Не читать труды великого лорда Кейнса среди экономистов принято считать плохим тоном. Многие цитируют Кейнса, но мало кто прочитал до конца его основной труд 'Общая теория занятости процента и денег'. П.Э. Самуэльсон, первый американский нобелевский лауреат по экономике, говорил по поводу книги Кейнса, что она написана очень сумбурно и ее достаточно трудно понять, но зато когда заканчиваешь ее читать, то понимаешь, что перед тобой труд настоящего гения. Соглашаясь полностью с Самуэльсоном, поскольку тоже активно предпринимал неоднократные попытки взобраться на вершину кейнсианской экономической мысли, я предположил, что в рядах кейнсианцев тоже не все гладко. В общей своей массе люди экономического толка читают популяризаторов идей великого экономиста. А популяризаторы читают, в свою очередь, других популяризаторов. Таким образом, неточности в изложении первых могут с легкостью перерастать в искажение смысла у последних. Подмена слов и выдернутые из контекста цитаты могут служить тому виной. Но между тем есть ученые, которые читают Кейнса исключительно в оригинале на английском языке, причем в его первом издании, потому как не доверяют переводам и переизданиям. Впрочем, как и в любом вопросе, до крайностей, как нам кажется, доходить совершенно не стоит.
Этот разговор мог произойти абсолютно в любом месте и в любом учреждении. Не будем конкретизировать, дабы не навлечь на себя незаслуженный гнев. Из-под приспущенных дорогих штор пробивается дневной свет, падая на большой круглый стол, крепко стоящий на резных ножках в центре кабинета. Серьезный мужчина неопределенного возраста, облаченный в слегка помятый пиджак, вещает не без надрыва: 'На странице 145 Кейнс однозначно дает нам понять, что предложение денег в экономику должно носить экзогенный характер'. Мужчина в очках с круглым лоснящимся, как блин, лицом прерывает на оратора полуслове: 'Попрошу вас не выражаться в присутствии дам'. 'Как вам будет угодно, ‒ извиняется мятый пиджак. ‒ Кейнс говорил, что деньги должны поступать в обращение из старых бутылок, помещенных в брошенных угольных шахтах, засыпанных мусором. А у нас что? Сколько можно эмитировать деньги под иностранную валюту? А как же сеньораж? Бюджету сейчас как никогда нужны доходы!' 'Уважаемый, я вас просил не выражаться. Мат на мате, ей богу!' ‒ снова возмутился владелец очков. Мужчине в мятом пиджаке действительно захотелось выразиться, но присутствие дам умерило его пыл: 'Если я буду избегать экономических терминов, наша дискуссия превратится в непереводимую игру остатков связующих слов и предложений'. Аудитория оживилась. Дремавший мужчина, сползший с кресла уже почти под стол, неожиданно для всех подал голос, принимая сидячее положение: 'Помилуйте, мы и так, ничего не понимаем, я полагаю, хуже уже не будет', ‒ и опять провалился в неглубокий сон. Солнышко предательски нагревало спинку его кресла.
Сидящие за столом женщины-кейнсианки не дремали. Приятный женский голос вкрадчиво вступил в дискуссию, придавая ей бытовой характер: 'Я полагаю, Кейнс имел в виду мультипликативный эффект. Производство пустых бутылок вызовет оживление в смежных отраслях. Доходы работающих превратятся в расходы, которые, в свою очередь, сформируют спрос. Экономика заработает как мои дорогие швейцарские часы'. 'Умно однако! Я ведь всегда говорил, что Кейнс гений! Бутылки и мусор! Просто и гениально. Не зря же говорят ‒ все гениальное просто!' ‒ резюмировал голос из-под стола.