Голый И.: другие произведения.

(4) Некоторые размышления, навеянные стихами, поданными на конкурс "Страничка из дневника"

Журнал "Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Обозреваемые авторы: Глубина, Шавинская И., Петрова Е.В., Зубков С.В., Аркадьева С., Вероника Г., Key K., Мегера А., Роман Щ., Мезин А.Б., Воробей С.В., Кинэ О.

Некоторые размышления, навеянные стихами,
поданными на конкурс "Страничка из дневника".
Четвёртая дюжина.


Засиделся вчера до трёх утра, а в семь - дети припёрлись и давай теребить - Папа, папа, наши сети... И не понятно, то ли действительно с похмелья, то ли ощущение жизни нынче такое.


  Открываю комп, и - надо же, как в тему - "Снова пьяное утро...", автор - Глубина.
Снова пьяное утро, в голове кавардак,
Я считаю бутылки, что-то с ними не так...
Я отчетливо помню, было выпито пять!..
Как могла вновь напиться и так много проспать?
Я зажгла сигарету, закурила - сижу,
Из окна на проспект я в молчаньи гляжу.
Мне бы пива бутылку, да не грязный стакан
Мозг бы в норму вернулся. А сейчас там... Кошмар!
Кстати, где мои гости? Боже! Что за дурдом!
И тот парень, что в спальне, мне совсем не знаком.
Ладно, хватит лениться и сиди не сиди,
Мне пора на работу.
- Эй! Вставай, уходи!
Он проснулся зевает, чешет брюхо, молчит...
Фу! Какой же он мятый. Мне на ноги глядит.
Я стою в его шлепках, их снимаю:
- Бери!
Надевай свои джинсы, куда хочешь иди!..
Я плетусь на работу, банка пива в руке.
Мне становится легче...
Вечер. Я в кабаке...
Шутки в сторону, ещё один день из жизни выпал. Стихи - нормальная стилизация, перечисление ощущений и чуть-чуть событий после вчерашней попойки. Состояние можно было бы описать в двух строчках, но зато стихи получились. Художественные особенности? Да нет особенностей, всё просто, как в жизни, даже в рифмах: сижу-гляжу, сиди-уходи, молчит-глядит, бери- иди... Посмотрим, что дальше.


  А дальше - "Отзвуки" Шавинской Ирины.
 
Где-то слышен
нежный шепот,
где-то слышен
детский смех,
Где-то рядом
тихий ропот...
Это ветер...
Это снег...
Это мы
с тобою где-то
все бредем
рука в руке...
Кто-то,
где-то,
вдалеке...
Не-возможно...
Не-реально...
Не..., одно лишь только не....
Канут в лету,
сгинут в темень,
Пропадут
И отзвук стихнет
Тех имен,
что с губ слетели,
Со-четанья...
Со-движенья...
Имя вспомнишь -
где-то вздрогну...
Не-реально...
Не-возможно....
Не..., одно лишь только не...
 
Одно лишь только не... Одна лишь грустная мелодия, настроение, неясные отзвуки, нежный шопот ветра, падающего снега, памяти. Tombe la neige. Слегка меняющийся ритм, размер, неровное чередование строк... Отзвуки.


  Далее гимн кризиса среднего возраста - "Хочется...". Автор - Петрова Екатерина Владимировна.
 
Хочется делать глупости,
А в голове лишь одни трезвости.
И не надо про храбрость юности!
Я знаю, что это не лечится.
И в беспамятстве бежать по городу,
Задушив зачатки сознания.
И упав когда-то от голода,
Получить наконец признание.
И пойму я, что все это лишнее,
Что не стою частички сущего,
И что адрес мой кем-то вымышлен,
Что я тень лишь мимо идущего.
Я устану выслушивать почести,
Зачеркаю все строчки в блокнотике,
И придумаю начало повести
Про смешного рыжего котика.
Будет котик хотеть глупостей,
ФорестГампом бежать от слабости,
Но наступит на горло юности
И спокойно доживет до старости.
 
Интонация, ритм, размер - по кругу. По замкнутому кругу, из которого так хочется вырваться, и мысли лирического героя. С одной стороны - так не хватает бесшабашной решимости юности, а - с другой - что с того, если бы она была? Уже и не помнишь, к чему стремился, не знаешь, что конкретно тебе хочется. Остаётся сублимировать. В стихах, в повести про рыжего котика, в дневниковых записях. И снова - dust in the wind:
 
И пойму я, что все это лишнее,
Что не стою частички сущего,
И что адрес мой кем-то вымышлен,
Что я тень лишь мимо идущего.
 
Одно замечание. Может, лучше - Что лишь тень я мимо идущего?


  "Прошложизненное". Зубков Сергей Викторович.
 
На моей маске нет лица,
На моих пальцах нет кольца
Душа обширна и упруга
На кухне голая супруга,
На плитке полутрезвый суп
В нём был вчера какой-то труп,
И грязная стоит посуда.
Сосед с фамилией иуда,
Рисует на стене кресты,
Шуршат помарками листы,
И в памяти тридцать седьмой -
Я ранен, но ещё живой.
Мне минус сорок девять лет,
На плитке жиденький омлет,
Супруга мила, но пьяна,
За шторой чуждая страна.
Теперь иуды весь подъезд
На мне большой рисуют крест
И лишь по-прежнему густы
Помарками, шуршат листы.
 
Тема стихов - творчество не зависит от эпохи, поэт и в Африке - поэт, вернувшийся застой принёс реакцию над свободомыслием (нужное подчеркнуть). Рискну развить одну из версий. Поехали.
 
На моей маске нет лица,
На моих пальцах нет кольца
Душа обширна и упруга
 
Лирический герой несколько выделяется из окружающей среды широтой, гибкостью, продвинутостью своих взглядов, незаскорузлостью подхода. Кроме того, он свободен от навязываемых обществом правил или стереотипов поведения. Дабы не пострадать, вынужден искусно маскироваться.
А, может, речь идёт о безликости людей, отсутствии каких-либо идеалов, привязанностей?
 
На кухне голая супруга,
На плитке полутрезвый суп
В нём был вчера какой-то труп,
И грязная стоит посуда.
 
По-видимому, описание неустроенного быта несколько больше по смыслу "Обстановочки" Саши Чёрного, но мне довольно сложно разобраться в этом эзоповом языке. Может быть, речь идёт об ощущении лирическим героем, что окружающий мир сошёл с ума? Ну, голая супруга, скорее всего, символизирует промывку мозгов современными массмедиа или означает вседозволенность? А суп с трупом - некая духовная подпитка из того, что было когда-то основой, а теперь уже не в цене. Что-то такое, в общих чертах...
 
Сосед с фамилией иуда,
Рисует на стене кресты,
 
Вот здесь, на мой взгляд, речь идёт о том, что в обществе уже запахло возвращением репрессий над духовностью, реакции над всем, что выделяется. Остались считанные дни.
 
Шуршат помарками листы,
И в памяти тридцать седьмой -
Я ранен, но ещё живой.
Мне минус сорок девять лет,
 
А лирический герой, тем временем, живёт путём проб и ошибок. И вспоминает он, конечно же, тридцать седьмой для свободомыслия - период брежневского застоя, сменившего хрущовскую оттепель.
 
На плитке жиденький омлет,
Супруга мила, но пьяна,
За шторой чуждая страна.
 
А в обществе тех лет плохо с материальными благами, народ спивается, но всё очень красиво, несмотря на закрытые границы и противостояние двух систем.
 
Теперь иуды весь подъезд
На мне большой рисуют крест
 
И глобальный застой всего и всея в стране не оставляет даже надежды на свежую струю в жизни лирического героя.
 
И лишь по-прежнему густы
Помарками, шуршат листы.
 
Тем не менее, и в такой обстановке жизнь продолжается.
 
Стихи написаны полностью в переносном смысле, эзоповым языком. Помогает завуалировать истинный смысл и выбранный стиль повествования, и ритм, и способ рифмовки - по две соседние строчки. Стиль стихов опять напомнил не то детские стишки, не то панк-рок песенку:
 
А за столом сидит гость,
А в голове у него гвоздь,
Это я его забил,
Чтобы он не уходил.
 
Стихи ещё раз подтвеждают мысль, что всё новое - это лишь хорошо забытое старое. И ещё. Ничего существенно не изменилось за последние пятьдесят лет в духовном состоянии общества.


  Совсем другая работа, стихи "Наш век... (совсем ещё ребёнок)" Аркадьевой Светланы.
 
Как только звёзды гимны спели,
Пристала барка Ра резная
К чертогу. В розовой купели
Проснулся век, грехов не зная.
 
Расправив Ра-дужные крылья,
Покинул перистое ложе:
'Что прошлый век - баллада? триллер?
Что обо мне земляне сложат?'
 
Годин и вех срывая числа,
Поклялся век векам у гроба:
'Я буду весь кристально-чистый!'
Земля воспрянула: 'Попробуй...'
 
Где цвет, прослывший недотрогой,
Горит в очах лесных проплешин,
Бежит ручей своей дорогой,
Ловчит, где козни строит леший.
 
То в горку труженик сочится,
То с камня, Ра-дугой окрашен,
Звенит, поёт кристально-чистый,
Сам чёрт не брат, и Бог не страшен.
 
Но смолк в лощине парень шустрый, -
Свалила хворь сырых туманов.
На мель садятся парашюты,
Как мысли лысых одуванов.
 
Склонив с высот сухое тело,
Ветла дела вершить торопит:
'Ты, ничего за жизнь не сделав,
Застрял душой в болотной топи'.
 
Но поднял влажный лист опёнок,
И ожил пень грибною пляской!
 
- Наш век...(совсем ещё ребёнок),
Не обманись красивой сказкой...
 
Перед нами сказка в сказке. Или притча в притче. Легенда в легенде. Начну глумиться. Итак, верховный древнеегипетский бог Ра, сын бога хаоса, сам - бог солнца, отец богов земли и неба и, вообще, всего древнеегипетского божьего курултана, пристал на своей барке к некоему замку, дворцу (чертогам). Не совсем понятно, когда звёзды гимны спели, ут-Ром или вече-Ром, но Ра-з Ра - бог солнца, то, видимо, ут-Ром. И вот, в розовой купели (потому что заря), то есть в чашеобразном сосуде для крещения или просто месте, где окунаются, что логично - ибо наблюдается связь христианства с языческими божествами, просыпается наш с вами век, ещё не согрешивший. Почему он спал в сосуде для окунания (хоть и в розовом), одному Ра известно. Наверное, потому, что в купели у него было перистое ложе, то есть он окунался в облака. И спрашивает новый век, ну, дескать, как там было в прошлом веке? И почему-то, что было совершенно до сих пор не оговорено, оказывается у гроба этого самого прошлого века и клянётся - при мне будет всё Ра-дужно. Клятву он давал д-Ру-гим векам, а ответила ему почему-то Земля. (Ну что с них взять - варва-Ры.) Но не будем отвлекаться, потому что кто-то, ско-Ре-е всего, эта самая Земля, Ра-ссказывает поучительную историю про Ру-чеёк, который бежал, бежал по лесу, да надорвался, заболел и иссяк. Там, правда, ещё лысые одуваны фигурировали, но это для рифмы к туманам было. Образ отменный получился - сидят это там на корточках одуваны и мыслят, в натуре. И мысли лысых одуванов, как на мель садящиеся парашюты. Вау, колбасит не по-детски. А дальше - в сказке - кульминация. Видимо, захотелось проверить, насколько зацепил косяк, не нарушилась ли дикция. В общем-то, достаточно для этого было произнести следующую фразу:
 
Склонив с высот сухое тело,
Ветла дела вершить торопит...
 
Стихи вообще похожи на историю про Сашу на сушкососательном шоссе, но эта фраза - особенная. И опять - к нашему Ру-чейку. Ветла укоряет его, что он ничего в жизни не сделал, а уже иссяк. А оказалось, что место, где он иссяк, под листьями влажное. И оттуда попёрли опята. Я так думаю, те самые опята ложными были - ими одуваны и обож-Ра-лись, когда их на мысли пробило. Ру-чей-то оказался на высоте. И с-Ра-зу мо-Ра-ль - нужно очень поста-Ра-ться, чтобы в конце пути хотя бы плесень повылазила. Такие дела.


  "За тридевять земель". Вероника Гишер.
 
Б.А.
 
Вы будто бы на другом континенте,
на самом неприспособленном к жизни,
так далеко, что лишь кадр киноленты
мне сообщает, что Вы есть, Вы живы.
 
Письма не пишутся, чернила мерзнут,
мухи падают вниз, не взлетая,
и Вам, и мне холодно - это признак
того, что мы есть, но в разных стаях.
 
Юный осудит все наши стремленья
одновременно быть вместе и порознь.
Да и не поймет. Как же так? Откровеньем
будет ему наш прокуренный голос,
 
вновь сообщающий. Купим билеты
в точку одну, посмотрев обреченно
кассиру в глаза, не услышав совета,
домой побредем по проспектам нетемным.
 
А дома забудем билет на рояле,
и он пропадет, между нот затерявшись,
мы снова не встретимся, вместе едва ли
в реальности будем. И все же, обнявшись,
 
мы каждую ночь, вопреки расстоянью,
вдвоем засыпаем, бессонно прижавшись
к подушке. Мы любим друг друга, признаний
не делая пылких, мы ждем завязки
 
сквозь тысячи верст отношений прочных,
проверенных временем сна отдельно
и встреч с другими, и бед, и прочих
мимолетностей наших путей. Безделье
 
нас сподвигло на эти смешные метки
на листках наших дней, в полудреме схожих.
Мы становимся суше засохшей ветки,
мы становимся в чувствах верней и строже.


На одном из предыдущих конкурсов, Сергей Панарин, делая разбор конкурсных работ, высказался, в частности, по поводу моих стихов:
Эмоция: весенняя гиперактивность, помноженная на недосягаемость потенциальной жертвы.
Я тогда ответил:
Недосягаемость потенциальной жертвы не всегда имеет место быть по причине пространственно-временной или безответной, а помноженная на весеннюю гиперактивность - основной двигатель прогресса.
А Вероника Гишер пишет в своих стихах:
 
Юный осудит все наши стремленья
одновременно быть вместе и порознь.
Да и не поймет. Как же так? Откровеньем
будет ему наш прокуренный голос,
вновь сообщающий.
 
Это приговор любителям навешивать ярлыки типа: "безответная любовь". Мыслите шире, господа.
 
Письма не пишутся, чернила мерзнут,
мухи падают вниз, не взлетая,
и Вам, и мне холодно - это признак
того, что мы есть, но в разных стаях.
 
Какая точность! Какое творческое чутьё! Ни одного лишнего слова, ни одного лишнего образа. Строчки, одна за другой, сухо входят в пистолетную обойму стихов.
 
Мы любим друг друга, признаний
не делая пылких, мы ждем завязки
сквозь тысячи верст отношений прочных,
проверенных временем сна отдельно
и встреч с другими, и бед, и прочих
мимолетностей наших путей.
 
Бесконечно перечитываю эту фразу и никак не могу понять, откуда берётся завораживающая магия в простых на первый взгляд, раз за разом попадающих в цель словах. Финальное
 
Мы становимся суше засохшей ветки,
мы становимся в чувствах верней и строже.

пробивает грудь навылет. Прямо в точку. Спасибо.


  Словно услышав мои слова, перед глазами появляется название следующих стихов - "горячие точки". Автор - Key Koree.
 
Неспешно в стихи заплетаются строчки,
По карте блуждают горячие точки...
"Бериллий", А.Васильев
 
И что-то случилось: в апреле ходили к врачам, и им рассказали, что там, в середине плеча седьмой хромосомы... Творец отдыхал на седьмой...
а каждый считает - такое не может со мной...

Не нужно жалеть, и заранее комкать платок, подсчитывать сроки, к такой-то из значимых вех невнятно просить: "мол, лети, лепесток, на восток..."
Законы суровы: чудес не хватает на всех.

Не стоит кривиться, брезгливо рубить сгоряча: "Загнётся - и ладно", ведь там, в середине плеча... Такое бывает.
И может случиться сейчас...
 
   Заинтригованный, иду по ссылке, оставленной автором, и понимаю, что с горячими точками на карте тема стихов не имеет ничего общего:
 
Горячая точка хромосомы - участок хромосомы, характеризующийся повышенной частотой спонтанных мутаций.
 
Стихи о том, что такое бывает. И может произойти с каждым. Живёт себе человек и как-то не задумывается о проблемах генной мутации. И, самое главное, если бы даже задумывался, соломки подстелить всё равно не удалось бы - творец отдыхал на седьмой, медицина в таких случаях бессильна, а чудес не хватает на всех. "Загнётся - и ладно", - рубить, конечно, не стоит, но безысходность ситуации исправить никак не получится.


  "Сон". Мегера Анатолий.
 
В спину кто-то тихо дышит,
Обернулся - никого сзади нет.
Страх душу цепко держит,
Уверенность сошла на нет.
    
Сделал небольшой шаг вперёд.
Я жив! И весь, вроде, цел.
Пот по спине предательски течёт,
Ещё шаг и попал я под прицел.
    
Леденящий ветерок повеял,
В нос ударил запах смерти.
Зачем я сюда один пришел,
Уверенный в своей победе.
    
Теперь мне сгинуть здесь. Шаги!
То я бегу гонимый страхом,
Не видно в темноте ни зги.
Рык впереди отпугиваю криком.
    
Никто не остановил меня,
Не схватил, не потащил в нору.
Передышку устроил я, а зря -
Рык сзади, падаю на спину
    
Крик предсмертный темноту прошил,
Тяжелую тушу скинул я с себя.
Надо бежать, нож выкинул, зачем?
Что-то тёплое и липкое течёт из меня.
    
Мой слабый бег не долог был,
Упал, ослабленный кровопотерей.
Мой час на этом свете пробил,
Рык, теперь я с прокушенной шеей.
    
Глаза открыл и ночной серый потолок
Наполнил мне, что лежу в постели.
За окном поёт радостно сверчок -
Это просто сон после моей смерти...
 
Вместо комментария решил привести короткий рассказик.
 
Даниил Хармс. О драме.
Лошкин (прихрамывая входит в комнату):
Товарищи! Послушайте! Я скажу несколько слов о драме.
Все снимают шляпы и слушают.
Лошкин:
В драме должно иметься оправдание драмы. В комедии легче, там оправдание смех. Труднее в трагедии.
Кугель:
Можно мне вставить своё слово?
Лошкин:
Ну говорите.
Кугель:
Вы обратили внимание, что тема, недостаточная для прозаического произведения, бывает достаточна для стихотворной вещи.
Лошкин:
Совершенно правильно! Если тема была недостаточной, то вещь оправдывают стихи. Потому-то во времена расцвета драматического искусства трагедии писались стихами.
Все хором:
Да, прозаическая драма - самый трудный вид творчества.


  Продолжает хармсовское настроение дневниковая запись, выполненная в белых стихах - "Спасенный день". Роман Щербаков.
 
Я не нашел чистые носки -
поэтому остался лежать в кровати
и не пошел в универ,
и не выкурил две сигареты подряд,
ожидая, пока приедет распроклятый троллейбус.
Я не слушал преподавателя
и не рисовал под его монотонный зуд
голых женщин на задней обложке тетради.
Я не думал о смерти,
глядя на кривую сальдо,
выведенную мелом на доске
такой же холодной и мертвой,
как все сорок три корзинки
для офисного мусора,
с которыми я имею честь
учиться в одной группе.
Я не видел, как ночные горшки
претворяются финской сантехникой,
а картавые и заики читают стихи.
Я не хрустел пальцами
и не стучал зубами на последнем ряду,
и не пытался сказать слово,
и не делал умное лицо.
Потом я не пришел домой сломанный
и дохлый, скрученный и сжатый,
как трусы-уздечки, втиснутые меж ягодиц
упитанной дамы лет сорока,
которая страдает избыточным
потовыделением и сыпью.
Я просто остался дома
и позвонил знакомой девчонке.
Грязные носки спасли мне один день.
 
Что ж, белая форма стихов помогает вести рассказ о том, что такая прозаическая вещь, как грязные носки, уберегла лирического героя от великой, убивающей на корню любые жизненные порывы прозы повседневности. Добавить нечего.


  "Отечество - Россия золотая". Мезин Антон Борисович.
 
Почему от звона колоколов замирает сердце? Почему при взгляде на закат над рекой не можешь сдержать слезу? Почему так пахнет в полях медуница? Не знаю. Я знаю лишь, что ничего дороже для меня нет в этом мире...
 
Отечество - Россия золотая,
Младенца плач и седина веков;
Мудра как мать, и вечно молодая,
Объединила сотни языков.
 
Твоя душа - в счастливых детских лицах,
В их ясных глаз небесной чистоте;
Ничто с твоим размахом не сравнится,
И равных нет тебе по красоте.
 
И в дни скорбей, когда на сердце горько,
И быстро вянут радости цветы,
Гляжу вперед я радостно и стойко -
Я счастлив тем, что есть у меня ты!
 
Нет ничего предосудительного в любви человека к Родине, в гордости его за величественность и державность Отечества, за историю родного государства, в подступающем к горлу комке при виде заката над рекой в родном краю. Почему же после того, как я прочитал эти стихи, меня вырвало, и ещё добрую половину дня после этого не мог заставить себя вернуться к компьютеру? Я не люблю Россию? Я ненавижу всё русское? Сомневаюсь. Чего бы это я тогда ежедневно, в течение уже добрых двенадцати лет, выпячивал свой русский акцент, гордился тем, что именно русские евреи возродили мёртвый язык, построили государство, экономику, создали армию этой страны, фактически на месте пустыни разбили цветущий сад? Почему у двух моих детей, родившихся в Израиле, первый, родной язык - русский? Вот Есенин, к примеру, писал:
 
Если крикнет рать святая:
"Кинь ты Русь, живи в раю!"
Я скажу: Не надо рая,
Дайте родину мою".
 
А у Маяковского есть такие строки к России:
 
Я не твой, снеговая уродина.
Глубже
в перья, душа, уложись!
И иная окажется родина,
вижу -
выжжена южная жизнь.
 
Это что значит, что Есенин любил Россию, а Маяковский - нет? Да ничего это не значит. Легко любить лубочные картинки а-ля рус плохого качества, подобные снятым Никитой Михалковым в его "Сибирском Цирюльнике", легко любить и страну на этапе экономического подъёма, когда возможность зарабатывать нефтебаксы сделала цены на жильё дороже, чем в Европе, когда футболисты выходят в финал, биланы - на большую сцену, абрамовичи - в ту же Европу, а ядерная дубинка - не последний довод для дальних и ближних соседей. А вы попробуйте не растерять свои чувства во время депрессии, когда пенсионерам, учителям, врачам не на что купить буханку хлеба, когда актёры и космонавты умирают забытыми в нищете. Или во время сталинских репрессий. Или, что ещё труднее, во время брежневского застоя. Войны в счёт не идут - тогда не до рассуждений - тогда выживать надо. Во времена советского режима всё было наводнено стихами, подобными следующему отрывку:
 
Не верю я, что Ленин не был
В родной Удмуртии моей,
В краю лесов, полей и снега,
Где песня счастья всё слышней...
 
Вы спросите, причём здесь это? Да в Ваших стихах разве что президент не упоминается. А так - полное подтверждение идеи, высказанной автором Зубковым в его работе "Прошложизненное", о которой уже упоминалось в данном разборе. Грядёт полное обезличивание общества, застой духовности. Я не терплю ханжества в творчестве, в любви к Родине - тем более. Был такой певец Игорь Тальков. Вот уж мастер на лубок. По нему как-то прошлись сибирские КВН-щики:
 
Я настолько люблю тебя, Родина,
Что, того и гляди, изнасилую.
 
И если я всё-таки не прав, уважаемый автор, и Вы не считаете себя ханжой, то есть стараетесь подходить к творчеству без лицемерия и формализма, постарайтесь поработать над формой своих стихов, ибо форма выражения любви может быть разной. Не всегда это глянцевый плакат агитки. Вот, например, как это делал Есенин, отрывок из стихов которого я уже приводил выше:

Гой ты, Русь, моя родная,
Хаты - в ризах образа...
Не видать конца и края -
Только синь сосет глаза.

Как захожий богомолец,
Я смотрю твои поля.
А у низеньких околиц
Звонно чахнут тополя.

Пахнет яблоком и медом
По церквам твой кроткий Спас.
И гудит за корогодом
На лугах веселый пляс.

Побегу по мятой стежке
На приволь зеленых лех,
Мне навстречу, как сережки,
Прозвенит девичий смех.

Если крикнет рать святая:
Кинь ты Русь, живи в раю!
Я скажу: "Не надо рая,
Дайте родину мою".


  Стихотворение "Мне хочется..." Воробей Светланы Владимировны продолжает тему желаний человека в современном мире.
 
Мне хочется закрыть лицо ладонями...
И чтоб, когда открыть - всё по-другому...
Мне хочется увидеть снова "Новое",
И чтоб не знать ни горя и ни боли...
    
Хотелось бы вернуть и счастье радости,
Когда сидят все за столом весёлые!
И нет там места разным гадостям:
Ни злобы нет, ни искушенья подлого!
    
И круг друзей огромен - все счастливые,
И живы все, и все здоровы там,
Не вычеркнут никто и с Божьей милостью,
Все семьи - крепкие и дети даны в дар...
    
Мне хочется, открыв лицо, в реальности,
Увидеть счастье и улыбки свет!
Увы, корректировкой Жизни, данности,
Так изувечен, сей портрет...................
 
Так получилось, что в этой дюжине уже появлялось стихотворение с подобной темой и названием. Это "Хочется..." Петровой Е. В. Мне кажется, что желания у этих авторов несколько разные, как, в принципе, и должно было быть - сколько людей, столько желаний. Но ещё, кроме того, последние стихи отличаются идейной банальность и гладкой плоскостью исполнения. Вот так, с плеча. А вам как кажется, дорогие соконкурсники?


  И последнее на сегодня. Стихи "Может..." Ольги Кинэ.
 
Каждый оказывается на распутье и задаётся вопросом, а что же дальше. И не каждый сумеет ответить на свои вопросы, но мы хотя бы их можем задавать....
 
Может там впереди
Счастливый конец пути?
Может там только обман,
Который больше не нужен нам?
Пытаясь оценить всё по делам,
Сердце разрывается пополам.
Не знаем, что ценить,
И как дальше жить.
Может долго гадать,
Ночами не спать,
Небо безмолвно корить,
Во всех грехах винить?
Может надо без завета,
Не требуя от неба ответа,
Пройти по ножам?
Что ж... Каждый решает сам.

По большому, тема стихов описана автором в эпиграфе. Не знаю, зачем нужна была эта затянувшаяся преамбула, но от себя могу добавить, что тема выбора - довольно тяжёлая тема, которая вполне вписывается в гамлетовское - быть иль не быть? Что же делать, когда жизнь заставляет тебя совершить поступок, который не соответствует твоим представлениям о порядочности? Каждый решает сам.


Ну, вот. Ещё одна дюжина позади. Было очень тяжело, в этот раз - и для здоровья. Всем от меня первый и последний в этой части смайл - (:-)), а Веронике Гишер мою признательность за точное попадание. Ваш голый.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"