Гончаров Олег Васильевич : другие произведения.

Вниз по игле

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Олег Гончаров
   В переводе:
   Раисы Гончаровой

"Вниз по игле"

(Драма в двух действиях)

  

Действующие лица:

  
   Венедикт Ярчук, молодой человек лет 19-20
   Аскольд Владимирович Ярчук - его отец
   Таисия Карповна - его мать
   Сусанна - молодая жена Аскольда Владимировича
   Бронислава Тадеушевна Бжуско - мать Таисии
   Друзья Венедикта: Николай (Лантух.)
   Юра (Фирс.)
   Жора (Смалец.)
   Подруги Венедикта: Алла, София, Марта, Симона
   Борис Андреевич - босс
   Боевики: Макс, Рудой
   Фармацевт - наркокурьер
   Лариса - девушка Венедикта
   Клава - секретарша

Первое действие

Сцена первая

   Квартира Венедикта Ярчука. Утро. Небольшие настенные часы показывают восемь часов. Утреннюю тишину, время от времени, нарушают поскуливания Венедикта, у которого началась наркотическая ломка.
  
   Венедикт. - (Не в состоянии больше терпеть боль.) Фармацевт, черт тебя побери!!! Господи! Как мне плохо!!! Как мне больно!!! (Поднимает голову и смотрит на часы.) Уже восьмой час! Я его убью! Где ты, чертова погань? Марихуанская твоя морда! (Слышно как открывается входная дверь и в комнату быстрым шагом заходит "Фармацевт".)
   Фармацевт. - Здравствуй, Веня! Тебя слышно даже на площадке! Кого это ты там собираешься убивать? Не меня ли? В таком случае я пошел...
   Венедикт. - (Срывается на фальцет.) Как это пошел?! А моя доза?
   Фармацевт. - (Равнодушным тоном.) Я в долг не даю... То есть, не я, а моя фирма... Я бы, конечно, по старой дружбе и подогнал бы тебе твою дозу, но... извини...
   Венедикт. - (Выпялив глаза.) О каком долге может идти речь, приятель? На вчерашний день у меня оставалось четыре тысячи баксов кредита! Какой, к черту, долг?! (Достает из-под подушки пистолет.) Я тебе сейчас голову разнесу! Мигом делай мне укол! Не доводи до греха!
   Фармацевт. - (Садясь в кресло.) Спрячь свою пухкалку, дурак... Она же беззубая... (Венедикт бросает взгляд на пистолет.) Вот, вот, патронов, как видишь, тоже нет... И четырех тысяч кредита нет...
   Венедикт. - (Стиснув зубы.) Врешь, падаль... У меня деньги есть...
   Фармацевт. - Были, Венечка, были... Да сплыли... Ты, наверное, не помнишь своих вчерашних гастролей на Жоркином "Ленд Ровере"? Нет? Тогда я тебе напомню, дружок... Жоркин "Ленд Ровер" с побитой мордой мокнет на дне Лопуховского канала. А рыжая малолетка с проломленной головой лежит в четвертой больнице...
   Венедикт. - Рыжая малолетка? Я что, я ее сбил?
   Фармацевт. - Нет, дружок, ты делал ей приятно, гоняясь, накачанный наркотой по самую ватерлинию, по вечернему городу. При ударе о парапет, она вылетела через переднее стекло и впаялась своей рыжей головой в чугунный столб.
   Венедикт. - (Ощупывая себя.) У меня все вроде бы цело...
   Фармацевт. - Дуракам везет...
   Венедикт. - (Не своим голосом.) Давай дозу, козел!!!
   Фармацевт. - Сам ты козел, Веня... Для тебя у меня ничего нет... И вот тебе мой совет... Не разбрасывайся больше такими словами... Я хотя и не такой крутой, как ты, но ведь и за мной кое-кто стоит... И я не наркоман...
   Венедикт. - (Умоляюще.) Может, мы договоримся, Игорь? Ты мне сейчас дозу, а я тебе после обеда сто баксов без сдачи... Добро?
   Фармацевт. - Не верю, дружок. Я же тебе уже говорил: Моя фирма в долг не отпускает. И где ты, в черта, возьмешь сто баксов? К папаше своему побежишь? Так он твои проблемы, для себя лично, уже давно закрыл. Ты для него фантом, Венедикт Ярчук. Твой отец теперь очень солидная фигура... Я бы даже сказал: большая фигура. Плакатики пять на два, которыми весь город утыкан, видел? То-то и оно, Венечка... Твой папаша сегодня уже не тот крутой вор в законе, что был год тому назад. Твой папаша за наворованные деньги на самую гору теперь метит...
   Венедикт. - Пошел ты! При чем здесь мой отец? Достану я тебе те проклятые сто баксов! Дос-та-ну! Гадом буду!
   Фармацевт. - А ты есть гад, Венедикт... Зачем ты вчера свою Ларису при всей шобле хотел изнасиловать?! Знаешь, что за такие вещи даже на зоне делают? Нет, вы только подумайте, свою девушку вот этот мерзавец хотел положить перед всеми?!
   Венедикт. - (Бросает пистолет на пол.) Заглохни, фармацевт... Твое дело торговать наркотой, а не пихать свой нос не туда, куда следует. Лорка моя деваха, а не твоя... Понял? Моя...
   Фармацевт. - (Поднимается.) Понял... (Смотрит на часы.) Мне пора уходить.
   Венедикт. - (Сползает с постели.) А как же я? Мне что же, подыхать здесь из-за тебя, негодяй? (Бьет несколько раз рукой об пол.) Игорь, я сейчас умру... Ты это понимаешь? Дай мне хотя бы несколько "колес"...
   Фармацевт. - Ничем не могу помочь тебе, Венечка, но те парни, которые ждут на площадке, я так думаю, смогут помочь твоей беде...
   Венедикт. - (Опять забирается на кровать.) Парни? (Испуганно оглядывается.) Какие парни, фармацевт?
   Фармацевт. - Обыкновенные парни, крутые...
   Венедикт. - И что же они хотят?
   Фармацевт. - (Подходя к столу.) Кто их знает... Однако, если ты не хочешь загнуться, поговори с ними. Возможно, у них для тебя найдется дельное предложение...
   Венедикт. - (Хватает со спинки кровати свой халат.) Мне необходимо подняться... Мне...
   Фармацевт. - (Идя к двери.) Лежи, Венечка... Эти ребята прилетели не из Лондона... Они не особенно сильны в этикете...
   (Идет прочь и через минуту возвращается в комнату в сопровождении трех довольно мощных молодых парней.) А вот и твои гости, Венедикт Аскольдович! (К седому мужчине.) Я уже могу идти, Борис Андреевич?
   Борис Андреевич. - Подожди минуту... (К Венедикту.) Рад вас видеть, Венедикт, в таком хорошем настроении! Несколько перебрали вчера? Я вам искренне сочувствую, молодой друг... Искренне сочувствую... Когда-то я тоже порядочно кололся! Ох, и порядочно! (Пауза.) Однако со временем понял, что заработать большие деньги, сидя на игле, просто невозможно... Это как у Шекспира: "Быть или не быть"... Мне тогда показалось, что быть намного лучше, чем не быть. Вам так не кажется, молодой друг?
   Венедикт. - (Еле сдерживая боль.) Мы с вами знакомы?
   Борис Андреевич. - Не имел чести, Венедикт Аскольдович... Мое знакомство с вами до вчерашнего дня не имело никакого смысла. Я, если вы успели заметить, несколько старше вас...
   Венедикт. - Тем не менее, я вас слушаю... (Откидывается на подушки.) Боже всемогущественный, как же мне плохо!!!
   Борис Андреевич. - (К фармацевту.) Вколи ему четверть, ибо пацан сейчас отдаст концы... (Фармацевт достает шприц, подходит к Венедикту и делает ему укол.) Давай шприц сюда... И остаток наркоты тоже... (К одному из своих парней.) Макс, рассчитайся с ним... (Берет шприц у фармацевта.) Ну, вот, совсем другие люди... (Подходит к кровати и садится в кресло.) С возвращением вас, молодой друг! (Поворачивает голову.) Фармацевт может идти... Проведите его, парни... (К Венедикту, который пришел в себя и садится на постели.) Поговорим, Венедикт Аскольдович? (Утвердительно.) Поговорим... (Показывает ему шприц с остатком дозы.) У меня для этого есть отличный стимулятор! (Смеется.)
   Венедикт. - (Ровным голосом.) Так я вас слушаю, Борис...э-э-э...
   Борис Андреевич. - (Заговорщицки.) Мои парни зовут меня просто: Босс...
   Венедикт. - Понял... Так о чем мы с вами будем говорить, босс?
   Борис Андреевич. - (Пауза.) О работе...
   Венедикт. - (Удивленно.) О работе?! Со мной о работе?! Я же ничего не умею делать! Я свободный человек!
   Борис Андреевич. - Я не о той работе, где что-то копают, или строят. Я совсем о другой работе.
   Венедикт. - (Смеется.) О престижной работе для молодых людей?!
   Борис Андреевич. - (Зловещим голосом.) Будешь меня перебивать, сучий сын, я прикажу привязать тебя к этой вонючей кровати, залеплю твой поганый рот скотчем и уйду прочь... Догадался с первого раза, чем это все для тебя кончится? Правильно, парень... Ты подохнешь...
   Венедикт. - (Встряхнув головой.) Простите, я вас внимательно слушаю...
   Борис Андреевич. - Надеюсь на это... Мне говорили, что ты вчера хорошо покатался... (Пауза.) У тебя проблемы, парень...
   Венедикт. - Да, я знаю... Жоркина фирма закрыла мою кредитную линию... Однако, я невиновен. В "Ленд Ровере" были испорчены тормоза... Я это четко помню...
   Борис Андреевич. - Разбитый "Ленд Ровер", парень, это не проблема. Проблема - рыжая девчонка, которая лежит в реанимации с изувеченной головой.
   Венедикт. - (Дерзко.) Но ведь протокола не было! Кто докажет...
   Борис Андреевич. - Есть чудесная видеопленка вчерашнего дорожно-транспортного инцидента... Применив официальный язык, можно сказать следующее: совершено преступление, ибо ответчик дорожно-транспортного происшествия удрал с места аварии, не оказав первой помощи пострадавшей...
   Венедикт. - Я не доктор, босс... И.... И у меня был шок!
   Борис Андреевич. - От наркоты? Копаясь в тормозах твоего "Ленд Ровера", я был о тебе немного лучшего мнения, парень...
   Венедикт. - (Выпялив глаза.) Так это вы?! Но, черт вас побери! Я...
   Борис Андреевич. - Закрой рот, парень... Я уже тебе говорил, что могу с тобой сделать... (Пауза.) А ты еще такой молодой...
   Венедикт. - (Сквозь зубы.) Вам, вероятно, не известно, кто мой отец...
   Борис Андреевич. - Почему же. Известно... Мой покойный сын воспитывался на подвигах вора в законе Могилы! Твой отец порядочный мерзавец! Хотя за последние два года он красиво отмылся от той грязи, которой был облеплен по самые уши... Теперь вон милицейские генералы ему честь отдают. Талантливая личность, твой отец! Не то, что его сын...
   Венедикт. - (Со страхом.) Чего же вы хотите?
   Борис Андреевич. - Я хочу, чтобы ты выполнил одну работу. (Пауза.) Очень деликатную работу... Очень...
   Венедикт. - Что-то украсть? Но ведь я даже воровать не умею. Я ничего не умею, шеф!
   Борис Андреевич. - Нет, воровать ты не будешь. Я и сам очень хорошо умею это делать. Ты должен убрать одного человека...
   Венедикт. - Убрать?! То есть, убить? То есть, замочить?! Да вы что, я же никогда даже мухи не...
   Борис Андреевич. - Меня не интересует твое отношение к мухам. Ты должен убрать одного человека и баста!
   Венедикт. - Черта с два! Я не убийца! Я не хочу убивать! (Обхватив голову руками.) Ничего себе! Замочить человека! Я не буду этого делать!!!
   Борис Андреевич. - (Достает из кармана сотовый телефон.) А, знаешь, что, парень, Я передумал. Я не буду привязывать тебя к кровати. Просто сдохнуть будет для тебя большой любезностью. (Набирает номер.) Алло... Тамара? Это я... Да... Отключи ее... Да, я подожду...
   Венедикт. - (Подсознательно чувствую что-то недоброе.) Куда вы звоните?
   Борис Андреевич. - Лежи тихо, парень... (В телефонную трубку.) Да, я слышу... Хорошо... Уходи оттуда... За углом сядешь в машину... Да... Рыжий за рулем... Все. (Кладет телефонную трубку.) Поздравляю тебя, парень. Ты только что убил рыжеволосую девчонку!
   Венедикт. - (Осознав случившееся.) Зачем вы это сделали?! Она же могла бы жить!
   Борис Андреевич. - Конечно, могла бы... Просто ты очень безответственный тип, Венечка! Или как там тебя зовут эти извращенные недоумки? (Пауза.) Чуть не забыл... Кроме того, что ты не оказал девчонке первую помощь, ты ее еще и изнасиловал! Как тебе нравится такой вариант? Правда, хорошо продумано? Свидетели уже подобраны... Знаешь, некоторые из твоих друзей согласились свидетельствовать против тебя всего лишь за две дозы наркоты! Ты стоишь, в среднем, две ампулы морфия! Так это среди твоих друзей! А что, если бы я обратился к людям со стороны? Не с вашей крутой тусовки? Уверяю тебя, парень, я бы собрал кучу свидетельств за горсть травки! На первом же дискаче! (Пауза.) Теперь подобьем бабки. Имеем: убийство, (Начинает загибать пальцы.) неоказание помощи, изнасилование, воровство автотранспорта и прочее на усмотрение следователя... У меня есть очень добрый следователь. Его дед еще при Ежове работал. У них это семейное... Так иногда бывает... Династия палачей... Этот переломает на допросе тебе все, на чем держится твое перенасыщенное наркотой мясо...
   Венедикт. - (Обречено.) Я знаком с человеком, которого должен убрать?
   Борис Андреевич. - Конечно.... Это твой отец...
   Венедикт. - (Полусознательно.) Что?!
   Борис Андреевич. - Успокойся, парень. Можно подумать, что сыновья никогда не убивали своих предков. Могу навести тебе кучу примеров.
   Венедикт. - Вы сошли с ума... Это же мой отец... Мой отец...
   Борис Андреевич. - Которого ты страстно любишь, у которого такие добрые руки... Слушай сюда, Венедикт Аскольдович. Я знаю все. Я знаю все о твоем честном, в кавычках конечно, папаше, который, покупая всех, кого можно купить, лезет на самую вершину властной пирамиды. Я знаю все о ваших теплых, все в тех же кавычках, отношениях. Я знаю, что ты вот уже два года не общаешься с ним, потому что ему опротивело вытаскивать тебя из различных диких ситуаций, в которые ты попадаешь через свое чрезмерное пристрастие к наркотикам! Я знаю, что ты живешь на деньги, которые собирают для тебя парни с Владимирского рынка, то есть, я знаю все. Но. Я не хочу, чтобы ты просто пошел и застрелил своего широко известного папашу. Нет. Я хочу, чтобы ты выполнил работу, за которую я хочу тебе хорошо заплатить.
   Венедикт. - Хорошо, это сколько?
   Борис Андреевич. - Красивый вопрос. Однако, если ты полагаешь, что я сентиментален, то ты ошибаешься. Цена за выполненную работу не зависит от того, кого ты убираешь: родственника или бомжа. Расценки на убийство имеют совсем иную природу, пацан. Твоя же работа стоит двадцать тысяч баксов плюс виза в Венесуэлу.
   Венедикт. - Почему туда?
   Борис Андреевич. - В Венесуэле за двадцать тысяч ты спокойно проживешь хоть пару лет. Там это зелье намного дешевле, чем здесь.
   Венедикт. - Два года? А дальше что?
   Борис Андреевич. - Дальше ничего, потому что ты дольше не проживешь. Так мне сказал профессор Гайсинский, который вернул тебя с того света в марте месяце.
   Венедикт. - (Грустно.) Вы даже это знаете? Хорошо поработали... Однако, я не совсем хорошо понимаю, почему именно я должен это сделать с отцом? Я же не так хорошо стреляю, как вам кажется. У вас нет профессиональных убийц? Все уже эмигрировали на Канары? Неужели я единственный в этом государстве, кто бы смог укокошить Аскольда Владимировича Ярчука?
   Борис Андреевич. - Ну, не то, чтобы один... Хороших бойцов достаточно. Есть даже очень интересные типы. Своего рода киллерская экзотика. Самый известный специалист этого дела, в миру очень знаменитый скрипач с добрым лицом. И большими чистыми глазами. Второй врач-реаниматор.
   Венедикт. - Это шутка?
   Борис Андреевич. - Я похож на Петросяна?
   Венедикт. - Не очень... Но, все же, почему именно я? Ответ будет?
   Борис Андреевич. - Будет.
   Венедикт. - И еще одно... На чьи деньги наехал мой отец? Наверное, это не деньги тех тупорылых барыг с килограммовыми цепями на шеях?
   Борис Андреевич. - (Улыбаясь.) Не тех... У тех ребят денег столько, сколько им позволили взять в свое время... государственные люди.
   Венедикт. - Не понял. Мне кажется, что разрешить или не разрешить воровать невозможно.
   Борис Андреевич. - (Криво улыбаясь.) Ты так думаешь? Если бы там, наверху, хотя бы на миг перестали руководить обогащением отдельных людей, даже не отдельных, а целой прослойки людей, ты бы сейчас не лежал здесь на вот этой арабской кровати, а лежал бы на земле, ибо любовь нашего народа к чужому неподдельна и безгранична. Мы способны украсть сами у себя даже целое государство. Поверь мне, парень... Однако, оставим сантименты... Перейдем к делу.
   Венедикт. - Если позволите, я себе немножко введу...
   Борис Андреевич. - Потерпишь... Я тоже не против чего-нибудь выпить, но работа есть работа. Начнем с того, что твой отец действительно наехал на деньги. На те деньги, на которые некоторые наши уважаемые граждане покупают острова, самолеты, пароходы и прочие дорогие игрушки.
   Венедикт. - Вы из числа этих уважаемых граждан? Или же вы у них на заработках?
   Борис Андреевич. - (Не обращая внимания на Венедикта.) Поэтому было принято решение...
   Венедикт. - У меня такое впечатление, будто я разговариваю с секретарем бюро...
   Борис Андреевич. - (Улыбаясь.) Что поделаешь, старые привычки... Но мы продолжим.... Аскольд Владимирович, имел несчастье сделать шаг, за которым жить не разрешают. Он соблазнился на деньги власти, а это намного хуже, чем засунуть руку в воровской общак.
   Венедикт. - И все же, почему я?
   Борис Андреевич. - Все должно свершиться завтра, поэтому на подготовку совсем нету времени. Твой отец окружил себя охраной, будто старинный город частоколом. К нему сейчас не поступиться, а послезавтра у нас что?
   Венедикт. - Что?
   Борис Андреевич. - Послезавтра, парень, у нас выборы. Как ты думаешь, какая разница между убийством кандидата в народные депутаты, известного финансиста и убийством депутата? Разница в общественном восприятии. В первом случае убийство можно списать на мафиозные разборки. Во втором случае это большая политика. Я внятно объясняю?
   Венедикт. - Достаточно внятно для того, чтобы сделать соответствующие выводы...
   Борис Андреевич. - Я так понимаю, ты хочешь еще немножко пожить в теплой Венесуэле.
   Венедикт. - Где я должен этот сделать?
   Борис Андреевич. - В комнате отдыха его кабинета. В двенадцать часов. Я уже выписал на твое имя пропуск. У тебя будет уважительная причина: У твоей матери ночью случится сердечный приступ.
   Венедикт. - (Испуганно.) Вы что, и мою мать решили сжить со свету?!
   Борис Андреевич. - Нервный ты какой-то, парень... Никто твою мать трогать не будет. Она уже однажды пострадала, выйдя замуж за твоего папашу.
   Венедикт. - Они жили хорошо... А то, что у отца появилась молодая жена, это не показатель. Молодая жена, это, скорее всего, явление времени, чем что-то такое, на чем можно строить разнообразные теории о мимолетности настоящих чувств.
   Борис Андреевич. - (Поднимая брови.) О!!! Каков слог! И это, несмотря на то, что еле-еле дотянул до одиннадцатого! А как в вашей шобле с умниками?
   Венедикт. - Точно также, вероятно, как и в вашей шобле...
   Борис Андреевич. - (Кашлянув в кулак.) Хорош ответ, Венечка... Старость, как я погляжу, мы также не уважаем...
   Венедикт. - Что поделаешь... Соответствующая реакция на определенные отношения к нам, молодым, старшего поколения... Вы что же, рассчитывали на пылкую любовь к вам с нашей стороны? Какие наивные дяди! Если вы не сумели привить ее нам, то, по крайней мере, попробуйте эту, нашу любовь к вам, купить! Сейчас все продается, даже любовь младшего поколения к старшему. Однако предупреждаю: задешево вам нас не купить. Времена не те. Мне даже смешно как-то смотреть на взрослых мужей, которые, время от времени, появляясь на телеэкране, начинают "лепить горбатого" относительно проблем отцов и детей! Не существует такой проблемы в природе. В основном сейчас дети сами по себе, и им, честно говоря, чихать на своих любимых предков. Чи-хать!
   Борис Андреевич. - Они же вас родили...
   Венедикт. - Лучше бы они этого не делали! Родить детей в разворованном государстве, на муссорке истории, заслуга небольшая!
   Борис Андреевич. - Но ведь ты кормишься с этой, как ты соизволил выразиться, муссорки!
   Венедикт. - Прекратите, шеф, пардон, босс! От вас несет мочой ночных страхов бывшего партийного чиновника! На нас больше не действует заклинание, кстати, ваше заклинание: "Лишь бы не было войны!" В мире существует много вещей, которые намного интересней, чем полный желудок! Я вас уверяю...
   Борис Андреевич. - Наркотики?
   Венедикт. - Наркотики для современной молодежи, это шанс вернуть себе то, что вы у них украли.
   Борис Андреевич. - Теперь я понимаю, почему Аскольд Владимирович избавился от тебя еще два года тому назад, парень... Ярко выраженный инфантилизм, в совокупности с потребительской моралью, действительно производит удручающее впечатление...
   Венедикт. - Интересно общаться с палачом, который поддерживает приговоренного к смерти... Может, тогда вы и свой приговор аннулируете?
   Борис Андреевич. - По-человечески мне жаль твоего папашу. Хороший вор, как и хороший хирург, большая редкость, но... (Пауза.) Оружие получишь завтра утром... (Поднимается.) Телефончик твой я возьму с собой, а тебе настоятельно советую провести этот день дома... Ибо кто его знает, что там может случиться с тобой за углом дома или немного дальше... (Подает Венедикту шприц.) Полежи, покайфуй, а Макс тем временем позаботится о "хавке". Кофе в постель он тебе не подаст, а вот уколоть - уколет. Он в прошлом неплохой врач.
   Венедикт. - Так я арестован?
   Борис Андреевич. - Нет... Просто Макс будет твоим прикрытием на тот случай, если кто-либо из моего окружения все же захочет оказать услугу твоему папаше. В этом случае Макс сможет продержаться минут десять.
   Венедикт. - А дальше?
   Борис Андреевич. - Дальше - на твое усмотрение, парень. Можешь пустить себе кровь, можешь прыгнуть с лоджии, а можешь разгрызть ампулу, которую ты не так давно приобрел у "фармацевта". Между прочим, зачем тебе эти шпионские прибабахи? Детективов начитался?
   Венедикт. - (Грустно.) Существует что-либо такое, о чем вы не знаете? У меня такое впечатление, что наводку на меня делал сам папаша... Вам так не кажется?
   Борис Андреевич. - (Поднимает взгляд.) У тебя буйная фантазия, Венечка... Кроме твоего папаши на этом свете существуют люди, которые за хорошую копейку расскажут о тебе такое, о чем сам ты уже давно забыл, благодаря своему пристрастию... (Отключает аппарат.) Бывай, парень. О деньгах не беспокойся... У меня солидная фирма. Я тебя уверяю... (Идет к двери.) И еще одно: не бери с собой много вещей, а лучше совсем ничего не бери... Зачем тебе лишние хлопоты. В команде у твоего папаши дураков почти нет... Понял? Ну, вот и хорошо... Бывай! Будь вежливым мальчиком и спустя двое суток ты уже будешь на другом конце планеты. (Идет прочь.)
   Венедикт. - (Сделав себе укол.) Черт! Вероятно, на этот раз я хорошо вляпался. Проклятая девчонка! (Пауза.) Но ведь как легко он ее убил! Вероятно, также легко его гориллы убьют и меня, если я не отважусь "замочить" своего любимого папашу... (Долго смотрит, не мигая.) Однако дожился ты, Венечка, до ручки... Собственно, этого нужно было ожидать. У наркомана не может быть светлого, не испачканного пикантной грязью и элементарным преступлением, прошлого... Как говорят в народе: издержки производства... (Под действием наркотика лицо Венедикта разравнивается, более живым становится взгляд.) А, впрочем, не все так плохо, Венедикт! Два года тому назад, когда перед твоим носом закрылась дверь отцовского дома, ты же сам думал так поступить... По собственной воле! Без какого-либо шантажа со стороны многочисленных отцовских врагов и без каких-либо денег. За так... А вот теперь тебе еще и заплатят двадцать тысяч зеленых! Двадцать тысяч... Если серьезно, так разве это деньги? Нужно было просить пятьдесят тысяч! Неужели смерть Аскольда Владимировича Ярчука не стоит таких баксов? (Нехорошо улыбается.) А вот интересно, как долго молодая жена отца - Сусанна - будет ходить в трауре? Наверное, не больше недели... С ее зудом больше выдержать невозможно... Сусанна не женщина, а секс катастрофа! Еще при моей памяти эта самка изменяла отцу почти ежедневно! И мне даже известно с кем! Может, рассказать об этом папаше перед выстрелом? Пусть бы порадовался, старый дурак за свою длинноногую женушку, ибо эта стервоза сумела переспать даже с его несовершеннолетним сыном... (Начинает вспоминать.) Да, несовершеннолетним и почти неиспорченным... Чистым и уж слишком ранимым... (Длинная пауза.) А все начиналось так красиво... Черт бы их всех побрал! (Медленное затемнение.)

Сцена вторая

   Квартира Аскольда Владимировича Ярчука. Воскресное утро. В гостиную в трусах с изрядно помятым лицом заходит Аскольд Владимирович. В руках у него бутылка коньяка и огромный хрустальный бокал.
  
   А. Ярчук. - (Падая снопом в кресло.) О, Боги! У меня такое впечатление, будто мою голову переехал грузовик! (Дрожащей рукой наливает себе в бокал.) Нет, целых два грузовика! (Жадно пьет и, громко выдохнув, брезгливо морщится.) И как его люди пьют?! Никак не могу привыкнуть к коньяку... (Занюхивает выпитое бокалом.) Проклятый этикет! Почему это человек, если он сумел наворовать на один-два "Мерседеса", уже не может пить милую его сердцу водочку?! Статус, видите ли, не позволяет! К черту, статус! От него голова болит! (В гостиную заходит его жена Таисия Карповна Ярчук.) О, милая, тебе тоже не спится? Между прочим, какой сегодня день?
   Таисия. - Воскресенье, Аскольд... (Берет из рук мужа бутылку.) "Наполеон" скоро выведет со строя не только твою память...
   А. Ярчук. - Я и говорю, что водка лучше ложится на душу среднестатистического гражданина!
   Таисия. - Твой водитель просил передать тебе вот это... (Достает из кармана халата небольшой пистолет.) Он что, настоящий?
   А. Ярчук. - (Берет пистолет.) Нет, милая, он игрушечный... В наше время, если ты бизнесмен и у тебя нет пистолета, ты уже не бизнесмен. Ты покойник. А я не хочу, чтобы какая-то свинья училась утюжить белье на моем животе!
   Таисия. - У тебя же чистый бизнес, Аскольд...
   А. Ярчук. - Бизнес не бывает стерильным, милая Тая... Тем более в нашем государстве. Чтобы заработать доллар, я вынужден отдать государству девять долларов! Но государство не заработало эти девять долларов! Понимаешь? Не за-ра-бо-та-ло! Поэтому мой бизнес не совсем чистый и поэтому я обязан носить под мышкой этот пистолет. Государственный рэкет, который наши разжирелые на взятках чинуши стеснительно называют налогами, вынуждает меня делать это. И, вообще, я не хочу об этом говорить! У меня болит голова, и я хочу в сауну...
   Таисия. - Заодно и помоешься?
   А. Ярчук. - На что ты намекаешь?
   Таисия. - А ты сам не догадываешься?
   А. Ярчук. - Нет.
   Таисия. - Могу тебе помочь, Аскольд... Я намекаю на тех девушек, которых в ваших саунах подают на третье после пара и коньяка.
   А. Ярчук. - Я вижу, что сделал большую ошибку, выписав столько газет! Неужели ты веришь всему тому, о чем пишут проклятые журналюги?!
   Таисия. - Я верю собственным глазам, муж мой... Кажется, ее зовут Сусанна?
   А. Ярчук. - (Пауза.) Ты шпионишь за мной, любимая? Не очень солидно с твоей стороны, Таисия Карповна... Однако, должен тебя разочаровать... Сусанна моя секретарша.
   Таисия. - Я знаю, любимый. Но, секретарше совсем не обязательно делать в сауне эротический массаж своему начальнику. Я уже не говорю обо всем остальном.
   А. Ярчук. - (Поднимаясь.) Ты несешь бог весть что! Сусанна порядочная девушка... Она...
   Таисия. - Я считала, что живу с настоящим мужчиной, у которого достаточно мужества для того, чтобы сознаться... Но, оставим это. Я хотела поговорить с тобой о нашем сыне.
   А. Ярчук. - А что с ним? Он начал хорошо учиться?
   Таисия. - Какой же ты циник, Аскольд! Венедикт твой сын. Он у тебя единственный, а та развратная девка, с которой ты спишь, вероятно, не отважится родить тебе другого. Современная девушка, Аскольд, мечтает не о большом животе с ребенком внутри, а о большом кармане с баксами, в который раз за разом можно запускать свою руку.
   А. Ярчук. - Так что там с Венедиктом, Таисия?
   Таисия. - У него появились деньги.
   А. Ярчук. - (Улыбается.) Появились деньги? Но ведь я всегда давал ему на карманные расходы!
   Таисия. - У него появились очень большие деньги, Аскольд. Вчера я чуть было не выстирала с его брюками пятьсот долларов. И, по всей вероятности, это были не последние его деньги, если он о них забыл...
   А. Ярчук. - Интересно...
   Таисия. - И еще... Он начал курить...
   А. Ярчук. - Ему уже семнадцать лет... Нет, конечно, я против того, чтобы мой сын курил, но если это уже случилось... Ты предлагаешь его отлупить? В свое время, когда я начал курить, мой отец, узнав об этом, отнесся к этому событию по-философски: он сам бросил курить.
   Таисия. - В таком случае, ты обязан поступить также.
   А. Ярчук. - Прости, любимая, но я не готов к подобной жертве. Отцовский пример, конечно, это большая сила, но у моего поколения отсутствуют те гены, которые способны превращать слабодухих гомосапиенсов в богатырей, способных к самопожертвованию. Смысл жизни не в том, чтобы картинно и, желательно, привселюдно упасть на амбразуру, а в том, чтобы сидеть по другую сторону той амбразуры, имея под рукой пулемет. Дон-Кихоты закончились. Они вымерли, ибо спрос на воинов подобного рода упал до нуля. Наше государство захлебнулось моральными, политическими и социальными отбросами, которые заботливо накапливало на протяжении трех четвертей столетия. Поэтому герои сейчас не нужны. Нужны умные, в меру циничные, настойчивые, хитрые и, главное, зубастые люди, которые занимаются не декларированием светлого будущего, а строят его. Сначала лично для себя. Потом, если посчастливится и не догонит пуля киллера, для своего окружения, а уж совсем потом, когда посадить или убить вас будет практически невозможно, для народа.
   Таисия. - У тебя хорошая программа, Аскольд. На самую вершину захотелось? Власть, Ярчук, в нашем государстве, понятие наследственное.
   А. Ярчук. - Во многих случаях эта линия действительно прослеживается, но ведь и мир вокруг нас меняется с неимоверной быстротой. Главное четко уяснить для себя свою цель, если эта цель несколько противоречит морали, мораль необходимо запихнуть куда-либо подальше и работать. Если у тебя есть много денег, всегда можно купить себе прощение за оскверненную мораль. (В гостиную заходит Венедикт. Он слегка возбужден.)
   Венедикт. - Привет, предки! Папочка с самого утра балуется коньяком, а мама ему за это вставляет пистон! Это вы таким образом развлекаетесь?
   А. Ярчук. - Попридержи язык, сопляк!
   Венедикт. - Вот те на! Сразу же нарвался на оскорбление. У тебя, отец, что, плохо с юмором? Я же ничего такого не сказал!
   А. Ярчук. - Что у тебя с глазами?
   Венедикт. - С этими? А что с ними?
   А. Ярчук. - Они блестят...
   Венедикт. - (Обеспокоено.) Ну и что?
   А. Ярчук. - (Недобрым голосом.) Подойди...
   Венедикт. - Зачем? Ты хочешь меня обнять? Не утруждай себя, отец...
   А. Ярчук. - (Хватает сына за рубашку, и обнюхивает его лицо.) Мерзавец!
   Таисия. - (Разнимает их.) Ты что, муж? Тебе хмель совсем голову вскружил!
   А. Ярчук. - Твой сын только что курил травку!
   Таисия. - Травку? Какую травку?
   А. Ярчук. - Марихуану, Таисия, марихуану... Слышала о такой гадости?
   Таисия. - (Со страхом.) О, Господи! Мне только этого еще и недоставало! Венедикт, это правда? (Внимательно смотрит на сына.) Отвечай!
   Венедикт. - Чего ты кричишь, мама? Сейчас все курят травку... Вот в Голландии...
   А. Ярчук. - Ты не в Голландии, невежда! В тюрьму захотелось?
   Венедикт. - Не смеши меня, отец! За травку? На дискачах сейчас не столько трусятся под фонарями, сколько курят и колются по темным закоулкам! Дань времени и дань моде!
   А. Ярчук. - Сейчас я покажу тебе дань, сукин ты сын! (Бросается к сыну, Таисия рывком становится между ними.)
   Венедикт. - Не советую тебе делать это, отец. Я уже давно вырос.
   А. Ярчук. - Ты мне угрожаешь?
   Венедикт. - Предупреждаю... Я уже достаточно давно никому не позволяю себя бить... Что же касается травки, так я слышал, что ты имеешь какое-то отношение к этому...
   А. Ярчук. - Что ты несешь? Я бизнесмен! Где ты такое слышал?
   Венедикт. - Люди говорят...
   А. Ярчук. - Прокуренные сопляки? Наркотики не моя сфера деятельности. Я занимаюсь продуктами питания, если тебе до сих пор неизвестно.
   Венедикт. - (Дерзко.) В наше время человек, у которого за плечами две ходки в зону, не может заниматься чистым бизнесом...
   Таисия. - Венедикт! Не оскорбляй своего отца! Ты делаешь ему больно! Это были судебные ошибки!
   Венедикт. - (Тем же тоном.) За судебные ошибки на зоне не становятся ворами в законе, мама... (Пауза.) А, впрочем, я горжусь своим теперешним статусом. И меня никто не трогает на улице, ибо всем крутым известно, чей я сын.
   А. Ярчук. - (Глухим голосом.) Пошел прочь, негодяй! Немедленно!
   Венедикт. - (Примирительным голосом.) Хорошо, хорошо, я уже иду... Наверное, так будет лучше... (С порога.) До вечера, мои любимые предки! (Идет прочь.)
   Таисия. - (После длительной паузы, растерянно.) Что он здесь такого наговорил? Какой ужас... Вор в законе... Нет, ты слышал? Это все его компания! Все эти танцульки, вечеринки, утреннее возвращение домой... Теперь вот марихуана... Наркотики. Мы можем потерять своего единственного сына! Ты слышишь, Аскольд?!
   А. Ярчук. - (Наливает себе коньяк.) Не кричи, Тая... Я думаю... (Садится в кресло.)
   Таисия. - (Раздраженно.) Ты не думаешь, ты пьешь!
   А. Ярчук. - (Твердым голосом.) Я думаю...
   Таисия. - И о чем же ты думаешь, если не секрет? О сауне?! Ты даже не спросил у Венедикта, куда он пошел! Тебе начихать, как он третью четверть закончил, ты...
   А. Ярчук. - Замолчи, женщина! Ты меня раздражаешь!
   Таисия. - Тогда может уйти и мне?!
   А. Ярчук. - Было бы хорошо... Ненавижу, когда ты кричишь... Поедь лучше к своей матери. Сегодня воскресенье... Ей будет приятно... Ты же так редко навещаешь старуху, как будто ты не ее дочь...
   Таисия. - Я действительно не ее дочь...
   А. Ярчук. - Не гневи господа, Таисия... Эта женщина воспитала тебя, выласкала, сделала из тебя человека. В твоем случае, мачеха оказалась в сто, в тысячу раз лучше родной матери! (Пауза.) Между прочим, не хотел тебе говорить, но что поделаешь, день у нас сегодня такой выкрывательный получился, если можно так выразиться...
   Таисия. - Это точно. Так что ты хотел мне сказать?
   А. Ярчук. - Мои люди нашли твою родную мать...
   Таисия. - Ты плохо пошутил, Аскольд! Она давно умерла!
   А. Ярчук. - Мне очень жаль, прости, но, к сожалению, она жива... Хотя, если говорить по правде, не очень здорова...
   Таисия. - (Со страхом смотрит на мужа.) Ты говоришь правду?
   А. Ярчук. - (Кивает головой.) Мне очень жаль...
   Таисия. - (Возмущенно.) Жаль, что она жива? Ты негодяй, Аскольд!
   А. Ярчук. - Давай, любимая, обойдемся без оскорблений... Твоя мать деградированная пьяница! Ты ее можешь, если пожелаешь, увидеть в подземном переходе метро возле оперного... Там у нее рабочее место. Она поставляет не совсем трезвым и не совсем разумным гражданам несовершеннолетних девочек для быстрого секса.
   Таисия. - Для какого секса?
   А. Ярчук. - Для быстрого. Это как у Макдональдса... Быстро и качественно! О подробностях можешь спросить у своей матери... Она сама прошла сквозь это...
   Таисия. - (Идя к двери.) Если ты мне соврал, я убью тебя, Аскольд!
   А. Ярчук. - (Удивленно.) Ты хочешь туда сходить? Не делай этого, Тая! Та женщина - ничтожество!
   Таисия. - (С порога.) Она моя мать. (Идет прочь.)
   А. Ярчук. - Сходи, сходи, пообщайся с мамочкой... (Пауза.) И зачем я ей взболтнул об этой торговке детскими телами? Не было печали... (Встает, долго ходит по комнате.) А сыночек мой действительно уже вырос... Больно кусается... Что же касается наркотиков, то, мой любимый сын, твой отец только-только подбирается к этому бизнесу... Я еще не контролирую этот рынок... Однако, это хорошо, что слухи расползаются... Очень хорошо... Легче будет потом перетянуть на свою сторону мелких поставщиков. И меньше будет крови. (Набирает полную грудь воздуха.) А теперь, Аскольд Владимирович, время идти в сауну! К молодому женскому телу, хорошим напиткам и царским закускам! Вперед к царской жизни! (Быстро выходит прочь.)
  

Сцена третья

   Некоторое время спустя. Гостиная Ярчука. У Венедикта день рождения. По этому поводу именинник организовал грандиозную вечеринку. На столе полно пищи, напитков, горят свечи, звучит довольно громкая музыка. Вечеринка подходит к концу, молодые люди поустраивались кто, где смог: некоторые пары целуются, некоторые курят...
  
   Николай. - (Затянувшись сигаретой.) Классные у тебя предки, Веня! Сидят себе тихонько и нам не мешают!
   Венедикт. - А родителей нет дома... Они на даче...
   Алла. - В следующий раз повезешь нас туда, Венечка... Там так же клево, как и здесь?
   Симона. - Там лучше! А на втором этаже шикарная водяная кровать!
   Жора. - На которой вы с Венечкой красиво потрахались!
   Симона. - Заглохни сейчас же! Веня, скажи ему что-нибудь!
   Венедикт. - (К Жоре.) Ты, Смалец, не очень-то наезжай... Не твоего ума дело...
   Жора. - Можно подумать, что все мы здесь святые... Секс - нормальное явление.
   Николай. - (Подает ему окурок.) На, затянись...
   Жора. - Нет, Лантух, я уж лучше чернила попью...
   Венедикт. - А через год-два станешь пьяницей!
   Жора. - Как на меня, так уж лучше быть пьяницей, чем наркоманом...
   Николай. - От травки-то? Не смеши меня, Смалец! Недельку не покуришь и все. По себе знаю.
   Марта. - Я вчера у Сергея в школе шприцы видела...
   Алла. - У Рыжего?
   Марта. - Да. Он что, сел на иглу?
   Венедикт. - Вряд ли... Возможно, у человека сахарный диабет! Или еще какая - либо беда...
   Юра. - А я бы хотел попробовать...
   София. - И думать забудь, Фирс! Я не хочу забеременеть от наркомана!
   Николай. - Правду глаголешь, София... Зачем нашему государству двухголовые дети?!
   Венедикт. - (Смеясь.) Не слушай, София, Николая! Право на жизнь имеют все. Если уж наше государство имеет пользу даже от безголовых, которые, собственно, им же и управляют, то уж от двухголовых пользу государство будет иметь огромную. (Прикуривает сигарету.) Хорошая все - таки вещь травка...
   Юра. - Хорошая не только травка, но и деньги, которые кто-то из наших соотечественников имеет на этом деле! (Смотрит на Венедикта.) Говорят, Веня, что твой папаша начал целую войну с этими ребятами...
   Венедикт. - Ложь... У моего отца продовольственный бизнес...
   Симона. - Я слышала, что он держит все рынки города. Это же так круто! Он тебе что подарил на день рождения?
   Венедикт. - (Надменно.) Сегодня утром пообещал подогнать джипака...
   Николай. - Повезло человеку с отцом! Не то, что мне!
   Жора. - А он еще и плачется! Отец профессор, мать - также профессор... Фантастика! А у меня? Отец второразрядный артист, к тому же пьяница, а мать неизвестно кто и неизвестно где!
   Николай. - А ты хоть знаешь, Смалец, какая зарплата у профессора? Нет? Тогда молчи и не дыши!
   Алла. - Я бы на месте твоих родителей, Колюнчик, уже давно слиняла в Америку. Наверное, в Америке профессора-ракетчики не стоят под дождем на базаре, проводя распродажу книг из собственной библиотеки!
   Николай. - Ты лжешь, Алла! Мой отец подарил часть своей библиотеки одной из школ! Он не мог меня обмануть!
   Алла. - Прости, Николай, но я говорю правду... Да и поставь себя на его место! Уверена, ты бы сделал тоже самое. Тогда не лучше ли, упаковав чемоданы, слинять, к чертовой матери, в Америку на белые хлеба?
   Николай. - (Зажигая новую сигарету.) Мой отец никогда отсюда не уедет...
   Жора. - Почему? Чувство патриотизма не позволит ему это сделать? К черту патриотизм! Лично мне начхать на государство. Если государство не заботится обо мне, тебе, тысячах, миллионах других, тогда почему я должен заботиться о государстве? И где оно, то государство? Что оно такое? Земля, на которой мы живем? Правительство, которое управляет нами или же государство это мы, голодные, невзрачные человечки, которые выползают в пыли новейшей истории?
   Венедикт. - Успокойся, Смалец. Не рви свое сердце... Все равно ничего не изменишь. Кури травку, люби девчонок, отмечайся, хоть иногда, в школе и постарайся не думать о будущем...
   Симона. - Почему?
   Юра. - Потому что будущего может и не быть, Симочка!
   Симона. - Будущее есть у каждого человека, Юра...
   София. - Вероятно, Фирс имел в виду будущее в более широком плане.
   Юра. - Спасибо, Соня... Ты у меня необычайно умная герла! Вот у кого точно будет будущее, так это у нашего Венечки, потому что у него очень крутой папаша! Давай, Веня, ты будешь как большая рыба-кит, а мы как те маленькие рыбы-прилипалы, которые сопровождают его на протяжении всей жизни. Уверен, что тех крох, которые выпадут из твоего рта, нам всем будет достаточно с лихвой! Ты не против, везунчик? Ты же не бросишь своих обнищавших и наилучших друзей в это тяжелое время на произвол судьбы?
   Венедикт. - Какой базар! Мог бы об этом и не говорить, Фирс... Однако, на очень щедрые крохи пока что рассчитывать не стоит... Не все так хорошо у моего папаши с бизнесом, как тебе, Фирс, кажется. Мафия сжимает...
   Марта. - Можно подумать, что твой отец не мафия... Об этом все знают...
   Венедикт. - Глупости! Если бы мой отец действительно был таким крутым мафиози, как об этом говорят, наверное, об этом не знал бы никто. Да, действительно, он зарабатывает неплохие, как на это время, деньги, да, о нем много пишут в скандальных изданиях, но ведь на самом деле, он просто хороший бизнесмен!
   Марта. - Ты так истово отстаиваешь доброе имя своего отца, как будто бы мы не твои друзья, а менты! Если хочешь знать, Венечка, мне очень нравятся крутые мужики! Слышишь? Очень! И я клянусь, если мне посчастливится обвить своими руками шею какого-либо бритоголового бычка с килограммовой цепурой на шее, я уже эту шею не выпущу никогда! Во всяком случае, пока не смогу на вытянутые с бычка деньги позволить себе удерживать возле себя в качестве мужа любящего, но катастрофически бедного инженера.
   Симона. - В самую точку, сестричка! К черту мораль, когда ею пренебрегают другие! Если бы у меня были длинные ноги, я бы постаралась найти себе работу в гостинице "Национальная"... В "Национальной" самые крутые цены на любовь...
   Жора. - Проституткам платят не за любовь, а за секс. Чувствуешь разницу? Что же касается твоих ног, так у тебя они именно нужной для этого дела длины. Не хочешь попробовать, киска?
   Симона. - Перебьешься, чувак! Я со своими одногодками не сплю.
   Жора. - Не понял... А как же наш любимый именинник? Он же на целых два месяца младше меня!
   Венедикт. - Не придирайся к герле, Смалец... Давайте лучше что-либо съедим. От хавки стол ломится! (В передней звенит звонок.) Кто бы это мог быть? (Поднимается.)
   Николай. - (Смеясь.) Менты! Сейчас повяжут всех нас с нашей травкой и в колонию!
   Алла. - Дурак! Жаль, что родители профессора... (Венедикт неохотно поднимается и идет открывать, через минуту возвращается в гостиную с Ларисой. (Возгласы удивления, смех.)
   София. - Какие люди! (Смотрит на часы.) И в такое время! Ты, Лариса, удрала от своих правильных родителей?
   Венедикт. - Помолчи, трахалка! Лора пришла поздравить меня...
   София. - (Надув губки.) А я подумала, что Лорка пришла помочь тебе разобраться с последней контрольной по математике... Она же у нас такая ученая!
   Венедикт. - Я же тебя просил, София, помолчи! А если не можешь, убирайся прочь!
   София. - (Сорвавшись на ноги.) Что?! (К Юре.) Фирс! Ты слышал? Нас уже выгоняют! Убираемся прочь с этого гадючника!
   Юра. - (Отводя глаза.) Выгоняют тебя, но не меня, любимая... А я, с твоего позволения, еще немного побуду...
   София. - (В отчаянии.) Не может быть! И это мой рыцарь?! Мерзавец! (Идет к двери.) Чтоб я тебя больше не видела! (Выбегает.)
   Жора. - Неплохая задачка, Фирс... Вы же сидите за одной партой! Придется тебе установить посреди парты бронированную перегородку, потому что иначе София тебя пристрелит. (К Ларисе.) Привет, госпожа Юрчик! Прости Софию... Она, наверное, обкурилась...
   Венедикт. - (К Ларисе.) Проходи, проходи... Здесь все свои...
   Лариса. - (С интересом оглядываясь.) Как у тебя красиво, Веня...
   Николай. - А ты рассчитывала увидеть полуподвал с засиженными мухами окнами? Ведь это же Ярчук!
   Венедикт. - Николай!
   Николай. - (Поднимая руки.) Все... Все... Молчу и тихонько иду хавать...
   Венедикт. - (К Ларисе.) Садись к столу! Сейчас я тебе что-нибудь налью.
   Лариса. - Нет, не нужно... Ты же знаешь, я не пью...
   Марта. - Даже в день рождения Венечки?
   Лариса. - Диабету безразлично какой сегодня день, но я с удовольствием выпью минералки. У тебя есть минералка?
   Николай. - (С полным ртом.) Молодежь, современная молодежь, не пьет минералку! Молодежь выбрала "Пепси"!
   Лариса. - Можно и "Пепси"... (Берет у Николая откупоренную им же бутылку.)
   Симона. - А тост?
   Венедикт. - Действительно, Лора, тост будет?
   Лариса. - (Стесняясь.) Я еще никогда...
   Жора. - Ну, ты даешь, герла! В классе, возле доски, тебя остановить невозможно! Представь себе, что Веня наш физик Слива, а ты что-то гонишь ему о первом законе термодинамики или еще о какой-либо лабуде! Давай!
   Лариса. - (Откашлявшись.) Венедикт... (Комната взрывается смехом.)
   Венедикт. - (Переждав хохот друзей.) Не обращай внимания на этих невоспитанных олухов и их подружек! Попробуй еще раз... (Лариса набирает полную грудь воздуха, готовясь что-то сказать, через мгновение громко выдыхает и, подойдя к Венедикту, громко целует его в щеку.)
   Юра. - (Выпустив из руки вилку с куском колбасы на стол.) Вот те на!
   Венедикт. - (Замер от удивления.) Не понял! Еще один дубль, пожалуйста! (Лариса с удовольствием целует его еще раз, но теперь уже в губы.)
   Марта. - (Падая на диван.) Мать моя родная! Лариса Юрчик поцеловала парня! Это ж кому скажи!
   Николай. - Лора, что я должен сделать, чтобы ты поцеловала и меня? Я еще никогда не целовался с отличницей!
   Лариса. - (Смеясь.) Исправить математику, Николай...
   Николай. - (С притворной жалостью.) В таком случае, поцелуй с отличницей мне не светит! В математике я дубее, чем вы думаете!
   Алла. - Тебе, Лантух, не повезло на родителей. У родителей-ученых почти всегда рождаются дети-бездари!
   Николай. - А это уже клевета! Прошу всех честных, или же хоть немного честных, в свидетели! Я, Алла, не бездарь. У меня абсолютный слух. Я чемпион школы по бегу и я гениален в кровати! (Лариса закрывает лицо ладонями.) Пардон, я хотел сказать, что я...
   Марта. - Что ты лжец...
   Николай. - Ты имеешь в виду, который пункт?
   Марта. - Последний, Колюнчик, последний... Те бальзаковские тетушки, которые обучают тебя сексу и которых ты снимаешь по двадцать гривен за штуку в подземном переходе на площади Независимости, с удовольствием скажут тебе, что был прекрасен даже тогда, когда ты ничего и делать-то не будешь. Служба у них такая...
   Лариса. - Какой ужас! Коля, ты пользуешься услугами проституток?
   Николай. - Это ты мне?
Симона. - Меня сейчас стошнит от ее целомудрия! Расслабься, Лариса! Ты ведь не в школе! Мы все достаточно взрослые люди. И вообще: на каком свете ты живешь?
   Венедикт. - (К присутствующим.) Давайте поменяем акценты!
   Жора. - Давайте лучше устроим вот на этом ковре группенсекс! Вот будет клево! Ты как, Лариса?! Под хороший порнофильм...
   Лариса. - (Влепив Жоре сочную оплеуху.) Ты, Жора, негодяй! Я... Я презираю тебя... (К Венедикту.) Я жалею, что пришла сюда. У тебя здесь настоящее гнездо! (Бежит к двери.) Не провожай меня! (Выбегает.)
   Венедикт. - (Постояв несколько секунд посреди комнаты, хватает Жору за грудь.) Я тебе, Смалец, твой поганый язык с корнем вырву! (Симона разнимает парней.) Козел!
   Марта. - Успокойся, Веня... Никуда твоя Лорка не денется... А ты, Смалец, хоть иногда думай, что говоришь!
   Жора. - (Виновато.) Я же пошутил!
   Венедикт. - Пошел ты... Юморист чертов... Все настроение испортил...
   Симона. - (Обняв Венедикта за шею.) Скажи мне, Венечка, как товарищу, чем она краше меня?
   Марта. - Или меня? Или Аллы? У нашей Аллы ноги длиннее, чем Крещатик! (В передней слышен какой-то шум. Через минуту два крепких молодца заносят в гостиную Аскольда Ярчука и укладывают его на диван. Ярчук весь в окровавленных бинтах, в левой руке кейс, пристегнутый к запястью наручниками. Молодые люди перепугано перешептываются, отступая от дивана подальше.)
   А. Ярчук. - (Глухим голосом.) Венедикт...
   Венедикт. - (Бросается к отцу.) Что, отец?
   А. Ярчук. - Прости, но вечеринка окончена... Разбегайтесь по домам... В следующий раз догуляете... (Молодые люди тихо расходятся.)
   Венедикт. - Что случилось, отец? Кто тебя так?
   А. Ярчук. - Кто, не знаю пока... Но, случилось плохое... Меня подорвали... (К охранникам.) Зенон, меня в машине не было... Понял? Это для ментов... Возле квартиры оставишь охрану и привезешь с дачи Таисию Карповну. Все. Идите... (Сам к себе.) Ну, что ж, чернь, война, так война. Я принимаю ваш вызов... Принимаю... (Пауза.) Крови захотелось? Так вы ее получите!
  

Второе действие

Сцена четвертая

   Некоторое время спустя. Квартира Аскольда Ярчука.
   В гостиную заходит Венедикт. Увидев мать, которая сидит на диване и читает журнал, раскидывает для объятий руки.
  
   Венедикт. - Поздравь меня! Я только что получил водительское удостоверение!
   Таисия. - (Отложив журнал, целует сына в подставленную щеку.) Водительское удостоверение?! Конечно же, я тебя поздравляю, но когда это ты успел? Ты как будто и на курсы не ходил...
   Венедикт. - Какая же ты мама темная! Кто это сейчас ходит на эти курсы?! Лично мне водительское удостоверение обошлось в пятьсот баксов. Смешные деньги...
   Таисия. - Так ты его купил?! А как же ты тогда ездить будешь?
   Венедикт. - Молча, мать... На тормоза своего джипака я наклею бирочку: "тормоза", на сцепление - "сцепление"... Кроме того, отец приставил ко мне человека, который делает то, что я ему прикажу... В крайнем случае, он будет за водителя... Тебя это устраивает?
   Таисия. - Нет, Венедикт... Неделю тому ты мне принес аттестат об окончании школы, в котором я не увидела ни единой тройки! Это тоже фокус?
   Венедикт. - Я хотел сделать тебе приятное...
   Таисия. - Ты обманул меня...
   Венедикт. - Послушай, мама... В наше время все продается и все покупается... Почему я должен доказывать тебе очевидное?! Ты что, не такая как все?! Ты с Марса?!
   Таисия. - Не кричи на меня! И я не с Марса! Я местная, но я не совсем понимаю, как можно начинать полноценную жизнь с вранья, или даже с преступления? Я должна поговорить об этом с твоим отцом... Надеюсь, он совсем другого мнения обо всем этом...
   Венедикт. - Ты так считаешь?
   Таисия. - Я надеюсь...
   Венедикт. - (Довольно резко.) Твой муж, мама, вероятно, уже давно забыл, что у него есть сын! Он даже забыл, что у него есть жена!
   Таисия. - Не смей! Ты не можешь!
   Венедикт. - Почему бы и нет? Эта помойка, по имени Сусанна, уже давно поселилась в отцовских брюках. Или, возможно, тебе это не известно?
   Таисия. - Достаточно!! У тебя нет сердца! (Быстро уходит.)
   Венедикт. - Какой же я негодяй! (Пауза.) Хотя... Возможно, я себя зря ругаю... В этой семье никто никого никогда не уважал... Во время отцовских отсидок я всегда становился персоной нон грата в стране материнской любви... В таком случае возникает вопрос: зачем было меня рожать? Зачем было делать вид, что воспитываете сына? На всякий случай? То-то же и оно, предки... Недовложенная отцовская любовь всегда трансформируется в презрение. Это аксиома... (В комнату заходит Симона.)
   Симона. - Привет! (Оглядывается.) С кем это ты болтаешь?
   Венедикт. - Чего тебе?
   Симона. - Соскучилась по тебе, Венечка... Куда ты пропал?
   Венедикт. - Я не пропадал, Сима... Просто учебный процесс закончился: дембель, как говорят в армии. Вопросы есть?
   Симона. - Есть... Правда, я не уверена, что ты дашь на них ответ...
   Венедикт. - Ты опять за старое? Скажи, Сима, как товарищу... На черта я тебе нужен? Меня тяжело назвать красавчиком, я никогда не буду профессором и даже не мечтаю стать аспирантом. Мое будущее не связано с успехом, с газетными скандалами и ночными перестрелками... Я не герой твоей мечты, Симона... Я, Веня... Мне нужен покой, кайф и перспектива покоя и кайфа в будущем... Я не имею желания приручать, кого бы то ни было...
   Симона. - Кроме Лорки, конечно... Ты уже с ней переспал?
   Венедикт. - Разве тебе не все равно? Кроме того, почему ты думаешь, что любовь обязательно должна пройти испытание кроватью?
   Симона. - Так это любовь? Боже правый! Но ведь что может дать тебе Лорка кроме своей учености и предубежденного отношения к людям нашего с тобой сорта? Она же считает нас одноклеточными!
   Венедикт. - Не думаю, Симона... Прости, но твоим язычком сейчас руководит не здравый смысл, а элементарная злость.
   Симона. - Потому что я на тебя имею больше прав, чем эта высокомерная фифа! Ты был у меня первым!
   Венедикт. - Симона, я тебя умоляю! О каких мелочах ты говоришь? Если бы все девушки, у кого я был первым, начали каждая тащить меня в свой угол, тебе, любимая, досталось бы не так и много!
   Симона. - Какие мы гиперсексуальные! (В гостиную стремительно заходит Ярчук.)
   А. Ярчук. - Приветствую вас, фанаты "Пепси"! Как всегда ругаемся?
   Венедикт. - Дискутируем, отец, на тему любви...
   А. Ярчук. - Разве в ваших головах нет места для чего-то интересного? Например, можно подумать над тем, как избавиться от присущего вашему поколению патологического инфантилизма, ибо, когда я общаюсь с вашими одногодками, меня начинает тошнить. Еще можно подумать над тем, где найти работу на время каникул и тому подобное. Иначе говоря, нужно думать.
   Симона. - Пойти работать? Неплохая мысль, дядя Аскольд. Может, устроите меня в одну из ваших фирм? Я очень ответственная...
   А. Ярчук. - Хорошо, Симона, я подумаю, а сейчас оставь нас, пожалуйста, с Венедиктом наедине. У меня к нему есть дело...
   Симона. - Охотно, ибо ваш сын меня раздражает... (Идет прочь.)
   А. Ярчук. - (Устраиваясь на диван.) Где мать?
   Венедикт. - (Садясь на стульчик против отца.) Наверное, у себя... Так что у тебя за дело?
   А. Ярчук. - Очень серьезное, сын... Ты позволил себе залезть в мой карман. Тебе недостаточно тех денег, которые я тебе даю?
   Венедикт. - Не понял... (Глухим голосом.) О чем ты?
   А. Ярчук. - Ты начал загуливать на Житном рынке. Мне это не нравится... И моим людям тоже. У всех этих людей должен быть один хозяин. И этот хозяин я, а не ты... Понял? Поэтому, если еще хоть раз придешь туда за деньгами, тебе сделают плохо... Распоряжение я уже отдал... Все ясно, сын?
   Венедикт. - Ты должен делиться со мной, отец... Я твой сын.
   А. Ярчук. - Что?! Делиться с тобой?! О чем ты, парень?! Или, возможно, ты мой компаньон? Я не должен делиться с тобой, потому что ты ничего не заработал. Ни копейки! Ты и все твои "дружбаны и шворки" обнаглевшие безголовые потребители! Кроме кайфа, секса, порно и драк, для вас не существует больше ничего! Вы, Венедикт, трутни!
   Венедикт. - Я так не считаю, отец. Из моего поколения, отец, возможно, тоже что-то получится.
   А. Ярчук. - Например...
   Венедикт. - Мы можем достойно продолжить начатое вами дело...
   А. Ярчук. - О чем ты?
   Венедикт. - Известно, о чем... О рэкете, запугивании, о фиктивных фирмах, контрабанде, подкупе государственных структур, наркотиках и прочее. Я ведь еще о многом не знаю...
   А. Ярчук. - (Нервничая.) Я с этим завязал, парень...
   Венедикт. - А рынки?
   А. Ярчук. - А что рынки? Люди платят нормальные налоги!
   Венедикт. - Тебе?
   А. Ярчук. - Я генеральный директор холдинга, невежда! Я государственный служащий. Наконец, почему я должен перед тобой исповедываться? Ты все равно ничего не поймешь, потому что твоя голова забита совсем иным. Надеюсь, ты примешь во внимание то, что я сказал тебе перед этим? На рынок больше нос не суй! Лучше обращайся ко мне... Мне не нужны лишние разговоры... (В комнату неслышно заходит Таисия Карповна.) Почему ты, Таисия, крадешься? Подслушивать некрасиво...
   Таисия. - Я не крадусь... Просто не хотела вам мешать... Вы так мило беседовали...
   А. Ярчук. - А можно без иронии?
   Таисия. - Твой сын уже поделился с тобой хорошей новостью?
   А. Ярчук. - У него могут быть хорошие новости?
   Таисия. - Конечно! Твой сын сегодня двумя ногами встал на преступный путь... Он только что купил себе водительское удостоверение!
   А. Ярчук. - Ты же говорил мне, что ходишь на курсы! Опять соврал?!
   Венедикт. - Ничего такого я матери не говорил... Она все выдумала... И... И, вообще, мне пора уходить. (Быстро идет к двери.)
   А. Ярчук. - Остановись, Венедикт, я обязан знать!
   Венедикт. - Ты мне также не все рассказываешь! (Исчезает за дверью.)
   Таисия. - (Сама себе.) Полнейшее пренебрежение... Собственно, почему это я удивляюсь? Живой пример сидит вот тут передо мной...
   А. Ярчук. - (Недобрым голосом.) Умолкни, женщина! Я не учу своего сына нарушать законы, а мое криминальное прошлое, прости за тавтологию, уже в прошлом!
   Таисия. - Какие мы правильные! Давно под тебя подкладывали бомбу? Я видела, что осталось от твоего джипа и водителя...
   А. Ярчук. - (Еле сдерживаясь.) Я повторяю еще раз: с криминалом покончено!
   Таисия. - Поживем-увидим... (Пауза.) С девушками также покончено? Как здоровье Сусанночки? Она еще не забеременела от кого-либо из твоей охраны? Почему ты смотришь на меня такими глазами? Ты надеялся, что жена, которой ты изменяешь, будет тихонько сидеть дома, покорно готовя тебе обеды, и не будет действовать? Зря, Аскольд, ты был такого плохого мнения обо мне. У меня, муж, есть свое секьюрити. Я знаю все...
   А. Ярчук. - (Подымаясь.) Это уже интересно... Тогда не лучше ли нам сразу разойтись? Когда ты знаешь все...
   Таисия. - Я давно знаю все... (Пауза.) И я не против, Аскольд... Мне надоело ловить на себе взгляды перепуганных соседей и знакомых... Я не хочу быть женой мафии! Слышишь, не хочу!
   А. Ярчук. - В таком случае, ты завтра же можешь перебираться на Васильевскую. Не так давно я приобрел, задешево, неплохую двухкомнатную "сталинку". Рядом метро...
   Таисия. - Я знаю...
   А. Ярчук. - Ты блефуешь или действительно знаешь? Если ты знаешь, тогда в моем окружении окопался враг. Что же, придется поискать... Когда этот человек что-то передает тебе, тогда почему бы ему, за хорошие деньги, конечно, не передать какую- либо ценную информацию кому-то другому? Как ты считаешь?
   Таисия. - (Понимая, что ошиблась.) Я блефую, Аскольд... На самом деле я ничего о квартире не знала... Впервые слышу...
   А. Ярчук. - (Внимательно наблюдая за женой.) И все же я проверю... Я не люблю стукачей...
   Таисия. - Как знаешь... Когда я могу посмотреть квартиру?
   А. Ярчук. - (Удивленно.) Ты так быстро согласилась? Что-то здесь не так, любимая... Возможно, тот дуралей, который тебя так исправно информирует, оказывает тебе и другие услуги? В таком случае, мне тебя жаль, потому что я ему сверну шею!
   Таисия. - Что я слышу?! Ты ревнуешь? Как досадно, что на самом деле у меня нет любовника! Но я исправлю эту ошибку... Обещаю тебе!
   А. Ярчук. - Охотно верю... У тебя это должно быть наследственным. Прости, не спросил, твоя мать очень обрадовалась встрече с брошенной сорок лет тому назад кровинушкой? Вероятно, очень, потому что ей сейчас не до шуток...
   Таисия. - То есть?
   А. Ярчук. - Она уволена.
   Таисия. - Если ты приложил к тому руку, то я даже благодарна тебе. И ей не стоит заниматься этим позорным бизнесом...
   А. Ярчук. - Не уверен, что твоя мать такого же мнения о профессии сутенера. И теперь она будет доить тебя. Ты готова посвятить свою жизнь престарелой проститутке с перевернутой маралью и испорченной психикой?
   Таисия. - Мне известно, какое у тебя, Аскольд, нутро. Делать беззащитным людям больно это твое хобби. Но ведь она моя мать, благодаря которой я появилась на свет...
   А. Ярчук. - Даже, несмотря на то, что эта, с позволения сказать мать, бросила тебя через две недели после рождения у тетки Марии?!
   Таисия. - Она была слишком молодой, чтобы воспитывать ребенка!
   А. Ярчук. - Какая чудесная логика! Спать с мужчиной ей позволялось, а вот воспитывать случайных детей - нельзя! С такой постановкой вопроса, любимая, можно зайти очень далеко! Нельзя оправдывать похоть и распущенность неопытностью и малолетством...
   Таисия. - (Иронично.) У тебя не чешется спина? Мне кажется, что у тебя пробиваются ангельские крылышки. Ты так натурально осуждаешь человеческие слабости, что я сейчас заплачу... А если откровенно, ты не имеешь права лезть своими окровавленными воровскими лапами в мою душу! (В передней слышен шум, крики и через мгновенье в гостиную, отбиваясь от коренастого охранника, вбегает мать Таисии Броня Тадеушевна Бжуско.)
   Бжуско. - (Поправляя на себе кофту.) Пся крев! Броню Бжуско еще никто не называл старой шлендрой! В моих жилах течет дворянская кровь графа Потоцкого! (К дочери.) В твоих также, Тося...
   А. Ярчук. - (К охраннику.) Можешь идти... Я разберусь с этой родовитой дамой... (К незваной гостье.) Жаль, что вам вчера не перебили ноги те парни, которым вы подсунули больную на сифилис девчонку... Я бы сейчас не имел чести видеть вашу зачерствевшую от времени и разврата рожу!
   Бжуско. - Я бы вам, конечно, ответила, Аскольд Владимирович, но субординация не позволяет... (К Таисии.) Ты, дочь, не обращай внимания... (Поправляя прическу.) Аскольд Владимирович, я к вам, как к зятю...
   А. Ярчук. - (Еле сдерживая смех.) Как к кому?
   Бжуско. - Жаль, что вы не услышали с первого раза... Я пришла к вам как к зятю... То есть, как к мужу моей дочери... По частному семейному делу...
   А. Ярчук. - (Смеясь.) А мы с вашей дочерью разбегаемся! Только что мы разговаривали об этом на повышенных тонах... Очень жаль, мадам...
   Бжуско. - Этого не может быть! А как же мое будущее?
   А. Ярчук. - Простите?
   Таисия. - Мама, вы пришли не в то время и не в то место!
   Бжуско. - Как это не в то место?! У меня забрали мой кусок хлеба! Я уже слишком стара для панели!
   А. Ярчук. - Не нужно было торговать гнилым товаром...
   Таисия. - (Округлив глаза.) Так это и есть твой продовольственный бизнес? А я , дура, подумала, что ты это сделал чужими руками... Так ты пахан?
   Бжуско. - Тося, Тося... Полегче со своим мужем... Аскольд Владимирович уважаемый человек в мире бизнеса... Он...
   А. Ярчук. - Спасибо, Бронислава Тадеушевна... Я и сам в состоянии поладить с вашей, как бы дочкой...
   Бжуско. - А почему как бы? Я ее мать без всяких там как бы! Поэтому я и пришла сюда, к своей дочери, потому что имею право на обеспеченную старость.
   А. Ярчук. - Как мило с вашей стороны! Так вы пришли качать права? Как давно вас спускали со ступенек, дама голубых кровей из рода Потоцких? Мне кажется, что бедный граф за эти несколько минут как минимум дважды успел перевернуться в своем гробу!
   Бжуско. - К черту графа! Все равно он бы ничем мне не помог. Зато вы, Аскольд Владимирович, можете, потому что вы настоящий, как моя испорченная жизнь, и вы, благодаря богам, муж моей дочери. (Падает на колени.)
   Зятек! Разреши мне работать дальше! Христом Богом тебя прошу! (В гостиную заходит Венедикт. Он заметно "под кайфом".)
   Венедикт. - (Еле дойдя до дивана.) Что это за старая обезьяна? (Падает на диван.) Подождите-ка... Дайте, я угадаю сам... (Всматривается непослушными глазами в старуху.) О! Какие люди!? (Радостно.) Это же та самая старая шлюха, которая торгует малолетками! Папа, ты вызвал ее "на ковер"?
   Бжуско. - Никак, внучек...
   А. Ярчук. - (К старухе.) Знаешь его?
   Бжуско. - (Прячет глаза.) Как вам сказать, зятек... Частенько вижу...
   А. Ярчук. - (Сатанея.) Я вам не зятек, старая... (Пытается еще что-то добавить, но сдерживается.) Венедикт, ты также платил ей? Венедикт, я у тебя спрашиваю! (Подходит к сыну.) Таисия, да твой сын пьян!
   Таисия. - (Подбегает к сыну, наклоняется над ним.) Ты ошибаешься, Аскольд! Я бы услышала! Венедикт, тебе плохо?
   Венедикт. - (Глядя на мать стеклянными глазами.) О, нет! Мне очень хорошо!
   А. Ярчук. - (Мрачно.) Я догадываюсь, что с ним... (Выворачивает карманы Венедиктовой куртки, на пол падает пачка сигарет и два шприца.)
   Таисия. - Что это? (Ярчук быстрым движением закачивает сыну рукав рубашки.)
   А. Ярчук. - Видишь?
   Таисия. - (Поднимая с пола шприцы.) Этого не должно было случиться! Мой сын наркоман?!

Сцена пятая

  
   Месяц спустя, Квартира Ярчука. Венедикт, сделав себе укол, прячет шприц в карман и включает телевизор.
  
   Венедикт. - (Нажимая по очереди клавиши на пульте управления.) Проклятый совок! В выходной день нечего посмотреть по телеку! Возможно, порнушку крутануть? Нет... Порнушка также не в масть... Все надоело. Тренированные ягодицы и силиконовая грудь в последнее время уже не стимулирует к занятию любовью... (Закатывает рукав рубашки и внимательно разглядывает свою руку.) Вот где настоящий кайф! Как в той рекламе: чтобы не прикладывать лишних усилий... (Откидывает голову на спинку кресла.) Главное уколоться, а все остальное додумывается само по себе... (В передней слышен звонок, Венедикт неохотно поднимается и неровным шагом идет открывать. Через минуту он возвращается с Ларисой.)
   Лариса. - У тебя такой сонный вид, Венедикт... Я тебя подняла?
   Венедикт. - (С разгона садится в кресло.) Нет, я не спал... Садись, где видишь... (Лариса устраивается на диване.) Какие-то проблемы, подруга? Сейчас у всех куча проблем... И не говори, что у тебя их нет. Я не поверю...
   Лариса. - Если не считать проблемой тебя, то у меня действительно нет проблем...
   Венедикт. - Это уже интересно, Лора... Если я для тебя проблема, то не лучше ли от ее, то есть от меня, избавиться? Раньше нас с тобой объединяло сидение за одной партой и еще что-то, похожее на первое чувство. Я даже сейчас не могу сказать себе твердо, что это действительно было. Но таковы реалии сегодняшнего дня... Мы чересчур быстро повзрослели...
   Лариса. - Да, мы действительно слишком быстро повзрослели... Поэтому я не могу отказаться от тебя...
   Венедикт. - Ты хочешь замуж?
   Лариса. - За тебя?! Это было бы большой ошибкой... Большой ошибкой...
   Венедикт. - Тогда что тебя держит?
   Лариса. - Ты погибаешь, Веня... Ты элементарно погибаешь...
   Венедикт. - (Презрительно.) Хочешь поиграть в ангела-спасителя? Не смеши меня, детка! Это я погибаю?! Да я никогда не чувствовал себя так хорошо, как сейчас! У меня все есть, в квартире тишина, так как родители разбежались, а новенькая, как будто только с конвейера, мамочка только что вчера переселилась сюда и еще не успела испортить мне и капли крови. Меня не волнует мое будущее, потому что на мое будущее работает много людей. Я дитя успеха и этим все сказано. Меня не касается, что там, за этими стенами. Я хожу улицами этого города и не вижу людей... Я вижу одичавшую толпу с собачьими мордами вместо лиц... Если человек теряет способность улыбаться, он превращается в тупое, раздавленное бытовыми, моральными, сексуальными и другими проблемами, животное. Поэтому я, в основном, сижу дома и кручу видео. Тупые американские боевики симпатичнее нашей современности! В боевиках всегда побеждают хорошие парни, а в нашей жизни как раз наоборот...
   Лариса. - Ты и сам не заметил, Веня, как стал наркоманом... Неужели это выход?
   Венедикт. - Оставь меня в покое, Лариса... У меня все о'кей!
   Лариса. - Пока что... Но ведь Юра уже умер...
   Венедикт. - Фирс не с того начал... Метафитамин очень тяжелый наркотик... Между прочим, того Днепропетровского гения, который синтезировал эту вещь, только что арестовали... А говорят, что у нас молодежь пропащая!
   Лариса. - И хорошо, что арестовали! Не одну душу, или даже жизнь, сберегут!
Венедикт. - Не будь такой наивной, девушка! Кто этот наркотик жрал, тот и будет жрать. Правда, не украинский, а голландский или немецкий и совсем за другие деньги. На каждый товар всегда есть покупатель... Между прочим, не хочешь ли ты уколоться? Отличный кайф гарантирую с первого раза! А еще очень классно под наркоту заниматься сексом... Ну, так как, красавица?
   Лариса. - А это уже не по правилам! Ты же знаешь, что я этого ни за что не сделаю!
   Венедикт. - Тогда убирайся подальше от греха!
   Лариса. - А то что?
   Венедикт. - Я могу посадить тебя на иглу силой... Это очень просто делается, любимая... Вот этим кулаком я врежу тебе между глаз. Надену наручники и введу тебе полторы дозы... А далее все как в сказке. Говорят, что у тех, у кого богатое воображение, появляется возможность путешествовать во Вселенной. Правда, интересно? Мне это пока еще не удавалось...
   Лариса. - Твоя грубость и нахальство, Веня, похожи скорее на оборону затравленного человека, нежели на нападение... Это ты можешь другим голову морочить сказочками о том, что у тебя все о'кей! Я знаю, что придет день, когда ты приползешь ко мне на исповедь, потому что для всех остальных ты уже давно умер. Даже для своего отца...
   Венедикт. - (Неистово.) Молчи, Лора! Умоляю, молчи, потому что я не хочу делать тебе больно! (Обхватывает голову руками.) Оставь меня... Будь человеком!
   Лариса. - (Идя к двери.) Бывай, Веня... Помни, я всегда буду ждать тебя... (Выходит. В двери сталкивается с Сусанной.) Доброго дня и до свидания!
   Сусанна. - (Обеспокоено.) До свидания... Венедикт, почему ты так кричал? Я чуть было не отхватила себе полногтя! Кто была эта девушка?
   Венедикт. - (Немного успокоившись.) Моя герла...
   Сусанна. - А чего же ты кричал?
   Венедикт. - Я у себя дома, госпожа жена моего отца. Я всегда так кричу... Я нервный... А по ночам я очень часто разгуливаю по комнатам с кухонным ножом. Привычка у меня такая, госпожа жена моего отца...
   Сусанна. - Можешь звать меня Сусанной... Я не буду обижаться...
   Венедикт. - Разве люди твоего сорта имеют право обижаться? Продавая себя, эти люди теряют иммунитет достоинства.
   Сусанна. - Ты считаешь, что нам стоит начинать совместную жизнь с оскорблений?
   Венедикт. - Захватчики не могут рассчитывать на уважение... И совместная жизнь у тебя не со мной, а с моим довольно-таки потрепанным папашей.
   Сусанна. - (Пристально смотрит Венедикту в глаза.) Тебе, парень, необходима резвая в постели крошка, потому что желание, которое не имеет своего продолжения через секс, в соединении с наркотой, превращает человека в параноика, которому кажется, что целый мир провинился перед ним. Чем провинилась перед тобой я? Тем, что я молода, обольстительна и хочу хорошо устроить свою жизнь? Ты считаешь, что я отбила твоего отца у Таисии Карповны?
   Венедикт. - А то нет!
   Сусанна. - Юноша! Твоя мать, прости на слове, всегда была фригидной коровой... Между прочим, это выражение твоего отца... Так вот... Я никого и ни у кого не отбивала. Я просто легко и довольно гармонично вписалась в жизнь Аскольда Владимировича, в котором увидела настоящего мужчину. И если ты не знаешь, твоя мать сама отказалась от дальнейшей жизни с Ярчуком. Понимаешь? Сама...
   Венедикт. - Ты хочешь сказать, что мать добровольно отказалась от рая и выбрала ад? Обижаешь... Таисия Карповна достаточно умная женщина... Выпустить с рук такую большую рыбу... А, впрочем, если хочешь, мне, по большому счету, все равно... Я уже достаточно взрослый человек и у меня своя жизнь. Мне просто не хочется быть ковриком в прихожей, об который каждый, кому не лень, вытирает свои грязные ноги. Я не коврик, госпожа Сусанна, а живой человек...
   Сусанна. - А кто тебе сказал, что я буду вытирать об тебя свои ноги? Мое сердце открыто. Другое дело, если ты не хочешь этого замечать! А зря... Я очень хочу стать для тебя своей, твоим другом! Между прочим, тебе известно, что я курю?
   Венедикт. - (Безразличным тоном.) Сейчас все курят. Это модно...
   Сусанна. - Я курю травку...
   Венедикт. - (С нотками интереса в голосе.) Однако! Так мы такие?
   Сусанна. - А ты думал...
   Венедикт. - Папаша знает? Или ты куришь по ночам в туалете?
   Сусанна. - Ему известно, что я курю... Что я курю вообще, а вот о травке...
   Венедикт. - Тогда, может, мне тебя сдать? За пару сотен баксов?
   Сусанна. - Ты не похож на Иуду, Венечка... (Усаживается на подлокотнике кресла.) У тебя такие красивые волосы... (Наклоняется к Венедикту, вдыхает запах его волос и, увидев, что парень не сопротивляется, стремительно припадает к его губам.)
   Венедикт. - (После длительного поцелуя.) А что, если отец войдет? Я не смогу ему это объяснить...
   Сусанна. - (Садится Венедикту на колени.) Никто не войдет, Венечка... Аскольд Владимирович утром отбыл в Симферополь... Спец рейсом... Понятно?
   Венедикт. - (После паузы.) И чего ты хочешь от меня, "мама"?
   Сусанна. - Так мы с юмором? Это уже хорошо, "сынок"... А хочу я, прежде всего, немножко травки... Ты же поддержишь компанию?
   Венедикт. - Это можно... А дальше? Дальше будет интересно?
   Сусанна. - Уверяю тебя, парень... (Опять целует его.) Со мной всегда интересно... (Поднимает его с кресла.)
   Венедикт. - (Заколдованно.) Даже без разогрева порнухой?
   Сусанна. - У нас с тобой будет не порнуха, а сказочный секс! (Обнимает его за талию.) Предлагаю принять вместе душ... В этом есть также свой неповторимый шарм! (Выходят.)

Сцена шестая

   Немного погодя. В квартиру Ярчука вбегает перепуганный Жора.
  
   Жора. - Веня, ты где? Эй! Ярчук!? (Со своей комнаты выходит заспанный Венедикт.) Наконец! Меня еле впустили... Ну и мордовороты!
   Венедикт. - Здравствуй, Смалец... (Зевает.) Чего тебе?
   Жора. - (Оглядываясь.) Мы одни?
   Венедикт. - (Тоже оглядывается.) А что?
   Жора. - Да я серьезно!
   Венедикт. - (Падая на диван.) Говори, опять во что-то вляпался?
   Жора. - Мы вляпались, чувак... Мы!
   Венедикт. - (Поднимая голову.) То есть?
   Жора. - Мои ребята неделю пасли ту хату, на которую ты указал, и сегодня, наконец, засекли Фиму с товаром!
   Венедикт. - (Садится.) Это же чудесно! Насколько мне известно, у Фимы должно было быть героина, как минимум, на восемьсот тысяч!
   Жора. - Я не знаю, сколько там чего было, но когда мои ребята выбили дверь, там на них ждал сюрприз.
   Венедикт. - Что за сюрприз?
   Жора. - Пуля между глаз! Ты же обещал, что все пройдет гладко! Где оно твое гладко!? Руслана и Мирона с продырявленными головами те ребята выбросили через окно прямо на мостовую, а Федьку забрали с собой. Я видел, как его тащили к машине...
   Венедикт. - (Мрачно.) Это плохо, Смалец... Теперь они будут знать все...
   Жора. - Что я, дурак? Ты в моих делах не фигурируешь, зато фигурирую я. Если же они наедут на меня, то я тебя сдам, Веня, потому что мне известно, что они делают с людьми, которые молчат. Ты должен спрятать меня, компаньон... (В гостиную стремительно заходит Ярчук в сопровождении двух охранников.)
   А. Ярчук. - Поздно, парень. (К охранникам.) Отвезите этого болвана на медеплавильный. Того второго также. В третью смену - в печь. Ясно? Исполняйте...
   Жора. - (Спасаясь от охранников.) Не нужно меня в печь! Это не я! Это ваш сын! Веня, сделай же что-нибудь! (Охранники заламывают Жоре руки за спину и волокут его прочь.)
   А. Ярчук. - (Садясь в кресло.) Хорошие у тебя друзья... Ему еще даже пальцы не обрубили, а он уже все рассказал... Федор также оказался разговорчивым парнем. Но вернемся к наркокурьеру Фиме. Идея была неплохой... Очень неплохой... Плохая организация нападения. Фиму нужно было мочить между вторым и третьим этажами и смываться через чердак. Лично я бы поступил так... А, если серьезно, сын, то на твоей совести сегодня четыре трупа. Это, во-первых, а, во-вторых, делаю тебе последнее предупреждение. Ты слышишь, последнее! Я не дам тебе возможности жить за счет моих компаньонов. Меня не поймут... Кроме того, мне бы не хотелось, чтобы у кого-либо из них лопнуло терпение. Это очень опасные игры, сын... Очень... Повторяю: если не сумею остановить тебя я, тебя остановят другие.
   Венедикт. - Ты позволишь этим тварям убить меня?
   А. Ярчук. - Ты и так почти уже мертвый! Если бы ты не был моим сыном, ты бы в этот момент с простреленной головой уже отдыхал в одном из канализационных колодцев. Подумай, Венедикт... Тебе всего семнадцать лет... Я не хочу твоей смерти, хотя ты и исключительный мерзавец!
   Венедикт. - Спасибо, отец, за такое определение... Впрочем, если уж быть справедливым до конца, то я всего лишь твоя бледная копия... Все мои грехи можно пересчитать по пальцам... Не то, что твои. Здесь уже никаких пальцев не хватит!
   А. Ярчук. - Святых и безгрешных удача не очень почитает, сын, а все мои грехи, в будущем, будут компенсированы добрыми делами. Времена откровенного разбоя, сплошного разворовывания всего, что криво лежит, и рэкета, прошли. Сейчас я уже далеко не тот человек, которым был два года тому назад. Мой бизнес перешел в совершенно иное качественное состояние, я уважаемая людьми, очень большими людьми, личность, потому что благодаря моим деньгам, имею определенное влияние на этих людей. Я уже давно вырос из коротеньких зоновских штанов. Я уже не вор в законе Могила, а Аскольд Владимирович Ярчук, известный бизнесмен и начинающий политик Понятно? Я иду к своей цели и поэтому не позволю конченному нарколыге испортить мое будущее. Даже когда этот нарколыга мой сын. Отсюда мой вердикт. Сегодня же ты переезжаешь в Нивки, я купил тебе там небольшую квартиру и сидишь себе тихонько, как мышка. Деньги на твое содержание будут поступать с Владимирского рынка четыре раза в месяц. Все ясно?
   Венедикт. - (С интересом наблюдает за отцом.) Сколько?
   А. Ярчук. - Что сколько?
   Венедикт. - Сколько денег ты положил мне за то, чтобы я сидел, как мышка?
   А. Ярчук. - Все будет зависеть от выручки. Какая будет выручка, таким будет и процент от суммы.
   Венедикт. - А что, если рынок прикроют?
   А. Ярчук. - Я тебе не гарантирую пожизненную ренту. Иди, пролечись и ищи свой путь. Время у тебя еще есть...
   Венедикт. - Время, может быть, у меня еще есть, а вот есть ли у меня шанс?
   А. Ярчук. - Вылечиться? Сын, человеческий организм это только чудесная машина, благодаря которой существует твой дух, твое я, твоя личность. Ты должен руководить своим телом, а не наоборот!
   Венедикт. - (Сморщившись.) Ты ударился в мистику, отец? Какая душа? Какой, к черту, дух? Может, ты и в церковь начал ходить? Тогда отмоли за меня смерть тех ребят, которых ты сегодня убил! Я буду тебе очень благодарен! (Поднимается с дивана.) Я иду собираться, потому от тебя меня уже тошнит! (Выходит.)
   А. Ярчук. - (Расстегивая верхнюю пуговицу рубашки.) Кажется, он так ничего и не понял... (Закрывает лицо руками.)

Сцена седьмая

   Действие возвращает зрителя в квартиру Ярчука. Венедикт сидит в той же самой позе в своей кровати и смотрит стеклянными глазами вперед себя. В комнату заходит охранник, которого оставил Борис Андреевич.
  
   Венедикт. - Тебя зовут Макс?
   Макс. - (Мрачно.) Ну?
   Венедикт. - Что ну? Ты здесь видишь лошадь? (Вертит головой.)
   Макс. - Что, блин, юморист? Не твое собачье дело, как меня зовут... Лежи и кайфуй. У тебя завтра ответственный день!
   Венедикт. - Ты, скотина, не указывай, что мне делать! Я у себя дома, чертов качок! От тебя смердит смертью!
   Макс. - Спасибо за комплимент... Но, если от меня только смердит, то ты уже выглядишь как эта старуха! И, вообще, не зли меня, нарколыга. У меня указания относительно тебя очень строгие... Можешь нарваться...
   Венедикт. - Ты меня побьешь? Давай, придурок, давай! Можешь поломать мне обе руки! Я тебе даже немножко приплачу за это! Макс. - За кого ты меня держишь, мужик? (Идет к двери.) Провокатор!
   Венедикт. - Давай, давай, паяц... Твое место в прихожей на коврике, потому что ты сторожевой пес своего босса! (Вкусно сплевывает на пол.) Шестерка! (Отбрасывает голову на спинку кровати.) Как странно... Только что моя жизнь промелькнула перед моими глазами, а мне безразлично... Почему это? Неужели во мне все перегорело? Нет ни чувств, ни желаний... (Берет в руку шприц.) Остался один только страх... Нет, не тот, который присущий каждому человеку - страх бытового сорта, а этот особенный страх, присущий только нам, потребителям вот этой дури. Страх проснуться без дозы на ночном столике... (Пауза.) Как быстро прошла жизнь... Мне ведь только исполнилось девятнадцать, а у меня такое впечатление, будто за моими плечами, по крайней мере, шестьдесят лет довольно бурной жизни! И, черт меня побери, мне это не нравится! Мой мозг потерял способность фантазировать! Уколовшись, я вижу теперь только какие-то фиолетовые пятна на фоне серой бездны и слышу стон собственного израненного сердца... Наверное, был прав профессор Гайсинский... Мой поезд уже приближается к пункту назначения... Что ж, тогда завтрашнее приключение имеет смысл. Мой отец, еще больше чем я, не заслуживает жить!
  

Сцена восьмая

   Кабинет Аскольда Владимировича. Ярчук, сидя за огромным столом, просматривает какие-то бумаги. Через некоторое время, отложив их в сторону, нажимает клавишу селектора.
  
   А. Ярчук. - Клава, приготовь мне кофе... (Поднимается с кресла и быстрыми шагами начинает ходить взад-вперед по кабинету, заметно нервничая, то и дело, поглядывая на часы. Через минуту секретарша приносит кофе.) Спасибо, Клава... (Опять смотрит на часы.) Можешь идти на обед...
   Клава. - Еще только двенадцать, Аскольд Владимирович...
   А. Ярчук. - Я знаю...
   Клава. - Спасибо, Аскольд Владимирович, я побегу в ЦУМ... Там сегодня чудесная распродажа женской обуви! (Ставит чашку на стол и идет прочь.)
   А. Ярчук. - Бедный люди, то святые люди... Радоваться тому, что тебе продают объедки по низкой цене, могут только святые! (Подумав.) Или же скупые! (Секретарша возвращается в кабинет.) Какие-то проблемы?
   Клава. - Там к вам какой-то парень. Говорит, что ...
   А. Ярчук. - Да, да... Это действительно мой сын. Я жду его... (Секретарша выходит и через какое-то мгновение в кабинет заходит Венедикт. Он при хорошем кайфе, но все же перепуган.) Ну, привет, сын... Что-то случилось? Проходи, садись... Давно тебя не видел... Ты очень изменился...
   Венедикт. - Тогда, может, скажешь, что соскучился по мне? То-то было бы смеху?
   А. Ярчук. - Нет, не скажу... Какой смысл скучать по человеку, который давно уже перестал им быть?
   Венедикт. - (Садясь на стул.) Идя к тебе, я внимательно всматривался в предвыборные плакаты, которых ты понаставил по всему городу... На тех плакатах у тебя такое доброе лицо! Мне показалось, что это совсем другой человек, но с твоей фамилией... Наверное, это рисунок, а не фотография? Я угадал? Ты же не двуликий Янус? Черт не может выглядеть, как ангел!
   А. Ярчук. - Спасибо, сын... Ничего лучшего я от тебя и не ожидал...
   Венедикт. - Пожалуйста, но ничего лучшего ты и не заработал...
   А. Ярчук. - (Кашлянув в кулак.) Так какое у тебя дело? У меня совсем мало времени...
   Венедикт. - О, да ты сейчас государственный муж, то есть почти государственный! Ты считаешь, что тех голосов, которые ты скупаешь оптом и в розницу, тебе будет достаточно?
   А. Ярчук. - Что ты мелешь?
   Венедикт. - Речь идет о бесплатных обедах, которые ежедневно раздают твои люди на улицах города...
   А. Ярчук. - Разве это плохо? Я помогаю несчастным людям, о которых забыло государство! Я их кормлю!
   Венедикт. - Очень благородно с твоей стороны, но почему ты кормишь людей продуктами, которые не прошли санитарный контроль? Кормить людей испорченным мясом, гнилыми овощами и тухлой рыбой благородно?
   А. Ярчук. - (Хватает ртом воздух.) Ты...
   Венедикт. - Что я? Да, я наркоман, я негодяй, но по сравнению с тобой, господин будущий депутат, я святой! Я не обманываю доверчивых людей сказками о заботе о них, я не кормлю их ужасной пищей, место которой на муссорке, я не держу в своих руках наркобизнес, нефтяной бизнес, водочный и другие... Я просто кайфую, отец, и разрушаю при этом только свою собственную жизнь и здоровье. Ты же, отец, по трупам других поднимаешься на вершину власти... Мне становится жутко от одной лишь мысли о том, что может случиться с этим бедным народом, если такие люди, как ты, придут к власти!
   А. Ярчук. - (Криво улыбаясь.) Так мы еще и патриот! Какой пафос! Возможно, ты не живешь за счет того самого народа? На протяжении двух лет ты живешь на тысячу баксов на месяц, не беря во внимание тех денег, которые ты добываешь сам, забыв о нашей с тобой договоренности. Ты зарабатываешь эти деньги?
   Венедикт. - Но ведь я и не говорю, что я ангел!
   А. Ярчук. - Тогда зачем ты пришел? Мне доложили, что у тебя есть новости о твоей матери... Давай, я слушаю. (Становится напротив сына.) Говори, что там с ней...
   Венедикт. - (Медленно встает.) Что с ней? Что с ней? Знаешь, хотел тебе соврать, что у матери был сердечный приступ, но не буду, чтобы не сглазить... Я пришел тебя убить, отец... (Достает из кармана пистолет.) Прости...
   А. Ярчук. - (Ледяным голосом.) Ты хорошо подумал?
   Венедикт. - У меня была целая ночь и целая жизнь воспоминаний... (Вынимает пистолет, со смежной комнаты выходит Борис Андреевич.)
   А. Ярчук. - (К Борису Андреевичу.) Не убивай его сразу... Мне необходимо, чтобы он знал! (Борис Андреевич стреляет, Венедикт хватается за живот и падает на пол.)
   Венедикт. - (Удивленно.) Борис Андреевич?! Какая красивая комбинация! (Пробует выстрелить в отца, но промахивается.) Жаль, но на второй выстрел у меня уже нет сил... (Выпускает пистолет.) Жаль...
   А. Ярчук. - (Встав перед своим сыном на одно колено.) Это мне жаль, Венедикт... Ты мог бы еще жить... Знаешь, я не очень-то верил, что ты отважишься застрелить отца... (Венедикт, тяжело дыша, делает попытку сесть.) Лежи, сын, потому что я должен тебе кое-что сказать... Я не хочу спрашивать у тебя, зачем ты это хотел сделать. Я хочу рассказать, зачем это нужно было мне. (Пауза.)
   Ты мне мешал, Венедикт. Элементарно мешал! Сначала ты только портил мою кровь. Потом, когда я достиг определенного уровня, ты начал вмешиваться в мои планы. И это уже было плохо. Не понимаю, чего тебе недоставало? У тебя было все! Свобода от отцовской опеки, деньги, машина! Тебе этого было недостаточно?
   Венедикт. - (Превозмогая боль.) Наверное, этого было слишком много... Недостаточно было лишь одного...
   А. Ярчук. - Чего?
   Венедикт. - Тебя, отец...
   А. Ярчук. - Не понимаю... Я же исполнял все, что ты хотел...
   Венедикт. - Некоторым детям необходимо совсем другое... Фирменным тряпьем, деньгами и автомобилями нельзя откупиться. Существуют вещи, не имеющие никакого эквивалента. Жаль, что ты этого не осознавал...
   А. Ярчук. - (Взволновано.) Но ведь я...
   Венедикт. - Не волнуйся, отец... Я все понимаю... Ты спровоцировал меня на свое убийство, дабы угодить своей совести... Известное дело... Теперь ты можешь себе говорить, что ты защищался! Гениально, отец... Поздравляю... Просто убить своего сына, дело действительно некрасивое... Интересно, ты сам до этого дошел, или тебе подсказали твои советники? Как бы там ни было, а главной своей проблемы ты избавился... (Хватается рукой за ковер.) Это конец, отец... Жаль, что твоя молодая жена так и не забеременела от меня... (Умирает.)
   А. Ярчук. - (Ничего не понимая, поворачивает голову к Борису Андреевичу.) Что он сказал? Он намекал... О, Господи! (Медленно тухнет свет, издали начинают доноситься возбужденные голоса невидимой толпы, звучит оркестр, голоса приближаются, заполняют все пространство. Слышны здравицы в честь государства, правительства, голос Ярчука, усиленный микрофоном: "Я обещаю, дорогие друзья, что отдам все силы на борьбу за возрождение нашего государства! Спасибо за доверие." Слышны возгласы: "Ура! Ярчук наш депутат! Ярчука в депутаты!" Музыка, радостные крики толпы.)
  
   Конец второго действия.
  
   12.08.1998г. - 07.09.1998г.
   Бобрица
   45
  
  
   1
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"