Такое возможно только в Российских условиях. Трасса Кемерово-Мариинск проходит по красивейшим местами не тронутой тайги. Слева и справа от неё отдельные зоны для заключенных, строивших за рекой Чебулой полигон для ядерных испытаний, где в 90-х годах проведён был ядерный взрыв в "условиях не тронутой тайги". При въезде в Мариинск слева зона "Баим", рядом с крупным предприятием по хранению ядерных отходов. С 60-х годов в "Баиме" располагается межобластная больница для лиц лишённых свободы. В один из прекрасных солнечных дней в хирургическом отделении на операционном столе зеку-самострелу (Петрову) проводиться уже пятая операция по восстановлению нижней челюсти после огнестрельного ранения. Вопреки общепринятым правилам, на удивление персонала операционной и больного хирург начал сразу обрабатывать операционное поле йодонатом. На вопрос больного: ".. а ... обезболить?", хирург отвечает: "..а сегодня, Петров, будем оперировать под "крикаином". "А это как?". "А вот так: буду резать, а ты кричать". Больной: "Виктор Иванович, Вы не из.... этих, Вы на это не способны". Вместо ответа хирург закрывает операционное поле стерильным и ...вдоль ребра, через все слои до кости проводит разрез в 11 см. . Дикий вопль больного. Округлились глаза у операционных сестёр и врачей анестезиологов. "Распатор!" (инструмент для расслоения тканей) - требует хирург у операционной сестры. Потерявшую сознание операционную медсестру успевает подхватить санитарка. Больной, привлечённый шумом, замолчал и прислушался. На первые движения хирурга распатором даже стоном не ответил. Хирург приостановил операцию: "Петров, будешь ещё сам перевязки делать?". Пауза. Ответ больного: "Нет, никогда!". Хирург: "Прошу анестезиологов приступить к интубационному наркозу". Хирургом уже третье ребро извлекается у больного и пересаживается в огнестрельный дефект нижней челюсти. Предыдущие операции заканчивались отторжением трансплантатов. Можно было заподозрить причину в условиях огнестрельной раны, но после второй операции хирург убедился, что кто-то без него перевязки проводит, признаки её у каждого хирурга, как узоры на подушечках пальцев, отличаются тонкостями стиля работы. "Дедуктивные" расследования хирурга привели к обвинению больного. Придать обстоятельства огласке, привело бы к правовому усугублению больного. Умолчание - к дискредитации хирурга. Нужно было найти путь к спасению заключённого и дать ему возможность выйти из тяжёлого положения.
А история началась с того, что Петров пристрастился к алкоголю. Постоянные дебоши в семье привели его к пяти годам заключения. К возвращению из заключения жена родила ещё одного ребёнка. Отец ребёнка считал его происхождение от другого мужчины и опять пошли скандалы. Кончились они тем, что Петров в очередном запое застрелил жену, ребёнка и не смог себя убить, а только ранить. Отстрелена у него была нижняя челюсть и частично средняя зона лица. Три месяца находился в реанимационном отделении под охраной. Трижды врачи буквально извлекали его "с того света". Два года находился на стационарном лечении по поводу различных осложнений огнестрельного ранения лица. За время его лечения было закончено расследование его преступления. После стабилизации состояния его здоровья проведено было судебное разбирательство. Приговорён был к "исключительной мере наказания". Пока шли кассационные разбирательства, хирург восстанавливал ему лицо. Костный остов лица воссоздавался из его рёбер. Опасаясь приближения наказания за двойное убийство, Петров начал проводить "дополнительные" перевязки с занесением в операционную рану собственных экскрементов, что приводило к отторжению пересаженных рёбер. Органы следствия начали подозревать хирурга в преднамеренном продлении лечения осуждённого на смерть. Операция под "крикаином" положила конец этим недоразумениям. В это время адвокат заключённого сумел в высокой судебной инстанции доказать, что Петров совершил преступление в состоянии аффекта по ревности. Исключительная мера наказания была заменена преступнику на 15 лет заключения. На дальнейших этапах лечения осложнений не наблюдалось. Ещё во время содержания больного под стражей лицо его было восстановлено как анатомически, так и функционально.