- Труппа, какого Светлова? - спросили вы. - Или я ослышался?.. Нет?..
Ну, вот видите - "повторение - мать учения!" Шучу, шучу! Теперь, понятно.
- Ха! Ха! Ну, конечно же, не легендарного Михаила Светлова!..
- Да, естественно, не того, который написал, - "Гренада, Гренада, Гренада моя!"
- Что? - Как вы сказали? Дальний родственник? - Ну что вы! - он ему такой же дальний родственник, как я - Михаилу Илларионовичу Кутузову, хотя зовут меня Миша и фамилия у меня - Кутузов. Но когда Его спрашивают, - не родственник ли он тому Светлову? - он многозначительно начинает молчать, как-бы говоря, - думайте, что хотите. - А звать его, между прочим - Всеволод Евгеньевич.
Наша труппа в КЭБе (концертно-эстрадное бюро) числится по третьей категории и, естественно, зарплата - соответствующая. Сильно не разгуляешься.
Численный состав - двенадцать списочных единиц. Это для ведомости при выдаче зарплаты.
Теперь, собственно, о личном составе...
... Что? Рассказать обо всех? Нет, нет! Даже не надейтесь. Ещё бы я вам обо всех рассказывал!.. Мне не хочется, а вам ни к чему голову заморачивать. Верно? Хотя... как знать...
- А, вообще-то, скажите, оно мне, надо? Да и вам, надеюсь, тоже.
Ну, да ладно... начну, с Божьей помощью о личном составе:
Так вот... есть у нас своя "Мария Даниловна" - этакая "корпусная" женщина гренадерского роста. Конечно же, есть женщины типа "мальвины" и "кармен"...
Это я о внешнем сходстве, но никак не о внутреннем содержании. Надеюсь, вы меня понимаете?..
Среди мужской категории: Эдик, - специализируется по женским, восточным танцам: оденется в восточный костюм, румянец наведет, парик нахлобучит на голову, а для форсу, ещё добавит разных "цацек" и побрякушек на руки и ноги, да как начнет плечами трясти да бедрами крутить! - ну чем не восточная красавица; Леонид - рост - метр восемьдесят, красавец мужчина. Он, как и я, на все руки мастер и у нас с ним - холодная дружба. Да. Бывает и "такая"! Не верите? Напрасно.
Весь женский состав, млеет от одного его вида. От моего вида, к слову будь сказано, женщины, почему-то, не в восторге.
Володя - кудрявый, синеглазый парнишка - наш водитель автобуса. Веселый озорник и дамский угодник.
И наконец, я - Михаил Алексеевич Кутузов - двадцати четырёх лет, среднего роста и не то, чтобы красавец, но, что-то во мне есть. Так, по крайней мере, говорят наши женщины, оглядывая меня. Думаю, скорее всего, чтобы не обидеть. Я - конферансье, но больше тяготею к драме.
Да...а! Чуть не забыл еще об одном нашем коллеге - баянисте-виртуозе, Юрие Ивановиче. Он, с утра и, до позднего вечера, наигрывает гаммы, сольфеджио и еще, какие-то, замысловатые пьесы для баяна.
Как только он начинает свои до, ре, ми, фасоль, мы его прогоняем - куда подальше. Слава Богу, Юрий Иванович, не обижается. Говорит - тренировка пальцев нужна для развития техники, и что он, готовится к областному конкурсу баянистов.
Замкнутый, неразговорчивый. В жизни коллектива участия, практически, не принимает. Волк-одиночка, - говорят про "таких". Но, на сцене, со своим баяном, он творит чудеса. Особенно, когда заиграет свой "коронный" - "полет шмеля!" Зрители даже вскакивают с мест и кричат, - браво! Браво! Бис!
- Извините!.. Я, кажется, немножко отвлекся. Всё о других, да о других.
... Есть у меня, кроме основной работы, в репертуаре и народные танцы. Их я исполняю вместе с Галкой (моя партнёрша)... Галина Петровна Устюжанинова - Галка (так все её зовут), двадцатидвухлетняя брюнетка с карими, большими глазами, и спортивной, мальчишьей, фигурой. Любит играть в водевилях, и это у неё хорошо получается.
У нас с ней чисто партнёрские отношения и бескорыстная дружба.
Я же, увлечен (безответно) Лилей, нашей драмартисткой - симпатичной, светловолосой девушкой и прекрасной души, человеком. А она, мне Галка по секрету поведала, безоглядно влюблена в железнодорожного машиниста, с которым познакомилась на одном, из наших, концертов. Я, обуреваемый ревностью ко всем её поклонникам, страшно страдал и даже хотел, наперекор рассудку, признаться ей в своей любви. Только Галка меня переубедила.
О нашем худруке и одновременно, директоре - Всеволоде Евгеньевиче Светлове - я много говорить не буду. Начальство - есть начальство. Его нельзя обсуждать, а тем более критиковать.
В нашей артистической жизни - себе дороже. Шучу! Шучу! А то и впрямь подумаете, что я - подхалим, и лизоблюд. Как раз - наоборот! За что, всегда получаю на "орехи" и, как правило, Галка меня потом успокаивает...
Вообще-то, он мужик ничего. Иногда бывает даже добрым - особенно, когда наш концерт пройдет без накладок.
Мы его видим только на репетициях, в остальное время - он в "бегах" - решает административные вопросы.
Об остальных - может быть попозже, а может быть - нет. Всё будет зависеть от моей памяти. Что она вспомнит из нашей, дорожной жизни.
Память - она такая, знаете ли!.. С выкрутасами. Особенно, если, как говорится, - " шлея под хвост попадёт". Не знаете, что такое шлея? Поясняю - это такой элемент лошадиной сбруи, который продевается под хвост... Кому, кому!.. Что, опять непонятно? Тогда, извиняюсь, обратитесь к энциклопедии Вл. Даля.
Вот такой у нас коллектив.
В, принципе, мы все дружим и, негласно, подчиняемся Марие Даниловне - нашей королеве Марго. Как она скажет, так мы и поступаем. Конечно, в результате, получается двойной гнет, но кто-то должен, во время отсутствия "самого"", поддерживать дисциплину в коллективе. А то, без мудрой головы и твёрдой руки - сами понимаете, что бывает!..
Ну, так вот! Как я говорил вам раньше, наша труппа не из "первоклассных", но, артисты подобрались серьёзные (это моё личное мнение), с многолетним опытом (за небольшим исключением) и настоящие профессионалы.
Себя я, из скромности, к таким не отношу. Но, если вы считаете, что уж очень я скромен - пожалуйста, у нас в филармонии есть книга "Жалоб и предложений". Но третья категория - это третья категория! Нас, областная филармония, старалась держать подальше - в районах области... Короче - мы разъездные, потому, что у нашего коллектива нет своей постоянной сцены.
Мы, на такое неуважение к нашему опыту и профессионализму, конечно, обижались, высказывали нашему худруку всё, что об этом думаем, но... как говорит народная мудрость, - "выше х...а не прыгнешь".
В нашем коллективе ходил слушок, что наш Светлов кому-то не угодил из руководителей КЭБа. Но думаю - всё это инсинуации. Может, действительно, мы слабоваты в профессиональном отношении?
Однако... зрители принимают нас тепло и, частенько, даже бисируют! Но... начальству, сверху, виднее - кто, чего стоит. Вероятно, не доросли мы ещё до того, чтобы иметь "родные пенаты" и не мотаться по городам и весям области.
Глава вторая.
Середина августа. Жара неимоверная. Год выдался урожайным, и все силы, народные, были брошены на уборку и сохранение богатого урожая. Нас тоже не оставили в стороне от этого Великого дела.
Заходит, как-то к нам, Светлов и, сразу, с порога, - собрать весь реквизит, свои вещи и на месяц в командировку, в район!..
- А почему не в Москву? - съерничала наша примадонна - Вера Сергеевна - статная, красивая женщина, спокойная и выдержанная - исполнительница песен всех времен и народов. Своим великолепным сопрано она завораживает зал.
Она могла себе позволить перебить нашего худрука. Во-первых - она примадонна, во-вторых - пользовалась всеобщим уважением не только у нас, но и в КЭБе.
... Командировочные в бухгалтерии и, покосившись на неё, он продолжил, - получить немедленно! Ведомость готова. Выезжаем завтра на обслуживание тружеников сельского хозяйства, - отчеканил он командирским тоном. И пошевеливайтесь - аллюр, три креста! Он, Светлов, наш "отец родной" - любитель приукрасить свою речь, чем-нибудь заковыристым. У него получалось, по большей части из лошадиного сленга, вроде - "овёс за лошадью не ходит", "не запряг, не нукай", или - "что ржёшь, как лошадь?" и тому подобного.
Поднялась суматоха. Хотя мы, и ожидали чего-то "такого", но на поверку, оказались совершенно не готовы...
... Прошло дней пятнадцать, как мы находились в творческой командировке.
Мы с успехом колесили по району, останавливаясь на день-два в каком-нибудь колхозе или совхозе, чтобы выступить с концертом на "току" или прямо в поле, перед бригадой комбайнеров. А, в заключение, вечером, на центральной усадьбе - большой прощальный концерт.
После концерта - танцы, под аккомпанемент нашего баяниста. Зрителей набивалось в зал дома культуры - как селедок в бочке! Трудно, но приятно работать в такой обстановке. И мы старались.
После концерта, валясь с ног от усталости, мы ещё и ещё раз анализировали наши выступления, делились впечатлениями и старались разобраться в допущенных промахах. И, в конце концов, если говорить без ложной скромности - нам нравилось быть полезными этим Великим труженикам, и днем и ночью не разгибающим спины, чтобы собрать вовремя урожай и не оставить в поле ни одного колоска.
... Нам нравилось, когда на наши шутки зрители смеялись, а при показе драмы плакали. Тогда мы чувствовали единение с этими людьми, пришедшими на наш концерт, чтобы хоть чуточку отдохнуть от повседневных забот и тяжелого, но благородного крестьянского труда.
Честь и Хвала им!
При показе наших номеров, хоть мы и готовились тщательно, случались совершенно неожиданные ситуации, а порой - даже анекдотические случаи. На один и тот же исполняемый номер, реакция зрителей в разных районах области - разная. Вспоминается такой случай...
Вы, надеюсь, ещё не забыли, что я - конферансье, то есть ведущий программы и моя задача, не только "объявить" номер, но и подготовить зрителей к правильному восприятию номера. Да-да, не усмехайтесь скептически! Ну, например: как вы примете выход артиста, если я просто объявлю - выступает Сидоров?.. Или, к примеру - Казладоев? А если я объявлю - выступает лауреат межобластного конкурса артистов эстрады и тд. и тп. и прочее?.. А?.. Чувствуете разницу? То-то! К тому же, я должен ещё - заполнять, в правильной тональности, паузы при подготовке следующего номера. Так вот...слушайте, что со мной случилось...
На одном (очередном) концерте мне пришлось спеть частушку, чтобы заполнить паузу между номерами. Зрители были довольны: правда, бис не кричали, но хлопали с удовольствием. Так и в других районах было, между прочим...
Номер, воспринимался зрителями в общем-то, хорошо и, изымать его, из моего репертуара, в ближайшие десять-пятнадцать лет, мы не собирались... (Пожалуйста, не все мои слова принимайте на веру). Меня, как говорит моя мама, заносит иногда.
Обводя взглядом зал, чтобы насладиться успехом, я увидел в третьем ряду пожилую женщину, вытиравшую катящиеся по щекам слезы. Окрыленный успехом у зрителей я подумал, что она плачет от удовольствия "лицезреть" и слышать меня (как молод я был, как молод, неопытен и глуп!).
Я, уподобившись расфуфыренному глухарю (он, когда токует, ничего не видит и не слышит) с дуру, возьми и спроси у неё, - Вам понравился мой номер?
- Нет, сынок! - вытирая слезы платочком, ответила она. Ты напомнил мне моего козленка (в это время зрители подозрительно притихли, прислушиваясь к нашему разговору) и, после небольшой паузы, продолжила, - он так же блеет, когда бывает болен.
Вы даже представить себе не можете - какой гомерический хохот раздался в зале! Это было, что-то!..
Это полный провал! - завертелась в голове мысль. Меня прокатила с треском, под гром артиллерийских орудий главного калибра, какая-то - бабулька-барабулька! - Как я мог, так опростоволоситься! - казнился я. Не подними я эту тему... Господи, Боже ж мой!..
- Ты только не переживай очень то. На тебе лица нет, - успокаивала меня Галка, - соберись. Тебе нужно концерт довести до конца, - поглаживая мою руку, - шептала она.
- Не сморкаться! Слезы не разводить! - скомандовала королева Марго непререкаемым тоном. У меня и не такое случалось, - продолжила она, - я вам, молодежь, когда-нибудь расскажу. Ахать будете!.. Но скажу, по большому секрету, конечно, только вам - мы, так и не дождались её откровений. Никогда! Никогда-никогда!
- Что случилось?.. А?.. заинтересовались другие артисты, не понявшие сути дела, но, на всякий случай, навострив ушки на макушке, любопытствуя и, заранее, предвкушая возможность позубоскалить.
- Давай смелее, - приказала Марго и вытолкнула меня на сцену. - Работай! Ты же артист, - добавила она.
И я довел его, этот концерт, до конца. Сыпал шутки-прибаутки, объявлял очередные номера и улыбался! Улыбаться, даже при плохом самочувствии и болях в сердце - наш удел!
- А вы говорите!..
Даже обкатанные номера, иногда проваливаются. Многое зависит от, казалось бы, совершеннейшей мелочи, нюанса - возникшего во время представления.
Пришлось нам, эту злосчастную частушку срочно изымать из моего репертуара, а я, с тех пор, перестал где-либо, что-либо, когда-либо петь. Даже в хорошей компании, среди близких друзей.
Впоследствии по мере накопления опыта публичных выступлений, у меня уже не случались такие ляпсусы. Я, был осторожен... я, был очень осторожен в словах!
Глава третья.
- Миша-а!.. - услышал я голос Марии Даниловны.
- Михаил, подойди. - Послушай, что я тебе скажу. У меня появилась неплохая идея. Я придумала небольшой, минут на пять, юмористический номер.
- Я то, здесь, с какого бока?
- Как это, с какого?! - Мы с тобой и Лёней, втроём, разыграем коротенькую миниатюру. Говорить будем по-украински. Я и текст...
- Почему по-украински? - невежливо перебил я её, и я просто, - не могу. У меня своих забот полон рот. Задействуйте Эдика. У него, кроме танцев-манцев и "хлопанья" наклеенными ресницами, никаких нагрузок.
- Потому"! В этом районе большая диаспора украинцев. А Эдик не подходит и, покачав у меня перед носом пальцем, - потому, что у него не мужественный вид.
- Ну, Мишенька! - Ты же понимаешь, - взяв меня за пуговицу на рубашке, продолжала уговаривать она меня, - нам необходимо, хотя бы изредка, обновлять наш репертуар. Согласен? - Да и текст коротенький. Всего по несколько слов на каждого. В основе - действие.
- Я же не могу и номер объявить и, одновременно, загримироваться! - продолжал я сопротивляться.
- Галина тебя подменит, ей не привыкать. Я, с ней поговорю, - надеюсь, она согласится.
- Оно ей надо?
- Надо.
- Сомневаюсь.
- Мишенька! Всем нам надо помогать друг другу. На то мы и коллектив! Ты понял? Кол-лек-ти-в!
Мне нечего было возразить на, так, поставленный вопрос, и я, скрепя сердце, согласился. Для сопротивления напору Марго требуется сильный характер, - я же был, против неё, как говорят в народе, - "слабоват в коленках".
Леонида она быстро уговорила. Он, зная её напористость и пробивной характер, особо не сопротивлялся. - От неё не отвяжешься, - позже, когда мы остались одни, сказал он.
Прочитав текст и, уточнив некоторые детали своего монолога, он лишь был неуверен в реакции худрука.
Совместными усилиями придумали название миниатюре: "О...ох! - Нэ любы, двох!"
Ознакомившись с содержанием, Светлов дал нам зеленую улицу, но предупредил, строго посмотрев на каждого, - если, не дай бог, зрители не примут её, а тем более освищут. Я, покажу вам - "кузькину мать" и, при этом, для наглядности, показал на свой ремень.
- Не освищут. Поверьте моему опыту, - заступилась за свое детище Марго.
И действительно, не только не освистали, а приняли очень даже хорошо.
До конца нашей командировки мы её подшлифовали, обкатали и, впоследствии, частенько включали в репертуар наших концертов.
Забегая вперёд, добавлю - этот номер одобрило руководство филармонии и рекомендовало включить в программу другим коллективам.
А вы говорите, - тре-тья ка-тего-рия! Тре-тья ка-тего-рия! Вот, так-то! Знай, наших!!
Глава четвёртая.
Колеся по району, мы, хоть и редко, находили окно для небольшого отдыха. А может быть, судьба помогала нам?
При таком плотном графике выступлений, кстати, предложенном администрацией района, мы, без отдыха, давно бы свалились с ног.
От усталости накапливалась раздражительность. По малейшему поводу могла вспыхнуть ссора, и погасить её стоило большого труда. Поэтому, выпадавшие нам часы расслабления на природе, давали новый заряд энергии, снимали усталость
После отдыха где-нибудь в тени тополей, у прохладного ручейка, снималась напряжённость в коллективе, сами собой исчезали обиды и недовольства друг другом. Мы снова сплачивались.
За день, до возвращения из командировки в город, после утреннего выступления в одном из отделений очередного совхоза, мы возвращались на центральную усадьбу.
Проехав километров десять-двенадцать по грунтовке (ехали кратчайшей дорогой), мы остановились перекусить - чем Бог послал.
Место встретилось изумительное. Справа - в тополиной роще, журчащий, прохладный ручей, а возле него небольшая, уютненькая полянка, окруженная кустами черной смородины. Слева от дороги - скалистый холм, высотой метров тридцать-сорок, с геодезической треногой на вершине.
Он, кое-где зарос колючим кустарником, в промежутках которого, проглядывали огромные валуны, освещенные полдневным солнцем.
Перекусив, решили немного поваляться в тени и переждать дневную жару, чтобы не трястись в душном салоне автобуса.
Прошло не более получаса и мы, молодежь, заскучали. Энергия переполняла нас, - её необходимо было расходовать, но вот куда?
Галка, Лиля и Вера Сергеевна о чём- то шептались, потом к ним присоединились королева Марго и баянист - Юрий Иванович, а потом подтянулись и остальные. Даже Всеволод Евгеньевич стал прислушиваться к их разговору. Оттуда слышались легкие смешки.
Володя, Леонид, Эдик и я, отдыхали несколько в стороне от остальных, но нас начало разбирать любопытство - о чём могут шептаться в той, искоса бросающей взгляды в нашу сторону, группе? Зная озорной характер Галки и любительницу "подшутить", Марго, мы заподозрили неладное. Так и случилось.
- Эй, ребята! Идите сюда! - позвала нас Вера Сергеевна, помахав нам рукой.
Предчувствуя какую-то каверзу с их стороны, мы, поднявшись, с опаской приблизились. Но и любопытство, с другой стороны, нас одолевало - что ещё за розыгрыш придумали эти шутники?
- Мы тут посовещались, - с озорным блеском в глазах, сказала насмешница, Галка и решили устроить рыцарский турнир. Увидев наше замешательство и легкое недоумение, она добавила:
- вы, ребята не переживайте, суд будет честный и беспристрастный, - сказала она и, при этом, моргнула правым глазом.
Вам же хочется размять косточки и показать свою удаль молодецкую перед благородными дамами? - помогла ей Вера Сергеевна и, добавила, - храбрецы! Орлы!
- Что, мужики! Струсили? - "подкусил" нас Юрий Иванович. - Слабо?
- Эх! Мне бы пару десяточков лет долой. Показал бы я вам - какие раньше молодцы были - стал "подзуживать" нас Светлов.
- Победитель, в награду, получит, конечно, по приезде в город, бутылку шампанского - стала соблазнять нас, коварная Мария Даниловна и ...
- Поцелуй королевы, - подсказала Галка, нисколько не смущаясь. Сразу, после турнира и при всём честном народе.
- Вот зараза! - ахнул я, - не могла свой поцелуй подарить, а ещё лучше... Я бы с большим удовольствием Лилю поцеловал, а не Марго.
Выдержать такой напор "общественности" мы не смогли и, посовещавшись, позорно сдались на милость победителей, то есть прекрасных дам и всего общества.
-Прошу ознакомить нас с условиями соревнования и местом проведения, - взял бразды правления в свои руки Володя. - И пожалуйста, поподробнее, - добавил он, и как настоящий идальго, отставив ногу, помахал перед собой, вместо шляпы, пилоткой из газеты.
- Да-да, поподробнее, - включился в игру Леонид. - Не упустите никаких мелочей, - добавил он. - Ведь мы рискуем своими молодыми жизнями, только за одну улыбку прекрасных дам.
- Условия таковы, - повернувшись в сторону холма, начала Вера Сергеевна. - Вы, по взмаху руки королевы, быстренько поднимаетесь на вершину холма, вот до той железной штуковины и показала рукой на железный треугольник, торчащий на вершине и, кто первым там окажется, тот победитель.
Тяже-ло-о... - решил я, прикинув расстояние. Да ещё на пути, этот чёртов, колючий кустарник. Здорово "влипли"! И отказаться невозможно. Скажут, - струсили.
Мы, поглядывая друг на друга, не знали, на что решиться. Думаю, у каждого из нас в голове крутилась мысль - более дурацкой затеи они не могли придумать?
Пауза затягивалась.
- А-а, была, не была! - решил прервать я её. - Помирать, так с музыкой! Ста..но..вись!
Глава пятая.
Став в ряд, и приняв стойку настоящих спринтеров - то есть, согнувшись в три погибели и выставив худые зады, мы приготовились совершить "подвиг" во славу наших дам.
Марго взмахнула косынкой, а Юрий Иванович крикнул, - пошел! И мы рванули.
Я мчался, не разбирая дороги. Ломился сквозь колючий кустарник. Смотреть по сторонам было некогда. Мне было не до моих соперников. Думаю, им тоже. Взбираясь вверх, нужно было смотреть под ноги, и, в тоже время, не терять из поля зрения треногу.
Скача с камня на камень, с валуна на валун как горный баран, я хоть и не очень резво, но поднимался всё выше и выше.
Сверху палило солнце. Валуны источали жар как доменные печи. Пот заливал лицо, лез в глаза. Сердце бешено стучало, пытаясь выпрыгнуть из груди. Я устал! Не знаю, как другие, но, до чего же, я, устал! Господи! За что наказуешь?
У меня в голове мелькнула мысль, - да провались оно пропадом - это рыцарское соревнование. Сейчас лягу и буду лежать, пока не позовут, иначе помрёшь здесь за понюх табаку...
Ставя ногу на очередной валун я, краем глаза, увидел на нём чуть шевелящуюся пёструю ленту. Змея!! - пронзила испуганная мысль. Змея заползла на валун погреться на солнышке? Всё, мне конец! - Отпрыгался добрый молодец во цвете лет.
Будет жить мир без тебя, Кутузов, а тело твоё безгрешное, с огромным удовольствием, будут "лопать", разные там, червячки. Брр! - как искры из костра, мелькали в моём мозгу мысли.
В самый последний миг, я, уж не знаю каким чудом, но я смог направить ногу чуть правее змеи и не наступить на неё. Я прыгнул с валуна так быстро, что змея, наверное, даже не поняла, что это рядом с ней появилось и тут же исчезло. А может она разомлела на солнышке и не успела среагировать? А может её солнце ослепило? Сто, тысяча - а может? И ни одного ответа.
Я помчался вверх со скоростью курьерского поезда, пыхтя и отдуваясь, Только в отличие от него, я гудки не подавал...
Где то, в кустарнике, а может, среди валунов я потерял один туфель.
Я ломился, как танк, сквозь любые преграды, не чувствуя босой ногой ни острых колючек, впивающихся в ногу, ни режущих острых камней. Господи! Как я бежал!.. Я никогда в жизни так не бегал...
Будь это настоящие соревнования, на стадионе, в присутствии тысяч зрителей, я победил бы всех. Самых титулованных! Самых, самых!..
И вот, я на вершине. Никого! Я первый! Я победил! Да здравствует Миша Кутузов и, ещё раз - да здравствует!..
Упиваясь победой и чуть отдышавшись, я огляделся вокруг. О Боже! Привалившись спиной к треноге, полусидел, полулежал Леонид. Его грудь ходила ходуном. Он тяжело с хрипом дышал, но счастливая улыбка озаряла его лицо.
Я не победитель, - огорченно подумал я и, тут же - а где же "доблестные рыцари" - Володя? Эдик?..
Володя нашелся. Он сумел подняться чуть выше середины холма и сидел, отдыхая.
А Эдик? - спросите вы.
Он оказался умнее и дальновиднее нас. Он вообще не побежал и стоял среди болельщиков, ничуть не чувствуя себя уязвлённым.
Минут через тридцать, совместными усилиями всей труппы, нашли "мою туфлю". А змею мы не нашли. "Напуганная", она, скорее всего, поторопилась заползти в свою нору.
Ну, их к бесу! - наверное, подумала она - от этих придурков, человеков, ничего хорошего не дождёшься. - Чего прыгают? Чего скачут? Никакого покоя от них.
Кто же победил? - спросите вы, конечно.
Победила дружба! - так решили дамы и всех поцеловали, конечно, кроме Эдика, после того как мы сполоснулись в ручье.
- Пора ехать! - поторопил нас Светлов. Мы подзадержались.
Отыграв Заключительный концерт в районном Доме Культуры, и наслушавшись благодарственных речей от руководства с вручением Почетной грамоты, мы, на следующий день, выехали домой.
"В гостях хорошо, а дома лучше" - так гласит народная мудрость.
Возвращаться домой приятно, особенно к тем, кто тебе дорог и кто, с нетерпением, ждет твоего возвращения.
--""--
ПОСЛЕДНИЙ РЕЙС.
... Ну вот, я же тебе говорю!.. Мне всегда везёт, как утопленнику! - с горячностью продолжал я. Помнишь... я, в прошлый свой приезд , об этом тебе начал рассказывать?..
- Что ты, Алексей, головой мотаешь, как лошадь, разгоняющая слепней! Ты что, весь наш разговор мимо ушей пропустил? - Я ему, значит, о своей сердечной драме! Можно сказать - душу излил, а он! Да отложи ты свой учебник в сторону! - наконец, рассердился я.
- Ну, не помню я, Сергей!.. Ты, в прошлый свой приезд, такого и столько наговорил, что уши вянут! А, у меня своих забот хватает. Тройку по анатомии схватил!
- Как, не помнишь? - Я тебе про Светку свою, а ты!.. А ещё друг, называешься... - Ладно, ладно сдаюсь. И не зри на меня, так. Говорят - "Для глухих обедню два раза не служат", но так уж и быть. Повторю, только вкратце. Договорились?
Мы пришли из Омска - я сразу к ней домой, Как положено - в одной руке цветы, в другой коробка конфет и, сам весь наглаженный - пуговицы так и сверкают, "краб" на мичманке солнце отражает, а об "стрелки" на клёшах, можно обрезаться. И, что ты думаешь?..
В дверях меня встречает моя будущая тёща и, так это, ехидненько, говорит, - а, вы знаете, Серёжа, наша Светочка замуж выходит! Я стою, глазами "хлопаю" и понять ничего не могу. В голове пусто, как в кадушке из-под квашенной капусты. А потом, через малую толику мгновений, как-бы понемногу, мысли стали заполнять её.
В какой-такой замуж? Мы же на эту тему со Светкой не очень-то говорили! И, вообще, с этим вопросом решили подождать. Куда торопиться - вся жизнь впереди!
- А, Светка дома? - ещё не совсем придя в себя от такого известия, спрашиваю я и, пытаюсь протиснуться в дверь. А потом, как закричу в квартиру, - Светка выходи, почему не встречаешь будущего мужа из дальних странствий?
- Чего кричишь? Нет её дома. Светочка в ЗАГСе с Игорем. Час назад, как уехали, сообщает мне будущая тёща, а сама - скалой неприступной застыла в дверях. Стенобитным орудием не пробьешь.
- Послушай меня, Серёжа, ты хороший мальчик, но ты не пара Светочке - оглушает она меня. Ты ещё очень молод, в жизни не определился...
- Как это, не определился? Очень, даже, определился, - перебиваю я, её. Мне, вот-вот, вызов придёт из Владивостока! Я буду на сейнере ходить рулевым. А, Светка, между прочим, обещала со мной поехать. Так то!
- Никуда она не поедет! У тебя даже угла своего нет, нормального, - продолжает гнуть своё, тёща, или, кто она теперь мне, после её слов? - Ты, что ж думаешь, она в общежитии будет мыкаться с тобой? Так она не приучена к такой жизни. Да, не приучена!..
Ты, сам подумай, Серёжа, ей ещё два года ходить в студентках. Послушать тебя, так она должна институт бросить, что-ли? Отказаться от своей мечты?.. А с Игорем, она... тёща на мгновение прервалась, как-бы задумавшись, - не ломай ей жизнь, Серёжа. Очень прошу тебя!
Какой Игорь? Какой ЗАГС? - я всё ещё не понимал, о чём она говорит и, продолжал стоять, с обалделым видом и букетом, как-бы поникших от такой новости, цветов в руках.
- А, правда. Откуда этот Игорь взялся? - вдруг заинтересовался Алексей, - я, что-то не припомню такого имени в Светкином окружении.
- Тёща сказала - аспирант из вашего медицинского института - Клебовский Игорь. Ты должен его знать.
- Клебовский... Клебовский... а, вспомнил! Прыщавый такой очкарик... Вечно с кейсом ходит. Глиста-глистой! Что Светка в нём нашла такого, чего у тебя нет?
- Не Светка его нашла! - возмутился я, став на её защиту. Её мамочка, у какой-то своей закадычной подружки увидела его...
- И, что?
- Что, что. Ну, ты тупо-ой! Взяла и пригласила, как-бы в гости.
- Ты, то откуда знаешь?
- Так, тёща... теперь уже не тёща, - исправился я, чтобы скучно мне у дверей стоять не показалось - всё выложила.
Ну, что вспомнил? Ага, вижу, что вспомнил!
- Ну, так бы сразу и сказал, что про твою Светку! А, то... помнишь, да помнишь.
То-то, ты такой взбешённый к нам в общежитие влетел. Всех наших девчонок перепугал. К, стати, как это тебя наша комендантша, тётя Зина, пропустила? Она, когда дежурит - сущий Цербер!
- Да, не было её за столом. Она куда-то отлучилась по своим делам, вот я и проскочил. А, так бы, конечно, пришлось через, чьё-нибудь, окно в здание пробираться. Да, пустое. Меня же, все ваши, знают.
- Что дальше думаешь делать, Сергей?
- Что думаю, что думаю... да что думать! - Радиограмма пришла на имя капитана о моём переводе на Дальний Восток. "Схожу" последний раз в рейс и, прощай Семипалатинск! Представляешь, вся наша команда, узнав о радиограмме, завидует мне. Был речник - теперь моряк! Моряк! Чувствуешь разницу? То-то, знай наших!
- Сергей! А, как же Светка?.. Ты подумал?
Светка? Светка... даже не знаю. Теперь она замужем. Помнишь, как в песне поётся? - "Была ты мне любимою, а стала чужою женой"... Сидит она во мне. Глубоко сидит! И, как дальше быть... я ещё, конкретно не решил. Тяжело мне!.. Очень тяжело... Ты даже представить не можешь, как тяжело. У меня всё из рук валится и, ночами я не сплю. Всё о ней думаю.
А, однажды, на вахте, так задумался, что чуть нашу красавицу, "Розу Люксембург", на мель не посадил. Я вахту стоял вместе со вторым помощником капитана - Губановым Колей, ты должен его знать...
- ?!
- Ну, как же. Я вас познакомил на Новый год, в Доме Культуры Речников... Вспомнил?..
Так вот. Он, как заорёт на меня, - не спать на вахте! Личные проблемы решай в свободное время, а не когда за штурвалом стоишь! И, представляешь, матом меня покрыл... Я, в начале, даже опешил. Никогда от него не ожидал такого...
Я же не спал, понимаешь? У меня, какой-то провал в сознании произошёл. У меня же в голове одна мысль - о Светке.
Представляешь, что бы случилось, не крикни он вовремя на меня? Двухдечный, ну, то есть, двухпалубный пассажирский пароходище, со всеми пассажирами и грузом на борту, взять и посадить на мель! Такое, если даже, во сне приснится и то - страшно! Кошмар!.. Это в кинофильме "Волга-Волга" - красиво и смешно, а на самом деле - жуть! Я, как вспомню - меня, до сих пор, в дрожь бросает и, мурашки по телу пробегают. Брр!..
Фу-у!.. Тебе поплакался - как-то на душе, немного, легче стало, будто камень с груди тяжеленный снял. Ну, да, ладно... Что это я - всё о себе любимом, да, о себе! Ты то, как? Только про трояк по анатомии мне не рассказывай. Уже слышали!
- ?!
Подругу себе нашёл, или нет?.. Слушай! Ты, кроме качания головой, другими телодвижениями владеешь?.. Нет? Так я и думал. Что, всё ещё в поиске своей суженой?..
- Сергей, я же тебе уже тысячу раз объяснял, мне нужна только Ядвига!
- Это, та полячка, с которой мы познакомились в Доме Культуры?
- Она не полячка! У неё мать - полька, а отец - русский, вновь берясь за учебник, пояснил Алексей. И, вообще, проваливай!.. Мне не до тебя.
- Я на троечке поеду с бу-бен-цами на семестр! - пропел я, дурашливо. Ладно, Лёша, я на тебя за твоё грубое слово "проваливай!", не в обиде. Мне, действительно, пора проваливать. У меня вахта через два часа.
- Подожди, Серёжа! - соскочив со стула, заговорил взволнованно Алексей. Я тебя немного провожу и, сняв с вешалки штормовку, схватил меня за руку. - Когда мы, снова увидимся?
- Если, конкретно, то через десять-одиннадцать дней. Я быстренько сплаваю в Усть-Каменогорск, оттуда в Омск и... назад - в родные пенаты. Хотя... совсем пройдёт немного времени и не будут они мне родными...
Дальний Восток!.. Что меня там ждёт?.. Какие, такие, сюрпризы жизни меня там ожидают?.. Не знаю...
Схватив Лёшку в охапку, я приподнял его и заглянул в глаза. В них светились участие и тревога за моё будущее. Всё-таки, замечательный у меня друг!
Мы, из одного города, учились в одной школе. Вместе приехали поступать в медицинский институт, вместе сдали вступительные экзамены. Проучились почти год благополучно, а вот, во втором семестре, я оскандалился перед всем курсом.
В марте месяце нас повели смотреть операцию - "Кесарево сечение" и, стоя за стеклянной стеной, мы наблюдали за её ходом. Вот тут-то я и оконфузился! Увидев кровь и внутренности женщины я, как кисейная барышня, банальнейшим образом упал в обморок!..
Об этом инциденте узнал декан и, вот результат... Я - флотский. И, будущий моряк, надеюсь!..
Мы шли к автобусной остановке, болтали - "ни о чём", здоровались с друзьями и знакомыми, но весело нам не было. В душе были - тревога и тоска. Тревога за своё будущее, тоска - наступала пора расставания и, надолго ли? Этого мы не знали. На год, на десять лет, или, быть может, навсегда?
* * *
Пароход стоял у пассажирского причала. Сходни соединяли его с дебаркадером, делая из них, как бы, единый организм. Завтра утром мы идём в Усть-Каменогорск. Надеюсь, все три класса и каюты "Люкс" будут заполнены пассажирами.
Во время движения парохода приятно смотреть на прогуливающуюся по палубам публику и, снующих, тут и там, детишек. Кто-то заводит новое знакомство, а, кто-то, просто идёт в ресторан или буфет, чтобы выпить чашечку кофе или пропустить кружечку холодного пива.
Когда пассажиров много - нам сложнее. Иногда, возникают различные внештатные ситуации, но, зато, насколько интереснее проходит рейс. Сколько встретишь различных характеров и, нечаянно услышанных, признаний в любви и дружбе.
Особенно мне нравятся вечерние часы - солнце, посылая нам свои последние лучи, вот-вот скроется за горкой или лесочком на берегу и, над ними появляется розовая полоска, как-бы возвещающая об окончании дневной суеты. Река спокойна и величава, а вокруг - такая благодать! Играет музыка. Это наша радистка, Елена Ивановна расстаралась. Молодёжь, под звуки вальса, кружится в танце на второй палубе или, облокотившись на леерное ограждение, о чём-то нежно воркует.
А, когда не играет музыка - слышен равномерный шум колёс парохода - Чоп-Чоп-Чоп и, опять - Чоп-Чоп-Чоп. Они трудятся днём и ночью, выполняя команду вахтенного помощника.
От реки навевает прохлада. В воздухе носятся чайки, вспугнутые шумом приближающегося парохода. Взлетят, обгонят пароход и опять сядут на воду. И, так они нас провожают до самой темноты.
Иногда, я задумывался, - а, те ли это чайки, что сопровождали нас вон за тем поворотом, а может это совершенно другие, но так похожие на тех - прежних.
Вдали видны сопки, а, совсем-совсем далеко, в голубом мареве, можно увидеть невысокие коричнево-зелёные горы
* * *
На пароходе тишина. Не слышно шума работающей паровой машины: не бегают взад-вперёд ползуны, не вращают коленчатый вал шатуны и утробно не пофыркивают цилиндры. Только, изредка, раздастся равномерное постукивание водяного насоса. Пароход отдыхает. Он набирается сил для последнего, в этой навигации, рейса. Сделав его, он будет поставлен на зимний отстой. Навигация заканчивается. Вот-вот начнётся ледостав. Река покроется льдом и всё на ней затихнет.
В каюте светло от горящих на пристани фонарей и тихо. Команда на берегу. Кто с девушкой на танцах в Доме Культуры, а кто, в тихом семейном кругу, коротает вечер, играя с детишками или ведя неторопливый семейный разговор.
Смотрю на часы. До начала вахты осталось минут двадцать пять. Пора переодеваться. Думаю, вахта должна пройти спокойно. Когда мы стоим у дебаркадера перед началом следующего рейса, а вся команда на берегу, кроме вахтенных конечно, и, до отправления часов одиннадцать-двенадцать, делать совершенно нечего. Можно просмотреть лоцию или почитать интересный роман, а можно, просто помечтать. Вахтенные матросы знают свои "обязанности" и, подгонять их нет нужды. Они прекрасно понимают, чем быстрее наведут чистоту на пароходе, тем больше времени останется побалагурить и покурить. Вообще, на флоте - строго заведённый распорядок жизни. Каждый член команды знает - пришёл работать во флот, значит, пришёл в хорошо организованный, спаянный коллектив! Здесь, не на словах, а на деле, применяется поговорка - "Один за всех и все за одного!"
Раздался негромкий стук в дверь - это, скорее всего, вахтенный матрос пришёл напомнить, что пора идти на смену.
- Войдите! - пригласил я, заканчивая переодеваться. Осталось надеть мичманку и, я готов заступить на вахту.
Открылась дверь и в каюту вошёл матрос - Николай Васильев - статный, белокурый парень, всегда весёлый, неунывающий в любых ситуациях и гроза всех девушек. И, не только местных - Затонских.
- Сергей Владимирович - он, ко всем обращается только по имени и отчеству, - пора на вахту. Вас приглашает на мостик первый помощник капитана, Пигарев, и... откуда он взялся? - добавил он, как-бы про себя. Я видел его утром, уходящим с парохода.
- Говоришь, на мостик? - уточнил я. Кто ещё наверху?
- Вся заступающая вахта.
- Хорошо, Коля. Ты сменился? - поинтересовался я.
Он кивнул утвердительно головой и вышел из каюты.
Поднявшись на капитанский мостик и войдя в рулевую рубку, я увидел всю нашу, заступающую на вахту смену во главе с третьим помощником - Александром Циммерманом.
Они стояли полукругом возле сидевшего на диване и, курившего свой неизменный "Памир" - Пигарева Григория Ивановича. Он, что-то им разъяснял и, часто спрашивал, - ну, как! Поняли?
Прислушавшись к разговору, я понял - на нашу вахту упало "счастье" в лице Григория Ивановича! Он "попросил" нас навести порядок в носовом и кормовом трюмах.
Григорий Иванович, практически, никогда не приказывал, а только вежливо просил исполнить то-то, или сделать - это. Ну, как такому человеку откажешь? Правда, ведь?
Сегодняшнюю работу нужно было понимать так - "чтобы служба мёдом не казалась", да, ещё в ночные часы.
Пришлось возвращаться в каюту и переодеваться в рабочую робу.
Уборка грузовых трюмов - это вам не палубу шваброй драить! Здесь лёгкой работы нет. Вначале - подмести всё свободное пространство, потом его промыть шваброй. На чистое место аккуратненько сложить всё, что "плохо", до этого, на взгляд первого помощника, лежало и тд. и тп. и пр.
Ну, Григорий Иванович!.. Ну, удружил!.. Ну, порадовал!..
Отбарабанив (так, у нас, между собой говорят) вахту, я принял душ и, с наслаждением улёгся в кровать. Ныла натруженная спина. Повертевшись, так и сяк в кровати, я, нашёл-таки, удобную позу и, вскоре, задремал.
Сколько я спал - не знаю. Мне приснилась война. Я, полз, к вражескому окопу, а по мне стреляли из пулемёта. Это было, так по-настоящему!.. Мне стало страшно, да, так страшно, что я в ужасе проснулся.
В ушах раздавалось непрекращающееся татаканье пулемёта, а за дверью каюты слышался топот ног, казалось, все, вдруг, помчались с парохода на берег. Наверное, у меня сработал инстинкт. Вскочив, не раздумывая, на ноги я выскочил из каюты, как был в трусах и майке и, увидев, бежавшего к трапу, подвахтенного рулевого - Щельникова, крикнул ему, - вы чего бежите, как ошпаренные?