Сводка происшествий за сутки озадачила капитана Лобова. В очередной раз на сто двадцать пятом километре Северного шоссе авария с жертвами. Хотя, на этот раз обошлось без трупов. Водитель в критическом состоянии доставлен в областную больницу. Состояние тяжёлое, но стабильное.
- Лейтенанта Сенцова ко мне, - сообщил капитан по связи и задумчиво поскрёб подбородок.
Седьмая авария с начала года на одном и том же месте. В первых шести случаях только трупы. Машины словно сбрасывало с абсолютно прямой дороги , переносило через кювет и вминало в стволы деревьев лесополосы. Медики каждый раз констатировали мгновенную смерть людей. Ни свидетелей, ни очевидцев, никого... Все аварии происходили либо ночью, либо рано утром. Сегодняшняя тоже случилась на рассвете.
- Разрешите?
В кабинет вошёл старший лейтенант Сенцов. Молодой мужчина двадцати семи лет среднестатистической наружности. Он имел бы совсем заурядный вид, если бы не его постоянная ухмылка одной стороной губ. Ироничное выражение лица необъяснимо украшало Сенцова, делая его любимцем не только женщин. Лобов нередко отмечал про себя эту забавную особенность подчинённого и ценил его за соответствие внешнего вида и мировоззрения, и нестандартный подход к решению проблем. Выводы и предложения Сенцова порой удивляли и, даже, возмущали капитана, и тем не менее, приносили плоды. Вот и сейчас он решил поручить лейтенанту распутать серию загадочных аварий на Северной трассе.
- Глеб, проходи, - Лобов кивнул на распечатку с происшествиями. - У Сосновки опять авария. На этот раз новая "Ауди". Пострадавший Кошкин жив, доставлен в Пироговку. Будем надеяться, что выживет.
- Так плох?
- По сравнению с предыдущими - просто великолепен! - с сарказмом ответил капитан. - Пока без сознания. Подушки безопасности спасли. Что б ему... Заколдован что ли этот сто двадцать пятый?!
Лобов задумчиво посмотрел в окно, привычно потёр подбородок и оглянулся на лейтенанта.
- Один ехал? - деловым тоном осведомился подчинённый.
- Один, слава богу... Кошкин, Кошкин.... Давай, приступай. Разберись с этой мистикой.
- Слушаюсь!
Первым делом Сенцов уточнил состояние пострадавшего. Из больницы сообщили, что Олег Павлович Кошкин пришёл в сознание, но допрашивать его разрешат только завтра.
- Завтра, так завтра, - пробубнил лейтенант себе под нос и углубился в чтение рапортов с предыдущих шести аварий.
Первое ДТП случилось 17 января этого года. Четыре трупа, ни одного свидетеля. Тогда всё списали на скользкую дорогу и плохую видимость в тёмное время суток. Следующая авария произошла через три месяца - 20 марта. Погиб водитель. То, что осталось от машины нашли практически на том же самом месте, что и в первый раз. Снова обнаружили лёд на трассе и не обнаружили свидетелей. Через два месяца - очередная автокатастрофа. Два трупа, муж и жена. И всё повторилось, как по сценарию. Искорёженная машина с мёртвыми людьми, втиснутая неведомой силой между стволами деревьев. Только вот на гололёд в этот раз списать не получилось: лето на дворе. Даже дождя целую неделю не было. Сухая, ровная трасса. И никаких следов столкновения с другой машиной. Рассматривали и такую версию, но сразу от неё отказались. Это какой силы должен быть удар, что бы так отбросить легковушку? Следующие три аварии уже можно было предсказывать: конец июля, середина августа, начало сентября. Месяц, три недели, две... В общей сложности ещё пять жертв, в том числе один ребёнок. Страшная статистика. И вот вчера - единственный выживший.
Глеб равнодушно скользнул взглядом по предполагаемым схемам ДТП, грустно усмехнулся разгулу "бурной фантазии" коллег по цеху, похоже, копирующих друг у друга эти самые схемы и уселся за телефон.
- Серёга, привет! Ты про очередную аварию на сто двадцать пятом слышал?
- Опять? - выдохнула трубка.
- Опять. Водитель живой, - поспешил обрадовать он коллегу, но почему-то добавил, - пока.
- Ё-о-о, - простонал Серёга на другом конце провода.
- Ты на второе ДТП выезжал?
- Да. И на пятое тоже.
- Смотаешься со мной туда сегодня? Мне Петрович поручил разобраться со всей этой чертовщиной. Расскажешь, что, да как.
- Идёт. Когда выезжаем?
Милицейский УАЗик остановился у столба с цифрами 125. Глеб вышел из машины и нервно поёжился. Привычный ко многому старший лейтенант, тем не менее, не смог скрыть эмоций при виде пяти, выстроившихся в ровный рядочек, надгробных памятников. Разные, но все новые, засыпанные увядшими цветами, могильные плиты безмолвно вопили о горе, которое несёт этот участок дороги. Кто-то из родственников приклеил под синей табличкой современного верстового столба крестик. Ниже, в пику ему, красовался череп с перекрещенными костями.
- Да-а-а, - тяжело вздохнул Сенцов и стал судорожно шарить по карманам в поисках сигарет.
- Шестых ещё не успели поставить, - тихо сказал подошедший Сергей. - Парень с девушкой с отдыха возвращались... Молодые совсем.
- Идём, - решительно прервал его Глеб, выкинул так и не прикуренную сигарету, и стал спускаться в кювет.
В кустах лесополосы кто-то мелькнул и, не желая встречаться с милицией, удалился.
- Мы кого-то спугнули, - махнул в сторону кустов Сергей.
- Потом разберёмся. Скорее всего, из местных кто-нибудь, мародёрствует помаленьку. Ничего себе... крошево!
Мужчины остановились на краю укатанной колёсами и утоптанной многими ногами поляны, сплошь усеянной искорёженным металлом, кусками дерева, пластика, стекла, материи. Ближайшие деревья были или сломаны, или неестественно вывернуты. Над поляной витал тошнотворный запах жжёной резины и пластика.
- МЧСовцы работали, - скривился Сергей и зажал нос пальцами.
- Работка у них...
Глеб обогнул поляну и подошёл к деревьям.
- Этот, видно, повис на кустах, - прокомментировал Сергей.
- И мне очень интересно, кто его сюда подвесил? - ответил Глеб и взглядом проследил возможную траекторию полёта автомобиля. В его кармане зазвонил мобильник. - Да. Бл..! Извините, Александр Петрович! Да. Что-о-о?! Всего доброго...
- Что? - встревожено спросил Сергей.
- Кошкин, пострадавший этот, умер.
- Тринадцатый.
- Что? Тринадцатый?
- Мистика.
- Какая мистика! Бред сплошной! Знаешь, что сказал Кошкин, когда пришёл в себя? Огурец!
- Огурец? Какой огурец?
- Он, знаешь ли, не уточнил, какой. Зелёный, наверное...
- Может, малосольный?
- Ты издеваешься что ли, Серёга? Поехали обратно. Есть идея.
- Какая?
- Засаду тут устроить.
Разрешение на круглосуточный контроль этого участка дороги Сенцов получил без проблем. Возмущённые родственники погибших в аварии людей требовали всестороннего расследования и наказания виновных в смертях их близких. Лейтенанту даже выделили видавшее виды нечто на колёсах, которое должно было служить местом пристанища для дежуривших сотрудников. Древний строительный вагончик, несмотря на свой пристойный возраст и неказистый вид, оказался вполне уютным, и даже был снабжён портативным генератором, обеспечивающим свет и горячее питание. По расчётам Глеба следующее аналогичное происшествие можно было ожидать примерно через три дня в тёмное время суток. Дежурство на этот день, точнее ночь, он взял на себя. Скоростной режим на опасном участке трассы ограничили сразу после седьмой аварии, а сегодняшней ночью движение вообще перекрыли, пустив ночных путников в объезд через Сосновку. Отоспавшись днём, Глеб заступил на дежурство с наступлением темноты. Сентябрьская ночь была довольной тёплой. Где-то в траве уютно трещал сверчок, ясное безлунное небо было щедро усыпано звёздами. Тишь и покой, непривычные для ночной трассы.
Глеб докурил очередную сигарету и посмотрел на часы. Четыре утра. На востоке, как раз в направлении города занимался рассвет.
"Какой рассвет?! - пронеслось в голове лейтенанта. - Часа два ещё до рассвета! И почему свет зелёный?"
Густой изумрудно - зелёный свет возник над трассой в пятидесяти метрах от вагончика и вытянулся в вертикальный луч. Глеб ощутил движение воздуха, словно тот уплотнился и стал давить на его тело. Мужчина попробовал сопротивляться натиску потока, но воздух стал давить сильнее, тесня его к стене вагончика. Вдруг луч резко расширился, принимая форму огромного вытянутого эллипса. Глеба просто вдавило в стену, не давая сделать вдоха. Уши заложило, в голове звенело, в лёгких, словно камень застрял, ноги стали ватными. Мужчина понял, что ещё немного, и он свалится в обморок.
" Не расплющило бы насмерть", - подумал Глеб, из последних сил пытаясь удержать уплывающее сознание.
Изумрудный эллипс перестал расширяться, и в его центре образовалось что-то вроде серого глаза. Потом глаз стал уменьшаться и вместо него из неведомых глубин на Глеба уставилась жуткая перекошенная рожа непонятного существа. Рот существа кривился и извивался. Лейтенанту показалось, что морда пытается ему что-то сказать. Ещё мгновение, и всё закончилось. Эллипс в один миг схлопнулся в точку и исчез. Воздух сразу разрядился, позволяя лейтенанту дышать. Первый вдох отозвался в груди Глеба резкой болью. Еле удерживаясь на всё ещё ватных ногах, он с трудом забрался в вагончик и рухнул на топчан. Сон или всё же обморок мгновенно погрузил Глеба в чёрный омут.
Пожилой профессор бегал по лаборатории, тщетно пытаясь докричаться до помощника. Николай, оглушённый внезапным схлопыванием прохода, ошалело наблюдал за мельтешением руководителя, силясь понять, чего тот от него хочет. Немного успокоившись, профессор озадаченно посмотрел на сотрудника, хлопнул себя по лбу и схватил лист бумаги.
"Что ты видел?" - стремительным почерком начертал он на бумаге и воззрился на Николая.
- Дорогу, - громко, на грани крика, ответил оглушённый парень.
"Какую дорогу?!! Просёлочную?"
Помощник отрицательно покачал головой.
- Трасса, - вновь гаркнул Николай.
- Не кричи! - возмутился профессор и задумался.
"Точно, трасса?" - после раздумий написал он и с недоверием посмотрел на помощника.
Парень согласно закивал и жестами изобразил прямую дорогу.
- И какая там трасса у нас проходит? - забормотал профессор и подошёл к карте области, висевшей на стене. - Нет здесь никакой трассы! Николай, посмотри! Вот Ивантеевка, вот поля, на которые направлен транслятор. Трасса есть только справа, уже за Сосновкой. Это примерно двадцать пять - тридцать километров от расчётной точки...
Николай из-за спины профессора наблюдал за его изысканиями и вдруг ткнул пальцем в карту.
- Что? - оглянулся на него тот.
- Холм, - стараясь говорить как можно тише, почти прошептал парень.
- Думаешь, искажает направление? - тут же подхватил мысль профессор. - Вполне возможно... И тогда направление прохода отклонится как раз в сторону Сосновки. Вот почему жители Ивантеевки ничего необычного не наблюдали, хотя мы уже семь раз пробовали! Так, Николай, собирайся и поезжай в Сосновку!
Помощник недоумённо посмотрел на профессора и похлопал себя по ушам. После бессонной ночи ему очень не хотелось ехать в какую-то Сосновку, но парень понимал нетерпение научного руководителя. И всё же попытку отложить поездку на завтра предпринял, ссылаясь на глухоту.
- Николай, ты всё уже прекрасно слышишь, - обиженным тоном заявил профессор, - но если ты устал...
- Стахан Гертрудович, извините меня, пожалуйста! Я поеду. Сегодня. Я всё выясню.
- Спасибо, Николай, - расчувствовался профессор. - Это очень важно, очень...
Глеб очнулся около полудня. Голова гудела, всё тело ломило, словно его во сне били камнями, каждый вдох отзывался болью в лёгких.
- Чёрт! Как под прессом побывал, - выругался Сенцов и сел на топчане. Незамысловатое движение вновь причинило боль. - Ё! Есть в этой конуре аптечка?
В перекошенном ящичке так называемой аптечки отыскался только анальгин и активированный уголь. Глеб выпил две таблетки анальгина, надеясь, что пользы от лекарства будет больше, чем вреда, так как срок годности у того давно истёк. Взглянул на сотовый и снова выругался. Батарейка села, а на зарядку он, разумеется, не поставил. Да и зарядник куда сунул, не помнил. В вагончик зашёл Сергей.
- Бодрое утро, товарищ дежурный! - радостно поприветствовал тот Сенцова. - Приехал, а ты спишь тут без задних ног. Судя по всему, ночь прошла спокойно.
- Не спокойно, - проворчал Сенцов и со стоном опустился на лежак.
- Да?! Что?! Рассказывай! - набросился на него Сергей.
- Дьявольщина какая-то, бред похмельный! Если бы не боль во всём теле, подумал бы, что всё приснилось!
- Ну, не тяни!
- Смеяться не будешь? Я бы посмеялся... Короче, видел я этот огурец. Ну, то, что Кошкин огурцом назвал. Это зелёный вытянутый эллипс, как в фильмах фантастических.
- Звёздные врата! - выдохнул Сергей.
- Насчёт звёздных, не знаю... Но врата - это точно. На меня такая образина оттуда посмотрела, что не по себе стало.
- Пришелец?! - выпучил глаза приятель.
- Знаешь, Серёга, не верю я в пришельцев. Рожа эта больше похожа была на лицо, искажённое кривым зеркалом, как в "Комнате смеха".
- Да-а-а, - разочарованно протянул Сергей.
- Ага, - разозлился на него Глеб, - пришельцев тебе подавай! А мне одного огурца этого гигантского достаточно! Как я обо всём этом докладывать буду? Петрович меня на медосвительствование пошлёт, уровень алкоголя проверить! Блин, болит всё!
- А от чего болит то?
- Да мня так сплющило! От этого огур... эллипса что-то исходило такое, что я даже дышать не мог, чуть сознание не потерял. В стену вагона вдавило... Еле дополз сюда, когда это исчезло.
- Ну, дела-а...
- Я сначала сопротивляться пробовал, так оно меня об стену... А представляешь, несётся ночью машина по трассе километров так сто двадцать, а тут излучение это невидимое... Вот что их так в лесополосу отшвыривало. Действие равно противодействию.
- Что? - не понял рассуждений Сенцова Сергей.
- Третий закон Ньютона.
- А-а-а. Понятно. Выходит, кто-то тут эксперименты проводит, а люди гибнут!
- Получается, что так. И теперь наша задача найти этих экспериментаторов.
- И где их искать? Кто сознается? Разработка то не шуточная, засекреченная, поди! Арзамас - 16 или Челябинск - 73 занимается...
- Серёга, у тебя обезболивающее какое-нибудь есть? - перебил приятеля Глеб. - Хреново мне что-то.
- А? Ага, сейчас принесу.
Сергей пулей выскочил из вагончика. Глеб выглянул в окно, провожая взглядом приятеля и вдруг, позабыв про боль, сам бросился на улицу. В кустах, рядом с поляной, мелькнул человек. Любопытствующий субъект заинтересовал Сенцова ещё и тем, что действовал тот крайне осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания.
- Эй, парень! Ты чего здесь вынюхиваешь?
Молодой человек, примерно одного с ним возраста, длинноволосый, кучерявый, одет был в серую ветровку, джинсы. Обычный парень. Вот только интеллект и аспирантура были словно напечатаны на высоком лбу данного господина. Явный кандидат на представителя загадочных экспериментаторов.
- Ничего, - спокойно отозвался незнакомец. - А что, тут ходить нельзя?
Сенцов смерил парня изучающим взглядом, удостоился такого же и достал из кармана служебное удостоверение.
- Старший лейтенант Сенцов, - не спуская глаз с заинтересовавшего его субъекта, представился Глеб. - Не хотите побеседовать?
Николай также внимательно наблюдал за лейтенантом. Именно этого парня он увидел во время эксперимента. Значит, он ему нужен. Ну и что, что тот милиционер. Он - единственный свидетель пространственного прорыва, он - тот, кто может рассказать, как это выглядит с этой стороны. Тем более что из-за вагончика вышел второй милиционер, и драпать ему было некуда.
- Можно поговорить, - покладисто согласился Николай и первым направился к вагончику.
- Твоих рук дело? - без обиняков спросил Сенцов.
- Нет, - чуть покривил душой Николай. - Я помогаю только.
- В результате которых гибнут люди! - почти закричал Глеб и закашлялся. Боль, отпустившая его на время, снова вернулась.
Сергей вспомнил, что принёс ему обезболивающее и бросился за стаканом с водой. Сенцов с трудом подавил кашель и выпил таблетку.
- Какие люди гибнут? - ужаснулся Николай.
- Обычные, - скривился Глеб, стараясь дышать медленно. Так боль была не такая резкая. - Мужчины, женщины, дети...
- Почему?!
- Их выкидывает с дороги во время ваших экспериментов! Вы что, не могли безлюдное место выбрать?!
- Мы и выбрали безлюдное! Посреди поля! Но не учли кривизну пространства и рельеф... Прорыв должен был произойти в поле под Ивантеевкой, - выпалил Николай и осёкся. Ведь не собирался всё им выкладывать, а проболтался. Так его поразила информация о гибели людей. - Я должен всё рассказать профессору!
Его уже не интересовала информация, как выглядит прорыв с другой стороны, что происходит с пространством, какие эффекты наблюдаются... У него перед глазами стояли пять памятников на обочине дороги у столба с цифрой сто двадцать пять. Он с ужасом понимал, что все эти люди погибли в результате их с профессором ошибки.
- Я тебя отвезу, - безапелляционным тоном заявил Глеб, переходя с Николаем на "ты". - У меня в Сосновке машина.
- Куда тебе? - возмутился Сергей. - От боли загибаешься и за руль собрался! Тебя самого в больницу надо, вдруг, что сломано?
- Я могу за руль сесть, - предложил Николай. - Правда, у меня права дома.
- А опыт вождения какой? - недовольно поинтересовался Сергей.
- Пять лет.
- Хорошо, поезжайте. А я тут всё закрою, вагончик в Сосновку оттащим с участковым. Эх...
Профессор не ожидал приезда милиции и был крайне недоволен действиями своего помощника. Деятельность свою он не афишировал, опасаясь закрытия разрабатываемой темы. В научных кругах его считали сумасбродом и фантазёром. Ну, кто в настоящее время всерьёз будет заниматься вопросами телепортации? И сколько не пытался Стахан Гертрудович переубедить коллег, что он разрабатывает теорию пространственного прорыва, основанного на сжатии пространства, а не телепортации, все от него лишь отмахивались, опасаясь прослыть единомышленниками Шопского - Юрского. Тогда профессор прекратил научную деятельность в стенах альма-матер, оставшись лишь преподавателем у студентов, снял в аренду лабораторию закрывшегося НИИ, собрал по свалкам списанную аппаратуру и стал воплощать свои разработки в жизнь. За все годы работы его тайную лабораторию посещал только любимый ученик Николай Петров, большой умница и надежда профессора на то, что дело его не умрёт вместе с ним. А собственную смерть он ожидал в ближайшее время, поэтому и торопился с экспериментами, порой выжимая все силы и из себя и из помощника.
- Чем могу служить? - сухо встретил он Глеба.
- Профессор, мне очень многое надо у Вас узнать. Во-первых: есть ли у Вас официальное разрешение на проведение каких-либо экспериментов? Во-вторых...
- Меня тоже интересует, - пренебрегая свойственной ему вежливостью, прервал Сенцова хозяин, - у Вас есть постановление об обыске моей лаборатории? Если нет, то попрошу покинуть помещение! Это частная собственность, как говорится.
- Частная, говорите? - начал злиться Сенцов. - А хотите получить обвинение в непреднамеренном убийстве тринадцати человек!?
- Я никого не убивал! - возмутился профессор. - У меня алиби есть! Я всё время провожу в университете или этой лаборатории. Вахтёр может подтвердить, и ещё вот этот молодой человек, - кивнул он на Николая, тихо стоявшего у двери, - оказавшийся на поверку Иудой!
- Профессор, я...
- Не хочу ничего слушать! Вы привели ко мне милицию, которая обвиняет меня в убийствах!
- Не только Вас, меня тоже! - закричал Николай. - И не безосновательно! Они все погибли! Тринадцать человек! Пять памятников!
- Николай, держите себя в руках! - возмутился Стахан Гертрудович. - Молодой человек, э-э, товарищ лейтенант, объясните мне, пожалуйста, в чём всё дело.
- Конечно, - Глеб обвёл взглядом лабораторию, нашёл пустой стул, уселся на него без разрешения хозяина и приступил к объяснениям. - Насколько я понимаю, первый раз попытка прорвать пространство произошла 17 января? - профессор кивнул. - В этот день на сто двадцать пятом километре произошло первое ДТП. Погибли четыре человека...
Сенцов методично излагал факты каждой аварии, с описанием подробностей. С каждым следующим фактом своей разрушительной деятельности, профессор Шопский - Юрский становился всё бледнее и бледнее. Николай, заметивший крайне нервное состояние учителя, пытался жестами предупредить Сенцова, что такое возбуждение опасно для профессора. Но Глеб не обращал внимания на действия парня, желая донести до пожилого учёного суть преступной халатности, которую тот допустил. Тем более что его собственное состояние снова начало ухудшаться.
- Опасное воздействие Вашего эксперимента этой ночью нам удалось предотвратить! В этот раз никто не пострадал... Почти никто... Но предыдущие опыты...
- Да! Иногда приходится чем-то жертвовать! - патетически вскричал, размахивая руками, молчавший до этого, Стахан Гертрудович. - Прогресс тоже требует жертв! Как люди научились летать?! Сколько энтузиастов погибло! А укрощение атома? Хиросима! Нагасаки! Чернобыль! А покорение глубин океана? Космос? Всегда были и будут жертвы!
- Вы оправдываете свои действия? - поразился жестокосердию профессора Сенцов.
- В моих действиях не было ничего противозаконного! Античеловечного, если хотите! Я пытаюсь открыть перед людьми потрясающую возможность перемещаться в пространстве без использования транспорта! Вы только представьте: не надо неделю ехать до Владивостока на поезде, или двенадцать часов лететь в Америку! Я уже не говорю про малые расстояния. Не надо столько нефти на топливо, металла на рельсы и вагоны! Потери при перевозках минимизируются! А экономия времени? А оздоровление экологии? Моя установка работает на электричестве. Я создал накопитель энергии, собирающий потерянное электричество с ЛЭП! Это будущее человечества! Человечества! И никто не вспомнит, что при экспериментах погибло тринадцать, всего тринадцать человек!
- Всего?! А Вы не желаете эту прочувственную речь о будущем благе человечества произнести перед родственниками погибших людей? Перед их матерями, жёнами, детьми, которые осиротели в результате Вашей научной деятельности?
- Они меня не поймут! И даже проклянут! Но мне это всё равно! - нервно вскричал профессор и судорожно схватился за стол. Его бледное лицо стало совсем белым, глаза закатились, и он тряпичной куклой осел на пол.
- Профессор! - бросился к нему Николай. - Приступ! Глеб, что вы наделали!
- Что, что я наделал? - не понял Сенцов, помогая Николаю уложить профессора на полу ровно.
- У него опухоль мозга, очень большая. Она давит на какой-то важный участок, в результате чего Стахан Гертрудович стал просто гением! Дни его сочтены, вот он и торопится всё успеть!
- А если сделать операцию? Ведь делают же сейчас такие операции?
- Он опасается, что тогда его способности исчезнут. И справедливо опасается. Он массу информации прочёл и сделал для себя вывод: жить с опухолью, пока это возможно. Многие люди после такой операции теряют память, что уж говорить про расчёты! Он же в уме всё считает. Формулу набросает и рядом результат. Какие там константы, какие вариации он применил? Ничего, только окончательный ответ. У нас даже ноутбук самый простенький, так, для записей. Его мозг - самая совершенная вычислительная машина!
- Вот, блин! Давай "скорую" вызовем, он же еле дышит!
- Его сразу на операционный стол потащат! Он этого ужасно боится и запретил мне обращаться к медикам в случае приступа.
- Да, а если он умрёт тут? Ты знаешь, что есть статья за неоказание помощи? Давай, вызывай "скорую", а я попробую убедить их в нецелесообразности операции. Главное, что бы в клинику повезли. Я сейчас договорюсь. Не тяни! Петров! - Николай бросился к телефону. Сенцов набрал номер друга отца, заведующего отделением нейрохирургии военной клиники. - Дядя Лёня, здравствуй! Я тут с профессором одним общался, а у него приступ, помощник говорит - опухоль. Да, он самый. Возьмёшь в отделение? А операция обязательно нужна? Нет, я не желаю его смерти, но тут есть обстоятельства... Хорошо. "Скорую" вызвали. Едем.
- Ты плохо выглядишь, Глебушка, - Леонид Аркадьевич потрепал Сенцова по плечу. - Обследоваться не хочешь? Очень мне твоё дыхание не нравится...
- Да надо бы... Тяжёлая у меня ночь была, - вздохнул Сенцов. - Дядя Леня, очень прошу, постарайтесь обойтись без операции.
- Да что вы с Николаем заладили: без операции! Сейчас томографию сделают - видно будет. Знаю я, что Стах там чего- то разрабатывает, что опухоль эта умственную деятельность стимулирует. Но не могу я допустить, что бы он умер! Не могу! Ты это, давай, спускайся в терапию, я позвоню. А Стаха мы вытащим!
Утро обрадовало Глеба солнечной погодой, отсутствием боли в теле и присутствием Серёги в палате.
- Ну, ты и спать, Сенцов, горазд! Одиннадцатый час уже. Петрович пять раз звонил, интересовался твоим самочувствием. Оставил меня тут дежурить у тебя.
- Ты ему доложил результаты?
- Так, в общих чертах. Сказал, что аварий на сто двадцать пятом больше не будет, что имело место аномальное явление, что ты взял след...
- Расписал... А что с профессором?
Сергей пожал плечами и непроизвольно оглянулся на дверь палаты.
- Не знаю...
- Врёшь!- вскочил с кровати Глеб. - Это тебя дядя Лёня научил, друзьям врать?
- Глеб, ну ты чего? Какое мне дело до этого профессора? Ты куда, сумасшедший?
Глеб нёсся на пятый этаж по лестнице, перескакивая через три ступени. Дежурная медсестра с недоумением проводила взглядом шустрого больного, без стука влетевшего в кабинет заведующего отделением.
- Где он? - Глеб выскочил из кабинета и заметался по больничному коридору.
- На операции, - возмущенным тоном ответила дежурная. - И Вы тут не бегайте, молодой человек, это Вам не стадион!
- Кого оперируют? - накинулся Сенцов на женщину.
- А какое Вам дело?
- Отвечайте, когда Вас спрашивают! Я - старший лейтенант милиции. И если сейчас оперируют Шопского - Юрского, то так и скажите! Это я его вчера сюда привёз во время приступа!
- Ну, да, этого старичка оперируют, - ответила напуганная женщина. - Молодой человек тоже утром ругался, кричал, что профессор против! А он что, профессор?
- Какой молодой человек? Николай?
- Я не знаю, как его зовут, но он, вроде, ученик этого... профессора. Покричал тут, потом сходил в палату к старичку, всего минуту там и пробыл и убежал. Прямо как вы сейчас. Не отделение, а бедлам какой-то, ей богу!
- Убежал... Плохо, ох как плохо...
Глеб вернулся в свою палату, где его терпеливо дожидался Сергей, и обречённо опустился на кровать. То, что Петров так недолго пробыл у учителя, говорило лишь о том, что гениальный старик просчитал и такую ситуацию. И не только просчитал, но и разработал план действий, заранее проинструктировав ученика. В настоящий момент Николай Петров, скорее всего, уже едет на машине в известном лишь ему направлении, увозя всё самое ценное. Ведь больших приборов и установок в их лаборатории Глеб не заметил. Всё портативное. Стахан Гертрудович на самом деле был гением. И сейчас другой профессор убивает в нём этого гения, делая из пациента самого обычного пожилого человека.
- О чём задумался? - тронул его за плечо приятель.
- Они его убили...
- Кого? Этого Стахана?
- Они убили гения... Вот только не пойму, зачем он отправил Петрова?
- Куда отправил? Я тебя не пойму, Сенцов.
- Давай съездим в их лабораторию. Я хочу убедиться в своих догадках.
- Ох, Сенцов, Сенцов, беспокойный ты человек. Поехали. Ты куда? Переоденься, хотя бы!
Двери лаборатории были открыты. В помещении царил хаос. Обстановка напоминала ту самую свалку, откуда были принесены все приборы и аппараты. Намётанным взглядом Глеб определили, чего не хватает, и оглянулся на приятеля.
- Знаешь, иногда очень не хочется оказываться правым. Они ликвидировали свою лабораторию. Все концы в воду.
- С чего ты взял? Может этот Николай всего лишь забрал самое ценное до выздоровления профессора...
- Да не выздоровеет профессор! - взорвался Глеб. - В их понимании - не выздоровеет! Этот Юрский скорее всего договорился с каким-нибудь таким же энтузиастом, что в случае чего, все наработки и материалы Петров привезёт к нему, что бы процесс не останавливался, что бы идея не заглохла, что бы дело его продолжилось!
- Он тебе, что, мозги промыл?
- Дурак ты, Серёга. Он же такую тему разрабатывал... И ведь получилось у него, своими глазами видел! Теперь, главное, что бы нашлись люди, которые его разработки продолжить смогли бы. И, желательно, чтобы у нас, а не в Америке или Израиле... Приоритет, знаешь ли, вещь ценная!
- Ну, Сенцов... Может этого Петрова во всероссийский розыск подать? Из страны не выпускать?
- Иди, подавай... Только, я думаю, эту примитивную мысль господин Шопский - Юрский первым делом просчитал. Если он решил переправить материалы за границу, значит, они там будут, тем или иным путём!
- Да ты, прямо его фанатом стал! Молиться на него не думаешь? О, Стах Гертрудович!
- Буду! Только за его здоровье! И за то, что бы гениальность его не исчезла вместе с удалённой опухолью. Очень, знаешь ли, в Австралии побывать хочется, а самолёты я не люблю...