Глава вторая

Поближе к берегу держась,
Плывут спокойно мореходы,
Пиратов больше не страшась
И бури тоже не боясь,
Поскольку если будут воды
Большими волнами вставать,
Успеют к берегу пристать,
От них свою спасая душу,
И судно вытащить на сушу.
Плывущих взоры веселя,
По борту левому земля
Видна цветущая, где греки
Уже века живут, и жить
Они останутся навеки,
Чтоб Крым России сохранить.
(Понтийские греки - единствен-
ный живущий ныне народ из
населявших крымский полу-
остров в древности. При этом 
он является одним из народов
Российской Федерации. Этот
факт дает ей историко-юриди-
ческое основание иметь права
на Крым. - П. Г).  
А вот пролив тот, о котором
Герой наш слышал и не раз,
Что прозван греками Боспором
И важен ныне и для нас,
И был добыт с нелегким спором
Россией славною моей.
А рядом с ним Пантикапей,
Прекрасный город и великий,
В узде державший север дикий.
Цветущей россыпью пролив
Селенья греков окружили.
Еще в седьмом здесь веке жили
До нашей эры. Подчинив
Соседей этих, не робея,
Смогли цари Пантикапея
Державу мощную создать,
Ее заставить уважать
Орды кочевников бесчетных,
Добыть ей место из почетных
Среди эллинских государств
И греко-македонских царств.
("Греко-македонских царств" -
имеются в виду огромные, 
страны, на которые распалась 
империя Александра Македон-
ского. - П. Г.). 

Стоял акрополь на вершине
Горы огромной там, где ныне
Его руины лишь видны -
Остатки башен и стены.
Внизу холма был нижний город,
А также на холме самом
На выступах, как будто ворот,
Идущий той горы кругом,
Стоят в количестве большом
Дома на каменных платформах,
Обычной для эллинских формы.
Глядят пловцы за левый борт:
Открылся им обширный порт.

Сысой сказал в порту Арату:
"К тебе привык уже, как к брату
И рад твоим стать земляком.
Четыре дня мы здесь пробудем.
Товар продам, куплю. Потом
В родной мой город мы отбудем,
Где ты найдешь свой новый дом.
Сейчас покуда по столице,
Арат, ты можешь погулять -
Народ наш пестрый, нравы, лица,
Как гости все, понаблюдать.
Под ночь иди сюда обратно
На наше судно ночевать,
Уже как делал многократно:
Тебя я буду ждать опять".

Арат с огромным интересом
Ходил по городу, причем
С деньгами ноша своим весом
Его не мучила: плечом
Носил легко - ему такая
Была нагрузка нипочем.
Арат, по улицам шагая,
Глядел на здания, людей
И понял, что Пантикапей
Не столь велик, как Селевкия,
Афины иль Александрия,
Но тоже все-таки большой
И дух эллинский здесь живой,
Хотя не лишь одни эллины
Живут - не меньше половины
Не греков явно, но они
Настолько грекам подражают
И их обычай уважают,
Что стали словно им сродни,
Что, кстати, было характерно
Для всей страны огромной той,
Где греков, македонцев строй
Раздвинул Грецию безмерно.
Но Понт стал эллинским не так,
А лишь дерзаньем колонистов,
Обживших берег, хотя враг
Без счету был, могуч, неистов.

Арат глядел на все с душой. 
Пришел на агору и в стое
Купил еды и, там же стоя,
Ее съел с жадностью большой,
Что, впрочем, сделать мог любой
Приезжий, в городе гулявший,
Идти в харчевню не желавший.
(Агора - рыночная площадь, место
народных собраний. - П. Г.
Стоя - колоннада под крышей. В
этой галерее находились торго-
вые лавки. - П. Г.).
Потом афинский гость идет
И смотрит кто что продает
Ему все очень интересно
И стало вдруг ему известно
О том, что боспорец один,
Богатый, важный господин,
Пустил в продажу мастерскую,
А с ней рабов, которых пять,
Портных хороших, за такую
При этом цену, что отдать
Деньгами он, Арат, все сможет,
А что останется, отложит
В развитье этой мастерской.
В Афинах рад бы был любой
Такой удачной очень сделке.
"Гермеса добрые проделки, -
Арат подумал, - надо брать -
Не буду случай упускать".
(Древние греки считали бога Гермеса
покровителем тех, кто совершает
торговые сделки. Любую хорошую
прибыль называли Гермесом. - П. Г.). 
Что он и делает, конечно,
Оформив купчую поспешно.
Пошел, принесши жертву, в порт.
Нашел привычный взору борт.
Над ним Сысой стоит, приказы
Дает, кидая резко фразы, -
Погрузка новая идет -
На судне амфор строй растет.
(Амфора - изящный керами-
ческий сосуд для хранения и 
транспортировки жидкостей
и сыпучих тел. На суда грузили их,
тесно приставляя одну к другой
вертикально. - П. Г.).
"Останусь здесь, в Пантикапее.
Еще когда-нибудь успею
Увидеть город твой родной, -
Сказал Сысою наш герой
И дал, конечно, объясненье,
Чем это вызвано решенье.
Сысой Арата распросил.
Такое сделал заключенье:
"Однако ты переплатил -
У нас здесь цены не такие,
Как в дивной, славной Селевкии,
Где ты наемником служил,
Не как в Афинах, где ты жил.
Но, впрочем, это упущенье
Покроет будущий доход
И много больше принесет:
Не плохо все ж приобретенье -
Не зря послушался меня,
Сюда приехавши со мною:
Еще не минуло и дня,
А ты уже здесь с мастерскою.
Гермес, наверно, пособил".
"В его я храме уже был
И сделал там ему закланье".
Они обнялись на прощанье.
Покупке новой очень рад
Спешит вглубь города Арат.

Зажил счастливо поначалу
На новом месте и считал,
Что в добрый час тогда пристал
С Сысоем к здешнему причалу.
Доход давала неплохой
Ему портная мастерская,
И наш герой жил, припевая,
Все больше радуясь душой.
Все больше нравится прекрасный
Ему и город, с высоты
Который видит он, террасный,
Где дом его стоит: ряды,
Чредой идущие, строений
К подножью горному, туда,
Где площадь, гавань и вода.
(Значительная часть Пантикапея
находилась на склонах горы, 
названной впоследствии 
"Митридат". Дома стояли на 
природных выступах, подпер-
тых каменными подпорками, и 
специально возведенных 
террасах. - П. Г.).
А там, за блещущим проливом,
Все тоже Боспора земля -
Селенья, горы и поля,
Тот край, что кажется счастливым.
Имел Арат авторитет
Среди людей, вблизи живущих,
Его аттическим зовущих,
В чем был как раз на то ответ,
Чем вызвал это уваженье:
К тому, кто с Аттики прибыл,
Такое было отношенье -
Любого боспорец любил,
Не нищим, правда, если был,
И если не был он в неволе -
Такие в счет нейдут тем боле.
Арата звали на пиры
Друзья, знакомые, он тоже
К себе их часто звал. И что же?
Все это было до поры.

Устроившись на новом месте,
Арат стал думать о невесте,
Хотя годов и тридцати 
Ему не минуло и рано
Считалось мужа жизнь вести
В такие годы. Но в груди
Его жила большая рана,
Что брак с афинянкой нанес,
Порою мучила до слез.
Хотел исправить как-то это.
И думал: "Ждет она ведь где-то"
И видел смутно женский лик.
Невест был выбор здесь велик -
Красивых девушек цветник.
О нет, не надо торопиться:
Не зря в народе говорится,
Что быть красивой не должна
И пылкой мужняя жена.
Ее одно лишь назначенье -
Домашний быт, деторожденье.
А для любви гетер полно.
Стремленье к ним всегда сильно.
(Гетера - красивая женщина, 
продающая свою любовь, владеющая
утонченными манерами и высо-
ким искусством развлечения
мужчин. - П. Г.).
Арат о них не забывает -
Одну, другую посещает
И перепробовал так всех,
Не видя в этих связях грех:
В почете был разврат в то время -
Языческой морали бремя
Повинно, верно, было в том.
Иначе стало все потом,
Когда пришла другая вера.
Но все ж была одна гетера,
Арат к которой не ходил,
Поскольку он разумным был.
Леилой звали. Ее мера,
Которой черпала она
Себе с мужчин вознагражденье,
Была такая, что решенье
Он сразу принял - не нужна.
О ней он слышал, что прекрасна,
Харитам будто бы равна,
Но мужам, юношам опасна -
В себя влюбила так иных,
Что все добро отняла их.
(Хариты - богини красоты у древних
греков. - П. Г.).
Жила она не в переулке
Гетер, известном, хотя был
В глухом презренном закоулке
И имя "Шлюховый" носил.
В большом жила роскошном доме,
Дворцу подобном. Рядом кроме
Него там не было других
Строений вовсе никаких.
Стоит немного на отшибе,
На мощном каменном изгибе
Подножья горного, где склон
С его подошвой совмещен.
Арат, на агоре бывая,
С рабом покупки совершая,
Когда в ту сторону глядел,
На склоне видел это зданье.
Имело храма очертанье.
Арат поэтому хотел
Когда-нибудь туда подняться,
Чтоб с частью средств своих расстаться,
Почтив там жертвою того,
Воздвигнут был он для кого.
Но в храмы ходит те, что ближе
От места жительства его.
Себе порою скажет: "Вижу
Прекрасный храм тот и чего
Ленюсь сходить туда - обижу,
Боюсь, я этим божество".
Однажды встретил на агоре
Герой наш женщину одну,
Не ведал, что себе на горе.
Подумал тут же: "Вот так ну,
Она красивая какая -
Еще не видел я таких.
И сразу ясно - не простая:
В браслетах, кольцах золотых.
Цены нет вовсе ожерелью,
С на нем сверкающей газелью.
Не видел также диадем
Таких я ценных, как на этой
Прекрасной женщине, совсем
По-царски будто бы одетой.
И, как царица, между тем -
С большою свитою - охрана,
Служанки, слуги, что не странно.
Арат глядит, не сводит глаз,
Не зная, что в не добрый час.
Она ему вдруг улыбнулась -
Лучами глаз своих коснулась.
Они проникли вглубь души.
О, как глаза те хороши!
С почтеньем он посторонился.
При этом очень удивился
Тому, что женщине такой
Богатой, с дивной красотой,
Наверно, знатной, приглянулся,
Красавцем будто обернулся,
Как в сказке вдруг. А может быть,
Фигурой смог ее пленить,
Но зов телесных упражнений
В его давно уж небреженье -
Среди пиров забыл о том,
Заплыл и ленью, и жирком.
Арат почти благоговейно
Глазами следует за ней.
В сознанье, чувствах не шутейно
Уже поднялся вихрь страстей.
И их сдержать напрасно тщится.
Вблизи стояла продавщица.
Спросил ее: "Скажи-ка мне,
Кто есть вон та, что, как царица?"
В ответ услышал: "Да, вполне
Назвать так можно, правда, только
Царицей глупых мужиков.
Едва ли счесть возможно сколько
В нее влюбленных дураков
Пустила по миру Леила,
Богатых даже разорила".
"Леила это? Вот те на!
Впервые вижу. Да, красива,
Прекрасна даже, аж на диво.
Но мне такая не нужна -
Не столь полна моя мошна",-
Он так подумал. Тем не менье 
Нашло, как будто бы затменье
На ум его, и все о ней
Арата мысли. Не находит
Себе он места. Восемь дней
В страданьях страсти так проводит
И вдруг не выдержал - узнал
Где дом ее: им оказался,
За храм который принимал
(В душе над этим посмеялся).
Туда посыльного послал
Узнать, когда его Леила
Принять сумеет. Сообщила,
Что ждет сейчас уже его,
Что, дескать, сильно полюбила,
Как раньше в жизни никого.
Арат сейчас же возгордился,
Как щеголь быстро нарядился
И к ней с дарами поспешил.
И вот уж к дому подходил,
С красивым храмовым фасадом.
Мужчины с ним сидели рядом,
Почти десяток на камнях,
Обычных в древности скамьях.
Презрительно-надменным взглядом
Арат на этих поглядел,
Прекрасно зная их удел.
В "Лепида тайне" мы немного
О них сказали, не судя
Таких несчастных очень строго:
Вершины дивных ласк пройдя,
Отдав свое все состоянье
Гетере и ее любовь
Уже купить не в силах вновь,
Расстаться с ней не в состоянье,
Как псы бездомные живут
Вблизи возлюбленной порога, -
Возможно, жалости немного
У ней когда-нибудь найдут
И вновь красы ее увидят
И к телу сладкому прильнут.
Не стоит зубоскалить тут -
Средь них великий был Овидий
(Но это позже и не здесь -
О том не будем сплетни плесть).
И был поэт Александрии
Великий самый Калимах -
Об этом есть у них в стихах -
И люди славные другие,
Такое множество, что страх.
(Публий Овидий Назон - выдающийся
древнеримский поэт, живший с 
43 г. до н. э. по 17 г. н.э. - П. Г.
Калимах самый видный александрий-
ский поэт-лирик, литературовед. Жил
с 310 по 240 годы до н. э. - П. Г.).  
Среди любовников несчастных
Арат увидел вдруг того,
Купил дом с цехом у кого
И с ним работников прекрасных.
Стыдливо взгляд отводит он.
Затем и вовсе отвернулся.
И правда, это Фокион!
Арат с презреньем усмехнулся.
Привратник дверь открыл ему,
По виду понявший кому.

Арат на каменных ступенях
Сидел, с локтями на коленях,
У входа в дом, что был на храм
Похожий греческий, а там
Леила, слуги ее свиты
Беспечно жили, этот дом
Считая храмом Афродиты.
Усердно ей служили в нем:
Кумиру жертвы приносили,
На пирах пышных ели, пили:
За все поклонники земной
Богини с щедростью платили,
А здесь, снаружи за стеной
Леилой брошенные жили.
Остатки пиршеств выносили
Служанки им, и их они,
Не ссорясь, дружно поглощали:
Они отнюдь не голодали.
Бывали счастливые дни,
Когда свободна от клиентов
Леила шла к страдальцам тем,
Что ради этих лишь моментов
И жили здесь не без проблем.
Двоих счастливцев выбирала,
Желая совесть усыпить,
К себе их в гости приглашала
С ней пир и ложе разделить.
В другой раз прочих ублажала.
Когда был холод, всех впускала,
В прихожей, правда, лишь побыть.
Одежду теплую давала,
Подстилки теплые. Порой
Деньгами даже наделяла,
Чтоб вид они держали свой
Вполне приличным, отдавая
В починку платье иль другой
Одежду эту заменяя,
Уж если сделалась плохой.
Бездельем мучились страдальцы.
Играли в кости, и от них
Уже в мозолях были пальцы.
Болтали много о своих
Прожитых весело в богатстве,
Пирах, привычном тунеядстве
Годах, промчавшихся былых. 

Внизу отсюда недалеко
Квадрат палестры был меж стой:
Колонны цепью не густой
Над ним вздымались невысоко,
Держали крышу над собой.
Она площадку окружала.
К себе палестра привлекала
Для схваток дружеских борцов
Еще кулачников-бойцов.
Друзья Арата, когда знали,
Что их богиня не для них -
Цветет и пахнет для других
И нынче выйдет к ним едва ли,
Сюда спускались всей гурьбой
Себя потешить час, другой.
В палестру шел герой наш с ними.
Увлекся снова он борьбой.
И здесь уменьями своими,
Развитой силою большой
Поднял престиж высоко свой:
Не знал в палестре себе равных
Среди спортсменов даже славных.
Один атлет сказал ему:
"Имеет тело твое шрамы
И это, судя по всему,
Следы былой военной драмы.
Вот эти точно от копья".
Арат приятелю ответил:
"Эфим, ты правильно заметил.
Не раз бывал в сраженьях я.
Лохага званием отметил
Меня Селевка хилиарх,
Давал награды токсиарх".
(лохаг - в древнегреческом
войске начальник среднего ранга,
как правило, сотник. - П. Г.
Хилиарх - тысячник в древнегречес-
ком войске. - П. Г.
Токсиарх - второй после стратега
чин в древнегреческой армии. - П. Г).
"Тебе, Арат, охотно верю.
Вступай-ка в тысячу мою,
И тоже я тебе доверю
Команду сотнею. В бою
Вначале все-таки проверю".
"Спасибо, друг, но тех двух лет,
Что я служил тогда Селевку,
С лихвой хватило мне и нет
Служить желанья и двухдневку".
"Но я считаю, что ты наш
И все же будешь вновь солдатом:
Уж кто познал бойцовский раж,
Привык к мечу, копью и латам,
Служить вернется снова тот,
Хотя, быть может, поживет
Не как наемный воин год,
А то и два, и даже боле,
Ареса все ж уступит воле.
Оставь компанию свою -
Такая жизнь не для мужчины:
Уж лучше часто быть в бою
В одном мгновенье от кончины,
Чем дом гетеры целовать
И благ от шлюхи жадной ждать".
Арат сдержался еле-еле.
Ушел туда, где подживал.
Душою очень он страдал -
Слова Эфима так задели.
Себя, друзей никчемных круг
Увидел, словно сбоку вдруг.
Услышал голос сердца гулкий.
"А все же много нас таких -
Еще в гетерном переулке,
А сколько в полисах других, -
Искал себе он оправданье
И сам себе же возражал:
"Их рабский труд всех содержал,
А я когда-то пропитанье
Семье сохою добывал -
К труду совсем боязни нету.
Вернулась мощь моя ко мне.
Бездельем маяться атлету
Еще позорнее вдвойне.
Пойду-ка в порт, в котором буду,
Конечно, грузчиком - быть им
В пример товарищам моим
Сумею, думаю. Добуду
Трудами деньги и сюда
Приду к Леиле. Я тогда
Над нею снова стану властен.
А что сейчас? Сейчас несчастен,
Живя у двери, словно пес -
Достойна участь моя слез".
Уйти прибавило желанье
Еще немалое страданье,
Всегда которое терпел,
Когда с презрением глядел
Один купец на тех, кто возле
Двери Леиленой сидел.
Глядел он так, входя, и после,
Когда, довольный, выходил
И им с презреньем говорил:
"Опять вас нынче подкормил".
Своих товарищей ленивых,
В любви не более счастливых
Арат позвал с собой. Ничуть
Не влек их избранный им путь.
Смеялись даже над Аратом,
Упавшим в их глазах собратом.
А тот махнул на них рукой.
Сошел решительно под гору.
Прошел квартал, затем другой,
Потом широкую агору.
И вот уж в гавани большой.
Суда стояли у причалов.
Волна, плескаясь, их качала.
Бригады грузчиков одни
Суда товаром наполняли.
С других они его сгружали.
Устало двигались они.
Арат услуги предлагает
Артелям грузчиков везде,
Но лишь отказы получает -
Не нужны грузчики нигде.
Уже надежду он теряет
Желанный путь свой обрести
И уж готов назад брести.
Но тут к нему один мужчина
Могучий, рослый подошел,
Сказал: "Видна твоя кручина,
Но ей отсутствует причина, -
Считай, работу ты нашел.
Как раз нам грузчик один нужен -
У нас один помер сейчас, -
Видать, был слишком перегружен.
Бывало это уж не раз.
Тебя как звать?" "Меня? Аратом"
"Прекрасно, а меня - Панкратом.
Артели нашей я глава.
Моя башка всегда права
И мне ты должен подчиняться,
Желаешь коль у нас остаться.
В другой бригаде не найдешь
Себе ты место - пропадешь".
Панкрат привел в артель Арата.
Его все встретили, как брата,
И он признательность за то
В душе невольно ощущает,
При этом также чувство, что
Уже давно их будто знает.
Кругом простые мужики.
Не очень блещут их манеры -
В речах сплошные матюки
И шутки сальные сверх меры.
Душой, однако, широки.
Пифосы тяжкие носили,
Конечно, по двое - те были
Большие очень высотой,
Большие также шириной.
(Пифос - крупный керамичес-
кий сосуд для хранения и
транспортировки жидкостей
и сыпучих тел. - П. Г.).
А было в них зерно от скифов.
Его везли в Пантикапей.
И труд отнюдь был не Сизифов
Растить хлеба среди степей -
Давал он им доход хороший,
А царству здешнему не гроши
Давал в другие страны сбыт -
Весьма доходный был транзит.
Панкрат Арату говорит:
"Однако это не годится -
Твоя туника превратится
Сейчас же в тряпку. Скидавай.
Себе, давай-ка, надевай
Такую, как у нас повязку. 
Сейчас я дам - уж ладно, ласку
К тому, кто новый, проявлю".
И он, шагнувши к кораблю,
Где тело грузчика лежало,
Что сжато тяжестью большой,
Его души не удержало,
И мощной снял с него рукой
Покров набедренный, льняной.
И дал Арату. Надевает
Себе спокойно тот его -
Солдата, в прошлом, не смущает
Такого рода ничего.
Поднял пифос он в одиночку,
На вид, как амфору, но бочку,
Легко на судно его снес -
Бежать бы с ним он мог и кросс,
Потом - другой. Хотел уж третий,
Но тут Панкрат ему сказал:
"Кончай, Арат, мне шутки эти,
Пока в Аид ты не попал.
Со мной работать будешь в паре.
Тебя не очень я запарю".
И вот загружен весь корабль
Большой, почти, как дирижабль.
На вид и форма его тоже
С предметом этим летным схожа,
Когда, допустим, был бы он
На части две разъединен
И только б нижняя осталась;
Ну, разве что красивей малость.
Труду достойный был венец -
Владелец судна и купец
Оплату должную вручает.
Ее Панкрат всю получает.
Бригады членам честно он
Дает - никто не обделен.
Немало все трудяги рады.
Не рад один лишь - наш герой.
Стоит растерянный и злой.
Сказал Панкрату: "Что так мало?
Ведь мы работали не вяло".
А тот ответил: "Завтра ты
Придешь пораньше, будешь дольше
Свои затрачивать труды, -
Естественно, получишь больше.
Вполне доволен будешь ты".
И нет причины для кручины".
Сердито наш герой сказал:
"Но ты не меньше половины,
Гляжу, себе попридержал".
"Заметил верно - это плату
Давать приходится пирату,
Который сильно нас прижал.
А если мы давать не станем
Иль как-нибудь его обманем,
То будет нам тогда конец.
Им платит грузчик и купец".
"Насколько мне известно, в море
Пират гуляет, на просторе".
"Бывает, также и в портах 
От них спасенья нету - страх.
На судне будто бы обычном,
На вид купеческом, приличном
Заходят в гавань. Здесь живут,
Налог со многих собирают,
В трактирах деньги пропивают.
Хозяева пираты тут".
"А где ж блюстители порядка?
Они что ж вас не защитят?"
"Они все в сторону глядят,
А почему? Едва ль загадка".
Герой наш понял: никогда
Добыть не сможет денег столько
Посредством этого труда,
Ему для счастья нужно сколько.
А ведь еще жилье, еда
Себе потребуют расходы
Тогда, когда в порту доходы
Совсем малюсеньки и так.
Какой, однако, он дурак,
Что стал в плебея превращаться!
Обратно надо возвращаться.
Но встретят как его друзья?
Невольно их представил рожи,
Смешки, издевки. Ну так что же?
Иначе все-таки нельзя.
Хотел надеть свою тунику.
Глазами ищет. Там, где клал,
Пустое место увидал.
Взорвался даже он до крику.
"Не надо было туда класть,
А надо было бы поближе:
Бродяги любят всюду красть -
Повадки их ловки, бесстыжи, -
Ему кругом все говорят, -
Какой разиня ты, Арат. 
Но скоро купишь ты хламиду,
Раз смог работу здесь найти.
Тогда забудешь про обиду".
Один сказал: "Пора нести".
Мужи артели тело друга,
Трудом убитого, домой
К вдове несут. Накрыть землей
Его - последняя услуга
Дана несчастному судьбой.

Арат стоит, совсем растерян,
Поняв, что шанс почти потерян
Вернуться к дому, где он жил,
Пускай не очень-то достойно,
В душе и мыслях не спокойно,
Но где всегда накормлен был
И счастья радости ловил.
А ради тех мгновений дивных
Готов по-прежнему он ждать,
От страсти сдержанной страдать,
Терпеть товарищей противных
И даже, может, жизнь отдать.
Но в виде этом возвратиться,
В кругу насмешек очутиться!
Что скажут Трофий, Полинур?!
О, это слишком, чересчур!
Пускай желание торопит,
Вернется все-таки туда,
Когда купить деньжат накопит
Хотя б хламиду - лишь тогда.