Часы на башне Святого Патрика пробили полдень. Стайка голубей, яростно хлопая крыльями, с гулом и свистом взметнулась в воздух. "Какие же они красивые", - думал Шурка, щуря левый глаз и аккуратно стаскивая зубами шоколадную глазурь с изрядно подтаявшего эскимо.
Крыши домов, вся соборная площадь и прилегающие к ней извилистые улицы были сплошь залиты ярким весенним солнцем. Утром Шурка совершенно случайно раздавил жука, и сейчас это его терзало и мучило; он словно невзначай запустил руку в карман потертых школьных брюк, из которых давно уже вырос, и, набрав целую пригоршню отборного пшена, приготовленного еще с вечера, резким движением бросил зернышки на мостовую впереди себя.
Золотистые крупинки весело запрыгали по брусчатке и разлеглись ровным, поблескивающим на солнце, слоем. Шурку, не успевшего даже глазом моргнуть, в тот же миг со всех сторон окружили голуби всех цветов и размеров, которые, как ястребы, завидевшие сверху добычу, набросились на крупу с высоким содержанием белка, витаминов, а также полезных макро- и микроэлементов.
Рука, не занятая мороженым, крепко сжимала длинную палку, на конце которой предательски блестел большой острый стальной гвоздь. Со словами "гули-гули" Шурка на цыпочках подкрался к воркующим птицам и с размаха воткнул грозное оружие в самый центр стаи. Голуби опять взвились в воздух, оставив на камнях площади двух птиц.
"Мамка завтра супа наварит", - старательно укладывая в школьный рюкзак трофеи, прошептал довольный Шурка и весело запрыгал в сторону дома. Ярко светило весеннее солнце...