Аннотация: Финальная часть книги. Русской эскадре предстоит последнее испытание - битва с японским императорским флотом.
Акция прикрытия.
Даренному коню в зубы не смотрят.
Русская народная мудрость.
Во время стоянки эскадры в порту Петропавловска произошло одно событие, которому мало кто на эскадре уделил должное внимание. Когда все корабли стали по очереди втягиваться в Авачинскую губу отряд миноносцев Рихтера отошел несколько поодаль от остальных, и стал грузиться углем с недавно приобретенного казной американского угольщика. При этом стоящие на рейде Петропавловска Владивостокские крейсера оставались невидимыми для русских эсминцев.
Едва была закончена погрузка, как от отряда отделился миноносец "Бравый", и устремился в открытый океан. Вместе с миноносцем растаял в тумане и американский пароход.
Спустя трое суток адмиралу Того донесли, что в районе пролива Лаперуза наблюдательными постами замечен вражеский миноносец. Скучающий штаб японского флота тут же разработал целую операцию по перехвату русского корабля. Весь соединенный флот в полном составе тут же вышел в море. К Владивостоку были отправлены два отряда истребителей. И как показало время - эта мера отнюдь не была лишней. Идущие перед основными силами флота миноносцы заметили вражеский корабль за два часа до наступления темноты. Последовавшая за этим погоня не дала ни каких результатов, если не считать нескольких попаданий, и сгустившиеся сумерки позволили загадочному судну северных варваров ускользнуть.
Но на рассвете беглец влетел прямиком в старательно расставленные сети из двух вышеупомянутых отрядов истребителей. В неравной схватке, получив несколько снарядов русский эсминец выкинул белый флаг. Едва призовая партия взобралась на борт трусливого врага, как выяснилось, что коварные русские матросы открыли кингстоны. Но умелые действия японских моряков позволили сберечь судно - кингстоны были вовремя перекрыты, а забортная вода тут же откачана. Правда неугомонные русские успели выкинуть за борт все затворы от орудий, сигнальные книги, судовую кассу, и еще много другого ценного имущества. Как вскоре выяснилось захваченным призом оказался миноносец "Бравый", под командованием лейтенанта Российского Императорского флота Павла Петровича Дурново. Как пояснил в преддопросной беседе командир судна - его задачей являлось доставить во Владивосток капитана второго ранга Семенова, из штаба эскадры. Этот офицер вез крайне секретную информацию для адмирала Йессена касательно дальнейшего перехода Второй Тихоокеанской эскадры. Но вышеупомянутый Семенов погиб вчера вечером, во время перестрелки с преследующими "Бравого" японскими миноносцами.
На просьбу японского лейтенанта показать ему личные вещи Семенова командир русского миноносца вдруг растерялся. Спустя еще несколько минут, из опроса другого офицера выяснилось, что Семенову принадлежала отдельная каюта. Вбежавший в нее японский лейтенант после непродолжительного обыска нашел запечатанный, и подписанный лично рукой Рожественского большой конверт.
Этот конверт был раскрыт и переведен на борту "Микасы". После его прочтения адмирал Того понял, что удача наконец-то вновь повернулась к нему лицом. В срочной депеше содержался русский план перехода до Владивостока. Из него следовало, что коварный Рожественский решил вновь разделить свой флот на две части.
Первый отряд под командованием адмирала Энквиста вновь должен был появиться в Цусимском проливе, и попытаться нанести удар по дозорной линии японского флота. В этот отряд должны были войти броненосцы "Ослябя" и "Наварин", а так же старый броненосный крейсер "Нахимов". Непосредственно для охоты за дозорными кораблями были выделены бронепалубники "Аврора" и "Светлана". Броненосцам кроме того предписывалось обстрелять сам остров Цусима, после чего развернуться, и уходить на всех парах из Корейского пролива. Штаб Второй Тихоокеанской эскадры полагал, что этими действиями Энквист спровоцирует японский флот на погоню за ним.
А тем временем, пока Того будет гоняться за Энквистом, Рожественский с четырьмя броненосцами типа "Бородино" и с крейсерами отряда Коломейцева форсирует пролив Лаперуза, и на полной скорости направится к Владивостоку. Миноносцам Рихтера предстояло самостоятельное плавание Татарским проливом. А Владивостокскому отряду крейсеров тем временем предписывалось обстрелять порт Отару на острове Хокайдо, после чего спешить на соединение с Рожественским.
После недолгих споров офицеры штаба японского флота сошлись во мнении, что перехваченный план действий русского флота является подлинным. Уж больно складно и красиво выглядела вся операция. Кроме того, никто даже и мысли не допускал, что ради дезинформации противник может пожертвовать целым миноносцем. Такой поступок был полностью недопустим. Да, русские вполне серьезно рисковали при исполнении этого плана потерей отряда Энквиста. Но зато они тем самым полностью обеспечивали себе беспрепятственный проход во Владивосток главных сил своей эскадры.
Исходя из планов противника штаб адмирала Того разработал свой вариант противодействия. Начальник штаба контр-адмирал Като отметил, что самым узким местом вражеского плана является невозможность координации действий своих соединений. Гораздо более логичным было бы послать миноносец с депешей несколько раньше, чтобы получить от Йессена подтверждение, что план перехода ему известен. Зато теперь, у Соединенного флота страны Ямато появляется уникальная возможность поквитаться с ненавистным Рожественским, и утопить все остатки его Второй Тихоокеанской эскадры в полном составе.
Исходя из заранее известных планов противника Соединенный флот приступил к оперативному развертыванию своих сил. Второй боевой отряд Камимуры направился к Цусимскому проливу. Его задачей было перехватить и уничтожить отряд Энквиста. Вместе с Камимурой в Корейский пролив ушли и крейсера адмирала Уриу. Первый отряд во главе с самим Того, прихватив с собой бронепалубники Дэвы взял курс к проливу Лаперуза. Этой части флота выпал счастливый билет, и теперь любимчикам всей Японии предстояло утопить главные силы русских.
У идущего на очередной допрос командира плененного миноносца услужливо всплыл в памяти разговор с Рожественским месячной давности. Тогда Вторая Тихоокеанская эскадра стояла в бухте Ллойда в архипелаге Бонин. После очередного маневрирования миноносцев отряда Рихтера командир "Бравого" неожиданно был вызван на борт флагманского "Суворова". Встретившие Дурново матросы проводили его до адмиральской каюты. Вежливо поздоровавшись Рожественский начал диалог с лейтенантом с традиционного обмена любезностями. Но затем их разговор перекочевал в совсем неожиданное русло.
- Павел Петрович, скажите, - молвил адмирал хитро прищурившись, - на что готовы лично Вы, ради победы в этой войне?
- Ваше превосходительство! С чего вдруг такие вопросы? Разумеется я, как и любой другой честный русский офицер, готов пожертвовать своей жизнью, ради достижения победы!
- Жизнью, - это слишком просто! Людей готовых бездумно положить свою жизнь на алтарь победы у нас хватает. Меня интересует, что еще Вы можете предложить своей Родине?
- Не пойму куда Вы клоните, господин вице-адмирал...
- А клоню я туда, дорогой Павел Петрович, что мне нужно от Вас лично несколько большее! Я собираюсь потребовать у Вас в жертву не только жизнь! Я хочу попросить одолжить для Императорского флота Вашу честь! Честь офицера!
- Я совсем запутался...
- Немудрено, Павел Петрович, немудрено... Но перед тем, как окончательно сформулировать свое предложение, давайте порассуждаем немного. Как Вы полагаете, каковы наши шансы успешно достигнуть Владивостока, не вступая в бой с японцами?
- Лично я думаю - что эти шансы минимальны, Ваше превосходительство! - напрямую рубанул командир миноносца.
- Отлично. Тут наши мысли полностью совпадают. А теперь постарайтесь ответить с такой же прямотой, как и на предыдущий вопрос. Каковы наши шансы на успех в предстоящем бою с двенадцатью японскими кораблями первой линии?
- Ну, тяжело ответить. Но если потерей пары броненосцев мы отделаемся, то это уже можно считать удачей.
- Я бы сказал, что вы несколько оптимистично смотрите на вещи, - улыбнулся адмирал, - но в целом ход мыслей правильный. Ну а теперь, последний, и самый главный вопрос. Каковы наши шансы в бою только с Первым Боевым отрядом японского флота?
- Хм.... Тут думаю Вам виднее, Ваше Благородие, - с хитрой улыбкой тут же ответил командир "Бравого", - Ну а если честно - то тут примерно так на так выходит. Все будет зависеть от умения каждого конкретного матроса. Ну и от умения адмиралов вести бой.
- Отлично! - Рожественский аж привстал со своего кресла, - может давайте для обдумывания всего сказанного выпьем по чашечке чаю?
- Не отказался бы.
Пока вестовой адмирала разливал чай, командир миноносца уже начал смутно догадываться, о цели данного разговора. Едва Пучков удалился из каюты, как Рожественский громким хлопком в ладоши оповестил Дурново о продолжении разговора:
- Ну что ж, продолжим помолясь? Итак, господин лейтенант, а теперь я хочу услышать Ваши соображения о том, как нам заставить японцев разделить их силы.
- Только если какими-нибудь отвлекательными операциями. Но это уже штабным офицерам виднее, господин адмирал, - задумчиво протянул командир "Бравого".
- Беда в том, что для отвлекательных операций нужно отвлекать и свои силы. Если в такой операции не будут участвовать наши броненосцы, то японцы на нее наверняка не клюнут.
Наступила тяжелая минута тишины. Молодой лейтенант естественно хотел удивить бравого адмирала размахом своего мышления, но сейчас как на зло ни какие прогрессивные мысли не лезли в голову. Тяжелые размышления были прерваны Рожественским:
- А что Вы думаете о дезинформации противника, господин лейтенант?
- Для того, чтобы это надежно сработало нужны очень веские аргументы, - после полуминутного размышления выдал Дурново.
- А если японцы захватят в бою план предполагаемого прорыва нашей эскадры? Причем захватят его вместе со сдавшимся в плен нашим миноносцем? - с хитрющей улыбкой Рожественский буквально съедал взглядом своего собеседника. Для него, как для бывшего юриста важным в этом разговоре был каждый жест оппонента. Еще в прошлой реальности Часовских старательно изучал юридическую психологию, и потому мог без труда по жестам человека судить об общем полете его мыслей, и отличать правду от лжи. Сейчас этот почти забытый старый навык очень пригодился попаданцу в прошлое, ибо задание для миноносника была крайне деликатное, и нужно было убедится, что Дурново приложит все силы для того, чтобы добиться столь нужного для всей Второй Тихоокеанской эскадры результата.
- То есть Вы предлагаете мне сдать миноносец врагу? Я Вас правильно понимаю, господин адмирал?
- Не кипятитесь, лейтенант! - строго прервал своего подчиненного попаданец в прошлое, - Я обставлю дело так, что даже матросы, находящиеся на корабле ничего не смогут подумать плохого про Вас. Все основания для сдачи будут у Вас на лицо. Всю ответственность за это решение я беру на себя! Сразу же по приходу наших кораблей во Владивосток всем командам будет донесено, о том, что Вы подчинялись моему приказу.
- Господин адмирал, - улыбнулся Дурново, - а ведь я имею все основания не подчиняться Вашему приказу.
- Имеете лейтенант. Еще как имеете. Но как любой здравомыслящий офицер Вы должны понимать, что любой другой способ дезинформации противника не даст гарантированного результата. А мне нужна гарантия того, что я буду сражаться исключительно с Того, и отряда Камимуры поблизости не будет. Я предлагаю именно Вам перетянуть чашу весов на сторону Российского Императорского флота в этой, в общем-то, не очень удачной для нас войне!
- Понимаю Вас, Зиновий Петрович. Ох как понимаю! И как честный офицер я просто не имею морального права Вам отказать.
- А раз понимаете, вот и славненько. Теперь давайте с Вами обсудим все детали моего предложения, да и сам план Ваших действий заодно. Теперь Вам выпала честь склонить удачу на сторону русского флота.
- Ну что же. Давайте приступим, господин адмирал...
Утро псового лая.
Жизнь - как зебра: белое, черное, белое, черное, белое, черное... жопа...
Слова сказанные адмиралом Рожественским после пробуждения в роковой для эскадры день.
Еще трое суток простояли русские корабли в Петропавловске после отправки бывших лайнеров в самостоятельное крейсерство. Все это время команды усиленно готовились к последнему переходу и выжидали более-менее хорошей погоды. На пятый день после своего прибытия многострадальная Вторая Тихоокеанская эскадра тронулась в путь.
Плавание до пролива Лаперуза не было особо примечательным. Дважды в густом тумане терялись миноносцы из-за лопнувшего буксирного троса. Но оба раза они своим ходом добирались до обозначенных на карте точек рандеву.
По мере приближения к проливу Лаперуза радиостанции на русских кораблях все чаще стали улавливать переговоры японцев. Стало очевидно, что западнее него находится дозорная линия, которая скорее всего состоит из вспомогательных крейсеров.
По плану попаданцев Того должен был выйти из базы в Мозампо только завтра вечером. Поэтому график движения нашей эскадры был разработан таким образом, чтобы с первыми лучами рассвета подойти к проливу. На деле вышла промашка в десять миль, но это серьезно дела не меняло. Благо тумана в этот день не было, и можно был риск навигационных аварий свести до минимума. С рассветом четыре миноносца отряда Рихтера вышли в голову маленького флота Рожественского, и распустив тралы двинулись вперед, страхуя идущие за ними корабли от возможных минных полей. За ними спешно перестраиваясь в колону по одному устремились в пролив и все остальные суда. Замыкали неуклюжую и сильно растянувшуюся колонну четыре броненосца типа "Бородино".
К немалому удивлению большинства пессимистически настроенных офицеров противника на выходе из пролива не было. Но попаданец в прошлое в теле адмирала выбрал весьма неожиданный дальнейший маршрут движения, внезапно для всех сумев в очередной раз удивить своих подчиненных. Едва вражеский берег скрылся за горизонтом, как Вторая Тихоокеанская эскадра круто отвернула к северу, устремившись в глубь Татарского пролива. На мостике "Олега" между командиром отряда и командиром крейсера в очередной раз завязался весьма любопытный диалог.
- Николай Николаевич, а Вы случаем не знаете куда нас ведет адмирал? - хитро прищурившись спросил у Коломейцева Добротворский. О том, что Коломейцев неожиданно для остальных офицеров эскадры вдруг стал любимчиком адмирала командир "Олега" конечно же был осведомлен.
- Так ведомо куда, Леонид Федорович. Я, конечно, в планы адмирала не посвящен, - схитрил попаданец, - но подозреваю, что этим курсом мы идем дабы увеличить возможный радиус перехвата нашей эскадры для противника.
- Поясните свою мысль, будьте любезны.
- А чего тут пояснять. Чем дальше мы уйдем с курса, ведущего напрямую от пролива Лаперуза к Владивостоку, тем дольше придется японскому флоту гоняться за нами. А ведь уголь-то у них не бесконечный! Я конечно понимаю, что нас скорее всего все равно перехватят. Но чем меньше будет топлива у Того, тем меньше у него будет ресурсов для продолжительного боя. Соответственно можно ожидать меньшую настойчивость японских атак.
- Хм, а ведь интересное решение. Если грубо прикинуть, то угля у японцев хватит с небольшим запасом на поход до Татарского пролива и обратно. В который раз адмирал своими нетрадиционными решениями меня удивляет. Только вот я не пойму, почему в этот план не были посвящены командиры кораблей? Неужели Зиновий Петрович полагает, что мы в море кому-нибудь проболтаемся?
- А вот и пришло время командирам ознакомиться с дальнейшим планом похода. Будьте любезны поднять сигнал по отряду: "Вскрыть пакет с литерой "К". Ваш экземпляр ждет своего часа в боевой рубке крейсера. - Ответил Коломейцев, мысленно поблагодарив Рихтера за предусмотрительность. Именно новоиспеченный командир миноносного отряда в Петропавловске настоял на том, чтобы подготовить по конверту для капитана каждого из кораблей эскадры. В оставленной нашими современниками реальности все пережившие Цусимский бой офицеры дружно упрекали адмирала, за то, что он не делился ни с кем своими планами. Теперь попаданцы во времени прикладывали не мало усилий чтобы исправить эту ситуацию.
Вторая Тихоокеанская эскадра уклоняясь от возможной встречи с противником вечером третьего дня пути поднялась на Север до самого узкого места Татарского пролива. Тут по плану была последняя бункеровка. Уже в который раз за время беспрецедентного в истории перехода команды наших кораблей приступили к погрузке угля. Штаб эскадры заранее озаботился запасами топлива, и в назначенном месте дожидались прибытия флота Рожественского четыре ранее захваченных в Тихом океане угольщика. Еще одним фактором, вызвавшем всеобщее удивление всех офицеров было то обстоятельство, что адмирал отрядил целых двое суток на бункеровку. Спокойствие командующего эскадрой передалось и всем остальным морякам. Все они полагали, что у Рожественского все ходы противника заранее просчитаны, и железная воля этого человека не оставит японскому командующему и тени шанса на успех.
Одновременно с погрузкой угля происходила сложная операция с участием многих Владивостокских вспомогательных кораблей по проводке через пролив Невельского крейсеров Йессена, а так же броненосцев "Ослябя", "Наварин", бронеонсного крейсера "Нахимов" и бронепалубных крейсеров "Аврора" и "Светлана". Рожественский намеренно не взял их с собой для путешествия через пролив Лаперуза, дабы наблюдательные пункты японцев точно смогли бы передать адмиралу Того, что вышеупомянутые корабли в Японское море не проходили. То есть этим маневром русский адмирал надеялся убедить японский флот в том, что отряд Энквиста будет действовать по заранее утвержденному плану. А если Того будет так считать, то есть основания полагать, что Камимура будет дежурить возле входа в Цусимский пролив.
После того, как все корабли успешно прошли через пролив Невелского эскадра двинулась в путь. Над морем стояли довольно плотные туманы, поэтому скорость перехода была не очень высокой. По мере приближения к Владивостоку радиотелегафы на русских судах стали иногда улавливать отдаленные переговоры японцев. Это дало понять Рожественскому, что незамеченным проскочить в пункт назначения вряд ли удастся.
Вечером седьмого дня пути русская эскадра втянулась в бухту Америка, где ее уже поджидали несколько маленьких Владивостокских пароходов полных угля, добытого на Сучанском месторождении. Изначально Рожественский планировал отправить в бухту лишь миноносцы Рихтера, а остальной эскадрой совершить форсированный ночной бросок и уже к утру быть во Владивостоке. Но целая цепь случайностей заставила адмирала передумать.
Для начала произошла серьезная поломка в машинах "Бородино". Затем последовала не менее серьезная поломка на "Наварине". И под занавес столкнулись два миноносца. Благо повреждения были не значительные, но им срочно потребовались водолазные работы. Перед русским командующим встала очередная дилемма: либо оставить все корабли имеющие неисправности в бухте Америка, а с остальной эскадрой за ночь совершить последний бросок к Владивостоку Другим вариантом дальнейших действий было принятие решения всей эскадрой переночевать в бухте. Рожественский выбрал второй вариант. На совете флагманов было решено переждать не только ночь, но и весь следующий день, и только ночью совершить последний рывок к Владивостоку. Решение было вполне разумное, но судьба в очередной раз сыграла не в пользу русских.
Адмирал Того вместе со всем штабом эскадры тем временем ломал голову над загадкой: куда же делась русская эскадра. Посты в проливе Лаперуза весьма оперативно проинформировали своего командующего о прибытии вражеских кораблей. На удивление быстро противник форсировал пролив, и затем скрылся в неизвестном направлении. Японские броненосцы на пол пути к Лаперуза вынуждены были развернуться и направиться к Владивостоку. Но в расчетное время прибытия Рожественский не появился. Так же он не появился и на вторые сутки. А затем на третьи, четвертые и пятые. Нервное напряжение среди офицеров флота страны Восходящего солнца достигло апогея. Штаб эскадры конечно догадался, что русские укрылись в Татарском проливе, но идти туда искать противника сочли не самой лучшей идеей. Ввиду того, что страна Ямато утратила свое превосходство в крейсерах была велика вероятность упустить врага, разминувшись с ним в тумане. Поэтому единственным надежным способом перехватить хитрых русских было стиснуть зубы и ждать их прибытия, проявляя поистине самурайское спокойствие.
Второй Боевой отряд Камимуры вместе с крейсерами адмирала Уриу тем временем вернулся из Цусимского пролива после безрезультатного ожидания русских броненосцев отряда Энквиста. Буквально за ночь в Мозампо была проведена бункеровка броненосных крейсеров, после чего Камимура направился в Усурийский залив, где на сутки принял дежурство, сменив Первый Боевой отряд. А броненосцы адмирала Того тем временем отошли в бухту Посьет, где вновь смогли наполнить свои трюмы углем, столь необходимым для продолжения дальнейшей сторожевой службы. После возвращения главных сил Второй отряд сдал ему дежурство, и вновь направился на базу для непродолжительной бункеровки. Затем ему надлежало продолжить патрулирование в Корейском проливе. Японский штаб знал, что отряд Энквиста через Лаперузов пролив не проходил, и потому упускать его сочли глупостью.
А русские корабли тем временем расположились на ночевку под самым носом противника, в уютной и вместительной бухте. Машинные команды на поврежденных броненосцах провозились всю ночь в механизмах своих железных левиафанов, исправляя аварии. Рожественский дал категорический приказ для всех командиров кораблей, в котором требовал чтобы к утру пары были разведены во всех котлах, и возможности от каждого боевого судна дать ход в двенадцать узлов.
Ранним утром, едва развиднелось, как в море, в двух милях от входа в бухту был обнаружен неизвестный пароход. В эфир от незнакомца сразу полетела радиограмма всего из двух слов: "Бухта Америка". Японцы были прилежными учениками, и сделали правильные выводы из уроков радиоборьбы с русскими кораблями. Отправляющее телеграмму судно как правило успевало передать всего лишь два-три слова, после чего русские радисты намертво забивали эфир нецензурной бранью. Но перед выходом в этот поход командирам вспомогательных крейсеров страны восходящего солнца было на особом совещании подробно разъяснено, что при обнаружении вражеской эскадры у них будет всего лишь одна попытка отправить телеграмму. Всем был роздан новый шифр, с указанием географических координат и привязки к патрулированию. При обнаружении русских в эфир следовало первым делом передать координаты новым шифром, и уж потом, если повезет, то уже перейдя на обычный шифр постараться сообщить о курсе и скорости неприятеля. К удивлению командира японского крейсера "Ниипон-Мару" русские не стали сразу перебивать его передачу, и ему так же удалось передать, что вражеские корабли стоят на рейде, и перечислить поименно почти все суда. Примерно в середине процесса отправки радиограммы с "Суворова" взлетела красная ракета, и спустя 20 секунд радисты с "Урала" намертво забили весь эфир. Одновременно с этим находящийся в 45 кабельтовых от "Ниипон-Мару" крейсер "Богатырь" открыл огонь...
В связи с тем, что Вторая Тихоокеанская эскадра подходила к конечному пункту своего путешествия, тщательно охраняемому всем японским флотом, в эфире все чаще и чаще стали слышны радиопереговоры противника. Естественно встал извечный русский вопрос - что делать? Перебивать передачу? Но тогда адмиралу Того сразу станет очевидно с какого направления приближаются русские. Было принято соломоново решение ни одному кораблю не выходить в эфир до особого сигнала - красной ракеты с "Суворова". Но обнаружение нашей эскадры произошло в самый неподходящий момент - прямо на рассвете. К тому же японец едва рассмотрев кого он встретил сразу стал слать телеграммы своему командующему. Пока флагманские сигнальщики выпустили ракету, пока радистам доложили о приказе адмирала - японец успел передать большую часть информации.
Спавший в кресле в ходовой рубке "Суворова" Рожественский был разбужен сигнальщиком, оповестившим адмирала о происшествии. Одновременно с этим в воздух взлетела красная ракета. Выбежавший на крыло мостика Часовских с дикой гримасой наблюдал, как открыл стрельбу дежурный на рейде "Богатырь", и как японский разведчик спешно развернувшись стал набирать ход.
- Дождались! Прошляпили вражеского лазутчика! При чем так глупо прошляпили! - проговорил схватившись за голову адмирал - Флагманских сигнальщиков ко мне! Немедленно! Ну теперь держитесь братцы!
Спустя две минуты попаданец в прошлое уже начал отдавать приказания для всей эскадры:
- Всем кораблям приговоиться к выходу из бухты! Сам выход осуществляем по утвержденному плану. Полная боевая готовность! Немедленный съем с якорей и выход в море следом за флагманом. Скорость - десять узлов. Всем отставшим нагонять эскадру своими силами.
Спустя еще пять минут на мачте флагмана взвился новый сигнал, приказывающий "Олегу" помочь "Богатырю" в уничтожении вражеского разведчика "Ниппон-Мару". Одновременно "Жемчуг" и "Изумруд" отправились на двадцать миль вперед по курсу эскадры с задачей вести разведку.
Флагманский броненосец "Князь Суворов" через пол часа после злосчастного инцидента уже смог дать ход и выйти из бухты Америка. Постепенно и все остальные русские корабли снимались с якорей и начинали нагонять "Суворова" выстраиваясь за ним в кильватерную линию. Через три часа вся русская эскадра была уже в море. Теперь нашим командирам оставалось только надеяться на то, что адмирал Того не сумеет правильно расшифровать телеграммы "Ниипон-Мару", и не сможет до заката перехватить нашу эскадру. Но надежда на такую глупость умного и грамотного противника была ничтожна, и все это отлично понимали. При встрече с двенадцатью японскими броненосными кораблями первого и второго боевых отрядов русская эскадра была бы обречена.
В десять часов пятнадцать минут на востоке были замечены дымы. Посланные на встречу "Аврора" со "Светланой" доложили, что это возвращаются "Олег" и "Богатырь". Вскоре с флагмана Коломейцева семафором сообщили, что японский вспомогательный крейсер, так некстати обнаруживший нашу эскадру, успешно потоплен. Но от этого известия легче на душе у адмирала не стало. Предстоящему дню суждено было стать решающим в судьбе вверенной ему эскадры...
Все это время весь эфир был заполнен различными радиограммами отсылаемыми японцами. Практически все они стараниями русских телеграфистов были перебиты, и дошли до адресата в совершенно непригодном для чтения виде. Но активность радиопереговоров вокруг нашей эскадры подсказывала командующему, что основные силы противника находятся где-то неподалеку. Все орудия на кораблях были заряжены и готовы к бою.
Ровно в полдень слева точно по траверзу "Суворова" были замечены дымы. Немедленно на перехват отправились "Олег" с "Богатырем", а за ними следом устремились броненосные крейсера отряда Йессена: "Россия" и "Громобой". Видимость по горизонту в это время составляла около десяти миль, и постепенно ухудшалась.
В 12:20 серия ракет пущенная с борта "Олега" известила Рожественского, что дымы на горизонте принадлежали третьему боевому отряду японского флота под командованием старого знакомого контр-адмирала Дэвы. Почти одновременно с пуском сигнальных ракет русские крейсера вступили в перестрелку с японцами.
После Цусимского сражения, которое во многих странах журналисты окрестили "Крейсерским побоищем" японцы вынуждены были слегка переформировать свои крейсерские эскадры. К отряду адмирала Дэва был добавлен крейсер "Цусима". Таким образом Третий Боевой отряд теперь состоял из трех крейсеров: "Касаги", "Читосе" и переданного ему из состава Четвертого Боевого отряда крейсера "Цусима".
Того тоже сумел извлечь правильные выводы из Цусимского разгрома, и дальше чем на двадцать миль от себя крейсера не отпускал. Вот и сейчас крейсерский отряд шел в двадцати милях впереди броненосцев. Едва Дэва открыл для себя месторасположение неприятеля, как тут же он приказал "Цусиме" развернуться и идти навстречу своим броненосцам с приказом сообщить командующему координаты, курс и скорость противника. Остальные два бронепалубника развернулись на параллельный с русскими курс и вступили в перестрелку с "Олегом" и "Богатырем".
Дэва очень тяжело пережил гибель в Цусимском сражении двух своих крейсеров. Но теперь, открыв месторасположение русских он мог быть спокоен. Судя по всему корабли северных варваров не способны поддерживать эскадренный ход более двенадцати узлов. А это значит, что в скором времени броненосцы адмирала Того настигнут русских. Не желая оставлять Рожественскому даже тени шанса ускользнуть из цепких лап Императорского флота японский адмирал намеренно вступил в безнадежный для него бой с "Олегом" и "Богатырем". Конечно если бы он не отослал назад "Цусиму" то еще можно было помериться силами с двумя бронепалубниками противника в открытом бою. Ну а при раскладе два на два Дэва вступил в бой с единственной целью. Он надеялся, что звуки выстрелов послужат хорошим ориентиром для надвигающихся сзади японских броненосцев.
На мостике флагманского корабля русских попаданец в прошлое в теле адмирала Рожественского прекрасно осознавал суть происходящего. Маневр Дэвы был понятен русскому командиру. Не имея позади себя поддержки главных сил ни один японский отряд не вступил бы в столь малоперспективный бой. Следовательно появления главных сил вражеского флота можно было ожидать с минуты на минуту. Отягощенный этими мыслями адмирал приказал послать вперед "Светлану" с целью вернуть находящиеся в дозоре "Жемчуг" и "Изумруд". Пользоваться радио сейчас было невозможно ввиду того, что весь эфир был забит нечитаемой мешаниной точек и тире, отсылаемой русскими телеграфистами.
К 13:20 отряд Коломейцева добился сразу нескольких попаданий в "Касаги", но неприятель стойко держал удары. Наконец "Россия" и "Громобой" смогли выйти на действенную дальность стрельбы своих восьмидюймовых орудий. После первого же залпа Владивостокских крейсеров японский адмирал решил, что с него хватит. Его небольшим крейсерам вполне могло хватить и одного восьмидюймового снаряда для того, чтобы оказаться на дне морском. Тем более на горизонте уже были видны силуэты кораблей, явно принадлежавших к первому боевому отряду. Круто развернувшись бронепалубники страны восходящего солнца взяли курс на соединение с главными силами.
Другой попаданец в прошлое в лице Коломейцева после доклада о том, что сквозь туман начали отчетливо проявляться очертания грозных броненосцев неприятеля злобно выругался.
- Что б их душу-мать! Прехватили-таки нас! Все-таки судьба явно благоволит желтолицым чертям в этой войне! Ну ни чего! Мы еще им покажем, как надо воевать!
А затем повернувшись к остальным офицерам громко скомандовал:
- Начать преследование "Касаги" и "Читосе"! Ход до полного! "Богатырю" выйти на левый траверз "Олега"! - а затем обернувшись лицом к капитану "Олега" Добротворскому добавил - Подойдем поближе и постараемся разглядеть каковы силы неприятеля. Сейчас для нашего адмирала любая информация о противнике представляет собой исключительную ценность.
За короткое время преследования "Богатырю" улыбнулась удача. Одним из своих снарядов пущенных из носовой башни было разбито комовое восьмидюймовое орудие крейсера "Читосе". Кроме того прямое попадание снаряда в тумбу орудия вызвало детонацию сложенных рядом двух картузов, и мощный взрыв потряс корму японского крейсера, вызвав цепь последовательных детонаций боеприпасов, находящихся у других орудий. В огне погибли еще несколько расчетов расположенных рядом пятидюймовок. Хотя на скорости "Читосе" этот взрыв никак не отразился, но гибель обученной артиллерийской прислуги дала о себе знать. До конца боя большинство орудий японского крейсера вело чисто демонстрационную стрельбу куда-то в сторону неприятеля.
Заметив, что "Читосе" не теряет ход Коломейцев круто развернул свой отряд из двух крейсеров, и впустив себе в кильватер "Богатыря" направился на соединение с остальной русской эскадрой. Полетевшиая в небо серия ракет известила флагмана о том, что с востока накатывается первый боевой отряд японского флота под командованием адмирала Того. Второй боевой отряд было пока не видно. Кроме того, русские радисты доложили Рожественскому, что в эфире даже не слышны позывные броненосных крейсеров Камимуры. Да и по характеру отправляемых радиограмм можно предположить, что этого отряда поблизости нет.
Коломейцев выполнил очень важную работу, вовремя донеся до флагмана состав сил неприятеля. Собственно говоря оба его крейсера еще на этапе проектирования предполагалось использовать как сильных разведчиков при эскадре. Сейчас пришелец из будущего сумел воспользоваться заложенными проектировщиками качествами с максимальной выгодой. Русские крейсера были индивидуально сильнее любого японского бронепалубника. Кроме того они не уступали ни одному вражескому крейсеру в скорости. Именно сочетание этих характеристик вкупе с отличной защитой позволили нашим крейсерам нанести приличный урон своим противникам, самим избежав серьезных повреждений. А уж тот факт, что они смогли безнаказанно приблизиться к главным силам японского флота, не торопясь пересчитать все корабли, а затем вернуться к своим оказал очень важное влияние на дальнейший ход боя.
Выслушав доклад радиста о составе сил неприятеля и его курсе Рожественский задумался. Перед ним сейчас стояло два пути. Можно было бросить все тихоходные корабли с сомнительной боевой ценностью и постараться прорваться с пятью современными броненосцами и всеми крейсерами во Владивосток. Но этот путь сулил верную гибель устаревшему броненосцу "Наварин", броненосному крейсеру "Адмирал Нахимов" и всем транспортам, включая мастерскую "Камчатка". Вторым вариантом дальнейших действий было вступить в бой. Этот путь тоже сулил мало чего хорошего ввиду явного превосходства японской эскадры в выучке экипажей, качестве снарядов и во многих иных факторах.
Из оцепенения адмирала вывел крик марсового дозорного сообщивший о том, что в поле зрения у него появились новые силуэты кораблей, явно принадлежащие главным силам японского флота...
День помощи.
Никто на свете не сможет выкупить свое прошлое.
Оскар Уайльд
- Эх, до чего же тяжела адмиральская ноша! - встряхнул с себя оцепенение русский адмирал. - Мать его женщина, этого Того в три пня разэдак! Сигнальщика ко мне! Сейчас мы покажем всему японскому флоту КАК воюют русские моряки! К бою господа!
Через пару минут на мачтах "Суворва" взвились первые приказы и русский флот стал осмысленно готовиться к предстоящему бою. Остервенело замигали семафоры, сообщая остальным кораблям план на бой адмирала.
Вторая Тихоокеанская эскадра начала перестраиваться. Пять броненосцев единой кильватерной колонной отделились от транспортов, и взяли курс на встречу японскому флоту. При этом "Ослябя" поменялся местами с "Бородино", который теперь шел замыкающим. Владивостокские крейсера вышли на правый крамбол "Суворова" и держались в двадцати кабельтовых от него. Возвращающиеся "Олег" и "Богатырь" получили приказ наседать на головного японца в предстоящем сражении. При транспортах остались корабли с устаревшей артиллерией "Наварин" и "Нахимов". Вспомогательный крейсер "Урал" тут же отправил телеграммы во Владивосток адмиралу Небогатову с координатами места где будет происходить сражение. После этого с борта флагмана последовал приказ всем миноносцам объединиться с крейсерами "Изумруд" и "Жемчуг" и с крейсером "Урал" и находиться все время в 30 кабельтовых на траверзе с нестреляющего борта "Суворова".
Увидев идущий ему на встречу русский флот адмирал Того был сильно удивлен. До этого он полагал, что русские будут пытаться прорваться во Владивосток, как это уже делала ранее Порт-Артурская эскадра. Но Рожественскому удалось во второй раз удивить японского адмирала. Кроме того глазомером японский адмирал определил, что броненосцы противника уже разогнались до тринадцати узлов, а это значит, что большого превосходства в скорости у японцев не будет. Рассчитывать на быстрые крейсера Камимуры не стоит, потому как последние в это время сторожили Цусимский пролив, и к месту боя явно не могли успеть ни при каких обстоятельствах. Незадолго до этого крейсерский отряд Дэвы был отослан к оставшимся в одиночестве транспортам противника. Того не знал, что при транспортах осталось весьма сильное охранение, которое Дэве было явно не по зубам. Состав и дислокация сил противника были загадкой для японцев, потому как в этой реальности их вездесущие крейсера были частично утоплены в Цусимском сражении, а оставшиеся теперь не имели численного преимущества, и не могли действовать в отрыве от главных сил.
Но командующий японским флотом был талантливым адмиралом, и обладал неплохим глазомером. В тот момент, когда от "Суворова" до "Микасы" было пятьдесят пять кабельтовых японский флагман круто отвернул влево, а за ним этот же маневр последовательно начали повторять все остальные корабли. Теперь если бы русские не отвернули, то спустя пятнадцать минут их кильватерная колонна сунула бы голову прямо в пасть льву. Того явно намеревался достигнуть уже в начале боя классического "кроссинг Т", сделав охват головы колонны противника.
Но обновленный Рожественский умел читать ситуацию не хуже Того, и мгновенно отреагировал на японский маневр последовательно развернув свои броненосцы на шесть румбов вправо. Теперь обе эскадры шли почти параллельными курсами, причем японская чуть отстала, потому как "Микаса" шел немного позади левого траверза "Бородино". Расстояние между двумя колоннами составляло тридцать пять кабельтовых, но огня пока ни кто не открывал.
Русская эскадра поддерживала ход в четырнадцать узлов. Следом за головным "Суворовым" последовательно шли "Император Александр III", "Орел", "Ослябя" и "Бородино". Находящиеся в это время в двух милях от "Суворова" на его правом крамболе крейсера отряда Йессена начали резко набирать скорость, и изменили курс на два румба левее, постепенно склонялись на пересечку курса флагмана. Владивостокские броненосные крейсера "Россия" и "Громобой" явно намеревались организовать нажим на голову японской колонны. Причем у Того не было сил как-то парировать этот маневр Йессена. В это же время крейсера "Олег" и "Богатырь" под командованием Коломейцева разогнались до двадцати одного узла и обогнали Владивостокский отряд. Коломейцев круто изменил курс, и собирался выйти прямо по курсу японского флагмана на расстоянии двух с половиной миль от него.
Японская эскадра шла одним грозным строем, и где-то вдали от нее со стороны нестреляющего борта маневрировал авизо "Тацута". Следом за "Микасой" шли броненосцы "Сикисима", "Фудзи" и "Асахи", а за ними виднелись броненосные крейсера "Касуга" и "Ниссин". Бронепалубники адмирала Дэвы в это время немного в стороне на полной скорости неслись к русским транспортам. Того еще успел подумать, что раз русские бронепалубники не спешат парировать этот маневр, то значит с транспортами оставлено какое-то прикрытие. Но кто-то из штаба подсказал адмиралу, что в качестве прикрытия видимо оставлены "Жемчуг", "Изумруд" и "Алмаз", с которыми Дэва должен справиться без труда.
Красивый звук волн в этот день был нарушен впервые в 14:25 выстрелом броненосного крейсера "Касуга" из десятидюймового орудия. Эта пушка была самой дальнобойной в японском флоте, и ее канониры могли действовать по своему усмотрению, открывая огонь в тот момент, когда сочтут это наиболее выгодным. Расстояние в этот момент между двумя враждующими флотами составляло тридцать три кабельтовых, и "Микаса" в этот момент только вышел на траверз концевого русского броненосца, коим являлся "Бородино".
Обе эскадры мгновенно отреагировали на первый выстрел, приняв его за сигнал к началу боя, и борта кораблей обеих враждующих сторон озарили яркие вспышки первых залпов. Тут следует отметить, что момент начала боя для японцев был выбран крайне неудачно. Извечная привычка бить по флагману противника в этот раз сыграла с ними злую шутку, так как расстояние до "Суворова" было все-таки великоватым. Тем не менее именно первый броненосец русской линии избрали в качестве мишени все японские корабли. Но само развитие тактики стрельбы в те времена было таковым, что не гарантировало накрытия целей на таких дистанциях. Поэтому в первые пятнадцать минут боя попадания в "Суворова" носили в основном случайный характер, и количество их было не велико.
Стрельба же русских кораблей, напротив, была упорядоченной, и не характерной для начала двадцатого века. Все пять броненосцев своим главным калибром открыли огонь по флагману противника, но при этом стрельба велась залпами, и строго по порядку. Каждый следующий корабль в линии делал двухорудийный залп через пять-десять секунд после своего мателота. Таким образом русские канониры на каждом корабле получили возможность вести пристрелку самостоятельно, и всплески от падений снарядов других кораблей им совсем не мешали. По признанию самих японцев такая стрельба была страшно эффективной. Каждые две минуты в "Микасу" попадал минимум один двенадцатидюймовый снаряд. При этом русские бронированные исполины стреляли своим средним калибром по соответствующему кораблю в японской линии, и таким образом только идущий концевым во вражеском кильватере броненосный крейсер "Ниссин" в этот период боя оставался необстрелянным. По всем остальным кораблям сейчас в режиме пристрелки с увлечением палили из своих шестидюймовых орудий наши артиллеристы.
Еще во время перехода эскадры сквозь туман до Петропавловска все свободное время на броненосцах шли интенсивные тренировки артиллеристов. Каждый ствол орудий главного калибра имел разъемы, для крепления к нему десятифутовых пушек. Таким образом проектировщики хотели проводить стрельбы двенадцатидюймовой артиллерией, из пушек меньшего калибра, не тратя дорогущие большие снаряды. То есть предполагался некий аналог стволиковых стрельб. Но попаданцы из будущего использовали это конструкторское решение для совсем иных задач. Их целью было приучить артиллеристов стрелять в определенном порядке и строго по очереди. То есть каждый броненосец давал двухорудийный залп спустя десять-пятнадцать секунд после своего мателота. По началу эта нехитрая тактика стрельбы давалась расчетам очень тяжело: то один, то другой корабль допускали различные ляпы. Несвоевременные выстрелы следовали один за другим. Но уже на четвертый день стрельба кораблей сама собой упорядочилась, а на пути из Петропавловска до пролива Лаперуза на эскадре уже прижилась шутка, что по стрельбе наших башен главного калибра можно настраивать секундомеры.
Конечно ни кто не мог поручиться, что в бою эта организация продержится хотя бы относительно длительное время. Не особо рассчитывал на это и Рожественский. Единственное, что успокаивало путешественника во времени в теле адмирала, так это то, что в начальном этапе сражения русский флот получал хоть и кратковременное, но преимущество. И нужно было постараться его использовать максимально эффективно.
И все-таки у японцев было некоторое превосходство в скорости. Благодаря этому они постепенно сокращали дистанцию, одновременно обгоняя русскую эскадру. Спустя пятнадцать минут после открытия огня дистанция между двумя колоннами сократилась до двадцати восьми кабельтовых. При этом "Микаса" сумел выйти на траверз "Суворова", и теперь огонь всей японской линии, сконцентрированный на флагмане противника, с каждой минутой становился все действенней. За прошедшее время во флагман адмирала Того попало девять двенадцатидюймовых и три шестидюймовых русских снаряда. Но при этом боеспособность "Микасы" пока не сильно снизилась. Было разбито одно шестидюймовое орудие, а еще у одного на двадцатом выстреле заклинил затвор, и оно тоже прекратило стрельбу . Одна подводная пробоина не нанесла сильного вреда, так как русский снаряд детонировал внутри угольного коффердама. На "Суворове" в это же время несмотря на меньшее число попаданий повреждения были посерьезнее. Но боеспособность флагман Рожественского тоже пока не потерял.
Видя, что линия броненосцев адмирала Того уже поравнялась с русской Рожественский ракетным сигналом перераспределил цели. Теперь огонь по флагману противника с русской стороны вели только "Суворов" и "Александр III", а "Орел", "Ослябя" и "Бородино" обратили свое благосклонное внимание главным калибром на броненосный крейсер "Ниссин", шедший концевым в японском строе. Одновременно с этим перераспределением целей Владивостокские крейсера "Россия" и "Громобой" под флагом контр-адмирала Йессена заняли позицию в десяти кабельтовых впереди "Суворова", и, наконец, открыли огонь. Часы в этот момент показывали 14:41. А спустя еще три минуты и крейсера Коломейцева идя наперерез курса "Микасы" дали первый залп.
Того не мог поверить своим глазам. То, что Владивостокские крейсера образовали у русских летучий отряд еще можно было понять. И "Россия", и "Громобой" относительно неплохо бронированы. Оба корабля так же не плохо вооружены, и способны сражаться в линии. Но вот тот факт, что два настырных русских бронепалубника сейчас перерезают его курс на дистанции всего в двадцать кабельтовых, ведя интенсивный огонь из своих многочисленных шестидюймовок, немало изумил японского адмирала. Ведь стоит немного отвернуть влево, хотя бы румба на четыре, и от русских кораблей не останется и мокрого места. Броненосцы страны восходящего солнца своими залпами быстро сметут их с поверхности моря. Но такой поворот имеет два неприятных последствия. Во первых расстояние до броненосцев Рожественского снова начнет увеличиваться, и как бы это вообще не привело к потере контакта с противником. Видимость-то постепенно ухудшается, и сейчас едва превышает восемь миль. А во вторых все японские корабли вынуждены будут прекратить обстрел русской линии, и огонь будет перенесен на два наглых русских крейсера. А ведь с горем пополам артиллеристы императорского флота Микадо только пристрелялись. Вон на "Суворове" уже не смело разгораются первые пожары. Нет, если отвернуть сейчас, то это значит ослабить хватку против основных сил русских. Это даст им время оправиться. Кроме того корабли Того уже начинали обгонять эскадру Рожественского, и следовательно, минут через пятнадцать-двадцать они должны были организовать нажим на голову русской колонны.
Все мысли Того в этот же момент одолевали и Рожественского, наблюдающего за сражением сквозь прорези в боевой рубке.
- Если в ближайшие пятнадцать минут не сбить скорость хода "Микасе", то нам очень туго придется! - сказал он обращаясь к флагманскому артиллеристу полковнику Берсеневу, - Японцы выходят вперед нашей линии, одновременно сокращая расстояние. Очень скоро они будут с выгодной дистанции расстреливать наш флагман, оставаясь практически вне досягаемости для остальных наших кораблей. Все что можно было сделать на этом этапе сражения - я сделал. Теперь подождем немного. В крайнем случае буду сворачивать эскадру в "улитку".
И действительно - все что зависело от командующего Рожественский уже сделал. По флагманскому кораблю противника сейчас с увлечением вели огонь два русских броненосца, два броненосных крейсера, и два бронепалубника. Свыше сорока шестидюймовых орудий выплевывали каждую минуту в "Микасу" по три снаряда каждое. Владивостокские крейсера не старались следовать в одной линии с остальными броненосцами, и постепенно сокращали дистанцию. Нужно отметить, что "Россия" и "Громобой" в этот период боя никем не обстреливались, и их артиллеристы действовали без каких бы то ни было помех со стороны противника. А ведь каждый из этих броненосных крейсеров стрелял на борт из двенадцати шестидюймовых орудий. Несмотря на то, что большинство из попавших снарядов такого калибра не наносило серьезного ущерба, а иные безвредно разрывались или раскалывались на мощной броне, все равно общее количество попавших снарядов должно было сказаться. Существенно повлиять на боеспособность столь мощного линкора как "Микаса" шестидюймовые снаряды не могли. Но тем не менее, каждый снаряд попавший в дымовые трубы - это незначительная потеря скорости. Попадания в броневые плиты напоминали барабанную дробь, и крепления самих плит уже начинали не выдерживать. Одним из удачных попаданий была сметена бизань-мачта. Причем осколками этого же снаряда были перебиты большинство сигнальщиков.
Спустя десять минут такого интенсивного огня "Микаса" начал терять понемногу скорость. За ним была вынуждена замедлиться и вся японская эскадра. А ведь она уже существенно обогнала русских, и сейчас концевой в ее колонне броненосный крейсер "Ниссин" только-только прошел траверз "Суворова". Дистанция между ними в этот момент составляла двадцать пять кабельтовых.
В 14:55 удачно пущенный с "Громобоя" восьмидюймовый снаряд разорвался прямо в каземате среднекалиберной артиллерии японского флагмана. При этом детонировали несколько снарядов и картузов. Страшный взрыв убил несколько десятков человек из артиллерийской прислуги, а серия последовавших за этим детонаций боеприпасов разворотила борт "Микасы" как консервную банку. Одновременно с этим на одиннадцатом выстреле в правом орудии носовой башни главного калибра броненосца "Сикисима" произошла преждевременная детонация снаряда . Было оторвано часть ствола длинной полтора метра, и разрушен противооткатный механизм. Башня была вынуждена прекратить огонь на неопределенное время.
У русских наиболее сильно в этот период боя пострадал флагманский броненосец "Князь Суворов". На нем были временно выведены из строя две башни среднего калибра, а третья башня так и вовсе была разрушена прямым попаданием крупнокалиберного снаряда. Все надстройки были искорежены множеством прямых попаданий. Фалы обгорели, и отдавать флажные сигналы теперь не было никакой возможности. Когда "Суворов" весь заволакивало дымом, и вести стрельбу по нему не было возможности, японские артиллеристы переносили огонь на "Александра III". Тот тоже получил немало попаданий, но пока стойко держался в строю, огрызаясь из своих орудий. Попадания в остальные наши корабли пока носили единичный характер, и серьезно не повлияли на их боеспособность.
С момента переноса огня тремя концевыми русскими броненосцами на крейсер "Ниссин" тот успел получить шесть попаданий двенадцатидюймовых снарядов за пятнадцать минут боя. На крейсере был снесен комовой мостик, а осколки попавшего в носовую башню крупнокалиберного снаряда влетели в смотќровые щели боевой рубки, ранив вице-адмирала Мису . Кроме того этим же снарядом временно была заклинена и сама носовая башня. А в кормовой башне в правом орудии при очередном выстреле произошла преждевременная детонация снаряда . В результате ствол орудия был разорван, а второе орудие тоже было вынуждено временно прекратить стрельбу. Таким образом крейсер хоть и временно, но все же лишился всех своих орудий главного калибра. Последующий отрезок боя он шел подобно судну мишени под безжалостным огнем русских, лишь изредка огрызаясь из уцелевших шестидюймовых пушек.
В этот момент битвы оба флота вошли в состояние клинча, если выражаться боксерским языком. Никто из противников не мог добиться решающего преимущества. Японская эскадра потеряла значительную часть своего преимущества в скорости, и очень медленно продвигалась вперед. "Микаса" находясь под очень плотным огнем шести русских кораблей стремительно утрачивал свою боевую силу. Попадания в японский флагман исчислялись десятками, и к 15:00 вести огонь по русским могли только два шестидюймовых орудия правого борта, и кормовая башня главного калибра. Но уже в 15:01 снаряд прилетевший от "Александра III" угодил прямиком в эту башню. Пробития брони не произошло, но от мощнейшего сотрясения вышла из строя система гидравлических приводов, и башня была вынуждена временно прекратить огонь. Лишь чудом в этом вихре осколков и снарядов оставался невредимым адмирал Того, который стоял на правом крыле мостика.
"Олег" и "Богатырь" в это время идя на предельной скорости впереди курса японской эскадры вели продольный огонь по "Микасе". Иногда их перелеты попадали в шедший вторым броненосец "Сикисима".
Теперь уже всем участникам боя стало очевидно, что в ближайшее время что-то должно было произойти. Оба флагмана сейчас представляли из себя исковерканные куски металла, и их скорость упала до двенадцати узлов. А вслед за ними были вынуждены уменьшить ход и обе противоборствующие эскадры. Оба адмирала полностью утратили контроль за своими флотами, так как отдавать приказания было невозможно ввиду сгоревших фалов, и снесенных мачт. Дистанция между двумя колоннами уже была менее двадцати пяти кабельтовых, и из снарядных погребов русских броненосцев по элеваторам подачи медленно поползли в башни первые бронебойные боеприпасы. Но чей флагман первым не выдержит огня противника, и отвернет, сломав строй? От этого во многом будет зависеть исход сражения. Оба командующих это прекрасно понимали, и потому теперь не предпринимали ни каких резких маневров, прекрасно осознавая какие у этого могут быть последствия.
Далее в сражении произошла целая цепь случайных событий, которыми так богат любой морской бой.
Сначала в 14:59 броненосец "Фудзи" вынужден был перенести огонь с "Александра III" на "Орел". В этот момент на "Суворове" уже вовсю бушевали сильнейшие пожары, и дым от них изрядно мешал прицеливанию по второму кораблю русской колонны. Главный артиллерист "Фудзи" решил сменить цель, и выбрал никем не обстреливаемый третий русский линкор. В течении следующих трех минут в "Орел" попало три двенадцатидюймовых снаряда, которые вызвали большие разрушения в надстройках судна. Игнорировать это капитан корабля Николай Викторович Юнг не захотел, и повернувшись к старшему артиллеристу Шамшеву сказал:
- Если так будет и дальше продолжаться, то уже через двадцать минут этот японец нас полностью изобьет. Перед боем адмирал говорил, что помимо броненосных крейсеров приоритетной целью для нас является как раз "Фудзи". Переносите огонь на него! Если и не утопим, то хоть на точность его стрельбы повлиять сможем.
Это решение Юнга имело далеко идущие последствия. В 15:04 орудия главного калибра "Орла" дали первый залп по японскому броненосцу. Оба снаряда ушли с перелетом. Но вот второй залп, сделанный спустя минуту имел роковые последствия. Один из двенадцатидюймовых снарядов пробил шестидюймовую броню купола кормовой башни и взорвался над правым орудием вызвав пожар складированных тут же зарядов. В оставленной Сергеем Часовских реальности в ходе Цусимского сражения произошел абсолютно аналогичный случай. Но тогда осколками этого же снаряда была разорвана гидросистема в башне, вода из которой и помогла потушить пожар. Неслыханное везение! В этот же раз судьбе угодно было подыграть уже русским морякам, и разрыва гидросистемы не произошло.
"Фудзи" был первым японским броненосцем построенным после японо-китайской войны. Он являлся ровесником русских "Полтав" и к моменту сражения уже успел устареть. Многие конструктивные решения, ставшие нормой для последующих линкоров на "Фудзи" еще не были применены. Вспыхнувшие три заряда спустя несколько секунд детонировали. На этом броненосце не было предусмотрено перегрузочное отделение, и пламя без проблем по элеватору подачи проникло в погреб боезапаса снарядов главного калибра. С борта "Орла" старший артиллерист Шамшев сначала заметил небольшой взрыв русского снаряда в кормовой башне. Затем спустя несколько секунд, когда детонировали заряды мощным взрывом башню разнесло на куски. И, наконец, спустя еще секунду страшный взрыв разорвал на части японский броненосец. Огромный столб дыма и пламени со страшным грохотом поднялся на высоту нескольких десятков метров. И в этом огненном смерче исчез с поверхности моря корабль носящий свое имя в честь великолепной горы Фудзияма.
Увидев взрыв "Фудзи" Рожественский аж подпрыгнул от радости, больно ударившись головой о низкую крышу боевой рубки.
- Хрен вам а не Цусима, папаши томагочевы! Выкусите! - в порыве счастливых чувств громко прокричал адмирал, показывая фигу всему японскому флоту.
- Простите, чьи папаши? - невинно поинтересовался начальник штаба эскадры Клапье-де-Колонг?
- Вам Константин Константинович этого не понять. Это выражение из другой эпохи! Черт побери, ну как красиво взорвался-то!!!
Увидев взрыв своего корабля адмирал Того понял, что ход сражения складывается не совсем удачно для его эскадры. Нужно было срочно что-то менять. Но как подавать сигналы с изуродованного флагмана? Остается только положить руль лево на борт, и надеяться, что остальные корабли повторят его маневр. А после того, как дистанция будет разорвана нужно перестроить флот, и снова попытаться выйти на удобную позицию для ведения огня. Пропускать русскую эскадру во Владивосток японский командующий категорически не желал. Русские после прекращения стрельбы наверняка вынуждены будут отойти к своим транспортам. Вот там и проведем второй раунд этого боя.
В 15:08 "Микаса", а за ним и остальные японские корабли круто отвернули влево, выходя из боя. На русских кораблях при этом раздалось громогласное "Ура!". А в рубке флагманского "Князя Суворова" капитан судна Игнациус пытался уговорить адмирала отдать приказ на всеобщее преследование.
- Зиновий Петрович! Сейчас самое время их добить. "Микаса" же на последнем издыхании уходит! Да и "Ниссину" неплохо досталось! Если сейчас развернуться на них, то эти двое точно не смогут уйти! Решайте быстрее, секунды уходят!
В голове у Рожественского тем временем строились и одновременно рушились сотни вариантов для дальнейшего ведения боя. С одной стороны Игнациус был прав. Два из пяти оставшихся японских кораблей пострадали очень сильно. Но при этом и русской эскадре изрядно досталось! "Суворов" был сильно избит, и толку от него в преследовании противника не было никакого. Какой толк с корабля ведущего преследование, и практически не стреляющего? Да и "Александр III" выглядел не многим лучше флагмана: весь обгорел, сильно зарылся носом и две башни среднего калибра разбиты прямыми попаданиями. В таком состоянии думать о погоне не приходится.
- Нет Василий Васильевич, не в этот раз. - заявил адмирал командиру "Суворова", - наша эскадра тоже очень сильно пострадала, а у японцев совершенно целые еще три корабля: "Сикисима", "Асахи" и "Касуга". Добить их сейчас явно не получится. Лучше пусть наши сигнальщики скомандуют отворот вправо. Флаги не на чем поднимать, поэтому пусть сигналят ракетами. Кроме того доставайте из под бронепалубы семафоры. Берем курс к нашим транспортам.
После серии ракет русская эскадра тоже отвернула от противника, и круто развернувшись снизила скорость до восьми узлов, направляясь к транспортному отряду. Семафором просигналили на "Алмаз" приказ спустить катер чтобы забрать адмирала. Рожественский намеревался со своим штабом перейти на борт броненосца "Орел", и на нем возглавить эскадру. Пока происходил спуск катера адмирал вместе с Игнациусом сделали осмотр повреждений на "Суворове". Выводы были неутешительными. Кормовая башня главного калибра была разбита прямым попаданием, а ее крышу мощнейшим взрывом сорвало с места и выкинуло за борт. Носовая башня была заклинена застрявшими в мамеринце осколками, но бодрый командир башни обещал уже через пол часа ввести ее в строй. Правда ее левое орудие было разбито прямым попаданием снаряда, но правая пушка при этом не пострадала, и была надежда с нее еще пострелять. Из трех башен с шестидюймовыми орудиями левого борта была надежда через час ввести в строй только одну. Кроме того корабль получил множественные подводные и надводные пробоины, весь левый борт сейчас представлял из себя груду исковерканного железа. Нечего было и думать в таком состоянии снова вступать в бой.
Одновременно с этим семафоры оставшихся четырех броненосцев беспрерывно передавали сообщения о полученных ими в бою повреждениях. Штаб эскадры все эти сообщения записывал, и делал выводы. На удивление Рожественского парового катера ждать не пришлось. Вскоре к борту "Суворова" пришвартовался миноносец "Быстрый", и весь штаб весьма быстро перебрался на него. Таким образом русскому флоту удалось избежать остановок, неизбежно сопутствующим переходу штаба с одного корабля на другой. Адмирал избрал новым флагманом наименее пострадавший русский броненосец с целыми машинами, коим являлся "Орел". На борту "Быстрого" адмиралу доложили о полученных его кораблями повреждениях в бою, после чего он решил немного перетасовать карты на доске сражения.
Флагманский броненосец "Князь Суворов" направился охранять транспорты, а взамен ему из транспортного отряда был изъят старый броненосец "Наварин". Хоть этот корабль и был уже почтенного возраста, да к тому же с устаревшей артиллерией, но в данный момент он представлял из себя гораздо большую боевую ценность чем искалеченный "Суворов". К 17:00 "Наварин" вступил в кильватер "Ослябе", заняв пятое место в русской колонне.
Русская эскадра теперь шла следующим строем. Во главе под адмиральским флагом вспенивал тараном волны негостеприимного моря броненосец "Орел". За ним шли по порядку: "Бородино", "Александр III", "Ослябя" и "Наварин". Рожественский решил поставить во главу колонны наименее пострадавшие корабли. К их числу можно отнести и "Ослябю", который отделался всего несколькими незначительными попаданиями в первой фазе боя. Но ставить броненосец с наихудшим бронированием под сосредоточенный огонь всей японской эскадры было бы глупо. Адмирал памятью попаданца во времени отлично помнил чем закончился такой эксперимент в Цусимском бою в оставленной им реальности. "Бородино" тоже неплохо досталось, и он имел массовые разрушения в своих надстройках. Эти разрушения смотрелись очень эффектно, но эффективность их была не велика. Затоплений на корабле почти не было, броня ни где не была пробита, и все орудия крупного и среднего калибров остались невредимыми.
В двадцати кабельтовых впереди и на два румба правее броненосцев шли "Россия" и "Громобой" под флагом Йессена. Владивостокские броненосные крейсера всю первую фазу боя наседали на головной корабль японцев, и никем не обстреливались. Только после того, как японский флот отвернул в сторону корабли Йессена попали под непродолжительный обстрел. Но пользуясь преимуществом в скорости оба крейсера успешно вышли из зоны огня получив лишь незначительные повреждения.
Еще в десяти кабельтовых впереди Владивостокцев шли "Олег" и "Богатырь". Эти бронепалубники даже после отворота японцев продолжали на максимальной скорости следовать впереди их строя, ведя продольный огонь, и добившись еще нескольких попаданий. Затем оторвавшись от противника на достаточное расстояние Коломейцев по окружности спокойно обошел вражеские броненосцы на расстоянии в четыре с половиной мили. Несколько снарядов пущенных из пушек главного калибра японцев легли мимо, лишь рассмешив русских. Оба крейсера отделались в этой фазе боя лишь несколькими близкими разрывами.
По большому счету Рожественский был доволен тем, как завершилась первая фаза боя. Особенно если сравнивать ее с результатами, полученными в оставленной им реальности. Да, в составе русской эскадры флагманский броненосец "Князь Суворов" был избит до полной потери боеспособности. Но, зная привычку японцев бить в первую очередь по головному кораблю, рассчитывать на иной результат у адмирала не было ни каких оснований. Но и флагману японцев досталось немногим меньше. А факт уничтожения "Фудзи" вообще поразил русских. Рожественский памятью Часовских отлично помнил, что этот броненосец врага в цусимском сражении спас лишь счастливый случай. Как уже говорилось выше, вода из разорванной гидросистемы помогла затушить пожар в кормовой башне после попадания русского снаряда. Но сейчас попаданец в прошлое отчетливо видел, что гибель броненосца была вызвана именно попаданием в кормовую башню. Очевидно в этот раз судьбе было угодно подыграть русским. По большому счету стрельба японского флота была такой же меткой как и в цусимском сражении в оставленной адмиралом реальности. Но благодаря послезнаниям Рожественского и энергичным подготовительным мерам значительно изменилась стрельба Второй Тихоокеанской эскадры. Кроме того, благодаря отличному маневрированию русских японский флот не смог занять наиболее выгодную позицию для боя. Фактически Рожественскому удалось уравнять условия стрельбы для обеих эскадр. А уж действия двух других попаданцев во времени вообще не вписывались в шаблоны мышления начала двадцатого века. Йессен и Коломейцев смогли организовать нажим на голову колонны неприятеля. Причем воспользовавшись тем, что флагман противника в этот момент не мог им ответить. Во многом именно благодаря этому факту адмирал Того и вынужден был отвернуть.
Видимость на месте сражения уже ухудшилась до шести с половиной миль, и в 17:10 адмиралу доложили, что бывший все это время на грани видимости японский флот начал отчетливо приближаться. До темноты еще оставалось почти три часа. Этим часам предстояло стать решающими в судьбе Второй Тихоокеанской эскадры.
Вечер потрясений.
Он не в состоянии осознать глупости, которые совершает ежедневно, поскольку глупость по сути своей выше его разума.
Адмирал Того тоже немного переформировал свои силы. Во первых он сам со своим штабом перешел на борт броненосца "Сикисима", который теперь и возглавил японскую колонну. К броненосцам были возвращены крейсера адмирала Дэвы, безуспешно пытавшиеся прорваться к транспортам русских. В охранении у русских дежурили броненосец "Наварин" и броненосный крейсер "Нахимов", которые японским бронепалубникам были явно не по зубам. Но Того был талантливым флотоводцем, и отчетливо понимал, что русские бронепалубники "Олег" и "Богатырь" наверняка попытаются повторить свой удачный маневр охвата головного броненосца японской линии. Для противодействия этому маневру и были вызваны крейсера Дэвы.
Теперь японская колонна шла в следующем порядке. Первым шел броненосец "Сикисима". Он не сильно пострадал во время боя, и единственное серьезное повреждение было связано с преждевременной детонацией снаряда в стволе правого орудия носовой башни. Но левое орудие теперь уже могло возобновить стрельбу. Поэтому артиллерийский залп этого корабля составлял три двенадцатидюймовых орудия и семь шестидюймовок. Вторым шел броненосец "Асахи". На этом корабле вообще не было каких-либо значительных повреждений, и он оставался совершенно целым. Третьим в строю двигался "Микаса". Бывший флагман очень сильно пострадал от концентрированного огня русских, и сейчас не мог двигаться со скоростью более двенадцати узлов. Бортовой залп его составлял две шестидюймовки, и два двенадцатидюймовых орудия уцелевшие в носовой башне. Правда сама башня вращалась теперь с большим трудом, и никто не знал сколько она прослужит. Кормовая же башня оказалась намертво заклиненной от русского снаряда, и не было никакой надежды починить ее в море. Четвертое место в колонне занял броненосный крейсер "Ниссин". Он жестоко пострадал в линейном бою, получив с дюжину тяжелых русских снарядов. На нем была сильно повреждена носовая башня главного калибра, а в кормовой башне могло вести огонь лишь одно орудие. Все дальномеры были разбиты, и носовая башня могла вращаться только вручную. Ставить этот сильно поврежденный корабль концевым Того не пожелал, так как была обнаружена склонность русских бить по первому и последнему кораблям во вражеской колонне. Замыкал же японский кильватер броненосный крейсер "Касуга". В предыдущей фазе боя он отделался лишь полудюжиной попаданий шестидюймовых снарядов, не нанесших ему серьезного вреда.
Теперь весь японский первый боевой отряд дружно нагонял русских со скоростью в двенадцать узлов. Больше сильно поврежденные "Микаса" и "Ниссин" выжать были не способны. Русские же следовали к Владивостоку на девятиузловой скорости, и спустя час бой должен был возобновиться.
Но Рожественский с пользой провел столь любезно предоставленный ему тайм-аут. Во первых он переформировал свои силы. Во-вторых он наладил связь с Небогатовым, который вышел из Владивостока с броненосцами "Николай I", "Сисой Великий" и крейсерами "Дмитрий Донской" и "Владимир Мономах". Отправленный ему на встречу вспомогательный крейсер "Урал" доложил, что корабли Небогатова обнаружены. За час до заката Рожественский вполне мог рассчитывать на подкрепление.
Видя, что боя не избежать русский адмирал приказал броненосцам набрать скорость в двенадцать узлов, и изменил курс на встречу неприятелю. Рожественский хотел снова выиграть подветренное положение, и занять такую позицию, чтобы садящееся солнце било своими лучами прямо в глаза японским артиллеристам. Эта же позиция имела и свои минусы, так как едва солнечный диск утонет в морских волнах, русские корабли окажутся в наиболее освещенной части горизонта, и будут отлично видны, в то время как японцы будут в сгущающихся сумерках. Но попаданец в прошлое трезво рассудил, что до того, как солнце полностью скроется за горизонтом нужно еще дожить. Самым важным в предстоящем бою на взгляд Часовских был тот фактор, что японцы теперь не имели превосходства в скорости, и не могли диктовать свои условия.
Того был немало удивлен, что в русской колонне теперь отсутствует "Суворов", и место пятого корабля занял старый броненосец "Наварин". Все офицеры в один голос стали утверждать, что русский флагман утонул, и даже нашлись люди, якобы видевшие это в бинокль. Эти разговоры успокоили сердце адмирала, который посчитал, что счет после первой фазы боя один-один. К тому же многие чины штаба тут же стали в один голос утверждать, что размен "Фудзи" на "Суворова" несомненно более выгоден японскому флоту. И действительно, подумал адмирал, кто откажется разменять пусть и не сильно, но все же устаревший броненосец, на новейший линкор противника? Все эти мысли посещали и других офицеров на всех кораблях Первого Боевого отряда, которые теперь своими глазами увидели, что Вторая Тихоокеанская эскадра не такая уж неуязвимая, и ее корабли тонут не хуже, чем все остальные.
Японский командующий вовремя увидел маневр Рожественского, и сопоставив скорости обеих эскадр он пришел к выводу, что если просто следовать прежним курсом, то в момент открытия огня русские будут находиться в наиболее выгодном положении, охватив голову его колонны. Поэтому Того довернул на три румба вправо, взяв курс на русские транспорты. Увидев смену курса противника Часовских мгновенно отреагировал на этот маневр последовательно развернув свои броненосцы на обратный курс. Этот поворот как бы давал понять Того, что прорваться к транспортам у него не получится. Японский адмирал снова оказался перед выбором. Если не отвернуть, то русские в скором времени снова окажутся в положении "палочка над Т", со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Но Того был мастером своего дела. Когда дистанция до вражеских броненосцев сократилась до трех с половиной миль он последовательно развернул свои корабли влево на семь румбов, и открыл огонь. Теперь японская эскадра расходилась с русской на контркурсах, одновременно занимая позицию со стороны моря. Если бы Рожественский решил развернуться на параллельный с ним курс, то в конце этого разворота японская эскадра неизбежно занимала выгодное положение с частичным охватом головы колонны противника.
Увидев, как закончивший смену курса "Сикисима" открыл огонь Рожественский на несколько секунд задумался. Этих секунд ему хватило, чтобы просчитать ситуацию, и понять гибельность отворота на параллельный с противником курс. Вместо этого, он выбрал поворот ведущий его чуть западнее точки поворота японцев. Этого маневра Того никак не ожидал. Дело в том, что новый курс русских броненосцев не приближал, а наоборот отдалял их от Владивостока. Японский адмирал полагал, что целью Рожественского является прорыв в этот порт. Но попаданец в прошлое изначально поменял свои приоритеты в этом бою. Часовских в теле адмирала отлично понимал, что если целью поставить прорыв, то это изначально отдаст инициативу в руки неприятеля. А вот если поставить задачу перед эскадрой совсем другую, например, нанесение поражения японскому флоту, то и маневрирование флота будет более раскрепощенным.
Теперь все свелось к простейшей арифметике. На разворот всей японской эскадре требовалось десять минут. За это же время русские броненосцы идя на двенадцати узлах успевали сблизиться на дистанцию в две мили до идущего замыкающим броненосного крейсера "Касуга". Пока не будет завершен разворот Того не сможет начать новый маневр, ибо это неизбежно приведет к путанице в приказах, и некоторые корабли могут выкатиться из строя.
Увидев маневр Рожественского Йессен справедливо решил, что пытаться именно сейчас пристроиться на крамбол к японскому флагману будет весьма рискованно. После завершения этого маневра Того наверняка предпримет новый, и тогда Владивостокцы могут оказаться в крайне невыгодной позиции под огнем всего японского флота. Но и оставаться простым зрителем Йессен не хотел. После последних маневров обоих флотов оба наших броненосных крейсера оказались на траверзе замыкающего броненосца русских, в четырех кабельтовых от него. По сигналу адмирала "Россия" и "Громобой" разогнались до восемнадцати узлов устремились на обгон "Орла", намереваясь выйти в голову русской колонны. При этом оба крейсера не могли вести огонь до того момента, пока не пройдут всю русскую линию.
Коломейцев на мостике "Олега" мучился извечным русским вопросом: что делать? Он не отреагировал на последний отворот колонны русских броненосцев, и сейчас оба его крейсера шли параллельно японской линии в четырех милях от нее. Правда ни один из неприятельских броненосцев пока не соблазнился столь заманчивой целью, и не открыл огонь по двум бронепалубникам русских. Перед еще одним попаданцем в прошлое стоял сейчас непростой выбор. Можно было с одной стороны резко ускорившись попытаться проскочить впереди японского строя и атаковать крейсерский отряд адмирала Дэвы. Но в этом случае крейсерский бой наверняка отодвинулся бы в сторону от основного сражения, и помочь броненосцам Рожественского Коломейцев уже не сможет. Но с другой стороны неподалеку шли крейсера Энквиста: "Аврора", "Светлана", "Жемчуг" и "Изумруд". Если подозвать их к себе, то положение Дэвы станет незавидным, ведь минимум четыре из шести русских бронепалубников не уступают его кораблям в скорости. А значит шансов оторваться у японского адмирала практически не будет. Но с другой стороны исход сражения решается в противостоянии двух линейных колонн. Оставлять броненосцы без поддержки очень опасно - противостояние японских и русских бронированных левиафанов один на один могло закончиться очень печально для последних. После недолгих раздумий Коломейцев выполнил крутой разворот влево, и полным ходом направился вдогонку за колонной Рожественского.
В это время две главные действующие силы обеих эскадр стремительно сближались. Огонь с каждой секундой все усиливался, и появились первые попадания. Так как русский флагман "Орел" очень быстро вышел из угла обстрела носовых башен и казематных орудий противника, то японцы преимущественно сосредоточили огонь на "Наварине". Но острый курсовой угол стрельбы не способствовал повышению точности, поэтому попадания с обеих сторон носили в целом случайный характер, и не имели серьезных последствий. Но спустя каких-то пять минут адмирал Того повернул на параллельный с русскими курс. Еще один последовательный разворот всей эскадры опять повлиял на точность огня не в лучшую сторону. Проблематично целиться из тяжелых орудий когда твой корабль выписывает циркуляцию. Зато русские артиллеристы к этому моменту смогли неплохо пристреляться, и количество попаданий в японские корабли начало расти. Благодаря крайне выгодной позиции основная тяжесть русского огня была сосредоточена на замыкающем японском корабле - броненосном крейсере "Касуга".
Первым серьезным попаданием явился двенадцатидюймовый снаряд с "Наварина". Как ни странно, но на удачную стрельбу этого корабля русский командующий рассчитывал менее всего. И тому были свои причины, самой главной из которых было размещение артиллерии главного калибра в неуравновешенных башнях. То есть центр массы башни не совпадал с осью ее вращения. В результате при развороте орудий броненосец неизбежно получал крен на борт, который сильно затруднял прицеливание. И не смотря на это артиллеристы русских добились первого крупного успеха. Огромный двенадцатидюймовый снаряд проломил броню бортового каземата средней артиллерии, и детонировал в самый благоприятный момент.
Дело в том, что японские подносчики боеприпасов физиологически были меньше своих русских коллег, и гораздо быстрее выбивались из сил. Чтобы обеспечить высокий темп стрельбы, они в перерыве сражения натаскали по двадцать боеприпасов в каждому шестидюймовому орудию. А так как "Касуга" долгое время не мог вести огонь левым бортом, то эти боеприпасы остались почти нетронутыми. Взрыв русского снаряда вызвал целую цепь детонаций боеприпасов. Мощная серия взрывов разворотила борт японского крейсера, выведя из строя сразу три шестидюймовых орудия, прислуга которых так же погибла в огненном смерче. Кроме того были разбиты и три пушки трехдюймового калибра находившиеся палубой выше. Два шестидюймовых орудия на верхней палубе не пострадали, зато осколками, изрядно проредило их расчеты.
Спустя еще тридцать секунд снаряд с "Бородино" снес кормовой мостик. Затем попадания стали следовать одно за другим. Дистанция до русской колонны в этот момент была чуть менее двух миль, причем "Касуга" стоял почти перпендикулярно броненосцам Рожественского, представляя из себя идеальную мишень. На этих дистанциях русские снаряды отлично пробивали броню, и казалось участь японского крейсера уже решена. По кораблю словно били несколько огромных молотов одновременно - настолько частыми были попадания. Дубовые русские снаряды прилетавшие в изрядном количестве наносили чудовищные разрушения. Пожар в каземате левого борта тушить было некому, ибо все, пытавшиеся бороться с огнем неминуемо гибли от новых попаданий.
Лишь своевременный отворот на параллельный с русскими курс, и постепенное усиление огня японских головных броненосцев заставило Рожественского бросить подранка и перераспределить цели. Полностью игнорировать огонь четырех кораблей Того было нельзя. Иначе в полигонных условиях стрельбы, не имея никакого противодействия японские артиллеристы могли бы наворотить много бед.
Но сразу после отворота снаряд с "Александра III" пробил носовую башню "Касуги" в которой находилось десятидюймовое орудие. Фугасное действие русского бронебойного снаряда было ничтожным, тем более что детонации после пробития не последовало. Однако осколками брони была перебита половина находившегося в башне расчета, а остальные получили контузию. Кроме того этими же осколками было разбито само орудие. Теперь японский флот лишился своего самого дальнобойного орудия времен русско-японской войны. Правда на "Касуге" каким-то чудом уцелела кормовая башня главного калибра. Эта башня получила три попадания шестидюймовых снарядов, но броня с честью их выдержала. Последствием этих попаданий явилась легкая контузия всего персонала башни, значительно повлиявшая на точность ее огня в следующие двадцать минут боя.
После перераспределения целей огонь Второй тихоокеанской эскадры распределился следующим образом. "Орел" и "Бородино" избрали своей мишенью флагманский японский броненосец "Сикисима". "Александр III" и "Ослябя" по приказу Рожественского перенесли огонь на "Ниссин". Этот крейсер не представлял большой опасности для русской эскадры, но попаданец в прошлое отдавал себе отчет в том, что утопить это итальянское корыто до темноты более чем реально. А старичку "Наварину" выпала честь попытаться добить "Касугу". Правда в помощь к "Наварину" очень быстро подоспели крейсера Коломейцева, которые встав в кильватер к замыкающему броненосцу быстро пристрелялись по последнему японцу.
Одновременно с перераспределением целей огонь наконец открыли и Владивостокские крейсера, вышедшие в голову русской колонны. Естественно своей целью Йессен избрал головную "Сикисиму". Так что адмирал Того вновь оказался под сосредоточенным огнем русских. Правда в этот раз по флагману не стреляли "Олег" с "Богатырем". Но японский командующий в бинокль четко видел, что эти две крейсера нашли себе не менее достойное занятие, и сейчас с увлечением избивали замыкающий корабль.
Осознавая, что Дэве с его бронепалубниками пытаться отогнать "Россию" с "Громобоем" глупо, Того приказал ему атаковать хвост русской колонны, надеясь, что Дэва свяжет боем крейсера Коломейцева, тем самым избавив "Касугу" от концентрированного огня. Но командующий Третьим боевым отрядом неверно истолковал приказ своего командира. Дело в том, что как раз в этот момент русскую эскадру стремительно нагоняли крейсера отряда Энквиста - "Аврора", "Светлана", "Жемчуг" и "Изумруд". Головная "Аврора" уже даже сделала пару пристрелочных залпов из носовой шестидюймовки по "Касуге". Именно этот отряд избрал своей целью для атаки Дэва. Если бы он, в соответствии с замыслом Того, сразу атаковал "Олега" с "Богатырем", то в любом случае отряду Энквиста ни чего бы не оставалось, как вступить в кильватер к Коломейцеву и принять бой. Но при таком раскладе два бронепалубника Коломейцева вынуждены были бы перенести огонь с "Касуги" на крейсера Дэвы. Да, положение Третьего боевого отряда императорского флота было бы крайне опасным, но зато этим маневром значительно ослабился бы огонь русских по главным силам японцев. Благодаря тому, что Дэва атаковал не ту цель, которую от него требовали, Коломейцев смог сохранить за собой крайне выгодную позицию в хвосте русской колонны. Его крейсера продолжили безнаказанный расстрел многострадальной "Касуги".
Головному русскому броненосцу "Орел" приходилось терпеть сосредоточенный расстрел со стороны всей японской боевой линии. Не мудрствуя лукаво адмирал Того приказал сосредоточить весь огонь на русском флагмане. Теперь попаданец из будущего во второй раз за день имел честь лично наблюдать страшную фугасную силу японских крупнокалиберных снарядов. Или "чемоданов", как их еще называли русские офицеры. Попадания в русский флагман исчислялись десятками. Одна за другой постепенно замолкали башни с орудиями среднего калибра. Но носовая и кормовая башни главного калибра все еще продолжали вести огонь. Правда прообраз системы центральной наводки уже давно вышел из строя, и теперь артиллеристы обоих башен могли рассчитывать лишь на свои силы. Броненосец спустя каких-то пол часа уже пылал от носа до кормы, и немного валился на правый борт. Но крен был быстро справлен благодаря вовремя проведенному контрзатоплению.
Японскому флагману "Сикисиме" тоже приходилось не сладко под русским огнем. Стрельба шедшего вторым "Бородино" была исключительно меткой, и тяжелые снаряды прилетали к Того один за другим. Дистанция в этот момент боя была чуть менее двадцати кабельтовых, а на таком расстоянии русские артиллеристы умели стрелять весьма не плохо. Одним из удачных попаданий было разбито правое орудие в кормовой башне главного калибра. От сотрясения и полученных повреждений левое орудие тоже вынуждено было прекратить огонь до конца боя. Таким образом на флагмане осталась действующей лишь одна из четырех двенадцатидюймовых пушек. Кроме того еще одним удачным попаданием были уничтожены сразу два шестидюймовых орудия. Одновременно с бородинцами по флагману еще очень эффективно отстреливалась пара "Россия" - "Громобой". Огромное количество шести и восьмидюймовых снарядов буквально изрешетили все надстройки японского броненосца, уничтожив кучу вспомогательных механизмов. Из-за того, что обе дымовые трубы были сильно продырявлены и тяга в котлах значительно упала "Сикисима" теперь с трудом мог поддерживать ход в одинадцать узлов.
Таким образом к исходу получаса огневой дуэли сложилась следующая ситуация. Русский флагман "Орел" пострадал очень сильно, но машины его работали исправно, и угрозы гибели кораблю пока не возникло. Сильно докучали пожары, бороться с которыми пока было просто невозможно. Все остальные русские корабли обстреливались японцами лишь спорадически, когда дым мешал вести прицельную стрельбу по "Орлу", тем самым вынуждая переносить огонь на другие цели. В то же время у японцев повреждения средней тяжести имел их флагман "Сикисима". Угрозы гибели этому отлично построенному кораблю естественно не возникло, но тем не менее эффективность его огня была крайне низкой ввиду потери трех четвертей артиллерии главного калибра. И совсем уж плохо приходилось крейсерам "Ниссин" и "Касуга". Оба гарибальдийца к этому времени уже окончательно утратили всякую боевую ценность, но тем не менее не покидали линию. "Ниссин" имел сильный дифферент на нос, а огонь на нем продолжала вести лишь одна шестидюймовка. "Касуга" же заваливался с каждой минутой все больше и больше на левый борт, и перед этим крейсером в полный рост встала угроза гибели.
Видя, что затопления начинают принимать неконтролируемый характер капитан "Касуги" Сэнто Такэтэру принял решение покинуть линию. На тридцать пятой минуте боя его крейсер принял на три румба вправо, и начал выкатываться из единой кильватерной колонны Первого боевого отряда.
Заметив выход из строя замыкающего японца Рожественский приказал "Александру III" перенести огонь на до сих пор не обстреливаемый "Асахи", а "Наварин" начал пристрелку по "Ниссину". Первый залп "Александра III" лег перелетом. Но вот второй натворил немало бед. Огромный двенадцатидюймовый снаряд поднырнул под бронепояс левого борта, пробив нетолстую обшивку и продравшись через кофердам ворвался прямиком в котельное отделение, где успешно сдетонировал. Фугасное действие русского снаряда было невелико, но и его хватило чтобы перебить всех кочегаров, и вывести из строя один из котлов. Над "Асахи" взметнулось облако пара, и скорость броненосца начала резко снижаться.
Одновременно с этим Коломейцев тоже круто развернул свои крейсера вправо вдогонку за "Касугой". Попаданец в прошлое отлично понимал, что сейчас японский броненосный гигант является подранком, и добить его в данный момент более чем реально. Огрызаться гарибальдийцу было не чем, ибо почти все его орудия были либо уничтожены, либо выведены из строя.
Оглядев свою колонну адмирал Того с грустью усмехнулся. Таких повреждений японский флот еще не получал. Теперь перед японским адмиралом встал извечный русский вопрос: что делать? С одной стороны флагману русских приходилось крайне несладко, и был вполне реальный шанс утопить его до темноты. Но с другой стороны, если продолжить бой в прежней манере это неминуемо приведет японский флот к потере "Касуги". Два русских бронепалубника сейчас сократили с ним дистанцию до пятнадцати кабельтовых, и весьма успешно всаживали в корпус гарибальдийца снаряд за снарядом. Сколько еще попаданий он будет способен перенести с уверенностью сказать сейчас не решился бы никто. Кроме того положение "Ниссина" было немногим более лучшим, чем у "Касуги". Этот броненосный крейсер тоже пострадал очень сильно, и сейчас с огромным трудом удерживал свое место в строю. Ну и за гибель "Орла" русские наверняка бы отомстили доведя до полной потери боеспособности "Сикисиму". Под огнем двух броненосцев и двух броненосных крейсеров японский флагман спустя еще пол часа наверняка превратится в груду исковерканного железа.
Взвесив все за и против Того приказал отвернуть круто вправо, намереваясь пойти на выручку "Касуге".
В постепенно сгущающихся сумерках японские броненосцы один за другим совершили последовательный отворот вправо под ураганным огнем всей русской эскадры.
Увидев отворот японцев над русской эскадрой пронеслось многократное громкое и радостное "УРА!". Вся эскадра казалось в этот момент дружно выдохнула. Они выстояли! Теперь путь на Владивосток был свободен.
Коломейцев не стал искушать судьбу, и едва японские броненосцы открыли по нему огонь предпочел ретироваться с места боя. Все-таки силы были слишком не равны. Но курс выхода из боя он просчитал таким образом, чтобы прийти на выручку крейсерам Энквиста, и тем самым попытаться поймать в ловушку отряд Дэвы. Но Дэва был опытным адмиралом, и едва заметив грозящую ему опасность тут же отвернул. Набрав полный ход его крейсера стали стремительно отрываться от русских, которые вскоре вынуждены были прекратить преследование.
Рожественский в боевой рубке "Орла" тем временем в очередной раз пытался просчитать ситуацию. Японский флот отошел от русского на дистанцию в четыре с половиной мили, и тут же лег на параллельный курс. Того в данный момент явно получал рапорты о повреждениях от своих капитанов. Если он сочтет что возможность продолжать бой у него есть, то он немедленно атакует. Но и русский флот сейчас находится в том состоянии, в котором можно попытаться еще добить японских подранков. Но в то же время флагманский русский броненосец был совершенно лишен возможности подавать флажные сигналы, а это существенно усложняло процедуру управления эскадрой.
Мысли Рожественского были прерваны залпом японских броненосцев. Дым от бушевавших пожаров существенно мешал вести наблюдение за противником из боевой рубки. Выбежав на палубу русский адмирал принялся в бинокль следить за японцами. Последует ли за выстрелами поворот их колонны вдогонку за русскими? За первым залпом последовал второй, за ним третий, но разворота вражеского флота так и не последовало. Наоборот в бинокль было четко видно, что Того принял на пару румбов влево, и теперь с каждой минутой отдаляется все дальше и дальше. Одновременно попаданцу в прошлое доложили, что из тумана вынырнул отряд Небогатова, спешивший на выручку из Владивостока. Теперь у японцев исчезли последние шансы на победу.
- Мы прорвались!!! - воскликнул Рожественский. - Поздравляю Вас, господа! Причем мы не просто прорвались, а при этом еще и умудрились нанести весьма чувствительное поражение японцам!
Громогласное "УРА!" уже в который раз за этот день пронеслось по палубам русских кораблей. В этот раз офицеры принялись расцеловывать простых матросов в порыве искренних чувств. Гордость победы, радость от окончания очень тяжелого боя, горечь потери друзей - все эти чувства сейчас перемешались в душах офицеров и матросов. С удвоенной энергией все оставшиеся в живых моряки принялись тушить последние пожары на корабле, причем в этот раз им помогали даже раненные из корабельного лазарета.
В очередной раз Рожественский сумел с помощью маневрирования нивелировать превосходство японского флота в выучке и боевой подготовке. История Цусимы, знакомая попаданцам по прошлой реальности в этот раз не повторилась. Ведь в том мире, японский флот пользуясь преимуществом в скорости постоянно занимал наиболее выгодную позицию для ведения огня, расстреливая русские корабли практически в полигонных условиях. Кроме того очень важным фактором было отсутствие броненосных крейсеров Камимуры в месте сражения. И еще все три попаданца смогли с наибольшей выгодой использовать свое превосходство в крейсерских силах. В обеих фазах сражения наши крейсера постоянно организовывали нажим на голову или хвост колонны противника, тем самым внеся значительный вклад в успех прорыва.
Удовлетворенный адмирал направился к боевой рубке. Этот бой он выиграл в чистую. Русская эскадра прорвалась...
Едва Рожественский занес ногу, чтобы переступить порог бронированного помещения как его ослепила яркая вспышка, и одновременно с этим что-то острое кольнуло в самое сердце. А затем свет в его глазах померк, и наступила мгла... Последней мыслью, мелькнувшей в его голове была мольба к небесам: "Это не честно! Я же прорвался..."
Последний залп японского броненосца "Асахи" лег крайне удачно. Один из двенадцатидюймовых снарядов все-таки попал в "Орла". Причем не просто попал, а разорвался прямо на броне боевой рубки как раз в тот момент, когда в нее входил адмирал. Осколки щедро проредили чинов штаба, а один из них попал прямо в сердце отважного попаданца. Рожественский умер мгновенно.
- Адмирал погиб! - разнесся душераздирающий вопль над палубой "Орла" когда дым рассеялся. За время, прошедшее с момента своего перерождения Рожественский успел завоевать сердца людей на эскадре. Его искренне любили все, начиная от офицеров штаба, и заканчивая простыми матросами. Поэтому весть о гибели адмирала шокировала всех.
Лишь спустя пятнадцать минут семафором на "Россию" было передано сообщение, что адмирал передает командование. Еще один попаданец в прошлое, сразу почувствовал неладное, и тут же приказал отослать уточняющий запрос. Спустя еще пять минут на запрос Йессена: "В связи с чем происходит передача командования?", был дан ответ: "Адмирал погиб!" Этот семафорный сигнал увидели еще несколько кораблей, и тут же его продублировали.
- Это конец! - прошептал обескураженный адмирал со слезящимися глазами, - ТАКИХ командиров в нашем флоте больше нет! Надеюсь потомки смогут по достоинству оценить его деяния!
Йессен, в сгущающихся сумерках, перестроил русские корабли и ночью без проблем довел их до Владивостока. На входящих в бухту Золотой Рог судах были траурно приспущены флаги, а все офицеры эскадры, по примеру Йессена, Коломейцева и Рихтера одели траурные черные повязки на левую руку.
Наши дни. Небольшой провинциальный городок.
Деяния - последнее прибежище людей, которые не умеют мечтать.
Оскар Уайлд.
Сергей Часовских резко подскочил на кровати.
- Черт, что это было? Что так меня ослепило? Где это я нахожусь? Видать долго в отключке был, и меня разместили в госпитале. Так, оглядываемся. Что видим? До боли знакомую обстановку в комнате. Это нечто странное. Не было еще такой мебели в начале двадцатого века.
Но что-то знакомое проглядывалось как в стенах так и в окружающей обстановке.
- Так это же я у себя дома! - резанула сознание мысль. - У себя, в далеком будущем... Но как я тут очутился? Мое же место сейчас там, в прошлом, в рубке броненосца "Орел". Не может такого быть, видать глюк поймал от паров шимозы.
И тут в памяти Сергея услужливо всплыли слова профессора Липовецкого:
"Если Вы погибнете в том мире, в который Вы сейчас отправляетесь, то еще не факт, что эта смерть будет окончательной. Существует вероятность того, что после вашей физической гибели в альтернативной реальности ваше сознание будет просто-напросто выкинуто в нашу реальность в Ваше же тело. Причем согласно теории ветвления времени Вы попадете в такой вариант реальности, где Вы не познакомились со мной, и вместо вас в прошлое я отправил совсем другого человека. Как действовать в этой ситуации я вам подсказать не могу, ибо это всего лишь теория..."
- Вашу ж мать! Это получается меня опять зашвырнуло в наш убогий мир медвепутов? Нужно включить телевизор, и удостовериться, что я именно в своей реальности.
Часы показывали время ровно девять вечера, и по телевизору как раз начинались новости. Первый же сюжет был посвящен какому-то очередному совещанию президента, лицо которого любому россиянину уже успело порядком поднадоесть. Затем президент как водится покатался на комбайне, и покормил тигренка во вновь открытом зоопарке. Со злостью выключив телевизор Сергей второпях оделся и вышел на улицу.
Шел дождь. Погода была крайне мерзкая для этого времени года. Идя под падающими с небес каплями Сергей их совсем не замечал. Редкие прохожие с опаской поглядывали на медленно идущего человека без зонта, погруженного в свои мысли. Все его мысли были о прошлой реальности. Как там теперь будет? Как там ЕГО эскадра? Чего смогут достичь его современники вооруженные послезнаниями? Неужели теперь ему этого никогда не узнать? Неужели на этом ВСЕ? В сознании один за другим всплывали фрагменты его прошлой жизни. Той жизни где он был адмиралом. Сладкие любому русскому историку моменты гибели японских кораблей из альтернативного мира застилали весь взор. Вот красиво взорвался "Фудзи", за ним выхватив две торпеды стал заваливаться на борт "Чин-Йен". Как же была великолепна та жизнь, когда он стоя под солеными брызгами морских волн уверенно вел эскадру на встречу славе. И как же был убог этот мир, в котором не осталось ни одного близкого ему человека.
Но что ему делать теперь в этом мире? Самые родные ему люди, жена и маленький сынок, погибли больше года назад в автокатастрофе. Сам он находится сейчас под следствием, и оперативники всего района наверняка его уже ищут.
Как же он ненавидел свою реальность! И как же он хотел ее изменить! Но судьба-злодейка с очередным человеком сыграла свою злую шутку.