Аннотация: люди моего племени никогда не делали из еды культа, поэтому приготовленное, в понимании индейца, это значит как минимум горячее и подсолённое, а как максимум поддающееся разжевыванию.
Тот кто работает ради денег никогда не получает достойного вознаграждения своего труда, тот кто не ради денег - иногда получает, но чаще это посмертная слава.
Бути Бакэмоно Таманои "Очевидное"
Мы хлопнули по рюмочке и действительно приступили. Приступили, потому что я помогал... Я! Помогал! Готовить!
Конечно, люди моего племени могут приготовить изысканные блюда из самых заурядных продуктов в прерии у костра. Если продуктов нет, могут их добыть (охотой, собирательством, воровством, натуральным обменом, грабежом, обманом, покупкой за деньги или в кредит в супермаркете, или заказать с доставкой) в достаточном количестве. Это - то в чем мы сильны.
Но люди моего племени никогда не делали из еды культа, поэтому приготовленное, в понимании индейца, это значит как минимум горячее и подсолённое, а как максимум поддающееся разжевыванию.
Здесь же я готовил в святая-святых рыцаря гастрономии, кудесника очага, казана и мангала, провизора молекулярной кухни, шамана кастрюль, сковород и сотейников! На камбузе самого таинственного космического корабля Соединенных Галактик!
- Коньяк, - разглагольствовал кок, раскладывая ингредиенты будущего шедевра, - вот так вот на ходу, конечно моветон. Коньяк, да любое бренди, хорошо после ужина в мягком кресле у камина, погреть бокальчик в ладонях, вдохнуть аромат... Да. Но мы же для творческого настроения тяпнули, так что "Ширван шах" на нас не обидится.
- Думаю нет, не обидится! - согласился я.
Божественный нектар из красивой бутылки оказал на меня магическое действие.
- А кто такой Ширван Шах?
- О, брат! На старушке Земле, в горах Кавказа...
- Это где Ной приземлился на своём ковчеге с зоопарком?
- Примерно в тех краях. Не перебивай. Была там небольшая долина с уникальным микроклиматом, где рос уникальный виноград. Ты же знаешь что такое виноград?
- Я же индеец!
- Ясно, - с сомнением покачал головой кок.
- Знаю, - заверил я.
Кок продолжил свои речи:
- Из этого исключительного винограда и делался в свое время уникальный бренди, который сначала в шутку, а потому уже и всерьез с полным уважением стали называть "коньяк", хотя к французской провинции Коньяк он никак не относился. Ко времени появления репликаторов, когда стали копировать всякую ерунду, сохранилось несколько бутылок и теперь мы можем позволить себе вкушать этот великолепный напиток - копию на молекулярном уровне.
- Может еще по рюмашке, для настроения? - вставил я.
- А ты парень заводной!
- Ничуть. Индеец меру знает.
- Нет.
- Ну, хоть капельку-то налей, Иван Петрович.
- Хорошо, но канючить - дурной тон.
И мы выпили еще по рюмочке.
- Всякий настоящий профессионал немного похож со стороны на халтурщика, ибо знает, чем в своем ремесле можно пренебречь без ущерба качеству. А вот добросовестный любитель всегда всё делает по инструкции, по методичке. Он старается ничего не упустить. Но то, что он семь раз отмерил, еще не даёт гарантии, что он отрежет верно.
- Видел я таких профессионалов, - заметил я, - феерической красоты аварии они учиняли уверившись, что уж с ними-то, при их-то мастерстве и опыте ничего такого не случится.
- Те о ком ты говоришь, на пути к мастерству явно свернули не туда, - усмехнулся Блинком, ничуть не смущенный моим замечанием, - уверенность в себе у них появилась и даже переросла в самоуверенность, а настоящего профессионализма и мастерства еще нет и в помине. Настоящий профи знает, чем можно пренебречь, не создавая аварийной ситуации, не во вред процессу, а на пользу результату. Поэтому и кажется, когда смотришь на работу мастера, что всё у него получается будто бы без видимых усилий, слишком легко, как бы "тяп-ляп", а на самом деле он просто не делает ничего лишнего, полагаясь на опыт, отточенность движений, чутьё, наитие и вдохновение. Да, только тот, кто в совершенстве освоил ремесло, может отпустить вдохновение на волю и двигаться туда, где никто до него еще не рисковал ступить осторожной ногой.
- И как это работает применительно к приготовлению котлет?
- А так, что кулинар высокого полёта, может смело экспериментировать, не только не рискуя сотворить что-то неудобоваримое, но и открыть такие нюансы вкуса, какие доселе еще не ощущал никто.
- Совсем не рискуя?
- Ну, разве что самую малость. Но даже неудача будет крыться в таких тонких нюансах, что ее никто не заметит кроме самого автора или равного ему по уровню дегустатора.
- Гениальный актёр, - упиваясь своей проницательностью, вставил я, - может плохо сыграть по своей шкале, своей мерке, но об этом будет знать только он сам и может догадаться только другой гениальный актёр.
- В точку! - подтвердил кок.
Он извлек откуда-то из нижних шкафов что-то вроде раскладного табурета, сиденьем которого был массивный пень и водрузил перед собой, точными движениями отрегулировав высоту.
- И тут мы подходим к главному, - сказал кок, - к тому, чтобы высоту полёта, изыск мастерства показать и тем, кто не искушен. Для того, чтобы это стало видно мастер прибегает к шаманству.
- Танцы с бубном?
- Вроде того.
- Зачем?
- Для того, чтобы придать своей работе видимость творимого чуда. Тогда и кретин, ковыряющий в носу, и человек разумный, и даже человек выдающихся качеств могли бы оценить сложность решенной задачи.
- И вот эта колода как раз для шаманства? - я показал пальцем на раскладной табурет увенчанный пнём.
- Вроде того. Фокусник может достать из шляпы только то, что там есть, но должен сделать вид, что этого там нет, и не могло быть. Как? Ну, хотя бы спрятать в шляпе компактный телепорт, замаскированный шелковой подкладкой! - И Барабанько вновь выдал сеанс своего грандиозного громоподобного хохота.
- Пенек не похож ни на шляпу, ни на телепорт, - осторожно заметил я, когда раскаты стихли, - чем он необычен.
- Ничем. Просто пень-колода. Но я сейчас превращу его в мясорубку.
С этими словами кок положил на табурет кусок отборного мяса.
- Способов приготовить фарш существует масса, но я покажу самый веселый.
Каким-то чудом в руках мастера появились два топорика оригинальной формы, с виду тяжелых, и Барабанько начал ими барабанить по мясу так, что я даже не успел их толком рассмотреть. В какие-то секунды кусок мяса превратился в аккуратную, ровной консистенции горку фарша.
- Так вот почему говорят рубленное мясо...
- В данном случае оно буквально рубленое, а не верчёное, - довольно оценил свою работу кок.
Топорики чудесным образом исчезли. Возможно, Барабанько убрал их в посудомоечную машину, но я не готов подтвердить это под присягой.
- Я что-то начинаю понимать про шаманство...
- Я, честно говоря, и сам-то только начинаю понимать, - признался рыцарь гастрономии, - потому и рассказываю... Дабы понимать вкус, нужно уметь его извлекать из продуктов. А то ведь в прежние времена люди часто просто делали сырое вареным и имели наглость желать приятного аппетита.
- Когда я прикидывался писателем... - начал я, но кок перебил, изумленно поставив брови домиком.
- Ты что-то написал? - спросил он.
- Нет, никогда ничего не писал. Ну, разве что дипломную...
- И как тебе удалось прикинуться писателем?
- Я всем говорил, что я писатель. Приводил названия книг с аннотациями. Надувал щеки. Разглагольствовал...
- Ну-ка приведи сейчас пример того, что ты якобы написал.
Я почесал в затылке.
- Ну, например... ПОСЛЕДНИЙ СЛУЧАЙ РАЗУМА, роман о тяготах бытия разумной Вселенной, которая создает одну за другой цивилизации в надежде на то, что разумные существа смогут изучить ее и познать. Но большинство цивилизаций склонны к самоуничтожению, а другие приходят к выводу о невозможности познания всего сущего. Только одна раса развивается так сильно, что в попытке познания Вселенной делает ей очень больно. Или... ОТЯГОЩЕННЫЕ УЗЛОМ, мистическая притча о разношерстной компании, путешествующей по мирам с неким "Узлом противоречий" в повозке. И вот еще забавное... ПОЛОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ, трагикомическая история разочарованного в реальной жизни графомана, который переживая интереснейшие приключения, что подкидывает ему судьба, всякое событие пытается пересочинить, сделав отправной точкой скучнейшего литературного произведения. Весь погруженный в свои бесплодные мертворожденные замыслы, плодящиеся и множащиеся, как дрожжевой грибок в питательной среде, этот человек не замечает того, что подлинная жизнь его увлекательна, фантастична, прекрасна и удивительна. Он мечтает о собрании своих сочинений, ни одно из которых так по-настоящему и не начато, полагая такое собрание высшей наградой своей жизни. Походя, спасая вселенную от страшного зла, он в финале оказывается в библиотеке нерожденных шедевров, где умирает с нераскрытым первым томом своего собрания сочинений на коленях.
- Извини, что перебил.
- Ничего... Так вот я многое понял общаясь с писателями. Как раз о мастерстве.
- Интересно. - Вставил Блинком, мелко шинкуя лук.
- Многие считают, что достаточно уметь писать, не обязательно шибко грамотно и еще нужен сюжет. Эдакий: ух ты, какой сюжет! А нужно совсем иное.
- И что это?
- Нужно уметь о самом обычном рассказать весело и трогательно, умно и доходчиво... О самом банальном сказать так, будто тебе было откровение. Чтобы читатель воскликнул: "А ведь и правда!" В этом талант. А еще нужно уметь выдумывать и отбрасывать лишнее - в этом ремесло.
- В моём деле то же самое! - радостно воскликнул Барабанько Иван Петрович. - Нужно уметь приготовить деликатес из самых заурядных продуктов.
Тем временем я чистил чеснок, зубчик за зубчиком, но кок положил на стол головку чеснока, надавил на нее ладонью как гидравлическим прессом и, поволтузив пальцами, высыпал горстку чистых зубчиков и сдул в утилизатор шелуху.
- Вот это шаманство! Вот это я понимаю, - оценил я.
Барабанько взял обычную вилку и размял четыре крупных зубчика чеснока, растёр их с молотым черным перцем (молол я!) добавил морской соли и как-то замер будто в раздумье.
- Шаманство, - сказал он, - когда утверждают, что месить фарш нужно только руками, непременно только руками. Но нам с тобой дурить некого. Поэтому воспользуйся тестомесительной машинкой.
Я и воспользовался.
К фаршу был добавлен лук, яйца, чеснок с перцем черным, перец красный жгучий, перец красный сладкий, мука кукурузная, зелень сушеная, зелень свежая, стакан воды, полстакана (!) великолепного коньяка, столовая ложка тростникового сахара, базилик и куркума.
- Ничего не забыли? - поинтересовался кок.
- Никак нет! - уверенно ответил я.
Хотя... Откуда мне было знать. Но выпитый коньяк придавал всему смысл и такую уверенность в себе.
- Ничего лишнего не зарядили?
- Вроде нет... - почему-то утратил часть уверенности я.
- Лепи котлеты мокрыми руками! - скомандовал кок.
И я начал лепить котлетки, смачивая руки холодной водой, а Барабанько придавал им окончательную форму и панировал в смеси хлебных крошек (все-таки без хлеба не обошлось!!!) и каких-то молотых орехов с какими-то секретными ингредиентами. Потом - вжик, смахнул их с доски на здоровенную толстенную чугунную сковородку с раскаленным маслом.
Когда котлетки поджарились с одной стороны, кок ловко и быстро перевернул их на другой бок, убавил жар и накрыл крышкой.
- Вот так, всё по старинке, старым казачьим способом. - Резюмировал он.
- А что это за старый казачий способ? - поинтересовался я.
- А это такой способ, когда тебе нужно пятиметровое бревно, но тебе лень семь раз отмерять его рулеткой и ты берешь шестиметровое бревно, несешь его к месту, где ему лежать, и там по месту отрезаешь лишнее.
- Ха! Я думал это индейский способ. - Удивился я. - Одного моего древнего предка звали Острие Бревна.
- Может и индейский... - милостиво согласился Иван Петрович Барабанько.
- А вот и гарнир, - сказал кок, извлекая откуда-то, словно заправский факир чугунок с чем-то ароматным.
- Что это, пахнет вкусно...
- Кисель гороховый. Божественный праотеческий рецепт. Томленое в печи гороховое пюре с топлёным русским маслом и свежим укропом.
- Я, кажется, понял суть шаманства, - лопая восхитительные котлеты с божественным гарниром, сказал я.
- Не говори!
- Но я хотел проверить, правильно ли понял...
- Нельзя формализовать понятое. Живи с этим. Мысль изреченная есть ложь, как сказал поэт, а сформулированное понимание истины, лишает ее чего-то важного, ибо только полнота сведений приближает к ясности, но истина должна скрываться в бездне.
- Опять порция шаманства?
- Точно. Хочешь еще котлетку?
- Конечно!
В результате я совершенно забыл спросить кока о библиотеке.
Покинув камбуз, я вышел в коридор и сразу за поворотом столкнулся со странной парочкой. На меня шел огромный робот, по виду боевая модель, но уже по походке я понял, что он пацифизирован, поэтому не испугался. На мощных скрещенных манипуляторах лежала лиловая атласная подушечка с золотыми кистями, а на ней покоился в картинной вальяжной позе маленький пёсик с бантиком на голове. Я не очень разбираюсь в породах собак, но тут ошибки быть не могло: Йоркширский терьер - длинная шерсть цвета воронёной стали с отливом в платину, золотая голова, золотые лапки, кисточка хвоста приветливо помахивала. Глаза, антрацитовые, смышлёные, похожие формой на косточки абрикоса, если вы понимаете о чем я говорю, смотрели оценивающе.
- Привет, - поздоровался я с роботом и кивнул песику.
- Приветик, - ответил пёсик на чистом имперском, - да будет светел и чист путь достойного мужа, а попутчики веселы, препятствия преодолимы, а приключения познавательны.
"Фигасе!!!" - чуть было не вырвалось у меня.
- Я всего лишь ищу библиотеку, - сдержано, как истинный сын своего племени сказал я на межпланетном диалекте.
- Это вы фигурально обозначаете ничегонеделание? - прищурился пёсик, тоже перейдя на межпланетный.
На этом языке он говорил небрежно, не совсем правильно, что прежде было присуще только старой аристократии.
- Ничуть, - ответил я, - наоборот, я выполняю задание, хоть и без особого фанатизма. И у меня возникла идея, что для наилучшего исполнения поручения мне следует посетить библиотеку и поискать кое-какую информацию.
- Информацию, к которой нет отрытого доступа в сети? - проявил недюжинную проницательность говорливый пёсик.
- Вроде того.
- Это интересно.
- А вы, извините, корабельный пёс? - догадался я, да и попал пальцем небо.
- Нет, - густым басом ответил, до сей поры молчавший, робот, - ответ отрицательный.
- Я извиняю вашу грубость, только неосведомленностью, - сказал пёсик, - я друг и компаньон капитана этого судна.
Я извинился, потом еще раз извинился за то, что не представился и представился:
- Индеец Джо, матрос-разнорабочий, недавно здесь.
- Особу, которую я имею честь сопровождать, - трубно загрохотал робот, - зовут нездешним экспертом, консультантом из глубокого космоса и Великим Мудрецом.
- По правде сказать, я детектив-консультант на отдыхе, - уточнил пёсик, - И вот что, Фердинанд, - обратился он к роботу, - смени тембр на мягкий, бархатный, обволакивающий баритон, который так я люблю. От твоего профундо уши закладывает.
- Слушаюсь, сэр, - сказал робот именно мягким, бархатным обволакивающим баритоном.
- Мило, - оценил пёсик.
Он повел ушками, облизнулся языком, похожим на лепесток розы и снова уделил мне внимание.
- У меня имя длинной с млечный путь, как у обнищавшего лорда, - сказал он, - поэтому можете обращаться ко мне - Жан, или просто - сэр.
- Жан?
- Жан.
- Или сэр?
- Именно.
- Позвольте поинтересоваться, - сказал я, - достойный господин Жан, сэр... Может быть вам известен кратчайший путь вот от этого самого места, где мы стоим, до библиотеки?
- Я из последних сил удерживаюсь от остроты... - пёсик не то хихикнул, не то кашлянул, - Вас интересует кратчайший путь или самый доступный?
- Э-э...
- По кратчайшему пути до библиотеки метров сто. Но вам придется вооружиться весьма серьезной техникой и преодолеть несколько переборок, силовых магистралей, трубопроводов и даже, простите, большой отвод канализации, что сопряжено с неэффективной тратой усилий, ресурсов и причинением кораблю значительного ущерба. Кроме того это может занять до недели. Как пройти в библиотеку, вам подскажет Фердинанд, он в этом мастак.
У меня в кармане пискнуло.
- Я вам сбросил, - сказал робот.
Достав планшет, я увидел на экране весьма толково проложенный путь до корабельной библиотеки по коридорам и переходам с уровня на уровень.
- Благодарю, - промямлил я.
- До скорого свидания! - тявкнул пёсик и капризно обратился к Фердинанду:
- Идём! Мне уже две минуты как полагается кушать!
Действительно, странная пара. Почему я их раньше не встречал. Наверное, они почти так же неуловимы как и капитан. Ведь пёсик - особа приближенная к Таманои!