Наверное, хуже партийной борьбы - только классовая, которая и развернулась в нашем городе между партией бережливых (ПБ) и партией транжир (ПТ). Базой или фундаментом ПБ конечно же стало общество любителей сбережений (ОЛС) во главе со своим бессменным предводителем - финансовым директором-распорядителем (ФДР). Партию конкурента и непримиримого врага партии бережливых возглавлял человек, чье имя и фамилию жители города, мягко говоря, опасались произносить. Они говорили про него шепотом - ЭТОТ. Не надо связывать его имя с этатизмом и далее с государственной властью. Нет, это было просто-напросто имя, данное народом. ЭТОТ настолько сильно не любил лидера партии бережливых, что всегда носил с собой в кармане револьвер и выкидной нож, чтобы при встрече застрелить и зарезать его или зарезать и застрелить - он всегда думал о последовательности этих двух противоправных действий. Но когда мысль заходила в тупик, он успокаивался простым арифметическим правилом: от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Конечно же про нож с револьвером его потенциальная жертва прекрасно знала, у всех есть свой "штирлиц", поэтому на людях ФДР появлялся исключительно в окружении многочисленной охраны.
Со времен меркантилизма (Средние века) бережливость и трудолюбие всячески поощрялись государством, а транжирство и расточительность заслуживали порицания. Поэтому глава партии бережливых уважаемый ФДР чувствовал прикосновение вечности к своей миссии. Пыль на своих вещах он никогда не стряхивал, говоря всем, что она вековая, правда некоторые принимали ее за перхоть. На собраниях он без бумажки на французском цитировал Франсуа Кенэ, Тюрго, маркиза де Мирабо, на английском (с шотландским акцентом) Адама Смита. Изредка упоминал о политике великого Жана Батиста Кольбера. Партийцы слушали, широко открыв рот, чтобы как можно больше им перепало ментальной пищи. После собрания оставалось ее только проглотить, потому как спикер эту самую пищу подавал уже в пережеванном виде. ФДР беззаветно любил не только свои личные сбережения, но и сбережения своих партийцев. Сбережения для него были как дети, соответственно, и относился он к ним по-отцовски. По ночам, переодеваясь в женский наряд, он посещал подпольные игорные заведения города, заботливо прихватив с собой всех своих новоявленных детей. Ну не оставлять же их одних дома без присмотра. Возвращался под утро он почти всегда один, но бывали случаи, правда очень редко, "мамаша" приводила домой помимо своих еще и чужих деток. Этакий отец-героин. Это уж как карта ляжет, но карта в основном ложилась плохо. В лагере партии транжир все было примерно так же. ЭТОТ читал партийцам труды лорда Кейнса, говорил о необходимости повышения склонности к потреблению и эффективном спросе. "Идите и потратьте деньги", - тоном, не терпящим никаких возражений, говорил он. Ваши расходы станут доходами тех, у кого вы сделаете ваши покупки, а те в свою очередь сделают их еще, и так до бесконечности. Такой вот вечный экономический двигатель. После этих слов партийцы подходили в партийные кассы (расположенные в игорных домах города) и получали денежные знаки, оставленные в них минувшей ночью главой партии бережливых уважаемым ФДР. Таким вот чудесным образом сбережения бережливых превращались в инвестиции транжир. В городе царило равновесие - такое вот экономическое чудо в отдельно взятом городе: одни работали, другие тратили посредством механизма, состоящего из деятельности всего двух человек, с одной стороны, финансового директора-распорядителя партии бережливых, с другой - главы партии транжир. Теоретические положения теории Кейнса осуществились на практике: сбережения = инвестиции.