Хорошо в сосновом лесу летом. Неповторимый аромат хвои и смолы висит в воздухе. Солнце косыми лучами пробивается сквозь кроны. Жарко. Земля сплошь покрыта сухими иголками. Лишь где нигде пробивается редкая присохшая трава.
Местами попадаются круглые воронки, поросшие травой. Встречаются и полу засыпавшиеся траншеи. Это шрамы на теле земли, оставленные второй мировой войной. Кажется, прошло около шестидесяти лет, а следы остались, и будут видны ещё не один десяток лет. Воронка поменьше, от попадания снаряда, те побольше, от авиационных бомб, а вот яма, оставшаяся от землянки. Кто в ней жил? Выжил ли в той мясорубке, мы уже вряд ли узнаем? Были ли то немцы или русские неизвестно, да и земле всё равно, для неё мы все одинаковые, - люди. Разве она может понять, почему одни её сыновья пытались уничтожить других, а в результате пострадали и те и другие. Чьи амбиции ввергли Человечество в эту катастрофу? Несмотря на то, что земля шестьдесят раз укрывалась снегом, шестьдесят раз молодой зеленью, была полита тысячами дождей, засажена миллионами деревьев, шрамы войны не разгладились и поныне. А сколько осталось в земле неразорвавшихся бомб и снарядов, мин и гранат! Не только в земле, но и человеческом сознании.
В госпитале было тихо, большинство больных отдыхало, кое- кто даже спал. Изредка в коридоре раздавались тихие шаги. Кто не спал, старались не шуметь. Кто-то читал, кто-то разговаривал полушёпотом, стараясь не потревожить отдыхавших товарищей.
Двое молодых парней лежали на соседних койках под окном и тихонько переговаривались. Младшему было двадцать три. Он коренной москвич, несмотря на возраст, уже второй раз в Чечне. Первый раз, со сводным отрядом ОМОНа московской области, сейчас добровольно. В этот раз ему не повезло. Подловил его снайпер, по глупому, левую кисть спасти не удалось. Второй, - сибиряк, двадцати шести лет. Подорвались на фугасе, товарища наповал, а ему повредило ногу, неопасно. Через пару дней ему домой. Артуру домой тоже, только кому он нужен без руки то? В Москве у него родители, девушка, о руке, вернее об её отсутствии она пока не знает.
- Что обидно, на следующий день снайпера взяли, не могли на два дня раньше. - В голосе Артура звучала тоска, - и знаешь, это оказался хохол. Гадёныш, не сиделось ему дома! Приехал чичам помогать. Ну, народ, мало их в Москве по стройкам кочует, сюда прут. Что мы им плохого сделали?
--
А хорошего, чего? - безразлично парировал сибиряк Дмитрий.
- Как что? А кто их от немцев защищал? Без нас их немцы быстро бы разбомбили.
- Ну и ладно, французов вон разгромили, а как они сейчас живут?
- Так то французы, а то хохлы, они же тупые свиньи, только и могут по стойкам, блин, работать подсобниками.
- Это ты Артурчик преувеличиваешь, - вступился за украинцев Дмитрий, - не такие они и дураки. В Сибири их много, я лично знаю нескольких, нормальные ребята.
- Чмошники! Русские за них в Крыму воевали, Севастополь защищали, блин, а они всё это потом по тихой захапали.
- А разве украинцы в Крыму не воевали?
- Но ведь наши его завоевали, а не украинцы, почему бы нам его не забрать назад?
- Кому нам?
- Нам, блин, русским!
- А кто это мы, русские?
- Ну, кто в России живёт, граждане России.
- Граждане России не только русские, есть и украинцы. А в вашей Москве, так и половина жителей всяких не русских. Россия, это же федерация, самой России - всего ничего, Москва с пригородами. Дальше идут автономные округа, коми, калмыки, буряты, дагестанцы и прочие, они ведь то же не совсем русские. Возьми чеченцев, они вроде как немного русские. Да только они так не считают. И ты, пожалуй, тоже.
- Димон, ты стрелки на чичей не переводи, мы ведь говорили за Крым, почему Украина его захапала? Сколько мы им сделали добра, а как они нам отплатили? Мы им и нефть, и газ по дешёвке в кредит даём. Во времена Союза, сколько всего у них настроили!
- Ты имеешь в виду Чернобыль? Как только мы станем продавать им энергоносители по мировым ценам, сразу нам придётся их просить, что бы они купили у нас, а не в Ираке. Мы потеряем основной фактор влияния на Украину.
- Ну, блин, всё равно, сколько мы для них старались. - Не унимался Артур, - а они в нас стреляют. Народ такой, не любят они нас.
- Артур, за что им нас, русских, особо любить? Ведь если по большому счёту, мы их фактически оккупировали триста лет назад, навязали им свою культуру, свой язык. Как бы ты относился к евреям, если бы они захватили Россию? Государственный язык был бы иврит, столица Тель-Авив, все школы и ВУЗы только на иврите. Национальный праздник был бы, - день рождения дедушки Моисея. Воевал бы ты сейчас не тут, а в Палестине или в дыре похуже. Сильно бы ты их любил?
- Мы бы разорвали их как макака грелку!
- А ты удивляешься, что хохлы тебя не любят.
- Ну, ты, блин, сравнил, то ж евреи.
- Они что, не люди? Или ты думаешь, мы, русские лучше?
--
У нас хоть язык нормальный, а то иврит какой то. Да я по телеку смотрел, блин, восемьдесят процентов хохлов хотят обратно в Союз.
--
Сколько тебе лет? Верить в такие брехни! Ты думаешь, много украинских матерей захочет, что бы их дети воевали в Чечне или топли как слепые котята в Курсках?
--
Да, точно! По НТВ показывали!
-Тяжело с тобой спорить, - устало сказал Дмитрий, поднимаясь с койки, - пошли лучше перекурим.
Четыре утра. Скоро начнёт светать. Холодно, чёрт возьми. Лежу тут уже почти семь часов. Курить охота, ужас! Нельзя.
Проводилась операция по задержанию группы Самгариева, непосредственного участия в захвате Сергей не принимал, находился в группе прикрытия, на случай если кто из чичиков уйдёт от группы захвата. Чеченцы хорошие воины, хитрющие, кто этого не понял, - давно в земле лежат.
Пока тихо. Ждём. Бывает, пролежишь в засаде всю ночь, а всё без толку, то ли наши чего напутали, то ли чего чичи унюхали. Оп, внимание! Две тени метнулись от кустов к стене разваленного дома. Сердце заколотилось в груди, разгоняя кровь. Моментально стало жарко. Страх до предела обострил чувства, слышно даже малейшее шевеление листьев. Не верьте тем, которые говорят, что на войне не страшно. Они либо врут, пытаясь представить себя героями, либо лишились ума. Страшно, да ещё и как! Со временем к опасности привыкаешь, страх притупляется, но не более того. Руки подсознательно навели автомат на развалины, указательный палец плавно лёг на спусковой крючок, при малейшем подозрении на опасность в её сторону рванётся пяток пчёлок, жалящих насмерть. Ну, давай, сволочь, выходи.
Собаки. В самом прямом смысле этого слова, одичавшие. Можно вздохнуть спокойнее. Много их тут бродит, хозяева то ли сбежали, то ли погибли, а есть, то хочется, вот и рыщут в поисках пропитания. Этот зверь по сравнению с человеком, - пустяк, нет в природе более опасного зверя, чем человек.
Как хрупка и беззащитна порой бывает человеческая жизнь. Были бы это чичики, я бы их уложил без зазрения совести. Парадокс, нонсенс, когда человек убивает одного человека, - он опаснейший преступник, когда несколько человек, - изверг, а если умудрился угробить пару десятков, - маньяк. Как всё меняется, если ты убиваешь по приказу отцов нации, всяких там командиров. Убил одного, - молодец, нескольких, - жди повышения по службе, косишь народ десятками, - да ты просто герой! Это же убийство, как не маскируй высокопарными фразами! Ты убиваешь человека. Какой маразм. Пожалуй, пора мне на гражданку, приеду домой, сразу же напишу рапорт. Солдат не должен думать, он мясо, если он задумывается над тем, почему он убивает и за что, он уже не будет хорошим солдатом. Хороший солдат, это продолжение автомата, так сказать автомат с программным управлением. Самолёт стоит сотни миллионов, танк десятки, сколько стоит российский солдат? Насколько это дёшево! Убили одного, другого, не беда, наберём других.
Две зелёных ракеты. Отбой. Сергей встал, потянулся, и не спеша, двинулся в сторону посёлка, на место сбора отряда. Ещё одна ночь в Чечне закончилась благополучно. Благополучно для кого? Как ни странно и для Сергея и для чеченцев, странно, они вроде как по разные стороны баррикады. Парадоксы войны.
Спать в поезде Артур не мог, даже если на перегонах его и укачивало до такой степени, что он проваливался в подобие дрёмы, то стоило вагону остановиться, Артур мгновенно просыпался. Тут ещё и эти дурацкие мысли. Ведь Анжела, его девушка, так и не знает об ампутации, она ждёт его с двумя руками, а тут такой сюрприз, как-то она к этому отнесётся? Слава Богу, хоть правая рука на месте.
Надо было не соваться в эту драную Чечню! Советовали ведь умные люди: ехать во Французский Иностранный легион, если невтерпёж повоевать, там хоть платят неплохо, да и условия службы не те. Плюс через несколько лет службы дают французское гражданство, со всеми вытекающими отсюда преимуществами. Хотелось же проявить патриотизм, а теперь расплачиваюсь, патриотизм оказался дешёвой приманкой для дураков. Пока руководители страны делили украденные деньги, дурни, с обоих сторон, подставлялись под пули и с энтузиазмом уничтожали друг дружку. Что ж теперь делать? Без руки о работе и мечтать не приходится, сейчас с руками работы не найдёшь. Пенсии хватит только на хлеб и стакан пива, что ж делать? Блин, а драного хохла даже не посадили! Взяли его без оружия, на этом дело и заглохло Обидно, хотя это и ничего не меняет, рука ведь не отрастёт.
Состав замедлился и вскоре остановился совсем. Выстрелы и разрывы снарядов были слышны совсем уж рядом. Эшелон следовал на фронт и был до отказа забит новобранцами. Они с тревогой ожидали прибытия, прислушиваясь к звукам боя. Наспех одетые в форму, они не успели пройти никакой военной подготовки, только несколько раз маршировали строем и разучивали патриотические песни. Накануне отправки им выдали винтовки, пострелять из них, правда, не удалось, патроны должны были подвезти через несколько дней. Не успели. В военной неразберихе и хаосе отступления не до патронов. Поступила команда выходить из вагонов и строиться. Озираясь, с опаской, бойцы построились и ждали решения командиров.
Обстановка сложилась не простая, скорее даже катастрофическая. Линия фронта была прорвана немецкими войсками на значительном участке и тот пункт, куда направлялся эшелон с подкреплением, был уже, фактически, в глубоком вражеском тылу. Там же остались и склады с боеприпасами. Противостояли немцам малочисленные и слабо организованные, разрозненные отряды Красной армии, отступавшие от самой границы, и сдававшиеся в плен тысячами.
Командир эшелона пытался связаться со штабом, запросить инструкции, но напрасно, связи не было. Было принято решение дальше двигаться пешком, чтоб не подвергать поезд опасности.
Не успели пройти пару километров как наткнулись на небольшую группку отступающих ободранных бойцов. Оказывается, немцы были уже буквально через поле, занимали господствующие высоты. Дабы не дать им закрепиться командир принял решение атаковать врага собственными силами. Силы были, прямо скажем, не ахти какие, около тысячи штыков. Именно штыков, так как патронов не было. Вернее они были, но только у офицеров. Развернув солдат цепями, дали команду, - вперёд. Дошли до подножия холмов без единого выстрела, потом, немецкие пулемёты буквально скосили несколько десятков красноармейцев, после чего, поредевшие цепи залегли. Поднять их в атаку, удалось, расстреляв шестерых новобранцев, на это патронов хватило.
В живых их этих новобранцев осталось одиннадцать человек.
День Победы. Идут ветераны, с каждым годом их всё меньше и меньше. Всмотритесь в их лица, в них и гордость и тоска, радость и печаль. В глазах немой вопрос: за что?