Машина стояла около ее дома. Он просто смотрел вперед, держась за руль, а она, закрыв лицо руками, тихо плакала. Нарушая тишину, играл диск "Apocalyptica"; но ни он, ни она не обращали внимания на музыку. Она сжала ладошками виски, и ее заплаканные глаза впились в него.
- Господи, мне так неловко... - прошептала она, снова закрывая лицо руками, - я не думала...я не могла подумать, что все так получится...что я разревусь...прости...
Он медленно повернул голову и посмотрел на нее.
- Тебя кто-то обидел? - шепотом спросил он.
Она неопределенно покачала головой, а потом, положив руки на колени, сказала:
- Судьба.
Он положил руку ей на плечо:
- Малыш, все образуется, ты ведь еще совсем юная; я уверен, что все будет хоро-шо.
Она отвернулась от него.
- Знаешь, мне очень неудобно, но...мы все равно долго не будем видеться, и, мо-жет быть, ты...не будешь очень против, если...
- Если что?
- Мне действительно неловко, но я не могу держать это в себе...
Она закрыла глаза.
- Может быть, ты не будешь против, если...мы...поцелуемся...
После этих слов, слезы вновь хлынули из ее глаз.
- Я все равно уезжаю...для тебя это ничего не значит...я люблю тебя...
Он молчал, просто не знал, что ответить.
- Нет...не молчи, - сквозь слезы прошептала она, - скажи, что не хочешь...или скажи, что я для тебя ничего не значу, но, пожалуйста, не надо молчать...
- Знаешь, - осторожно начал он, - я не могу с тобой целоваться.
- Прости, - перебила она, - я не должна была этого говорить.
- Я не знаю почему, но разум подсказывает, что это всего лишь влюбленность, ко-торая скоро исчезнет, и я не хочу вселять в твое сердце надежду. Если оставить все так, как есть тебе будет легче все забыть, всем будет только лучше. А на следующий год ты поступишь в университет, может быть, у нас в городе, может быть у себя; у тебя начнется новая жизнь, появятся новые друзья и новые увлечения, ты снова влюбишься; скоро ты даже не вспомнишь обо мне.
- О чем ты говоришь? Какая надежда? Какая новая жизнь? Я же попросила всего один поцелуй, а ты начинаешь читать мне нотации...
Она замолчала, он тоже молчал.
- Знаю, я - малолетка, я - глупая, я - некрасивая, но я ведь не прошу многого. Все-го один поцелуй, и я навсегда оставлю его в своем сердце... Я, наверное, сумасшедшая, но я не могу держать чувства в себе. Конечно, мне бы хотелось большего, чем просто поце-луй, но я не прошу, прекрасно понимая, что это невозможно... Я вообще не хотела ничего тебе говорить... Мне жаль, прости...
Он тяжело вздохнул:
- Ты должна меня понять, я не могу. Твои родители доверяют мне, и я не хочу их обманывать и разочаровывать.
Она кивнула.
- Я все понимаю, - попыталась улыбнуться она, - я действительно не должна была ничего говорить. Давай просто забудем. Наверное, разница в пять лет не позволяет тебе понять мои чувства.
- Что ты такое говоришь?!
- То, что думаю. Но давай забудем обо всем, что я говорила, - утерев слезы, сказа-ла она.
Она достала из сумочки зеркало; поправила волосы, подкрасила глаза, предвари-тельно стерев потекшую тушь, а затем улыбнулась:
- Получилась очень глупая ситуация, неправда ли?
- Вот теперь ты больше похожа на себя, - улыбнулся он.
- Это ты зря сказал, - недовольно прищурясь, сказала она. - Ты ведь совсем меня не знаешь!
Она засмеялась.
- Да и вообще, мне уже пора подниматься, а то тетя будет звонить родителям и жа-ловаться, что я опаздываю. А ты завтра подъедешь, чтобы со мной попрощаться?
- Мы же вчера договорились, что я отвезу тебя в аэропорт.
- До завтра, - улыбнулась она и вышла из машины, тихонько хлопнув дверью.
Около входа в подъезд она остановилась, чтобы проводить глазами его новенький "Volvo".
- Здравствуйте, - поздоровался он, когда ее тетя открыла ему дверь.
- Привет, - улыбнулась тетка, - а она еще в комнате. Проходи.
Он зашел в комнату, где она жила, и увидел, что она сидит, поджав ноги, на полу у стены.
- Пора идти, - сказал он.
- Я знаю. Вон стоит мой чемодан, - она кивнула головой в сторону шкафа.
Он покатил ее чемодан к выходу, а она пошла следом за ним.
- Скажи, ты еще собираешься к нам в город? - спросил он, заводя мотор своей ма-шины.
- Я собираюсь здесь поступать.
Больше, на протяжении часа езды, он ничего у нее не спрашивал, а она ничего не говорила. Нарушая тишину, играл диск "Apocalyptica".
Перед тем как зайти в здание аэропорта, она остановила его.
- Ты помнишь, что обещал писать мне письма на мой e-mail? - тихо спросила она.
- Да, я буду тебе писать.
- Если ты не будешь очень противиться, то дальше я пойду сама, - дрожащим го-лосом сказала она.
- Как хочешь.
Она взяла ручку чемодана из его руки.
- Удачи тебе, - сказал он, смотря на нее.
Ничего не ответив, она посмотрела в его глаза; он увидел, что она плачет.
- Я еще долго не увижу его! - говорила она с подругой по телефону.
- А ты думаешь, останься ты, и что-то бы изменилось. Знаешь, если он возил тебя пару дней по городу, то это вовсе не значит, что он ездил бы с тобой целый год. Ты сама прекрасно понимаешь, что так было бы только хуже.
- Хуже быть не может.
- Сейчас у тебя есть повод забыть его.
- Но я не хочу, - сквозь слезы прошептала она.
- Но ведь он не любит тебя, ты просто зря мучаешь себя.
- Да, я знаю, - дрожащим голосом сказала она, - но я люблю его, и моя любовь не хочет умирать! На будет жить, пусть и принося боль, но жить.
- Это, конечно, замечательно, но объясни мне, во имя чего она будет жить?
- Во имя любви, надежды и мечты.
Она лежала на кровати, обняв подушку, и громко плакала. Родители куда-то ушли, и никто не мог помешать ей выреветься. Боль, насквозь пронзающая сердце, рвалась на-ружу, сжимая каменной рукой внутренности; она никогда не могла сдерживать боль. Го-лова раскалывалась на две части, от глаза болели от слез, которые обжигали лицо. Эмоции душили ее, разрывали на части ее душу.
- Во имя чего моя любовь? - шептала она. - Она ведь на самом деле никому не нужна! Она может только мучить, не принося никому радости. Во имя чего?! Что за глу-пость я сказала подруге. Во имя какой надежды, во имя какой мечты?! Этого ничего нет и никогда не было; он никогда не любил меня, и никогда не полюбит; у меня никогда не было надежды, и никогда не появится; я только мечтала, и только это и мучает меня, вну-шая что-то недостижимое. Во имя чего?!
- Она очень красивая, - шепотом сказала ее подруга.
- Лишиться зрения ради друга, не ради любимого человека, а ради друга. Какое доброе сердце нужно для этого иметь. Своими же руками обречь себя на страдания, на бесконечные муки, а вес ради того, чтобы друг был, возможно, счастлив.
- Но ведь потом его друг заботился о нем, не думаю, что слепому жилось плохо.
- Но ведь он был обузой. Конечно, он спас ему жизнь, но, не думаю, что он хотел стеснять его всю оставшуюся жизнь. Да и разве можно чувствовать себя хорошо, зная, что твоя жизнь зависит от одного человека. Не хотела бы очутиться в подобной ситуации.
- А сама ты могла бы лишиться зрения ради друга?
- Ради друга... Нет, вряд ли, у меня нет такого друга... Ради любимого человека однозначно. Для него я бы и жизни не пожелала. На самом деле все зависит от ситуации.
- Лично я дорожу собой больше, чем всем окружающим миром. Ты сама знаешь, что у меня вместо сердца лед, и я не чувствую моральной боли. Поэтому я, в отличие от тебя, не мучаюсь от недостатка любви.
- Ну, я бы не сказала, что уж очень несчастна...
Ее подруга пожала плечами.
- ...ведь если человек не умеет любить, он не сможет стать счастливым.
- Великая мысль французских романов, - прыснула девушка, - да и к тому же я безмерно люблю себя.
Она шла по улице, шаркая ногами и сутуля спину, в сторону ее любимого кафе. Снег падал, выстраивая высокую стену, преграждающую путь. Макияж размазался по ли-цу, да и сама она вся прозябла; осеннее пальтишко и старый, связанный ее мамой свитер не мог уберечь ее от холода; ноги промокли. Но казалось, что она не замечает всего этого, что ее сознание находится где-то в другом измерении. Она была погружена в свои мысли. Она вспоминала сегодняшний разговор с подругой. "Ради кого и чем я могу пожертво-вать?" - спрашивала она сама у себя. - "Ради возлюбленного... А ради остальных? Хотя, наверное, ради любого человека, который хотя бы чуть-чуть мне дорог..."
Дойдя до кафе, она как бы очнулась. Зайдя внутрь, она села на дальний столик в зале для курящих. Стены вокруг были увешаны живописными фотографиями с пейзажами Африки, Австралии, Азии. Достав пачку "Muratti ambassador light", она закурила. С каж-дой новой затяжкой ее лицо возвращала себе краски, глаза прояснялись, дыхание стано-вилось ровнее.
- Привет, - подошла к ней официантка, - что будешь пить сегодня?
- Привет, принеси, пожалуйста, чашку горячего чая, - положив голову на левую руку, сказала она.
Закрыв глаза, она медленно вливала в себя чай, чувствуя, как ее органы пробужда-ются. Чай обжигал горло, но это только ускоряло процесс согревания.
- Размазанный макияж тебе очень идет, - подошел к ней он.
- И я тебя рада видеть, - простодушно сказала она, - несмотря на то, что это до-вольно неожиданно. Ты ведь не ходишь в молодежные кафе.
- Меня притащила сюда моя новая подружка...
- Очередная двадцатилетняя девушка с пустой головой? - с улыбкой спросила она.
- Знаете, что, восемнадцатилетняя девушка с полной головой, советовал бы вам по-следить за речью.
- Я не хотела ее обидеть.
- Ты никогда не была такой наглой и невоспитанной.
- А еще не один нормальный парень не говорит о своих подружках, при девушке, которая его любит. Это верх невоспитанности. Поэтому совершенно естественно, что де-вушка иногда не выдерживает и говорит гадости, - ее лицо расплылось в доброй улыбке. - Но я действительно неправа, поэтому прошу прощения.
- Я думал, что все это уже позади, - серьезно сказал он.
- Скажи, а у тебя есть такой друг, подчеркиваю, друг, ради которого ты был бы го-тов лишиться зрения?
- Нет, сейчас такого человека нет. Да и к тому же не будет гарантии, что потом он будет заботиться обо мне.
- А если ты точно будешь знать, что он поможет тебе?
- Не знаю, вполне возможно.
- А я готова была бы отдать свою жизнь ради любимого человека.
- Не кидайся такими словами, - недовольно сказал он.
- Ты мне не веришь?
- Да, я тебе не верю...
28 мая - 4 июня 2004 г.
- 3 -
На небе светило яркое солнце. Ветер не трогал верхушки деревьев. Но, несмотря на безветренность и теплую погоду, птицы не щебетали, сидя на ветках. Было совсем тихо. Он сидел на корточках рядом с гранитной плитой, с которой на него смотрело ее красивое лицо: ясные глаза, которые часто пытливо смотрели на него, улыбка, которая освещала ее лицо, когда она видела его, тонкий слегка вздернутый носик, который она недовольно морщила, когда он не обращал внимания на ее высказывания. Теперь он может только смотреть на фотографию, прикрепленную к граниту, вспоминаю о тех днях, что он провел рядом с ней. Он чувствовал себя виноватым в том, что произошло, но пытался уверить се-бя в том, что ничего не мог сделать: он не хотел обманывать ее.
Раньше он приходил сюда каждый день, принося ее любимые бардовые розы, сидел рядом, смотря на ее фотографию, и, прося прощение, пытался заглушить душащую его сердце боль. А потом, после дня рождения его друга, у него появилась девушка. Он думал, что любил ее, а она, наверное, пришла к нему от безысходности. Она ревновала его ко всему: к семье, к друзьям, к бильярду, даже к гранитной плите на кладбище. Она застав-ляла его все свое свободное время проводить рядом с ней. Так длилось месяц, а потом он очнулся, понял, что ему лучше быть одному, чем рядом с ней, и ушел.
Теперь он вновь каждый день приходит сюда, на это кладбище, почти никем не по-сещаемое. Вина не хотела покидать его душу, и он снова стал посещать это место. Иногда он спрашивал сам у себя, стал бы он посещать кладбище, если бы не чувствовал укоров совести.
И вот сегодня, в этот солнечный день, он вновь сидит около холодной могилы. Яр-кое солнце освещает фотографию, и лицо на ней кажется неестественно живым. Закрыв глаза, он думает о ней.
- Привет! - улыбнулась она, появившись перед ним.
- Привет, - удивленно произнес он.
- Знаешь, мне очень приятно, что ты так часто приходишь ко мне.
- Просто...
- Я ведь тоже иногда думаю, приходил бы ты, если бы не чувствовал угрызения со-вести. Но ведь ты ни в чем не виноват. Это было мое решение, и только я несу за него от-ветственность...
- Но ведь...
- Да, я люблю тебя, да, я сделала этот шаг, потому что любила тебя, но ты то в этом не виноват. Я не хочу, чтобы ты винил себя в моем выборе.
- Я мог это предотвратить.
- Обманывая меня? Делая себя несчастным? Я не хотела бы, чтобы моя любовь де-лала кого-нибудь несчастным. Да и я бы не смогла быть счастливой, видя, что я тебе в тя-гость. Я ведь умерла, веря в то, что ты будешь счастлив. И теперь я не чувствую ни боли любви, ни боли утраты, у меня вообще теперь нет чувств. Наверное, мне их не хватает, но я счастлива.
- Но мне не хватает тебя!
- Ты наконец-то признал это, - улыбнулась она. - Знаешь, мне тоже тебя не хвата-ет, но с этим ничего не поделать.
- Мне даже кажется, что я люблю тебя.
Он увидел, что на ее глазах появились слезы. Она провела руками по лицу, а потом сказала:
- Мне нужно идти, тяжело быть рядом с тобой. Но ты помни, что я тебя люблю и что я всегда рядом. А еще я не хочу, чтобы когда-нибудь ты остановился по своей воле.
Она ушла.
Он открыл глаза и огляделся вокруг. Ничего не изменилось: все также пустынно и тихо на кладбище, все также на небе нет ни облака, все также ярко солнце освещает ее фо-тографию.
- Как поздно я понял, что именно ты мне нужна, - глубоко вздохнув, сказал он, и слезы медленно потекли из его глаз.
Но вина больше не мучила его, совесть утихла. После разговора с призраком, ему стало легче дышать.
- Спасибо тебе, ты освободила мою душу от угнетения, разум от ощущения вины. Как жаль, что тебя не вернуть.
Он поехал домой.
Весь следующий день шел дождь. Он сидел за столом, пытаясь понять, как ему жить дальше. Он смотрел на фотографию, которую он сделал в одну из последних встреч, вспоминая их вчерашний разговор. Ему все больше начинало казаться, что она на самом деле приходила к нему, когда он задремал, но рационализм, который обычно служил его девизом, мешал ему в это поверить. Где-то в глубине подсознания, он благодарил ее за последнюю встречу.
Уже прошло два года, как она умерла. Он женился на очень красивой девушке, у него появилась дочь, которую он назвал в ее честь. Он так и не смог до конца разобраться в своих чувствах, и он также, как и прежде, каждый день ездит на кладбище, привозя туда бардовые розы...