Аннотация: Не забывайте тех, кого приручили - они ведь могут и обидеться на подобное к ним отношение. Эта история продолжает сюжет рассказов "Питомец попаданца" и "Питомец демилича", завершая трилогию.
- Так-с, а теперь раствор когтей ехидны в сородшеке, - могучие лапы опираются на край огромного котла с вяло пузырящейся субстанцией и из бережно зажатой в клыкастой пасти колбы льется мутный раствор. - Славно, спасибо милая! Что бы я без тебя делал. Ну что ж, зелье почти готово. Вопрос только в том, меньше теперь станет сторонников у моего культа или больше...
Привычным неосознанным жестом потянув за воротник расшитой рубахи, мужчина задумчиво поглядел на творимое им варево.
- Неприятно это признавать, но, кажется, мне все-таки стоит жить подальше от людей, и стараться не делать им добра лишний раз, - негромко вздохнув, он помешал субстанцию и опустился на стоящий невдалеке стул.
Мягкая поступь тяжелых лап, пронзительный взгляд нечеловечески желтых глаз и вопросительное урчание большого зверя.
- Мне душно в развитых мирах, Маркиза, - нехотя пояснил мужчина. - Душно и неприятно. А разумные обитатели неразвитых понемногу начинают меня бояться и ненавидеть, или же поклоняться мне. И если от первого мне лишь слегка грустно, то второе - мерзко... Если бы не ты да не Ами - было бы совсем скверно.
Он замолчал, теребя край ворота и пробегая взглядом по выстроившимся в неровный ряд на полке сосудам.
Миг - и могучие передние лапы столь же мягко, как и на пол, становятся ему на колени.
- Ты - лучшее, что со мной случалось, хозяин, и я рада, что могу помочь тебе и скрасить твое одиночество! - после всех минувших сотен лет с его появления на свет рычание мантикоры не звучало чем-то бессмысленным - он понимал каждый его нюанс и обертон. - Но могу я обратиться к тебе с небольшой просьбой?
Чуть прищурившись, мужчина с улыбкой вгляделся в большие желтые глаза своего друга.
- Разумеется можешь, только... прости, хозяин? Ты наконец-то признала меня кем-то большим, нежели товарищем, и теперь предана мне?
- Я... не знаю, - рычание стало тише и неуверенней. - Ты замечательный, и ты столько сделал для меня, а моя... она так и не разыскала меня за все эти годы. Вроде бы она моя хозяйка, но... друзья так не поступают.
Улыбка зельетворца стала шире, а глаза умиротворенно прикрылись.
- Я рад, что ты пришла к схожим с моими выводам, Маркиза, - произнес он. - Однако, я чувствую за твоими словами что-то еще.
В ответ - утвердительное шевеление пушистых ушей.
- Я хотела бы найти ее, если тебе это под силу, - лапы осторожно опустились с человеческих коленей на пол. - Я... обижена на нее за все это, но... вдруг было что-то, что смогло воспрепятствовать ей?
Легкий взмах перехваченной узорчатой манжетой руки и с полки соскальзывает две колбы, в полете сливающихся в одну, которая, в свою очередь, опрокидывается в котел. Кипящая субстанция вспенилась и от нее повалил грязно-пурпурный дым.
- Достойное устремление, милая Маркиза, - оценил мужчина, поднимаясь на ноги и вновь помешивая варево. - Это будет довольно нетрудно, но прежде нам, с твоего позволения, стоит закончить уже начатое дело.
***
Просторный парк перед массивным деревянным зданием уже радовал глаз свежей весенней зеленью, по которой там и тут были рассыпаны мелкие голубоватые цветочки.
Возникшие словно бы из ниоткуда мужчина в простом темно-зеленом плаще и его спутница-мантикора неспешно прошествовали по одной из тропинок, ведущих к невысоким массивным дверям и ступили внутрь этого здания, окидывая взглядами радостно-оранжевые стены, как вскоре выяснилось, приемного покоя.
Степенно кивнув своим мыслям и чуть одернув ворот пальто, мужчина шагнул к столу, из-за которого на пришельцев с видимым изумлением глядел усталого вида старичок в белом халате.
- Здравствуйте. Меня зовут Фаддей, - мужчина слегка поклонился. - Скажите, не здесь ли я могу найти некую Альтерию Оримновну?
- Э-э-э-да-а, - старичок с видимым усилием отвел взгляд от скромненько обернувшейся хвостом мантикоры. - Если я правильно понял, и В-вы хотите навестить госпожу Жешвифскую - она располагается у-у нас.
- Да-да, именно она, - с улыбкой кивнул Фаддей. - Второй этаж, шестая палата в дальнем краю коридора, я прав?
- Нет-нет, не стоит. Мы прекрасно знаем, как туда дойти и не потревожим других пациентов. Спасибо.
Старичок, приподнявшись, суетливо кивнул и приглашающе указал руками на дверь в паре шагов от себя.
Еще раз поклонившись, мужчина двинулся в указанном направлении, а следом за ним отправилась и мантикора, провожаемая неуверенным взглядом принимающего врача.
Короткий коридор, едва слышно поскрипывающая лестница наверх, а затем еще коридор, но уже длиннее. Солнечно-желтые увешанные полотнами причудливых пейзажей стены, высокие потолки, чистота, тишина... и почти полное отсутствие людей - Фаддей и Маркиза встретили по пути лишь одну молоденькую девушку, опасливо попытавшуюся вжаться в стену при их приближении, а немногочисленные двери палат были плотно притворены.
Но вот и конец коридору, а нужная дверь без скрипа распахивается перед ними. В скрытой за ней палате тоже светло, стены расписаны столь же ярко, а наполняющий воздух аромат весенних цветов почти укрывает острые запахи лекарств и очищающих средств.
Посреди палаты на одинокой кровати лежала, полу-укрытая бледно-алым одеялом, немолодая уже женщина. Исхудавшая, болезненно-бледная, с тонкими редкими волосами, опутанная, точно паутиной, какими-то причудливыми приборами, она безжизненным взором глядела куда-то в окно, кажется, почти не замечая ни склонившуюся над ней женщину в белом халате, ни внезапно появившихся на пороге посетителей.
Однако врач не была столь невнимательна: едва проверив какое-то соединение в оплетающих ее подопечную устройствах, она вскинула голову, внимательно и строго оглядывая вошедших... и с каким-то странным выражением задерживая взгляд на нерешительно остановившейся мантикоре.
- Здравствуйте, контлато, - поздоровалась она, видимо обращаясь к мужчине. - Для чего Вы разыскиваете меня в палате? Вам неизвестно, что это не принято?
Но мужчина лишь мягко улыбнулся в ответ:
- И мне приятно Вас видеть, соконтлато, однако я совсем не искал беседы с Вами. Простите, я здесь не ради Вас.
- Вот как? - женщина чуть нахмурилась. - Но Альтерия Оримновна не перечисляла мне Вас как возможного посетителя...
- Боюсь, я не знаком и с Вашей пациенткой. Но с нею хотела повидаться моя любезная спутница, Маркиза.
При звуках последнего имени лежащая на кровати женщина вздрогнула и с видимым трудом приподнялась, опираясь на локоть (врач тут же склонилась к ней, что-то проверяя). Медленно, точно пробуждаясь от долгого и не слишком приятного сна, она помотала головой, а затем наконец глянула на посетителей.
Пронзительный взгляд больших желтых глаз встретился с едва теплящимся взором водянисто-зеленых...
- Сложный случай, соконтлато? - тем временем осведомился Фаддей, как бы невзначай делая полшага в сторону.
- Более чем, уважаемый, - откликнулась женщина, и по ее лицу точно скользнула тень. - Мне не сообщили, что именно произошло, но госпожа Жефвифская, насколько мне известно, была довольно успешной молодой аристократкой, целеустремленно пробивавшейся в высшие круги и, судя по всему, умудрившейся перейти там кому-то дорогу. Как результат - на нее наслали сложную и редкую болезнь, которая доставляет ей немалые страдания и почти неизлечима.
Фаддей вопросительно приподнял бровь.
- Я участвовала в обменах опытом уже с добрым десятком именитых коллег, но никому из них неизвестно других лекарств... Господин Жефвифский любит свою супругу и благодаря его поддержке мне удалось изыскать средство, - врач деликатно указала на переплетение странных устройств, - способное неограниченно долго поддерживать жизнь Альтерии Оримновны, и теперь болезнь ее не убьет, но это, увы, все, на что я способна.
Мужчина прищурился.
- Вы сказали "других лекарств"?
- Да, - соконтлато бросила быстрый взгляд на неподвижно глядящее на ее пациентку создание. - Существует микстура на основе крови мантикоры, курс которой способен излечить этот недуг. Но последних мантикор в известной части мира истребили еще за два десятилетия до моего рождения, и я, признаться, не думала, что увижу хоть одну из них вживую!
- И Вы хотите попросить меня...
- А разве это не очевидно?
Фаддей прикрыл глаза, в который раз поправляя свой воротник.
- Это вопрос доброй воли моей спутницы, - вполголоса заметил он.
- Но... разве Вы не чаротворец, контлато?
- Я не местный, но других мантикор не водится и в тех краях, откуда я прибыл, и спросить мне больше некого.
В комнате повисла напряженная тишина, среди которой даже цветочный аромат казался чем-то посторонним, даже лишним. Женщина на кровати, окончательно обессилев, опустилась на подушки, продолжая косить глазами в сторону посетителей.
Прозвучавший наконец рык был тихим и вопросительным, точно большая кошка что-то уточняла у своего спутника.
- Очевидно, узнала, как и ты, - Фаддей задумчиво бросил взгляд на бессильно лежащую женщину.
Снова тихий рык, в котором на сей промелькнули нотки сомнения. Пару минут мантикора переводила взгляд с мужчины на женщин, а затем вдруг повернулась хвостом и медленно шагнула к дверям.
- Приятно было побеседовать с Вами, соконтлато, простите, что отняли Ваше драгоценное время, - тут же деликатно произнес мужчина, делая шаг назад.
- Но контлато! - лицо врача стало растерянным. - Вы... я...
- Увы, мне нечем Вам помочь - мне тоже неизвестно других средств излечения этого досадного недомогания, - уже почти дойдя до дверей, Фаддей полуобернулся, со все той же неизменно-мягкой улыбкой пожимая плечами. - Маркиза признает меня хозяином, но она не моя вещь, чтобы я распоряжался ее судьбой. Благ вам, прощайте.
Дверь больничной палаты медленно удалялась за их спинами, а странная парочка даже не обернулась к ним напоследок.
- Ты все-таки решила не помогать ей? - едва слышно полюбопытствовал мужчина, спускаясь по ступенькам.
- Она не слишком-то нуждалась во мне, устраивая свою счастливую судьбу, - рык мантикоры был тих, словно гром за горизонтом, и печален. - И мне совершенно не хочется знать, сколь быстро я буду забыта после ее исцеления. От болезни она не умрет, а остальное - не моя забота.
- Понимаю. Но чего же ты хочешь теперь?
- Хочу идти с хозяином, который не нес мне обид. Твоему счастью я не помешаю?
- Ну о чем ты, милая Маркиза...
Ярко-оранжевые стены приемного покоя проводили их с все той же молчаливо-бессмысленной жизнерадостностью, с какой и встретили, выпуская в ласковые объятия весеннего парка.