Ты - Свет
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Заводные звёзды
Не видя, не любя, не внемля, не жалея,
Погружена в себя и в свой бездушный сон, -
Она -- из мрамора немая Галатея,
А я -- страдающий, любя, Пигмалион.
С.Надсон
Ты - свет
-Чёрт,чёрт...
Очередная заготовка была испорчена.
Человек резким движением отодвинул стул от стола, за которым сидел, поднялся, и стал нервно расхаживать по комнате. От его действий на стенах заколыхались многочисленные зарисовки, одна из них открепилась и, мягко спланировав, упала на засыпанный мелкой стружкой пол. Человек заметил, бережно поднял и внимательно присмотрелся к рисунку. Из неровных, неаккуратных штрихов выглядывал на удивление чёткий контур как будто живой руки. Спустя несколько секунд бумажка была прикреплена на своё место. Человек же, пробравшись через заставленную стеллажами и стойками комнату, добрался до дальней стены и склонился над пыльными коробками. Теперь несколько вещей уже лежало на полу вокруг них. Глиняные головы, ступни и кисти рук. Почти каждая часть была несовершенна. Трещины, неровности и сколы украшали их. Впрочем, скорее портили. Вряд ли изъян может украсить тело куклы, даже если он нанесен специально. Наконец человек нашёл, что искал. Он извлек из этого склада предельно сносную кисть, в полутьме этой части комнаты казавшуюся идеальной. Быстрым шагом человек подошел к столу. Закатные лучи высветили его лицо. Глаза сосредоточенно изучали находку, и выражение их было застывшим, спокойным и лишь чуточку напряжённым, хотя сыпавшиеся неудачи в виде постоянно испорченных заготовок почти истощили его терпение, и в глубине души он хотел скорее закончить работу. Кажется, он нашел хорошо сохранившуюся частичку. Слабая улыбка немного оживила его черты, добавив капельку радости в чёрного цвета глаза, казавшиеся немного неуместными на фоне его светлых растрепавшихся волос. Тем временем августовское солнце садилось все ниже и ниже, окрашивая мир, лес, эту забытую богом усадьбу и пыльные комнаты через уцелевшие стекла в теплые, яркие, слишком неестественные цвета закатного золота. С другой же стороны неба на этот мирный уголок надвигалась громада, вооруженная копьями неласкового электрического света. Ясное небо, погруженное в предвещающее бурю многоцветье, постепенно исчезало под тяжёлым покрывалом уже нелетней предгрозовой темноты.
Закончив свою работу на сегодня, человек запер комнату, пару раз дёрнул ручку двери и направился в библиотеку. Дом окутывали сумерки, и в его коридорах затаилась тьма. Несмотря на отсутствующее освещение, человек уверенной и плавной походкой пересек их и исчез в нужной двери: дорога была ему хорошо знакома. Через широкие, лишенные занавесок окна были видны багровая полоса заката и заполонившая небо исполинская туча. Послышались первые звуки пока еще отдаленного грома. На подоконнике стоял подсвечник в виде почти распустившейся ветки папоротника. Практически во всей усадьбе было сложно найти мебель и вещи, однако что-то все же осталось от предыдущих хозяев. Пара жилых комнат обладала вполне приличным набором кроватей, кресел и столов, а книжные шкафы в библиотеке стояли тут, похоже, с прошлого века. Мастерская же была обставлена всем необходимым совсем недавно.
Небольшая искра быстро превратилась в алый лепесток пламени, объявший все пространство библиотеки неверным светом. Человеку никогда не надоедало наблюдать за огнем. Он напоминал солнце, звезду, этот огромный и недосягаемый шар. На него нельзя смотреть днем, и, тем более, ночью. Пламя же было послушным маленьким зверьком, приходившим на зов спички в любое время, с одним лишь условием -- не выпускать из клетки. В противном же случае он грозил вырасти в дикого зверя, что сожрет и тебя, и весь дом. Свечка горела уютным светом со своей подставки.
Тук-тук, тук. Внезапный чёткий звук отвлёк человека от любования огнём. Редкие капли стучали по подоконнику, отбивая ритм первого за долгие недели дождя. У каждого из них была своя мелодия, произведение, которым, они, возможно, пытались что-то донести. Оставалось лишь слушать, и неважно, сколько времени понадобится на то, чтобы понять этот смысл. Вспышка. Раз, два, три, четыре... Гром. Ветер неровными порывами заставлял листву шуметь громче и громче, как будто соревнуясь с грозой.
Вот так и проходили года. Минута за минутой тянулись часы. Они, в свою очередь, слагались в сутки. День за днём одно и то же: работа в мастерской, долгие часы в библиотеке за чтением или наблюдением за горящей свечкой. Что еще оставалось делать здесь, в такой глуши? Иногда он выходил в сад на заднем дворе. Пришедшие в запустение клумбы, что давно растеряли свой цвет, покрытые треснувшей плиткой извилистые дорожки. Они не давали траве заполонить все пространство сада. Посреди этого дикого уголка стоял высохший фонтан. Он молчаливо, как будто с укором напоминал о прежнем времени. Смотри, мол, что здесь было и что теперь стало. В глубине сада, спрятавшись в зелени подступающих деревьев, возвышалась, белела статуя девы на покрытом мхом постаменте. Возможно, раньше она утопала в зарослях роз, радовала взор хозяев и их гостей, что неспешно прогуливались по дорожкам и садились отдыхать на каменные скамьи, наслаждались прохладой весело журчавших потоков воды в фонтане и воркованием птиц. Умиротворением и жизнью веяло из глубин времени. Сейчас все это великолепие было забыто, утрачено и покрыто паутиной, оставлено доживать свой век в одиночестве и запустении. Исчезни дом и его единственный обитатель с лица земли в мгновение ока, никто не заметит. Тенью бродил он по коридорам, шумел инструментами в мастерской, зажигал свечу на подоконнике, сидел на одной из скамеек в саду, но все эти незначительные признаки жизни не могли заглушить ощущение брошенности и отчаяния, словно пропитавшее облупившиеся стены и кажущийся тяжелым воздух.
Теперь между вспышкой молнии и громом невозможно было сосчитать и до двух. Во всей своей красе свирепствовали стихии: потоки ветра меняли направление, дождь стучался в окна, стремясь разбить хрупкие скорлупки, раскрошить на тысячи осколков. Гроза высвечивала комнату и силуэт человека, то наблюдавшего за пламенем свечи, то смотревшего на разыгравшуюся бурю. Его одолевали такие же мысли. Все действия были бесполезны, занятия однообразны, не приносившая плодов работа превращала разум в болото, в котором плавали навязчивые идеи. Не было и дня, когда он не думал, как похож на это место, но, несмотря на схожесть, был чужим, слишком живым. Человек ждал. Ждал, когда время справится со своей задачей, и истлеют, рассыплются прахом стены и крыша, и он вместе с ними. Человек давно надеялся заснуть, впасть в забытье, избавившее бы его от ноши влачить бесполезное существование. Он закрыл глаза, и попытался вспомнить, а скорее, обмануть разум и представить счастливое время так, как будто оно было вчера.
* * *
- Смотри, Анна!
Девушка повернула голову на звук его голоса, все продолжая рыхлить почву.
- Где ты это нашел? - с улыбкой спросила она.
- В углу хозяйственной постройки.
Она бросила лопатку, встала, присмотрелась к находке внимательней. Это была ржавая коса на деревянной ручке.
- И что ты собираешься с ней делать?
- Я хоть и не знаю, что это, но оно вполне пригодится тебе для выращивания цветов... - он осекся под ее насмешливым взглядом.
Анна фыркнула от смеха: сначала Габриэль был такой гордый, словно обнаружил золотой клад, теперь же он выглядел до того растерянным, что смеяться хотелось еще больше. Девушка взяла у него косу, огляделась и направилась к подходящему кустику сухой прошлогодней травы.
- Сама я, конечно, такого не делала, но видела не раз. Попробуем...
Перехватив поудобней древко косы, она попыталась срезать хотя бы малую часть сухостоя. Ржавое лезвие неловко захватило траву, и, дёрнувшись, только согнуло стебли.
- Что ж, даже если она никуда не годится, принцип вполне ясен. Раньше люди использовали косы для уборки травы. Сейчас на смену им пришла техника.
Анне порой самой не нравились учительские нотки в голосе, когда она что-то объясняла. Девушка кинула взгляд на Габриэля, который даже с интересом прислушивался к её словам.
- Давай-ка лучше продолжим. Где семена? - И коса была отставлена куда подальше, да так там и забыта.
Стояло раннее утро. Небо радовало глаз оттенком синего, столь характерным для тёплого весеннего времени. Снег стаял, солнце подсушило землю, и в некоторых местах уже пробивалась тонкая, совсем еще робкая ярко-зеленая травка. Однако пришедший в запустение приусадебный сад был до того уныл, что даже весна не могла ему помочь. Но если сейчас он выглядел скучным, то летом -- совершенно диким. Однажды Анна задумалась над этим. Также она спросила Габриэля, что стоит сделать с садом, хотя решение и было легким.
- Что ты об этом думаешь?
Вопрос повис в воздухе. Они находились в одной из заброшенных комнат усадьбы. Анна спрыгнула с подоконника, и подошла к креслу, в котором сидел Габриэль. Он смотрел, как медленно кружился снег за окном, и как чёрный, крупный из-за тёплой куртки силуэт девушки вырисовывался на фоне белых пушистых ветвей. Освещения не было, и Анна подошла к парню, чтобы уловить выражение его лица. Немного мечтательное и слегка озадаченное вопросом. До этого он думал, что Анна будет решать все сама, как и раньше. Ему лишь оставалось следовать её указке.
-Что нужно сделать с садом, чтобы он не выглядел неухоженным? - он задумчиво повторил вопрос.
-Именно так. Могу дать подсказку -- недавно мы читали книгу, на обложке которой было нарисовано решение.
- Цветы.. Посадить цветы? - неуверенно предположил Габриэль и кинул на девушку растерянный взгляд, ожидая ее реакции. Ещё никогда до этого дня он не принимал самостоятельных решений.
- Верно. С приходом весны мы займёмся садом и посадим цветы.- Анна решительно хлопнула в ладоши. Она загорелась идеей, и теперь нужно придумать, какие цветы выбрать.
- Я хочу красные.
- Эбиномус, элинома, эусто... Что? - девушка сначала не расслышала его, пытаясь вспомнить название цветов, которые нравились ей.
-Те, с обложки. Такие.. - руками он изобразил подобие бутона, - мы можем посадить их? Это будет очень красиво, если.. - парень не закончил предложения, потому что заметил, как его слова подействовали на Анну. Она затаила дыхание.
- Габриэль, Габриэль! - внезапно воскликнула девушка. Она схватила его за руку, крепко сжала. Глаза ее блестели. - Конечно, конечно мы их посадим. Мы посадим целое поле маков. Нет, целых два! Как только придёт весна, мы это сделаем, - она до того была растрогана его инициативой, что чуть не плакала от счастья. Габриэлю было приятно, хоть он и не совсем понял, чем вызвал такую бурную реакцию. Тем более, что цветы ему и вправду очень нравились.
Анна купила семена в одной из поездок за необходимыми вещами. Сначала Габриэль был удивлен, когда девушка вручила ему разноцветные конверты, в которых лежали маленькие чёрные горошки. Он спросил, почему это не цветы, которые надо воткнуть в землю. После этого Анна более внимательно стала заполнять пробелы в его знаниях. Долгие часы они проводили в единственной тёплой комнате, где стоял камин. Габриэль уже вовсю читал, и с каждой книгой становился более самостоятельным в суждениях. Теперь, с тёплой погодой, они вышли в сад, чтобы осуществить задуманное. Место под цветы уже расчищено, земля подготовлена. Оставалось только посеять и полить. Анна с почти что материнской гордостью наблюдала за парнем, который осторожно сыпал семена в рыхлую почву. "Надо же, сейчас Габриэль уже почти не напоминает то безвольное существо, каким был раньше," - думала она, - "однако все же иногда он чересчур робок. Надеюсь, это пройдет. Он же сейчас как подросток.." - мысли текли дальше, в основном в позитивном ключе. Анна была рада. Габриэль делал значительные успехи, а временами даже бывал похож на двадцатилетнего человека, каким и выглядел внешне.
- С семенами закончил, теперь вода. - Габриэль, погруженный в дело, действовал куда решительней, чем обычно. С такой же осторожностью, с какой сеял, полил клумбу, отставил бутылку, отряхнул руки.
- Теперь будем ждать всходов через десять-двадцать дней. И ещё нужно будет поливать землю. Справимся, это несложно.
- Ага, и полоть еще, - добавила Анна.
- И с этим тоже справимся. - Габриэль был настроен довести дело до конца, то есть, в данном случае, намеревался летом увидеть цветение маков.
Спустя несколько месяцев на успешно выросших кустиках набухли тяжелые бутоны. Габриэль, постоянно ухаживающий за клумбой, с нетерпением ждал цветения.
И вот счастливый день настал. Утром и Габриэль, и Анна были заняты. Парень разбирал книги в библиотеке, переставлял шкафы и стирал пыль с полок. Анна была в мастерской -- иногда там что-то падало или ударялось об стену. Ближе к полудню в усадьбе воцарилась тишина. Габриэль к этому времени закончил уборку и переместился в комнатку-склад, где хранились нужные по хозяйству вещи, чтобы проверить их и составить список покупок. Затем он вышел в сад, и тут же быстрым шагом вернулся в дом, поднялся на второй этаж по роскошной чугунной лестнице, пересёк коридор и постучал в дверь мастерской.
- Я занята, Габриэль. Уходи. - Послышался глухой, как будто простуженный голос.
- Что-то случилось? - забеспокоился парень.
- Нет, всё в порядке. Много работы.
- Хорошо. Я просто хотел сказать, что маки расцвели.
Так тихо, что слышны шорохи дома. Габриэль ждал ответа.
- Может быть, ближе к вечеру. Да, позови меня позже.
- Тогда часов в пять?
- Договорились.
Все оставшееся время Габриэль провёл в библиотеке. Он наугад доставал книги и читал первые попавшиеся строки. "Вы -- демон, посланный на землю, - продолжал Атос. - Власть ваша велика, я знаю, но вам тоже известно, что с Божьей помощью люди часто побеждали самых ужасных демонов". Следующая. "Хватит. Закончим этот разговор. Если бы ты так не зацикливался на том, что тебя никто не понимает, может, у тебя хватило бы сил понять других". И ещё одна. "Отчётливо видно, насколько плоски звёздные острова, - галактику можно сравнить с тонким колесом часового механизма. Края колеса нечётки, как бы растворяются в бездонной тьме пространства. На таком же краю нашей Галактики находятся Солнце и крошечная пылинка -- Земля, сцепленная силой знания со множеством обитаемых миров и распростёршая крылья человеческой мысли над вечностью космоса!" Габриэль взял книгу, устроился на подоконнике и углубился в чтение. Он уже знал эту историю, но та была настолько интересна, что снова увлекла его в мир звёзд. Парень не замечал, как шумела листва за окном, летело время, а солнце совершало свою обычную прогулку по небу и садилось все ниже.
Внезапно Габриэль понял, что уже поздно. Близилось время заката. Парень поспешил в мастерскую. Проклятье, ведь он так хотел посмотреть на маки именно сегодня, в первый день их цветения. "Ничего, время еще есть, нужно позвать Анну". Дверь была приоткрыта. Габриэль постучал, как и делал всегда, потому что во время работы в мастерской Анна не любила, когда кто-то заходил в комнату. Никакого ответа. Чуть помедлив, Габриэль зашел внутрь. Мерно и гулко тикали часы над столом. Среди хаоса стеллажей, инструментов и безмолвных фигурок незавершенных кукол не было ни единой живой души. Габриэль испугался. Казалось бы, причин для беспокойства нет, однако отсутствие Анны в мастерской задело какие-то струны в самой глубине его сущности. Буквально на несколько секунд он допустил мысль, что девушка исчезла из этой усадьбы. Дом тотчас же превратился в монстра в воображении Габриэля, и стены показались ему внутренностями левиафана. Сердце застучало быстрее. На миг застыв, Габриэль справился с собой и побежал в сад.
Сумерки медленно выбирались из уголков сада, подступали все ближе и путались под ногами. Закат горел. Заходящее солнце было еще высоко над горизонтом, и его ослепительные лучи окрашивали облака в ярко-розовый с оранжевыми прожилками цвет. Анна сидела на ближайшей к клумбе скамье и наслаждалась вечером. Её недлинные каштановые волосы под светом заката казались мягким и теплым золотом. Девушка сидела неподвижно, закрыв глаза, выпрямив спину и скрестив на груди руки.
Габриэль, совсем запутавшись в чувствах, остановился в нескольких метрах от скамейки. В этот момент для него не существовало ничего и никого, кроме Анны. С ним творилось что-то странное. Сначала испугался её исчезновения и некогда ранее уютного и привычного, а сейчас жуткого дома, теперь же стоял тут, в саду, под всеобъемлющим небом, смотрел на Анну и понимал, что никого, кроме неё, у него нет. И как бы ему хотелось почувствовать, а скорее, предвидеть, как Анна всегда будет здесь, с ним. Он продолжал стоять, да так бы и стоял в оцепенении тела и души, если бы девушка не сказала:
- Я уже начинала думать, что ты не придёшь, - не открывая глаз, она протянула руку и хлопнула по месту на скамейке рядом с собой. - Садись.
И весь вечер был заполнен разговорами и алыми блюдцами маков, впитавшими тепло солнца, что постепенно таяло за горизонтом и уступало небеса серебряным каплям звёзд.
Ты -- тьма
Тишина. Пронзив библиотеку насквозь, она разбилась на границе окон. И в этой тишине можно услышать её лучше. Темнота. Лишь тонкая полоска света пробивалась через ткань портьер, падала на пол, разрезала его на две неравные части и терялась где-то позади кресла. Второе, плотно закрытое окно не пропускало ни единого лучика. Можно было услышать, как по другую сторону тишины живёт, блестит и радуется новому дню мир. Влажные от дождя листья гнули ветви деревьев к земле, шумели сороки на крыше. Здесь же, внутри темноты, было глухо и душно, в воздухе витал запах дыма.
Вынырнув из омута памяти, человек еще больше почувствовал себя потерянным и жалким. Картины прошлого были столь же реальны, как и хрупки, ведь стоило только немного отвлечься, и все вмиг исчезало. Однако воспоминания дарили надежду. С их помощью человек вновь и вновь уверялся, что на этом свете должна была остаться душа, которая знает о его существовании. С течением времени он медленно забывал об этом. Человек провёл в одиночестве усадьбы не так уж и много лет, но как будто кто-то медленно, по кусочкам, крал моменты его жизни. Оставалось только держаться, да и то только из последних сил. Он не жалел себя, и не думал об этом слишком много, заполняя дни простыми занятиями, что помогали отвлечься. Однако иногда что-то внутри его души (или тела?) трескалось, и человек понимал, что когда-нибудь это что-то сломается окончательно. И никто больше не сможет починить, склеить мелкие осколки не подхваченной вовремя чашки.
Разве что кроме...
Издалека, словно извне, послышались шаги. Человек не поверил своим ушам. Точнее, не посмел. Раньше он мог думать о чём угодно и верить во что угодно, но никогда не допускал и мысли, что она вернётся. Поборов отчаянное желание подхватиться с места и побежать навстречу, человек остался сидеть, ведь точно знал, что это невозможно, и, наверное, он сошел с ума. Наконец-то.
Медленно, со скрипом, открылась дверь позади. Было не похоже, что кто-то открыл её. Обычно так открываются двери от сквозняка или без видимых на то причин. Человек замер в кресле, чтобы не выдать себя движением и, в то же время, не спугнуть долгожданное проявление безумия. Шаги приближались, лёгкие и такие знакомые.
- И почему я не удивлена? Так и знала, что найду тебя здесь, Габриэль.
Он не стал оборачиваться, а только спросил:
- Почему ты здесь? - и удивился своему голосу. Он прозвучал не так, как должен был. Вместо уверенного вопроса на свет появилось что-то вроде его близнеца, да только жалкого и полного надежды. Казалось, все это -- сон, самый лучший в мире.
Вместо ответа Анна (а это была именно она), не показывая лица, подошла к окну и резко, одним движением раздвинула шторы, впустив в затемнённую комнату весь цвет августовского утра.
Габриэль зажмурился, позволяя глазам постепенно привыкнуть к новому освещению.
- Давно пора пустить в этот дом немного света, -- проговорила девушка и вдруг, неровным механическим движением повернулась к Габриэлю лицом. Вспышка молнии прорезала пространство холодным электрическим светом, а раздавшийся в эту же секунду гром как будто расколол лицо Анны. Длинная трещина пересекала его наискосок, от лба до линии подбородка. Глаза её были неестественно темными, а рот ухмылялся какой-то чуждой, нелепой улыбкой.
Внезапно Габриэль открыл глаза. Сумерки затопили библиотеку ровным голубоватым светом, лившимся из окон. Свеча давно догорела, воск грязно-белыми гроздьями ниспадал на папоротниковую ветвь. Отдаленные раскаты грома эхом отдавались в ушах. Это была гроза длиной от заката до предрассветного часа. "Такие бывают не каждый год -- подумал человек, - хорошая гроза. Своим последним, прощальный аккордом она достала меня из кошмара." И не было никакого сомнения в том, что это был лишь страшный сон, который, однако, грозил превратиться в явь.
- И этого ты хотел, Габриэль? - кошмар вытащил позабытое имя из глубин памяти. Сон встревожил его, но в то же время пленил мимолетным миражом. Сейчас одна только мысль о том, что он видел Анну, пусть и в видении, дала ему сил протянуть еще следующий год. Но нужны ли ему эти силы? Габриэль уже давно запутался в своих противоречивых, но довольно лаконичных желаниях -- жить или умереть. Потерялся среди них, хотя и существовало только два направления. Жить без неё он не мог, а умирать боялся. Вот и плыл сейчас по течению, разве что немного опуская голову в воду, чтобы ограничить доступ воздуха и, в конце концов, просто задохнуться.
Только сейчас он заметил, что пальцы впились в подлокотники, и расслабить их натиск оказалось необычайно сложно. На светлом лакированном дереве остались царапины.
- Это неправильно. Нужно исправить все. - Габриэль встал, сделал пару шагов и понял, что пальцы не слушались неспроста. Он держался на ногах нетвёрдо, чуть пошатываясь. - Прекрасно, голова теперь под водой, теперь дело за малым. Но почему именно сейчас?! Но, может, времени хватит...
Осторожно, шаг за шагом он добрался до коридора. Путь до мастерской лежал неблизкий. Опираясь одной рукой на стену, задевая и кроша облупившуюся краску, Габриэль медленно продвигался в нужную сторону.
Со стороны зрелище было жутким. С каждым метром становилось труднее контролировать тело, иногда он запинался на ровном месте, движения становились все более неловкими. Сердце потерялось где-то в глубине грудной клетки, и лишь редкий стук выдавал его, голова склонялась вниз. "Не думал я, что развалюсь так быстро. Впрочем, даже и к лучшему," - подумал Габриэль, с трудом достигнув двери мастерской. Теперь перед ним стояла более трудная задача: нужно было открыть замок. Руки тряслись как у пьяницы, но ему удалось нащупать ключ и достать его из кармана брюк. Пальцы железными тисками зажали тонкий предмет, чтобы, не дай бог, не уронить. Спустя минуту Габриэль зашел внутрь мастерской, почти упал, но смог удержаться. "Давай, осталось немного" - с такой мыслью он подошел к столу, покачнулся, схватил одной рукой край стола, а второй -- серебряный ключ, лежащий в открытой коробочке темного дерева с алой бархатной обивкой. "Справлюсь, я справлюсь. Уже и не вспомню, сколько раз пользовался этим серебряным. Наверное, слишком много... но, я всё же убавлял обороты. Все к лучшему" - он как будто пытался убедить самого себя в правильности своих поступков.
Теперь нужно было добраться до большого продолговатого ящика, что стоял у дальней стены. Габриэль цеплялся за стеллажи, ронял лежащие на них предметы. Молоток соскользнул прямо на ногу Габриэля, но он даже не заметил этого. Добравшись до цели, парень упал на колени перед ящиком и сдвинул крышку таким резким движением, что та, открыв его содержимое полностью, с грохотом врезалась в стену.
Каштановые волосы, светлая полуулыбка...
Можно подумать, она совсем не изменилась. Да только черты стали грубыми, приветливое выражение лица казалось вымученным, а волосы выглядели тускло. Весь ее вид, все безволие говорило о том, что в ящике лежала искусно сделанная, удивительно похожая на живого человека кукла.
Анна была здесь всё это время, пока Габриэль превращался в бледного призрака, мучимого кошмарами. Она молчаливо присутствовала в доме, такая близкая, но невероятно далёкая. Габриэль не мог спокойно жить, не мог простить её и себя. Сердце, не принадлежавшее ему и призванное поддерживать Искру Жизни, съедало изнутри.
"Сейчас, еще чуть-чуть"
Сознание затуманилось, а движения казались как никогда трудными. Габриэль негнущимися пальцами правой руки попытался расстегнуть ворот рубашки, но лишь разорвал его. Взору открылась большая выемка, почти что дыра в груди выше того места, где должно быть сердце у человека. В ней находился механизм, состоящий из шестерёнок различных форм и размеров. В середине его внешней стороны можно было заметить замочную скважину. Где-то внутри механизма бил по металлической пластинке маленький молоточек, приводимый в движение работой деталек, сейчас крутившихся все медленнее. Искру Жизни, все существо поддерживал этот предмет -- Механическое Сердце.
Габриэль достал его, почти вырвал из себя и аккуратно, как мог в подобном состоянии, поместил в такую же выемку в груди Анны. Через пару секунд в замочную скважину Сердца был вставлен серебряный ключ. Габриэль удобнее перехватил его, чтобы начать поворачивать...
Ты - драгоценность
"Со смерти Мастера прошло довольно много времени, а я до сих пор не могу завершить Сердце. Это плохо, очень плохо. Ну почему, почему они не работают? Я же могу не успеть" - подобные мысли одолевали Анну всё больше и больше. На столе лежало множество шестерёнок, пара механизмов, похожих на Механическое Сердце. Они были только похожи. Анне никак не удавалось добиться от них такой же производительности, какой обладало её собственное Сердце.
"Страшно, что случится, если я не успею..." - Мысли вращались кругами, а долгое сидение в мастерской не приносило результатов. Анна подняла голову от поделки и встретилась взглядом с незавершённой куклой, стоящей рядом на полке. Она смотрела укоризненно, не одобряя, что мастерица возится с каким-то железом вместо того, чтобы закончить её.
- Хорошо, хорошо. Вы-то у меня получаетесь намного лучше. Да и заказ скоро сдавать. Нужно, чтобы все было готово. - С этими словами Анна убрала шестерни и механизмы и переключилась на куда более лёгкую и простую (для неё) работу.
Как куклам, им с Габриэлем не требовалась пища и тепло, но кое-какие вещи были всё же нужны. Да и привычки у Анны были человеческие -- носить теплую одежду зимой, разжигать камин. Так она чувствовала себя более живой. Поэтому Анна делала то, что так любила и умела делать -- кукол. Её прекрасные творения были почти как маленькие человечки и пользовались хорошим спросом.
- Вот и готово, - прозвучало часа через три. Анна поставила очередную поделку на специально отведенное место для завершённых заказов. - Через несколько дней надо выбраться в город. Да и свечи, наверное, уже закончились.
Анна встала из-за стола, да так и застыла, поглядев в окно.
Природа была самым лучшим художником из тех, кого только знала эта планета. Простой вид -- зелёные листья в желтоватых прожилках, колышущиеся на ветру, лесок в отдалении от здания усадьбы. Каждое дерево и ветвь были на своем месте и гармонично вписывались в пейзаж. Своим таким земным присутствием они образовывали этот уголок, прорисовывая пространство чёткими линиями, и были совершенны в каждой детали. Казалось, каждая частица дышит. Куда не кинешь взгляд: ветки, листья, сороки, то и дело пролетавшие мимо, трава внизу и, в противовес тяжелой земле -- небо, всё это дышало и пульсировало в нескончаемом ритме жизни. Всё, кроме...
И сколько бы Анне ни было лет, сколько бы времени она не провела здесь - эта картина всегда потрясала её до глубины души. Если та вообще у нее была. Крохотный червячок сомнений незримо присутствовал и влиял на мысли. И как бы ни была Анна в своих полных силой движениях похожа на человека, как бы ранее Мастер не взращивал в ней уверенность, что она почти ничем не отличается, а, скорее, превосходит... Всё было тщетно. Жалкие попытки походить на людей, притворяться, что чувствуешь холод -- ничего не помогало ощутить себя завершенной. Пазл никак не складывался, но не доставало лишь одной детальки. Её было уже не найти. Проводя долгое время с человеком, создавшим ее, бывшим её отцом, учась мыслить и жить, Анна чувствовала себя почти такой же. Мастер уверял -- она лучше, в её распоряжении вечность. Анна сомневалась, но слушала. Иногда она даже почти верила, но совсем ненадолго, всего на миг. Однако с тех пор, как Мастер ушёл, сомнения стали расти. Деталька пазла называлась просто -- жизнь. И она, как назло, затерялась так надёжно, словно ненароком провалилась в черную дыру.
Внезапный стук отвлёк Анну. Отвернувшись от окна, она стала убирать механизмы в ящик стола.
- Я войду? - четко прозвучало из коридора.
- Да, входи. Я как раз закончила на сегодня. Не хочешь посмотреть? - девушка рассеянно обвела взглядом мастерскую, остановившись на вошедшем. Габриэль взял куклу в руки, увлечённо разглядывал детали, сгибал и разгибал тонкие ручки нарядно одетой миниатюрной черноволосой красавицы. "До чего же тонкая работа, - думал он, - я никогда так не смогу. Впрочем, если постараться... Но и то вряд ли".
Раньше Габриэль часто наблюдал за тем, как раз за разом в мастерской рождались шедевры кукольного дела, но сам долго не решался попробовать. Ему казалось, что неумелые руки могут испортить всю магию, сотворив какое-нибудь уродливое существо. Анна понимала его метания и стала просить его помогать с мелкими вещицами. Вроде бы сначала всё шло хорошо, но когда дело дошло до чего-то более серьёзного, у Габриэля всё стало валиться из рук. Несмотря на слова Анны, что нужно время, он окончательно убедился в своей никчёмности создателя и прекратил попытки. Вместо этого он углубился в книги.
- Она кажется мне подозрительно знакомой. - Габриэль поправил прядь волос куклы. - Точно, это Элиза. Я прав? - вопросительно взглянул на Анну.
- Да, это она. Мне слишком понравился твой последний рассказ. И хотелось бы услышать продолжение!
- Прости, ничем не могу помочь. Это законченная история.
- Ну пожалуйста, -- слегка жалобно.
- Нет, я неумолим, - его глаза так и светились лукавством.
- А знаешь, на следующей неделе я поеду в город...
- Ии? - заинтригованно протянул Габриэль, впрочем, догадываясь, что будет дальше.
- Буду проходить мимо книжного...
- Всё, ни слова больше! Сдаюсь. Я подумаю насчет продолжения, -он поставил куклу на свое место, - Несколько страниц вполне можно добавить.
Анна торжествующе улыбнулась:
- Да побольше. Буду ждать, - и, неожиданно посерьёзнев, спросила, - сходим к озеру?
- Сегодня?
- Да. Если ты не против, конечно, - в ее голосе прорезалось сомнение.
- Почему бы и нет? Только надо собраться.
Озеро было совсем неподалеку от усадьбы, однако они ходили туда очень редко. И, что немаловажно, только в редких случаях: когда на Анну находило удивительное по своей окраске меланхоличное настроение или ей требовалось сказать что-то серьёзное, что необходимо было знать Габриэлю. По правде говоря, он тоже многое хотел спросить.
* * *
Весело трещал костёр, уплетая принесённые дрова и ветки, которые Анна нашла по дороге сюда. Почти бледное при свете дня пламя набирало цвет и силу в уходящем навсегда дне. Буйная стихия соседствовала со своей сестрой -- водой. Озеро, круглое, как блюдце, окружённое лишь лесом, мирно принимало редких гостей. Забытое, затерянное, оно было выбрано зеркалом для небес. В такую спокойную погоду, как сейчас, глянцевая поверхность тиха: ни единого плеска не слышно. Благодаря этой тонкой плёнке, скрывающей под собой толщу воды и немало тайн, неба было больше. Розоватые комки облаков, ярко выделяющиеся на фоне темнеющего полотна, отражались и пробегали по незамутнённой, будто стеклянной, поверхности. Медленно наступала ночь, тени заполоняли мир, а небо открывало взгляду россыпи звёзд. Тишина плыла. Казалось, вскрикнет птица, чуть громче зашумит костер, и озеро вмиг расколется, глубокие косые трещины расчертят его и пространство, разорвут время в клочья. Но ничего подобного не происходило, да и не могло произойти. Даже если подойти к самой кромке воды и, на миг задержав дыхание, крикнуть, что есть сил - это только раззадорит тишину, и сделает её ещё сильнее.
Понимая и это, Габриэль и Анна молча сидели у костра. Возможно, не хотели подчеркивать окружающую их тишину, а может, просто не знали, что говорить. Они сидели напротив друг друга. И разделяло их послушное пламя и ночь. Всего лишь тишина, пламя да ночь.
-Знаешь.. - начали синхронно, осеклись и снова утихли. Анна вертела в руках палочку, которой изредка поправляла дрова. Габриэль почти бездумно следил за пламенем. У Анны же, наоборот, никак не могли найтись слова для выражения крутящихся мыслей.
-Что ты хотел сказать? - сдалась она.
- А ты?
- Так, ничего особенного... - Анна стала водить палочкой по земле. Круги, спирали и звёздочки.
- Я тоже. - и вдруг тихо, но чётко стал читать по памяти:
Маки в поле - атласные росписи,
Алым к белому свету прикованы.
Тонки лучики солнца печального;
Завтра в зелени скроются маковки.
Миру вечное золото к вечеру
Травам скорым последним окажется.
- Наверное пройдет много лет, прежде чем я забуду их первое цветение, - Габриэль перевёл взгляд от пламени на Анну. Она выглядела растерянной. - Скоро третье, остался примерно месяц. Придёшь посмотреть?
Вид у Анны стал совсем печальный и... напуганный? Габриэль никак не мог не заметить этого. Скорее всего, так на неё действовали упоминания о маках. Второе цветение Габриэль наблюдал один. Анна заперлась на несколько дней в мастерской и на все попытки узнать, что случилось, отвечала, что всё хорошо и просила его просто оставить её в покое на некоторое время. Через несколько дней она открыла дверь, и жизнь продолжилась, как ни в чём не бывало. Габриэль даже не стал ничего спрашивать. И если раньше он только догадывался, что Анна что-то скрывает, то теперь точно знал -- это так. И весь её вид сейчас служил тому доказательством. Сегодня Габриэль намеревался всё узнать.
- Когда ты написал это? - Анна не ответила на тот вопрос.
-Точно и не помню. Смысл уже давно пришел, да никак не мог обратиться в слова.
- Они кажутся незаконченными.
Ничего удивительного, что она заметила незавершённость строк.
- Я еще не уверен, правильны ли они.
- Но ты всё же дал мне послушать, значит, не сомневался, что все стихотворение верно.
- Настолько глубоко я не думал. Просто прочитал, и всё.
Звёзды в небе -- случайные выстрелы,
В цель попавшие, ставшие гибелью.
В поле алые лужи пролитые:
Кровь небесная людям показана.
Внемли, мир, указанию Вечности:
Каждый миг -- драгоценность заветная.
Тишина, растворившаяся было во время разговора, пологом опустилась на берег. Наступила ночь. Облака расступились, открыв взгляду мерцающие точки. Зеркальная гладь чашки озера отразила их свет, как будто предложив самому небу посмотреть на себя. Маленький костер же терялся в его взгляде, но это не означало, что он оставался незамеченным.
-Габриэль, мне... Мне всегда казалось, что ты... именно ты и есть эта драгоценность. - Слова давались с трудом, но слишком много времени они оставались важными и невысказанными. - Мастер был мне отцом. И, казалось, ничто не помешает оставаться рядом. Так и проходили бы день за днём, время бы шло, чтобы никогда не прийти к чему-то одному, к завершению. Но всё же.. он был человеком. Ты же прекрасно знаешь, что это значит. Время для них отмерено, и ему всё равно, что он был гением. Да, именно так. Еще никому, насколько известно, никому из живущих не удавалось заставить сотворённый предмет жить. Все существа на этой планете, что могут двигаться, мыслить, обладают не только телом, но и душой. От низших к высшим, от уровня к уровню. И никто и никогда -- кроме самого Бога -- не мог наделить ею что-то собственноручно сотворённое. Эту душу, частицу, можно назвать Искрой Жизни. Мастеру же это удалось. Возможно, он вложил часть своей души, предварительно разбив на осколки, может, что-то иное помогло ему это сделать. Наверное, тут не обошлось и без самих Богов. Да какая, в общем-то, разница? Он и сам не мог понять, как это произошло. Просто однажды сотворённая в человеческий рост кукла -- я -- стала жить. В дальнейшем всё было как и у тебя. Можно назвать это детством. День за днём я училась, и мыслями превращалась в существо думающее. Как же странно это осознавать, что ты -- сотворён. С одной стороны, так же, как и всё сущее, но с другой... Твой Бог -- человек, которого ты знаешь и можешь спросить обо всём на свете, а также можешь и привязаться до такой степени, что не сможешь выносить это искусственное подобие жизни, если он уйдёт, покинет тебя... - Анна замолкла. Габриэль всё это время слушал, замерев. Пусть даже он многое знал, о чём-то догадывался, но услышать эту историю от неё ему довелось в первый раз. Анна смотрела в небо. Свет костра немного мешал, но ей было всё равно. Она ничего не видела, погрузившись в размышления, и в... воспоминания?
- Время подходило к концу. Я была почти человеком. Мастер переставал им быть. Хотелось бы поменяться ролями, вставить ему Механическое Сердце в грудь и заставить жить. Насильно. - Её голос приобрел решимость. Но тут же сломался, и продолжил тихо. - Но ничего бы не помогло. Ничего... - И тут же, словно отбросив тяжёлую ношу, Анна проговорила: Вместо себя он оставил тебя.
Громко треснула ветка в костре, и неподалёку с дерева испуганно сорвалась какая-то птица. И вдруг всё пространство вокруг как будто преобразилось. Началось особенное время ночной жизни леса. И неизвестно, что сдерживало её до этого момента. Плеснула рыба в озере, заухала сова. Анна подкинула веток в костёр. Пламя, сначала притихшее, обрадованно приняло подношение: огонь взметнулся выше.
-Дальше... ты знаешь сам. Оказалось довольно тяжело взрастить личность. Иногда я даже начинала думать, что ты никогда не станешь самостоятельным. Но худшие опасения не оправдались, и дело пошло на лад. Да и я, что греха таить, если сначала отнеслась к этому весьма скептически, то со временем всё больше стала привязываться к тебе. План Мастера подействовал. Мне теперь было зачем существовать.
И опять тишина. Даже оживленный лес вокруг не мог её заглушить. В воздухе закружились частички пепла. Немного осталось в волосах Анны. "Как странно, - подумал Габриэль, - сколько чувств дано существу, которое, по сути своей, не должно чувствовать. И несправедливо. Если бы этого всего не было, может, и нам было бы лучше... вот бы хоть малая толика подобных ощущений досталась людям, которые неспособны это почувствовать".
- На этом, в общем-то, всё. - подытожила Анна, малодушно не сказав самого важного. Как же ей хотелось, чтобы всё разрешилось само собой.
- Нет, не всё. - Габриэль решительно взглянул ей в лицо. - Я строил предположения, как же всё есть на самом деле. И многие из них оправдались. Но осталось ещё кое-что, что нужно прояснить. Самое важное. Да и ты, думаю, знаешь, что рано или поздно всё откроется. Лучше сейчас.
- Хорошо. Как же прекрасно, Габриэль, что ты это сказал. Отлично! Я всегда знала, что ты намного сильнее меня. - Анна горько улыбнулась. Кажется, опасения начали воплощаться в жизнь.
- Кому нужны эти недомолвки и прятки в мастерской... Для тебя не секрет, что у меня в груди бьётся Механическое Сердце. Оно способно поддерживать жизнь вечно. Да. Его нужно заводить тем серебряным ключом, ровно на десять оборотов. Если убавить, то оно начнет раньше останавливаться и, возможно, так резко, что не успеешь ничего сделать. Оно не способно сломаться. Оно совершенно. Детали не износятся, и механизм не сломается, потому что где-то в глубине Сердца существует частица создателя. Жизненная энергия или кусок души, я не имею ни малейшего представления. Может, это одно и то же. Если говорить проще, то Сердце -- это словно живой организм, как мы с тобой, но за счёт механической составляющей способное раздувать эту искру и не давать ей угаснуть.
- Так вот оно что... - Габриэль положил руку себе на грудь в том месте, где была выемка для его Сердца. Пальцы сжали ткань черной рубашки. - Можешь не продолжать.
- Ты... ведь уже почти всё знал. Но я продолжу. - Если раньше только слова было трудно подобрать, то сейчас было всё сложнее справиться с чувствами. - Искры Жизни, что позволили нам с тобой жить, не вечны. День за днём, отдавая крохи энергии, они становятся слабее. Почти как у человека. У куклы с Искрой, но без Сердца, время ограничено.
После этих слов Габриэлю, наверно, следовало бы сделать что-то эмоциональное, как-то выразить свое удивление, возможно, даже страх. Но он не стал действовать и говорить. Просто продолжил сжимать ткань рукой. Под его пальцами была одна Искра Жизни. Без Сердца. Анна вся сжалась, как будто уменьшилась в размерах.
- Ничего не скажешь?
- Время. Насколько ограничено?
- Около трёх лет. Даже чуть больше.
- Так значит... - он замолк, словно и не хотел больше ничего говорить, но всё же спросил, - скоро я умру?
- Не говори так. Как бы то ни было, я не дам тебе умереть, слышишь? Ни за что. Я сделаю всё, что смогу. - Анна повысила голос, слова срывались быстро.
- Почему?
- Мастер не успел. Он не закончил его. Сердце почти было готово, но... - прозвучало так горько, как Габриэль ещё не слышал. Анна переживала за него больше, чем он сам. Или, может, он все ещё не мог поверить. Габриэль хотел спросить другое и услышать иной ответ, но не стал переспрашивать. Не сейчас.
- Я пыталась завершить его, делала новые, но всё безуспешно. - Она признавалась в собственном бессилии. Тяжело, как же тяжело. - Прости, Габриэль. Как бы я ни старалась, ничего не выходит. - Если бы она могла, уже бы давно заплакала. - Прости...
- Не нужно. Я... понимаю. Да. Это я должен. Прости, я принёс тебе столько огорчений. - Он сказал это, внимательно вглядываясь в пламя.
- Вот так я и думала. - Анна слабо улыбнулась. - Габриэль, ты никогда не огорчал меня. Наоборот, если бы не ты, не знаю, что бы и было. Когда Мастер умер, только ответственность за тебя и удержала меня от того, чтобы перестать заводить Сердце. Не было бы смысла в этой искусственной жизни. Мне давно следовало сказать спасибо.
Прогорали поленья, ветви же давно исчезли в танце пламени. Так в искрах исчезали и сомнения Анны. Несомненно, она выполнит свой план. Габриэль же спросил:
- Что происходит с Искрой Жизни, когда начинает работать Сердце?
- Хороший вопрос. Ничего. Сердце только поддерживает её. В этом и заключается его обязанность. Исчезни Искра -- пропадет личность. Возможно, тело будет жить, поддерживаемое Сердцем, но вот соображать...
- Вот оно что. Как кома.
- Да, принцип вполне схож. - Анна даже как-то приободрилась. Габриэль же, наоборот, выглядел подавленным. - Не думай пока об этом. Я что-нибудь придумаю. - Её настроение улучшилось, потому как она всё же смогла рассказать обо всём. Теперь ей стало легче. Да и сомнения развеялись, и теперь Анна была уверена, что всё будет хорошо.
Они так и просидели тут, на берегу, иногда болтая о каких-нибудь глупостях, хотя на душе у Габриэля было не спокойно. Но он, видя, что Анна не беспокоится, начинал чувствовать себя лучше. Время шло, над озером раздавался их смех. Поленья заканчивались, и пламя медленно умирало, отдавая себя искрам и пеплу. Сверху за этим всем безмолвной громадой наблюдало небо и в это время остатка ночи лишь оно замечало, как с юга крадется лето, и приближается третье цветение.
Ты - вечность
Ключ поворачивался раз за разом с механическим звуком вращающихся шестерёнок.
- Четыре... пять... шесть... и хватит. - Анна достала ключ из Сердца, положила в шкатулку. Поправила одежду, кинула взгляд на часы, на миг застыла, задумавшись, и направилась в библиотеку. В последнее время она все больше хотела находиться рядом с Габриэлем. Он даже удивлялся, с чего бы, но смутно догадывался и всё никак не мог собраться спросить. Но следовало бы. Хотя Анна даже была рада, что он не начинал эту тему. Всё-таки подобные разговоры давались не очень легко.
Библиотека являла собой идиллический уголок. Даже несмотря на пасмурную с самого утра погоду тут было уютно. "Вот так бы и затеряться тут, среди шкафов с историей" - подумала Анна, оглядывая зал. Тихо, пустынно и никого нет.
-Габриэль?
- Я здесь.
Анна прошла вглубь вместилища книг. Габриэль сидел на полу у одного из шкафов, прислонившись спиной к нижним полкам. Глаза закрыты. И ни одного тома ни в руках, ни вокруг, что очень необычно.
- Ты беспокоишь меня. - Анна села напротив, стала всматриваться в его лицо.
- Почему?
- Ты странно себя ведёшь.
- Не страннее, чем любой, кому сказали, что он скоро умрёт. Надо же, почти как человек, - усмехаясь, проговорил он.
Анна не находила слов. Опять тишина. Всё чаще и чаще окутывала она старую усадьбу, не оставляла места для жизни, пропитывала воздух вязкой субстанцией, в которой было тяжело находиться. Атмосфера прежних дней ломалась, как человек, удачно, казалось бы, справляющийся с горем до того момента, как он уронит тарелку и поймёт, что все зря. Но с другой стороны, любые слова сделали бы ещё хуже. Они просто разрушили бы не только маленький мирок двух созданий, которых не должно было быть на этом свете, но и весь дом. Он бы пошел трещинами, а стены сложились бы карточным домиком. Внутрь, вниз. И всё исчезло бы в столбе пыли.
- Не скажешь ничего? - Габриэль так не думал.
- Нет. Ничего кроме того, что я уже говорила.
Габриэль серьёзно посмотрел на нее.
- Никаких шансов.
- Я сделаю всё, что в моих силах. Не беспокойся, время ещё есть.
Габриэлю хотелось спорить, утверждать, что ничего нельзя исправить. Время тает, Искра с ним, и однажды он просто застынет и не сможет сдвинуться с места. Но с другой стороны, Габриэлю было всё равно. Он всего лишь кукла, неизвестно с чего ожившая. И цепляться за этот мир не было смысла. Все эти трепыхания, что раньше назывались их жизнью, были бесполезны, и надоели. Габриэль думал, нет, он заставил себя думать именно так. Конечно, он также понимал, что Анна не могла и в мыслях допустить, что он может исчезнуть, ведь стал для нее ничем иным как якорем. Что она будет делать без него? Габриэль знал, зачем существовал. И боялся оставить Анну одну и боялся уходить. Если быть проще, он запутался. Окончательно.
Анну терзали почти такие же мысли. Но среди них выделялась ещё одна: сколько времени у нее осталось? Очень не хотелось провести последние минуты в одиночестве, ведь недозаведённое Сердце -- жизнь на пороховой бочке. Но была ещё проблема, которая не давала покоя. Как сделать так, чтобы Габриэль не бросился за ключом, когда поймёт, что случилось? Наверное, всё же увести его подальше от мастерской. Но как? Анне хотелось верить, что времени еще достаточно. И, главное, чтобы Габриэль не понял, что она стала убавлять повороты ключа уже давно. Но похоже ему и не приходила в голову такая мысль. Ещё бы, ведь Анна продолжала пытаться закончить механизмы, да и своей обычной жажды к жизни не теряла. Всё было направлено на то, чтобы план удался.
* * *
Где-то через неделю все надежды на достаточное количество времени рассеялись. Спускаясь вниз по чугунной лестнице, Анна поняла, что с Сердцем творится неладное. Внезапно, под волной нахлынувшей паники, она сначала не могла решить, что делать, но через некоторое время направилась в сад. Да, именно туда. Остаться там до того момента, когда будет поздно что-либо делать. Со дня на день должна была окраситься алым клумба, и Габриэль должен был иногда туда приходить. Скорее всего, он придет в сад позже. Как раз во время.
С тех самых пор, как они впервые вырастили цветы, сад преобразился. Габриэль ухаживал за ним, убирал траву, да и просто проводил там много часов. Анна была не склонна к садоводству, и редко присоединялась к нему. Наблюдать за природой издалека было ей больше по душе. А те самые маки, что в своё время стали символом живого для Габриэля, знаком, полным тайны и ещё чего-то, непонятного для Анны, были напоминанием её собственной беспомощности. Она никак не могла смириться с нависающим над их миром роком, и те самые чувства, что цветы порождали в Габриэле, причиняли ей боль.
Сегодня сад выглядел притихшим и оживлённым одновременно. Наверное, в этом была виновата июньская жара, из-за которой воздух даже в тени был раскален. Однако тут и там летали жучки, радовались лету. В траве шуршали шмели, перемещая свои мохнатые тельца между цветками клевера. Анна прошла по дорожке мимо клумбы с начинающими распускаться маками в даль сада, к стоящей среди деревьев статуе. Сердце неровно билось, грозя остановиться в любой момент. "Нет, ещё не время" - думала Анна, подходя к постаменту. Она протянула руку и коснулась щеки девы. "Мы так с тобой похожи. Вот только тебе не дан был шанс чувствовать..." Как-то горько было осознавать, что это конец. Анна точно знала, что может исправить всё в один миг, просто вернувшись в мастерскую и заведя Сердце. Но этого она делать никак не хотела, ведь иначе Габриэль исчезнет. За всё нужно платить. И это было бы слишком дорогой ценой. Лучше исчезнет она.
Оставив за спиной статую, чувствуя, как тяжело становится двигаться, Анна медленно пошла к скамейке. Посмотрела на распускающиеся маки, села и стала ждать.
Настроение у Габриэля было отвратительное. Иногда, стоило ему взять в руки книгу и углубиться в чтение, как тревога ненадолго отступала, скрывалась в тенях. Но как только он отвлекался, отводил взгляд от букв, отдалённые страхи возвращались. В такой ситуации книжные герои, какими бы они храбрыми не были, не могли помочь. Вот и сегодня, все эти тома, все истории, написанные, чтобы безмолвно стоять на полках, только напоминали о времени, что утекало сквозь пальцы. Габриэлю требовалось выйти отсюда и снова подумать, но в другой обстановке.
В саду(куда ещё он мог направиться?) стояла тишина. Казалось, даже суетящиеся там насекомые спрятались, укрылись в листочках.
Не заметить Анну было невозможно. Её силуэт напомнил ему то самое первое цветение, однако сама атмосфера не понравилась ему до глубины души. Анна была неподвижна. Габриэль быстро подошел к ней и потряс за плечо.
-Ты в порядке?
Она с трудом повернула голову и ответила, что да. Габриэль не поверил.
- Нет, неужели всё-таки... - он развернулся, чтобы тотчас же принести ключ, но вдруг Анна быстрым и сильным, но сделанным из последних сил движением, схватила его за руку.
- Стой. Оставь. Это моё решение.
Он не мог поверить своим ушам. Попытался выдернуть руку, но хватка была сильной. Габриэль обернулся, взглянул на неё. Подумал и сел рядом. Нужно её переубедить. Других мыслей не было, и где-то на горизонте лесным пожаром разгорался ужас настолько сильный, что прежний его страх можно было сравнить со спичкой.
- Может отпустишь? Я не уйду.
Она не пошевелилась. И только глаза выдавали ещё теплившуюся жизнь. Заговорила:
- Я не могу быть уверена. Оставь всё, Габриэль. Оставь, как есть. Я не вижу другого выхода.
Теперь была его очередь застыть. Он начинал понимать, что переубедить её у него нет ни единого шанса.
- Я думал, что ты найдешь способ. Лучший выход из всех, и никто не пострадает. И не говори, что это он!
- Сейчас не время для споров. Я столько хочу сказать тебе. - её свободная рука неровно, механически поднялась и коснулась щеки Габриэля, как только недавно касалась статуи. Для Габриэля пришло время окончательно понять, что это конец. Но все не должно было быть так... нехорошо. Анна продолжила, как будто не замечая его смятения.
- Подумай: все живые в этом мире не знают, когда наступит их время. В какой момент родится младенец, и когда наступит час смерти. Земным часам не подсчитать всё наперёд. Всегда останутся вещи вне расчётов и схем. Также и мы не знаем. Наверное, нам стоит благодарить небо за шанс быть здесь, жить, и... чувствовать.
Габриэлю было тяжело это слышать.
-По сути, мы всего лишь куклы, что с нас взять? Однако мы можем чувствовать. Как я поняла, даже некоторым живым не досталось тепла. Да, нам стоит благодарить Мастера и небо. За то, что мы смогли хотя бы на чуть-чуть заглянуть сюда, понять. Возможно, что-то и есть там, дальше. Поэтому нужно запомнить каждый миг, каждый час. Чтобы однажды вспомнить. Никто не знает...
Было совершенно ясно, что ей тоже страшно. Невыносимо. Габриэль готовился сорваться с места и бежать за ключом. Но что-то в словах Анны не давало ему это сделать. Казалось, сделай он так, и она никогда не простит его за то, что не позволил осуществить задуманное. А в дальнейшем оставит её одну. Вполне возможно, что Габриэль струсил, но сидеть вот так и терять её тоже было выше его сил. Возможно, станет легче. Он обнял Анну, прижал к себе.
- Спасибо. Не оставляй меня, иначе я не успею... не успею сказать, что всегда хотела. Так хорошо, что ты был. Когда Мастер умер, только ты и давал мне надежду на жизнь. В другом случае, кому это нужно? Как можно жить, никого не имея рядом? Никого, кого можно любить.
Она замолчала. Было страшно от того, что это могут быть её последние слова.
- Я поступаю так потому, что знаю, ты сильный. Всегда был увереннее меня. Точно знаю, что ты сможешь как-то выкарабкаться, смотреть в новый день. Я верю в это. И ты тоже должен.
Он не верил. И думал, насколько она эгоистична -- оставить его вот так. Сама же сказала, что невозможно жить без любви...
- Анна...
-Возможно, я кажусь жестокой, но, поверь, другого выхода действительно нет. И не смей заводить Сердце для меня снова. Ты знаешь, что будет.