Аннотация: Реальность реальности! Что вообще это такое...
Федор проснулся ночью, в полной тишине. Прислушался внимательно - ни звука.
Проснулся? - с сомнением подумалось ему. - Может наоборот, уснул. Тьфу-ты, ё..
Он выругался, разозлившись из-за своего вечного сомнения.
Всегда и во всем, въедливое, мелочное, ежесекундное, да сколько же можно!
С тех пор, как ушла жена, это стало для него обычным - нервы.
Вздохнув, он открыл глаза и... провалился взглядом в темноту. В полную темноту, абсолютную - вокруг не было видно ничего. То есть вообще ничего!
Федору захотелось протереть глаза руками... потом пошевелить падьцами на ноге... потом перевернуться на другой бок... Ничего не получилось. ИХ НЕ БЫЛО! Он смог только похлопать веками. Да и то - смог ли? Может и это ему только показ... Тьфу-ты, ё..
Я сам-то еще есть? - подумал он. - Хм, скорее да, чем нет: ergo sum и все такое прочее. Раз херово, значит существую... Может, это я так сплю?
Он еще раз попробовал пошевелить конечностями. Не получилось.
А может парализовало? От нервов, говорят, бывает... Все из-за нее, заразы. Мало я от нее натерпелся.
Они с Лидой прожили вместе довольно долго, восемь лет. Жили хорошо - ладно, в достатке, на зависть соседям и радость родителям.
Он работал в фирме, импортирующей спортинвентарь, она директорствовала в дорогом бутике, Андрюшка ходил в английский детский садик. По выходным выезжали на пленэр. Или в театр. Если в театр, то Андрюху - к бабушкам. А потом был звонок на какой-то праздник, 23-е февраля кажется...
Накрыли стол, друзья, гитара, песни. Он снял трубку.
- Алло! - крикнул сквозь шум веселья.
- Лиду дай, да?
Голос с характерным южным акцентом. Грузчик их, наверно... Или охранник.
Он вернулся к столу.
- Лид, тебя. С работы, похоже.
Жена извинилась и вышла с телефоном в коридор.
- Федь, давай нашу, а? Но сначала еще по одной - за нас, за мужиков!
Налили, выпили. Закусили. Спели. Снова раздался звонок.
Лида как-то странно улыбнулась, взяла телефон и снова вышла в коридор.
Это лицо ее с вымученной улыбкой впоминалось ему потом особенно часто.
Когда телефон прозвенел в третий раз, сердце вздрогнуло и тоскливо защемило.Не понимая, что происходит ("кино какое-то, индийское..."), он удержал Лиду за руку и сам поднял трубку.
- Да?
- Слушай, Лиду дай, да?
Тот же голос, но уже изрядно "тепленький":
- Вы не могли бы сегодня больше не звонить? Лида занята и не сможет подойти...
- Занята, да? Ара, в ванной, моется, что ли?!
Раздался хриплый тявкающий смех.
- Не твое дело. Не может, и все, - он положил трубку на место.
Жена стояла рядом, прислонившись к стене Белая как мел, с ввалившимися глазами, потемневшими от... чего?
Позже он много раз пытался понять, чего было больше в ее взгляде: боли, отчаянья, страха, сожаления... злости?
Федор по инерции продолжал на что-то надеяться, не хотел верить.
- В чем дело, - сказал он севшим внезапно голосом.
- Это Махмуд. Помнишь, я тебе про него рассказывала...
- У нас там парень один есть, поставщик. Ну, как парень - под сорок. У него жена в больнице лежит, уже больше года. Жалко... Он там за мной ухаживает, представляешь? Говорит, хочет кольцо с брюликом подарить...
Диалог двухмесячной давности. Они с утра мотались по магазинам - втаривались к праздникам, выбирали подарки.
- Господи, да кто за тобой только не ухаживает...
Он не видел ее лица, взгляд был занят дорогой, но хорошо представлял обычную загадочную улыбку, блуждающую на губах. Усмехнулся.
- Надеюсь, без взаимности?
- Ты что! Да и кольцо у меня такое давно есть...
Благодарно чмокнула его в щеку. Теплыми мягкими губами.
- Махмуд? Кольца с брюлликами? - зачем-то уточнил Федор.
- Да.
Имеет ли человек моральное право убивать за идеи, если сам готов за них умереть? Имеет ли человек вообще моральное право убивать?
- Как вы можете пить томатный сок? Это же кровь убитых помидор!
Группки обдолбанных велосипедистов ловко шныряли меж деревьев по глухим асфальтированным таежным тропкам, а подтянутые байкеры в спортивных костюмах и с пивом в руке...
- Скорость... это что?
- Ну-у... движение. Относительно чего-либо. Расстояние, в общем, за единицу времени.
- Относительно чего-либо? Относительно чего... Нет, в космосе мы этим не пользуемся.
Когда по утренней росе
Бежишь ты лошадью нелепой,
Или в невинном детском сне
Роняешь дымный на пол пепел,
Что не дает тебе забыть
О звездах и предназначеньи?
О месте, где ты должен быть,
Плюя на лысины учений?
Вращенье. А является ли вращение движением? Взять, к примеру, полированный металлический шар. Что мы видим в нем, кроме своего отражения? Даже когда он вращается, для нас он - неподвижен. Движение подобное броуновскому, но упорядоченное - молекулы синхронно и синфазно меняют свое положение. Так может быть это и не движение вовсе, а один из видов энергии? Молекулы движутся, а предмет в целом - нет. Как бы движение, но не движение. Или все-таки энергия, потенциальная? Или нечто другое, нечто среднее...
Опять "нечто другое", вечно оно где-то рядом, вечно неуловимо! Последний голос звучал как у Капицы в "Очевидном и невероятном". Похоже, приемник наконец успокоился и перестал щелкать с волны на волну...
Сегодня предохранители выдержали. Федор вспоминал со страхом, как пару месяцев тому назад ушел на Луну. Пешком, по световой дорожке... Устал страшно, замерз, проголодался, хорошо мать милицию вызвала. И скорую. Дверь сломали, он услышал и повернул назад, к Земле.
Ты дрянь... Ты дрянь! Сука-тварь, ненавижу! НЕНАВИЖУ!!! Чтоб ты сдохла, СДОХЛА!
Какое сегодня, двадцатое? Вот чтоб двадцатого и сдохла...
Федор бешено вращал глазами, таращась в разные стороны, но взгляд ничего так и не нащупал. Кроме все той же шершавой непроходимой тьмы из черного бархата... нет, из ваты. Из черной ваты. Она плотно облепила его, не давая ни видеть, ни слышать. Ничего. Только себя... Себя?
И впитывала несуществующие слезы.
Звезды, - пришла вдруг мысль. - Должны быть звезды. Их не может не быть, они везде. Почему их нет?! Сегодня уже двадцатое...
Двадцатое апреля был ее днем рождения. Значит год и два месяца, как она ушла...
Федор шутливо называл ее маленьким гитлером - за то, что родилась с тем в один день. Но больше, конечно, за характер. Это еще кто из нас маленький! - отвечала она.
Апрель был его любимым месяцем. Начинает пригревать солнце, в парке под окнами бегут ручьи...
В такие дни они любили выехать за город, на берег залива - посмотреть на ледяный торосы, покрывающие пляж, послушать крики чаек, помечтать о лете, когда приедут сюда купаться и загорать... Андрюшка носился как угорелый: "Папа, мама, смотрите, что я нашел!" или "Держите меня за руки, я буду прыгать через лу-ужи!"
Черт, а ведь было хорошо, а? Зачем же ты все испортила...
Во тьме что-то мелькнуло. Федор напряженно уставился в эту точку - где что-то только-что мелькнуло. Но нет, слепая темень, показалось...
Если бы звезды были видны лишь одну неделю в году и в одном только месте, скажем у нас, в Греции, то люди из самых удаленных уголков Земли стекались бы туда, чтобы взглянуть на это чудо...
Лида всегда была чересчур прагматичной, и когда он приводил по памяти высказывания философов древности откровенно скучала. Все это безусловно интересно, говорила она, но ведь устроить нам ребенка в садик не поможет...
С другой стороны, а мог бы ты, философ, сидеть часами в очередях за справками, оплачивать коммунальные услуги или носиться с детскими прививками? Мыть посуду, готовить ужин, стирать белье? Вернее так: делал ли ты это когда-нибудь?
Федор почувствовал себя неловко... Остро захотелось пожать плечами, которых не было и громко возразить: "Ну ладно-ладно, не очень-то там! Кое в чем я все ж таки помогал." Но возразить толком было некому. Кроме как самому себе...
Опять что-то мелькнуло, определенно. На этот раз абсолютно точно.
И все-таки ты дрянь, Лида! - Федор все не мог успокоиться. - Дрянь ты, Лида, говорю, хоть и не желаю я тебе зла. - Но постепенно затихал, приходя к некоему окончательному решению. - Ладно, живи, как умеешь... Я ж тоже - тот еще гусь... Но ты, Ли-да! - К тщательно выверенному и взвешенному решению. - А все почему? Да потому что не остановил я тебя тогда... А ты и ушла. - Решению умудренного жизненным опытом человека.
Вызвездило. Федор перевернулся на другой бок и мгновенно заснул. Медленно потухли исчезая во тьме чьи-то глаза...
Утром Федор осторожно выполз из-под одеяла, стараясь не будить супругу. Торопливо оделся и вышел из квартиры, тихо прикрыв входную дверь. Лида еще спала, и он не хотел будить ее раньше, чем вернется с огромным букетом астр. Ведь сегодня был день ее рожденья.