Гижицкий Богдан : другие произведения.

В поисках Родины

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Аннотация Ветхозаветный патриарх Аврам родился в городе Уре приблизительно в 2040 году до нашей эры. В возрасте 75 лет он порывает с верой в языческих богов и проповедует Бога Единого. Новая религия отвергается жрецами, начинаются гонения и Всевышний советует Авраму поселиться в Ханаане, но, как оказалось, там тоже не лучше. Насколько драматично развивались события в те древние времена, рассказывается в предлагаемой повести. Впечатления от чтения усилятся, если в помещении зажечь свечу. Её мерцающий огонь перенесёт Вас в древнюю эпоху, эпоху начала цивилизации. Моя же свеча горела всю дорогу от Ура до Ханаана.
Издательство "Озарение"издало эту книгу под тем же названием. В неё вошла и повесть "Агония". Тираж 100 экз. ISBN 978-9917-0019-1 Продается в интернет - магазине:http://ozarenie. e-marts.info Стоимость 250 руб.экз.
  
  
  
   "За рекой жили отцы наши издревле, Фарра, отец Аврама и отец Нахора и служили иным богам" Иисус Навин, гл. 24-2.

  
&nb В ПОИСКАХ РОДИНЫ
  
   Гл.1 Бог Мардук набирает силу
  
   Рабыня Агарь, двенадцатилетняя девочка, провеивала во дворе ячмень перед помолом его старшими рабынями. Веет, а в мыслях видит Египет, полноводный Нил с зелёными, заросшими тростником берегами и отца, худого, измождённого тяжёлым трудом, феллаха. Помнит Агарь и своих, вечно голодных, братьев и сестёр. Отец арендовал у номарха землю, но она, после расчёта с владельцем, не могла всех прокормить. Два брата остались с отцом, а пять сестёр разбрелись по свету. Агарь, по пути в Саву, захватили воинственные эламиты и продали в Уре богатому купцу Фарре. Торговец был добрым человеком и Агарь, хотя бы в этом, повезло. Даже когда она делала что-то не так, как полагалось, хозяин не бил её, а только грозился побить.
   Фарра держал на рынке большую лавку и успешно торговал. По своему положению среди купцов он был тампаром, то есть самым знатным в этой касте. Своё богатство нажил посредничеством между кочевниками-скотоводами и горожанами своего родного города Ура. Его люди скупали у кочевников кожу, овечью шерсть, пряжу, масло, топлёный жир и лёгкую обувь из воловьей кожи. Потом всё это продавалось в его лавке, но уже по другой цене. Кроме того Фарра торговал ещё статуэтками бога Луны Наннан Син. Он скупал их на дому у кустарей, которым было выгодно отдать свои изделия лавочнику дешевле, чем терять время в ожидании покупателей Фарре помогали сыновья Аран, Аврам и Нахор, но Аран рано умер, оставив на попечение отца и братьев единственного сына Лота. Он ещё отрок, но уже помогает старшим: убирает двор, носит воду на кухню, а когда домашней работы нет, молча уходит со двора. В семье заметили, что после смерти отца Лот сразу повзрослел, потерял интерес к играм с соседними детьми и всё чаще проводит время на рынке.
   На рыночной площади установлена страшилка для горожан - базальтовая стела с выбитыми на ней законами великого царя Хаммурапи. Народ на рынке разный, одни приходят продать свой товар, другие его купить, а третьи, парни лихие, высматривают, где и что плохо лежит. Мгновение и уже на весь рынок раздаётся вопль:" Стражники, держите вора!"
   Правитель Вавилонии в опубликованных законах предусмотрел различные наказания для своих подданных, уличённых в преступлениях. Убийство с целью грабежа, ложные обвинения невиновного, укрывательство беглого раба, присвоение чужой собственности, изнасилование и другие тяжкие преступления карались смертью. Такая же мера наказания полагалась замужней женщине, если она "была схвачена лежащей с другим мужчиной". Если же " муж простит жену, то и царь пощадит их." Хаммурапи оставлял за собой право "защиты слабого, чтобы не угнетал сильный." Кроме того правитель брал на себя обязательство списывать долги пострадавшим от засухи, пожара и наводнений.
   Горожане и сельские жители толпятся около стелы с утра до вечера, но большинство неграмотные, а Лот клинопись, придуманную соседними шумерами, понимает хорошо. Когда его просят прочитать ту или иную статью, он никогда не отказывает и даже помогает разобраться в сути закона. Писать и читать отрок научился благодаря деду.
   -В торговле без грамоты пропадёшь,- поучал Фарра,- и этой премудрости научил внука. Законов на плите 282 и Лот каждый раз прочитывает, а потом и заучивает по нескольку статей. Когда его спрашивали, зачем ему это нужно, он отвечал:
   " На знании законов можно хорошо зарабатывать", но как, он ещё и сам не знал
   Сыновья Фарры Аврам и Нахор не похожи друг на друга. Младший Нахор - среднего роста, коренаст, замкнут и, выдавить из него лишнее слово непросто. Аврам, напротив, ростом выше брата на целую голову, худощав, подвижен, любит поговорить, особенно о всяких диковинах. Своим пытливым умом старается докопаться до истины сам, но куда там, многое покрыто мраком, уму не подвластно и тогда он пытается втянуть в разговор отца. Фарра укоризненно посмотрит на сына и молча уходит, пустых разговоров не любит. Для него главное дело-торговля и служение богу Син. Зачем морочить голову себе и другим, если доподлинно известно: всё на земле происходит не само по себе, а по воле богов. В роду Фарры издревле почитают и служат богу Луны Наннан Син. Он покровитель семьи и опора её благополучия.
   Богатство Фарры позволило ему построить дом, великолепию, которого завидовали многие. Двухэтажный, сложенный из обожжённого кирпича, выбеленный извёсткой, он стоял недалеко от рыночной площади. На первом этаже размещались подсобные помещения: кладовые, кухня, баня и мельница, где рабыни растирали зерно на муку. За лестничной клеткой ещё две комнаты, в одной жили рабыни, а вторая, большей площади, служила молельней и святилищем бога Син. Статуя стояла на обтёсанном камне у стены напротив входа. Фарра купил его у жрецов храма, которые освятили постамент елеем и обещали защиту семьи от любых напастей. Убранство молельни завершали две широкие скамьи-лежанки с подушками для отдыха и пёстрые циновки на полу. В семье давно было замечено, что при головной боли или простуде болезнь проходит за один день, а то и раньше, если лечь на скамью и попросить об исцелении бога Син.
   Фасад второго этажа дома был обустроен крытой галереей, на которую выходили комнаты членов семьи и близких слуг. Из окон хорошо виден мощёный двор с небольшим бассейном в центре, вокруг которого росли молодые оливы.
   Агарь была проворной, но и осторожной девочкой, какой и должна быть рабыня Она успевала веять зерно и видеть все, что делается на примыкающей к рынку улице. Там жизнь кипела, народ сновал туда и обратно, кто домой с покупками, а кто на рынок нёс или вёз свой товар на осле или муле. Улица была узкой, люди шли, толкались и ругались, но замолкали и прижимались к стенам домов, чтобы пропустить царских стражников или жрецов в белых одеждах.
   Вот бежит мальчишка с собачкой на поводке, но, увидев Агарь, запустил в нее огрызок яблока. Попасть не сумел, но получил высунутый язычок девочки. А вот старый халдей с головой, замотанной куском белой ткани, ведет за поводок осла с бурдюками. В них холодная родниковая вода и старик спешит на рынок, чтобы продать жаждущим горожанам. Скоро полдень, жара донимает и многим хочется пить. Всё видит и всё замечает Агарь. Неожиданно её карие глазки разглядели среди снующих пешеходов Фарру, своего господина. Он шёл, еле передвигая ноги, правой рукой опирался на посох, а левая рука лежала на плече оголённого по пояс человека, который его поддерживал. Когда они приблизились к дому и, Агарь увидела залитое кровью лицо хозяина, она испугалась и невольно закричала:
   -Ой, Нахор, Аврам! Скорее встречайте господина! Он ранен и еле, еле идёт! Первым на галерею вышел Лот, но увидев, перекошенное от страха лицо рабыни, быстро выбежал на улицу. Следом за ним выскочили из кухни Аврам, Нахор и их жёны Сара и Милка. Лот первым подбежал к деду и помог ему зайти во двор, а затем и в молельню. Братья уложили отца на лежанку, а он на их вопросы только охал и стонал. Сара и Милка, плача и причитая, смыли кровь, положили влажные тряпки на синяк под глазом и распухший нос. Нижняя губа была разбита и вместо двух выбитых зубов виднелась рана, из которой сочилась кровь. Агарь стояла около двери и испуганными глазами смотрела на своего пострадавшего хозяина. Она была так потрясена видом крови, что бросилась на колени перед святым камнем и стала усердно молиться. Девочка поступила неразумно, не детское это дело, тем более рабыне, обращаться к самому богу Син. Это право взрослых, но семья не обратила внимания на детский порыв, потому что всем было не до неё. После выпитой целебной настойки из корня опобальзама и кружки молодого виноградного вина Фарре стало лучше. Нахор помог ему сесть и он, еле шевеля разбитыми губами, поведал о том, что произошло на рынке.
   -Я, как всегда, рано утром открыл лавку и выставил на продажу свои товары, в том числе десять деревянных статуэток бога Син. Торговля шла вяло. Зазывалы со всех сторон отбивали покупателей друг у друга. Мне, как тампаре и знатному гражданину города не к лицу орать на весь рынок, поэтому я позвал одного из снующих по рынку отроков, дал ему пол драхмы, и он стал зазывать покупателей. Дело пошло лучше, я за два деления солнечных часов продал три статуэтки. Стоило мне обрадоваться первому успеху, как из-за соседней лавки вышли два царских стражника и прямо ко мне:
   -Немедленно заткни рот этому бездельнику и прекрати торговать запрещённым товаром. Ты что не знаешь о повелении великого царя и законодателя Хаммурапи, да будет благословенно его имя во веки веков, что в нашем государстве есть только один бог и покровитель Вавилонии, бог Мардук? Разрешено торговать только его статуэтками. Сказали и пошли по рынку. Я подождал немного и вижу, что стражники ушли далеко и повелел отроку снова зазывать покупателей. Только я продал одного божка, как вдруг, словно из-под земли, появились те же самые стражники и начали громить лавку. Я схватил статуэтку и бросился на погромщиков, успел одному из них ударить в глаз, но получил удар палкой по лицу и потерял сознание. Когда пришёл в себя, отрок тушил костёр, а стражников уже не было. Они залили статуэтки моим оливковым маслом, подожгли и ушли.
   На кого посмели поднять руку? На меня, Фарру, известного в городе купца и доброжелательного к властям гражданина Ура. О, горе мне! Потерять за один день столько денег, ведь каждая статуэтка стоит 5 сиклей, а сколько пропало оливкового масла и других продуктов...
   -Отец, успокойся, хорошо, что ты остался жив, - хлопотали сыновья около расстроенного Фарры, - ходят слухи о более серьёзных зверствах. Несколько человек выступивших против законов царя казнили, а их имущество передали в пользу храма Мардука.
   -Что там слухи. Стражники мне прямо сказали, ещё до погрома, что будут ходить по домам и, если обнаружат в молельнях статуи бога Син, применят к хозяину дома 202 статью закона - побитие воловьим кнутом до 60 раз.
   -Отец, послушай меня, - сказал Аврам, дотронувшись до его руки, - при таких строгостях ни один кустарь не рискнёт изготавливать статуи бога Син, и тебе, волей - неволей, придётся торговать божками Мардука. Постепенно твои раны заживут, а обиды забудутся.
   -Нахор, ты слышал, что сказал твой старший брат? Он предлагает мне, своему отцу, всю жизнь служившему богу Син, моему покровителю, которому я обязан своим богатством, перейти в другую веру. Как ты, Аврам, мог додуматься до этого? Я знаю, ты не твёрд в вере. Мы молимся, а ты стоишь и о чём-то мечтаешь, но всему есть предел. Я скорее брошу всё и уеду в Харран, чем перейду в служение богу Мардуку.
   -Пожалуй, отец, ты прав, нужно уезжать, как бы не было тяжело. Раз халдеи прицепились к нам, то уже не отстанут. Твоё богатство для них, как бельмо в глазу. Если бы ты пожертвовал на строительство зиккурата богу Мардуку не 100 сиклей, а 500, как они ожидали, тогда бы стражники близко не подошли бы к нашей лавке. Хаммурапи мудрый и хитрый правитель, он иных богов не запрещает, но и не почитает. Его цель - ускорить строительство храма главному богу, а жрецы - халдеи из кожи лезут, чтобы ему угодить. Уже многие уехали в Харран, такие почтённые семейства, как Арона, Йорана, Ахима, Озия и другие уже там. Харран теперь главный город, где ещё почитается наш благословенный бог Син.
   -Аврам, не спеши, я сгоряча сказал об отъезде, легко сказать "уедем" В этих местах я родился, а до меня и мой отец. Мы всегда любили свою родину за её богатую природу, цветущие поля и сады вокруг города. Где всё это найти? Мои рабы строили каналы от Евфрата на ячменные и овощные поля и, в это дело, я вложил немалые деньги. Теперь, что от них отказаться? Вспомните о наших стадах коров и овец. Где я найду такие сочные и тучные луга? А мои финиковые и оливковые рощи? Где Аврам? Я, значит, должен бросить свой дом, один из лучших в городе? А как оставить своих предков, которые лежат здесь в молельне под плитами? Фарра хотел ещё что- то сказать, но разговор отнял у него последние силы и он замолчал.
   -Всё так, отец, но твоя жизнь нам дороже всех нажитых тобою богатств. Уехать из Ура - трудный шаг для всех нас, но его придётся сделать. Дом здесь продадим, а в Харране купим.
   -Аврам, - приподнял голову Фарра, - ты думай, когда говоришь, кто его купит, если люди бегут в Харран, бросая свои дома на соседей и слуг? Я же никогда не покину Ур, пока не использую все свои возможности и влияние. Никогда, слышите!
   Через два дня оправившись после побоев и переживаний, Фарра и Аврам пошли на рынок посмотреть на свою лавку. Она оказалась разграбленной, люди унесли всё, что осталось после погрома. Кроме товаров кому-то понадобились двери и полки из помещений и их тоже унесли. Впечатление было таким сильным, что оба оцепенели, глядя на остатки того, что совсем недавно было гордостью семьи. Первым прервал молчание Фарра:
   -Стражники служат в городской управе, там главным сборщиком налогов работает Фарнак, мой старый друг и верный слуга бога Син. Я сейчас же пойду к нему, он влиятельный в городском совете человек, найдёт погромщиков, накажет их и заставит возместить мне понесённый убыток.
   -Отец, ты можешь пойти к Фарнаку, но убедишься в бесполезности этой затеи. После опубликования законов Хаммурапи, в которых большинство наказаний составляют казни, публичное избиение кнутом, лишение имущества или крупные штрафы - люди напуганы, а он тоже не лучше других и любой ценой будет держаться за своё доходное место.
   -Ты, Аврам, не прав, не всё так трагично и он не такой человек, чтобы не помочь мне в трудный момент.
   Фарра не послушался старшего сына и отправился в управу искать справедливости. Фарнак был на своём месте, впустив Фарру, плотнее закрыл за ним дверь и, только потом, поприветствовал гостя. Об его отказе подчиниться стражникам Фарнак знал, но сделал вид, что о погроме слышит впервые. Фарра, поэтому, поделился своей бедой со всеми подробностями. Фарнак слушал, прерывая рассказ возгласами: "Вот негодяи!..Паршивые халдеи!.." Дальнейшее произошло так, как предсказывал Аврам. Положив руку на плечо Фарры, Фарнак с напускной горечью сказал:
   -Ты мой старый друг и должен понять - пятеро детей, ждём шестого, дом, хозяйство, куда с этим деться. Я решил смириться и служить богу Мардуку. В конце концов, какая разница, вчера служили богу Син, сегодня Мардуку, а кому-то третьему будем молиться завтра. Тебе же советую бежать и немедленно. Ты выбил стражнику глаз, а это 196-я статья закона Хаммурапи "глаз за глаз" и жалоба стражника наверняка уже в суде и ты штрафом не отделаешься.
   -А мне выбивать зубы можно, - гневно воскликнул Фарра.
   -Да, нельзя, статья- 200-я предусматривает: "зуб за зуб", но только в том случае, если у тебя есть свидетель, а его нет. Отрок сбежал, а стражники друг друга не выдадут.
   Фарра снял руку Фарнака с плеча и, не прощаясь, ушёл. Говорить дальше с человеком, предавшим своего бога и друга, не было смысла. Гл.2 Нападение эламитов на Ур
   И наступил последний день жизни Фарры и его семьи в Уре, всё-таки вынудили его бежать в Харран, хотя за три дня сборов его не допрашивали и в суд не вызывали. Кроме страха за потерю глаза {стражники выкололи бы его с большим удовольствием} была ещё вторая причина срочного отъезда - Аврам, его неосознанное предчувствие беды. Он ходил по дому и всех убеждал:
   -Нужно срочно ехать, иначе будет поздно, а Ур, как был родиной и прибежищем племени иврим, так и останется. Если не мы, то наши потомки сюда ещё вернуться.
   Фарра, наконец, прислушался к мнению своего умного первенца. Вспомнил, как будучи подростком, Аврам придумал оригинальное приспособление к плугу и семена стали попадать прямо в борозду во время вспашки. Урожай, а с ним и авторитет сына сразу выросли. Даже надменные жрецы, служители богини плодородия Иштар, оценили его сообразительность и незаурядный ум, а халдеи из зиккурата увидели в нём будущего звездочёта и ясновидца, после того, как он объяснил жрецам, с помощью трёх шаров и светильника, явления солнечного и лунного затмений.
   И настал, наконец, день отъезда. Выстроились за воротами города обоз из гружёных арб и караван из навьюченных домашним скарбом верблюдов и ослов. И плакали сёстры Сары и Милки и сами они лили горькие слёзы. Много знакомых и сочувствующих пришло провожать Фарру и его семью, не было только Фарнака.
   И вознёс Фарра руки к небу, к тому месту, где блеклый диск луны с трудом соперничал со светом утренней зари и сказал такие слова:
   -Покровитель наш бог Наннан Син, услышь мою молитву, убереги моих детей, слуг и меня, грешного, на длинном пути от Ура до Харрана. На каждой стоянке я буду приносить тебе жертвы мирные, благодарить и славить всем семейством. Сохрани, бог Син, тех, кто остаётся в городе и продолжит службу тебе вопреки гонениям царя Хаммурапи. Будь милосерден к тем, кто не устоял перед насилием и перешёл в лоно бога Мардука. А теперь в путь.
   И двинулся караван под охраной опытных воинов.
   Нанял их Фарра из амореев - колонистов, которые за земельный надел и небольшую плату, несли службу на границах государства, а в случае внешней угрозы становились ударной силой царя. Время было спокойное, а в казне, как всегда, не густо и часть из них оказались не у дел. Другой работы воины не имели и охотно пошли защищать переселенцев от нападения разбойников.
   Караван двигался медленно, задерживала перегонка стад и весенняя жара. К вечеру первого дня едва проехали 18-20 вавилонских стадий. Город Ур скрылся за ближайшими холмами, но вершина зиккурата была ещё хорошо видна. Фарра ехал впереди каравана и остановил его, когда увидел пологий спуск к реке, удобный для пойки и ночёвки скота. Стоянку устроили на ровной площадке, в центре которой поставили белый шатёр - святилище бога Син. Вокруг него остальные для семьи, слуг и охраны, которой командовал Нахор. Он разделил охранников попарно, и они всю ночь несли караул, сменяя друг друга. Сохранение огня в святилище Фарра всегда поручал Агарь - непорочной рабыне и только такой дозволялось следить за горением божественного светильника. Горящая лампада нужна была и рабыням, занятым приготовлением утренней еды. Встали затемно, разожгли очаги и когда все ещё спали, пшеничная каша на молоке была готова. В эту первую ночь, незадолго до рассвета, дежурная охрана и, выскочившие на её крики Агарь и кухарки, увидели огненное зарево в том месте, где остался город Ур. Вылезли из шатра заспанные Фарра и его сыновья. Они стояли потрясённые и, не отрываясь, смотрели на зарево и ярко освещенную вершину зиккурата. Сначала зарево виднелось в одном месте, потом на глазах людей огненная стена поползла дальше, быстро расширяясь в обе стороны, и стало понятно, что горит весь город. Никто уже не спал, проснулся, наконец, Лот и спросонья ничего не мог понять.
   И стояли молча, затаив дыхание, надеясь, что пожар им снится, но заплакала в голос Сара, запричитала Милка, заголосили рабыни и, страшная беда стала явью. У женщин в городе остались сёстры, подруги детства и много знакомых.
   И пали они на колени, рвали от горя одежды и посыпали головы пеплом. Тревогу и страх людей почувствовали собаки и завыли смертным воем в разных местах стана. Неведомая сила потянула всех к святилищу и смотрели они на Фарру - что скажет глава семьи.
   И сказал Фарра, оторвав, наконец, глаза от жуткого зрелища:
   -Я не тронусь с этого места, пока не узнаю, что случилось с моим родным городом и, какую помощь мы можем оказать оставшимся в живых. Лот, ты у нас самый молодой и проворный наездник, возьми людей из охраны и скачи в Ур. По дороге наверняка встретишь беженцев и всё узнаешь.
   Лот умчался с двумя охранниками, а Фарра с сыновьями вошли в святилище и долго молились. К еде никто не притронулся, все ждали возращения Лота. Стало совсем светло, хотя солнце всё ещё пряталось за тучами чёрного дыма. Фарра не мог стоять на месте и всё ходил и ходил по стану, а душа его была в Уре, там, где была прожита большая часть жизни.
   Наконец из-за деревьев показались всадники. Ещё на ходу, сдерживая лошадь, Лот прокричал:
   -Город уничтожили эламиты. Они ночью ворвались, разграбили дома и лавки, молодых угнали в рабство, многих убили, а дома подожгли. Сейчас вместо знакомых улиц и рыночной площади сплошное пепелище, эламиты увезли с собой даже каменную плиту с законами Хаммурапи. Рядом с уцелевшей городской стеной я обнаружил шестерых беженцев. По рваной и обгоревшей одежде и в темноте трудно узнать кто они,но явно это беженцы из Ура. Люди лежат в кустах без сил, с ожогами и открытыми ранами. Один из них, менее всех пострадавший, поведал мне о постигшем город несчастье. Дедушка, раненых нужно вывезти сейчас же, иначе они умрут.
   Лот тяжело дышал, говорил с трудом, как будто не ехал, а бежал всю дорогу. Его взволновали кровавые раны, ожоги на лицах и рассказ горожанина.
   И сказал Аврам, потрясенный услышанным:
   -Отец не будет нам счастья в пути, если мы не спасём пострадавших, разреши мне взять трёх человек из охраны и поехать с Лотом, без меня им не справиться.
   - Поезжай, Аврам. Возьми две повозки, постели мешки с шерстью, порежь на узкие полосы мою новую рубашку и не забудь свежий пепел для перевязки ран.
   Фарра понимал, что задержаться придется не менее, чем на пол дня и повелел пастухам гнать скот в сторону Харрана. Аврам вернулся с ранеными, когда солнце поднялось над пепелищем достаточно высоко и его лучи равнодушно освещали мертвый город. Пострадавшие лежали по трое в каждой повозке и стонали. Сара и Милка их обмыли, повязки, пропитанные кровью, заменили свежими, места ожогов смазали козьим жиром. Когда раненые поняли, что они в безопасности и среди своих людей, то уже от этих мыслей им стало легче и стоны затихли. Фарра, в это время, стоял около шатра святилища и раздумывал какую арбу использовать для его перевозки, вместо прежней, занятой ранеными. Сохранность святилища всегда было первой заботой главы семьи, но от этих мыслей его отвлекла Сара. Она сказала, что беженцам уже лучше и с ними можно поговорить. Краткий рассказ Лота Фарру не удовлетворил, он хотел знать подробности от очевидцев, подошёл к повозкам и...оцепенел, увидев знакомые лица. На передней повозке лежали оба стражника, которые тогда на рынке избили его, а в лавке учинили погром. Фарру поразила не только неожиданность встречи, он увидел целые и невредимые глаза своих врагов. Только у одного, вместо выбитого глаза, как утверждал Фарнак, на лбу виднелся небольшой синяк.
   -Боже мой, какая подлость, - придя в себя, воскликнул Фарра,- до какого предательства и обмана может довести человека зависть к чужому богатству, а ведь мы с ним из одной общины, гонимой и презираемой халдеями. Нам бы держаться друг за друга, а не соперничать. И чего он добился? Я, как-нибудь, выкарабкаюсь, ещё работают руки и голова, а он, хорошо, если погиб в бою, а то, в его годы, стать рабом эламитов, хуже смерти. После нашего спасения я не хотел бы для него такой участи. Эх, Фарнак, Фарнак, а считался лучшим другом. Аврам, иди скорее сюда,- позвал он сына,- посмотри, кого ты привёз - эти двое мои кровные враги, это те самые стражники, которые сожгли статуэтки бога Син, а меня избили.
   -Неужели это они? Отец, ты не ошибся? Вот уж воистину неведомы судьбы людские, вчера грозные стражники, а сегодня жалкие беженцы.
   -Причём здесь судьбы,- возмутился Фарра, - неужели тебе не ясно, что это бог Син, наш спаситель, покарал их и предал в мои руки? Как только они поправятся, я буду их судить по законам Хаммурапи. Лот, напомни мне номер статьи закона - "зуб за зуб".
   -Двухсотая, дедушка, я хорошо помню,- отозвался Лот.
   -Отец, неужели ты, в самом деле, собираешься мстить этим несчастным людям, - спросил Аврам,- они, из-за нападения эламитов, всё потеряли - семьи, дома, а в сражении с врагом ещё и пролили кровь. То, что стражники совершили, не злой умысел, они, по долгу службы, выполняли повеления вавилонского царя.
   - Лот, ты выучил все законы, скажи, там есть статьи о запрете торговать статуэтками бога Син?
   -Нет, дедушка, такой статьи нет.
   -Слышал, Аврам, нет и быть не могло. Именем царя Хаммурапи прикрылись халдеи, засевшие в городском совете. Их предводитель Гонгур во времена, когда ты был ещё отроком, шипел на мою палатку: "Понаехали тут всякие", хотя всем известно, что наши отцы издревле жили на этой земле, а халдеи появились позже.
   -То, что он злой человек и не чист на руку, я хорошо знаю, но в деле стражников ты, отец, не прав. Они первый раз тебя предупредили, пусть не очень вежливо, что торговать запрещённым товаром нельзя. Ты не подчинился, первым ударил статуэткой, как дубинкой и получил ответный удар по лицу.
   -Тебя послушать, Аврам, так я ещё и виноват, может мне пойти и попросить у них прощения? Не бывать этого! Как только они поправятся, я буду их судить по двухсотой статье законов Хаммурапи.
   Агарь стояла рядом, слушала разговор, и ей стало жалко своего пострадавшего господина и несчастных стражников. Она хорошо знает Фарру, он вспыльчив и упрям, но легко отходит, если искренне раскаяться. Агарь не сомневается, что злость её господина на обидчиков продержится недолго.
   Гл.3 Бог Син не уберег своё святилище
  
   Фарра, скрепя сердце, согласился с Аврамом, что двигаться на Харран нельзя, пока не будет найдено разумное решение в судьбе раненых беженцев. Сидеть здесь и ждать, пока они поправятся, значит оставить скот без корма. Хороших пастбищ вокруг не так много и через несколько дней кормить скот будет нечем. В разговор старших вмешался Лот.
   -Пусть едут на тех же арбах и мешках с шерстью, а зерно разместим по остальным повозкам.
   -Ты, Лот со своим дядей меньше думайте о стражниках, пусть о них заботится их бог Мардук,- сказал раздражённо Нахор,- разве можно перегружать арбы, того и гляди колёса не выдержат. Отец, послушай меня,- продолжал Нахор,- на правом берегу реки, ниже по течению, есть большое селение Бецер. Вокруг него болота и заросли тростника. Я думаю, что эламиты туда не пошли, зачем, когда у них была главная цель - Ур с его богатством. В прошлом году я был в Бецере и видел у селян ослов и мул. Стоит туда поехать и закупить скотину, хотя бы десяток голов.
   Нахор мыслил разумно, с ним согласились и ему же Фарра поручил ехать в Бецер. Вечером перед заходом солнца гонцы вернулись раньше срока, когда их ещё не ждали. Они гнали перед собой не только десяток ослов, но и стадо овец и 12 коров с телятами. Оказалось, что эламиты так много награбили, что часть скота бросили недалеко от разрушенного города. По дороге в Бецер Нахор наткнулся на него и забрал с собой.
   И возрадовался Фарра такой удаче, обнял сына и как малое дитя гладил его по голове, говоря:
   -Как я был прав, уповая на милость и защиту бога Син. Он не дал нам погибнуть в Уре, сберег для нас целое стадо, а я не потратил за него ни одного сикля. Нахор, вели рабам зарезать самого упитанного телёнка, и лучший кусок положи в жертвенник богу, а ты, Агарь, собери сухого хвороста для очага, рабыни варите больше мяса и откройте амфоры с вином, у нас сегодня будет праздник.
   -Отец, я рад празднику, но с тобой не согласен, спаслись мы сами, благодаря подлости стражников и предательству Фарнака. Наша семья прожила в Уре много лет и благополучия достигли только своим трудом, а все эти божки не при чём, пользы от них не вижу никакой.
   -Значит никакой? До сих пор люди помнят, как ты молитвой к богине плодородия Иштар спас поля от стай ворон или трусливые птицы просто тебя испугались?
   -Это было давно, отец, будучи отроком, я пытался верить в божественную силу деревянных идолов и с тобой не спорил, а теперь скажу правду, не Иштар, а я ворон отогнал, подражая крикам хищных птиц. У меня тогда это хорошо получалось.
   -Если объявлен праздник,- вмешался Нахор, - давайте наполнять кубки, мне от вашего спора тошно, а в горле пересохло.
   Фарра был подавлен разговором с Аврамом и даже отказался выпить красного виноградного вина, которое так любил.
   -У моего сына нет бога, у всех есть, а у него нет. Даже рабыни перед трапезой опускаются на колени и молятся, а ему не к кому обращаться, он сам по себе со своей гордыней. Бог Син благосклонен к нашей семье и в трудную пору не оставит нас и тебя, Аврам, тоже. Чем пререкаться с отцом, лучше поручи рабам построить навес от солнца над повозками раненых и тем двум стражникам тоже, чтоб им провалиться в преисподнюю.
   После пятого дня пути Фарра лег спать в своём шатре, но заснуть сразу не смог. Он перебирал в памяти все пять дней пути и не мог не радоваться. Все идёт хорошо, вовремя покинули Ур, спасли раненых и обзавелись дополнительным скотом, люди здоровы и всё благодаря богу Син. Лучше бы Фарра сразу заснул, а не "распустил слюни", как он потом себя упрекал. Знал же, что радоваться раньше времени - плохая примета, и она сбылась в эту же ночь, бог Син подвел и себя и Фарру. Вроде бы всё делали как надо, строго по заведенному, жрецами, порядку, Агарь поддерживала огонь в светильнике, вовремя подливала оливковое масло из купленного в храме священного сосуда, а в жертву принесли свежие рёбрышки белого агнца. Как положено внутренности не отдали собакам, а закопали за станом. Молились богу утром и вечером, но всё это не помогло. Беда нагрянула поздно ночью, когда лика Луны совсем не было видно, а в кустах скандалили и мешали спать камышовые коты. Как потом определил Фарра, виноват был и Аврам. Он распорядился поставить шатер с ранеными стражниками, врагами бога Син, рядом с его святилищем, чего не следовало делать. Ну, разве за всеми усмотришь? А случилось вот что. В середине ночи Агарь проснулась, проведала раненых, и снова задремала, но тут же очнулась, как только услышала раскаты грома и увидела через открытый полог шатра всполохи молний. Как потом выяснил Фарра, никто из членов его семьи не просил бога Ваала о дожде, так как не имело смысла - бог сам решал, где поливать землю, чаще не туда, куда просили.
   Агарь поняла, что идёт гроза и перенесла внутрь святилища запасы хвороста и сухой травы. Дрова заняли всё свободное место перед постаментом божка. Гроза пошумела, пошумела и прошла где-то рядом, а стану Фарры достались несколько крупных капель и порывы ветра. Агарь обрадовалась, что дождь миновал, снова задремала и не видела, как ветер забросил пучок травы на горящий светильник. Трава загорелась, и огонь быстро охватил весь хворост. Пламя достигло циновки, на которой спала Агарь и она с дикими воплями выскочила из объятого пламенем святилища. От её криков проснулись Фарра и Аврам, а за ними и весь стан. Глава семьи, несмотря на возраст, выбрался из шатра и оценил ситуацию раньше всех. Он увидел, что святилище уже не спасти - пылал весь шатер, уже дымились и начали тлеть козьи шкуры на шатре стражников и Фарра закричал:
   -Аврам, Нахор, чего стоите! Срывайте шкуры, спасайте раненых! Лот, неси бурдюки с водой, иначе не потушим!
   Все бросились выполнять команду. Несколько человек из охраны подхватили раненых и отнесли их в безопасное место. Вскоре среди золы и углей сгоревшего святилища отыскалась статуэтка бога Син. Она была изготовлена из дерева и у неё обгорели руки, ноги, а на лице кончик носа.
   И охватила Фарру великая скорбь, стонал он и охал, оплакивая пострадавшего божка. Его почерневшие останки он, дрожащими руками, прижимал к груди и качался взад- вперёд, будто укачивая малое дитяти. Сразу постаревшее лицо осунулось и даже при свете остатков пожара выглядело серым. Говорить не было сил, все устали от пережитого, ушли к своим шатрам и просидели до рассвета. Утром Аврам присел к отцу и сказал:
   -Извини, отец, я от вида пожара остолбенел, растерялся и не кинулся спасать раненых, но ты правильно поступил - накричал на нас с Нахором и люди были спасены.
   -Не переживай, все были потрясены, не только ты, но помни - в беде всегда первыми спасают немощных, даже, если из-за них твой отец лишился 2-х зубов. Я честный тампар, ты это хорошо знаешь и, если состоится суд, он будет законным и справедливым. В глубине души у меня зреет жалость к ним, но я гордый иврим, богатство наше создавал годами и большим трудом. Ещё покойный отец приучал меня с отроческих лет не гнушаться любой работы, я тогда помогал ему выкорчёвывать деревья и кустарники, чтобы иметь своё поле и свой хлеб. Семья была большой и его всегда не хватало. А они, - кивнул Фарра в сторону стражников,- разве познали тяжкий труд до седьмого пота и под палящим солнцем?
   -Спасибо, отец, за урок, - сказал Аврам и понял, что суда над стражниками не будет.
   Фарра не стал далеко откладывать и по свежим следам провёл дознание. Первой, со слезами на глазах, призналась в своей вине Агарь. Она не скрывала, что без спроса натаскала в святилище дров и проспала начало пожара.
   - Всё ясно,- сказал дознаватель,- Лот, какое наказание, по законам Хаммурапи, полагается рабыне за сгоревший, по её вине, шатёр и гибель статуэтки бога Син?
   - Дедушка, бог Син в законах не упоминается, нет в них ни слова о наказании детей и подростков, всё на усмотрение родителей. Я думаю, что 10 ударов воловьим кнутом для Агарь вполне достаточно.
   -А я считаю, что девчонка не виновата, - вмешался в разговор Аврам, - одной без сна, днём и ночью следить за огнём трудно. Скорее я виноват, нужно было для хвороста поставить отдельный шатёр и подальше от святилища.
   -Если на то пошло, - сказал Нахор с виноватой миной на лице,- есть и мой промах, я слишком низко поставил жертвенник с мясом для бога ветра Энлиль, жертву нашли собаки и съели. Вот он и разбушевался.
   -Вас послушать,- подвёл итог Фарра,- так мы сами виноваты в беде, а главные поджигатели - Мардук, со своим приятелем Вильги, богом огня, остались в стороне. Когда Милка обмывала раненых, она видела на их шеях амулеты этих богов. Вот они-то и принесли горе нашей семье.
   -Отец, мудрость твоя велика, но я не понимаю, зачем Мардуку понадобилось подставлять под огонь пожара стражников, своих слуг?
   -А потому, Аврам, что Мардук коварный бог, постоянно доказывает своё верховенство над другими богами, хотел досадить богу Син, сжечь его идола, а слуги... найдутся другие.
   -Прости меня, отец, - сказал Аврам и тяжело вздохнул,- видно мне не суждено постичь твою веру. Как я не стараюсь, не находит она место в моей душе.
   Ну, посуди сам, какие это боги, если они похожи на людей, такие же драчливые и лживые. Одного царь устраняет из людской памяти, другому, им же придуманному, велит служить. Разве бог не должен быть выше людской суеты? Я ещё в начале пути, но сердцем чувствую и душой, что настаёт время рождения истины. Она где-то близко и я надеюсь её постичь.
   .
   Гл. 4 Встреча с волхвами В конце первого месяца пути караван Фарры отклонился на запад, чтобы обойти стороной город Вавилон, столицу Хаммурапи. Имя этого правителя вызывало в памяти главы семьи не только личные обиды. Он хорошо помнил, как убивали или изгоняли из его родного города непокорных жрецов и простых жителей, не пожелавших служить богу Мардуку. Простить такое насилие Фарра не мог, не хотел и слышать о посещении враждебного города. Неожиданно при приближении к Вавилону полтора десятка амореев из охраны каравана потребовали расчёт. Наёмники на привалах собирались вместе и о чём-то говорили, они явно тяготели к богу Мардуку, обходили стороной святилище бога Син, и решили остаться в Вавилоне. Вместе с ними ушли и двое пастухов. Семья была встревожена, особенно переживал Фарра. На очередном привале он спросил сыновей:
   -Аврам, Нахор, что будем делать? Где искать новых людей? Твоё слово, Аврам.
   -Отец, я уже переговорил со всеми шестью беженцами, они охотно согласились служить тебе до самого Харрана. Раны зажили, они вполне здоровы и на нашу заботу хотят ответить добром, хотя сами халдеи и служат Мардуку. Если вдобавок к ним вооружим слуг и погонщиков мулов, получим вполне боевой отряд. Мы с Лотом и с собаками будем охранять стадо во время ночёвки.
   Фарра слушал сына, лицо его менялось и, озабоченность сменилась удивлением. Он не раз видел, как стражники с повязками на руках и ногах, опираясь на палки, ковыляли по стану и старались приносить хотя бы какую-то пользу, то хворост соберут для очага, то шатры помогут разложить. Фарра был уверен, что они набираются сил, чтобы при первой же возможности сбежать в Вавилон, к своим единоверцам. К этому времени Фарра успокоился, о выбитых зубах и задуманном суде не вспоминал, справедливо считая, что бог Син его врагов достаточно наказал, но однажды в разговоре с Аврамом старик сказал, как отрезал:
   -Суда не будет, я их простил, но это не значит, что между нами - иврим и халдеями наступил мир. У них Мардук, у нас бог Син. Две веры - два народа и этим всё сказано! Я не слепой и вижу, как ты, Аврам, заигрываешь с ними, завёл дружбу, но это только до Харрана, а потом всё, между нами забор и общаемся только на рынке.
   -С чего бы отец так ожесточился,- спросил Нахор у Аврама,- мы же спаслись и, кроме дома, всё ценное забрали с собой.
   -Я думаю, что для старого человека потеря родины и своего привычного и налаженного дела - катастрофа, а тут ещё люди уходят, вот он и нервничает. Придётся начинать всё сначала, а в его-то годы и среди чужих людей, не просто.
   -Нынешнее поколение другое, - продолжал Аврам,- им бы снова кочевать, да налегке. Навьючил осла пожитками и вперёд, куда глаза глядят.
   Этим отец и отличается от них, непосед, он крепко держался за родную землю, любил её и много лет поливал потом.
   Время неспешно отмеряло стадию за стадией, подальше от Вавилона и когда стали готовиться к очередной ночёвке тишину нарушили собаки. Они с громким лаем помчались в сторону зарослей тростника, нависшим над крутым берегом реки. Аврам, Лот и двое охранников с пиками в руках пошли за собаками и вскоре обнаружили лежащих на траве истощенных людей. Рядом стояли не развьюченные ослы и жевали молодые побеги кустарника. Аврам узнал в пришельцах египтян. Когда-то в Уре они были частыми гостями. Купцы торговали папирусом, грубыми тканями и поделками из слоновой кости. Звездочеты осматривали недостроенный зиккурат, обменивались с халдеями новостями из вселенной и гордились своими пирамидами.
   Эти же гости представились бродячими магами и чародеями.
   -Так вы фокусники,- спросил Аврам у старого, седого египтянина, оказавшегося хозяином труппы.
   -Сначала дайте воды, иначе ничего не узнаете.
   -Сейчас всё будет, Сара, Милка, несите бурдюк кислого молока, оно хорошо освежает и вернёт им силы.
   Когда волхвы насытились, покупались в реке и тогда у них появились силы рассказать о своих мытарствах по дороге из Египта. Оказывается, по пути в Вавилон проводник заблудился, завёл их в Сирийскую пустыню, где они оказались без воды и пищи. Обычно волхвы несли свою службу в столице Египта Менфисе, где потешали своим искусством фараона и его приближённых. Со временем магов стало больше, чем нужно для развлечений и правитель разрешил группе из 5 человек посетить Вавилон.
   На другой день после отдыха и сытной пищи гости заявили, что в благодарность за тёплый приём они покажут небольшое представление. Фарра видел, как загорелись глаза у Лота и Агарь, как они прыгали от радости, решил задержать отъезд и всем станом посмотреть, на что способны египетские волхвы. Артистов представил их хозяин, пожилой в пёстром халате, египтянин. Первыми выступили жонглёры. Двое молодых и ловких ребят в зелёных набедренных повязках перебрасывались несколькими шариками стоя, лёжа и даже кувыркаясь. После них другой, постарше глотал огонь и засовывал в рот бронзовый меч по самую рукоятку. Были и другие номера с обручами и хождением по канату, натянутому между деревьями, но зрителей больше всего удивили фокусы. Один из волхвов показал пустую, плетёную из прутьев, корзину, затем бросил в неё кусок льняной верёвки, которую Лот потрогал руками и сам закрыл крышку. При счёте "три" крышка открывалась и из корзины высовывалась голова змеи. Лот и Агарь даже невольно отпрянули назад. Новый номер - в пустую корзину бросался клубок шерсти, крышка закрывалась и, при счёте "три," в корзине вместо мотка оказывалась маленькая обезьянка. Ещё мгновение и игрунка уже на плече у Лота и что-то ищет в его голове.
   Представление всех развеселило, а когда один из гостей сыграл на простенькой дудочке весёлый танец все, даже Фарра, пустились в пляс. В какой-то момент дудочка пискнула последний раз, и танцоры начали расходиться.
   -И это всё,- спросил разочарованный Лот.
   -У нас есть ещё один артист, попугай по имени Коко, - сказал египтянин,- его клетка привязана к седлу осла, если хотите он вас тоже позабавит.
   -Хотим, хотим,- закричали разом Лот и Агарь. Продолжить веселье захотели и взрослые.
   -Наш Коко помнит десяток имён и названия пяти городов. Его просят угадать имя или своё место рождения, он, как правило, ошибается и это вызывает смех зрителей.
- Спроси его, куда мы едем и никак не доедем,- шутя, попросил Аврам.
   -Коко, скажи нашим добрым зрителям, в какой город они держат путь,- попросил египтянин. Попугай нахохлился, пошевелил крыльями и ответил:
   -У-р-р-р!
   Вместо ответного хохота люди оцепенели, а птица, привыкшая к другой реакции толпы, снова повторила название города:
   -У-р-р-р!..У-р-р-р!
   Первым пришёл в себя Аврам. Его улыбку как ветром сдуло, взволнованным голосом он сказал:
   -Мудрая птица назвала то место на земле, о котором мы все думаем, а говорить не решаемся. Разве не ясно, что покинув руины Ура мы, иврим, потеряли свою родину. Мы теперь безродные люди и похожи на лодку, плывущую по Евфрату без руля и ветрил. Водная стихия бросает её то к одному берегу, то к другому и нет у неё пристанища. Когда сгорел шатер языческого святилища, истинный Бог, этим знаком, убеждал нас вернуться на родину предков, на то, что осталось от Ура, но куда там, радость от спасения своих жизней лишила нас разума. Наверняка не все погибли, не всех угнали в рабство, какая-то часть людей спряталась в прибрежных камышах, в зарослях тростника, ушли в Вавилон. Потеряв Ур, мы стали вечными беженцами в чужих странах и Харран только начало.
   -Дядя Аврам,- с трудом сдерживая слёзы отозвался Лот, - я...я.. на лошади объехал всё пожарище, всюду только обгоревшие камни и пепел.
   -Ты, Лот, ещё молод и не понимаешь, что значит пепел Родины, это не остатки костра охотника, ветер подул и, нет его. Это совсем другое. Пепел Ура тяжелее камня и горячее огня, но будем мы его носить в своих сердцах вечно, от одного поколения до другого.
   После отъезда египтян Фарра молча обошёл стан, щелчками воловьего кнута дал понять, что пора в путь, дескать, потешились немного и хватит, а разговоры, умные речи не для него, за них на рынке не дадут и медной монеты. Зачем терзать и ранить сердца тем, что утеряно и утеряно навсегда.

   Гл. 5 Благостные ночи в Харране
  
   И пришел к концу третий месяц пути. Фарра и его спутники почувствовали приближение большого города. В прибрежных кустах появились тропинки, остатки костров, кости и черепки разбитых амфор. Даже воздух стал другим, появились запахи человеческого жилья. Посланный на разведку Лот с двумя бывшими стражниками радостно оповестил, что за видимым впереди холмом, заросшим цветущими кустарниками, находятся ячменные поля жителей Харрана и он даже разговаривал с одним из них. Город семье Фарры понравился. Его куполообразные домики сверкали белизной стен и утопали в зелени садов. Между домами журчали прозрачные ручьи, стекающие со склонов горного хребта Антитавра. Они вместе с рекой Нар-Бали, на крутом берегу которой располагался город, источали свежесть и прохладу. В Харране на новых пришельцев никто не обратил внимание, не показал на них пальцем, никто не прошипел: "понаехали тут всякие." Население города было многоплеменным и состояло, в большинстве, из беженцев. Некогда враждующие племена- амореи, касситы, хурриты, иврим и кутеи, изгнанные из насиженных мест междоусобными войнами, мирно жили отдельными общинами и служили своим богам.
   Время, как известно, лечит и Аврам всё реже и реже видит во сне Ур, но попугая Коко помнит и его крик до сих пор звучит в его ушах, а что было потом и, как плакал, забившись в кусты, Лот, старается не вспоминать.
   Фарра ещё в Уре знал от заезжих купцов о Харране, как о городе, через который проходили оживлённые торговые пути. В то время, этот протоптанный караванами путь, шёл от Персидского залива вдоль Евфрата и сразу за Харраном сворачивал на юго-запад, проходил мимо Дамаска, пересекал Ханаан и подходил к Египту. В городе купцы несколько дней отдыхали и устраивали ярмарки. У жителей пользовались спросом женские украшения, шёлковые ткани, бронзовая посуда, специи и благовония. Фарру в Харране действительно никто не ждал, родственников здесь не было, а купить вместительный дом не удавалось. Царь Хаммурапи затеял, в это время, новую войну со своим соседом, царём Мари, это вызвало новый поток беженцев в Харран и они устраивались жить, где только можно. Фарра решил разбить шатры около ячменного поля и там переждать трудное время, а всем ранее нанятым для сопровождения каравана людям, и в их числе бывшим стражникам, дал расчёт. О последних позаботился особо, говоря Авраму:
   -Ты был прав, эти шестеро оказались хорошими людьми, хотя и иноверцы, дай им ещё по десять драхм, они того заслужили.
   В Харране накопленные деньги быстро таяли, так как жизнь здесь была дороже, чем в Уре. Пришлось всё начинать с нуля. Фарра построил на рынке лавку и занялся своим привычным делом-торговлей. Нахор, снова, как в Уре, ездил по стойбищам кочевников и скупал всё, что годилось в переработку и продажу.
   Через полгода воюющие цари заключили мир, беженцы потянулись к родным местам и, Фарре удалось купить в северной части города небольшой дом, к нему пристроили две комнаты с отдельным входом, тесновато, но жить можно. Во дворе соорудили сыроварню, где Сара и Милка готовили сыры из коровьего и овечьего молока. Пастбищ не хватало и, половину животных распродали, Аврам и Лот теперь обходились двумя пастухами и собакой, приученной охранять скот. Вечером, после водопоя, коров и овец загоняли в места ночёвки и дежурили по очереди.
   Тихие, благостные ночи, небесный купол, усыпанный звёздами, располагал к раздумьям и желанию понять этот необъятный и непонятный мир. Лот ложится на бок и любуется костром, смотрит, как огонь жадно пожирает одну веточку за другой и недовольно шипит, когда они кончаются. Вот, наконец, последний вздох, затем яркая вспышка и огонь гаснет. Лот может его воскресить, но не хочет, пора спать. Авраму не до сна, он лёжит на спине, взглядом переходит от одной группы звёзд, к другой и не даёт племяннику заснуть.
   -Лот, посмотри сюда,- показывает Аврам на скопление крупных звёзд на северном склоне небосвода, - видишь семь крупных звёзд, если их мысленно соединить прямыми линиями получится кружка с ручкой. Халдеи-звездочёты их ковшом и назвали. Однажды я поднялся на вершину зиккурата и видел у них природный кристалл. Если через него посмотреть на Луну, то она окажется совсем рядом, даже видны горы и моря, вот чудеса.
   Аврам бросает в костёр несколько веток, огонь ярко вспыхивает и звёзды на небе прячутся. Рядом не спит Лот и внимательно слушает своего учёного дядю:
   -Мы прошли от Ура до Харрана много вавилонских стадий. Шли долинами, обходили горы, перебирались через сухие русла и бурные речки, а над головой были всё те же звёзды, Луна и Солнце. Представить трудно, как огромен этот мир. Я расспрашивал купцов, что они знают о других землях, лежащих далеко на западе. Оказывается, знают, одна из них называется Ханаан, мало заселена, выходит к огромному морю, граничит с Египтом и меня тянет туда поехать. Если море переплыть, то там будет другая земля и другие люди. Речь их непонятна и служат они каким-то другим богам.
   -И они тоже видят, ковш над головой?
   -Конечно. Скажи, не чудо ли всё это? Ты никогда не задумывался об этом удивительном мире?
   -Как-то не очень, Солнце, Луна нам светят и ладно.
   -Это оттого, Лот, что ты привык видеть светила со дня рождения, а я родился в пещере, куда мать загнали сначала дикие звери, а потом такие же дикие племена. До пяти лет я видел только свет от костра и слышал только голос матери, когда она обращалась к богу с молитвами. Когда она, наконец, вывела меня на свет божий, то я так был потрясён увиденным, что принял Солнце за бога и упал перед ним на колени. Теперь я радуюсь не только светилам, но и каждой звёздочке и благодарю того, кто создал Вселенную, а ты Лот, никогда не интересовался, откуда появился этот мир и кто им управляет?
   -Нет, почему же. Когда я был в зиккурате жрец, таким как я, молодым прихожанам, говорил, что всё в этом мире создали боги. Солнце бог Шамаш, Луну бог Наннан Син, звёзды бог Дагон, землю создали не то Иштар, не то Эль, точно я не запомнил. Всё, что растёт на земле, создала богиня Ашера. А что создал бог Ану, я забыл, но помню, что бог Ваал управляет грозой. Богов так много, что я всех не запомнил. Раньше главным богом Вавилонии был Син, а теперь Мардук, из-за него пострадал наш дед и мы с ним.
   -Ты понял, Лот, что богов придумывают цари и жрецы. Люди тёмные всего боятся и молятся тому, кому велят. Я всё чаще прихожу к мысли, что всё видимое и невидимое вокруг нас, Солнце, звёзды, земля созданы и управляются Единым Богом. Он не подвластен царям, его нельзя сместить и заменить другим богом, ему нужно только служить. Присутствие Божие в моей душе звучит, как свирель пастуха, клёкот журавлей, журчание ручья. Я чувствую Его присутствие вечером перед сном,иногда вижу во сне и, с мыслью о нем просыпаюсь. Имя Его - Создатель и Он един для всех племён и народов. Это, как в Египте, во главе страны фараон Рамсес 2-й, в Вавилоне - царь Хаммурапи, даже в нашей отаре один вожак и все овцы ему послушны. Разница в том, что Бог вечен, а люди и животные смертны.
   Ты, Лот, согласен со мной?
   - Твои откровения, Аврам, мне понятны и, если бы я хотел возразить, слов бы не нашёл. Вера в единого Бога давно живёт в твоей душе, я это заметил ещё раньше, по дороге в Харран. Всё, что ты мне поведал интересно, но и страшно, это вероотступничество, а я боюсь мести бога Син, но всё же пошёл бы за тобой, если бы...
   Лот замолчал, опустил глаза и неуверенно закончил:
   -если бы не дедушка Фарра, он меня не простит.
   - Вот дела,- засмеялся Аврам, - поднимался ты в гору и почти достиг вершины, но споткнулся и скатился вниз. Видно рано я сказал, что у тебя в голове просветлело. Пойми, Лот, наш дед человек старый и мыслит так, как его деды и прадеды, а мы с тобой ещё молодые, нам ли идти за их темнотой. Думай, племянник о том, что я сказал и обретёшь истину. Аврам замолчал, а Лот бросил в костёр несколько веток и собрался поспать, но неожиданно вся округа озарилась ярким светом и оба успели увидеть огненный след от раскалённого тела. Оно распороло черноту неба с запада на восток и, скрылось в темноте противоположного берега реки.
   -Аврам, что это такое? Я успел разглядеть у того, что летело яркий хвост. Не дракон ли это?
   -Нет, Лот, не дракон. Людям кажется, что падают звёзды, а на самом деле падают камни, чаще маленькие, иногда большие. Один раз такой камень упал недалеко от меня, когда я пас овец. Пытался взять его в руки, но обжегся, он был очень горяч. Жрецы из зиккурата называют их летающими драконами - так удобнее запугивать прихожан. Я думаю, Лот, что звёзды, как и люди и всё живое на земле стареет, умирает и превращаются в прах. В мире идёт постоянное обновление, на смену старому приходит новое, молодое.
   -Жаль, что у меня нет крыльев, я бы слетал на небо за самой красивой звездой и подарил бы её тебе.
   -Ты, Лот, добрый и смелый отрок, но до звёзд никому не долететь, слишком далеко. Нельзя долететь и до Луны, хотя она и ближе к нам и, обрати внимание, когда она плывёт по небосводу, то никогда не натыкается на звёзды, они остаются за её спиной.
   Наступила тишина, Аврам и Лот улеглись на соломенную подстилку, а на востоке начали гаснуть звёзды и появились первые признаки рассвета. Гл.6 Одна семья, две веры
  
   Постепенно споры о вере раскололи семью на две неравные части. Фарра и Нахор стояли на своём, служение богу Син, и только. Аврам, напротив, уже открыто отвергал языческих идолов и верил в существование Единого Бога. Лот держался в стороне, но всё чаще прислушивался к Авраму.
   Не раз во дворе дома слышали, как Фарра гневно выговаривал старшему сыну:
   -Ни один человек из нашей общины не додумался до такого вероотступничества. Только ты, слишком умный, покинул нашего покровителя бога Син. Он был и останется богом нашего племени, чтобы ты не говорил. А в Уре кто нас спас, разве не бог Син? Это он вытолкал нашу семью за ворота города до нападения эламитов. Велик твой трех, Аврам, но вместо покаяния ты смущаешь молодого Лота, а это грех вдвойне и бог Син тебя не простит.
   Аврам мог напомнить отцу, как сгорели под Уром святилище и идол бога Син, но не стал, пожалел нервы старика, а он никак не унимается:
   -О, Наннан Син, почему ты допустил, что я дожил до такого позора - мой сын вероотступник? Мне теперь стыдно смотреть людям в глаза.
   -Отец я уважаю тебя и твою веру, но для меня, а скоро и для других людей бог Син, как и другие боги уйдут в прошлое. В Уре мы были спасены Всевышним, дабы нести миру познание Единого Бога. Ты, отец, не понял этого и остался со своим идолом.
   Споры спорами, а жизнь в Харране шла своим чередом. После Лота Аврам посвятил в свою веру Сару и слуг. Он терпеливо объяснял им, почему теперь нужно служить другому Богу, а не Син. Аврам мог этого и не делать. Решение главы семьи было не принято обсуждать, а принималось как должное со смирением. Служение Всевышнему - особый случай,- считал Аврам,- принуждения недопустимы, люди должны постигать истину своим умом. Из проповеди мужа Сара мало, что поняла, так же, как и слуги, но убеждённость и сила духа Аврама сделали своё дело - семья стала служить Богу Единому. Правда, не обошлось без курьёза. Все привыкли молиться, кланяясь статуе бога Син, и ожидали, что Аврам вместо неё поставит статую своего Бога, но этого не произошло. Угол молельни был завешен белой занавеской, перед ней прежний священный камень с лампадой и всё.
   -Создатель невидим, - сказал глава семьи торжественным голосом,- но он вездесущ. Когда мы молимся, он здесь и всё слышит. Знайте же, что Бог всемогущ, милостив к своим слугам, но и неумолим в гневе. А как может быть иначе? Погрязшие в лихоимстве и блуде, забывшие отца и мать, убивающие себе подобных, положившие глаз на чужое добро, должны трепетать перед Богом и знать, что кара за грехи неотвратима.
   Теперь семьи Нахора и Аврама жили раздельно, хотя хозяйство, благодаря слугам, вели совместно. Раньше Сара и Милка успевали работать и болтать о всяких пустяках и сплетничать о местных богачах, то теперь только от слуг узнавали, что сказала Сара, а что Милка. Аврам и Лот продолжали свою службу около скота, о звёздах не говорили, а смотрели на тучи - в Харране наступила дождливая осень. Время завершения полевых работ и, по мнению Аврама, самое удобное для общения с жителями города и ближайших поселений с тем, чтобы донести до них сущность новой веры.
   -Попробую слово о Господе донести сначала селянам,- сказал он Лоту. Они растят хлеб, разводят скот, трудятся тяжело и вера для них не главное. В селениях жрецы редкие гости и в семьях поклоняются разным богам: Ваалу, Дагону, Наннан Син, а женщины Астарте, богине любви. Бездетные, ради потомства, молятся ей, но она слышит, далеко, не всех. Равнодушных или разочарованных идолами много и моё слово о Создателе упадёт на благодатную почву.
   Аврам решил обратиться к селянам с проповедью в шестой день недели, когда они привозят на ярмарку свои продукты.
   И дождался, таки, Аврам своего дня, может быть главного дня в своей жизни, одел длинную, праздничную рубашку, сшитую Сарой, повесил через плечо котомку и, опираясь на посох, направился на рыночную площадь. Он знал, что пророки и паломники, частые гости на ярмарках и люди с интересом их слушают. Пришёл после полудня, торги подходили к концу и, криков зазывал становилось всё меньше. Селяне собирались в небольшие группы, обсуждали местные новости, а нетерпеливые поглядывали в сторону корчмы. Аврам взошёл на деревянный помост, которым обычно пользовались глашатаи, зачитывая свитки с повелениями царя, писари со списками лиц, не заплативших подать в городскую казну, работорговцы, а также пророки и бродячие паломники. В Харране использовали помост и жрецы местного зиккурата для запугивания карами небесными тех, кто скупится и не приносит жертвы богу Син. Вот в такой удобный момент Аврам взошёл на свободный помост и спокойным, уверенным голосом поведал людям, как нашло на него прозрение, он осознанно покинул языческого бога Син и стал верным слугой Господа, Создателя всего мироздания. Люди услышали, как благодаря Божьему провидению, он и его близкие спаслись в Уре и теперь его семья исповедует новую веру, веру в Единого Бога. Проповедуя, Аврам радовался, что к помосту подходили всё новые слушатели и среди них больше всего селяне. День выдался тёплым и они, загорелые, стояли в набёдренных повязках и белых платках, накрученных на голову.
   И говорил Аврам и внимали ему люди:
   -Велика милость Создателя к каждому, кто трудится, земледельцу или горожанину. Оглянитесь вокруг и посмотрите, как мудро устроен мир - день для труда, ночь для отдыха.
   В это время кто-то из толпы выкрикнул:
   - Ночь людям нужна ещё для кое-чего другого.
   Слова селянина вызвали смех, но Аврам продолжал:
   -Бог создал воздух для дыхания, воду для питья, животных, дающих мясо молоко и шерсть, деревья со сладкими плодами. Бог создал главное, что вы выращиваете, хлеб.
   Когда проповедник упомянул хлеб, то увидел, как седой селянин что- то возмущенно говорил молодому парню. Не обращая на них внимания, Аврам закончил:
   -Так восславим же Господа нашего Единого, Создателя всего, что есть на земле и на небесах. Молитесь, служите ему, и он вас не оставит.
   Не успел Аврам закончить проповедь, как тот же седой селянин, показывая на него пальцем, крикнул громко, что бы все слышали:
   -Растолкуй, проповедник, нам, тёмным селянам, зачем твой Бог, такой всемогущий и милостивый к нам, земледельцам, сотворил саранчу? Этим летом от этой напасти пострадал не только я, но и другие поселенцы. Из-за неё мы собрали зерна так мало, что не хватит до нового урожая и, если купцы не привезут хлеб из других краёв, будет голод. Селянин повернулся к толпе и крикнул:
   -Поднимите руки, кто пострадал от саранчи!
   Поднялись десятки рук. Аврам замешкался в поисках ответа, молча смотрел на поднятые руки, хмурые лица и вдруг из-за спины услышал насмешливый голос: - А я тоже хочу спросить, но не только про саранчу. Кроме неё есть и другие гады, которые жалят до смерти и нападают на людей и скот. Бог Син добрый и появился на земле, когда уже было всё сотворено до него, и мы будем ему служить и дальше. Раньше я не знал, кто сотворил всю эту нечисть, откуда взялись враги человека, а теперь пришелец всё нам и объяснил. Оказывается, что саранча, дикие ненасытные звери и гады ползучие, дело рук его Создателя.
   Аврам оглянулся и узнал высокого бритоголового жреца из зиккурата, который продолжал нагнетать обстановку:
   -Селяне и жители Харрана посмотрите на этого пришельца, он принёс нам смуту, а его Бог саранчу. Доколе мы будем терпеть всяких вероотступников! Бейте его и гоните прочь!
   В мгновение спокойная до этого толпа озверела. В сторону проповедника понеслись бранные слова, полетели гнилые овощи и камни. Один селян попал
   Авраму в голову куриным яйцом, и оно растеклось липкой жижей по лицу и груди. Он спрыгнул с помоста, отбежал на несколько шагов и оглянулся. Селяне бросили в его сторону ещё несколько камней и стали расходиться. Как Аврам не крепился, но неудача его расстроила:
   -И откуда взялся жрец? Если бы не он, всё было бы по другому, а как, по другому, ещё надо самому разобраться,- думал Аврам,- возвращаясь, домой. У порога его встретили Сара и Лот. Племянник с разинутым ртом смотрел на пострадавшего дядю и не мог выговорить ни слова. Белая рубашка Аврама стала пёстрой от желтых и бурых пятен. Сара расплакалась, она поняла, что в городе от слов осуждения вероотступничества перешли к гонениям и ещё неизвестно, чем всё кончится. Немного позже умытый и переодетый Божий страдалец, как его назвала Сара, рассказал о происшествии на рынке. Услышав, что всему виной оказалась саранча, Лот искренне признался:
   -А я и сам не понимаю, для чего Создателю понадобился этот, на первый взгляд, безобидный кузнечик. Вред от него большой, а пользы никакой. Думаю, что и птицы его не клюют, такой же зелёный, как молодой ячмень и, разглядеть его непросто. Пока Лот говорил, Аврама вдруг осенило и, он ясно представил себе, что должен был сказать селянам:
   -Дело не в саранче. Всё живое сотворено для того, что бы жить и плодиться, а жизнь человека не лежание под деревом, с которого тебе в рот падают все блага. Жизнь - это постоянный труд и борьба за место под Солнцем. Иначе быть не может. Представь себе, Лот, что Бог сотворил бы людей с мозгами осла. Можешь не сомневаться, мы с тобой не появились бы на свет. Наши предки исчезли бы давно от холода, голода и диких зверей, но Бог поступил мудро, Он дал человеку разум и сказал:
   -Живи и думай, как добывать пищу и защищаться от врагов, тех же диких зверей и саранчи. Теперь, оглянись вокруг и, посмотри, чего достиг человек благодаря разуму, дарованному Богом. Люди научились строить дома, добывать пищу, ткать шерсть, шить одежду и многое другое. Мы, пастухи, умеем бороться с мором, нападающим на скотину. Ты сам видел - стоит корове заболеть, как мы быстро отгоняем её от стада, а там, в отдельном месте, знахари её лечат или забивают. Придёт время - люди научатся побеждать и саранчу.
   Лот выслушал умную речь своего дяди и сказал:
   -Аврам, если ты с такой проповедью снова пойдёшь на рынок - домой не вернёшься, селяне забьют тебя камнями до смерти.
  
   Гл. 7 Аврам покидает Харран
  
   Новость о позорном бегстве с рынка поборника новой веры быстро разнеслась по городу и небольшая община иврим собралась в доме Аврама. Одни, что бы выразить своё сочувствие, другие из любопытства. Хозяин дома сидел на циновке с поникшей головой и обдумывал слова Лота. Фраза "забьют камнями до смерти" постоянно крутилась в его голове. Говорить не хотелось, поэтому с гостями общалась Сара. Когда люди собрались расходиться, пришёл Ахим, первый из иврим, покинувшим Ур ещё до трагедии. Он пришёл с братом, прибывшим из Вавилона, и познакомил его с Аврамом:
   -Познакомься, его звать Иаков, служит придворным ваятелем у царя Хаммурапи. Аврам заинтересовался гостем, усадил его рядом на циновку и спросил:
   - Дорогой халат на твоих плечах тоже от вавилонского царя?
   -Да, и не только у меня, такой же получил и мой друг Моше. В вавилонском царстве можно неожиданно лишиться головы или, также неожиданно, получить дорогой халат придворного вельможи.
   -Интересно, расскажи поподробнее,- попросил Аврам.
   -Мы с Моше, чтобы как-то выжить, лепили из белой глины разные игрушки-свистульки в виде птичек, собачек, кошек и божков. Когда они высыхали, мы их обжигали и раскрашивали. У Моше лучше всего получались статуэтки божков, а у меня животные. На рынке их покупали, но этих денег едва хватало на самое необходимое. Однажды мы с Моше возвращались после очередной продажи игрушек и стали свидетелями выезда из дворцовых ворот самого Хаммурапи. Охрана бежит впереди и кричит:
   []
-Дорогу великому царю! Падайте ниц!
   Я упал на колени, а Моше стоит и не сводит глаз с царя, за что получил удар плёткой по спине. Отделался легко, могли и отхлестать, как следует. Дома по свежей памяти Моше вылепил его голову. Пока падал на колени, я её тоже разглядел и, скажу вам, сходство живой головы и из глины необыкновенное, особенно удались Моше строгость во взгляде и борода вся в завитушках. Потом он голову подчищал, сушил, подрисовал брови, глаза и выставил в окно.
   Народ идёт мимо и шарахается, потом люди понимают, что перед ними не живая царская голова, а из глины, но всё равно стоят и от страха говорят шёпотом. Очень скоро о проделках какого-то Моше узнали в царском дворце, пришли два стражника голову забрали, а нас отвели в темницу. Просидели мы два дня на одной воде, после чего был скорый суд и приговор: "За оскорбление особы царя, путём изготовления его головы из глины, приговорить Моше и его помощника Иакова к побитию воловьим кнутом по 50 ударов каждому с последующим отсечением правых рук. " Вот так и не меньше.
   -Как же вы спаслись,- воскликнул Аврам.
   -Вы будете смеяться, но нас спас...бог Шамаш, да, да, собственной персоной. В Вавилоне не сразу приводят приговор в исполнение, а об особо опасных преступниках главный судья докладывает царю. Хаммурапи потребовал принести ему доказательство преступления - "собственную голову" и внимательно её осмотрел. Рассказывали потом, что увидев "свою" голову, царь воскликнул:
   -Какая точная работа, это то, что мне нужно! Осуждённых немедленно ко мне!
   Когда нас привели, царь, посвятил придворных в свою идею - увековечить бога Шамаша и себя, заодно, в монументе из белого камня. Хаммурапи сказал:
   - Барельефы на стелах меня больше не устраивают - лица на них видны плохо, ничего не выражают и люди, читающие законы, не обращают на них внимание. Настало время создания грандиозной скульптуры. Она должна поразить людское воображение своим величием и прославить мудрость бога Шамаша, как создателя законов Вавилонии.
   Царь посадил на трон одного человека из своего окружения, вручил ему свои регалии и сказал Моше:
   - Этот человек на троне будет позировать вместо бога Солнца Шамаша, лицо сделай более благородным, бороду роскошнее, одежда лучше царской. Меня, божьего раба, одень попроще, ноги, как и на барельефе, пусть будут босые. Поза прежняя - я, склонив голову, трепетно принимаю от всесильного бога свиток с кодексом законов. Стоять и позировать у меня нет времени, поэтому выбери, Моше, кого - либо из моих слуг.
   Позже, когда наше творение поместили в главном храме Вавилона, все прихожане обязаны были оставлять свою обувь у входа в помещение. Вот так,
   случайное решение царя стоять босым, стало традицией. Самое ужасное будет дальше.
   []
-Приговор я не отменяю,- сказал Хаммурапи,- а только приостанавливаю до окончания работы, если она мне не понравится, не взыщите, я законы издаю не для того, чтобы их нарушать. Другое решение приму, если в монументе вы сумеете точно воплотить мой замысел.
   По сути дела идея, заложенная в барельефах, сохранялась, но объём работы для нас двоих был очень велик. Через неделю привезли первую глыбу белого камня для фигуры бога Шамаша, а вскоре и для статуи самого Хаммурапи и мы начали работать.
   Можешь, Аврам, представить, как мы старались, как добивались точности, высекая на бородах бога и царя каждую завитушку, на халатах каждую складку или застёжку. Работе отдавали все силы, спали не больше трех часов в сутки. Специальный слуга следил за капельницей, где полный сосуд соответствовал одному часу и через три часа он нас будил.
   Моше, на свой страх и риск, придумал одну деталь, которая, как мне кажется, всё и решила в нашу пользу. Все люди носят обувь с прямыми носками, а для бога мы их сделали острыми и загнули вверх, крючком. Царю форма носков понравилась, и я слышал, как он сказал кому-то из приближённых во время осмотра законченной работы:
   -Вели сапожнику сшить и мне по такому же фасону.
   После открытия монумента началось столпотворение, тысячи людей из соседних государств, городов и поселений повалили в Вавилон помолиться великому богу Шамашу и посмотреть на склоненного, перед ним, грозного царя. После завершения работы меня и Моше богатые вельможи завалили заказами.
   Аврам, я от брата слышал о твоих поисках Бога Всевышнего, которого никто не видит и не слышит. После триумфа бога Шамаша твоя миссия бессмысленна, поверь мне.
   -Здесь, да, согласен, а в Ханаане, куда мы намерены переехать, всё будет иначе. Если и вы с братом пойдёте с нами и примкнут к нам другие иврим, тогда там, на обетованной земле, мы, наконец, обретём свою новую РОДИНУ и все вместе восславим Спасителя.
   -Спасибо, Аврам, за приглашение, но ты должен меня понять, не для того я работал, как каторжный, чтобы должность при дворе и двухэтажный дом, один из лучших в Вавилоне, поменять на мечты, пусть даже красивые.
   Этот разговор слушали Йоран, Озия, Арон и, недавно прибывшие после длительного блуждания по плавням Евфрата, беженцы из Ура,- Асир, Регул, Аминодав и Ахаз. Слушали, думали о чем-то своём и молчали.
   -Уже поздно,- сказал Йоран,- мы, пожалуй, пойдём.
   Все направились к выходу, но замерли, услышав крики со стороны рынка:
   -Пожар!...Пожар!.. Быстрее несите воду, иначе всё сгорит!
   Аврам первым прибежал на рынок и увидел, что горит их семейная лавка. Следом прибежали Нахор и запыхавшийся дед Фарра. Когда пламя охватило крышу и, огонь пожирал всё, что было внутри и снаружи, старик упал на колени и, со слезами на глазах, воздел руки к небу:
   -Боже, за что?!! В чём моя вина? Скажи, Боже, за что такое наказание? Всю жизнь торговал честно. Боже...Боже...я...
   Когда Аврам и Нахор подняли отца с земли, он был уже мёртв. Фарра не оставил завещания, но, по древним традициям, семейное божество - статуэтка бога Син, досталось Нахору, как младшему сыну, а имущество и дом полагалось поделить поровну. Аврам отказался от своей доли, но попросил брата отдать ему Агарь и половину денег накопленных семьёй. Нахор не стал возражать. В том, что поджог был умышленным и мстили за вероотступничество старшего сына хозяина лавки, никто не сомневался. Жрецы зиккурата поджогом лавки давали понять Авраму и, сочувствующим ему иврим, что в городе им задерживаться не следует, будет ещё хуже. В такой гнетущей обстановке похороны были скромными, пришли только знакомые по прежней жизни в Уре. Когда расходились, Аврам неожиданно вспомнил, что отец, во время пожара, кричал -" Боже...Боже", но ни разу не назвал имени Син,- что это случайность или в его сознании что-то изменилось. Ответа уже не найти.
   Погода стояла тёплая и сухая, а осенние дожди могли начаться со дня на день и Аврам решил ускорить отъезд. Нахор не собирался покидать город, у жрецов он был на хорошем счету, а это главное, что нужно для спокойной жизни. Снова все, кто не пользовался благосклонностью зиккурата и сочувствовали Авраму, собрались у него дома.
   И слушали, затаив дыхание, и внимали ему, как патриарху, ибо после смерти Фарры не было в общине иврим человека более авторитетного и мудрого.
   И сказал Аврам такие слова:
   -Издревле жили наши отцы и деды в Уре, и был этот город родным для всего племени иврим, но спустились с гор дикие эламиты, дома разграбили и разрушили, людей убили или угнали в рабство, а мы, спасшиеся, осиротели. Как видите, Харран не оправдал наших надежд, он оказался чужим домом, его жрецы отвёргли веру в Бога Единого и я принял единственно правильное решение - идти в Ханаан. Эту местность на севере открывает гора Хермон, а на западе омывает необъятное Срединное море. Через неё проходит караванный путь в Египет и купцы поведали мне, что она пригодна для жизни, мало заселена и пустующих земель там много. Чувствую, что там мы,наконец, обретём Родину для себя и своих потомков.
   Хочу знать, кто из вас разделит с моей семьёй и слугами тяжкую долю преодоления многих тысяч вавилонских стадий?
   - Я пойду с тобой хоть на край света, - сказал и поднялся со своего места Лот.
   -В тебе я не сомневаюсь, - ответил Аврам и посмотрел в сторону, сидящих на циновках, остальных иврим. Наступила неловкая пауза, тут же прерванная Аврамом:
   -Моше и Иаков остаются в Вавилоне, они так решили и пусть Бог им будет защитой, а ты Йоран, что скажешь, спросил патриарх.
   -Аврам, мои дед и отец были ювелирами, я тоже пошёл по их пути и собрался ехать в Карфаген, там, по слухам, нашли в горах золото, оно сразу подешевело и есть смысл продолжить дело отцов в этом городе.
   -Ясно, а у тебя, Озия, какие намерения?
   -Я же музыкант, играю на лире и немного пою. Недавно в лигурийском городе Мизы открылась музыкальная школа, и я хочу продолжить там своё образование. Туда принимают и иноземцев, об этом мне сказал торговец деревянными дудочками. Он их называл - пикколо. Я её купил и уже научился играть.
   -А ты, Арон, куда собрался?
   -Никуда, Аврам, у меня больная мать, она год как не поднимается и, я не могу её оставить. Все мы смертны и, если останусь один, пойду по твоим следам и, не сомневайся, Ханаан я найду. После Арона с крайней циновки поднялся пожилой селянин Кацав, он от имени земледельцев сказал, что жрецы их не трогают, поэтому нет смысла ехать в какой-то Ханаан.
   -И, что я там не видел,- закончил он свою мысль.
   -Рагул,- сказал патриарх, обращаясь к новым беженцам, - я вижу, как вы все истощены, поэтому, оставайтесь и набирайтесь сил, после моего отъезда вас никто не тронет, а поправитесь, будем ждать на новой родине.
   Когда Аврам и Лот остались одни, зашла Сара и спросила:
   -А чем я буду кормить людей в дороге, вы подумали?
   -Подумали и сложили продукты, к счастью, не в лавке у отца, а в маслобойне у Арона,- ответил Лот,- будет в достатке вяленое мясо, рыба. Крупы и муки мало, но до Дамаска, как-нибудь, дотянем. После ухода Сары Лот сказал Авраму:
   -У меня остался неприятный осадок после встречи с нашими гостями, кричали - "Уедем, уедем" и... приехали. Я был уверен, что они пойдут с нами в Ханаан, а теперь оказывается, что туда, на обетованную землю, пойдём мы с тобой, да ещё Сара.
   -Лот, ты пропустил Агарь, двух поварих - Суламифь и Лайлу, а также пятьдесят человек амореев - нашу охрану, с которыми я уже договорился.
   У меня нет слов упрёка тем, кто выбрал иной путь, другую судьбу - каждый человек ищет такое место, где он будет счастлив и где ему улыбнётся удача. К сожалению, нередко, наступает разочарование и тогда люди снова поднимаются и ищут другое место. Я же вижу конец нашим страданиям и новую родину для иврим в Ханаане и, надеюсь, что в этом нам поможет Господь.
   И наступил день расставания с Харраном, выдался он пасмурным, хмурым, временами накрапывал дождь и, было непонятно, что на лицах людей - слёзы прощания или капли дождя. Нахор сказался больным и остался дома. Остальные члены общины пришли и принесли, кто, что мог - сушёные фрукты, коровье масло, сыр и даже сухари - в дороге всё пригодится. Арон принёс особый подарок - полный бурдюк свежего оливкового масла и лампаду с фитилём. Сказал, не скрывая слёз:
   -Когда построите в Ханаане первый Храм, пусть маленький, какой сможете, налейте в мою лампаду масло и зажгите. Этот святой огонь будет мне путеводной звездой, когда я буду к вам добираться.
   И заплакали в голос Сара, Агарь и обе кухарки, и смотрели они с укором и обидой на город, так и не ставший им родным.
   -Мансур, - крикнул Аврам командиру охранников, - трогай, иначе может случиться второй потоп.
   И двинулся караван на запад, в сторону Дамаска, женщины и Лот на ослах, охрана пешком, а продукты и самые необходимые вещи везли на семи верблюдах, доставшихся Авраму по наследству. Еще пять верблюдов были собственностью Мансура, на них навьючили тюки с шатрами и тёплыми вещами. Аврам попробовал ехать на верблюде, но к езде на таком животном нужно привыкнуть и он пересел на осла.
  
   Гл.8 По дороге в Дамаск
  
   Караван растянулся почти на целую вавилонскую стадию, сначала шли бодро, а к середине дня только верблюды двигались прежним шагом. У ослов же не хватало терпения пройти мимо зелёных кустарников и они, где хотели, там и останавливались и только удары плетью и понукания заставляли животных двигаться дальше. Тучи постепенно разошлись, припекло солнце, людям жарко, пот заливает глаза, а мелкие осенние мухи, такие наглые, лезут в лицо и мешают Саре говорить.
   -Скажи, Лот, - жалуется она едущему рядом отроку, - зачем мы покинули Харран, такой уютный, весь в зелени город, он так и стоит перед моими глазами. Свой дом, сыроварня, небольшой, но постоянный доход. Наш слуга Мусаил на каждой ярмарке успешно торговал моими сырами и у нас уже появились постоянные покупатели. Ко мне приходили знакомые женщины, как из нашего племени, так и из других - хеттеянки и халдейки - скромные, вежливые, говорили на арамейском языке и мы друг друга хорошо понимали. По вечерам собирались за сыроварней, зажигали лампады и занимались рукоделием. У Аврама, слава Богу, появились единоверцы, и всякий раз в его проповедях было что-то новое о Создателе и о мироздании. Я в этом мало что понимаю, но слушать его, как он убеждённо проповедует, было интересно. Да ты и сам всё знаешь. Неприятный случай на рынке, когда его забросали камнями и яйцами постепенно забылся и, если бы Аврам послушался меня - отвёл бы в зиккурат овцу на заклание, лавка Фарры осталась бы целой. Но куда там, он же упрям, как сто ослов вместе взятых. И вот, при такой-то благодати, мой непоседа самое ценное добро оставляет Нахору, а нас тащит в какой-то Ханаан. Ради чего, спрашивается? Оказывается ему во сне пришёл Бог и сказал: "Пойди из земли своей, от родства твоего в землю, которую я укажу тебе и дам тебе и потомству твоему во владение." По понедельникам сны пустые, не сбываются и я сказала ему об этом, но он и слушать не захотел, так сильна была его вера в Господа. Теперь я понимаю, как была права моя мама, когда говорила:
   -Сарочка, ты из всех моих дочерей самая видная, неужели для тебя не найдётся лучшей пары, чем этот мечтатель и фантазёр.
   Другие мужья,- продолжала Сара,- как стемнеет, идут в корчму выпить по кружке вина, посудачить о городских делах, о видах на урожай - мало ли о чём говорят в кругу друзей и знакомых. А мой супруг, как только стемнеет, идёт в зиккурат к бородатым халдеям, но не ради молитвы, а чтобы разглядывать какие-то блуждающие звёзды, которые якобы крутятся вокруг Солнца. А ещё он вместе с халдеями придумал какие-то карты и по ним пророчат судьбы людей: что ждёт человека на этой неделе, а что на другой. Когда я спросила о своей судьбе, Аврам засмеялся и сказал:
   -Тут и гадать нечего,- тебя ждёт осёл и дальняя дорога. Обрадовал, вот я и радуюсь каждый день со слезами на глазах. Слушай дальше, Лот, ещё задолго до отъезда из Ура Аврам купил у бродячего торговца магические стёкла, изготовленные в Джохи, что на острове Тир. Они круглые и похожи на блюдца, выпуклые с обеих сторон. Смотришь через него на муравья, а он вырастает, и становиться похожим на дракона. Трудно поверить, но это так. Аврам поместил стекла в трубу из папируса и по вечерам шарит ею по небу. Чего шарить, если кроме звёзд, там больше ничего нет, а они и так видны. В то время он собирался на мне жениться и решил поразить мою маму своей учёностью:
   -Циля, я всё это время занимался учётом звёзд на небесном куполе {это он так по- учёному называет небо} и первую тысячу зарисовал на папирусе и дал имена нескольким созвездиям.
   Это он сказал маме, которая до ста-то не умеет считать, но догадалась, что тысяча больше, чем сто и ответила ему с достоинством:
   -Ты, Аврам, лучше бы насчитал в своём кошельке тысячу золотых монет. Всё, что в твоей семье есть, нажито твоим отцом, а тебе, чтобы жениться, нужно обзавестись своим делом и уметь зарабатывать деньги.
   Моя мама была права. Покойный свёкор был крепким хозяином, умел торговать и всегда с прибылью, а Аврам, старший сын, пошел неизвестно в кого.
   -Да, Сара, дед Фарра умел вести дела и Нахор пошёл в него, тоже крепко стоит на ногах, но я с твоей мамой не согласен. Мой дядя и твой муж, человек необычный, он на голову выше тех, кто ходит в корчму и тратит там попусту время. Его глаза смотрят далеко вперёд. Переехать в неизвестную местность Ханаан не каждый решиться, даже если есть на то воля Божья, пусть даже сказанная во сне. Проще было бы податься в Вавилон, к Моше и Иакову, свои люди, приняли бы и устроили. Разве не так? Лот не стал ждать ответа и перевёл разговор на другую тему:
   - А как же ты вышла за моего дядю, если мама была против?
   -Такова была воля отца, моим мнением и маминым он не интересовался, но к тому времени я сама его полюбила, а за что, сама не знаю. Повлияли, наверное, звёзды, как-то мы гуляли с ним вечером, небо чистое, без единого облачка. Аврам показал на пять близких друг к другу звёзд и говорит:
   -Халдеи-звездочёты скопление звёзд называют созвездиями и дают им имена, а этой пятёрке, где одна большая и четыре меньшей величины, я сам дал название "Квочка". Очень подходит - впереди, как бы, курица, а рядом цыплята. Это созвездие мой тебе свадебный подарок.
   Я сначала обиделась, что не мог придумать более возвышенное название, а потом пришла мысль его проучить, чтобы не бросался словами и говорю:
   - Твой подарок необычный, так ты его подари на свадьбе, при гостях.
   -Хорошо, - отвечает,- только свадьбу отложим на пять дней. Сама понимаешь, до неба далеко, два дня пойдёт на полёт туда, два назад и один для выковыривания звёзд из небесного купола.
   -Я понимала, что сказанное им - шутка, но сделала вид, что поверила.
   И что ты думаешь, я уже успела забыть о том разговоре, как он на свадьбе вручает мне шкатулку с пятью драгоценными шамирами - один крупный и четыре поменьше.
   -Теперь я ещё раз убеждаюсь,- сказал Лот,- что мой дядя - умнейший человек и он ещё, с Божьей помощью, прославит своё имя и наши потомки будут им гордиться.
   В это время к Саре подъехал Аврам, её разговора с Лотом не слышал и хотел что-то спросить, но Сара его опередила:
   -Аврам, что за осла ты мне подсунул, у него не спина, а одни кости.
   - Дорогая, ты не права - он похудел под тобой, пока ты ехала, слезь с него, пройдись пяток, другой стадий, он снова поправится, а для твоего здоровья будет только польза.
   Пока Сара думала, как ответить мужу на его шутку, Аврам уехал, она с осла соскочила и пошла пешком.
   Признаки приближения каравана к большому городу стали чувствоваться ещё задолго до Дамаска. Оставались ещё добрых три десятка стадий, а безжизненные холмы с островками дикорастущей зелени сменились ухоженными полями, тутовыми рощами и садами олив. Всё чаще стали попадаться, как одинокие пешеходы, так и седоки в бурнусах верхом на ослах или верблюдах. Кто ехал в Дамаск, а кто уже обратно. Пришлось даже уступить дорогу двум аккадцам, спешившим в город на телеге, запряженной парой лошадей. Они везли муку и хотели успеть на вечерний рынок.
   -Аврам,- крикнул Лот, успевший переговорить с селянами,- у нас закончилась мука, я с ними договорился, и они готовы продать весь воз.
   -У тебя, Лот, деньги, наверное, несчитанные,- отозвался Аврам, - кто покупает на дороге, не зная цен? Приедем в город, приценимся на рынке и тогда купим. Так всегда поступал дед Фарра.
   За садами олив пошли ровными рядами плантации абрикос и миндаля. Трудно сказать, где было больше плодов на ветках или на земле - так много их было. Аврам не устоял от соблазна и под ближайшим абрикосовым деревом поел сам и наполнил сладкими плодами свою соломенную шляпу - угощение женщинам. За садами дорога пошла вверх по склону холма, левее которого вдалеке виднелись серые пятна овец, разбавленные крапинками чёрнокожих коз. Лот не выдержал упрямства осла, который не желал подниматься вверх, сам взбежал на вершину холма и оттуда крикнул:
   -Вижу стены Дамаска, до него совсем близко, а ещё за деревьями ситтим водоём и стадо коров.
   Слова Лота воодушевили и обрадовали всех, но больше всего, замыкающих караван, наёмников. Воины побросали щиты, пики и бросились в пляс. Они понимали, что Дамаск - это отдых, свежая и регулярная пища, прогулки по городу, по его злачным местам. Аврам тоже не прочь побродить по городу, но для него важнее всего подготовиться к последнему переходу от Дамаска до заветного Ханаана, поэтому он собрал всех своих спутников и торжественно сказал:
   -Мои молитвы дошли до Создателя и, мы прибыли благополучно. Сейчас спустимся к водоёму, там поставим шатры, покупаемся и заночуем. Я не хочу, чтобы правителю и наместнику фараона поведали о прибытии в его владения каких-то нищих оборванцев. Завтра утром оденьте свои лучшие одежды, новые сандалии и только тогда двинемся к городу.
   -Аврам, я всё поняла, - сказала Сара,- твоя правда, мы, иврим, должны выглядеть лучше местных жителей, но вот беда - я забыла в Харране благовония, румяна и тушь для ресниц.
   -Ну, вот, начинается, - проворчал Аврам,- может ты и юбку забыла? И зачем тебе эти причиндалы, ты и так у меня красивая.
   -Нет, дорогой, - с юбкой всё в порядке, но поскольку ты пойдёшь представляться главе города и государства, купи мне по дороге то, что я назвала.
   -Сара, если ты не накрасишься, тебя что, в город не пустят? А тебе, Агарь, тоже нужны румяна и благовония? Вижу, что нужны, но потерпите, сначала, представлюсь самому Салеху, а потом загляну в лавки.
   В описываемые времена Дамаск был укреплённым городом. Мощные крепостные стены из обожжённого кирпича с бойницами и смотровыми башнями служили для защиты города от нападения врагов,которых в те времена хватало. Въехать в крепость можно было через высокую арку, украшенную цветными изразцами и двумя боковыми пилонами. Пилоны и крепостные стены украшали рельефы с головами реальных и мифических животных. Дубовые двухстворчатые ворота были обиты листами меди, имели прочные бронзовые засовы и на ночь запирались.
   Люди Аврама и он сам преобразились. У мужчин пёстрые полосатые юбки и вязаные, из белой шерсти, безрукавки, у женщин полосатые туники, а головы и плечи до самых пят прикрывают светло-зелёные шали.
   Идут и едут селяне на ярмарку и возвращаются, после торгов, с покупками. У ворот останавливаются и таращат глаза на пёстрые одежды чужестранцев. Опасливо смотрят на вооружённых воинов, не решаются близко подойти, но один отрок, ровесник Лоту, смело подошёл к Авраму и спросил:
   -Скажи, чужеземец, откуда вы пришли, необычно нарядные и пёстрые. Такие одежды у нас не носят. В городе говорят, что вы служите богу Мардуку, а он не наш бог.
   Аврам взял парня за плечи и вместе с ним подошёл к толпе.
   И поведал Аврам собравшимся людям, что служат они Богу Единому, держат путь на Ханаан, ибо на то было слово Божие. В Дамаске пробудут несколько дней, чтобы дать отдых людям и скоту, а заодно запасутся продуктами на дорогу. Отрок, назвавшийся Елизером, предложил свою помощь:
   -Я на рынке знаю всех торговцев, как и чем они торгует. С утра до вечера кручусь около лавок, чтобы заработать на еду - одному помогу сгрузить товар, другому отнесу покупку домой, третьему покараулю лавку, пока он отлучится по своим делам. Тем и кормлюсь, а что делать сироте, когда родители умерли во время мора. Ты мне понравился, чужеземец, и я помогу тебе купить самые лучшие продукты и по сходной цене.
   -Зови меня Аврамом, ты мне тоже по душе. Живёшь где?
   - Где придётся, чаще всего пускают на ночь в лавку, чтобы стерёг товар от воров.
   Аврама взволновала судьба сироты и, он сказал:
   -Приходи завтра утром, возьмём мешки, ослов и поедем закупать. Я тебя хорошо отблагодарю, а сейчас проводи меня к дворцу наместника. Ты не знаешь, какие подарки он любит?
   - Рабис принимает всё, лишь бы вещь была из драгоценного металла,-сказал Елизер.
   -Значит, я угадал, мой подарок ему должен понравиться. Аврам вытащил из кожаного мешка серебряную амфору и показал её отроку. На поверхности сосуда была чеканка в виде цветов и листьев, а ручками служили два хвостатых дракона, которые своими когтистыми лапами вцепились в выступы на узкой части горлышка.
   -За такой дорогой подарок,- сказал отрок,- проси у рабиса опытного проводника - ходят слухи, что около горы Хермон орудуют разбойники.
   Елизер довёл Аврама до дворца наместника, а сам вернулся на рынок. Дамасский рынок, в описываемые времена, славился многолюдными ярмарками. Из соседних государств и городов купцы привозили разнообразные товары, и продажа шла, как путём обмена товара на товар, так и на вес серебра. Самыми важными людьми на ярмарках были менялы. Деньги других государств они быстро и довольно точно, с помощью весов, переводили в сикли(1/20кг.серебра ). Рынок в Дамаске был городом в городе, со своими правилами и традициями. Главное из них - покупатель должен быть доволен. Неважно, если вместо золота окажется сплав, а вместо драгоценных камней подделка. Часто покупатель плохо разбирался в качестве товара, верил на слово и радовался, выторговав несколько медных монет. Зато в вине можно было не сомневаться. За его качество отвечал своей спиной продавец, за разбавленное вино полагалось до 20 палок по голой спине. Стоило пожаловаться стражникам порядка, как истина выяснялась тут же на месте - чаще всего пара выпитых ими кружек, для пробы, освобождала продавца от наказания. Лавки разных размеров лепились друг к другу, образовывая лабиринты из которых не просто найти выход. Чем богаче хозяин, тем ярче и внушительнее его строение. Товары выставлялись прямо перед входом в лавку и зазывалы просили, уговаривали, предлагали хотя бы попробовать, а там и до покупки дело дойдёт. Всюду крутятся торговцы лепёшек, пирожных, фруктов и у всех самое... самое... Шум и гам стоит с утра до вечера, на то и ярмарка.
  
   Гл. 9 Приём у рабиса
   Дворец наместника располагался в центре города и выделялся своим великолепием и архитектурой среди убогих жилищ горожан. Большинство одноэтажные, глинобитные дома плотностью застройки напоминали стойбища кочевников и делились на кварталы узкими и кривыми улочками. Эту унылую картину украшали то в одном, то в другом месте фиолетовые соцветия деревьев ситтим или конические шпили кипариса. У дворца наместника зелени и цветов было много, подстриженные ряды кустарников, клумбы белых и красных роз окружали дворец с трех сторон. К фасаду здания, к центральному парадному подъезду шла широкая мощёная дорога. Дворец представлял собой высокий двух - этажный чертог с балконами, портиком и четырьмя круглыми колоннами. В простенках между окнами красовались цветные рельефы голов быка Аписа - священного бога Египта. Наместник Салех этим жестом подчёркивал свою верность правящему фараону Рамсесу 2-му. Массивные входные двери охранялись двумя сидящими пантерами, высеченными из чёрного базальта. Они как бы предупреждали посетителя - входи, но помни, последнее слово останется за хозяином дворца. Салех был в хорошем настроении и встретил Аврама приветливо, даже милостиво разрешил не падать ниц и гость приветствовал рабиса низким поклоном. Приняв амфору и не находя нужным поблагодарить Салех сразу показал, что в стране есть хозяин:
   -Ты думаешь, Аврам, что я о тебе ничего не знаю? Ошибаешься. Мои люди обогнали твой караван около города Кедаш, поговорили с твоими наёмниками и я теперь осведомлён о тебе достаточно хорошо. Ты веруешь в какого-то Создателя, не признаёшь нашего бога Шамаша и собираешься забрать с собой в Ханаан моих слуг иврим. Тебе не жалко своей головы? Что ещё за проповедь у городских ворот? Хочешь смуту завести в моём царстве - у нас и так, что ни племя, то другой бог, а теперь и Мардука навязывает всем этот выскочка царь Хаммурапи. Иврим не трогай, они мне самому нужны. Отменные ремесленники - обувщики, портные, ювелиры, лекари, ткачи...ещё перечислять? Доберёшься до Ханаана, вот там и проповедуй своего Создателя и там же ищи соплеменников для своего будущего государства.
   -Хорошо господин Салех, я исполню твою волю, но скажи мне, откуда взялись в твоей стране иврим?
   -Из того же Ура, недаром его прозвали Халдейским - это племя пришло из верховья реки Евфрат и стало вытеснять другие. Халдеи,- скажу тебе,- беспокойное племя, хотя иврим тоже не лучше - умеют постоять за себя, если откроют рты, то закроют не скоро.
   Рабис, прощаясь, сказал:
   -Я доволен нашей беседой и приглашаю тебя сегодня на ужин, но перед тем, как отпустить, скажи мне - правдивы ли слухи, будто бы ты постиг суть божественного мироздания? Правда ли, что с помощью небесных сил можно определить судьбу человека или всё это враньё?
   -На твой вопрос, рабис, отвечаю - да, правда. С большой долей точности можно определить, что ждёт любого человека в будущем, но для этого мне пришлось три года, каждый Божий день, подниматься по винтовой лестнице ещё недостроенного зиккурата и там познавать тонкости науки ясновидения. Халдеи давно заметили, что небесные светила влияют на судьбу человека и чем ближе планета или "блуждающая звезда", как их ещё называют, к земле, тем сильнее её влияние. Определять судьбу человека лучше всего с помощью натальной карты, а как их составлять меня тоже научили звездочёты. Познать небесную науку за один день невозможно, ей нужно учиться годами.
   -Мою судьбу, Аврам, можешь предсказать и предостеречь от злых напастей?
   -Пожалуй, смогу. Для составления твоей карты я должен знать месяц, день и время твоего рождения. Чем точнее эти данные, тем вернее предсказания.
   -Запоминай,- сказал рабис,- месяц пиретий, третий день от начала и 8 утра по солнечным часам.
   -Я запомнил, но разреши мне уйти, я в своём шатре составлю твою натальную карту, принесу её на ужин и скажу, что ждёт тебя в этом году.
   Салех умел скрывать свои чувства, но сейчас, слушая Аврама, как пророка, он разволновался, вспотел и вытер платком лоб.
   Составить натальную карту Авраму не составило большого труда, папирус и стило были, Сара куда-то вышла и ему никто не мешал.
   Когда слуги ввели пророка в дворцовую трапезную, Салех его уже ждал с плохим предчувствием, но напрасно. Аврам положил на стол натальную карту и воскликнул:
   -Рабис, ты родился под счастливой звездой! Посмотри на карту, в ней твоя судьба на ближайшее время и я рад, что смогу уберечь тебя от опасных шагов.
   Аврам присел около напольного столика и положил на него два круга вырезанные из папируса, при этом меньший круг он вложил внутрь большего. Оба круга были разделены на 12 секторов - "домов" и были помечены какими-то значками, понятные только ему самому.
   -Рабис, на первом круге 12 месяцев и третий из них твой пиретий, третье число и 8 час утра. На втором круге Солнце, Луна и все "блуждающие" звёзды. Вращаем внутренний круг и видим, что Солнце, а оно обозначает тебя, в момент твоего рождения находилось около созвездия Льва. Это хороший и, одновремённо, плохой знак. Карта говорит, что ты силён и ловок как царь зверей, врагов всегда побеждал и умрёшь своей смертью в глубокой старости. В тоже время карта предупреждает тебя о нападении голодной львицы, во время охоты, и это может произойти на следующей неделе.
   -Удивляюсь, точности карты,- облегчённо вздохнул Салех,- наверное, у халдеев она тоже переводится, как "правдивая." Я действительно в битвах никогда не прятался за чужие спины и всегда был впереди. Продолжай, что там дальше.
   -Дальше идёт Луна и, как видишь, она ущербная, и это плохой знак - у тебя что-то неладно с казной и, из-за этого, будут неприятности с Рамсесом 2-м. Вполне возможно, что сикли уплывают в чужие руки, а не в казну фараона.
   -Ты не прав,Аврам, казна скудеет не потому,что уходит в чужие руки, а потому что мой казначей стар и не следит за расходами. Нужно искать причину, почему уменьшились доходы, и, стараться, убыток восполнять. Это любой хозяин знает. Пришло время старого Усмана - плохо видит и почти не слышит и нужно его менять, а на кого не знаю. О каком из ближних слуг не подумаю, не нахожу верного человека. Вот положение - люди есть, а найти казначея не могу. Салех прошёлся по комнате, положил руку на плечо Аврама и откровенно сказал
   - А ты мне нравишься, другой на твоём месте, за отказ отдать иврим промолчал бы о львице, а ты поступил, как честный человек и за это - подарок для твоей Сары. Рабис вынул из стенного шкафа шкатулку и подал её Авраму.
   -Но это не всё,- остановил он попытку гостя выразить благодарность,- не спеши, я ещё не всё сказал. Мне стало ясно из беседы с тобой и из донесений моих тайных слуг, что ты честный и благоразумный человек, поэтому я принял решение передать в твои руки государственную казну. При твоём уме она будет пополняться, а не убывать. Думаю, что фараон и бог Шамаш одобрят мой выбор.
   Когда патриарх в молодости общался в зиккурате с халдеями, он заметил, что в их предсказаниях было немало фантазии. Придумал Аврам вполне правдоподобные версии о львице и убытках в казне. Зацепил больное место наместника и теперь сам вынужден выкручиваться.
   -Спасибо тебе, рабис, за подарок и высокую честь служить твоим казначеем, но должен прямо сказать, что распоряжаться деньгами, помещать их в дело и добиваться выгоды, мне от Бога не дано. Я давно знаю, что деньги меня не любят, уходят к другим и всё из-за моей доверчивости. Для меня все люди честные и я каждому верю, а в жизни не так, обманщиков сколько угодно, поэтому моя участь пасти скот, постигать звёздное небо и исполнять волю Всевышнего.
   -Не спеши,Аврам, отказываться, твоё умение составлять и читать натальную карту убедило меня,что более подходящего человека,чем ты мне не найти. Салеху не понравился отказ Аврама и он ещё раз попытался его переубедить:
   - Не упрямься. Мои люди давно прочитали свиток твоей жизни, и я знаю, как ты смело пошёл против местных жрецов в Харране, неустанно проповедуешь веру в Бога единого, не боясь кары наших богов. Это не каждому дано, не спеши, подумай ещё. В крайнем случае, если управлять казной тебе, действительно, не дал Бог- оставайся служить звездочётом. Каждую неделю будешь составлять натальные карты мне и моим подданным, создашь новый лунный календарь и, очень скоро слава о новом пророке дойдёт до Египта и тебя примет фараон.
   - Твоя милость, рабис, велика, а честь оказанная мне, безмерна. В таком большом деле нельзя спешить и я прошу тебя дать мне время подумать. Аврам поклонился, а Салех кивнул в знак согласия.
  
   Гл. 10 Лунное затмение
  
   От разговора с наместником Аврам устал, а наступление сумерек заметил только тогда, когда вошёл слуга и зажёг масляные светильники. За окном, благодаря полнолунию, хорошо были видны жёлтые апельсины на тёмных ветках деревьев, а на небе соперничал с Луной одинокий Сириус. Время двигалось к ночи. Аврам засуетился, хотел распрощаться, чтобы успеть пройти через городские ворота до их закрытия, но хозяин дворца гостя не отпустил и велел слугам принести ужин. Вскоре на низеньком напольном столике появились серебряные блюда с запечённой птицей, жареной рыбой и овощами. Через боковую дверь вошёл молодой виночерпий, одетый в яркую тунику зелёного цвета. В руках он держал керамическую амфору с красным вином.
   -Аврам, ты не беспокойся,- успокоил гостя наместник, - после ужина тебя проводят до шатра мои телохранители. Сегодня полная Луна и можно обойтись без факелов, а сейчас отведаем блюда моего повара. Он арамеец, но готовит хорошо.
   Виночерпий только успел наполнить кубки вином, как случилось нечто непредвиденное - дверь внезапно открылась и в неё просунулась голова телохранителя. Он был взволнован и испуган, показал пальцем на окно и, заикаясь, проговорил:
   -Г-господин, р-рабис...там...там ..беда!
   -Какая ещё беда? Что случилось?
   Телохранитель увидел спокойное лицо своего господина и перестал заикаться.
   -Там силы тьмы крадут Луну, люди напуганы и сбегаются к твоему дворцу. Что нам делать? Салех открыл дверь на балкон и в комнату ворвался шум возбуждённой толпы. Людей собралось немного, но они прибывали с каждой минутой из ближайших кварталов. Их глаза смотрели только в одну сторону- туда,где ещё сияла большая часть Луны. Туда же устремили свои взгляды Аврам и Салех.
   -Что он говорит, какая кража? Это обычное лунное затмение,- сказал Аврам, обращаясь к наместнику,- люди, как овцы, стоит одному крикнуть, что Луну кто-то крадёт, как паника охватит весь город. Немедленно успокой людей! Салех, что ты стоишь, как вкопанный, скажи им, что её никто не крадет, она скоро вернётся, и снова будет светить, как всегда. Салех вместо ответа бросил короткий взгляд на Аврама и снова уставился на Луну.
   -Кажется, его самого нужно успокаивать, - подумал Аврам,- и тоже посмотрел на небо. Там тёмный диск земной тени медленно поглощал другой диск, лунный, а набежавшая толпа при виде необычного явления в страхе цепенела. В наступившей тишине слышались всхлипывания и причитания женщин. Всё происходящее напоминало неоднократно обещанный жрецами конец света и страх потери Луны, как марево, повис над городом. Люди всё прибывали, многие подали ниц и молились, кто богу Шамашу, кто Син, и ждали, что они вмешаются, но чуда не произошло. Лунный диск всё глубже входил в темноту неба, а темнота на земле, в это же время, неумолимо поглощала дома, деревья и толпу испуганных людей. Но вот появилось новое - бледный диск Луны приобрёл медно-багряный оттенок.
   -Смотрите, она истекает кровью, - закричал кто-то в толпе пронзительным голосом и десятки людей подхватили:
   -Крови, крови в жертву богу Син!
   - Бог Шамаш спаси Луну!
   -Горе нам принёс чужеземец, он другой веры и не
   почитает нашего бога! Смерть иноверцу!
   Всё громче и настойчивее слышались обращения к наместнику:
   - Салех, поступи, как наместник фараона, сбрось чужеземца, мы принесём его в жертву, он колдун и достоин смерти.
   От криков толпы и сгустившейся темноты теперь уже на балконе дворца повеяло дыханием смерти и Авраму стало не по себе. Требования совершить жертвоприношение вернули Салеху мужество, он понял, что возбуждённая толпа вслед за первой жертвой потребует новую и, предсказать, чем всё это закончится, не возьмётся ни один пророк. Собравшись с силами, Салех поднял руку, требуя тишины и, толпа замерла:
   -Жители Дамаска, - выкрикнул наместник,- мои слуги и подданные! Этот человек по имени Аврам не колдун, а ученый звездочёт, учился небесной премудрости в Уре у халдеев, а их даже Рамсес 2-й приглашает к себе на службу. Сегодня именем фараона и по моему повелению Авраму, как умному и честному человеку доверена государственная казна. Посудите сами, стал бы я доверять наши деньги колдуну. Отныне он мой казначей и ему решать, кому и сколько платить податей.
   Неожиданная новость озадачила всех, кто имел отношение к налогам, в толпе таких было немало и, их глаза, невольно, переместились с лика Луны на лицо нового казначея. Озабоченность судьбой доходов победила страх потери Луны и стенания стали затихать.
   К этому времени наместник полностью овладел собой и спокойно сказал:
   -Люди не бойтесь, Луна сначала спрячется, а потом выйдет из темноты такой же круглой и медленно поплывёт по небу, радуя нас своим светом.
   -А почему она вся в крови, - выкрикнул кто-то из толпы. Салех повернулся к Авраму с тем же вопросом на лице, а тот сразу же ответил:
   -Когда Луна выходит из-под края земли или, когда за неё прячется, она всегда багряного цвета - утром рада возвращению к людям, а вечером ей грустно оставлять нас без света. Так устроено Всевышним.
   Аврам придумал удачный ответ, а сам мучительно искал, чем бы ещё занять толпу и, неожиданно, пришла верная мысль:
   -Салех, Луна вернётся быстрее, если устроить в её честь праздник, а для этого нужен оркестр-барабан "Тамтам", свирель и лира. Где их найти?
   -Как где? Для увеселения гостей я давно содержу музыкантов, они должны были играть на нашем ужине, так пусть поиграют для всего народа.
   Сарит, - крикнул рабис слуге, когда тот пришёл менять факелы,- позови на балкон оркестр, да поживее.
   Толпа, услышав ритмы весёлого амхарского танца, сначала оторопела, а, когда увидела, как в такт музыке рабис и Аврам раскачиваются на балконе и хлопают в ладони, пустилась в пляс. О затмении вспомнили только тогда, когда оно пошло на убыль и тот край диска, который вошёл во тьму первым, выглянул из неё ярким серебристым лучом. Сотни глаз снова устремились к Луне и, под барабанную дробь, толпа вознесла хвалу своим богам и рабису. Люди радовались, мужчины сдержанно, женщины, не стесняясь, смахивали счастливые слёзы, а свет от края ночного светила становился всё ярче и ярче. Свежий ветер подул со стороны гор, растворил духоту, стало легче и свободнее дышать. Когда стали расходиться, кто-то из толпы крикнул:
   -Аврам, не держи на нас зла, мы теперь знаем, что ты не колдун, а настоящий звездочёт. Приходи завтра на рынок, спроси лавку Меяда, я только, что завёз свежие овощи, отдам тебе за полцены.
   На небе светила уже большая часть Луны и звёзды, не выдержав соперничества с ней, гасли одна за другой.
   -Будет завтра работа садовнику,- проворчал Салех,- вытоптали мои любимые розы.
   -Не расстраивайся, рабис, новый казначей найдёт деньги и на цветы. Кстати моё назначение придумано для успокоения толпы?
   -А ты что, хотел полететь с балкона вниз, на растерзание обезумевших людей.
   -Благодарю, г-н Салех, но бог Шамаш не принял бы такую старую и тощую жертву, ему подавай агнца, да пожирнее.
   -Хватит, Аврам, разговоров, пойдём ужинать, я изрядно проголодался.
  
  
  
  
   Гл. 11 Ужин у наместника
  
  
   В ночь лунного затмения Аврам вернулся в шатёр поздно, усталый и хотел спать. Сара сидела у порога и ждала мужа. На немой взгляд жены он коротко рассказал о неожиданной милости наместника и своём обещании подумать. Сара слушала и её приветливая улыбка быстро погасла, когда Аврам спросил, не приходил ли Элизер. Она коротко бросила:
   -Приходил, приходил, он договорился с лавочниками и утром можно начинать закупку продуктов.
   Сара удивилась, что её упрямый муж, для которого есть только одна цель-Ханаан, пообещал рабису подумать. Раз спрашивает Елизера, значит, ясно какой ответ получит Салех. Саре было, что сказать мужу, но увидев его усталое лицо, решила отложить разговор до утра. Она молча легла и отвернулась к стенке шатра. От жены повеяло холодом и, Аврам сразу понял, что она им недовольна. С момента приезда в Дамаск он несколько раз слышал ворчание жены - хватит мотаться по свету, незачем ехать в какой-то Ханаан, где нет приличного жилья, а лучше осесть в многолюдной и богатой столице Сирии.
   Аврам тоже лёг и отвернулся, но в другую сторону. Сара лежала и думала:
   -Ему в руки идёт божья благодать, две должности на выбор, а он пообещал подумать. Что тут думать? Твой брат Нахор стал бы думать? Он ухватился бы за казначейство руками и ногами. Правая рука наместника, высокое положение, свой дом, а не та халупа, что была в Харране, а большой двухэтажный дворец с колоннами и балконами. Высокое жалование, а не те крохи, которые удаётся выторговать на рынке. Бог тебя обделил,- продолжала терзаться Сара,- нет ловкости в торговых делах, не любят тебя ни сикли, ни драхмы, как ты сам говоришь. Ничего страшного, держи в строгости мытарей, слуг, не трать лишнего и рабис будет доволен. Главное для казначея - сам не воруй и другим не давай.
   Оба не спали. Сара повернулась на спину и продолжала про себя рассуждать:
   -Не хочешь казначейства, не надо. Может это к лучшему, кому-то дашь деньги в долг, а он сбежит и не вернёт, умельцев утаивать подати в свой карман тоже хватает. Убыток в казне не потерпит ни один правитель. Другое дело служить звездочётом. Никто не станет после тебя пересчитывать звёзды, сколько насчитаешь, столько и будет. Благое дело-пророчество. Предсказывай так, чтобы человеку было приятно, а не сбудется, сваливай на звёзды. Хуже, если сбывается плохое, это никому не понравится, но благодарить всё же будут тебя, не только словами, но и сиклями.
   Аврам тоже не мог заснуть и вспоминал ужин у наместника. Салех был в прекрасном настроении. Шутка ли так ловко ему удалось укротить возбуждённую толпу, он первый сказал, что Луна скоро вернётся, люди ему поверили и успокоились. А кто спас Аврама? Опять же он, рабис, и звездочёт будет ему служить и благодарить всю жизнь.
   Помолившись каждый своему богу, провозгласив здравицу великому фараону Рамсесу 2-му - да живёт он вечно, принялись за трапезу. В дороге такой вкусной пищи не было и, Аврам ел с удовольствием всё подряд, запивая тёрпким виноградным вином. Виночерпий дело своё знал хорошо и, стоило кубку опустеть, как амфора тут же появлялась из-за спины и кубок снова наполнялся. Ужин на двух человек у правителей явление редкое, чем больше знатных персон сидит за столом, тем больше здравиц в честь хозяина застолья. О пирах великого царя Хаммурапи ходили легенды. Даже обсуждения своего Кодекса законов он проводил в трапезной со знатными людьми своего царства. Начинали за завтраком, а заканчивали поздним ужином. Во время общих трапез все расслаблялись и, с мнением владыки, как обычно, соглашались. Сегодняшний ужин испортило не только лунное затмение, но и неопределённый ответ кандидата в казначеи. Всё было бы иначе, будь Аврам сговорчивее. В конце ужина наместник отставил кубок в сторону и усталым голосом сказал:
   -С твоим приездом, звездочёт, моя спокойная жизнь закончилась, ущербная Луна выявила изъян в казне, а потом и сама нагнала страху на всю столицу. Раньше ехал на охоту, как на праздник, а теперь нужно крутить карты и смотреть, что они показывают.
   Хорошее настроение наместника стало портиться, и он повелел позвать танцовщиц. Дверь отворилась и, в зал вбежали четверо молодых, смуглых девушек. Они были одного роста и походили друг на друга, как близнецы. Их головы были украшены венками из ярких цветов, при этом у каждой свой цвет. На бёдрах короткие юбочки под цвет венков. Такое убранство символизировало богатство полей, а танец посвящался богине плодородия Иштар. Вместе с девушками вышел тот же африканец, развлекавший толпу во время затмения. Все пятеро низко поклонились, и танец начался с ритмичной дроби барабана. Руки африканца заметались по поверхности щитков, то ускоряя, то замедляя бег. В такт музыке повели свой танец и девушки. У них двигались все части тела, но главными в движении были руки и бёдра. В момент ускорения ритма выпорхнули из рук белые шёлковые платки и заполнили ярким вихрем пространство над головами.
   -Это они изображают весну, цветение деревьев, - понял замысел танца Аврам и с этого мгновения он уже не видел женских тел, а наблюдал за игрой рук и сменой платков. Вскоре белые упали на пол и, появились зеленые, их сменили жёлтые и в конце танца смуглянки устлали пол оранжевыми "плодами." - символом спелых апельсин и абрикосов Наконец, барабан смолк, девушки с африканцем низко поклонились рабису и, пятясь к выходу, ушли.
   -Тебе понравились мои девочки? Они рабыни, но из знатных семей покорённой Нубии, их удел услаждать меня и моих близких гостей. Выбирай, любую отдам.
   -Спасибо, рабис, но я уже давно выбрал, это моя жена Сара.
   -Ты серьёзно говоришь, у тебя только одна жена?
   -Да, только одна,- сказал Аврам и тяжело вздохнул. Салех почувствовал в его голосе тоску и бесцеремонно заметил:
   -Я знаю, что детей у тебя нет, так зачем ты её держишь? Выгони, пусть возвращается к родителям. Ты ещё не стар, возьми молодую девицу, она родит тебе наследника и не одного.
   -Что ты говоришь, господин Салех, я старую собаку не выгоню со двора, а ты предлагаешь выгнать человека, с которым я прожил много лет. Пока я жив Сара будет со мной, а без сына не останусь. На городском рынке живёт сирота, отрок по имени Елизер, я решил его усыновить.
   Воспоминания об ужине разогнали сон, а сердце защемило, когда Аврам вспомнил последние слова наместника фараона:
   -Прощай, Аврам, мой телохранитель проводит тебя до самого шатра. Завтра у меня тяжёлый день, буду искать ту щель, через которую уплывает государственная казна. Вполне возможно, что кое- кому придётся затянуть на шее шёлковую петлю.

[]

  
   Гл.12 Там, за горой, Ханаан
  
   Проводник ехал впереди на двугорбом верблюде, позади него Мансур верхом на лошади во главе половины отряда охранников, после них Аврам с семьёй и слугами, а замыкала караван вторая половина отряда амореев под командованием Мусаила, слуги Сары. Такую форму охраны от диких зверей и таких же диких разбойников, посчитали наиболее надёжной. В конце шестого дня пути, далеко впереди, смешиваясь с облаками, появились горные массивы, а среди них конический силуэт горы Хермон. Заросшие отроги горы, водоёмы в долинах, встретили караван Аврама огромным количеством непуганой водоплавающей птицы, среди них выделялись знакомые, по дельте Евфрата, пеликаны, утки и гуси. При приближении человека они не улетали в страхе, а медленно и лениво уплывали в камыши. Условия для гнездования перелётных птиц были здесь идеальными, в многочисленных ручьях, озёрах и болотах пищи было в изобилии. Лот нашёл островок сухой земли и там, в кустах, с помощью дротика, подбил несколько куропаток и дроф. Охранники тоже не зевали, совмещая службу с охотой, и жарили на вертелах тушки птиц, что значительнее вкуснее надоевшей пшеничной каши. На ночь охрану удваивали и всё из-за предупреждения о возможном нападении разбойников. Аврам нервничал, плохо спал, несколько раз за ночь выходил из шатра и прислушивался, хотя, что можно услышать, кроме стрёкота цикад, крика потревоженных птиц и рычания ночных хищников. До Ханаана ещё идти и идти, а он уже представляет себе картину встречи с местной общиной иврим, такими же пастухами и земледельцами. От приятных мыслей на душе стало спокойнее и,Аврам снова задремал. К вечеру четвёртого дня проводник взял круто влево, и караван направился через западные отроги горы Хермон, которая была отчётливо видна и господствовала над соседними, менее приметными холмами. Тропа оказалась изрядно заросшей - видимо давно ею не пользовались и проводник больше ориентировался на гору, чем на другие приметы.
   В одном месте кусты тростника стояли сплошной стеной и верблюд, потоптавшись, пошёл в обход, но вдруг насторожился и попятился. Идущие за ним воины из охраны увидели, как из кустов вышла львица с малышом. Она равнодушно посмотрела на верблюда, на всякий случай зарычала и ушла дальше в заросли. Львёнку не понравились незнакомые существа и, услышав рычание матери, он тоже показал зубки. Львица с детёнышем ушли, а чувство страха осталось. Проводник заставил верблюда опуститься на землю, слез сам и, стоя на коленях, что-то шептал и кланялся в ту сторону, куда ушла львица.
   -Наверное, он благодарит царицу зверей, - подумал Аврам, - и просит её и дальше быть благосклонной к людям.
   Крики погонщиков заставили животных сдвинуться с места, и караван медленно пошёл после вынужденной остановки. В нескольких местах потоки воды с горы были мощными и глубокими. Переходили по пояс в холодной воде, держались друг за друга и за холки животных. Встречались топкие болота, их пытались преодолевать по кочкам, но после падения Сары в вязкую жижу, проводник стал находить твёрдую дорогу через заросли тростника. У подножия Хермона начался пологий подъём, который вывел путников на сравнительно ровную площадку, где и решили переночевать. Ночью подул холодный, северный ветер и вершина горы спряталась в серых дождевых тучах. Под утро прошёл небольшой дождь и серая вершина, с зелёными пятнами растительности, стала серебристо-белой, а тучи за ночь исчезли, как будто их и не было. Необычное, для южан, явление природы, ослепительно белая поверхность горы, подкрашенная, кое-где, голубыми тенями впадин, вызвала у всех восторг и удивление. Агарь сгорала от любопытства узнать, что случилось за ночь с горой, отчего её вершина стала белой. Лучше всего спросить Аврама, но Агарь видела его расстроенное лицо, он сердился на Мусаила, который не спрятал хворост от дождя и теперь костры в очагах не горели, а тлели. После Аврама наиболее смышлёным считался Лот, Агарь подошла к нему и спросила:
   - Лот, почему гора стала белой? Я такого раньше никогда не видела. Лот знал ещё в Харране от Фарры, что в холодное время года вместо дождя иногда выпадает снег, но решил подшутить и с серьёзным видом ответил:
   -Какая ты, Агарь, недогадливая. Ещё в Харране Аврам говорил, что мы едем в страну "текущую молоком и мёдом" Гора Хермон внутри тёплая и, ты видишь не молоко, а уже готовый творог.
   -До сих пор я знала, что творог и сыр делают из коровьего и козьего молока, но если ты утверждаешь, что на горе настоящий творог, то сходите с Елизером за ним, все соскучились по молочным продуктам и, будут рады такому подарку. Я пойду и попрошу Аврама, он даст вам обоим такое поручение. Вскоре Лот стоял перед своим дядей и выслушивал выговор:
   -Вместо того, чтобы пялить глаза на вершину горы и нести вздор, лучше бы посмотрел на ноги девчонки, Агарь совсем босая и может простудиться. Возьми, Лот, в моей сумке шило, нитки, меховые заготовки и ремешки из воловьей кожи, а дальше сам знаешь, как шить сандалии. Сара тоже хороша, себе запасла несколько пар, а о рабыне не позаботилась.
   После холодного и неприветливого Хермона тропа круто свернула на запад и пошла параллельно реке Иордан.
   Галилейское море встретило уставших путников и их вьючных братьев шумом волн и сплошными зарослями олеандра, вперемежку, со стройными кипарисами и широколистными пальмами. Ближе к берегу, почти у самой кромки моря кланялись воде узколистные, могучие ивы. Верблюды, а с ними и ослы ускорили шаг, так, как в их многовековой памяти отложилось, что там, где вода, будет еда и отдых. На восточной стороне моря, на его высоком берегу виднелось поселение из полусотни прилепившихся друг к другу беленьких домиков с плоскими крышами. Рядом на косогоре паслись козы, а маленькие козлята прыгали и гонялись друг за другом. Немного правее посёлка, рядом с морем, ровными квадратами зеленели грядки ещё не убранной капусты.
   -Знакомиться будем завтра, - сказал Аврам,- а сейчас всем обустраивать стан, пока кухарки будут варить ужин.
   Ближе к вечеру к шатрам подошёл седой старик в белой цилиндрической шапочке. Он поклонился и на арамейском языке сказал:
   -Моё имя Уштан, а вы кто будите? Куда держите путь?
   Аврам представился, познакомил старика со своими спутниками и ответил на его вопрос:
   -Мы иврим, двигаемся в центр Ханаана, где находится земля, дарованная нам Всевышним и, собираемся там обосноваться, а ты отец из какого племени?
   -Мы - шумеры, в посёлке почти все мои родственники, а наши корни остались в далёкой Месопотамии.
   -Как шумеры, - воскликнул Аврам, - когда мы жили в Уре, ваше государство примыкало к левому берегу Евфрата и мой отец, Фарра, торговал с вашими купцами. Что случилось? Почему вы оказались вдали от родины?
   -Произошло то, что теперь не редкость,- ответил Уштан,- царю Ассирии Иссину понравились наши южные, плодородные земли, он воспользовался слабостью защитных стен и захватил наши поселения, а племя поработил. Мой род не смирился с такой судьбой, и мы перебрались на эти берега. Нужно было не только создавать письменность, чем мы гордимся, но и заботиться об обороне страны,- сказал старик и тяжело вздохнул.
   -Вашу клинопись мы изучали в Уре,- сказал Аврам,- по плите с законами Хаммурапи, а когда шумерийский эпос о Гильгамеше перевели на амхарский язык, появилось много глиняных табличек с его текстом. Любители эпоса с помоста читали, а толпа слушала и ревела от восторга. Я даже запомнил несколько строк, посвящённых храброму царя и воину:
   "О, всё повидавший до края мира,
   О, познавший моря, перешедший все горы.
   О, врагов покоривший вместе с другом,
   О, постигший премудрость и во всё проникший."
   Дальше не помню, прощай Уштан, коль так случилось, что мы встретились на пороге Ханаана, надеюсь, станем добрыми соседями.
   - Я тоже надеюсь, но не спеши прощаться, утром рыбаки привезут улов, и наши женщины приготовят для вас ароматный рыбный суп.
   - Спасибо, Уштан, ради этого я отъезд отложу до завтра.
   Для амореев суп из рыбы был в диковину. Они, люди гор, никогда его не ели, но он им так понравился, что пришлось варить второй раз.
  
  
  
  
   Гл. 13 Аврам возводит в Вафеле алтарь
  
  
   Патриарх решил отпустить проводника. Здешние места он не знал, и держать его не имело смысла. Дальше на юго-запад вела протоптанная многими караванами тропа. После отъезда из Дамаска прошло много дней, все устали и Аврам пообещал длительный отдых, как только достигнут Секена. Об этом городе ему рассказал Уштан, после прощальной трапезы:
   - Город небольшой и хорошо укреплён, живут в нём хетты. Они поклоняются Нергалу, богу войны и воюют с филистимлянами. Три года тому назад это племя, по неизвестным мне причинам, покинуло свою родину - остров Крит, переселилось в Ханаан и вытеснило хеттов, а потом и финикийцев с прибрежной полосы Срединного моря. С тех пор они и воюют. Прощай, Аврам, будь осторожен и помни, что ты вступаешь на землю, где идёт война.
   Караванная тропа проходила по долине, петляя между холмами, а когда на пути встретилась плоская возвышенность, пошла через неё, напрямик. С вершины хорошо виднелись огороды, убранные поля и дубовая роща. Она покрывала весь правый склон и заканчивалась за крепостными стенами города Секена. С горы было видно, что его белостенным домам тесно внутри города и уже несколько построек прилепились снаружи, вне укреплений.
   Вид уютного города, где можно остановиться для длительного отдыха и где нужно определиться с местом постоянного проживания, прибавило людям силы, и караван пошёл быстрее. При приближении к городу Аврама удивили тревожные сигналы шафара, трубы из бычьего рога. Сигналил дозорный с вышки у городских ворот. Караван остановился и все увидели бегущих с огородов людей. Побросав собранные овощи, корзины и мотыги горожане стремглав бежали к городу, чтобы спрятаться за его стенами.
   - Почему они от нас прячутся, - подумал Аврам, - отчего боятся мирных людей. Стойте здесь, - сказал он Мансуру, а я подойду к воротам и переговорю с охраной. При подходе к крепостным воротам, на Аврама посыпались стрелы и, ему пришлось возвратиться. Среди охранявших караван амореев был один наёмник, знавший несколько языков и, Аврам снова пошёл, но уже с переводчиком. Сара не утерпела и тоже увязалась за ними. Со стен объяснили, что они всегда дают сигнал тревоги, когда видят приближение вооружённых людей, которые не раз оказывались отрядом филистимлян - наших злейших врагов,- пояснил хеттиянин.
   Крепостные стены Секена были ниже и тоньше стен Дамаска. Их клали из камня, скрепляли известью и, видно спешили, так как кладка была неровной, и обошлись без украшений. Горожанам нужна была защита от разбойников и отрядов враждебных племён, у которых нет стенобитных орудий, а от стрел и дротиков стены были вполне надёжными
   -Мы не враги, мы иврим, мирные переселенцы из Ура Халдейского, сожжённого эламитами, - кричал Аврам,- и ищем землю, где можно было бы поселиться, жить семьями и пасти скот.
   Разговор с охраной слышал городской правитель, он подошёл к воротам и сказал довольно неприветливо:
   - От Секена до побережья Срединного моря, свободной земли уже нет. За владение Ханааном уже третий год идёт война между племенами, живущим здесь издревле и вторгшимися на побережье филистимлянами. В этой заварухе только тебя и не хватает. Поезжай, пришелец в Египет, может фараон чем-нибудь поможет.
   Последние слова городского правителя потонули в хохоте его приближенных. Их слышала Сара, ей стало плохо, но когда она увидела бледное, растерянное лицо мужа, взяла себя в руки и сказала Мусаилу:
   - Вели скорее ехать прочь от этого поганого места, доберёмся до Вафеля и там решим куда дальше ехать. Позже, вспоминая разговор в Секене, Аврам в тоне правителя услышал, до боли знакомую, со времён Ура, фразу: "Понаехали тут всякие."
   Отъехали от негостеприимного города подальше и рядом с тропой поставили шатры. Ночь для Аврама и Сары длилась долго, было такое впечатление, что Солнце где-то заблудилось. Спала крепким сном только охрана. После утренней молитвы Сара не выдержала молчания мужа и с горечью в голосе сказала:
   -Аврам, вспомни, сколько тысяч вавилонских стадий мы шли за тобой от погибшего Ура до Ханаана. Шли в зной и в холод, чаще пешком, чтобы не уморить животных, сколько раз из-за непогоды спали мокрыми и голодными, невозможно посчитать, сколько речек мы переходили по пояс в воде, последний раз я чудом спаслась, провалившись в болото. Спасибо ослику, он вытащил меня из трясины. И вот мы, наконец, добрались до Ханаана, чтобы получить землю, обещанную тебе Всевышним. Я помню, как утром после сна ты, Аврам, повторил Его слова, забыть, которые невозможно: "Пойди из земли своей, от родства своего в землю, которую я укажу тебе и дам тебе и потомству твоему во владение." Теперь, покажи мне, Аврам, где наши владения? Где та земля, которая отныне и во веки веков, будет принадлежать нашему народу? Где? Молчишь? Значит, сам не знаешь... Тогда ты, Лот, как верный ученик патриарха, можешь мне объяснить, почему здесь в Ханаане для нас не оказалось земли?
   - Могу, - ответил отрок,- Творец не мог сказать прямо:" Аврам, я дам землю Ханаана тебе и потомству твоему в личное владение, потому, что Господь не признаёт кумиров, для Него все народы, как единая семья. Жить нам, теперь, придётся на равных правах со всеми, кто здесь поселился раньше, в том числе и с хеттами, хотя, какое-то время, будем обходить их десятой дорогой. И будет хорошо, если местные жрецы не сожгут наш первый дом, как в Харране сожгли лавку деда Фарры.
   -Сара, Лот, по своей сути, рассуждает правильно, я всегда в своих проповедях объяснял людям, что перед лицом Всевышнего все народы равны, нет у него ни сынов, ни пасынков. У Создателя не человеческая, а божественная мудрость, Бог знает, что приблизив к себе какой- либо народ, Он обречёт его на тяжёлые испытания, потому что, у многих людей есть очень плохая черта-зависть, а от неё один шаг до ненависти, а потом и до кровопролития.
   Аврам и его близкие после такого тяжёлого разговора испытывали чувство подавленности и, даже некоторой растерянности, но впереди был Вафель и караван двинулся дальше.
   Название города, в переводе с амхарского, означает "Дом пастуха." Это имя сулило переселенцам надежду на успех, но с самого начала не везло. Молодой осёл, на котором ехала Сара, лёг на землю и, никакие угрозы, удары кнута не могли его заставить подняться и, только когда его хозяйка что-то пошептала ему на ухо и сунула в рот кусочек лепёшки, он встал и пошёл дальше. По дороге заблудились, а позже обнаружили пропажу тюка с козьими и воловьими шкурами и Елизер с Лотом бегали к последней стоянке и там его нашли. После всех задержек к Вафелю добрались в конце третьего дня пути и заночевали прямо на тропе.
   Настроение у скитальцев, после всего пережитого, было удручающим, но поели лепёшек с козьим сыром - подарок на дорогу шумерских женщин, вспомнили добрым словом рыбий суп и, на душе стало легче.
   Утром было хорошо видно, как город просыпался. Кто-то шёл с мотыгой на огород, кто-то с бадьёй к колодцу за водой, а собаки, завидев чужих людей, дружно залаяли, но близко подходить не решались. Аврам для приличия немного подождал и пошёл искать городского правителя. Им оказалась женщина средних лет по имени Иштар.
   - Меня зовут Аврам, а ты и есть та самая богиня плодородия, которой поклоняются многие племена,- придумал патриарх на ходу комплимент.
   -Нет, - улыбнулась женщина,- мои родители простые люди и из разных племён, отец аккадец, а мать хананейка. Оба поклонялись богине Иштар и, поэтому, дали мне её имя.
   Хозяйка города повела Аврама посмотреть её дом, который внешне ничем не отличался от соседних строений. В обустройстве города ничего примечательного не было, такие же одноэтажные беленькие домики, узенькие улочки, около некоторых домов возвышались и создавали тень могучие кедры. Когда Аврам заикнулся о земле, Иштар немного подумала и сказала:
   -Свободная земля около города найдётся, поселяйся, нам рослые и здоровые мужчины очень нужны. Ты, Аврам, должен знать - за сопками, что видны на горизонте, уже земли хеттов, мы с ними не общаемся, они плохие соседи, проникают на наши пастбища и воруют скот. Из-за этого я вынуждена добавлять к пастухам вооружённых горожан. Не лучше дела и на западе. При Рамсесе 1 египтяне захватили нашу землю в Газе и уходить не собираются. К морю не подойти - всё побережье захватили филистимляне. У вражьих воинов самое лучшее оружие, оно из нового металла,называемого "железо" Всё это не радует, но скажи мне, Аврам, где сейчас спокойнее и безопаснее жить? Нигде, поэтому я сначала собралась строить защитные стены, потом передумала и стала проводить ярмарки, ведь торговля сближает людей и не ошиблась, у меня теперь много друзей и знакомых из разных племён. Ярмарки мы проводим один раз в две недели. Приезжают даже финикийцы из Тира. Они привозят ткани, окрашенные в красный цвет. Умельцы из этого племени научились извлекать из морских моллюсков пурпур и привозят его на продажу. Видишь, Аврам, на мне египетская сто'ла, она окрашена финикийской краской. Купцы из воюющей Филистимлии привозят изделия из того же железа, ножи и пилы из него твёрже и долговечнее бронзовых. В общем - одни воюют, другие торгуют, так и живём. Поселяйся, пришелец, я подберу тебе хороший участок, поближе к воде, а ты помоги нам пасти и охранять скот.
   -Со мной племянник Лот и приёмный сын Елизер, пасти скот для нас дело привычное и мы не подведём.
   Сара всё смотрела и смотрела в сторону города и, наконец, увидела, как её муж возвращается к стану, он улыбается и напевает песенку своей пастушьей молодости, но уже с новым концом:
   Гора стоит
   Ручей бежит,
   Собака лает,
   Овец подгоняет,
   Трава растёт,
   Верблюд идёт,
   Иштар живёт
   Землю даёт.
   Из последних двух строчек Сара всё поняла и заплакала. Аврам подошёл к жене, обнял её и сказал:
   -А я только что познакомился с тёзкой богини плодородия Иштар и понял, что не всё так плохо - о нас заботится не только Всевышний, но и она, на мой взгляд, добрая и симпатичная хозяйка города. Будем строить свой дом там, где она выделит нам землю.
   Сара вытерла слёзы, посмотрела на довольного мужа, но попрекать его за веру в дарованные во сне владения не стала, зачем, если у них будет своя земля, свой дом, а сон..., что с него взять. Сны, как известно, редко сбываются.
   А патриарх уже думал о другой, главной мечте - соорудить, на ближайшей от Вафеля горе алтарь, жертвенник и, вознести молитву Всевышнему за благополучное прибытие на землю обетованную. Лоту и Елизеру было велено найти такую высотку, чтобы с её вершины, далеко вокруг, была хорошо видна земля Ханаана. Такую гору они нашли между Вафелем и соседним с ним аккадским городом Граем и в стороне от хеттских земель. С её вершины на десятки стадий открывалась панорама прекрасной местности с полями и лугами. Украшали гору кедровая роща и речка, протекающая у её подножия. Лот и Елизер, не сговариваясь, придумали названия - речка Кедрон, а высотка Храмовая.
   Караван перебрался к подножию горы, где с помощью амореев построили на самой вершине алтарь таким, каким его представлял Аврам. В проёме закрытом от дождя и ветра, теперь каждый человек может поставить и зажечь свою свечу, но первым установили и зажгли светильник, подаренный Ароном.
   На молитву пришли все, даже, верные Мардуку, охранники. Патриарх, стоя перед алтарем, обратился к Богу с благодарственной молитвой. Сара, Лот, Елизер и слуги стояли рядом и повторяли её слова. После молитвы, когда немного задержались у светильника, Сара спросила мужа:
   -Аврам, ты уже попрощался с Богом? -Сара,я с Ним никогда не прощаюсь,Он всегда со мной. Что ты хочешь сказать? - Выслушай меня, есть неотложное дело на земле. Погода стоит тёплая, и я решила устроить завтра со своими помощницами большую стирку. Одежды у всех грязные, пропитанные потом и мне нужно, хотя бы, одно корыто.
   -Какое корыто, - переспросил Аврам.
   -Обыкновенное, деревянное.
- А где его взять?
   -Может, попросишь у своей "симпатичной" знакомой из Вафеля?
   -Ну, конечно, как я сразу не сообразил. Елизер, возьми трёх охранников и сходи с ними к Иштар, попроси её продать или одолжить одно корыто.
   -Елизер, - крикнула вдогонку Сара, - спроси у женщин, где они добывают белую глину, она хорошо отстирывает жирные пятна.
   Не прошло и полдня, как посланцы вернулись. Они несли деревянное корыто и корзину белой глины.
   - Нам всё дали даром, - кричал с дороги Елизер,- это подарок на новоселье.
   Вот так, с аронового светильника и, подумать только, с миски рыбьего супа и деревянного корыта открылась новая страница истории земли Ханаан, где поселилась и нашла новую РОДИНУ первая семья из племени иврим.
  
  
   Примечания:
   Стр. 1 Иврим - древнее название евреев.
   Тампар - богатый купец, имеющий лицензию от самого царя.
   Стр.20 Портретная голова царя Хаммурапи, 18 век до н.э. Лувр, Париж.
   Стр.21 Фрагмент стелы с законами Хаммурапи. 18 век до н.э. Лувр, Париж.
   Стр.41 До строительства Первого Храма царя Соломона на месте алтаря Аврама пройдёт ещё около 950 лет.
  
  

21

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"