В первый день нового года парковка возле торгового центра выглядела полупустой. На улице поднималась метель, холодный ветер бросал в окна машины тысячи мелких колючих снежинок, но внутри было тепло и уютно. По случаю Нового года по радио передавали бодрую веселую музыку, и у Веры, которая медленно вела машину вдоль рядов припаркованных автомобилей, настроение было под стать радиопередаче - бодрое и жизнерадостное. Аврал последних рабочих дней перед праздником наконец-то остался позади. Впереди новогодние каникулы. Уже завтра самолет отвезет их с дочкой в райский уголок на краю света. Ласковое море, жаркое солнце, экзотические красоты - и это в самой середине зимы! Что еще надо для счастья! Свободных мест на парковке хватало, и Вера, слегка покачивая головой в такт музыке, придирчиво выбирала, где удобнее стать - так чтобы и поближе к входу, и чтобы потом было удобно выезжать.
Дочка Соня на заднем сиденье, не отрываясь от смартфона, громко спросила:
- Мама, а сколько сейчас градусов на Мальдивах?
- Сорок, - ответила Вера, не оборачиваясь. Она нашла подходящее место и замедлила ход, чтобы начать разворот.
- Ско-о-лько?!
- Пятьдесят!
- Ну, мам!
Вера обернулась. Соня, раскрасневшаяся в тепле салона, в распахнутой куртке с растрепавшимися волосами и недовольно надутыми губами всем своим видом напоминала взъерошенного нахохлившегося воробья, так что Вера едва удержалась от смеха.
- Соня, ну откуда я знаю, сколько градусов на Мальдивах, - весело сказала она. - Ты же все равно сидишь в телефоне, вот и посмотри в интернете.
- Тридцать! - радостно сообщила Соня после небольшой паузы.
Вера припарковала машину, выключила зажигание и повернулась к дочери.
- Вот видишь, как просто.
- Это сегодня тридцать, а завтра вообще тридцать два! - ликующим голосом пояснила Соня.
- Вот и отлично! Приедем и сразу на пляж.
- Мам, а в отеле елка будет?
- Пальма будет, - ответила Вера. - Елки на Мальдивах не растут. Хотя, кто знает, может и будет... Надевай шапку, пойдем.
В торговый центр они заехали, чтобы купить солнцезащитный крем, но Вера решила еще и пройтись по магазинам одежды - купить вещей для предстоящего отдыха. Вообще-то особой необходимости в этом не было, но Вера посчитала, что обновить гардероб лишним не будет.
- Мама, смотри - футболки! Пойдем посмотрим!
Соня кинулась к входу в магазин. Показывая на витрину, она обернулась к матери, и у самых дверей едва не сбила с ног выходившую из магазина высокую женщину средних лет в очках и строгом сером пальто. Вера сердито крикнула дочери:
- Соня!
И обратилась к женщине:
- Извините.
- Извините, - повторила Соня, и вдруг, встретившись с женщиной взглядом, радостно улыбнулась.
- Ой! Здрасте!
- Здравствуйте.., - ответила женщина. Она удивленно переводила взгляд с девочки на ее маму, видимо пытаясь вспомнить, где она могла их видеть.
- С Новым годом вас! - сказала Соня.
- Спасибо, - ответила женщина, продолжая ощупывать взглядом лица собеседниц - и вас с Новым годом.
- А мы отдыхать едем на Мальдивы! - похвасталась Соня.
- Соня! - одернула дочку Вера.
- Ну, счастливого пути, - сказала женщина, улыбнулась и отошла. Девочку она, похоже, так и не узнала.
Вера недоуменно посмотрела вслед незнакомке.
- Соня, а кто эта?.. - проговорила Вера, но Соня ее не слышала. Она уже была в магазине и сейчас стояла возле прилавка.
- Мама, мама! Иди сюда. Смотри, что здесь есть.
- Ой, Соня, осторожней!
Пытаясь привлечь внимание матери, Соня призывно махала руками и едва не сбила с прилавка стопку свитеров. Вера, сразу забыв про незнакомку, торопливо прошла в магазин.
Дома Соня, едва сбросив верхнюю одежду, сразу же кинулась разбирать пакеты, так что Вере пришлось отобрать их у дочери и решительно объявить, что никаких примерок не будет, пока Соня не переоденется в домашнюю одежду и не помоет руки. Соня по привычке начала ворчать, однако подчинилась. Завладев пакетами уже на законных основаниях, она вытащила обновки и разложила их на диване, достала из пакета одну из купленных футболок, приложила к себе и с вопросительным видом повернулась к матери.
"Футболки", - подумала Вера, - "футболки..." В ее памяти что-то тревожно шевельнулось, как будто это слово было связано с чем-то, о чем она забыла. Она озадаченно повернулась к дочери, и та поняла ее по своему.
- Тебе не нравится? - разочарованно протянула Соня.
- Нет, нет! Что ты! - торопливо возразила Вера. - Очень нравится. Давай, надевай скорее.
Соня с готовностью скинула футболку, в которой ходила дома, и натянула только что купленную.
- Ну, как?
- Хорошо.., - машинально ответила Вера, и сразу вспомнила: "Магазин, где купили футболки. Эта женщина..."
- Соня, скажи, а кто.., - начала Вера, но Соня ее перебила.
- Тебе правда нравится?
- Да, да, правда. Соня, послушай... Кто эта женщина?
- Какая женщина?
- Женщина, с которой ты поздоровалась возле магазина, которую ты чуть не сбила.
Соня недоуменно посмотрела на мать.
- Так это ж Тамара Петровна из социального приюта. Ты разве не узнала?
- Не знаю я никакую Тамару Петровну, - сказала Вера.
- Ну, как не знаешь?! Она же была у меня воспитательницей, когда я там жила.
Вера растерянно уставилась на дочь, которая, похоже, сама была удивлена не меньше матери. Озадачила Веру даже не сама эта фраза, достаточно нелепая, чтобы вызвать удивление, а то, что эта нелепость была сказана с полной уверенностью, словно речь шла о чем-то очевидном и само собой разумеющемся.
- Соня, что ты несешь?! Когда это ты жила в приюте? Что за ерунда?! - сказала Вера.
- Как когда?! - в свою очередь удивилась Соня. - В прошлом году... ну, то есть теперь уже в позапрошлом, когда меня забрали у мамы.
- Что?! Соня! Тебя у меня забрали в приют? Что за бред?!
- Да, нет же, мама не у тебя! - возмущенно возразила Соня, раздосадованная непонятливостью матери, - я же говорю, это в позапрошлом году было, когда ты еще не была моей мамой.
Вера удивленно смотрела на дочь, не зная, смеяться ли ей или возмущаться.
- Соня, ты шутишь что ли? Когда я не была твоей мамой, тебя еще не было на свете! - раздраженно сказала Вера, возмущенная, что ей на полном серьезе приходится объяснять прописные истины. - Или может у тебя была другая мама в позапрошлом году?!
- Ну, да, конечно, - совершенно серьезно подтвердила Соня. - Наташа.
В их подъезде Наташка Прохова - одинокая обитательница однокомнатной квартиры на третьем этаже - была личностью известной. Известной, увы, не с лучшей стороны. Будучи одинокой, от одиночества Наташка, тем не менее, не страдала - имела много знакомых мужчин, с которыми ее связывало общее увлечение - любовь к горячительным напиткам. Совместные возлияния зачастую заканчивались бурным выяснением отношений с рукоприкладством, причем рамками квартиры Наташка и ее кавалеры, как правило, не ограничивались, так что соседям не раз доводилось быть свидетелями пьяных скандалов на лестничной площадке или на улице у подъезда. Когда-то у Наташки были дети - двое сыновей, на которых она уже давно была лишена родительских прав. Вера вспомнила худых замызганных мальчишек, которые неизменно вызывали жалость у соседей. "Когда же их забрали? - подумала она. - Уже лет десять тому назад... Или больше. Генке тогда шесть лет было, а Юрке вроде девять. Сейчас наверное уже совсем взрослые".
- Да, уж Соня, лучшей мамы и представить нельзя! - язвительно сказала Вера. - Интересно, а я тогда кем была?
- Соседкой.
- Ага! Умнее ты ничего не могла придумать!
Соня удивленно хлопала глазами. Лицо ее приобрело растерянное, даже огорченное выражение.
- Мама, - тихо сказала Соня, - ну, как же ты не помнишь? Ведь это ты вызвала полицию, когда меня забрали в приют.
- Хватит, Соня, это не смешно!
Вера отвернулась, давая понять, что не желает продолжать этот разговор, но Соня схватила ее за руку и заговорила, просительно заглядывая в глаза:
- Мама, ну пожалуйста, вспомни. Мама... ну, то есть, та мама... Наташа... сильно разозлилась. Она тогда пьяная была, кричала, что ей такая дрянь не нужна, что я ей всю жизнь испортила. Она выгнала меня за дверь. Я стучалась, просила, чтоб она меня впустила, а она кричала, чтобы я убиралась к своему папаше. И тогда ты подошла и спросила, что происходит. Я сказала, что мама меня не пускает, и тогда ты привела меня к себе. Ты вызвала полицию. Помнишь, мы сидели на кухне. Ты налила мне чаю и дала конфет и говорила, чтобы я не плакала, и всё будет хорошо. А потом приехала полиция, и меня отправили в приют. А ты потом еще приехала меня навестить и говорила с Тамарой Петровной. Ты сказала, что еще приедешь, но меня через несколько дней вернули маме... Наташе...
- Хорошо, Соня. Я тебе сказала, что с меня достаточно твоих фантазий, но тебе угодно стоять на своем, - со вздохом сказала Вера. - Скажи мне, пожалуйста, если, как ты говоришь, в позапрошлом году ты была дочкой Наташки Проховой, а я соседкой, то как я вдруг из соседки превратилась в маму?
Вера устремила на дочку насмешливый взгляд. К ее удивлению вопрос, который она задала, не вызвал у дочери ни малейшего затруднения.
- Тебя мне Дед Мороз подарил, - без тени сомнения ответила Соня.
- Всё, Соня! Достаточно!
Вера вырвала у дочери свою руку. Лицо у девочки исказилось, словно она уже готова была расплакаться.
- Мама, но это правда! Почему ты мне не веришь!? - обиженно закричала Соня. - Это было на прошлый Новый год. К маме тогда ходил дядя Миша. Он пришел к нам праздновать. Они с мамой сели отмечать, а потом ночью они поссорились, и мама его выгнала. А на следующий день 1 января он снова пришел вечером, принес бутылку водки и мне шоколадку. Они с мамой помирились и снова сели отмечать. Они выпили, а потом он потащил маму в комнату...
Соня смутилась.
- Ну, на кровать.., - пояснила она. - И мама сказала, чтобы я шла погулять. Я сказала, что я посижу на кухне, но мама сказала, что нечего. И дядя Миша сказал, чтобы я шла... они быстро... Я не хотела, но мама меня одела и выставила за дверь. Уже темно было, и метель. Никого на улице не было. Я погуляла, замерзла и вернулась, позвонила в домофон, но никто не ответил. Мама с дядей Мишей наверное заснули - у нас в окне свет горел, но никто не отвечал. Тогда я тебе позвонила - ты говорила, чтобы я к тебе шла, если меня снова из дома выгонят, ну или еще что-нибудь случится. Я позвонила тебе, но тебя не было дома - у тебя света даже не было в окнах. Я тогда снова пошла гулять. Ветер был сильный и метель... Я тогда пролезла через забор в детский сад, зашла на веранду и села там на скамейку. Там ветра не было. Мне спать хотелось. Я уже почти заснула, и тогда он пришел.
- Кто он?
- Дед Мороз.
- Соня!
Вера возмущенно всплеснула руками.
- Ты уже большая девочка! Тебе в этом году уже будет одиннадцать лет! Не три года, одиннадцать! В твоем возрасте уже поздно верить в Деда Мороза.
- Я знаю. - Кивнула Соня. - Я ему так и сказала, что я уже большая и знаю, что Деда Мороза не бывает. А он ответил, что он не просит меня верить, что мне нужно только загадать желание, и он его исполнит. И я сказала: "Хочу, чтобы тетя Вера была моей мамой". И он сказал, что сейчас я засну, и проснусь уже твоей дочкой. И я заснула на веранде, а проснулась уже здесь в своей постели.
- Соня, а ты не помнишь, какие морозы были на прошлый Новый год? - спросила Вера. - Двадцать градусов! Ты бы очутилась не у себя в постели, а в морге!
- Это там, где мертвецы? - неуверенно спросила Соня.
- Да, Соня, - торжествующе подтвердила Вера. - И ты стала бы одним из них. Если бы ты, как ты говоришь, заснула в такой мороз на улице, ты бы просто замерзла и умерла. Вот и всё!
- Но это, если бы по обычному так было, - возразила Соня, - а по волшебному может быть, как хочешь. Дед Мороз - он же волшебник...
Вера схватила дочь за руку и потащила в ее комнату.
- Хорошо! - заговорила Вера, уже теряя терпение. - Тогда скажи мне, а кто это здесь на фотографии?
Вера ткнула пальцем в висящую на стене фотографию, на которой улыбающаяся немолодая женщина держала на руках младенца.
- Это бабушка со мной, - ответила Соня.
- Да, Соня, это бабушка с тобой. Тебе здесь полгода. Скажи, пожалуйста, если в это время ты не была моей дочкой и бабушкиной внучкой, то почему моя мама держит тебя на руках? - язвительно спросила Вера.
Соня открыла рот, чтобы ответить, но Вера, не слушая, продолжала свои вопросы. Теперь она показывала на другую фотографию, где она сама вместе с Соней и бабушкой обнявшись стояли на морском берегу. Соня улыбалась и рукой придерживала широкую соломенную шляпу у себя на голове.
Вера стремительно вышла из комнаты, прошла в свою комнату и начала рыться в комоде. Непонятное упрямство, с которым дочь, не смотря ни на какие доводы, не смотря на то, что она явно показала, что такие шутки ей не нравятся, продолжала отстаивать свою дурацкую фантазию, вывело Веру из себя, и сейчас она лихорадочно выбрасывала вещи, стремясь во что бы то ни стало найти наглядное опровержение Сониных измышлений. Шляпа быстро нашлась, и Вера, вернувшись к дочери, тут же нахлобучила ее ей на голову.
- Ты помнишь эту шляпу, Соня?! Мы купили ее в Турции в позапрошлом году. Ты помнишь, мы ездили на экскурсию. Еще и бабушка с нами была. Нас по дороге завезли в торговый центр. Ты там увидела эту шляпу, и тебе сразу же эта шляпа стала нужна позарез. Я тебе объяснила, что в этих центрах, куда возят туристов, всё стоит втридорога, и точно такую шляпу мы у себя возле отеля купим намного дешевле. Но ты ничего не хотела слушать. Ты всё ныла и ныла, и я тебе купила эту шляпу. Ты помнишь, Соня?!
- Я не ныла. Я просто попросила. И шляпу мне купила не ты, а бабушка, - ответила Соня.
- Так, значит, ты помнишь! - торжествующе закричала Вера. - Ты помнишь! Тогда скажи, пожалуйста, если ты в позапрошлом году не была моей дочерью, то что ты делала в Турции со мной и бабушкой? Или ты думаешь, что нам с бабушкой было скучно вдвоем, и мы решили одолжить ребенка у Наташки?
К удивлению Веры даже этот, казалось бы, совершенно неразрешимый вопрос нисколько не смутил ее дочь.
- Да нет же, мама, я была твоей дочерью, просто это же.., - Соня запнулась не в силах подобрать слова, - просто это было... ну... как бы не в той жизни...
- Угу! То есть у тебя не только две мамы, но и жизней тоже две? - саркастически осведомилась Вера.
- Ну, да...
"Бред какой-то!" - подумала Вера. Она хотела сказать дочери, что не собирается слушать ее глупые шутки, но лишь растерянно молчала, пытаясь понять, что происходит. В дочкиных фантазиях не было ничего хоть чуть похожего на правду, но и на шутку это тоже было совсем не похоже! Вера хорошо знала свою дочь. Да, Соня могла время от времени что-то присочинить, воображение у нее было богатое, и Вера безошибочно распознавала то хитрое, озорное выражение, которое появлялось у дочки на лице в такие минуты. Но сейчас всё было не так! Соня говорила так, будто искренне верила в свою бредовую фантазию. Но, если это не шутка, тогда что? Вера не могла найти ответа на этот вопрос, и именно это смущало ее больше всего.
- Когда ты меня привела первый раз к себе, здесь было всё не так... И обои были другие, и мебель. И я сама была другая... некрасивая, - задумчиво сказала Соня. - Понимаешь, мама, когда я проснулась здесь, это было не так, как тогда, когда меня забрали в приют. Не так, что меня забрали у мамы и отдали тебе, а так... ну... так как будто ты всегда была моей мамой. Я помнила всё, как я жила с мамой Наташей, и как мы жили с тобой, тоже помнила.
- То есть, когда ты стала моей дочерью, у тебя не только началась новая жизнь, но и прошлое тоже изменилось?
- Ну, да.
- И как это могло быть?
- Я не знаю. - Соня пожала плечами. - Мама, я правда не знаю. Я сама не понимаю, как это могло быть, но я правда помню и то, и то... Я помню Турцию и как мы шляпу покупали, и помню, как я в это самое время была в лагере. Маме выдали бесплатную путевку, и она меня отправила. И девочки говорили, что они не будут жить со мной в одной комнате, потому что я вшивая. И меня положили в лазарет и мазали голову какой-то мазью, а потом меня вернули. Вожатая сказала, что вшей у меня больше нет, но меня все равно дразнили вшивой... Как будто у меня были две жизни. Одновременно.
- Соня, но ты же понимаешь, что это невозможно?
- Но так правда было! - упрямо возразила Соня. - Я помню и эту жизнь, и ту. Дед Мороз говорил, что ту жизнь я потом забуду, и я почти забыла, а сейчас ты спросила, и я всё вспомнила. Только ту жизнь я помню так, как будто это было... ну... как бы не совсем по-настоящему.
- Ну, разумеется, не по-настоящему. Хорошо, что ты сама это понимаешь.
- Но, мама, я же помню!
- Нет, не помнишь! - твердо сказала Вера. В самом деле, сколько можно! Пора уже прекратить эти глупости.
- Не помнишь! - повторила Вера. - Меня и бабушку ты помнишь, а ту, как ты говоришь, вторую жизнь, ты просто выдумала и вбила себе в голову зачем-то. Ты сама понимаешь, что это не по-настоящему, а продолжаешь зачем-то нести этот бред!
- Это не бред, - обиженно сказала Соня.
- Бред или не бред, а слушать его я больше не собираюсь! - отрезала Вера.
Она взглянула на часы.
- Всё, Соня. Давай собирай свои вещи, какие хочешь взять с собой, и ложись спать!
- Но еще только восемь часов! - запротестовала Соня.
- А ты не забыла, что у нас самолет в семь утра? Самолет - это тебе не мама. Он ждать не будет, пока ты выспишься. А у меня, между прочим, еще вещи не собраны. Так что, если хочешь ехать отдыхать, неси свои вещи и больше меня не отвлекай.
Соня недовольно посмотрела на мать и полезла в шкаф. Скоро на ее кровати уже выросла довольно объемная куча вещей - по мнению Сони крайне необходимых на Мальдивах. После недолгих препирательств кучу удалось сократить до приемлемых размеров, и Соня отправилась спать, а Вера, взяв вещи, пошла в свою комнату собирать чемодан. Она разложила чемодан на полу, бросила на кровать дочкины вещи, открыла шифоньер, начала перебирать свои вещи, но никак не могла сосредоточиться. Она рассеянно доставала из шкафа то одно, то другое, убирала и снова доставала то, что только что убрала. "Черт знает что такое!" - подумала Вера. Она бросила на пол джинсы, которые держала в руках и села в кресло. "И откуда она только набралась этого?! - раздраженно думала Вера, - потащил маму на кровать... мы быстро... Десять лет, а говорит так, будто понимает, о чем речь. Надо будет посмотреть, что она смотрит на своем телефоне..." Она посмотрела на часы. "Надо вставать. Скорее заканчивать и спать. Завтра вставать чуть свет", - подумала Вера, но продолжала сидеть, тщетно пытаясь успокоиться. Эта странная, или лучше сказать ненормальная, фантазия, это необычная серьезность, с которой Соня плела свои небылицы, это упрямство... всё это сильно взвинтило Веру. Она злилась на дочку, злилась на себя, испытывала тревогу от того, что не понимала, как ко всему этому относиться, и оттого еще больше злилась. "Это хорошо еще, что она со мной говорила, а то будет рассказывать в школе, как ее пьяная мать на мороз выгоняла - вот и доказывай тогда, что ты не верблюд. Неприятностей не оберешься!" - продолжала Вера накручивать себя. Она снова взглянула на часы и наконец заставила себя встать.
Вера уже почти закончила собирать чемодан, когда услышала или скорее почувствовала какое-то движение позади себя. Она обернулась и невольно вздрогнула - в дверях стояла Соня.
- Соня! - воскликнула Вера. - Ты напугала меня. Почему ты не спишь?
Увидев дочку в светлой пижаме на фоне темного коридора, Вере в первый момент показалось, что она видит привидение. Соня неподвижно стояла в дверном проеме и пристально смотрела на мать. Ее взгляд неприятно поразил Веру - не по-детски серьезный, задумчивый и какой-то потерянный.
- Что с тобой Соня?! Ты заболела? - встревоженно спросила Вера.
Соня покачала головой.
- Послушай, мама, ты только не ругайся, - тихо сказала она. - Я чуть не забыла, а сейчас вспомнила... Когда я загадала, чтобы ты стала моей мамой, Дед Мороз сказал, что он не может это сделать без твоего согласия. В течение года ты должна подтвердить, что ты согласна. Хорошо, что я вспомнила, потому что сегодня последний день. Ты должна подтвердить сегодня до двенадцати ночи, иначе волшебство прекратится.
Веру слушала дочь, и чувствовала, как у нее в душе вновь всё вскипает от возмущения. Она только-только успокоилась, и вот нате вам! Снова эти бредни про Деда Мороза! Похоже дочь сегодня твердо решила вывести ее из терпения.
- Да, Соня, я знаю, ровно в двенадцать карета превратится в тыкву, - сказала Вера, с трудом сдерживаясь. - Я уже слышала эту сказку. Ты могла бы придумать что-нибудь поновее.
- Да, нет же, мама! Причем тут Золушка! Это правда. Ты должна сказать...
- Знаешь, что Соня, - сказала Вера, постепенно повышая голос, - если бы вся эта твоя история была правдой, то тебе надо было бы попросить у Деда Мороза другую маму - какую-нибудь идиотку, которая, развесив уши, будет слушать твои россказни, потому что у меня они уже вот где сидят!
Вера провела себе рукой по горлу.
- Но, мама, пожалуйста, скажи, что...
- Соня! - рявкнула Вера. Теперь уже она кричала во весь голос, больше не в силах сдерживать раздражение, которое копилось весь вечер, - я последний раз тебя предупреждаю. Тебе, я вижу, нравится воображать себя Наташкиной дочкой. Ты видимо думаешь, что быть ребенком алкашей очень весело. Ну, так ты у меня узнаешь, как это на самом деле! Я хоть и не Дед Мороз, но такое чудо я тебе могу устроить. Еще одно слово и я отведу тебя к Наташке. Посмотрим, как тебе там понравится.
- Но мама...
- Я предупредила тебя, Соня! Еще одно слово и ты у меня все каникулы вместо Мальдивов просидишь у мамы Наташи. И уверяю тебя - там тебе будет не до шуток! Ты этого хочешь?!
Соня покачала головой. Вера схватила дочь за руку, отвела в ее комнату, и резким движением откинула одеяло на кровати.
- Ложись!
Соня молча легла и обиженно отвернулась к стенке. Вера выключила свет, вышла из комнаты и закрыла дверь.
Психолог через стол внимательно смотрел на сидящую перед ним женщину, терпеливо ожидая, когда она продолжит свой рассказ, но женщина молчала и словно в забытьи смотрела в окно, куда-то вдаль, где во мгле мельтешили снежинки.
- И что же было дальше? - спросил психолог.
Женщина взглянула на него и опустила глаза.
- Ничего не было, - тихо сказала она. - На стенах не было фотографий. Как и говорила Соня, всё было по другому - и обои, и мебель. В шкафу не было шляпы, не было никаких Сониных вещей. И самой Сони тоже не было... Как будто никогда ее у меня и не было.
Она рассеянно посмотрела на психолога.
- Соня говорила, что она помнит и ту жизнь, что она прожила со мной, и ту, что с Наташкой. Я тогда не поверила ей, не понимала, как это может быть, а когда проснулась утром, сразу вспомнила... Даже не вспомнила, а просто поняла, что тоже помню и то, и то... Помню похороны год назад сразу после Нового года, помню свечи и кучу игрушек на той веранде в детском саду, где ее нашли. И при этом помню, как мы жили с ней весь этот год. Я помню, что в тот самый день, когда ее хоронили, ко мне приезжала подруга - моя бывшая одноклассница с сыном. Он ровесник Сони. Я помню, как они играли, а потом мы все вместе - с Соней и с ними поехали в кино, а потом вместе пошли в кафе. Помню обе свои жизни - с Соней и без нее, и обе одновременно, только ту жизнь, что с Соней помню хуже, как будто это было... не совсем по-настоящему...
Женщина закрыла лицо руками и заплакала. Психолог встал из-за стола, налил воды из кулера и подал ей. Женщина взяла стакан и отпила из него.
- Дура! Какая же я дура! - простонала она. - Ну, почему, почему я не послушала ее? Мне нужно было только подтвердить. И всё осталось бы, как было! Ну, что мне стоило сказать, что я согласна быть ее матерью?! Почему я не сказала? Почему?!
Женщина смяла пластиковый стаканчик, и вода выплеснулась ей в лицо. Психолог осторожно потрогал ее за плечо.
- Послушайте, - мягко сказал он. - Вы взрослый разумный человек, занимаете ответственную должность. Я думаю, мне не надо объяснять вам, что Деда Мороза не существует?
Женщина обернулась и укоризненно посмотрела на него.
- Вы не верите мне.
- Верю... Верю, что вы сами считаете реальным то, о чем вы мне рассказали. Когда погибла эта несчастная девочка, меня самого это сильно взволновало, хотя я ее и не знал. Да всех шокировало. Во всем городе тогда только об этом и говорили. Представляю, каким потрясением ее смерть стала для вас. Вы любили эту девочку, искренне старались ей помочь, навещали ее в приюте, даже наводили справки насчет возможного удочерения. Вы не смогли принять того, что произошло, и создали себе альтернативную реальность, в которой эта девочка - ваша дочь, она жива, у нее всё хорошо, она счастлива. Часто, когда происходит трагедия, люди, которые как-то были к ней причастны, считают себя виноватыми, думают, что несчастья можно было бы избежать, если бы они были более решительны, более сообразительны, поступили как-то иначе. Также и вы вините себя, считаете, что девочка осталась бы жива, если бы год назад в тот вечер, когда она замерзла, вы были дома. Хотя на самом деле вы ни в чем не виноваты. Это могло произойти в любой момент. Вы не можете сидеть дома круглосуточно. Да, и неизвестно, заходила ли она вообще к вам в тот вечер.
- Заходила! - возразила женщина. - Она сама говорила мне, что звонила мне в домофон, а меня не было дома.
- Она говорила это в той альтернативной реальности, которую вы сами создали, - терпеливо пояснил психолог. - Что было на самом деле, мы не знаем. Неготовность принять реальность в сочетании с чувством вины и породили эту историю про несостоявшееся чудо от Деда Мороза. Так проявилось ваше стремление защититься от травмирующих переживаний.
- Вы хотите, чтобы я не верила себе, а поверила вам?
Женщина грустно улыбнулась. Психолог в ответ пожал плечами.
- Я не могу заставить вас поверить во что бы то ни было. Но я должен предупредить вас, что до тех пор, пока вы будете настаивать, что вся эта чудесная история произошла в действительности, я не смогу вам помочь. Я не могу переместить вас в ту воображаемую реальность, которую вы будто бы утратили, потому что я - не волшебник. Чудеса - не по моей части. Вы, конечно, можете поискать Деда Мороза, но, я думаю, вы понимаете, что поиски чудес рано или поздно приведут вас в психиатрическую больницу.
Психолог обошел вокруг стола и сел на свое место.
- Да, понимаю, - задумчиво ответила женщина, - и что же мне делать?
- Принять реальность, - сказал психолог. - Только в этом случае есть возможность преодолеть последствия психологической травмы и вернуться к нормальной жизни. Эта девочка никогда не была вашей дочерью. У вас нет и никогда не было детей. Если вы способны принять это, то я готов работать с вами.
- К нормальной жизни... - Женщина грустно усмехнулась. - Если бы еще знать, какая жизнь нормальная.
- Ну, это уж вы сами должны решить, - ответил психолог.
Женщина кивнула и снова уставилась в окно.