Аннотация: Приз читательских симпатий на весеннем Минифесте 2015. Опубликован в журнале "Эдита" номер 70 (2) 2017 год.
За окном осень, и ветер охотно показывает немое кино на стене - ветви на обоях словно живые, выстраивают сюрреалистические картины, шевелятся в такт порывам, что-то пытаются сказать, но мне не до разговоров, мне грустно и одиноко. Мотив на "ай лав ю" позабыт, осталась лишь щемящая тоска по прошлому да остатки веры хоть в какое-то будущее. Возможно, только это меня ещё и держит на плаву. Хотя, казалось бы, какая разница? Не сейчас, так завтра. Что там по этому поводу говорили мудрецы? Успей попасть в рай до того, как дьявол пронюхает о твоей смерти? Похоже, я всё-таки не успел, не добежал, дьявол оказался проворнее. И вот теперь отрешённо рассматриваю, как движутся тени на выцветших обоях. Хочется отойти в мир иной тихо, на цыпочках, ни о чём не жалея. Хотя для меня это желание постепенно трансформировалось в понятие "забыться", и желательно - навсегда. Только кто меня спрашивает о желаниях? А сам я давно уже не их творец, осталась лишь внутри та самая щемящая тоска да отголоски напевов про "ай лав ю". Боже, неужели такое когда-то было возможным? В той, уже другой жизни? И было столь же естественным и необходимым, как само понятие "жить"? Верилось с трудом.
Заходящее солнце освещает ветви деревьев, те ложатся узорами на стену, ветер добавляет свои штрихи в нестройную композицию, и тени оживают, захватывают всё большее пространство, мечутся по стене, будто в поисках выхода. Им-то он зачем? Мне выход нужнее. Наверное. Но надоело уже бороться, если честно. Не вижу в том особого смысла. Дряхлый старик на склоне лет - кому ты нужен и кто нужен тебе? Хотя нет, я бы тихонечко пропел "сыграй мотив на ай лав ю". Напоследок. Мне такое нужно для... Чего? Самоуспокоения? Надежды? Веры?
И я начинаю тихо петь. Силы уже не те, чтобы громко, проникновенно, до мурашек. И голос давно не тот, что в юности, получается еле слышно, хрипло и натужно. Старость - не радость. Придушил бы того, кто это сказал. Потому что как раз сейчас-то радости и хочется. И чуть-чуть нежности. Но больше, наверное, всё же покоя. Да вот не получается ни с первым, ни со вторым, а особенно - с третьим...
Грузчики, перекуривая внизу, переглянулись, когда со второго этажа "хрущёвки" вдруг послышалось "Пропой мне "ай лав ю", тебя по-прежнему люблю...". Было еле слышно, но слышно.
- Это чего? - удивился один.
- Хрен её знает, - пожал плечами второй. - Вроде поёт кто-то.
- Так там же никого! Пара стульев осталась, шкаф этот долбаный и старый проигрыватель у стены.
- Вот проигрыватель и завёлся. Сам, блин! - заржал второй. - Чувствует, что скоро на свалку, вот и...
Голос грустно и проникновенно пел про "мотив на ай лав ю". Он западал в душу, трогал там одному ему ведомые струны, и ему хотелось верить.
- Странно, - промолвил первый, - а ведь электричества-то в доме нет...