Аннотация: Победитель конкурса "Мини-проза", опубликован в РФ
Серегин получил вызов во вторник, когда директор окончательно справился с похмельем после корпоративной вечеринки. При всех своих недостатках, Хавинский имел привычку решать проблемы только на трезвую голову, поэтому занимался ими редко, но всерьез. Вызов от него принес главный бухгалтер - руководитель серегинского отдела и окунь по тотему. В силу причастности к классу хищников и принадлежности к начальству, в его задачи входило разруливать сложные ситуации. Впрочем, здесь он ничего сделать не мог.
Зайдя в кабинку, сходившую Серегину за кабинет, главбух непривычно долго мялся у двери, разглядывая приклеенную к перегородке фотографию кораллового рифа.
- Австралия? - спросил он.
- Египет. Красное море.
- Ну да, конечно.
Летом Серегин отдыхал в Шарм-Эль-Шейхе, об этом знал весь отдел.
- Как отчет?
- Движется потихоньку.
- Нужно что-нибудь для ускорения процесса?
Серегин отвернулся от монитора и посмотрел на шефа.
- Что-то случилось?
Главбух вздохнул, протер зачем-то очки, достал из кармана конверт, а из него - синий бланк для официальных сообщений.
- Настоящим уведомляю, что Исполнительный директор Хавинский шлет Вам вызов на поединок сущностей, который состоится в пятницу в девять утра в ближайшем храме, - прочитал он почти по складам. - Это возле закусочной, где мы обедаем, на случай, если ты забыл.
- Черт! - сказал Серегин. - Он все-таки решил отыграться!
- А что ты хотел от держиморды? - спросил главбух.
Разумеется, день был испорчен. Вызов Серегин получил впервые в жизни, и заниматься дальше отчетом, как на его месте поступил бы любой д'артаньян из голливудского боевика, конечно, не смог. Пролистал, правда, папку "первички", но быстро отложил. Зачем-то открыл новую упаковку маркеров и проверил, как они пишут (черный, как ни странно, писал ярче всех). Начал сличать какие-то цифры счетов, но запутался и, чтобы не множить проблемы, выключил, от греха, компьютер. От впадения в полную прострацию его спасла помощница Лида, вскоре заглянувшая в кабинет.
- Ой, Алексей Иванович, какие неприятности! - сказала она, и Серегин в который раз удивился, как быстро распространяются слухи. Может, слишком тонки стены кабинета?
- У тебя что-то случилось, Вьюнок? - спросил он.
Девушка зарделась, как всегда, когда ее называли по тотему. Характер ее виртуальной половины очень точно отражался в реале, Лида могла усидеть на месте только считанные минуты, и потому была хорошим курьером, но плохой секретаршей.
- Я о поединке. Это так романтично!
- Ты бы уж решила, "романтично" или "неприятности", - усмехнулся Серегин. - А то непонятно, по какой статье внести в баланс. И, кстати, ты съездила в пенсионный?
- Нет, как раз собиралась, а тут...
- Понятно. Дуй.
- Уже убегаю. Я только хотела сказать, что от всей души желаю вам выиграть, я чувствую, вы с ним справитесь.
- Лидочка, у Хавинского тотем - щука.
- Ну и что? Вы же не знаете, кто у вас. Может, это вообще сом? Вы представляетесь таким солидным! - добавила Лида, исчезая.
Серегин только усмехнулся.
На самом деле, среди коллег он был белой вороной. Не слишком заметной и потому не забитой, но все-таки залетной птицей, о которой неизвестно, можно ли ей доверять. И все потому, что не знал своего тотема. Даже не то, чтобы не знал - не помнил. В детстве священник назвал его, как положено, на церемонии крещения в присутствии матери. Та похлопала глазами и переспросила.
- А что это такое, батюшка?
- Это вымершее древнее существо, - ответил поп.
В школе Алексей имел глупость все рассказать, причем само незнакомое слово не воспроизвел, ляпнул только, что "оно вымерло". И на долгие годы получил кличку "дохлик", которая в институте трансформировалась в "трилобит". С тех пор память отказывалась выдавать название тотема, а идти в тридцать лет в храм на повторную экспертизу Серегину не хотелось.
Хотя теперь поневоле придется.
Поскольку следующий понедельник мог застать его вовсе не на рабочем месте, Серегин почистил компьютер - стер личные записи и фото. Среди прочего попались результаты тестов: "Выясни все о своей половинке", "Какая ты рыба", "Влияние тотема на интимную жизнь". Когда-то он ими увлекся, но, убедившись, что, по большей части, тесты нагло врут, суля бездну возможностей каждый будний день и апокалипсис по праздникам, забросил, как детские игрушки. Он просмотрел файлы с чувством легкой брезгливости и без сожаления снес. Потом взялся стирать музыку, кое-что втихую послушал, задумался, было, над альбомом группы "Бумштайн", но диск имелся дома "живьем", и Серегин решил, что в случае чего запишет снова.
Вечером его перехватил Олег из "АйТи", тотемный карп, человек сугубо рациональный. Но на сей раз он притащил Алексея в какую-то пивнушку вдали от обычных мест харчевания коллег, и, заказав, правда, привычный бифштекс, уставился на Серегина непривычным коровьим взглядом.
- И ты, Брут? - спросил Алексей.
- Что я?
- Скажешь, что все это зря, зато романтично.
- С ума сошел? - удивился Олег. - По морде ты шефу дал правильно, нефиг ему грабли распускать. А что жену привел - дурак, знал же, что Хавинский падок на сладкое.
- Она мыла мне кости два месяца, - сказал Серегин. - И тещу настропалила. А у тещи тотем - прилипала, легче было сдохнуть, чем отказать. Я просто выбрал меньшее из зол.
- Да? Ну, теперь у тебя опять появился шанс выбрать, - сказал Олег. - Откажись от дуэли.
- В смысле?
- Не дерись, сдайся. Раздай, что успеешь, родственникам и пошли поединок подальше. Хавинский пусть давится твоим добром, зато душа останется при тебе.
- Ты что, псих? Какая, на хрен, душа?
- Бессмертная, - сказал Олег. - У некоторых, кто не профукал ее в поединке.
Жене Алексей рассказал о дуэли перед аквариумом с гупиями - ее тотемными рыбами, с которыми она возилась для самоуспокоения. Людмила с вечеринки пребывала в ожидании неприятностей, поэтому не удивилась плохим новостям. Но все-таки уронила в воду сачок и разбила градусник.
- Это я во всем виновата, - сказала она. - Зря напросилась с тобой.
- Ничего, зато я получил удовольствие - хоть раз в жизни дал боссу в зубы. Давно зудело, честно говоря.
- Так я для тебя просто повод?
- О, господи! Конечно, нет!
Приехавшая по срочному вызову теща проявила хозяйственную сметку.
- Так. После ужина закажем такси, - сказала она. - Телевизор я у вас заберу, привезу мой старый, без голограммы. Холодильник оставим, чтобы не вызывать подозрений. Пересмотрим все шмотки, что есть ценного, свалим в чемодан. Книги...
- Екатерина Семеновна!
- Мама, нельзя же так!
- А что, я что-то не то говорю?
- Может, Леша выиграет дуэль, - сказала Людмила. - Неизвестно еще, какой у него тотем. Зачем так сразу сдаваться?
- Вот-вот, неизвестно, - отозвалась теща. - Я тебе говорила перед замужеством... Да ладно, дело давнее. Но большинство тотемов в мире - белорыбица. А кто способен ее съесть, давно на самом верху. У тебя что-то доисторическое? - обратилась она к зятю. - Беспозвоночное?
- Я не знаю.
- Тогда кроме хрящевых и бесхребетных ничего и не плавало. А у Хавинского щука признана официально, он даже в клубе охотников состоит. Будешь с ним драться - значит, ты законченный идиот!
- Мама!
- Екатерина Семеновна, а что я теряю, если соглашусь на дуэль? Так и так только имущество.
- Здоровье потеряешь, восстанавливаться потом год. И если пойдешь на эту глупость, я увезу с собой дочь!
Работа в среду тоже не клеилась, причем к внутреннему разладу прибавились внешние помехи. В бухгалтерию организовалось паломничество, заскакивали сотрудники разных отделов под пустячными предлогами. Они разговаривали нарочито громко, и хотя кабинка Серегина оставалась закрытой, он почти физически ощущал разлитое вокруг любопытство. Выйдя один раз в туалет, он даже стал причиной производственной травмы у телефонистки, которая так старалась его не заметить, что стукнулась лбом о стеклянную дверь коридора. Лида входила и выходила на цыпочках, бросая на Серегина восхищенные взгляды, а явившийся после обеда главбух раздраженно спросил:
- Не пойти ли тебе в кадры? Там как раз назрел один вопрос.
Вопрос оказался риторическим - в том смысле, что ответ на него был уже готов. Директор по персоналу и рыба-лоцман Мария Антоновна провела Серегина в кабинет, предложила кофе и попросила заполнить квалификационные требования для вакансии на должность бухгалтера.
- Мы разве расширяем отдел? - спросил Серегин.
- Ну, Алексей Иванович, вы же взрослый человек. Это только страховка на случай, если вы будете драться. Фирма не должна страдать из-за чьих-то личных амбиций.
- Моих амбиций? А вам не кажется несправедливым, что на дуэль вызывают меня, и замену вы ищете мне же? Почему не Хавинскому?
- В этом мире нет справедливости, только целесообразность, - ответила Мария Антоновна. - Заполните, пожалуйста, формуляр. И советую взять пару дней в счет отпуска - все равно он вам вряд ли понадобится.
Серегин принял ее совет и потратил неожиданно появившееся свободное время на поиск решения. Отправив в четверг жену на работу, и клятвенно пообещав ей пойти и узнать свой тотем, он полдня провел в интернете, читая о битвах сущностей. По всему выходило, что даже карась имел неплохие шансы перед щукой, если обгонял ее по упитанности и размерам. К сожалению, вес тотема наука определять не умела, но могла оценить возраст, для чего требовался только анализ мочи его человеческой половинки. Серегин сбегал в аптеку и приобрел экспресс-тест, очень похожий на тест на беременность, только с градуировкой лакмусовой бумажки в месяцах и годах. После проделанной наспех необходимой процедуры бумажка намокла вся, но порозовела лишь до черты "три месяца", что повергло Серегина в шок. Его сущность была почти мальком, тогда как щука Хавинского, как он слышал, насчитывала минимум три года. Он присел на диван и задумался.
- Ну, и кто ты? - спросила Людмила, придя вечером с работы и застав мужа лежащим на диване с томиком Достоевского в руках. Он как раз дочитывал последнюю страницу.
- Тварь дрожащая или право имею? - уточнил Алексей, спокойно отложив книгу. - Людочка, я не был в храме.
- Так. Почему?
Он встал, принял у супруги пальто и, игнорируя насупленность ее бровей, обнял и поцеловал в губы. Людмила расплакалась у него на плече.
- Ну что ты, родная, все будет хорошо. Разве важно, какой у меня тотем, когда мою жену оскорбляет хам? Не волнуйся, ничего со мной не случится, не надо расстраиваться.
- Я за тебя боюсь, - сквозь слезы сказала Людмила. - Я знала, что ты будешь драться, я тебя очень хорошо знаю. Я очень люблю тебя, Леша!
- Не переживай, все будет хорошо.
Посмотреть на поединок собралась половина компании. Перед храмом кто-то предприимчивый организовал продажу кофе, судя по гримасам потребителей, не лучшего качества. Над входом смонтировали экран. Незнакомый курьер отдела продаж принимал ставки.
- Восемь против одного на Хавинского! Один против семи на Серегина! Валюта - доллары, рубли, евро!
- Ты думаешь, у трилобита есть шансы против щуки? - спросил голос из толпы.
- Никакой он не трилобит, моллюсков-тотемов не бывает, - отозвался другой.
- Один против семи за склероз против хищника! - сострил курьер.
Серегин приехал на метро, и дошел до храма незамеченным. Жене запретил себя провожать, а тещу успокоил, сказав, что идет сдаваться. Стукнув кольцом парадной двери, был опознан коллегами и встречен редким свистом, но, не отвечая на приветствия, проскочил в открывшуюся створку.
- Все-таки он моллюск, - сказали сзади.
Хавинский был уже внутри. Дуэлянтов провели в центр зала и усадили за стол перед прибором, призванным отразить ментальные сущности на экране. Для справедливого судейства и, в большей степени, для потехи толпы.
- Оба помнят правила? - спросил поп, и на всякий случай напомнил. - Тот, чья сущность победит, получит половину имущества противника, накопленного по настоящий момент.
- Да.
- Помню, - сказал Серегин.
- Вы можете отказаться от поединка, сняв вызов по взаимному согласию или сдавшись.
- Готов отказаться по взаимному согласию, - сказал Серегин.
- Нет, - ответил Хавинский.
- Это, конечно, не мое дело, - сказал поп Хавинскому, подключая аппаратуру для схватки. - Но не смущает ли вас столь существенная разница в силе тотемов? Я когда-то крестил этого парня, и случайно знаю, кто он.
- Правила чести важнее силы соперника, - ответил Хавинский. - Начинайте.
- Как скажете.
Священник включил ток, на экране возникло изображение.
Шум на улице то ли замер, то ли его заглушило жужжание установки. Донесся, как будто, слабый голос курьера: "один против... против... против...", но и он быстро стих.
"Странно", - подумал Серегин. - "На таких шоу должно быть воплей, как на салюте".
- Простите, святой отец, - спросил он, из последних сил сдерживая просыпающуюся для боя сущность. - Вы не скажете, какая у меня вторая половина?
- А вы не знаете? - удивился поп. - Мегалодон, предок современных акул.
- Никак не мог вспомнить это слово, - сказал Серегин и умиротворенно закрыл глаза.