Ormona : другие произведения.

Другой Гарри и доппельгёнгер, Книга 6

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Здесь выкладываю фанфик отдельно по книгам. Текст полностью дописан, но публиковать финальную часть я не буду. Кто действительно заинтересован в нем, может написать на oritan-org@yandex.ru или в сообщения группы в ВК "ГП и Доппельгёнгер".
    Темный Лорд идет на крайние меры, и мир потрясен очередным преступлением, которое совершило это отнюдь не красноглазое, но оттого не менее монструозное существо. Что теперь будет делать школа Хогвартс? Кто придет на место преподавателя Защиты, когда все, "кого не жалко Дамблдору", кажется, уже закончились, а вот Пожиратели и прочие союзнички Волдеморта - нет? Минерва МакГонагалл предполагает, что этим везунчиком может стать бывший декан Слизерина, почетный профессор Зелий Гораций Слагхорн. Снейп сомневается, что этот престарелый сибарит согласится на такую невыгодную сделку, однако директриса считает по-другому и отправляет Северуса уговаривать бывшего учителя. Тем временем где-то в далекой пустыне проявляется загадочная деятельность того, о ком уже все - ну, разве что, за исключением Гарри и Гермионы - успели подзабыть. В соавторстве с самым старшим из братьев Уизли, таким же отъявленным авантюристом Билли-боем, он проворачивает свои делишки, лихо замахиваясь на такие вещи, как путешествие по времени.


Общий файл (все шесть книг) тут
  

ДРУГОЙ ГАРРИ И ДОППЕЛЬГЁНГЕР

  
ИНТЕРЛЮДИЯ
...И ты идешь уверенно, не помня тех,
На чьих мечтах размеренно ты строил успех...
Л.Величковский, Р.Рябцев "Всё, что ты хочешь"
  
   От автора: "В результате обсуждения главы с гаммой фанфика я решила вынести события, произошедшие с дядей Снейпа, Густавусом Принцем, за рамки основного повествования, чтобы не отягощать и без того сложный текст. Поэтому для особо дотошных, буде таковые отыщутся, мини-вбоквел (сайдстори) с этой историей будет ниже. Предупреждаю: там исторические события, происходившие в Индии времен Махатмы Ганди (калькуттская резня, отделение мусульманского Пакистана и прочее занудство с элементами оккультизма и реализма)".
  
POV Густавуса Принца, старшего брата Эйлин Принц
  
   (Август 1946 года, Дублин - Индостан. Поданная от первого лица история, которую Северус узнал из дневника Т.Реддла и вспоминает во сне, очухиваясь после событий, что завершили Пятую книгу)
   Помимо урегулирования дел, которые, находясь на смертном одре, передал мне отец, я собирался провести некоторое время в этих легендарных краях. До сих пор бывать в Азии мне не доводилось, несмотря на мою тягу к путешествиям и естествоиспытаниям, и я, очевидно, навыдумывал себе о ней слишком много сказочного и романтического. Так смотрим мы, островитяне из Европы, на таинственный Восток, довольствуясь призмою мифов и домыслов. И я говорю не только о британских волшебных семьях, окончательно оторванных от реальности: даже простаки со своими материалистическими или же, напротив, религиозными взглядами крайне легко поддаются обаянию экзотики.
   Надо сказать, в дублинском порту почти перед самым отплытием со мной приключилась нелепая история. Она оставила осадок, и я морщусь, когда вспоминаю эти моменты, поскольку мне совестно за собственную несдержанность.
   Люблю путешествовать магловским способом: воистину, только так и есть шанс повидать мир и узнать цену жизни. Ради этого всегда приходится переодеваться по магловской моде, но это всего лишь дело привычки и наблюдательности, и тогда маг не будет выглядеть посмешищем среди простаков. Однако я привыкнуть к своим новым ботинкам не успел и, ступив на сходни, поскользнулся на подгнившей доске, которая размокла после недавнего ливня. Вспоминая сейчас тот момент, не могу отделаться от ощущения, будто что-то подсекло меня сзади под икры - леской или проволокой. Я потерял равновесие, не успел собраться и неудачно хлопнулся прямо на зад. От боли в глазах почернело, а затем броском светящейся, словно молния, змеи тьму раскололо на части. Мне показалось, что змея эта впилась в мой несчастный, отбитый копчик и пронзила ядовитыми клыками нижние позвонки один за другим. Первое, что мне удалось увидеть после, была наклейка на чьем-то чемодане - лотос и змеящаяся над ним надпись "Кундалини".
   - Могу ли я вам помочь, сэр? - наклонившись ко мне и бесцеремонно ухватив за локоть, спросила незнакомая молодая женщина - похоже, хозяйка того чемодана.
   И вот здесь что-то нашло на меня. Я никогда не был нетерпимым к людям, тем более к дамам, и ручаюсь, что последовавшая за этим вспышка неприятно изумила бы всю мою семью. Это был неконтролируемый и как будто чужой приступ ярости: магловская тварь посмела прикасаться ко мне, да еще и с уничижительной жалостью! Клянусь, я много вращался в обществе не-магов, и такие мысли никогда прежде не приходили мне в голову. По крайней мере, не приходили всерьез: я, как любит говорить Лорайн, "склонен слишком много раздумывать", поэтому всегда отчетливо воображаю себе в той или иной ситуации, что подумал бы на моем месте мистер такой-то или миссис такая-то. Но в ту секунду эта магла всерьез сравнялась для меня с каким-то отвратительным насекомым, которое хотелось раздавить.
   - Пошла прочь! - рявкнул я и услышал это так, будто находился не в своем теле, а стоял рядом, напротив этой женщины.
   Она вспыхнула. Гневно сверкнули темные персидские глаза - они напомнили мне кого-то, но я никак не мог вспомнить, кого. Судя по манерам и одежде, магла была из обеспеченной, возможно, даже знатной семьи и явно не привыкла к подобному обхождению. Свидетелями моего - не ее - унижения было множество пассажиров, и поделом мне. Все они так же безмолвно, как она, обходили меня, и больше никто не предложил помощи. Поднялся я с трудом, но сам. Болел крестец, боль поднималась по хребту почти до самой поясницы, и мне казалось, что нижняя часть моего туловища неустойчива и вибрирует. Кое-как восстановив равновесие, я добрался до своей каюты, заперся там и еще до отбытия из Дон-Лэри сумел залечить ушиб мазью и заклинаниями. Позвоночник всё равно побаливал, но я решил, что через пару дней остатки травмы исцелятся сами собой. А вот перед дамой необходимо было извиниться: никто из Принцев не мог бы упрекнуть себя в неучтивости, тем паче в отношении женщины. Отец был бы разочарован моим неподобающим выпадом. Это слишком не по-джентльменски.
   Когда наша "Рани Сати" отчалила, я отправился искать оскорбленную мной маглу, но вскоре узнал, что среди пассажиров ее нет. Более того: даже те, кто был свидетелем инцидента, смотрели на меня с недоумением и разводили руками, не понимая, о какой даме я толкую. И только юнга-ирландец, с которым мы почти столкнулись на нижней палубе, у кают пассажиров третьего класса, когда меня уже охватило отчаяние, припомнил (со страшным акцентом, как иначе!). "Emmmm... Слушьте, а я ведь видел такую леди, мистер!" - пропел рыжий малый. Она "в сам-деле" была с большим сундуком на тележке. А потом он добавил, мол, "слушьте, сэр, да она mitch", - и махнул рукой, а когда я уточнил, что означает это его слово "сачканула", объяснил, что "кажется... emm... она сошла еще до отправления", а причины он не знает. И вообще не уверен, что это была леди. Может, и джентльмен. Чемодан, дескать, помню, а хозяина не очень: не разглядывал.
   Право слово, Конфундусом их всех разом стукнуло, что ли?! Однако я не обнаружил характерного магического шлейфа, который в таких случаях ложится на всё окружающее пространство в радиусе тридцати-сорока футов от колдующего... Нет, скорее всего, в обычной суете ее просто никто не заметил - и никакой мистики и колдовства. Убедившись, что теперь загладить свою вину перед незнакомкой мне не удастся, я смирился и решил пореже бывать в публичных местах до самого прибытия. Может быть, по возвращении на родину судьба еще раз сведет нас с нею, и тогда я воспользуюсь случаем, чтобы принести свои извинения.
   Мне следовало насторожиться, а не просто сетовать на неудачное начало странствия, поскольку всего через час плавания я обнаружил первые симптомы морской болезни, с которыми раньше был знаком лишь понаслышке. Меня мутило, невзирая на принятые меры - я проглотил имбирно-мятный эликсир от укачивания, наколдовал на себя стабилизирующие чары, распластался неподвижно на своей койке, пережидая самые выматывающие приступы. Всё тщетно. Я покрывался ледяным потом, руки дрожали, дрожало всё внутри от непостижимой слабости, а стоило чуть двинуть головой - и пространство ехало кругом, точно на карусели... Вскоре поднялся жар. Только ближе к ночи я смог заснуть.
   Помню, что мне снилась тогда какая-то навязчивая чепуха. Любимый дог отца, переживший его всего на две недели и издохший от тоски, ходил в этом сновидении за мной по пятам и смотрел жалобным взглядом. Время от времени нет-нет да возникал откуда-то этот мальчишка, из Гонтов, в котором все мои родные, особенно женская половина нашего семейства, буквально не чаяли души. Отец не раз говорил, что он далеко пойдет, и даже, по-моему, немного гордился тем, что зерна его науки не сгинули втуне, а попали в благодатную почву. Не знаю, не знаю. Когда я, бывая дома, встречался с этим Томом... как бишь его фамилия?.. холодок змеей пробегал по моей спине. Это происходит, когда, легко одетый, спускаешься в сырой подвал поздней осенью. Наверное, то была моя личная - и односторонняя - неприязнь. Помощник отца хоть и выглядел упредительно вежливым, держался всегда с достоинством и не лебезил ни перед кем из нас. Ничего, кроме искренне уважительных поклонов и приветливых улыбок от Тома я не видел, ничем не мог попрекнуть. И вообще старался держать его на расстоянии. Не находя разумных объяснений, я догадывался, что шевеление волос на затылке при виде человека - не слишком хороший признак и уж точно не повод продолжать знакомство. Хотя я и не специалист, но убежден, что он страдает каким-то серьезным душевным недугом, и разбираться, что это за недуг, желания не возникало. Завершив обучение в Хогвартсе, Том исчез из нашей жизни, и не могу сказать, чтобы меня это как-то опечалило.
   Так вот, если наяву все наши собаки признавали этого юношу, ластились и лизали ему руки, то в моем горячечном сне Гефест бросался на него, чтобы защитить меня (от чего?). Но Том делал растерянное лицо и покорно отступал, огорченный враждебностью пса, чем только распалял мою злость. И так без конца...
   ...Клац! Клац! Холодно, всё холоднее...
   Утром я смог подняться и даже самостоятельно пересечь каюту. Хребет ныл теперь повыше поясницы: словно что-то ползло, пробивалось вверх по позвоночному столбу. Подойдя к умывальнику, я бросил беглый взгляд в зеркало. Мне померещилось, будто нечто, смутная тень, преследует меня и находится прямо за спиной. Едва я ее заметил, тень стремительно ушла вниз. Я вздрогнул, почти вскрикнул от неожиданности, резко отпрыгнул в сторону. Глаза мои лихорадочно шарили по полу. Никого там не было, ни позади, ни под ногами.
   Вдогонку ко вчерашним неурядицам со второй половины дня в Атлантике начался сильнейший шторм, и наш корабль бросало из стороны в сторону с таким остервенением, что я вспомнил нашумевшую историю гигантского ковчега, выстроенного маглами в самом начале века. Ковчег казался несокрушимым. Все репортеры кричали о нем на каждом углу, и слухи об этом чуде света просочились даже в нашу прессу. А теперь он гнил где-то на дне атлантических вод, похоронив вместе с собой сотни пассажиров. Моя морская болезнь усилилась, я не мог ни есть, ни пить, ни даже думать о еде или воде. Никогда не думал, что скажу это, но лучше бы я воспользовался порт-ключом.
   ...Клац! Клац-клац! Кругом вода... остывающая вода... Но спать, спать... надо продолжать этот сон...
   Дальнейшее плавание вымотало меня окончательно. Болела вся спина, болел затылок, меня шатало из стороны в сторону, как пьяного матроса. От слабости магия едва меня слушалась. Я старался больше спать, но это не помогало. Судовой доктор, к которому мне посоветовали обратиться, развел руками:
   - Тогда остается потерпеть до прибытия, мистер Принц.
   И я дотерпел. С прекращением качки на берегу мне действительно полегчало, и довольно быстро, но тень невезения оставлять мое общество не спешила, в чем я убедился очень скоро. В порту Парадип [1] ко мне прицепился странный старец с огромной чалмой на голове, пыльный и сухой, как кузнечик на энтомологической булавке.
   __________________________________________
   [1] Город-порт в индийском штате Орисса (его создали англичане в 1936 году, объединив две провинции по языковому принципу). В 1714-1747 гг. эта территория называлась Калинга и находилась под властью бенгальских навабов, позже - маратхов, а с 1803 г. стала владением Британской Ост-Индской компании. Незадолго до начала английского владычества в Индии название Калинга почти вышло из употребления. Его сменило старое название местного племени Одра-Деша, которое позднее трансформировалось в Одиша, а в английском языке приняло форму Орисса. Соответственно, язык племени стал именоваться ория.
   Я искал носильщика, поскольку небезосновательно опасался покуда пользоваться собственной магией, но мне подвернулся этот бродяга. Он даже не был волшебником, но проницательный взгляд его сверкающих черных глаз выловил меня в толпе. Сказать, что он раздражал меня, это не сказать ничего - однако, проученный горьким опытом с той дамой в ирландском порту, я сдерживался изо всех сил. Старик пытался говорить со мной на какой-то диковинной смеси ория и английского, и я худо-бедно понял, что он настойчиво отсылает меня в лагуну Чилика, где на одном из островов находится храм Калиджаи.
   - Там тебе помогут, джи! [2]
   - Лучше подскажи мне, где я могу найти рикшу? Человека, который поможет мне нести вещи. Эй, ты понимаешь, о чем я толкую?
   __________________________________________
   [2] Джи - уважительная безличная форма обращения в Индии.
   Но он всё твердил об асуре, который "изводит" меня, и в конце концов мне пришлось прикрикнуть, чтобы он отстал: неподалеку я увидел сухопарого молодца в длинной серой рубахе, который предлагал пассажирам свою рикшу, и побоялся, что его уведут прямо из-под носа, пока я здесь теряю время с сумасшедшим. Старик отстал, но еще долго смотрел нам вслед.
   На полдороги к вокзалу снова начался муссонный ливень со страшным ветром. Мой рикша упал и вывихнул ногу. Дальше мне пришлось добираться самому.
   ...Клац! Тук-тук-тук! Мерлин, как же холодно...
   По приезде в Каттак меня встретил укрощенный джинн семейства Патил, которым я с большим трудом, но ухитрился выслать Патронус с уведомлением о своем прибытии. Правда, на это у меня ушли все силы, и аппарация с помощью джинна была как нельзя кстати, хотя происходила не так гладко, как это умеют делать наши эльфы-домовики. Выразив соболезнования по поводу кончины моего батюшки, Амрит Патил проверил меня на проклятия, но ничего, кроме сильного истощения, не нашел.
   - Не самое лучшее время для путешествий, Густав, - качая головой, сказал старый деловой партнер моего отца и Калидаса Шафига. - И я не только о сезоне ливней. Джадунаи [3] совсем неуправляемы. Сейчас как никогда нужна осторожность, если ходишь по нашим улицам.
   __________________________________________
   [3] Напомню, что автор Shafiq Twenty-Eight (http://shafiq28.tumblr.com) в своих историях об индийских магах джадунаями называет людей, лишенных магии (маглов).
   - Вы правы, Амрит. Пока я добирался до поезда, на меня трижды нападали какие-то негодяи, невзирая на ураган. Из-за них я потерял последние силы, но иначе бы меня просто зарезали на проселочной дороге.
   Он сказал, что имел в виду не обычных разбойников, и вкратце объяснил мне политическую обстановку у местных маглов. В речи его не раз повторялись имена Махатмы Ганди и Мухаммада Али Джинны. Мне было слишком плохо, чтобы я смог понять всё, о чем он мне говорит, и запоминать названия каких-то магловских организаций, влияющих на обстановку в этой стране. Сводя его лекцию к примитивной трактовке, можно было сказать так: все хотели независимости - кто от нас, британцев, а кто от своих же, от индийцев, только исповедующих иную веру. Одни пытались сделать это ненасильственным путем, другие учиняли погромы. В конце зимы в Калькутте разразилась бойня из-за "матросских протестов". Так ли, иначе ли, но Индию лихорадило не меньше, чем сейчас меня, и на волшебную восточную сказку это уже не походило ни с какой стороны. Мне очень захотелось домой, и я понадеялся, что по окончании миссии во всей этой неразберихе мне удастся получить порт-ключ хотя бы до континентальной Европы.
   - Чем так знаменит храм Калиджаи? - спросил я хозяина дома за обедом - он велел подать мне самые "безобидные" блюда, тогда как вся его семья преспокойно поглощала пищу такой остроты и пряности, что даже от одного запаха у меня слезились глаза и горело во рту.
   По моим наблюдениям, у местных магов женщины занимают второплановые роли, и это показалось мне странным, поскольку такого же разделения в семьях их соотечественников, эмигрировавших в Британию, никогда не бывало. Впрочем, прежде я вообще не обращал внимания на эти вещи, и только теперь осознал наши отличия. Женщины в семье Патил, хотя и обедали в одной комнате с мужчинами, сидеть вынуждены были на дальнем конце стола. Когда они ели, всюду стоял звон от их многочисленных украшений, но не было слышно ни слова, а сами они избегали встречаться с нами, мужчинами, взглядом. Их глаза я смог увидеть, лишь когда задал свой вопрос о лагуне Чилика и загадочном храме. Молодые и пожилые родственницы Амрита стали молча переглядываться друг с другом и с мужской половиной стола. Я заметил и двух юных девушек в разноцветных сари, точеными фигурками и диковатым взглядом напомнивших мне мою любимую младшую сестричку, и невольно улыбнулся, еще больше мечтая о доме. Вернуться, обнять маму с сестрицами - и совсем забыть об этой поездке...
   Амрит тем временем рассказал мне предание маглов, выстроивших Калиджаи много веков назад.
   - Его возвели в память об одной невесте, которую выдавали замуж не по любви. По дороге на собственную свадьбу она утопилась. С тех пор ее душа взывает со дна к рыбакам из окрестных деревень, - говорил он, погружая ломтики неведомого овоща в красный соус, а затем зубами снимая их с вилки. - Неупокоенная невеста охраняет те края от вторжения злых духов. Теперь туда каждый год приходят паломники со всей Ориссы и Бенгалии. Говорят, магией Кали там могут исцелить даже одержимых, но больной должен принять собственное решение.
   Вот, значит, на что намекал тот нищий старик! Хорошо же меня потрепало в пути, коль скоро здешние бродяги сходу принимают меня за бесноватого...
   Тук-тук-тук! Что за... тук-тук-клац-тук... что за ледяная вода окружает меня? Тело корчит судорога... Тук! Тук-тук!.. Только не прерывать сон... спать...
   Амрит Патил сказал мне, что Шафиги пока еще в Калькутте, но в ближайшее время намерены переехать, и что если я хочу застать их на прежнем месте, мне стоит поторопиться. Конечно, добавил он, не в нынешнем моем состоянии - мне стоит хорошенько прийти в себя после тяжелой дороги. Но мне было уже значительно лучше: головокружение прошло, боль в спине и затылке уже не мучила, как на борту "Рани Сати". И, отказавшись от радушного приглашения Патила провести эту ночь в его доме, я отправился в гостиницу. Наверное, это было самое верное решение в моей жизни, потому что под утро в старом отеле начался пожар. Мне снова снилось что-то неразборчивое и тревожное, а потом и вовсе возмутительное: мы обнимались с моей сестрой Эйлин в гостиной, но в голове моей при этом блуждали совсем не братские мысли. Я проснулся и вскочил, когда в коридоре с криками забегали другие постояльцы, и всё же волшебного вмешательства не потребовалось. Не потребовалось даже вмешательства пожарных, которые, как всегда, опаздывали. Словно смилостивившись над жителями, муссонные тучи опять опрокинули на город свои неиссякаемые запасы воды и загасили огонь, не позволив ему перекинуться с пристройки на основное здание.
   Тук-тук-тук-тук-тук!.. Тук-тук...
   Однако отвратительный сон, завершившийся пожаром, был последним и самым убедительным знаком, что со мной действительно творится какая-то гнусность и что само это не пройдет. Мне на самом деле следовало наведаться в храм Калиджаи. Вот только поездка в Калькутту не терпела отлагательств, и я решил, что побываю в лагуне Чилика сразу же по возвращении от Шафигов...
  
Тук-тук-тук-клац-клац!.. Пробуждение...
  

Книга шестая. In. Аджна. La (A)

  
Дьявол начинается с пены на губах ангела, вступившего в бой за святое правое дело.
Всё рассыпается в прах, и люди, и системы, но вечен дух ненависти в борьбе
за правое дело, и потому зло на земле не имеет конца.
Григорий Померанц
  

68. Эй, шкурники, а кто убьет медведя?

  
   ...Тук-тук-тук!
   Проснувшись от холода и клацанья собственных зубов, Северус с трудом раскрыл глаза. Чары, ответственные за подсветку ванной комнаты и за подогрев воды, иссякли от времени. Наполненная водой со всевозможными ранозаживляющими бальзамами ванна совсем остыла, и кругом царила могильная темень. Он сжал в кулаке неразлучную палочку, и она на несколько секунд прекратила выписывать дерганные круги в воде, а под потолком снова вспыхнул огонек. Подозвав к тебе полотенце, зельевар обернулся им, как коконом, и откупорил слив.
   Сон в точности повторял события, описанные в дневнике Реддла, где тот похвалялся содеянным с отцом и с братом Эйлин, сознание которых захватил неким диковинным, изобретенным им самим способом. И если в дневнике будущий регент Пожирателей излагал увиденное глазами Густавуса Принца во время его путешествия в Калькутту, то во сне Северус испытал всё то же, что испытывал в последние дни жизни его дядя. Реддл признавался: в девятнадцать лет ему не терпелось узнать, что чувствует умирающий в минуты агонии. Подлый извращенец...
   Снейп поковылял к двери. Ноги неуверенно слушались, дрожь в теле постепенно унялась, и только позвоночник и рука напоминали, что жизнь - дерьмовая штука, поэтому отщепенцам вроде него медом казаться не должна. Если эта проклятая ночь еще не закончилась, выходит, он пролежал в целебных отварах всего два-три часа? Северус пощупал отмытые от крови волосы: сверху они успели полностью просохнуть, мокрыми были только концы, остававшиеся в воде до последнего. Стрелки часов показывали начало пятого. Посмотреть еще раз на спящего Гэбриела? Нет, пусть выспится как следует: зелье будет безотказно действовать до утра.
   Одним взмахом палочки откинув покрывало с кровати и сбросив с плеч на пол влажное полотенце, Снейп рухнул в постель. Да, в совершенно ледяную. Но что такое ледяная постель после выдавшейся нынче ночки и остывшей ванны? Вот только, чтобы согреться, надо сделать еще одно движение - натянуть поверх обнаженного тела ледяное одеяло. Северус тихо выругался, однако заставил себя совершить и этот подвиг. Мысли снова закружились путаным водоворотом, готовясь обрушиться в слив мира сновидений.
   По краткому рапорту авроров, доставшемуся Северусу от Макмиллана вместе с другими разрозненными документами о предках, Густавус Принц погиб при невыясненных обстоятельствах в пятницу, 16 августа 1946 года, в Калькутте, когда магловские министры Бенгалии объявили День прямой борьбы за Пакистан и выпустили из тюрем в город несколько банд гунда. Головорезы ждали сигнала, были вооружены, у них имелся даже транспорт от властей. А затем под зелеными знаменами митингующих рабочих устроили резню и погромы в кварталах индуистов.
   В этих же донесениях о прекращенном расследовании значилось, что последней, кто видел, возможно, Густавуса, а вернее - его изуродованный труп - была восьмилетняя девочка-индуска, прятавшаяся во время погрома в подсобке одной из торговых лавок. По крайней мере, внешний вид убитого подходил под описание. И еще в извлеченных у нее воспоминаниях девчонка показала британским мракоборцам, вызванным в Калькутту семьей Шафигов, как из лежащего навзничь трупа поднялась и села тень, похожая силуэтом на человеческую фигуру и сотканная из клубов черного дыма или пыли. Повернув голову в ее сторону (девочка сразу отодвинулась от окошка подсобки), призрак воздел руки кверху и взлетел в небо, словно неукрощенный джинн, оставляя за собой грязный шлейф. А мертвое тело осталось лежать на земле.
   Снейп скорчился под одеялом. Да, теперь он полностью знает правду - но что ему это дает? Только лишний повод для мести? Мести - кому? Месть уже состоялась - тогда, 31 октября 1981 года, и, увы, не его руками. Слишком легкая смерть для такого монстра...
   Последняя связная мысль, отчаянно цепляясь за сознание, сплясала "цыганочку" и провалилась в горловину воронки под названием Небытие. Больше не снилось ничего...
* * *
   Едва проснувшись, Гарри так и подпрыгнул на диване. Как он тут очутился? Это же комната отца! Смутные и невнятные воспоминания о минувшей ночи отдались вялой болью в шраме на лбу, но ничего конкретного в голову не пришло. Был, кажется, профессор с окровавленным лицом и в изодранной одежде - не то кошмар, не то явь. Была вспотевшая от гнева и бесплодных, но яростных попыток пробиться в его мысли Жаба. А еще - но это уж точно привиделось - был эльф Добби. Всё вместе это никак не слеплялось в единый ком, и как из пыточной комнаты Амбридж он попал в гостиную слизеринского декана, и не только попал, но и был кем-то заботливо уложен спать (вон аккуратной стопочкой лежат его вычищенные вещи в кресле), Гарри не имел ни малейшего представления. Голова кружилась от зелья Сна-без-сновидений, да и вообще воздух в апартаментах Снейпа сейчас пропах крутой смесью каких-то эфирных масел, трав и... чего-то еще... химического, почти неуловимого.
   - Акцио палочка! - повторил юноша вслух, когда стандартное невербальное не сработало.
   И опять никакого результата. Тут он уже удивился. Для чего отцу понадобилось так далеко прятать от него палочку?
   Часы показывали четверть двенадцатого - ничего себе, ну ты и дрыхнуть, босс! Гарри оделся, первым делом выглянул в кабинет-лабораторию, но она пустовала, только Кунигунда лениво шевелила усами по ту сторону иллюминатора, и в ее круглых глазах переливались отблески жизнерадостного пушистика, отвоевавшего себе все ровные (и не очень) поверхности комнаты. Конечно, зельевар давно ушел отсюда, что ему в такое время делать дома? И юноша почти без надежды приоткрыл дверь в отцовскую спальню: может, палочка где-нибудь там?
   Увиденное в полутьме комнаты встревожило его не на шутку. Профессор неподвижно лежал высоко на подушках, по грудь укрытый одеялом, нечеловечески худой, с провалившимися ключицами и яремной впадиной. Верхние ребра можно было бы без труда пересчитать под изуродованной шрамами кожей, как на скелете в анатомичке у Прозерпины. Безвольно запрокинув голову, в обрамлении разбросанных как попало черных волос он был бледнее своей наволочки. Гарри ринулся к кровати и перевел дух, заметив, что отец пусть тихо, но дышит. Никогда еще юноша не видел его таким умиротворенным: все мышцы лица расслабились, стерев лишних лет пятнадцать и гримасу вечной сварливости. Даже знаменитый, только ленивым не обсмеянный Снейпов нос на этом новом, спокойном лице смотрелся уместным и почти по-римски благородным. Если бы у зельевара всегда была такая внешность, никому бы и в голову не пришло назвать его уродливым. Даже, скорее, наоборот...
   - Что? - ни с того, ни с сего спросил он; Гарри вздрогнул: засмотревшись на это невероятное преображение, он не заметил тот миг, когда Снейп проснулся.
   Зельевар открыл глаза, вопросительно приподнял бровь и привстал на локте. Лоб его привычно и злобно хмурился, между бровей снова пролегла морщина, губы, как всегда, искривились неприятной ухмылкой. И тебя с добрым утром, батюшка. Но, увидев в его руке палочку, Гарри вспомнил, с какой целью сюда заглянул:
   - Доброе утро. Не могу найти свою. Ты зачем ее спрятал?
   Что-то во взгляде профессора его насторожило.
   - Я... - Снейп поморщился. - Я думаю, сейчас это не самая лучшая идея. Или ты уже забыл, как пользоваться руками, привык размахивать этой штукой при каждом удобном случае?!
   Кто бы говорил... А сам-то!..
   Он не хотел говорить, что-то утаивал. Смутная тревога начала перерастать в панику. Это "что-то" было очень плохим: отец не из тех, кто будет миндальничать из-за чепухи.
   - Я что, где-то выронил ее и потерял? - Гарри смутно помнил, что видел свою палочку в руке Жабы, но что произошло дальше? Ничего не вспоминалось. Как полустертый сон, одни обрывки. - У Амбридж, да?
   Снейп обреченно вздохнул и, смирившись с неизбежным, провел в воздухе кончиком своей палочки дугу манящих чар. Через секунду невесть откуда вылетевшая палочка из остролиста была в его руке, испуская серебристые искры узнавания. Однако, взяв ее в свою ладонь, Гарри понял, что это просто такая же палочка по виду - но совершенно не его, чужая по существу. Она не откликнулась. Вообще никак не откликнулась - мертвый кусок отполированной деревяшки. В учительской указке было больше магии и толку, чем в ней. Юноша поднял голову и опять встретился взглядом с отцом. Теперь в темных глазах профессора проскользнула жалость, а лицо искривилось, как бы от сильной боли.
   - Тебе не надо пока колдовать, Гэбриел, - почти умоляюще проговорил Снейп.
   - Почему? Что не так? - Гарри встряхнул рукой в надежде выпросить у палочки хоть пару приветственных искр, но глухо. - Это не моя? Нет, она моя - вот эта царапинка на рукояти... Скажи мне. Ты знаешь, так скажи мне.
   - Ты ведь уже всё понял, - всё тем же тоном продолжал уговаривать его отец.
   - Нет, не понял! Нет, не понял! Скажи! - да понял, понял: палочка не виновата - виноват он сам. Но пока это не произнесено, оно не может быть правдой. Не надо, не говори. - Скажи мне. Честно. Пожалуйста.
   Профессор прикрыл глаза и, не открывая больше, монотонно, почти безразлично ответил:
   - Ты превысил допустимый лимит использования магии, когда отбивался от нее. Скорее всего, ты больше не сможешь колдовать. Прости, пожалуйста, я не успел к тебе.
   Гарри стоял в каком-то глухом, тупом оцепенении. Наверное, если бы ему сейчас сообщили о найденной у него смертельной болезни, он не чувствовал бы себя оглушенным сильнее. Это было... как будто не с ним. Когда отчаянно хочется проснуться. Нет, хочется вернуться на день раньше и всё поменять, но ты знаешь, что это невозможно, потому что всё шло к этому не одну неделю и даже не один месяц... ты просто не замечал. Не хотел замечать эту кучу маленьких намеков в причинно-следственной цепочке событий.
   Плохо отдавая отчет в своих действиях, он опустился на край постели, съежился всё еще с бесполезной палочкой в руке. Больше никогда и никаких открытий, экспериментов, тренировок, экзаменов, никакой практики у Прозерпины, теоретических споров с Ржавой Ге, состязаний в Дуэльном клубе, пикировок с Малфоем. Мир, в котором нет вкуса, запаха, цвета...
   - Мне надо побыть одному.
   Что ж теперь - Дамблдор снова отправит его к тетке? Нет, теперь Дамблдору не будет до него никакого дела. Я от Квиррелла ушел, я от Петтигрю ушел... и от волка ушел... короче, Жаба за нос лисенка поводила, на нос посадила и сожрала, как муху...
   Кровать дернулась: профессор за спиной Гарри поднялся с места, а когда вышел на середину комнаты и встал перед ним, то был уже выбрит, полностью одет и застегнут на все пуговицы.
   - Я отлучусь. Здесь можешь разгромить хоть всё. Но в лабораторию не суйся - там много взрывоопасных веществ.
   Не особо понимая смысл его слов, юноша поднял голову. Машинально отметил, как отец потирает почерневшую кисть больной руки и натягивает на нее тонкую перчатку телесного цвета. Кивнул в ответ. Зеленая вспышка дымолетного пороха в камине означала, что пожелание Гарри выполнено: он один.
   Вот же гремлинова отрыжка! Даже в самые отчаянные минуты, когда совсем невмоготу, не призвать теперь на выручку жизнерадостного Ренара. Как же не хватает чернобурого хитреца здесь и сейчас! "Разгромить тут всё"? А зачем? Что он даст, этот истерический дебош? Не поможет, нет. Ему такое не помогает. Гарри глубоко вздохнул, задержал воздух в груди и медленно выпустил весь через чуть разомкнутые губы. Что там обычно подсказывает таинственно шипящий внутренний голос в такие минуты? "Тиш-ш-ш-ше! Тиш-ш-ш-ше! Дыш-ш-ш-ши!" Голос, кстати, тоже больше не проявлялся. Бойкот и вакуум. Прощай, магия, прощай, Хогвартс...
   С другой стороны... Ну, должна же быть другая сторона, она есть у всего! Ну да: с другой стороны, их наконец-то оставят в покое все, включая психа-Волдеморта. Никаких магических препон. Профессор сможет оставить преподавательство, которое так ненавидит, и потребовать у Дамблдора отпустить их из страны, потому что теперь ему не нужно выполнять свою часть обязательств по договору, касающемуся судьбы Преемника, и шпионить в стане этих упырей. Преемником станет кто-то другой - может, один из толпы отчаянно этого жаждущих - и будет ему счастье. Оборвать, раз уж так получилось, все связи, бросить всё и уехать, куда глядят глаза. Магии отца хватит на них обоих. А сквиб уж найдет свою дорогу в жизни: у маглов есть своя медицина, и ничем, между прочим, не хуже. Гарри, хоть и лишенный умения колдовать, всё равно будет способен видеть гораздо больше того, что видят простаки, и сможет продолжать заниматься любимым делом. Просто в других условиях. Станет хирургом.
   Он поджал под себя погрызенную Люпином ногу и увлеченно уселся поудобнее. Так, а что сделать с пробелами в образовании? В Хогвартсе, приходится признать, заставляют изучать много предметов, но при этом далеко не все они пригождаются даже в волшебном мире. А как наверстать пять пропущенных школьных лет? Ну, скажем, химию он благодаря отцу знает получше любого ровесника-магла. В лингвистической грамотности тоже обошел большинство, причем еще до поступления в Хогвартс, а теперь-то у него в активе и латынь, и французский, и немного греческий помимо родного... ну и парселтанга. Кстати, а остался ли он теперь змееустом? Да ладно, неважно. В факиры, зачаровывать индийских кобр, он не собирается. Гарри усмехнулся.
   А теперь вспомни-ка, что творится с профессором - причину своих ночных кошмаров. Как спасти его, не будучи полноценным целителем-пепельником? Ведь это наверняка очень опасное проклятие, хоть отец наотрез отказывается о нем говорить. Нейрохирургу от маглов, даже экстра-класса, с этим не справиться, а до уровня экстра-класса кое-кому здесь - как до Туманности Андромеды на кривой метелке. Гарри повертел в руке палочку. Рано обрадовался.
   Его обреченные мысли были прерваны легким хлопком в углу комнаты. Юноша повернулся на звук и встретился взглядом с огромными выпуклыми глазищами Добби:
   - Хозяин Гарри! Две мисс очень ищут хозяина Гарри и хотят прийти сюда. Что может сделать Добби?
   Гарри знал, кто это. Он не представлял, что скажет Лу и Гермионе, и тем более не хотел их жалости и уговоров не отчаиваться, с которыми оптимистка Грейнджер насядет на него, как дурень на грабли, едва поймет, что случилось. Но прятаться ото всех и уныло мотать сопли на кулак - тоже не выход. Значит, нужно просто постараться хотя бы сегодня скрыть от девчонок свою проблему.
   - Перенеси их в соседнюю комнату, Добби, - подходя к двери, сказал Гарри.
   Эльф растворился в воздухе, даже не дослушав своего имени.
* * *
   Кабинет в здании на Даунинг-стрит, 10, вечер того же дня
   Портрет нелепого человечка в серебристом парике ожил. Улик Гамп, самый первый в британской истории министр Магии - а на портрете был изображен именно он - деликатно покашлял, привлекая к себе внимание секретаря.
   - Мистер Шеклболт, извольте сообщить мистеру Мейджору о том, что встречи с ним ожидает мистер Скримджер, и ровно через три минуты он будет здесь, - произнес он на староанглийском монотонным голосом скучающего дворецкого и тотчас же стих и замер, как самая обычная магловская картина.
   Кингсли Шеклболт, аврор-оперативник, под видом секретаря назначенный Руфусом Скримджером при его вступлении в должность министра Магии охранять магловского премьера - Джона Мейджора, без промедления поднялся из-за стола и вышел из кабинета. Едва дверь за ним закрылась, в камине заполыхало и высунулась чья-то рука. Быстрым взмахом волшебной палочки рука эта нейтрализовала сигнальные чары вокруг каминного портала, а следующей целью стал портрет Гампа, снова оживший и готовый поднять тревогу: на покойного министра бесцеремонно наложили чары немоты. Только после этого в кабинет выбралась фигура в черном балахоне, колпаке и маске. Убедившись в том, что помещение безлюдно, незнакомец метнулся к картине и, обмахнув себя еще каким-то заклинанием, легко вознесся на полотно поверх Улика Гампа, попросту приняв вид его тени на стене. Гамп был не только лишен речи, но и обездвижен, поэтому возражать на столь грубый акт вторжения не смог ни словом, ни делом. А уж крысу, выбежавшую из-за секретера, которая встала на задние лапы и понюхала воздух, он, обуянный гневом, и не заметил. Крыса же притаилась в тени у камина, сжимая в зубах какой-то амулет.
   Через минуту в кабинет вернулся Шеклболт в сопровождении премьер-министра, а еще через несколько секунд из камина выбралась целая делегация. Мейджор, хоть и видел такое уже не впервые, как и в предыдущие встречи наблюдал за действом, потрясенно расширив глаза под большими очками в роговой оправе. На стеклах плясали отблески зеленого пламени от дымолетного порошка, загасил которое самый последний из сопровождающих Скримджера - аврор Джон Долиш.
   Пятеро прибывших волшебников отряхнулись от копоти и коротко поприветствовали премьера и его секретаря. Рыжий - почти красновласый, с залысинами на лбу - Руфус Скримджер, тоже в очках, в узкой багровой мантии и с тросточкой, на которую опирался отнюдь не для красоты, первым предложил присесть за стол, чтобы обсудить пару назревших вопросов. Мейджор молча указал на ряд стульев, выстроившихся по обе стороны от стола для конференций. Когда он сел, Шеклболт занял место по правую руку от него, а остальные маги - напротив них двоих. Долиш бросил быстрый взгляд в сторону портрета Улика Гампа и кивнул в ответ на заданный ему шепотом вопрос Пия Тикнесса.
   - Первое, и самое важное, господин премьер-министр, - заговорил Скримджер, сцепляя пальцы в замок и выкладывая кисти на стол перед собой. - Ваш заместитель, Герберт Чорли, по нашим сведениям, подвергся воздействию чар подчинения.
   Премьер нерешительно покосился на своего секретаря. Кингсли кивнул, и после его кивка странное выражение скользнуло по лицу Долиша.
   - Непростительное заклинание, сэр, - тихо объяснил своему начальнику-маглу Шеклболт. - Это я заподозрил, что с Чорли не всё в порядке, и сообщил в нашу службу безопасности.
   - Чем это угрожает нашему правительству? - без околичностей уточнил Мейджор, глядя то на Скримджера, то на Шеклболта.
   - Вмешательством в вашу экономику, в политические дела, дискредитацией лично вас, - перечислил министр Магии. - Чем угодно. Мы будем вынуждены изолировать мистера Чорли, чтобы вывести его из этого состояния, и это вкупе с реабилитационным периодом не займет больше недели. И второе...
   Договорить он не успел. Пространство всколыхнулось, словно по нему прошла невидимая волна. Стол вздыбился, изогнувшись вопреки возможностям древесины, из которой был сделан, - в точности как стекающие часы на картинах Дали. Таким образом он отбил упреждающее заклятие Шеклболта, отправленное в Долиша, который наколдовал саму волну и в следующее мгновение отбросил в сторону Скримджера, атаковавшего сбоку их с Тикнессом.
   Кингсли прикрыл собой ничего не понимающего Мейджора, а два чиновника из сопровождения министра Магии, хоть и выхватили палочки, откровенно растерялись, в кого бить, а кого защищать, и пара секунд промедления стоила им если не жизни, то сознания - оба покатились на пол.
   Пока Скримджер отбивался от нападавшего на него Пия Тикнесса, авроры Долиш и Шеклболт сцепились в перестрелке. Кингсли успел спрятать премьер-министра за щитовыми третьего порядка, и тот, обездвиженный, замер на месте. Долиш погнался за Шеклболтом, уклоняясь от летевших в него, как пушечные ядра, тяжелых стульев. Кингсли приходилось отступать, пока он не оказался загнанным в угол между камином и портретом Гампа. Выскочившая невесть откуда крыса, скакнув ему на ногу, укусила за колено сквозь брюки. Ничтожная помеха, на которую чуть отвлекся аврор-секретарь, отняла у него преимущество. В тот же миг с картины чернильной кляксой капнула тень и вырубила Кингсли на месте Синкопой Сатуре. Крыса тем временем снова юркнула за секретер и была такова. "Клякса" распрямилась, вернув себе замаскированный, но человеческий вид. Вдвоем с Долишем они кинулись на подмогу Тикнессу, которому приходилось уже несладко под веером мракоборческих заклинаний Скримджера и который в итоге рухнул, получив по темени неслучайно обвалившейся с потолка люстрой.
   - Руди, - Долиш отклонил брошенное в напарника оглушающее, а тот в свою очередь отправил трость министра министру же под ноги, и, когда тот потерял равновесие, отшвырнул его в угол Эверте Статумом.
   Долиш завершил процедуру, опутав Скримджера, который после встречи со стеной наверняка получил неслабое сотрясение мозга, сетью обездвиживающих проклятий. Лицо Долиша менялось всё сильнее, будто бы сползая с другого лица. Псевдоаврор с жуткой улыбкой повернулся к своему тезке - Мейджору, и тот, уже не защищенный чарами Шеклболта, глядел на него через перекосившиеся очки, забыв их поправить.
   - Не переживайте, магл, сейчас не ваша очередь, - презрительно проронил мужчина, который уже почти не был Долишем и сделался старше него вдвое, обретая заодно пресыщенную физиономию брюзгливого английского аристократишки с портретов викторианских времен. - Нас интересует этот, - он кивнул на парализованного Скримджера. - Вы и сами всегда делаете ровно то, что вам велят маги. А кто эти маги, вас заботить не должно. Поэтому молчите, сидите тихо и внимайте.
   - Где снова эта крыса? - раздраженно буркнул напарник в маске и колпаке. - Эй, любитель африканских коленок, а ну выходи!
   - Руди, подай мне палку Шеклболта и помолчи.
   Замаскированный кивнул. Бывший Долиш, перешагивая через тела чиновников и разнесенную вдребезги мебель, приблизился к лежащему Тикнессу и привел в сознание сначала его, а после - Скримджера. Кривясь от боли в разбитой голове, министр раскрыл желтые глаза и сощурился, чтобы сфокусировать взгляд на своем враге. Его очки разбились при падении.
   - А, Лестрейндж... - равнодушно выдал он, когда рассмотрел Пожирателя. - И что на этот раз? Убьешь меня и свалишь на маглов? Ну, давай, давай... А кто этот клоун? Не иначе как один из твоих никчемных сынков.
   - Круцио! - рыкнул Лестрейндж-младший, выпустив заклинание из отобранной у Кингсли палочки.
   Скримджер изогнулся: связанные первым заклинанием, руки его волею второго стремились раскинуться в стороны, а терзаемое судорогой тело - вытянуться в струнку, как у распятого на кресте. Проклятие рвало мышцы конфликтующими друг с другом импульсами, и боль была столь сильной, что многие под пытками лишались разума. Держась за ушибленное темя, Пий Тикнесс наблюдал за его мучениями, как загипнотизированный, но лицо его искажал страх. Он отдавал себе отчет, что в любой момент то же самое могут проделать и с ним самим за малейшую оплошность.
   - Мне нужен твой амулет доступа на уровень невыразимцев, - сказал наконец Родерикус, останавливая действие темных чар и удостаивая взгляда магловского премьера, которого почти трясло от увиденного.
   Скримджер тяжело всхрапнул и нечеловеческим усилием воли заставил себя перевернуться со спины на живот, чтобы, опираясь на локти, приподняться с пола. Из его носа на ковер хлынула кровь.
   - На что ты надеешься, Лестрейндж? Даже если вы украдете перстень, то не получите власть над парнем. Ты не находишь, что он значительно подрос и уже имеет определенное представление о вашей шайке? - он хехекнул и небрежно мазнул тыльной стороной кисти над верхней губой.
   Лестрейндж-старший тоже усмехнулся, вертя в пальцах свой медальон со змейкой:
   - Об этом не переживай, Руфус. У меня есть то, что поможет договориться с мальчишкой, - отпустив побрякушку, он взял палочку Шеклболта у сына и направил ее в Джона Мейджора: - Обливиэйт, магл!
   Ноги премьера подкосились. Мужчина с размаху упал на стул и затряс головой, но едва успел прийти в себя, как вдогонку чарам забвения пришел Конфундус. Мейджор перестал что-либо соображать.
   - Покажи свои амулеты, - возвышаясь над поверженным Скримджером, приказал Веселый Роджер. - Немедленно. Возможно, тогда я помилую тебя.
   - Пытаешься косить под своего главаря? В отличие от любого из вас этот кадавр хотя бы с фантазией, а ты лишь жалкий пересмешник, Лестрейндж. Скоро над вами будет потешаться весь мир.
   Стой на месте Лестрейнджа-старшего любой из его сыновей, министр Магии был бы уже мертв, чего и добивался. Но сам Родерикус на провокации не велся - только снисходительно покривил насмешкой бесцветные узкие губы.
   - Весь мир - это неплохо. Тебя-то вообще вряд ли кто вспомнит через пару лет, - Пожиратель заменил палочку Кингсли на свою и попытался использовать заклинание чтения мыслей, однако Скримджер оказался куда более сильным окклюментом, чем тот ожидал; хотя кровь сильнее хлынула из носа, а глаза затуманились в преддверии обморока, министр Магии удержал щиты и пнул Лестрейнджа с порога своего сознания. - Что ж, магия в свидетели - я всеми способами пытался сохранить жизнь чистокровному...
   Веселый Роджер извлек из кармана мантии магловский пистолет. Пий Тикнесс никогда еще не видел магов с такой штукой в руках. Насторожился и Рудольфус под своей пожирательской маской. Скримджер хохотнул, взглянул на Лестрейнджа еще и еще раз, фыркая всё громче, пока совсем не откинулся на спину и не зашелся резким лающим смехом.
   - Ты... ты... мать твою, Лестрейндж!.. Ты шут гороховый! О-ох, Мерлин!.. Всегда был неудачником на вторых ролях, а под конец насмешил так насмешил! Ох! Не могу! Твою же мать! Смотри не застрелись сам, пока пыжишься навести страх на мракоборца! Ох-хо-хо!..
   Однако хохот его оборвался, когда Роджер передернул затвор и четким уверенным жестом направил ствол ему между глаз. Министр ничего не успел сказать на это, потому что в следующее мгновение грохнул выстрел. Оглушенный, Тикнесс присел и снова схватился за ушибленное люстрой темя, а магл вздрогнул и, ничего не соображая, заозирался по сторонам. Красно-рыжая грива Скримджера, не успевшего закрыть глаза, медленно зашевелилась в потоках расплывавшегося у него под затылком кровавого озерца. Ковер неохотно впитывал густую влагу.
   - Осмотрите его и подайте мне амулет невыразимцев, Тикнесс, - велел Лестрейндж-старший.
   Пока Пий с отвращением ворочал труп, стараясь поменьше выпачкаться в кровавых ошметках вышибленного Скримджеровского мозга, сам Веселый Роджер подошел к Кингсли Шеклболту и тщательно обтер платком сначала рукоять отобранной у него палочки, а затем - пистолета. Оба этих предмета он поочередно вложил в правую и в левую ладони бесчувственного аврора. Тем временем Тикнесс раздобыл нужный амулет и принес его Лестрейнджу, после чего торопливо наколдовал Тергео, чтобы смыть с себя кровь бывшего коллеги.
   - Благодарю вас, господин министр, - Родерикус иронически поклонился ему и придирчиво осмотрел трофей. - Да, это он. Я верну вам его, когда он сослужит мне службу.
   - Как вам будет угодно, - едва справляясь с нервной дрожью, отозвался Тикнесс. - Я полагал, всё это пройдет... как-нибудь чище.
   - А оно не прошло! - сделав резкий выпад в его сторону, выдал Лестрейндж-старший. Пий невольно отпрыгнул назад и споткнулся о сломанный стул, но лишь чудом удержался на ногах. Роджер засмеялся, незаметно пряча в мантии и амулет, и свою палочку. - Руди, вытаскивай сюда крысу и... приберитесь тут. Этого - в его кабинет. А мы с мистером Тикнессом вынуждены вас покинуть.
   Петтигрю вылез в комнату лишь после того, как Роджер и Пий исчезли в камине. Поглядев на труп Скримджера с дырой во лбу, стеклянно таращившийся в потолок распахнутыми тускло-желтыми глазами, анимаг присвистнул:
   - Недолго птичка фебетала, недолго длилфя мефяц май...
* * *
   Утром в субботу Гермиона была самым счастливым человеком во всем Хогвартсе. Хорошо знакомый филин принес ей долгожданное письмо с сурового Севера, и она перечитала каждую строчку вдоль и поперек, хотя, кажется, никаких шифровок и двойных смыслов в послании Гилдероя на этот раз не было. В продолжение их эпистолярного спора он так и подначивал ее, и девушка еле сдерживала смешки, одергивая себя - мол, не хочешь же ты выглядеть рассеянной овцой перед однокурсниками. Впрочем, могла особо и не стараться: утомленные целой неделей зубрежки перед СОВ, гриффиндорцы бурно собирались на выгул в Хогсмид и вели себя как собачки, которым уж очень не терпится по известным делам, а хозяин всё медлит и медлит. В такой обстановке Гермиона могла бы даже завалиться в факультетскую гостиную в обнимку с Локхартом, с сигаретой в зубах и бутылкой виски в руке, и никому не было бы до них дела. Ну или почти никому - Патил и Браун бдят! Это какой-нибудь зубодробительный намек в нумерологических расчетах войдет им в одно ухо и вылетит со сквозняком из второго, не зацепив мозг, а вот тему с отношеньками они выявят на один щелчок пальцев, на второй уже расставят приоритеты, затем всё просчитают, предскажут и благословят.
   Она даже навертела на голове некое подобие прически, и отражение в кои-то веки почти не разочаровывало - разве что веснушек, пожалуй, многовато для одного лица. Подкрашивая губы, Гермиона хихикнула. "Я мало знаком с заклинанием Corpus mutilate в силу того, что оно, скорее всего, из арсенала целителей. Но насчет второго ты неправа, и я могу доказать, что Трансмогрифианская пытка существует в действительности. Как ты знаешь, по желанию моего отца я до 11 лет обучался в магловской школе. У нашего директора была дочь, милейшее существо во всем, что не касалось музыкальной части. Однако ее родители считали по-другому - при том, что она от рождения была начисто лишена как слуха, так и голоса. И вот, начиная с ее четырех лет, наш директор приводил дочурку на каждый школьный праздник. Первые двадцать минут были неизменно отданы мисс Вейнфлетт под распевание религиозных гимнов перед публикой. Публикой были все ученики школы и наши родственники. И если ты скажешь, что это не Трансмогрифианская пытка, то я просто ничего не смыслю в жизни. Зато именно так я самостоятельно постиг беспалочковые Обливиэйт и Силенцио. На праздниках в последний год моего обучения она с таинственной регулярностью то забывала слова, то теряла голос"...
   - Так ты идешь с нами? - не выдержала Парвати, уставшая гадать, для чего прихорашивается заучка Грейнджер. - Или что?
   - Да нет же, я в библиотеку, идите, не ждите!
   - Хочу тебе напомнить, что мадам Пинс и архивариус... как там ее зовут, вечно забываю... обе женщины. Или ты намереваешься соблазнить кого-нибудь из призраков?
   - О, да, я обожаю соблазнять призраков, особенно по субботам и в библиотеке.
   Парвати со значительностью поглядела на Лаванду, и уже обе они смерили Гермиону подозрительным взглядом:
   - Ну что ж, удачи тебе... с твоим призраком, - медленно начала одна и договорила вторая, а когда они повернулись уходить, Лаванда вполголоса проговорила на ухо подружке: - Посмотрим, пойдет ли в деревню Коронадо, а то...
   Дальнейшего их шушуканья девушка уже не слышала, да не особенно-то и пыталась. В библиотеке она выбрала одиночное место за столиком, примыкавшим прямо к бесконечно высокому стеллажу в секции литературы для пятикурсников. Конверт с письмом Гилдероя она подкладывала под каждую следующую книгу, которую листала. Время от времени отрываясь от конспектирования, Гермиона приподнимала учебник и давала глазам отдохнуть на изящном почерке бывшего профессора. В библиотеке стояла гробовая тишина. Июньские лучи солнца, пробиваясь сквозь мутноватые оконные стекла, казались стылыми, будто поздней осенью. Даже привидение профессора Бинса, без всякого дела слоняясь по замку в отсутствие лекций, молча поглядывало на корешки книг и не пыталось нарушить покой свойственным ему бестолковым и скучным монологом. Поэтому чьи-то шаги отдались кощунственной дробью каблучков. Эхо разнесло звук по всему читальному залу, и Гермиона узнала походку. Непонятно было только, почему Лавгуд так торопится. Можно даже сказать, летит сломя голову - это на нее не слишком-то похоже.
   Гриффиндорка не успела подняться и выйти навстречу подруге, когда та уже добралась до нужного прохода между стеллажами и увидела ее. В самом деле - обычно невозмутимые, созерцательные глаза Луны сейчас были встревоженными.
   - Привет, - сказала когтевранка, одним плавным движением усаживаясь рядом. - Я не понимаю, что происходит, но, кажется, Гарри куда-то пропал. Мальчишки сказали, что не видели его со вчерашнего вечера и что ночевать он тоже не приходил...
   Она умудрялась и это говорить нараспев, только произнесенное было слишком уж далеко от лирики. Девушки уставились друг на друга. Гермиона сразу прокрутила в голове события пятницы: отмена занятий по ЗОТИ на всех курсах, спор с Гарри - и после библиотеки, то есть, значит, после шести вечера, они с ним больше не виделись.
   Профессор Бинс поплыл к столу мадам Пинс, даже не посмотрев в сторону нарушительниц библиотечного распорядка. Но Гермиона продолжала ощущать еще чей-то взгляд. В какой-то миг ей почудилась высунувшаяся в промежутке между книгами на нижней полке мордочка незнакомого эльфа.
   - А ты когда видела его в последний раз? - спросила она Лу.
   - Мельком на соседней лестнице... помахали друг другу, и всё. Больше мы не виделись.
   Вряд ли в такой обстановке он собрался бы втайне ото всех - а особенно от своего папаши - погулять на сон грядущий по окрестностям Хогвартса. После третьего курса у него навалом впечатлений о том, чем это может закончиться для мелкого и глупого школяра. Да, кстати, о папаше... Гарри должен был отнести ему домашку, так что профессор Снейп вполне мог видеть сына позже всех остальных... Но как бы незатейливо выпутаться из общества Луны, чтобы наведаться в подземелья и при этом не выдать тайну вконец законспирировавшейся парочки родственников?
   Словно услышав ее мысли, когтевранка вдруг сказала:
   - Наверно, нам с тобой надо сходить в лабораторию и всё-таки поговорить с профессором.
   Гермиона в тот миг снова обернулась на подозрительное движение у соседних полок и, отвлекшись, не сразу сообразила, о чем толкует Луна. Но когда сообразила...
   - В смысле - поговорить со Снейпом? Почему с ним?
   Луна устало сдвинула бровки домиком:
   - Гермиона, я прошу тебя, давай сейчас без этого? Ты не хуже меня знаешь, почему. Идем.
   Абсолютно обескураженная, Гермиона встала и пошла следом за четверокурсницей. Только в последнюю секунду вспомнив о письме под книгой, она на ходу выхватила конверт и спрятала в сумку.
   - Гарри сам тебе сказал?
   Луна покачала головой.
   - Ты давно знаешь? - на этот раз ответом был кивок. - Боже мой, Лу, я хочу перевестись на ваш факультет! Вы такие... молчаливые!
   - Давай.
   Лестница, как назло, потащила их в неправильную сторону, пришлось ждать другую. Не успели они перепрыгнуть на нужную, на площадке возник из воздуха пучеглазый домовик и поклонился:
   - Добби должен доставить обеих мисс к хозяину Гарри. Разрешите взять вас за руки?
   Он с комичной галантностью протянул им обе свои ручонки со сморщенными, как после купания, ладошками. Девушки переглянулись, пожали плечами и, едва прикоснувшись к эльфу, очутились среди знакомых травянисто-химических запахов в комнате, по стенам и потолку которой блуждало северное сияние. Гермиона уже и не помнила, когда в этом кабинете было иначе, а ведь когда-то было. Перед ними стоял Гарри, тщательно пытаясь подавить растерянность.
   - Я тут ни при чем, - поспешила сказать Гермиона на упреждение. - Не знаю откуда, но твоя Лу узнала об этом не от меня.
   Луна тем временем подошла к Гарри и ткнулась лбом ему в шею, а он легонько обнял ее и, сдаваясь, пожал плечами.
   - Ты почему никого не предупреждаешь? Думаешь, с твоей "везучестью" и феноменальным умением вляпываться в истории это всё так весело?! - Гермиона прямо-таки почувствовала, как в ней просыпается Джейн Грейнджер в ее воинственной ипостаси, и немного сдала назад. - Ладно, давай рассказывай, что случилось.
   Странный домовик при этом никуда не исчез, просто притворился торшером возле профессорского малахитового столика и остался там, чуть пошевеливая летучемышьими ушами.
   Гарри сказал, что остался здесь ради муштры по Зельям перед экзаменами, поскольку наделал ляпов в домашке и навлек на себя гнев профессора. Дескать, решение остаться было спонтанным и принадлежало не ему, отсюда и предупредить он не успел никого на курсе. Всю ночь грыз гранит науки, а Снейп выламывал породу и подкидывал добавки. Что называется - от заката до рассвета. Только глаза у Гарри были какими-то грустными, как будто он прощался.
   - Хозяин Драко ищет предателя, - снова заблеял Добби. - Он найдет, точно найдет, кто сдал всех вас этой приплюснутой женщине...
   Гермиона насторожилась:
   - Драко? Ты про Малфоя?
   - Да, мисси. Добби служит у господ Малфоев.
   - Подожди, ты же только что называл своим хозяином Гарри!..
   - Гермиона, всё правильно, - тихим, смиренным голосом успокоил ее сам Гарри. - Его родители раньше жили в семье моего прадеда... Ну и после всей той истории, о которой я тебе рассказывал, перешли, как я понимаю, в распоряжение Малфоев. Поэтому Добби выручал меня на втором курсе.
   Засмущавшийся домовик сгреб ладонями свои уши и, оттянув их вперед, крест-накрест закрыл этими лопухами не менее огромные глаза по крайней мере наполовину. Но каким-то невероятным образом он умудрялся при всех этих манипуляциях очень собою гордиться. Ей-же-ей, подобное под силу только эльфам!
   Гарри тем временем зарылся лицом в белокурые волосы Луны. Нет, он и в самом деле словно прощается с ними обеими! Неужели решил, что завалит экзамен по Зельям? Профессор Снейп умеет убеждать в таких вещах как никто другой, и у них была для этого целая ночь. Но разве так уж плох Гарри в этом ремесле? Совсем даже нет, получше большинства - уверенный "середнячок". Что-то здесь не сходится. И зачем Добби вспомнил Малфоя и того, кто настучал Жабе на "Орден Фомы Неверующего"? Да, и куда подевалась сама Жаба с ее сигнальными чарами, натыканными во все углы школы? Эти двое вот уже почти четверть часа не отлипают друг от друга, разве только не целуются, а до сих пор ничего нигде не заскрежетало. Или дело просто в том, что здесь территория Снейпа? Кстати, где сам профессор?
   Гермиона попыталась так и эдак выведать информацию из первых рук, но приятель мастерски-изящно увертывался от самых каверзных вопросов и переводил их чуть ли не в шутку. Что ж, в душу лезть никто не собирается. Когда захочет - расскажет сам. Главное, что жив, здоров и пока ни во что не вляпался.
   С чистой совестью оставив их вдвоем с Луной, девушка вернулась в библиотеку и просидела там до самого ужина, когда из Хогсмида начали возвращаться партии нагулявшихся студентов. Небо над Большим залом было высоким, почти безоблачным, подсвеченным закатом. Гермиона даже пожалела, что пропустила такой замечательный день. Она посмотрела на преподавательский стол, откуда ей улыбнулась профессор Вектор и слегка кивнул директор. А Жабы-то всё нет, вот здорово. Может, ее забрали обратно в Министерство, и больше она не будет корчить из себя преподавателя? Ох, хоть бы правда! И хоть бы насовсем!
   Малфой с дружками топтался у стола когтевранцев и о чем-то препирался с Корнером и Голдстейном, а когда в зал пришли Гарри и Луна, замолк и убрался к слизеринцам. Майкл и Тони тем временем, усевшись на скамейку по обе стороны от Гарри, тихо, но эмоционально стали что-то ему объяснять. Гермиона вспомнила слова домовика Добби о предателе, сопоставила с увиденным и пришла к выводу, что Драко кого-то подозревает, а эти двое ему возражают и теперь хотят предупредить Гарри, чтобы не слушал змеиных врак. Малфой, признаться, тот еще детектив, но ей хотелось бы узнать, о ком идет речь. Однако с места поднялся Дамблдор и, поприветствовав всех, объявил, что на следующей неделе начинаются экзамены, а это означает, что ученикам нужно будет подналечь на повторение пройденного. Гермиона снова посмотрела на когтевранцев и заметила, что во время директорского спича Гарри теребит бахрому на скатерти, меланхолически глядя куда-то себе под ноги. Ну-у-у, что-то он совсем... Совсем раскис. Даже непохоже на него!
   Ужин был в самом разгаре, когда двери распахнулись, впуская Хагрида и семенившего следом за ним Филча с кошкой на плече. Можно было подумать, что великан, как это часто случалось, просто опоздал, захлопотавшись по хозяйству. Но слишком возбужденно блестели его черные глаза на дочерна загорелой части лица, свободной от волос. Многие, увидев, кто это, снова отворачивались к своим тарелкам и собеседникам, только не Гермиона: преподаватель Ухода за магическими существами излучал тревожные, как выражалась одна знакомая ее мамы, "флюиды". Хагрид вразвалку достиг возвышения, где сидел Дамблдор, и, понизив голос, что-то забухтел. Так как говорить тихо он не умел в принципе, через несколько секунд Большой зал облетели странные вести. Никто ничего толком не понял, но речь шла о какой-то голове. Голову принесло течением ручья. Хагрид увидел, выловил и рассмотрел. Слухи расползались от ближних к преподавателям частей столов методом "испорченного телефона". До гриффиндорцев, например, докатился вариант с вейлой (лицо Рона обрело нежно-зеленый оттенок, он выхватил палочку и бросился вон из зала - как видно, на совятню; от Гермионы не ускользнуло также и выражение скрытой надежды в глазах его сестрицы), а слизеринцев озадачили версией об оторванной башке Пожирателя из банды Неназываемого. Пуффендуйцы судачили о голове грифона - Хагрид размахивал руками, очень наглядно показывая на себе огромный клюв, и этот же жест любящие помудрить когтевранцы интерпретировали как "рубильник Снейпа". А поскольку самого профессора зельеделия на ужине тоже не было, сплетня о том, что Робин Гуд наконец-то отвинтил башку ядовитой анаконде, внезапно обрела жизнеспособность и, пожалуй, стала бы доминирующей в ближайший же час...
   ...если бы за спинами преподавателей не возникла вынырнувшая из тени - точнее, из-за двери служебного входа - угольно-черная фигура с мрачной-премрачной физиономией и не приблизилась сзади к Дамблдору и МакГонагалл. Разочарованный вздох слаженно прокатился по студенческим рядам, будто по мановению палочки невидимого дирижера.
  

69. Он решился составить всерьез свой задачник для пятого класса

  
   Люциус подошел сзади - почти беззвучно, Нарцисса просто почувствовала его присутствие, как чувствовала всегда, - и заглянул через ее плечо.
   - Ну как, получилось? - перешел на шепот, когда она приложила палец к губам.
   Он чистюля и вопреки досужим сплетням старается избегать подобных зрелищ. Это в ее родной семье к прикладной стороне темномагических искусств всегда относились крайне лояльно, Малфои же были трусоваты во всем, что касалось увечий и хвори. Для них это не комильфо. Даже вещи Драко, когда тот был младенцем, Люциус брал с настороженным видом, двумя пальцами, и еще опасливо приглядывался, не успел ли отпрыск тайком на них наделать.
   - Да, я думаю, да, - Нарцисса протянула руку и промокнула влажной салфеткой лоб и виски отключившегося прямо в кресле Северуса. - Но я кончиками пальцев чувствую, что с каждым разом она поддается всё неохотнее.
   Взмахнув своей прозрачной палочкой-сосулькой, миссис Малфой уничтожила все последствия обряда: чадильницу, комки кровавых платков, расплавленные свечи из черного воска...
   - Живучий, как дворняжка! - усмехнулся муж, но в голосе прозвучала смесь зависти и восхищения. - Сейчас был Патронус от аврора, и я передал, что сказал Снейп. Если спросит, когда очнется, - Люциус кивнул на приятеля.
   - Ты куда-то собираешься?
   - Да. Вынужден вас покинуть. Но надеюсь вернуться с маломальскими известиями.
   - Ты думаешь, что снова намечается какая-то каверза?
   - Вне сомнений.
   Супруг облобызал ее руку, еще раз завистливо-восхищенно покачал головой в адрес Северуса и оставил комнату. Нарцисса чувствовала себя обессиленной, ведь им со Снейпом пришлось провозиться над угнетением проклятия большую часть субботы, до вечера - время ужина подходило к концу, но, признаться, ей и думать не хотелось о пище.
   Она ушла к себе и прилегла с книгой в руках, надеясь подремать. Но не тут-то было: глаза скользили по строчкам, а мысли возвращались к насущному, мечась между гнусной обстановкой Хогвартса, где вынужден был находиться несчастный Драко, и ее собственными страхами перед тем, что сейчас происходит с мужем в Министерстве. А вскоре сигнальные чары, наложенные на гостевую комнату, дали ей знать, что Снейп пришел в себя. Нарцисса спустилась и вошла к нему через потайную дверцу. Он сидел, разглядывая поврежденную руку. Теперь кисть выглядела почти совсем здоровой - если не знать, куда смотреть и что искать. Да и сам он уже меньше напоминал ходячий труп, а темные, как зимняя прорубь, глаза ожили.
   - И сколько из отпущенных девяти жизней уже израсходовал Северус Принц? - спросила Нарцисса, грациозно присаживаясь в свое кресло возле него.
   Застегнув манжету, он ухмыльнулся, в зрачках полыхнуло:
   - Прошлой ночью я был уверен, что все.
   - Я скажу банальность, но тебе следует поберечь себя, мой друг. Люциус велел передать, что отправил твое сообщение Макмиллану. Поэтому ты можешь остаться сегодня здесь, и будет даже лучше, если именно так ты и поступишь.
   - У меня там еще есть дела, и за меня их не выполнит никто.
   - Я понимаю. Жаль, что мальчику уже ничем не поможешь, но ты прав: говорить с ним об этом должен только ты. Как там поживают мои сумасшедшие кузены?
   Северус скептически посмотрел на нее: они уже давно и слишком хорошо знали друг друга, чтобы избегать такого пошлого метода, как легилименция. И - да - он был прав: Нарцисса подкрадывалась к другой теме, но хотела совершить плавный переход. Именно поэтому она и задала дежурный вопрос о малоинтересных ей двоюродных братьях.
   - Один изводит Кричера, второй беседует с цифрами, но не будем останавливаться на этом. Так что тебя беспокоит на самом деле? - он был должен ей за сегодняшний сеанс и, как следствие, готов исполнить любую ее прихоть - кроме, разумеется, голодовки и свержения монархии.
   В двери комнаты поскреблись, Нарцисса взмахнула палочкой. На пороге показался один из белоснежных грейхаундов, слонявшихся по поместью. Мгновение помедлив, красавица-борзая прошествовала к камину, где улеглась на толстую медвежью шкуру - лапа на лапу, воплощенная элегантность.
   - Насколько ты вникаешь, чем дышат твои слизеринцы? - наконец сформулировала хозяйка дома правильный вопрос, хотя еще недавно не верила, что осмелится заговорить об этом с посторонним, пусть даже с деканом факультета, где учится ее сын, а по совместительству - старым другом их семейства.
   Ответ последовал незамедлительно:
   - Последнее время, как ты понимаешь, очень поверхностно. Меня больше беспокоит их безопасность.
   - Нет-нет, - поспешила уверить Нарцисса, - я ни в коем случае не упрекаю, и вообще мой вопрос связан с... В общем, если бы их деканом была женщина, мне сейчас было бы легче, - она принужденно засмеялась, но под его ироничным и в кои-то веки не суровым взглядом расслабилась и засмеялась уже искренне. - Когда в минувшее Рождество Драко был дома, я случайно наткнулась на один из его учебников... И как ты думаешь, что я обнаружила в нем вместо закладки?
   - Ума не приложу. Рецепт приготовления коктейля Молотова на визитке магловской автозаправки?
   - Прекрати, Северус! Мне не до шуток! Это была колдография младшей Уизли!
   Он с притворным ужасом приложил ладонь к сердцу, но всё же не удержался:
   - Хвала Мерлину, что не младшего!
   - Северус! - возмущенно вскричала бедная женщина.
   - Прости-прости! - Снейп перекрестил рот и поднял кверху два пальца в немой клятве.
   - Она, конечно, имеет хорошую родословную, но... ты же понимаешь: от осинки не родятся апельсинки. Там такая наследственность, такая мамаша... Ну что ты так смотришь? Да, я считаю, что по сравнению с ними даже грязнокровка - не самый худший вариант, если, конечно, ее достойно воспитать. И перестань так на меня смотреть, я говорю то, что думаю! Я все каникулы сидела на успокоительных каплях, но так и не решилась с ним поговорить: он очень повзрослел...
   - Как я смотрю?
   - Издевательски!
   - Да неужели?
   - Вот! - она ткнула ему в физиономию круглое настольное зеркальце.
   - Гм... действительно. Убери.
   - Так что ты мне скажешь по существу?
   - С моей собственной наследственностью мне в этом вопросе остается лишь поплакать, но если ты так хочешь, то я поддержу тебя в твоем горе. А что же Люциус?
   - Как ни странно, но он отнесся к этому слишком уж философски. Нет, ты подумай! Знаешь, что он сказал? Он сказал: "Увы, Драко не первый и не последний слизеринец, запутавшийся в рыжих лохмах гриффиндорской бестии".
   Нарцисса приукрасила довольно сдержанную реплику мужа, который сказал куда менее цветисто, но даже ее интерпретация нисколько Снейпа не зацепила. Он лишь согласно кивнул.
   - Я бы на твоем месте не спешил паниковать. В их годы всё меняется с небывалой скоростью: увлечения, взгляды, вкусы...
   - Драко не такой! Я иногда боюсь его молчаливого упорства. С ним в последнее время не может сладить даже Люциус. Нет, я не прошу тебя влиять на выбор моего сына, для вас обоих это слишком... мелко...
   - И бесполезно, - ввернул Северус сквозь зубы и уже с некоторым оттенком раздражения. - По крайней мере, меня бы больше амурных дел озаботили все эти их переглядывания и секретики по углам. Они явно что-то замышляют, а когда они что-то замышляют - в ближайшее время жди результатов. И прилетит всегда оттуда, откуда и не подозреваешь.
   - Ох уж эта девица!
   - Я сейчас не о ней. Твой сын и два его оболтуса-приятеля явно что-то затеяли. Я не знаю, для чего им понадобилась домашняя работа одного из когтевранцев, которую они откуда-то сперли вчера вечером, но вот она, - он подал свиток, бросив взгляд на который, Нарцисса вскользь прочла: "Выполнено студентом V курса дома Когтевран Джереми Стреттоном". - И, черт побери, теперь-то я это узнаю!
   - А кто этот Стреттон?
   - Да, в сущности, никто. То есть буквально. Загонщик их сборной. Как загонщик он хорош, но во всем остальном полностью неприметный тип. Правда, я заметил, в последнее время даже в Когтевране все они сплотились - не знаю, что тому причиной: неотвратимость экзаменов или самодурство известной дамы...
   - Мир ее праху! - фальшиво вздохнула Нарцисса. - А ведь она училась с нами, я даже помню эту уродку. Кто бы мог подумать... Прошу тебя, мой друг, ты выясни всё, что сможешь, я так переживаю! И ведь представь: у нас на примете было несколько выгодных партий. В большинстве этих семей девочки очень даже хороши собой, милы и воспитанны... Но вместо этого Драко выбирает... такое, что я даже думать об этом не желаю!
   - Запасись терпением, Нарцисса, время лечит, - с нарочитым пафосом изрек Снейп, но потом всё же не удержался, глухо захохотал и выдавил сквозь приступы смеха и кашля: - А там уж... или осел... или этот, как его?.. падишах...
   Она попыталась заморозить его укоризненным взглядом, а когда ничего не получилось, сдалась:
   - Северус, ты негодяй.
   Его хохочущая рожа была бесподобно невыносима, и Нарцисса сама не поняла, с какого момента присоединилась к его припадку бурного веселья. Грейхаунд приподнял узкую длинную морду, шевеля бровями и удивленно пытаясь сообразить, что происходит с хозяйкой и ее гостем, но всё же ничего не понял - только тяжко вздохнул и под хохот этих странных людей снова положил голову на лапы.
* * *
   - Господа, достаточно! Пошутили, и будет, - Тони с беспокойством косился на входную дверь Дуэльного клуба. - Разумнее дождаться возвращения Джереми в понедельник и поговорить с ним самим! Давайте все остынем и отложим это до послезавтра.
   - За местечко старосты трясешься? - гоготнув, подначил Гойл, который на пару с Крэббом исполнял сейчас роль секунданта со стороны Драко, тогда как Энтони и Гарри были приглашены ради того же самого Майклом Корнером.
   - Не порите чушь, сэр, - надменно отбрил малфоевского дружка Голдстейн. - Или это я не вас всё время встречал в Выручай-комнате на наших общих посиделках? Если у вас еще остаются вопросы относительно моей храбрости, я готов обнажить пред вами свою палочку и доказать...
   - Да мать твою, Тони! - вызверился вдруг Гарри, которому сейчас было настолько не до всей этой возни, что не ушел он отсюда сразу исключительно из-за этих двоих ковбоев на подиуме, которые сверлили друг друга ненавидящими взглядами, готовые сорваться в бой по первому сигналу. Как ни крути, он тоже был в деле, причем по уши. Поэтому Гарри схватил Энтони за капюшон мантии и дернул к себе, а Гойла аккуратно отодвинул, упершись ладонью в широкую грудь слизеринца. - Вы совсем уже дебилы, что ли? Двенадцатый час ночи - давайте пошевеливаться!
   - Хрен с вами, лорды, жгите, - Голдстейн махнул белым платочком и отошел на безопасное расстояние, а Крэбб с Гойлом удалились в зону для секундантов противника.
   Пока поединщики изводили друг друга всевозможными хитрозаверченными, но дозволенными (!) боевыми (применять темномагические проклятия было строго запрещено), Тони сквозь зубы тихо ругался на Майкла, мол, что взять со змеюк, но ты-то, умный орленок, куда полез? Наконец Гарри не вытерпел его брюзжания над ухом:
   - Утихни ты уже. Стреттон здесь вообще только предлог.
   - Предлог для чего?
   - Ни для чего. Я не верю, что Стреттон приедет сюда в понедельник: почуял, что запахло жареным. Малфой просто так обвинениями не разбрасывается.
   - Ты думаешь, что это всё-таки Джереми?..
   - Теперь уже не сомневаюсь. Майкл упирается просто из принципа - ты разве не видишь, что он тоже понял, кто нас подставил перед Жабой? А упирается он только потому, что в присутствии Джинни Уизли поручился за Стреттона, когда мы принимали новеньких. Эй! - Гарри сунул два пальца в рот и свистнул. - Там, на шхуне! Малфой, брейк! Никаких змей! Винс, Грег, вы вообще куда смотрите?
   - Друг другом любуются... - ввернул Тони. - И что, что при Уизли?
   Драко подскочил с пола, куда его, сначала подбросив к потолку, швырнуло заклинанием Корнера. Выругался. Но спорить с секундантами не стал, и они с Майклом продолжили бой по-честному.
   - Пытается выставить перед ней Малфоя дураком, - объяснил Гарри, удивляясь, что из "неверующих" остался еще кто-то, кому это нужно объяснять.
   - Можно подумать, Майки здесь чем-то ее удивил! Да эти Джинджер и Феррет [1] и без Корнера готовы прибить друг друга.
   __________________________________________
   [1] Драко обзывает ее Джинджер (Ginger), а она его - Хорьком (Ferret).
   Гарри потер шрам над бровью и не ответил. В некотором смысле Голдстейну, духовному брату Гермионы Грейнджер, с книжками проще. Хотя надо отдать должное актерским способностям Малфоя: препираясь с Джинни, он выглядит даже убедительнее нее, а младшая Уизли тем более не шутит. Но слишком уж громко они не любят друг друга при каждом удобном случае. Гарри, может, сам тоже не обратил бы внимания на этих придурков, да только все вокруг, особенно девчонки, тихонько над ними прикалывались - трудно не услышать. А вот Тони сумел.
   Дверь распахнулась настежь, со всей дури саданувшись о стену. Так входить в помещение в Хогвартсе мог только один человек, и сейчас этот человек шел вкрадчивой звериной поступью, подзуживаемый Филчем, который хвастался, что он не ошибся, когда услышал шум. Завхоз уже готовился торговаться с профессором о мерах отработки.
   - Убрали палки, - останавливаясь, но сохраняя позу готовности к броску, тихо велел Снейп. Где бы отец ни провел минувший выходной, это явно пошло ему на пользу: утратив собственную магию, Гарри не потерял способность ощущать чужую в полной мере, и сейчас энергии в зельеваре было хоть отбавляй. Уже и не припомнить, когда юноша видел его таким прежде. - Мистер Малфой, мистер Корнер... и все остальные, - (На остальных он не оглянулся.) - минус десять баллов со Слизерина, минус десять - с Когтеврана. Все разошлись по своим башням.
   - Допрыгались, - буркнул Голдстейн и опустил глаза, когда Снейп всё-таки посмотрел на него - пусть и без обычной злости, но так строго, что выдержать этот взгляд провинившийся староста не сумел. - Пошли уже... Под конец года, да еще и с разгромным проигрышем Когтеврана... о, да, самое то!
   - Ой, да заткнись ты уже! - прошипел Драко под злорадное хихиканье Винсента и Грегори. - Разохался, как ба-а-абка Пухлого.
   - Мистер Поттер, мистер Малфой, - донеслось вслед компании студентов, и оба, кого назвал зельевар, со вздохом обернулись. - Вы идете со мной.
   Они дождались, когда остальные четверо под конвоем Филча покинут Дуэльный клуб, и зашагали за слизеринским деканом. Снейп повел их замысловатыми ходами, о которых ни Гарри, ни Драко даже не догадывались. Так, избежав спуска по движущимся лестницам, они в три раза быстрее очутились на подземном уровне. Прежде отец ни разу не водил его этим путем, но Гарри подумал, что не так уж и часто им удавалось бродить по верхнему Хогвартсу в компании друг друга.
   - Садитесь, - проскрежетал Снейп нарочито-вредным тоном, а сам устроился за собственным письменным столом и оглядел усевшихся студентов. - Ну, и как это понимать?
   - Виноват, сэр, - Малфой опустил глаза, но твердо добавил: - Поттер был только секундантом у Корнера, с него не спрашивайте.
   - Мистер Малфой! Я сам буду решать, с кого и что мне спрашивать, - холодно и резко отозвался отец, не сводя при этом взгляда с Гарри. - Почему после отбоя вы находились в Дуэль...
   В этот момент посреди кабинета полуматериализовалось светящееся облачко - чей-то Патронус. Он выжидал, явно настроенный отправителем не начинать диалог при посторонних. Снейп довольно поспешно поднялся и, приказав провинившимся парням оставаться на местах, увлек облачко вместе с собой за соседнюю дверь (ту самую, где была спальня).
   - Поттер, ты молчи, - шепнул Драко, продолжая сидеть ровно, как истукан, и пялиться на опустевшее кресло зельевара; Гарри тоже не мог пошевелиться - только чуть-чуть двигал головой, и всё. - Это наши дела с Корнером.
   - Если честно, мне плевать, - ответил он.
   - Ну и хорошо. Держи язык за зубами, мы сами разберемся с деканом.
   Что-то папаша задерживался. Гарри мог бы поклясться, что расслышал два беседующих голоса, невнятный бубнеж которых доносился из-за неплотно прикрытой двери в спальню, и еще какие-то шорохи, шаги, звуки передвигаемых предметов. От усталости он чуть не задремал на своем стуле, но профессор наконец-то снова возник на пороге. Неизвестно, что за послание доставил ему чей-то Покровитель, но оно явно было не из приятных: Снейп казался сникшим и вымотанным - словом, снова таким же, как обычно в последнее время. Юноша успел заметить на его мантии остатки Дымолетной смеси, но, проследив за его взглядом, отец на ходу их смахнул. А еще, кажется, от него теперь едва заметно тянуло какими-то незнакомыми притираниями и свечным дымом. Он молча положил на стол какой-то свиток и, дернув бровью, посмотрел на Малфоя. Тот опустил голову и согласно кивнул. Гарри ни черта не понял в их пантомиме, только ощутил, что вернувшийся зельевар снял с них обездвиживающее заклинание, поэтому они снова могут управлять своим телом.
   - В таком случае, мистер Малфой, извольте объясниться. Как связаны между собой домашняя по Защите, которую вы самым наглым образом похитили из учительской, и всё, что сейчас происходило у вас с Корнером в Дуэльном клубе? А они связаны, даже не смейте отпираться, поэтому восполните пробелы - и покороче.
   Но, несмотря на то, что говорил он с Драко, Гарри чувствовал, что профессор аккуратно, не касаясь мыслей, изучает его эмоции, и это было нечестно, потому что защититься при помощи окклюменции юноша не мог, а показывать, насколько ему хреново, не хотел.
   - Сэр, я прошу вас учесть, что идея созда-а-ания этой... команды была моей. Поттер просто согласился помочь нам с Гойлом и Крэббом, а оста-а-альные пришли к нам позже.
   Снейп заморгал, уже по-настоящему отвлекся от Гарри и ошеломленно уставился на своего студента:
   - Ч-что? - он слегка встряхнул головой, отгоняя наваждение. - Команды? Еще раз.
   - Словом, это я винова-а-ат в создании "Ордена Фомы Неверующего", сэр, - сознался Малфой. - На этих занятиях мы тренировались, чтобы противостоять чарам профессора Амбридж. Она на-а-ас не учила ничему полезному - заставляла переписывать пара-а-а-аграфы из учебника и зубрить политическое вранье. Поттер лучше любого из пятикурсников владеет на-а-авыком защиты от самого себя и окклюменцией. И если профессор А-а-амбридж сочтет, что организа-а-атора следует наказать, то пусть уж нака-а-азывает меня, а не его. Да, сэр, я считаю ее преступницей, которую нельзя было пуска-а-ать в школу, и могу это доказа-а-ать. И, зна-а-аете, если меня отчислят, то я не расстроюсь и уеду в Дурмстранг, как с самого нача-а-ала хотел отец...
   Профессор резко сложил пальцы в горсть, как бы изображая ими гуся, захлопнувшего клюв. Драко осекся. Щеки его снова начали бледнеть, а глаза - терять маниакально-лихорадочный блеск.
   - Ближе к делу, - тихо и миролюбиво (ох, черт, Гарри до сих пор пробирало морозом от этого почти нежного тона, грозившего последствиями, которых никогда не предугадаешь!) подбодрил рассказчика Снейп. - Как связан свиток Стреттона, сам Стреттон - а также стычка с Корнером - с этой вашей... хм... тайной организацией...
   - Командой, - угодливо подсказал Драко морщившемуся, как от кислоты, декану.
   - Чудный эвфемизм. Итак?..
   - Сначала мы принима-а-али к себе только проверенных: Поттер приглаш-а-ал своих, я - своих. Мы могли за них руча-а-аться, и это работало, пока этот, - Малфой сверкнул ледышками глаз в сторону Гарри, - не прита-а-ащил своего Корнера.
   Гарри хотел было подколоть - дескать, а Корнер "притащил" свою Джинджер, вот оттого-то тебя и пучит, помешанный хорек. Но не стал. Во-первых, пообещал не встревать между Малфоем и Снейпом, во-вторых, это деликатная тема, а в-третьих и главных... действительно плевать. Отец не Мэри Поппинс, его такими "cherchez la femme" не проймешь, только разозлится на лишний треп. [2]
   __________________________________________
   [2] Хотя, признаться, "наша" Мери Поппинс (в исполнении Натальи Андрейченко) своей грубостью очень сильно напоминает мне Снейпа в юбке https://youtu.be/bz0N8WqQ8MY Правда, Снейпу вроде как положено быть именно таким, а Поппинс вообще-то няня для мелких детишек...
   - Корнер в присутствии всех поручился за Стреттона, но мне этот тип никогда не казался на-а-адежным, и я был против.
   Да тебе пятьдесят процентов учащихся Хогвартса кажутся ненадежными. Другие пятьдесят у тебя грязнокровки или "нищие позорники".
   - Позавчера нас кто-то сда-а-ал Жа... профессору Амбридж. Все думали, что это Корона-а-адо... и сначала я тоже подозрева-а-ал его. Потом вспомнил один подозрительный моментик на ЗОТИ... как Стреттон переглядывался с... с ней, - Драко скорчил рожу, с какой обычно передразнивал Жабу. - Когда вы нас пойма-а-али на лестнице, сэр, с Винсом и Грегом, мы как ра-а-аз только что раздобыли улику. Такие отметки она ста-а-авит только своим прихлебателям, и это стопроцентно вознаграждение за донос!
   - Так почему же вы на поединок вызвали Корнера, а не Стреттона?
   - Потому что Стреттон зачем-то срочно отпра-а-авился домой на выходные, сэр. Я не верю, что вернется. Скорее всего, он догада-а-ался, что разобла-а-ачен, и поспешил свалить... м-м-м... в смысле - унести ноги.
   - Зачем ему уносить ноги с такой покровительницей за спиной? - сощурился профессор.
   - Сэр, он преда-а-атель, но не дурак. Ей незачем прикрыва-а-ать его.
   - И вы решили вместо самосуда над настоящим виновником отыграться на его ни в чем не повинном приятеле.
   Ага, как будто Корнер такая беззащитная квочка, на которой можно взять и отыграться!
   - Ни в коем случае, профессор! - обиженно вспыхнул Драко. - Корнер стал выгора-а-аживать Стреттона и выставлять меня лжецом перед своими дружками, - он снова покосился на Гарри.
   "Перед дружками"! Как будто тебе есть дело до чьего-то мнения... кроме мнения Джинни, конечно. В присутствии которой Майкл и начал доказывать нам твою предвзятость - он тебя тоже терпеть не может. А тебе только и нужен был такой предлог, чтобы помахать палочкой. Вот правильная версия! Но это твое личное дело, твоя заповедная территория, так что и "выгребать" тебе здесь самому, как ты любишь выражаться.
   - Допустим, - помолчав, сухо сказал профессор. - Допустим всё так, как вы говорите, Малфой. Но что за самовольство? Почему, прежде чем прятаться по углам и собирать сомнительные компании, вы не поделились своими опасениями сначала с вашим отцом или хотя бы со мной - вашим, хочу напомнить, деканом? Почему, я вас спрашиваю? Поттеру простительно, - но параллельно с этими словами он швырнул в Гарри испепеляющий взгляд такой мощности, что парень на всякий случай пощупал себя за бок: не превратился ли он в горстку золы, оставшись после этого в виде призрака, - Поттер у нас, мягко говоря, звезд с неба не хватает. А вы, Драко?..
   Малфой посмотрел на него, как пес, сжевавший тапочки:
   - Мне дали понять, чтобы я в это не совался. Вы с отцом заодно и ответили бы точно так же.
   - Как вы сказали? Я с ним заодно?
   - Да! - огрызнулся Драко и, совсем перестав обращать внимание на постороннего участника, вскочил с места: - Полшколы шипит у меня за спиной, называет пожирательским выродком. Мне нет дела до мнения этих... магловских выродков - да, сэр, и я буду так их называть дальше, понятно?! Но всегда лучше быть, чем слыть!
   Отец невозмутимо сложил руки на груди:
   - И что? Теперь вы с горя побежите вступать в ряды сторонников Темного Лорда, чтобы таким сомнительным способом заткнуть всем рты? - в голосе его прозвучала едва заметная издевка.
   - Будет надо - и вступлю! - выпалил Малфой.
   Ох и дурак!
   - После первой же истерической выходки в таком духе, как сейчас, - спокойно продолжал Снейп, - любой из старших экклезий будет вправе навести на вас палочку и устроить вам продолжительный сеанс пыток. Это, знаете, отрезвляет. Темный Лорд не любит такого поведения, какое вы только что продемонстрировали. Отец не рассказывал вам о неконтролируемых физиологических проявлениях у того, кого подвергают Круциатусу? Нет? Вам рассказать? Должны же вы знать заранее, что будет происходить с вашим организмом на глазах у многих взрослых колдунов и ведьм...
   Драко сник, пыл его заметно остыл. Он опустил голову и, облизнув пересохшие губы, еле слышно ответил:
   - Не надо.
   - Я могу счесть это за попытку забрать свои слова обратно?
   - Да, сэр. Извините, сэр, я вспылил, этого больше никогда не повторится.
   - Хотелось бы верить. Что ж, ступайте к себе.
   Драко сумбурно попрощался и исчез. Профессор тем временем, задумчиво водя большим пальцем по нижней губе, уставился на Гарри, а Гарри - на него.
   - Очевидно, что всем моим надеждам на спокойное окончание тобой этого года учебы сбыться было не суждено с... С какого времени вы начали корчить из себя тайное общество?
   - Н-не помню точно... где-то между Хэллоуином и Рождеством...
   - Отлично! - скривился отец с отвращением. - Два недоучки позволили себе чему-то там "обучать" целую толпу недоучек! Да как ты посмел взять на себя такую ответственность?! - гаркнул он и внезапно с оглушительным хлопком швырнул первую попавшуюся книгу на стол, и Гарри не успел овладеть собой - вздрогнул от неожиданности. - Как тебе пришло в голову тратить время на то, в чем ты ни черта не смыслишь, вместо того чтобы заниматься?! Зная, прекрасно зная, какие грядут времена!
   - Честное слово, я больше учился сам, чем учил. Мы просто менялись... просто менялись друг с другом тем, что у кого лучше получается. Мы не лезли в неизвестные области. В конце концов, нам ведь надо было как-то готовиться к СОВ!
   - Ненавижу эти твои уловки! СОВ! Дешевая отговорка, чтобы прикрыть полгода возмутительного баловства! Если бы всё дело заключалось только в СОВ, ты не таился бы от меня.
   - Таился бы! Ты не пойдешь против Министерства и против директора, а ты сам говорил, это он принял Жабу на работу. И к тому же она инспектор, ты пошел бы против инспектора?
   - А ты своим куцым умом не успел подумать, что я мог бы обеспечить вам больше безопасности, если бы знал, что вы творите за моей спиной? Я или Макмиллан могли бы и подсказать вам... - он недоговорил, споткнулся, бессильно покачал рукой над головой и уронил ее на колени. - Ни о чем вы не думаете.
   Гарри вздохнул и, прикрыв глаза, выдавил из себя:
   - Извини, что я всё заранее решил за тебя. Ты прав, пап.
   С ним сейчас лучше согласиться и честно попросить прощения - это слегка укротит отцовский гнев. Хотя в глубине души Гарри всё равно считал, что с его стороны было бы не очень правильно закладывать Малфоя - он же не был до конца уверен, что сможет убедить профессора в нужности такой меры. Да и доказать, что Амбридж действительно охмуряет студентов каким-то ведомым только ей способом, не смог бы ни он, ни Драко. Вдруг на поверку выяснилось бы, что никаких чар она не плетет, а все подхалимы и стукачи стелются перед ней по собственной воле? У маглов и безо всякого колдовства такое на каждом шагу. В общем, всё сложно.
   - Эта мразь домогалась тебя или Драко?
   Парень перестал разглядывать плиты пола и вскинул голову:
   - Нет. Мы не по ее части. Ее интересуют скорее "большие" ребята.
   Зельевар прошипел что-то неразборчивое и бранное.
   - И по-твоему, я не принял бы никаких мер, если бы ты рассказал мне такое?
   - Пап, не заводись снова. Пожалуйста. Не сейчас. Если хочешь, давай покричим друг на друга завтра, - и, когда профессор промолчал в знак согласия, Гарри осторожно спросил: - Она не вернется в Хогвартс?
   Зельевар отвел взгляд в сторону:
   - Думаю, нет.
   - А что будет со мной? Меня снова отправят к Дурслям?
   - Послушай... ты и сам прекрасно знаешь, Гэбриел, какой скверный из меня утешитель... Это моя вина, но так уж по-дурацки я устроен: все нужные слова враз пропадают, когда такое... Мне проще наорать, чем заговорить чьи-то раны. Просто знай, что ты можешь сказать мне всё - и сейчас, и всегда. И мы с тобой что-нибудь придумаем. И сейчас, и всегда.
   Слышать подобное признание от отца было настолько непривычно, что Гарри даже улыбнулся. Видать, совсем плохи их дела, если "ядовитая анаконда" Слизерина пытается кому-то объяснить свои действия - наверное, готовила речь заранее. Репетировала. Юноша представил себе Снейпа, отрабатывающего перед зеркалом мимику и интонации, и содрогнулся от подавленного смеха. Странно вот так сидеть и улыбаться сквозь навернувшиеся слезы, но расплакаться в полную меру юноша уже не мог: он сделал это, когда всех распустили по башням после ужина - преподаватели бросились к избушке Хагрида, а Гарри во время суматохи удалось незаметно проскользнуть в пустую квиддичную раздевалку и дать там волю накопившемуся за день отчаянию. Раньше вместо пряток можно было просто наложить заглушающие чары на свою кровать в когтевранской спальне... да мало ли что можно было сделать раньше... Понимаешь, когда утратишь.
   Профессор вышел из-за стола и, встав позади, мягко положил ладони на плечи сидящего сына:
   - Для начала ты должен сдать СОВ, потому что тебе необходимо формально перейти на шестой курс. У меня нет сомнений, что теорию ты прекрасно знаешь и сейчас. Дело лишь за практикой...
   Юноша растерянно оглянулся и уставился на него снизу:
   - Ты... шутишь?
   - Нисколько. Более того, у меня уже есть идея, как это сделать перед высокой комиссией...
* * *
   До перевернувшей всё новости, которую принес Снейп, Джоффри собирался проштудировать все собранные коллегами материалы с места происшествия - небольшой заводи в Запретном лесу, где Рубеус наткнулся на оторванную голову существа, уверенно называемого им вейлой. Хагриду виднее, вряд ли он мог бы ошибиться в определении вида какой-либо твари. Только откуда взялись неопознанные вейлы на пришкольной территории? Или эту "запчасть" принесло течением откуда-то с дальних гор? Словом, как всегда - одни вопросы.
   Но теперь стало абсолютно не до вейлы. И самый большой минус во всем этом - то, что маглы только-только спохватились, обнаружив своего премьер-министра в шоковом состоянии и с явными симптомами эпизодической амнезии. Разумеется, Обливиэйт, тут и к целителям Мунго не ходи. В комнате для переговоров - конференц-зале, как это называется в немагическом правительстве, - был обнаружен труп министра Магии, которому вышибли мозги выстрелом из пистолета. Секретаря Мейджора, Кингсли Шеклболта, повязали на месте преступления с оружием в руках - пистолетом системы Victory MC-5 (так значилось в донесении) и собственной палочкой. Все улики были против Кингсли. Не стоило даже сомневаться: экспертиза выявит, что пуля, застрявшая в антикварном ковре под головой убитого, была выпущена именно из этого ствола, в противном случае - к чему затевать такой спектакль? Герберт Чорли, заместитель премьера, незамедлительно связался с магическими спецслужбами - правда, об истинном происхождении людей с Уайтхолла он даже не подозревал: просто выполнял распоряжения своего начальника на случай форс-мажора. Шеклболт, равно как и Мейджор, объяснить, что там произошло, не мог. Он путался в показаниях и порядке слов, но стоял на одном - не стрелял, и всё тут. Его арестовали, а Мейджора отправили на осмотр в Св. Мунго. О судьбе сопровождавших Руфуса волшебников известно пока не было ничего. Мало того, тут же выяснилось, что ни один человек в Минмагии не в курсе, кто именно входил в свиту министра. Поговаривали о Долише, но у него было стопроцентное алиби: именно он присутствовал на вызове в Хогвартс, это подтвердила и Тонкс, которая тоже была там, у заводи. Самого Макмиллана Дамблдор оставил в замке обеспечивать безопасность для студентов, и он собственными глазами, конечно, всего этого не видел, однако был склонен доверять словам Нимфадоры. Если на Даунинг-стрит, 10 и был Долиш, то ненастоящий. Кто-то из Пожирателей, насколько успел узнать Северус. Пока информация была крайне скудной.
   Гавейн Робардс организовал экстренное совещание, призвав в штаб всех старших офицеров центра. Джоффа неприятно удивило то, что начальник строил фразы таким образом, будто вина Шеклболта была уже доказана. Да, Макмиллану как старожилу Управления и третьему по значимости помощнику Скримджера в бытность того главой Аврората было прекрасно известно о давнем карьерном соперничестве между Робардсом и Шеклболтом, но чтобы так безапелляционно записывать конкурента в преступники?.. В конце концов, Скримджер посадил на свое место не Кингсли, а Гавейна - в чем, стало быть, проблема? Но нет, вражда сама собой не затухает. Гавейн есть Гавейн, хренов рыцарь Офисного стола. [3] Не зря Северус вечно язвит на тему гавейнистой сущности нынешнего аврорского руководителя.
   Робардс объявил мракоборцам о том, что в Магической Британии на ближайшие сутки введен режим чрезвычайной ситуации, а исполняющим обязанности министра Магии временно назначен Пий Тикнесс.
   - Что ж, нет ничего постояннее временного, - приглушая голос, сказал Макмиллану Уильямсон по выходе из офиса начальника. - Король Лев умер, да здравствует Папа Пий...
   __________________________________________
   [3] В фильме "Рыцари круглого стола" / Knights of the Round Table (1953 г., США) режиссера Ричарда Торпа роль Гавейна сыграл актер Роберт Эркарт (Robert Urquhart).
* * *
   Только наступившим наконец-то летом Петунья полностью осознала собственную свободу. Окончательный и бесповоротный развод с Верноном, через который она с большими нервными потерями прошла в феврале, навлек на нее негодование всей дурслевой родни и большинства знакомых. Только миссис Дурсль-старшая держалась отстраненно, но в то же время не предпринимала никаких попыток поддержать бывшую невестку или повлиять на чрезмерно активную дочь. Мардж наседала на Петунью с уговорами, шантажом, хитрым торгом, попреками и снова уговорами. Умудрилась настроить против золовки половину соседей с Тисовой улицы, и теперь многие здоровались сквозь зубы, а то и не здоровались вовсе, зато злобно шушукались за спиной после встречи где-нибудь у магазина. Если бы рядом поставили Марджори и самую жуткую ведьму, которую только можно сыскать в том, недоступном, мире магии, Петунья приняла бы за ведьму не ведьму.
   Но со временем всё заняло свои места. Тем более в планах у Туни значился скорый переезд в Лондон, поближе к месту учебы и работы. Дадли, который после экзаменов поехал погостить у бабушки с дедушкой, по секрету сообщил матери, что Вернон, кажется, начал встречаться с какой-то дамой. Петунья и сама удивилась тому, с каким равнодушием отнеслась к этой информации - именно "информации", а не "известию". Информации, в общем-то, ей совершенно не нужной. Ее захватила учеба, а еще они с Хиди Хилл успевали заниматься прежним "косметическим бизнесом", и дела их шли вполне неплохо: денег, хоть со скрипом, но хватало. Бывшая миссис Дурсль - теперь снова мисс Эванс - чувствовала себя лет на десять моложе, а за спиной словно бы отрастали крылья. Она и не подозревала, сколько у нее энергии, пока не совершила этот казавшийся когда-то невыполнимым шаг.
   И вот в распогодившийся уик-энд, в воскресенье, они с Орхидеей и еще несколькими девочками-"косметичками" решили устроить небольшой пикничок. Хиди была за рулем и увезла их всех на речку, до отказа набив машину продуктами, пакетами с углем ("Чтобы наверняка хватило!") и барбекюшницей. Петунья почти сидела на какой-то корзине, и при каждом ее повороте там, под крышкой, что-то пищало. Все сначала напугались, что Орхидея додумалась захватить с собой живых цыплят, но она, хихикая, призналась, что это просто специальный насос для надувного матраса. Значит, где-то в салоне притаился и сам матрас... А-а-а-а! Ну просто - а-а-а-а-а!
   Выходной получился веселым. Правда, уговорить Петунью поплавать в странной речушке подружкам не удалось, тем более на ужасном матрасе, который всё время утаскивало течением и в конце концов унесло на самом деле. Тогда ей пришло в голову пробежаться и всё-таки догнать эту нелепую штуку, а заодно отдохнуть от трескотни над ухом: она уже порядком отвыкла спокойно воспринимать болтовню, когда перестала принимать дома выгодных для бизнеса мужа гостей. "Наверно, старею, делаюсь нетерпимой", - подумала она, прыгая в легких сланцах по колючему дерну и всякий раз внимательно всматриваясь, куда поставить ногу, чтобы не наколоться на какой-нибудь сучок.
   Долетевшая откуда-то знакомая мелодия заставила ее остановиться и вслушаться.
Моя мама говорила: чтобы добиться цели,
Лучше тебе не связываться с майором Томом...[4]
   __________________________________________
   [4] Ориг. текст: "My mother said, to get things done, you better not mess with Major Tom" (David Bowie - Ashes to Ashes / "Прах к праху"): https://youtu.be/CMThz7eQ6K0
   Песню перекрыли отдаленные мужские голоса:
   - Вон он! Да вон он! Тяни сюда!
   - Надо пройтись вверх по течению и спросить, у кого его унесло.
   - Розовый с цветочками, Эйрон! Конечно, у каких-то леди!
   Да они же о матрасе Хиди Хилл! И один из голосов - который обращался к некому Эйрону - был Петунье, кажется, знаком. Тогда она решилась и зашагала по тропинке, полого спускавшейся к воде.
   На каменистой стороне берега стояли два авто с настежь распахнутыми дверцами, столик с одноразовой посудой и всякой походной снедью, а вдалеке, где уже начинались камыши, из песка торчало несколько удочек. Музыку извергала магнитола одной из машин (да они так всю рыбу распугают!). Река в этом месте круто поворачивала, и самих рыбаков Петунья не увидела - видимо, те дружно погнались за уплывающим матрасом, так что теперь улова им вообще не видать. Ах вот в чем дело: второй голос, который казался знакомым, принадлежал Кристиану Фишеру, издателю из "Кроссфайр", и это его Land Rover - всё тот же внедорожник, судя по номерам, на котором он ездил, когда Фишеры жили в Литтл-Уингинге. Потом, примерно пару лет назад, скончалась миссис Фишер, и овдовевший литератор с сыновьями продали дом здесь, а сами переехали куда-то в Лондон.
   Тем временем по радио началась Bad Girl Мадонны [5], и Петунья присела на пенек возле ближайшей удочки. Где-то между припевом и вторым куплетом участники этого пикника показались из-за камышей. Увидев нежданную гостью, все они замерли по колено в воде. Старший сын мистера Фишера чуть снова не упустил злополучный матрас, а один из очень усатых друзей или коллег стыдливо прикрылся руками, потому что был в одних плавках. В конце концов он догадался спрятаться за спинами чуть более одетых и высокорослых друзей. Господи, да на что там смотреть?! Все возможные достоинства прикрывало внушительное волосатое пузцо. А еще у мужика были складки под мышками, переходящие в грудь, причем в грудь, поразительно напоминающую бюст массивной дамы. Вернон Дурсль, шорт-версия.
   __________________________________________
   [5] Замечательная, кстати, песня и замечательный клип с замечательными ангелами - ангелом-хранителем и ангелом смерти - сыгранными одним и тем же (замечательным) актером, умеющим сыграть ангела так, что за ним еще не всякий демон угонится по зловещести: https://youtu.be/JUII7DTACf4
   Первым опомнился Кристиан.
   - Вот это явление так явление! - воскликнул он. - Миссис Дурсль! День добрый! Какими судьбами?
   - Вот и я вас о том же хотела спросить, мистер Фишер, - со смехом откликнулась Петунья: - какими судьбами вы здесь? Добрый день, господа.
   - Да вот... выбрались порыбачить. Грех упустить такой день. Не ваш матрасик случайно?
   - Случайно - наш.
   Все остальные расслабились, разговор вошел в непринужденное русло, и вскоре две компании объединились: Хиди с подружками покидали обратно в машину все прогулочные пожитки и пусть с трудом, но общими усилиями нашли-таки дорогу к стоянке "рыбаков".
   Едва осведомившись о Дадли и его учебном табеле ("Какой молодец, я рад за него!"), а также о разводе Дурслей ("Может быть, нам с вами тогда стоит обращаться друг к другу по имени, Петунья?"), Фишер с заметным интересом стал расспрашивать ее о племяннике. Они отбились от остальных и пошли побродить по рощице: под деревьями было свежее, птичий хор придавал этим местам первозданный вид, как будто здесь еще ни разу не ступала нога человека - и притворимся, что мы не заметили накатанную шинами колею на основной дороге меж зарослей.
   Немного уязвленная тем, что даже здесь Гарри интересуются больше, чем ее родным сыном, Петунья прохладно ответила, что он по-прежнему учится в специнтернате и редко бывает в Литтл-Уингинге. Поэтому она слишком мало знает о его жизни.
   - До меня доходили слухи, что в Хогвартсе сейчас неспокойно, - вдруг сказал Кристиан, на ходу покусывая соломинку.
   Петунья резко повернулась к нему:
   - Откуда вы знаете про Хогвартс?!
   Мужчина поправил стильные очки и улыбнулся:
   - Петунья, вы что-нибудь слышали о сквибах?
   Сквибы, сквибы... какое-то знакомое слово, к тому же с негативной окраской. А почему с негативной? Чтобы не ляпнуть какую-нибудь обидную глупость, Петунья срочно полезла ковыряться в памяти. Сестра и Северус говорили о каком-то сквибе - кажется, это у них означает школьного смотрителя, заведующего хозяйством. И они оба говорили о нем как об ужасно зловредном старикане, которого взяли на службу лишь для того, чтобы отравлять жизнь студентам. А еще всегда спорили, кто вредоноснее - завхоз или какие-то мародеры. В таком ключе.
   - М-м-м... это... завхозы? - аккуратно уточнила женщина.
   - Что? - изумился Фишер, а потом стал смеяться. - Простите, простите, не принимайте мой смех на свой счет. Но я понял, о чем вы говорите, Петунья. Да, Аргус Филч занимает в Хогвартсе должность завхоза, и он сквиб, но это лишь частный случай. Сквиб - это тот, кто родился в семье волшебников или в семье, где хотя бы кто-то из родителей волшебник, но при этом его способностей не хватает на то, чтобы проводить через себя достаточное количество магии. Именно поэтому сквибы могут чувствовать волшебство и видеть то, что скрыто от глаз полностью лишенных магии - маглов - но колдовать самостоятельно они... мы не можем. Я сквиб, Петунья. Но я осведомлен о Хогвартсе и о многих вещах, творящихся в магической части Британии. В свое время мы с одной из ваших соседок, завзятой кошатницей, немного приглядывали за Гарри по предписанию Верховного Чародея. Но после того, как ваш племянник уехал на учебу, я почти не получаю о нем информации. У них не слишком-то жалуют сквибов, особенно когда мы отслужили свое.
   У них там и магов не слишком жалуют, мрачно подумала Петунья. Которые отслужили свое. Но вслух она сказала другое:
   - Гарри уже достаточно давно не приезжает сюда. Я не знаю, что там творится, но руководство Хогвартса считает, что в школе ему безопаснее. И, знаете, я с ними согласна. Случись что, разве я смогу чем-то защитить мальчика?
   - Теперь, пожалуй, уже он будет защищать вас, случись что, - сказал издатель. - Ему ведь уже шестнадцать, не так ли?
   - Будет. В конце июля, - думая о своем (о том, что такое должно случиться, если Гарри придется ее защищать), отозвалась она.
   Вскоре Петунья поняла, что Фишер пытается за нею ухаживать. И не то, чтобы он ей сильно нравился, но в определенном смысле этот момент ее заинтересовал. Всё-таки она уже год ни с кем не встречалась, а природа требовала своего. Неплохой мужик, в конце концов. Воспитанный, интеллигентный, в хорошей форме - он намного старше Вернона, но выглядит по сравнению с обрюзгшим и жирным Дурслем подтянутым юношей. Или же это так сказывается его происхождение, хоть он и недоволшебник? Кто знает, да и какая разница. Словом, когда Кристиан предложил ей как-нибудь встретиться в Лондоне, погулять по парку Спа Филдс и совершить экскурсию в его издательство на Эксмут-Маркет, Петунья не отказалась и записала ему свой номер пейджера, а Фишер дал ей номера своих телефонов.
   Вернувшись домой, она внезапно обнаружила, что мамин эухарис, всегда стоявший на красивой подставке возле огромного окна в холле, собрался цвести - и, видимо, уже достаточно давно, потому что из земли пробилось сразу целых пять высоких цветоносов. Этого не было уже лет семнадцать - с тех пор, как Петунья, выйдя замуж, уехала из Коукворта, прихватив цветок с собою в новый дом. Всё это время он просто растил листья - огромные, глянцево-зеленые и сочные - но демонстрировал полное презрение ко всем ее попыткам заставить его цвести. В итоге она сдалась и настолько забыла о его существовании, что уже много лет ограничивалась только поливом. Ну, иногда еще обрывала засохшие нижние листья.
   Пейджер пиликнул, когда Петунья нежилась в ванне, медленно перекладывая с плеча на плечо сугробы шикарной пены. Она усмехнулась: Фишер не удержался, решил проверить связь. Что ж, подождет. И хорошо, что она не забыла проверить сообщение, выбравшись из ванной. Это был не Кристиан, а некий абонент 666, поэтому она сходу определила автора такой шуточки. Сообщение подтвердило ее догадку: "В десять вечера у того самого магазина. Важно!" Было уже без четверти десять. Чертыхаясь, Петунья одевалась и собиралась, как на пожар. Не успела даже толком уложить и высушить волосы - впрочем, на улице уже сумерки, а к десяти совсем стемнеет, кто ее там увидит. Ну, кроме абонента 666... Черт! Точно: черт!
   Она была на месте точно ко времени и стояла, ошалело озираясь, потому что никого там не было. Внезапно девушка с огромного рекламного баннера Sponge Cake на стене магазина ожила, поманила Петунью пальцем, а затем указала своим многоярусным бисквитным тортом на ступеньки служебного входа. И тут же замерла, едва Туни пошла в том направлении.
   Снейп молча ей кивнул и отлип от двери, на которую опирался.
   - Здравствуй. Ну, ты как всегда, Северус! Думаешь только о себе. А то, что нормальные люди не умеют телепортироваться и не обязаны бегать, как спринтеры, по одному щелчку твоих пальцев, вспомнить не судьба!
   - Я подождал бы, - он пожал плечами, еще более тощими, чем когда-либо раньше, хотя под этой рясой мало что разглядишь.
   Петунья поняла, что уже и не помнит, когда в последний раз видела его в человеческой одежде, а не в дурацких тряпках, которые носят только попы, артисты или психи. Ну а кто сказал, что он не псих? Еще какой...
   - Сейчас я перенесу тебя в мой дом в Коукворте - это наиболее безопасное место, где мы сможем спокойно поговорить. Там, как ты понимаешь, всё не слишком... прилично.
   - А что, за мной следят? - зачем-то шепотом спросила она, позволяя себя обнять.
   - Нет. Но за мной - могут. Поэтому предупреждаю, чтобы ты не упала в обморок: там натуральный гадючник. Такой же, каким ты его помнишь.
   В следующий момент в нос ей шибануло знакомой вонью загаженной речушки, по которой, видимо, снова что-то спустили. Смрад расстилался над Паучьим тупиком, а неподалеку в звездном небе черным штырем высилась фабричная труба. Как и в прошлый раз после такого опыта путешествия, Петунью замутило, а вкупе с этими миазмами - и подавно вывернуло прямо в заросли каких-то сорняков у Снейпова забора. Северус даже не успел подсунуть ей антирвотное.
   - Извини, - пробасила она обожженными связками, промокая губы платком и от стыда пряча взгляд, - не смогла сдержаться... Уже и забыла об этих чудных ароматах...
   - Перестань извиняться, - Снейп явно умел морщиться даже голосом. - Это нормально. Идем.
   Он что-то пошептал у дверей, взмахнул палочкой - и они вошли. В прихожей сразу же загорелся свет, будто приглашая их дальше. Что ж, похоже, он преувеличил степень запущенности квартиры: здесь было вполне чисто и почти не захламлено. И пахло вполне приятно - сушеными полевыми травами. Помня, как было раньше, Петунья заподозрила, что Северус немало поработал здесь своей палочкой, чтобы дом приобрел нынешний вид.
   - А вот этих книжек тут точно не было! - входя перед ним в зал, сказала она.
   Полки закрывали все стены от пола до потолка, они отсутствовали разве что поверх задернутых штор на окнах и на двери, которая вела в кухню. А вот над лестницей на второй этаж стеллажи были точно так же, как в зале, плотно заставлены книгами.
   - А что это за приспособление у камина?
   - Крысоловка.
   - Вот бы ни за что не подумала! Странная конструкция.
   - Это для особых крыс. Садись... куда-нибудь.
   Гостеприимству, судя по всему, он обучался в лучших лондонских домах. Петунья усмехнулась и уселась на ближайший к окошку диванчик, но всё же решила предложить:
   - Если нужно, я могу заварить нам чаю... или сварю кофе.
   - Ты хочешь чаю? - он взялся за палочку.
   - Я - нет... Но просто так, чтобы...
   - Я тоже нет, но если просто так, то вот, - между нею и низким креслом, в которое он опустился, возник столик на колесах, горячий чайник, две чашки и даже сахарница на подносе. - Как твои дела?
   Снейп даже чай разливал по чашкам, пользуясь своим чертовым колдовством. Ее чашку придвинул к ней, правда, уже рукой - и на том спасибо. К своей даже не притронулся.
   - Всё хорошо, я работаю и учусь, Дадли сдал все экзамены, сейчас он у Дурслей... а еще мы разошлись с Верноном, - непонятно зачем ввернула она в конце тирады.
   Северус кивал явно из вежливости, и так же явно думал о чем-то своем:
   - Вот и прекрасно, - но, когда до него дошел смысл последней части ее фразы, осекся: - То есть... я хотел сказать...
   И тут Петунья от всей души расхохоталась:
   - О мой бог, Северус, ну какой же ты недотепа! Я таких в жизни не видела! Да нет же, всё замечательно, всё к тому и шло. Вскоре я перееду в Лондон и навсегда забуду этих сплетников из Литтл-Уингинга. Как же они все мне надоели за эти семнадцать лет!
   Он пригляделся к ней с недоверием, но в итоге, будто в чем-то убедившись, сказал:
   - Тогда поздравляю.
   - Лучше расскажи, как там Гэбриел. Вырос, наверно?
   Снейп помрачнел, и ее сердце тревожно перестукнуло: у них случилось что-то плохое. Но ведь мальчик жив?
   - Он жив?
   Северус сначала не понял смысла вопроса, а когда понял, посмотрел с укоризной:
   - Неужели ты думаешь, что иначе я был бы здесь?
   - Расскажешь?
   - Попозже. Если я сейчас начну о школе, то разозлюсь, и договорить до главного просто не хватит духа. Да и даме не следует выслушивать такие слова из уст, - он сардонически покривился, - джентльмена.
   - Что, так они тебя бесят? - с искренним сочувствием спросила Петунья, и Снейп, прикрыв глаза, сознался:
   - Неописуемо, - а затем, переместившись вперед, оперся локтями о колени, обреченно свесил кисти исхудалых рук, опустил голову, и тогда длинные волосы полностью закрыли лицо, концами почти касаясь снежно-белых манжет. Сжал и разжал кулаки. - Петунья, когда в последний раз вы виделись с Лили?
   Вот оно! Вот вопрос, которого Петунья и ждала от него с нетерпением, и боялась до полусмерти! Когда такой же задал Блэк, она без проблем рассказала ему, как могла - всё, что помнила, всё, что поняла. С нею он почти не заходился странным кашлем, но в то же время и сам старался не болтать лишнего. Это было какое-то проклятье, которое на него наложили перед тем как посадить по ложному обвинению. Она не знала, какое, а он не объяснил. Петунья надеялась, что он сам найдет способ передать ее рассказ Северусу, но Блэк, похоже, не нашел. А что, если нашел? Что, если Северус сейчас проверяет правдивость его показаний? Тот еще параноик. Значит, придется взять себя в руки и еще раз пережить ту жуткую сцену, которую устроила ей невесть откуда нагрянувшая безумная сестра вечером 31 октября 1981 года...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Малыш Дадли заснул, причмокивая соской. Это был тяжелый день, и Петунья на цыпочках попятилась от кроватки. Тушить ночник не стала - от темноты ребенок просыпался уже через десять минут и принимался вопить во всё горло. Крадучись, выскользнула за дверь, перевела дух и спустилась к мужу посмотреть перед сном телевизор. Немного с ним поспорив, отвоевала право переключить на сериал - и безнадежно задремала прямо сидя, приложив голову к толстому плечу супруга. Но сон был недолгим: не успел Вернон сообразить, что жена спит, как входная дверь с грохотом распахнулась. Кажется, весь дом сотрясся от этого удара. В коридоре послышались хромающие, но решительные шаги. Дурсли подскочили и, раскрыв рты, уставились на возникшую в зале Лили.
   Сестра была очевидно не в себе. Из носа и опухших разбитых губ сочилась кровь - всё ее лицо и мантия на груди были перепачканы пролившейся раньше, уже черной. Выбившиеся из хвоста пучки волос свалялись в колтуны, спутанные с какой-то соломой, сухой листвой и прочим мусором. Но самым страшным были совершенно безумные ярко-зеленые глаза с широченными провалами черных зрачков. Вернон и так подозревал непутевую сестрицу жены во всех грехах - в употреблении запрещенных веществ, например - и сейчас получил подтверждение своих теорий: Лили выглядела как настоящая наркоманка под дозой. Придерживая одной рукой висящую плетью вторую, она заорала, как резаная:
   - Где мой сын, Туни?!
   Губы ее не слушались, и слова выходили криво, шепеляво. Вот только никому не пришло бы в голову засмеяться.
   - Рехнулась?! - зашипела Петунья, выскакивая из-за Вернона, и теперь ее не пугала даже зажатая у локтя явно сломанной руки палочка Лили. - Ты мне Дадли разбудишь, дура! Ты не у себя дома!
   Вернон дернулся к телефону, чтобы вызвать полицию, но, махнув палочкой, сестра заставила его бухнуться на диван и окаменеть с бездумно уставившимися в экран глазами.
   - Куда вы девали Гэбриела? Говори сейчас же, где эта сволочь Поттер и мой сын?!
   Тут не выдержала и Туни, тоже перешла на визг:
   - Заткнись! Что ты себе вообразила, истеричка?! Какой Поттер, при чем здесь я? Откуда я могу знать, где твой сын? Чего ты приперлась ко мне?! Вали отсюда! У меня болен ребенок, и если он проснется из-за тебя, я тебе голову откручу голыми руками, твою дурную башку, поняла?! Меня никакая твоя паршивая магия не остановит! Пошла вон!
   Под напором старшей сестры младшая немного опешила. Заморгав, Лили отступила на шаг. По глазам было видно, как она трезвеет и начинает понимать, что просчиталась. Зрачки сузились почти до нормального состояния, зеленые огни погасли, и вся она сникла - от боли и отчаяния.
   - Это была не ты... Мерлин, это Оборотное... О, господи! - не выпуская палочку, она прижала ладонь к лицу и заплакала.
   Петунья была так зла, что даже не сообразила предложить раненой сестре медицинскую помощь. Только то, что Дадли не проснулся, объясняло, почему Лили еще не спущена с лестницы их дома.
   - Не знаю, что ты там себе выдумала, но я - это я. И мне нет дела до ваших криминальных разборок, у меня своих забот по горло. Вы там все уроды! Уроды и преступники! Вам не палочки надо выдавать, а на костре жечь! Каждого!
   - Да, да, - всхлипывая, прошептала пристыженная сестрица. - Всё правильно, Туни. Жечь...
   Собравшись с силами, она распрямилась, наставила на Петунью палочку и страстно, но непонятно забормотала какие-то слова на латыни. Та уже готова была броситься навстречу ворожее, но из палочки вырвалось золотое сияние, на миг охватило приятным теплом голову, прокатилось, словно шелковая туника, вдоль тела и растаяло под ногами. Вторым движением Лили расколдовала Вернона...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - А потом она ушла, - завершила свой рассказ Петунья. - Ушла, даже не извинившись за эти подлые обвинения. Что я должна была думать все эти годы?
   Несмотря на весь ужас только что рассказанного, Северус смотрел на нее почти счастливыми глазами. Она еще никогда не видела его таким... прекрасным?! Как будто из-под желчной маски выглянул возрожденный, полный духа и славы юности врубелевский Демон.
   - Она извинилась Пет. Она больше, чем извинилась. Она была в таком отчаянии, что произошло почти невозможное. Завещание Ведьмы сработало, потому что она шла на смерть, и Лили защитила твое сознание. Из-за этого ты всё помнишь, из-за этого никто не в состоянии проникнуть в твои мысли...
  

70. Куделька, лён и конопля - тройная наша кара

...А мне сдается (виноват!),
Что тем Калигула и славен,
Что вздумал лошадь, говорят,
Послать присутствовать в сенат.
Я помню: в юности пленяла
Его ирония меня;
И мысль моя живописала
В стенах священных трибунала,
Среди сановников, коня.
Что ж, разве там он был некстати?
По мне - в парадном чепраке
Зачем не быть коню в сенате,
Когда сидеть бы людям знати
Уместней в конном деннике?
Алексей Жемчужников "Конь Калигулы"
https://rupoem.ru/zhemchuzhnikov/kaligula-tvoj-kon.aspx
  
   Внутри каменного мешка раздался глухой, утробный гул. Под сидящим у стены Гилдероем ощутимо вздрогнул пол. Рыжий не шутит, и уж если выпускает своего Шустрика, то не ждите пощады, вяленые останки египетских царьков! Поверили? Зря. Никаких царьков и, тем более, их останков в этих штуковинах отродясь не бывало - фараонов и прочих вельмож древние египтяне-маглы, хоть и мумифицировали, подглядев ритуал у древних волшебников из далекой страны Юга, но хоронили только в мастабах [1]. А такие постройки, как эта, серьезно зачарованные от глаз простецов, были возведены совершенно для другой цели - именно ради их поиска они с Биллом Уизли ползают по прожаренному солнцем куску пустыни на магловской кастрюле, которая вообще-то зовется джипом, но с легкой руки Рыжего сделалась Ладьей Миллионов Лет. Хорошо, что маглы могут видеть только "ладью" - без того, что бежит за ней прицепом...
   __________________________________________
   [1] "Дом вечности" - древнеегипетская гробница с одной или несколькими погребальными камерами, проще говоря - родовой склеп. В переводе с арабского слово обозначает "скамья" (по внешнему виду именно скамью эта постройка и напоминает). А тут немножко о Шустрике https://www.blackwarlock.ru/viewtopic.php?t=10249
   - Билл, отойди правее, - усилив звучание Сонорусом, посоветовал Локхарт.
   - Так нормально? - переспросил Билл, тоже зачаровав свой, обычно тихий, голос.
   Грохот, последовавший за этим, и разнесенная эхом по всем коридорам пирамиды ругань Уизли возвестили о том, что нормально.
   - Ты на потолок иногда поглядывай, Билли: там в некоторых местах камни еле держатся.
   - Гил, послушай-ка, а может, ты просто дашь мне на время свой амулет, и дело с концом? - с раздражением затянул Рыжий из своего подполья.
   Опять двадцать пять...
   - Сколько раз тебе объяснять, смертный? Кристалл Ди нельзя передавать, потому что этот камень сам выбирает хозяина.
   Ответ был не нов и предсказуем, как дежа-вю:
   - Добро же, павлин, когда-нибудь я скажу тебе так же!
   - Позови, когда будешь готов.
   Дикий рев и землетрясение снова дали понять, что Шустрик не дремлет, а исправно выполняет свою работу. Ну да, обзавестись простым уравновешенным нюхлером в качестве открывателя путей - это не для Уильяма Уизли, это для слабаков. Гриффиндорцу амат подавай, и ни шагу назад! И доберется же когда-нибудь до Рыжего доктор Хавасс [2], быть этому чучелу в рокерской косухе депортированным из Египта в срок менее суток! Хавасс еще на Уоллиса Баджа не весь зуб сточил. От такого шума не только мумии восстанут, но даже маглы вот-вот начнут о чем-то подозревать...
   __________________________________________
   [2] Захи Хавасс - египетский археолог и историк Древнего Египта. Бывший генсек Верховного Совета Древностей Египта (подробнее см. в Примечании в конце главы).
   Наступившее затишье дало Гилдерою возможность вернуться к чтению. Он снова расправил на коленях номер "Ежедневного пророка" четырехдневной давности, только что принесенный Мертвяком. Сам ворон остался дежурить снаружи - на самом деле он до оторопи боялся Шустрика, но не хотел этого признавать. Нечист, видать, душой и сердцем фамильяр Гарри Поттера.
   "Пророк" так "Пророк", пусть и несвежий - выбирать не приходится. В своей разгромной статье "Каков царь, такова и толпа" [3] Рита Скитер проехалась по всем сильным мира, до кого дотянулась.
   __________________________________________
   [3] Латинское выражение "Qualis rex, talis grex" (аналог нашей поговорки "Каков поп, таков и приход"). Бытует вариант перевода "grex" как "свита", но всё же "толпа" - правильнее.
   Упирала она, безусловно, на Альбуса Персиваля... и-так-далее-и-тому-подобное Дамблдора, в первую очередь как директора Школы Волшебства, а во вторую - Верховного чародея Визенгамота и духовного лидера Магической Британии. Обнаруженные на пришкольной территории останки вейлы (обе головы, а потом еще какой-то ливер нашли в разных частях Запретного леса) стали поводом для скандальной сенсации, поскольку в результате расследования экспертам удалось идентифицировать части трупа. Вейлой оказалась чиновница Минмагии Долорес Амбридж, последний год своей службы проработавшая на двух должностях в Хогвартсе: в качестве преподавателя Защиты от Темных Искусств и школьного инспектора для контроля за работой других учителей. Свою видовую принадлежность она старательно скрывала, только вряд ли Дамблдор, некогда учивший ее в Хогвартсе, мог быть неосведомленным.
   "Но разве обеспокоил кого-либо этот вопиющий случай - опасное существо на посту профессора, и, увы, не в первый раз - на фоне чиновничьей возни, устроенной в правительстве после гибели Руфуса Скримджера? Разве сопоставимо удовольствие наших политических воротил от борьбы за власть - с какой-то гипотетической безопасностью студентов, будущим оплотом магического мира? Нет, не слышали!" - язвительно вещала Рита.
   События в Запретном лесу она расписывала так ярко, словно присутствовала на месте собственной персоной - она даже перечисляла имена авроров, собиравших материал, чем создала прочное алиби для Джона Долиша, которого некоторое время все подозревали в пособничестве Кингсли Шеклболту, якобы убийце министра Магии.
   - Кто-то обзавелся Философским камнем или, как минимум, запасной жизнью? - не сдержался, читая опасные речи неукротимой журналистки, Локхарт. - Всё чудесатей с каждым днем дела в полупрогнившем королевстве...
   Хотя статью Риты, скорее всего, проплатили. Не факт, но очень на то похоже. А значит, она такая смелая не на пустом месте, а оттого, что за спиной у нее стоят силы поинтереснее боевых магов из Аврората и зажравшихся чиновников.
   Любопытно, с чего вдруг старушка Амбридж отправилась погулять по Запретному лесу, населенному, как всем известно, самыми пылкими поклонниками вейл? Так и напрашивается картина: шабаш гарпий на дальних шотландских холмах, где они накачиваются бражкой и устраивают оргию. Возвращаясь, Амбридж ненароком сбивается с тропинки - должно быть, не летает, когда пьяна - и напарывается на патрульный табун. Ее судьба предрешена. Скажете - ересь? Не тут-то было: следователи рассматривают эту версию в качестве основной. Ну-ну.
   "А смерть министра Скримджера - заставила ли она Верховного чародея вмешаться в судьбу Кингсли Шеклболта и политические проблемы маглов, которым он, по его собственным громким заявлениям, столь благоволит? Не тут-то было! К маглам претензий нет: они в полном неведении о происходящем. Несмотря на плачевную экономическую обстановку в Великобритании, к чему они уже, кажется, привыкли за многие годы, лишенное магии население радо обмусоливать подробности личной жизни венценосной семьи"... - здесь Скитер тоже не удержалась и от души попотчевала читателей сплетнями о скором разводе Дианы и Чарлза, упомянув как бы между делом офицера Хьюитта и принца Гарри. Забавно было видеть снимки завсегдатаев магловской светской хроники на развороте "Пророка" - они все двигались, словно на экране телевизора.
   А министром Магии у них там, похоже, косноязычный Пий останется насовсем... Билл пересказывал слова своего отца: Артур даже не сомневался, что всё будет именно так.
   "Это попустительство, почти произвол, выглядит столь нарочитым и сравнимым разве что с поступком самодура-Калигулы, который посадил в Сенат коня, что волей-неволей задаешься вопросом: и кто же опаснее для жизни Магической Британии - великий светлый маг и чародей Альбус Дамблдор-Первый, готовый притащить в школу хоть вейлу, хоть оборотня, хоть кентавра, или Его Жестокопреосвященство-Второй, просто тихо-мирно восставший из мертвых? Именно поэтому"...
   К каким выводам хотела привести читателей Скитер (благодаря ее пассажу о Неназываемом стало ясно, на чьем поле она пытается играть), Гилдерой узнать не успел: с оглушительным ревом в коридор из нижних камер вырвался Шустрик.
   Монстр величиной с приличного виверна, каймано-гиппопотамо-лев с горящими адским пламенем дырами на месте глаз, немедленно ринулся на единственное одушевленное существо, которое учуял поблизости. Гилдерой выстрелил в потолок магической скобой и моментально взлетел на светящемся альпинистском тросе. Амат с разгона промчалась мимо, не задев его ног, только чуть обдав их жаром преисподней.
   - Держись! - завопил откуда-то Рыжий, но Шустрик уже изготовился к высокому прыжку.
   Зависнув на роликовом блоке, держась за веревку одной рукой, Локхарт призвал на выручку Патронуса. Сорвавшийся с кончика его палочки призрачный дельфин-афалина играючи накинулся на химеру. Он даже не дрался, а просто толкал ее носом, как мяч. Тут подоспел Уизли, щелкнув ледяным кнутом, чем и отвлек амат на себя. Когда разъяренный питомец заметил его, Билл выпустил своего Патронуса-быка. Шустрик вздыбился, готовый к бою, но не смог устоять перед соблазном, стоило Рыжему вытащить из кожаной торбы сырое сердце "и-знать-не-хочу-кого". Приманку Уизли кинул обратно в лаз, а когда чудовище нырнуло туда же, запечатал дыру магией.
   - Апопа на тебя нет! - ослабив карабин, Гилдерой плавно съехал вниз и распутал талию, затянутую спасительной веревкой. - Вот я не понимаю, Билли: тебе что, так хочется иметь в напарниках седого, психически сломленного пациента Мунго?
   - Ничего, ты у нас везучий дядя, - Билл вытер окровавленные руки куском дерюги. - Слушай, а у тебя ж раньше не получался телесный Патронус! Что, и тут артефакт Ди помог?
   - Да Мерлин его знает. Последний год ни с того ни с сего вместо прежней "медузы" стал получаться он... - Локхарт кивнул на дельфина, теперь плескавшегося в воздухе рядом с длиннорогим быком Рыжего.
   Патронусы растаяли за ненадобностью.
   - Ну дай погонять побрякушку! - снова заканючил Билл, сжирая завидущими глазами амулет Удачи Авантюриста. - Убудет с тебя, что ли? Не насовсем же!
   Уизли всегда говорил загадочным полушепотом, точно посвящал тебя в сокровенную тайну бытия. Дескать, так он привык: сколько себя помнит, дома кто-нибудь да спал, сам разбудишь - сам нянчись, а оно ему надо?
   Локхарт рассмеялся, подразнил компаньона черным камнем, который висел у него на ключицах в отворотах рубашки, среди других амулетов, и покачал головой:
   - Это кристалл-эгоист и кристалл эгоистов.
   - А я что, по-твоему, фанат благотворительности?
   - Как тебе сказать? Ты же у нас Уизли из клана Уизли, крутой искатель приключений, мечта подростков и красивых девушек из Гриффиндора. К тебе мой амулет не захочет, а на меня, если отдам, обидится.
   - Отговорочки в строю, - проворчал Билл, закуривая самокрутку. - Бабами меняться, значит, можем, а амулетами - ни-ни? Хорошенькое дело!
   - Историю надо было учить, Билли-бой: кристалл обиделся даже на самого Ди. Потеряем с тобой удачу - и что делать? Шустрика собой кормить? Посмотри, что он сотворил с газетой! - Гилдерой поднял с каменных плит догорающие обрывки "Пророка". - Вот злодей, на самом интересном месте! И я еще планировал разгадать кроссворд!
   Рыжий глубоко затянулся, нервным рывком стряхнул пепел под ноги. Вентиляция тут никудышная, все ходы и отверстия снаружи придавило песками, дышать в сухой жаре нечем и безо всякого дыма. От вони табака, приторно отдающего сладкой вишней, Локхарта повело. Курил Билли как пылесос: три затяжки - и сигареты нет. А заодно чутко прислушивался. Когда земля опять задрожала, его конопатое лицо озарилось детской улыбкой:
   - Скоро тебе будет что поразгадывать, жмот. В этот раз Шустрик наткнулся на верный след.
   - Билли, ты так говоришь уже пятую пирамиду подряд. Доведем местных "меджаев" - они постучатся по магической линии, и не видать нам концовки манускрипта, как своих барабанных перепонок. Сворачиваться надо и переждать хотя бы до зимы.
   - Вот теперь уж всё точно! Клянусь памятью Шампольона!
   - Бла-бла-бла... - Гилдерой закатил глаза. - Я думаю, не попросить ли нам с тобой у маглов их "Упуат"... [4]
   __________________________________________
   [4] Названный в честь бога-волка Упуата, проводника душ в мире мертвых у древних египтян, робот "Упуат" был сконструирован инженером Рудольфом Гаттенбринком в 1993 году. Аппарат исследовал вентиляционные ходы в Великой пирамиде, недоступные человеку ввиду их узкого размера: https://rutube.ru/video/e7a4f8938bb747a78ca07d95979008ee/
   Может, Рыжего прокляли? Перед чужими проклятиями кристалл бессилен. Или как еще объяснить их тотальные обломы в поисках недостающего фрагмента? Они ведь уже больше полугода наматывают сотни миль по Египту. Старина Риг по привычке носит почту сначала на прежнее место, в гренландский Саккак, потом вспоминает, куда нужно, и, чертовски недовольный, летит в египетскую Саккару. Или в Дахшур. Или в Абусир. Или вообще туда, куда ворон костей не таскал. Результат - всмятку растерзанные руки и "ух-ху-ух-ху-ху-ху-ху-ху!". И Гермиона еще жалуется, что письма идут целую вечность! Спасибо хоть как-то приходят, детка... В эти края Гаруда, белохвостый орлан мессира, не летит совсем, зажрался. У филина - старческий склероз. Мертвяк с почтальонскими обязанностями справляется не очень, да и не обязан. А засылать в Британию непроверенную птицу - риск.
   - Ага-а-а, сейча-а-ас прям! Поклянчить у них "Упуат" и пообещать взамен поделиться с ними находками...
   Хм! Спрашивается - и кто тут жмот?
   - Мало добра они угробили? - продолжал горячиться Рыжий, протекторной подошвой ботинка втаптывая окурок в древнюю плиту пола. - Перечислить?
   - Фамильная черта всех Уизли - считать цыплят до того, как они вылупились [5], - поддел Локхарт.
   __________________________________________
   [5] Вместо русской поговорки "Делить шкуру неубитого медведя" англичане иногда употребляют аналог: "Well, let's not count our chickens before they hatch".
   Мимоходом вспомнив о мисс Грейнджер, Гилдерой обнаружил, что ее явно не хватает в их душной, по самый бенбенет засыпанной песками пирамидке. Вот это была бы всем командам команда! Девчонка такая же оголтелая, как они с Рыжим. А может, еще оголтелее них обоих, вместе взятых. Интересно было бы взглянуть, какой стала юная Атропа - выросла, наверно, и теперь уже не тот драчливый голенастый страусенок, что носился по Хогвартсу с кипой книг и неизменным Поттером под боком. Скорее всего, у них с Гарри начался школьный роман, а может, она даже где-то и писала об этом. Локхарт никогда не прочитывал ее послания целиком, выбирал только самые интересные места. Грейнджер что на ЗОТИ, что на других занятиях, что в жизни увлекается деталями, слишком отдаляется от сути, и это невыносимо. "Невыносимая всезнайка Грейнджер". Дотошная. Явственно представив перед глазами девчонку, Локхарт сообразил, что Гермиона ведь тоже рыжая, правда, не с таким пожаром на голове, как у Билли-боя, который тем временем продолжал разоряться:
   - И всё равно! Цыплят - не цыплят, но вот уж с кем, с кем, а с маглами "Книгой Вечности" я делиться ни в жизнь не ста... - неожиданно в глубине строения кто-то сдавленно замычал. Билл навострил уши: - Ги-и-ил?! Ты тоже это слышишь?..
   Глухой услышит. Кровь стыла в жилах от замогильного подвывания и глухих ударов о стены.
   - Ну, а что я тебе говорил?! Он нашел, нашел! - и с этими словами, подскочив на ноги, Уизли опрометью бросился по лестнице во тьму нижнего коридора.
   С палочкой наголо Локхарт почти не отставал от приятеля. В другой руке он крепко сжимал примотанную к запястью магией и обычными бинтами колдокамеру, а в уме который раз прокручивал формулировки усмирения инфернальных сущностей.
   Подвал, куда они загремели, выглядел совсем не так, как ожидал Гилдерой из опыта прошлых поисков. Это был скорее гигантский колодец цилиндрической формы, настолько глубокий, что любой незваный гость без магии разбился бы вдребезги, свалившись сюда сверху. Никакой обстановки, свойственной таким постройкам, в колодце не было, но по арене метались тени, выпячиваясь прямо из выбитых в камне иероглифов, которыми были усеяны стены. Только амат могла справиться с этими собратьями дементоров - и лишь поэтому, рискуя жизнью, Уизли повсюду таскал с собой химеру, благо, она уже не первый раз спасала их задницы в таких ситуациях.
   - Я их отвлекаю, снимай, только быстро! - скороговоркой выдал Рыжий и кинулся к Шустрику.
   Только теперь, на месте, стало понятно, что последний фрагмент - это не папирусные свитки, как было в предыдущих случаях. В мечущихся отсветах Люмоса Гилдерой успел сориентироваться. Судя по направлению фигурок-иероглифов на стене, строители пирамиды делали эти записи нестандартно - не справа налево, а наоборот. Что ж, поехали...
   Локхарт повел колдокамеру слева направо, фиксируя сначала нижние участки текста.
   Здесь только полгода переводить, а потом еще не меньше полугода - отсеивать заведомо мусорные вставки, вплетенные в общий текст, чтобы запутать чужаков. Наметанным глазом Гилдерой на ходу приблизительно отмечал эти места.
   За спиной, в центре колодца, клубилась тьма, слышался вой хранителей, мычание и рев амат да щелчки Биллова ледяного кнута. Покуда Рыжий удерживает их посередине, можно скользить по окружности поближе к стенам, не боясь, что зацепят. Главное - не оглядываться и не отвлекаться. Для съемок второго и последующих ярусов Локхарту пришлось запрыгнуть на ковер-самолет. Ну, как ковер... половичок. Оказалось, что так даже лучше: изображение не дергалось, плавный полет позволял снимать быстрее и качественнее, чем пешком.
   - Устанешь - меняемся! - крикнул Гилдерой, не отвлекаясь: пока щелкает кнут - всё в порядке, да и кристалл Джона Ди даст сигнал об опасности...
   ...Уже через час он стоял под прохладными струями душа - ради нормального отеля, где окажется приемлемый уровень сервиса, им с Рыжим пришлось аппарировать аж до самого Каира, и то им дали номера в разных крыльях гостиницы из-за небывалого наплыва туристов. Уизли отправился "парковать" свою Ладью Миллионов Лет (а заодно - подальше от лишних глаз - усмиренную до следующей вылазки и сытую амат), и Локхарт решил быстро ополоснуться, чтобы поскорее осмотреть трофеи и к приходу приятеля уже начать перевод. Но тут оказалось, что волшебный трос, на котором он совершал акробатические трюки в пирамиде, оставил у него на боках гораздо более сильные повреждения, чем можно было предположить. Болезненные ссадины и кровоподтеки пришлось залечивать по свежим следам, и с его уровнем владения целительскими приемами это была задача не из простых. Однако к возвращению Рыжего с Мертвяком на плече состояние собственных боков Гилдероя устраивало более или менее, и он с удовольствием натянул на себя свежую магловскую футболку с парусиновыми шортами. Если бы таким его увидели в Хогвартсе образца 1992/1993 учебного года, то все британские маги - от профессоров до первокурсниц - остолбенели бы, как от взгляда василиска, и ожили нескоро. Билл тоже успел смыть пыль и переодеться, а мимир Гарри - прийти в себя после встречи с Шустриком. Запасшись какой-то сухомяткой и пивом, они подсели к столу и стали проявлять колдографические проекции стен пирамиды - одну за другой.
   - Что за письмена? - всё больше удивлялся Уизли, приглядываясь к изображению. - Значки узнаю, а прочитать не могу ни слова. Вот что это за линии над строчками, как в деванагари? У здешних я такого не видел никогда в жизни.
   - Похоже на то, Билли, что это и есть деванагари.
   - Только не говори, что мы откопали какую-то разновидность древнеегипетской Ригведы, - не поверил Рыжий, зато Мертвяк как-то насмешливо каркнул, но ввязываться со своими ценными замечаниями не посмел, насмотревшись на то, как эти парни обращаются с самой амат.
   - Я и не говорю. Я думаю, что это куда более древний, и не религиозный, а сугубо научный текст, написанный еще теми, первыми, магами Юга и Севера. Скорее всего, в те времена, когда после катаклизма они потеряли свою родину, расселились по землям Плодородного полумесяца и начали ассимилироваться с местным населением. Только они и могли так надежно запечатать источник...
   Что правда, то правда: без амат, мата и бутылки абсента там ничего не разыщешь...
   И чем дальше в текст, тем больше Гилдерой укреплялся в своем мнении. Давая теоретическую подсказку, где искать ответ на самый главный вопрос их проблемы, мессир оказался прав. А то Локхарт уже начал было подумывать, уж не является ли "Книга Вечности" таким же блефом, как легендарный двенадцатый том ересиарха - сочинение, за обладание которым продал бы душу любой темный, а может, и не обязательно темный маг современности, и существование которого до сих пор остается под большим сомнением. Ныне здравствующий автор, снисходительно наблюдая за суетой вокруг его творений, не спешит проливать свет на эту тайну.
   - Билл! - Гилдерой остановил движение слайда. - Знаешь, что это?
   - Ну?
   - Кажется, это решение Фиаско Минтамбл.
   - А что это такое? - полюбопытствовал тогда Мертвяк.
   Мужчины посмотрели на птицу, переглянулись между собой, и Рыжий взмахнул палочкой, извлекая из недр Локхартовой камеры портрет мрачной пожилой блондинки на фоне Лондона прошлого века:
   - Элоиз Минтамбл, невыразимка. По слухам, занималась в Отделе Тайн проблемами пространственно-временного континуума. Ей приписывают удачную попытку перемещения во времени.
   - "Удачную"! - фыркнул Локхарт: это действительно смешная шутка.
   - В легенде речь идет, правда, не то о каком-то хроновороте, не то о Маховике Времени - черт его знает, что это за гремлинова отрыжка, никто не может объяснить ни что это за штука, ни как она должна работать. Отец считает, что ее никогда не существовало в природе и что это спекуляция и мистификация наподобие борхесовского Orbis Tertius.
   - А эта бабка - существовала?
   - Бабка - существовала. Правда, если верить зарисовке скетчера-криминалиста, после того эксперимента вернувшаяся из прошлого Элоиз выглядела вот так.
   На пронумерованных эскизах, сделанных художником с разных ракурсов и помеченных на полях архивными печатями Министерства, виднелся труп той же самой женщины-блондинки, что и на раннем портрете. По сравнению с собой живой мертвая была, разве что, несколько отекшей, однако вполне узнаваемой. И каждый из планов демонстрировал на ее лбу зигзагообразное повреждение, похожее на...
   - Авада? - спросил Мертвяк.
   - Нет. Смерть от удушья. В вакууме.
   - А что тогда за "молния" на лбу?
   - А на лбу - отметина, вероятно, символизирующая о том, что во времени она действительно каким-то образом перемещалась. Этак на час в прошлое, физически.
   - И что?
   Билл толкнул Гилдероя локтем и ухмыльнулся уже в свою очередь. Локхарт пожал плечами:
   - Астрономия, первый курс. Земля несется по орбите вокруг Солнца со скоростью тридцать километров в секунду. Относительно общего центра масс все небесные тела тоже движутся, не останавливаясь ни на мгновение. Там, где Земля была час назад, сейчас космическая пустота. Это всё, что ждет путешественника во времени, если он собирается перемещаться туда телесно. Для более отдаленных путешествий есть альтернатива - впечататься в подоспевшую на то место звезду или, подавно, угодить в какую-нибудь черную дыру.
   - Значит, у нее получилось переместиться во времени и пространстве, а потом вернуться сюда? - ворон, кажется, воспрянул духом, и Гилдерою его воодушевление показалось немного подозрительным: чего это он вдруг распетушился?
   - Ну, наверно, получилось. Только, как видишь, она вряд ли успела насладиться триумфом. Нельзя множить сущности - "Зеркала и совокупление отвратительны, ибо увеличивают количество людей" [6].
   __________________________________________
   [6] Фраза некоего ересиарха Укбара из рассказа Борхеса "Тлён, Укбар, Орбис Терциус".
   - И какое решение предложено здесь? - прервал их Рыжий, указывая на письмена.
   - Простое, как полкната: этот детерминатив означает "перемещать во времени не тело, а только сознание".
* * *
   Накануне СОВ Гермиона так обстоятельно окопалась в библиотеке, что если бы в это время у маглов началась Третья мировая война, а Неназываемый, собрав свою армию, пошел штурмом на Хогвартс, она, скорей всего, ничего бы не заметила. Так, уткнувшись в учебник, и пришла бы по дымящимся руинам сдавать древние руны.
   Именно поэтому девушка не с первого дня поняла, что с Гарри творится что-то не то. Сам приятель, похоже, был только рад ее невнимательности. Она растерялась, когда заметила, что он в принципе перестал пользоваться волшебной палочкой и любые действия выполнял исключительно руками. Когда объяснение "готовлюсь к зачету у Прозерпины" перестало усмирять ее подозрительность, Грейнджер насела на него со всей своей гриффиндорской волей к победе, и Луне Лавгуд осталось лишь смириться и отступить, что она и сделала, бросая виноватые взгляды на своего парня. Тогда-то Гарри и пришлось признаться во всем, что произошло.
   Гермиона ужаснулась, потом обняла его, потом сопоставила страшную находку Хагрида, о которой написала даже Рита Скитер в "Ежедневном пророке", с событиями той ночи и обрывочными воспоминаниями юноши о том, как отец вызволял его из логова Жабы - и ужаснулась еще раз. Всё это дополнилось историями о развратных действиях Амбридж в отношении Шамана, Пухлого и еще нескольких ребят, а также негодованием Драко Малфоя и отсутствием Джереми Стреттона, который не рискнул возвращаться в школу после уикенда, поскольку его здесь вывели на чистую воду. Если это Снейп избавил их всех от этой гадости, то не окажется ли в опасности теперь он сам? Немного обнадеживал факт, что по крайней мере одно звено - пытки Гарри Жабой и его освобождение алхимиком - для широкой публики выпадало из причинно-следственной цепочки, а без него составить полную картину гибели Амбридж было невозможно. Но как же у их костлявого, на ладан дышащего профессора хватило сил справиться с такой монструозной тварью? По финальному испытанию Турнира Трех волшебников Гермиона помнила, какой отпор может дать сильному волшебнику даже молодая и неопытная вейла с мягкими крылышками - а уж эта, в отличие от Флер Делакур, была матерой особью в полном расцвете сил и умений. Только бы Снейпа не вычислили!
   Но если проблемами Снейпа она забивать свою голову не собиралась, поскольку профессор - человек взрослый и получше них, сопляков, знает, как выпутываться из ситуаций и посложнее, то с Гарри было всё наоборот: она даже об экзаменах забыла и даже во сне придумывала, как же ему помочь. Только ничего толкового не придумывалось. Он пытался шутить и, кажется, смех его звучал вполне искренне, но Гермиона хорошо помнила, что чуть было не стряслось с Лонгботтомом на Астрономической башне. А ведь перед подъемом туда он тоже улыбался друзьям, и, как говорится, "ничто не предвещало".
   - Да всё будет путем! - уверял Гарри, и они в который раз репетировали для нее то, что покажут экзаменаторам СОВ. - Прорвемся, Атропа! - (знает, на кого перевести стрелки, лукавый лис!). - В конце концов, если ничего не получится с Прозерпиной, попробую силы в издательстве Фишера. Тетка пишет, что он по-прежнему будет рад меня видеть у себя в штате...
   - У тебя крыша едет, какой Фишер? На тебя охотятся Пожиратели!
   - Зачем я им теперь? Сама подумай.
   - Вы с отцом пытались покинуть страну?
   Сложив руки на груди, он устало запрокидывает голову и мямлит:
   - Ну, пытались...
   - И как?
   - Ну, не сработало. Может, порт-ключ бракованный?
   - Сам ты... бракованный! Это значит, что магическая привязка по-прежнему работает и не выпускает тебя из Британии! Это значит, что ты по-прежнему остаешься в роли преемника Дамблдора. И это значит, что ты по-прежнему под ударом, под прицелом у Неназываемого! Вот только попробуй мне не сдать эти экзамены, лично придушу! К Фишеру он собрался!
   Комиссию из Отдела образования представляли два мага крайне преклонного возраста. Вернее, это были колдун и ведьма, но старушка выглядела так, что Гермиона поначалу приняла ее за высушенного, как имбирный корень, старичка, обманувшись короткой стрижкой "ежиком" и угловатыми движениями мадам Марчбэнкс. Министерские экзаменаторы повсюду совали свои дряблые носы, выспрашивали и выглядывали пуще Жабы. В какой-то момент гриффиндорке показалось, что план старшего и младшего Принцев провалился, не начавшись.
   Всё происходило так же, как и на обычных экзаменах: их посадили за отдельные столы и заставили тянуть жребий, в соответствии с которым давали задания. На СОВ по Трансфигурации, идущем раньше остальных по списку, Гермионе удалось занять место в среднем ряду одиночных столов, чтобы видеть Гарри сбоку от себя - он старательно расписывал теорию за партой у самого окна в Большом зале. Она еле-еле сосредоточилась на своем билете, но зато так увлеклась ответом, что подняла голову лишь после оглашения его фамилии. Экзаменаторы вызвали Гарри к себе - продемонстрировать практические навыки. Значит, по теории он уже всё сделал. Девушка поймала себя на том, что усиленно скоблит перо ногтем большого пальца, рискуя сломать очин и забрызгать весь пергамент чернилами. За себя она волновалась гораздо меньше.
   - У вас, молодой человек, был вопрос по особенностям внутренней и внешней трансфигурации, - проблеял старичок - мистер Тофти - и поправил пенсне, которое сочли бы старомодным даже прабабушки хогвартских студентов-чистокровок. - С письменным заданием вы справились, насколько мы с коллегой можем это определить - не так ли, мадам Марчбэнкс? - а когда напарница громким басовитым голосом переспросила его, о чем он толкует, и приставила к своему уху деревянный акушерский стетоскоп, он повторил сказанное в воронку, после чего старушка оживленно закивала. - Теперь покажите нам примеры этих двух видов изменения предмета. Вот, пожалуйте, мой вам для этого головной убор.
   И он выложил на стол смешной серый котелок, какие в детективных фильмах-пародиях носят сыщики или шпионы. Эти старикашки из Министерства не так просты, какими хотят казаться. Сердце Гермионы заколотилось и замерло. Перо она всё-таки в итоге сломала пополам, а свиток заляпала чернилами. Будто услышав ее мысли, профессор МакГонагалл подняла голову, строго поджала губы и запустила в нее тяжелым взглядом, сделавшись похожей на сердитого грифа. Гермиона потупилась. Еще бы декан такое не услышала! Эти чокнутые мысли грохочут в черепе, соревнуясь по громкости с сердцебиением - девушка и так уже почти чувствовала себя героем рассказа По. [7]
   __________________________________________
   [7] Эдгар Аллан По "Сердце-обличитель".
   Может быть, МакГонагалл тоже знает про Гарри? Гермиона убедилась в этом парой минут позже.
   Он облизнул губы и размял пальцы, как делал это, беря ланцет на практических у Умбрасумус. Теперь вместо ланцета Гарри сжал палочку и нацелил ее на котелок.
   - Колорум виридис, - шепнул он едва слышно.
   Из палочки вырвалось легкое серебристое свечение, как и положено после трансфигуративного закла, а затем котелок Тофти перекрасился в ровный травяной цвет. Гермиона выдохнула и с облегчением оперлась на спинку стула. Оказывается, не врут исполнители попсы, рассказывая, как тяжело попадать в слова под "фанеру". Всё-таки Добби молодец - и старички ничего не заметили, не говоря уж о других студентах, которые вовсю строчили свои задания. Но впереди у Гарри еще вторая часть билета - трансфигурация внутренняя, и это будет посложнее, чем перекрасить шляпу из серого в зеленый. Поменять форму неодушевленного предмета домовик тоже сумел без затруднений - после выписанного в воздухе зигзага с петлей внизу и заклятья Материя циркуляро невидимый эльф, стоя позади Гарри, щелчком пальцев одной руки сымитировал вспышку на кончике палочки, а другой обратил котелок в фетровую лепешку идеально круглой формы. Оставалось теперь изменить размеры исходного объекта, а после - одушевить его. Гермиона и сама работала на два фронта: одним глазом смотрела в свой пергамент, переписывая набело с испорченного кляксами свитка, а другим косила в сторону экзаменационной комиссии.
   - Энгоргио! Цингулята материя гетерогенус...
   Отхлебнув из стакана водички, МакГонагалл внезапно зашлась кашлем. Экзаменаторы засуетились, мадам Марчбэнкс даже начала стучать ей между лопаток, а стол в это время качнулся, и на нем из фетрового блина выросла туша зеленого броненосца.
   - Оу! - признал мистер Тофти, отвлекаясь от Минервы и поправляя пенсне, чтобы получше разглядеть результат трансформации.
   В качестве вишенки на торте Гарри, окончательно обнаглев, прямо у них на глазах винтанул в воздухе своей палочкой и отменил неестественную окраску животного. Похожий на громадную блоху зверь пробежался по столу, с интересом заглядывая во все бумажки и чернильницы. Добби - гений монтажа! Ему пора в шоу-бизнес.
   - Благодарим вас, мистер Поттер, ступайте, результаты получите по почте в июле, - прикладывая к губам платок, велела профессор МакГонагалл, а затем вернула котелок в первозданный вид и передала своему коллеге. - Пригласим следующего, господа.
   Когда очередь дошла до Гермионы, она только-только успела поставить последнюю точку в своем трактате.
   Последний день семестра - все экзамены были уже позади и оставалось лишь мирно дожидаться оценок, наслаждаясь каникулами дома, - вся команда "Фом Неверующих" совершенно открыто провела на берегу Черного озера, устроив маленький прощальный пикничок. Администрация замка не возражала, и Филчу было велено заниматься своими делами вместо того, чтобы мешать молодежи.
   Парни баловались, как первокурсники, обстреливая друг друга всякими глупыми заклинаниями, девчонки визжали, хохотали и обзывались на "этих придурков", один Гарри с Мертвяком на плече сидел в стороне на большом камне, обхватив руками колени и задумчиво глядя на башни Хогвартса, отражавшиеся в темном зеркале водоема. Ворон что-то бормотал ему на ухо, и юноша еле заметно кивал. Все в их "тайной организации" уже знали (без лишних, впрочем, подробностей), что из-за Жабы Гарри совсем утратил возможность колдовать, и старались не задеть его чарами, которые - даже в легкой форме - он будет не в состоянии отбить. Гермиону удивил Драко, который обычно относился к сквибам с категорическим презрением, а тут взрыкивал на всех и каждого, кто пытался добить Гарри жалостью в стиле "и как же ты теперь, бедняга?". Взрыкивал и отгонял подальше - не без помощи своих бессменных вышибал Крэбба и Гойла.
   - На-а-айду Стреттона - прокляну до седьмого колена, - ломая в холеных тонких пальцах прутья срезанных камышей, предупредил он Гермиону, Луну и Джинни, которая в очередной раз поцапалась со своим Корнером и снова стала тусоваться с подружками.
   - Ну и дурак, - откликнулась Уизли. - Самому же потом до седьмого колена в ответ прилетит.
   - Тебе-то что, - буркнул Малфой непритворно-злобно. - Ты только ра-а-ада будешь.
   - Говорю же: дурак, - Джинни дернулась и демонстративно удалилась мириться с Майклом.
   - Ну и с кем мы теперь будем строить следующего зотишника, которого прита-а-ащит наш непредсказуемый господин директор? - глядя на Гермиону, ядовито процедил Драко и побил все прежние рекорды по копированию манер своего декана. Как будто это лично она была виновата в кадровых решениях Дамблдора. - С Пухлым, что ли?
   - Невилл многому научился за последнее время, - с едва заметной улыбкой промолвила Лавгуд, которая, почти не обращая на них внимания, шаманила у походного этюдника. - Но, может быть, в этом году к нам придет нормальный учитель?
   Белобрысый покривил свою надменную рожу:
   - Угу, та-а-ак я и поверил. Пять лет подряд - один другого краше, и тут вдруг - придё-ё-ёт нормальный... - он полуприсел и карикатурно развел руками. - Вот что, ска-а-ажите на милость, Поттер будет делать в этом Мунго? Что ему, та-а-акому, теперь поручит делать Прозерпина? Утки за коматозниками выносить, что ли? Эх, вот жа-а-алость, что не мне в ту ночь попалась Жа-а-аба!
   - А то бы что? - Гермиона помимо воли ухмыльнулась, когда он самодовольно задрал нос. Права Джинни: дурак, и не лечится.
   - В отличие от вашего глупца-Поттера я не ста-а-ал бы жертвовать своей магией, чтобы расквита-а-аться со старой с-с-с...волочью, - он покосился на Луну, в присутствии которой всегда почему-то избегал выражаться, хотя та никогда не смущалась из-за брани, достаточно закаленная словарным запасом Гарриного мимира. - Интересно, как он ее угрохал? Ну признайся, Грейнджер, ка-а-ак? Он же тебе всё расска-а-азывает!
   - С чего ты вообще взял, что это Гарри ее угрохал, Малфой?! - девушка почти засмеялась, впечатленная изломами его дедуктивной мысли. - Чем тебя не устраивает официальная версия?
   - Да я уверен, что это Поттер какой-то хитростью заманил ее в лес, а та-а-ам ее порвали кентавры! И пра-а-авильно сделал - только зря подста-а-авился. Лучше попросил бы Коронадо. За нашим секс-гигантом она сама поскака-а-ала бы вприпрыжку...
   Разубеждать его Гермиона не стала, а Луна вообще сделала вид, будто ничего не слышала, вырисовывая живописный причал, видневшийся на том берегу. Вот уж кого меньше всех можно вообразить хладнокровным убийцей, так это Гарри. В отличие от его отца, которого половина Гриффиндора подозревала в регулярном пожирании младенцев. А другая не подозревала - просто потому, что при таком меню он не был бы ходячим скелетом.
   А Гарри по-прежнему сидел поодаль и о чем-то беседовал со своим вороном.
* * *
   Сны бывают полезными и бесполезными. Бывают запоминающимися или улетучиваются из головы через минуту после того, как откроешь глаза. Но к чему снится убийство Махатмы Ганди, а сон затем запоминается во всех подробностях, Северус не знал. Просто накануне он побывал в Полночной башне Лавгуда, где с ним внезапно заговорил сэр Френсис Уолсингем и посоветовал прогуляться по дому Принцев, а заодно побеседовать с оставшимися портретами... ну и поизучать расположение комнат, мало ли что. А после этого Снейпа всю ночь преследовало странное видение, как будто он - брахман Натхурам Годзе [8] и в соответствии с заговором националистов должен застрелить духовного лидера индусов.
   __________________________________________
   [8] Натхурам Годзе https://works.doklad.ru/view/Zq8ExSjbB-M.html
   Во время молитвы он подбирался к Махатме на самое близкое расстояние и делал три выстрела в упор. Просыпался. Через секунду снова проваливался в сон - и всё повторялось бессчетное количество раз. Сон вымотал его до полусмерти. С этим надо было что-то делать: возможно, это был намек подсознания о каких-то делах, которые не успел завершить дядя Густавус, умерщвленный Томом Реддлом в Калькутте полвека назад. Сэр Френсис неспроста заговорил о портретах Северусовых деда и бабки, ведь сын рассказывал, что Гэбриел Принц-старший и Хелена Когтевран иногда принимают в своих хогвартских картинах гостей из других мест. Среди последних он видел и мистера Уолсингема, даже не раз. Это подтверждала дочка Ксено и Пандоры - девочка, кажется, хорошо шла на поправку, теперь ее словам можно было доверять, хоть по старой памяти она изредка и цеплялась за свои фантазии о нарглах с мозгошмыгами. Да, пожалуй, пора наведаться на улицу Трех Мертвых Королей, 611.
   И вот он стоит перед портретом новобрачных Донатуса и Лиссандры Принцев, а те отвечают на его приветствие. Как будто только вчера он был здесь - с мальчиком, директором и заместительницей директора...
   - Наверное, я должен рассказать вам то, чего вы еще не знаете... Это еще не произошло с вами, - Северус запнулся: конечно, не произошло: у них же еще нет детей, ни старшего сына, ни дочерей, и уж тем более они ничего не слышали о Реддле, который увидит свет только спустя двадцать с лишним лет. Или же... магия позволяет им сочетать некоторые несочетаемые вещи? Ведь узнали же они его, узнали Гэбриела при первой встрече! Откуда? Черт, он никогда не мог разобраться, как работает эта странная система. Никто не мог - даже художники. Терра Инкогнита, чтоб ее сожрали пьяные тролли...
   Чета Принц переглянулась. Дед продолжал внимательно наблюдать за ним, а бабка ласково улыбнулась, но голос ее прозвучал решительно, как приказ:
   - Северус, не робей. Мы видим: тебе нужна помощь. Рассказывай.
   И он рассказал. Об их младшей дочери, о мальчишке-полукровке, которого сэр Донатус возьмет на должность архивариуса и примет участие в судьбе сироты из рода Гонтов, о том, чем потом им всем отплатит этот мальчишка, когда мистер Принц не пожелает отдать за него Эйлин...
   - Он уже пользовался зачатками этого проклятия, когда был совсем ребенком, в магловском приюте. Испытав прием подселения сущности в тело жертвы во сне, он научился управлять поведением и состоянием того, кого решил покалечить или убить. Это давало ему возможность свести жертву с ума, он мог издеваться над ней долгое время или же нанести смертельный удар мгновенно, всё зависело от его настроения. И с возрастом он только усовершенствовал этот навык. Один из множества в арсенале его особенных умений. В них он был талантлив, как никто из современников...
   - Талантлив... - вдруг вымолвил сэр Донатус. - Как все прежние Гонты, и в той же самой области... Выродившиеся, они были уже не способны проклясть и мышь, но свежие гены сделали свое дело, и высохший было ствол неожиданно дал сильную, живучую ветку... В ней сконцентрировалось всё, что заложено в корнях, и в отчаянном желании пробиться к свету она разрушала всё на своем пути - камни, другие деревья, лед и сталь...
   - Когда вы, сэр, перед смертью завещали дяде Густавусу закончить ваши дела с индийскими родственниками здешних Патилов и Шафигов, то даже не подозревали, что умираете вследствие проклятия. Том убил вас очень аккуратно. Следующей жертвой стал Густавус. Еще на пристани в Ирландии Реддл самым немудреным способом сбил его с ног, чтобы дезориентировать болью, подойти ближе под морочным обликом и подселить сущность. Проклятье постепенно овладевало организмом вашего сына во время плавания в Азию, и к моменту прибытия в Индию Густавус был полностью подконтролен Тому.
   - Но почему ни я, ни Густав не распознали эту скверну? Почему не заподозрили нечисть? - мистер Принц был очень удивлен и озадачен.
   - Потому что британские маги слишком обособились, и даже азиаты-переселенцы стали понемногу утрачивать тут знания своих предков. Реддл же интересовался всем, для него не было преград при всём его показном патриотизме. И пользовался он всем спектром магии, который только может быть доступен одушевленному существу. Вероятно, даже магия эльфов и гоблинов не была для него тайной. Не гнушался он и магловских изобретений...
   - Ты как будто говоришь сейчас о Голландце! Он был таким же... из тех, кого принято называть злыми гениями. Даже мой кузен Сенториус подпал под темное обаяние его учения, покуда они оба - и Геллерт, и он сам - не пересмотрели свои взгляды на этот мир... что тоже дано не всякому, пусть даже выдающемуся, уму.
   - Да, сэр, так и есть. Том всерьез называл себя инкарнацией Салазара Слизерина и считал своим духовным наставником Геллерта Гринделльвальда, хотя они никогда не встречались лично. Но, в отличие от Голландца, Реддлу не дана была такая гибкость ума, чтобы перечеркнуть прошлое и начать всё заново на руинах гибельных идей. Реддл был миссионером, а миссионеры слишком дубоголовы, чтобы признать перед самими собой, что мычание в темном лабиринте, по которому они движутся вслепую, издает не священная корова, а совсем другое существо. Итак, во время Калькуттской резни Том воздействовал на волю Густавуса через свою эфемерную "змею" - в дневнике он хвастливо зовет ее Кундалини. Он заставил дядю изменить маршрут, которым тот добирался к дому родни британских Шафигов. Густавус оказался в эпицентре погромов, где и был убит выпущенными из тюрем головорезами. После расправы над мужчинами из семьи Принцев Том принялся за женщин. К Лорайн он являлся во сне, как инкуб, и за несколько месяцев просто выпил из нее жизнь. Она зачахла на глазах у сестры с матерью и умерла. Леди Лиссандра, чье здоровье и без того пошатнулось из-за смерти мужа и старших детей, легко поддалась его губительным манипуляциям. Реддл пишет, что убрать ее оказалось легче всех - она медленно сошла с ума и сама не заметила, как отправилась в иной мир. Так Эйлин осталась единственной наследницей в роду.
   - Так что же? В итоге он добился своего? Добился ее руки? - на миг темные глаза бабушки полыхнули негодованием, и Северус вспомнил мать, когда та была совсем еще молодой. Оказывается, они были так похожи с миссис Принц! - Она же ничего не знала и считала его другом детства...
   - Да, мэм, она не знала и считала его другом, но в то время Эйлин еще не была готова к браку и просто попросила его подождать. Том же в свою очередь решил, будто она водит его за нос, а сама метит замуж за Иеронимуса Шафига. Поэтому он придумал способ устранить "соперника" и поставить Эйлин в безвыходное положение. Зараженный драконьей оспой Шафиг умирает, но с Эйлин всё опять пошло не так, как Реддл планировал изначально. Пользуясь министерскими связями своих сторонников - того же Лестрейнджа, - он хотел сделать так, чтобы ее оправдали и она, сочтя его вследствие этого своим благодетелем, перестала, как он выразился, "валять дурака" - то есть приняла его предложение. Только Реддл слишком заигрался. Ее палочкой он убил двоих вместо одного, да еще к тому же этот второй оказался родственником какой-то министерской шишки - вероятно, Том об этом не знал. Связи и ходатайство не помогли, и Эйлин вынесли обвинительный приговор. Том потерял к ней всякий интерес, поскольку мерой пресечения была назначена Дислексиа Тоталум, конфискация имущества в магическом мире и изгнание в мир маглов. Там к ней приставили соглядатая, и им оказался мой... - Северус сильно скривился, не желая произносить этого вслух, но всё же произнес: - мой так называемый отец. Реддл пишет, что сумел раздобыть обломки маминой волшебной палочки и полностью ее восстановил. С тех пор и до самой смерти он пользовался этим трофеем. Наверное, к счастью, потому что палочка моей матери не может причинить никакого вреда ни ее сыну, ни, самое главное, ее внуку... ну, или как-то так...
   - Как - "так"? - въедливо уточнил дед, впиваясь в него взглядом проницательных глаз, и Северус ощутил себя нашкодившим мальчишкой, который, к тому же, не выучил заданный урок и получил "тролль".
   - Возможно... дело в "начинке"... в перьях одного и того же феникса в палочке из черного эльдера и палочке из остролиста...
   - Чушь! - фыркнул сэр Донатус. - Думай!
   - Может быть, мама как-то... усовершенствовала свою палочку? Вроде того, как это сделал Гэбриел - точнее, Олливандер с его палочкой. Он вложил внутрь выпавший молочный зуб Гэбриела. Когда Эйлин была жива, мне и в голову не приходило расспрашивать ее о таком... Да она и не смогла бы ничего рассказать из-за дислексии.
   Мистер Принц качнул бровью:
   - Хм... Что ж, может быть. А может, и нет. Но ты здесь ради другого, не так ли?
   - Да. Сэр Френсис Уолсингем дал мне совет осмотреть этот дом. Только не сказал, что я должен здесь искать.
   - Иногда имеет смысл разрушить прошлое и воскреснуть на руинах собственных ошибок. Начни с начала, Северус. Вспомни свои ошибки и учти их.
   Новобрачные расступились. Фон позади человеческих фигур начал обретать очертания... их собственного дома. Старинный, добротный, окруженный классическим английским парком, он дополнял собой сумрачный пейзаж. И тут одно из окон третьего этажа в дальнем крыле подсветилось серебристым огоньком. Леди Лиссандра указала туда пальцем в черной перчатке. Едва это случилось, мираж пропал, и портреты замерли.
   Северус кивнул, отступил от картины. Шаг, другой... На третьем он развернулся и побежал по коридору к лестнице, чтобы найти подъем на третий этаж.
   Когда-то здесь была комната его матери. Он понял это, догадался. Сейчас она пустовала, но в центре стоял предмет, увидев который, Снейп вздрогнул - потому что узнал занавес, прикрывавший его. Когда-то он находился в комнате, охраняемой цербером Хагрида, в то время, да и теперь, за ним охотились Пожиратели. Не за ним самим, а за тем, что спрятано в его недрах. Только благодаря Веселому Роджеру все считали, что Дамблдор хранит это в Отделе Тайн у невыразимцев. А директор, получается, снова всех обскакал.
   Северус сдернул покрывало и уставился в ожидаемую пустоту - как и прежде, для него еиналеЖ отображало всё: стены, пол, потолок. Всё, кроме самого Северуса Снейпа... или Северуса Принца. Он всегда знал, что стал первым в череде всех бед, свалившихся на их головы. Его не должно было существовать. И он совсем не желал увидеть там, внутри, столик со шкатулкой, в которой, по словам Гэбриела, находился перстень с александритом - тот самый, который хотели насильно надеть на мальчишку-первокурсника Ургхарт и Петтигрю...
   Северус поднял глаза. Высоко, почти под самым потолком, выложенная лепниной на тяжелой раме зеркала надпись гласила: "Erised stra ehru oyt ube cafru oyt on wohsi". И вдруг...
   Он отвлекся лишь на мгновение: что-то дрогнуло в глубине отражавшейся комнаты - что-то, похожее на рыжий всполох догорающего костра...
   Зеркало еиналеЖ дернулось, сверху посыпались кусочки отлетевшей лепнины. Снейп едва успел отпрянуть, а когда, развеивая рукой клубы пыли, снова посмотрел вверх, то прочел там: "Erased stra ehru oyt ube cafru oyt on wohsi". Отвалившийся от буквы "i" в слове "Erised" кусок керамики скрывал под собой букву "a" - "Erased". И снова всполох в глубине... смутный женский силуэт... ускользающий в небытие...
   - Лили! - кинувшись на холодную поверхность, закричал он, как сумасшедший. Невидимая преграда остановила его, и он, отбив ладони о бездушное стекло, заколотил зеркало кулаками. - Лили! Пожалуйста!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Лили, пожалуйста, открой мне! Мэм, я прошу вас, откройте, мне нужно поговорить с нею!
   Полная Дама Гриффиндорской гостиной полна соболезнующей печали:
   - Но, молодой человек, вы студент другого факультета, я не имею права впускать вас сюда!
   - Только на минуту! Я очень вас прошу, мадам! Лили! Лили, открой! Я должен объяснить ей...
   Портрет резко отъезжает, и на пороге возникает разъяренная рыжая фурия с молниями в ядовито-зеленых очах:
   - Объяснить мне что? По-моему, ты всё сказал, что хотел, Северус Снейп! Конечно, я шлюха и сплю с Поттером, который не сходит у тебя с языка!
   - Лили, пожалуйста, прости меня! Я совсем не хотел этого говорить, я был...
   - ..."не в себе", - скривившись, с сарказмом передразнивает она. - Конечно! Знаешь, Северус, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, а ты и пьяным-то не был. Вот, значит, как могут думать друзья о друзьях. Хуже слова и не придумаешь - наверное, ты долго выбирал. Мог ведь назвать просто какой-нибудь грязнокровкой, или как там еще принято обзываться в вашем гадючнике? Это хотя бы было правдой - по крайней мере, для ваших чистопородных рептилий. А ты вот чем мне присветил - спасибо, открыл глаза дуре! Не делай добра, да не получишь зла. Проучил так проучил - на всю жизнь...
   От стыда он готов провалиться до подземелий сквозь все этажи:
   - Прости меня, пожалуйста! Клянусь тебе чем хочешь, я заглажу вину - только скажи, что мне сделать! Я никогда так не думал о тебе и никогда не подумаю.
   - Я вообще не знаю, о чем ты думаешь. Уходи, не хочу тебя ни видеть, ни слышать. Если бы не Мери, я и сейчас не сделала бы этого. Зачем я только вышла? - она говорит с издевкой, глаза ее сухи и мечут молнии, руки неприступно скрещены на груди.
   Как глупо. Всё, всё, что сейчас происходит, - это какой-то абсурд. В голове у него мутится. Ему не надо было приходить сюда - Лили уже всё для себя решила. Она просто хочет избавиться от его неудобного общества - и всё, что он может сделать, это помочь ей осуществить желаемое. Самоустраниться. Тогда... тогда пусть идет как идет. Весь его запал вдруг пропадает. Северус низко опускает голову, кивает и отступает:
   - Извини. Я больше тебя не потревожу, Лили.
   И слезы на глазах расчувствовавшейся Полной Дамы, чей портрет снова наглухо задвинул перед ним проход в гриффиндорскую гостиную...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Пожалуйста, вернись! Мне нужно сказать тебе!.. Я знаю, это ты! Лили! - он кричал, покуда не сорвал горло, но по ту сторону зеркала не было уже никого. Ни отражения его самого, ни призрачного силуэта, который он сдуру принял за свою жену. Зеркало еиналеЖ призвано морочить глупцов, показывая им несбыточные желания, играясь их страстями...
   Но... "Erased", не "Erised"!.. И ему это не привиделось: вот керамические обломки в кучке пыли, вот эта буква "a" вместо приляпанной сверху и только что отвалившейся "i" - как это объяснить?
   Ну нет, теперь-то он всё выбьет из Деда вместе с прочим его дерьмом! И то, как здесь оказалось еиналеЖ, которое должно стоять в Министерстве - а они это оговаривали! - и то, что в действительности произошло хэллоуинской ночью в Годриковой Впадине, и то, кто именно там "стерт", "erased"... и еще многое и многое...
   Комната озарилась ярким серебристым светом - именно такой горел в этом окне на картине четы Принцев всего несколько минут назад. Выставив палочку перед собой, Северус в любой момент был готов парировать нападение. Но это оказался всего лишь призрачный бобр - Патронус Макмиллана.
   - Северус, срочно! План ноль. Они в Отделе Тайн. Я тоже. Поспеши.

71. Глупец! Как будто бы нужны очки увидеть, где руно, а где клочки

Роджер заострил палку с обоих концов.
Ральф мучился, ломал голову, но не мог докопаться до смысла.
Уильям Голдинг "Повелитель мух"
  
   - Сириус!
   Он открыл глаза. Он поднялся. Он пошел на голос по бесконечным извивам коридоров Башни.
   - Сириус! Явись!
   Он не знает, куда идет, но идет. Инстинкт пса, которого позвал хозяин.
   - Слышишь? Ко мне!
   Она тоже давала Непреложный обет. Она знает, что делать дальше. Она когтевранка.
   - Я... здесь... - кажется, он отвык говорить.
   Решетки - всё пространство состоит из решеток. Это Азкабан. Где дементоры, он не знает. Он вообще не думает сейчас о них - и поэтому их нет.
   - Сириус! Пробудись! Через три месяца твоему крестнику исполняется одиннадцать. Тебе надо успеть предупредить его и побеспокоиться об остальном! Пробудись!
   - Да! Да, Пандора, я иду!
   Он помнит последний полет на мотоцикле. Помнит, как пришел тогда в себя, провисев на руле после крушения невесть сколько времени. Помнит свой порыв найти Лили и крестника, отбить их у похитителей, спасти. Помнит, как на дороге его, шатающегося от кровопотери, невменяемого, схватили авроры и предъявили бредовые обвинения.
   На суде он пытался сказать правду, но даже адвокат не верил ни единому его слову. Добавили к вине симуляцию безумия. Он просил о единственной встрече - с Дамблдором: только Дед смог бы объяснить ему, что творится вокруг и почему весь мир сошел с ума. Но Дамблдора не было, а Минерва МакГонагалл приняла сторону большинства, и в то время Сириус наивно думал, что она просто заблуждается. Давление, которому его подвергали перед процессом и на самом судебном заседании, сломило волю юного гриффиндорского сумасброда. Не так уж много ему и понадобилось, а это, знаете ли, обидно! Он был о себе лучшего мнения. Думал, что храбрость, доблесть и мастерство не подведут его на практике...
   В какой-то миг Сириус, подчинившись всеобщему помешательству, согласился, что это с его рассудком что-то не так. Исказить сознание преступника для высших темных магов из окружения регента Реддла, которого все внезапно стали величать Тем-кого-нельзя-называть (шепотом добавляя странное прозвище "Лорд Волдеморт"), - задача не особо сложная. Что, если с ним, Сириусом Блэком, действительно приключились Обливиэйт и подмена воспоминаний? Что, если смерть Сохатого произошла на самом деле? Что, если Джим не гнался за ними, а вместе с семьей прятался под Фиделиусом в Годриковой Впадине и был предан Хранителем 31 октября 1981 года, как утверждалось во всех обвинительных документах? Предан вместе с семьей - Лили и Гарри... Да что за бред?! При чем тут Принцы, с какой стати Лили сделалась вдруг женой Джеймса Поттера?! Но... все говорят... И Сириус говорит, да вот только никто ему не верит. Может, это всё-таки он, Бродяга, сдурел, приложившись башкой о руль мотоцикла?
   Он полностью признал себя виновным и смирился с вердиктом Визенгамота.
   И последним прозрением обвиняемого стала весть, что он не поддается заклинанию Обливиэйт и взамен этого на пути к исправлению будет приговорен к избирательной дислексии и двадцати годам Азкабана. Теперь-то он знает, почему всем заключенным обязательно стирают память об Азкабане, а тогда... Тогда до него дошло, что он оговорил сам себя. Блэк кричал и вырывался: если он не поддается чарам Забвения, то это его, его - Сириуса - воспоминания правдивы, а всё остальное - грандиозный обман! Как вы не поймете, жалкие кретины?! Но было уже слишком поздно. Приговор прозвучал, а после драки кулаками не машут. Никто не стал его слушать, просто изъяли палочку, наложили необратимое заклинание Дислексиа Селективум и заточили тело на Гриммаулд Плейс, 12, а сознание - в заколдованной картине с изображением тюрьмы для магов. И ему еще повезло: много позже он узнал, что магам, которых изгоняют из волшебного общества к маглам, искажают их природу полностью - те лишаются возможности произносить заклинания вслух, читать, писать и разглашать подробности о Магической Британии. Даже сквибы в более выгодном положении, чем изгои. Но в то время Сириус еще ничего не знал о тотальной дислексии и считал, что вопиющая несправедливость, коснувшаяся его, - это предельная степень бедствия для чародея. Что хуже просто не бывает...
   - Воплоти свою истинную суть, и тюрьма, в которой ты сам себя держишь, выпустит тебя!
   Его форма меняется на бегу. Он уже трусит на четырех длинных лапах по однообразно-серым плитам, выстилающим пол в остроге, где он заточил сам себя по приговору Визенгамота. В гробовой тишине Башни со звонким эхом клацают по камню собачьи когти. Как же здесь воняет! Словно темница и впрямь переполнена заживо гниющими преступниками. Он нарочно подбегает к одной из камер и, опершись о решетку, встает на задних лапах во весь рост. В углу, на шконке, кто-то лежит. Кто-то или что-то - в полутьме не разглядеть. Просто неподвижный ворох грязного тряпья. Но теперь, когда он знает, его мозг борется с наваждением, а сон не желает выпускать из своих объятий. По изображению пробегает легкая рябь. Мираж то рассеивается, то возвращается. Сосредоточившись, он заставляет себя растворить стену, пол и потолок чужой камеры. Камни пропадают, сквозь них видно звездное небо и мигающий маяк, слышно грохот волн - и он знает, что если напряжет волю еще, то исчезнет и этот слой миража...
   - Пандора, что делать дальше?
   - Молчи! Иди на свет!
   В конце тоннеля вдруг что-то маняще засеребрилось... Теперь он знает, что если сильно-сильно сосредоточиться, то Азкабан утратит власть над сознанием, а картина выпустит узника на свободу. И он проснется в собственном фамильном особняке в центре Лондона, в комнате на последнем этаже, где прожил всё детство. Вот только будет ли ему после всего, что случилось здесь, подчиняться магия? А еще... дементоры - их никто не отменит, пока он сам не найдет способ это сделать. Или пока не решит главную задачу, сейчас кажущуюся непосильной...
   - Пандора!
   - Нельзя разговаривать с мертвыми. Пробудись, оживи и иди.
   - Ты умерла?!!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Сириус!
   Захлебываясь воздухом и кашлем, Блэк подскочил с подушки. Дико заозирался, ища источник яркого белого света. Во имя адского пекла, с чего вдруг его срубило в такое время? Это всё из-за вынужденного бездействия - пытка похлеще любого Азкабана! Он становится размякшим моллюском, тогда как там, снаружи, кипит настоящая жизнь. Но ему нет в ней места. Это, в конце концов, невыносимо!
   Светящийся посланник, снисходительно щуря миндалевидные глаза и неспешно умываясь, дал ему возможность прийти в себя.
   - Минерва, что там?
   - Говори тише! Гарри и мисс Шафиг могут нас услышать. Я только что видела их на верхней веранде. Собирайся, твоя помощь сейчас срочно понадобится в Минмагии.
   Вот это весть так весть! Пока Сириус торопливо начинял потайные карманы в своей одежде всевозможным оружием обоих миров, котопатронус МакГонагалл посвятил его в детали экстренного плана.
   - И не лезь на рожон, Сириус! - предупредила кошка, изгибая спину и потягиваясь. - От тебя не требуется ничего, кроме иллюзий: по донесениям, на той стороне - мощный гипнотизер...
   - Да неужто Долохов?! Объявился? Вот скотина, ячмень ему под оба глаза... Его, кажется, так и не поймали тогда?..
   - Значит, не поймали, - согласилась Минерва через своего посланника. - Мы со Снейпом вот-вот будем на Острове, но входить к вам в Оазис он не намерен.
   - Еще бы! В таком-то прикиде...
   - Вот поэтому поспеши к Барьеру и жди нас там.
   Патронус рассеялся в воздухе.
   - Сириус? - восклицание брата застало его врасплох. Рег сидел полубоком на подоконнике холла и с подозрением щурился. - Что мне сказать, когда тебя хватятся?
   Блэк-старший с ухмылкой сунул в зубы сигарету и, прикурив от палочки, глубоко затянулся:
   - Скажи - пошел подышать свежим воздухом. Если не вернусь, значит, воздух был слишком свежим.
* * *
   Тревога, будто назло, застала Перси Уизли в лифте между третьим и четвертым уровнями. Он как раз нес громадную кучу отчетов из Аврората в Отдел Катастроф и очень надеялся не встретить по дороге кого-нибудь со второго уровня. [1] Кого-нибудь наподобие мадам Скитер, которая привяжется так, что и Фините Инкарцеро не отвяжешь. Почему-то они считают его, Перси, соплежуем, вытащить информацию из которого - вопрос времени, правильного подхода и хорошего комплимента. Они все-е-е так его оценивают, эти безнравственные карьеристы, эти пауки в банке! И родители туда же: ну разве не медвежья услуга - подсунуть под его опеку Фреда с Джорджем, и это после всего, что было между ним и братьями на протяжении детства, отрочества и учебы в Хогвартсе! Перси даже в лифте иногда разглядывал себя в зеркале: не появилось ли седых волосков в его медных кудрях, которые он так старательно прилизывал по утрам специальным составом для гладкости. Пока не появилось, но роковой день был не за горами. Иногда он тайком завидовал Биллу и Чарли, которые были далеко от любящей родни.
   __________________________________________
   [1] На втором уровне будет отдел журналистики, и вот этот расклад автора вполне устраивает: http://newhogwartsstory.forum2x2.ru/t130-topic В особенности - количество уровней.
   Сам сигнал - преобразованный магами-акустиками из электромагнитных волн в звуковые душе- и ушераздирающий "голос" Сатурна - вызывал учащенное сердцебиение. А идущие в дополнение к нему цветовые раздражители, которые мерцали во всех помещениях Министерства, подняли бы на ноги не только глухого, но и парализованного. Звук нарастал: к основному фону добавлялся рокот Сатурновых колец, и пульс разгонялся до предела. [2] Казалось, сам Космос вот-вот низвергнется на Землю и поглотит ее... или же нечто необъяснимое одним рывком сдернет с планеты воздушную оболочку, и все умрут... или всех вытянет в вакуум... или произойдет что-нибудь еще страшнее...
   __________________________________________
   [2] Стоит заметить, звучат они и в самом деле довольно-таки зловеще. Интересная документалка о звуках в космосе - то есть о том, как их "услышать": https://youtu.be/_ptOjytWgZ0 Да, и Сатурн здесь не случайно (он уже неоднократно упоминался в разных контекстах на страницах этого фанфика).
   Правда, на этот раз Перси встревожился не особо. Последние недели три вступивший в должность и.о. министра Пий Тикнесс только и делал, что без конца проводил "учебные тревоги". Большинство работников учреждения стали воспринимать всё это светомузыкальное шоу скорее как досадную помеху. В укрытия не слишком торопились даже самые исполнительные сотрудники из числа приближенных к мистеру Тикнессу. Если кто и успевал добраться за отведенное для эвакуации время в безопасную зону, то с раздражением каждые две-три минуты смотрел на часы и психовал.
   Лифт странно дернулся, его понесло куда-то вбок, вбок и снова вбок. В последнем рывке - на этот раз вперед - он чуть не расплющил Перси по задней стенке. Остановка тоже была резкой. Кабина сделала сальто, замерла и немедленно выплюнула потерявшего равновесие пассажира на площадку. Уизли поднялся с пола, поправил очки, перевел дух и, подавляя тошноту, огляделся по сторонам. Это был первый уровень, рекреация возле главного кабинета для совещаний. Челюсти лифта хлопнули. Вся транспортировочная система отключилась под сводящую с ума какофонию сирены, топота, криков и хлопков заклинаний.
   Пробегающие туда-сюда люди, знакомые и малознакомые, казались слишком перепуганными для штатной учебной тревоги. Тогда Перси влился в одну из групп стажеров, возглавляемых Честером Дэвисом, и спросил у какого-то парня, что здесь творится. Ответ заставил его обомлеть от ужаса: в Отдел Тайн проникли боевые маги Неназываемого, и теперь там у них завязалась серьезная стычка с мракоборцами. Следовательно, тревога не учебная, а самая что ни на есть настоящая.
   - Мерлин! - выдохнул Перси, резко останавливаясь и со всего размаха припечатывая себе ладонью по вспотевшему лбу. - Обормоты где-то внизу!.. - его осенило, и теперь он, проведя рукой ото лба до подбородка и своротив по дороге очки с переносицы, без сил привалился спиной к колонне. При встрече Джордж говорил ему что-то насчет поручения Людо Бэгмена...
   Грохот колец Сатурна опять сменился инфернальным скрежетом самой планеты. Почему же не заткнут сирену?! Так и рехнуться недолго.
   Надо искать отца, да только эти проклятые лифты встали на всех уровнях, а перемещаться иными способами, как делает высшее руководство, молодой Уизли еще не умел - не дослужился. Впрочем, можно попытаться смыть себя в Атриум, а оттуда как-нибудь пробраться на уровень выше: и.о. министра ввел новый, чрезвычайно унизительный для низших чинов способ экстренной эвакуации - через унитаз. Надо срочно искать ближайший сортир.
   Мокрый и злой, как тридцать три лепрекона, у которых сперли всё золото, Перси очутился в Атриуме и почти сразу по выходе из санитарного крыла наскочил на Отто Праудфута. Аврор уставился на него почти с классовой ненавистью.
   - Какого хера еще и ты здесь делаешь, очередной Уизли?! - процедил он сквозь зубы.
   - Я ищу Фреда с Джорджем, сэр, - оробев, как будто еще был студентом Хогвартса, промямлил Перси.
   - Вы что, всей своей долбанной семейкой сговорились путаться под ногами?
   - Вы их видели?! - воспрянул духом юноша, пропустив мимо ушей оскорбления.
   - Только что отправил твоих дуборылых братьев в сортир. Что, не встретились?! - Праудфут уже не цедил слова, а грозно рычал и сверкал темными глазами, разглядывая обтекавшего парня.
   - Нет, сэр, но я сам только что оттуда. Спустился за ними...
   - Мудаки твои братья! Ищи их сам, Уизли! Ищи и уводи отсюда к таким-то ебеням, тут сейчас, клянусь тенью Салазара, чертям станет тошно! Быстро!
   - Да, сэр!
   Аврор ткнул пальцем в ту сторону, где видел близнецов последний раз, и со всех ног кинулся к служебной катапульте, по пути окликнув своего коллегу Уильямсона: "Хей, подожди меня, Кир!"
   Сигнал тревоги по-прежнему чередовал импульсы, и уже ничего, кроме цветовых вспышек, Перси сквозь мокрые и захватанные пальцами линзы своих очков не видел. Хотелось сдернуть их, но из-за близорукости он вообще перестал бы различать нормальные очертания предметов. Лишь на пару секунд юноша остановился, чтобы наскоро протереть краем мантии стекла очков, и именно в этот момент ему почудилось, что братья вывернули из-за Фонтана в холле. Изображение расплывалось, но их огненно-рыжие вихры не заметил бы только дальтоник или слепой.
   - Джордж! Фред! А ну стоять! - на ходу цепляя очки обратно на нос, Перси бросился вдогонку близнецам.
   Это и правда были они. Он хотел отчихвостить обоих, но те, не дожидаясь, когда "зануда-очкарь" переведет дух, наперебой стали делиться паническими слухами, которые витали в этом секторе. Похоже, пол содрогался под ногами неспроста - в Отделе Тайн действительно шла серьезная битва. Братья стали уговаривать его "глянуть, ну хоть глазочком":
   - Только глянем - и сразу сделаем ноги, Перси! Чесслово!
   - Век магии не видать, братец!
   - И никуда мы больше не полезем, ей-ей!
   Перси не выдержал, наорал на них и, ухватив за шкирки, потащил обратно, к уборным: каминная связь в вестибюле тоже была заблокирована, иначе он эвакуировался бы с близнецами в Косой или еще куда-нибудь, подальше отсюда.
   Проследив, чтобы оба близнеца по-честному влезли в два боковых унитаза, старший из братьев с отвращением забрался в средний и ухватился за цепочку сливного бачка. Джордж и Фред сделали то же самое, но как-то подозрительно перемигнулись. И стоило Перси начать фразу "В Отдел спорта!", Джордж его опередил, выкрикнув:
   - В Отдел тайн!
   - Урод! - заорал Перси, однако вода с грозным ревом уже хлынула из бачков в слив, попутно смывая рыжее семейство.
   Захлебнувшись, конец слова юноша прокашлял в облицованной черным гранитом уборной невыразимцев. Джорджа с Фредом только и видели - только край мокрой мантии одного из них юркнул за дверь. Протирать заляпанные очки было некогда. Ругаясь на чем свет стоит, Перси почти на ощупь бросился вдогонку. Он никогда не бывал на этом уровне - как и большинство сотрудников Министерства - и поэтому совершенно не знал устройство местных помещений. Ни сколько здесь этажей, ни сколько измерений, ни точного числа дверей. А скрыться эти два придурка могли за любой из них.
   Подслеповатый, он выкатился в основной коридор и растерянно остановился. Полная темнота без потолка и пола. Юноша хотел вернуться обратно, но исчезли все мыслимые ориентиры.
   - Эй! - шепнул Перси в нерешительности, но ему самому показалось, что это было очень громким криком, на который сюда сейчас сбегутся все прорвавшиеся в Министерство Пожиратели Смерти.
   Вместо этого в полной темноте по кругу проступили контуры множества дверей. Секунду спустя они начали вращаться вокруг молодого чиновника, как центрифуга, а вдобавок ко всему еще и тасоваться между собой, будто колода карт. Перси понял, что еще немного этого хаоса - и он свихнется.
   Наконец движение прекратилось. Юноша заглянул в ближнюю из комнат, призывая на помощь всё свое везение и надеясь увидеть там братьев. Не тут-то было: необъятно огромное, похожее на склад, помещение было заполнено рядами стеллажей, на полках которых от пола до потолка стояли бледно-молочные шары, каждый на специальных распорках. Ах да, это же Зал Пророчеств! Вот бы попасть сюда при других обстоятельствах! Братец Билли точно отдал бы половину своей жизни, чтобы добраться до этой заветной Ultima Thule [3], а другую половину провел бы здесь. Перси встряхнулся. Несмотря на посторонние мысли, словно бы навеваемые вкрадчивым шепотом загадочных шаров, несмотря на безнадежно испорченные старые очки - одна из линз вообще пошла многочисленными трещинами, и восстановить или очистить жалкий хлам заклинаниями не получилось, - юноша быстро шел по одному из проходов. Взмахивая палочкой, он то и дело взывал к чарам "Хоменум Ревелио". Вдруг удастся напасть на след близнецов? Но надежда на это угасала с каждым шагом. Зато, кроме неразборчивого бормотания чужих предсказаний, здесь не было никаких звуков - ни ужасающей сирены тревоги, ни оглушительного боевого грохота. Не будь где-то здесь Фреда с Джорджем, благоразумный Перси просто притаился бы в самом тихом и дальнем уголке, пережидая опасность.
   __________________________________________
   [3] Ultima Thule - "крайний предел", "цель устремлений", у греков - некая мифическая северная страна, о-в Туле.
   Внезапно один из стеллажей накренился, и шары посыпались с него в проход, похожие на запчасти от снеговиков. Крики, брань, хлопки заклинаний и топот множества ног погнали Перси обратно, к спасительной двери, через которую он сюда зашел. Но, как и следовало ожидать в этом проклятом секторе, прежний вход исчез без следа. Перси в отчаянии ткнулся в стенку и нырнул под первую попавшуюся полку с пророчествами.
   - Туда, Паршивец! Они там! - рявкнули совсем рядом. - Живо!
   А потом срывающийся на визгливые нотки женский голос с другой стороны добавил:
   - И найди зеркало, Крыса!
   Перси вгрызся в собственный кулак, чтобы не заскулить от ужаса или не выдать себя слишком громким всхлипывающим дыханием. Про Джорджа и Фреда он сейчас уже не думал, он боялся, что обнаружат его самого. Нет, больше он отсюда ни шагу. Это явно не авроры. Может, в этом здании уже перебиты все мракоборцы, может, защищать Министерство уже некому?
   Что-то катилось по одному из ярусов полок над ним. Молодой человек замер. Щелчок наверху - круглый предмет наскочил на обитый металлической рейкой край стеллажа - и почти сразу оглушительный грохот разбившегося стекла всего в полутора футах от Перси. А затем шепот, который он, даже лежа на расстоянии вытянутой руки от осколков сосуда с чьим-то пророчеством, расслышал едва-едва, урывками:
   - ...и придет ненастная ночь, когда... [неразборчиво]... а сверхновая вспыхнет во Льве, чтобы кровавой жертвою извлечь из отважного сердца силу принца... - доносилось как будто из космических глубин, с сильными помехами, странным бульканьем и свистом, но голос определенно был мужским. - Тогда в последний день июля ровно за двадцать лет до обнуления... [невнятно]... вопреки всему явится избранный магией потомок темного рода. Мир замкнется, вечный змей проглотит свой хвост, и не станет больше времени, и бег по кругу внутри колеса заменит смертным цель жизни. И только Избранный... [далее неразборчиво]... ис-пыт-таний... [обрывками слогов]... ubi exitus, ibi aditus... пройдя через скорбь и радость, объединит враждующие миры...
   Голос опять забулькал, словно захлебываясь лошадиным ржанием, и юноша не понял больше ни слова. С грустным вздохом вроде "Аххххх!" расколотый шар предсказания звякнул напоследок, зашипел и растекся седоватой лужей по паркету.
   Наступила гробовая тишина. Перси не отдавал себе отчета, через сколько времени он посмел шевельнуться. Здесь было темно, глухо, пахло пылью, паутиной и залежавшейся рогожей, как в кладовке у матери. Снаружи сюда попадал тусклый свет, едва пробиваясь под нижний стеллаж. Юноша ничего не слышал - кажется, все убрались отсюда. Глядя поверх залепленных грязной паутиной очков, он потихоньку пополз на свет. Зрение у него было никудышным, но с такими линзами видимость еще хуже. На расстоянии вытянутой руки он и без очков видел довольно сносно, а вот всё, что дальше, уже расплывалось, и надо было щуриться или оттягивать веко.
   Перси распрямился и стал отряхиваться, но тут позади послышался отчетливый шорох. Вздрогнув, он резко развернулся и застился палочкой, но не успел ничего сделать. Почти впритык к нему за спиной стоял какой-то низенький человечек с глумливым выражением лица: так близко юноша смог разглядеть его и без очков.
   - Империо, - почти нежно пропел незнакомец, и с наконечника его палочки сорвалась ядовито-желтая клякса света.
   Перси не успел защититься. В следующее мгновение ему стало вообще непонятно, зачем защищаться. По спине побежали приятные мурашки, спускаясь вниз по позвоночнику, в коленках тоже стало щекотно, а по темени словно провели ласковыми пальцами, путаясь в волосах и неспешно массируя кожу - от макушки к загривку и обратно, от макушки к загривку и обратно... Уютно, как в предвкушении дремоты после горячей ванны с душистыми травами... Чувство из детства, когда не нужно было ни о чем заботиться, а громадный мир полон чудес... Веки тяжелеют, размыкаются с трудом... Шепелявый голос собеседника звучал прекраснее, чем мамина колыбельная:
   - Кто-то из Уифли, ефли не ошибаюфь? Фтупай, Уифли, убивай вфех врагов Повелителя, которых только вфтретишь на пути. Caetera activitati!.. [4]
   __________________________________________
   [4] "В остальном действовать по усмотрению!" (лат.)
   Юноша мечтательно улыбнулся. Если только что ему, разморенному негой, ничего так не хотелось, как прикорнуть, то теперь всё существо его налилось жаждой действия. Каждое активное движение доставляло небывалое удовольствие, но ему было очевидно, что только выполнение миссии доставит истинное наслаждение. А что самое главное - Перси больше не страдал от близорукости и отбросил в сторону мешающие ему грязные и поломанные очки. Видел он так хорошо, как не видел никогда в жизни, и это усиливало его ощущение счастья.
   Крысоподобный человечек куда-то исчез, но Перси и сам прекрасно знал теперь, что делать и где находятся все остальные. В нем как будто бы включилась внутренняя карта с указателями, только он ее не видел, а сразу шел наугад и попадал туда, куда надо. Так он выбрался из Зала Пророчеств и оказался в Комнате Вселенной: всего-то и требовалось, что четко проговорить название нужного помещения - в ближайшей же стене сразу открывалась нужная дверь. Среди макетов Солнечной системы, медленно перебирая ногами и руками, плавал контуженный боец Темного Лорда. Больше здесь не было никого. Это был мужчина в высоком колпаке, без маски. Перси распознал его как "своего". Но команды помогать "своим" ему никто не давал, и, равнодушно взглянув на полуживого сподвижника, молодой человек полетел к модели Юпитера, за которой скрывалась комета. Перси ухватился за ее пылающий хвост и выпорхнул в дверь, за которой гравитация восстановилась и возвратились также звуки. Близко, совсем-совсем близко шла отчаянная перестрелка. Язык сам произнес название: Комната смерти.
   По скамьям, расположенным в форме амфитеатра вокруг мрачного постамента в центре, носились сражающиеся люди. На постаменте возвышалось сооружение, похожее на каменные врата Стоунхенджа, и Перси откуда-то знал, что оно зовется Аркой смерти. Казалось, что из-за бахромы полуистлевшего черного занавеса за боем наблюдает что-то очень древнее и кошмарное - ни в коем случае нельзя допустить, чтобы оно вырвалось в мир живых, но чудовище стремится именно к этому и алчно поджидает удобного момента...
   Враги - авроры - были для Перси красными. Нет, далеко не все они носили алые мундиры, здесь было больше оперативников в желтых плащах. Они даже не подсвечивались красным и вообще никак не отличались по виду от других, от сподвижников Повелителя. Но если бы юношу кто-то спросил, какие они, он, не задумываясь, тут же ответил бы: "Красные". Это был не цвет, а ощущение тревоги, от которого можно было избавиться, только устраняя врагов Темного Лорда. И молодой Уизли прекрасно знал, в кого следует целиться.
   - Ступефай! - шепнул он, ударом со спины выбивая из строя какого-то мальчишку-аврора, своего ровесника.
   Успех придал ему уверенности. Раздавая направо и налево оглушающие, жалящие и калечащие, Перси, словно в каком-то захватывающем спектакле, где он был главным героем-победителем, носился кругами по огромному темному залу. И Арка уже не пугала его своей безмолвной угрозой. Однажды он решился даже на Непростительное, но Авада почему-то не получилась, палочка лишь слегка вспыхнула размытым зеленоватым дымком и тут же погасла. А сам он был словно заговоренный. Внутренний компас подсказывал, куда надо переместиться, чтобы не прилетело и самому, и он в тот же миг подчинялся велению неизвестного доброжелателя.
   Но одного из врагов Перси не мог достать при всём старании. Тот был экипирован совсем не так, как мракоборцы, носил черный балахон, еретический колпак Пожирателя и жуткую серебряную маску, однако казался не просто "красным", а яростно-багровым. Значит, Повелителя этот предатель ненавидел больше, чем все остальные. Перси открыл на него настоящую охоту. Только однажды они очутились слишком близко друг к другу, и в этот момент мужчина выкрикнул какое-то заклинание в другую сторону. Уже занеся палочку для удара, Уизли дрогнул. От этого ледяного повелительного голоса дрогнул бы любой бывший или настоящий студент Хогвартса начиная с 1983 года обучения...
   Промедление стоило Перси удачи. Кто-то сшиб с ног его самого, и он покатился по полу, на лету пытаясь поймать выскочившую из пальцев палочку. Голова кружилась. По скамейкам над ним пробежал аврор в желтом - это был Макмиллан. Словно не заметив лежащего парня, мракоборец помчался дальше. Снова топот. По скамейкам над Перси снова пробежал аврор в желтом, легко перескакивая с одной на другую подобно громадному ловкому зверю. Снова Макмиллан. Помчался дальше. На бис ему показалось мало - он выбежал на поклон и в третий, и в четвертый раз, догоняя сам себя... По тому же месту. Примерно с одинаковыми интервалами. В последнего Перси, собравшись, всё-таки запустил Конфундусом, но из-за неудобного положения руки - промазал. Затем кругом забегали громадные черные собаки - совершенно одинаковые, лохматые, поджарые, на длинных лапах. Это было похоже на белогорячечное наваждение. Перси чувствовал неизбывную потребность подняться и продолжить бой. Он выскользнул из-под скамейки и сумел убить одну из собак. Истошно закричав в предсмертной муке, бедный пес кубарем прокатился по полу и... бесследно исчез.
   Разгоряченный боем, воодушевленный победами, молодой Уизли продолжал рыскать по Комнате смерти и несколько раз даже видел вдалеке ненавистную замаскированную фигуру профессора алхимии и зельеварения. Но тот уже не позволял ему подойти ближе.
   На глаза Перси попался и Фред. Близнец тоже был "красным" и, не ведая страха, дрался плечом к плечу с аврорами. В угаре схватки Перси ощутил, что если бы он смог сейчас дотянуться до братца-засранца, то убил бы его на месте. И Авада в этот раз получилась бы идеально. Ненависть клокотала в груди, вытесняя даже восторг от исполнения долга перед Повелителем.
   Потом где-то закричали: "Лорд! Лорд здесь!" Это звучало как самая великолепная из мелодий, и, заколотившись в экстазе, Перси едва не упал на колени. Он потерял бдительность, и его, прицелившегося в Макмиллана, с грубыми ругательствами отшвырнул к черной стене Отто Праудфут. За первым заклинанием от мракоборца последовало второе - Синкопа. "Дамблдор!" - завопили неподалеку. С этим именем в ушах Перси стек по стенке и отключился.
* * *
   Горгулья опасливо покосилась на Северуса, но пропустила его дальше. Винтовая лестница ползла, как полудохлая змея, постукивая скрытым где-то в недрах замка механизмом, и Снейп с раздражением сжимал и разжимал пальцы в перчатках телесного цвета. Он подозревал, что из-за этой суеты Минерва забудет устранить из приемной директорского секретаря, Фоукса-Поукса, но недооценил предусмотрительность заместительницы Дамблдора: феникс в своем нормальном обличии мирно дрых себе на присаде у стола и даже не открыл оранжевых глаз. Всё к лучшему, а то Дед говорил, что после Обливиэйт помощник всегда ведет себя "немного неадекватно". То, что это выглядело неадекватным даже для Альбуса, говорило о многом.
   При входе зельевара в кабинет МакГонагалл едва не вздрогнула, но быстро взяла себя в руки. Самого Деда на месте ожидаемо не оказалось.
   - Он... будет, - угадав мысли Северуса, сообщила замдиректора. - Прямо там будет.
   Надо же, какими сговорчивыми и предупредительными все они становятся при виде... Пожирателя. Снейп слегка прищурился, кривя губы в усмешке. Минерва побледнела и отвела взгляд. Ей действительно было жутко наедине с ним в этом кабинете. Наверное, в глубине души она жалела и о том, что помимо феникса ей пришлось усыпить все до единого портреты прежних директоров, не оставив для подстраховки ни одного свидетеля. Вот бы он хотел вернуться на четверть века во времени и предстать таким перед четверкой донимавших его уродов-однокурсников! Неуместная мысль мелькнула с хулиганским проворством, пока он стоял и смотрел, как МакГонагалл дает наставления своему патронусу, которого отправляла к блохастому. Ну что ж, один из тех "уродов" всё-таки это увидит, и очень скоро. Мечты сбываются, Северус Принц! Хотя иногда и очень странными путями. Он закрыл глаза и в который раз за последние сорок минут представил зеркало еиналеЖ, показавшее ему Лили.
   - Почему зеркало перенесли из Министерства? - медленно и тягуче произнес Северус, когда призрачная кошка Минервы прошла сквозь стену.
   - Что? - МакГонагалл открывала тайный проход за книжными полками. - Ты о чем?
   - О еиналеЖ.
   Он ни на секунду не поверил, что она не в курсе. Замдиректора отвела взгляд и поджала губы:
   - Я думаю, тебе лучше спросить об этом Альбуса.
   Снова эти их увертки, как в "Прихлопни комара" у магловских детей! Северус оскалился:
   - Хватит! Хватит держать меня за идиота! Я не собираюсь бегать между вами, как собачка, вы не того дразните костью!
   - Но я действительно не знаю причины его решения, Северус, - ее тон казался примиряющим, а они тем временем уже приблизились к переходу Мебиуса; кто бы мог подумать, что секретный коридор, который ведет из директорского кабинета, способен настолько сократить путь! Думается, таких там даже не один - и каждый входит в систему прочих привилегий высшей администрации школы...
   Не прошло и минуты, как они уже шагали по камням Сокровенного острова. Здесь можно было не опасаться непредвиденных встреч. Минерва спросила, откуда он узнал о зеркале, и Снейпу пришлось объяснять, хотя упомянуть о разговоре с портретом четы Принц он предумышленно запамятовал - получалось, просто бродил по дому и наткнулся на бывшую комнату матери. Разумеется, фамильный особняк пускает его даже в такие места, куда не пустил бы никого чужого. Скрывая тень неудовольствия, МакГонагалл была вынуждена признать, что он прав и поймать его на слове не вышло. Что ж, квалифицированное вранье - часть обязанностей шпиона. Круче в этом деле только политики и магловские служители культов.
   Сириус не заставил долго себя ждать у входа в Оазис. Даже не заметив Минерву, он выпялился на Северуса с отвисшей челюстью:
   - Ах-х-х-хурамазда тебе в печень! Всю жизнь считал, что страшнее Нюни быть невозможно, но только теперь он обскакал самого себя! - Блэк проморгался, потряс головой и резюмировал: - Страшен, как последний из смертных грехов...
   - Всю жизнь считал, что тупее лося-Поттера быть невозможно, - не остался в долгу Северус, - но только теперь вижу, что блохастый Блэк обошел его по всем показателям интеллектуальной отсталости.
   - Молодые люди, прекратите нести вздор и соберитесь! - еще пытаясь как-то соблюсти приличия, проговорила МакГонагалл. - Выясните отношения позже.
   - Никогда! - в один голос откликнулись оба, и Блэк пояснил: - Не выясним никогда. Это же Нюнчик!
   - Что ж, тогда подай на него жалобу в Визенгамот, - посоветовала на это замдиректора.
   - Вывернется! У него там блат: говорят, он опекун следующего Верховного... Повезло чуваку, а!
   Пока они быстрым шагом продвигались к Червоточине - бездонному колодцу в пещере за пределами драконьего стадиона, у Южной башни, - Минерва и Северус снабжали Блэка инструкциями. Макмиллан там сейчас отдувается за них, поэтому следует чем быстрее, тем лучше пустить пыль в глаза всем в Отделе Тайн, наплодив множество иллюзий-двойников, которые оттянут часть внимания врага на себя. По возможности добраться до гипнотизера Долохова и обезвредить его, поскольку он прекрасно обучен держать противника под массовым контролем. Не лезть в пекло (ну, для Блэка эта часть не писана, как и любой закон - для любого дурака)...
   Колодец был тем самым прямым порталом из Министерства для чиновников-болельщиков, вокруг которого в последнее время не стихали споры. Указом администрации школы его перекрыли со стороны Хогвартса, и МакГонагалл как доверенному лицу директора теперь придется потратить часть времени и сил, чтобы снова его откупорить. Блэк всю дорогу донимал ее пустой болтовней в ответ на дельные советы, Снейп по традиции злился, но, правда, в основном молча. В конце концов, каждый из них имеет право на последнее слово, а сегодня оно может стать таковым для любого. Подумав об этом, Северус снял с шеи амулет, настроенный на Петунью.
   - В случае чего, передай это Джоффри, он знает, - сказал он коллеге, и та понимающе кивнула. - Если не станет нас обоих, пусть будет у тебя.
   - Хорошо, Северус. Не сомневайся.
   Развернувшись, Минерва взмахнула палочкой над черным провалом. Отскакивая эхом от стен пещеры, из уст ее плавно, как напевы древних язычников, полились сплетенные между собой заклинания.
   - Минерва, - привязался к ней блохастый, когда колодец опять начал бурлить и издавать запредельные шорохи иномирья, - поделись секретом. Ночами не сплю - не могу разгадать! Как после возвращения в человеческий облик ты всегда остаешься в одежде?
   - Мистер Блэк! - слегка порозовев, воскликнула МакГонагалл. - Мне за вас стыдно!
   Они начали гуськом спускаться в самое жерло по каменным ступеням вдоль стены. Под ногами вращалась маслянисто-черная бездна.
   - Я не хотел тебя обидеть, я ж из научных соображений! Если узнаю, то хоть помру спокойно.
   - Мне за вас стыдно тоже из научных соображений, мистер Блэк! Вы иллюзионист или кто?
   Северус не сдержался и закусил губу. Они уже погружались во тьму колодца.
   - Что?! Всё так просто? - опешил блохастый, а потом его осенило: - Значит, после превращения из кошки ты на самом деле всегда была перед нами... голой?!
   - Во имя Годрика! - взмолилась бедняга. - Тебе обязательно было говорить это вслух?!
   - Не наливай ему больше, - перед тем, как нырнуть в пучину, кисло посоветовал ей Снейп. - Я тебя предупреждал: звать Блэка с собой себе дороже.
   Блохастый, как заведено, наверняка что-то вякнул ему вслед, но Северус был уже в Министерстве.
* * *
   В отличие от остальных своих коллег Рита снова оказалась в гуще самых горячих событий - первая и единственная. Во-первых, ей везло. А во-вторых, больше никто из сколько-нибудь стоящих журналистов Магической Британии не был анимагом, тем более, не был анимагом, превращающимся в тварь достаточно удобного размера, чтобы проникать во всякие дырочки и щелочки. Мадам Скитер пользовалась своим преимуществом на полную катушку - она перекидывалась в черного жука-скарабея, и у нее был просто нюх на такие дела, освещение которых в прессе произведет настоящий фурор в обществе.
   Рита попала в Отдел Тайн далеко не сразу после объявления тревоги. Она грешным делом подумала, что это снова тренировка, задержалась в редакции и, приняв анимаформу, засела на шкафу среди пыльных папок, чтобы не эвакуироваться с остальными обитателями второго уровня Минмагии. Здесь ее никто не найдет, а чуть погодя она вернется в человеческий облик, оденется и спокойно закончит недописанную статью. Но слишком долго надрывалась сирена, чтобы быть просто учебной. И журналистка полетела разведывать обстановку. Бой внизу она застала уже в полном разгаре. Пожиратели Смерти и защитники Министерства метались из одной комнаты в другую. Первые пытались что-то отыскать, вторые - помешать им это сделать. Сначала красные и желтые авроры намеревались захватить людей Его Жестокопреосвященства живьем и атаковали щадящими дозами боевых. Но когда они потеряли кого-то из своих товарищей, церемонии закончились, началась настоящая игра на выбивание и выбывание. Самого Неназываемого среди штурм-отряда Рита не находила - если, конечно, он не надел такой же колпак и маску, как у его экклезий. Только это вряд ли: Темный Лорд слишком тщеславен, чтобы скрывать свое лицо, когда кого-то убивает.
   Потом появились Уизли: двое еще совсем мальчишки, за ними откуда-то объявился третий, постарше, прилизанный и очень странный. Обычно он, близорукий, носил отвратительные очки в толстой роговой оправе, а сейчас был без них и в то же время прекрасно видел цели. Однако его целями были не Пожиратели.
   Что это? Предательство? Лучший повод разузнать - подобраться вплотную.
   Как тогда, во время последнего этапа Турнира, Рита зацепилась за мантию обезумевшего Перси и по плечу заползла за отворот его воротника - так, чтобы и слышать, и видеть, что творится вокруг. А то в прошлый раз пропустила всё самое интересное, сидя в капюшоне Поттера на кладбище Литтл-Хэнглтона.
   Вскоре она выяснила, что Перси преследует одного из экклезий. Замаскированный мужчина явно заметил нездоровый интерес чиновника-малолетки - а тот вовсе не ассистировал ему, наоборот, хотел проклясть - и, несмотря на это, лишь ускользал из-под удара вместо того, чтобы одной зеленой вспышкой решить для мальчишки все проблемы с этой жизнью. Уизли раскрывался перед ним, как на ладони, а Пожиратель не воспользовался его ротозейством ни разу. Это уже интересно. Кто же ты, незнакомец в маске? На чьем поле ты играешь?
   По Залу Смерти носились Гримы - черные собаки размером с теленка. Носились двойники авроров, двойники профессора МакГонагалл - ах да, если здесь она, то ясно, откуда взялись и многочисленные иллюзии! - и пару раз мозаичное зрение скарабея выхватывало мелькающего в темных углах оборотня в боевом промежуточном трансформе, когда они опаснее и заразнее всего. Увы, будучи жуком, Рита видела не особенно внятно, по этой причине она и не поняла, был это знаменитый Фенрир или просто похожий на него вервольф.
   То, что Перси завербован Пожирателями, в конце концов понял и Отто Праудфут, когда увязался за ведьмой в маске и колпаке - та на несколько секунд задержалась возле мужчины, преследуемого Уизли-младшим, они явно перебросились парой слов и снова разбежались. Праудфут развернулся к парню и припечатал их с Ритой к стенке. Перси потерял сознание. Тогда аврор прикрыл его чарами инвиза и отражающим щитом. Скитер хотела было покинуть своего возницу, ставшего бесполезным, но тут как раз началось самое любопытное. Кругом орали о появлении Его Жестокопреосвященства и Дамблдора, и звуковая волна катилась со всех сторон, как будто те с боем перемещались по всему лабиринту сектора невыразимцев.
   В полной неразберихе рядом с Перси откуда-то как снег на голову свалились его полубесчувственные братья-близнецы. Мазок черного дыма - и из воронки грязного смерча раскрутилась всё та же неизвестная ведьма в колпаке еретички, которой что-то велел Пожиратель. Сквозь прорези маски горели бешеные черные глаза.
   - Фините Инкантатем! - процедила она, снося с невидимого Перси все чары вместе с предполагаемым Империо. - Энервейт! - перевела палочку-коготь на раненое ухо одного из близнецов: - Эпискеи! - старший из братьев тем временем затрепыхался и пришел в себя. - Конфундус! Плимпова ос-с-спа! Вы, все трое - жопу в руки - и свалили отсюда через ту дверь!
   Только благодаря большому практическому опыту Рите удалось задержать облик жука после отменяющего заклинания. Полностью растерянная из-за произошедшего, журналистка чуть не уехала на плече Перси, который бросился вон в сопровождении оглушенных Конфундусом братьев. Послав в спину всем Уизли чары забвения, незнакомка в колпаке Пожирателя скрылась под инвизом, но самой Скитер, взлетая, удалось увернуться от Обливиэйт и сохранить все воспоминания. "Об этой даме я подумаю позже", - поставила мысленную галочку журналистка.
   Она поднялась повыше над Аркой. Только так можно было охватить взглядом почти полную картину схватки. Воодушевленные вмешательством своих лидеров, стороны бились с прежним азартом, будто и не прошло уже больше часа с начала вторжения сторонников Неназываемого в Министерство. Поистине, могущество этого колдуна не знает пределов! Ведь беспрепятственно проникнуть в Отдел Тайн, минуя охранные чары в Атриуме, под силу лишь министру Магии и Верховному чародею Визенгамота - она слышала, для этого они носят специальные артефакты.
   На глаза снова попался тот Пожиратель, за которым бегал Перси. Он играючи отбивал все выпады авроров, почти не прячась. Но Скитер заметила и то, что его проклятия тоже не были смертельными, и большинство из них атакуемые отражали без особого труда. В какой-то миг он произнес заклинание в голос, и Риту осенило: да это же профессор Снейп, тот самый мерзкий декан Слизерина, о котором ходили слухи, будто он Пожиратель Смерти! Слухи не обманули, но теперь-то журналистка видела его истинные намерения. Да это же отличная информация! Теперь из профессора можно выудить много любопытных сведений, попросту намекнув на то, что она не прочь и дальше оставаться хранителем его маленькой тайны. Вот уж никогда не подумала бы, что с такой внешностью и репутацией отпетой сволочи можно находиться совсем в другом лагере! Конечно, она как следует подстрахуется перед разговором с ним... Но всё позже!
   Позже, потому что она наконец увидела Дамблдора и Темного Лорда. И Неназываемый был таким же, как год назад на кладбище Литтл-Хэнглтона, а огненное одеяние Альбуса роднило старика с фениксом.
   Почти не обращая внимания на дерущихся вокруг, два самых сильных волшебника Магической Британии бились друг с другом. Это впечатляло. Это впечатляло ведьму, видавшую виды, поскольку любой новичок на ее месте не понял бы ничего: их дуэль была совершенно беззвучной и не зрелищной. Никаких световых вспышек, грохота, звона и прочих чудес. Ни единого вербального заклинания. Они просто молча полосовали друг друга непроизнесенными и явно высокоуровневыми проклятьями, пытаясь взять друг друга на измор. И Рита сомневалась, что в этом поединке Альбус оставался щепетильным в выборе средств - слишком ярилась Luminous Darkness за плечами Темного Лорда, чтобы перехватить или отразить урон, адресованный ее хозяину.
   А еще Неназываемый неуклонно теснил Дамблдора к постаменту с Аркой - или Дамблдор сам выбирал путь к отступлению, увлекая за собой врага туда, куда ему было нужно? Журналистка не могла разобрать. Даже на такой высоте она слышала треск статического электричества и запах раскаленных камней. Здесь это было почти невыносимо. Скарабей метнулся вниз и ухватился за изумрудную мантию Минервы МакГонагалл - та находилась среди нескольких магов, дерущихся в непосредственной близи от Дамблдора и Лорда. Рядом с ней создавал иллюзии высокий худощавый брюнет, и без бороды в нем не сразу можно было узнать беглого преступника Сириуса Блэка. Поистине, сегодня вечер открытий!
   И тут случилось невозможное. Заковыристо вертанув в воздухе своей узловатой палочкой, Темный Лорд внезапно обезоружил старика. И время потекло медленно-медленно, как муха, увязшая в сиропе. Покуда Минерва поворачивала голову в сторону Арки, покуда тело ее совершало то же самое движение, что и шея, прошла целая вечность. И за это время Скитер успела заметить и растерянную позу Снейпа, взбежавшего по каменным ступеням на постамент с другой стороны сооружения, за спиной Дамблдора, и непонятное выражение в лице Его Жестокопреосвященства, и шевельнувшиеся под бородою губы Верховного чародея - неужели он молит Лорда о пощаде?! Да, это было определенно: "Том, пожалуйста!"
   А затем Неназываемый выбросил вперед холеную, вооруженную узловатой палочкой руку и страшно выкрикнул:
   - Авада Кедавра!
   Зеленая вспышка смела Альбуса в Арку. Прорычав "Ахр-р-р-х-х!" после проклятья, Темный Лорд дернулся в ту же сторону, как будто в последний миг о чем-то вспомнил, передумал и попытался остановить падение старого врага. Но всё было кончено, Дамблдор бесследно исчез за порогом, только колыхнулись опаленные лохмотья занавеса. Минерва завершила поворот вокруг своей оси, Блэк расширил от ужаса глаза, и время понеслось с обычной скоростью.
   Те, кто видел произошедшее, оцепенели. Остальные продолжали сражение, словно ни в чем не бывало. Откуда-то издалека донесся безумный женский хохот, восславляющий победу Темного Лорда и кощунствующий над смертью величайшего из светлых чародеев современности.
   - Повелитель только что убил Альбуса Дамблдора!
   Ответом ей были разрозненные вопли членов пожирательского отряда из разных концов Комнаты смерти. Снейп вглядывался в Арку с другой стороны возвышения, с того места, где его застала гибель школьного начальника, но увидеть он мог лишь то же самое, что видели другие с этой - обрамленный жутким занавесом проход в никуда. Зловещий и совершенно пустой.
   Неназываемый не произнес больше ни звука, лишь запахнулся в плащ - и в свою тень, видимую со стороны лишь боковым зрением, - крутанулся на месте и черным вихрем улетучился в потолок. Следом поспешил замаскированный Снейп, и его тоже никто не успел схватить. Одержав точечную, но столь важную победу, Пожиратели спешили унести ноги с поля боя. Кто-то из авроров кричал, что смог задержать Люциуса Малфоя, и призывал подмогу. Рита не удержалась и полетела на зов, чтобы стать одной из первых, кто увидит всё собственными глазами. Это было роковой ошибкой. Гул ее крыльев теперь, когда бой почти стих, разносился по залу, как будто через Сонорус, но спохватилась она слишком поздно.
   - А, и здесь ты! - раздался голос, который она хорошо помнила по кладбищу - голос Веселого Роджера. Это ему она тогда подбила глаз, чтобы выиграть для Поттера секунду на побег. - Сдохни, тварь!
   Напоследок Рита увидела внизу под собой черную фигуру, колпак и ощеренную серебряную маску, которая в тот же миг озарилась пронзительно-зеленым отсветом.
* * *
   - Вниз его, - мрачно велел Робардс своим оперативникам, еле сдерживаясь, чтобы не плюнуть в нагло ухмылявшуюся рожу франтоватого блондина. - Вместе с Долоховым.
   - Я вообще не понимаю, Гавейн, что вы собираетесь мне инкриминировать, - насмешливо-высокомерно проронил Малфой, растягивая слоги, чтобы еще сильнее подразнить слух оппонента. - Как видите, на мне нет ни колпака, ни маски, если вы понимаете, о чем я. Угораздило же меня очутиться здесь именно сегодня! - посетовал он с явным притворством. - Неужели я повинен в том, что попросту завернул не туда при объявлении эвакуации? В конце концов, это мистер Тикнесс, а не я, придумал дергать сотрудников по десять раз на дню учебными тревогами...
   - Ведите! - начальник авроров всё же плюнул, но только себе под ноги - туда, где только что поблескивали носки начищенных туфель богатенького ублюдка, который, надо сказать, не слишком-то сопротивлялся аресту.
   - Робардс! - в дверях возник Макмиллан, а за спиной его стояли Праудфут и Долиш. - Срочно.
   Казалось, ничего не может быть хуже, чем смерть Дамблдора. Хуже, вероятно, и не может, но гибель ведущей журналистки "Ежедневного пророка" вряд ли можно было назвать менее драматичным событием. Они окружили распростертый на полу и как попало прикрытый чьей-то алой мантией труп совершенно обнаженной Риты Скитер. Лицо женщины, перекошенное гримасой ужаса, не оставляло никаких сомнений в том, каким способом она была убита. Вот только как она очутилась тут и почему в таком виде?
   - Проходной двор, а не Отдел Тайн, - прошипел Робардс, взмахивая палочкой, чтобы подтянуть мантию повыше и закрыть эту кошмарную маску смерти. Попутно вспомнил о мелькавших там-сям во время боя братьях Уизли. - Отто, где мальчишки?
   - Видать, смогли убраться, я оставлял старшего вон там.
   Хорошо, если так. Объясняться с их отцом у Робардса не было ни малейшего желания, да и времени, кстати, тоже не было. Но от дисциплинарного слушания рыжей семейке не отвертеться даже после того, что произошло с Верховным.
   - Что делать с Аркой? - Джоффри обреченно потер переносицу. - Допрашиваем невыразимцев?
   - Обязательно. Если есть малейшая возможность извлечь тело, извлекаем.
   - Что же теперь делать? - за всех озвучил Долиш главный вопрос. - Мы без Верховного, Хогвартс без директора... Такого в истории я не припомню...
   - Ты магловскую почитай, удивишься, - ответил Макмиллан.
   Подоспевшие медики из мортуриума оттеснили их от трупа и деловито, без лишних вздохов, приступили к своим обязанностям.
   - Там еще четверо наших и, навскидку, два жмурика-Пожирателя. Может, больше, - сообщил им начальник мракоборцев, после чего оперативники вернулись в основной зал, к постаменту. - Макмиллан, выясни, откуда здесь взялся беглый Блэк: я видел его с Минервой МакГонагалл.
   Джоффри удивился:
   - В самом деле? Откуда бы ему взяться, да еще и здесь?
   - Если бы даже я усомнился в своем зрении, мне поступило несколько сообщений снаружи, от дежурных. Они пресекли множество попыток дементоров проникнуть на территорию Министерства.
   Макмиллан согласно дернул бровями:
   - Что ж, тогда ты прав. Я выясню у МакГонагалл, что смогу. Но если Блэк был с Минервой, то следует ожидать, что дрался он на нашей стороне?
   - Да. Как это ни странно, - Робардс задумчиво погладил клинышек своей бородки-эспаньолки. - Непоня-я-ятно...
  

72. Я вам кричал, а вы не понимали: я не махал рукою, а тонул!

  
   - Па-а-а, ну перестань! - Гермионе было и смешно, и неловко, но отец так похоже пародировал мистера Лавгуда, провожавшего их в аэропорту, что не было никаких сил сдержаться и перестать давиться хохотом. - А тебе понравилось бы, если бы тебя вот так же... за глаза?!
   - Мне и в глаза понравилось бы!
   Гермиона знала, что это так и есть. Он любил ситкомы и эстрадных шутников, а иногда до слез смеялся над приколами в глупых кинокомедиях категории "В" или "С".
   - Лучше бы вы продолжали перемывать косточки этим самым... как их? Фостерам! "А на днях Джулия выпустила брошюрку по пульпиту, теперь никому не даст вздохнуть, пока не всучит каждому по экземпляру!" - "Джулия - и пульпит? Джейн, но Джулия ничего не знает о пульпите!" - "Только не говори об этом ей, дорогой!" Или Гэмблинам... Как там, кстати, их японская конференция, а?
   Мама с молчаливой мольбой поглядела в небо, а потом закрылась от них с отцом своим журналом. Кажется, Гермиона и впрямь перегнула палку.
   - Алло! Расслабься! - папа в шутку щипнул ее за бок. - Кто это тебя укусил за твое чувство юмора, дитя мое?!
   Ладно, надо признать - сплетничал он всегда без злобы, скорее ехидненько. Но ей тем не менее было бы неудобно, услышь его Луна, которая сейчас бродила в парке. Пока семейство Грейнджер отдыхало на гостиничной террасе во время знаменитой испанской сиесты, она старалась не терять времени даром и зарисовывала в своем маленьком скетчбуке всякую ботаническую экзотику или местных птиц.
   Мистер Лавгуд не притворялся и в самом деле ужасно переживал, впервые согласившись отпустить дочь в такое дальнее путешествие с людьми, которых он едва знал (не считая, конечно, Гермионы). Он веселил отца лучше любого эстрадного артиста. И дело даже не в нелепом костюме - на фоне парочки актеров, изнывавших от жары и духоты в облачении ростовых кукол, после компании рэперов, разрисованных тату с головы до ног, большой толпы индусов в национальных одеждах, приехавших на гастроли в составе знаменитого цирка, и команды афроамериканских баскетболистов с перекрашенными во все цвета радуги волосами Ксенофилиус даже как-то затерялся и выглядел почти заурядным, будто отставший от моды стилист. Во всяком случае, никто на них с Луной не оглядывался и не ухмылялся им вдогонку. А развеселила папу на самом деле нервозная драматичность, с которой редактор "Придиры" прощался со своей ненаглядной дочкой. Как будто она ехала не загорать, плавать и развлекаться, а выполнять миротворческую миссию в горячей точке. Несмотря на комичность сцены, Гермиона чуть-чуть позавидовала подруге: вот с нею никто никогда так не носился. Ни папа, ни мама. Она, конечно, и сама не позволила бы, но всё дело в намерении - они ведь и не пытались!
   Ксенофилиус всё же не удержался и, когда самолет уже выруливал на полосе перед разбегом, аппарировал из павильона на взлетное поле, а потом они так долго, как только могли, махали друг другу руками: Луна - из иллюминатора, мистер Лавгуд - с заросшего травой зеленого островка среди асфальтированных дорожек. А у ног волшебника мыкался громадный рыжий полужмыр, которого Гермиона на время поездки отдала под присмотр в Подлунную башню. Оставалось надеяться лишь на то, что в конце концов отец Луны успешно отвел глаза работникам аэропорта - они наверняка всё это видели и с вероятностью девяносто девять процентов против ста призвали на помощь охрану и передвижную психбригаду.
   Сова от Гарри не прилетала: с утратой магии этот способ сообщения стал ему почти недоступен. Даже его верная Хэдвиг, полярный филин-письмоносец, стала относиться к нему с прохладцей и совершенно прекратила повиноваться, если надо было лететь за пределы Британских островов. А вы говорите - только заносчивые волшебники дерут нос перед сквибами и простаками! Без магии вы и фамильяру вашему ни на что не сдались, так и знайте! Гермиона и Лу по возможности отправляли к нему своих сов и только так узнавали подробности о его жизни. Он начал практику у профессора Умбрасумус, и свободного времени у него отныне почти нет. В каком-то смысле это хорошо: теперь ему некогда задумываться о ненужных вещах, а унывать в Мунго не позволят никому - там и обитателям мортуриума редко удается полежать спокойно...
   Ужасную весть принесла сова мистера Лавгуда, опередив даже экстренный номер "Ежедневного пророка". При нападении Пожирателей на Министерство Магии погибли Альбус Дамблдор, Рита Скитер и несколько авроров. Директора убил сам Неназываемый во время дуэли в Комнате смерти на глазах у многих свидетелей.
   Девчонки оторопело уставились друг на друга. Немного придя в себя, Гермиона шепнула Луне:
   - Не говори ничего моим родителям! Я их сама подготовлю... попозже.
   Было ощущение краха, всё спуталось и перемешалось... Весь мир готов был рухнуть. Теперь говорить слово "завтра" казалось глупым и самонадеянным поступком. Маглы-испанцы и знать ничего не знают: жизнь курортного городка идет своим чередом, по телевизору показывают развлекательные программы, люди ходят в кино, на концерты, на танцы, купаются и загорают. А тут, как нарыв под кожей, зреет такое...
   - А почему? - удивилась Лу.
   Гермиона прислушалась к шагам мамы в смежной комнате номера. Кажется, ничего подозрительного та не заметила и по-прежнему размеренно собиралась на пляж. Тогда девушка ухватила подругу за руку и потащила к выходу. Остановились они только в парке у фонтана с Быком и Европой. И всё равно на всякий случай Гермиона продолжала говорить вполголоса:
   - У мамы идея-фикс организовать клуб родителей-маглов, чтобы добиться полной прозрачности о делах в Хогвартсе у их детей-волшебников. Ей всё время кажется, что от нее скрывают правду.
   - Ей не кажется, - чуть покривив краешек рта, улыбнулась Луна.
   - Ну да, только если она узнает, как всё обстоит на самом деле, Тот-кого-нельзя-называть нам всем покажется детской шуткой.
   - Тогда миссис Грейнджер стоит принять в свой клуб тетю Гарри, - хихикнула Лавгуд в кулачок, - и мало не покажется уже Тому-кого-нельзя-называть.
   - Нет, мало не покажется в первую очередь мне, потому что родители зашлют меня учиться в какой-нибудь Махоутокоро или Колдовстворец, а то и вообще в Америку. Лишь бы подальше отсюда, - Гермиона состроила жалобную гримасу. - И, поверь, маму не остановит даже то, что мне в этом сентябре исполнится семнадцать. Она совершенно игнорирует уложения волшебного мира. Узнав про Дамблдора, она и слушать никого не станет, до сих пор только он и казался ей авторитетной фигурой среди всех... я имею в виду волшебников.
   - Да, я заметила, твои родители считают нас кем-то вроде... э-э-э... буль... муль?.. Ну, как это у вас называется? Мультяшек, вот!
   Гермиона почувствовала, что краснеет. Утаить правду от Лу невозможно, и, сколько ни шикай на отца, когтевранка безошибочно понимает, что он всё время кривляется за ее спиной. Может быть, он и не считал ее "тронутой", как считают многие злопыхатели в Хогвартсе, но серьезно не относился ни к ней, ни к мистеру Лавгуду. Ой, до чего неловко! Но Луна уже настолько привыкла к подобным вещам, что просто не придавала им особого значения и уж точно не таила обид. Кажется, даже посмеивалась над насмешниками. Нараспев и мечтательно.
   Но, как назло, вспомнился еще эпизод, когда на днях мама в шутку спросила Гермиону, где пропадает ее белокурое высочество, не изволит ли она покинуть эльфийские кущи и снизойти до ужина в ресторане для простых смертных - намекая, конечно же, лишь на "творческую" Лунину натуру. Папа же, услыхав эту фразу краем уха, поспешил сострить. В том духе, что у магов, судя по всему, по определению не может быть вельмож - они застряли где-то на родоплеменном уровне и еще только-только, с переменным успехом, дорастают до феодальных отношений. Девушку это неприятно покоробило, но она не стала застревать на глупостях и отправилась искать подругу. А сейчас, когда речь зашла на ту же тему, его слова прямо-таки зазвучали у нее в ушах. Ну, папа!..
   - Как же твоя мама собирается искать остальных родителей-маглов? - в руках у Луны невесть откуда - запрет на использование магии вне школы она никогда не нарушала - уже появились цветы с длинными стеблями, колосья и какие-то сорняки, из которых она принялась на ходу сооружать венок.
   - А в чем проблема?
   - Это же закрытая от ваших информация.
   - О-о-о-о! Об этом не беспокойся. Моя мама - разыщет. Но надо сделать всё, чтобы она не додумалась поставить перед собой эту цель хотя бы в ближайшие пару месяцев.
   - Она ведь всё равно скоро узнает о смерти директора, - Лу казалась невозмутимой, почти отрешенной, как и обычно, только подрагивающие кончики пальцев, собирая стебли в замысловатую плетенку, выдавали ее с головой.
   - Главное, чтобы к этому времени мы уже были в Хогвартсе. Оттуда она меня не выцарапает. Всё, тс-с-с, они идут!
   Луна оглянулась на родителей Гермионы, выходивших в это время из отеля, и возложила на голову подруги полностью готовый венок. Так быстро?! "Это же какое-то волшебство!" - как любит прикалываться в таких случаях Гарри. Залюбовавшись получившейся картиной, Лавгуд сказала:
   - По-моему, я сейчас же должна тебя нарисовать. Мне нужно сбегать за этюдником. Не ждите меня, я нагоню вас.
   Она рисовала самозабвенно. Грейнджеры, все трое, попеременно советовали ей спрятаться под зонтиком или хотя бы прикрыть плечи парео, но Лу не слышала их и творила. Расплата не заставила себя ждать: ее молочная кожа стала воспаленно-малинового цвета, и не помог даже крем от загара, которым ее каждые десять минут снова и снова намазывала миссис Грейнджер.
   - О, Луна! Да у тебя определенно талант! - восхитилась мама, разглядывая портрет Гермионы в слегка повядшем от жары веночке. Нарисованная девушка как будто смотрела на саму себя в зеркале, и тот, кто разглядывал рисунок, видел двух Гермион - с краю, повернутую к зрителю почти спиной, и в отражении, с широко распахнутыми карими глазами, придерживающую лохматый венок надо лбом. - Очень похоже! Она как живая!
   - И очень красивая! - добавил отец. - Сразу видно, что вы настоящие подруги! Могу тебе сказать, что ты точно передала характер Мио. Правда ведь, Джейн?
   Он очевидно подлизывался - всё еще старался загладить вину перед дочерью и Луной за свои недавние шуточки. Наверняка еще и мама прочитала ему лекцию после того, как девочки убежали перебирать почту. Но миссис Грейнджер не подала и виду, даже подхватила хвалебные оды мужа:
   - Я и говорю - она как живая! Чудесно, дорогая! Тебе нужно развивать этот дар!
   Между тем мама не заметила - или не придала значения - одной детали на рисунке, которой не было в реальности: на шее нарисованной Гермионы висел странный черный камень, отполированный до зеркального блеска, тяжелый, не имеющий ничего общего с изяществом, и самой Гермионе он о чем-то напоминал, только она никак не могла припомнить, о чем именно. Это было как дежа-вю, ускользающее и неопределенное.
   - А что это такое? - шепотом спросила она Луну, указывая на амулет.
   Лу слегка улыбнулась, пожала плечами и ушла поплавать, не замечая алчущих взглядов парней и взрослых дядек с соседних шезлонгов. Эти местные... И не только местные - приезжие ничуть не лучше! Прямо фу какие похотливые козлы! Хорошо хоть на нее, на Гермиону, никто не пялится и не провожает сальными ухмылочками...
   Вечером у Луны поднялся жар. Варить нормальную мазь от ожогов, которая вылечила бы ее в два счета, было нельзя, да и, что греха таить - не из чего, а все магловские ухищрения помогали мало. В детстве Гермиона, заигравшись на пляже, тоже нередко обгорала на солнце, поэтому помнила, до чего это неприятно. Да еще вдобавок и ее проклятые конопушки! Они темнели, их становилось в два раза больше, и лицо из-за них приобретало вид скорлупы яйца перепелки. Лу повезло хотя бы в этом, если вообще можно говорить слово "повезло" в ее ситуации.
   Всю ночь Лавгуд металась, стонала и бредила. Из-за событий на родине Гермиона, не в силах выбросить жуткие мысли из головы, тоже спала чутко, всякий раз просыпаясь, когда подруга шептала что-то невнятное, призывая свою маму. И одна ее фраза насторожила больше других: "Мамочка, мамочка, у них ведь есть амулет! Они могут тебя спасти! Пожалуйста, выслушай его, мамочка!" Гермиона вскочила, включила ночник и взяла с этюдника сохнущую картину. Черный кристалл на шее девушки с портрета (и зеркала!) поражал своей правдоподобностью. Как жаль, что под рукой нет книг из библиотеки Хогвартса... Гермиона была уверена, что разгадка где-то рядом. Кажется, она уже где-то видела этот кристалл, его название буквально вертелось на языке, не желая превращаться в словоформу.
   Девушка оглянулась на разметавшуюся в постели Лу. Разбудить бы, всё равно же мучается! Но нет, наверное, пусть лучше поспит хотя бы так. Гермиона на цыпочках сбегала к холодильнику, выковырнула из формочек несколько кусочков льда, завернула их в намоченное полотенце и, подкравшись к кровати Лавгуд, осторожно промокнула ей шею и грудь, а затем положила ледяной компресс на лоб бедняги. Подруга облегченно вздохнула и притихла. Кажется, ей полегчало, только кожа на плечах выглядела по-прежнему жутко. Ну вот что за дурацкие правила в этом Статуте! Хоть ляг и умри... В общем, если Лу с утра не выздоровеет, плевать на закон: зелье будет сварено - и хоть трава не расти! Гарри уж точно не стал бы с этим считаться и сделал всё, что зависит от него как от целителя, даже если бы его за это исключили из школы. Но что же это всё-таки за амулет, а?.. Гермиона так и прикорнула в кресле возле Луны. И оставшиеся часы до рассвета ей снилась какая-то околесица, где то и дело мелькали Гилдерой, статуя Нефертити и падающий на землю после Авады мертвый директор Дамблдор.
   Девушек разбудил стук в дверь.
   - Девочки? Еще спите? - мама сначала осторожно заглянула, а потом просочилась в дверную щелку - такую узкую, что это казалось почти магией; в руках у нее был керамический горшочек очень фольклорного вида, как с полотна Фриды Кало. - Я только что разговорилась с горничной, Роситой, - сказала она, присматриваясь к состоянию Лу. - Она пожалела, что мы не обратились к ней еще с вечера. Росита из провинции...
   - А что это? - ненароком зевнув, Гермиона привстала с кресла и различила внутри горшка что-то белое.
   - Просто домашние кислые сливки. Очень, очень жирные. А что вы так на меня смотрите? О, господи, да их же не есть надо! Помажься этим фрешем! На, дорогая, помоги ей, и мы с папой ждем вас внизу на завтраке.
   Когда девушки опять остались вдвоем, Гермиона недоверчиво сунула палец в белую субстанцию. И правда сливки - густые-густые, почти как масло, и пахнет сливочным маслом, только с кислинкой. М-м-м, и вкусно! Умеет мама договориться - никто бы не удивился, узнав, что с горничной Роситой они тарахтели на чистом испанском, хотя до этой поездки словарь миссис Грейнджер состоял только из "буэнос диас" и "грациас". Лу сомнамбулически поднялась на ноги, стянула с себя сорочку, перебросила растрепавшуюся косу вперед, чтобы не мешала, и, медленно моргая в пустоту, начала ее расплетать. На красной спине со вчерашнего дня остались белые следы от лямок купальника. Гермиона осторожно провела смазанной сливками ладонью по плечам подруги. Луна охнула, проснулась и закусила от боли губу. Глаза ее стали огромными и переполнились слезами - действительно, как у мультяшки.
   - Ого, а у тебя тут будут неслабые волдыри, Лу! - (да, да, а потом еще всё облезет лоскутками).
   - Я ведь говорила, что крем от солнца мне не поможет... - виновато кивнула Лавгуд и опять сжалась, пытаясь уклониться от руки Гермионы. - Может быть, не нужно? Само пройдет...
   - Потерпи, я осторожно, - тая на коже, фреш покрывал тело жирно блестящей пленкой, и запах от него, разогретого, шел совсем другой. Наверное, это так противно - терпеть размазанную по твоему телу еду! - Слушай, а что тебе снилось?
   Лавгуд задумалась, потеребила белокурую прядь, будто в затруднении, расплетать дальше или бросить это занятие вовсе, и в конце концов разочарованно вздохнула:
   - Не помню... Совсем.
   - Ты во сне разговаривала.
   - Люди жалуются, что я во сне еще и хожу, - грустно пошутила когтевранка. - А что я говорила?
   - Про амулет про какой-то. Я так подумала... может, про этот? - Гермиона указала перемазанным пальцем на свой портрет в углу комнаты. - Для чего ты его мне пририсовала? Какой-то он... знакомый, что ли...
   С этими словами она отдала горшок ей - до остальных частей собственного тела Лавгуд дотянется и без посторонней помощи.
   - Мне тоже, - Лу задумчиво подошла к зеркальной створке шкафа и, зачерпнув белую массу, провела рукой по ляжкам. Но на этот раз она была так увлечена воспоминаниями, что даже не поморщилась от боли. - Я видела этот амулет на тебе.
   - На мне?! Ты что-то путаешь. У меня никогда в жизни не было даже обычных украшений такого фасона, не то что магических!
   - Нет, это не в жизни... Еще на третьем курсе, когда Виктор Крам подарил мне книгу, я по ней гадала в новогоднюю ночь. И увидела тебя. Ты в отражении была старше, чем сейчас. Камень висел на цепочке у тебя на шее, ты взяла его на ладонь и показала Гарри и... потом всё погасло.
   - Там был еще и Гарри?
   Луна слегка смутилась и опустила ресницы. Ее ладонь задержалась на ключицах, и маслянистый след четко разграничил кожу ее груди на вымазанную и чистую стороны. Было даже немного забавно смотреть на нее, стоящую в одних трусиках у зеркала - одна часть тела сияет целлулоидным блеском, как сосиска на прилавке (и такая же розовая), а другая как обычно - гладкая, матовая и белая, даже маленькие ореолы сосков на аккуратных грудках бледные, словно их припудрили. Гермиона невольно подумала, что этих козлов на пляже, наверное, можно понять. Если даже в школе, где все девчонки носят балахоны скучных мантий, в сторону юной Лавгуд еще год назад сворачивали голову и дурмстранжец, и шармбатонец, то о чем говорить теперь, когда ее тонкую ладную фигурку прикрывает всего лишь незатейливый купальник? По ней сразу видно, что в детстве ее обучали танцам и хорошим манерам, как это принято у старомодных магов. Порода чувствуется. Благородные повадки проступают во всех чистокровных волшебницах - они об этом даже не задумываются, когда что-то делают или говорят. А таких, как Гермиона, видно издалека: среди маглов они воспитываются совсем по-другому - "демократично" - и, как ни старайся, до конца проникнуться духом мира магии им не удастся никогда. Ну и что ж теперь, можно обойтись и без светских раутов - подумаешь, какая утрата! Она и не собирается навсегда связывать свою жизнь с этой чопорной и давно изжившей самое себя Британией! Просто соберет в чемодан всех своих динозавров - и на выход. Не о чем тут сожалеть... или, разве что, чуть-чуть. Потому что плевать на всех, кроме одного, но беда в том, что и он никогда не посмотрит на нее такими глазами. Как бы ей того ни хотелось. У него вообще, наверное, давно есть на кого так смотреть в этих его дальних краях... Ну так тем более!
   Отвлекшись, Гермиона чуть не пропустила мимо ушей ответ:
   - Вообще-то я гадала на суженого, и поэтому странно, что там он был не один... Там были... и другие люди...
   Гермиона даже не сразу поняла, о чем толкует подруга, и встряхнула головой. "Там", "гадала"... Ах да, речь о зеркале и рождественских гаданиях!
   - Ты же сидела, как принято, меж зеркал?
   Лу посмотрела на нее через отражение и осторожно провела ладонью по всей длине руки, от плеча до кисти, оставляя, как улитка, блестящий след:
   - Да.
   - А кто там был еще?
   Луна уставилась в никуда, теперь не моргая. Зрачки ее тоже побледнели, словно подернувшись серебристой мглой.
   - Когда я стала туда всматриваться... там оказалась еще ты и... моя мама. Но она была... призраком, - голос ее почти незаметно дрогнул, а рука сжалась в кулак у солнечного сплетения, и между пальцами проступил жир растопившихся кислых сливок. Девушка этого не заметила, закивала самой себе: - Она была неживой... я знаю...
   - Это ведь после того гадания ты чуть ли не целый год ходила сама не своя, да? - осенило Гермиону. - А мы с Гарри всё никак не могли понять, что такое с тобой творится!.. Значит, это какой-то действительно существующий амулет?
   - Я не знаю, но вчера, когда я начала тебя рисовать, он вспомнился мне висящим на твоей шее. Там, в зеркальной галерее, он был у тебя, ты вот так показала его Гарри... на ладони... И я спешила, потому что боялась забыть, как выглядит камень, и в итоге - вот, - она показала на худенькие алеющие плечи.
   - Ты, конечно, молодец. Но вообще-то с солнцем не шутят, мой милый Водолей. Это же Испания! Эх, теперь я буду считать дни до школы, чтобы попасть в библиотеку...
   Луна отступила от шкафа и нерешительно села на край кровати рядом с Гермионой. Некоторое время подруги осоловело таращились с недосыпа на портрет в углу и позевывали. Луна забормотала первой, не поворачиваясь к собеседнице:
   - Как думаешь, кто теперь станет у нас директором?
   - Не знаю... Профессор МакГонагалл, наверно, она же его зам... Только тогда она не сможет быть нашим деканом и преподавать... Но, кажется, теперь это не самая большая проблема...
   - Да-а-а...
   Гермиона покосилась на подругин профиль и пояснила:
   - Я за Гарри боюсь.
   Та безвольно уронила руку со своего колена на матрас, проползла ладонью расстояние до Гермионы и вяло, но благодарно сжала пальцами ее кисть:
   - Я тоже.
* * *
   Четыре тонких шелковых веревки вынимаются из сплетения остальных. Крайняя левая заводится за две средние, крайняя правая перехлестывает хвост левой и заводится в ее петлю слева же... Легкое стягивающее движение... Теперь крайняя правая нить кладется поверх двух средних, левая заводится в ее петлю справа... вжик - и очередной узел готов. Следующий столбик - четыре тонких шелковых веревки вынимаются из сплетения остальных...
   Нарцисса смотрела и вспоминала, какими ловкими умели быть эти же пальцы в прежние времена. Беллатрикс не однажды признавалась, что вязание помогает ей упорядочить мысли. Узоры, сплетенные сестрою, получались безупречными, узелок к узелку, ряд к ряду. Она не орнамент творила - чью-то судьбу. Не то, что миссис Малфой видела сейчас перед собой.
   - Знаешь, а ведь это и в самом деле умиротворяет, - призналась Белла.
   - Только не продолжай, когда сюда явятся они, - Нарцисса заставила себя улыбнуться и с обходительной вежливостью провела рукой по вороным кудрям старшей сестры.
   - Хочешь сказать, я не дотягиваю уровнем? - та усмехнулась в ответ, оскалив не слишком здоровые, хоть и чуть подправленные со времен первого визита в Малфой-мэнор зубы.
   - Да. Просто уберешь подальше и станок, и вязание, дорогая. Угу? - (Белла опустила глаза и покорно кивнула.) - Вот и хорошо. Как-нибудь обойдется.
   Нарциссу лихорадило. Люциус подал отличную идею - отправить Драко путешествовать по континенту на всё оставшееся лето. А теперь кто знает, чем обернется вылазка в Отдел Тайн - чем она обернется для Люциуса и для всей их семьи. Это ведь только по слухам в народе фамилия "Малфои" и глагол "откупятся" сродни синонимам. Когда Лестрейндж-старший объявил время нападения, никто не предполагал, во что это выльется в финале. Даже он не рассчитывал выманить в отдел невыразимцев самого Дамблдора. То, что последовало за тем, спутало все карты. Теперь неизвестно, как изменятся правила игры и правильно ли поступил Люциус, по-прежнему следуя генеральному плану. И это сущая мука - просто сидеть здесь и ждать в бездействии и в неизвестности. Хотелось отнять рукоделие у девчонки и продолжать его самой. Пусть плетение на станке и не Нарциссин конек, у нее, во всяком случае, орнамент получился бы куда опрятнее.
   Она сама не замечала того, как, выкручивая пальцы, расхаживает туда-сюда по комнате и невидящими глазами нет-нет да взглянет на циферблат старых часов, с металлической неотвратимостью отсчитывавших маятником свое "трик-трак-чик, трик-трак-чик"... Едва торментометр на секретере ускорил бешеное вращение, а в камине послышалась возня первого гостя, Нарцисса подала знак сестре, и та избавилась от вязания. Лениво рассевшись на подоконнике, Белла принялась от скуки ковыряться палочкой-когтем в своих зубах, тогда как из каминного портала вышел Рабастан. Давно он не показывался с открытым лицом, и миссис Малфой невольно подметила его запущенный, болезненный вид, худо выбритые впалые щеки, всклокоченные седоватые волосы и явственную искру садизма в рыбьих глазах. Из двоих братьев на отца больше всего походил младший, Руди... Рабастан же напоминал акулу. Такой же маленький, будто прорезанный между носом и подбородком, безгубый рот, такие же мелкие и острые, вогнутые внутрь рта зубы...
   - Мое почтение, дамы, - отсалютовал он двумя пальцами.
   - Что известно о Люциусе? - без обиняков вцепилась в него Нарцисса и заметила полузалеченный ожог проклятия у него на шее и ключице; от него невыносимо разило застарелым потом и чем-то паленым.
   - Клянусь, мне - ничего, Нарцисса! - Рабастан был озадачен. - Сейчас подтянутся остальные, они всё тебе расскажут...
   - Что это у тебя? - она кивнула на рану.
   - Редукто, кажется, - небрежно отмахнулся Лестрейндж-младший. - Какая-то из рыжих сволочей научилась махать палкой... Беллатрикс, ты, надеюсь, как следует разобралась с ними?
   - Магловские подстилки успели унести ноги, - не отвлекаясь от изучения своего кариеса, прошипела сестрица. - Ничего, мы еще сочтемся.
   Нарцисса между тем в несколько пассов заживила остатки его ожога. На месте раны остался едва заметный розоватый рубец. Возможные родственники (не приведи Мерлин, конечно!) никогда не умели оперировать сколько-нибудь серьезными боевыми заклятьями, способными искалечить врага. Недотепы во всём. И куда только Драко понесло с его-то происхождением?.. Ничего, быть может, еще перебесится. Повидает свет, перепробует заграничных девиц поинтереснее этой дерзкой нищей негодницы... Пройдет. Пройдет.
   Тем временем портал снова осветился вспышками летучего пороха, и в комнату стали выбираться остальные - отец и сын Лестрейнджи, Снейп, Петтигрю, Торфинн Роули, Чарльз Нотт... Веселый Роджер был в приподнятом настроении, сразу при входе в комнату размашисто хлопнул в ладоши и, бодро их растирая друг о друга, велел созвать домовиков и сбрызнуть сегодняшнее событие чем-нибудь, выдержки не позднее 1881 года. В честь, так сказать, главного виновника торжества. И ни слова о Люциусе, подонок! Нарцисса негодовала и, пожалуй, не будь здесь сейчас остальных, она рискнула бы всем и приложила этого... м-мага каким-нибудь верным смертельным проклятьем. Пусть даже это стало бы первой и последней неосмотрительной выходкой в ее жизни, но вдруг бы ей повезло? Им повезло - Северусу эта смерть была бы еще выгоднее, чем ей.
   - Конечно, командор, - покорно опустив вместо этого очи долу и нежно улыбнувшись, Нарцисса присела перед ним в чинном реверансе. - Белла уже принесла мне добрую весть о нашей общей победе! - она не осмелилась посмотреть в сторону Снейпа, но почувствовала, как в этот момент взгляд его темных, почти черных сейчас, глаз ожег ее, и при этом понимала, что он продолжает стоять с непроницаемым выражением лица и ледяной усмешкой. - Я счастлива была узнать, что одна из главных бед нашего времени наконец-то покинула этот мир. Повелитель всесилен!
   - Да! Да! - подхватили другие голоса. - Ты тысячу раз права! Повелитель всесилен!
   Лестрейндж-старший прошелся эдаким гоголем по всей гостиной - и сейчас, в присутствии толпы Пожирателей, чертоги Снежной Королевы уже не казались столь светлым и чистым местом, как прежде. Комнату словно затянуло грязно-серой пыльной паутиной. Все мысли Нарциссы, однако, скатывались обратно к Люциусу: что с ним? где он сейчас? Хоть бы они убрались отсюда поскорее! Она изо всех сил закрывалась окклюментными щитами, хотя Родерикус был так занят собой и своим триумфом, что ему и в голову не пришло бы порыться в чьих-нибудь мыслях. Вовремя вмешавшаяся Беллатрикс вовсю распоряжалась домовыми эльфами, а мужчины по очереди целовали руку хозяйке мэнора и наперебой клялись вызволить Люциуса из плена в самое ближайшее время.
   - Не переживай, Нарси! - в своей развязной манере вскричал Тор Роули, плюхаясь прямо в любимое кресло Люциуса; посмел бы он сесть сюда, будь муж дома! - Я видел, как перед арестом твой находчивый супруг успел избавиться от "левой" палки, с которой колдовал, а значит, на его личной не висит ничего такого, за что его можно будет привлечь!
   Крыса тут же подхватил его слова, и вторым, кого после Роджера Нарциссе ужасно захотелось подвергнуть самой мучительной казни, стал именно Питер. Поэтому-то она и одарила его самой своей ослепительной улыбкой, заставив мерзавца прямо-таки рассыпаться мелким бисером в попытках угодить ей и остальным. Никогда еще эта мразь не лебезила с таким усердием, явно - что-то на уме...
   Все были взвинчены и громкоголосы, молчал по обыкновению только Северус. Все обсуждали подробности недавней стычки, крича, как глухие. Наверное, после боевого грохота в Министерстве они и в самом деле слегка оглохли. Жаль, что заодно не онемели.
   - Какая досада, что я дрался так далеко от Арки! - сетовал Нотт, заливая в себя лучший коньяк Малфоев, словно глушил дрянное огневиски из кабака Аберфорта. - Не увидел почти ничего!
   - Ах, какая битва! - ввернула Беллатрикс. - Он был в зените своего могущества! У старой развалины не было никаких шансов против Повелителя. Вот, помню, в семьдесят восьмом...
   - ...а потом вот так подкрутил рукой - и Густусмортис!
   - Из своей Тени?
   - Ну да! Старый хрыч решил, что вытянул из него все силы, да не тут-то было! Раз - и полное восстановление!
   - Густусмортис, надо же! Редко встретишь нынче некроманта такого уровня, как Темный Лорд! Он гений!
   - Старая школа!
   - Классика! Нынешняя молодежь слыхом не слыхала о таком!
   - Где уж им!
   - Да, сын, тут ты прав: они только и знают, что всюду тыкать своей Техномагией. Куда ни плюнь! Не понимаю я этого. Тот же "обмен душами" - что за ересь, к таким-то Пендрагонам?! А откуда это всё лезет - из школы этой магомерзкой, захваченной предателями крови! Поцелуя дементора на них нет!
   - Командор Лестрейндж, ваше здоровье!
   - Давай, давай, дружище! Скоро мы все будем сидеть вот так в Министерстве! Иди сюда, Мордредов крысеныш, что ты там жмешься, да всё по углам?!
   - Уф больно крепок коньячок-ф, фэр!
   - Ничего, не расплавишься! Пей, грызун, заслужил! Мы все славно поработали сегодня! Все! И даже ты... Эс-Ти!
   Нарси взглянула из-под ресниц - Снейп едва ли изменился в лице.
   - Это очень любезно с твоей стороны... з-з-заметить и мою скромную зас-с-слугу, - саркастично процедил он.
   Самообладание. Столп, благодаря которому голова всё еще сидит у него на плечах, шея сама по себе столько не выдержит. Надо, чтобы ей о Люциусе всё рассказал Северус, и именно Северус. Если только...
   Словно невзначай, проходя мимо него, Нарцисса слегка зацепила пальцами его руку. По тому, как неосознанно он отдернулся и только в следующий миг, поняв, что это она, позволил прикосновению продлиться, миссис Малфой сделала безошибочный вывод. Значит, всё в порядке. Он. Догадайся, догадайся же остаться здесь, когда они все разойдутся! Только догадайся, умоляю! Северус взглянул на нее свысока и вдруг чуть-чуть смежил веки. Даже кивнув, он не подал бы ей лучшего знака о том, что она услышана.
   - Да, твои заслуги в последнее время более чем скромны, Снейп, - уже немного захмелевший, Веселый Роджер отмахнулся.
   - Зато твои тянут на орден Мерлина, бесспорно.
   - Ахахах! Что, тут кто-то помянул "орден Мерлина"?! - гаркнул Тор, поворачиваясь к искрящимся от злости Снейпу и Лестрейнджу. - Представьте и меня!
   - Право, тебе померещилось, Роули, - огрызнулся Северус. - Я сказал "на бессрочную путевку в Азкабан". Представить?
   - А ты меня Азкабаном не пугай, Снейп, - изменившись в лице и сделавшись хуже любого ночного кошмара, тихо посоветовал Лестрейндж-старший. - Только не ты.
   Тот сложил руки в замок на груди, представляясь безоружным:
   - Зачем мне пугать тебя, Лестрейндж? Я думаю, Повелитель будет в восторге, когда узнает, что ты угробил без пяти минут нашего - столь сговорчивого - корреспондента в "Пророке".
   Пресная физиономия Роджера дрогнула:
   - Кто знал, что эта сука - анимаг? И что ее принесет нелегкая на десятый уровень...
   - Вот это всё ты не мне рассказывай.
   Лестрейндж встряхнулся:
   - А я и не обязан оправдываться перед тобой, жалкая гнида!
   - Да, оправдываться ты будешь перед Темным Лордом. И за фальстарт, и за журналистку, и за прочие подковерные игры.
   - Господа, господа! Вы что-то уже совсем не туда уехали! - рассмеялся Чарли Нотт, торопливо вклиниваясь между ссорящимися и при этом нервно сжимая рукоять висящей в ножнах на поясе палочки. - Давайте не будем портить праздник. Мы все сегодня... поволновались. Примите умиротворяющего и давайте вернемся к более приятным темам!
   - Держи себя в руках, Снейп, - с отвращением бросила Беллатрикс, - ты в доме чистокровных магов, а не на своей помойке!
   Он тут же взглянул на Нарциссу:
   - Да, в самом деле. Прости меня, Нарси. Я не должен был...
   - Ничего, - прошептала она. И горько добавила: - У вас же праздник.
   - Мы вытащим его.
   Белла не могла не вклиниться и здесь:
   - Поклянись!
   Нарцисса прикрыла лицо ладонью:
   - Прекратите!
   - Пусть поклянется! При всех! Что, Снейп, дашь Непреложный, или ты только языком горазд за друзей? - сестрица вплотную подошла к Северусу в расчете, что тот отступит, привычно соблюдая дистанцию, но вместо этого он, наоборот, с силой прижал ее к себе, а когда она возмущенно забилась в его руках, вместо поцелуя отчеканил ей в самые губы:
   - Тогда скрепи клятву, ты!
   Уставившись ему в глаза, как кролик удаву, она перестала трепыхаться. Все молчали. Некогда светлая, как айсберг, комната погрузилась во мрак. Продержав Беллу под этим взглядом еще пару секунд, Снейп с раздражением отпихнул ее от себя и грубовато схватил правое предплечье Нарциссы. Та выпрямилась перед ним. Да, странные у него сегодня глаза. Черные, ужасные, как будто только что увидели самые глубины девятого пекла - неудивительно, что даже Белла потеряла дар речи. Может, не нужно, Северус? Он чуть заметно качнул головой. Что ж, тебе лучше знать, какая дьявольщина тут творится...
   - Клянешься ли ты собственной жизнью, Северус Снейп, вызволить Люциуса Малфоя из заключения целым и невредимым? - диктовала Беллатрикс, нацелив свою палочку на их скрещенные руки.
   - Клянусь, - он неотрывно смотрел в глаза Нарциссы, и никогда еще ей не было так плохо, как сейчас. Во имя всего святого, пусть эта пытка закончится быстрее!
   Огненная петля, сорвавшись с кончика палочки-когтя, обвила уроборосом руки клянущегося и принимающей клятву.
   - Клянешься ли ты доставить его в безопасное место в полной сохранности?
   - Клянусь, - уроборос опять куснул жаром их запястья.
   - Клянешься ли снабдить его необходимым оружием, с помощью которого он сможет при надобности обороняться самостоятельно?
   - Клянусь!
   Магическая нить судьбы свилась в последнюю петлю-восьмерку и растаяла. Только теперь Северус медленно моргнул, отпуская из плена Нарциссу. Она как будто проснулась и огляделась по сторонам.
   - Благодарю, Северус, - напоследок миссис Малфой еще раз сжала его запястье и почувствовала ответное пожатие. - Господа, простите, я очень устала.
   Мужчины опомнились и с извиняющимся видом начали прощаться. Удалилась и Белла. Прошло несколько минут, прежде чем в камине снова заискрилось зеленым. Северус не подвел - вернулся!
   Нарцисса схватила его за руку и уволокла в ту комнату, где в последнее время всегда лечила от проклятия. Там было уютнее им обоим.
   - Ну, что с ним?! Северус, вы же все мне обещали!..
   - Всё в силе, Нарси. Роули не солгал, на палочке Люциуса не найдут ничего криминального - в отличие от взятого с поличным Долохова. Твой муж просто следовал плану и подставился нарочно, как было оговорено.
   - Как это случилось - почему не в срок? Лестрейндж? Опять он?
   - Да.
   - Подонок! Надеюсь, он будет очень страдать!
   - Надеюсь, с меня довольно обещаний на сегодня? - едко парировал Снейп.
   - Ах, не напоминай... И почему ты так уверен, что Темный Лорд не мог бы его уничтожить? Это разом решило бы столько проблем!.. - она тем временем внимательно разглядывала его поврежденную правую кисть: кажется, с прошлого раза скверна не распространилась больше, чем это допустимо.
   - Потому что я читал его дневник, Нарцисса. Родерикус, рискуя собой, оказал ему слишком ценную услугу, чтобы Реддл мог так просто о ней забыть. Тем более что об этом знали все экклезии из старшего поколения и знают многие его приближенные уже из нашего. Нотт точно знает. Знают Яксли и Руквуд...
   - Неужели подвиг Лестрейнджа был так велик, а Реддл - настолько благороден, чтобы терпеть своевольные выходки приближенных только из-за того, что они когда-то ему услужили?
   Стоило ли добавлять, что регенту Реддлу торопились угодить многие стремящиеся в его ряды, и они почли бы за честь, прими он от них в качестве оплаты какую-нибудь жертву! Нет, Нарцисса решительно не понимала. В темных чистокровных семьях такое проявление пиетета со стороны подчиненных считалось чем-то обыденным, и Снейп не может этого не знать, пусть он и полукровка - но ведь слизеринец же!
   - Дело не в благородстве, даже не в благодарности. У Реддла был долг жизни перед Веселым Роджером.
   - Но... как?!
   Северус горько усмехнулся:
   - Кажется, все уже начали забывать, что он обычный смертный... и что не родился Темным Лордом или регентом Реддлом, а шел к тому через тернии, прикуривая о звезды...[*]
   - Да, в самом деле, - как бывало всегда в таких случаях, предупреждающий укол боли в виске мигом отвратил ее от попыток покопаться в воспоминаниях. - Слухи творят чудеса, - ее усмешка получилась, пожалуй, еще горше. - Для меня все три Реддла слились в один неуязвимый образ сверхколдуна, и я уже не знаю, где правда, а где ложь...
   - Ну что ж, видимо, придется устроить тебе экскурс в тысяча девятьсот пятидесятый год...
   __________________________
   [*] См. Примечание в конце главы.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Сирена подняла на ноги всё ночное Министерство. Ты понял, что этот идиот Баксон допустил какой-то прокол, хотя Мальсибер поручился за него в лучших заверениях и даже Роди ему поверил. Лестрейндж уже научился держать при себе свое мнение, особенно когда оно касалось таких вещей, как Эйлин Принц. Или, в данный момент - как ее преломленная палочка, валявшаяся где-то в архивах Отдела Тайн. Нет никаких сомнений, что про себя Лестрейндж костерит всю эту затею последними словами: было бы из-за чего так рисковать, всего лишь сентиментальная прихоть - и никакой практической ценности. Но ты настоял на своем, и он обо всём договорился. Тем не менее, несмотря на нужные связи, добраться до невыразимцев было не так-то просто. Поэтому Мальсибер и ткнулся к этому секретаришке, Баксону, из новичков.
   Ты упрямо дожидался посыльного, когда остальные, дергаясь, как на иголках, уговаривали тебя бежать. Обломки палочки ты получил, но с довеском из мракоборческой погони. "Повезло, - ухмыльнулся Лестрейндж, развивая активную оборону плечом к плечу с тобой, - сам Макферсон почтил!"
   Сэмюель Макферсон уже более десяти лет был начальником Аврората и в последние годы отличался особой бесцеремонностью в стычках с "преступными элементами". Рано или поздно это начинает происходить с ними со всеми. Ты - то, с чем борешься...
   Вы уходили от своры через пол-Британии. Ваши трансгрессионные следы отлавливались, и в конце концов ты с несколькими сторонниками оказался в западне. Лично от Макферсона тебе прилетело чем-то, мало совместимым с жизнью. Может, ты и выжил бы, но определенно только для того, чтобы пройти через суд и догнить в Азкабане. Та часть сообщников, которые аппарировали сюда с тобой, трусливо разбежались или остались лежать там, где их настигло смертельное проклятие. Лестрейндж тебя не бросил, а подхватил поперек туловища и, теряющего сознание, успел заволочь в какую-то подворотню. Дальше ты уже не помнил ничего. Пришел в себя только через полторы недели в усадьбе Лестрейнджей [тогда еще она не была приспособлена под место заключения Рудольфуса и Рабастана, их и самих еще не было на свете]. По крайней мере, с того случая ты точно знал, что к Родерикусу можно повернуться спиной.
   В апреле 1959-го вы еще встретитесь с Сэмом Макферсоном - и в Лютном посредством этой самой палочки ты вывернешь его наизнанку, заставишь проглотить кишки и вывернешь снова, даже не отдавая себе отчета, что именно больше всего растравляло твою ярость: мучения, которые он доставил тебе девять лет назад своим сложносочиненным проклятием, или долг жизни перед Лестрейнджем, в который он тебя вогнал, предоставив Родерикусу возможность вытащить тебя с поля боя. Стало ли тебе легче после мести и после того, что произошло в конце того рокового дня? Не сразу. От главного - обязательства перед твоим спасителем - тебя всё это не освободило.
   Но палочка из черного эльдера, причудливая, суставчатая, слишком крупная для женской руки, выздоравливала в те дни, в 1950-м, вместе с тобой - ты делился с нею собственной кровью и залечивал ее раны одновременно со своими. Она стала самым верным твоим соратником на всю оставшуюся жизнь.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Северус закончил свой рассказ и открыл глаза, поднимая голову с кресельного подголовника. Время близилось к полуночи.
   Только теперь Нарцисса поняла, почему эта странная палочка перекочевала от Старика к Темному Лорду и ради какой выслуги младший Крауч - Круцифер - во что бы то ни стало стремился завладеть ею прошлым летом перед возвращением Повелителя.
   - Но разве долг жизни не был аннулирован, когда Лестрейндж и Петтигрю покушались его убить в тот Самайн?
   - Но он-то об этом знать не может. Также и остальные посвященные не знают об их сговоре. Кроме того, долг мог бы и остаться: Веселый Роджер не участвовал в нападении лично, а действовал руками, вернее, палочкой Паршивца. Добавить сюда дипломатическую полезность старого висельника в переговорах с кланами - и любой неверный шаг поставит под удар всё предприятие. А оно и без того висит на волоске. Ты же понимаешь, что никто из нас не может на это пойти?
   - Зато ты лишился рассудка, когда пошел на то, на что пошел! - отчаянно вскрикнула она и тут же, раскаиваясь, преклонила перед ним голову и опустила глаза в пол: - Прости, Северус, я не должна так говорить!
   - Перестань, - поморщился Снейп. - Уж со мной-то можешь без... этого. И, - он как-то странно, чуть ли не ностальгически улыбнулся, - ты не первая женщина, от которой я слышу подобное...
   - Я напрасно говорю такое тебе. После всего... Знаешь, мне кажется, я должна по свежим следам сейчас же освободить тебя от Непреложного.
   - Не надо. Пусть у тебя будет уверенность, что всё идет, как должно.
   - А оно идет, как должно? - с сомнением переспросила Нарцисса: после того, что рассказала о сегодняшнем приключении сестрица, ей не слишком-то в это верилось.
   - Пока - да. Если не веришь мне, доверься чутью своего мужа. Если бы Люциус заметил, что есть неучтенные риски, он отказался бы от этой затеи или перенес на другой раз.
   - Я уже ничего, ничего не понимаю. По-моему, здесь всё, всё - сплошные неучтенные риски!
   Он отрывисто засмеялся:
   - Сплошные, да. Сплошные. Но учтенные. Извини, - добавил Снейп, вставая и одергивая мантию, - теперь я вынужден откланяться. Мне еще выслушивать истерику одного твоего не очень дальнего родственника. Возьми, - жестом фокусника он материализовал в пальцах маленькую склянку с жидкостью цвета успокоительного зелья, - выпей и ложись. Люциус скоро будет дома.
   Кажется, она едва ли его поблагодарила, только безмолвно шевельнула губами и смахнула слезу.
* * *
   Допускал ли Кингсли хоть когда-нибудь идею, что однажды сам может оказаться по другую сторону решетки? Несмотря на известную поговорку ни от чего не зарекаться - нет, никогда. Он и теперь не мог поверить в реальность своего нынешнего положения и всё надеялся, что это недоразумение рано или поздно - по крайней мере, на заседании суда - разрешится по справедливости. Коллеги отвернулись от него? Но ведь не все! С Гавейном они не ладили и прежде, а остальные не могут всерьез верить в его вину.
   Время, однако, шло, дни сменяли друг друга, заключенные предвариловки тоже приводились и уводились, а никаких улучшений в судьбе Шеклболта не происходило. Тошнотворнее всего, что здесь ты почти не можешь защитить свое личное пространство: в нижнем секторе, лишь условно поделенном на зоны, никогда не существовало понятия индивидуальности. Спасибо хоть подвешенные прямо в воздухе лампады светили едва-едва, и за счет этого пространство оставалось погружено в унылую средневековую темень, не позволяющую соседям разглядывать друг друга от безделья. И спасибо, что магическая защита не подпускала сюда грызунов и кровососущих паразитов, которые, слов нет, были бы бичом для любого заключенного. Думать об Азкабане и дементорах совсем не хотелось, хотя в последние дни опасения уже начали закрадываться в мысли бывшего мракоборца.
   Шеклболту казалось, что прошла целая вечность. Он готов был делать зарубки на стенах, существуй эти стены на двенадцатом уровне Минмагии. Нет, узников окружало царство решеток, достойно живописать которое было бы под силу лишь мастеру изящно-мрачного словоплетения Мервину Пику. Даже полы-потолки, разделяющие камеры на многоэтажные ярусы, состояли из стальных сеток, по которым обитатели и охрана передвигались, как хомяки по клетке. Целыми днями и ночами здесь кто-нибудь кашлял, бранился, орал во сне, оглушительно храпел или издавал другие, еще менее пристойные звуки.
   Раз в сутки задержанных группами выгоняли в громадный нижний зал - пройтись и размяться. Это пока не Азкабан: вина обитателей предвариловки еще не доказана, а значит, и законного права разрушать их здоровье принуждением к бездействию у властей не появилось. Здесь-то, на тюремном полигоне, Кингсли и увидел однажды мерзавца-Малфоя. Уж и насладился бы он раньше этим зрелищем! Скованный лязгающими цепями кандалов, прихвостень Неназываемого ковылял в общем строю. Радовал глаз и гипнотизер Долохов - их как будто вместе с Малфоем и повязали! - но только Люциус в отличие от своего дружка казался несломленным и на тюремщиков поглядывал свысока, разве что не поплевывал. На его холеной роже было написано "я здесь долго не задержусь" (это мы еще посмотрим, кусок пожирательского дерьма). Долохов - тот не рад был, что остался в живых. Жаль, не Кингсли выпадет шанс допросить с пристрастием этих выродков! Да и прежде не выпал бы - он давно уже служил по политической части, по контактам с маглами и поддержке безопасности магловских властей предержащих...
   Если Шеклболту не показалось, то во время таких прогулок Малфой пару-тройку раз бросал в его сторону заинтересованные взгляды. Понять истоки его заинтересованности было сложно. Аристократик будто хотел о чем-то ему поведать, но всем своим видом показывал, что говорить публично не может. А потом соседа по камере справа увели на заседание Визенгамота, откуда в тюрьму предварительного заключения он больше не вернулся. И, как назло, его освободившуюся койку занял гнусный франт.
   - Слышал я о вас, Шеклболт, - ехидно подметил Люциус. - Такую дичь несут! А главное, сами же верят идиотским сплетням. Поразительные существа, эти ваши коллеги... Плохи ваши дела, Кингсли.
   Даже после нескольких дней в заточении, обросший светлой щетиной и в несвежей рубашке, он не переставал походить на бабу, помешанную на своей внешности, - причесочка, рюшечки, побрякушки... Манерничанье, стервозные издевки... И не скажешь с виду, что женат и даже имеет сына. Ширма! Наверняка!
   - Засунь свое сочувствие себе в... - глухо проурчал Кингсли, даже не приподнимаясь со своего тюфяка.
   - Зачем так грубо? Я, можно сказать, со всей душой... - но на убедительную просьбу заткнуть пасть Малфой так и поступил, хотя наверняка продолжал скалиться - в полутьме, слава Мерлину, этого не разглядишь.
   Пожирательская гадюка еще не раз и не два пыталась подкатить к Кингсли с болтовней, но с каждым разом получала отпор всё более озлобленный и в конце концов догадалась, что для нее же будет лучше делать вид, что Шеклболта не существует. Выспавшись, Люциус возобновил свои попытки, правда, градус манерности заметно понизился. В какой-то момент у Кингсли снова возникло подозрение, будто Малфою что-то от него нужно. На следующую ночь аристократик снова помешал ему спать, окликнув шепотом через решетку. По равномерному храпу со всех сторон арестованный аврор понял, что тот дожидался, когда все уснут, чтобы заговорить, и решил посмотреть, к чему тот ведет все свои поползновения.
   - Шеклболт, а вы знаете, что такое Азкабан и где он находится? - настороженно прошептал Люциус, подойдя вплотную к разделявшей их преграде; теперь он был виден как размытое светлое пятно. Назойливое привидение, которое дало бы фору даже старине Пивзу.
   - Какого хера тебе надо от меня? - тоже едва слышно отозвался Кингсли и сам себе удивился. Наверное, он изрядно соскучился по общению с людьми, если согласился вступить в диалог даже с таким подонком.
   - Чтобы сказать вам это, я должен сначала узнать степень вашей осведомленности по заданному мной вопросу, - подчеркнуто вежливо и даже почти без иронии объяснил Пожиратель. - Неужто трудно просто поделиться тем, что вам известно об Азкабане?
   Чувствуя себя дураком, Шеклболт через силу рассказал то, что сызмальства было известно любому волшебнику: точное местоположение тюрьмы неизвестно, она находится на острове посреди какого-то сурового северного моря, возле нее расположен маяк, и множество дементоров, созданных колдуном Экриздисом, стерегут обреченных на гниение в треугольном колодце черной башни.
   - Если я скажу вам, что всё совсем не так, - вы мне, разумеется, не поверите? - в шепоте Малфоя снова прозвучала насмешка.
   - С какой стати я должен вам в чем-то верить? - теперь что-то подсказывало Шеклболту, что за словами приспешника Волдеморта кроется или подвох, или какое-то невероятное откровение; и стоит, пожалуй, перейти на более сдержанный тон, чтобы дождаться, к чему тот клонит.
   Тут заключенный через две камеры от них пронзительно заорал из-за привидевшегося кошмара, и Люциус торопливо улегся на свое место, успев напоследок подать рукой знак - потом, всё потом. Появился дежурный надзиратель, запустил отслеживающие чары, убедился, что это был не мятеж, и гаркнул через Сонорус, чтобы продолжали отбой. Разбудив тем самым и тех, кого не подняли вопли впечатлительного арестанта. Поговорить в ту ночь соседям по камерам больше не удалось, а под утро сон совсем сморил Кингсли, и он проспал до команды "Подъем", как убитый.
   - Если я скажу вам, что Азкабан и дементоры созданы вашим собственным воображением ради того, чтобы держать в неволе ваш дух, тогда как тело свободно, но обездвижено, словно у погруженного в сон от Напитка живой смерти?.. - скороговоркой выдал Малфой при первом же подвернувшемся случае на прогулке.
   На них прикрикнули, и заключенные поспешно разбрелись в разные стороны. Сначала Шеклболт решил, что это какой-то бред и подстава. Конечно, Малфой ведет свою игру. Разгадать бы, какую и зачем - и как он хочет использовать при этом его, Кингсли. Надо же такое выдумать... Хотя, если прикинуть, у красных авроров-исполнителей всегда было много разных тайн, запечатанных на их устах строгими обетами по неразглашению. Содержать где-то огромную тюрьму с бесконтрольными, в сущности, дементорами - это как-то рискованно даже для не дружащих с логикой магов. И дело не только в дементорах. Шеклболт и прежде не раз задавался вопросом, как обстояли дела с той же кормежкой заключенных Азкабана и что за добровольный Харон таскался туда-сюда по бурным волнам, перевозя то партии арестантов, то провиант для них. И почему этого "Харона" не знает ни одна живая или мертвая душа? Это чересчур законспирировано, но мало кому добровольно хотелось подолгу размышлять о таких вещах, поэтому магическая тюрьма всегда оставалась своего рода Терра Инкогнита. А если Малфой раздобыл где-то верную информацию и делится с ним в надежде найти сообщника для побега? Ну уж дудки, не на того напал! В отличие от него Шеклболт чист и скоро выйдет на свободу вполне легальным способом!
   То, что случилось потом, было возмутительно. Люциусу объявили, что проверка палочки доказала его невиновность и он может считать себя свободным. Вместо ликования Малфой бросился к решетке, разделяющей их с Кингсли, и взмахнул у него перед глазами носовым платком. Так близко, что на нем отчетливо просматривалась эмблема - силуэт феникса в языках алого пламени. Герб рода Дамблдоров. Характерная форма, завитки огня, поза птицы... Мерлин великий! Шеклболт хорошо знал этот символ.
   - Запоминайте, запоминайте скорее! - хрипловатым шепотом затараторил Люциус, обеими руками вцепляясь в прутья решетки и втискивая лицо между ними, чтобы быть как можно ближе к собеседнику. - Когда окажетесь в Азкабане, повсюду ищите буквы. Это могут быть руны, это может быть что угодно... и где угодно - на камнях стен, на плитах пола или потолка, просто в воздухе... Всё, что угодно вашему воображению, я не могу этого знать наверняка. Но ищите их. И когда соберете из них слово пароля, на стене появится вот этот знак. Ваш ларец, - он постучал пальцем себе повыше лба, - сможет открыться, и вы свободны.
   - Какое слово?! - Кингсли и верил, и не верил... но феникс!..
   - "PANDORA".
   - Малфой! На выход! - крикнули издалека.
   Люциус инстинктивно отпрянул, стремясь на волю, но опомнился, оглянулся на Шеклболта и повторил, уже беззвучно двигая губами: "Пандора!"
  
   Примечание
   [*] ..."прикуривая о звезды" - образ, нагло сплагиаченный у Сергея Есенина (из его поэмы "Страна негодяев"): http://lit-classic.ru/index.php?fid=1&sid=9&tid=595. Там эту фразу употребляет один из главных героев - бандит Номах (Махно):
   Ты думаешь, меня это страшит?
   Я знаю мою игру.
   Мне здесь на всё наплевать.
   Я теперь вконец отказался от многого,
   И в особенности от государства,
   Как от мысли праздной,
   Оттого что постиг я,
   Что всё это договор,
   Договор зверей окраски разной.
   Люди обычаи чтут как науку,
   Да только какой же в том смысл и прок,
   Если многие громко сморкаются в руку,
   А другие обязательно в носовой платок?
   Мне до дьявола противны
   И те, и эти.
   Я потерял равновесие...
   И знаю сам --
   Конечно, меня подвесят
   Когда-нибудь к небесам.
   Ну так что ж! Это еще лучше!
   Там можно прикуривать о звезды...
  

73. Черт возьми, уже три дня я в любовной роли! Если дождик не пойдет, пролюблю и доле

  
   Странное это было лето - хлопотное, но какое-то легкое, как глоток горного воздуха, и даже почти счастливое. И Петунья не понимала, почему это так. Как будто до этого что-то держало - и вдруг разом отпустило.
   Они с Дадли переехали в Лондон, в район Илинг. Петунья арендовала квартиру-студию минутах в пятнадцати-двадцати ходьбы от парка Уолпол и, несмотря на провинциальную тягу к простору, ущемленной себя здесь, к своему удивлению, не почувствовала. Она была с головой поглощена "гнездованием" на новом месте и прочими приятными заботами.
   А обеспечил ей это умиротворение всего-навсего один флакончик, который, еще наполненный эликсиром, она бросила тогда в сумочку со словами "Вот и проверим". И проверила той же ночью, опустошив перед сном. Странный флакон. Красивый, как будто из-под дорогого парфюма, на старинный лад, только пахло из него не духами, а землей после осеннего дождя, и свежеопавшей листвой, и хвоей. Думая о подробностях вечера в Паучьем тупике, Петунья не переживала их заново с прежней силой. Это было так, точно детали тщательно притуманили, но не пытались стереть из памяти. Пригасили яркость ровно до того ощущения, когда помнить помнишь, но тебе это безразлично.
   Загадочный флакон дал ей зять, Северус, в их последнюю встречу, на которой расспрашивал ее о Лили. Они сидели в его коуквортской квартире и говорили до глубокой ночи. А потом... Словно сквозь тонкую кисею, Петунья вспоминала, что она делала тогда. Сейчас это приходило без эмоций, как если бы случилось с кем-то другим: сначала они делились с ним историями о былом, потом Северус дал ей флакон, а она засомневалась, будет ли нужный эффект в ее случае, и зять предложил подумать, а затем принять собственное решение на остывшую голову... О чем подумать? Какое решение? Да уже и неважно. Разглядывая изящную бутылочку теперь, она испытывала какое-то приятное равнодушие ко всему, что было связано и с тем вечером, и с их редкими встречами со Снейпом - хотя, кажется, раньше волновало. А почему? Да какая разница, наверняка какой-то вздор. Наверное, поговорили с ним после стольких лет холодной войны, помирились, вот камень с души и упал. Она ведь чувствовала свою вину и перед сестрой, и перед ее мужем, и перед их сыном. Теперь ее беспокоила только судьба племянника: у них в Хогвартсе творится черт знает что.
   В ясный сентябрьский денек, отправив Дадли в школу после летнего отдыха и приготовившись тосковать без него в одиночестве до самых рождественских каникул, Петунья быстро поняла, что с ее собственной занятостью впасть в уныние не удастся. С непривычки в первый день своей учебы и дежурства в госпитале она приехала домой уже в сумерки - и, что называется, без рук, без ног. Долго отсиживалась на кушетке в прихожей, бездумно держа снятую туфлю в одной руке, а другой растирая ноющую от усталости лодыжку разутой ноги. За долгие часы отсутствия хозяев в квартире стало душновато, и перед тем, как отправиться в ванную, Петунье пришлось открыть все фрамуги. Ничего, если внутрь налетят ночные бабочки - можно же потерпеть и их, если еще рассчитываешь встретить принца на белом коне. Принцы, как известно, не поймут избранницу с зеленым от духоты лицом, мешками под глазами, морщинами и прочими следами недосыпа.
   Но после душа ее ожидало кое-что похуже безобидного насекомого, примчавшегося на электрический свет. Забираясь в холодильник за апельсиновым соком, женщина краем глаза уловила легкое движение в простенке между окнами. Это был определенно человеческий силуэт - не то женский, не то мужской - но, чтобы так отобразиться на стене, сидеть обладатель тени должен был на посудном шкафу, под самым светильником. Сидеть, по-мефистофельски скрючившись и свесив вниз одну ногу, а вторую согнув и положив на колено острый и длинный, как клюв, подбородок... или это у него была борода? Разыгравшееся воображение дорисовало картинку всего за миг - ровно за то время, пока испуганная Петунья вздрагивала, вскрикивала и круто разворачивалась к шкафу.
   - Полегче, магла, полегче! От этих ваших мелодрам у меня скоро вывалятся все перья, - Мертвяк взъерошился и небрежно столкнул лапой лежавший рядом с ним конверт. Петунья чуть не выронила бутылку с соком, но письмо изловила на лету.
   - Эй! - возмущенно встряхнув мокрыми волосами, прикрикнула она.
   - Босс кланяться велел... и передал весточку. Ну тебя и занесло! А я ведь всё лечу по старому адресу и думаю: с каких хренов меня магией направо да направо кренит? - он демонстративно огляделся. - Ну что, котов теперь тут заведешь или мужика?
   - Как же ты меня напугал, черт тебя возьми, дурная птица!
   - А кроме чертыханья меня тут соизволят чем-нибудь накормить? Я летел к тебе целый день, смертельные проклятья свистели над моей головой...
   - Клюв тебе скотчем перемотать, что ли... - поморщилась Петунья, распечатывая послание от племянника, и ворон, не моргнув и глазом, тут же на ходу поправился:
   - Я летел к тебе полдня, проклятья не были смертельными... но, клянусь диадемой Ровены, они над моей головой и правда свистели! Откуда мне было знать, что это цыпленок из курятника волшебников?! Я же думал - дичь беспризорная, скачущая по бескрайним просторам британских степей!
   - Ах вот как! - отхлебнув сок прямо из бутылки, женщина уселась в кресло читать письмо. - Ну, значит, ты и без меня уже сыт невинно убиенным диким цыпленком прерий.
   - Хорошо, что тебя не взяли в Хогвартс, глупая и жадная ты магла. Если бы ты попала в Слизерин...
   - Если ты не прекратишь мне мешать, то сейчас я тебе самому помогу попасть к этому вашему Слизерину. Он же, надеюсь, уже помер?
   Мертвяк подкаркнул и замолк.
   Узнав о том, что тетя и дядя развелись, Гарри стал писать Петунье куда чаще прежнего - это было уже третье письмо от него за последние два месяца. Теперь у них появилось много общих тем: он с охотой рассказывал о своей учебе и практике в их волшебной лечебнице, Петунья рассказывала о своей - в обычной, магловской. Стиль письма, в отличие от корявого почерка, у него был легким и веселым, и женщина часто останавливалась и хохотала над какой-нибудь подробно разрисованной им сценкой. Так, например, в одном из прошлых посланий он описывал свое первое серьезное дежурство в Мунго, когда там случился многочисленный приток раненых и молодая заполошная целительница, выхватив Гарри в коридоре, впилась взглядом в нашивку на его груди, радостно забормотала: "Би-положительная! [*] То, что надо! Ты нам нужен и пойдешь со мной!" - и поволокла за собой в гематологическое отделение. А потом, уже в донорской палате, более опытные колдомедики разглядели его комплекцию и выгнали за дверь с вердиктом: "Кто прислал сюда этого доходягу?! Да потом его самого придется откачивать!"
   __________________________________________
   [*] "Би-положительная" - о группе крови, у него III+ (в международной классификации - B+).
   "Не переживай, - ответила ему Петунья, - это у нас семейное. Гематологи и меня всегда бракуют по той же самой причине".
   Второе его послание прилетело с Мертвяком почти следом за первым, когда она и Дадли еще не уехали из Литтл-Уингинга. Письмо было очень тревожным: Гарри сообщал о гибели директора в стычке с самым главным пожирательским колдуном. Насколько она знала со слов зятя, покинуть страну племянник не сможет до тех пор, пока ему не исполнится семнадцать и по волшебному законодательству он не станет юридически самостоятельным. Что же теперь будет? Если верить в истинную подоплеку всей этой истории, на замену Дамблдору в школе может прийти любой из давно работающих профессоров, а вот в их правительственной организации, Министерстве Магии, - только тот, кого избрала эта самая магия. Но Гарри до следующего 31 июля будет считаться ребенком. Дайте-ка подумать... Так вот почему Волдеморт называл себя регентом! Он давно, еще в начале восьмидесятых, планировал этот переворот и захват власти под видом опекуна Преемника, прикрываясь ребенком, как щитом, и дрессируя его на свой лад. Значит, поэтому он и похитил Гарри руками своих пешек, а Лили и Северуса хотел убить, но что-то пошло не так? Петунья ничего не смыслила в их правилах и могла лишь догадываться. Волдеморт потерпел фиаско, на эту историю наложилось какое-то замысловатое колдовство, отбившее у всех память о настоящих событиях... Хотелось бы думать, что это только страшная сказка и всё как-нибудь решится само собой. Но кому, как не ей, Петунье, знать, что если что-то не показывают по телевизору, то это совсем не означает отсутствия угрозы. И наоборот. Знаменитая "теория мирового заговора" небеспочвенна, да только с общепринятым представлением о ней связана ничтожно мало. Везет тем маглам, у кого нет сестер или братьев с волшебными способностями - им и спится спокойнее...
   Но даже после таких перипетий Гарри не терял надежды на лучшее. Рассказывал о своем начальстве, о коллегах: "Профессор Умбрасумус однажды вспоминала, что между собой в Мунго они прозвали маму Митохондрией". Петунья не выдержала и прыснула: ну да, митохондрия и есть, вполне в духе Лили. С шилом в одном месте. И еще каким!
   О своей магической утрате племянник тоже говорил с юмором, пусть немного черным, но не заупокойным. Если ты иронизируешь над собой, то имеешь право на поражение. Полусерьезно просил на всякий случай подыскать ему в клинике местечко по знакомству - в качестве стартовой базы, чтобы в будущем они с нею имели возможность стать магловскими медицинскими светилами. Сколотим, дескать, настоящую династию сродни клану Медичи и завоюем весь мир за каких-нибудь пару столетий. Нет, он точно не похож на своих родителей: их обоих не устроило бы признание своего "нестыдного фиаско". Петунья знала наверняка, что в его возрасте Лили раздула бы из этого целую трагедию и все бы ее жалели, а зять ушел в глухую депрессию, байронически замкнулся и долго катал бы свое горе в себе, пока не привык - и категорически запретил бы это обсуждать отныне и впредь. Может, мальчишка пошел в деда по Снейповой линии... ну, до того, как мистер Снейп спился - был же он когда-то нормальным? Петунья совсем не знала папашу Северуса ни "до", ни "после" и могла лишь предположить. Или вообще удался в себя самого? А еще Гарри писал ей, что стал часто беседовать с какой-то знакомой женщиной - возможно, учительницей или целительницей, он не уточнял, - которая раньше была самым настоящим сквибом, но из-за сильного душевного потрясения научилась колдовать. "Понимаешь, маги, полумаги и не-маги отличаются друг от друга только устройством нервной системы и пробужденностью определенных зон мозга. У тех, кто совсем неспособен к волшбе, эта зона называется Мертвой, у сквибов-полумагов - Слепой, а у колдунов - Живой. У меня эта зона пострадала из-за неконтролируемого перенапряжения, и сейчас она в том состоянии, которое у человека называли бы комой. Стать полностью маглом я не смогу, поэтому теперь я вроде сквиба. Оказывается, таких немало, и не все рождаются сквибами, многие пережигают себя или в раннем детстве, или рискованными экспериментами до наступления двадцати одного года. Вот я как раз из вторых. И всё бы ничего, но оказалось, что я действительно почти отучился делать простые вещи руками. Например, гладить свою одежду утюгом, если рядом нет домового эльфа, который сделал бы это за меня и без всякого утюга. Ты была права, нас сильно избаловывает палочка и доступность магии".
   Петунья помнила и слова Криса Фишера, редактора-сквиба, с которым они начали встречаться этим летом - правда, до чего-то серьезного их свидания пока не дошли, хотя ни он, ни она не были бы против. Пока не складывалось, ну и пусть. Так и есть: некоторые сквибы могли раньше быть магами, а потом потерять свои способности. Но сам Крис, по его признанию, родился сквибом, его сыновья - тоже, хоть и называются полукровками. Она поинтересовалась, в каком поколении потомки сквиба, тоже не имеющие магии, станут считаться уже не сквибами, а просто маглами, и Фишер пожал плечами. Наверное, когда все уже и забудут, что в этой семье были волшебники. Петунья подумала, что тогда и среди их с сестрой предков в старину запросто могли быть маги, потом пошли сквибы, потом о магах все позабыли, и вот несколько веков спустя оно и вылезло в Лили - удачно сложились гены. Ну как-то же должен объясняться этот феномен! Не с облачка же оно свалилось, да еще и не просто в виде умения слегка подколдовывать, а в форме серьезных - даже придирчивый Снейп признавал это в своей жене безоговорочно - магических способностей. Копилось-копилось, да и выстрелило. Жаль, что только в одной сестрице...
   И тут, как назло, на память пришел их разговор с пятнадцатилетней Лили.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Но ты же всегда была без ума от этой вашей алхимии! Почему именно на целителя, Лилс?
   - Так алхимия - это скорее из-за Сева. Когда он об этом рассказывает, то и трухлявый пенек зажжется. Но я хочу после Хогвартса стать не алхимиком, а целителем, и не простым! Пепельником! - для придания особой значимости Лили сделала глаза большими и приподняла ложку над головой. - У нас они считаются медицинской элитой. Многие подозревают, что пепельники проникли в Великий Замысел, и если бы кто-то и мог бы создать Философский камень вечной жизни, то только пепельник, а совсем даже не алхимики...
   - А ты что, хочешь создать Философский камень, как этот ваш... Фля... Флём... м-м-м... напомни?..
   - Фламель? Нет. Мне кажется, вечная жизнь - это великое проклятье, а не благо.
   - Почему?! - изумилась Петунья.
   - Потому что создать что-то ты можешь, если тебе отведено очень мало времени и ты об этом знаешь. Если ты живешь вечно, то ничего не будешь делать, - Лилс наморщила нос от пара из кастрюли и вручную помешала суп, доверенный ей Петуньей: тем самым старшая сестра выкроила себе время на дивный и очень сложный соус, который задумала для праздничного стола. - Даже варить вот эту бурду.
   - Да ну тебя! Если бы я жила вечно, я бы столько всего сделала! - Петунья не поверила ни слову юной ведьмы, та еще слишком мала, чтобы оценивать такие вещи.
   - Ты все дела откладывала бы на завтра, Туни. Правда. Тебе не надо есть и пить, тебе не надо думать, ты же всё равно никогда не умрешь. И люди, которые живут рядом с тобой, сменяются, но они всё время одинаковые - прежние и эти. Все рождаются гениями, а помирают дураками. Представляешь, в какую смертную скуку ты впала бы через некоторое время? Нет, я не хочу вечной жизни, я просто хочу понять, зачем это всё.
   - Что - всё?
   - Зачем мы тут.
   - У-у-у-у! На что ты замахнулась! Каждое поколение мается этой же дурью, и никто ничего так и не постиг.
   - Откуда ты это знаешь? - Лили задиристо мотнула рыжими патлами. - Просто такие тайны каждый постигает только для себя. Как, к примеру, смерть. Никто не может поделиться опытом своей смерти или безумия с другим.
   А это наверняка ей втемяшил "философ" из Паучьего тупика близ ткацкой фабрики. Его словечки. Петунья узнавала их. Но у Северуса неблагополучная семья, внешне он тоже не удался, так что ему есть из-за чего впадать в пессимизм. А Лили-то чего не хватает? Или это подростковая склонность повторять всё друг за другом в компании, с которой водишься? Ох уж этот Снейп! Когда он был младше, разговаривать с ним было легче...
   Кажется, что-то такое Петунья произнесла и вслух, потому что сестренка сразу заерепенилась и встала в позу:
   - Господи, ну ты прямо как Дора!
   - Какая Дора?
   - Уолсингем, ты ее видела, моя подруга из Когтеврана. Тоже всегда попрекает меня Севом: то я всё за ним повторяю, то я плохо к нему отношусь, то еще что-нибудь...
   - А, помню ее. Да, умная девочка.
   - А теперь ты выражаешься прямо как мама, - буркнула Лили. - Хватит уже корчить из себя взрослую тетку! Что, по-твоему, я и думать сама не умею, что ли?
   - Умеешь, но не о таких надуманных глупостях. Если я буду знать, что завтра умру, то для чего мне суетиться и что-то делать? Ты не путай дедлайн и жизнь вечную. И... это самое... кинь в меня прихваткой, пожалуйста!
   - Да на тебе! - сестра, шутя, несколько раз намахнулась и наконец запустила в нее легкой варежкой, Петунья поймала прихватку раньше подскочившего с места Нуби, который давно мечтал поиграть, и девушки засмеялись. - Лучше я прогуляюсь с пёсей, чем выслушивать твои проповеди, сестра во нравоучении! - Лилс сунула свой веснушчатый нос за занавеску. - У-у-у-х-х, смотри-ка, сколько снега насыпалось! Анубис, идем!
   - Хорошая мысль, а то на кухне от тебя толку никакого, только палочкой размахивать и умеешь...
   В ответ Лили показала ей язык и застегнула ошейник на чумном от счастья псе.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - В конце концов ты оказалась права... Перед лицом смерти можно успеть сделать главное, чего никогда не сделал бы просто так. Эх, Лилс, Лилс... Твой муж сказал мне, что ты благословила меня в тот вечер... Как-то он это назвал... Завещание Ведьмы, что ли?
   Не обратив внимания на то, как при ее словах чвиркнул на шкафу Мертвяк, Петунья грустно улыбнулась и снова вчиталась в письмо племянника - он теперь уже старше той Лили на целый год. Улыбка сошла с ее лица, когда Гарри вдруг ни с того ни с сего написал: "Я до сих пор не решался спросить: что случилось с моим зрением, когда меня подбросили к вам на порог? Отчего я чуть не ослеп? Это было как-то связано с моим шрамом? Пожалуйста, напиши мне, что знаешь, что говорили врачи. Это очень важно, тетя Петунья!" Слово "очень" он подчеркнул чернилами дважды и очень решительно. Почерк у него в точности как у матери, с этим неправильным наклоном и где попало расставленными прописными - иногда прямо в середине слов. В Хогвартсе за чистописанием, как видно, следили не особо, да и в школе ему ставили хорошие оценки только благодаря их преподавателю английского, мистеру Брадшо, который питал слабость к литературному слогу Гарри и закрывал глаза на остальное. А вот у Лили таких "покровителей" в свое время не было, поэтому до Хогвартса она всегда числилась в отстающих учениках и ненавидела учебу.
   Но ведь Петунья и так уже рассказала и родному отцу Гарри, и его крестному всё, что знала о событиях первого воскресенья ноября 1981 года, а также о том, в каком состоянии ей подкинули ребенка. То, что она сможет теперь, - это лишь повторить свои более ранние показания. А насчет происхождения зигзагообразного шрама на лбу младенца недоуменно разводили руками даже опытные хирурги-травматологи. Зять сказал, что рубец похож по форме на магическую отметину от какого-то очень страшного смертельного проклятья, но усомнился, что это было именно оно. От такого не выживают, объяснил Северус, и значит, это что-то другое.
   Кряхтение, донесшееся со шкафа, напомнило женщине о том, что ей пора бы приниматься за ответ. На всякий случай она покосилась в сторону простенка между окнами. Тень от Мертвяка оказалась совершенно нормальной, "вороньей" формы. Никаких мефистофелей и прочей чертовщины. Вздохнув с облегчением, Петунья пошла за своей сумкой, где у нее лежали ручка и блокнот.
   Пока она торопливо писала ответ, Мертвяк, клацая когтями и гордо виляя задницей, вышагивал сначала по шкафу, потом слетел на пол и стал расхаживать по паркету. Видел бы их кто-нибудь из прежних знакомых! Здесь до нее никому нет дела, это Лондон, а не Литтл-Уингинг, где все шпионят друг за другом, как агенты иностранных разведок.
   Беря лапой заклеенный конверт и взлетая с ним на подоконник, ворон будто мешкал. На прощание он оглянулся и всё-таки спросил:
   - Магла, а чего ты там сейчас наговорила о благословении и ведьмином завещании?
   Что Петунью хоть немного примиряло с существованием магических почтовых сов, это то, что они всегда деликатно молчали и вели себя почти как нормальные птицы. На питомца Гарри это не распространялось.
   - А твое какое дело? - отбрила она обнаглевшего Мертвяка.
   - Да никакого... так... любопытно, - он пожал крыльями, переложил письмо в клюв, тяжело вспрыгнул на раму и, с силой оттолкнувшись, умчался в сгустившуюся темноту.
   Странный у Гарри почтальон. Странный и очень подозрительный. Но им, колдунам, виднее, кого отправлять посыльным.
   Накануне выходных Кристиан Фишер позвонил, чтобы пригласить Петунью на свидание в парк Спа Филдс, что неподалеку от его агентства "Кроссфайр". В субботу они встретились при входе, возле лавандовой клумбы, разбитой вдоль низенькой ограды.
   Непринужденной беседы у них обычно не получалось. Сначала разговор клеился-клеился, потом в какой-то миг - раз! - и неловкая пауза, и лихорадочный поиск новой темы, и всё сначала... Даже при всей своей редакторской болтливости Фишер как будто терялся в ее присутствии: чем же ее развлекать, эту непонятную даму? Сплетнями о прежних соседях? Она поначалу вежливо слушала, потом едва скрывала зевоту, и он догадывался по ее лицу, что ей неинтересно. Ему же наверняка не будут интересны ее рабочие будни, и Петунья даже не пыталась о них заговорить. Может, это и не позволяло им окончательно сблизиться: в последний момент всегда находился какой-нибудь предлог разъехаться по домам. "Может, меня кто-то проклял?" - уже не в шутку думала бедная женщина.
   Но в этот раз Крис, кажется, решил перейти в наступление - он предложил закончить вечер в одном достаточно респектабельном ресторане, "где, кстати, частенько ужинают многие мои коллеги". Заметив колебания спутницы, издатель поспешно добавил, что давно уже хочет познакомить ее с друзьями и деловыми партнерами. Петунья растерялась еще больше, потому что для таких важных встреч и одеваться следует соответствующим образом, а она шла всего лишь на прогулку в парке, максимум - с посещением кафе, не более того. Еще один пошлый комплекс провинциала: вынести мусор, нарядившись для этого как на королевский прием в Виндзор-кастл. Но что поделать, она ведь и правда пока еще закостенелая провинциалка - и вряд ли имеет шанс избавиться от этого клейма, ведь жизнь так скоротечна.
   - Не переживай, - догадавшись о причине ее сомнений, сказал Фишер и церемонно поднес к губам ее руку, - ты выглядишь идеально. Как и всегда.
   Петунья так и не сумела скрыть застенчивость. Не так уж часто ей говорили комплименты, а если и говорили, она не принимала их близко к сердцу: врать из вежливости принято в их обществе так же, как включать с утра телевизор или радио и слушать новости - вроде, кому это нужно, однако без ритуала никуда. Но Крис казался искренним, и это вызывало двойственные ощущения. Почему-то - не очень приятные. Он и должен говорить ей всякое такое, как любой подружке, которую хочет уложить в постель. С другой стороны, она же тоже этого хочет, значит, нужно принять условия игры, если уж они такие, и слушать всю эту чушь о ее молодости и неотразимости. Не выдумывать же свои! Чтобы как-то перевести разговор в другое русло, она дала принципиальное согласие на ресторан, позволила себе пару ни к чему не обязывающих шуточек о волшебниках, а затем, вспомнив недавнее письмо от племянника, спросила, почему они с мистером Брадшо всегда сдували пылинки с мальчишки - не потому же только, что он маг. Это ей было интереснее, чем вялые сентенции Фишера.
   - Видишь ли, если ребенок оперирует сложносочиненными и сложноподчиненными предложениями в том возрасте, когда его сверстники только не так давно научились бегло читать, - это жалко упускать. Тем более новостной сайт города в молодых и шустрых корреспондентах нуждается и будет нуждаться со временем всё больше и больше. Петунья, а ты знаешь, что такое "сайт"?
   - Хм... пожалуй, нет. Что-то знакомое, но, наверное, я слишком отстала от жизни.
   Кристиан великодушно взмахнул рукой:
   - Ладно, когда-нибудь я уговорю тебя зайти ко мне в редакцию, и я покажу на компьютере, как это работает. Так вот, возвращаясь к твоему племяннику... у него на самом деле есть все задатки, чтобы стать хорошим литератором. Журналистом или писателем...
   - Да, - усмехнулась Петунья, - читать он любил всегда. Перетаскал в свою каморку все наши книжки. Думал, мы не замечаем. Я уж не разочаровывала его. Но, знаешь, он всё-таки больше увлекся естественными науками... Хочет лечить людей.
   - А вы не так уж с ним непохожи! Я имею в виду призвание, - заулыбался Кристиан. - Можешь встать на фоне двух вон тех деревьев? - он показал ей висящую у него на шее фотокамеру, и Петунья согласилась попозировать. - Что-то небо хмурится, никак не могу настроить... Кажется... вот, получилось! Давай еще раз на всякий случай. Всё, спасибо.
   - Хочешь, я тебя тоже щелкну? Как раз солнце, - предложила она. - На фоне вон того дома с окнами-иллюминаторами.
   - Да нет, я не слишком фотогеничен. В крайнем случае потом попросим кого-нибудь из тех студентов, - Фишер кивнул на расположившихся прямо в траве на полянках молодых людей, - и они снимут нас вместе. Раз уж заговорили о твоем племяннике, давно хотел спросить... Прости, если вопрос покажется неуместным... не отвечай, если так. Но почему Вернон терпеть не мог мальчика?
   Она опустила глаза. Стыдно признаться, что и у нее было не так уж много теплых чувств к Гарри: в те времена, постоянно вертясь перед глазами, он ее скорее раздражал. Раздражало то, что при виде него Вернон заводился с пол-оборота и - в лучшем случае - все были вынуждены потом несколько часов кряду выслушивать тривиальные назидания отца семейства. А в худшем - он просто орал на племянника, и, чтобы это прекратить, Петунье хотелось задвинуть куда подальше саму причину воплей. Это из-за него, из-за этого Снейпова отродья, сестра тогда оскорбила ее до глубины души, а Дурсля и подавно заколдовала, так что с тех пор Вернон при каждом удобном случае намеком или экивоком попрекал жену ненормальными родственниками. А внушенный ему в качестве зятя неведомый Джеймс Поттер и вовсе действовал на него как красная тряпка на быка - хотелось бы Петунье узнать, кто он такой, этот Джеймс, и что там наколдовали Вернону в качестве рабочей легенды о фальшивом семействе Лили.
   - Думаю, самая главная причина - то, что нам его навязали. Вернон никогда бы по доброй воле не путался ни с какой мистикой. Его передергивало даже при фразах о привидениях. Он вообще всегда предпочитал знать, с чем имеет дело, контролировать жизнь. Много лет их семья номинально числилась добропорядочными прихожанами какой-то там их местной церкви, но по сути все они старались держаться подальше и от бога, и от его противоположности. А тут такое - ни бог, ни черт, а вообще черт знает что! У Гарри были стихийные выбросы магии, он мог двигать предметы на расстоянии. Не потому что хотел, а просто потому, что еще не умел управлять этой штукой. С электричеством у него были проблемы. Сестра говорила, что обычно магия в большом скоплении выводит из строя бытовые приборы, а это чудо-дитя, наоборот, умудрялось заставлять работать то, что уже давно поломалось. И делало это внезапно. Сам понимаешь, тут уж не до шуток. Бывало, мы боялись подойти даже к кофеварке. Представь, если тебе в собственном доме приходится носить резиновые перчатки и постоянно оглядываться по сторонам. Вернон оказался терпеливее многих мужчин, и я сейчас... впрочем, неважно, прости.
   - Чувствуешь свою вину перед ним? За то, что вы расстались? - аккуратно подсказал Кристиан.
   - Ну, да... немного... Прости, это не самая лучшая тема для разговора на прогулке с другим молодым человеком, - она выдавила из себя улыбку, взглянув на "молодого человека".
   - Я думаю, тебе нужно выговориться.
   - Я думаю, не стоит, - уклонилась Петунья. - Кажется, без дождя сегодня не обойдется, - она посмотрела в небо сквозь пеструю листву сумаха, под которым они проходили.
   - Значит, прогноз опять соврал. А я поверил и не взял зонт.
   - Тучи напоминают грозовые, зонт здесь не спасет.
   - Гроза в сентябре? Это вряд ли, - он беспечно взмахнул рукой.
   Будто в насмешку, где-то в вышине предупреждающе пророкотал гром. Фишер с уважением взглянул на свою спутницу и повлек в сторону каких-то невероятных сооружений возле теннисного корта. Тяжелая холодная капля щелкнула Петунью по лбу, как будто это она проспорила, а не Крис. Что за несправедливость! Она хотела посмеяться по этому поводу вслух, но Фишер вдруг резко встал на месте, словно увидел что-то в нескольких футах от себя, и уставился в пустоту между детскими качелями и большой отцветающей клумбой. Слегка кивнул. Лицо его не казалось ни удивленным, ни испуганным. Выслушав кого-то невидимого, он сказал:
   - Да, хорошо, я сейчас подойду, я неподалеку.
   Острая белая вспышка прогулялась по сизому небосводу, выделяя причудливые завихрения тяжелых темных туч. Гром отозвался спустя пару секунд. Еще несколько капель шлепнулось вокруг, две попали на голову и плечо Петуньи. Они ринулись в сторону крытой беседки у здания с круглыми окнами, но в небе словно опрокинули исполинскую бочку, и тучи прорвало небывалым ливнем - даже летом не было ничего подобного. Под навес они влетели уже совершенно мокрыми, сетуя, смеясь и утираясь.
   - А с кем ты говорил? - вынимая зеркальце, чтобы поправить потекший макияж, спросила она.
   Крис удивленно посмотрел на нее и хлопнул себя по лбу:
   - Ах да, вы же не можете их видеть, я имею в виду маглов! Извини, я забыл!
   - Кого - их? - Петунья насторожилась и на всякий случай перестала тыкать уголком платка в уголок глаза, где размазалась тушь.
   - Посланников от магов.
   - А, патронусы, - она расслабилась и продолжила приводить себя в порядок. - Всё нормально, сестра мне рассказывала про них. Даже пыталась показать, но я и правда ничего не увидела.
   - Да. Мы на секундочку заскочим в "Кроссфайр", я переговорю там кое с кем, мы обсушимся и поедем ужинать.
   Ливень закончился так же внезапно, как и начался. Все дорожки были залиты реками струящейся куда-то воды, и беречь насквозь промокшие туфли и колготки было уже бессмысленно. Они так и пошлепали по лужам в сторону Эксмут-Маркет. Поднявшись по необычайно крутой лесенке на второй этаж, Петунья извлекла из прически все шпильки, чтобы высушить насквозь промокшие волосы. На вытертых старинных коврах, устилающих коридор издательства, оставались пятна воды - они с Крисом, не стесняясь, шли прямо по ним в его кабинет.
   - Уборная там, - сказал он, уступая ей очередь. - Я пока сварю нам кофе.
   - Ну что ж, вот тебе и подвернулся шанс рассказать мне, что такое этот ваш городской... э-э-э... сайт.
   - О, точно! Но это если нам повезет и их сервер будет работать, - Фишер со смехом отправился в свой кабинет включать компьютер. - Всё-таки выходной!
   Потом приводить себя в надлежащий вид ушел он, а Петунья, с распущенными, как у русалки, но уже немного подсохшими волосами разгуливая по редакции, смаковала кофе из маленькой чашечки и изучала интерьер. Кофе согревал, в комнатах приятно пахло библиотекой и стариной, но не затхлой, а той самой - романтической. Почти как в коуквортском доме у зятя, только уютнее. И компьютеров у Снейпа тоже не было. Зато один из них - в кабинете Криса - издавал настолько жуткий потусторонний визг, что казалось, будто здесь зверски пытают вытащенную из болота банши. Сочетание уходящей эпохи и всех этих новомодных штуковин выглядело как-то комично. Интересно, что сказал бы насчет компьютеров ее ретроград-зять и в целом вся их колдовская шайка, застрявшая во временах Елизаветы Великой? Она задумчиво покатала в пальцах незримый медальон - его странный подарок: при опасности, сказал он, надо одним быстрым движением надавить ногтем сюда, в углубление кулона, после чего...
   В коридоре кто-то зашумел - видимо, Крис наконец-то обсох - и Петунья подумала, что так и не определилась, хочется ли ей идти с ним на этот ужин. Они оставались такими же чужими, как и в годы их соседства в Литтл-Уингинге, как и в тот день у реки, когда встретились компаниями. А динамить взрослого мужчину, будучи и сама не юной девушкой-вертихвосткой, было как-то нелепо. Нет, наверное, нужно с ним поговорить начистоту и...
   - О, Мерлин! Ты?! - вскрикнули позади незнакомым мужским голосом.
   Петунья резко развернулась и машинально сжала в кулаке амулет Снейпа.
   Они встретились взглядом. Она - и невероятным образом одетый мужчина. Он был седым, как лунь, но с молодым лицом и растерянными, не от мира сего, зелеными или серо-зелеными глазами. По тому, как незнакомец широко их распахивал, когда пытался вглядываться, и смотрел будто сквозь предметы, куда-то в вечность, Петунья решила, что он, скорее всего, очень близорук. А глаза у него, пусть и с безуминкой, но добрые и... красивые...
   - Простите, мэм! Кажется мне, я обознался, - тихо и смиренно, слегка пришепетывая, проговорил незнакомец, но в то же время тон его не был совсем уж отрешенным - в нем присутствовала своеобразная ритмика и энергия, как в песнях или в поэзии. Затем лицо его выказало узнавание: - Миссис Дурсль? Это ведь вы?
   В этот момент и она поняла, с кем имеет дело: было в мужчине что-то общее с той девочкой, подругой племянника, миловидной маленькой блондинкой. И эта манера одеваться, выдающая в нем чужого для этого мира. Целую вечность назад Лили показывала ей и родителям их общие фото с друзьями...
   - Мистер Лавгуд?
   - Ну вот, вы познакомились и без меня! - разочарованно прокомментировал Фишер за спиной гостя. - Твой единорог, Ксено, поймал нас в парке на полдороги, и из-за него мы попали под страшенный ливень. Поэтому будь уж так любезен, поколдуй над нами с Петуньей!
   Она не успела и слова произнести, как отец Луны вытащил витую, словно рог единорога, палочку и легонько ею взмахнул - сначала в ее направлении, затем в сторону Фишера. Ощущение влажной одежды и обуви тут же пропало, и на контрасте это было очень приятно. Всколыхнувшись от потока воздуха буйной гривой, ее высохшие волосы в беспорядке рассыпались по спине и плечам. Ксено и Крис уставились на Петунью во все глаза, и ей стало неловко.
   - Кристиан, прости меня, но я, похоже, не готова на дальнейшие подвиги, - воспользовавшись заминкой и наскоро сооружая некое подобие прически, чтобы не шокировать публику неопрятным видом, ввернула она. - Наверное, ресторан будет как-нибудь в другой раз.
   - Но, Петунья, мы же...
   - Миссис Дурсль!.. - вмешался Лавгуд.
   - Эванс, - поправила она.
   - Прошу вас, не уходите. Мне крайне досадно сознавать, что я стал помехой, - виновато сдвинув брови, он взглянул на Фишера, и сделал это так, что у Петуньи защемило сердце; но, как ни странно, это лишь укрепило ее в мысли, что от ресторана и всего остального обязательно нужно отказаться. - Я не знал, что ты не один, Крис. Уверяю вас, мэм, что не отниму у него много времени.
   - Все в порядке, - очнулся сам Фишер, догадавшись, что ее теперь лучше не задерживать. - Подожди в моем кабинете, Пет, я отвезу тебя...
   - Нет-нет, не стоит утруждаться. Я хотела бы пройтись по городу. Позвоню тебе, когда приеду. Из дома. Всего вам хорошего, мистер Лавгуд, Крис!
   С невероятным облегчением на душе она покинула "Кроссфайр". Лавгуд и сам не знал, что одним своим появлением, даже без пассов волшебной палочки, мгновенно разрешил ее дилемму. Петунья четко осознала, что встречаться с Фишером в перспективе "всего остального" ей больше не хочется. А сейчас тем более хочется всего лишь прийти домой и включить по телевизору какой-нибудь фильм выходного вечера. И не думать ни о чем.
  

74. На создание цветка уходят целые века

  
   В своих письмах к Луне, Гермионе и тетке Петунье Гарри, безусловно, умолчал о многих вещах, которые произошли с ним после той трагической ночи, когда Пожиратели во главе с Волдемортом, прорвавшись в святая святых Министерства - Отдел тайн, - убили Дамблдора.
   Ранним утром, лишь забрезжил свет, ворвавшийся в пустынную спальню когтевранцев патронус отца бесцеремонно разбудил единственного обитателя комнаты. Ясно, значит, Мертвяк снова где-то болтается: Снейп никогда не показывал истинную форму своего покровителя при посторонних, и фамильяр Гарри не был в этом исключением.
   - Спустись прямо сейчас к кабинету ЗОТИ, - без околичностей велела косуля отцовским голосом и растаяла в воздухе.
   Еще толком не проснувшись, Гарри по привычке пошарил под подушкой, вспомнил, что палочка ему теперь ни к чему, огорчился, проснулся и сел. Больная нога тихонько заныла, растревоженная ускорившимся током крови, затем боль отступила - увечье почти не напоминало о себе, только по утрам или после многих часов ходьбы. Короче говоря, чепуха на постном масле по сравнению с тем, что было раньше. Он оделся, привел себя в порядок и, захватив с собой припасенное с вечера после ужина яблоко, помчался вниз. Замок еще спал, но своей жизнью жили картины и призраки. Обычно им было плевать на студентов, а студентам - на них. Но только не сегодня.
   В коридоре напротив двери кабинета Защиты и комнаты преподавателя всегда висел огромный холст в старой раме с кельтским орнаментом - человеческие фигуры в натуральную величину на фоне пейзажа. Странный выбор места для таких масштабов: даже прижавшись спиной к противоположной стене, невозможно охватить общим взглядом всю композицию. Возникало ощущение, что картину приткнули сюда, лишь бы приткнуть. Сам сюжет полотна был незамысловат. Магловский король и маг мирно беседовали возле уединенного грота в каком-то лесу или роще. Король имел внешность не слишком примечательную для узнаваемости, да и одет был во все серое и бурое, без намеков на малиновое, и если бы не хитро вплетенная в узор багета надпись "Этельстан" [1], опознать в нем первого короля всей Британии было бы невозможно.
   __________________________________________
   [1] Этельстан http://www.stankobiznes.ru/ang/etelstan.htm - представитель Уэссекской династии, английский король. Кстати, для любителей особых интеллектуальных изысков я могу посоветовать в связи с этим на будущее развитие событий этой линии одну любопытную поэму, сочиненную предположительно неким священником из западной Англии. Название этой поэмы (она существует и в переводе на русский) - "Regius".
   Рядом с его именем на раме в крестообразных загогулинах пытался спрятаться, но всё равно проступал некий символ - тот самый, что носил на шее отец Луны, тот самый, что украшал обложки всех трудов Геллерта Гринделльвальда. Окружность-зрачок, вписанная в треугольник и разделенная вертикальной линией. Мистер Лавгуд называл этот знак Дарами Смерти, о которых гласили сказания магов, но Гермиона сильно в этом усомнилась, когда увидала такой же на обложках сочинений Голландца. Ксенофилиус и впрямь мог присочинить, чтобы не говорить правду.
   Король выглядел таким же, как всегда, зато его собеседник внезапно удивил. Все давно привыкли, что колдун на этой картине повернут к зрителю спиной и самое большее, что позволяет увидеть, - это свой затемненный полупрофиль из-за плеча. Даже когда очень недоволен "шляющимися по этажу бездельниками", как их называет его величество, он молчит. Да, от самого мага никто не слышал и полуслова, он просто стоял, замотавшись в черный плащ и опустив пониже на лицо капюшон. Сейчас волшебник отвернулся от Этельстана и смотрел на Гарри, оказавшись нестарым - здесь ему было едва ли больше сорока пяти - и безбородым человеком. Совсем не тем дедом, чей гигантский барельеф когтевранец видел в комнате василиска. Его портрет редко, но встречался в летописях и учебниках по Истории Магии.
   Это был Салазар Слизерин. И будь у нарисованного персонажа не болотно-зеленые, а черные глаза, то Гарри принял бы его за Кровавого Барона - Салазарова племянника Гэбриела Принца-старшего, только в том возрасте, до которого Гэбриел просто не дожил. У Слизерина зрачки почти светились - так в темноте иногда мерцали глаза Акэ-Атля, готового перекинуться в анимагическую форму.
   Четвертый Основатель, смерив Гарри снисходительным взглядом, похлопал себя по ладони каким-то свитком, а Этельстан покровительственно кивнул в ответ на легкий поклон юноши. Не обращая больше никакого внимания на студента, эти двое продолжили прерванную тихую беседу на странном, почти непонятном английском. Слизерин?! Так это всегда был Слизерин! Вот почему картину приперли сюда, в этот скудно освещенный коридор, поближе к "проклятому" кабинету! А не может ли так быть, что само это "проклятье" должности преподавателя Защиты, ставшее притчей во языцех, как-то связано с лордом Салазаром? Недаром ведь легенды упоминают его вычурное чувство юмора... та же Тайная комната с подарочком в виде василиска - чем не трикстерская шутка?
   Как раз в тот момент, когда, собравшись с духом, Гарри уже готов был взяться за ручку двери, из кабинета, куда он не заходил после нападения Жабы ни разу, выкатился декан Флитвик.
   - Доброе утро, сэр.
   - Ты уже тут, отлично! - бодро чирикнул профессор, задирая голову. - Да куда же вы все так растете?! Идем, я должен провести тебя на остров, нас уже ждут.
   Со своего места Гарри успел углядеть через дверной проем часть кабинета, и в этой части уже ничто не напоминало о бывшей хозяйке: стены были пусты, в точности как и полки шкафов, и стол преподавателя.
   - А уже известно, кто у нас будет вести ЗОТИ? - спросил Гарри по дороге и, внутренне одернув себя, исправился: - Я имею в виду, у студентов... остальных...
   Профессор Флитвик ободряюще похлопал его по руке:
   - И у тебя тоже. Преподавательский состав решил, что ты должен посещать все лекции, освобождаешься только от практических занятий. Директор успел это утвердить до... - декан горестно поджал губы и заметно шмыгнул носом, - до своей смерти.
   Гарри встал, как вкопанный, будто его отоварили Ступефаем:
   - Что?!
   - Вчера вечером в Министерстве был убит Дамблдор, Гарри. Во время дуэли с Сам-знаешь-кем. В связи с этим ты сейчас и понадобишься... на острове.
   Вопросы посыпались из Гарри, как из рога изобилия, и Флитвик терпеливо отвечал на каждый, покуда они не дошли до перехода Мебиуса, пройти который самостоятельно у лишенного магии не получалось.
   - Это всё, что мне известно на сегодня, молодой человек, - сообщил профессор, прежде чем они нырнули в невероятную реальность острова, и договорил уже по ту сторону, выпуская его руку: - Сейчас тебе расскажут, как себя вести в связи со сложившимися обстоятельствами. И постарайся не накалять обстановку лишними репликами, там... хм... и без того жарко.
   Но как? Что теперь будет без Дамблдора? Это же он продумал весь план сопротивления, он поручил отцу эту смертельно опасную задачу, он почти незримо, из директорской башни, руководил всеми движениями в магическом мире. Гарри временами ненавидел его, но только теперь отчетливо понял, что отныне им всем придется туго. И... Да, и что будет с постом Верховного чародея Визенгамота? Они же не собираются затащить на эту должность мало того, что несовершеннолетнего, так еще и сквиба?! Если вспомнить, как волшебники дружат с логикой, могут. Только бы не это!
   На деревянных ногах он вошел вслед за деканом в дом Блэков в Оазисе и сразу оказался в круговороте непонятных, но бурных событий.
   По гостиной летали какие-то книги, рукописи, свитки, вспыхивали огоньки, пространство расчерчивали диаграммы вероятностей и нумерологические схемы с подсчетами, появлялся и исчезал домовик Кричер, не забывая отпускать злобные реплики в адрес "осквернителей" имущества великого рода. Да и то: на корешке какого-то фолианта, в тот миг зависшего у самых глаз Гарри, тревожно переливался герб Блэков, вот-вот готовый привести в исполнение проклятье, скрытое в книге на случай похищения. Оставалось надеяться, что Минерва МакГонагалл, чья грозная фигура высилась по центру всего этого вращавшегося вокруг нее великолепия, знает, что делает. По крайней мере, такие же эпизодические появления Добби и тоже с охапками каких-то документов и книг, немного успокаивали: уж этот эльф точно не допустит причинения вреда никому из своих "дополнительных" хозяев.
   - Добби велено передать хозяину Гарри и профессору Флитвику, чтобы они поднимались наверх, к остальным, и подождали там, - заметив гостей, принялся кланяться Малфоевский домовик. - Профессор МакГонагалл не может сейчас отвлекаться, иначе будет "бум".
   Они с деканом на цыпочках метнулись к лестнице, уж слишком внушительно выпучил эльф свои глаза-плошки на фразе про "бум".
   На втором этаже они нос к носу столкнулись с Регулусом, выпрыгивающим из комнаты крестного и подпирающим дверь спиной: изнутри кто-то яростно ломился. Под глазом у младшего Блэка наливался свинцовой синевой замечательный фингал, в руке он держал подранный намордник и строгий ошейник с двусторонними шипами. Малфой сейчас обязательно отпустил бы похабную шуточку про незадавшиеся ролевые игры.
   - Профессор, дорогой! - воскликнул Рег с таким осчастливленным лицом, будто увидел не Флитвика, а самого Мерлина, и грохот за дверью подозрительно стих. - Ну наконец-то! Может, этот сучий выкидыш... простите... - он тихо ахнул и манерно коснулся губ изящными пальцами в перстнях, - послушается хотя бы вас! Я просто хотел выгулять кретина, пусть бы проветрил чердак... Совсем невменяемый...
   И он отдал профессору уцелевший ошейник, в то время как испорченный намордник с досадой швырнул в окно, не добросил, попал в вазон с пальмой, вследствие чего выругался шепотом и куда-то ретировался.
   - Если о невменяемости заговорил Регулус, - задумчиво пробормотал Флитвик, - пожалуй, пора начинать панику...
   И с этими словами, взявшись покрепче за свою палочку, декан решительно скрылся за дверью. Из комнаты донеслось только разъяренное рычание, лай, а затем взвизг. Собачий взвизг. Дверь захлопнулась. Всё-таки не зря Флитвик в былые времена преподавал ЗОТИ... Ход мыслей Гарри о том, что он встретил декана возле того кабинета неслучайно, прервали донесшиеся из холла голоса. Голоса спорили. Он различил отцовский, Макмиллана, Джудит и, кажется, Регулуса.
   - Да посидите вы, не двигаясь хоть секунду, у вас кровь течет! - в отчаянии уговаривала кого-то новая обитательница дома.
   - Святое дерьмо, кой черт мне сидеть, когда тут надо варить зелье от бешенства! - зарычал в ответ Снейп. - Гадский блохосборник совсем сбрендил! Клянусь, я сдам его на опыты в Мунго, скотину этакую! Пусти, Джофф! Блэк, твою мать, я с вами не шучу! Уберите от меня грабли!
   - Сиди, сиди! - посмеиваясь, ответил ему аврор. - Не то схлопочешь Инкарцеро.
   - Ты у меня сейчас чего похуже схлопочешь, если не пустишь! И ты!
   Чего это он бранится? Стоп! Кровь? Так это Джудит отцу говорила? Какая еще кровь?! Гарри припустил в холл.
   Макмиллан и Регулус насильно удерживали Снейпа в плетеном кресле, а Джудит, орудуя палочкой, торопливо заживляла его ухо, щеку и шею справа, обратившиеся в кровавое месиво. Она говорила правду: всё вокруг было заляпано кровью. Еще не увидев Гарри, отец выдал самое замысловатое ругательство, какое юноша вообще слышал от кого-либо. А ведь у него пять лет живет Мертвяк!
   - Что это, пап? - Гарри дернулся к креслу и, встав рядом на колени, принялся разглядывать рваные, но уже почти совсем зарубцевавшиеся раны, а чтобы зельевар не протестовал, Джоффри и Рег насели на него посильнее. Джудит ловко штопала увечья лекарской магией, спаивая края разорванной кожи. Гарри привычным жестом вертанул рукой, чтобы извлечь из рукава свою палочку, и снова застонал от столкновения с горькой реальностью. Вдвоем с Джудит они справились бы на целый порядок скорее, и шрамов бы не осталось. - На тебя оборотень напал, что ли?
   - Говноборотень! - огрызнулся солидный профессор, глава факультета Слизерин. - Да пустите вы, не буду я его убивать! По крайней мере, не сейчас. Долго там еще? - он избегал глядеть на Гарри: бесился, когда тот видел его бешенство, а потом бесился еще сильнее - и так по возрастающей.
   - Сейчас-сейчас! - заверила его Джудит.
   Судя по ее одежде - мантии-плащу, наскоро накинутому на ночную сорочку, - и беспорядку прически, происшествие подняло ее из постели.
   - Мальчики, да вы уже, смотрю, все в сборе! - на ходу меняя внешность и цвет волос, воскликнула вошедшая в этот момент в холл Нимфадора Тонкс. - Упс, и девочки тоже. Упс-упс! А что тут творится? Вот так не успеешь отлучиться, а они тут уже все друг друга перебили! Джофф, я, кстати, ее нашла! Ты как в хрустальный шар глядел - она и правда была у мамы в библиотеке...
   - Я и не сомневался. Отец сразу сказал, что у нас ее отродясь не бывало и что она у кого-то из Блэков.
   - Так что же, - Тонкс огляделась, задорно махнув малиновым чубом, - мне кто-нибудь расскажет, почему тут всё в крови, а драки нету? Или дядюшка неспроста там, в саду, кому-то яму роет? Кстати, а почему он в анимаформе, в строгом ошейнике и зачем с ним Филиус?
   Словесный напор молодой мракоборицы ошеломил даже Снейпа, и Джудит успела без помех завершить исцеление и уничтожить кровавые пятна.
   - Кретина перемкнуло, - старательно расправляя примятые манжеты, объяснил гостье Регулус. - Они со Снейпом орали тут друг на друга полночи, и мы решили пойти спать. Потом они заткнулись...
   - Блохосборник закашлялся и отрубился, - мрачно ввернул отец, выбираясь с места своего заключения.
   Регулус распрямился и посмотрел на Макмиллана:
   - Похоже, что во сне он и перекинулся. Бывает так у вас, у анимагов?
   Аврор повел плечами:
   - Да как только ни бывает! Скорее всего, когда Сириусу снится кошмар, он поступает, как поступал в Азкабане. Инстинктивно защищает разум от кошмаров - принимает форму с более примитивным сознанием...
   - Насчет сознания я бы поспорил, - буркнул Снейп.
   Вторя ему и соглашаясь, Регулус с хулиганским задором всхохотнул и продолжил начатый рассказ:
   - Когда я прибежал сюда, эти двое катались по полу, и братец пытался порвать Снейпу глотку. Знала бы ты, каких трудов нам всем стоило загнать эту кобелиную тварь в его берлогу!
   - Судя по твоему, дядюшка, глазу, "братец" этих трудов не оценил! - съехидничала Нимфадора.
   - Да нет, - Рег осторожно коснулся кончиками пальцев своего фингала, болезненно скривился и зашипел сквозь зубы, - это сделала другая неблагодарная сволочь, - он бросил испепеляющий взгляд на зельевара. - Мой долбанный родственник, которым демоны преисподней одарили меня в наказание за то, что я плохо кушал в детстве, пока так и не смог вернуться в человеческий облик...
   - Сраный дебил! Хоть бы он так и остался. Я бы его точно сдал в лабораторию профессора Павлоффа!
   Гарри не осмелился влезть в разговор взрослых и спросить, чего они вообще поскандалили-то, папаша и крестный. Да еще и почти до смертоубийства. А Тонкс уточнять не стала - похоже, знала причину и без пояснений.
   В этот момент через дверь веранды в дом влетела сплюшка-патронус профессора Флитвика. Потусторонне пиликнув, как полагается сплюшкам, она уселась на спинку освободившегося плетеного кресла и велела прислать в сад какую-нибудь собачью вкусняшку и одежду Сириуса. Гарри посмотрел на отца, чтобы попытаться хотя бы по выражению его физиономии понять, что к чему, но тот лишь плюнул и пошел к лестнице.
   - Я понял, - сказал совке Макмиллан. - Сейчас спущусь к вам.
   Вернулись они втроем с Флитвиком и расколдованным, измазанным землей и травой Сириусом в домашнем халате, тогда как все остальные, включая Гарри, собрались внизу в общей гостиной. Профессор МакГонагалл уже освободилась, а свистопляска с книгами и магическими приспособлениями закончилась. Исчезли и домовики. Помещение выглядело так, будто здесь ничего такого и не происходило.
   - Я это... - угрюмо проворчал Сириус, останавливаясь перед Снейпом, - погорячился, в общем... Извиняй, Нюнчик, ну ты ж меня знаешь...
   - Увы... - вместо зельевара отозвался Регулус. Сам Снейп только скрипнул зубами.
   С видом провинившегося пса пряча взгляд, Блэк-старший прошел мимо всех и направился к умывальне.
   - Просто он никогда не признается, что ему тоже до смерти страшно... как каждому из нас... - тихо сказала Джудит, и МакГонагалл покровительственно дотронулась до ее плеча.
   Профессор Флитвик выглядел очень довольным и осведомился, подадут ли чай с кофе. После того, что произошло с Дамблдором, вся эта нелепая возня казалась Гарри запредельно неуместной. Там мир рушится, а эти тут отношения выясняют и чаи гоняют!
   - Ну что, Минни, ты что-нибудь нашла? - Флитвик забрался на софу, сел поудобнее и помахал в воздухе короткими ножками.
   - Всё как было при образовании Визенгамота. Ни малейшей поправки, ни самой узехонькой лазейки.
   Гарри ощутил на себе ее пристальный взгляд. Минерва казалась очень недовольной.
   - Я-то хоть не зря моталась к матери? - спросила Тонкс.
   - Нет, не зря. Похоже, твоя матушка основательно готовилась к тяжбе с родней. Это самый толковый и полный свод наших законов, какие мне только встречались. Но и там ничего обнадеживающего я не нашла.
   И тут все они воззрились на Гарри. От этого юноше стало ужасно неловко и захотелось спрятаться в Дурслевом чулане. Он подался в сторону отца, и тот после секундного колебания - ну ненавидел он выносить свои слабости на люди! - ободряюще прикрыл глаза и кивнул ему, не расцепляя судорожно сложенных за спиной рук.
   МакГонагалл взмахнула палочкой, и откуда-то из другой комнаты прямо сквозь стену к ним вломился круглый обеденный стол персон на двенадцать. Гарцуя на четырех гнутых ножках, он рысцой выбежал на середину зала и замер. Девять стульев для всех присутствующих и подавно возникли по велению профессора трансфигурации прямо из воздуха. Усаживаясь на ближайший, Гарри понадеялся, что это не иллюзия, которая рассеется под ним в нежданный момент. Все расселись вокруг стола, на котором тут же возникла скатерть, чайный сервиз и прочие приметы кабинета директора в Хогвартсе. Снейп оглядел всё это с очевидным отвращением и откинулся на спинку стула. Гарри порадовался, что он хотя бы не отсел подальше из-за лютого нежелания демонстрировать отпрыску свежие шрамы на лице и шее. Или просто забыл о них. Пользуясь тем, что они наконец-то очутились рядом, мисс Шафиг переводила взгляд с одного на другого - явно выискивала сходства и отличия между отцом и сыном. Даже неприбранная и с недосыпа она была красоткой.
   Заговорила Минерва МакГонагалл:
   - Все мы, здесь собравшиеся, уже знаем, что случилось вчера вечером. Поэтому не будем отвлекаться и перейдем сразу к делу. На повестке дня у нас сегодня два вопроса. Первый и основной - Гарри. Мы потеряли Верховного чародея и теперь должны быть готовы к любому подвоху со стороны наших противников. Немалая часть их, как вы понимаете, находится в рядах служителей Министерства - даже, надо думать, Аврората... - (Макмиллан и Тонкс возражать не стали.) - Второй вопрос будет связан с кадровыми перестановками в школе, и я воспользуюсь тем, что сейчас здесь находятся сразу три декана из четырех - Помону я посвящу в это лично, но чуть позже.
   Флитвик, чья макушка едва возвышалась над поверхностью стола, корчил недовольные гримасы. Догадавшись о причинах его расстройства, МакГонагалл трансфигурировала стул когтевранского декана в некое подобие стремянки, чтобы он сам смог выбрать для себя нужную высоту сидения. Смилостивившись, Флитвик снова заулыбался и сообщил Минерве и Снейпу, что кабинет ЗОТИ, а также апартаменты преподавателя тщательно обследованы на предмет скрытых ловушек и иных гадостей, которых запросто можно было ожидать от Амбридж, посему теперь помещения девственно чисты и готовы к встрече со своим новым обитателем. В этот момент к ним присоединился отмытый и побритый Сириус с мокрой головой - занял последний свободный стул между Минервой и Джудит. Смотреть в сторону Снейпа и родного брата он по-прежнему избегал. Гарри благоразумно помалкивал, хотя его буквально разрывало от накопившихся вопросов. Как говорит в таких случаях Мертвяк, "нервные тут все какие-то", а под горячую руку не хотелось.
   - Я так понимаю, от изначального плана ты решила не отступать, и в кабинете можно смело клеить на стены все его трофеи, - ядовито процедил отец.
   - Да, решила не отступать и не вижу смысла менять этот пункт, - тут же с вызовом откликнулась первая леди Гриффиндора.
   - Ну да, всё верно, пора и обжорству занять достойное место в этом внушительном списке, - Снейп позволил себе улыбку, правда, полную сарказма.
   - Может быть, ты хочешь его занять взамен, Северус? - не менее ядовито высказалась МакГонагалл.
   - Ни в коем случае! Алчность до знаний, впавшая в скорбь от знаний, придет только в самом конце и спляшет вам тандава-мритью.
   - Тан... что?
   - А ты спроси, вон, у мисс Шафиг, - ухмыльнулся он, кивая в сторону побледневшей, как смерть, Джудит. - Она знает.
   Все повернулись к ней, а Сириус даже в этих обстоятельствах умудрился ненавязчиво послать ей лучи обожания и преданности, разве что от тщательности язык не выпустил и хвостом не завилял. Но сейчас ее это не тронуло. Качнув головой, она тихо сказала:
   - На санскрите наша планета зовется Мритью-лока. Мир Смерти. Когда Господь Шива спляшет на горе Кайлас танец разрушения, от этого мира не останется ничего... Наши предки верили в это.
   - Ее предки верили в это, Минерва, - потешаясь, поиграл бровями злой, как черт, зельевар. - И вам советую.
   Сириус уже хотел рявкнуть на него, чтобы заткнулся, но вовремя одумался и притих.
   - Собственно, Северус, я, пожалуй, поручу эту задачу именно тебе, - Минерва вернула свою невозмутимость. - Ты отправишься к нему и уговоришь вернуться в школу.
   - Я?! С какой стати? Тебе не кажется, что парламентер из меня чуть хуже, чем скверный?
   - Ничего. Я в тебя верю. Один слизеринец всегда найдет подход к другому. Тем более, ты был лучшим студентом в зельеварении, и он тебя помнит.
   - Вот именно. А если ты напряжешь память, то вспомнишь и то, что я был для него костью в горле. Мне постоянно срали Блэк с дружками, но виноват в потере слизеринских баллов всегда был я.
   - Давай мы не будем сейчас вспоминать детские обиды, Северус?
   - Нет, давай мы сейчас будем вспоминать о них, Минерва! Я привожу аргументы в пользу того...
   - Ты приводишь отговорки, чтобы столкнуть свою обязанность на кого-нибудь другого. Помочь согласился даже Мал...
   - Минерва! - одернули ее на полуслове отец, Флитвик и Макмиллан, а Тонкс метнула взгляд в сторону Гарри и поспешно отвернулась.
   Опять что-то утаивают... Ну трындец какой-то!
   - Хорошо, - выдавил Снейп после секундного размышления. - Если бы это касалось зельеварения, был бы какой-никакой смысл побарахтаться. Но насчет ЗОТИ я не дам и ломаного кната. Он и слушать не будет.
   - Будет. Будет, когда ты объяснишь ему, что ему ровным счетом не надо будет ничего делать, только создавать видимость работы, копить полезные знакомства, вволю есть и пить забесплатно весь учебный год, да еще и получать за это жалованье.
   - Минерва, ну не при студенте же! - пропищал профессор Флитвик, уплетая пирожное и облизывая пальцы. - Не разлагай молодежь!
   - Э-э-э... - Гарри наконец-то решился подать голос; оглядевшись, он упрямо добавил: - Вы всё-таки позвольте мне немного поразлагаться, если я уже тут.
   - Ты здесь для других целей, голубчик, - декан сел поудобнее в своем кресле-стремянке и принялся за чай. - Профессор МакГонагалл не просто так полночи жонглировала справочной литературой.
   - А можно тогда сделать так, чтобы я стал хоть что-нибудь понимать в вашем разговоре?
   Он, конечно, дерзил, но и они уже достали его своими непонятными препирательствами. Пригласили на пати - развлекайте, что ли. Никто не попрекнул выскочку за дерзость, только МакГонагалл обрела до невозможности официальный вид и строго уставилась на него через свои очки, как на хулигана за миг до снятия баллов.
   - Вас вызовут на слушание в Министерство, Поттер. Скорее всего, сделано это будет втайне от общественности и от прессы.
   - З-зачем?
   - Вы преемник Дамблдора, и с этим им придется смириться.
   - Меня вызовут как Поттера или как Принца, профессор?
   - Вас вызовут как преемника. А поскольку по основной версии вы Поттер, обращаться к вам будут по этой фамилии.
   - Но по основной версии Пророчество гласило, что я должен убить Вол... Неназываемого. И в ней ничего не было о том, что я преемник и всё такое. Значит, там уже всем известна истинная подоплека?
   - Вряд ли всем, вряд ли. Просто магия укажет конкретно на вас, имярек, а по документам вы Поттер...
   Краем глаза Гарри заметил, как отец испепелил салфетку между ними, не прикасаясь к палочке.
   - Но они не могут меня вызвать, мэм! Мне и шестнадцать-то исполнится только через месяц!
   - Для этого вы им и понадобитесь, мистер Поттер. Визенгамоту нужен Верховный или исполняющий обязанности Верховного, то есть регент. И это должен быть совершеннолетний маг, чью кандидатуру выдвинет министр и поддержат члены Визенгамота. Учтено будет также мнение самого преемника.
   - Да ну! Серьезно? Я, что ли, смогу сам назначить себе регента?! - не поверил Гарри, и правильно не поверил.
   - Не совсем, и потому я перерыла всю доступную литературу, чтобы удостовериться. По достижении одиннадцати лет у преемника появляется право голоса, если это касается непосредственно его будущих государственных функций. В такой ситуации, как сейчас, Визенгамот избирает временного главу, но преемник имеет право отвода, или, говоря языком наших крючкотворов, "право несогласия". Только, к сожалению, оно однократное... Не помню, как это называется у маглов, кажется... Северус, ты не напомнишь?
   - Что-то вроде вето, но у них, насколько я знаю, этим не пользуется даже королева, - неохотно отозвался Снейп. - Хотя, может, уже и пользуется, я не знаю. Но это всё равно нечто другое.
   - А что я должен буду делать, мэм? - Гарри подумал, что о магловских делах можно спросить и тетку, почему бы нет? Они разъехались с жирным боровом, и теперь не было опасности, что Дурсль перехватит и прочтет (или уничтожит) его письмо. Телевизор она смотрит, радио слушает, газеты читает, на выборах голосует - может быть, подскажет что-то полезное, наведет на мысль, как выкрутиться из этого торнадо.
   - Вы отклоните кандидатуру одного из кандидатов на первом же слушании.
   - Неужели мое слово станет решающим, профессор?
   - Практически так, мистер Поттер. На вашей стороне магия.
   - Я в этом не слишком уверен, мэм, - Гарри показал ей пустые ладони.
   - Но вы еще здесь. Вы не смогли покинуть страну, значит, магия всё еще на вашей стороне. И против нее из чувства самосохранения никогда не осмелится выступить ни один чиновник - это самоубийство... Ваше мнение будет учтено и, в сущности, станет главным фактором при выборе регента. Принимать полноценные решения - и, соответственно, нести за них абсолютную ответственность - преемник сможет лишь после официального вступления в должность. Это не раньше, чем через полгода после того, как ему исполнится семнадцать. Но у него всё равно будут взрослые и опытные советники.
   - Ясно. И кто кандидаты?
   - Пока неизвестно, Гарри, - Минерва тесно составила локти на самом краю стола и, обняв ладонями чашку с давно остывшим медовым чаем, поднесла ее к губам.
   Тогда сказал Макмиллан:
   - Кто-то будет выдвинут составом старейшин Визенгамота, кто-то окажется ставленником министра и его окружения. Сегодня ночью у нас в Аврорате это уже обсуждали... Тебе выдадут жребий, и ты выберешь аутсайдера, а говорить тебе почти не придется.
   - Процедура закрытая, - еще раз уточнила МакГонагалл.
   - Да, закрытая, - подтвердил аврор. - Но подтасовка не пройдет ни с чьей стороны. Даже не пытайтесь.
   Гарри нахмурился. Он мало что понимал в расстановке политических сил и, говоря откровенно, будь на то его воля, никогда и не пожелал бы в этом разбираться и в это ввязываться. Но раз уж судьба ему - им с родителями - так удружила, значит, придется наступить на горло собственной песне. А он ведь просто хочет выучиться лечить людей... и ничего сверхъестественного, и никакого апломба. Вот почему всегда всё так?..
   - А Дамблдор, - он вскинул голову, - когда директору было столько же, сколько мне, вокруг него тоже плелись такие интриги?
   Взрослые как-то смущенно завозились, завздыхали, заинтересовались печеньями и конфетами, которые до его вопроса особой популярностью не пользовались и сиротливо стояли в вазочках посреди стола. Похоже, они и ждали этого неудобного вопроса с его стороны, и теперь каждый из них надеялся, что ответит кто-то из соседей, только не он. Снейп - тот вообще сложил руки на груди в крепкий замок, вытянул скрещенные ноги далеко под стол и, притворившись мертвым, стал смотреть в потолок.
   - Еще как плелись, - всё же взял слово профессор Флитвик, понимая, что он здесь старше всех и застал те времена, ему и отдуваться. - Конечно, предшественник Альбуса оставался жив-здоров до конца срока, да и не было по тем временам у нас такой обстановки, как нынче. Но козни ему строились сызмальства. Та же история с его сестрой...
   - Но это не доказано. Альбус - это он всегда говорил, что не доказано... - вяло возразила Минерва, однако тут же умолкла, опасаясь, что коллега с досады переложит обязанность рассказывать дальше на нее.
   - Официальное расследование проводилось очень непрофессионально, как у нас это часто бывает. Твоя бабушка, Гарри, не дала бы соврать. Но если сопоставить факты, нападение тех ублюдков на девочку было кем-то инициировано.
   - Я ничего об этом не знаю, сэр. Что это за нападение?
   - В детстве на сестру Альбуса, Ариану, напали хулиганы-маглы и нанесли ей серьезные увечья. На почве этого девочка тронулась психикой, полностью утратила контроль над своей магией, и без того еще нестабильной, и стала опасна для окружающих. Кендра, мать, перевезла семейство из Насыпного Нагорья в Годрикову Впадину. Она осталась без мужа после того, как Персиваля заточили в Азкабан, где он вскоре и умер. Он нашел преступников и попытался вызнать настоящую причину их нападения на дочь, но не выдержал, сорвался, впал в раж... в общем, он убил тех маглов. Это привело к скандалу, Визенгамот приговорил его к пожизненному, а семье пришлось мириться с нездоровым вниманием со стороны прессы и соседей. Мать полностью посвятила себя уходу за больной дочерью вместо того, чтобы сдать ее в психиатрическое отделение Мунго. Братья, Аберфорт и Альбус, большую часть времени проводили в Хогвартсе, и женская половина семьи оставалась наедине друг с другом. Так они и жили в затворничестве вдвоем, пока во время одного из стихийных выбросов Ариана ее не убила...
   Блин, психованная жена Рочестера какая-то... Интересно, это всё правда - или из области бурных романтико-готических фантазий в стиле ныне покойной мадам Скитер или сестрицы Гилдероя Локхарта, над которой тот периодически любит постебаться? Врать в мире волшебников любят еще больше, чем у маглов, и делают это взахлеб, постоянно и не считаясь с логикой, особенно если поймать лгуна на слове и загнать в угол.
   - Вот именно та часть, с нападением маглов, выглядит наиболее подозрительной, - продолжал Флитвик. - Дискредитация отца будущего Верховного... Ведь заказчики не могли не предвидеть, что вспыльчивый Персиваль Дамблдор ни за что не спустит негодяям с рук то, что они сделали. Может, и не убьет, но изрядно покалечит, а это уже статья. И ведь на процессе он прямо утверждал, что тем маглам затерли память и они ничего не помнили об Ариане! Но никто не принял во внимание эту реплику... Ее отклонили за недоказуемостью: трупы не допросишь.
   - Что было дальше с Дамблдором? Или это тоже государственный секрет, сэр?
   - Нет, почему же? Об этом достаточно известно и никогда не скрывалось. Просто об этом как-то не принято говорить... из уважения к Верховному, я полагаю. Но история смерти Арианы не была засекречена. И в ней были замешаны уже и братья Дамблдоры, и молодой Геллерт Гринделльвальд.
   - Как?! Так они...
   - Да, Альбус и Геллерт общались с самой ранней юности. И немало. Их роднили интересы, высочайший магический потенциал, а самого Голландца в Альбусе, возможно, могла привлекать еще и его избранность: не каждый имеет возможность вот так, запросто, на равных общаться с будущим Верховным чародеем Британии...
   - Ты бы, Филиус, не путал Гринделльвальда со Слагхорном, - с недобрым видом посоветовал Снейп, исподлобья глядя на коллегу.
   - Могу ошибаться, могу ошибаться! - тут же открестился декан, закрываясь ладошками. - Ни на чем не настаиваю!
   - А чего ты, Нюнчик, так защищаешь этого изверга? - не выдержал и снова взвился крестный. - Жизнь тебя не учит!
   Отец только покачал головой и, отворачиваясь, вполголоса назвал Блэка идиотом.
   - Сириус, будь любезен, закрой свой рот, - попросила Минерва, не глядя на сидящего рядом Блэка. - Хаоса достаточно и без тебя. Северус, а ты избавь нас от твоих желчных комментариев. Продолжай, Филиус.
   - После смерти Кендры обязанность ухаживать за Арианой свалилась на плечи братьев. Альбус к тому времени уже доучился в Хогвартсе и собирался продолжать образование за границей вместе с Геллертом. Но внезапное бремя в виде больной сестры переломало все его планы. Аберфорт ни в какую не хотел отправлять опасную девочку в Мунго, считая, что для их матери это стало бы ударом. Чтя ее память, он хотел бросить Хогвартс ради ухода за Арианой, и тут Альбусу пришлось пойти на компромисс и пообещать приглядывать за нею вместо младшего брата, пока тот не отучится. Хотя он был уверен, что ей самой было бы лучше и безопаснее под присмотром квалифицированного персонала, не говоря уж о безопасности окружающих людей. Аберфорт, который, к слову, учился из рук вон плохо - мир уж точно не потерял бы ничего, уйди он из школы, - был свято уверен, что в Мунго Ариану превратят в овощ, чтобы никому не мешала...
   - Но это же неправда! - страшно возмутился Гарри. - Я сам ухаживаю у нас за одним таким больным на пятом этаже. Мне поручили этого Скабиора, потому что я не "фоню" во все стороны магией, которой он боится, как огня. Эрвин уверен, что его когда-то чуть не загрыз оборотень, и в полнолуние из-за самовнушения всегда становится буйным. Но даже тогда его никто не накачивает опасными зельями, только успокоительным!
   При этих его словах Макмиллан и Тонкс как-то странно переглянулись, а Регулус тяжко вздохнул.
   - Ну, видишь ли, Гарри, ты с этим столкнулся, а Аберфорт ориентировался на слухи и был склонен им верить. И кто знает, что творилось в Мунго по тем временам... Так или иначе, ухаживал за сестрой старший брат, а младший - учился. Однако с приездом Гринделльвальда юный Альбус полностью свалил свои обязанности на плечи домовихи, а сам предпочитал встречаться с их общими с Геллертом знакомыми, строить грандиозные планы и, конечно, развлекаться, как развлекаются все молодые люди в таком возрасте. Я бы упрекнул его лишь в том, что он не договорился с сиделкой из Мунго или, в крайнем случае, не отправил сестру на какое-то время в лечебницу - возможно, специалисты даже помогли бы ей... Но кто теперь знает. От ошибок юности не застрахован никто.
   Только не всем это прощается, договорил про себя Гарри, но вслух не стал, несмотря на то, что при взгляде на мрачнейшего отца хотелось и вслух.
   - Аберфорт нагрянул на каникулы чуть раньше, чем рассчитывал Альбус, и не застал того дома. Вышел на задний двор и обнаружил, что Ариану там выгуливает их домашняя эльфийка, а брат, по ее признанию, не появлялся уже трое суток. Аберфорт вышел из себя и запустил своего козла на поиски Альбуса. Козла - в смысле, патронуса, патронус такой у Аберфорта, - пояснил декан специально для Гарри, который и самого Аберфорта видел в Хогсмиде только однажды и мельком, и форму его патронуса знать не мог никак. - Альбус аппарировал домой в компании с Геллертом и еще одним волшебником. После их разговора на повышенных тонах третий гость предпочел откланяться, а Гринделльвальд, наоборот, остался и начал заступаться за приятеля, обвиняя разом и Персиваля, и Кендру в их безмозглости. Заодно досталось и "бездарному Аберу", который занимает впустую чье-то место на школьной скамье. Альбус пытался успокоить их обоих, но тут у сестры началась истерика. Она стала швыряться проклятиями во все стороны. Голландец обозвал ее каким-то грязным словом, Аберфорт бросился на него, старший Дамблдор снова встал между ними, в то же время стараясь обезвредить буйную Ариану. В итоге ему удалось связать ее, но между братом и другом уже шла серьезная дуэль, и слабому Аберфорту оставалось недолго до того, чтобы оказаться размазанным по стенке, потому что Геллерт разозлился по-настоящему. Гринделльвальд применил какое-то пыточное, Альбус вступился за брата и тоже получил... Никто из них не мог достоверно вспомнить, что случилось потом... Ариана освободилась. Как? Непонятно. Все просто услышали ее предсмертный вопль, но чье проклятье срикошетило в нее - неизвестно. Альбус говорил, что они обнаружили ее труп футах в десяти от того места, где он ее усаживал связанной, и отбросить ее туда магией просто не могло, они бы это увидели. Значит, она или выпуталась и прокралась на то место, где ее убило отскоком, или же... Ну, или же Геллерт был прав, и она сама сотворила это над собой - взорвалась. У таких, как она, подобное не редкость. Однако Аберфорт до сих пор считает, что в смерти сестры виноваты Альбус и его дружок, но не он сам... Он настолько упорно внушал это всем (даже сломал брату нос прямо на похоронах сестры), что с какого-то момента Альбус и сам начал сомневаться в своей непричастности. Он очень страдал от чувства вины...
   Приятная семейка...
   - Так это о ней они с Геллертом разговаривали во время проведения Турнира в Дурмстранге? - Гарри заглянул в лицо насупившемуся отцу. - Помнишь то воспоминание? - добавил он уже вообще почти мысленно.
   - О чем это вы там шепчетесь? - с подозрением навострила уши Минерва.
   - В сорок пятом, - ответил им Снейп, - Альбус встречался с Голландцем незадолго до их эпохального поединка. И Гринделльвальд позволил Тому Реддлу подслушать их беседу. Ему хотелось выяснить уровень сообразительности этого студента, и он его выяснил.
   - Как? Я имею в виду - как это он "позволил Тому подслушать"?! Ты не рассказывал! Но зачем ему это?
   На лице зельевара проступила маска ехидной мстительности:
   - Куда уж мне постигнуть гений мастера? Спроси Филиуса, зачем оно ему. Меня ты несколько минут назад, помнится, попросила заткнуться.
   - Но Альбус знал, что Том их подслушал?
   - Еще бы. Геллерт сам сказал ему об этом. Если ты правда хочешь моего мнения, то вот оно. Голландец нащупывал почву, чтобы узнать, насколько Феникс скрывает ту старую историю от людей и как далеко может зайти, чтобы сохранить интимность своих переживаний о гибели сестры. А Том его заинтересовал как возможный последователь - Геллерт наводил о нем справки, и он подходил ему по многим качествам. Но поговорить лично они не успели.
   - А что же Альбус? - настаивала Минерва с какой-то избыточной горячностью, и глаза ее светились, как у влюбленной юной девушки; это выглядело так странно!
   - Альбус ничего. Понял, что Геллерт будет издеваться над ним до нискончания веков и ничего не скажет - сам не знает наверняка. Стирать память Тому смысла не было, потому что при желании разузнать о тех событиях мог каждый. В то же время Том, явившись к Армандо Диппету якобы для устройства на место зотишника, догадался, кто дал антирекомендацию на него тогдашнему директору. Но он не пошел шантажировать Дамблдора тем подслушанным разговором - никакой ценности эта информация не представляла даже для желтой прессы. Но тем самым Альбус тоже сделал выводы об уме и способности просчитывать ходы у этого юнца. Тогда-то он и почуял опасность. Тогда, не раньше. Мало ли через наши парты проходит вундеркиндов, которые с возрастом превращаются в самые заурядные пеньки...
   - О, Мерлин, - прошептала Минерва, снимая очки и прикрывая ладонью глаза. - Бедный! Бедный!
   Кажется, Снейп чуть ухмыльнулся, как будто наслаждался ее переживаниями, но тут Регулус вдруг начал зависать в своих вычурных позах, а потом понес обычную околесицу про Две Шестерки и спряжение модальных глаголов в нидерландском языке. Сириус с Джудит, поспешно выведя его из-за стола, втроем удалились наверх.
   - Так как же мне быть, когда меня вызовут в Визенгамот? - поглядев на часы, спросил Гарри: время поджимало.
   - Скорее всего, ты и сам поймешь это, когда окажешься там и увидишь своих регентов, - заверил его Флитвик. - Но тебе надо будет скрыть отсутствие магических способностей. Повторишь то, что вы устроили на СОВ. Много не понадобится, сил домового эльфа хватит с лихвой для любой проверки, если им вообще приспичит тебя проверять. Процедура выбора регента - редкая, свидетелей чего-то похожего среди живых уже не сыщешь. Ты будешь первым.
   - Кажется, паниковать пора именно теперь, сэр.
   - Мелкий, фью! Ты еще здесь? - донесся голос крестного с лестницы, а самого его еще не было видно. - Погоди-ка, мисс Шафиг просила задержать тебя на пару слов, она скоро.
   - Мне в морг пора, крестный!
   Тонкс прыснула чаем на скатерть и заржала в голос. Озадаченный, Сириус свесился через перила вниз головой:
   - Что-то ты рановато. Жить бы еще да жить!
   - Профессор Умбрасумус пообещала показать нам сегодня хороший женский труп с патологиями от хронических проклятий отсроченной смерти. Я не хочу опоздать на некропсию, она не пускает опоздавших! Ой, простите, всё время забываю, что такое - не за столом... Простите! - смутился он, опомнившись.
   Минерва, кашляя, помахала рукой, ничего, мол, ничего, бывает, Тонкс продолжала ржать и стирать слезы, а отец, Макмиллан и Флитвик уже давно перемигивались о чем-то своем, не обращая внимания на посторонний треп.
   - В твоем возрасте, мелкий, я больше интересовался живыми телочками.
   - Как там Регулус? - Гарри выбрался из-за стола, и только после этого стул, на котором он всё это время просидел, благополучно исчез.
   - Фингал смачный, а сам хреново. Да ничего, отойдет, - сообщила перевернутая башка. - Чего еще ждать от чувака, у которого все стены в детской с самого рождения были обвешаны головами эльфов... ну, в лучшем случае - картинами типа "Сатурна, пожирающего своих детей"?!
   - Да ладно, - Гарри подошел к внутренней входной двери - той, что с полукруглым витражом наверху, - это ты еще не видел дядюшку Вернона на постерах с дрелями. У нас одно время вся гостиная была ими увешана, я ночью свет включал, боялся.
   При выходе его догнал отец, и в Хогвартс они вернулись вдвоем. Невзирая на то, что по пути он буквально нашпиговал своего отпрыска всевозможными инструкциями относительно будущих действий на процессе в Минмагии, реальность, как обычно, избрала самый непредсказуемый результат.
* * *
   В Визенгамот Гарри вызвали первого августа, на следующий же день после того, как ему исполнилось шестнадцать. И это было так: в половине девятого к нему прибывает письмо от секретаря с требованием явиться к девяти часам на заседание, и в без четверти девять с ним уже Добби, а профессора - Снейп, МакГонагалл и оставшийся в замке Флитвик - дают ему последние наставления, и юноше кажется, что он идет на экзамен с пустой головой, а кто-то заталкивает ему в карманы шпаргалки по невыученным билетам. И он знает, что списать будет невозможно, но всё равно кивает и идет.
   Никаких проверок ему не устраивали, но невидимый Добби всё равно оставался на всякий случай рядом до самого конца, пусть их и сопровождал целый взвод красных и желтых авроров. Пялиться по сторонам студенту тоже никто не позволил. Его вели по темным коридорам в плотном окружении высоких мужчин с палочками наизготовку, так что временами юноше казалось, что это не его охраняют, а от него. Перед входом в десятую комнату - Зал Вечности - на Гарри просто накинули поверх его целительской робы мантию сливового цвета с серебристой W слева, над самым сердцем, надели ему на голову четырехгранную биретту и вывели в ложу Верховного - продемонстрировать собранию старейшин, что-де вот он, подлинный преемник, в целости и сохранности. Гул роившихся под сводами голосов мгновенно оборвался. Все обитатели амфитеатра жадно впились глазами в темную фигурку на балконе почти под потолком - кто-то из любопытства даже привстал с места. Гарри едва не сделал шаг назад - еще никогда ему не было так жутко от чужого внимания. Он в ужасе провел взглядом по заседателям, никого в отдельности не видя и всех представляя только в образе сплошной колышущейся биомассы, враждебной по своей сути, как армия дементоров. Голова отчаянно закружилась, пол поехал под ногами, но Гарри ухватился за перила и заставил себя опомниться. Потом стоявший рядом долговязый мужчина средних лет - тоже в сливовой мантии и в шапочке судьи, как все присутствующие, - с помощью Соноруса объявил собранию о том, что преемник готов воспользоваться законным правом отвода одного из кандидатов в регенты. Только по голосу, а также корявым фразам юноша и опознал в нем министра Тикнесса, чьи колдографии почти не появлялись на страницах газет и журналов. Некстати вспомнилось, что отец не раз иронизировал на тему косноязычия Пия: такое впечатление, что успешный чиновник - тот чиновник, который хуже всего способен выразить собственную мысль вербально. Тикнесс был идеален в своем карьерном успехе.
   Затем с балкона удалились все, оставив Гарри в одиночестве. Откуда-то подул ветер и нагнал пышных, как вата, облаков. Эти облака окружили ложу плотным слоем, полностью скрыв ее и того, кто в ней находился, от посторонних глаз.
   - Добби, ты тут? - почти беззвучно шепнул парень, и в ответ что-то прикоснулось к его руке. - Не уходи никуда, прошу.
   Если бы у него хотя бы оставались магия и палочка! Без них Гарри ощущал себя и обманщиком, и жертвой в одном лице.
   Внутри этой "хлопковой коробочки" перед ним внезапно стал ткаться столб из белоснежных кораллов. Шевелясь, словно под водой, новые ветки полипов прибывали и прибывали, как свежие наросты на атолле, с той разницей, что в природе это длилось бы десятки лет. Когда изменения прекратились, вместо навершия на этой причудливой колонне возникла большая перламутровая раковина-тарелка. Очень мило, приторно мило - жди подвоха, Гэбриел Принц, жди подвоха! В раковине единственным темным пятном образовалась гладкая и абсолютно черная жемчужина размером с черешню. Подождав немного, она завибрировала, просясь в руки. Юноша опасливо взял ее двумя пальцами, и в этот же миг по обе стороны от него, у самых перил, материализовались два хрустальных шара. Как будто кто-то стащил их в кабинете Трелони и применил Энгоргио.
   Внутри шаров прокатилась радуга. Едва все цвета солнечного спектра угасли, в центре каждого выросло по фигуре. При виде той, что справа, Гарри вскрикнул и шарахнулся назад.
   - Хозяин Гарри! Хозяин Гарри, они ненастоящие! - встревоженно зашептал невидимый Добби, но и его голос дрожал, потому что он видел в правом шаре то же самое, что и преемник.
   В кресле - скорее даже, на троне, ибо как трон оно и выглядело - восседал сам Неназываемый. На этот раз на нем не было никаких устрашающих артефактов. Из одежды - обычная, пусть и очень дорогая, мантия - черная с кожаными оторочками и фиолетовым подбоем, подозрительно напоминающим оттенок судейских облачений, - черные брюки со стрелками самой оптимальной длины, чтобы поза "нога на ногу" смотрелась элегантно, а узконосые черные туфли не выглядели несуразно большими по контрасту с худощавыми лодыжками. На поверхности "его" шара проступили огненные буквы с настоящим именем - Томас Марволо Реддл. Он с насмешкой смотрел на Гарри бархатно-карими глазами персидского шаха, как будто не было той сцены на кладбище. Просто какой-то благочинный аристократ-филантроп среднего возраста, а не Темный Лорд собственной персоной!
   Мысли юноши окончательно перепутались. Внутренний голос по-прежнему молчал - и как же его не хватало сейчас здесь!..
   Гарри уже хотел швырнуть в этот шар черным жребием, указав тем самым отринутую кандидатуру, но Добби молча коснулся его руки и слегка потянул в сторону левого шара: "Взгляните и на него, хозяин Гарри! Таков порядок, Добби обязан напомнить об этом".
   Второй претендент на регентство был неопределенного пола и возраста - не то женообразный мужчина, не то мужеобразная женщина с очень жидкими и тонкими, как паутина, песочного цвета волосами средней длины и без малейшего намека на растительность на лице. Головного убора на нем не было так же, как и на Реддле. Сухощавый, под стать похожему на скелет сопернику, но в противоположность ему - с совершенно не запоминающейся внешностью. Таким хорошо работать в разведке или госбезопасности: не надо и Обливиэйт применять, чтобы растаять в памяти свидетеля, едва только тот отвернется. И всё-таки это был мужчина - буквы на шаре сложились в имя и фамилию: "Асмодиус Даркмен". Даркмен сидел за основательным столом "мечта бюрократа" и делал вид, будто что-то сосредоточенно пишет.
   Самообладание начало возвращаться. Гарри всё еще трясло, но риска промахнуться из-за этого жребием и случайно попасть не в тот шар уже не было. Он начал вспоминать советы профессоров и цепляться за них, как утопающий за соломинку.
   Очевидно же, что его подталкивают к выбору в пользу этого неизвестного Даркмена, кем бы тот ни был! Неужели кто-то мог хоть на мгновение предположить, что преемник оставит шанс Темному Лорду? Кто вообще протащил его сюда? Министр или судьи из Визенгамота? И как это допустили? Он же государственный преступник! Нет-нет, они всё понимают. Всё подстроено нарочно!
   А Даркмен? Кто этот человек? Гарри вообще никогда о нем не слышал. От Волдеморта хотя бы понятно чего ждать... Старый враг лучше... неизвестного типа, набивающегося тебе в друзья. Гарри представил себе реакцию толпы на сенсационную новость с передовицы "Ежедневного пророка": "Гарри Поттер поддержал кандидатуру регента! Отныне исполнять обязанности Верховного чародея Визенгамота будет легитимно избранный Томас Реддл! "Мистер Реддл, скажите, а как вы прокомментируете ваше темное прошлое?" - "Ну-у-у... я больше не буду..." - "Прекрасно! Мирись-мирись и больше не дерись! Поздравляем вас с назначением, господин регент..."
   Реддл и Даркмен - или же их иллюзии - уставились на него с одинаковым недоумением, и только тут Гарри понял, что совершенно по-идиотски улыбается своим мысленным картинкам. Выяснил он наконец и еще одно: что такое выбор без выбора.
   Срочно! Думать! Не мечтать! Что посоветовал бы в его случае Гилдерой? Гарри поднял руку, приглядываясь к жребию и прикидывая, куда бы его зафутболить, чтобы никто не нашел и ему не пришлось позориться с этим фарсовым голосованием. На помощь тут же пришел домовый эльф, словно прочитав мысли подопечного:
   - Добби может съесть жеребьевую жемчужину. Добби приходилось глотать и не такое, всё прекрасно выкакивается!
   Гарри очень живо представил себе этот процесс, в ужасе проморгался и сказал, что вряд ли старейшины ограничатся одним жребием, а делать из Добби погремушку в его планы не входило даже ради спасения своей репутации.
   Гилдерой в его голове почему-то настойчиво советовал не выпендриваться, а просто послушаться первого порыва. Гарри уже не знал, чему верить, разглядывавшие его Даркмен и Реддл нервировали не на шутку, а время шло. У Даркмена были безжизненные водянистые глаза утопленника, еще и навыкате, как у Добби, и он ковырял ими похлеще, чем хирург ланцетом. Ну и что, а может, он зато детей любит и животных по ночам спасает, как Хагрид? Не повезло человеку с внешностью, не лишать же его заветного шанса!
   - Я готов выразить свое несогласие с одной из кандидатур! - стараясь говорить как можно более внятно и канцелярски коряво (не пропали даром увещевания МакГонагалл), объявил Гарри.
   От кораллового столба к хрустальным шарам пролегли две дорожки-канавки, заканчивавшиеся лузами, точно в гольфе. Какое счастье, что не надо приближаться или целиться, чтобы бросить жребий! И на том спасибо.
   Гарри отправил черную жемчужину в канавку справа. Когда она провалилась в лузу, шар с Неназываемым пошел черными трещинами, потемнел, развалился, раскрошился и, лопнув, разлетелся осколками. Гарри нырнул за коралловую колонну, но представление действительно было иллюзорным от начала и до конца: все куски хрусталя растаяли, как лед на солнце, едва взлетев в воздух. Исчез и шар второго претендента - правда, тихо и без спецэффектов.
   На следующий день "Пророк" объявил о назначении регента, который отныне будет исполнять обязанности Верховного чародея. Им стал никому не известный до этого момента Асмодиус Даркмен, какой-то там личный секретарь пятого или шестого старейшины второго уровня. Об участии во всем этом действе преемника Верховного не обмолвилось ни одно печатное издание. Даже "Придира". И Гарри был им душевно благодарен за молчание.
   Зато регента журналисты полюбили, как родного: он обожал колдографироваться, а если колдография по какой-то причине у корреспондента не получалась, всегда можно было подставить вместо снимка Асмодиуса снимок любого отловленного в Лютном прохожего, и никто не заметил бы никакой разницы. Представители СМИ бегали за регентом живым шлейфом, куда бы он ни направил свои стопы. Похоже, бедняга-Даркмен теперь не мог уединиться даже в уборной. И первый же крупный процесс в Визенгамоте с участием нового главы прошел всего через неделю после его вступления в должность.
   "Визенгамот приговорил бывшего аврора Кингсли Шеклболта, обвиняемого в убийстве министра Магии Руфуса Скримджера, к двадцати годам заключения в Азкабане! - взахлеб делились новостью продавцы газет в Хогсмиде, Косом переулке и других магических поселениях Британии. - Новый Верховный чародей Визенгамота сказал решающее слово в определении судьбы убийцы! Шеклболт будет отправлен в тюрьму десятого августа!"
   А новый министр Пий Тикнесс прокомментировал судебный вердикт предельно ясно и понятно. Впрочем, как всегда. Дескать, для "закрепления на законодательном уровне" такие, как "этот Кингсли ваш Шеклболт" (в этом месте министр, судя по голосу, слегка морщился) "рассматриваться будут с целью приведения к новому облику мракоборческих сил всех подразделений", поскольку "на сегодняшний день" у них имеется "до сих пор поставленная ребром задача", которую "озвучили" еще при покойном Скримджере, "чтобы увольнять или просто освобождать с места" по мере выявления просчетов "избыточное число количества сотрудников среди наших, так скажем, коллег по работе".
* * *
   Второго сентября, в понедельник, Гарри отпустили из Мунго пораньше, чтобы он успел на шоу с Распределением и на торжественный ужин. Его, конечно, влекло в школу нечто совершенно иное. Как обычно, лодки и запряженные фестралами кареты достигли Хогвартса уже в полной темноте.
   Гарри выследил карету, которую всегда выбирала Луна из-за ее любимого фестрала. Настроение у него было дурашливое. Преследуя компанию когтевранцев разных курсов, он заранее давился бесшумным смехом от осознания фантастической глупости своей затеи. Лу, как всегда, зевала по сторонам и отставала от толпы. Одним коротким броском Гарри подскочил сзади, сгреб ее в охапку и закрыл ладонью глаза.
   - Ой! - сказала она шепотом, чтобы никто впереди не услышал, и Гарри ткнулся носом ей в плечо, гася прущий из него хохот. - Кто здесь?
   - Неестественный отбор, - ответил он и от нетерпения, будто бы случайно, прикоснулся ладонью к ее груди, и его пронзило током восхитительное в своей запретности чувство. Луна нарочно прижалась к нему спиною еще теснее, и он поцеловал ее в губы, не позволяя открыть глаза.
   Потом они опрометью, рука к руке, неслись к замку. Срезая путь, через какие-то заросли, перепрыгивая кусты и спотыкаясь на едва заметных в траве тропинках. Забившись в темный угол глухого дворика пуффендуйского крыла среди переплетения лоз дикого винограда, целовались до потери дыхания и памяти. Забирались руками под одежду, срывали застежки и пуговицы, вцеплялись друг в друга то грубо, то нежно, то трепетно лаская, то жадно тиская. Столько глупостей и прочих недвусмысленных звуков это место не слышало, по крайней мере, последние два месяца. Если бы не гонг, оповестивший о скором Распределении, парочка проторчала бы здесь всю ночь, и одними поцелуями дело ограничилось бы вряд ли. Как всегда, им пришлось приводить себя в порядок, но это было сложно, поскольку всё, что только-только было приведено в порядок, следующей же секундой снова превращалось в ералаш.
   - Давай не пойдем? Что мы там не видели? - уговаривал он. - Ну, снимут пару баллов, и то, если заметят...
   - Там будут распределять Диану, и я ей уже пообещала, что обязательно посмотрю, куда она поступит.
   - Какая Диана?
   - Хорошая! Она дочка наших соседей, их дом стоит в паре миль от Подлунной башни, западнее Норы Уизли.
   - О-о-о-оу-у-у! Диа-а-ана! - простонал Гарри, подбирая с земли свою мантию и терпеливо дожидаясь, когда Луна застегнет верхние пуговицы его школьной рубашки и поднимет воротник, чтобы повязать как положено факультетский галстук. - Только не говори мне, что теперь ты будешь нянчиться с этой малолеткой вместо того, чтобы...
   - ...нянчиться с тобой! - она слегка задела пальцем его нос.
   - Да! Я категорически протестую! Ч-черт, я правда не хочу никуда идти, Лу! - и шепотом, ей на ухо: - Я тебя хочу! Ну их всех нафиг, давай останемся! Дава-а-а-ай!
   Они потеряли в поцелуях еще пару минут и пуговиц, но донесшаяся издалека музыка всё же заставила их опомниться и поспешить к главному входу.
   - Я обещала папочке отправить сову сразу по приезде, разве ты забыл, какой он паникер? Между прочим, ты обещал рассказать нам с Ге подробности о своем протесте в Визенгамоте!
   - О десяти минутах самого постыдного позора моей жизни? Может, вы с нею просто сходите к Снейпу и попросите его стереть вам память?
   - Ты правда видел там Неназываемого? Прямо в Зале Вечности?
   - Ты смотри, пожалуйста, под ноги, третий раз тебя ловлю! В следующий раз я просто упаду рядом, и мы точно не пойдем ни на какое Распределение! Нет, я видел не его, а иллюзию.
   - И ты вот так взял и дал пинка Тому-кого-нельзя-называть?! - Лу звонко хохотнула, опять споткнулась о корень и опять повисла у него на руке.
   - Ага. Это потому что я невероятно крут, детка! Может, мы договоримся... а? сегодня ночью?.. в Выручайке? Пожа-а-алуйста! Я люблю тебя, Лу! Я по тебе два месяца скучал! Ну? Эй! Ну? - Гарри, дурашливо подначивая, слегка толкнул ее локтем в бок, потом всё-таки посерьезнел и признался: - Да ни фига там не было круто, Лу. Эти два урода пялились на меня, будто хотели сожрать, а избавиться, как назло, можно было только от одного. Если такое повторится, я возьму туда с собой магловский пистолет. Не отстреляюсь, так хоть застрелюсь. Смотри, до сих пор руки трясутся!
   Она забежала вперед, уперлась ладонями ему в грудь и, остановив, заглянула снизу в глаза:
   - Я тоже найду магловский пистолет и пойду туда с тобой отстреливаться.
   - Смотри-ка, Филч выполз запирать двери. У нас последний шанс не идти туда!
   Она наколдовала на них обоих невидимость, и только благодаря этому они успели проскочить в замок под самым носом у завхоза.
   Распределение в Большом зале шло полным ходом. Гарри и Луна незаметно влились в ряды присутствующих и короткими перебежками добрались до своих мест за столом Когтеврана. Серая дама погрозила им пальцем, а сидящие поблизости однокурсники полезли здороваться, да так бурно, что грозить им стала и Минерва МакГонагалл, только грозила она не пальцем, а кулаком с зажатой в нем Распределяющей Шляпой. Шляпа, кстати, тоже грозила.
   Гарри покосился на стол преподавателей, чтобы увидеть там отца. Однако помимо мрачного Снейпа он заметил еще кое-кого - необъятного старикана с лицом обиженной на весь мир рыбы-капли. Старикан при каждом движении потрясал студнем тройного подбородка и всё время промокал платком загривок, который по объему составил бы уверенную конкуренцию дурслевому. Еще он громко жевал, пыхтел и сопел. А, теперь понятно, кто это. У отца всё получилось. То-то он сидит с полной отвращения гримасой и старается не смотреть в сторону одышливого толстяка.
   Когда Распределение подошло к концу, профессор МакГонагалл взошла на директорскую кафедру вместо Дамблдора. Произнеся некролог и объявив в честь погибшего директора минуту молчания - все беззвучно поднялись с мест и замерли, только Пивз бесчинствовал где-то на кухне, - Минерва объявила, что в этом году преподавать Защиту от Темных Искусств станет знаменитый профессор, блестящий зельевар и прирожденный педагог, уже когда-то учивший студентов Хогвартса. Растолкав всех соседей по столу (и сам стол тоже) пока поднимался, профессор Слагхорн закивал блестящим от пота одутловатым лицом, кланяясь в ответ на жидкие аплодисменты, большинство из которых доносилось со стороны старшекурсников Слизерина. "Эх, молодеж-ж-ж-жь! Никакой памяти!" - как вздыхает в таких случаях профессор Флитвик.
   - И еще одна новость. Поскольку в результате кадровых изменений мне как директору пришлось отказаться от должности декана факультета Гриффиндор, принять на себя эту обязанность любезно согласился... О... Кажется, наш профессор немного заблудился по дороге, - попыталась немного пошутить в духе Дамблдора Минерва, но шутка получилась кислой, никто не засмеялся, и улыбка на ее собственном лице тоже растворилась среди морщинок скорби.
   Вопль Пивза, потрясший Хогвартс от подземелий до шпилей на башнях, тут же опроверг догадки нового директора.
   - А никто нигде и не заблудился! - алым вихрем вламываясь в Зал, заявил акустик, вывернул руку калачиком, чтобы плескавшая над ним крыльями Тульпа смогла повиснуть на хозяйском локте вниз головой, и тогда он превратил ее в зонтик. - Вы тут сидите, а на самом деле из-за одного tolla-thon [2] рискуете остаться совсем без ужина.
   - Чё сразу я?! - заканючил где-то под потолком невидимый полтергейст. - Чё сразу "совсем"?! Я не для всех старался, только вон для того жирдяя! Он обожрет вас, обожрет, и не видать вам пиршества, глупцы! Му-ха-ха-ха! Что ж, я удаляюсь, еще наплачетесь без меня, жалкие млекопитающие, еще попомните мои слова-а-а-а! - потусторонний вой гордо растаял где-то в дальних галереях.
   - Итак, господа гриффиндорцы - а особенно первокурсники!..
   Не только гриффиндорские, но и все остальные новички этого года сидели на своих местах, оцепенело выпучив глаза и приоткрыв рты, да и второкурсники отличались от них немногим, потому что никто из них БаБаха еще не видел.
   - Позвольте представить вам вашего нового декана - профессора Акустики Иоганна МакГроула!
   __________________________________________
   [2] Задница, засранец, гад (шотл. ругательство).
  

75. В парламенте преподносил он ложь, в аббатстве он покоится на ложе

  
И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость.
Узнал, что и это - томление духа. Потому что во многой мудрости много печали;
И кто умножает познания, умножает скорбь.
Экклезиаст
  
   Питер Петтигрю всё чаще ловил себя на мысли, что хорошо было бы сделать ноги с ржавой баржи под названием Магическая Британия. Покровитель - мистер Лестрейндж - не возвращался в сознание уже который месяц, и у Паршивца началась паника. Теперь уже не скроешься в гринготтской ячейке Роберта Ургхарта. А ведь славные то были годы!
   Когда изгнанник-Берт вернулся на родину и напел в уши своей матери песен о раскаянии, Питер разыскал его, после чего получил надежное укрытие в банке гоблинов. Тем временем сынок стервы-Минервы поступил на службу в Хогвартс. Он носил Питеру пожрать и вести из внешнего мира. В анимагической форме Паршивец беспрепятственно исследовал и другие камеры, постигая чужие тайны и кладя глаз на те хранилища, где впоследствии можно будет удачно поживиться. Здесь он нашел подлинник так называемой (у маглов) рукописи Войнича, здесь раздобыл амулет Удачи Авантюриста и еще много разных раритетов. Но глупец Ургхарт, которому всё всегда сходило с рук или доставалось почти без труда, наконец попался в ловушку самонадеянности. За год до поступления в школу Избранного он подсадил себе в организм какую-то мерзость, которая захватила его мозг и начала сводить с ума. "Мы должны получить контроль, и я знаю, где спрятан кровавый эмеральд Преемника!" - твердил Ургхарт, как одержимый. Берт зарвался, наделал ошибок и погиб бесславной смертью, умудрившись самоубиться отнятой у шрамоголового палочкой. Перстень Преемника они так и не заполучили. Без проводника обратно в Гринготтс Питер не смог попасть уже ни в человеческом, ни в крысином обличии. И пришлось ему мыкаться вместе с древнеегипетским умертвием вокруг Хогвартса, покуда не нашлась новая лазейка - через канализацию в Тайную комнату.
   Но тут дорогу им перешел залетный хлыщ, по иронии судьбы занявший должность, которую вследствие смерти потерял покойный Берт Ургхарт...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - А ты, фмельчак, фбежать хотел, как только наф увидел? Без побрякуфки, которую ифкал напрафно? Еще и фтудента втравил в фвою авантюрку... Когда я понял, ради чего ты тут кружишь, вфё вфтало на фвои мефта. Надо было только вынудить тебя притащить фюда фопляка. Два раза - флышишь? - два раза Кематеф направлял к тебе афпида, чтобы до тебя дошло, как это фделать. Так где же мальчишка?
   - Ты кого больше боишься - мальчишки или его отца?
   - А кого больше боишьфя ты - директора или его Тени?
   - Да уж, директор ваш - тот еще жулик...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ...Мало того, что в тот раз они снова не добрались до мальчишки, так еще и фальшивый профессор, да продлится его агония целую вечность, обнаружил тайник с кристаллом Джона Ди, а потом, выкрав амулет Везения, исчез.
   И еще год скитаний. Год, в течение которого им начала улыбаться удача. Они сумели освободить из заточения мистера Лестрейнджа. Вернее, не "они", а только Кематеф: умертвию было нипочем нападение азкабанских дементоров, охранявших Веселого Роджера. Питер так и не узнал о местонахождении темницы для магов, а сам Лестрейндж помнил лишь то, что башня стояла где-то посреди северного моря и рядом мигал маяк, а за ним полдороги гнались стражи Азкабана, но вскоре отстали. Несмотря на то, что умертвие уже вполне легко принимало нужный человеческий облик и без затруднений пользовалось английским, рассказывать об этом приключении оно не спешило. Таким же образом были вызволены и сыновья Веселого Роджера, и многие другие сторонники Томаса Реддла, которого после того переворота весь волшебный мир именовал не иначе как Тем-кого-нельзя-называть либо Волдемортом. Кематеф извлекал этих людей из тюрьмы и успешно возвращал в Британию. Устрашающая тварь была не лучше дементора, поэтому Питеру и в голову не пришло допытываться у нее правды об Азкабане. Придя в себя, Родерикус возобновил старые связи и нашел человечка, который пристроил Кематефа на непыльное место в Министерстве. "Свои люди всюду не помешают. А нелюди - тем паче", - приговаривал он.
   Соратники занялись подготовкой к новому витку борьбы. Многие ждали возвращения Темного Лорда, и даже мистер Лестрейндж поначалу повелся на эту сказку. В точности так же, как все остальные, Родерикус имел весьма превратное представление о войне Чистой Крови. Не сказать, что Петтигрю так сразу и решился выложить карты перед покровителем. Если Веселый Роджер без колебаний расправился с другом, которого знал всю жизнь, замешкается ли он, стань ему неугоден Паршивец? Питер осторожно рассказал Родерикусу об их общем плане свержения Реддла, который был приведен в исполнение вечером 31 октября 1981 года в Годриковой Впадине. Он, Петтигрю, лично пустил Аваду в спину обезоруженному Дамблдором Повелителю. И Авада совершенно точно достигла цели, ошибки быть не может. Томас Реддл - покойник. Лестрейндж-старший поверил не сразу, он побелел лицом и затрясся от плохо сдерживаемой ярости: "Если Темный Лорд не был Темным Лордом, то что ему до этого Пророчества, где выживет только один? Говори, Крыса!"
   Питер сообразил, что, как ни выкручивайся, а объясняться придется больше, чем хотелось бы. И он сдал своему покровителю информацию о настоящем Пророчестве. Это звучало так дико, что Веселый Роджер впал в крайнюю степень скепсиса и допрашивал его затем всеми известными методами. От разоблачения Петтигрю спасло лишь то, что и сам он мало что понимал в происходящем. То есть он совершенно не понимал, что случилось той осенней ночью и отчего так перевернулись все события. Именно поэтому, роясь у Питера в мозгах, уличить его в сокрытии сведений Лестрейндж не смог. Выходило так, что правду знал один Петтигрю. Но почему?..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Он часто твердил о каких-то норнах, - порывшись в воспоминаниях Питера, выяснил мистер Лестрейндж. - Ты, конечно, не знаешь, кого он имел в виду?
   - Фоверфенно верно, фэр, не знаю. Но мифтер Реддл не доверял никаким женфинам, даже Беллатрикф оказалафь у него в немилофти.
   - А она не участвовала в заговоре против него?
   - Тогда нет. Только пофле того, как он приказал ее убрать. Она фпафлафь и фвязалафь с вражефким кланом, чтобы отомфтить ему.
   - Странно... Очень странно... Какой ему был смысл ссориться с Шаронью? Она была самой фанатичной его сторонницей...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ...Подельники сошлись на том, что незадолго до смерти свихнувшийся от подозрений Том Реддл провел какой-то обряд, о котором они не знали ничего. Его убийство стало причиной цепи последовавших за тем событий и привело в действие заклинание, которое подменило реальности. А это означало, что их лидер хорошо подстраховался на случай покушения. Вернулся он "оттуда" еще опаснее прежнего...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Ты видишь, Крыса? Шаронь снова вертится возле Повелителя, как ни в чем не бывало, и он не гонит ее!
   - Да, фэр, вижу.
   - Как это понимать?
   - Думаю, фэр, она тоже поддалафь воздейфтвию этого заклятья...
   - Гм... Есть что-то несуразное в том, что этому воздействию не поддался один ты.
   - Может, не один? - робко предположил Паршивец и вспотел от ужаса: что, если правду о настоящих событиях помнит кто-то еще? Что, если всплывет истина и остальные экклезии узнают, кому Том Реддл был обязан своей гибелью?..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ...Всё пошло по еще худшему сценарию. Воскресший Повелитель дал понять, что каждого дезертира он достанет даже из-под земли, а кого не достанет сам, с тем дорасправится магический обет. И отвертеться от Непреложного не смог никто из экклезий. Строго говоря, никто и не пытался. Но он ничего не сделал ни Питеру, ни мистеру Лестрейнджу, хоть взломал память Паршивца одним движением и считал оттуда всё, что намеревался считать. Но, быть может, поквитаться с Лестрейнджем ему не позволил долг жизни - Родерикус первым делом рассудил так - а на Петтигрю еще были какие-то виды. Так или иначе, Повелитель не сводил с них испытующего взгляда.
   До своей смерти в 1981-м Темный Лорд не был настолько прагматичным. Скорее импульсивным, а временами и "гениально непоследовательным", как вздыхала влюбленная дура Беллатрикс, пока он без видимых причин не дал пинка и ей. Повелитель в той, первой, своей жизни не раз позволял другим пользоваться его стихийными просчетами, что и привело в итоге к плачевному финалу. Но обстоятельства гибели в Годриковой Впадине, как видно, многому его научили. Если бы только Петтигрю с Веселым Роджером еще до покушения вычислили, что крестраж существует, а заодно узнали, чем он является, план был бы переигран! Но они обманулись - поверили убеждению бесноватой Беллы, будто ее любовник отказался от жуткой идеи расчленить свою душу ради бессмертия. Лестрейндж помнил Повелителя с одиннадцати лет и намекал, что все странные выходки, нет-нет да учиняемые Томасом Марволо Реддлом, связаны с врожденной психической ненормальностью, которую тот, вероятно, унаследовал от своих предков по матери - род Гонтов засох на корню из-за бесконечного кровосмешения. "Такие вещи даром не проходят", - с оглядкой добавлял Родерикус. Он всегда говорил только о неких условных волшебных семьях, ни разу не упомянув напрямую предков Темного Лорда. Но кого он имел при этом в виду на самом деле, Питеру гадать не приходилось.
   А теперь бывший покойник тщательно просчитывает каждый свой шаг. Просчитывает - и всегда метит тебе в самое уязвимое место с ледяной невозмутимостью и точностью. Лич даже не ненавидит - он смотрит на тебя так, будто ты уже труп, попираемый его ногами. Не доверяет и самым верным своим адептам. Белла крутится перед ним гадюкой на раскаленной сковородке, пытаясь вернуть себе его расположение, а он плевать хотел и на нее, и на раскаяние, и на мученическую отсидку в Азкабане. У мертвеца нет человеческих страстей. Пусть Шаронь еще радуется, что Лорд не убил ее на месте за ту выходку в канун Самайна 1981-го, из-за которой ему пришлось лично сражаться с Дедом - и, что невероятно, фактически проиграть этой древней развалине в поединке, как когда-то проиграл Геллерт-Смутьян. Что ж, этим летом Повелитель взял реванш, но запланированная не им операция, повлекшая за собой потери в рядах сторонников, а также досрочную смерть Дамблдора, не только не обрадовала его, но и вызвала гнев невероятной силы. Наиболее жестоко Темный Лорд покарал зачинщика, и теперь Веселый Роджер больше походил на узника Азкабана, поцелованного дементором.
   Пожалуй, после принесения клятвы из организации не сбежишь. Повелитель приковал к себе всех сторонников самыми нерушимыми цепями. С тех пор дергал эти звенья, как паук паутину - по своему усмотрению. И, когда он отправлял на верную смерть, глаза его были пусты, черны и ужасны, как у настоящего паука.
   Непонятно, что он творил с Лестрейнджем после их победы в Министерстве. Петтигрю знал, что Лорд не пытал его известными методами. Было что-то иное, значительно страшнее. Родерикус визжал в подвале, как резаный кабан, и молил о смерти ("Только не это, пожалуйста, больше... только не это! Не показывайте мне их! Я... я не могу больше на это смотреть! Убейте меня, мой Лорд! Про... прошу вас!"). Паршивец ничего не видел воочию. Он подслушивал из крысиного лаза и до сих пор содрогался, когда в ушах снова и снова звучали нечеловеческие вопли Веселого Роджера. И это был не Круциатус. Точно не Круциатус. Что Темный Лорд заставил увидеть Лестрейнджа? Что вообще могло заставить такого, как Лестрейндж, выкрикивать жалкие просьбы о пощаде - ведь даже дементоров он вспоминал с ухмылкой?! Питер не ведал таких проклятий и впервые полностью осознал, на что способен восставший Повелитель, когда гневается в полную меру. Теперь это был уже совсем не человек. Не лгут слухи, витающие среди восторженных экклезий: отныне ему повинуются даже демоны ада. По его воле Родерикус встретился с такими вещами, от которых любой другой был бы уже мертв - Лестрейнджа спасло только его собственное недюжинное могущество и... долг жизни перед ним у мистера Реддла, как это ни банально. Темный Лорд знался уже кое с чем похуже известной обычным магам Темной ворожбы, но рисковать своей собственной магией даже ради удовольствия заковырять мятежного слугу он не пожелал.
   Грязный Нюня, которому досталось в тот день лишь чуть меньше, чем Лестрейнджу, но больше, чем всем остальным участникам стычки, - так тебе и надо, выблядок предательницы крови и магловской обезьяны, на всякого ловкача найдется управа! - потом кое-что рассказал своему дружку Малфою. А что известно этому трусливому блеклому сплетнику, то известно всем. Во время пытки человек погружался на дно самых своих невыносимых, запредельных кошмаров - тех, которым не дать названия и не понять разумом. Лорд не причинял никакой физической боли, но из носа жертвы от ужаса хлестала кровь, и сердечные спазмы грозили перерасти в смертельный приступ. Малфою, как обычно, удалось избежать наказания: он пересидел гнев Повелителя в аврорской предвариловке. Живучий, как глиста, Нюнчик, получив разнос за свои многочисленные проколы, восстановился на удивление быстро - всё благодаря подселенной ему Твари. И почему только у него она работала корректно, а Берта Ургхарта довела до безумия?..
   Никогда не забыть Питеру этого жуткого, раздирающего слух шипения Повелителя, когда он бросал обвинения Лестрейнджу! Даже глубоко под полом голос ввинчивался прямо в крысиный мозг и дробил его изнутри, заставляя разгораться нестерпимым пламенем боли оба полушария. Спасало только то, что в анимаформе Петтигрю не понимал и не запоминал и четверти услышанного.
   - Как ты пос-с-с-с-смел в обход меня давать рас-с-с-с-споряжения Амбридж?! Мы лишились сразу двух полезных нам людей, Лес-с-с-стрейндж! И Амбридж, и Скитер! Одномоментно и по твоей вине! Благодаря твоей бездумной инициативе мы потеряли - и надолго - лучшего гипнотизера. Отдаешь ли ты себе в этом отчет?!
   Его голос снова надолго заглушился истошными воплями Веселого Роджера. Потом опять зазвучало шипение:
   - Я почти не вижу толка от твоей работы, Роди! Прошло слиш-ш-ш-шком много времени, а к нам до сих пор присоединились далеко не все, кто должен был прис-с-соединиться. Но я не хочу проливать волшебную кровь и становиться врагом полноценным магам. Запомни: мое терпение - не бес-с-с-с-сконечно, Роди! И запомни еще одно: мальчиш-ш-шка - это всецело моя забота. Не с-с-с-смей больше провоцировать его и отпугивать еще больше от нашего движения. В противном случае я буду рас-с-с-сценивать твои действия как саботаж, и с рук тебе это не с-с-сойдет!
   В свое оправдание Лестрейндж еще пытался скулить о блиц-победе Лорда над Дамблдором. И, кажется, это разъярило Повелителя еще сильнее:
   - Мне не нужны случайные триумфы, Лес-с-с-стрейндж! Хочешь сказать, что твоя стратегия лучше моей? Ты с-с-смеешь навязывать мне свои ус-с-словия?! Мне?!!
   - Нет, никогда! Мой Лорд, ум... умоляю простить меня! Выпустите! Вы-пус-ти-те, прошу вас!
   - Старик не должен был умереть так с-с-скоро и, тем более, как герой! У тебя не хватает ума сообразить, что тем самым ты дискредитировал меня в глазах всего волшебного с-с-с-сообщества! Мальчишка и без этого еще не был готов принять нашу власть. Всего каких-нибудь полгода или год - и стараниями Эс-Ти преемник был бы наш, а теперь...
   Хоть и крысиными мозгами, но притаившийся в пыли и щебне между перекрытиями Паршивец успел мысленно возразить, что Нюня лишь тянет время с этим сопляком - он наверняка шпионил на Дамблдора. Мистер Лестрейндж лишил кривоносого урода поддержки в лице Верховного, и теперь-то тому несдобровать. Их заговор раскроется. Повелитель еще спасибо скажет старому другу за этот победоносный ход. Но если бы кто и поаплодировал прочувствованному спичу анимага - то лишь тараканы внутри и снаружи его черепной коробки. Петтигрю никогда не посмел бы пискнуть об этом вслух лично перед Темным Лордом.
   Когда Повелитель закончил с Родерикусом, он принялся за Снейпа и остальных. А Лестрейнджа, превратившегося в живой труп, Рудольфус и Рабастан трансгрессировали в дом Реддлов в Литтл-Хэнглтоне, который им, смилостивившись под конец экзекуции, позволил использовать хозяин. Петтигрю наслаждался звуками пытки ублюдочного Эс-Ти, покуда Темный Лорд не накормил свой гнев полностью и не исчез, оставив сторонников зализывать раны. Беллу, которая даже во время наказания выкрикивала лозунги, прославляющие Повелителя, и клялась ему в верности, он забрал с собой. Когда та объявилась в следующий раз, выглядела она довольной и самоуверенной, что означало лишь одно: Лорд снова сделал ее своей фавориткой, простив былые прегрешения. Теперь Шаронь вела себя так же нагло, как и до их размолвки в начале восьмидесятых. Она даже помолодела и посвежела: видать, хозяин обучил ее каким-то особенно дьявольским приемам. Купаться в крови девственниц, к примеру. Или закусывать новорожденными младенцами. Никто не смел перечить бешеной твари, только скрипели зубами у нее за спиной и молча желали ей сдохнуть. Даже у Питера фокус ненависти едва не сместился с Нюнчика на нее, но Снейп всё-таки был опаснее, и Паршивец спешно вернулся на прежние позиции. Насколько мог, он следил за каждым шагом бывшего школьного врага, но на территории Хогвартса тот был недосягаем так же, как и в своем сарае на помоечной окраине Коукворта - магловского поселка на севере Англии. Сальноволосый урод поставил там у себя какую-то ловушку, и после неудачной попытки проникнуть в его развалюху анимаг чуть не поплатился жизнью и едва унес оттуда ноги. Правда, лишился двух с половиной пальцев на правой передней лапе, когда вырывался из магического капкана, и больше не смел соваться в те места. Ничего-ничего! Настанет время - они поквитаются.
   Темный Лорд не сразу заметил продолжительное отсутствие мистера Лестрейнджа, а когда заметил, то с некоторым удивлением в голосе осведомился у его сыновей, куда посмел исчезнуть их папаша.
   - Он всё еще в вашем доме, мой Лорд, - с поклоном ответил Рабастан вполне себе нейтральным тоном. - Он не может встать, у него паралич головного мозга.
   Повелитель вскинул бровь:
   - Действительно? Но почему этот диагноз начал мешать ему только теперь? - он внимательно вгляделся в лица братьев Лестрейнджей, и Рабастан с Рудольфусом как-то сжались и просели, стискивая в руках свои маски. Очевидно, его это позабавило, и потому он продолжил говорить в своей зловеще-насмешливой манере, от которой лично у Петтигрю всегда леденела кровь. Юмор Темного Лорда никогда не сулил хорошего. - Что ж, мне снова придется заняться переговорами самому. Чего не отнять у нашего инициативного демиурга, так это умения избегать неприятных обязанностей... Передайте это ему, когда проснется!
   Лестрейнджи выдохнули и поплелись вслед за ним. Питер замыкал шествие и видел, как дрожат маски в их руках. Оба постарались побыстрее напялить их на место и надвинуть сверху колпаки.
   Близилось Рождество. За это время Визенгамот успел прогреметь многими громкими процессами - почти все они заканчивались обвинениями: регент Даркмен, возможно, и не знал, что существует какая-то альтернатива. Так в Азкабан сел Долохов, а с ним и еще несколько не слишком значительных сторонников Темного Лорда, попавшихся аврорам по дурости во время стычек на улицах. Доказательств их причастности к организации так и не нашли, но привлечь за погромы в общественных заведениях при большом скоплении мирных граждан было нетрудно, поэтому сроки им давали хоть и небольшие, но с множеством дальнейших ограничений. Некоторые отделались домашним арестом, преломлением палочки и запретом на применение магии по выходе на свободу. Но достоянием общественности никогда не становилась информация о том, что происходило с ними на самом деле после оглашения приговора. Практически все сколь-нибудь важные Лорду слуги были извлечены на свободу - кое-кто в правительстве не зря кормился с его рук, даже не подозревая об этом, зато тщательно исполняя все указы министра Тикнесса. Единственным, кого не рискнули освободить, пока не улеглась шумиха, был бедолага Долохов. Из-за этого Повелитель объявил иллюзионистов Сириуса Блэка и Минерву МакГонагалл своими кровными врагами и велел всем экклезиям в случае поимки доставить этих лиц ему для личной расправы.
   Журналисты "Ежедневного пророка" всегда держали нос по ветру. Наибольшего их внимания удостоилось, как это ни странно, самое что ни на есть рядовое дисциплинарное слушание по делу Уизли. В результате стажеры - близнецы Уизли - были уволены из Министерства с занесением в блэклистинг [1], а Артур Уизли и старший его сын из этой троицы - Персиваль - получили значительное понижение по должности. Обоих сместили до уровня шестерок-письмоносцев. Теперь они бегают по кабинетам и подмахивают бумажки с никому не нужными резолюциями. Питер давно так не смеялся. Кто-то из внештатных корреспондентов "Придиры" прокукарекал насчет того, что никого из этого семейства даже не попытались выслушать и разобраться - дескать, на того же Персиваля с полной очевидностью было наложено проклятие Империо и, кто знает, быть может, на младших братьев - тоже. Но разве станут слушать журналиста этого никчемного издания?
   __________________________________________
   [1] "Черный список", хотя по смыслу здесь больше подошел бы "волчий билет", не будь это махровым русицизмом.
   В свою очередь расследование Мельхома Стирмайерса - журналиста, о котором говорили, что он занял в "Пророке" нишу Риты Скитер, - вскрыло жуткую тайну Пожирателей Смерти. Оказывается, организация Того-кого-нельзя-называть финансировалась из-за рубежа. Заинтересованные в развале Магической Британии политические воротилы континентальной Европы, Азии, а также австралийские и американские волшебные правительства вступили в сговор еще после большой магловской войны в сороковых. Поскольку подбиравшийся к будущему Верховному чародею МагБритании Геллерт Гринделльвальд потерпел полное фиаско, их ставленником сделался Неназываемый. Только этим и можно объяснить столь стремительное восшествие никому прежде не известного, не имевшего никакого отношения к политике мага-полукровки. Получается, для борьбы с его организацией британские волшебники должны сплотиться и сказать "нет" всему чужеродному, что навязывают враги. Сначала над сказочными выкладками Стирмайерса посмеялись. Но посыл внезапно поддержали в окружении министра, и... борьба началась.
   - Слышал, чего болтают?.. - шептались между собой примкнувшие из других кланов новички в организации. И на каждом углу с придыханием клялись в верности Повелителю, раздувая его славу еще быстрее, чем это делали средства массовой информации и специально обученные сторонники Лорда, которые выполняли обязанности мистера Лестрейнджа во время его "болезни".
   Гоблины из Гринготтс насторожились в попытке правильно оценить события, и вся Магическая Британия держала равнение на них: покуда банк в Косом работает, жизнь продолжается. Гоблины, артисты и проститутки из Лютного были ходячими барометрами погоды в этом маленьком, прячущемся от диких маглов, мирке.
   Одним зимним вечером во время сильной метели, когда, по магловским поверьям, миром овладевают потусторонние силы, Темный Лорд удостоил Паршивца правом поприсутствовать - не то в качестве охраны, не то как наблюдателю - при его разговоре с одним благородным магическим семейством. "Хочу услышать, что скажешь о них ты, Петтигрю", - сказал он, с виду не вкладывая в это изречение двойного смысла, но как знать... Питер перекинулся в крысу и притаился наготове у камина в маленькой комнате хогсмидской гостиницы. В случае чего он был готов как вступить в бой, так и слинять - всё в зависимости от обстановки. "Почему я? Почему он выбрал для этого меня?" - то и дело вертелся в мозгах грызуна назойливый вопрос.
   Семья Стреттонов явилась через камин. Сразу все, вчетвером - полувыжившая из ума старуха, супруги и их сын, Джереми. Старая ведьма походила на мадам Марчбэнкс из отдела Образования, только та с мозгами дружила и выглядела элегантнее, чем этот сноп тряпок, приправленный чопорной недалекостью. Питеру смутно вспомнилась его собственная прабабка по отцу - их как будто в одной реторте делают, этих бабок... "А вот в наши времена было не то, что в ваши!"
   Стреттоны благоговейно расшаркивались перед Повелителем, покуда его это не утомило. Он каким-то странным, очень пристальным взглядом рассматривал Стреттона-младшего - приземистого парня лет шестнадцати с плебейской, несмотря на чистокровное происхождение, внешностью.
   - Ты учишься в Хогвартсе, - в конце концов перебив на полуслове мистера Стреттона, обратился Повелитель к Джереми. - В какой дом тебя распределили?
   Запинаясь от волнения, молокосос ответил, что учился в Когтевране, но не успел сдать СОВ - ему пришлось бежать из школы по причине гонений со стороны противников Лорда, захвативших власть в Хогвартсе. Повелитель заинтересовался и потребовал подробностей. Родители хотели было ответить вместо мальчишки, но Лорд дернул рукой, чтобы заткнулись. Джереми что-то там трындел о безобразиях, которые вытворяла компания Поттера за спиной школьного инспектора, в Выручай-комнате. Сбиваясь, блеял о том, как внедрился в группу, где отрабатывали запрещенные инструкциями заклинания и позволяли себе пренебрежительно отзываться о Повелителе и его идеологии. Как доложил о них профессору Амбридж...
   - Расскажи мне о моей идеологии, - спокойно велел Лорд, отклоняясь на спинку кресла и не сводя с Джереми немигающих глаз с огромными, отливающими сталью, словно полированный гематит, паучьими зрачками.
   Начинается. Мистер Реддл всегда любил эти игры.
   Стреттон-младший быстро запутался. Начал он с общих слов и лозунгов, как если бы зачитывал методички "милочки" Амбридж, но уточняющие вопросы Повелителя сбили его с толку. Он терял нить разговора, всё сильнее краснел, хватался ладонью за потный лоб и всё отчаяннее призывал на помощь родителей, бросая в их сторону умоляющие взгляды. Сполна насладившись его беспомощным барахтаньем, Темный Лорд прекратил эту пытку и повернулся к старшим членам семейства. Мать залопотала что-то насчет волнения, из-за которого "мальчик" сбился - "Но я клянусь вам, сэр, каждый из нас готов служить вам. Вы единственная надежда оставшейся горстки достойных людей, которые вынуждены жить в ужасных условиях! То, что навязывают нам маглолюбы из правительства - это преступление против всех волшебников! Неужели им мало наших страданий на кострах инквизиции? Уже из-за одного этого мы готовы бороться за отмену позорного Статута, пусть маглы знают свое место!"
   - Да, я нуждаюсь в надежных людях, - согласился Повелитель, на сей раз ментальной атакой заставив схватиться за голову и ее, отчего улыбка удовольствия скользнула по его губам. - Особенно в надежных людях за пределами Соединенного Королевства. Я вижу, справляться с обязанностями тайных информаторов - это ваш семейный талант, - и безо всяких предисловий он заговорил с нею на французском. Петтигрю различил только нечто вроде "Дун, ву сервих нотх охганизасьон келькю паа... дизон э Суиссь" [2]. В человеческом облике язык лягушатников Питер знал на приемлемом уровне, однако, будучи крысой, понял лишь то, что Лорд толковал ей о Швейцарии.
   __________________________________________
   [2] "Поэтому вы послужите нашей организации где-нибудь... скажем, в Швейцарии".
   - Бьен сьёх, мон сеньёх! - обрадованно прочирикала в ответ миссис Стреттон, даже, кажется, не обратив внимания на смену языка.
   Темный Лорд поднялся с кресла и заскользил по тесной гостиничной комнатушке. Нечто бесплотное, окружающее его лилово-черную фигуру, так давило на всё вокруг, что Стреттоны, включая бабку, поневоле опустились перед ним на колени и склонили головы. Это был какой-то невидимый пресс огромной силы - когда Повелитель раздумывал, он часто и сам не замечал, что происходит, и изредка даже удивлялся, возвращаясь к реальности и обнаруживая всех своих подчиненных корчащимися у его ног. Расхаживая, он продолжал думать вслух - по-прежнему на французском. Питер перевел для себя только слова "Женева" и "шпионить", остальное слилось в единый поток чужой речи. В конце концов прогуливаться Лорду наскучило. Он остановился, сложил руки ладонь к ладони и снова вернулся к английскому:
   - Пожалуй, мы поступим с вами следующим образом. Порт-ключ до Женевы вы получите через месяц. При пересечении границы некоторые ваши воспоминания будут синхронно подменены другими. Это надо для того, чтобы минимизировать риск вашего провала, поскольку вас могут подвергнуть легилименции в швейцарском Аврорате. Когда будет нужно, вам дадут знак, ваша память восстановится и вы сможете работать полноценно.
   Мистер Стреттон поклонился и стал отступать к камину, увлекая с собою за локоть жену. Лорд насмешливо воззрился на Джереми, который так и торчал в оцепенении посреди комнаты.
   - Я не задерживаю.
   Стоило видеть, как мальчишка рванул вслед за родителями, позабыв о ковылявшей на клюке бабке! Жаль, в крысином обличии не похохочешь, а вернувшись в человеческое, не похохочешь перед Повелителем.
   А из-под пола плавно выпросталась тень огромной когтистой лапы и небрежным жестом крест-накрест перечеркнула за ними дорогу. Каминное сообщение блокировалось.
   Петтигрю торопливо кутался в мантию, а в камине всё еще догорали зеленые искры летучего пороха. Лорд махнул рукой в сторону кресла напротив себя:
   - Сядь, - и, когда Питер, содрогнувшийся от воспоминания о теневой лапе, которая двигалась в точности так же, как эта рука, уселся на краешек сидения, улыбнулся. - Как ты их находишь?
   - Фэр?!
   - Ну, стал бы ты доверять этому молодому когтевранцу, Питер?
   Петтигрю обомлел. Он чуть было не ляпнул с разбегу "ни в коем флучае, фэр", но осознание прошило его коротким разрядом: Повелитель спрашивает не просто так.
   - Я-я-я-а-а... ефли вы, мой Лорд, и в фамом деле интерефуетесь моим фкромным мнением... Я дал бы ему шанф пофлужить общему делу, фэр...
   - Ты слышал его рассказ, Питер? - Темный Лорд не лез ему в голову, но хватало и пристального взгляда этих ужасных гематитовых глаз. - Ты понял, о чем он говорил? Тебя ничего не смутило?
   Как же хотелось перекинуться обратно в грызуна и шмыгнуть в какую-нибудь щель! Но Паршивец не смел даже зажмуриться и только быстро-быстро моргал, собираясь с мыслями.
   - Нет, фэр, не фмутило. Ведь он фделал это во имя ваф, мой Лорд!
   - По-твоему, что-то помешало бы ему так же точно втереться в доверие к нам, как он втерся к этим бездельникам в Хогвартсе? Вопрос всего лишь в размере ставки...
   - Вы же не вферьез это говорите, фэр? Где вы - и где какой-то недонофок Поттер? Уфкользнет ли от вашего зоркого глаза притворфтво фтудента, ефли он вознамеритфя шпионить у наф?
   Повелитель засмеялся. Потом он взмахнул палочкой, подбавляя огня в камине - значит, из ветхого окна в самом деле сквозило. А Петтигрю-то всё думал, что трясется просто с перепугу. В комнате стало чуть теплее и немного светлее. Черты лица Лорда проступили из полутьмы, и теперь уже не только блестящие глаза паука, но и весь облик Повелителя навевал необъяснимый ужас. Питер видел всякое, многие страшные вещи умел делать и делал сам. Но почему-то именно Темный Лорд всегда стихийно напоминал ему о том, что тайное прошлое может вернуться и возникнуть перед тобой в виде непредсказуемого ходячего мертвеца. Да, Петтигрю ни на мгновение не мог забыть, что Повелитель, который движется, говорит, колдует... с которым, черт бы ее побрал, спит эта извращенная сука Шаронь!.. по сути своей является противоестественным явлением. И чего он насобирал там, где находился в течение тринадцати лет, было страшно даже вообразить. Насобирал - и увлек за собой в мир живых, а теперь сидит в той же комнате, что и ты, смеется, как человек, говорит, как человек. А оттуда, из этих двух отверстий, которые имитируют глаза, на тебя смотрит нечто... То, что нельзя называть...
   - Ты хорошо сказал, Питер! Хорошо! Что ж, я послушаюсь тебя, и да будет так. Иногда для равновесия нужны камень и перо. [3] Ты займешься этими людьми до их отбытия в Женеву. А теперь кое-кому не мешало бы провести инспекцию в этой проклятой школе: я думаю, Джереми Стреттон не соврал насчет клуба "Неверующий Томас"...
   - Э-э-э... прошу прощения, Повелитель!..
   - Что?
   - Ф вашего позволения, фэр, Стреттон профто неправильно понял название. Не Томаф. "Фома Неверующий". "Орден Фомы Неверующего", мой Лорд. Фвоей крамолой фопляки замахиваютфя куда дальше, чем может показатьфя на первый взгляд.
   Смотревший из полутьмы лик Повелителя остался непроницаем, словно резиновая маска. За плечами его, над головой, неуловимо двигалось Нечто. Он несколько секунд пристально изучал Питера, покуда тот не заерзал, а потом оказалось, что он вовсе не глядел на слугу, а размышлял о чем-то своем. С размаху поднявшись на ноги, Темный Лорд чуть не стал причиной инфаркта у Петтигрю, но, едва ли обратив на это внимание, он снова заскользил по комнате:
   - "Фома Неверующий"... Этими сказками маглов меня донимали в детстве, и я был бы рад забыть всю эту галиматью. Да, ты прав, на этот раз школьники заигрались. Пожалуй, у меня будет несколько вопросов к отцу Драко Малфоя и к Эс-Ти...
   В одиннадцать вечера 31 декабря уходящего 1996 года Родерикус Лестрейндж пришел в себя в самой большой спальне дома на холме поселка Литтл-Хэнглтон. Пробуждение его началось с короткого вскрика: "Норна?! Ты?! Пусти меня! Оставь меня, Эйлин! Заклинаю!" Потом от раскрыл бешено вращающиеся глаза, но пошевелиться не смог, так и лежал парализованный, покуда дыхание не успокоилось. Петтигрю был первым, кто подал ему стакан воды и помог напиться. Веселый Роджер стал совершенно седым стариком, обросшим и исхудалым, как вурдалак с погоста. Неизвестно, что видят люди во сне после такого - сами они или не помнят, или теряют разум...
   __________________________________________
   [3] "Sometimes it takes a rock and a feather for balance" (англ. поговорка, по смыслу аналогичная "кнуту и прянику").
  

76. Я пью за них двоих, не зная, кто на троне: законный ли король иль претендент в короне

  
   Выдержки из личных записей в засекреченном дневнике Гермионы Грейнджер, студентки VI курса факультета Гриффиндор. Текст дневника был подвергнут автором асимметричному шифрованию с закрытым ключом.
   - Еще раз! - профессор Снейп был неумолим, хотя Гарри просил у него передышки, видя, что я вот-вот рухну.
   Не знаю, почему он так уперся в идею обучить меня именно этому приему. Как назло, "обмен душами" мне и не давался среди целого арсенала других сложносотворяемых заклинаний. В качестве слабого утешения для меня - не давался он и самому профессору. Мистеру Снейпу претило сознаваться перед своими студентами в том, что он чего-то не умеет, но он совершил почти невозможное. Мы были предупреждены, что учиться будем не у него, а с ним. То есть я и он - на практике, а Гарри пока в теории. Беда в том, что в отличие от нас с Гарри сам профессор был семижильным монстром. Семижильным и безжалостным: если я еще не упал и не помер, извольте и вы, мисс Грейнджер, стоять на ногах и колдовать со мной.
   (Запись на полях, поперек основного текста, для прочтения применяется другой ключ: "Наверное, он меня ненавидит. Я же гриффиндорка".)
   Когда нашим деканом стал профессор Иоганн МакГроул, мы все по наивности облегченно вздохнули, надеясь, что это положит конец вечной вражде между Гриффиндором и Слизерином. Сейчас! Не тут-то было! БаБах - та еще заноза и провокатор, да в придачу ко всему отнял у Снейпа первенство в росте. Раньше зельевар был самым высоким из деканов Хогвартса, а теперь долговязый профессор Акустики затмевает собой их всех даже в этом смысле. Ему всё нужно, важно и интересно, он постоянно затевает какие-нибудь мероприятия и не дает покоя никому - от него лезут на стенку даже гриффиндорцы и Пивз. И самое смешное, что при всем этом его любят во всей школе. Можно было бы сказать, что любят все, включая летучих мышей - если бы одна из них, обитающая в подземельях, не испытывала к профессору МакГроулу совершенно противоположные чувства. Извечное противостояние гедониста и армагеддониста. Как в старые добрые времена, когда деканов еще интересовал квиддич, а не политика и другие проблемы, наш и слизеринский декан теперь всерьез препираются перед матчами. Своими трениями они изо всех сил возрождают в нас былой дух лютого соперничества. Не знаю, как к этому относится директор, но от спортивных распрей квиддичисты получают истинное удовольствие. Даже я, глядя на их мальчишескую возню, иногда ненадолго забываю, что творится вокруг. Особенно если наш верзила-декан во время тренировок нет-нет да оседлает школьную метлу и, болтая длинными, как у цапли, ногами понесется забивать голы слизеринцам. Это ужасно смешно, к тому же Снейп рвет и мечет в два раза пуще, так как сам ненавидит летать на метле - мало что способно заставить его сесть верхом на эту конструкцию, и тут я его чувства полностью разделяю. А еще он к самому квиддичу равнодушен от слова "совсем". Весь его азарт всегда завязан на противостоянии его факультета с Гриффиндором: когда на поле со змеюшками выходят воронята или барсучата, его чаще всего и не бывает поблизости, никто не спорит и не ругается, все тренируются в штатном режиме. Едкие на язычок старшекурсники уже начали сочинять о них с БаБахом анекдоты, которые быстро разлетаются по всему Хогвартсу. Я сама видела, как их тайком от Снейпа рассказывают друг другу даже преподаватели и их ассистенты, прыская в кулачок и заговорщицки округляя глаза...
   Наконец после очередного неудачного "Гратаконтра!" Снейп сдался и объявил передышку. Мы отправились в одну из драконьих башен. Несмотря на холодную погоду, я умирала от жары, голода и жажды, даже сам профессор расстегнул сюртук и ослабил узел галстука.
   - Пап, ты можешь объяснить, почему так хочешь вдолбить нам этот EoS? [1] - спросил его Гарри, когда мы вытряхнули наши рюкзаки с провиантом на расстеленную прямо на полу циновку и по-турецки расселись вокруг нее перекусить. После такого расхода сил, да еще и на свежем воздухе всё ушло за считанные минуты. От еды не отказался даже профессор, хотя обычно никогда не принимал пищу в чьем-то присутствии - до какого-то времени я вообще думала, что он питается только несвятым духом.
   __________________________________________
   [1] Аббревиатура от "Exchange of Souls" (обмен душами).
   Понимая, что это не урок Зелий, что снисходительным фырканьем от сынка не отделаться и поэтому придется отвечать, Снейп с неохотой процедил:
   - Я могу гарантировать, что его, EoS, чураются самые опасные сторонники Темного Лорда. Они презирают его, считают новшеством и техномагической ересью...
   - Серьезно?!
   Профессор не любил такие перебивки и восклицания, но, наверно, и он устал на занятии, поэтому спустил Гарри очередную дерзость, лишь видом показав недовольство:
   - Да. Следовательно, если ты знаешь, какая из пяток твоего врага - ахиллесова, надо быть полным идиотом, чтобы этим не воспользоваться.
   - Ты же говорил, что это очень старое заклинание! При чем тут Техномагия? - продолжал допытываться мой приятель-обормот.
   Едва заморив червячка, он оживился и с мятежным огоньком в глазах решил, как видно, достать своего отца до печенок. Я хорошо знала это выражение его физиономии. Если он так же ведет себя и на практике в Мунго, я бы на месте Прозерпины его убила, потом воскресила и сделала своим вторым зомби, в пару к Франки. А Луне такие его выходки, наоборот, нравятся. Она от них млеет и пускает сладкие слюнки, честно-честно! Это примерно из той же оперы, что и необъяснимая всенародная любовь к нашему заразе-декану. Меня лично тот и другой бесят - я плохо поддаюсь массовому внушению, вот. С другой стороны, профессор Снейп, который бесит всех, бесит и меня. Но он реже, чем Гарри и МакГроул. И не так интенсивно.
   (Запись на полях, поперек основного текста: "Когда мы с мамой поругались летом - родители опять достают меня с переводом в другую волшебную школу, - она сказала, что меня всё бесит из-за гормонального взрыва и что с возрастом это пройдет. А мне вот кажется, что гормоны тут ни при чем, просто меня окружают одни дураки. Даже Гил в последнее время стал писать мне какие-то дурацкие письма, в которых всё время подтрунивает надо мной, и я не знаю, как всё это прекратить! Однажды я выдержала целую неделю и не отвечала ему, но потом ответила, а он даже не заметил, что был такой огромный перерыв. Возмутительно!")
   - Да, на самом деле это древнее заклинание.
   Тут не выдержала и влезла я:
   - Времен Основателей, сэр?
   - Основатели жили всего-то около тысячи лет назад. По историческим меркам - мгновение. А этот вид чар настолько отдален от нас во времени, что даже сама история не помнит изначальную инкантацию EoS, - профессор отряхнул ладони от крошек и покосился на меня. - Приблизительная вербализация в виде "Гратаконтра" была придумана не так давно. Что-то - лучше, чем совсем ничего. Но вы же сами видите, мисс, с какими трудностями мы сталкиваемся, пытаясь его освоить таким образом. Это не нормально.
   Никогда не думала, что напишу это, но в последнее время он выглядит гораздо лучше обычного. Ну или здоровее. Красавцем он, как ни крути, не был и не будет никогда. Вот Гарри, взрослея, становится всё симпатичнее и интереснее как парень, а Снейп - по-прежнему Снейп. Впрочем, я никогда не доверяла убеждениям Оскара Уайльда [2]. И видела фото молодого (и не очень) Того-кого-нельзя-называть, с которого, живи он в девятнадцатом веке, Уайльд запросто мог бы срисовать своего двуликого и прекрасного Дориана. Сейчас Неназываемый при всей своей красоте стал кошмаром во плоти. Гарри видел его на том кладбище и его копию в Визенгамоте - таким, какой он сейчас. Говорил, что ощущения те еще. Как будто лежишь парализованный, а могильные черви едят тебя заживо, и ты ничего не можешь с этим поделать. Короче, б-р-р! Не знаю, зачем вообще я вспомнила о нем, и так настроение ни к черту...
   __________________________________________
   [2] "Красота выше гения, потому что не требует понимания"; "Только пустые, ограниченные люди не судят по внешности"; "Красота, подлинная красота, исчезает там, где появляется одухотворенность. Высокоразвитый интеллект уже сам по себе некоторая аномалия, он нарушает гармонию лица. Как только человек начинает мыслить, у него непропорционально вытягивается нос, или увеличивается лоб, или что-нибудь другое портит его лицо"; "В наш век люди слишком много читают, это мешает им быть мудрыми, и слишком много думают, а это мешает им быть красивыми" и т.д.
   Снейп отвернулся от меня и продолжил:
   - Дальние предки Шафигов и все остальные индуисты верили в переселение личности в другую оболочку после смерти...
   Я заметила, как Гарри кивнул, да и фамилию эту слышала уже не в первый раз. Интересно, о ком это они?
   - Не знаю, как это происходит в действительности, но предполагаю, что именно оттуда берет начало наш обычай, когда родители-волшебники назначают своему ребенку душехранителя...
   - В письме на первом курсе Петтигрю назвал Сириуса моим душехранителем! - тут же вспомнил Гарри, когтевранская память которого всегда работала без сбоев. - Это оно?
   - Да, - профессор слегка поморщился; наверное, ему не хотелось обсуждать это в моем присутствии... или вообще обсуждать это - он человек множества условностей и преград, которые взрастил себе самостоятельно и любит им поклоняться. - У маглов его назвали бы "крестным". Для краткости твоя мать именно так и называла бло... Блэка. Но, если вдаваться в частности, общего у этих понятий очень мало. У древних маг-душехранитель обладал куда большим спектром обязанностей и возможностей, чем любой крестный у маглов. Есть поверье, что душехранитель может принять в себя - либо вселить куда-либо - дух слишком рано погибшего подопечного. Так он продляет его существование. Позволяет достичь земных целей, которые погибший не завершил при жизни. А иногда, за счет поступков, - и "очистить карму". Но! Главное, о чем забыли за древностью лет: этот ритуал никогда не считался темным, поскольку совершался во благо всем участникам. И уж тем более его нельзя путать с Техномагией. Техномагия - молодая отрасль науки. Это всего лишь временное переселение целостного сознания игрока в техно-иллюзию.
   - Чем тогда EoS отличается от специфики иллюзионистов и от Техномагии?
   - Иллюзионист не переносит свое "я" в другую оболочку и не создает тем самым alter-ego. Он "подглядывает" через созданную им зрительную конструкцию. В ней одновременно может сидеть любое другое сознание, вселившееся туда. А может и не сидеть. Иллюзионист контролирует копию... или копии... Да он может делать всё, что угодно, но в любом случае это не Техномагия и не EoS! Чтобы стать хорошим иллюзионистом или гипнотизером, нужно иметь соответствующие способности - это как музыкальный слух. А техномагическое перенесение сознания и EoS, в принципе, доступны любому. Их может освоить каждый... если не будет лениться, - эту фразу профессор сказал с особым ударением на слове "лениться" и снова пристально уставился на меня, будто бы я была олицетворением прокрастинации.
   - И чем EoS поможет нам?
   Я всё боялась, что Снейп разозлится на него, дескать, слишком много вопросов. На уроке это произошло бы именно так, мы и пикнуть бы не посмели, особенно я. Но профессор внезапно улыбнулся сначала Гарри, а потом мне. Ух ты, а ему идет, когда он улыбается по-человечески! Жаль только, что это из разряда достижений для Книги Гиннесса.
   - Ну а вы подумайте! - ответил Снейп совершенно не в своем духе, почти игриво. - Что-то я не вижу вздернувшейся к потолку руки нашей мисс всезнайки.
   Я сумбурно промямлила что-то ему в ответ и замолкла, утешая себя тем, что он не попрекает, а скорее дразнит.
   - Э-э-э... ты сказал про ахиллесову пяту Пожирателей... - склоняя голову к плечу, задумался Гарри. - Я мыслю в нужном направлении?
   Профессор с издевкой поджал губы:
   - Уже теплее, мистер Поттер, - и улыбки как не бывало.
   Ну и не любил же он своего бывшего сокурсника - одного воспоминания о том Поттере хватило, чтобы вернуться в свое естественное сварливое состояние! Гарри рассказывал, что это из-за мамы. Но по прошествии стольких лет?.. Ах да, я же всё время забываю: реальности были подменены, что заставило профессора долгое время считать Гарри сыном Джеймса Поттера, и это до сих пор не дает ему покоя, как дурной сон. Это же Снейп! Эталон злопамятства...
   - Ты думаешь, если мы освоим эти чары, то у нас будет больше шансов от них отбиться?
   - Я думаю, вам с мисс Грейнджер просто не помешает это уметь. А вообще, по-моему, мистер Поттер, вы изрядно осмелели, - легко поднимаясь на ноги, заметил Снейп. - Так, мисс Грейнджер, вы отдохнули?
   Я тоже встала, ухватившись за протянутую руку Гарри:
   - Да, сэр, вполне.
   - Ну, значит, не будем терять времени, господа студенты. У меня для вас осталось полтора часа.
   - А, черт, забыл! - Гарри хлопнул себя по лбу. - Мне надо будет успеть в библиотеку до закрытия, я просил Пинс отложить один справочник.
   Профессор заглянул в самые что ни на есть аутентичные - старомодней просто некуда, с крышкой! - серебряные часы на цепочке, висящие у него сбоку на жилете, и сказал, что тогда не полтора часа, а всего сорок минут.
   Инкантацию "Гратаконтра!" я уже ненавидела. У нас ничего не получалось, но Снейп не отступал. Вдобавок мы оба после каждой попытки рассказывали Гарри, что при этом чувствуем и что - вероятно - снова сделали не так.
   (Запись на полях, поперек основного текста: "Я отупела, ничего не понимаю и с досады готова что-нибудь разгромить. Наверное, когда закончим (если закончим!), то перед уходом развалю вон ту каменную гряду. Только сомневаюсь, что упырь оставит во мне для этого хоть каплю сил". Слово "упырь" было трижды вымарано заклинанием и в конце концов после долгой борьбы с собой возвращено автором обратно в дневник.)
   Это случилось, когда я потеряла концентрацию и, наставив палочку на профессора, не успела со своей стороны вербализировать призыв. Увидела лишь, как движутся в такт заклинанию губы профессора, но всё мое существо завибрировало совсем другим ритмом, откликаясь на иной приказ. Это было что-то вроде "ко мне" или "явись", и я не могла ему противостоять. Всё завертелось, как при аппарации, стало дурно, всё пожелтело, нахлынула тьма...
   Я стояла, согнувшись пополам, и в таком виде застала себя, когда сознание встало на место. Первое, что я увидела - это чужие туфли на моих ногах. Мужские. Черные и остроносые, очень знакомые. Что за?..
   Вскинувшись, я пошатнулась, потому что передо мной откуда-то взялось необъятное зеркало, отражение в котором двигалось не синхронно со мной - вообще не двигалось, а стояло и смотрело. Что за ужас у меня на голове?! Ну я и уродина! А Снейп? Где он? Гарри стоит сбоку, а профессор ис...
   Я поняла, что палочка лежит в моей руке как-то неловко - форма рукоятки не такая, как всегда. Да это же не моя палоч... О, мой бог! Это не моя рука! Не моя одежда... Я хватанула себя за щеку и заорала. Мужским голосом.
   - Мисс Грейнджер, поспокойнее, - пропищало мое отражение напротив, и больше я не помню ничего.
   ...Двое полушепотом препирались надо мной. Я открыла глаза и увидела над собой лица Гарри с профессором. Причем я полулежала на камнях, опираясь спиной и затылком на Снейпа, а Гарри приводил меня в чувство, тихо огрызаясь на отца.
   - ...деспот! - поймала я самый финал его тирады.
   - Довольно драм, она очнулась. Мисс Грейнджер, вы с нами?
   Я хотела ответить, но поняла, что во рту всё ссохлось и слова просто не выговариваются. Гарри тут же влил в меня какое-то зелье с привкусом мяты, и мне стало лучше. Голова начала соображать. Так что же, у нас получилось? Обмен состоялся? Состоялся, да?!
   - Вы мне почему не сказали, что я хожу такая лохматая? - вместо целой кучи восторженных слов, которые хотелось выпалить, угрюмо буркнула я, и мои спутники почти растерянно переглянулись.
* * *
   Шестой курс был у нас очень странным, даже если сбросить со счетов изменения, связанные с приходом нового декана нашего факультета, нового профессора ЗОТИ и новой преподавательницы Трансфигурации - уйдя на должность директора школы, профессор МакГонагалл оставила учительскую деятельность. Патрина Фьюри - сухонькая и смуглая, как цыганка, старушка. Одевается она так же аляповато, как наша Сибилла Трелони, с той лишь разницей, что все ее тряпки расшиты блестящими нитками, а украшения способны собрать всех сорок и ворон округи. В лучах солнца мадам Фьюри сверкает так, что больно глазам, и на нее лишний раз стараются не смотреть. Правда, Мертвяк иногда ворует ее громадные серьги и играется ими с моим Жуликом. Ничем другим мадам не выделяется, дисциплину ведет без особого огонька, но на достаточном уровне, чтобы студенты успешно прошли аттестацию по ее предмету. Говорили, что она не то старая знакомая Минервы МакГонагалл, не то какая-то дальняя родственница ее покойного мужа.
   Странным этот курс был и по многим другим причинам. Например, Гарри, волшебные способности к которому никак не возвращались, практически все дни проводил в Св. Мунго. Там он работал пока "на птичьих правах", потому что по окончании учебы никто не будет держать сквиба в больнице для волшебников. По крайней мере, рассчитывать на медицинскую карьеру в Мунго ему не придется. В стенах Хогвартса он посещал только самые важные предметы и только теорию, поэтому виделись мы с ним редко - на занятиях с его отцом и в Большом зале.
   Мне в сентябре исполнилось семнадцать, и с того момента я могла уже не только колдовать вне Хогвартса, но и совершенно легально изучать аппарацию. Еще на втором курсе я до дыр зачитала справочник "Аппарация - часто совершаемые ошибки и как их избежать" и, как только это стало возможно, написала заявление на участие в платных курсах. Вел его Уилки Твинкрайст из Министерства, он же Мистер ТриЭн, с легкой руки учеников. На первых занятиях он относился к таким, как я, с некоторым предубеждением, что нивелировалось только двенадцатью галеонами взноса. Но мои старания не ускользнули от его приметливых глаз. Иногда в его поощрительных фразах читалось неозвученное продолжение: "Вы великолепны, мисс Грейнджер (даром что маглорожденная)!" Акэ-Атль косился на него с такой свирепостью, что я начала всерьез беспокоиться о безопасности мистера Твинкрайста. Причиной этих взглядов Шамана, как мне объяснили душечки Лаванда и Парвати, было отнюдь не отношение министерского чиновника к выходцам из немагических семейств, а кое-что другое. Приглядевшись к Мистеру ТриЭн и Акэ-Атлю, я обнаружила, что уж в чем-чем, а в этом вопросе девчонки правы. Это неприятное открытие в конце концов подвигло меня разрубить гордиев узел.
   В самом начале семестра на шестом курсе на Зельях мы проходили Отворотное зелье. Именно что "проходили", а не "изучали" - семикурсники рассказывали, что и Амортенция по программе последнего курса тоже лишь упоминается, но состав ее в учебниках не указан. Конечно, даже на моем веку бывали исключения, когда некоторых студенток это не останавливало. Не так уж засекречивали рецепт приворотного, и при желании его можно было раздобыть в нашей библиотеке без диверсий в Запретную секцию. Но официально, на занятиях, мы приготовлением этих зелий не занимались. Когда профессор Снейп лениво осведомился у нас об основных свойствах Отворотного, руку, как обычно, первой задрала я. Он же, как обычно, мою руку "не заметил" и поискал глазами по лаборатории в расчете на других желающих попасться в его клешни. Но не тут-то было. И пришлось ему вызывать меня.
   - Это одно из сложнейших зелий, на изготовление которого у новичка может уйти от трех до пяти месяцев, - затараторила я под его нетерпеливым взглядом; потом он, запахнувшись в мантию и сложив руки на груди, безразлично уставился на свои стеллажи с "аквариумами", и мне стало легче. - Из новых ингредиентов, которые появляются в программе шестого курса, в Отворотное зелье входит эктоплазма фестрала. Именно она и обеспечивает веществу ту самую консистенцию, из-за которой его называют "сухим эликсиром", а в странах Восточной Европы даже сам процесс отворота так и зовется - отсушкой...
   Наши парни изо всех сил кривились, показывая свое отвращение к фестральим эманациям. Ну да, конечно, козьи-то какашки, этот ваш "надежный" безоар, куда аппетитнее! Снейп меж тем оставался безучастным к их цирку и даже не воспользовался шансом по-легкому содрать баллы с нашего факультета. Кажется, он вообще задумался о чем-то своем.
   Я тем временем шаг за шагом добралась до пункта о действии Отворотного на организм человека:
   - В отличие от Амортенции, которую изобрели именно для тайных манипуляций с волей объекта, Отворот используют также и по договоренности с "несчастным влюбленным". Исследователи отмечают следующие эффекты...
   - Мисс Боунс, не желаете ли продолжить? - вдруг перебил меня профессор, но, взглянув на поднявшуюся из-за парты красную от стеснения, мекающую и бекающую Сьюзан, безнадежно отмахнулся: - Минус два балла с Пуффендуя за болтовню во время занятия. Один с вас, второй с мисс Аббот. Не отложить ли вам обсуждение ваших летних похождений до перемены, или все ваши однокурсники непременно обязаны узнать, с кем и в чём вы бегали на свидания? Продолжайте, мисс Грейнджер.
   Что барсучата, что наши львята - ползунков им не хватает! - шестнадцатилетние дылды все как один принялись хихикать, вгоняя провинившихся Сьюзан и Ханну в еще более густую краску. Особенно надрывались, конечно, наши, даже Рон не отставал - и как только ему старосту присвоили? Еще и меня звал к себе в компанию, делать мне больше нечего. Я ему так и сказала, что не собираюсь становиться причиной коррупции и кумовства, которыми всегда славился Гриффиндор. Они с Симусом в растерянности отстали, но я успела услышать, как Финниган шепотом спросил Уизли, что такое коррупция. Конечно, стоило бы сходить в старосты и устроить им там мини-апокалипсис, да времени, увы, совсем на это нет.
   - Первый эффект Отворотного. Всё зависит от серьезности чувств, которые испытывал объект до ритуала отсушки. Если это была настоящая любовь, он станет равнодушен, испытает облегчение и, возможно, небольшую неприязнь к бывшему возлюбленному. Если же это была только страсть или прихоть, то зелье вызовет у него жгучую ненависть. Он возненавидит "бывшего кумира" вплоть до желания жестоко ему отомстить. В этом случае лучше избежать использования Отворотного и попытаться "отсушить" ненужного поклонника другим способом. Проблема заключается в том, что нет возможности узнать степень влюбленности заранее...
   Я не стала говорить, что это примечание в учебнике показалось мне вообще бесполезным советом. Снейп не любит, когда такие вещи обсуждаются в общем порядке. Вот когда мы втроем на Сокровенном острове - другое дело. Там он, в точности до наоборот, просто требует от нас с Гарри критического подхода и сильно ругается, если мы следуем предписаниям, не обдумывая их. Здесь главное не забыться и не перепутать, где находишься.
   - Второй эффект - воспоминания о возлюбленном у объекта приглушаются, местами до небольших провалов в памяти. Это происходит совсем не так, как из-за чар Забвения. Человек помнит всё, что было раньше, но воспринимает события он как равнодушный наблюдатель со стороны. Речь идет, конечно, о подлинной любви, в противном случае воспоминания будут такими же цепляющими, как раньше, но только со знаком минус. И третий эффект - последствия. Если в течение тринадцати недель после отсушки объект не найдет замену бывшему возлюбленному и не испытает к ней такие же чувства, одержимость неразделенной любовью вернется с двукратной силой. Выпить Отворотное еще раз будет уже нельзя: зелье вызывает иммунитет к повторному применению.
   Мне показалось, что профессор поморщился. Но он стоял боком ко мне, так что я могу и ошибаться.
   Мысль о практическом применении Отворотного пришла мне в голову только после разговора с Патил и Браун. Они объяснили мне, почему Шаман приходит в неистовство при одном только взгляде Мистера ТриЭн в мою сторону, и я поняла, что надо действовать, потому что с каждым годом дело становится всё серьезнее. Не стоит забывать, что он еще и анимаг, превращающийся в опасного зверя. Но делать отворот за спиной Акэ-Атля я не собиралась, и мне пришлось вызвать его на чистосердечный - и очень тягостный для нас обоих - разговор. Мне было безумно его жалко, и я, наверное, даже смогу когда-нибудь понять девчонок, которые ломаются под таким напором и уступают настойчивым ухажерам, а потом мучаются всю свою жизнь с не нужным им человеком. И если бы у меня не было моей тайны, которая уже не очень-то и тайна (по крайней мере для всяких там проницательных Лунарриков), я не уверена, что и сама не сдалась бы тоже. В те минуты Шаман казался таким сильным и таким беззащитным... Это просто убивало. Когда я проговорила ему свою идею, он сначала ужаснулся. И с этого момента я начала внимательно к нему присматриваться. Дело в том, что профессор Снейп поделился со мной - уже вне урока и, можно сказать, по секрету - как всё же можно, пусть и приблизительно, угадать ту самую степень серьезности чувств. "Если это его прихоть или страсть, - объяснил он, - одержимый почти наверняка не согласится принять зелье добровольно. Он будет говорить много красивых слов, клясться и рыдать, призывая дать ему шанс. Тот, кто любит на самом деле, поколеблется и примет предложение. Для него это такая же боль, как для того, кто не может ответить ему взаимностью. Любой психически здоровый человек ухватится за возможность облегчить свою боль". Каждое слово профессора отпечаталось у меня в мозгу, как догмат, и каким же облегчением было услышать от Шамана робкое: "Тогда... давай попробуем это зелье" - после того, как я всё ему объяснила!
   Получив его принципиальное согласие на эксперимент - а еще он вызвался оказать мне посильное содействие, чтобы приготовить Отворотное, - я стала заниматься сбором ингредиентов. Что-то притащил Гарри от отца, и я даже боюсь его спросить, в курсе ли профессор. Что-то и так было под рукой на каждом лабораторном занятии, пришлось только немного исхитриться и вынести это после урока, чтобы Снейп не заметил - или сделал вид, будто не заметил. А вот эктоплазмы фестрала не оказалось даже у Снейпа. Не самый, понятное дело, актуальный элемент в арсенале школьного зельевара.
   И вот я нашла того, кто может помочь мне в этом - то есть, в отличие от меня, видит призрачных лошадей - и находится с фестралами в дружеских отношениях. Всё осложнялось тем, что пройти там могли лишь девушки: лежбища фестралов чередовались с пастбищами единорогов и со стойбищами кентавров, а в глазах последних все человеческие юноши, которым уже исполнилось шестнадцать, являлись взрослыми мужчинами и, следственно, врагами их рода. Если там рядом еще и окажется единорог, кентаврам может взбрести в голову, будто люди хотят на него охотиться. Тогда стычки не избежать, и волшебнику, особенно молодому, вряд ли выйти из нее живым. К чему может привести ярость конемужиков, на собственной шкуре узнала вейла по имени Долорес Амбридж.
   Мы с Луной аккуратно шагали по припорошенной легким снежком тропинке и дыханием отогревали зябнущие на ветру пальцы в недостаточно толстых перчатках. Чтобы как-то отвлечься от выстукивания чечетки зубами, болтали о планах на скорые рождественские каникулы и прочей ерунде.
   - Папочка стал писать мне совсем короткие письма, - призналась она, глядя перед собой, а потом попыталась поймать снежинку на язык. - Я немного переживаю, не случилось ли чего. Скорее бы Рождество...
   - Может быть, работы много? Хотя ты права, на него это непохоже, даже если много работы... А ты сама что думаешь?
   Луна светло улыбнулась и дернула плечами:
   - Я не знаю. Но, мне кажется, он счастлив.
   Резко завьюжило. Новый порыв ветра заставил нас пригнуться и придержать капюшоны. Когда свист и вой затих, мы обнаружили, что идем уже втроем. Глухо печатая копытами по мерзлой земле, рядом вышагивал белый кентавр Фиренц. Я никогда не видела его так близко и даже струхнула, но Лавгуд приветливо ему улыбнулась.
   - Что вас завело в такую погоду в здешние края? - сурово спросил он.
   Сколько же на нем шрамов! И человеческое, и конское туловища были сплошь усеяны шрамами, плохо заросшие рубцы виднелись и на безволосом лице - подобно своим сородичам он сводил усы с бородой какой-то глиной. Нос, когда-то, как мне кажется, нормальный, теперь походил на отросток непонятной формы из-за множества переломов. Во рту не хватало зубов, и еще он немного припадал на искривленную переднюю правую ногу. Только глаза и выдавали в нем разумность. В остальном это было ужасное дикое животное, выломившееся из чащи.
   Луна не стала лукавить и прямо рассказала ему о наших планах. Кентавр хмыкнул. Это было так неожиданно по-человечески, что я едва не хихикнула в ответ.
   - Я проведу вас к лежбищу. Фестралы сейчас ушли в глубь леса из-за холодов. Но где ваша приманка? Я ничего не чую.
   - Приманка?
   Надо сказать, тут мы не поняли его вдвоем: я тоже ничего не знала ни о каких приманках, сколько ни перелистала справочной литературы, готовясь к вылазке.
   - Ну конечно! Вам же нужно получить истечение ихора из глазных или ушных отверстий фестрала.
   - Эмм... да, - только тут я подумала, что слишком понадеялась на подругу: самой-то мне фестралов вообще не увидеть, а вот как будет собирать эктоплазму она, я представляла не особенно. Просто Луна так уверенно держалась...
   - Обычно собиратели ресурсов для этих целей смачивают куски мяса специальным составом. Мясо скармливают фестралу, а приправа действует на него как острый перец. Но вместо слез из глаз выступает ихор, и его собирают.
   - А, я поняла, - Луна оживилась. - Нет, всё в порядке, нам не нужна никакая приманка.
   - А как ты рассчитываешь добыть эктоплазму? - шепнула я ей, тревожась всё сильнее.
   - Я не хочу кормить фестралов перцем.
   Какое разочарование! Битый час мерзнуть в лесу и уйти ни с чем - и только из-за патологической гуманности Лавгуд...
   Не знаю, почему я не развернулась и не пошла обратно сразу. Кентавр вывел нас к трем холмам - их хорошо было видно из окна башни Когтеврана - и там остановился, принюхиваясь к воздуху.
   - Они рядом. Вот за тем склоном, прячутся от ветра. Там Тенебрус, - добавил он специально для Луны.
   Она кивнула и смело пошла вперед, слегка покачивая в воздухе Хагридовой сумкой со свежей дичью - своеобразный привет лесника любимому питомцу, которого сам вырастил и отпустил в дикий табун. Когда Луна остановилась и заговорила с пустым местом, мы с Фиренцем замерли за елками, чтобы не помешать ей. Выглядело всё это очень странно и даже жутко: Лавгуд бросала перед собой кусок мяса или неразделанную тушку, и они, не пролетев и пяти футов, вдруг дергались в воздухе, а затем растворялись без остатка. Я даже забыла мерзнуть. Встреча с дикими фестралами - это всегда неординарное событие, которого не забудешь. О тех, которые в школьной упряжке, обычно как-то не думаешь.
   Скормив призракам все гостинцы, Луна стала гладить рукою воздух, а потом вдруг запела.
   Это была чудесная, хоть и печальная песня, и хрустальный голосок подруги сливался с легким шорохом укрощенного ветра. Пела она то ли на валлийском, то ли вообще на несуществующем - может быть, воробьином - языке, и я как будто погружалась в далекое-далекое прошлое, в те края, где никогда не бывала. Мне хотелось плакать, и в то же время я была очень счастлива. Я не знала, что Луна умеет петь так прекрасно, как пела она в тот зимний вечер в Запретном лесу...
   Когда она принесла мне фиал, он казался пустым. И лишь после того, как я повертела его перед глазами, сквозь некоторые грани возможно стало увидеть чуть заметное перламутровое свечение. Фиал был полным! Это означает, что содержимого хватит на десять, а то и больше порций Отворотных зелий. Если всё получится, оставшееся отдам профессору Снейпу. То есть как "отдам" - Гарри подсунет тайком, конечно.
   Кентавр отстал от нас так же незаметно, как и присоединился. Не прощаясь и без всяких напутствий, просто проводив почти до избушки Хагрида, дорога от которой к замку уже не представляла никакой опасности.
   - Он всегда такой не от мира сего? - спросила я подругу, ужасно благодарная ей за помощь - настолько, что мне хотелось затискать ее и расцеловать в обе щеки, а потом извиниться, что не доверяла из-за этой дурацкой "приманки".
   - Угу. А иногда его пробивает на откровения. Мало кто с ним разговаривает...
   - А что произошло, почему его изгнали из табуна и пытаются убить?
   - Он не хочет говорить об этих вещах. Однажды он рассказал мне одну историю, и мне показалось, что это как-то связано с его ссорой с другими кентаврами. К нему обратился бывший друг, с которым они знались с детства, и попросил помощи. Друг был из человеческого племени и за много лет до этого предал их дружбу. Фиренц сказал, что если бы не он, в его жизни не было бы столько несчастий. Человек пытался обмануть его своей слизеринской лестью, но ему не удалось. Фиренц сделал вид, будто поддался ему и готов сослужить службу. Человек сказал, что ему предстоит самая важная дуэль в его жизни и что ему хотелось бы подстраховаться на случай непредвиденных обстоятельств. Для увеличения сил и обретения неуязвимости ему нужна была кровь единорога, и он попросил Фиренца раздобыть ее для него. Кентавр не стал выдавать своих настоящих намерений и пообещал помочь. Вместо этого он достал ихор фестрала, который смешал с собственной кровью. Кровь кентавра - это яд для мага, она ослабляет его волшебство настолько, что он становится почти как сквиб... Но их кровь бурого цвета, а у единорога серебристая, как ртуть. При смешении с ихором она стала именно такой, как было надо, чтобы обмануть человека, который имел слабое представление об истинном виде единорожьей крови. Мало кто из людей видел настоящую кровь единорога. Бывший друг тоже не заметил подмены и пропитал свою одежду ложным составом. Чем окончился поединок, Фиренц не знает - с тех пор он никогда не видел своего вероломного приятеля...
   - И ты не спросила, о ком он говорил? - удивилась я. - Это же точно не о Хагриде: Хагрид никогда бы не предал друга, да и учился он не в Слизерине, а, кажется, в Гриффиндоре. Но с кем же еще, кроме Хагрида, мог дружить Фиренц?
   - Я попыталась спросить, но он ушел от ответа. Вспоминать об этом ему тяжело, и поэтому бередить его раны я не стала.
* * *
   В понедельник, за два дня до Рождества, в Хогвартс нагрянула инспекция из нескольких представителей Попечительского совета и департамента образования. Возглавлял их сам регент Верховного, и с собой чиновники натащили вездесущих корреспондентов из "Ежедневного пророка" и других проминистерстких изданий, которые мы, студенты, уже давно не покупали. "Пророк" мы тоже уже почти не читали, потому что читать бред, да еще и с утра, когда совы разносят корреспонденцию, вредно для нервной системы. Особенно для чувствительной нервной системы магов.
   Как выяснилось, причем совсем недавно, предписания покойной Амбридж никто не отменял: сделать это не смогла даже профессор МакГонагалл, вступив в должность директора. Поэтому инспекторы, уцепившись за этот предлог, явились в школу, чтобы выяснить, насколько соблюдается закон. Ну, то есть, не просочилась ли какая магловская скверна в волшебный мир. Жвачки всякие, упаси Мерлин. Преподаватели, которых профессор МакГонагалл оповестила еще вчера вечером, быстро поставили в известность нас. Половину ночи с воскресенья на понедельник школьные эльфы радостно носились по спальням, собирая на хранение всю запрещенку, что у нас была. Мы хихикали и перекидывались остротами с помощниками преподавателей, да и сами преподаватели не оставались в стороне. Впервые в жизни мы увидели полное душевное единение профессора БаБаха и Пивза - кажется, эти двое о чем-то сговаривались и одинаково паскудненько ухмылялись, а декан снимал свои очки и что-то объяснял полтергейсту. Единственным, от кого скрывали все приготовления, был наш старый профессор ЗОТИ, но он всегда ложился очень рано - и его попросту не учли. Как, в общем-то, и Филча, но завхозом целенаправленно занялся профессор Снейп - послал их с миссис Норрис проверять подземелья на тот случай, если гостям вздумается сходить на экскурсию в "комнаты наказаний". Это по секрету сказал мне Драко на первом же уроке в понедельник.
   Малфой заметно изменился. Иногда мы еще собирались небольшой командой в Выручайке и продолжали брошенные с июня тренировки, но без Гарри было уже не то. Драко продолжал играть на публику и, когда мы находились в местах общего пользования, изображал из себя крутого вельможу, к которому на хромом фестрале не подъедешь. Но без лишних наблюдателей он становился вполне сносным и бесил меня даже реже, чем Гарри и МакГроул. До поры до времени. Пока на горизонте не появлялась его ненаглядная Джинджер, с которой они сразу же начинали широкомасштабные военные действия. Ну, может, лет через семьдесят они до чего-нибудь договорятся. Надо верить в хэппи-энд, я считаю.
   И вот инспекция прибыла в Хогвартс. Я думала, одним из "попечителей" будет папаша Драко, но тот, скорее всего, не решился показаться в Хогвартсе после всего, что о нем писали летом в газетах, даром что ему удалось отвертеться. Вместо него вокруг регента подобострастно извивался какой-то жилистый мужичонка с тонкими губами, узковатыми - или просто вечно сощуренными - маленькими глазками и куцей растительностью на голове того же цвета, что у и.о. Верховного чародея.
   - Это знаешь кто? - потыкав меня в бок локтем, шепнул, пригнувшись, высоченный Рон. - Это Брайан Драйан.
   - Кто-о-о?!
   - Да, да, он собственной персоной, не сомневайся! - он сморщил нос и озорно мне подмигнул. - Спорим, ты представляла себе что-то другое?
   (Запись на полях, поперек основного текста: "Да уж. До недавних времен я действительно представляла его себе по-другому - воображение рисовало мне человека, похожего на аврора Джоффри Макмиллана внешне и характером. Но реальность оказалась жестокой".)
   Я смотрела и не могла поверить, что это в самом деле тот самый писатель, автор искрометной, остроумнейшей лингвистической монографии "Почему волшебники пользуются обсценной лексикой маглов?" Ответ был достаточно очевиден, но до Драйана никому и в голову не приходило это исследовать. И главную идею - если маги будут пользоваться ругательствами волшебного мира, а не безобидными магловскими, то проклянут всех вокруг, это услышавших, до седьмого колена - он сумел растянуть аж на восемьдесят страниц. Не просто растянуть, а написать текст так, что я хохотала почти над каждым абзацем, а для Мертвяка Брайан Драйан и подавно стал кумиром. Всё потому, что благодаря его работе Гаррин ворон пополнил свои запасы сквернословия примерно на четверть. Ну, еще бы! Автор приводил в пример не только английские, но и ругательства на иностранных языках. Чего стоила разнообразнейшая матерщина восточных и западных славян! Язык у них и без того веселый, я даже выучила слово "babushka" и иногда обзываюсь им на Лаванду, но Мертвяк сумел запомнить и самые заковыристые выражения, которые мне не давались. Когда на четвертом курсе у нас были гости из Дурмстранга, он умудрился каркнуть при их директоре "pizda s ushami", за что едва не отхватил смертельное проклятие. Потом он долго жаловался своему владельцу на подпаленный болгарином хвост: "Ebu i plachu, босс, этот дикарь едва не размазал несчастного Мертвустика по blyadskim квиддичным кубкам!" и оскорблялся на то, как Гарри скручивало от смеха. А всё спасибо Брайану Драйану!
   Но следом я вспомнила, что не так давно это же имя мелькало уже совершенно в другом контексте. И вот с этим контекстом то лебезящее перед Даркменом существо сочеталось вполне себе замечательно.
   Это именно он неожиданно для всех выявил, что одна из разновидностей докси - джорджийские лярвы - из-за своей тяги к медленному поеданию мозга разумных существ также имеют право считаться разумной или хотя бы полуразумной расой. Я так и не смогла добиться ни у Луны, ни у ее отца, не является ли в их персональном бестиарии эта самая лярва мозгошмыгом или шлеппи. В конце концов, отталкивались же они от чего-то реального, изобретая их? В отличие от обычных докси, больше похожих по вредоносности на простую моль, эта порода паразитов куда опаснее и агрессивнее. Они проникают в голову мага или магла ночью, когда человек спит, через ушное отверстие. Заметить их сложно - лярвы, как и Пивз, могут по желанию обретать как физическую, так и призрачную форму, то есть становиться бесплотными и незримыми. В мозгу разумных они откладывают свои яйца, которые быстро превращаются в личинок, питающихся мозгом, или, скорее, энергией нервных клеток мозга. Развиваются они десятки лет, и люди, на которых они паразитируют, не умирают, а просто медленно съезжают с катушек. Объясняется всё просто: продукты переработки лярвы извергают из себя обратно в оккупированный ими мозг, и выливается это в совершенно безумные идеи, которые постепенно захватывают больного. Причем больной очень хорошо понимает другого больного, они склонны объединяться в кластеры и продвигать общую идею с упорством и агрессией тех самых маленьких тварей, которые сидят в их головах. Ну так вот, если до поры до времени избежать эпидемий позволяло экстренное вмешательство целителей, то теперь, в связи с проталкиваемыми Брайаном Драйаном предложениями, получалось, что избавляться от лярв, уже проникших в мозг, нельзя ни при каких обстоятельствах: это же живые разумные и полуразумные существа, они всё чувствуют! И уж тем более это будет нельзя проводить у маглов, чем обычно занимаются специально обученные люди в Министерстве. Они же затем удаляют у них сами воспоминания о делярвизации - разве что некоторым из них потом видится во снах, будто их похищали зеленые человечки, но это всего-навсего остаточные явления после тех событий. Если честно, сначала я приняла услышанное за анекдот. Но потом догадалась, что лет двадцать назад, наверное, какая-нибудь лярва прорвалась в мозг самого Драйана, и теперь ее личинки подсунули ему эту грандиозную идею. А другие зараженные в правительстве, кого почему-то тоже не успели делярвизировать, сейчас обсуждают возможность принять это в качестве очередного указа. Если этот указ будет принят, то, как написал в одном из писем Гилдерой, лет через двадцать-тридцать это аукнется по всему миру - настоящая мина замедленного действия. И, глядя на Даркмена и Драйана, шагавшим по коридору нашей школы, я уже почти не сомневалась, что так оно и будет.
   Внезапно откуда-то донеслась песенка, и исполнял ее кто-то с чудовищно писклявым голосом и абсолютно отсутствующим слухом. Мы стали озираться по сторонам, чтобы понять, кто это вопит и что вообще происходит.
Если из колодца ты, дружок,
Провалившись, выбраться не смог,
То барахтаться не надо понапрасну!
   Остановились и гости. Верховный спросил о чем-то Драйана, склонив голову к плечу просто чертовски знакомым движением.
   (Запись на полях, поперек основного текста:
   Но меня переклинило, и в тот день я никак не могла вспомнить, кто же так делает из моих знакомых. Кто-то очень и очень мне близкий.)
   Тем временем некто продолжал терзать наш слух скрипом колес несмазанной телеги. Обычно всякую такую ерунду у нас пела Распределяющая Шляпа, но голос у нее был совершенно другой, да и кто бы ее притащил из директорского кабинета в нарушение устоявшихся традиций? Даже привидения замка, собравшиеся вокруг поглазеть на сборище, кривились и чесали уши, а Кровавый Барон сурово хмурился и выискивал кого-то взглядом под потолком.
Просто через час (иль пару лет)
Там тебя найдут - сомнений нет...
И рюкзак найдут, и будет всё прекрасно!
И отныне будет в жизни всё прекрасно!
   Даркмен кивнул, процессия двинулась дальше. На регенте был церемониальный наряд Верховного чародея, который я иногда видела на колдографиях с Дамблдором. Но, похоже, директор носил эту мантию и прочие атрибуты только на слушаниях Визенгамота и всегда выглядел во всем этом очень колоритно. А вот Даркмен просто стирался на фоне пламенеющих одежд, как медуза на солнцепеке. Единственным заметным пятном на его странном лице были круглые очки с затеняющимися линзами: на ярком свету стекла становились совсем черными, а в помещении немного блекли. Глаз его я не видела совсем.
   (Запись на полях, поперек основного текста: "Я только теперь вспомнила, чей это жест. Гарри! Он всегда так же пригибает голову, когда ему что-то нашептывает сидящий у него на плече Мертвяк. И, кстати, когда он только поступил в Хогвартс, у него были очки в точности такой же формы, в такой же оправе, только с прозрачными стеклами. Что бы это могло значить?")
Если ты в рождественский мороз
Отморозил уши, мозг (и нос),
То тереть рукой их берегись соблазна!
Просто через несколько минут
Нос и уши сами отпадут...
Мозг - потом. И будет в жизни всё прекрасно!
И отныне будет в жизни всё прекрасно!
   Я посмотрела на преподавателей. Все они переглядывались, и даже вечно что-то жующий тучный профессор Слагхорн замер с креманкой в одной руке, ложечкой - в другой, а все его подбородки дрожали, словно подтаявший студень, над парадной манишкой. Поискала глазами среди когтевранцев-шестикурсников, столкнулась взглядом с Шаманом, Гарри не нашла, вспомнила, что ему порекомендовали "задержаться" у Прозерпины как можно дольше, кивнула Акэ-Атлю, среди пятикурсников нашла Луну, кивнула и Луне, снова вернулась к процессии из Минмагии. Когда чиновники и директриса МакГонагалл прошли вперед достаточно далеко, мы медленно, небольшими звеньями, под команду факультетских старост последовали за ними в Большой зал.
   Последний куплет песенки был самым дурацким, и шум двигающейся по коридору толпы почти заглушил его слова. Коротко говоря, в нем оголодавшему туристу, который оказался без воды и еды в пустыне, советовалось разевать рот на привидевшийся во сне пирог. И тогда, разумеется, будет в жизни всё прекрасно. Наш декан беззаботно дирижировал невидимому певцу зонтиком и пританцовывал на ходу, готовый сорваться в пляс. Гарри говорил, что его маму в клинике Мунго коллеги называли Митохондрией. Ха! Как бы не так! Вот митохондрия!
   Уже почти при входе в зал услышала за спиной оживление: "О, Поттер!", "Здоров, доктор! Для чего это ты в очках, чувак?", "Это он чтобы умнее выглядеть!", "Ты где шляешься?" Группа нашего курса из Когтеврана шла прямо следом за нами. А Гарри-то что здесь забыл? Ему же сказали оставаться в Мунго, подальше от завидущих глаз из комиссии! Он был странным - ничего не говорил, только тыкал всех в ответ и беззвучно хихикал, когда тыкали в него. Еще и свои старые очки зачем-то напялил! Они ему в ширину уже маленькие, хоть и "велосипеды". Между тем меня снова отвлекли: Акэ-Атль просочился ко мне, раздвинув широкими плечами отделявших нас друг от друга однокурсников и, таинственно снизив голос почти до шепота, спросил, как успехи с зельем "отсушки".
   - Вчера поставила на последний этап, - сказала я. - После каникул посмотрю, как будут двигаться дела. Если всё будет хорошо, то к февралю должно настояться.
   Он грустно посмотрел на меня своими диковатыми глазами и еще грустнее усмехнулся:
   - Ну и на кого же, по твоему мнению, мне стоит переместить "фокус"... когда это подействует?
   - Разве я имею право советовать такое?
   Шаман встряхнул головой:
   - Так я же не против! Ну, тогда просто скажи, как поступила бы ты на моем месте?
   - Наверно, выбрала бы того, кто мне симпатичен и кому интересна я... в этом самом смысле, - мне было неудобно говорить на такие темы с парнем, да еще и в присутствии идущих бок о бок однокашников, пусть даже в общем гвалте нас никто не мог услышать.
   - А что, я кому-то здесь интересен... "в этом самом смысле"?
   Я решила, что он прикалывается. Но при взгляде на него поняла, что нет. Что за подслеповатая дубина?
   - Представляешь: да! На тебя имеет виды целая очередь девчонок, и это не принимая во внимание малолеток.
   Шаман слегка обиделся:
   - Я вообще-то серьезно.
   - И я серьезно! Ладно, давай потом, когда вся эта хренотень закончится? Я тебе в них пальцем ткну, если просто так ты мне не веришь.
   Он выслушал меня с таким восхищенным лицом, как будто я спела сладчайшую оду. Да, это действительно клинический случай. Перед ним девушка практически сквернословит, а он таращится на нее так, словно она его елеем Григория опоила! Псих, как сказал бы мимир.
   В Большом зале Минерва МакГонагалл двинула небольшую приветственную речь в честь гостей, а Даркмен поинтересовался, чему же научились первокурсники за прошедшие полгода без прежнего директора.
   Рон многозначительно посмотрел на меня. Кажется, он намекал на то, что это и есть сильно завуалированный подвох в лучших традициях министерских "подсиделок".
   Однако директриса не повела и бровью, только указала рукой на малышей, столпившихся у правой и у левой стен зала. Вся центральная часть была освобождена для высокопоставленных гостей.
   Ребятам устроили мини-экзамен, в результате которого довольный и.о. Верховного чародея лично подошел к одному из слизеринцев и, согнувшись, ухватился за его плечи:
   - Неплохо, неплохо. Но почему ты так одет?
   (Отступление на полях, поперек основного текста: "Здесь стоит пояснить, что этого первокурсника зовут Кристофер Зюсмильх. Еще на церемонии Распределения в сентябре Малфой всё показывал нам на него глазами и даже кивал. "Нам" - в смысле, членам "Ордена Фомы Неверующего". При первом же удобном случае он объяснил, что вот так и выглядят некоторые разновидности старинных фамильных порч, особенно в Германии - а Кристофер наполовину немец. Порча Проспера Альпануса [3] выглядела следующим образом: что бы ни надевал на себя один из Зюсмильхов, то сразу меняло покрой, искажаясь до нелепости. У Кристофера рукава любой одежды утягивались чуть ли не до локтей, а полы, наоборот, удлинялись и иногда мешали ходить. Как я где-то читала, снять такую порчу мог лишь тот, кто ее напустил, потому что это относится к мрачному колдовству. Ну а поскольку виновник Зюсьмильховых бед находился в лучшем мире уже, возможно, не одно столетие, помочь им не смог бы теперь даже сам Дамблдор, будь он жив".)
   __________________________________________
   [3] См. "Крошка Цахес по прозванию Циннобер" Эрнста Теодора Амадея Гофмана, Альпанус - доктор-волшебник из этой сказки.
   Я заметила, что нахмурившийся профессор Снейп сделал было движение в их с Даркменом сторону, чтобы защитить своего перепуганного студента от допроса, но его внезапно опередил хоть и неимоверно толстый, но очень прыткий - и по-прежнему что-то жующий - профессор Слагхорн:
   - Изволите ли видеть, ом-ном-ном, простите, господин Даркмен... здесь мы имеем дело с родовым проклятием, и...
   - Он из темного рода? - не отпуская Зюсмильха, тут же перебил Слагхорна Верховный: его любимой тактикой было переспрашивать собеседника, сбивая того с мысли и полностью дезориентируя.
   Даже съевший не только пуд соли, но и собаку в общении с представителями истеблишмента, о чем при каждом удобном случае не уставал похвастать перед нами, Слагхорн подавился словами и заморгал:
   - Э-э-э... нет, сэр, с чего вы это взяли?
   - Так в чем тогда тут дело? - нетерпеливо перебил Даркмен в абсолютной тишине, где никто не решался даже кашлянуть.
   - Кто-то из его предков, вероятно, не выполнил какие-то обещания перед магом-пепельником, а маг оказался изрядным шутником.
   - Вы же... как вас, простите?..
   Слагхорн вспотел и побагровел. Если вы можете себе представить обиженную и побагровевшую рыбу-каплю, то вот его портрет в те секунды. Но он взял себя в руки, заулыбался и раскланялся:
   - Профессор Защиты от Темных Искусств, с вашего позволения. Зовут меня Гораций Слагхорн. Не имел чести преподавать лично у вас, сэр, но, думаю, если вы наведете обо мне справки у ваших коллег...
   - Если вы преподаете Защиту, то почему не можете освободить студента от этого дешевого проклятия?
   По тому, как передернул плечами наш декан, профессор БаБах, причем встретившись перед этим взглядом с мертвецки бледным от бешенства Снейпом, я поняла, что будь здесь ворон Гарри и умей он читать мысли, его матерщинный лексикон сейчас пополнился бы еще парой-тройкой десятков цветистых шотландских изречений, которые обычно не употребляются при школьниках и дамах высшего общества.
   - Он что, тупой? - шепнул мне Рон. - Не знает, что мрачные проклятья не снимаются никем посторонним?
   - Видимо, да, - шепнула я в ответ. - В смысле, тупой. Но скорее издевается.
   Слагхорн уже полностью овладел собой:
   - Дело в том, что я не имею таких полномочий, сэр...
   - Таких полномочий не имею даже я, - вмешалась директор МакГонагалл, всё это время с видом безмолвного утеса наблюдавшая за представлением. - К сожалению, в связи с печальным уходом Верховного чародея, директора Дамблдора, теперь это не под силу никому во вверенной нам школе. Но сегодня счастливый момент, ведь вы почтили Хогвартс своим присутствием, мистер Даркмен! Не желаете ли вы проявить свою власть над силами тьмы и изгнать порчу?
   Аааааааа!!! В тот момент я едва сдерживалась, чтобы не кинуться к президиуму и не расцеловать ее, как родную бабушку.
   Даркмен наконец выпустил Криса Зюсьмильха и взглянул на директрису:
   - Что ж, мы обдумаем этот вопрос и решим, как наделить вас такими полномочиями, госпожа директор. Если из-за всякой чепухи в Школу Волшебства должны будут бегать высшие маги Визенгамота, для чего вы здесь сидите?
   Тут кто-то тоненько прыснул. В тишине это было равноценно взрыву бомбы. Все невольно оглянулись, и нарушителем оказался Гарри, с дурацким видом стоявший между Корнером и их старостой Голдстейном. На всякий случай я посмотрела на Снейпа, но если он и испытал какие-то эмоции, то обнаружить их на его лице мне не удалось.
   Даркмен вязкой, как будто переливающейся поступью добрался до Гарри:
   - Наконец-то мне представилась возможность пожать вам руку, мистер Поттер. Будем знакомы!
   Тот хихикнул и писклявым голосом - тем самым, которым кто-то терзал наш слух песенкой - ответил, не замечая протянутой ладони регента:
   - Нехорошо, дяденька, запрещать другим то, чем пользуешься сам! Маглы изобрели это нам на погибель, Розовая Жаба разве тебе не рассказывала?
   И, не успел Даркмен как-то отреагировать, хотя бы отдернуться, Гарри коротким, как бросок змеи, движением сгреб темные очки с его носа (весь зал охнул в едином порыве) и стремительно, будто Супермен, взлетел с ними к звездам и галактикам, только его и видели. И на лету он, истошно вереща от хохота, превратился в карлика, одетого как шут. Пивз! Ах ты паразит, неужели ты и такое умеешь?! Да ты опасный ублюдок!
   Некоторые, особо смешливые, держась за животы, медленно оседали за спины товарищей, чтобы сопровождение Верховного не успело запротоколировать, кто глумился над унижением их начальника. Директриса походила на гранитный памятник, изо всех сил стискивающий углы своей кафедры обеими руками.
   - Хей, дяденька, мне какие больше к лицу? Пожалуй, твои! А ну-ка отбери!
   - Что вы стоите? Позовите кто-нибудь Кровавого Барона! - простонали в свите Даркмена. - Это безобразничает местный полтергейст, он боится только призрака Слизеринской гостиной!
   - Нет! Нет! Пощадите! Только не Барона! - трагически возопил Пивз и с размаху швырнул вниз сначала одни, а потом вторые очки. Обе пары разбились о каменные плиты вдребезги. - Я не переживу!
   - Барон! Барон! - радостно скандировали мы, хлопая в ладоши и отчего-то не наблюдая Гэбриела Принца-старшего в компании хогвартсовских привидений, которые сгрудились у входной двери позади пуффендуйцев-семикурсников.
   Пивз поспешно растаял среди звезд. Бывший преподаватель Трансфигурации МакГонагалл тяжело вздохнула:
   - Что ж, будем снисходительны к глупому полтергейсту. Ну что с него взять... - она вытащила палочку и восстановила одну из пар очков. Однако по какой-то - конечно, непредумышленной - причине темные осколки линз в них чередовались с обычными. Конечно же, она сделала, что могла: слишком мелким было крошево на полу. Вероятно, в свое время прогуливала Трансфигурацию на третьем курсе. - Нас он донимает не меньше. И ежедневно. Кто с ним только ни боролся - тщетная затея, это себе дороже... Приношу вам свои извинения, сэр.
   Даркмен, тем не менее, очки принял от нее и в такой модификации, поблагодарил, а затем водрузил их на нос. Теперь он выглядел еще жутче, как будто у него было четыре глаза.
   - Мы обязательно пожалуемся Кровавому Барону, сэр, - заверила профессор МакГонагалл. - Эта проделка не останется безнаказанной.
   Регент был невозмутим:
   - Это необязательно, госпожа директор. Но где же наш настоящий герой? Где Гарри Поттер?
   - Гарри Поттер? - директор окинула взглядом наши ряды. - В самом деле, а где же мальчик? Мистер Филч, чует мое сердце, здесь не всё чисто - не будете ли вы так любезны поискать студента?
   Завхоз тотчас вытянулся в струнку, отвесил поклон и бросился исполнять поручение. "Это какой-то фарс!" - прошипел кто-то из гостей - как бы не сам Брайан Драйан, резко утративший свое чудесное чувство юмора. Тем временем директриса взяла всё в свои руки и предложила начать пир в честь гостей и грядущего праздника. Зал сразу же стал знакомым и родным, прямо из воздуха возникли столы, скамьи для учеников, развернулись флаги с гербами факультетов, а невидимые эльфы деловито занялись сервировкой. Филч привел Гарри и доложил, что Кровавый Барон обнаружил студента запертым в одной из подсобных комнат - якобы, над ним так подшутил злобный полтергейст. "Эй ты, шут гороховый, спускайся оттуда немедленно!" - "Не велите казнить, дяденька ваше сиятельство, не спущусь, вы меня бить будете!" - "Вот я тебя сейчас!" Кровавый Барон полетел кверху и снова куда-то пропал - я надеюсь, вместе с заигравшимся Пивзом. Всё-таки, кое-кому не стоило забывать, что Пивз - он по натуре своей анархист без тормозов. В подсобной комнате, куда он запер Гарри, вероятно, был морозец и свежий воздух, а еще много свободного места, где он хорошенько пробежался, отчего щеки и нос его порозовели, глаза оживленно сияли, а волосы разлохматились сильнее, чем всегда, - наши девчонки прямо завздыхали, поедая его взглядами.
   - О, мой дорогой друг! - снова запел неутомимый профессор Слагхорн, со всем своим меценатским пылом выдвигаясь ему навстречу. - И вы, мистер Макмиллан! - (Это уже адресовалось Эрнесту из Пуффендуя.) - И вы, конечно же, МакЛагген, - (Кормак МакЛагген, гриффиндорец с седьмого курса, самодовольно усмехнулся, вставая со скамейки.) - Мелинда, свет души моей! Присоединяйтесь поскорее! Мисс Уизли, разумеется! - (Всё понятно, он скликал к себе всех, кого агитировал в свой "Клуб Слизней", значит, мне надо успеть отвести ему глаза.) - Мисс Грейнджер, скромница вы наша, не вздумайте улизнуть! Я хотел бы представить вас, подающих огромные надежды, высокопоставленным гостям, поэтому извольте следовать за мной, мои дорогие!
   И, переваливаясь, как мамаша-утка из старой детской сказки, он возглавил марш-бросок к птичьему двору в президиуме. На кого больше тянет и.о. Верховного - на индюка или на испанскую утку? Ну, со мной-то всё ясно, сейчас заклюют... Надо было тоже вспомнить детство, взять рогатку с собой, вместо того чтобы отправлять ее на сохранение к эльфам. Гарри успел легонько прихватить меня за руку и пожать, здороваясь. Ну, точно: морозная ему досталась "подсобка", пальцы ледяные и одежда пахнет свежим ветром. В глазах его читалось: "Что тут у вас происходит?!" Я слегка проартикулировала губами: "Дурдом!" Он сразу успокоился.
   Со всех сторон к нам обратились взоры присутствующих. Профессор Слагхорн представлял свой Клуб Асмодиусу Даркмену, и тот одобрительно кивал ему с возвышения, но к Гарри с приветствиями больше не полез, а только заговорщицки улыбнулся. Изуродованные очки делали его физиономию еще непригляднее, хотя понять, что именно в нем отталкивает, я никак не могла. Может, то, что в нем как будто слились на молекулярно-генетическом уровне два существа - женского и мужского пола? Когда подошла моя очередь и Слагхорн выпихнул меня к столу гостей, Даркмен сделал то, чего не делал с другими. Он стянул очки и уставился мне в глаза своими буравчиками песочного цвета.
   Мне часто бывало страшно раньше. Временами, как и Гарри, меня душили кошмары в жутких предчувствиях будущего. Но такого ужаса я еще не знавала. Это было... ты заглядываешь ночью в зеркало, а перед тобой раззявливается пасть бездны. И ты видишь там лежащее что-то... вроде бы себя... приглядываешься - это в самом деле ты, но такой, что...
   Мир поплыл, как песочная скульптура, посыпался мне под ноги. Что-то больно щелкнуло в глубине носа, почти у самой переносицы. Боль прошила голову. Уже падая, ничего не видя и не слыша, я еще чувствовала что-то горячее над верхней губой, хлынувшее и на подбородок...
   ...Когда я открыла глаза, меня окружало всё белое... школьный лазарет? Что я здесь делаю? Гарри был в желтовато-зеленой мантии целителей Мунго - помогал мадам Помфри с капельницей. Голова шла кругом, и, чтобы меня не вытошнило прямо на кровать, я снова прикрыла глаза и попыталась вспомнить, в связи с чем оказалась здесь. Подробности возвращались постепенно, фрагментами и рывками, как рассыпавшееся содержимое калейдоскопа.
   - Что это было? - спросила я, на всякий случай приоткрывая только один глаз, и потолок надо мной снова запорхал, как в центрифуге.
   - Оставлю вас. Но смотрите, мистер Поттер, чтобы она не вздумала вставать!
   - Да, конечно, мэм, - кивнул Гарри и подсел на табурет рядом с моей кроватью, когда Помфри ушла. - Ты опять упала в обморок. Это неправильно, и тебе нужно пройти подробные обследования: может быть, это что-то очень серьезное. Ты ведь и правда слишком много нагружаешь себя.
   - Пффф! - ответила я, но этот звук больно отдался в голову, и я чуть не застонала, но сдержалась, чтобы он не запретил мне говорить. - Со мной всё было хорошо, пока этот не снял очки!
   Он всмотрелся на меня внимательным и откровенно непонимающим взглядом:
   - Кто не снял очки?
   - Он снял очки! Даркмен.
   - Когда?
   - Когда профессор Слагхорн вытолкнул меня к их столу.
   Гарри помедлил с ответом, но потом сказал озабоченным тоном:
   - Он не снимал очки.
   - Ты шутишь?
   - Он не снимал очки. У тебя пошла носом кровь... "пошла"! Хлынула! Я такого еще не видел. Хорошо хоть успел тебя поймать до того, как ты разбила бы голову об пол...
   Мы попрепирались, споря, снимал или не снимал очки и.о. Верховного, и мне пришлось сдаться. Всё это было чудовищно, и мои последние видения тоже. Когда вследствие заклинания "Гратаконтра!" у нас с его отцом впервые получилось поменяться сознанием и увидеть свой облик со стороны, для меня это был шок. Да, не спорю: действительно шок. И в первый раз я тоже потеряла сознание, как какая-нибудь слабонервная. Но тогда не было ужаса из самых адских кошмаров, какие только могут присниться. Это произошло со мной скорее от неожиданности.
   Судя по рассказу Гарри, в этот раз кровь полилась у меня из носа под таким напором, под каким может литься только при серьезном повреждении аорты - на шее, в бедре... Можно сказать, смертельный приговор. Поскольку в тот момент Гарри оказался ко мне ближе всех, то он сразу же и стал оказывать первую помощь.
   - Меня накрыло, я испугался, что ты можешь умереть. Забыл, что не могу колдовать, пытался остановить кровотечение без палочки. Почему-то даже не подумал, что может не получиться. И... я что-то почувствовал. А потом - раз! - и кровь перестала хлестать. Когда подоспела Помфри, уже совсем всё прекратилось. Но ты потеряла, наверно, с четверть галлона...
   - Ничего себе! То-то меня так штормит... - я посмотрела на капельницу. - А что ты почувствовал?
   Он явно боялся произнести это вслух. Чтобы не сглазить.
   - Что я сейчас остановлю это, и по-другому быть не может... И что-то внутри откликнулось - ну, как раньше, в детстве, когда у меня еще не было палочки. Такое знакомое... - Гарри улыбнулся и опустил глаза. - Я был бы рад, но, скорее всего, это просто так совпало...
   У меня не было сил спорить. Убеждать его буду позже. И эта новость отодвинула на задний план мои страхи, от которых я только что покрывалась ледяным потом, я была вдохновлена и обнадежена, ведь это первая подвижка за полгода!
   - С этим Даркменом действительно что-то нечисто, - продолжал он. - Когда я уносил тебя оттуда, он на нас смотрел, и я тоже посмотрел на него в какой-то момент. Знаешь, что мне кажется? Мне кажется, он притащился сюда из-за нас с тобой.
   - Да, - шепнула я, цепляясь за его руку пальцами свободной от капельницы руки, - и мне тоже так кажется.
   - Спи, я тут подежурю сегодня.
   - Ты в Мунго не надежурился?
   - Так, разговорчики, пациентка! Проявляйте уважение к медперсоналу!
   - Ой, да пожалуйста.
   Не отпуская его, я закрыла глаза и, медленно кружась, погрузилась в теплое белое облако без мыслей и снов.
* * *
   Рождественские каникулы я провела дома с мамой и папой. Гарри, насколько я знаю, был приглашен Лавгудами в Подлунную башню, и только около полуночи 31 декабря ко мне прилетела Лунина сова. Увеличив заколдованные мистером Лавгудом коробочки, я распаковала подарки и прочитала открытки, где каждый из них благодарил за подарки меня. В коробке Гарри лежал еще и свежий, только что взятый с типографского станка и даже теплый номер "Придиры" - с чего бы это вдруг?
   Понимая, что это неспроста, я пролистала журнал. Бред. Бред. Бред запредельный. Бред терпимый. Бред, основанный на реальных фактах, но с идиотскими выводами. Опять запредельный бред. И маленькая колонка новостей на предпоследней полосе. Тут в глаза бросилась метка - мы с Гарри и Луной специально обменивались ими, и только мы трое могли увидеть их на бумаге. Я вскрыла расшифровку метки, раскодировала послание. "Что ты об этом думаешь?" - спрашивал Гарри. Тут же вспыхнула обведенная магическим маркером Луны краткая новостюшка: "Только что стало известно, что сегодня около девяти часов вечера заключенный Азкабана Кингсли Шеклболт совершил дерзкий побег. Его местонахождение пока неизвестно".
  

77. Я видел убийцу отца моего, но прежний мой пыл остыл

Меркнет свет... Где ответ? Манит след
В ту страну, которой нет!
  
   Снейп закрыл очередную страницу дневника Тома Реддла. Мышца под глазом дергалась, мешая нормально смотреть, и он приложил ледяные пальцы к нижнему веку, надавливая на взбесившийся нерв. Гэбриел непременно попросит рассказать, что открылось в новых эпизодах - у них договоренность: Северус разведывает всё сам и затем передает воспоминания ему, это единственный способ отвадить настырного мальчишку от попыток сунуть свой нос куда не просят. И будь парню даже не шестнадцать, а все двадцать шесть... вот как, какими словами или мыслями прикажете отцу посвящать в такое собственного сына?! Снейп потер щеку, пульсация чуть унялась. Он даже не представлял себе подобный разговор с Эйлин, своей матерью - если допустить, что на ней не было бы проклятья дислексии и она могла бы говорить о чем угодно.
   Сильно заломило в висках - не иначе как под напором воспоминаний из настоящей реальности, вне пределов этого обреченного, замкнутого мирка - и круглая темная бляшка перед зрачками закрыла обзор, а по границе радужки замерцали зигзаги вращающихся молний. Почти ничего не видя перед собой, Северус на ощупь добрался до спасительного дивана. Хорошо-хорошо, словно в омуте воспоминаний, он увидел лицо еще молодой матери...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ...Ему - лет пять или шесть, не больше, и она еще не настолько истерзана жизнью. Бывает, что она еще обращает на него внимание. Он сидит на траве в палисаднике у их дома в Коукворте. Громко, конечно, сказано - палисадник. Но это хоть что-то зеленое в зачумленном нищенском райончике близ ткацкой фабрики и речки-вонючки. Он смотрит, как сражаются два жука, и это зрелище полностью поглощает его. Северус не замечает, что Эйлин пристально наблюдает за ним через открытое окно. Мир насекомых - такой же жестокий, как мир людей, они тоже не ведают жалости друг к другу. И Снейп, которому сейчас ровно столько, сколько тому мальчику из прошлого, испытывает то же самое волнительное и приятное ощущение восторженного страха, когда один жук перекусывает другому шею, а затем начинает медленно пожирать обезглавленное туловище, добираясь до мягких, не покрытых хитином, тканей. Хорошо это или плохо? Нет, там нет этих смыслов, всё это мимо. Это захватывающе, как самая главная победа в твоей жизни, победа, о которой ты не мог и мечтать. Дыхание Северуса сбивается, так он сосредоточен и поглощен увиденным. Но тут жука-победителя что-то вспугнуло, и он скрылся под листьями сорняков, а мальчик оглянулся и внезапно для себя встретился взглядом с матерью. Она ничего не сказала, только непонятно качнула головой, прикрыла глаза и отстранилась в комнату. Снейп подумал, что совершил проступок, но что именно - он не знал и поэтому на всякий случай признал себя виновным. А потом еще вечером пьяный отец выпорол его за что-то, и в голове отложилась вся эта череда: жук - мамин осуждающий (кажется) взгляд - наказание от папаши. Вывод: он что-то сделал не так. Спросить - что именно? Нет, это слишком, пусть лучше изобьют еще раз, чем такое унижение, как будто он клянчит милости.
   - Тебе правда интересно смотреть на всех этих букашек? - осторожно спросила Эйлин, когда укладывала его спать; задница и спина, которой тоже досталось, горели от боли, так что разговаривать с кем-то из родителей совсем не хотелось.
   - Нет, - буркнул Северус и соврал.
   - Но ты следишь за ними часами, - она потянула его в свою сторону, принуждая лечь на бок, и, едва касаясь, провела ладонью по воспаленной от ударов коже: отец всегда стегал веревкой как-то по-хитрому, с оттяжкой, оставляя ожоги. Боль медленно отступила. Самое приятное ощущение после папашиных "воспитательных мер" - тот самый миг, когда только что было невыносимо, и вот оно отпустило, и уже можно нормально дышать, не сдерживая слезы. - Ты когда-нибудь... вмешиваешься?
   - Как это?
   Она кашлянула, как будто что-то сдавило ей горло. Переведя дух, всё-таки объяснила:
   - Тебе хочется помочь какой-то из сторон?
   - Это как? У жуков?
   - Ну да. Ты помогаешь кому-нибудь из них победить? Тому, кто тебе больше нравится...
   Она подбирала слова. Теперь, взрослым, он понимал: она тогда подбирала слова. Она хотела спросить по-другому: "Ты убиваешь?"
   Если хорошенько покопаться, убить ему хотелось только папашу, когда тот пьяный бросался на них с матерью и распускал руки. Даже не столько убить, сколько узнать, что тот сдох в какой-нибудь подворотне или канаве. Расстроился бы, честно говоря, не особенно.
   - Не-а, - Северус снова перевернулся на спину и с облегчением вздохнул: было не больно. - Мне никто не нравится. Я просто смотрю.
   Кажется, мать тоже вздохнула. Но понял он только теперь: это действительно был вздох облегчения, словно гора упала с ее плеч.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Сознание путалось всё сильнее, мигрень наступала, захватывая власть в организме. Тварь бесилась, сопротивлялась, огрызалась, а проигрывал в любом случае он... Как тот жук. Северус уже почти мечтал, чтобы приползло какое-нибудь гигантское насекомое и откусило ему эту проклятую, разваливающуюся от пилатовых болей голову.
   Воистину: отличный способ проводить уходящий год, если это растянется на несколько часов - а бывает такое нередко.
   Может быть, мигрень приводила к тому, что на самом пике приступа Снейп уже переставал понимать, кто он и где он, переставал связывать события одно с другим, но зато прекрасно, как больные склерозом, вспоминал всё, что с ним случилось много лет назад. Мозг словно поворачивал события вспять, готовясь умереть.
   1991 год, смерть матери, попытка поговорить с нею, возвратив ее "оттуда". Словно вспомнив вместе с ним, обозленно дернулся Грег, до сих пор не простивший ему того "вуду-обряда", когда Северус обманом заставил Тварь переселиться в куклу.
   Вуду... Снейп считал, что набрался этого, штудируя книги и самостоятельно экспериментируя в течение многих лет. Раньше объяснить это как-то иначе он не мог. Но теперь, когда власть навязанной реальности ослабевала, а мозг искрил, словно оголенный провод, на свет вырвалась истина. Теперь он точно знал, кто познакомил его с этим учением.
   Ранняя осень 1981 года...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Мистер Стеббинс, могу я осведомиться, почему под вашим котлом до сих пор не разожжен огонь?
   Каллум Стеббинс (он же - Беспринципная Креветка, духовный предшественник Невилла Лонгботтома во всем, что касалось вопросов зельеварения, ныне работающий книжным коммивояжером и торгующий литературой о флоре и фауне магического мира - уже в девяностых Снейп не раз встречал его в Хогсмиде и в Косом) перестал что-то бормотать в свою палочку, одновременно встряхивая ею у себя под носом. Таинственные действия тут же прекратились, и он ответил жалобным голосом:
   - Профессор, я не могу призвать последний ингредиент - наверно, они все закончились. Я уже несколько раз применил Акцио...
   О, Лили, ты помнишь, я много раз говорил тебе, что если мне придется преподавать, я стану убийцей...
   - Все. Необходимые. Ингредиенты. Лежат. На. Вашем. Столе. Мистер Стеббинс, - медленно считая про себя до десяти, отчеканил Северус.
   - Но, сэр, беспринципной креветки у меня точно нет! Взгляните сами!
   Снейп оторопел, решив, что у него что-то со слухом. Но разрастающийся в классе ржач дюжины шестикурсников из Пуффендуя и Когтеврана вернул его в реальность: это слышал не он один. "Беспанцирная, Каллум! Беспанцирная креветка!" - подсказывала отличница Целлер с первой парты.
   - Я буду писать рецепты только на латыни, - шепотом поклялся себе молодой профессор и, раскрыв глаза, вперился в Стеббинса. - Это уже за гранью добра и зла, мистер Стеббинс. Это что, по-вашему? - он резко подвинул к студенту изначально лежавший у него на парте кубик с молодью рачков в стабильной заморозке, подписанный поверх упаковки как "Caridea sine testa", и в этот момент амулет вызова на его шее начал раскаляться. - Работайте!
   Только этого сейчас и не хватало! Северус окинул взглядом макушки немедленно склонившихся над котлами учеников. Никто не смотрел в его сторону, только в учебники с рецептами да на булькающую бурду. А помощника желтоклювым зельеварам по чину не положено, дал понять директор, оформляя его на должность. Пока не заслужил авторитет - всё сам, всё сам. И как теперь быть? Оставить на свой страх и риск подрывников-энтузиастов в кабинете без присмотра? В любом случае надо бежать и срочно отпрашиваться у Дамблдора, или амулет прожжет в нем чертову дыру: снять его в активированном виде уже не получится. Скрипя зубами от боли, Снейп решился на рискованный вариант и покинул лабораторию, приказав напоследок всем продолжать действовать строго по рецепту: "А вы, мистер Стеббинс, руки на парту и не шевелиться до моего возвращения! Это понятно?!"
   Дед сделал вид, будто удивился его приходу. Потом он изобразил отеческую заботу, но вкупе с этим сухо и деловито провел инструктаж, как вести себя шпиону, чтобы не выдать своих руководителей в случае разоблачения. Северус был готов даже на полную очистку памяти, лишь бы всё это скорее закончилось, поэтому без колебаний сбросил директору все важные воспоминания об их с ним договоре, а сам кинулся на зов, воспользовавшись главным камином Хогвартса.
   Когда он узнал, в чем дело, то был готов размазать по стенке идиотов, которые выманили его с урока и в результате сделали соучастником их предельно кретинской затеи. По крайней мере, в глазах Томаса Реддла он будет выглядеть именно соучастником. Северус Принц в этой организации еще никто и звать никак, чтобы рассчитывать на снисхождение их лидера. Ублюдки умудрились запытать до смерти захваченного в плен алхимика, светило науки, изобретателя аконитового зелья. Они должны были только вытащить из Белби нужную Реддлу информацию, но Дамокл, как видно, не владел ею в полной мере. Ему не поверили: в глазах чистокровных недоумков, впустую занимавших семь лет школьную скамью, алхимик попросту не может не знать всего, что касается его специальности, а значит "лжет, сволочь". Молодняк зарвался, не рассчитал сил, и пленник умер под пытками. А теперь - "Повелитель нас уничтожит, Снейп! Снейп, ты же тоже алхимик, придумай что-нибудь, СНЕ-Е-Е-ЙП!!!". Истерика кучки мажоров. Никогда еще Северус не был так солидарен с Реддлом, как в тот день: все эти недоноски заслужили того, чтобы с них спустили шкуру, засыпали туда соли и натянули обратно. Они были ненамного старше самого Снейпа - тот же Холофернес Эйвери, который, кажется больше всех приложил руку к этому "непредумышленному" убийству, готов был рвать волосы на себе и других с криком "Что же я наделал?!" и не побрезговал даже унизиться перед нищим полукровкой, лишь бы выпросить содействие. Обещал оплатить, озолотить, осчастливить, "ты только помоги нам, Северус". Осчастливите, если все по очереди сдохнете вместе со своим предводителем...
   Бранясь про себя самыми последними словами, которыми когда-либо швырялся его отец-алкаш во время дебошей, Северус попытался поднять убитого. Он не мог назвать себя супер-мастером некромантии, но разбирался в этом неплохо. Такое ощущение, что сама способность была у него в крови... если так можно сказать про полукровку, который ни хрена не знает про свою волшебную "половину". Поднять свежий труп - невелика заслуга. Но вот стребовать с него информацию, которой при жизни обладал убитый, особенно если он ею не обладал... дудки! Так и получилось. Некромантия не лезет в дебри метафизики и философии, ей достаточно физической силы и "неубиваемости" мертвого слуги. Инфернал - это просто оболочка того, в чем когда-то буйствовали электрические разряды, поддерживая существование нескольких десятков фунтов мяса и костей. Иногда инферналы полезны для работы: некоторые пепельники пользуются их услугами и не слишком заморачиваются по этому поводу. Правда, для этого нужно прижизненное согласие самого "тела". Снейп никогда не считал некромантию чем-то чрезмерно темным. Ему и самому было совершенно безразлично, что станет с его бренными останками, когда он протянет ноги.
   Восставший Белби тупо смотрел сквозь Северуса и что-то мычал. Столпившиеся вокруг недоумки с ужасом взирали на этот недоспиритический сеанс и боялись пердануть или кашлянуть в присутствии мертвеца. Снейп боролся с собой, чтобы не произнести короткую латинскую формулу, которая натравила бы покойника на убийц. Просто надо довести порученную ему миссию до конца. Хотелось бы верить убеждениям Дамблдора, будто жизнь накажет их сама и торжество справедливости неизбежно. Да только Северус знал, что всё устроено иначе и вся эта сказочная хренотень на практике не работает от слова "вообще".
   Всё тайное становится явным. Стало и это. Регент Реддл, как он величал себя по тем временам, узнал об этой истории в тот же день. Он призвал к себе Северуса, и тот мысленно попрощался с Лили, Гэбриелом и - ладно, чего уж тут - с матерью. Однако тот, кого Пожиратели звали Повелителем, смотрел на него насмешливо и даже, вроде как, с некоторым интересом. Спросил, где он набрался этих вульгарных нелепостей и почему при его уровне владения алхимией не провел обычный ритуал вуду.
   - Я не особо знаком с этим учением, сэр, - опустив голову, признался Снейп, и ему в самом деле было неловко за свое незнание.
   Томас Реддл засмеялся. Отделавшись небольшим испугом, Северус получил предложение учиться у самого (!) Повелителя хитростям вуду. Настоящего вуду, о котором слышали все, даже маглы, - но также и все (а особенно маглы) имели стереотипное представление благодаря навязшему в зубах масскульту. Лидер Пожирателей Смерти бывал и в Африке, и в Бразилии, и в Индии с Японией, и еще много где, общался с колдунами, для которых эти практики были делом совершенно обыденным. Он свободно рассказывал о макумбе [1], ее африканских и индейских корнях, о кубинской сантерии и йоруба - гаитянской разновидности вуду с их поклонением лоа Самеди и Бриджит.
   __________________________________________
   [1] У знаменитого танцора Махмуда Эсамбаева есть номер "Макумба", в котором он исполняет роль шамана вуду, в процессе танца принимающего в себя всю грязь и мерзость этого мира, чтобы очистить его от скверны через свою жертву. В конце танца шаман умирает.
   Слушая его, Снейп на время забывал, что имеет дело с одним из самых опасных темных магов Магической Британии - зря, наверное, Дамблдор отказал ему в должности зотишника: у Тома были несомненные преподавательские таланты, и как учитель он был бы ничем не хуже дурмстранжца Игоря Каркарова (в этом был уверен уже Северус Снейп из девяностых).
   Реддл с одинаковой легкостью владел как "белой", так и "черной", и "красной" разновидностями этой магии. Когда он колдовал, у Снейпа возникало чувство, будто сами духи Ориша овладевали регентом, делая его почти всесильным.
   Передавая очередные свои воспоминания Дамблдору, молодой шпион замечал в ярко-голубых глазах Деда огонь невероятного любопытства, а однажды тот даже признал вслух, что британские волшебники слишком засиделись в своем болоте и потому рискуют проиграть в битве любому, кто способен выйти за рамки условностей и мыслит космополитично. Северусу было неинтересно слушать дифирамбы преступнику, он был по горло занят своими "мелкособственническими" проблемами, никоим образом не связанными с судьбами всея Вселенной, зато не теряющими для него болезненной остроты. Стоило лишь воскресить в памяти миг трансгрессии на станцию лондонского Кингс-Кросс и снова, снова, снова увидеть кошмар - Лили, захваченную в плен Фенриром... Только это и подгоняло его каждый раз вставать и снова отправляться на очередное задание. Реддл держал слово: с тех пор, как Северуса приняли в ряды его организации, к Принцам никто не совался, и даже Лили удивлялась давно позабытой оседлости. Если бы еще она знала... Но теперь, после скрепления договора с Дедом и с Реддлом, ей нельзя было знать всего.
   Примерно в то же время Снейп "сдал" директору и сына Минервы. Да-да, другим словом это не назовешь. Он не видел этого пятикурсника на так называемых "комициях" Пожирателей и не знал многих приближенных регента, поскольку многие, особенно высшие маги, появлялись замаскированными и меняли голоса. Просто услышал имя Роберта Ургхарта от неосторожного Мальсибера: тот несколько раз назвал его в разговоре с приятелями. Судя по тону Дэмиена, особым почетом в рядах сторонников Реддла Минервин отпрыск еще не пользовался и, быть может, еще не настолько испачкался. Северус присматривался к мальчишке на занятиях, однако тот ничем не выдавал своей деятельности, хотя вел себя развязно, заставляя мать всё тщательнее скрывать свой "позор" - и не без успеха: в то, что Берти - ее сынок, были посвящены даже не все преподаватели школы. На всякий случай зельевар сообщил о своих сомнениях Дамблдору. Дед не стал церемониться, а провел собственное расследование. Ургхарт прекратил появляться на занятиях, исчез из Хогвартса, и, узнав, что мальчишку услали из Британии, Северус понял главное: слухи не были слухами. Теперь МакГонагалл косилась на него с еще большей неприязнью, чем когда бы то ни было до этого, но Дед сдержанно поблагодарил своего шпиона за своевременный сигнал. Однако отбирать у него память об этом инциденте он почему-то не стал. Снейп чувствовал себя премерзко - с одной стороны, доносчиком, чем бы ни пытался оправдать стукачество его непосредственный руководитель; с другой, он понимал, что среди студентов школы Ургхарт может оказаться не единственной "темной лошадкой", и не факт, что другие состоят именно в этой группировке. Тогда он и начал позволять себе осторожную легилименцию. Ученики ни о чем не подозревали. По крайней мере, поверхностное изучение их мыслей давало Северусу пусть и не абсолютную гарантию, но хотя бы некоторое успокоение. Сочувствующие экстремистам - были. Их было предостаточно. Но тех, кто уже вступил, как Берти, в какую-нибудь из шаек, он не нашел. Пока не нашел. Но это не означало, что они отсутствовали - прятать свои мысли Снейп научился еще во время учебы, и было бы большой ошибкой полагать, будто он один такой умник на весь мир.
   Однажды Том Реддл призвал его к себе, но вместо беседы - доклада Снейпа - о школьных делах и передвижениях Старика заговорил сам. Северус напрягся: если регент начинает с пространных отступлений, жди беды. Пока он разглагольствовал, молодой маг, возводя в своем сознании Великую Китайскую стену окклюменции, изо всех сил пытался угадать, где прокололся и что делать в том или ином случае. Наконец Реддлу надоело, и он начал переходить к сути:
   - Когда все спят, на улицы очень любят выбираться своры любителей объедков, Эс-Ти. У них не всегда хватает храбрости на открытый бой, но они весьма хороши в своей тактике. Это гиены и шакалы, и ты наверняка слышал о них, о наших здешних любителях падали... Так вот, Эс-Ти, с недавних пор я начал узнавать, что кое-кто из наших сливает важные сведения команде Кейсинджера. Я бы еще понял, если бы речь шла о такой величине, как Булст. Но этот выскочка, без году неделя?! Расчет странный и очень глупый, как будто его делал новичок.
   Снейп не сразу понял, к чему он ведет. Поглощенный заблаговременными поисками вариантов ответа на тему Дамблдора и Хогвартса, он подумал, что регент внезапно впал в маразм и начал заговариваться. И только на вопросе, не хочет ли он рассказать что-нибудь о тех, кто мог бы переметнуться на сторону этого Кейсинджера, Северус встрепенулся. Да это же Реддл его прощупывает сейчас насчет возможного шпионажа в пользу конкурирующей организации!
   - Да, Эс-Ти, Кейсинджер, безусловно, опасен - он непредсказуем и бескомпромиссен. И молод. Но одновременно это всё является и его слабой стороной. К тому же он часто не держит обещаний, подставляет тех, кто сослужил ему службу, шельмует при исполнении договоров. Так дела не делаются, и горе тому, кто, не подумав, примкнет к цирковому зазывале...
   Снейп набрался наглости и в упор уставился в бархатно-карие, но сейчас исполненные ледяной ярости глаза Повелителя. Содрогнулся всем существом, но взгляд не отвел и сказал очень твердо:
   - Сэр, если вы, к моему огромному сожалению, по какой-либо причине сочли меня способным на такое двурушничество, я прошу вас испытать меня любым способом, какой покажется вам наиболее надежным, дабы я мог подтвердить свою лояльность.
   Реддл помолчал, затем улыбнулся:
   - Гладко излагаешь, Эс-Ти. Можешь стать политиком... или цирковым зазывалой. Пожалуй, я склонен поверить тебе, потому что у меня есть подозрения, что это некто другой, не ты... Есть внезапно исчезнувшие мелкие сошки... ты должен знать одну из них. Или не одну. С Регулусом Блэком ты не раз встречался во времена учебы - вы же ровесники? - (Здесь Северус вовремя прикусил язык, чтобы не сказать правду - что он почти на полтора года старше братца Сириуса Блэка, - однако память мгновенно подсказала, как Дамблдор поменял дату его рождения, и он просто кивнул Повелителю.) - Что слышно, куда подевался некий Роберт Ургхарт? Он наверняка учился у тебя, Эс-Ти. Я не помню, как он выглядел, но мне докладывали, что этот паренек уже давно отирался среди младших участников нашего движения и внезапно как сквозь землю провалился... Это подозрительно, ты не находишь?
   Так, и снова опасная грань. Пока Реддл подозревает в шпионаже только Берти, но с такой же легкостью, заинтересовавшись этим типом и его старшей родственницей, может начать раскручивать параллельную ниточку - о том, куда и почему сбежал Минервин отпрыск. Снейп снова приготовил достаточно складную легенду о том, что его дело тут сторона, а в зельеварении Ургхарт был редкостной тупицей, так что запомнился лишь этим, и не более, - но Реддл не стал отвлекаться на посторонние темы. Кажется, он действительно позвал к себе Северуса не для допроса, а чтобы посоветоваться. Посоветоваться с... двадцатилетним сосунком? Или расчет Деда был точнее, чем казалось юному магу: в глазах регента такой шпион, как преподаватель волшебной школы, а по совместительству тайный пропагандист, стоит десятерых самых верных адептов, которые только и могут, что размахивать палочками и устраивать погромы?
   Зная высокомерное и недоверчивое отношение Повелителя к женщинам, Снейп решил попытаться передвинуть фокус подозрений регента в менее опасную зону. Он зацепился за собственную фразу Реддла о "странном и глупом расчете". Ну, конечно же, кто способен на странные и глупые поступки? Конечно, женщина! Вовсе не клинический идиот Эйвери и еще с десяток чистокровных маменькиных сынков со всеми признаками умственного вырождения на лицах и в поступках, но зато с хреном между ног. Нет, именно женщина. И Снейп был уверен, что тот приплюснутый Пожиратель в колпаке, который был вдвое длиннее, чем носящий его, если встанет на цыпочки, и в серебряной маске гоблина - на самом деле дама. Скорее всего, она даже не гоблинша. Кем бы она ни была, пусть Реддл переключится лучше на нее. Кажется, Повелитель призадумался, но от идеи прошерстить ряды своих сторонников не отказался. Молодому и неоперившемуся Эс-Ти было еще рано считать себя советником при такой фигуре, как лидер Пожирателей Смерти.
   Только сейчас Северус понял, до чего плотно были сконцентрированы события тех последних недель перед Катастрофой...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ...Он очнулся в ледяном поту. Так бывает всегда после мигреней. Одежда прилипла к телу, он продрог до костей, но зато головная боль отступила и Тварь почти угомонилась. Часы бескомпромиссно показывали, что с начала приступа до этого мгновения прошло без малого три часа. Проклятье, насланное Веселым Роджером, не терзало Северуса до нынешнего дня, а сейчас кисть знакомо заныла. Что это - подарок к юбилею Повелителя? [2]
   __________________________________________
   [2] Том Реддл родился 31 декабря 1926 года. В момент описания событий на дворе стоит 31 декабря 1996 года.
   Выбрался Роди из лабиринта собственных кошмаров, на то он и правая рука Томаса Реддла... Жаль, что не повалялся еще... лет двести. Вышел из транса - и рассыпался в прах, как мистер Вальдемар.
   А ведь это была замечательная шутка в стиле Неназываемого: благодаря умело пущенной сплетне все экклезии теперь уверены в инфернальном происхождении пытки. Действительность куда прозаичнее: грязное подсознание Родерикуса Лестрейнджа само выбрало персональный ад для своего обладателя. "Повелитель" не имел ни малейшего понятия, что там видел Роджер в личных кошмарах, "за закрытой дверью". [3] Но теперь, судя по всему, отпуск Эс-Ти кончился. Пора подгонять размер одежды обратно под дистрофика... С Новым годом, Северус Принц!
   __________________________________________
   [3] Кто хочет понять принцип действия проклятья, которым Неназываемый пытал Веселого Роджера, может просто прочесть пьесу Жана-Поля Сартра "За закрытыми дверями" (фр. "Huis-clos"), где лейтмотив всего происходящего обозначен слоганом "Ад - это другие".
   Вымывшись и переодевшись в свежее, он подошел к задернутой покрывалом картине и рассеянно потер пальцем губы. Значит, в ночь накануне похорон матери он всё сделал верно, и ритуал вуду должен был сработать не только на Греге, но и на ней. Просто нужно было задавать зомби правильные вопросы...
   Снейп скинул покрывало и уставился в лицо удивленной и немного сонной девочки с картины.
   - Я дурак, Лили. Она даже смерть свою подгадала так, чтобы я всё узнал к нашей первой встрече с Гэбриелом. Если не из Завещания Ведьмы, так после... надругательства над ее трупом, - он скрипнул зубами: да, мать была проницательнее, чем он всегда считал, и ее не обманули уверения, будто схватки насекомых ему безразличны и он предпочтет оставаться в стороне. Эйлин готова была даже пожертвовать своим посмертным покоем, пустить в ход последнее, что у нее еще оставалось в этой и той жизни. А вместо этого он... - Вместо этого я проср... потерял почти три года.
   - Пандора тоже пыталась тебя вразумить, Сев, - неожиданно ответила нарисованная Лили, огорченно подергивая кончиком носа, и Снейп вздрогнул. - Помнишь, на втором курсе?..
   А, вот она о чем. Он едва не подумал, что произошло чудо... или, наоборот, самое страшное - коль ее портрет вдруг по-настоящему ожил...
   - Понимаешь, Лилс, я до сих пор не могу восстановить полностью события того, последнего, дня. Сплошные лакуны, как бы я ни вращал эту головоломку...
   Северус говорил не для нее. Но ему сейчас нужен был кто-то, хотя бы внешне похожий на живого слушателя-человека. Она всё забудет через четверть часа, но сейчас это неважно. Ему нужны были ее внимающие глаза, они... вдохновляли.
   Она подошла вплотную к раме и, усевшись на пол там, в закартинье, сложила руки на нижней планке, точно примерная ученица - на парте:
   - Ты расскажи мне, ладно? Объясни. Вы с этим мальчиком всё время так много мне говорите, что я уже запуталась...
   Сердце снова кольнуло:
   - Ты что - помнишь? Лил, ты помнишь?
   - Я никогда не жаловалась на память, - обиделась девочка.
   - Может быть, ты вспомнишь, где ты сейчас? Пожалуйста, напрягись, подумай хорошенько! - он протянул к ней руку, но пальцы, как обычно, наткнулись на измазанный волшебными красками холст, не более того.
   Она засмеялась:
   - Ты опять несешь какой-то вздор, вот же я!
   Они с Гэбриелом столько раз пытались достучаться до нее, что такими темпами можно добиться толку даже от попугая. Удивительно разве, что и картина запомнила их настойчивые попытки? Снейп подогнал к себе малахитовый столик и кресло, сел напротив нее, взял первый попавшийся кусок пергамента, чернильницу и перо. Лили с интересом следила за его манипуляциями.
   - Я распишу по часам, что происходило в течение суток до того, как всё случилось. Всё, что мне известно о тех событиях... всё, что помню сам или что мне рассказали. Если я ошибусь, ты меня поправь, Лил, - она кивнула; пусть считает себя исполнительницей главной роли - тогда интерес не погаснет в ее крыжовниково-зеленых глазах, и ему будет легче. - Начну с пятницы, тридцатого октября, когда я впервые за целый месяц смог покинуть Хогвартс, чтобы провести выходные с вами... Итак, было семь часов вечера...
   Он записал цифры на пергаменте и поднял глаза на картину. Лили следила за ним, как бы перевесившись вперед, через багет, но это был всего лишь оптический обман. Они могут ходить из картины в картину, а вот покинуть свой мир и переместиться в реальность им не под силу.
   - Я переоделся в магловскую одежду и вышел за антиаппарационный барьер Хогвартса...
   - В магловскую одежду? А что ты носил тогда?
   Он прикрыл глаза. Она права: чтобы вспомнить всё, нельзя пренебрегать даже такими маловажными - на первый взгляд - деталями.
   - М-м-м, какая-то черная куртка... длинный шарф... я несколько раз обматывал его вокруг шеи, так теплее... Не спрашивай меня о его цвете. Джинсы? Брюки? Этого тоже не помню... Ботинки.
   - Ну а шапку ты, как и в детстве, принципиально не носил! - с явным укором подметила Лили, но он пропустил ее утверждение мимо ушей и записал следующие цифры.
   - В четверть восьмого, после трех поочередных перебросок, я был у вас...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Он снял защитные заклинания снаружи, а Лили - изнутри, и чувствовалось, что она буквально ждала под дверью. Они кинулись друг к другу, как бешеные, между объятиями и поцелуями запечатывая квартиру обратно, пока услышавший голос Северуса Гэбриел не начал возмущенно звать его из своей комнаты.
   - Лисёнчик теперь говорит целыми фразами, - похвасталась Лилс по пути к сыну. - Но иногда вредничает и притворяется, будто бы всё забыл. Особенно если хочет что-нибудь выпросить.
   Гэбриел отбросил любимую игрушечную лисичку и запрыгал в кроватке, спеша выбраться навстречу своему папе. Лили сняла магическую ограду, которую вешала дополнительно к деревянному бортику: стихийные выбросы у мальчика с возрастом случались реже, но если уж случались, то на полную катушку. Северус и Лили придумали заклинание-"буфер", которое поглощало опасную энергию таких всплесков.
   - Как дела? - беря его на руки, серьезно спросил Северус, и Гэбриел ответил таким же исполненным серьезности взглядом. Оба сделали вид, будто не обращают внимания на Лили, которая давилась от хохота, глядя на две суровые рожи, затеявшие игру в гляделки. Первым не выдержал Принц-младший. Он смешно наморщил курносый нос и боднул Принца-старшего лбом в лоб - это было их обычное приветствие взамен всем возможным телячьим нежностям. Северус растрепал пальцами его и без того взлохмаченный чуб: - Есть идеи насчет выходных, эй, герой?
   - У меня - да, - Лили многозначительно сощурилась, поиграла бровями и, дразня, толкнула мужа бедром.
   - Перестань, - не разжимая челюсти и почти не двигая губами, вполголоса прожужжал Северус, но и его выдержки хватило ненадолго - руки сами собой тянулись к ней, как к магниту. Грош цена таким шпионам!
   Они еле дождались, когда Гэбриел наконец устанет от впечатлений и уснет, и добраться до своей комнаты не успели - застряли на полпути в коридоре. Потому что помрачение рассудка - дело неотложное. Северус даже не помнил, чтобы когда-либо чувствовал себя с нею иначе во время этого и после. Открываешь глаза, привыкаешь к полутьме и понимаешь, что вытянулся на полу без малейших признаков сил, а на тебе в таком же агрегатном состоянии амебы плющится Лили. Спине холодно, по полу тянет сквозняком, и потолок вон весь в трещинах: дом очень старый, настоящим хозяевам не до ремонта. Надо вставать и ползти в спальню, а сил нет - и Лили растеклась сверху так уютно, что пусть ее спит, даже если завтра у тебя двусторонняя пневмония, ревматизм, радикулит и защемление всех на свете нервов. Несмотря на то, что он боялся даже пошевелиться, чтобы ненароком ее не разбудить, Лилс тихонько хмыкнула или простонала, завозилась, пришла в себя.
   - Ты совсем, что ли?! Быстро под одеяло, Принц-одиночка!
   И там, под одеялом, собрав в горсти его окоченевшие руки, Лили грела их дыханием и поцелуями, перемежая действо бесконечными вопросами обо всём-всём-всём, что происходило за минувший месяц и о чем он не мог рассказать ей ни в письмах, ни через свой патронус. Рассказ, тем не менее, не задался - довольно стремительно перешел в продолжение коридорной истории, лишь стоило ему перестать дрожать от холода и подгрести ее под себя. Когда он, будучи в Хогвартсе, думал, что дико по ней соскучился, то даже не представлял себе, насколько. Только Северус это промолчал, а она слово в слово высказала вслух.
   - Мне... жалко спа-а-ать, - зевая, добавила Лилс еле ворочавшимся языком, - жалко тратить время на... м-м-м... - и мирно засопела. Было вряд ли меньше трех пополуночи.
   Утро 31 октября для них троих наступило очень поздно...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ...Нарисованная Лили следила за пером в его пальцах. Очиненный кончик растягивал чернила по пергаменту, и те складывались в неумолимые цифры. Время до "часа икс" сокращалось с каждой записью. Вряд ли она что-то понимала из его рассказа - но хотя бы не перебивала. Как же не хватает здесь той, живой, умной, взрослой - настоящей - Лили!
   - Студенты Хогвартса весь день готовятся к традиционному ежегодному маскараду и ни о чем не догадываются... В то время еще ни о чем таком не догадывались ни Дед, ни Реддл. Слушание по делу Крауча-младшего в Визенгамоте было назначено на вечер. Дамблдор планировал успеть поприсутствовать после заседания на хэллоуинской пирушке в школе. Он любил разглядывать костюмы и маски... Правда, ему было скучновато, поскольку он всегда точно знал, кто там замаскирован...
   - Он сам сказал?
   Снейп кривовато улыбнулся и, опустив взгляд, кивнул.
   - Вот старый лицемер! - нахмурилась она. - А нас всегда хвалил и притворялся удивленным, когда победители разоблачались...
   - Я хотел бы знать, что именно делали в эти же часы двое: Беллатрикс Блэк и Джеймс Поттер, с которым она к тому времени уже встречалась...
   - Что-о-о-о-о?! - девчонка на полотне захлопала ресницами. - Поттер встречался с этой?.. с кузиной Сириуса?! Сев, но она же старая! Я видела ее однажды, в Косом. Она... Ей же было, наверно, уже целых тридцать лет!
   - То есть, во всём этом тебя смущает исключительно ее возраст? - Северус не выдержал ее незамутненной реакции и всё-таки рассмеялся.
   - Нет, но... Она же престарелая тетка, да еще и злая, как дьявол! Видел бы ты, как она в тот раз на меня посмотрела!
   - Лилс, Белла смотрела так на всех, - устало объяснил он. - Можешь не обольщаться, что она выделила персонально тебя. Скорее, даже не заметила твоего присутствия.
   - Сириус говорил, что она... ну... водится, - Лили отчаянно покраснела, - с главарем этой банды... как их?
   - Пожиратели Смерти.
   - Да, точно! Так это вы о них всё время говорите с тем мальчиком? Они что, захватили власть в стране?!
   - Почти.
   Лили ужаснулась.
   - Как же Джеймс решился иметь с нею дело? Он ведь в целом был непло...
   - Не начинай! - почти прорычал Снейп, которому при одном только звуке этого имени по-прежнему хотелось рвать и метать. - Он всегда был дерьмом, а подобное тянется к подобному. Но мне самому хотелось бы узнать, как получился такой... союз. Пока на руках у нас лишь поверхностные факты: они сошлись, и он, как следует мальчику на побегушках, подчинялся ей. Но в тот день он делал это не по своей воле. Абсолютно точно.
   - Я бы и не поверила, если бы Джеймс...
   - Я сейчас верну покрывало на место!
   - Шантажист! - Лили вздернула покрасневший от негодования носик и отвернулась в сторону, однако через минуту любопытство уже пересилило, и она попросила продолжения рассказа.
   - Четыре пополудни. Вы с Гэбриелом всё еще гуляете во внутреннем дворе возле дома, я поглядываю на вас в окно и, пока дома, стараюсь восстановить все изрядно обветшавшие коммуникации. С химией я всегда ладил лучше, чем с техникой и механикой, поэтому дело движется со скрипом, и магические знания помогают мне не слишком. Примерно в это же время до Барти Крауча-младшего, дожидающегося следствия, по каким-то своим тюремным каналам доходит известие о планируемом втайне от Реддла похищении Преемника. Он знает лишь место - Годрикова Впадина. Все его мысли заняты поиском способа передать информацию Повелителю, поскольку заказчик этой вылазки назван четко: Удо Кейсинджер. Исполнители - неизвестны. Шесть часов. Стемнело. Альбус Дамблдор перемещается из Хогвартса в апартаменты Верховного Чародея, чтобы подготовиться к слушанию. На этот раз, как он понимал, процесс будет не из простых. Много позже, когда я всё узнал о перевертыше, Дед упрекал меня в том, что я не предупредил их о Крауче - так же, как до этого предупредил об Ургхарте. На самом деле всё было проще: в моем присутствии никто и никогда не называл фамилии "Крауч", и с сыном Минервы мне в тот раз просто повезло... если это слово здесь вообще применимо...
   - Кто такой этот Удо Кейсинджер? Ты знаешь его?
   - Теперь да. Раньше не знал...
   В те годы Кейсинджер был лет на двадцать моложе Томаса Реддла, энергичен, недурен собой - походил на одного немецкого актера, своего тезку, который в семидесятых играл в магловских постановках графа Дракулу и доктора Франкенштейна и сводил зрительниц с ума томными зелеными глазами. Словом, бесил ревнивого к славе регента Пожирателей по полной программе. Конкурентов у Тома было много: в регенты рвались все, кому не лень - и колдуны, и ведьмы. Смута есть Смута. Но молодой да рьяный Удо выделялся даже на их фоне.
   - Тогда каждый был сам за себя. Это сейчас Пожиратели Смерти подмяли под себя восемьдесят с лишним процентов таких организаций. Необходимо привести всех к единому знаменателю...
   Лили сделала движение головой, которое он теперь постоянно замечает у взрослеющего Гэбриела. Когда мальчишку озаряет какой-то догадкой, он так же точно встряхивает волосами и оживляется:
   - Но... слишком большая организация - это ведь колосс на глиняных ногах, Сев! Любая монополия только кажется незыблемой, а на деле... Ну, ты помнишь, как на третьем курсе мы с тобой, Джоффом и Дорой собирали раскатившиеся по лаборатории шарики ртути в один ком, чтобы загнать в реторту, а потом подвергнуть кабинет демеркуризации?
   Да, черт возьми! Да! Может, этот портрет только притворяется наивной дурочкой? Снейп вгляделся в юную Лили. Она, пожалуй, постигла главное и выразила это одной-единственной фразой! Слышал бы ее сейчас Дед, он бы торжествовал: пятнадцатилетняя девчонка раскусила суть его "гениальной" затеи...
   Новая запись. Шесть тридцать. Услышав подозрительный звук в зале - что-то вроде хлопка аппарации, - Северус выглянул из полуразобранной кухни. Сжимая палочку, он под заклятием инвиза беззвучно переместился в самую большую комнату квартиры. Взгляд сразу выхватил лежащий на столе свиток. Никаких сов поблизости, окно закрыто и запечатано чарами от сквозняков. Разведывательное заклинание не выявляет никакой скверны на послании, но брать пергамент в руки молодой маг всё равно не рискнул - развернул в воздухе и прочел письмо на весу. Написано оно было нейтральным языком, безликими буквами.
   - Я догадался, кто это прислал, - заключая цифры в многослойную траурную рамочку и продолжая наращивать прямоугольники один поверх другого, признался Северус. - И как оно попало в заклятую вдоль и поперек квартиру, тоже понял: для домовых эльфов такое не преграда. Она знала, что делает, потому что документ рассыпался в пыль сразу же, как только я его прочел. Это было срочное предупреждение. Надежные источники сообщали автору письма, что одна известная ей и мне особа, а также несколько магов-бойцов, возможно, некоторые из них - авроры под проклятием подчинения, - вскоре доберутся до нашего убежища с тем, чтобы захватить Гэбриела. Цель означенной "особы" - заручиться через этот шаг поддержкой влиятельной организации, которая дышит в затылок Пожирателям Реддла. Своего рода вступительный взнос. Понимаешь, тогда, в беседе с Повелителем, я совершенно случайно попал в самую точку. Правда, я подразумевал другую даму... А оказалось, что с Кейсинджером действительно связалась женщина. Бывшая сторонница Тома. Самая рьяная, которую он по непонятной причине предал и даже хотел подло убить, возомнив о ней невесть что. Простить ему этого вероломства Беллатрикс не смогла.
   - Беллатрикс?! Подожди, так это она... и Джеймс Поттер... так что же они с нами сделали?! - вскричала Лили и подскочила на ноги. Дыхание ее прерывалось, словно она долго бежала, глаза метали зеленые молнии.
   Снейп уже не обращал на нее внимания. Его начинало потряхивать, как всегда, стоило так близко подойти к роковой развязке запретной темы. Теперь, когда он проговаривал всё это вслух, раскладывая для себя по полочкам все перипетии того вечера, ему было втройне тяжелее.
   - Как только письмо самоуничтожилось, я, не сомневаясь в правдивости и серьезности этой вести, первым делом отправил патронус блохастому Блэку. Для таких случаев у нас с ним был резервный план: если в момент опасности меня не будет рядом с вами, он забирает вас и вы скрываетесь где-нибудь вплоть до моего появления. Когда прибуду я, мы все переместимся за пределы Британских островов, чего бы нам это ни стоило - хоть пешком, хоть вплавь, коль уж не работают порт-ключи и прочие официальные средства...
   Ниже на пергаменте появились новые цифры: шесть сорок вечера. Примерно в это время Сириус прислал своего пса-покровителя с ответом: "Выезжаю, будьте готовы к семи". Выезжаю - значит, он собирается перемещаться на своем гробомобиле. Может, оно и к лучшему...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   ...Только после этого, собравшись с духом и напустив на себя уверенный и сдержанный вид, Снейп поднялся в детскую, где после прогулки Лили пыталась накормить Гэбриела. Обычно это происходило в кухне, но сейчас там было некуда ступить. Северус с преувеличенной обходительностью пригласил жену ненадолго выйти из комнаты на пару слов. Она, естественно, мгновенно учуяла недоброе и испугалась сильнее, чем если бы он кричал и паниковал. Покинув радостного от возможности безнаказанно размазать пюре по всему столику, себе и игрушкам Гэбриела, Лилс выскочила за дверь.
   - Что там? - она хотела шепнуть это, но от страха голос ее сорвался не то в писк, не то в сип, а пальцы впились в руку Северуса настолько, что он даже ощутил боль.
   - Лили, слушай меня сейчас. Собирай всё важное - документы, деньги, ваши с Гэбриелом вещи, особенно теплые. Ерунду брось тут, не отвлекайся на лишнее. У нас с тобой на это есть пятнадцать минут, потом приедет Блэк, - он повертел на пальце кольцо с александритом. - Я не знаю всего, что происходит, но нам нужно убираться отсюда.
   - Да, я всё поняла. Откуда ты узнал?
   - Добби принес письмо.
   Северус снова спустился и активировал призывные чары. Ящики выдвигались, дверцы шкафов распахивались, выплевывая на стол и в кресло вещи, которые были ему нужны. Самое необходимое размеренно погружалось в уменьшающую сумку. Он уже знал, что с Сириусом уедут только Лили и сын.
   А теперь главное: оповещены ли об этом его "начальники"? В конце концов, с Реддлом у них четкий договор, и в таких случаях, как сейчас, ребенка должны защитить от любых посягательств. Но что-то в окрестностях не видно никого из экклезий, а счет идет на минуты...
   Лили мечется наверху, слышен плач Гэбриела. Мелиус аудире дало возможность слышать, что у них происходит:
   - Тише, не плачь, Гарри. Сейчас мы просто пойдем гулять, хорошо?
   - Ма! Ма! Ма! - хнычет мальчик.
   Она не подходит к нему, и Гэбриел напуган. Надо им там помочь. Северус бежит наверх через две-три ступеньки. Лили оглядывается на звук его шагов:
   - Ну что там?
   - Сейчас уже будет тут, - Снейп посмотрел на нее, на Гэбриела, и ему почему-то захотелось взвыть подстреленным вервольфом. - Вы сядете к нему в коляску.
   - Он будет на своем мотоцикле?
   - Да.
   - А ты? Ты как?
   - Тут должен кто-то остаться, иначе они будут сразу искать не в доме и догонят. По крайней мере, половина их, если не все, под Империусом...
   - Нет, нет, пожалуйста! - Лили схватила его за отвороты куртки. - Не оставайся! Может быть, эльфы...
   - Ты же понимаешь, что это бессмысленно?
   - Ма! Ма! Ма! - залепетал Гэбриел, и слезы снова хлынули из его зареванных глаз.
   Тогда оба они подбежали к кроватке, стали уговаривать, гладить по голове, по рукам. Надо оповестить Дамблдора с Реддлом, и будь что будет. Только не при домашних. Снейп дернулся в сторону двери.
   - Постой! - вскрикнула Лили и опять бросилась за ним.
   Он торопливо поцеловал ее: "Поспеши, поспеши, Лил, времени мало!" - и устремился вниз, где отправил двоих бестелесных патронусов, даже не представляя, чем всё это может закончиться...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Дамблдор не получил мое послание: возможно, магия, защищающая Министерство, особенно Зал Вечности во время слушания, блокирует и патронусов. Зато он узнал о готовящемся покушении во время допроса, когда к молодому Краучу был применен веритасерум. Понимая, что дело не терпит отлагательств, директор прервал дознание и отправился в Годрикову Впадину...
   - А второй... он получил?
   - Да. Он получил и тоже начал действовать...
   - Но почему тогда ты сразу не обратился к Дамблдору или к нему? Ведь это в их руках реальная власть и это с ними у тебя был договор о защите Преемника! - портрет "умнел" прямо на глазах, задавая те же самые вопросы, которые Северус сам задал бы себе, услышав этот рассказ впервые. - А что мог поделать один-единственный Сириус?
   - Договор касался только жизни и безопасности Преемника. Твоя жизнь и безопасность их не интересовала - ни одного, ни другого - и меня это не устраивало. Они оба, не задумываясь, перешагнули бы через тебя и только пожали бы плечами, случись с тобой непоправимое. Блохастый хотя бы честен, пусть и глуп, как тетерев. Он приехал без трех семь и забрал вас с мелким. Больше я тебя не видел, Гэбриела увидел только через десять лет...
   Она закусила губы и бессильно опустилась на стул. Наверное, и портреты что-то чувствуют, пусть даже это всего лишь отражение эмоций разговаривающего с ними живого человека.
   - Кому пришла в голову умная идея отдать Гарри в семью Петуньи? - тихо спросила она. - Если даже мы с тобой едва справлялись с его магическими выбросами... Я правильно догадываюсь, что одному из твоих начальников?
   Северус не ответил. А на пергаменте появились новые цифры: семь вечера.
   - В Хогвартсе началась хэллоуинская вечеринка. Это был настоящий пир во время чумы, Лил. Они понятия не имели о том, что происходит снаружи и что произойдет в ближайшие часы... как перевернется реальность. Они просто веселились, не думая ни о чем. В это время противоборствующие силы - авроры, враждующие группировки, Верховный чародей - стягивались в Годрикову Впадину и в городок, где тогда находился наш дом. Я остался там, внутри, готовясь встретить "гостей".
   - Тебя могли убить, - глухо сказал портрет.
   - Я думал, что так и случится, и был готов к этому. Когда Беллатрикс узнает, что на мне нет кольца с кровавым эмеральдом, она поймет, что ее затея провалилась. Я перестану представлять для них какой-либо интерес - так что, скорее всего, она выместит свою досаду на мне, зато вы будете уже далеко. Почему этого не произошло, я не понял до сих пор. Может быть, она сообразила, что надо спешить за вами, а я специально ее отвлекаю. Может, ее остановил Поттер, который даже под Империусом всё еще старался сопротивляться чужой воле. Мне хотелось бы спросить об этом ее саму, но кто бы знал, где находятся они с Поттером теперь. Если они погибли, то где их трупы? Впрочем, плевать на них - я многое отдам за то, чтобы узнать, где находишься ты. Помоги мне, Лил. Помоги. Подумай, куда тебя могло занести. Я ведь рассказываю тебе всё это для того, чтобы ты вспомнила саму себя... Только ты сама можешь знать, что делала бы в тех обстоятельствах и к чему это привело...
   Девочка с портрета удрученно покачала головой:
   - Я могу знать только то, что знаешь ты сам. Да и то недолго.
   - Черт! Я догадывался о чем-то таком ... - Снейп с досадой ткнул себя кулаком в ладонь: это всё равно, что сесть перед зеркалом и говорить с отражением - одна из разновидностей шизофрении. Чудес не бывает. - Но если всё это работает именно так, то и Белла Блэк жива до сих пор: Нарцисса говорит, что на их с сестрой семейном портрете они обе неподвижны.
   - Она догнала нас с Гарри и Сириусом?
   - Да. Судя по всему, она или выпила оборотное зелье, или просто навела на себя морок, прикинувшись твоей сестрой. Ты приняла ее за Петунью и потеряла время, пытаясь догнать их в Литтл-Уингинг. Ты заявилась в дом Дурслей на Тисовой в начале девятого, вы поссорились, но ты поняла, что обманулась.
   - Как я могла так сглупить?
   - Шок. Отчаяние. Дезориентация. К тому же вы упали с большой высоты, ты покалечилась - наверное, было сотрясение. Петунья говорит, что всё твое лицо было залито кровью. На твоих глазах у тебя отобрали и увезли в неизвестном направлении ребенка. И после всего этого ты скажешь, что не смогла бы поверить во что угодно, хоть во Второе Пришествие?
   - А с тобой? Что они сделали с тобой?
   Он отмахнулся. С ним-то как раз всё ясно: его вырубили и разлетелись на метлах - бросились в погоню. Куда более важные события творились в это время в Годриковой Впадине, о которой говорил Крауч. Дамблдор полагал тогда, что это связано с его домом, ни о ком из соседей он не думал. На самом же деле Белла просто собиралась привезти похищенного Гэбриела в мэнор Поттеров, где их уже ждали бы люди Кейсинджера. Если бы не поднялась такая шумиха, если бы об этой вылазке не стало известно практически всем заинтересованным сторонам, то всё прошло бы по ее плану.
   В Годриковой шло настоящее широкомасштабное сражение. Это выглядело как все против всех. У Дамблдора и Реддла состоялся поединок, который закончился в пользу Деда.
   - Так Альбус завладел его палочкой... Он не знал, что это палочка моей матери, которую этот ублюдок выкрал из архивов Министерства и восстановил для себя... не знал, что там, внутри нее, для этого использовалась кровь самого Реддла. Именно ее выкрал младший Крауч, когда напал на директора в Запретном лесу в год проведения Турнира... Самого обезоруженного Тома убил Питер Петтигрю. А потом...
   Четкий сигнал амулета, настроенного на корнуольский дом Принцев, прервал его на полуслове. Сомнений не было: некто посторонний проник на территорию защищенного Фиделиусом поместья. А это значит, что чужаку сообщили точный адрес - то есть, это был...
   - Прости, Лил, договорим в другой раз, - поднимаясь из-за стола и завешивая портрет, сказал Снейп.
  

78. И сама Ариадна - царица, и друзья ее - благородны

  
   Безликий охранник, внешне мало отличимый от дементоров, загремел решеткой. Кингсли слез с тюфяка и потащился ему навстречу. Если не забрать принесенную еду вовремя, тюремщик поставит миску на пол и, уходя, будто бы нечаянно опрокинет ее закрывающейся дверью.
   А кормили здесь редко - ровно так, чтобы заключенные не померли с голода. Хотя от постоянной подавленности голод и жажда у узников Азкабана были вялыми, как у неизлечимых больных. Временами Шеклболту приходилось почти насильно запихивать в себя те помои, которые им приносили под видом баланды, потому что заключенные, этого не делающие, вскоре покидают тюрьму. Покидают, только вперед ногами. Впрочем, будь это не баланда, а шедевр поварского искусства, никакой разницы здешние обитатели не заметили бы, даже имей они такое желание: попадая сюда, арестант почти перестает различать вкусы и запахи, цвета для него меркнут, будто он смотрит на всё вокруг через закопченное стекло, а звуки раздражают. Когда он смиряется с этими ограничениями, он становится овощем, удобным Азкабану и его страже.
   Но если узник не смиряется и начинает бузить, на него тоже находится управа. Для буйных существует другая острастка - внимание дементоров. Такого не желает ни один, даже самый невменяемый, арестант. Бывало, служители Азкабана, якобы тоже случайно, не успевали оттащить дементора от жертвы, и та получала последний поцелуй в своей жизни.
   Переговариваться из камеры в камеру здесь было не принято, хотя через сообщающуюся систему коридоров это не составило бы труда. Человеческая речь приманивала летающих упырей, равно как и проявление малейших живых эмоций. Шеклболт старался постоянно прятаться под окклюменцией, но временами терял контроль - и тут же подступала паника, а за нею приходила чудовищная депрессия. Отчаяние сводило с ума. Кингсли начинал циклиться на одной и той же мысли, она непрерывно, навязчиво лезла в голову и крутилась там, как заезженная виниловая пластинка маглов.
   Сегодня последний день уходящего года. Он вел отсчет, следуя обычаю бесчисленных поколений сидельцев: царапал на стене вертикальные полоски, а потом перечеркивал их по семь штук одной горизонтальной. Скоро будет уже полгода, как его посадили...
   "Запоминайте, запоминайте скорее! Когда окажетесь в Азкабане, повсюду ищите буквы. Это могут быть руны, это может быть что угодно... и где угодно - на камнях стен, на плитах пола или потолка, просто в воздухе"...
   Ну вот, опять. Опять пришла эта навязчивая мысль. Если она возникает, то вертится в голове бешеной юлой. Всегда произносимая чужим мужским голосом, всегда ворошащая смутные воспоминания, недоступные, как разгадка дежа-вю. Некто убеждает его искать приметы и собирать из них какое-то слово... Бред, утомительный бред. Рассудок сдает, и окклюменция уже не помогает. Временами эти "буквы" даже снились Кингсли, он что-то складывал из них и просыпался в полном отупении.
   - Очевидно, этот разговор был в самом деле, - заявил он самому себе, медленно облизывая ложку, потом миску, потом выцарапывая черенком ложки еще одну зарубку на стене. - А память стирают и только потом сажают.
   Шеклболт усмехнулся. Дожили, говорим вслух. Что дальше?
   - Какие буквы я должен искать? А может, еще увидеть лик святой на стене своей тюрьмы? Кингсли-Кингсли, это ведь натуральное помешательство...
   Он посмотрел на стену, и тут к великому его ужасу на камне проступили очертания дементора. Нет, не настоящего, а примитивно нарисованного углем. И рисунок отчетливо продекламировал, даже почти пропел сочным басом: "В начале было Слово!" Кингсли торопливо спрятался под щиты окклюменции, зажмурился и замер. Может, не заметит или решит, что узник уже помер. Ничего не происходило, стояла тишина. Шеклболт открыл глаза и воззрился на совершенно пустую стену. Да это же просто облезающая штукатурка на стене выделила узнаваемые контуры фигуры в ободранной хламиде. Теперь вот и мерещатся всякие... Так, а это что? Буква? Половина от "O" или же полная "D"?.. А вон, правее - точно "N", и за ней есть что-то еще, но там темно и отсюда не видно. Он поднялся с места и стал бродить по камере, вглядываясь в обшарпанную облицовку под разными ракурсами. Буквы, которые он видел или воображал, словно плавали туда-сюда в зависимости от того, откуда смотрел на них Кингсли, и того, как падала тень на рельеф. Это было точно во сне, настолько же нелепо и при этом крайне достоверно, хоть рукой дотронься. И он дотронулся - стена как будто поддалась и слегка качнулась. Букв было семь, две из них - "А". Литеры "Р" и "R" были как бы подвесками к тени кандальной цепи, пристегнутой к решетке, и медленно поворачивались туда-сюда. Почему только он не замечал всего этого раньше? Какое же слово в них во всех зашифровано? Он перебрал множество осмысленных вариантов, но при каждом оставались лишние буквы или же, напротив, не хватало имеющихся. В какой-то момент он так отчаялся, что сел прямо на пол, подпирая стенку. И когда из такого положения он взглянул на весь этот разброд, нагромождение литер сложилось в одно слово, скорее имя: PANDORA. Огнем полыхнуло в мозгу воспоминание: мужчина-блондин, твердящий ему что-то через решетку. Pandora! Коридор из букв оканчивался ярким символом - купающимся в завитках огня фениксом.
   Что-то натужно заскрипело в самом основании башни, глубоко под фундаментом. Азкабан тряхнуло, и сверху тоже донесся грохот, как от Бомбарды. Шеклболт вскинулся и в ужасе увидел над головой зияющую в потолке дыру - она уходила прямо в космос. Все три стены начали разваливаться в стороны, будто сломанная шкатулка, и с жутким воем из тюрьмы на волю вырвалась целая туча дементоров. Кингсли стоял на голом утесе посреди бушующего моря, и ураган сорвал бы его и унес, если бы он не цеплялся за камни, крича от страха. Что-то больно ударило его по ноге. Метла! Откуда? Неважно! Узник ухватил ее, уже почти улетевшую, за прутья, дернул к себе, оседлал и взмыл в черные небеса с закручивающейся против часовой стрелки циклонной тучей. Ураган трепал его и пытался скинуть с метлы, дементоры не отставали. Азкабан, чем бы он ни был, остался далеко позади, но внизу по-прежнему бушевало ночное море, и молниями озаряло обтрепанные силуэты преследователей. И тогда Кингсли закричал. Отчаяние, ужас - всё, что несли с собой дементоры, - прорвалось в этом истошном вопле.
   Кто-то ответил. Кто-то, орущий издалека и отовсюду его голосом, а потом крик стал приближаться и вдруг слился с его собственным. И мир снова развалился, оставляя неизменным только крик. Вопя, Шеклболт вытаращился в темноту. Он лежал на чем-то мягком, вокруг было не холодно - и уж точно никакого ветра и ливня с молниями. Когда он умолкнул, наступила гробовая тишина. Ничего не понимая, узник ощупал всё вокруг себя. Кажется, обычная кровать. Над изголовьем что-то нависало, Кингсли уже различал некоторые предметы рядом. Он осторожно сел, и ничего не произошло. Стал на ощупь искать какой-нибудь осветительный прибор, наткнулся на стол, обнаружил волшебную палочку. Судя по форме и ощущениям от рукояти, палочка была его собственной. "Люмос" - и комната осветилась.
   Спальня тоже была его собственной. Только картина на стене - мрачное море и башня на утесе - появилась тут без его ведома. Что всё это может значить? Он сошел с ума в Азкабане и бредит? Хорошенький бред! А куда подевались дементоры? Он посмотрел на странную штуковину над кроватью. Это было довольно большое и смутно знакомое ему по форме устройство. Оно напоминало воронку, опущенную широкой частью вертикально вниз, к подушке. Думается, устройство должно как-то работать, но сейчас оно бездействовало. На самом Кингсли было только нижнее белье казенного вида - бесформенная льняная рубаха, небрежно заправленная в серые холщовые подштанники. А палочка действительно была его собственной. Странно, ее же изъяли, она фигурировала на суде как вещественное доказательство! Неужели сон продолжается? Как проснуться?
   Он пошел к двери, но та оказалась заперта, и стоило навести на нее палочку с элементарным заклятьем, на ней вспыхнул всё тот же герб феникса, под которым высветились буквы адреса: "Корнуолл, поселение Тинворт, улица Трех Мертвых Королей, 611". Они горели ровно столько, сколько было надо, чтобы запечатлеться в его памяти пламенным оттиском. После этого надпись погасла насовсем (и не возобновилась при повторных попытках ее зажечь), а запирающие чары слетели. Кингсли оказался в коридоре перед лестницей вниз, и это в самом деле был его дом. По всем признакам - от запахов до каких-то незначительных деталей вроде трещинок на балясинах перил, которые он видел с детства. Светящийся шар Люмоса плыл сбоку у него над головой. Адрес и палочка. Кто-то явно приглашает его совершить переброску в Тинворт, и точный адрес оставили, не будучи уверены, что он там бывал и сможет перенестись туда без этого. Или же место спрятано под Фиделиус. В том и другом случае проверить это можно только опытным путем. Только трансгрессировать напрямую отсюда не стоит, надо немного запутать следы: Шеклболт сомневался, что на него махнут рукой и не объявят в розыск за побег из тюрьмы. Торопливо разыскав в гардеробе более приличную, а также теплую одежду, он переместился поближе к Корнуоллу и, стоя возле знакомой таверны, задействовал напоследок аппарационные чары, уже четко представив себе адрес пункта назначения.
   Вокруг него был запущенный старый парк, укрытый нетронутым снежным одеялом, а вдали, за деревьями, угадывался массив какого-то здания, в котором не горело ни единое окно - обитатели его Новый год не встречали, значит, это точно не дом шотландцев. Те уже скакали бы по сугробам во дворе, орали, как сумасшедшие, и запускали в воздух магические фейерверки.
   К зданию Шеклболт и двинулся, едва переставляя от слабости ноги: по всему, особенно по длине курчавой бороды, выходило, что он пролежал без движения больше полугода, поддерживаемый исключительно чарами в состоянии между бытием и небытием. Летаргия или заморозка, как еще это назвать? В то время как таинственная установка-воронка внушала ему нужные иллюзии о тюрьме. Вот сволочи! Почему же никто, кроме блондинчика Малфоя, не знает, что на самом деле представляет собой Азкабан? Или знает? Ответ тут может быть только один: тем, у кого срок позволяет выйти на свободу живым, просто подменяют память. Недаром весь процесс посадки обставлен строгой секретностью. Предатели, одни предатели. Откуда только узнал Малфой, интересно... Хотя, если вспомнить, что он якшается с Пожирателями, всё встает на свои места - уж те знакомы с Азкабаном не понаслышке. Но как его могли так подставить свои?! Да с половиной из них они вместе учились в Гриффиндоре - один за всех, все за одного, своих не бросаем и всё такое прочее... Позорники! Вот уж кто своих не бросает, так это, получается, экстремисты Неназываемого...
   С этими невеселыми мыслями Кингсли остановился у дверей главного входа. Ступеньки, площадка перед дверями, тропинка, приведшая его сюда - всё было скрыто под снегом, значит, он первый потревожил эти места в ближайшие часы. А еще это может означать, что следы нарочно убрали. Закравшееся было подозрение - не ловушка ли всё это - сразу развеялось при мысли о знаке Феникса, символе рода Дамблдоров. Но Малфой... Опять что-то не срастается. Ладно, терять уже нечего. И Шеклболт переступил порог, когда двери растворились, а затем на всякий случай стер за собой все следы.
   - Есть кто? - спросил он негромко и зажег Люмос.
   Эхо пустого дома легко пронеслось по этажу. Старинный аристократический дом - и, похоже, нежилой. Зачем его только Фиделиусом закрыли? Или не закрывали? Нет, закрыли: поместье проступило как из миража, такое может быть только под этими чарами, Кингсли видел не раз.
   - Позвольте, вы кто таков? - мужской голос заставил Шеклболта сильно вздрогнуть, но говорящим оказался всего лишь портрет мужчины на стене; точнее - портрет супружеской пары, только молодая женщина взирала на гостя молча и невозмутимо, а мужчина средних лет, кажется, гневался.
   - Я думаю, сэр, что это ко мне, - донеслось из-за двери какой-то комнаты, и в зеленоватом отсвете дымолетного порошка возникли две... нет, уже три фигуры: они занимали весь дверной проем, и впереди всех стоял высокий колдун во всем черном, чуть позади него - неужели не мерещится? неужели это в самом деле профессор из Хогвартса Минерва МакГонагалл, которая когда-то учила самого Кингсли Трансфигурации?! Та самая, которую за глаза называли Тенью Дамблдора, такой преданной его сторонницей она была! Их троицу замыкал еще один мужчина, тоже худой и черноволосый, трудноразличимый в полутьме.
   - Северус? Ты наконец создал каминную связь с домом?
   - Только из кабинета директора в Хогвартсе, сэр. Технически это возможно только оттуда.
   - Что ж, если так... мы не возражаем против твоих гостей.
   - Добрый вечер, мистер Принц, миссис Принц, - подала голос МакГонагалл и слегка поклонилась портрету. - С праздником!
   - И вас так же, - учтиво-холодно ответствовал господин с картины, теряя всякий интерес к присутствующим, а затем и вовсе отворачиваясь к своей супруге.
   - Когда здесь будет Джоффри? - спросила Минерва черного колдуна.
   - Сейчас будет. Но довольно уже торчать здесь, если не хотите загнуться от какого-нибудь воспаления легких.
   - Разожгу камин, - решил третий, отступая обратно в комнату и разражаясь там лающим кашлем.
   Тот, кого портрет назвал Северусом, и Минерва расступились, жестом приглашая Кингсли войти вместе с ними. Беглецу ничего не оставалось, как подчиниться. Сам Северус смотрел на него так, будто уже прикидывал, как станет избавляться от трупа. Где-то Шеклболт его, кажется, видел: знакомая физиономия. Этот неприятный тип взмахнул палочкой, и тяжелые старинные шторы на высоких окнах плотно задернулись, а в люстре под потолком вспыхнуло более десятка свечей. В комнате прояснилось. Камин тоже полыхал, постепенно обогревая довольно большую двухуровневую залу со ступенями и несколькими колоннами. Если бы не запах многолетней пыли, комната могла показаться почти уютной. Во всяком случае, недавнему узнику Азкабана, который еще не привык к мысли, что всё его заключение было целиком и полностью плодом его же собственной фантазии.
   - Это вы оставили адрес на моих дверях, - пробормотал он, пытаясь разглядеть третьего, но тот всё отворачивался, делая вид, будто возится с поленьями в камине, хотя вся его забота об огне сводилась к постукиванию кочергой по горящему дереву - и в дымоход уходили снопы дружных искр. - Зачем?
   Говорила в основном "Тень Дамблдора". Все они - исключая греющегося у камина парня - уселись в кресла, которые профессор МакГонагалл трансфигурировала из старых стульев. И хорошо, что уселись. Дело было даже не в том, что ноги едва держали Кингсли после всего, что с ним случилось. Дело было в самом рассказе Минервы: чем дольше она говорила, тем тверже становилось убеждение Шеклболта, что если бы он в это время стоял, то рухнул бы без сознания прямо на дубовый паркет.
   Еще в конце семидесятых Альбус Дамблдор сплотил вокруг себя нескольких сильных волшебников, готовых противостоять угрозе экстремистов. МакГонагалл старательно обходила имя Волдеморта, и сначала Кингсли решил, что она просто следует общей тенденции. Но она вообще не выделяла лидера Пожирателей Смерти как основного политического противника Дамблдора и всех, кого защищал этот великий старец, пусть Вечность и Свет приютят его бесстрашный дух! Она говорила о Волдеморте как о Томасе Реддле, а также называла множество иных имен, и Шеклболт ловил себя на том, что, будучи в те времена молодым двадцатичетырехлетним аврором, слышал большинство из них. В моменты проблесков таких воспоминаний в голове начинал шевелиться и растопыривать колючки злой дикобраз. Именно поэтому возвращаться к болезнетворным мыслям не хотелось.
   - Сейчас от прежнего состава отряда сопротивления не осталось почти никого. Но незадолго до своей гибели Альбус возобновил деятельность фениксовцев. Он набирал в наши ряды только проверенных и честных людей...
   Кингсли покосился на безмолвствующего Северуса - тот до сих пор так и не представился по фамилии, и парень, греющийся у камина, тоже. Минерва ничего не путает? Вот эти двое и есть "проверенные и честные люди"? Один изо всех сил старается лицо прятать, другой... лучше б прятал!
   - К счастью, одному из ошибочно осужденных удалось бежать, - когда она сказала "ошибочно", сидящий у камина как-то странно дернулся, заворчал, будто цепной пес, а после опять разразился кашляющим лаем или лающим кашлем. - Его подвергли выборочной дислексии, чтобы он никогда не смог проговориться о своем пребывании в Азкабане, но он постепенно смог навести нас на нужные мысли, чтобы мы наконец разгадали, как это работает. И не только разгадали, но и нашли способ противостоять парамнезии, в которую погружают приговоренного, чтобы, настроенный на нужный лад, он и дальше варился в собственных кошмарах...
   - И кто это был? Давно ли он сбежал? Я ничего о таком не слышал...
   - Еще как слышали, - ответила Минерва, кивая на "чахоточного". - Весной 1991 года...
   - Я уже несколько лет работал с маглами и мало...
   - Если вы читали хоть один выпуск "Пророка" в то время, вы не могли пропустить такую тему. Она обсасывалась по несколько раз на дню. Я говорю о бегстве Сириуса Блэка, а это перед вами - сам Сириус Блэк.
   И профессор указала рукой в сторону греющегося у огня мужчины. Кингсли подбросило на ноги, и он выставил перед собой палочку. Блэк только глянул через плечо, не по-доброму оскалился, снова что-то пробурчал и отвернулся. Кидаться на присутствующих он не стал. Бывший аврор отдышался и опять вспомнил о безмолвном Северусе - в таком случае, наверное, лучше и не знать, кто он, пусть молчит и дальше. Всё запутывалось сильнее и сильнее.
   - Кстати, торментометры, настроенные на дом Шеклболта, бездействуют, - будто назло чаяниям Кингсли, заговорил хозяин дома. - Дементоры не особенно преследовали и беглых Пожирателей... Что, Блэк, ты и тут отличился?
   - Стараюсь, Нюнчик. Смотри не сдохни от зависти, - сразу же оживился беглый Блэк, словно только этих слов и ждал.
   - Ну а если серьезно, Минерва? - даже не взглянув в сторону Сириуса Блэка, продолжал "Нюнчик". (Откуда такое дурацкое прозвище?) - Почему они до сих пор не отстанут от блохастого?
   О чем они? Сириус Блэк - преступник, Пожиратель, сдавший своему повелителю семью Поттеров, и его вина была доказана судом Визенгамота, а эти люди ведут себя рядом с ним как ни в чем не бывало. Явно заинтересованный вопросом Северуса, Блэк поднялся со ступеньки и подошел поближе к беседующим. В отличие от своих спутников, одет он был скорее по-магловски, но довольно небрежно. "Тень Дамблдора" пожала плечами:
   - Я могу предложить только одну версию: если дементоры - самые жуткие монстры подсознания, то иллюзионист, способный силою мысли создавать нечто из ничего, оказывается с ними в западне. Сириус невольно порождает и овеществляет призраков острога. Его тело свободно, но ум до сих пор скован заклятием приговора. Он до сих пор узник. И вы, мистер Шеклболт, между прочим, тоже.
   Северус раздраженно стукнул кулаком по подлокотнику своего кресла:
   - А ведь я настаивал назначить процесс по пересмотру его дела!
   Вокруг него вдруг сгустилось что-то жуткое и ледяное. У Шеклболта задрожали колени, Минерва отпрянула, а Блэк, кашляя, попятился, ткнул кулаком в стену, выругался в адрес Северуса; затем всё улеглось, и МакГонагалл продолжила рассказ. А дальше выяснилось, что по освобождению Кингсли из заключения была проведена целая операция, в которой участвовал даже один из членов организации Неназываемого. Именно он и передал ему в предвариловке то самое ключевое слово, благодаря которому бывший аврор сумел проснуться.
   - Но он Пожиратель или нет?
   Северус отреагировал быстро и резко:
   - Вас это пока не касается! Всё, что нам сейчас нужно от вас узнать - согласны ли вы сотрудничать с орденом сопротивления.
   - А что, если я отка...
   В этот момент каминная часть залы осветилась зеленым. Обмахивая с себя летучий порох, из языков зеленого пламени шагнул мужчина в аврорском мундире. Шеклболт узнал Джоффри Макмиллана - прежде они были в добрых отношениях. Впрочем, Макмиллан вообще избегал подковерных игр и старался держаться подальше от карьерных интриг. Может, поэтому, несмотря на выслугу лет, до сих пор и не выбился в высшие командные чины. Ему хватило нескольких секунд, чтобы вникнуть в обстановку:
   - С праздником, господа. Рад тебя видеть, Кингсли, и хочу сразу заметить, что отказа от сотрудничества лично я от тебя не приму. Я знаю тебя как порядочного человека. Понимая, насколько нас мало осталось, ты вряд ли сможешь держаться в стороне.
   Он говорил спокойно и серьезно, лишь слегка улыбаясь в своей привычной мягкой манере, но эта улыбка не говорила ни о чем: Джофф, когда надо, умел быть очень жестким и бескомпромиссным. Правда, перед этим он всегда до последнего пытался договориться.
   - Но всё же, какую судьбу вы уготовили мне на случай отказа? - Шеклболту было уже просто интересно, как далеко может зайти этот "орден" старого Феникса, лишившись своего учредителя. - Сдадите меня обратно в Азкабан?
   - Нет, - Макмиллан коротко взглянул на Северуса. - Но тебе придется оставаться в стенах этого дома. Тоже своего рода заточение.
   - Я бы поменялся с ним местами! - ввернул Сириус Блэк. - Если бы не эти проклятые дементоры! Не могу больше сидеть в четырех стенах, я хочу действовать...
   Кингсли насторожился:
   - Действовать? Получается, что меня вербуют? Тогда что же я должен делать?
   Снова заговорила "Дамблдорова Тень", до этого момента чопорно поджимавшая губы:
   - В случае согласия вы отправитесь за границу, выйдете на определенных людей в правительствах других стран... разумеется, в магических правительствах... И постараетесь донести до них всё, что сейчас донесли до вас мы. Магическая Британия законсервирована: никакие правдивые сведения практически не утекают отсюда и не проникают сюда. Маги во внешнем мире просто не знают о том положении, в каком мы оказались в последние полгода... Особенно - в три истекших месяца, когда правительство начало штамповать эти безумные законы один за другим... А если узнают лишь бы от кого - наверное, и не поверят. Это слишком безумно, чтобы казаться правдой. Поэтому нам нужны проверенные люди, к которым точно прислушаются высшие маги из других стран. Не стоит, однако, забывать, что и сторонники Неназываемого - и здесь, и на континентах - не сидят сложа руки...
   - Но вы сказали, что крупных нападений на людей не было - ни на магов, ни на маглов?.. - Шеклболт подергал жесткие курчавые волосы непривычной бороды. - Я столько всего пропустил...
   - Крупных не было. Да и мелких... - Минерва взглянула на Северуса, а затем на Макмиллана, и те философски уставились в огонь камина. - И мелких тоже пока было немного. Недоглядели. Пожиратели стремительно захватывают все высоты, им сейчас не до маглов - они целиком и полностью заняты подготовкой к главному. Но дальше, когда они окончательно возьмут Британию в кольцо, начнется совсем другая политика. У нас не слишком много времени. Благодаря внутренним силам сопротивления процесс может растянуться на более долгий срок - не на два-три месяца, а, быть может, на год. Но взрыв неминуем, мы можем его только отсрочить. Если мы не получим помощи извне, то страна обречена - своими силами мы не смогли справиться пятнадцать лет назад и уж тем более не сможем и сейчас.
   Кингсли был аврором. Служил он также посредником между правительствами двух миров. Но он никогда не чувствовал в себе политической жилки и не был уверен, что из него выйдет хоть сколь-нибудь приличный парламентер. Он колебался и, озадаченный, не сразу заметил, как всматриваются в него Джоффри и Северус. Он не держал окклюментные щиты и догадался, что они считывают поверхностную ментальную информацию.
   - Вы сказали, мэм, что мне придется заставить прислушаться к моим словам высших магов Европы...
   - Возможно, не только Европы, мистер Шеклболт.
   - Я понимаю, вы делаете ставку на мою службу у магловского премьер-министра... но это может не сработать в другом обществе...
   - Уверяю вас, мистер Шеклболт, это сработает. У вас будет козырь, который сыграет свою ставку и обеспечит вам надлежащий старт.
   - Я могу узнать, мэм, что это за козырь?
   - Кто этот козырь, будет правильнее сказать. Он отправится с вами осенью наступившего года. Если точнее - в сентябре.
* * *
   Назойливая возня, писк и шорохи под кроватью разогнали остатки сна, и Гарри, перевернувшись ничком, съехал на животе с края матраса, чтобы подловить негодяев. Сомнений не было - вот они где аукаются, эти разбежавшиеся еще после новогодних каникул подкроватные шуршунчики Хагрида. И ловят их уж третий месяц, а они ведь по весне, в довершение всего, размножатся, как кролики. Под кроватью было темно, но ему удалось разглядеть несколько копошащихся комков. Ну, всё понятно: у них уже брачные игры - Филч задолбается ловить потомство этих меховых мини-пылесосов по всем углам. Разряды статического электричества с полной определенностью указывали на то, что кое-кто там уже вполне успешно спаривается. А Мертвяк, как ни в чем не бывало, дрыхнет на своей присаде. Не птица, а динозавр с бронированными нервами.
   Остальные обитатели спальни еще досматривали самые сладкие утренние сны, закрывшись от шума чарами, Гарри один как магл какой-то. Он улыбнулся. Чем дальше, тем привычнее было ему сознавать, что по большей части он справляется со своими обязанностями и без магии - кроме, разве что, таких случаев, как нынешний. От этой напасти может спасти только шумоизоляция или бесконечно тарахтящие однокурсницы Гермионы, из-за которых разбегутся даже шуршунчики, не выдержав конкуренции.
   После необходимых утренних процедур Гарри выкатился в коридор, а Мертвяк полетел на кухню свистнуть для него что-нибудь перекусить, потому что до официального завтрака еще больше часа, а есть хотелось невыносимо. Пробегая мимо Желтого Плаксы, юноша споткнулся обо что-то невидимое и чуть не пропахал носом несколько каменных плит, но это была бы чепуха, если бы попутно не загрохотали адские фанфары и из-под пола чертиками из табакерки не выскочили две громадные дутые кобры. Но главного - приглушить это светопреставление - Гарри не мог сделать никак. Пришлось сгребать вручную все разлетевшиеся из сумки вещи и делать ноги так быстро, как только он был способен. В первую очередь перепуганной индюшечьей стаей заклекотали портреты на стенах... дальше, конечно, прискачет Пивз, а за ним на месте преступления окажутся миссис Норрис и завхоз Филч. Винс и Грегори, вы образцовые два придурка! Чтоб вас в Мунго так лечили, как вы пытаетесь "лечить" ближнего своего!
   Сам не заметив, как очутился на четвертом этаже, Гарри шмыгнул из бушующего коридора в Зал трофеев переждать основной переполох. Там он забился за громадного ферзя - награду небезызвестного Ричарда Стампа, который, как гласит табличка, победил в шахматном турнире 1974 года самого гроссмейстера Септимуса Уизли. Отец как-то говорил, что Горбатый Ричард вполне заслуженно считался гением Хогвартса, но следы его теряются после Смуты: Стамп или погиб, или куда-то уехал, точнее о его судьбе, равно как и о судьбе его родни, не знает никто.
   Судя по скрипам, треску и возне в углах, любвеобильные шуршунчики забрались и в это помещение. Значит, одно из двух: или наличие кроватей им не так уж важно, или в берлоге Хагрида они привыкли уже абсолютно ко всему.
   С Крэббом и Гойлом, этими слизеринскими продолжателями бессмертного подвига Джорджефредов, пора что-то решать. Жаль, конечно, наступать на горло их песне, не зря же Лу и Ге просят его потерпеть эти выходки. Нельзя, мол, обижать в лучших чувствах двоих дуболомов, когда они встали на путь исправления. Но это уже невыносимо. Путь их исправления выложен благими намерениями, а благие намерения ведут... известно куда. Этак Гарри не только не излечится, а еще и заикание приобретет в нагрузку, как Квиринус Квиррелл, кошмар его первого курса.
   Во время предрождественского визита регента и его свиты с прессой в Хогвартс произошло загадочное событие, убедительного объяснения которому они с отцом, Луной и Гермионой не нашли до сих пор. Тогда, на приеме, у Ржавой Ге при виде Даркмена хлынула носом кровь, и она начала терять сознание. Натасканный на такие ситуации Гарри распознал обморок, вовремя подхватил ее и, перепугавшись, сам не понял, как смог остановить кровь. При этом он успел заметить, что на несколько страшных мгновений, когда подруга была на грани жизни и смерти, на лбу у нее проступил отчетливый шрам в виде молнии. Этот шрам был с той же стороны, что у него самого, и точной копией того, что он прятал под челкой. Как только кровотечение прекратилось, шрам бесследно исчез. Гермиона и все остальные потом говорили, что Даркмен снимал свои как попало трансфигурированные очки, но в том-то и дело, что Гарри стоял рядом и этого не видел! Ему вообще показалось, что время сделалось вязким, как сироп, и часть мира куда-то исчезла - как будто на них с Гермионой опустился глухой стеклянный купол. И дальше, весь путь до лазарета, он помнил обрывками - как все кинулись помогать, но он никому ее не доверил и сам, всё так же на руках, дотащил в больничное крыло. Верно говорят: люди без сознания или мертвые кажутся гораздо тяжелее живых. Но он донес.
   Этим дело не кончилось. Все видели, как Гарри остановил кровь. Все, кроме гостей из Министерства, знали о его проблемах с магией. Естественно, слух о магическом выбросе разлетелся по всей школе. И с этого дня громилы Малфоя не давали ему продыху и прохода. Эти два эксперимента эволюции отчего-то решили, что раз он перепугался в предыдущем случае и у него от этого начала "прорезаться магия" (они так и твердили: "прорезаться"!), то теперь, если его хорошенько, а главное неожиданно, встряхнуть снова, то магия может вернуться совсем. С чего они это взяли - непонятно, но отныне у Гарри хотя бы раз в неделю да случалось какое-нибудь приключение. Большой фантазией парни не отличались, и все "нежданчики", как подобное называет отец, были на редкость похожи один на другой и никаких положительных результатов не приносили. Но Крэбб с Гойлом не отчаивались, а Малфой, дабы не ударить в грязь лицом перед сокурсниками, поворачивал всё в выгодную для его реноме сторону - делал вид, будто они творят пакости Поттеру из-за смертельной вражды. И, что самое интересное, ему удавалось втирать очки всем, кроме участников "Ордена Фомы Неверующего". Только Джинни Уизли злилась по-настоящему.
   - Эй, босс! Приём! - сидящий на одном из квиддичных кубков Мертвяк протягивал ему салфетку с чем-то съестным от школьных домовиков. - Опять два контуженных пудинга нахерачили дел? Жуй-жуй, там это теперь надолго.
   Да, тяжело без магии передвигаться по взбудораженному Хогвартсу, особенно если хочешь оставаться незаметным. Ему повезло, что мимо Зала трофеев как раз проходила профессор Трансфигурации, Патрина Фьюри. Сверкая и сияя, как новогодняя ель мишурой, старушка увидела Мертвяка и сразу начала говорить: "Кыш! Кыш!", опасаясь, очевидно, за свои побрякушки, но потом заметила и слегка выглянувшего из-за ферзя юношу. Она была женщиной странной, но доброй, поэтому приветливо помахала ему рукой и предложила проводить до лазарета, прикрыв его своими чарами инвиза, и Гарри уцепился за эту возможность.
   - Кто-то снова набезобразничал, - пока они перемещались на лестницах, сказала профессор Фьюри с легким акцентом непонятного происхождения и погрозила пальцем вившемуся над ними черному ворону. - Не удивлюсь, если это сделал ваш негодный фамильяр!
   - Уверяю вас, профессор, Мертвяк ни при чем. Тут и других деятелей хватает.
   Она взглянула на него с каким-то знакомым и очень молодым задором, но улыбку сдержала. Гарри так и не смог понять, кого она ему напомнила. Довести его прямо до больничных покоев профессор не успела: по дороге ее перехватил профессор Слагхорн, который с самого их поступления на службу безуспешно ухлестывал за неприступной пожилой леди. Она неизменно старалась куда-нибудь скрыться от него, а он растопыривал руки и всей своей необъятной тушей плыл за нею по коридорам, блаженно урча и уговаривая не спешить, а уделить ему пару минут драгоценного времени. Провожая их взглядом, Гарри хихикнул, но тут невидимость пропала, и пришлось ему снова бежать.
   Хоть и разбудили его почти на два часа раньше срока, на дежурство в Мунго Гарри чуть не опоздал, да еще и получил нагоняй от мадам Помфри за то, что "непонятно где ходит". Она сердито пригрозила, что в следующий раз за такие проволочки вообще не откроет ему портал из больничного крыла:
   - И тогда будете добираться, как хотите!
   Он только моргал, кивал и каялся. А по прибытии в лечебницу узнал, что тот самый его пациент с пятого этажа, Эрвин Скабиор, который мнил себя жертвой оборотня, минувшей ночью пытался покончить собой. Теперь его накачали успокоительным и временно обездвижили, он плакал и спрашивал про мальчишку-сквиба. Гарри хлопнул себя ладонью по лбу: сегодня ведь 24 марта, полнолуние, он совсем про это забыл!
   - Пойми, Гарри, или как там тебя, просто пойми, я не хочу сделаться зверем, не хочу! А зверь-то там, внутри! Извести его надо, чувак, понимаешь ты меня, нет? - торопливо забормотал пациент, едва увидев Гарри на пороге своей палаты. - Здесь все умирают, в комнате этой. Вишь, снилось мне давеча...
   Он начал пересказывать свои бредовые сны, чем едва не усыпил самого Гарри, а потом, как обычно, перешел на историю, которую считал правдой - о том, как его чуть не задрал сам Фенрир Грейбек, Сивый оборотень.
   - Договорились мы с Курилкой Флетчером, значит, о встрече на одной магловской фабрике. Я-то товар припер, а Флетчера нет как нет! Воняло там, как в... эт самое... в отхожем месте. Я всё свалить хотел, да жаба давила. Потом ветер сменился. Зверем повеяло, и не простым, а как если бы мужик век не мылся и с ним еще был бы смердящий пес. Аж по носу шибануло той вонью-то! Я рюкзак скинул - и наутек. А оно за мной ломится. Через кусты, значит, ломится. Через пустырь...
   Гарри слышал эту историю по меньшей мере десятый раз в незначительных вариациях, но старался не показывать скуки и изображал внимание. (Дурацкие шуршунчики Хагрида! Из-за них теперь целый день придется клевать носом!) Потом оборотень догнал Эрвина в какой-то двухэтажке и напал. Обычно дальше Скабиор начинал плакать и повторять, до чего ему страшно быть зверем. Он стягивал с себя верх от пижамы и показывал несуществующие шрамы на теле, подкатывал штанины, твердя, что все его ноги в рубцах, но там не было ни следа. Уж Гарри точно знал, как выглядят настоящие укусы оборотня - при всех возможностях магической медицины убрать их последствия нельзя. Он читал историю этого больного: соседи вызвали целителей, когда два года назад у снимавшего квартиру Скабиора впервые начался припадок. Это тоже было в полнолуние, и он точно так же пытался нанести себе увечья, крича, что он-де вервольф, но не хочет становиться зверем. Между собой другие целители говорили, что всё это он придумал, никто на него никогда не нападал: кому он нужен, этот вороватый перекупщик краденного? Увидел настоящего оборотня и свихнулся - а то, что он его видел, сомнений не вызывало, да только никакой вервольф на него не нападал, иначе авроры привезли бы его не в отделение для душевнобольных, а в специальную резервацию для обращенных.
   - Скажи уж, чтобы они меня расколдовали, - попросил Эрвин сонного парня, кивая на зафиксированные конечности. - Калечиться больше не буду. Пусть снимут чары-то. Ну, ты ж меня знаешь, я тебя не подведу, чувак! Давай, скажи им.
   - Здесь не я решаю, сэр, - ответил Гарри, попутно приглядываясь к перилам кровати: когда Скабиор пошевелил рукой, юноша заметил на одной из перекладин какую-то фиолетово-синюю метку. - А что это такое?
   Он привстал и рассмотрел получше нанесенные на металл послюнявленным копировальным [1] карандашом две цифры "6".
   __________________________________________
   [1] У нас этот карандаш еще называют "химическим". В сухом состоянии он пишет серым цветом, как обычный графит, но если грифель или бумагу смочить, цвет сразу же станет ярким фиолетово-синим, как чернила.
   Гарри даже не сразу и понял, отчего это "66" так захватило его внимание, что он мгновенно проснулся. Регулус Блэк тоже постоянно упоминал две шестерки, когда бредил. Но чтобы два человека, свихнувшихся независимо друг от друга и в разное время, так совпали по одной незначительной детали?! И... почти забыв о пациенте, юноша наклонился еще ближе к надписи... да это же никакие не две шестерки! Это ведь две буквы - GG! Перед глазами возник позолоченный оттиск на обложке сочинений Геллерта Гринделльвальда. Начертание в точности совпадало, и издалека буквы на книге тоже можно было бы принять за стилизованные цифры.
   - Это вы написали? - спросил Гарри, хотя надпись была очевидно свежей, а кроме Эрвина в палате больных не наблюдалось - не брать же, в самом деле, в расчет целителей. Скабиор не стал отпираться и кивнул. Он был параноиком, но не шизофреником, крыша у него съезжала только в минуты обострения, а по большей части мыслил он вполне здраво, если не считать запуганности. - А что это означает?
   - Чувак, я же тебе рассказал свой сон! Ты, поди, и не слушал! Тут, вот на этой самой шконке, много лет назад померла одна старушенция. Бабка-то Лиссандрой Блишвик звалась. Из знатных. Леди, значит. Думала помешанная, что ей шестнадцать и кругом ее родня. Сама не заметила, как мало-помалу отбыла.
   Гарри так и сел. Его прабабушку по отцовой линии звали Лиссандрой, и профессор пару раз упоминал, что она была из рода Блишвиков. И умерла она именно в Мунго, лишившись разума из-за смерти почти всех близких, изведенных подонком-Реддлом.
   - Она вам приснилась? - он уже жалел, что не слушал болтовню Скабиора с самого начала.
   - Не она. Голос. Голос мужика мне приснился. Мно-о-ого чего рассказывал-то, только я ж не всё запомнил. Но! Но я успел спросить, как его звать. Так и говорю: мол, как, говорю, тебя звать-то? А он ну смеяться! Не ответил прямо, только когда я просыпался, прислал мне эти GG... - он умудрился сложить зачарованную парализующим заклятием кисть руки в кулак и отставленным большим пальцем указать себе за голову, как раз на свою метку. - Вот я их записал, чтоб не забыть.
   - А вы можете вспомнить, что еще говорили эти Две... что говорил этот GG?
   - О старой леди - только это... а в целом... О петле говорил, во! Я так и не взял в толк, что за петля-то такая. Повеситься, что ли, предлагал? Хе-хе. Слово еще называл мудреное... спелл... спелл... хры-фры-плы-пылл-что-то-такое, короче. Одну половину его болтовни я не понял, а другую не понял вообще. [2] Может, и не ко мне он обращался. Ну, бормотал еще про какие-то сотни неудачных "прошлых раз", а потом и говорит - сейчас, мол, впервые за всё время сложилось как надо, упускать нельзя. Тебе это о чем-то говорит, чувак?
   - Нет.
   _____________________
   [2] Hi, "Lost"! Hi, Lapidus!
   - Вот и мне тоже нет. Слушай, ну скажи ты своим, чтобы расколдовали они меня! Я уж отошел - сам видишь, голова варит. Пусть только они больше не лезут со своими палочками. А с тобой мне нормуль. Глядишь, и еще чего вспомню... со свободными-то руками-ногами чего б не вспомнить? Ну как, заметано?..
   До самого конца дежурства Гарри не мог выбросить из головы этот разговор. И только на лекции у профессора Умбрасумус байки сумасшедшего Эрвина отодвинулись на задний план, а голова заполнилась другими вещами. Юный целитель понял, что столкнулся с чем-то необъяснимым. С каким-то явлением, которое объединяет совершенно не знакомых между собой людей - Скабиора и Блэка. То есть, людей с пошатнувшейся психикой. Как там у старины Ломброзо? Гений и сумасшествие? Гений и сумасшествие! Гений, гений... Что-то о Голландце писал им с Гермионой и Локхарт. По крайней мере, он часто цитировал его именно как GG. Гений и... А что, если понимать этого всесильного GG может либо гений, либо псих, терциум нон датур? И куда в таком случае девался настоящий Геллерт Гринделльвальд? Почему о нем все молчат?
* * *
   К вечеру над Запретным лесом натянуло тяжелых дождевых туч, и сразу стемнело, как в сумерках. Покружив с остальными воронами над Гнилым болотом, Мертвяк решил, что лучше бы вернуться в замок, и, пока летел, трижды чуть не был сбит на землю ураганными порывами ветра. Гроза в марте? Инфернальненько! Не иначе как "жрецы климата" из отдела Тайн опять что-то нахимичили, мало им было той истории в шестьдесят седьмом, когда от искусственного подземного толчка Черное озеро вышло из берегов, залило давно осушенные каналы и затопило часть подвальных сооружений Хогвартса, включая некоторые залы Слизерина.
   Однако всё стихло еще до того, как мимир оказался в укрытии. Только что бешено вращающийся флюгер на одной из башенок Гриффиндора вдруг встал, как вкопанный, а свист и шум оборвался. Ну, точно, к этому не могли не приложить руку ополоумевшие синоптики-невыразимцы, Акуну их Матату за ногу! Не зря они прозваны жрецами климакса и маразма, а тут еще и весна.
   Зато студенты плевать хотели на причуды погоды: у них тоже была весна - правда, с другими последствиями. Добираясь к заветной кухне, Мертвяк то и дело натыкался на милующиеся по углам парочки, а от Шамана чуть не заработал проклятье, когда вспугнул их с Падмой в коридоре с доспехами и устроил неимоверный грохот обвалившимися щитами и латами. Доберется до вас Филч, будут вам поцелуйчики!
   Но самая вишенка на торте поджидала ворона в квиддичных раздевалках, вернее, в общей комнате между раздевалками мальчиков и девочек, заваленной метлами, старыми квоффлами и бладжерами, списанными скамейками с трибун, старыми флагами и прочим околоспортивным хламом. Такое состояние здесь царило всегда и будет царить вечно, пока существует Хогвартс. Посреди всего этого бардака не на жизнь, а на смерть скандалили слизеринец Малфой и гриффиндорка Уизли. Мертвяк застал представление на этапе, когда палочки еще в ход не пошли, но бладжерами друг в друга уже швырялись. Всё правильно: утром в деканате - вечером в палате. Накануне решающего весеннего поединка Гриффиндора со Слизерином БаБах и Снейп всё утро сегодня цеплялись друг к другу по малейшему поводу, а Джинджер с Хорьком, похоже, продолжили традицию своих деканов и теперь сильно рискуют завершить этот день в лазарете в качестве пациентов-коматозников.
   - Да ты наруча Рона не стоишь, Малфой, и закрой свой змеиный рот! Не тронь моего брата, понял? - визжала доведенная до исступления Уизлетта не своим голосом. Бедный ее будущий супруг, кем бы он ни оказался! Эвон как ее колбасит со злости!
   В ответ блондинчик упоенно язвил, еще больше выводя девицу из себя и увертываясь от летящих снарядов.
   - Да куда вам! Гриффы теряют башку даже на тренировках! Кошки вы дра-а-ные, а не львы! Когда ваши капитаны сменились, вы вообще стали нулями без палочек. Ты сама сегодня два раза потеряла квоффл и чуть не получила бла-а-аджером по хребту!
   - Сейчас ты получишь бладжером по лбу, Феррет! Ну всё, ты труп! Понял?!
   Началось: они повыхватывали палочки. Наевшийся на кухне до отвала, и не только хлеба, мимир приготовился к зрелищам: как-никак прайм-тайм, время "Санта-Барбары"! Главное - спрятаться, чтобы шальным не прилетело, и наслаждаться боевичком в безопасности. Иначе эти двое всего лишь на соседних койках в палате окажутся, а тебя зато вместе с остатками перьев со ступенек в совок сметут, Мертвустичек.
   Белобрысый или парировал, или промахивался, даже когда рыжая бесовка оказывалась в двух шагах, а она не шутила и обрушивала на его голову всё, что было ей доступно. Для шестикурсника отбить эти выпады не составляло труда, но Уизлетта однажды изловчилась и всё же низвергла на него ледяной водопад. Промокший до нитки и похожий на облезлого желтого цыпленка, Драко сорвался. Обозленный, он пошел в наступление, довольно быстро обезоружил противницу и, меча глазами искры, шмякнул ее спиной о кабинку с квиддичным снаряжением так, что их завалило высыпавшимися вещами. Придавленная за плечи к шкафу, Джинни бранилась и истерила, требуя отпустить ее, а он, судя по взгляду, выбирал способ убийства. Наконец она опять вывернулась и сделала ему подножку, только сама отскочить не успела, и, споткнувшись, он просто повалил ее с собой на груду вещей, засыпавших скамейку. Вопли сначала усилились, над хламом хаотично взметывались то кулаки, то ноги девчонки, потом звуки борьбы сменились возмущенно-приглушенным писком, как будто ей заткнули рот. Руки еще пару раз лениво стукнули по спине парня... шлепнули ладонями... погладили... и пропали под грудой вещей. Вот, это дело! Слизеринцы время терять попусту не будут. Пора, пожалуй, оставить их наедине. Однако Мертвяк просчитался: как только Малфой предпринял попытку перейти черту, Уизлетта снова взъярилась и отшвырнула его, уже не ждавшего отпора, от себя:
   - Да что ты себе возомнил?! После того, что ты сказал про меня и квоффлы...
   - А что, не так, что ли? - он раздосадованно отплевывался в сторону от какой-то особо назойливой и длинной волосины, прицепившейся к лицу, потом и вовсе неэлегантно утерся рукавом. - Я ни словом не погрешил, ра-а-астяпа Джинджер!
   - Нет, ты возьмешь свои слова назад, Феррет! Возьмешь, или я загоню их назад в твою глотку!
   - Хочешь па-а-ари?
   - Хочу! И прямо сейчас! Вдвоем на поле, кто словит снитч, тот и требует извинения в любой форме, ясно?
   - Ну, пошли! - Драко в раздражении вскочил и рывком за руку поднял ее. - И если ты облажа-а-аешься, попробуй только увильнуть!
   - Это мы еще посмотрим, кто тут облажается!
   Эй, бестолочи, куда вас понесло в такую погоду? Хотя когда это жалкий ливень мог нарушить планы истинного квиддичиста? Мертвяк незаметно последовал за ними. Ему самому было интересно, кто из них будет извиняться и на каких условиях.
   Ливня еще не было, но ветер снова качал кроны деревьев в лесу. Пока сумасшедшая парочка, оседлав метлы, неслась к полю для квиддича, ворон взлетел повыше и увидел, что по тропинке к избушке Хагрида в наброшенном на плечи дождевике спешит босс. Он-то чего там забыл на ночь глядя, еще и без магии? Может, Лавгуд там, и он за ней? Пожалуй, лучше приглядеть за парнем - эти как-нибудь сами разберутся, а вот босс - он просто маэстро в деле наживания себе врагов и проблем.
   Первый раскат грома проурчал за дальними холмами...
* * *
   Гарри вернулся из Мунго позже, чем обычно, и очень усталым. Не столько физически, сколько из-за раздумий - о Голландце, о Скабиоре и прабабушке, о Регулусе и Гилдерое. В голове творилась какая-то каша, и только в спальне юноша вспомнил о Хагриде: надо же было сгонять к леснику и попросить забрать себе это беспокойное хозяйство под кроватью. Когтевранцы ведь не хотят жить, перешагивая через всюду копошащихся мохнатых "пылесосиков".
   На улице собирался дождь - и, похоже, не простой, а с грозой. Рановато для грозы, конечно. Гарри оделся на случай ливня и выскочил из замка. Уже почти на пороге избушки его застал пророкотавший за лесом гром.
   Хагрид уговаривал его остаться на чай и переждать непогоду, но пить чай Хагрида на голодный желудок было невозможно, да и в школе ждало множество дел, которые нужно успеть выполнить до отбоя.
   - Говоришь, брачные игры у них? - довольно улыбался в бороду полуогр с таким видом, как будто ему объявили, что это он сам скоро станет дедом. - А себе не хочешь парочку оставить, ась? Они ж, когда детеныши, милейшество сплошное! У меня где-то карточка была... ща покажу!
   Гарри хрюкнул от смеха. От лесника, конечно, всего можно ожидать, но чтобы он в таких выражениях умилялся каким-то подкроватным зверушкам - это уже перебор. Стареет дядька Рубеус, сентиментальничает.
   - Нет, Хагрид, спасибо тебе за доверие, но шуршунчиков мое плотное расписание уже не выдержит.
   - Дак они ж неприхотливые!
   - Не-не, забирай всех, я как-нибудь переживу. И в Трофейном зале их навалом. Забирай, иначе Филч их изведет отравой, жалко будет.
   Договорившись с Хагридом, Гарри выскочил за дверь. А там уже творилось что-то невообразимое: небо секло деревья мелким градом и дождем, исходило молниями и громом, и всё это в вихрях туч и ветра. Хогвартс угадывался вдалеке только по рано засветившимся окнам. Держась за капюшон дождевика и оскальзываясь на размытой тропке, юноша припустил к замку.
   Когда он съезжал на заднице с мокрого пригорка, то заметил пронесшегося у него почти над самой головой человека на метле. Кто это был, Гарри не понял - и не был уверен, что ему не примерещилось. Но не успел он, доехав до низа, подняться на ноги, по той же траектории пронесся еще один гонщик-самоубийца. Этот летел чуть ниже и, судя по зеленой униформе, был слизеринцем. А это они вовремя удумали тренировки устраивать, трудности закаляют характер. И вообще - что они здесь делают? Квиддичное поле намного правее и почти в полумиле отсюда...
   Последний перелесок, мостик над бурлящим глинистым потоком, который в обычном состоянии - просто чахлый ручеек в широком русле... Перед Гарри расстилалось ярдов двести совершенно открытого пространства, над которым неотрывно мерцали молнии и свирепствовал ливень с градом. На этот раз что-то золотистое просвистело прямо перед носом и взмыло вертикально вверх. Секунду спустя этот путь повторил сидящий на метле квиддичист в багровой от влаги одежде. Юноша узнал гонщика - это была Уизли. Додумать мысль он не успел: молния оказалась проворнее. Вспышка в высоте. Сверху что-то летит, а вокруг мечется и каркает огромный ворон.
   Всё проскочило как тогда, на том предрождественском торжестве, когда Ге упала в обморок. Только теперь Гарри вдруг очень четко и на удивление последовательно вспомнил уроки отца. Профессор говорил, что этим приемом они с мамой защищались от непроизвольно насылаемых младенцем-Гарри электрических разрядов. Своевременная защита могла бы спасти даже от смертоносного Фулминис Энсис. Гарри почувствовал, как все его силы точно утекают с бешеной скоростью в незримую воронку, но падение Джинни замедлилось (а еще его больно ударило по лицу обломком ее метлы, коварно прилетевшей откуда-то сбоку). Тело девушки в мерцании молний казалось изломанной куклой. Еще одна электрическая змея наскочила на нее, но расшиблась о невидимый кокон и растаяла. Гарри понял, что больше не удержит такой вес и уронит Уизли с огромной высоты. Даже если она еще жива после первого удара молнии, упав, раненая разобьется насмерть.
   Он и думать забыл про Мертвяка, а мимир, громко каркая и матерясь, летел впереди несущегося к ним Драко.
   - Малфой, давай! - заорал Гарри и, как будто струну оборвали, отлетел навзничь, потеряв контроль над Уизли.
   Тело снова рухнуло вниз, но пролетело всего пять-шесть футов и снова зависло. Держа ее на прицеле палочки, Малфой приземлился и отшвырнул в сторону свою метлу. Его била крупная дрожь. Впрочем, дрожь била и Гарри, он вообще еле шевелился и ничего не соображал. Но когда Джинни плавно опустилась на землю, у него как будто открылось второе дыхание. Они с Малфоем бросились к ней одновременно, с двух сторон.
   - П-поттер, прошу! Поттер, прошу тебя! - как заведенный, повторял Драко, сам не понимая, что и зачем бормочет, почти срываясь в рыдание.
   Гарри прижал пальцы к горлу девушки. Пульс прощупывался.
   - Живая, Малфой.
   Тот громко выдохнул, заскулил и, съежившись, ткнулся лбом в ее плечо.
   - Давай, давай, ноги-ноги, пока и нас не пришибло. Закрой нас щитом, Драко, ее берем на руки и тащим к Помфри.
   - Я носилки могу.
   - Давай, если можешь. Щит тоже контролируй, иначе огребем.
   - Окажи ей первую помощь, Поттер!
   - Сначала где-нибудь укроемся. Мертвяк полетел за медиками.
   Перекидываясь короткими репликами, они добежали вместе с Джинни до портала Хогвартса и ворвались в школу. Гарри осмотрел ее и перевел дух: кажется, они отделались испугом, потому что девчонку просто контузило - по всей вероятности, сама молния ударила в металлические крепления на ее метле.
   - Я твой должник, - сказал Малфой с трагической слёзкой в голосе.
   Гарри, который уже убедился, что Джинни вне опасности и завтра будет как огурчик, еле сдержал серьезность. Пафосный Драко - это отдельный опус для фортепиано с оркестром.
   - О! Точно! Поэтому теперь ты должен сказать своим долбоебам Винсу и Грегу, чтобы они прекратили меня "лечить".
   - А что это вообще было? Ты же колдовал, правда? - Драко метался взглядом от своей ненаглядной Джинджер к Гарри и обратно, не в состоянии остановиться на ком-то одном из них. - Ты без палочки колданул, Гарри! Это ж Мерлин знает что за чудеса! Выброс, да? Получилось? У тебя получилось?
   Он даже забывал растягивать слова. Всполошенный Малфой - что может быть прелестнее? Интересно, профессор Снейп когда-нибудь видел своего студента в такой экзальтации?
   - Ты только не говори пока никому, ладно? - попросил Гарри, и тут ему стало совсем нехорошо; болью дернуло шрам на лбу, а силы куда-то пропали. С отнимающимися ногами и руками, дрожа от слабости, он сел на ступеньку, прямо в натекшую с них лужу.
   Малфой что-то спрашивал, но слова его звучали как растянутый низкий гул без всякого смысла. Отпустило только после того, как примчавшиеся на подмогу ассистенты мадам Помфри напоили Гарри восстанавливающим зельем, а Джинни забрали с собой в лазарет.
   - Я знал, что всё это кончится больничной палатой, - мрачно изрек восседавший на перилах лестницы Мертвяк.
  

79. С какого ни посмотришь бока, я в мире очень одинока!

  
   - Нет, я так больше не могу! - простонала Гермиона.
   Мама решила взять ее измором. Теперь она доставала дочь даже в письмах, выклевывая ей мозг всё более неопровержимыми аргументами о пользе перевода из Хогвартса в Шармбатон на седьмом курсе.
   - Мама, ну и зачем тебе нужна бормашина? - подбоченившись, девушка смотрела на письмо от домашних, немым укором выложенное на столе. Эти исписанные упрямым маминым почерком листки магловской бумаги, практически не применяемой в их школе, казались Гермионе каким-то иллюзорным слепком сознания миссис Грейнджер, с которым нельзя было не вступить в дичайшее противоборство. - Тебе же для лечения кариеса достаточно будет просто говорить с больным зубом!
   - Что, Ржавенький, уже с бумажками разговариваем? - пробегая мимо через факультетскую гостиную, Рон Уизли хихикнул, дружески прихватил ее ладонями за плечи и чмокнул в лохматую макушку. - Береги себя, детка! Ты нам еще нужна здоровой!
   - А-а-а-а! Уйди, Рон, я тебя ненавижу! - она захныкала, в изнеможении откинула голову и развернулась вокруг своей оси, а парень уже побежал дальше по своим делам. - Нет, ей-же-ей - с этим надо заканчивать! Она меня заковыряет!
   - Кто посмел тебя обидеть, дай убью его, - пробегая мимо вслед да Роном, заявил Симус и разлохматил Гермиону еще сильнее - ровно в том месте, куда только что чмокал Уизли; потом он увидел ее недогрызенное яблоко возле письма, куснул его и, получив оплеуху, понесся дальше с воплем: - Если кто обидит, он - мой!
   Поэтому, услыхав шаги на лестнице за спиной, Гермиона рявкнула:
   - Даже! Не! Думай!
   - А? - Джинни удивленно остановилась на нижней ступеньке и захлопала накрашенными ресницами.
   - Не, ты иди-иди, - разрешила Гермиона, про себя отметив, что недавний эксцесс с молнией пошел девице на пользу, и теперь она воодушевленно бегает на свидания со своим Хорьком, делая вид, будто сильно заинтересовалась оранжереей профессора Стебль и вообще лютиками-цветочками. Разбудила спящего Малфоя [1], а сама прикидывается святой невинностью!
   __________________________________________
   [1] По тексту канона лозунгом Хогвартса является искаженное латинское высказывание "Draco dormiens nunquam titillandus" ("Не щекочите спящего дракона" - безусловно, аналог английской поговорки "Не будите спящую собаку", перешедшей в обиход из цитаты средневекового поэта Джефри Чосера). В фандомной среде этот лозунг породил немало шуточек в адрес Драко Малфоя.
   И стоило Гермионе расслабиться и потерять бдительность, как Джинни подлетела сзади, чмокнула ее в щеку, окончательно распотрошила ей волосы и в довершение сперла полусъеденное яблоко. Уже у двери показав язык рычащей встрепанной Гермионе, она нырнула в коридор и была такова.
   - Ненавижу гриффиндорцев! - девушка села за стол с твердым решением написать матери разгромный ответ, но в этот момент кто-то настойчиво постучался в одно из окон.
   Гермиона оглянулась, и сердце, подпрыгнув, замерло, а потом заколотилось опять с бешеной скоростью: это был Риг, филин Гилдероя. Ура! Теперь есть кому пожаловаться на маму и укрепить свои защитные позиции, чтобы остаться там, где хочет она сама, а не вездесущая миссис Грейнджер. Вот так-то!
   Она впустила сову, отдала ей вкусняшек взамен письма, и Риг, ни разу ее не куснув, а только убийственно зыркнув оранжевым оком, унесся в сторону шотландских холмов за Запретным лесом. Письмо было увесистым и... плотным. Ой, неужели же Гил внял ее просьбе и наконец-то прислал свою колдографию? Она не видела его уже почти три года - с отъездом из Хогвартса он перестал поддерживать имидж помешанного на своей внешности кретина и с тех пор удостоил их с Гарри всего-то парой снимков, да и то на втором был очень и очень далеко от камеры, на фоне огромной скалы в виде окаменевшего дракона. А Гермиона всё стеснялась попросить, и вот в прошлый раз набралась наглости...
   О, мой бог! Она боялась разочароваться - вдруг он изменился, и ей с ее "гормональными" причудами что-то в нем не понравится? Это ведь будет разочарование всей жизни! Нет, понятно, что после профессора Снейпа к таким вещам будешь относиться философски, но она же не была влюблена в профессора Снейпа. Ой! Она наконец призналась себе в этом, что ли?.. О, нет! О, да! Гермиона прижала к груди колдографию, еще раз взглянула, еще раз прижала и, запрыгав, как ошалелая белка, бросилась кружиться по всей гостиной - хорошо хоть здесь больше никого сейчас не было!
   Нет, он был непозволительно, неприлично хорош! Сидел с какими-то свитками, заваленный ими по уши, потом отвлекался на фотографа, что-то ему говорил, и снова закапывался в свои пергаменты. И эта мимолетная улыбка - в ней был весь Локхарт, каким она его помнила! Ничего он не изменился! Хуже уж точно не стал. Разве что позволял себе некоторую небрежность и даже "магловость" в одежде и прическе, разрушая образ франта-знаменитости со времен ЗОТИ второго курса. Гермиона уж точно не считала это "ухудшением", скорее наоборот. Интересно, а что он там читает и выписывает - вон, все пальцы в чернилах, как у студента-новичка?! Она стала рассматривать его руки, на три четверти выглядывающие из подвернутых рукавов рубашки, и стыдливо одернула себя, потому что в голову полезли всякие непристойные фантазии. Ну, красивые же руки, черт его побери, как тут не разглядывать? Длинные пальцы, изящные, но крепкие запястья, кожаные заклепанные браслеты на предплечьях, как у каких-нибудь ковбоев или рокеров... А на пергаментах, с которыми он возится, - иероглифы... египетские, кажется... Непонятные схемы и чертежи - отсюда толком не разглядеть, можно лишь догадываться. Ей никогда не угнаться за ним по интеллекту. И по красоте тоже... И вообще!
   - Ничего ты не понимаешь, - шепнула она снова и снова повторяющему одно и то же движение портрету и украдкой его поцеловала.
   Щекам стало горячо, она спрятала снимок в конверт и выхватила само письмо. Дыхание постепенно выровнялось, но сердце всё еще ёкало и замирало.
   "Привет тебе, моя дорогая Атропа! - как обычно, шутливо подтрунивая, начинал он письмо. - Я выполнил твою просьбу, прелестная мойра, но не бескорыстно: хочу увидеть взамен твой неземной облик"...
   Гермиона ужаснулась. У нее нет ни одного приличного снимка, да и где ей взять здесь хорошего фотографа? Не у Колина же Криви колдографироваться - он и из красивых девчонок вроде Падмы и Парвати способен сделать каких-то бундящих шиц, а что же тогда выйдет из нее, с ее незавидными внешними данными? Да в ее случае будет бессилен даже профессионал! Нет, нет и нет, надо просто потянуть время отговорками, а там, может быть, он и сам забудет. В конце концов, скорее всего, он попросил из вежливости. Зачем ему фотка странной девицы, которую он и по имени не называет, вечно всё с прибауточками... может, он вообще уже забыл, как ее звать на самом деле? Да, наверно, забыл. Такой (она украдкой вытянула краешек колдографии из конверта и опять взглянула на него) красивый! На что только ты надеешься, дуреха? (А это уже строгим маминым голосом, только мама еще бы и назвала его павлином - чтобы заочно сбить с господинчика спеси.) Ладно, со снимком потом что-нибудь само придумается, лучше вернуться к письму и не накручивать себя сверх меры.
   "Сейчас у меня действительно очень много работы и, мне кажется, скоро я смогу порадовать вас с мистером Поттером некоторыми вещественными результатами.
   Возвращаясь к вашим с Гарри вопросам о мессире Гринделльвальде - а я не сомневаюсь, что вы намеренно продублировали друг друга в расчете на мой ответ хотя бы кому-то одному из вас, - попробую рассказать то, что знаю и что пора бы уже узнать вам. Насколько мне помнится, информация о Голландце, равно как и о Неназываемом, была максимально извлечена из библиотеки Хогвартса, и в Запретной секции, доступной только преподавателям, осталось лишь несколько его трудов. Именно из-за этого в 40-50-х сломали столько копий представители Лиги Апертистов"...
   Перед внутренним взором Гермионы возникла выдержка о деятельности Союза Откровенности и один из пунктов их уложения: "Обеспечить всем и каждому доступ ко всем видам неискаженной информации, дабы таким образом развенчать саму теорию чистокровности в глазах будущих поколений и искоренить возможность кривотолков и спекулятивных трактовок в будущем". Она уже не помнила, где прочла это, но, по рассказам Гарри, его бабушка, Эйлин Принц, в юности была связана с этой организацией и даже возглавляла одну из молодежных ветвей апертистов МагБритании.
   "...Начну с самого начала.
   Вопреки устоявшемуся мнению, будто Геллерт ван Гринделльвальд появился на свет в маленьком провинциальном городишке Бевервейке, что в Северной Голландии, это не так. Он родился в обедневшей, но многодетной семье волшебников на острове Ява в 1880-м, шестого июня - за три года до начала трагедии Кракатау. Жили они в Джакарте, но мессир любит бытующую легенду о том, что извержение, начавшееся в мае 1883 года, закончившееся взрывами вулкана в конце лета и в десять тысяч раз превысившее силу взрыва бомбы, которая уничтожила Хиросиму, было спровоцировано его первыми магическими всплесками.
   Не возьмусь судить о подлинности таких объяснений, но в будущем он был феноменально силен именно в организации землетрясений и штормов. И этому есть множество свидетельств, ныне запрещенных на территории Магической Британии.
   В результате чудовищных разрушений соседних островов август 1883-го унес жизни множества людей - по большей части маглов - а семейство Гринделльвальдов тогда же неизвестным образом перебралось из голландской Индонезии в столицу Нидерландов. Сделать это собственными средствами такая нищая фамилия не смогла бы ни при каких обстоятельствах, и здесь им явно кто-то помог - сам Голландец считал именно так.
   Собственно говоря, свое "индийское" прошлое мессир практически не помнил, но всегда утверждал, что волшебный Восток тянет к себе его воображение и заставляет узнавать больше о его культуре и обычаях.
   Когда ему пришло время поступать в школу, перед семейством встал одинаково безнадежный выбор: Шармбатон или Дурмстранг. Старшие из детей Гринделльвальдов, кто не умер в результате нескольких инфекционных заболеваний, нападавших на семью, значительными волшебными способностями не отличались, и родители решили, что отдавать их на учебу - это слишком шикарно для скудного бюджета и проще учить отпрысков дома, ведь для жизни достаточно и бытового колдовства, плюс пара-тройка каких-нибудь ремесленных и ровно столько же оборонительных заклинаний.
   Но с Геллертом ситуация была иная: он имел задатки очень сильного мага и категорически настаивал на поступлении. А характер, надо сказать, у него был отчаянный, и настоять на своем он умел, даже подвергаясь родительской порке, на которую, в отличие от денег, взрослые не скупились. Гринделльвальды подсчитали, что аскетичный Дурмстранг обойдется им значительно дешевле изящного Шармбатона, и отправили сына туда.
   Каждый, кто учился в этой школе - как ты знаешь, твой покорный слуга имел такую честь, хоть и недолго, - хорошо знает о достижениях Голландца. Здесь не существует разделений на факультеты-дома, как в Хогвартсе и некоторых американских волшебных школах. В древние времена Дурмстранг пытались делить на женскую и мужскую ветви, но это не прижилось, поскольку магия, как и смерть, равняет всех. [2]
   __________________________________________
   [2] Не потому ли магию так ненавидят церковники всех христианских (и производных от христианства) конфессий и демонизируют ее носителей перед паствой?
   Учить приходилось всех одинаково, поэтому "разделение по старинке" быстро утратило смысл. Отныне каждый из десяти курсов (дурмстранжцы учатся до двадцати одного года, т.е., истинного совершеннолетия мага, и только при этих обстоятельствах их образование считается полным) разделяют на три-четыре потока в зависимости от количества студентов, поступивших в очередной год. В годы демографического спада бывало и всего по две группы, а то и вовсе без потокового разделения.
   Исходя из всего этого, я не смогу тебе сказать, какому из ваших факультетов был аналогичен тот поток, в котором очутился мессир в 1891 году. Не думаю, что это вроде Слизерина или, там, Когтеврана... Не всё в этом мире обязано оглядываться на порядки в Британии, моя милая Атропа, уж ты мне поверь.
   Дурмстранг отличается жесткой системой преподавания, он воспитывает стоиков. Возможно, именно поэтому дурмстранжцы считаются довольно жестокими колдунами: не ведающий жалости к себе не ведает ее и к другим, а им прививают это с младых ногтей.
   Но одна зацепочка, приведшая Голландца в Магическую Британию и столкнувшая его с Альбусом Дамблдором, существовала. Вдова Бэгшот, родная сестра покойного дедушки Геллерта по материнской линии, в девичестве звавшаяся Бетхильдой ван Росевельт, была замужем за английским волшебником и больше полувека прожила в Годриковой Впадине. Там она овдовела, там познакомилась с Кендрой Дамблдор, матерью Альбуса, там приняла у себя нагрянувшего в гости "бедного родственника" - внучатого племянника из Амстердама. Что он забыл в Британии, история умалчивает, а сам мессир на эти темы никогда и ни с кем не откровенничал. Одно известно: Альбус и Геллерт познакомились через двоюродную бабушку Гринделльвальда. Жива ли Батильда Бэгшот до сих пор? Это мне неизвестно. Если и жива, то обитает всё там же - в Годриковой Впадине.
   Теперь о мессире.
   После победы над ним Верховного чародея британского Визенгамота в исторических справках почитается за хороший тон представлять Гринделльвальда монстром. Что ж, по-своему они правы: Геллерт-Смутьян в самом деле вполне заслужил звание чудовища Моруа. [3]
   __________________________________________
   [3] "Дело в том, что великие дела творятся только чудовищами.". Андре Моруа "Семейный круг", 1932 г. (пер. Евгения Гунста).
   Только он не поднимал своими руками армию нежити и не совершал террористические акты в разных странах, это фольклор в духе моей сестрицы, из-за которой я, кстати, не очень спешу приезжать в Соединенное Королевство.
   Видишь ли, ей взбрендило написать детскую сказку о волшебниках, но поскольку она сама ничего в этом не смыслит, сестра хочет выжать эти сведения из меня. А я не слишком горю желанием ее в это посвящать, и дело даже не в Статуте. Мой прошлый рассказ, сляпанный абы как на ходу, ее не очень устроил - кажется, она начинает что-то подозревать и теперь в случае моего отказа поведать ей правду грозится вывести меня прототипом крайне неприятного персонажа на страницах своих сочинений. Зная ее мстительность, я могу ручаться, что она воплотит это в жизнь.
   И меня такое положение вещей устраивает, лишь бы только не допрос с пристрастием"...
   - Как хорошо я тебя понимаю! - сказала Гермиона и покосилась на лежавшее неподалеку письмо мамы.
   "Прости за неуместное отступление. С твоего позволения, я всё же вернусь к личности мессира Гринделльвальда. Так вот, своими руками мессир не делал ничего противозаконного. Он ученый-теоретик, но есть в нем кое-что, отличающее его от других мыслителей этого мира. Чаще всего все эти гении сначала изобретают свою идею, а затем становятся ее заложниками на всю жизнь. Она полностью подминает под себя личность создателя, приводя его к интеллектуальному краху.
   Голландец пошел иным путем.
   Он никогда не позволял своим идеям захватить его полностью. Более того, он погружался в них, изучал вопрос досконально и, если где-то видел нестыковку или ущербность, без сожалений отметал такие теории за ненадобностью. Даже если на них был израсходован не один десяток лет жизни. Так случилось с теорией чистокровности, идеологом которой он считается так же упорно, как у маглов Бакунин - анархизма, а Маркс - коммунизма. И так же, как Салазару Слизерину приписывают изречение, в котором он предрекает магам остановку в развитии общества, если те изолируются от маглов и прогнутся под них (что британские маги практически и получили на нынешний момент).
   Гринделльвальд совершенно спокойно и на расстоянии следил за опытами, которые проводили те, кто считали себя его последователями. В частности, тот знаменитый эксперимент Сенториуса Принца с переливанием крови от магла магу был одним из основных аргументов к дальнейшему отказу мессира от своих взглядов в этой области. Всех пугало то, что он вообще способен на подобное - действовать бесстрастно, как робот, как мыслящая машина, которая выбирает безукоризненный кратчайший путь к цели, к истине, и не привязывается ни к чему.
   Мало кому ведомо, что стоящий надо всем миром Геллерт Гринделльвальд имел единственную, но всепоглощающую страсть - страсть к Большой Игре.
   Это своего рода вселенские шахматы в миллиард ходов, и до Дамблдора он не видел себе в них достойного по интеллекту противника. Только этим и объясняется их многолетнее общение до той знаменитой дуэли в 1945-м. Правда, мессир считал, что его заклятый друг, закадычный враг Альбус слишком уж горячится в меру своего темперамента и воспринимает всё слишком всерьез. Сам он никогда не выходил за рамки понимания, что все их с Дамблдором манипуляции с действительностью - это только Игра. Люди? Судьбы? Что ж, достойная приправа, дополнительные карты, полезные задачи, тренирующие разум, когда нужно сохранить жизнь как можно большему количеству игровых фишек с обеих сторон. Не из человеколюбия - из азарта и желания поставить рекорд в собственных глазах.
   От своей идеи чистокровности Геллерт Гринделльвальд отказался задолго до их с Альбусом судьбоносного поединка. Из-за чего же тогда он состоялся, этот поединок, спросишь ты? Доподлинно неизвестно. Есть основания предполагать, что это связано с печально знаменитой Лигой Апертистов. Опять же, сам Голландец никогда не становился и не собирался становиться во главе той организации - он был лишь идеологом. Его таинственный и с концами исчезнувший труд, по слухам, был целиком посвящен необходимости обнародования всех его проб и ошибок во избежание повтора заблуждений. Гринделльвальду было абсолютно безразлично, что будут думать о перемене его взглядов другие люди: он никогда ничего не делал специально для каких-то там людей. Дамблдор считал, что идею магической чистокровности вообще следует предать забвению и закидать камнями, а всё, что связано с воспоминаниями о самом факте таких изысканий, необходимо изъять из доступа и засекретить, чтобы ни один молодой волшебник больше не вздумал польститься на "черное учение" Смутьяна. Геллерт возражал, и напряжение между ними увеличивалось, закончившись схваткой в 1945 году, в ходе которой, как мне кажется, Гринделльвальд не проиграл, а позволил приятелю юности одержать победу. К тому времени он уже вполне осознанно мог бы вызвать взрыв, эквивалентный извержению Кракатау, будь на то у него планы: жизни людей, как я уже сказал, для него - переменная составляющая Игры. Возможно, могущество Дамблдора не уступало его могуществу, но великий светлый маг, каким он зарекомендовал себя в магическом обществе, не имел права стать причиной стольких жертв. Поэтому у мессира были все шансы выиграть - однако по какой-то причине он не совершил этого и удалился с политической сцены без фанфар, но и без криков проклятий в спину.
   Просто исчез.
   Сказки про тюрьму в Нурменгарде - всего лишь сказки. Это совершенно пустой замок. Я был там, и не однажды.
   Существуют разрозненные записи Гринделльвальда, косвенно указывающие на то, что в пресловутом двенадцатом (6+6) томе его сочинений речь шла о британских носителях кровавого эмеральда, смене эпохи и строя, которая произойдет в срок перед началом [возможного] правления одного из выходцев того семейства, избранного магией на пост Верховного чародея. Судя по масштабам заинтересованности, изменения коснутся всего мира, а не только Британских островов. Кроме того, мессир ссылался на упоминания о Тени, которую подробно исследовал в восьмом томе девятнадцатитомного собрания - "Доппельгёнгер" (да, именно с таким, на германо-скандинавский манер, написанием этого слова).
   Но, опять же, никаких даже намеков на то, где искать эту книгу, не существует.
   Уж поверь, дорогая моя Атропа, я изрыл носом землю за все эти годы, чтобы найти следы. Ровным счетом ничего. Зеро. Но я не призываю вас с Гарри сдаваться. Покуда вы в Хогвартсе, вы можете перепроверить мой путь, как это принято во всех уважающих себя ученых сообществах. Подстраховаться и пройти еще раз тою же дорогой, которой шел я, когда искал. Пожалуй, ближе всего для вас сейчас школьная библиотека, Запретная секция. Попробуйте начать с нее - возможно, я что-то упустил, когда мы с тобой разрабатывали "ангела библиотеки"...
   - Ах, так вот почему ты возился со мной! - возмутилась Гермиона; ну, конечно, а на что она могла рассчитывать в тринадцать лет? Что взрослый преподаватель из-за нее, соплячки, будет затевать ученые вычисления и реально планировать какое-то серьезное открытие? Эх ты, наивная дурочка!
   "Надеюсь, вы получили ответы на ваши вопросы. Давно я не шифровал таких длинных писем! Боюсь, и ты устанешь его декодировать"...
   - Я?! Да никогда! - фыркнула девушка: она уже настолько хорошо владела их тайнописью, что читала ее бегло, как на английском.
   "Не хочу загадывать, но, похоже, с этого лета и на несколько ближайших лет я буду должен переехать во Францию. Только там мне удастся доработать проект, которым я всецело занят сейчас. Желаю тебе успехов в предстоящей сдаче экзаменов, да что там - нисколько в них не сомневаюсь. Письмо твоему другу отправлю днем позже. Всего тебе хорошего, моя дорогая Атропа - и, я надеюсь, ты позволишь мне приложиться поцелуем к твоей прекрасной ручке.
   Всегда твой, Гилдерой. 23 апреля 1997 года".
   - Во Францию! - как завороженная, прошептала она, перечитала строчки и радостно взвизгнула: - Во Францию! Мамочки!
   Тем же вечером мамочка Грейнджер получила от дочери письмо, в котором та сообщала о своем горячем желании перевестись в Шармбатон на последний курс. Восторженность дочери была крайне подозрительна, но Джейн решила пока не бить тревогу. Главное, что девочка согласилась уехать из опасной Великобритании, где всё намекало материнскому сердцу на то, что они живут на готовом рвануть вулкане...
* * *
   Уже примерно месяц, как Гермиона стала замечать едва уловимый запах странных духов от одежды или волос Гарри. Она даже пыталась убедить себя, что ей это кажется, и никак не могла понять, что ей напоминает этот аромат. Он был каким-то нездешним. Но стоило ей попытаться принюхаться, запах исчезал. Так бывает, когда человек не пользовался благовониями сам, но некоторое время находился в помещении, где их воскуряют.
   Когда она, еще раз перечитав послание Локхарта, побежала на поиски Гарри, то заметила его сверху мелькнувшим на общей лестнице. Его ряд ступенек быстро ехал к пролету между вторым и третьим этажами. Гермиона окликнула его, но в гуле голосов, в клацанье самодвижущихся лестниц и несмолкающем бормотании портретов на таком расстоянии он ее не услышал. Зато она успела разглядеть того - вернее, ту - кто поджидал его у ступенек. Да ее и трудно было бы не разглядеть, так сверкало всё ее одеяние и гроздья аляповатых украшений. Если чересчур приблизишься, можно и ослепнуть. Гарри спрыгнул к профессору Трансфигурации еще до того, как лестница пристала к платформе, мадам Фьюри что-то ему сказала, и они вместе направились в сторону ее комнаты. И тут девушку осенило. Ну конечно! Это благовония, которыми частенько веяло из апартаментов Патрины Фьюри, такой удивительно восточный запах! Вот всё и встало на свои места.
   Значит, именно у нее последние три-четыре недели пропадает по вечерам Гарри! Раньше бегал на Сокровенный остров, сейчас почти перестал. Странно. Зачем он понадобился Патрине с его магическими проблемами? Хотя стратегия Крэбба и Гойла по большому счету была направлена в верную сторону, даже после случая с молнией магия к Гарри так и не вернулась. Он сказал по секрету им с Лу - и, конечно, профессору Снейпу - что в тот раз у него снова случилась непредсказуемая вспышка магии, но с разочарованием добавил, что дальше этого дело не пошло. Скорее наоборот - в результате выброса он настолько ослаб, что Малфой еле дотащил его до Когтевранской башни, поскольку сам Гарри ни в какую не хотел в лазарет, и, добравшись до кровати, парень проспал как убитый до следующего утра, а на другой день ходил, с трудом переставляя ноги. Так о чем же тогда могут разговаривать преподаватель Трансфигурации и студент, если этот студент не то что трансфигурировать что-либо, но и банальное перышко не сможет поднять в воздух посредством Вингардиум Левиоса?!
   Гермиона остановилась посреди лестницы, и та причалила к совершенно не нужной ей площадке. Ну, начинается...
   Почти нечаянно она заметила, что по следам Гарри и профессора Фьюри отправился необъятный профессор Слагхорн. Девушка отпрянула от перил, но, сопоставив его крадущуюся походку с еще более обиженным, чем всегда, выражением лица рыбы-капли, догадалась, что ему сейчас всё равно не до остальных членов "Клуба Слизней". Похоже, он шпионит за Гарри. Пивз на каждом углу вопит, что этот обжора еще подведет их всех под монастырь - а вдруг полтергейст прав? Что, если Слагхорн не так безобиден, как хочет казаться? Гарри говорил, что Дамблдор доверял этому человеку, но разве сам Дамблдор никогда не ошибался в людях? Не хотелось так думать, иначе это уже попахивает манией преследования, но Гарри сам по себе похож на магнит, притягивающий разные неприятности, и поведение Слагхорна из-за этого выглядит очень подозрительным.
   Как бы там ни было, девушка навела на себя чары невидимости и спустилась вслед за ними. Тучный профессор делал вид, будто прохаживается по коридору, интересуясь картинами, а на самом деле он явно патрулировал участок перед дверью покоев профессора Трансфигурации и очень при этом нервничал или злился. Это сопровождалось сильной потливостью, которой он и без того страдал в спокойном состоянии, а теперь подавно не успевал промокать платком лоб, виски и загривок, сушить платок заклинанием и промокать вновь. Все его необъятные телеса содрогались, как студень, в знак протеста. Но вел он себя совершенно не так, как положено лазутчику - не прятался, не озирался по сторонам, боясь, что кто-то его уличит, не старался ходить или пыхтеть потише, чем ужасно раздражал волшебницу на лазурном портрете у окна в рекреации.
   - Не изволите ли удалиться, сэр? - наконец, не выдержав, сварливо осведомилась она, однако Слагхорн не обратил на нее ни малейшего внимания.
   Гермиона подобралась максимально близко к комнате, воспользовавшись моментом, когда профессор опять отошел к лазурному портрету и встал там, заложив руки за спину, покачиваясь вперед-назад, как гигантский клоун-неваляшка, склеенный из сплошных шаров, и что-то бормоча под нос. Солнце, пробиваясь сквозь витраж, накладывало на его серую фигуру разноцветные пятна, довершая нелепое сходство с громадной игрушкой.
   - Это ты тут от кого шкеришься? - от внезапного шепота рядом девушка так и подпрыгнула; в воздухе материализовался Пивз.
   - Не твое дело! - с раздражением огрызнулась она, тоже вынужденная шептать, чтобы не услышал Слагхорн. - Займись своим делом, Пивз!
   - Чего, прямо-таки своим делом? - человечек в шутовском костюме кривлялся. - А вот если сейчас ка-а-ак заору да ка-а-а-ак сдам тебя вон тому жирному?
   - Слушай, тебе чего надо? Говори или проваливай!
   - Твою рогатку и муляж руки!
   - Ну ты и наглый! Эй, а что за муляж?
   - У тебя с Хэллоуина в тумбочке валяется муляж руки - пугать людей. Он мне нужен.
   - Нужен - забирай. Как видишь, я с собой ни то, ни другое не таскаю, - препираться с мерзким полтергейстом в двух шагах от разъяренного профессора ЗОТИ - удовольствие сомнительное.
   Пивз аж замурлыкал от удовольствия:
   - А ты мне честное волшебное дашь, чтобы заднюю скорость не включить. И - так и быть - пусть жирдяй не знает, что он здесь не один!
   - Да, да, клянусь, что подарю Пивзу свою рогатку и муляж руки с Хэллоуина. Доволен теперь? Чеши отсюда!
   - ...на сокровенном! - вдруг вместе с щелчком растворившейся двери донесся женский голос, и Пивз тут же куда-то уметелился. - Там спокойнее.
   - Угу, - отозвался выходящий Гарри и сразу закрыл за собой дверь.
   Гермиона не верила глазам и ушам. Это был не тот надтреснутый старушечий голос, которым обычно разговаривала хозяйка апартаментов, а звонкий и молодой, с легким манчестерским, кажется, говорком. Там что, еще какая-то женщина? Какая-то посторонняя дама в школе-пансионате, которая знает о Сокровенном острове? Зачем она здесь? И что общего у нее с Гарри? И какую роль во всем этом играет Патрина Фьюри?
   Гарри тем временем как ни в чем ни бывало зашагал к лестнице и, проходя мимо Слагхорна, рассеянно с ним поздоровался. Профессор раздулся, как разъяренная фугу, и преградил ему путь:
   - Вы... вы... вы... Это бесстыдство не лезет ни в какие рамки, мистер Поттер!
   Непонимающе отклонившись, Гарри отступил на шаг назад:
   - Э-э-э... профессор?!
   - Имейте в виду: с этого момента вы навсегда исключены из моего клуба! Навсегда!
   Парень аккуратно обошел его, почти прижимаясь спиной к стене:
   - Ладно, - недоумение в его голосе до конца не пропало, но Гермионе в большей степени почудились нотки облегчения. - Ну, я пойду? Можно?
   - Ступайте, господин студент! Это безобразие! Проваливайте, не желаю вас видеть! И не рассчитывайте на мое снисхождение во время экзамена!
   Гарри пожал плечами и заспешил своей дорогой. Наверное, решил, что у Слагхорна обострение старческого маразма. Гермионе же так не показалось - в основе профессорских действий крылось нечто, чего она не знала, и неспроста он так оттянулся на Гарри. Именно поэтому она изменила своим планам и не побежала вслед за приятелем сразу, а осталась в невидимости в одной из нескольких ниш за греческой каменной вазой с каменными цветами - ходили слухи, что в незапамятные времена это были живые цветы, превращенные Медузой Горгоной в базальт.
   Слагхорн вернулся к двери апартаментов мадам Фьюри, постоял, переминаясь с ноги на ногу и несколько раз занося руку, чтобы постучать, но в последний момент передумывая. В конце концов он потряс седой головой, утерся платком и решительно зашагал прочь.
   Гермиона растерялась и мысленно отметила себе пунктик аккуратно расспросить об этом как-нибудь Луну Лавгуд, которая иногда умела удивительно точно чувствовать ситуации и видеть взаимосвязи между событиями. Да, Когтевран - это Когтевран.
   Гарри она вызвала уже из гостиной их факультета. Он вышел, одетый в вольном - то есть домашнем - стиле и с мокрыми волосами.
   - Ты из-под душа, что ли?
   - Ага, меня Бут оттуда вытащил. Говорит: иди, там к тебе наш светоч знаний рвется.
   - Так прямо и сказал?
   - Ну нет, конечно! - он невесело усмехнулся, приобнял ее за плечи и отвел подальше от входной двери, чтобы бегающие туда-сюда и решающие бесконечно мудрые сентенции Серой Дамы студенты их не перебивали. - Так чего там случилось?
   Гермионе показалось, что он не то чтобы унылый, но не слишком воодушевленный. А может, устал после целого дня практики и учебы. Ну не из-за отчисления же из "Клуба Слизней" он расстроился, в самом деле! Они уселись друг напротив друга на подоконнике и закрутили ноги по-турецки. Гермиона, решив пока не расспрашивать его о профессоре Трансфигурации, чтобы он не решил, будто она специально за ним шпионит, пересказала ему содержание письма Локхарта о Гринделльвальде, особенно акцентировав его внимание на той части, где речь шла о сочинениях "мессира".
   - Он очень сильно намекал, что нам с тобой нужно полазить по нашей Запретной секции. Может быть, мы найдем то, что пропустил он.
   - "Кровавый эмеральд" - это наверняка о том перстне с александритом, реликвии рода Принцев, - кивнул Гарри, зябко охватывая себя руками: несмотря на теплую весну, в коридорах Хогвартса было чересчур свежо для прогулок с мокрой головой и в футболке с короткими рукавами. Гермиона направила на него палочку с обсушивающим и согревающим заклинанием. - Слушай, есть такая штука, как призыв Тени. Я это сделать не сумею, как ты понимаешь... - он покривился совсем так же, как это часто делает его отец.
   - Что-то темномагическое? - насторожилась Гермиона.
   - Ой! - приятель досадливо прищелкнул языком и поморщился еще сильнее. - Иди ты! Все, кто изучает целительские чары, учат эти простые латинские заклинания сродни диагностическим. У Тени более широкий спектр действия: она ищет очаг заражения, больных или раненых, но может и искать какую-то сложно спрятанную информацию в пределах заданной зоны.
   - Но это же, надеюсь, не та Тень, которая у Юнга?
   - Тень у Юнга?.. А! Да нет, конечно. Всё проще. Но контролировать ее нужно уметь, как любую призванную сущность, иначе будет то же самое, что устраивает Пивз, когда в ударе.
   Гермиона прикусила губу, вспомнив, что задолжала этому гаду в колпаке свою рогатку. Полтергейст теперь все окна в замке вышибет, и совесть его за это даже не попробует на зуб. Если он вообще знает, что такое совесть. А вдруг Пивз и есть чья-то потерявшаяся в прошлом диагностическая Тень?.. Хи-хи!
   - Можно было бы запустить поисковую Тень и...
   - Можно и Ангела. Зря мы с Гилом тогда возились, что ли? - ("Мы с Гилом"... звучит так оптимистично...)
   - Ваш Ангел ищет то, что в доступе, только экстренно и без ограничения по территории. А Тень - потаённое и на небольшом участке. Она может даже легализовать то, что скрыто более сильными волшебниками от глаз тех, кто слабее. Только надо знать примерную локацию, где проявить спрятанное. Прозерпина говорила, что некоторые Дамблдоровские заначки эта штука вскрывала без труда, но...
   - Гарри! Это неправильно! Это я должна рассказывать тебе о заклинаниях, которые ты не знаешь, а не наоборот!
   Мимо них, держась за ручки, проплыли Акэ-Атль и Падма.
   - Привет, Грейнджер! - небрежно бросил он, лишь на пару секунд отвлекшись от Патил.
   - Привет, Гермиона, как дела? - Падма была более обходительна и сделала ей ручкой.
   Гермиона показала им большие пальцы на обеих руках. Когда она видела эту парочку, на душе становилось светло. Она так боялась фиаско, но в итоге у них всё получилось! Куатемок наконец-то заметил пылкие взгляды соратницы по факультету, и они стали одной из самых красивых парочек среди старшекурсников школы.
   О, она, кажется, даже забыла, на чем остановилась полминуты назад!
   - В общем, я это к тому, чтобы ты попробовала себя с этим заклинанием, когда пойдем на Сокровенный... завтра. Сегодня я уже не в состоянии.
   Девушка снова вспомнила голос таинственной незнакомки из комнаты мадам Фьюри и снова не решилась расспросить Гарри о том, что он там делал. Он тем временем опять закоченел и обнял себя руками, и Гермиона наколдовала на него новую порцию греющих чар. Интересно, как поддерживают эту магию в Дурмстранге, где, как говорят, вообще не используют настоящий огонь для обогрева дворца? Она же до ужаса недолговечна!
   - А что ты думаешь насчет совета Гила? Про библиотеку...
   Он задумался и побарабанил пальцами по нижней губе. Гермиона улыбнулась: вот так он когда-нибудь себя выдаст. Впрочем, если до сих пор никто не догадался, то не факт, что это произойдет и в дальнейшем.
   - Давай перенесем на ту неделю? На Белтейн. В школе будет пир, все соберутся в Большом зале, а мы с тобой под шумок смотаемся и поищем.
   Что-то смутно шевельнулось в памяти Гермионы. Давно-давно... Школьный пир по поводу какого-то праздника... поздний вечер... библиотека... и... нет, ну было что-то странное, было... она же не зря чувствует, что в этих воспоминаниях чего-то не хватает... Может, это она так перепугалась из-за нападения тролля в туалете, поэтому ее психика вытеснила травмирующие воспоминания? Так, Гермиона, кажется, ты перечитала всякой магловской литературы! Это не-маги могут наивно считать, что что-то вытесняют самопроизвольно. Волшебники прекрасно знают, что если что-то вытеснено, то это сделано не без чьей-то "волшебной помощи". Скажи про эту "волшебную помощь" маглу - постучит пальцем по темечку и перестанет с тобой общаться или же еще тебе вынесет все мозги контактерскими или теологическими теориями. Она пробовала. На каникулах. Ради эксперимента. О нарушении Статута можно даже не переживать.
   Уговорившись на следующую неделю, они почти расстались, когда Гермиона окликнула его. Гарри обернулся уже от самой двери, еще не тронув молоточек вызова привратницы с ее головоломками.
   - Ты мне точно ничего не хочешь сказать? - спросила девушка.
   Он слегка расширил глаза, а потом моргнул и уточнил:
   - А конкретнее?
   - Ну... я не знаю, может, тебя что-то тревожит?.. - Гермиона так и не осмелилась открыть рот и спросить о Патрине Фьюри напрямую. Вот не осмелилась - и точка.
   - Блин, Ге, если я сейчас начну пересказывать тебе всё, что меня тревожит, мы тут заночуем, а к утру свихнемся.
   - Я не возражаю.
   Гарри только улыбнулся краешками губ:
   - Ладно, солнце! Давай, пока. До завтра! Привет Гилу.
   - Но... Хух... ладно... пока...
* * *
   Оставшаяся часть недели перед праздничными днями пролетела как-то сумбурно. Гермиона училась на уроках в школе, училась на Сокровенном, училась в библиотеке после школьных уроков и тренировок с профессором Снейпом... Училась.
   Если профессор оставлял их, отлучаясь по каким-то внезапным вопросам - а таких за последние полгода у него стало бесконечно много, - то уже Гарри объяснял ей теорию системы некоторых чар пепельников. С их помощью можно было овладеть умением призывать ту самую поисковую сущность, которую в среде целителей походя окрестили Тенью и которая в действительности, конечно же, семантически ею не была. Так же, как и "ангел из библиотеки", она не имела никакой визуальной формы, но для взаимодействия с нею не требовалось даже техномагических программ - только в чистом виде магия.
   Воскресным вечером, так и не дождавшись зельевара, ребята решили возвращаться в замок: время было позднее, а со следующего утра начиналась новая учебная неделя, и надо было хотя бы прийти в себя перед завтрашним днем. Но, открыв для себя и Гарри переход Мебиуса, в переворачивающемся пространстве Гермиона заметила кого-то, кто в ту же секунду переносился сюда с обратной стороны. И хотя пространство искажалось рябью, девушка успела заметить, что это была довольно молодая особа женского пола, доселе ей не знакомая. И, кажется, неизвестная была весьма недурна собой.
   - Ты видел? - спросила Гермиона, когда они ступили на каменный пол слизеринских подземелий. - При совмещении пространств там проявилась какая-то женщина! Видел?
   Гарри кивнул. На ее предложение вернуться и узнать, кто это такая, он отреагировал как-то апатично, и в голову Гермионы закралось еще одно нехорошее подозрение. Уж не была ли эта незнакомка той самой девицей, которая в минувшую среду разговаривала с Гарри в покоях профессора Трансфигурации? Гарри явно что-то скрывает. Он отводит взгляд и становится безучастным, стоит только, не ограничиваясь стандартным "Привет, как дела? - Всё круто!", начать его расспрашивать более подробно. Что-то гнетет его. А вдруг... вдруг это вина перед Луной? Что, если... да нет, ерунда какая-то! Только не Гарри! Но всё же... он ведь парень, у них это запросто. И не только у парней, конечно, только они больше без тормозов. Особенно в таком возрасте.
   Ей стало как-то неудобно смотреть в глаза Лавгуд. Как будто она в чем-то ее предавала, не рассказав об увиденном. Только если бы она рассказала, то предала бы Гарри, какой бы ни была при этом его собственная вина... И вообще - как можно лезть в личные отношения, пусть даже близких друзей?! Нет, это неприемлемо. Но как же это тяжело - молчать, когда изнутри гложет...
   Во вторник распогодилось, и почти вся школа распределилась с конспектами и учебниками по берегам Черного озера. Луна лениво валялась в траве, перебирая сухие прошлогодние колоски, похожие на лисьи хвостики и щурясь на солнце, мерцавшее сквозь листву клена, под которым они расположились. Гермиона, лежа на животе, зубрила основные даты мировых магических событий четырнадцатого века и каждый раз ловила себя на том, что начинает дремать, дойдя до восстания гоблинов и первой эпидемии драконьей оспы в Европе. Гарри куда-то уметелился с другими парнями-однокурсниками, Джинни уже давно не осчастливливала их компанию своим обществом, а каждый раз придумывала отговорки одна нелепее другой, сбегая на свидание со своей бледной молью. Шаман и Патил тоже старались уединиться и редко проводили пикнички сообща с прежними друзьями. Отложив учебник по Истории магии, Гермиона подобрала под себя ноги и прилегла на бок, опираясь о землю локтем. Она не могла больше молчать, надо было как-то обсудить с лучшей подругой свои сомнения, иначе какая же это дружба?
   - Что твой папа пишет? Так и не рассказал, с кем встречается?
   Луна пощекотала букетиком колосков свой чуть порозовевший на солнце нос и безмятежно покачала головой. Мистер Лавгуд Гермиону не интересовал, но надо же было с чего-то начинать эту дурацкую тему!
   - Он написал, что к нему приходили "эти люди" и предлагали "сотрудничать редакциями", - тихо пропела Лу, и было непонятно, как она сама к этому относится; но, прекрасно зная когтевранку, Гермиона нисколько не сомневалась, что та понимает всю опасность отцовского отказа от такого предложения - а ведь он наверняка отказался!
   - И что теперь?
   - "Придира" пока не выходит в печать. Папочка говорит, что врать он не может, а для правды сейчас нет вдохновения.
   Ну, это понятно. В таких обстоятельствах всякие "глокие куздры" - то есть "правда" в представлении отца и дочери Лавгуд - выдумываются не очень. "Ежедневный пророк" пестрил дифирамбами, политическими разоблачениями, а также совершенно немыслимой ахинеей. Эпатажная глупость статей затмевала все вопросы, которые непременно возникали бы у людей при чтении первых полос номеров, особенно передовицы. Если "Придира" выступит как оппозиционер проправительственным СМИ, даже осторожно и прикрываясь обычным своим уфологическим юродством, то без поддержки Дамблдора его просто сомнут и раскатают ровным слоем. В иных случаях молчание звучит громче, чем бездумный бунт до первого погрома в твоей типографии. В книжной лавочке Хогсмида уже спрашивали, что случилось с "этим забавным журналом" и почему издатель Лавгуд взял тайм-аут. Вот, значит, почему: к нему наведывались серьезные дяди или тети...
   - Знаешь, а я с нового учебного года перевожусь в Шармбатон.
   - Это хорошо, - невозмутимо откликнулась Лу. - Гарри не будет скучно там одному...
   Гермионе показалось, что Лавгуд ее разыгрывает:
   - Что?! Ты шутишь?
   - Нет. Как только ему исполнится семнадцать, его собираются отправить во Францию.
   - Но... мне он ничего не говорил... Ничего себе!
   Может, зря она так накрутила себя надуманными подозрениями? Может, Гарри просто так переживает по поводу скорого отъезда? Но ведь он всегда был не против уехать отсюда, почему бы сейчас его мнение вдруг поменялось? И кто, опять же, та девица в апартаментах мадам Фьюри?
   - Лу... слушай... А ты совсем-совсем никогда его не ревнуешь? - и поторопилась добавить: - Не подумай, это я чисто из любопытства!
   Луна взглянула на нее своими космическими глазами, по выражению которых никогда не догадаешься, о чем она думает или что чувствует на самом деле, и с какой-то задумчивой улыбкой снова отрицательно покачала головой.
   - Он же уедет черт-те куда, а там все эти сексапильные шармбатонки, умеющие строить глазки! Когда они были у нас, я не раз слышала их разговоры. Да они на спор отбивают друг у друга парней! Для них это всё шуточки, игры, спорт. Неужели ты даже не тревожишься об этом?
   - Не-а.
   - Но - как?!
   - Я доверяю ему.
   - Эм-м-м... Вообще-то это вещи, не совсем подчиняющиеся разуму... Это ведь соблазны! А он становится привлекательным, наши болтушки называют его "лапочка Поттер", а уж они, поверь, в этом толк знают!
   И зачем она вообще подняла эту тему? Огорчить Лавгуд - это как ударить младенца...
   Луна не огорчилась. Ей явно польстило внезапное признание Гермионы в отношении ее парня: раньше они никогда не обсуждали наружность Гарри, а еще раньше Гермиона исключительно всех мальчишек считала уродами и крокодилами. И тут такой прогресс! Лавгуд задорно прищурилась на солнце, подмигнувшее ей из-за кленовой листвы:
   - Ну и ладно.
* * *
   Веселье Белтейна этим вечером 30 апреля было заметно вымученным. Почему-то воздух был пропитан, даже наэлектризован, предчувствием грядущей неотвратимой катастрофы. Или если не катастрофы, то значительных неприятностей. Настроение у всех было такое, как будто школу окружили орды дементоров и распространяют депрессию, как аварийный ядерный реактор - радиоактивное излучение. С теми же перспективами.
   Когда за окнами совсем стемнело, а потолок над пиршественным залом принял вид черного неба с волшебной красы звездными скоплениями, Гарри как бы невзначай подошел к гриффиндорскому столу и перекинулся парой фраз с Роном Уизли и Дином Томасом. Гермиона поднялась и пошла к выходу. Минут через пять они встретились с Гарри у лестницы. Она зажгла слабый Люмос, и в его свете приятель казался невероятно бледным. Что-то шевельнулось в памяти.
   - У меня опять дежа-вю, - сказала она только для того, чтобы разрядить эта мрачную обстановку опустелого замка. - Это уже когда-то было. У тебя так бывает?
   - Бывает. Пошли.
   Они двинулись в библиотеку. Оказавшись внутри наполненного тишиной и мраком помещения, Гермиона попыталась применить то мрачное заклинание с поисковой Тенью, которое, как она ни тренировалась эти дни, у нее не выходило ни в какую. В этот раз у нее получилось, но это была какая-то блеклая тень Тени. Особых успехов от нее ждать не приходилось, и всё-таки девушка отправила ее по заданным параметрам: стеллажи здесь, как и в других частях библиотеки, простирались больше вверх, чем в стороны, поэтому слишком отдаляться от них призванной ею сущности и не нужно - идеальные условия дли поиска.
   - Ты слышал сейчас? - может, конечно, ей почудилось, но в тот миг, когда Тень была отпущена на задание, откуда-то издалека, с потусторонним эхом, до слуха донеслось едва различимое карканье вороны... Девушка ненароком даже подумала, что это голос Мертвяка. Карканье стало удаляться и быстро стихло.
   - Слышал - что? - тоже шепотом уточнил Гарри.
   Гермиона нахмурилась. Какая-то мысль не давала ей покоя. Что-то там, за стеллажами, должно будет произойти или уже происходило. В том местечке, где она на начальных курсах так любила прятаться от мадам Пинс, когда засиживалась допоздна за уроками...
   - Давай просто перебирать вручную, - предложил он, без особой надежды запрокидывая голову и оценивая высоту полок. - По идее, нам просто нужна литера "G". И стремянка.
   - Ты такой наивный!
   - Зачем ты всё время туда смотришь, Ге?
   - М-м-м... Не знаю. Мне что-то не по себе. Как будто сейчас оттуда вылезет что-то жуткое.
   - Монстр из-под кровати? - тихо засмеялся он, но ей было не смешно: в монстре из-под кровати есть хоть какая-то конкретика. А у нее от неизвестности все волоски на теле встали дыбом, и под ложечкой в тело ввинчивается ледяной штырь. - Короче, ты как хочешь - я буду искать методом научного тыка.
   С этими словами Гарри поднял руку и вытянул с одного из стеллажей на "G" книгу с именем автора: Геллерт Гринделльвальд. Вот уж и правда, метод научного тыка! На обложке проступал вензель. Это был стилизованный знак Даров Смерти из сказки, а внутри треугольника и круга, разделенного вертикальной чертой - профили старика и молодого мужчины, сросшиеся затылками и глядящие в разные стороны, как двуликий Янус у древних греков. В левом верхнем углу обложки виднелись выдавленные в коже и позлащенные инициалы "GG", в нижнем правом - порядковый номер тома сочинений, цифра "8". И название - "Доппельгёнгер". Именно в таком написании, о котором говорил Гилдерой: с диерезисом [4] над второй "e". Да, она уже держала в руках эту книгу. Она ее обернет обложкой, чтобы не испортить, и будет пытаться понять, о чем там говорится. О чем же там говорилось? О теневом двойнике и передвижении во времени... Ну-ка!
   __________________________________________
   [4] Диерезис - один из диактрических знаков (две точки над гласными) в нидерландском языке, который используется для указания на раздельное чтение букв. Но дело в том, что "доппельгангер" на этом языке пишется как "dubbelganger", а в слове "доппельгёнгер" нет дифтонгов, которые следовало бы разделять при помощи диерезиса. Таким образом, получается, что подобное написание - всего лишь прихоть Гринделльвальда, как и указывает Гилдерой Локхарт.
   Гермиона пролистала ее и убедилась, что всё так и есть. Гринделльвальд философствовал на тему самой возможности темпоральных путешествий. Воспоминания возвращались. Нет, определенно: когда-то она уже пыталась прочесть что-то из этой книги. Но это совсем не то, что они ищут.
   - Поставь на место! - она отдала восьмой том Гарри. - Это не она!
   - Но здесь же тоже двуликий! - возразил он. - Вот, прямо на обложке!
   - Нам он не нужен. Вернее, нам нужен не он. Не этот. Так оформлялись все его сочинения. Кстати, помнишь? На первом курсе было! Всё, всё, поставь. В его "Доппельгёнгере" этого не было!
   - Точно? Мы же тогда не успели ни прочитать, ни сделать... - он сунул том куда придется, и этот момент тоже завладел вниманием девушки настолько, что она даже замерла, наблюдая, как он задвигает фолиант между другими книгами где-то на уровне своего локтя и, развернувшись к спутнице, ждет ответа.
   - Да уверена! - Гермиона чувствовала досаду. - Я успела пролистать всё от начала до конца, и там не было ничего о реликвиях древних семейств. Ни слова!
   - И даже о кровавом эмеральде?
   - И о нем тоже. Там другое. Призыв Тени не даст в нашем случае никаких результатов, она не подчинится нам. И еще хорошо, что у меня тогда ничего не вышло. Мы бы и вчетвером не совладали с этой тварью, если бы она появилась...
   Они направились к другим стеллажам, и неприятное чувство слежки стало покидать девушку. Как будто только что кто-то сверлил взглядом ее спину, и вдруг это прекратилось.
   - А зачем ты тогда ее вызывала? И как?
   - Да я не Тень вызывала. Там у него было написано что-то про "слугу" - проводника по времени. Мы о чем-то поспорили тогда с Роном, и я решила, что самое подходящее время для проведения опыта по книге с вызовом "слуги" - Хэллоуин. Вот и пошла в тот туалет рисовать всякие сигилы, не зная броду...
   - Он всерьез об этом писал? - продолжая перебирать книги на полках параллельного стеллажа, спросил Гарри.
   - Сейчас мне кажется, что это только теория. Путешествия во времени нереальны, ты же не хуже меня знаешь о Фиаско Мин... - и тут ее озарило, память свалилась на нее снежным комом, едва не сбив с ног: - Слушай, а я ведь тогда нашла эту книгу совсем не там, где ты ее нашел сначала, а... внизу! Гарри! Там, куда ты ее сейчас только что поставил!
   - Так правильно, отец же тогда отобрал ее у нас и вернул обратно в библиотеку. Наверно, поставил наверх, где ей и положено стоять...
   Гермиону трясло:
   - Гарри! Гарри! Как ты не понимаешь?! Всё, что мы с тобой сейчас делали и о чем говорили, я уже видела тогда! Я видела это во сне, теперь я знаю точно, со мной такое бывало, особенно в детстве. Просыпалась и не понимала, где был сон, а где явь. Мы приснились мне такими, как сейчас. И говорили о том же, о чем говорили только что! И я проследила, куда ты поставил книгу, а потом стащила ее оттуда!
   - Ну, бывают совпадения...
   Она чуть не оглушила его за тупость каким-нибудь Петрификусом Тоталумом. Как можно быть таким лопухом, учась в Когтевране? Он почти не слушал ее, рылся на полках, думал, что так вот сразу и найдет без магии то, что Локхарт искал целый год с целым арсеналом знаний, умений, опыта и сноровки. И способностью колдовать, конечно.
   - Гарри! Какие совпадения? Ты понимаешь, о чем говоришь? Эта книга всегда стояла там, где она должна стоять. Куда ее поставил профессор Снейп, когда отнял у меня, потому что именно там ее место, это собрание! И только сегодня ты запихнул ее лишь бы куда, на три полки ниже! Се-год-ня: тридцатого апреля девяносто седьмого! Дошло?
   Гарри перестал двигаться, как будто его и впрямь приложили Петрификусом. Потом медленно развернулся к ней на каблуках ботинок. Глаза его были совершенно ошалелыми:
   - И ты в девяносто первом взяла ее с той полки, куда я поставил ее сейчас?!
   - Дошло наконец!
   - А ну-ка пошли! - он ухватил ее за локоть и резво поволок в соседний ряд, к прежнему стеллажу; спотыкаясь, Гермиона почти бежала за ним, но Гарри ничего не замечал, да и ей было так жутко, что она сама ничего не замечала, только бы не отстать, иначе кто-то, кто здесь прячется, настигнет ее в одиночку. - Куда я ее ставил? Ага, сюда... Посвети-ка! - приятель склонился к полке, скользя длинными тонкими пальцами по корешкам книг, иные из которых в ответ издавали угрожающее рычание и прочие малоприятные звуки. - Правее! Вот сюда я ее ставил. Точно, вот - даже пыль стерта только что. Видишь?
   - Где она? - девушке хотелось бы думать, что она прошептала это вслух, но, кажется, голос сел настолько, что рот открывался, а звука не было: книга отсутствовала! Вместо нее между "Генетическими уродствами вследствие проклятий" Генри Гиссинга и "Антропоморфными чудовищами лимба" Гловера Глазербрука чернел заметный промежуток.
   - Ч-черт! Запусти выше! - Гарри распрямился, указал пальцем вверх, и огонек ее Люмоса переместился вместе с его рукой. - Ге! Смотри!
   У нее клацали зубы не то от холода, не то от вымораживающего страха. Она передвинулась вслед за ним и инстинктивно прижалась к его боку, ища хоть какой-то защиты, а Гарри так же инстинктивно обнял ее за плечи, пряча под свою мантию. "Доппельгёнгер" стоял на прежнем месте. Там, откуда он его снял в самом начале. Там, куда его поставил Снейп после изъятия у них.
   - Это какой-то парадокс, Ге, - Гарри шептал тоже сильно изменившимся голосом, а глаза его при этом лихорадочно блестели. - Пространственно-временной парадокс. И я не имею понятия, как его объяснить...
  

80. Нашла приют средь тишины здесь Леди из Шалота

I'm not afraid of anything, I just let it go.
Emigrate
Totgesagte leben länger Denn sie kämpfen bis zum Schluss.
Oomph!
  
   Город Женева, столица швейцарского кантона Женева, парк Ариана, Дворец Наций, тайное крыло здания, принадлежащее штаб-квартире Международной конфедерации магов и в соответствии со Статутом о секретности скрытое от глаз маглов, а также от непосвященных волшебников, четверг, 1 мая 1997 года, без четверти три пополудни.
   Всем известно, что первый и третий этажи во Дворце позволяют пройти по всей длине комплекса, но лишь немногие знают, что через неприметную дверь, открывающуюся, если постучать волшебной палочкой по стене возле самого светлого из гвоздевых экспонатов Гюнтера Юкера из серии "От тени к свету" [1], можно попасть к магам Конфедерации. Правда, посетителю должно быть назначено либо он является сотрудником организации. Да, да, местные волшебники никогда не ограничивают себя в удовольствии спуститься по эскалатору в бар "Серпан" [2] и выпить там чашку магловского кофе. Просто они умеют одеваться так, чтобы и безо всякого посредства магии не обращать на себя внимание посторонних. Здесь этому условию вынуждена подчиняться даже британская делегация - наиболее консервативные волшебники Западной Европы, конкурировать с которыми по части традиций не могут ни турецкие факиры, ни израильские волхвы.
   __________________________________________
   [1] Günther Uecker "De l'ombre à la lumière", инсталляция из вбитых в щиты гвоздей.
   [2] От фр. serpent - "змея". Изначально этот бар служил местом, где можно быстро перекусить в перерывах между сессиями, ведь именно рядом с ним находятся около десяти больших залов для заседаний. И вот английское "snack-bar" (закусочная) сначала плавно эволюционировало в "snake-bar" (т.е буквально с английского - "змеиный бар"), а затем уже вполне логично превратилось во французское "bar serpent".
   Именно из этой самой двери вышли двое - преклонных лет высокая женщина в сером платье с отложным воротником, похожая на строгую учительницу, а за нею - очень смуглый и грузный мужчина помоложе, на котором вполне уместно смотрелся современный деловой костюм. Негромко беседуя по-французски о чем-то своем, они направились в сторону стеклянной галереи, что вела в зал Потерянных шагов. Женщина больше слушала собеседника и, соглашаясь, кивала, а ее спутник, жестикулируя, объяснял свою мысль. Но оба они прервали разговор, когда их окликнули, а эхо отразилось от стен огромного зала так же резко и громко, как звук шагов дамы, которая носила высокие тонкие каблуки с металлическими набойками. К ним торопился еще один мужчина - молодой блондин, тоже одетый на магловский манер, однако именно в таких костюмах щеголяли все сотрудники службы безопасности Дворца, и он ничем не отличался от них. Разве что был волшебником.
   - О нем я говорил вам на днях, мадам, - подсказал грузный. - Это и есть Лоуренс Валлин, новый сотрудник Отдела тюрем, специализируется по делам мигрантов...
   - Вы обо всех этих случаях "странных прозрений"? - кивая догнавшему их блондину Лоуренсу, сказала дама. - Что ж, я рада нашему знакомству, мсье Валлин.
   - Взаимно, госпожа президент, - Валлин то ли слегка поклонился ей, то ли просто так изящно кивнул. - Простите, что отвлекаю, я помню, что мне было назначено позже, но...
   - Ничего, не извиняйтесь, мсье, а просто составьте нам компанию. Мы спускаемся в бар Прессы.
   Блондин кивнул и зашагал рядом с ними. Никто из маглов, встретившихся с троицей или обогнавших ее, не обращал никакого особого внимания ни на кого из них. Изредка приветственно кивали и устремлялись по своим делам - три мага внешне ничем не отличались от основной массы людей.
   - Мадам Дюран, только вчера вечером мракоборцы нашего ведомства прислали нам новый доклад. Детали почти неотличимы от предыдущих эпизодов, - Лоуренс выставил ладонь, провел над нею кистью другой руки, и в ладони остался стеклянный шар размером с яблоко.
   - Снова Британия? - спросила президент, беря у него шар и бросая короткий взгляд на мерцающие струны информации, скрученные для компактности в плотные пружинки и уложенные в прозрачную сферу.
   - Похоже, что так. Правда, по происхождению миссис Стреттон француженка, фамилия у нее по мужу. Она принадлежит к волшебному французскому роду Сеера, в девичестве, как удалось установить, ее звали Моникой Сеера. Выпускница Шармбатона, она была сосватана британским семейством сразу по окончании семи лет учебы и с тех пор жила в поместье родни мужа в местечке Аппер-Фледжи. В браке у Стреттонов родился сын Джереми, мальчик учился в Хогвартсе, но покинул школу еще до сдачи СОВ после пятого курса. Они эмигрировали всей семьей в начале февраля этого года.
   - По той же причине, что и все остальные?
   - Да, мадам: они тоже ссылались на политические преследования со стороны радикалистов.
   - Опять эта странная история с возродившимся (или не возродившимся?) террористом! - в голосе Наннели Дюран прозвучала неприкрытая досада. - Когда уже наконец мы получим исчерпывающий ответ о том, что творится в этой стране?! Более туманной истории я не встречала...
   Мужчины промолчали. Это была больная тема. Из-за всех этих недомолвок и полуправды-полулжи в 1995 году общим голосованием участников было принято единодушное решение сместить с поста Альбуса Дамблдора, который на тот момент - и уже на протяжении без малого сорока лет - являлся главой делегации магов Великобритании, а также президентом Конфедерации. Его поведение настораживало с начала восьмидесятых: примерно с тех пор он стал появляться на всех собраниях исключительно в сопровождении своей бессменной ассистентки Минервы МакГонагалл, которая выполняла при нем роль молчаливой тени. После отстранения британца на его должность был временно избран Бабайди Экинбад, выпускник Уагаду, затем его сменила коренная швейцарка из Невшателя Наннели Дюран. Когда же стало известно о смерти магистра Дамблдора, случившейся при невыясненных обстоятельствах (как обычно, британцы мудрили и пытались строго засекретить всё, что касалось их внутренней политики), шокированные волшебники провели саммит, где попытались добиться от английских коллег, что же, в самом деле, там у них происходит. В итоге британская делегация была в полном составе отозвана новым, свежесформированным правительством их страны - и с тех пор практически все связи с МагБританией у Конфедерации оборвались. Похоже, они там расплевались уже фактически со всем миром. Островное государство закукливалось с поспешностью гусеницы, не желающей стать ингредиентом для Уменьшающего зелья, но, в отличие от насекомого, с ним так и оставалось неясным - что же выползет из того кокона в итоге. Была опасность, что повторится ситуация 30-40-х, когда обработанные идеологией Гринделльвальда личинки обратились в настоящую саранчу, и Смута - слишком мягкое и миролюбивое название для происходившего в те годы в магическом обществе, а ведь всё это совпало с широкомасштабной войной у маглов. Человеческая цивилизация в прямом смысле слова находилась тогда на грани коллапса. Неужели зреет повторение прежнего кошмара?
   Они уселись за столик в "Салоне делегатов" неподалеку от картины со Святым Георгием, разящим змея. Барный зал был залит теплым светом, и от этого здесь царил почти домашний уют, несмотря на драматические полотна на обитых светлым дубом стенах.
   - Три месяца они прожили в съемной квартире близ парка Бертран, ничем о себе не заявляя, - продолжал Лоуренс и бросил короткий взгляд на прозрачное "яблоко" в руках президента, на что мадам Дюран ответила едва заметным кивком, мол, ознакомлюсь, но позже и без спешки. - Мы уже хотели ослабить наблюдение в соответствии с правилами программы мигрантов, обратившихся за политической защитой, но тут мистер и миссис Стреттон сами вышли на нас. Там, - блондин указал на шар с информацией, - все подробности, мадам.
   Им принесли заказ, и грузный спутник госпожи Дюран позволил себе обменяться парой шуток и комплиментов со знакомой официанткой "Салона". Когда девушка ушла, они с президентом снова повернулись к Валлину.
   - И тут их как будто прорвало. Правда. Они просто говорили и не могли остановиться, как если бы их напоили веритасерумом, - тихо признался Лоуренс. - Я в жизни никогда еще не видел такого. Называли имена, фамилии, называли даты операций, которые уже провели или планировали провести экстремисты в их стране... Признались, что работали на организацию, именующую себя Пожирателями Смерти и добровольно выполняли приказания их лидера, но впоследствии раскаялись и бежали, едва появилась такая возможность...
   Наннели Дюран медленно кивала: ей было не в новинку слышать это в последний год. В отличие от новичка Валлина она успела перечитать уже с десяток таких отчетов, различавшихся между собой лишь небольшими деталями. В целом же симптомы совпадали: все эти переселенцы из Магической Британии напоминали своим поведением муравьев, зараженных спорами кордицепса.
   - Постойте, мсье Валлин, я попробую догадаться. Всё, конечно же, завершилось, как всегда, настоящим веритасерумом, и тут они...
   - Да, мадам, вы абсолютно правы! И тут они начали сбиваться в показаниях, путаться, противоречить самим себе. С одной стороны, их что-то заставляло разоблачать себя каждой фразой. С другой - веритасерум вынуждал их говорить, будто они всего лишь запрограммированы на свои действия, и спусковым крючком явилась колдография, которую им прислали с того берега Ла-Манша. На просьбу предъявить улику мистер Стреттон ответил, что она самоуничтожилась сразу после того, как ее увидели он и его супруга...
   - Получается, как все те, другие, Стреттоны никогда не были допущены к верхушке власти британских экстремистов? - Дюран поднесла чашку к кораллово-алым губам и сделала неспешный глоток. - Как же это расценивать? Дезинформация?
   - Возможно...
   - Ибн Джабир, а что скажете вы, мсье? - Дюран и Валлин одновременно повернули головы к молчаливо им внимавшему темнокожему спутнику.
   Здоровяк кашлянул в кулак и устроился поудобнее, по-сибаритски раскинувшись на своем месте и совсем расстегнув для удобства пиджак.
   - Чего можно добиться такой дезинформацией? - заговорил он. - И для чего им призывать Конфедерацию вмешаться в сложившееся в их стране положение? Если же подойти с другой стороны - принять как допущение, что информация, которую нам навязывают через них, правдива? Во всяком случае, большинство названных ими имен в предыдущих эпизодах при сравнительном анализе совпадали, совпадали также даты и цели назначенных или уже осуществленных террористами операций... Получается, что мы имеем дело с чем-то другим. Возможно, кто-то успевает перехватить засланных сюда шпионов черного мага Волдеморта и перевербовать их уже здесь...
   - Но трехэтапная проверка в нашем мракоборческом центре выявила, что их не подвергали Империо, - возразил блондин.
   Ибн Джабир и бровью не повел:
   - Воистину так! Это не может быть грубое Империо. Империо снимается слишком легко, Валлин, а здесь наверняка поработали профессиональные менталисты. Ту'лит 'иль-ба'ль тихи'дд 'иль-гиба'ль. [3] Это воздействие более изящного психотронного характера. Практически нельзя обнаружить следы диффузного вмешательства, если не знать, что именно и на каких глубинах искать... А также - подо что оно может маскироваться...
   __________________________________________
   [3] Буквальный перевод с арабского: "Длина ума разрушает горы".
   Наннели прищурила светло-голубые, словно выцветшие на солнце глаза и сделала еще один глоток из фарфоровой чашечки:
   - Боюсь сглазить, господа, - задумчиво проговорила она, затем, как бы опомнившись, встрепенулась и выдала улыбку - смущенную, как у студентки, а не у президента Конфедерации; но ее собеседникам и в голову не пришло шутить на эту тему: даже новички знали истинную причину столь необычного цвета ее зрачков. Причину, из-за которой мадам Дюран почти никогда и никого не хвалила, а если была вынуждена делать это, то всегда сопровождала похвалу целым ритуалом, очищающим ее визави от сглаза. - Нет, в самом деле - боюсь сглазить... Но что-то мне подсказывает, что в ряды Пожирателей Смерти Волдеморта затесался шпион... который пытается связаться с нами.
   - Тогда этот шпион знает необычайно много, госпожа президент, - Лоуренс опять покосился на шар возле ее руки. - В материалах дела изложены все этапы дознания, шаг за шагом. Там, в воспоминаниях, есть одна вероятная кандидатура на эту роль... Этот смельчак должен быть очень приближен к лидеру, а значит, он смертельно рискует, сливая информацию через третьих лиц.
   - Именно поэтому нам, чтобы не потерять его по неосторожности, надо тщательно выверять каждый свой шаг, - сказала Наннели. - Не беспокойтесь, мсье Валлин, я сегодня же изучу все обстоятельства дела этих Стреттонов и непременно свяжусь с вами. Благодарю за сотрудничество.
   Тем же вечером, выйдя на террасу своего дома и усевшись в плетеное кресло-качалку, мадам Дюран распечатала папку Валлина. Информация и впрямь была противоречива, иногда у нее создавалось впечатление, что перед следователями сидят совершенно разные Стреттоны - до и после веритасерума.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   - Мистер Стреттон, отвечайте на поставленный вопрос "да" либо "нет". Вы служили магу, именующему себя Волдемортом?
   Взъерошенный, сердитый мужчина лет пятидесяти сверкнул покрасневшими глазами на дознавателей:
   - Нет.
   - В таком случае, откуда у вас и у вашей жены столько последовательных и подробных данных о составе и деятельности его организации?
   Англичанин и хотел бы смолчать, да не мог:
   - Я разделяю его взгляды и был готов служить ему. Он согласился принять нашу семью под свое покровительство. Но нам ничего не поручали, и вплоть до отбытия из Британии мы не знали о его армии ничего.
   - Как же вы узнали всё это потом?
   - Не имею представления. Нам прислали обещанный знак. Мы должны были прийти к вам и доложить всё, что появилось у нас в памяти, и мы не стали испытывать судьбу, раздумывая, что и почему...
   - А до этого вы не помнили ничего?
   - Да, нам подчистили и подменили воспоминания, чтобы мы не вызвали ни у кого подозрений.
   - Это было сделано помимо вашей воли?
   - Нет, это было сделано с нашего согласия. Нас с Моникой предупредили об этом.
   - С кем из указанных в вашем списке людей вы имели контакты перед отправкой сюда?
   - Ни с кем, кроме самого Темного Лорда и его помощника, Питера Петтигрю...
   - Валлин, - дознаватель поднял голову. - Что там с параметрами? Веритасерум еще действует?
   - Да, мсье, - донесся откуда-то из-да спины Стреттона знакомый голос Лоуренса Валлина, с которым еще сегодня днем Наннели разговаривала во Дворце Наций. - Приборы показывают, что он не отклоняется от правды: индекс остается неизменен.
   - Значит, Питера Петтигрю? - следователь снова принялся за англичанина. - Могли бы вы воссоздать в памяти его внешность? Благодарю вас.
   Вскоре в пространстве над столом между следователем и сосредоточившимся мистером Стреттоном повисла пропорционально уменьшенная призрачная фигурка ледащего человечка со шныряющими бусинами глазок и какой-то грызуноподобной внешностью.
   - Что скажете, Валлин?
   Слепок с проявленного образа удалось перенести в картотеку Отдела и подключить отслеживающие чары. Воспоминание затемнилось для экономии времени, чтобы вновь проясниться, когда Лоуренс обратился к дознавателю:
   - У нас на него нет ничего. По крайней мере, официально этот Петтигрю никогда не пользовался порт-ключами, и я не нахожу сведений о том, чтобы человек с такими данными вообще покидал Британию...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   Дюран задумалась. Это была первая удача: в предыдущих случаях выйти на следы конкретных людей из окружения лидера Пожирателей Смерти не удавалось ни разу. Если этот маленький, похожий на крысу субъект может оказаться шпионом Сопротивления в стане врага, нужно попытаться выйти на него...
* * *
   Теперь не уйдешь, продажная шкура, висельник, убийца, некуда тебе здесь деваться!
   Точно завзятый ястреб, выследивший добычу с горних высот, Мертвяк на всех парах гнался за крысой по запутанным коридорам Хогвартса. Как, невзирая на многослойную защиту, Хвост смог бы проникнуть в школу, мимир задуматься не успел. Сейчас предатель был для него тем же, чем снитч для ловца-чемпиона, и поймать этот мешок чумного дерьма было для ворона просто делом чести. Соображать что-то сверх того маленький мозг птицы отказывался. А крыса, почуявшая преследование, неслась во весь опор в надежде хоть на какое-нибудь укрытие. Но тщетно: за прошедшие четыре года администрация школы ликвидировала все возможные лазейки. Разве только мерзавец обнаружил что-то новое, чего не было в те времена, когда всё тайное и явное наносилось на Карту?..
   Перебирая в мыслях самые кровожадные способы расправы, Мертвяк едва не врезался в резко распахнувшуюся от сквозняка дверь учительской. Крыса шмыгнула в помещение, ворон тоже не стал медлить. И вовремя, поскольку стоявшая у окна старушка-трансфигураторша одним взмахом палочки, не глядя, снова эту дверь захлопнула. Крысу и птицу ни она, ни Снейп, что-то перебиравший на этажерке у стены с многочисленными часами, кажется, при этом не заметили. Разговор шел на повышенных тонах - отчасти из-за невыносимого стрекота часовых механизмов, отчасти... они что, ругаются? Хм, это было бы не слишком в духе ослепительной мадам Фьюри, если бы не Снейп: клювоносая образина и святого доведет до бешенства.
   - Да мне плевать, что именно он несет! - бросил зельевар через плечо, а Мертвяк тихонечко замаскировался третьим между чучелами болтрушайки и фвупера, сидящими на раскидистых лосиных рогах высоко над камином. - Но я не для того унижался перед этим самодовольным пузырем, чтобы ты в одночасье похерила все мои результаты. Второй раз он не станет слушать ни меня, ни даже Минерву, а допускать в школу посторон...
   - За кого ты меня принимаешь?! Мне тоже плевать, что он несет! - перебила профессор Фьюри внезапно звонким и молодым, как у девушки, голосом, и от неожиданности Мертвяк чуть не загремел с рогов. - Зато ты не видишь того, что гораздо ближе!
   Снейп прихватил повисшую правую руку левой и чуть покачнулся. Потом, привалившись плечом к этажерке, скривился.
   - Что ты имеешь в виду? - глухо спросил он и, морщась, потер безвольную кисть.
   - Я имею в виду, что Гэбриел не решится признаться тебе в этом, пока ты сам его не спросишь. А ты сам его не спросишь. Вы удивительно черствое племя - вас надо ткнуть носом, чтобы вы начали что-нибудь видеть!
   - Да о чем, черт возьми, ты говоришь?! - вызверился зельевар и как будто от злости даже взбодрился. Тогда, когда нормальный человек выходит из себя, этот страхоидол в себя, наоборот, возвращается. Он отпустил руку и резко повернулся к Патрине. Побрякушки ее сверкали под солнцем, лучи которого врывались в окно словно для того лишь, чтобы посредством этой мадам оставить без зрения всех, кто на нее взглянет.
   - Прошлым летом он находил равновесие, когда говорил со мной о том, как можно мириться с потерей магии. Он мог выговориться, потому что никто больше не понял бы его так, как понимает другой сквиб. Я была для него неким поводом для надежд: если магия пришла даже ко мне, от рождения лишенной способностей, то у него не меньше шансов ждать чуда и для себя. Но с осени из-за всей этой вашей конспирации нам с ним редко удавалось побеседовать у братьев в Оазисе. А здесь он про меня ничего не знал. Однажды я поднялась на верхние этажи и увидела дверь в эту самую секретную... то есть Выручайную... комнату. Раньше этой двери я никогда не видела, а тут она оказалась даже не запертой. Я тихо вошла - и увидела Гэбриела. Комната воссоздала убранство точь-в-точь как на веранде в Оазисе, где мы всегда с ним говорим, даже кресло, где он всегда сидит, точно такое же, как там, с вязаным пледом. Ему тогда было нужно, чтобы кто-то пришел. Кто-то, кто его поймет... И вот я пришла, и мы побеседовали.
   Снейп продолжал сверлить старушку полным отвращения взглядом, даже почти не щурился от солнечных бликов. Но ее это, вероятно, не волновало. Когда во время паузы он медленно и устало моргнул, Мертвяку впервые за всё время, сколько он знал это сальноволосое пугало, подумалось, что, может, взгляд здесь ни при чем, а Снейп смотрит обыкновенно, без всяких задних мыслей, но благодаря его потрясающе фотогеничной внешности окружающим кажется, будто он готов всех поубивать...
   Кто же она такая, эта Патрина Фьюри? Уж точно не та, за кого себя выдает - а кто? И еще где-то тут притаилась подлая крыса и подслушивает их во все уши. Вот два спорящих остолопа, глаза протрите! Кар! Эй! Ка-а-ар! Ладно, позже каркну, самому охота дослушать.
   - Его прорвало после долгого молчания, он говорил и говорил, - продолжала "профессор". - Он получил небезосновательную надежду зимой, когда магия проступила в нем после обморока его подруги из Гриффиндора. Но чуда не случилось. И всё же он еще держался. А недавно был второй похожий случай. Магия снова подразнила его - и снова исчезла без остатка. И... Гэбриел больше не смог сдерживаться, он расплакался тогда передо мной в Выручайной комнате. Ему было очень плохо. Я знаю, ему не хотелось бы, чтобы я рассказывала об этом тебе...
   - С чего ты это решила? - сквозь зубы бросил Снейп.
   - Хотелось бы - рассказал бы сам. Но ты применяешь к нему какие-то завышенные мерки, требуешь гораздо больше, чем он способен вытянуть. И всё время считаешь легкомысленным недорослем, который...
   - Мисс Шафиг, я уж чуть было не начал думать, что вы немного поумнели в преподавательском коллективе, - ядовито прошипела клювоносая образина, теперь уже на самом деле приходя в ярость и маскируя злобу под свои типичные ослоумные колкости - ничуть не изменился со студенческих лет тощий уродец! "Мисс Шафиг" сказал он... Похоже, это ее настоящая фамилия. - Но вынужден признать, что считать так было бы ошибкой.
   - Давай, давай, Северус, злись. Может, хоть теперь поймешь, что кто-то должен был прийти на выручку твоему сыну...
   - Теперь ты надеешься убедить меня в своей незаменимости? - он неловко потер правый локоть и снова поморщился, как от досады.
   - Нисколько. Но от Слагхорна я такой прыти не ожидала. Ревновать меня к студенту! Пф! Тем более кого меня - Патрину Фьюри?! - она рассмеялась. - Это какой-то нонсенс!
   - Тем не менее Гораций оскорбился и намерен идти к МакГонагалл, чтобы потребовать у нее своей отставки после экзаменов. "Меня здесь не уважают", - заявил он мне и был непреклонен. Тебе известно: расшаркиваться и уговаривать я... не очень. А его присутствие необходимо нам и в следующем году. В противном случае Министерство непременно запихнет сюда какую-нибудь свою крысу... тогда пиши пропало. Слишком много народа в Хогвартсе уже в курсе...
   - Я уговорю его. Насчет этого можешь не сомневаться. Но вот крыса...
   - Да, именно. Акцио крыса, - вдруг выкинув левую руку в сторону, сказал Снейп. В углу зашуршало, громыхнуло - и прямо из-под тумбочки, кувыркаясь в воздухе, вылетела тушка грызуна, которого только что безуспешно преследовал Мертвяк. Ухваченная за шиворот, визжа и извиваясь, упитанная крыса повисла в крепких пальцах зельевара, а он нацелил на нее палочку: - Спекули верто!
   Только тут мимир разглядел на шее зверька тонкий серебристый ошейник. И шерсть на ярком свету была совсем не как у анимаформы Хвоста - просто аккуратный бурый цвет и белые грудка с пузом. А в довершение всего грызун оказался самкой. После вспышки заклинания ничего не произошло. Крыса качнулась в воздухе, подумала и с удвоенным отчаянием принялась освобождаться. В этот момент дверь в учительскую открылась, пропуская Аврору Синистру.
   - Чем это вы тут занимаетесь? - покосившись на Снейпова пленника, спросила астроном и поставила на этажерку журнал семикурсников Слизерина. - Добрый день, Патри, сегодня мы еще, по-моему, с тобой не виделись.
   - Добрый день, Аврора, - Фьюри снова заговорила обычным своим надтреснутым голосом. - Северус, я, кажется, вспомнила, чей это фамильяр - одного второкурсника из Пуффендуя. У меня как раз сейчас у них урок, давай отнесу. Ведь наверняка он уже с ног сбился, ищет тебя, глупое ты создание! - в ее руках глупое создание мигом утешилось и захрустело подсунутой совиной печенькой. - Аврора, я нашла тебе те карты. Нам по пути.
   Выходит, босс хорохорится и скрывает ото всех, даже от собственного ворона, что творится у него на душе? Ну, хорош, нечего сказать! Тяжелая наследственность. Отроки и юнцы - это что-то с чем-то... и так лет до сорока. А дальше медленно и неотвратимо надвигается старческое слабоумие. Спасибо и на том, что хоть не поплелся прыгать с Астрономической башни.
   Когда дамы покинули комнату, Снейп размял шею и, сложив руки за спиной, не оглядываясь, обратился прямиком к лосиным рогам над камином:
   - Если хоть что-то из сказанного здесь уйдет дальше этой комнаты, чучел станет три.
   Мертвяк прокашлялся:
   - Совершенно лишние угрозы, Снейп. Мог бы лишний раз и не демонстрировать свою паранойю...
   - Проваливай.
* * *
   В пятницу с утра во время завтрака Гермионе прилетело письмо из дома, в котором родители написали о скоропостижно скончавшемся накануне вечером дедушке - папином отце, о предстоящих похоронах на выходных и о том, что они уже известили руководство школы, поэтому Минерва МакГонагалл не возражает против отсутствия студентки в интернате до полуночи воскресенья.
   - Соболезную, - сказали ей Гарри и Луна, покидая общий зал перед тем, как разбежаться по своим занятиям.
   - Спасибо. Я почти не знала его, - вздохнула Ге, и по ней было заметно, что особенной скорби она действительно не испытывает, а больше сосредоточена на том, чтобы ничего не забыть при отправке домой. Как и всегда перед экзаменами, она сильно заморачивалась учебой, а тут еще одна неучтенная проблема, как снег на голову. Для нее это сродни катастрофе: аж минус два дня от зубрежки!
   - Ну, всё равно, - сказал Гарри, задевая пальцем кончик ее носа. - Держись. Экзамены никуда не убегут.
   - Я волнуюсь за Трансгрессию. Мне даже снится, как я переношусь, а ассистента расщепило, и меня сажают за это в Азкабан, - девушка нервно засмеялась. - Да-да, я знаю, мне пора лечиться.
   - Так это же ты! - засмеялись они с Луной и обняли ее с двух сторон. - Тебя лечить - только портить!
   - Эй! Гарри! Ну-ка подожди! - Гермиона полезла в свою бездонную сумку, закопошилась там среди книг и вытащила исторические хроники, которые они позавчера сперли почитать из Запретной секции. Сперли они в ту ночь и "Доппельгёнгера", но ничего полезного, по крайней мере для нынешнего уровня своих знаний, из текста не вынесли. Наверно, не доросли, предположила Ге, и Гарри тоже так подумал. - Проштудируешь это, пока меня не будет, понятно? Слагги завалит тебя на экзамене по ЗОТИ, и для компенсации ты должен блеснуть, по крайней мере, на Истории магии, чтобы общий балл всё равно остался в пределах допустимого. Ясно?
   - Откуда ты знаешь? - удивился Гарри.
   - Знаю - что?
   - Что старина Слагги собирается завалить меня на своем экзамене.
   - Э-э-э... - она отвела взгляд. - Ну, у меня есть предчувствие. Короче, не спорь, просто возьми и сделай.
   СОВ они сдали на пятом, и нынешние экзамены ничего не решали. Шестикурсникам нужно было просто обеспечить себе проходной балл, чтобы перевестись на завершающий курс.
   - Я убежала, - сказала им Луна и, чмокнув Гарри в щеку, влилась в компанию спешащих на Чары однокашниц.
   - Вообще, это она должна переживать, а не мы с тобой, - сказал он Гермионе, кивая вслед своей подруге. - У нее-то как раз СОВ на носу. Думаю, вам с Лу надо поделиться своей переживательностью поровну, и в мире наступит полная гармония.
   - Думаю, нам с Лавгуд надо скинуться и отдать весь комплект тебе, чтобы ты хоть немного включил свою голову и начал относиться ответственно к серьезным вещам! - и, когда он, скосив глаза к носу, постарался скорчить как можно более дурацкую рожу, девушка хлопнула его "запретной" книгой по плечу: - Вот-вот, это и есть твоя истинная личина! На, держи! - но не выдержала и захихикала (значит, рожа всё-таки удалась как надо). - Ох и балбес! Лучше пожелай мне break a leg на Трансфигурации. [4]
   __________________________________________
   [4] "Break a leg!" - странное идиоматическое выражение, которое применяется как пожелание удачи (вроде нашего "ни пуха, ни пера - к черту!") и дословно переводится как "Сломай ногу!". Кому ее сломать - неизвестно. Может, всё тому же черту?
   У самого же Гарри первой парой была как раз История магии. Под монотонный бубнеж привидения профессора Бинса утренние сны досматривала примерно половина шестикурсников Когтеврана и все до одного - Слизерина. Гойл - тот даже сладко похрапывал, а Крэбб пихал его ботинком в лодыжку, чтобы не будил. За месяц до начала сессии профессор Умбрасумус сократила часы практики Гарри в Мунго, и сейчас он сожалел об этом, потому что привык всё время что-то делать с самого утра до позднего вечера, а здесь минуты тикали впустую. А с другой стороны... Он спохватился и выудил из сумки подсунутую Гермионой книжку. Любопытно, с чего это обычные исторические хроники запихнули в малодоступную секцию? Что такого секретного можно найти сейчас в событиях тысячелетней давности? И... кто вообще будет что-то искать по книжкам в библиотеке - эти, что ли? Гарри покосился на причмокивающего во сне Винсента и покачал головой: подумается же такое неровен час!
   Ну-с, взглянем!
   На обложке был выгравирован бутон обычного шиповника, буквы названия почти стерлись от времени, но по их контурам еще можно было прочесть, что это "Хроники былого". Лишь бы текст не был таким вычурным, как в некоторых исторических документах, когда написано вроде и не на староанглийском, но фразы вывернуты так, что всё равно ни шиша не понять. Форзац побурел из-за проникшей когда-то в книгу сырости: плесень вывести удалось, даже запаха не осталось, а вот с пятнами бороться не стали - вон даже контуры придавленного лет сто назад таракана остались. Раритет! Титульник дублировал изображение всё того же шиповника, теперь уже с намеком на цвет, хотя красные чернила расплылись и полиняли. И здесь, на бумаге, цветок был окружен надписью: "In Historia Sub Rosa Gratum". Первая буква в каждом слове, кроме предлога, выделялась витиеватой буквицей, и в глаза бросались в первую очередь H, S, R и G. Следующая страница предварялась эпиграфом: "По мнению многих летописцев, эти манифесты задумывались лишь как головоломка для волшебников или розыгрыш для простецов. Но кто имеет ум - тот узрит знаки и составит имена". [5]
   __________________________________________
   [5] Здесь, конечно, имеет место накладка, поскольку в фанфике и эти имена, и, следовательно, названия факультетов с самого начала было решено писать в том виде, какой предложили росмэновские переводчики. Аббревиатура же (и вместе с нею игра латинских слов) возникает исходя из написания их имен в оригинале, на латинице.
   Гарри стал листать дальше. Неведомый автор "Хроник" к заявленной теме возникновения замка Хогвартс подбирался издалека. Очень издалека. Это было утомительно, хотя язык изложения оказался не так тяжел, как опасался юноша. Политическая обстановка Британии девятого-десятого веков увлекала его не слишком: еще в магловской школе в учебнике истории упоминались хронисты - монахи Вильям Мальмсберийский и Симеон Даремский, а заодно и франкский историк Флодоард - которые писали о том мутном периоде. Гарри никогда не вспомнил бы эти имена, если бы они не были продублированы в книге мага-анонима, которую он листал, повинуясь наставлениям Ржавой Ге. И вот наконец появилось хоть что-то любопытное - первая иллюстрация в потоке монотонного изложения. Движущаяся картинка была репродукцией с того самого полотна, что висело в коридоре напротив кабинета ЗОТИ - король и маг. Получается, что этот сюжет - не просто фантазия какого-то колдохудожника, а прямо-таки исторический факт? Круто!
   Брат собеседника Салазара Слизерина с картины - короля Этельстана - отказывался иметь дело с магами. Всё это было задолго до принятия Статута. Волшебники, хоть и держались несколько особняком, но от простецов своих способностей не таили, и те сами нередко обращались к ним с какими-нибудь просьбами. Как раз о такой попытке сотрудничества маглов с волшебниками и летописали "Хроники былого". Конечно, называть это использование колдунами магловских амбиций в своих интересах "сотрудничеством" было верхом дипломатии со стороны автора хроник, но, как ни крути, правящая верхушка лишенных магии тоже имела свою долю, несмотря на то, что и сама плясала под чужую волынку. Этельстан хотел получить власть и довершить начатое дедом и отцом, но унаследовал трон его сводный брат Этельвирд - тот самый, чурающийся волшебства - правитель. Этельстану же после смерти их общего отца, короля Эдуарда I, досталась лишь не столь давно завоеванная Мерсия. Этельвирд, впрочем, несмотря на молодость, загадочно помер вскоре после старого Эдуарда, но мало ли лишенного магии народу перемерло по тем временам? Витенагемот не хотел признавать власть Этельстана над Уэссексом и, следовательно, надо всеми имеющимися у Англии землями. Вече склонялось в пользу еще одного вельможного брата, Эдвина - темной лошадки для магов, но удобной и послушной кандидатуры для советников.
   - Всё это можно решить, сир, - спокойно ответил маг, к которому Этельстан обратился за содействием незадолго до таинственной кончины брата. - Ты взойдешь на трон, и никто больше не осмелится чинить тебе помех. Успех будет сопутствовать любому твоему начинанию. Но в обмен ковен потребует от тебя сослужить нам равносильную службу. Если будешь неотступно следовать нашим советам, станешь великим королем...
   Салазар Слизерин на этой иллюстрации был виден куда лучше, чем на картине-оригинале. Говоря с будущим королем Англии, здесь он почти не отворачивался от зрителя. Непривычно молодой и безбородый, как на том портрете из воспоминаний в дневнике Тома Реддла, и довольно надменный в обращении с маглом, он взирал на вельможного простеца свысока, даром что был ниже него ростом и куда тщедушнее сложением. Этельстан внимал ему, как божеству, и безоговорочно соглашался со всеми его условиями. Кто были те, "другие" из ковена, которых упомянул, излагая свои условия, маг Салазар, он так никогда и не узнал. Но с тех пор удача улыбалась ему во всем: за время своего правления Этельстан заполучил все семь английских земель, диктовал свою волю другим государствам, удачно выдавал своих сестер замуж в стратегически выгодные ему страны, а под конец вторгся и на территорию современной Шотландии. Именно здесь, под защитой магловских войск, гор и темного леса, четыре мага из британского ковена без помех занялись возведением крепости, впоследствии ставшей школою Хогвартс. Особое покровительство, как известно, Этельстан оказывал каменщикам: немало простых рабочих было задействовано на всех уровнях при строительстве этого грандиозного здания. Процесс возглавляли две женщины и двое мужчин, одним из которых являлся непосредственный покровитель Этельстана, маг Салазар - весь архитектурный проект принадлежал ему, и только он полностью знал каждый вход и выход, потайные помещения, хитрые лазейки, тупики и ловушки Хогвартса. Остальные трое занимались обстановкой внутри замка, учебной программой и внешними дипломатическими вопросами. Большинство сложностей связано было с предполагаемыми учениками школы. Памятуя о временах и нравах, нельзя воображать, будто здесь всё обстояло просто и гладко. Уход языческой эпохи и насаждаемая в Европе новая агрессивная религия сказались самым дурным образом на жизни магов - им всё чаще приходилось скрывать свои способности от обращенных в новую веру простецов. Родившиеся волшебниками в немагических семьях и подавно стали яблоком раздора для Основателей Хогвартса.
   Дело в том, что очень быстро стало понятно: как только баланс нарушится - ведь Этельстан не вечен, а поди найди еще одного такого же сильного и пользующегося славой в народе короля, который оценит всю выгоду сотрудничества с магами, не зажрется и не начнет со временем творить произвол, - Хогвартс окажется под ударом. Второй мужчина-Основатель, рыжий Годрик Гриффиндор, настаивал на засекречивании школы. При этом он утверждал, что отказываться от приема в школу детей-волшебников, рожденных в магловских семьях, неразумно, поскольку племя магов и без того малочисленно. Слизерин спорил с ним и обвинял в непоследовательности: если засекречивать школу и уходить в подполье, то и маглорожденных следует полностью изымать из их семей, дабы оградить себя от разглашения тайн ковена. Но в таком случае, продолжал он, автономия чревата полным вырождением самих волшебников, которые, обособившись, начнут вариться в наглухо задраенном котле, соединяться в близкородственных браках и отставать от всего мира на десятки, а то и сотни лет в общественном развитии. Поэтому одно из двух: либо никаких маглорожденных в среде магов, либо полное - и жесткое - подчинение маглов колдунам. Иначе стычкам с толпами суеверных идиотов не будет конца, и в итоге простецы задавят магов исключительно своей массой, уж это они умеют в совершенстве. Его оппоненты в ковене - а их было большинство - возражали Салазару. Они не хотели конфликтов, а это оказалось бы неизбежным, поскольку для мирного сосуществования с маглами необходимо было бы полностью искоренить вколоченную в них магоненавистническую религию. "Войны веры, - говорили остальные мастера ковена, - последнее, что стоит затевать в нашем положении". "Думаете, играя в поддавки, вы их избежите?" - насмешливо проронил Слизерин и хлопнул дверью Хогвартса.
   Звезда короля Этельстана закатилась с его смертью в 939 году, профессиональные объединения маглов-строителей, которых он так лелеял, были засекречены, знак шиповника на кельтском кресте преобразовался в схематическое изображение вписанной в треугольник окружности, которая иногда трактовалась как зрачок человеческого или змеиного глаза. Впоследствии символ удачно совместили с тремя вещами из появившейся позднее сказки о Дарах Смерти. Сама эта сказка имела очевидную аналогию с древними магловскими легендами о четырех артефактах племени Туата Де Дананн - копье Луга, котле Дагды, мече Нуаду и камне Фаль. Ну а еще позже, в ХХ веке, один нидерландский колдун-философ привел знак в соответствие со своими идеями и наполнил его добавочным смыслом. К этому времени британские простецы уже не помнили ни о каких реальных волшебниках. За прошедшие столетия истина превратилась в вымысел, а подлинный вымысел стал управлять жизнью доброй трети населения планеты. Хогвартс был надежно скрыт от глаз тех, кому не долженствовало его видеть. Всё, как хотел Годрик Гриффиндор и большинство мастеров британского ковена.
   И тут Гарри поймал себя на мысли, с которой сталкивался прежде: почему же Слизерин, такой могущественный маг - и не пожелал отстаивать свою позицию, а просто махнул рукой и ушел в неведомые дали? В официальных источниках он выглядит непримиримым врагом маглов, который никогда не сдался бы так просто - василиск в Тайной комнате не в счет, полагать змеемонстра инструментом подлой мести Основателя бывшим коллегам слишком глупо. Тем более, что им-то как раз эта рептилия не нанесла никакого урона и проявилась только десять веков спустя из-за случайного стечения обстоятельств. Неправда ли, чересчур отсроченная месть? Фраза прозвучала в голове юноши ироничным тоном Гилдероя Локхарта. Кстати, весь вечер накануне они с Ге провели, сочиняя и шифруя отчет для бывшего профессора ЗОТИ о походе в библиотеку и случившихся там странностях. Судя по всему, он один из немногих, кто сможет, а главное - пожелает - объяснить им, что здесь происходит.
   А вот то, что сведения о самом Слизерине в ХХ веке свели к минимуму, как раз хорошо объяснимо. Если хочешь лишить кого-то бессмертия - сделай так, чтобы о нем забыли потомки. Так поступали с царицами Древнего Египта, стирая с лица земли их статуи и скрывая их деяния от будущих поколений. Просто потому, что они родились не того пола, но добились славы собственными силами. Применяйся этот подход к настоящим тиранам, можно было бы сказать, что здравый смысл восторжествовал. Но - увы: громче всего историки кричат именно о подонках. О победивших подонках.
   Гарри перевернул еще несколько страниц, разглядывая иллюстрации. Что ж, по крайней мере, становится понятно, зачем "Хроники" изъяты из общего доступа: изложенная в них версия заметно расходится с урезанной и официально принятой в учебниках. Неясно только, почему для полной надежности летопись не уничтожили полностью. Или... не смогли?.. Может, книга зачарована каким-то особым образом? Гарри где-то читал о таких хитроумных способах сохранения информации - некие антивандальные чары. Когда уничтожается оригинал, он воспроизводит несколько идентичных копий, причем эти копии могут возникнуть абсолютно в любом другом месте. Недаром само заклинание так и называлось - чары Hydra of Lerna. Его принцип подобен охранному гринготтскому Gemino Curse, или, как это называют в народе, "горшочек, вари" [6]. Проверить свою версию сразу юноша не мог, так как для этого нужно иметь магию. Он почувствовал злой, болезненный укол в сердце и торопливо подавил дурные мысли, связанные со своей ущербностью. Что ж, если не он - так Ржавая Ге. Достаточно лишь навести ее на мысль, а копать тему она умеет хлеще любого когтевранца. Ну и с магией у нее полный порядок.
   __________________________________________
   [6] "Cook, little pot, cook!"
   Следующим занятием у них была пара с Пуффендуем на Зельях. Гарри собирался под каким-нибудь предлогом задержаться в лаборатории после урока и договориться с отцом о встрече, чтобы рассказать про их вылазку в библиотеку, странное происшествие с книгой, поделиться подозрениями о временном парадоксе и спросить, что теперь делать. Но при виде профессора он мигом забыл обо всей этой ерунде: Снейп выглядел так, словно поднялся со смертного одра и лишь каким-то чудом держится на ногах. Никто не обращал внимания на состояние "ядовитой анаконды", и только Гарри замечал, как тот при каждом удобном случае старается опереться плечом о стену или левой рукой о стол, а правую прячет под рукав мантии и время от времени неосознанно прижимает к себе. То, что сегодня он стал многократно злобнее обычного, только подтверждало очевидное: дела его плохи.
   - Профессор Снейп, сэр, позвольте вопрос? - вскинув руку, решился Гарри.
   Отец одарил его непередаваемым взглядом. Если не знать, кем они доводятся друг другу, можно подумать, что он готов отвинтить студенту его дерзкий язык, причем вместе с глупой головой. Но Гарри прочел там совсем другое. Он почти бегом кинулся между рядами и, раскрывая свои конспекты, едва слышно, зато напористо зашептал ему на ухо:
   - Что с тобой творится? Тебе срочно надо к нашим, слышишь?! Пожалуйста, послушай меня хоть раз!..
   Кажется, у профессора не было сил даже посмотреть в его записи и прикинуться, будто они обсуждают тему урока. Его подбородок дернулся, как если бы он пытался приказать Гарри уйти, но не мог разжать челюсти. Парня затрясло от ужаса. Воображение во всех подробностях нарисовало ему картины из его кошмарных снов. Он готов был похерить к чертовой бабушке всю их конспирацию и прямо сейчас силком потащить отца в лазарет, а оттуда, через камин Помфри - в Мунго, но тут профессор всё же справился с собой и выдавил сквозь зубы:
   - Вечером поговорим, - неопределенно качнул указательным пальцем куда-то в сторону своего кабинета. - Я знаю, что делаю. Успокойся и сядь.
   Кажется, он применил какие-то невербальные чары, потому что ноги Гарри вопреки его воле зашагали обратно к парте. Юноше хотелось выругаться, хотелось заорать на весь класс, что ни хрена он не знает, что делает, а вернее знает - знает, что гробит себя. Но и язык ему не подчинялся, и это было совсем нечестно. Применять магию против того, кто ничего не может ей противопоставить... подло! Да!
   Всю пару он просидел, не в состоянии собрать из написанных в рецепте букв слова, а Майклу приходилось по три раза повторять, какой ингредиент нужно подготовить для каждого из следующих этапов, и в итоге они почти разругались. Корнер отвязался на нем, обозвав тупицей, а Гарри послал его туда, куда часто отправлялись неприятели Мертвяка - по крайней мере, отправлялись по мнению самого Мертвяка. Обида на профессора сменилась досадой и злостью: "Взрослый, а сам как подросток! - парень сжал кулаки, мечтая запустить в папашу стоявшей возле Корнера банкой с вялеными тараканами. - Никогда ничего не сделает по-человечески, куда ни ткни - всё через жопу! А потом шипит на всех, когда получает по заслугам! Старый остолоп, ненавижу тебя! Ахрхрхрхр!.. Черт, да что ж тобой такое, пап? Что у тебя с рукой, почему ты ее прячешь? Да провалиться тебе, эгоист - на всех тебе насрать! Ну и сиди один, как полудохлый сыч! Ни слова тебе больше не скажу!" Он растравлял и растравлял себя. Раздражение копилось, ближе к звонку превратившись уже в огромную мусорную кучу. И когда под конец урока все засуетились, прибираясь на столах и очищая котлы, Гарри внезапно почувствовал еле заметное прикосновение к плечу. Он обернулся. Позади него стоял профессор, вроде бы разглядывая варево, приготовленное Майклом при активной помехе Гарри, и при этом чуть заметно сжимая ладонью плечо сына. На лице его при этом было что-то вроде раскаяния, хотя, возможно, это просто следы доканывающей его хвори... Да нет, он в самом деле дает понять, что сожалеет о своем поступке. Сожалеет он! Что толку в твоих сожалениях, когда ты сейчас попрешься на следующее занятие вместо того, чтобы бежать к Прозерпине?! Гарри качнул бровью и вопросительно взглянул в ответ. Снейп согласно опустил веки, почти прикрывая глаза. На сердце сразу стало легче. Ну ладно, посмотрим, как ты выполняешь свои обещания, когда дело касается тебя самого, а не кучи всяких придурков, которым плевать на тебя и которые знать не знают, что ты ради них рвешь задницу, точно ошалелый! Правильно говорит про тебя мистер Макмиллан, что... да ладно, как бы там ни было - главное, чтобы ты сейчас выкатился отсюда и пошел к камину мадам Помфри...
   Дождавшись того часа, когда они обычно встречались с отцом в подземельях и уходили на Сокровенный остров (Гермиона уже отправилась к родителям, и Гарри на прощанье успел лишь в общих чертах рассказать ей о прочитанном в "Хрониках былого"), он спустился к кабинету зельевара. Дверь пропустила его, как всегда, но хозяина в комнатах не оказалось. Юноша покусал губы, прикидывая, как поступить дальше, и уже собрался было к Джудит, но тут в кабинет вбежала светящаяся призрачная кошка. Патронус Минервы МакГонагалл коротко велел ему подняться к директрисе, назвав горгулье пароль "Прялка Афины".
   МакГонагалл встретила его прямо возле вращающейся лестницы и сказала, что профессор Снейп был вынужден отправиться к своим знакомым, поскольку ему понадобилась специфическая помощь, оказать которую в Мунго ему были бы не в состоянии. Гарри перевел дух. Что ж, куда бы Снейп ни ушел, главное - это связано с его состоянием, и тут отец действительно лучше знает, кто способен помочь, а кто нет. Похоже, ему было настолько плохо, что он не смог сам создать патронус и попросил директрису оповестить Гарри, с которым они договаривались о встрече.
   - Что с ним, мэм? - откликаясь на приглашение зайти в кабинет, спросил юноша. - Почему он это скрывает?
   При виде него Фоукс приветливо замахал большими крыльями, а когда Гарри сел в кресло, перелетел на кресельную спинку и принялся ворошить клювом его густые волосы. Сговорились они, что ли, с мимиром, или просто все птицы одинаковы?
   Минерва МакГонагалл тоже уселась в кресло чуть поодаль и серьезно посмотрела на студента:
   - Северус не хотел бы, чтобы я говорила тебе, но мне кажется, ты должен это знать. Конечно, я не тешу себя надеждой, что ты сможешь ему чем-то помочь - этого не сможет никто... Но ты имеешь право быть в курсе как его близкий родственник...
   Сердце ёкнуло. Этот убийственный тон, похоронный вид... Так медики обычно сообщают о неизлечимой болезни пациента его близким. Гарри снова затрясло - уже не первый раз за сегодня - и он неосознанным жестом отмахнулся от феникса. Фоукс ненадолго отстал и переключился на собственные перья. А директриса рассказала о некоем безымянном проклятии, сжирающем организм профессора Снейпа именно за счет его собственных защитных сил.
   - Неужели с этим не смогла бы справиться профессор Умбрасумус? - хрипло спросил Гарри.
   - Увы, нет. Пока жив тот, кто наслал на него эту скверну, избавить себя от нее не сможет ни он сам, ни даже лучший из пепельников. У него есть друзья, хорошо знакомые с такими разновидностями дамнаций, и только они еще как-то сдерживают распространение проклятия по телу. Но это всего лишь отсрочка неминуемого конца...
   - Кто наслал скверну? - парень произнес это, а в следующий момент догадался сам: - Неназываемый?
   Минерва взглянула в сторону окна, за которым в небесах разгорался багряный закат, и уклончиво ответила:
   - Возможно. Говорить об этом со мной он не захотел. Ты его знаешь...
   - Но ведь Неназываемый может считаться живым только условно! Я же сам видел, что его воскресил Крауч - и это было сделано с помощью крестража, его личного дневника! Значит, он лич!
   - Скорее всего, решающую роль здесь играет не физическое состояние, а способность или неспособность мыслить. Пока он не упокоен, сгенерированные им проклятия будут продолжать свое пагубное воздействие на всех проклятых.
   - Тогда, если все эти пророчества о моей так называемой избранности имеют хоть какой-то смысл, я и должен добраться до этого ублюдка. Если всё это правда, значит, есть какая-то причина, которая позволит мне устранить его даже без магии! Знаете, это как закон аннигиляции в физике: электрон и позитрон взаимно уничтожаются - может, здесь кроется тот же принцип, и тот, кто сделал эти пророчества, знал о нем, мэм?
   - О, Мерлин, где ты столько всего набрался? - устало прикрывая лоб рукой, вздохнула МакГонагалл. - Для меня это звучит как полнейшая абракадабра... Электрон... пози... Уф! Но я верю тебе - Северус говорил, что ты поедаешь эти книги одну за другой... Может быть, ты прав. Может быть, ты сможешь избавить наш мир от Того-кого-нельзя-называть. Но тебе надо понимать, что с его смертью - упокоением - всё не встанет на свои места по взмаху палочки. Потому что частица его скверны живет во многих магах, благодаря ей он ладит с ними, взывая к ней - повелевает их разумом и поступками. Не бывает так, чтобы тиран был один и сам по себе. Короля делает свита.
   Гарри смотрел на нее и почему-то слышал сквозь ее голос интонации бывшего директора, а в какой-то миг ему даже почудился тот странный, уже почти забытый запах, навевающий мысли о закате на кладбище и о смерти.
   - Профессор МакГонагалл, я не хочу спасать этот мир. Я хочу, чтобы мой отец выжил, и если для этого я должен попытаться убить какого-то тирана, то какого черта? - мне нужно попытаться его убить. Он ради меня и мамы делал и не такое...
   - А... мир?
   - А что, если мир тоже возьмет и приложит мало-мальские усилия, чтобы спасти сам себя? Вы собираетесь отправить меня во Францию - это хоть немного приблизит меня к решению проблемы?
   - Думаю, да, - Минерва смотрела на него теперь с растерянностью и, совсем немного, с любопытством, как будто увидела впервые. Если раньше Гарри иногда мерещилась в ее взгляде то ли зависть, то ли неприязнь, то сейчас этого не было: директриса просто удивилась. - И тебя, и... э-э-э... нас всех...
   - У него еще есть время? Я... успею?
   - Не знаю. Надеюсь, да.
   Гарри отклонился на спинку кресла и позволил спине расслабиться. Вымолвил тихо, почти прошептал:
   - Хорошо.
* * *
   На следующее утро, когда все остальные студенты, избавленные от обязанности подскакивать по будильнику, еще досматривали свои субботние сны, он первым делом наведался в подземелья. Там его опять встретили пустующие комнаты. Никаких признаков того, что профессор появлялся здесь со вчерашнего вечера, не было. Говорить о том, кто эти "искушенные в темных заклинаниях друзья", к которым обратился за помощью Снейп, МакГонагалл так и не стала. Пуховый радужник сейчас раздражал своим неуместным позитивом, переливаясь оттенками наряженной рождественской ели. Неудивительно, что в своем обычном расположении духа отец пытался выжечь сорняк со стен и потолка всеми известными ему методами - кроме, пожалуй, Адского пламени.
   Гарри положил на малахитовый стол свой свиток с записями по вчерашней лабораторной работе. Может, папа догадается отправить Патронус в Мунго, когда вернется.
   Хмурая мадам Помфри, поджимая губы, открыла ему камин, и Гарри, переместившись в клинику, побрел на свое рабочее место. Скорее бы окунуться в целительские заботы...
   Сегодня многие, включая Лу, собираются в Хогсмид - даже на последней полосе "Пророка" написали, что там на выходных намечены какие-то увеселительные мероприятия. Звали и его, но ему не захотелось портить кому-то настроение своей мрачной рожей, и он предпочел гулянке Мунго. Здесь, по крайней мере, его никто не будет тормошить. Пойти в поселок Луну уговаривала Джинни Уизли, и та, пользуясь отъездом Гермионы, которая съела бы ей весь мозг внушениями об экзаменационном долге, согласилась.
   На ланче, вынырнув из круговерти учебы, тут же сменяющейся практикой, которая в любой момент опять могла смениться учебой - иногда прямо над остывающим трупом, который еще несколько минут назад поступил как безнадежный пациент и в самом деле испустил дух под палочками бьющихся за его жизнь целителей, - Гарри снова почувствовал тревогу. Сначала тупая, она быстро переросла в панику, похожую на удар кинжалом в подреберье. Патронуса от отца так и не было. Второй час пополудни...
   Юноша перестал ковырять нескончаемый сандвич с паштетом и, опершись локтями о стол, спрятал лицо в ладонях. Но так было еще хуже: перед глазами четко встали события вчерашнего зельеделия и - во всех подробностях - симптомы проклятия, иссушающего отца. Снейп еще никогда не был так плох, как вчера на уроке. Если профессор почти терял сознание и едва мог это скрывать, значит, любой другой на его месте был бы уже мертв.
   Невидимые эльфы трапезной Мунго не торопились убирать недоеденный бутерброд. Кто-то из них принес десерт - фруктовое желе - и незаметно опустил ароматную вазочку возле тарелки с распотрошенным сандвичем.
   Всё говорит о том, что даже МакГонагалл плевать на Снейпа, хотя она лучше всех остальных понимает незаменимость его роли в дамблдоровском плане. Как будто уверена, что до конца операции он дотянет, поскольку поклялся перед покойным директором, а дальше хоть трава не расти. Вот только что дает ей основания для такой уверенности? От бессилия хотелось или взвыть, или что-нибудь разнести в щепки.
   К вечеру наплыв пациентов увеличился. До персонала доходили слухи о массовых беспорядках в магических кварталах Лондона, даже в районе Уайтхолла, где уже начиналась недоступная для маглов территория - улица, с которой можно было попасть в Министерство Магии. Говорили о погромах в Косом и бегстве пострадавших торговцев, говорили об арестах, потом опровергали погромы, бегство и аресты - оказывается, некоторые маги там "сами виноваты", полезли предъявлять претензии действующему министру, могли нарушить Статут о секретности, ведь всего в двух шагах от тех мест проходит магловская Даунинг-стрит. Ни одного слова, в котором нельзя было бы усомниться. Слушая то одних, то других, Гарри уже всерьез подумывал сбежать под шумок на Уайтхолл и посмотреть на всё собственными глазами. Иначе это вранье никогда не закончится.
   Он несся на пятый этаж к сестре Страут, чтобы помочь ей оборудовать несколько новых палат для поступивших больных с психическими травмами после недавно словленных проклятий. Мунго почти без преувеличения ходил ходуном. Попасть с этажа на этаж в нужное отделение можно было, только если знаешь, по каким лестницам петлять, поскольку дождаться хотя бы одну из кабинок лифта не представлялось возможным. Когда-то покалеченная оборотнем нога напоминала о себе тупой болью в лодыжке - острой она не становилась лишь потому, что мягкие ткани вокруг щиколотки уже начали опухать, мешая подвижности сустава, но в то же время и обволакивая своеобразным "буфером" нервные окончания. Иначе Гарри уже начал бы хромать. Кто-то догонял его на ступеньках, колдуя подсветку или какие-то особо яркие чары, и парень хотел было посторониться и пропустить догонявшего целителя, как вдруг, оглянувшись, понял, что никаких целителей за ним не бежало, а характерный свет испускал... Гарри вздрогнул от очередного укола в солнечном сплетении и еле перевел дух. Патронус! Но скачущее к нему существо было не косулей, а животным значительно крупнее - лошадью. Он помнил только одного знакомого с таким покровителем - Джинни Уизли: лично научил ее вызывать телесного Патронуса достаточной силы и даже передавать с ним сообщения.
   Коник или кобылка остановился на пару ступенек ниже и зацокал передним копытцем.
   - Гарри, я не могла не отправить тебе весть. Почти у всех отобрали палочки, а у меня еще не успели. В таверне "С дуба на кактус" завязалась потасовка. Я не видела, с чего всё началось, мы с Драко прибежали на шум. Потом вломились красные авроры и начали хватать нас всех без разбора - и тех, кто орал за Пожирателей, и нормальных... Рон успел отправить Патронус директору, и пса, кажется, не перехватили. Меня сейчас тоже обезоружат. Но дело в другом - когда нас начали хватать и мы успели выскочить на улицу, с нами была Луна...
   - Что?! - невольно вырвалось у Гарри.
   - Она отвлекла красного, который ее схватил - крикнула что-то про своего Зеленового Туво, красный отвлекся, она его обездвижила и бросилась к палисаднику у совиной почты. Еще два аврора - за нею, но тут что-то случилось... я не поняла, что. Наверно, это был фестрал, я же их не вижу. Оно сильно ударило мракоборца, который схватил Лу за руку, да так, что этот гад улетел футов на пятнадцать и вырубился. А Лавгуд запрыгнула на фестрала верхом, и они полетели в сторону Запретного леса. Второй аврор палил им вслед, но не попал. Я не смогла вышибить у него палку, поэтому забежала обратно в "С дуба на кактус", закрылась в уборной и вот, отправляю тебе сообщение. Если сможешь, поставь там в известность всех, до кого дотянешься. Они здесь все оборзели, всех тащат в кутузку! Мы будем держаться, сколько сможем! Не подведи, Поттер!
   - Эй, возвращайся и передай Джинни, что я бегу к МакГонагалл! - велел лошадке Гарри и, напрочь забыв о Мириам Страут, сломя голову понесся отпрашиваться у своей непосредственной начальницы.
   Прозерпина не только не возражала, но и лично отправилась в Хогвартс вместе с ним - отрывать от дела других целителей она не стала.
   В школе уже творилось почти то же самое, что в Мунго. Директор находилась во внутреннем дворе, раздавая поручения учителям и ассистентам преподавателей. Метлы в их руках приплясывали от полной боевой готовности.
   - Мистер Поттер! А вы что здесь забыли? - с раздражением фыркнула Минерва. - Кому хватило ума дернуть вас?
   - Что значит - "что забыл"?! Мэм, там Луна!
   - И что? Семь групп направляются во все стороны света прочесывать окрестности, и можете быть уверены...
   - Я буду уверен, когда тоже буду ее искать! Вы ничего не понимаете! В таком состоянии она испугается их и спрячется! Она говорила мне, что у нее наступает паника, если до нее дотрагивается кто-то чужой! - заорал он и вырвался из рук ухватившей его сзади за локти Прозерпины, и та лишь удрученно отступила. - Спросите Помфри, она останавливала приступы у Луны! Чтобы Лу решилась выйти из укрытия, она должна увидеть и услышать меня!
   - Профессор, - МакГонагалл преднамеренно переключила внимание на Умбрасумус, заглядывая за спину Гарри, - вам, наверное, всё-таки придется отправиться со мной в Министерство... Через мой камин, профессор.
   - Хорошо, Минерва. Но на вашем месте я прислушалась бы к тому, что сказал вам этот молодой человек. Отправьте с поисковой группой хотя бы иллюзию Гарри, и девочка выйдет на его зов.
   - Профессор МакГонагалл! - сбитый с толку показательным игнорированием, юноша даже не знал теперь, договариваться с директрисой дальше или просто бежать вслед за своим деканом, который уже седлал метлу. Уж Флитвик наверняка что-нибудь придумает. Но Минерва ухватила его за рукав и оттащила в сторону, а там заговорила на пределе слышимости:
   - Куда ты лезешь без магии, Гарри?! Я запрещаю тебе покидать стены школы! Ты же слышал, что сказала Умбрасумус - и я именно так и поступлю. Мы найдем девочку, не рискуя настоящим тобой! Всё это они могли затеять нарочно - ради того, чтобы выманить тебя!
   - Ах ты ж какая сложная многоходовка! - не сдержался Гарри и услышал в своем голосе ядовитые интонации, характерные только для Снейпа. - Профессор МакГонагалл, ну вы же сами не верите в эту чушь!
   - Чушь? - она сдернула с переносицы очки и многообещающе прищурила глаза. - Помнится, на втором курсе вашим горе-профессором ЗОТИ был обыгран такой же сценарий, мистер Принц!
   - Вот именно! А один снаряд в одну воронку не...
   - Довольно! Ничего не хочу слышать, я всё сказала.
   - Мэм, я вам обещаю, что не отойду от декана Флитвика ни на шаг!
   - Не отойдешь, потому что никуда не пойдешь! Достаточно! Аргус! Будь любезен, поди сюда! Аргус Филч!
   Завхоз нескладным кузнечиком несся к ним по молодой травке на полянке. Гарри, пока не поздно, дернулся в сторону взлетавшего чароплета, но Минерва наложила на него легкие парализующие чары - упасть парень не упал, но и пошевелиться под их воздействием не мог. Была бы у него магия - выпутался бы в два счета. Ну вот, теперь и гриффиндорка МакГонагалл пользуется его неполноценностью!
   - Твои родители мне потом за это спасибо скажут! - глухо прорычала она раздраженной кошкой, у которой пытаются отобрать пойманного воробья. - Аргус, отведи его на последний этаж через боковую комнату. Пароль к портрету - "Звездный свет". Запомни, я вчера опять всё сменила! Запрешь его в покоях Варнавы и, прошу тебя, будь там поблизости - или пусть поблизости дежурит миссис Норрис. От этого молодчика ожидать можно всего, - она окинула красноречивым взглядом замершего столбом Гарри, - и без палочки...
   "Я вам этого не прощу!" - подумал парень в надежде, что она услышит его мысленный посыл.
   Под конвоем Филча и его кошки Гарри побрел в замок. Они прошли по главной лестнице и свернули направо - в комнату с восемью портретами. Среди студентов ходили слухи, что когда-то портретов было девять, мол, девятым был Слизерин и через него можно было попасть в ту самую Тайную комнату. Завхоз потащил его к самой дальней картине с изображением Варнавы Сбрендившего, чей гобелен в компании с троллями висел в коридоре возле Выручайки.
   "Что, если фестрал оставит ее в лесу и улетит, а там рядом окажутся акромантулы или что похуже них?" - перебирал в уме Гарри, тогда как Филч назвал Варнаве пароль: "Звездный свет". И юноша впервые увидел, как работает этот способ перемещения по замку.
   Нижняя часть багета начала множиться, выдвигаясь в комнату, и каждая из этих широких золоченых планок сделалась ступенькой лестницы. Когда последняя коснулась пола, портрет воссиял. Варнава отошел от края рамы к нарисованным у него за спиной дверям и приглашающе их раскрыл. Подчиняясь Филчу, Гарри начал подниматься, за ним зашагал сам завхоз, подсвечивая дорогу своим неизменным фонарем, как будто яркости портрета не хватало, чтобы видеть ступени...
   Значит ли всё случившееся, что красные авроры сменили сторону и теперь всем конец? Но еще когда был живым Бесоглазый Грюм, отец, разругавшись с ним в очередной раз, обмолвился при Гарри, что красные были такими упоротыми всегда - и всегда больше подчинялись Визенгамоту и Дамблдору, нежели министру и его аппарату, которому присягали "желтые инквизиторы" (то есть, мистер Макмиллан и Нимфадора Тонкс - тоже). Асмодиус Даркмен показывает себя смертельным врагом Волдеморта, но во время его предрождественского визита в школу Гарри успел убедиться, что ждать чего-то хорошего от этого странного существа тоже не стоит: обморок Гермионы не был случайностью - регент таким замысловатым образом погрозил им пальцем, предостерегая от каких-то действий. Интуиция не обманывала Гарри на процедуре "несогласия" прошлым летом. Даркмен делает всё, чтобы дискредитировать магические власти, запутать ситуацию до той степени, когда люди перестанут отличать, кому еще можно доверять, а кому - ни в коем случае. И наиболее понятными в этом хаосе для многих окажутся Пожиратели Смерти. Люди Волдеморта уже и сейчас всё менее осуждающе упоминаются в проправительственной прессе, негодяями стало модно выставлять "смутьянов", потому что (цитата): "Как нельзя кричать "пожар" в переполненном трактире, так нельзя и преувеличивать опасность, преуменьшая возможности наших защитников-мракоборцев; Дамблдор был стар и слаб, но сейчас у нас мощные лидеры и четкий план действий"...
   Коридор за дверью портрета Варнавы был не слишком длинным. Не успел Гарри остановиться на каком-то определенном выводе, как невдалеке перед ними открылась другая дверь. Кажется, заклинание немоты и связанности, наложенное директрисой, начало рассеиваться. Теперь юноша мог и не подчиняться указаниям Филча, но на всякий случай решил сделать вид, будто всё как прежде. Вдруг удастся сбежать?
   Если они идут на последний этаж и начали с портрета Сбрендившего Варнавы, то, достигнув цели, надо полагать, Варнавой и закончат. Тем самым, который изображен в коридоре на гобелене с пляшущими троллями. Однако картина, куда они вышли, тоже оказалась портретом, только пустующим. И нижняя планка багета картины точно так же, как в предыдущий раз, начала множиться, складываясь в лесенку для спуска. Филч и миссис Норрис проворно скатились по ней и выскочили за дверь. Гарри даже не успел понять, что происходит, как дверной замок щелкнул, запирая его в помещении. Он вышел из картины, спустился вниз, огляделся. Это была чья-то комната. Она выглядела жилой, но убранной до блеска, как номер отеля перед въездом новых постояльцев, и жилищем в ней даже не пахло. Портрет тем временем принял нормальный вид и застыл пустым темным пятном - его обитатель, похоже, предпочитал находиться с той стороны картины.
   - Звездный свет! - на всякий случай сказал юноша, но, как и предвидел, ему не откликнулись.
   Гарри понял, что он попросту заточен в этой комнате. Чтобы не мешался под ногами. Вместо него на поиски Луны зашлют его иллюзорных двойников, ведь Минерва в этом спец... Сообщат ли мистеру Лавгуду? У него же с магией всё в порядке, и он еще больше Гарри пользуется доверием Лу. Хоть бы догадались...
   Желая нарушить порядок этой мерзкой комнаты, парень схватил подвернувшийся под руку стул и со всего размаха запустил им в громадное зеркало. Отец говорил, что иногда дебоши помогают отвести душу. Отражение разлетелось градом осколков, а самые крупные куски с запозданием тяжело оползли, упали на пол и раскололись о дубовый паркет. В чем-то профессор не ошибся со своей тактикой разгрома: когда второй Гарри схлопотал стулом по морде, первому действительно стало легче. Но, похоже, комната эта была непростой. Через несколько секунд осколки битого стекла начали срастаться, как, сбегаясь, срастаются шарики ртути. Обломки стула тоже собрались воедино. Не прошло минуты - и стул отпрыгнул на прежнее место, а зеркальное полотно, восстав, поместилось обратно в раму. Как съемка реверсом в магловских фильмах.
   Сорвал оконный занавес вместе с карнизом - спустя несколько секунд всё висело в изначальном виде, складка к складке. Твою же мать!
   - Мистер Филч! - Гарри уселся на пол под дверью. - Я знаю, вы там!
   - Ежели как чего вам всем надо - так сразу "мистер Филч"! - сварливо ответил завхоз из коридора и через паузу нехотя добавил, выдавая готовность к диалогу: - А как ничего - так мистер Филч вам сразу "снейповский жополиз"!
   Гарри улыбнулся. Рон и Симус в самом деле частенько так Филча и называли. За глаза, конечно, но тайное всегда становится явным. Старик узнал и теперь жаждал выместить свои обиды на ком-нибудь из бессовестных студиозусов. Тем более, если этот студиозус - такой же сквиб, как он сам.
   - Мистер Филч, я обещаю, что никуда не сбегу, но заприте меня тогда уж хотя бы в факультетской спальне, что ли? - он сжал и разжал кулаки, проклиная себя за бессилие. - Я что, арестованный?
   - А может, и так! - в голосе Филча отчетливо послышалось злорадство. - Сколько ты и твои дружки попили нашей с мистером Снейпом крови! Надо за свои выходки отвечать, вот так!
   - Да меня же не за выходки сюда сунули, - повернув голову к плечу, вставил Гарри, когда тот немного выговорился. - Пропала девочка, когтевранка...
   - Что, та самая, которой ты всё стремишься залезть под юбку?
   Парень закатил глаза, обреченно выдохнул, но решил не возражать:
   - Ну, пусть будет так.
   - Срамота! Стыд и срам!
   Хорошо, что Филч не Пивз и не Мертвяк. Те сейчас участливо спросили бы: "Не даёт?"
   - Я согласен, но вы же всё равно небезразличны к ее судьбе? Ваш профессор Снейп не дал бы в обиду ни одного студента школы...
   - Чего это вдруг он "мой"? И ему... эт самое... по должности положено. А я того - только, вон, за метлы и прочие причиндалы в ответе. Сдалась мне твоя подружка!
   - Но вы можете просто оповестить меня, когда ее найдут? Стукнуть в дверь и сказать, что всё в порядке. Это же не трудно?
   Филч не ответил ни "да", ни "нет", он и вовсе перестал отвечать. Это уж как карта ляжет. Хочешь или не хочешь, а зависеть от прихотей левой пятки завхоза, почуявшего возможность проявить над тобой немножко власти, придется.
   Гермиона хорошо умеет призывать домовиков. Может, будь у Гарри магия, этому научился бы и он, но все эксперименты за последний учебный год заканчивались ничем - его не слышал даже Добби. Иначе можно было бы попробовать вырваться отсюда на свободу контрабандным способом. Он попробовал и сейчас, проявляя перед мысленным взором всех известных ему благодаря общительной Ге эльфов Хогвартса, но не пришел ни один. Да, не место Гарри среди волшебников, не место...
   Он доплелся до низенькой кровати в смежной комнатушке и, как был - в одежде и обуви - рухнул поверх парчового покрывала, закрыв лицо ладонями. Что-то не давало ему покоя. Что-то, сказанное Минервой МакГонагалл. И ее слова порождали не только ярость, но и, как ни странно, некую положительную эмоцию, которую Гарри никак не мог определить, также не мог и вспомнить, что именно произнесла директриса во время их препирательств. Мысли всё время разбегались в разные стороны, воображение рисовало самые страшные картины, происходящие сейчас в Запретном лесу, он боролся с ними, гнал панику, но можно ли перестать думать о том, о чем запрещаешь себе думать?
   Время мучительно тянулось. Гарри взглянул сквозь пальцы на окно. За стеклами всё еще было светло, где-то в стороне золотился закат, но отсюда было видно лишь медленно изменяющееся в небе облачко, подкрашенное зарей. Он начал бесцельно слоняться по комнатам. Помимо основной - зала - здесь были смежные с нею, размерами поменьше: уборная и душ, спальня и выходящий в эркер кабинет, меж собой не сообщенные. В книжном шкафу полно книг, Гарри даже полистал одну, на английском, но не сумел прочесть ни единого слова. Тогда он дал выход злости и от души разнес всё, нарочно дойдя до полного изнеможения. Полулежа в кресле посреди зала, юноша безучастно наблюдал, как комнаты восстанавливают сами себя. Нет, дебоширить в местах, которые заколдованы возвращать порядок - это всё равно что протестовать по разрешенным дням в отведенном загончике. От досады Гарри плюнул. Плевок исчез. Тьфу еще раз.
   За окном начинало смеркаться, ветер нагнал облака поплотнее - кажется, собирался дождь. Что, если попробовать сбежать отсюда через окно? Это высоко, но в стенах старого замка полно всяких выемок и выступов, по которым иногда вполне реально перебраться на крышу какого-нибудь соседнего здания, а оттуда - найти спуск к земле. Гарри сначала осмотрел окрестности, чтобы сориентироваться. Понятно, Астрономическая башня находится справа, если сильно прижать щеку к стеклу, можно разглядеть самый краешек ее балюстрады. Больше ничего приметного перед окнами покоев Варнавы не было - только панорама далеких холмов и Запретного леса, почти то же самое открывалось за окнами когтевранских спален и гостиной. Тогда он попытался отворить раму. Бесполезно. Окна не открывались нигде - ни в зале, ни в спальне, ни в кабинете. После этого Гарри решил, что силы вернулись к нему в достаточной мере, чтобы продолжить громить тюремную камеру. Он запрыгнул на письменный стол, который располагался прямо в эркере, с трех сторон окруженный огромными, от пола до потолка, окнами. Затащив к себе стул, попытался высадить им раму фронтального, но зачарованное стекло даже не треснуло, зато стул развалился на части. То же самое происходило и со всеми остальными окнами. Хитрая МакГонагалл учла всё.
   Ветер снаружи усилился: верхушки ближайших сосен покорно пригибались под его порывами друг к другу, а тучи неслись наперегонки, клубясь и тяжелея. Какая-то сумасшедшая птица взмыла над лесом. Черной кляксой она неслась к замку, покорная урагану, и в один из моментов стало понятно, что это нечто вроде летучей мыши с перепончатыми крыльями и манерой полета, свойственной рукокрылым созданиям. Гарри никак не мог определить ее расстояние от Хогвартса и понять размеры твари. Борясь со стихией, существо приближалось. Оно хотело, во что бы то ни стало хотело достигнуть здания школы, и когда расстояние сократилось до минимума, юноша увидел, что это никакая не птица и не мышь. И даже не пегас, хоть и тоже в какой-то степени лошадь. К Хогвартсу мчался черный фестрал, и верхом на нем, пригнувшись к гриве, сидела девушка в темном плаще и с развевающимися шлейфом белыми волосами.
   Гарри вскрикнул, прильнул к стеклу всем телом и замахал рукой в надежде, что призрачный жеребец - а это был любимец Хагрида Тенебрус - увидит его. Фестрал как будто и без того знал, куда лететь. Быстро взмахивая огромными перепончатыми крыльями, он подлетел прямо к эркеру и развернулся так, чтобы его наездница смогла спрыгнуть на каменный карниз. Взгляд у Луны был отчаянно-отсутствующим, подол длинного черного платья, не предполагавшего верховых прогулок, распоролся сбоку по шву до самого верха, волосы спутались, а зажатая в ладони палочка выглядела так, будто прикипела к коже, но пользоваться ею никто не собирался. Тенебрус полетел обратно в лес, нимало не беспокоясь, что бросил девушку под порывами ветра на головокружительной высоте, стоящей на узеньком каменном выступе перед окном, которое в принципе заколдовано никогда не открываться и не разбиваться.
   - Только не двигайся, - прошептал Гарри, как будто она могла его услышать, и медленно приложил ладонь к стеклу.
   Порыв ветра качнул ее. Чтобы сохранить равновесие, Луна тоже шлепнула ладошкой по стеклу. Не будь меж ними преграды, их руки соприкоснулись бы. Только теперь она заметила Гарри, впилась в него взглядом, и из глаз ее побежали слезы.
   - Нет, не шевелись! - заклинал он. - Держись за раму и не шевелись! Пожалуйста, услышь меня!
   Лу стремительно приходила в себя и начинала осознавать, где находится. Ей стало по-настоящему страшно.
   - Смотри на меня, просто смотри на меня и не отвлекайся! Не смотри вниз! Филч! Мистер Филч!
   Конечно, тот его не услышит. Как объяснить ей, что ему необходимо отойти к двери, чтобы вызвать завхоза? Как сделать это, чтобы она не затрепыхалась там с перепуга и не была сорвана ветром? Луна что-то крикнула, но оттуда не донеслось ни звука - как не было слышно и свиста ветра. Новый порыв оказался сильнее прежних: он ухватил хлопающий у нее за спиною плащ и резко дернул назад.
   Как в страшном сне Гарри понял, что она падает. Падает навзничь, в пустоту, и держаться ей больше не за что. От ужаса и отчаяния он закричал и сам не понял, действительно ли ему ответило раскатом грома и вспышками двух молний обрисовало его ладони на стекле. Просто стекол больше не стало, и юноша, чудом не вывалившись по инерции сам, успел одной рукой схватиться за раму, а другой - сгрести ворот платья Луны и крепление плаща над ее ключицами, рвануть к себе, в комнату, и свалиться вместе со своей ношей на пол - но что такое высота стола по сравнению с восьмым этажом?
   Луна дрожала, плакала и прижималась к нему, а он досматривал искры из глаз и прочую иллюминацию, потому что основательно приложился затылком о паркет и почти отключился от боли. Когда чуть пришел в себя, понял, что едва шевелится - все его силы утащили с собой те две молнии, которые, похоже, не привиделись. Саднившая от боли ладонь была мокрой. Он поднял ее на уровень глаз и различил кровь. Хватая Лу за одежду, он пропорол руку острием фибулы: в решающий момент зажим взял и расстегнулся. Но это только подтверждало факт, что они оба живы, а не улетели в бездну. Гарри тихо засмеялся, небрежно обтирая кровь о свою мантию. Сместив взгляд на окно, он заметил, что стёкла, все до одного, вернулись на свои места. Луна тем временем снова о чем-то вспомнила, напугалась и стала вырываться.
   - Тише, тише, постой, Лу! - начал мягко уговаривать парень.
   Подхватив ее с пола, на руках понес в спальню, надеясь успокоить и усыпить, а потом уже оповестить Филча, чтобы тот вызвал Помфри и остальных. Но паникующая девушка так билась и вырывалась, что Гарри пришлось поставить ее на ноги и из последних сил прижать к стене.
   - Всё кончилось, я с тобой, я с тобой! - тихо твердил он, как мантру, и в какой-то момент почувствовал, что ее паника отступила, сменяясь оживлением другого толка: вцепившись в его мантию обеими руками, Лу нашла губами его губы и стала яростно целовать. Не ответить было невозможно, так что голову они потеряли в считанные секунды.
   Захватив одной рукой оба тонких девичьих запястья, Гарри придавил ее кисти к стене у них над головами. Луна обрывисто втянула в легкие воздух и всем телом прогнулась навстречу, стоило ему другой ладонью скользнуть вверх по ее бедру - с той стороны, где так удачно разошелся шов на подоле. К этому времени он уже мало соображал, что делает, а просто отмечал - как много на них этой проклятой одежды! Всё происходило на ощупь, между поцелуями, благо, что он очень хорошо изучил строение ее тела даже в самых интимных местах, а она откликалась на знакомые прикосновения всё живее и охотнее, явно прощаясь с остатками пережитого страха. И пусть, и пусть!
   - Так! Знаешь что? Не тут! - опомнившись, решил Гарри и почти поволок ее в кровать: с ходьбой у нее стало совсем неважно. Он всегда хотел, чтобы это у них случилось по-человечески, а не где и как попало.
   - Они хотели обмануть нас, - горячо, торопливо, сбивчиво и при этом всё равно нараспев шептала она, помогая ему между поцелуями и ласками стаскивать с нее одежду, - эти люди... Я чуть не поверила, что это ты... твой голос... а потом мы увидели профессора Стебль, и с ней тоже был "ты", и тоже звал меня твоим голосом. После этого обмана Тенебрус не отпустил меня даже к Хагриду!..
   - Да! Да, да, да!
   - Мы просто летали над холмами, но потом собралась гроза, и он перенес меня к замку... Я...
   - Угу.
   Избавившись от остатков одежды, он накрыл губы девушки поцелуем и опустился на нее сверху. В груди творилось что-то невероятное - казалось, там сейчас или что-то полыхнет, или что-то лопнет. В паху было не лучше, но совсем, совсем по-другому - знакомо и понятно. От нежного запаха молочной, словно мерцающей кожи девичьего тела в голове поднялся гул. Сердце колотилось, как молот, а кровь шумела в ушах. Гарри никогда не видел Лу полностью обнаженной, и она его - тоже. Никогда не мог, как сейчас, свободно пробежаться поцелуями от ее чуть проступающих ключиц до маленькой упругой груди, обвести языком съежившийся бутончиком сосок, вернуться обратно и, чуть покусывая кожу тоненькой гибкой шеи, подняться к ушной раковинке, порозовевшей от возбуждения, как жемчужина на рассвете. Русалка, прекрасная юная русалка извивалась в его руках...
   - Это не сон? - спросил Гарри, почти прижимая губы к самому ее уху. - Нет?
   - Я так тебя люблю! - выдохнула Лу, взмахивая палочкой в сторону входной двери, а потом окончательно роняя ее под кровать. И это была последняя членораздельная фраза между ними - он смог ответить ей только глухим стоном.
   Гарри почувствовал, что она уже совсем ушла из тех воспоминаний и теперь целиком и полностью принадлежит ему. Но оставалась одна сложность, от которой тоже следовало бы ее отвлечь. Во всей этой круговерти он растерялся и не мог придумать, как сделать, чтобы от боли она не испугалась и не запаниковала снова. Он и сам волновался не на шутку, не хватало только, чтобы Лу догадалась, что он медлит, потому что не уверен. Завел руку вниз и направил себя в нее, как нужно, оставалось только сделать резкое движение вперед.
   - Давай же! - взмолилась девушка, нетерпеливо, приглашающе насаживаясь на него, поэтому тянуть дальше было бы верхом тупости.
   Ничего ужасного не произошло. Луна лишь впилась ногтями ему в лопатки (боли от этого он не ощутил - "анестезия" была слишком упоительна), и внутри нее оказалось тесно, скользко и горячо. От нее сильнее запахло желанием - тот самый волшебный мятный аромат, которому нельзя противостоять. Ему инстинктивно хотелось толкнуться туда снова и снова, а тело само провоцировало его войти еще глубже в ее лоно. Это было так приятно, что не с чем и сравнить: любые книжные описания меркли перед реальностью. Они оба не сразу поняли, что случилось, и, на миг остановившись, уставились друг другу в глаза. Ее космические зрачки сияли. От этого шального взгляда Гарри накрыло горячей волной. Он еле сдержался, чтобы всё не закончилось сей же момент. Эта победа над собой, новичком, добавила ему уверенности, что всё не так сложно, как он себе напридумывал. И теперь, когда страшное позади, можно перестать переживать. Можно и нужно отключить мысли насовсем. Что он и сделал.
   Когда же Луна вдруг изогнулась, запрокинула голову, простонала его настоящее имя и, задыхаясь, стала беспорядочно цеплять руками покрывало, подушки над собой, перила изголовья, Гарри снова услышал раскат грома, только где-то в своем сердце. Перед глазами замерцала молния, и яркий свет устремился от них вверх. Кажется, он отрывисто выкрикнул несколько бессвязных слов, не отдавая себе отчета, о чем кричит. В угасающих конвульсиях Гарри успел привстать на руках, чтобы заглянуть в лицо Лу и полюбоваться тем, как исказило блаженство тонкие, почти неземные черты его прекрасной русалки. Она закусила наискосок нижнюю губку, закрыла потерявшие всякую осмысленность глаза и расслабленно стихла под ним. Гарри тоже необоримо затягивало в теплое озеро сна.
   Провожая его, знакомый голос на границе яви и небытия вкрадчиво-насмешливо произнес: "Наконец-то до тебя дошло! Раньше ты казался сообразительнее. Ну, с возвращением, мой маленький маленький принц!"
* * *
   От вспышки молнии Луна распахнула глаза и замерла. Где она?! Проснулась в объятиях спящего Гарри... Смутно, обрывками вспоминалось, как она сюда попала и что произошло затем. И так хорошо сразу стало на душе! Гарри! Наконец-то они были вместе... Девушка медленно отвела прядь волос с его лица, ласково коснулась горячей щеки, провела пальцем до подбородка, и он, затрепетав ресницами, улыбнулся сквозь ускользающий сон.
   - Можно мне воспользоваться твоей палочкой? - всё еще притворяясь дремлющим, хрипловато спросил Гарри.
   - Конечно. Акцио палочка!
   Закатившаяся под кровать, та сразу же легла ей в ладонь.
   - Холодно здесь, - объяснил он и сделал легкий пасс, не сказав при этом ни слова.
   Покрывало, на котором они лежали, легко выпросталось из-под них и укрыло обоих. Ей и без того было тепло от его тела, но теперь стало еще уютнее, как в птичьем гнездышке. Луна вообще чувствовала себя невероятно здорово, словно проспала много часов, видела замечательные сны и выспалась на год вперед. Гарри целовал ее нежно-нежно, едва касаясь, и внизу живота снова разлилась истома - угадав это, он переместил ладонь с ее талии на бедро и начал было спускаться между ног, как тут до нее дошло главное. Она дернулась назад:
   - Гэбриел! Ты же только что колдовал?!
   Он рассмеялся, одним "хищным" броском опрокинул ее навзничь, чтобы продолжать целовать и тормошить, и уже не нежно, а очень даже игриво и требовательно. Взвизгивая от щекотки, смеясь и плача, Луна задыхалась от безмерного счастья, которого даже не ожидала вот так - вдруг и разом. Они снова надолго выпали из реальности, теперь еще более бурно, чем прежде. Когда всё утихло, а силы к ним вернулись, Луна ощупью отыскала среди скомканного белья палочку и втолкнула ему в руку.
   - Еще! Еще! Колдуй еще!
   - Экспекто Патронум! - воскликнул тогда Гарри.
   Отталкиваясь от стен и мебели, по комнатам заметался яркий, как комета, серебристый лис. Они глядели на него, будто на чудо. Набегавшись всласть, патронус подбежал к ним и вспрыгнул на постель. Гарри трепал его, как обычную живую лисицу, ласково приговаривая:
   - Ренар! Я скучал, дружище! Я так скучал! - приподнявшись на локте, он подставил лоб, чтобы лис боднул его в ответ - это было их постоянное приветствие. Луна весело засмеялась, и они оба уставились на нее. - Да, я чуть не забыл, зачем тебя призвал, приятель! Сгоняй к МакГонагалл и скажи, что Луна в безопасности. Беги, дружище!
   Пушистый прохвост тут же был таков. Одевая по очереди то Луну, то себя, юноша размеренно водил палочкой в воздухе. Волхвующий Гарри - такое привычное и в то же время долгожданное зрелище, что ей хотелось длить это вечно. Он и сам наслаждался вернувшимся даром. Великолепен в каждом своем движении, небрежно-отточенном, как у опытных взрослых магов...
   - Сейчас сюда устроят целое паломничество, и нам с тобой нужно скорей освободить номер, - похожий на своего патронуса, он лукаво взглянул на нее чудесными зелеными глазами и подмигнул: - чтобы они сильно удивились.
   Луна подумала, что надо бы очистить покрывало от кровавого пятнышка, но оказалось, что ткань каким-то образом уже очистилась сама.
   - Тут вся комната такая, - объяснил Гарри и, пошевелив в воздухе скрюченными пальцами, скорчил гримасу. - Комната для идеального преступления.
   Они фыркнули и снова расхохотались. За окнами бушевала гроза, а тут было совсем тихо. Луна не знала ни одного похожего помещения в Хогвартсе - может быть, только Выручай-комната? Когда их одежда была приведена в полный порядок, Гарри, сосредоточившись, произнес имя эльфа Добби. Тот мгновенно, с легким хлопком эльфовой аппарации, возник перед ними, рухнул на колени и, вывинчивая собственные уши, заголосил:
   - К хозяину Гэбриелу вернулась магия! Добби - самый счастливый домовик на свете!
   - Прикинь, Добби, я теперь смогу освоить EoS! Лу, и аппарацию тоже смогу, представляешь?! - он опять сгреб ее в объятия, чтобы потискать - их ненасытную натуру так и тянуло друг к другу. - Смогу честно сдать все свои экзамены!
   Они схватились за руки и втроем запрыгали хороводом по комнате, как пляшущие тролли Варнавы. Луна не могла отвести от Гарри глаз. Он всегда был красивым, но сейчас он казался прекрасным жителем Сида. Ей хотелось обнимать его и целовать до бесконечности, ведь он и сам не ведал, до чего хорош!
   - Теперь стоп! Добби, перенеси нас отсюда в лабораторию Снейпа.
   Они не успели моргнуть, как уже стояли в кабинете зельевара. Добби откланялся и исчез по своим делам.
   - А зачем именно сюда? - Луна с любопытством огляделась.
   - Нам с тобой сейчас вот прям срочно придется сварить одно зелье. Это я говорю тебе как лекарь. Да, и - Акцио моя палочка!
  
Конец шестой книги. Окончание только по запросу (БЕСПЛАТНО!)
  
Фанфик полностью дописан. Кто хочет узнать финал, может написать автору на e-mail: oritan-org@yandex.ru или в сообщения группы в ВК "ГП и Доппельгёнгер".


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"