Мир перестал ему отвечать уже давно. Он молча сидел на краю обрыва и смотрел на прозрачно-зелёную воду моря. На бледном небе висело, как прибитое, солнце. Желтый диск с двумя-тремя протуберанцами короны. И звезды, похожие на белые пиксели, по всему небу. Четырнадцать штук. Вечером появятся еще три. А ночью - остальные двадцать восемь. И все.
Мир давно предупреждал их. Выдавал настойчивые сообщения: "danger" и "life error". Предупреждал об ошибках в системе и спрашивал что делать. И все привычно нажимали стандартное: "ignore". Казалось, что палец уже давно должен был прирасти к этой кнопке, вынесенной отдельно на клавиатуру между enter и kill. Найти и устранить ошибку никто не мог, отменить операцию тоже. Оставался только один вариант - ignore. И все нажимали эту кнопку. В магазинах продавались наклейки с этим словом, в форме клавиши клавиатуры, чтобы скрыть протертую до пластмассы краску.
Звук начал пропадать еще до его рождения. Это случилось в тот год, когда туманность Андромеды навсегда исчезла из самых мощных телескопов. Только первые два месяца своей жизни он будил родителей плачем по ночам. А потом - все. Ignore.
Уже в институте он изучал теорию Большого Взрыва и показывал преподавателю указкой на экране визора место на диаграмме стадий расширения, в котором находилась сейчас Вселенная.
А звук просто исчез. Электрические импульсы в телефоне больше не превращались в звук. Ни в электромагнитных, ни в электромеханических, ни в конденсаторных преобразователях. Просто не было больше акустических волн. Они исчезли так же, как много веков назад исчезли сумчатые в Австралии.
Но тогда Мир еще говорил с ним. Он замолчал гораздо позже.
Молчаливая жизнь изменила русло, как река, которая сравняла по высоте дельту и исток, и потекла дальше.
А он стал как все. В тот день, когда он в сотый раз нажал клавишу "ignore", он заметил, что стены в его комнате слишком бледные. Очертания Мир еще держал, а вот цветом пришлось пожертвовать.
А жизнь все растягивалась, удлинялась, как сутки. Единственное с чем можно было ее сравнить, это с бесконечно расширяющейся Вселенной.
У него родился сын. Он смотрел на него в бледнеющих красках и в замолкающем Мире. Он сам почти не помнил Звук. А его сын никогда не вспомнит Свет. А зачем это? Это все?
Неужели люди снова смогут поменять русло? Пережить собственное бессмертие?
И зачем?
Он встал. Спустился к воде. Последний раз дома он был два дня назад. Семьсот сорок три часа назад. И за это время он так и не смог ответить на вопрос - зачем.
Бледная вода была прохладной. Он несколько раз успел перелить ее из ладони в ладонь прежде, чем она вся просочилась сквозь пальцы.
Он пошел вперед. С каждым шагом прохлада поднималась все выше и выше. Когда она достигла горла, ему стало страшно. Но лишь на одно мгновение. Он резко выдохнул, закрыл глаза и сделал последний шаг. Несколько секунд он ждал, а потом вдохнул...
Прохлада разлилась по легким. Он не знал, что должно быть дальше. Но надеялся, на abort и окончание. Ведь где-то в этом бесконечном чистилище должен быть Рай. И он обязательно конечен. Наверное, он должен быть похож на комнату, за пределами которой нет ничего. Даже этих четырнадцати звезд.
Прохлада вливалась через рот в легкие, но... ничего не происходило. Он выдохнул и вдохнул снова. Ничего. Тогда он открыл глаза. Перед ним простиралась бесконечная зеленоватая мгла. Мелькнуло несколько серебристых рыбешек. А потом прямо перед его лицом проплыл бычок. Спокойно проплыл. Кто-то откусил ему хвост и он оставлял за собой в воде бледно оранжевый след, похожий на ленту. Но плыл спокойно.
Человек еще раз глубоко вздохнул, провожая бычка взглядом. Он понял, что осязание Мир тоже начал терять. И сколько бы он не втягивал в свои легкие воду - ничего не произойдет. Он сообщил Морю об ошибке. И море ответило ему: "ignore".