Гость был еще не стар, но уже облагорожен легкой сединой, был сухощав, представителен и прямо-таки излучал дружелюбие. Одет он был в дорогой (на вид) костюм-тройку, а на носу имел модные узкие очки в металлической оправе золотистого цвета. На предложение присесть он ответил вежливым кивком и занял место за другим концом стола. Его ответный взгляд - на внимательный и, пожалуй, чересчур подозрительный со стороны Кирилла - был чист и бескорыстен.
- Вы из правительства? – наконец спросил Кирилл.
- Можно и так сказать, - кивнул незнакомец, протянув над столом правую руку для рукопожатия, а левой открывая вместительный кожаный портфель. – Станислав Александрович.
- Кирилл, - без энтузиазма пожал тот протянутую руку, наблюдая, как чиновник достает из портфеля тонкую картонную папку с номером, раскрывает ее в начале и откашливается в кулак. Наверху неуважительно малой стопки документов лежал знакомый Кириллу тетрадный листок в линейку, исписанный крупными крючковатыми буквами.
- Ознакомились? – с напускной небрежностью спросил Кирилл, кивнув на документ.
- Что? А, да-да...
- Я во многие инстанции разослал, - немного оживился Кирилл, - а ответа все нет и нет. Честно сказать, уже и надежду начал терять. Ну, и каково ваше мнение?
- Весьма... хм, любопытно, - задумчиво повел рукой Станислав Александрович и поправил очки. – Хотя и не без противоречий.
- Вы меня, право, обидеть хотите, - надул губы Кирилл. – О каких противоречиях вы говорите?.. Вы позволите?
- Сделайте одолжение, - с готовностью протянул Станислав Александрович тетрадный лист.
Кирилл торопливо пробежался по нему глазами, беззвучно шевеля губами, но никаких исправлений не нашел, от чего замечание Станислава Александровича показалось не столько обидным, сколько глупым и неуместным. Он негромко хлопнул ладонью по документу.
- Решительно не понимаю, что за противоречия вы здесь углядели.
- Давайте, хм, посмотрим вместе, - кивнул Станислав Александрович и чуть наклонил голову. – Итак, в предложенном вами... хм, «Проекте вывода страны из кризиса» при вышеупомянутом переустройстве вы предлагаете взять на вооружение некую... хм, концепцию, а именно – материнский инстинкт. Верно?
- Во-первых, Станислав Александрович, - явно менторским тоном пустился в объяснения Кирилл, - эту, как вы изволили выразиться, концепцию диктует сама природа. Материнский инстинкт – один из основополагающих в естественных условиях, фундаментальнейший, можно сказать. Моя заслуга всего лишь в том, что я обратил на это внимание.
- Ага, - понятливо кивнул Станислав Александрович, - ага. А почему именно «материнский»? Почему не... основной, так сказать? – взгляд его стал хищным.
- Так он же и есть основной!
- Ага!
- А тот псевдоосновной, о котором вы упомянули... грубо, примитивно и, согласно моим расчетам, неэффективно. Вы график смотрели? – Кирилл ткнул обгрызанным ногтем в корявую, от руки начерченную параболу в углу проекта. – Зависимость прогресса общества от степени политической эксплуатации полового инстинкта имеет вот такой вид. А вот взгляните на график материнского инстинкта... видите?
- Гхм.
- Неужели не видите? – в голосе Кирилла явственно прозвучало раздражение. – Зависимость прямопропорциональна!
- Гхм! – многозначительно кашлянул Станислав Александрович.
- Что же в правительственных академиях обучение математике поставлено так из рук вон плохо? – недовольно проговорил Кирилл.
- Ну отчего же. Вполне прилично. И математике учат. И логике. Той самой, которая, порой, теряется в ваших выкладках, - Станислав Александрович говорил абсолютно спокойно - видимо, тон Кирилла его нисколько не задел.
- Это вы о чем? – резко ответил тот.
- Да вот начать хотя бы с конкретных приложений концепции.
- Так. И?
- Не совсем понятно, каким образом вы намереваетесь с помощью нее осчастливить наш многострадальный народ.
Кирилл внимательно посмотрел в глаза собеседника.
- Простите, вы проект читали?
- Ознакомился, - уклончиво ответил тот, - в общих чертах.
- В общих чертах, - вздохнул Кирилл и покачал головой. – Ну хорошо, объясняю.
- Так-так, - кивнул Станислав Александрович, сплетая пальцы на папке и приготовившись слушать.
- Ставим материнский инстинкт на службу обществу.
Станислав Александрович молча ждал продолжения, но его не последовало. Он изогнул бровь:
- Ориентирование в политике обязательно? – вежливо прервал Станислав Александрович.
- Нет, но желательно, - не задумываясь ответил Кирилл. – Изюминка в реализации полномочий.
- Так.
- За каждую ошибку убивать одного из ее детей. Одного за другим.
- А если дети кончатся раньше, чем ошибки?
- Исключено, - уверенно фыркнул Кирилл. – Вы про опыты с обезьянами и электрическим током слышали? Обучаемость объекта в экстремальных условиях опять же прямопропорциональна!
- Ага! А помимо политики?
- Извольте – вооруженные силы.
- Это интересно.
- Согласен, - кивнул Кирилл. – Скажем, во время боевых действий пустить молодых бойцов на танки противника. Их убьют, конечно. Затем, вслед за ними, пустить мстить их матерей. Враг не устоит.
- На танки? – заинтересованно переспросил Станислав Александрович, быстрыми движениями протирая очки носовым платком. – Не слишком ли жестоко?
Кирилл немного подумал, затем менее уверенно предложил:
- Ну или приказать молодым без боя сдаться в плен.
- И тогда, - догадливо прервал Станислав Александрович, - матери как бы пойдут их освобождать, и враг все равно не устоит?
- Вы ухватили суть, - солидно и одобрительно покивал Кирилл.
- Благодарю вас. Ну а еще? Как быть с преступностью?
- А ее не будет.
- О! Даже так?
- Абсолютно! – энергично подтвердил Кирилл. – Дать матерям полную свободу действий, выдать оружие. Они сами найдут гадов, которые травят их детей дурью и насилуют их дочерей.
- А вы не исключаете злоупотребления?
- Злоупотребления? – обиделся Кирилл. – От матери?
- Действительно, - согласился Станислав Александрович, - это я не подумал. А как, скажем, с проблемой здравоохранения? Медицина у нас бесплатная, но на безобразном уровне.
- Медицина должна оставаться бесплатной, - решительно проговорил Кирилл, - это не обсуждается. Но в каждой палате должен лежать ребенок лечащего врача, есть то же, что и остальные больные, ходить на те же процедуры. Тогда им перестанут давать просроченные лекарства. Кроме того, все новые лекарства и методы опробироваться будут на детях новаторов – уж тогда-то они не ошибутся и сделают все как надо!
- Ага. Ну а скажем... космонавтика?
- Запускать на орбиту детей конструкторов. Я вас уверяю – они собственными пальчиками каждый шуруп перебирут.
- А застой отечественной науки?
- Вернуть детей бизнесменов и руководящего состава из-за границы и заставить их учиться в наших университетах и работать в наших институтах. Гранты и спонсоры полезут как поганки из погреба.
- Потрясающе! – с чувством проговорил Станислав Александрович, поднимаясь и пятясь к двери. – Просто потрясающе!
- Спасибо.
Станислав Александрович многообещающе улыбнулся Кириллу и, открыв дверь, выглянул в коридор:
- Федор? Зайдите.
Кириллом снова завладела подозрительность, оформившаяся во вполне обоснованную неновисть, когда вслед за Станиславом Александровичем в комнату вошли двое гренадерского вида мужчин в белых халатах и шапочках. В руках один из них деражал скомканную ткань, о предназначении которой Кирилл догадался по волочащемуся по полу длинному рукаву.
Гренадер со смирительной рубашкой вопросительно посмотрел на Станислава Александровича.
- Наш клиент, - кивнул тот. – Забирайте.
- Не подходить! – взвизгнул Кирилл, отскакивая к окну и с грохотом распахивая раму. – Я из окна выброшусь!
Снизу, с улицы, на него удивленно посмотрел куривший возле красно-белого «рафика» водитель.
- Синяк не поставь, - с профессиональным безразличием сказал гренадер, делая знак напарнику, - первый этаж все-таки.