Горин Александр Иванович : другие произведения.

Не нежная

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
  
  
  
  Взаимная симпатия возникла быстро, можно сказать, сразу. Уже после нескольких общих фраз, которыми обычно перебрасываются незнакомые мужчины в купе вагона.
   Поездка в вагоне дальнего следования вообще быстро располагает к откровениям людей. И ведь действительно, почти на целый день, а иногда и больше, вы вдруг обнаруживаете себя в небольшом замкнутом пространстве, в котором вы лишены привычных каждодневных занятий, и вам решительно нечего делать. Можно конечно, почитать, но как-то не получается: все время вас отвлекает близкое присутствие других людей. Книгу откладываешь и что тогда? Просто молча смотреть в окно? Образуется тут же неловкое молчание вокруг. Выйти в коридор, уйти до отбоя в ресторан? В любом случае в купе ли, в коридоре ли, в ресторане ли, мысли ваши сами побегут в прошлое или размечтаются о будущем. И обязательно рядом захочется иметь собеседника, готового или вас выслушать или вам поведать свои мысли.
  Постоянно меняющиеся картины за окном купе, мерный стук колес очень способствует размышлениям. По походному уютное, купе на каждого действуют по-разному: одних оно возбуждает предвкушением грядущих событий, других расслабляет, вызывают желание неспешно оглянуться на уже пробежавшую часть жизненного пути, у третьих поддразнивают желание поделиться неожиданными открытиями или загадками обнаруженными ими в перипетиях собственной судьбы. Так или иначе, по тем или иным причинам, собравшимся в нем, как правило, очень хочется выплеснуть накопившееся в душе.
   Первому, высокому крепкому парню с открытым взглядом и уверенными манерами было лет тридцать, второму - с морщинистым лицом и поджарой фигурой было за шестьдесят. Хотя эти двое были представителями разных поколений, им было о чем поговорить.
   Существуют в России минимум две темы, с удовольствием обсуждаемые мужчинами, независимо от возраста: политика и женщины.
   Порассуждав о сегодняшнем положении страны, они к общему удовольствию, сошлись на том, что для кардинального решения вопроса надо менять народ: безучастный, покорный, пьянствующий. Иначе все останется так, как и было многие века: власть будет бесчинствовать, народ нищенствовать.
  Они выпили пивка и перешли на 'ты'. Тема незаметно сменилась сама собой.
  - Знаешь, Иван, - сказал собеседник помоложе. - Мне кажется, главное, женщина должна быть ласковой. Я могу многое простить, но когда рядом с собой я вижу 'равного партнера' вместо нежного и податливого существа, мне хочется выть. Мне начинает казаться, что со мной в постели - мужик.
  - И так и не так, - отозвался старик. - Другая так тебе разыграет эту самую ласку, что ты не сможешь скоро очнуться от обмана. Будешь долго убежден, что это то, что ты искал...А потом узнаешь, что для нее ласка - обычный стандартный инструмент, со стандартным набором приемов, применяемый ко всем без исключения. Тут не в ласке дело... Или не только в ласке... Вот у меня в твоем возрасте появилась подруга...
  
  Она не то что была неласковой. Даже была груба временами. Однажды она запустила в меня фарфоровой чашкой. Промахнулась, слава Богу. Чашка, перед тем как войти в смертельное соприкосновение со стеной и рассыпаться на мелкие кусочки, успела мелодично всхлипнуть. Может быть, я сказал ей тогда что-то обидное. Наверное. Но все равно, чашка-то тут при чем? Знаешь, как ее зовут? Ольга. Первый слог такой мягкий обволакивающий - ОЛЬ, а второй - звенящий ошеломляющий удар по затылку - ГА. Конечно можно ее было звать и Олей или Оленькой. Но, глядя на нее, тогда мне даже это в голову не приходило. Я когда ее видел, вспоминал о княгине Ольге, жене князя Игоря. Та тоже умела добиваться своего. Она женила на себе похотливого Игорька после его неудачной попытки изнасиловать ее в лодке. Сначала она хладнокровно пресекла его пылкие поползновения и пока он зализывал раны предложила подумать над дельным предложением: взять ее в жены. Слабаки легко подчиняются чужой силе. Он согласился. Муженек оказался не из умных. Однажды, ему, видите ли, показалось, что недостаточно обобрал горожан и он не надумал ничего лучшего как второй раз прийти в город за данью. Точь в точь как большевики с продразверсткой. Известно, что власть до тех пор власть, пока ее терпят. Но если власть наглеет и начинает с тебя шкуру сдирать, выхода не остается. Или в могилу от голода или за топор. Сегодняшние мрут и молчат. А в те времена себя любили больше, чем жадных князей. И потому благоразумно прихлопнули Игорька из-за опасения рецидивов алчности. Так этот дьявол в юбке, Ольга, в отместку за мужа спалила заживо сорок лучших мужей того города, обманом заманив их к себе и заперев в бане. Да и весь тот город потом сумела выжечь вместе с населением... Даже в сегодняшнем веке, привыкшему к трупам и кровавым разборкам, ее бы судили за убийство с особой жестокостью. А тогда ей простили все за последующую благосклонность к православию. Тоже по-большевистски - ничего что гадина, зато верный ленинец. И стала она великой княгиней.. Так о чем это я... Ах да, Ольга...
   Мы с ней познакомились когда ей было семнадцать, а мне, как тебе - тридцать. Двух подружек затащил ко мне из кафе ' Артистическое' мой пьяный и веселый друг Слава, легкий на экспромты. Девчонки были им очарованы : настоящий 'мэн', элегантный, остроумный, бесшабашно широкий и щедрый. 'Мэн' - высшая оценка качества мужчин Ленкой, подружкой Ольги. И ее имя немыслимо было произнести с другими суффиксами. Ей категорически не подходили другие возможные варианты. Все, что Ленка успевала натворить за день и хорошего и плохого, разумной 'Лене' или 'Елене' не удалось бы. Такое могла отчудить только 'Ленка'.
  В то время я не привязывал к женским именам разные характеристики. Теперь, по приобретению многолетнего опыта, я вздрагиваю, например, при имени Марина ( девушки, дамы, тетки даже старухи под этим именем встречавшиеся мне обладали подавляющим процентом стервозности в характере). Лены же - всегда душки, говорливые, чувственные, охотно принимающие чужую любовь и часто 'безбашенные'...
   Моя однокомнатная квартира, по тем временам была бесценным сокровищем для моих женатых друзей и надежным убежищем для меня, скрывавшегося от оголтелых пьяных атак бывшей жены.
  - Вань, можно к тебе завтра с одной бабой...
  - Вань, вечером футбол, давай у тебя без баб посмотрим в спокойной обстановке...
  - Друг мой дорогой, не пора ли нам пора...
   Жены друзей меня тихо ненавидели за ' Ну да он был у меня... вот недавно только вышел' или за ' Нет, не пили... так чуть-чуть пивка'. Друзьям, понятно, хотелось оторваться от домашних забот и скуки, хотелось незабытого еще холостяцкого беззаботного веселья в окружении восторженно смотрящих в рот девчонок, а не жен, как-то незаметно из любимых подруг, превратившихся в зануд с вечным 'надо то, надо это... быстрей приходи...где ты все задерживаешься... я одна как белка в колесе'.
  В моей однокомнатной был вечный праздник. Нахлебавшись до тошноты собственной пятилетней неудачной семейной жизнью и постоянно подкармливаемый невеселым опытом друзей, я принял твердое решение: больше никогда и ни при каких обстоятельствах не жениться. Вокруг измены, обман, лицемерие... С меня достаточно. Отныне я вольный казак. Друзья меня поддерживали и при случае спешили ко мне расслабиться и передохнуть от тягот семейных забот.
   В тот день расслаблялся мой закадычный друг Слава. Он всегда загуливал широко, с бесшабашным размахом. Происходило это не часто, потому что он занимал ответственную должность, был семьянином по характеру и потому еще, что жена безраздельно владела семейным кошельком и бдительно следила за своевременным поступлением зарплаты. Но бывали случаи - премии, например, за квартал, за год, за окончание темы в размере двойного оклада, о которых жены не могли знать. Так формировался у каждого из нас загашник. Нас было трое в спаянном братстве: Слава, Леша и я. Лешка был холостяком, но несмотря на солидный возраст бдительно опекался пугливой мамой.
   Праздник не назначался, а случался неожиданно. Повод был всегда один: бунт против бабского засилья.
  - Ах так? Ну я пошел! - универсальная фраза, выражавшая мужской протест на все случаи жизни.
  Начинался праздник неповиновения примерно так.
   Мне на работу раздавался звонок.
  - Иван Васильевич, это вас.
  Телефон стоял на столе начальника. Он был чуть старше всех остальных сотрудников лаборатории и подчеркивал дистанцию между собой и нами солидным баском и обращением на 'вы'.
  - Ванюша, друг дорогой, я в режиме взлета. Жду тебя в 'Яме' - задушевно и призывно пел в трубке голос Славы.
   Праздник обретал начальные исходные данные.
  'Ямой' звалась пивная в подвальчике на углу Пушкинской и Столешникова переулка.
  Я вешал трубку на аппарат и одновременно на лицо - маску великой озабоченности.
  - Владимир Семенович, - обращался и к начальнику, - Сосед звонил, случайно захлопнул входную дверь, в квартире ребенок, слесаря в ЖЭК' е нет, я ближе всех к дому, у кого есть ключ.
  Коммунальные трагедии случались у всех, в моих устах история звучала правдоподобно и начальник милостиво отпускал.
   На работе никто не догадывался, что в коммуналке я только прописан, что там живут мои родители, а я в их однокомнатной.
   Итак, я летел на Пушкинскую. Со Славой мы познакомились давно. В какой-то компании. Тогда еще студенты, но оба уже женатые, мы разговорились и почувствовали обоюдную симпатию. Обменялись телефонами и через очень короткое время стали близкими друзьями.
  Что меня с ним сближало я знал,. Слава двигался по жизни как лайнер по океану, который режет запросто гигантские волны бытия, твердо удерживая заданный курс. Меня те же волны бросали из стороны в сторону как легкое суденышко, грозя расшибить в щепки о внезапно выныривавшие подводные скалы. В кильватере Славы-лайнера, я обретал уверенность. И спокойствие. Что он находил во мне я не знаю, может быть его устраивала моя всегдашняя готовность к совместным безрассудным выплескам молодеческой энергии. С тех пор как мы сдружились, мы никогда не 'загуливали' по одиночке. Леша в наш тандем попал чуть позже.
  
  Однажды я привычно примчался в 'Яму' по Славкиному призыву. За столом вместе с ним сидел дядька с обширной лысиной, обрамленной черными густыми прямыми, аккуратно подстриженными волосами. Гладковыбритое лицо с характерным синевато-черным отливом докладывало едва заметными кое-где порезами об утренних мучениях хозяина в его борьбе с плотной черной щетиной. Высокий лоб его пересекала гряда глубоких морщин. Нос был мясистым и слегка расплющенным, губы большие и выпуклые как у негра. На смуглом лице удобно устроились большие улыбчивые и поэтому всегда прищуренные черные глаза. Во рту у него была дымящаяся сигарета, в руках он держал шариковую ручку. Пиджак, белая сорочка, галстук сидели на нем безукоризненно. Перед пивной кружкой, полупустой, лежал 'Огонек', открытый на странице с кроссвордом. Клетки были все заполнены. 'Наверное, очередное шапочное знакомство', решил я, зная характер Славы. Дядька на первый взгляд был старше нас лет на десять.
   Мы обнялись со Славой.
  - Вань, познакомься, это Леша, мой бывший однокурсник.
  Я не подал виду, что удивлен и протянул руку. Леша заметил в моей руке 'Вечерку'.
  - Очень приятно. 'Вечерка' вчерашняя?
  - Да, в метро вот коротаю время с кроссвордами.
  - О-о, тогда мы коллеги! Генератор прямоугольных импульсов в этой 'Вечерке' и вот в этом 'Огоньке'. Вы не подскажете?
  - Леш, а нельзя без 'вы'? - Слава в мужской компании не терпел интеллигентных условностей.
  - Можно, - смутился Леша, - Но у меня сразу не получается..
  - Мультивибратор.
  - Вот это вы... то-есть, ты молодец Иван! А я второй день мучаюсь.
  - Мне просто, профессия,потому что я целый день с 'прямоугольниками' ковыряюсь.
  - Автоматика?
  - Почти. Электроника.
  - А мы механики...Я в электронике ни уха ни рыла.. А помните...тьфу, а помнишь в четверговом кроссворде в 'Вечерке' по вертикали 'кинематическая связь'? Я долго ломал голову....
  - Ты не заговаривай человека, дай ему сначала пивка глотнуть..
  - Молчу,молчу...
  Леша меня сразу обаял. Хватило несколько минут краткой беседы за кружкой пива. Настоящий интеллигент. Он никогда не перебивал, сам говорил не громко и потрясающе точно формулировал мысли. В оценках был резок, но справедлив. К концу вечера мне уже казалось, что в нашей команде он давным-давно.
   С тех пор наш 'коллектив' чувствовал себя полноценным только втроем. Без Славы было скучновато - был пароход, был мудрый штурман, но не было ни капитана ни восторженных пассажирок. Без Леши пароход бессмысленно то разгонялся, то давал задний ход, тыкался от берега к берегу, проскакивая мимо интересных пристаней. А я выполнял роль третьего, без которого любая мужская компания немыслима, потому что трое - минимальная ячейка, где проблемы: куда двинуть и с чего начать, разрешаются простым большинством.
  Зато втроем наш тандем работал слаженно и самозабвенно. Собравшись по тревожному сигналу одного из нас, мы выслушивали причину бунта, гневно и единодушно осуждали бабье своенравие, констатировали, что душевные наши качества не ценятся ни на грош и наполнялись решимостью доказать, что мы заслуживаем большего уважения. Затем мы выпивали по кружке пива и жизнь как по волшебству из рутинной превращалась в радостную и полную манящих загадок и неожиданностей. Ум светлел, глаза оживлялись, 'полет' начинался.
  Первое, что нам было необходимо - присутствие подруг, безоговорочно ценивших наши высокие качества.
  Первенство по умению знакомиться с противоположным полом в нашем тандеме безусловно принадлежало Славе. Во-первых, он был хорош собой, мужествен, серьезен и задушевен. Когда он говорил, в его искренности невозможно было усомниться. Во-вторых, он соткан был из одного обаяния. Я могу перечислить составляющие его портрета: темные густые жесткие волосы, аккуратно причесанные на пробор, открытый взгляд из под густых бровей, обычные нос и рот. Что несло в себе загадку обаяния, я не могу сказать. Мне вообще кажется неблагодарным делом тщательно расписывать детали портрета. Зачем заниматься чужим делом? Для этого существует живопись. Я много раз себя ловил на мысли, что брови, губы, лоб, волосы, нос, уши, подбородок какой-нибудь литературной красавицы-героини, которым отданы целые страницы подробнейшего описания никак не складываются, не синтезируются в образ. Разумнее всего бессмысленные потуги, живописующие портретные мелочи, заменить одним словом - 'красавица' и у каждого читателя в памяти возникнет свой образ, который и будет для него самым достоверным подтверждением красоты героини. Сколько раз я недоумевал, когда в кино, или в театре, например, вместо моей Ассоль мне подсовывали грубую подделку. Или когда меня пытались убедить в чьей-то красоте. В Мерилин Монро, скажем, красоту которой возносят до небес, я не вижу ничего особенного. В России на любом полустанке буфетчицы не хуже: и губы крашены бантиком и хлопающие ресницы и призывный взгляд блудливой овечки.
   С мужскими образами то же самое. Словесный портрет вообще эффективен только в том случае, если несет в себе явные признаки отклонений от нормы: Квазимодо, Гуинплен, Овод. В остальных случаях его кропотливое созидание - напрасная трата времени. Обаятелен, красив, хорош собой и всё этим сказано.
  Особая ли мужественность голоса, безукоризненная ли манера одеваться, приятные ли черты лица или благоприятное сочетание всех этих качеств производили нужный эффект можно было только догадываться, но Славкино обаяние было универсальным. Его узнавали хмурые швейцары престижных ресторанов, улыбались как родному брату и пропускали на свой страх и риск, когда у входа враждебно роптала толпа других страждущих. Метрдотели ставили дополнительные столы при полной невозможности втиснуть уважаемого клиента в переполненный зал. Что уж говорить о его влиянии на женский пол любого возраста!
  
  ' Мы тут в центре, в 'Артистическом', со мной две замечательные девочки Ленка и Оля, сейчас едем к тебе, всё что надо привезем, жди. Леше я позвоню'. Понятно: Слава уже принял шампанского и какое-то важное решение. Начало было нестандартным уже потому, в эту субботу у каждого из нас были свои планы.
  Через полчаса раздались нетерпеливые звонки в дверь, вперемежку с девичьим смехом. Пока девчонки причесывались в совмещенном санузле, Слава, затаскивая на кухню продовольствие, коротко по секрету изложил причину бунта. Он с утра до обеда вымыл всю квартиру, а жена, вернувшись от тещи, вместо благодарности с недовольным видом упрекнула его за то, что он не успел купить коробку конфет: вечером они собирались в гости. Я возмутился вместе с другом.
  Я решил. Развожусь. У тебя переночую, ладно?
  Нет проблем.
  Раздался звонок в дверь. Прибыл Леша с цветами. Наши 'дамы' как раз уже покинули место для причесывания и сидели рядышком на диване в комнате, притихшие и настороженные. Слава представил их, Леша вручил каждой по букетику и поцеловал руку. 'Дамы' засмущались. У Ленки щеки залились пунцовым румянцем, Ольга сделала строгое лицо.
  Выпили шампанского за знакомство. Ленка добросовестно выдула весь фужер, Ольга чуть пригубила. Минут через пять Ленка уже обожала всех, Ольга бросала быстрые взгляды то на одного нового знакомого то на другого.
  Между тем Слава говорил непрерывно. Coстоянием безраздельного счастья, всегда овладевавшим им после бокала шампанского, он желал поделиться немедленно со всеми, кто в такие моменты находился рядом. Пока он говорил, я разглядывал 'дам'. Школьницы или только закончили школу. Ленка - тростинка, худенькая, хорошо сложена, Ольга - булочка, румяная с подвижными черными изюминками глазками. У Лены большой рот. Прямо до ушей. Блестящими от шампанского глазами, она очарованно смотрит в рот Славе и улыбается во весь свой рот, уголки которого уходят вверх к самым ушам. Вылитая Лиса-Патрикеевна. Олька тоже улыбается, но скептически. В глазах - то недоверие, то опасение. Быстрый взгляд реагирует на каждое движение новых знакомых. Отслеживает обстановку.
   А Слава продолжал говорить : жизнь замечательная вещь... мелкие дрязги и унылый быт мешают радоваться и наслаждаться дарованным чудом. В суете мы начинаем забывать, что есть небо, море, звезды, что есть музыка, есть живопись, есть великая культура цивилизации, делающая жизнь еще прекрасней. Вы девочки, милые и искренние, я это почувствовал, для этого много времени не надо... Леночка и Олечка, вот, что я хочу вам сказать. Вы только начинаете жизнь. Так вот я вам советую на будущее: ни при каких обстоятельствах не превращайтесь в зануд, даже когда выйдете замуж.
  Ленка растрогалась окончательно, ей тоже захотелось полноценной и радостной жизни. Надоели школа и родительские запреты. Теперь, они, наконец-то взрослые, сдали выпускные экзамены месяц назад. Раньше они с Ольгой учились в одном классе, но теперь родители Ольги получили новую квартиру в другом районе и они, подруги, встречались в центре, в кафе 'Артистическое', потому что там приличная публика. Ольга молча слушала подругу. Выпили еще за окончание школы, поговорили о их планах. Потанцевали. Ленка пригласила Славу, Ольге пришлось танцевать со мной, потому что Леша не танцевал принципиально и занялся заменой пластинок. Ленка повисла на Славе, Ольга со мной держала дистанцию.
  Уже десять, нам пора, - строго сказала Ольга, взглянув на часы.
  Ленка вздохнула, но промолчала.
  Так, я вас провожу, - поднялся Леша. - Завтра в Третьяковке выставка Кустодиева. Сбор у касс в 11-00.
  Штурман не забывал о своих прямых обязанностях.
  Девочки, если хотите, мы вас ждем...
  Мы остались вдвоем со Славой.
  Какие девчонки замечательные, правда, Вань! Искренние, не выпендриваются, все им интересно, слушают открыв рот!
  Ну да! Откуда берутся плохие жены?
  Иронизируешь? А это действительно так. Хотя...Моя и в девках была жеманной курицей. Все ей не так все не эдак. Дай подай, поди вон. И я, дурак, бегал перед ней на цырлах.
  А чего ж женился?
  А ты чего женился?
  Я хотел перевоспитать.
  Перевоспитать? Да на твоей пробы было негде поставить... Загульная баба..Тебя все предупреждали, Борька, Алик. А ты уперся ... И со мной полгода не разговаривал. Помнишь?
  Помню.
   А я и сейчас тоже тебе сказал бы тоже самое: 'Лучше торт есть с приятелями, чем гавно жрать одному'.
   Но я же исправился.
  Вот теперь и я вслед за тобой. Надоело. Я решил окончательно. Моей до звезды, что я за человек. Ей нужен покорный обслуживающий персонал. Вот пусть себе такого и ищет. С меня хватит... А с этими девчонками, как глоток свежего воздуха...
  Мы выпили с ним за начало его новой жизни и легли спать.
   Утром мы заехали за Лешей. Он вечером на леваке развез девочек по домам, посетовал на их невежество в области культуры, но сказал, что с возрастом это может пройти.
   У касс Третьяковки в ожидании уже топтались девочки. Ленка нас встретила как близких родственников после долгой разлуки: каждого обняла, расцеловала. Ольга радостно улыбалась, но вела себя более сдержано.
   В залах выставки Ольга предпочла разглядывать картины в одиночестве, Ленка зевала, неотрывно следуя за Славой, а когда он ей что-то объяснял, повисала у него на руке, и старалась ухо разместить на самом кратчайшем расстоянии от его нашептывающих губ.
  Из Третьяковки мы вышли часа через полтора. Светило вовсю солнышко, на небе ни облачка, словом вовсю развернулся настоящий теплый летний день.
  Может по бокалу шампанского? - предложил Слава.
  Мы вообще-то на пляж собрались... - замялись девчонки.
  Одно другому не мешает.
  Мы в два договорились с подругами у метро.
  У нас еще куча времени. До 'Шоколадницы' пять минут на такси...
  В 'Шоколаднице' на Пушкинской не только шампанское продавали в розлив: еще она славилась вкусными пирожными. Девчонки сдались.
   После бокала шампанского жизнь уж не мыслилась без подвигов. Решено было подобрать остальных подруг и всем двинуться на пляж в Серебряный бор. К метро помчались на двух такси. В первой Леша - знающий кратчайший путь, во второй 'ехали на тройке с бубенцами' все остальные мы. Подошедшее на шампанском необузданное общее веселье уже не вмещалось в железный кузов нашей 'Волги'. Оно выбрасывалось через открытые окна, ветер подхватывал его, раздувал до размеров обозреваемого пространства и случайно попадавшие в это пространство люди, прохожие и пассажиры попутных машин начинали сиять улыбками и приветливо махать руками. Веселье - легко передающаяся инфекция.
  У метро Ленка выскочила из машины и подбежала к здоровенной дылде с детским личиком. Та держала за руку малорослую подругу и если бы не видеть их лиц, то можно было бы предположить, что это мама с дочкой.
  Ольга осталась в машине. Из окна было видно как Ленка показала на Лешину машину, а дылда, вместо согласия испуганно замахала руками. Я вышел, чтобы уладить недоразумение и услышал обрывок фразы дылды.
  ...вы что совсем с Олькой трёхнулись?
  Я подошел поближе.
  Здравствуйте, - начал я. - Вас что-нибудь смущает?
  А ты ващще вали, старый козел! - угрюмо рыкнула дылда.
  Такое количество злобы в одном существе женского пола мне пока встречать не приходилось. Я оторопел. Ленка резко отвернулась от дылды и пошла мне навстречу.
  - Поехали, Вань.
  Я матери твоей все скажу! - зловеще проорала вдогонку дылда.
  Да пошла ты...Дура! - огрызнулась Ленка, обернувшись.
  Неет, это уже была не Ленка с вкрадчивым и мяукающим голоском, и даже не обиженная Ленка, а задиристый пацан, умеющий 'вмазать по соплям' с характерной мальчишеской жестикуляцией и мутационной хрипотцой в голосе.
  Дылда плюнула в нашу сторону и потащила подружку на остановку троллейбуса.
  Вань, не обращай внимания!
  Ленка схватила меня за руку и потащила к такси.
  Это Зинка, одноклассница! Меня с Ольгой спасает от вас...дура!!!
  Поскольку надобность во второй машине отпала, то ее отпустили, а шефу первой предложили взять всех в одну с надбавкой за риск. Предложение было принято и праздник продолжился.
   На пляже все без промедления попрыгали в воду. Но по-разному: Слава и Ленка бросились с разбегу, Ольга побежала на вышку и прыгнула с трех метров, я зашел по грудь и нырнул, Леша - по пояс и присел. Слава поплыл мощными саженками, Ленка - неплохим брассом, Ольга - классическим кролем, я - по собачьи, Леша плавать вообще не умел. Он поприседал в воде у берега, вышел и улегся загорать. Потом выскочили погреться на горячем песке остальные. Ленка улеглась рядом со Славой, Ольга со мной. Нас поделили. Леша не расстроился такому раскладу.
  - Девчонки, у вас газеты не с кроссвордами случайно?
  Газеты торчали из пакетов, в которых девочки принесли купальники.
  Кажется, у меня с кроссвордом, - живо откликнулась Ленка. - Только карандаша у меня нет.
  А не нужен карандаш.
  А как же ты?
  В уме.
  Ленка восторженно вытаращила глаза.
  В уме??? Ну ты даешь Леша! Ты не шутишь?
  Проверь.
  Ленка вытащила газету и приговаривая: 'сейчас, сейчас..' принялась читать подряд статьи по горизонтали, потом по вертикали. Леша отгадал все, без запинки. У Ольги нашелся карандаш. Заполнили, прогнав Лешу по кроссворду еще раз. Ни одной ошибки.
  Ну Леша, ты - гигант!
  Так этот кроссворд я три дня назад разгадал. Газета 'Труд'?
  Ага! И ты все, что разгадывал, помнишь? - продолжала восторгаться Ленка.
  Не все конечно, но за последнюю неделю...
  Подошел дядька, одетый в потертые брюки и залатанный пиджак. Физиономия говорила, что он из пьющих, но глаза его излучали доброжелательность. В руках он держал футбольный мяч.
  Не ваш, ребята?
  Нет, - за всех ответил Леша.
  Дядька потоптался, потом добавил.
  На той неделе кто-то забыл на этом месте... У вас пустых бутылок нету?
  Пока нет. А ты здесь главный по пляжу? - это Слава.
  Да нет. Я тут живу рядом.
  Слушай, дай нам, пожалуйста, мячик погонять, пока ты здесь. Мы тебе вернем, как скажешь.
   Грубовато, но наверное так надо. Слава мгновенно схватывал характер людей и умел попадать в нужную ноту.
  Нате гоняйте. Я до конца пляжа дойду, а потом назад...
  Мы разбились на две команды: Слава с Ленкой, я с Ольгой, Леша на воротах. Нарезвились нахохотались, нагорячились и снова побежали купаться. Выкупавшись, почувствовали голод. Переодеваться, тащиться в кафе, торчать в огромной очереди не хотелось. Пока обсуждали проблему, незаметно подошел владелец мяча с пакетом пустых бутылок.
  Да тут магазин рядом, - подсказал он.
  Дорогой, выручи нас, очень тебя прошу, ты тут свой человек, все ходы и выходы знаешь, - Слава знал, что говорить. - Купи нам выпить и чего-нибудь перекусить, сырка, колбаски, ну сам сообразишь. Девочкам - шампанского, нам - пивка...
   Слава дал ему денег и два целлофановых пакета.
  Он не вернется, - хмыкнул Леша.
  Ну Славик, ты лопух! - завозмущалась Ленка. - Это же пьянь последняя! Его теперь ищи-свищи вместе с деньгами!
  Мнения разделились. Ольга, Слава и я, считали, что пьянство еще не синоним бесчестия. Многие великие люди были пьяницами, однако оставались порядочными людьми. Леша утверждал, что как раз среди великих пьяниц часто встречались мерзавцы, Михайло Васильевич Ломоносов, например. И все-таки Леша и Ленка были посрамлены, потому что дядька минут сорок спустя добросовестно припер все, что просили и вернул сдачу до копейки. Он был щедро вознагражден Славой и с благодарностями отпущен.
  Бурно обсуждая подвиг дядьки, в том смысле, что еще не перевелись на земле русской честные люди, девочки принялись за приготовление еды. Орудуя Славиным складным ножом они ловко соорудили кучу бутербродов и началась трапеза. Или пир. Или, если бы существовало более возвышенное слово, я употребил бы его не задумываясь. Стоило мне выпить пенящийся напиток из хрустального бокала, как все преображалось вокруг: за своих друзей я готов был без промедления отдать жизнь, девочки превращались в богинь, которым хотелось петь сонеты и читать стихи, небо становилось бездонным и будило мысли о вечности, жизнь манила загадочностью. Весь мир наполнялся волшебной музыкой и обретал гармонию - я попадал в сказку. Пенящийся напиток и хрустальный бокал не были обязательными в описываемом процессе: напиток, мог быть любым, лишь бы содержал алкоголь, а бокал- хоть бумажным стаканчиком.
   В сказке все прекрасно и удивительно, поэтому волшебная энергия потребовала выхода и не только у меня и с пляжа мы понеслись ко мне. У меня устроили сумасшедшие танцы в сумасшедших ритмах. Девчонки настолько осмелели, что танцевали в одних купальниках. Как в таких случаях говорят, время пролетело незаметно. В одиннадцать часов Леша засобирался домой.
  Я остаюсь, - вдруг громко объявляет Ленка.
  Я могу до двенадцати, - добавляет Ольга.
  Леша откланивается и уходит. Сказка во мне начинает размываться. Мир быстро принимает реальные очертания.
  Так, девочки, в двенадцать все по домам. Нам со Славой завтра на работу.
  Славик, можно я с тобой останусь? - скулит Ленка.
  Вань, ну пусть остается, если хочет.
  Ты в уме? Я не хочу, чтоб родители среди ночи сюда ввалились спасать дочерей.
  А я позвоню родителям! - это опять Ленка. - Ща, я все устрою!
  Она хватает трубку и набирает номер.
  Ма! - орет она мальчишечьим голосом, - Это я! Мы с Ольгой будем ночевать у Зинки. Утром приедем, не беспокойся... Я из автомата... Звонили? Вот ты им перезвони и скажи, что все в порядке... У нас последняя двушка... Ага.. Пока...
  Она вешает трубку, хватает Славу в охапку, радостно прыгает и чмокает Славу в щеку.
  Урра, Славик! Полный порядок! Родители Ольги звонили, ищут! Щас моя матушка им перезвонит... и все ажуре!!!
  А если Зинка позвонит тебе сегодня или завтра утром, или родители Ольги ей позвонят? - не унимаюсь я.
  А у Зинки нет телефона и она не позвонит, потому что на даче!
  Ох и хитра, Лиса Патрикеевна!
  Славик, я с тобой буду спать, можно? Я тебе не помешаю. Я как мышка-норушка. Ладно? - мурлыкает Ленка.
  А я буду на стульях, - заявляет Ольга.
  Ребята, давайте еще попрыгаем, а?
  Вот неугомонная какая эта Ленка!
  Давайте, только тихо, а то соседи вызовут милицию.
  Попрыгали, попили чаю, пора было укладываться.
  В комнате два одноместных топчана стояли в противоположных углах по диагонали.
  Ребята, вы ложитесь, мы погасим свет.
  Мы укладываемся. Ленка гасит свет и юркает к Славе под простынь.
  Будем спать, нам с Ваней завтра рано вставать, - строго говорит Слава.
  Ага! - соглашается Ленка.
  Ольга остается сидеть на стуле. Наступает минутная тишина. Потом слышится натужный рев полночного троллейбуса, набирающего высоту. Под моими окнами горбится эстакада через железную дорогу. Относительная тишина в доме наступает только между двумя и пятью часами утра. Проходит минут десять.
  Ольга иди ложись рядом. На стуле неудобно.
  Нет, мне удобно.
  С противоположного топчана:
  Ленка, убери руки!
  Славик, я только потрогаю...
  От неожиданной обезоруживающей Ленкиной детской наивности я взрываюсь безобразным лошадиным ржанием. Вслед за мной начинает хохотать Слава. Мы долго не можем утихомириться.
  Так, все! Спим! - наконец скомандовал я, смахивая слезы.
  Все затихают. Через какое-то время я слышу ровное дыхание Славы. Он всегда быстро засыпает. У меня сна ни в одном глазу. Ольга возится на стуле. Конечно ей не удобно.
  Ольга, иди ложись, я на стуле посплю.
  Нет не надо, мне нормально.
  Вот, упрямая девка!
  Я начинаю подремывать, вдруг слышу полушепот Ленки.
  Славик, ты меня щас совсем столкнешь! Всю простынку с меня стянул!
  Мне снова смешинка попала в рот. Снова я начинаю ржать как ненормальный. Слава просыпается и спросонья не может понять, что происходит.
  А? Что? - мычит он.
  Ты меня сталкиваешь и брыкаешься! - жалуется Ленка.
  Слава окончательно просыпается, но ему не до смеха. Он не любит, когда его сон прерывают.
  И что ты предлагаешь? - слегка раздраженно спрашивает он Ленку.
  Давай валетом! - находит выход Ленка.
  Давай!
  Они перекладываются, потом делят простынь, потом выясняют, куда девать ноги, возятся, хихикают. Ольга встает со своего стула и подходит ко мне.
  Дай мне другую простынь, я с тобой лягу.
  Я встаю, роюсь в шкафу, достаю простынь. Лежать вдвоем на топчане можно только на боку. Сначала она отворачивается от меня, делает вид, что спит, потом поворачивается ко мне. Она такая горячая, что я чувствую это через две простыни.
  Поцелуй меня.
  И придвигает свои губы. Я едва дотрагиваюсь до ее губ своими губами. Раз, два.
  Так? - спрашиваю.
  Так, - отвечает и тут же спрашивает - Тебе понравилось со мной целоваться?
  Да, а тебе? - спрашиваю.
  Мне тоже.
  Тогда давай спать, - говорю.
  Давай, -соглашается она и тут же к моей радости засыпает.
  К утру заснули все.
  Будильник затрещал в положенное время, мы со Славой вскочили, оделись, хлебнули крепенького чайку. Перед тем как нам выйти, я громко сказал:
  Девочки, будете уходить, не забудьте захлопнуть дверь.
   Ольга приподняла сонную голову, кивнула, не разлепив глаз, и тут же уронила голову на подушку. Ленка вообще не проснулась.
  Мы скорым шагом двинулись к метро, влившись в набиравший силу молчаливый поток озабоченных понедельничными мыслями граждан.
  Ну и детский сад! - нарушил я монотонные шаркающие звуки подошв и нервические стуки женских каблуков бегущих на работу сограждан.
  Так это же потрясающе! Сколько искренности, непосредственности!
  Я, грешным делом, думал сначала, что Ленка что-то соображает по этой части. Так решительно себя повела: 'Я остаюсь'... Хотя ей никто не предлагал... И потом так отважно прыгнула к тебе в постель.
  Да смех и грех... Прижалась как мышка-норушка и давай меня общупывать! Всего-всего общупала! Я ей легонько бац! по рукам: ' Ты, говорю, мне спать мешаешь..', а она шепчет: 'Ты спи Славик, я тихонечко!'...
   Ольга тоже недалеко ушла. Долго вертелась, пока я ее в лобик не поцеловал. Поцеловал и тут же уснула.
  Вот и здорово! А то куда не кинь - одни б...ди, прости Господи! А эти веселые, шухарные девчонки, никаких задних мыслей, не нудят, не требуют... Радуются жизни вместе с нами!
  Это точно. Но ведь так долго продолжаться не будет!
  Да чего ты все загадываешь? Как будет так и будет! Плохого они от нас не наберутся! Надоест с нами - в любой момент свободны!
  А если захотят большего?
  Большего? - Слава чуть призадумался. - Так пусть лучше с нами, чем с пацанами в подворотне...
  Знаешь, как это называется? ' С нами'!!! Они же несовершеннолетние!
  А ты-то что переживаешь? Они же не рвутся немедленно в бой!
  А если я сорвусь?
  Настоящий мужик, Ваня, должен уметь собой управлять...Учись у меня.
   Уже с утра понедельник безоговорочно подтвердил, что тяжелым он зовется не случайно. Военпред, в пятницу уже почти подписавший акт о приемке генератора для бортового автоответчика 'свой-чужой', наотрез отказывался сегодня поставить бесценную подпись. Это грозило потерей сразу нескольких премий всему коллективу нашего опытно-контрукторского бюро. В пятницу майора уговорили было, что четвертый лепесток спектра импульса видеть необязательно, потому что он практически не влияет на параметры заказанного импульса, что этот злополучный лепесток можно увидеть лишь в уникальном анализаторе спектра, который существует только в единственном экземпляре в институте Академии наук, и что технические условия на параметры импульса очевидно писались не очень сведущим заказчиком. За выходные майор-военпред видно связался с ' не очень сведущим' заказчиком. И вот результат. Военпред теперь стоял насмерть: он не подпишет, если ему не покажут четвертый лепесток. Переговоры на высшем уровне кончились тем, что мне, рядовому инженеру, пришлось срочно вести письмо в Академию наук с нижайшей просьбой дать во временное пользование этот уникальный анализатор нашему ОКБ на несколько часов за любые деньги. Помотаться пришлось по многим инстанциям, потом забирать анализатор, потом его адаптировать к нашему оборудованию...Рабочий день уже давно закончился, но я не роптал, потому что был в долгу у начальника. Я поглядывал на часы и думал, догадается ли Слава, что я задерживаюсь на работе. Наверное, он уже торчал у моего подъезда. Вторые ключи я ему дать не сообразил.
   У подъезда я Славу не обнаружил, но как только я вошел, раздался телефонный звонок.
  Я помирился, - коротко сказал Слава виноватым голосом. - Ночевать буду дома. Пока.
  Тут же телефон зазвонил снова.
  - Ванюша, это Лена, привет. А Славика можно?
  Славик помирился с женой и у меня сегодня не будет.
  А когда он будет?
  Не знаю, Лен. Он вообще-то занятый человек..
  А ты передай ему мой телефон, когда увидишь, хорошо?
  Хорошо, диктуй.
  Она продиктовала.
  Прошло два дня. Вечером снова раздался звонок.
  Вань, это Лена, привет.
  Привет.
  Ты один?
  Один.
  Можно мы к тебе с Ольгой зайдем? Мы тут рядом.
  Заходите.
  Через некоторое время я услышал знакомые смешки за дверью. Они вошли, смущенно улыбаясь и подталкивая друг друга.
  - Проходите, девушки! - подбодрил я.
  - Да мы не надолго, - замялась Ленка.
  Вот-те раз! Куда это подевался бойкий горластый пацанчик? Передо мной стояла застенчивая девчонка и теребила от волнения платье подружки.
  - Ты можешь Славику позвонить, Вань?
  - А зачем? - строго спосил я
  - А я с ним поговорю, - залилась пунцовой краской Ленка.
  Ольга солидарно и молча топталась рядом.
  - Хорошо, если он захочет.
  - Ага, - Ленка покорно кивнула.
  Я набрал номер. Подошла жена Славы.
  - Алена, привет, Слава дома?
  - Да, даю.
  Слава взял трубку.
  - Слав, привет, тут тобой интересуется одна девушка. Можешь поговорить?
  - Давай, - коротко выдохнул Слава.
  Я протянул Ленке трубку. Теперь не только лицо и шея, а все оголенные части ее тела стали амарантовыми.
  - Славик, это Лена,- сообщила она голосом Марии Антуанетты перед казнью. - Мы больше не увидимся?
  Что там говорил Слава, я только мог догадываться по Ленкиному лицу. Глаза из потухших вдруг превратились в сияющие, она крикнула 'ура!!!' и высоко подпрыгнула вместе с трубкой. Аппарат упал, связь прервалась.
  - Что он сказал? - спросил я, собирая телефонный аппарат.
  - Урра, мы идем на джаз!
  - Когда?- это было новостью и для меня.
  - В конце сентября, он сказал.
  - Ты так радовалась как будто завтра идти.
  - Да подумаешь месяц какой-то. Я могу и год ждать, лишь бы со Славиком!
  Так, я убегаю.
  - И я с тобой, - торопливо поддакнула Ольга.
  - А тебе еще рано! Вань, поди-ка, что скажу!
  Ленка утащила меня на кухню и зашептала.
  - Вань, Ольга в тебя втрескалась.. Но она такая дура упрямая...Ей на улице два часа болтаться, пока родители с дачи приедут. Уговори, пусть у тебя побудет...
  Мы вернулись в комнату и я вытащил кипу французских журналов. Я знал, чем можно удержать любую женщину.
  - Хотите посмотреть? Только прислали...
  - Ой я уже не могу, в другой раз, ладно Вань?- это Ленка.
  - Оль, а ты оставайся, полистаешь, чайку попьем и пойдешь, - я старался говорить тоном самым безразличным.
  Ольга молча кивнула. Ленка мне подмигнула и улетела.
   Ольга вяло полистала журналы. Видно было, что ее занимают совсем другие мысли. Я сидел рядом и ждал.
  - Поцелуй меня, - наконец предложила Ольга.
  Я прикоснулся к ее губам.
  - Не так, по-настоящему, - потребовала она.
  - А зачем?
  - Ты же говорил, что тебе нравится!
  - Ну хорошо, поцелую 'по-настоящему', а дальше что?
  Ольга задумалась чуть-чуть.
  - И дальше будем всегда целоваться по-настоящему.
  Наступил момент, ради которого я и задержал Ольгу.
  - Олечка, - сказал я как можно мягче. - Я знаю, что бывает дальше. После поцелуев следуют клятвы в вечной любви, потом случайная беременность, необходимость регистрации отношений, потом семейная жизнь... Я это уже все проходил и с меня достаточно. К тебе я очень хорошо отношусь, поэтому открываю тебе карты. Я не женюсь больше никогда. С вами весело, и мы с удовольствием можем вместе куда-нибудь сходить, попрыгать, пошухарить. И всё. Остальное постигай сама и без меня. Тем более, что ты еще несовершеннолетняя. Договорились?
  - Да, - Ольга резко встала и пошла к двери. - Пока.
  - Можешь посидеть, давай чайку...
  - Нет, спасибо.
  Она открыла дверь и исчезла в проеме. Так будет лучше, подумал я с некоторым облегчением. Правда, чу-уть защемило...
  До фестиваля джаза мы, то есть наша троица только переговаривались по телефону. Увидеться не удавалось. Ленка звонила Славе на работу, Ольга с тех пор мне не позвонила ни разу. Было неясно придет она на концерт или нет.
  Надо сказать, что этот фестиваль джаза был первым в Москве. Вообще первым разрешенным 'мероприятием' после окончания официальных гонений на джаз, как на часть чуждой нам буржуазной культуры. Билеты на всякий случай распространялись только среди комсомольского актива. Власти побаивались сборищ неорганизованной молодежи. Фестиваль должен был пройти в три дня тремя концертами в кинотеатре 'Ударник'.
   В первый вечер к зданию кинотеатра 'Ударник' все подступы были перекрыты толпами умоляющих продать лишние билетики за любые деньги. Самые предприимчивые спрашивали уже в метро, прямо у вагонов
  на станции 'Библиотека имени Ленина'. Мы едва разыскали друг друга в вестибюле кинотеатра, все примчались прямо с работы. Вездесущий Слава раздобыл билеты для всех, но в разных местах. Слава пришел с женой. Ленка заметно приуныла. Ольга пришла тоже. Строгая, независимая. В этот вечер мы больше не увиделись.
   Зато на следующий вечер ситуация кардинально поменялась. Комсомольцы сбрасывали билеты в огромных количествах всем желающим, а желающие вдруг как сквозь землю провалились. Теперь уже их вылавливали у метро. Лидеры молодежи обмишурились. Попались на собственную пропаганду. Они-то предполагали увидеть 'непристойные движения музыкантов' и услышать 'вульгарную какофонию звуков', а оказались на благопристойном концерте, где, сменяя друг друга выходили трио или квартеты, играли неизвестную музыку. Нужно было разбираться в 'квадратах', 'соло', 'темах', чтобы что-то понять. Словом, скучища...
  И на следующий вечер по этому случаю мы сидели все вместе в полупустом
  зале на лучших местах. Слава уже успел поругаться с женой и пришел один. Ленка не спускала с него восторженных глаз и тайком зевала. Слава уже знал всё и вся про всех участников и нашептывал сведения Ленке на ухо. Леше было скучно. Он не любил музыку, но он мужественно терпел. Я ничего не понимал в джазе, но музыка меня трогала всякая. За первый день фестиваля я вошел во вкус и слушал с удовольствием. Ольга сразу проявила живой интерес, хлопала впопад со знающей публикой и чему-то восторгалась, что ускользало от меня.
   На третий день по случаю субботы, заключительный концерт состоялся днем. Леша сказался занятым и не пришел. После концерта мы отправились ко мне. Пообсуждали фестиваль, русских знаменитостей джаза. Ольга, оказывается закончила музыкальную школу и кое-что знала по теме. Выпили шампанского, попрыгали, посетовали на отсутствие Леши. Решили, что все от того, что ему не хватает пары. На наши просьбы найти Леше подругу, девчонки ничего предложить не могли, кроме дылды. Ольга, правда пообещала присмотреть на работе достойную девушку. Она уже неделю как устроилась на кафедру учебного института машинисткой. У Славы внезапно испортилось настроение и он засобирался домой. Я мог предположить причину. После решительных уходов от жены у него случались приступы раскаяния. Ленка увязалась за ним и мы остались одни.
  - Я тебе еще нравлюсь? - спросила Оля строго.
  - Нравишься.
  - Тогда целуй меня по-настоящему.
  - Оля, мы же с тобой договорились...
  Ольга молча взяла свою сумочку и достала паспорт.
  - Вот, можешь убедиться, я теперь совершеннолетняя.
  - И что это значит?
  - Это значит, что ты можешь меня целовать, сколько хочешь, а я не буду требовать от тебя жениться на мне.
  Я поцеловал ее в губы 'по-настоящему'. Она оттолкнула меня, подумала.
  - Давай еще раз.
  Я поцеловал еще. Она опять через мгновение меня оттолкнула. Подумала.
  - А теперь в шею.
  Я поцеловал в шею.
  - Ничего не понимаю, пока ничего не чувствую. Мне и так хорошо без поцелуев. Ваня, я теперь рядом с тобой работаю. Хочешь я к тебе буду заходить после работы каждый день?
   Она меня сильно озадачила. С одной стороны меня совсем не радовала перспектива ее обучения, у меня было предостаточно готовых вариантов интимных связей без всяких обязательств, с другой мне импонировал ее напор.
  - Это может плохо кончится. Я могу сорваться.
  - А я тебе не позволю.
  Оччень интересно!
  - Хорошо, заходи, но только не каждый день, а когда я буду свободен. Предварительно звони.
  Я оставлял себе нужную степень свободы.
   Конечно, каждый день встречи не случались, но довольно часто она забегала ко мне после работы, и попив чайку мы приступали к поцелуям. Примерно недели через две она пришла с новой идеей.
  - Вань, давай разденемся и ляжем.
  - Зачем?
  - Я тебе потом скажу. Только погаси свет.
  Я погасил свет, разделся и лег.
  - Ты совсем разделся?
  - Да, совсем.
   Чуть пошебуршив своими одеждами, она прилегла рядом, абсолютно голая.
  - Отвернись, - скомандовала она.
  Я повернулся на другой бок.
  Она прижалась к моей спине и одной рукой начала меня общупывать,трогать. Начала она с шеи, потом обследовала грудь, живот, чуть задержалась у пупка и двинулась дальше.
  - Какой горячий! - доверительно шепнула она, целомудренно коснувшись напрягшуюся плоть и, продолжив путешествие, прокомментировала следующую встречу : - Ой, какие они прохладные! Так больно?
  Она чуть сжала содержимое.
  - Нет, - во мне зрела холодная ярость.
  - А так?
  Ольга сжала ладонь чуть сильнее.
  Я холодным тоном, едва сдерживаясь, произнес.
  - Может ты оторвать попробуешь?
  Она видно была так поглощена своими мыслями, что сарказма не уловила.
  - Странно, я все сделала, как Ленка говорила, но страсть во мне не проснулась. А у тебя?
  Вся накопившаяся во мне ярость враз вылетела как дым в печную трубу.
  Я расхохотался. Ольга обиделась, встала, оделась и ушла не попрощавшись. Я ее не удерживал...
  
  
  - Ты не спишь еще? - обратился Иван к молодому человеку на полке напротив.
  - Нет, слушаю. Но ты мне про девочку неумеху, а я тебе про неласковых женщин.
  - А я думал, что уже сам себе рассказываю. Так я тебе подробно для того, чтобы тебе было понятней какая ласка настоящая, а какая подделка...Хочешь дальше?
  - Давай, давай, я с интересом слушаю...
  Ольга позвонила на следующий день как ни в чем не бывало.
  - Вань, я к тебе зайду?
   Все повторилось, за исключением окончания. На этот раз она сама прервала свои исследования.
  - Чтобы ты не переволновался, - ответила она на мой немой вопрос.
  Теперь Ольга приходила ко мне чаще, чем обычно и я не противился этому.
  После нескольких таких экспериментов, я почувствовал нечто, что никогда ощущал с другими женщинами, хотя на самом деле дальше прикосновений дело не продвигалось. Но именно в них и было все дело. Я привык к тому, что женские прикосновения меня лишь возбуждали и являлись прелюдией к главному наслаждению. С этой девочкой было все иначе. Сначала ее прикосновения, касания, притрагивания напоминали мне знакомство музыканта с инструментом, где я выполнял роль этого музыкального инструмента. Потом, когда она наконец освоила все нужные ей механизмы, она начала игру. Ее нажатиям, мягким касаниям, пощипываниям, даже легким ударам с разными неожиданными амплитудами, продолжительностью и силой с восторгом отзывалась каждая включенная в действо клеточка моего тела. А ее пальцы, вероятно чувствуя отклик, сами находили нужные клеточки и способы максимального воздействия на них. В результате я испытывал наслаждение не меньшее, а может быть даже более тонкое, острое и продолжительное. Будешь смеяться, но каждый раз, когда она только касалась меня, где-то во мне начинала звучать небесная музыка необычайной силы, и будто сам я звучал и был неделимой частью этой фантастической чувственной симфонии. Сама она, похоже, не замечала такого воздействия на меня и решала какую-то свою задачу. Она лишь бдительно следила за тем, чтобы я не 'сорвался'. Как только она чувствовала мое приближение к запретному барьеру, она тут же прекращала все эксперименты.
   Я по-другому стал смотреть на нее. Не как на любопытную девчонку-школьницу....
  - Дальше понятно, - прервал Ивана молодой человек. - Ты почувствовал в ней тонкую натуру, увлекся, влюбился и женился! Так?
  - Если бы все так было просто, - вздохнул Иван.- Кроме патологического нежелания жениться, у меня была на вооружении еще одна ложная идея. Я считал, что семейный быт разрушает любовь. Он просто не оставляет на нее времени. А поскольку любовь - структура тонкая. хрупкая, нематериальная - она не терпит бытовых упрощений и уходит.
  - Правильно считал,- отозвался с полки молодой человек. - Могу подтвердить.
  - Да вот и неправильно. Любовь, оказывается вообще не разрушима, потому что она любит душу. А душа неизменна и вечна. Если уж влюбился в душу, значит навсегда. А вот страсть и пылкость направлены ни изменчивое тело и действительно ненадежные партнеры семейного счастья. Прямо таки предатели... Но это другая тема...
   Конечно, Ольга постепенно захватывала все большие территории в моей жизни. Но я сопротивлялся. Каждый раз когда она испрашивала вдруг подтверждения нравится ли она мне, я говорил 'да', но добавлял иногда
   'как и некоторые другие'. Она молча проглатывала эту пилюлю и лишь однажды позволила себе в сердцах швырнуть в стену кофейную чашку. Я понимал, что делаю ей больно, но считал, что это для ее же пользы. Она не должна была видеть во мне будущего мужа.
  Надо сказать, что твердости и мужества ей было не занимать. Точно, великая княгиня. Я не услышал от нее ни одного упрека за все время, долгое время нашего знакомства, нашей любви, хотя за многие незаслуженные обиды, которые я ей нанес, я бы с удовольствием сам на бил бы себе морду. Она их безропотно проглатывала, потому что однажды согласилась, что для меня она 'одна из..'. В худшем случае, она хлопала дверью.
  Внешне она ничем не выдавала скрытый в ней кладезь нежности. Ольга была
  подвижной, спортивной, даже резковатой. Во взгляде строгость, ирония, смешинка, все что угодно, но не ласка. В разговоре она никогда не употребляла уменьшительно-ласкательных суффиксов. Только однажды она назвала меня Ванечкой. Мы сидели у меня на кухне и пили чай. Вдруг она прервала меня на полуслове.
  - Ванечка, подожди!
  Она опрометью бросилась в комнату, где бренчал включенный телевизор.
  - Вторая симфония Бетховена... Моя любимая! - и замерла.
   Как-то незаметно подобрался Новый Год. Мы собирались праздновать
  вскладчину расширенным кругом женатых друзей. Я проходил в компанию как бывший, Леша как вечно холостой. Когда до торжественного события оставалось десять часов, Слава переругался с женой и наотрез отказался идти праздновать . Нечего было и говорить, что мы с Лешей безоговорочно выразили полную солидарность. Срочное совещание у меня закончилось беспрецедентным решением Славы: С Нового Года начинаем новую жизнь! Поэтому звоним девчонкам, которые нас по-настоящему ценят и встречаем с ними новую жизнь! Мы не возражали. Позвонили Ленке. Тяжеленная телефонная трубка автомата в Славиных руках пронзительно задребезжала и даже попыталась сплясать. Ленка всегда бурно выражала восторг. Она торжественно поклялась притащить Ольгу.
  Всемогущий Слава устроил все: раздобыл елку, достал шампанское и деликатесов. Этот подвиг из области невозможного вполне был достоин книги рекордов Гиннеса. В те времена деликатесы для стола выбегивали, выстаивали, выискивали, как минимум, за неделю до события, а шампанское и елку нельзя было достать 31 декабря ни за какие деньги.
   В общем, к двенадцати часам у нас красовалась наряженная елка и ломился накрытый стол. Объем однокомнатной квартиры был переполнен ощущением наступающей новой эпохи. Девчонки просто светились радостью, и были неимоверно хороши. Слава говорил возвышенные речи, а я почувствовал, что влюблен в Ольгу окончательно и бесповоротно.
  В двенадцать часов мы выпили шампанского, разбили бокалы в знак невозвращения к прежней жизни и побежали на улицу рассматривать пришедшую новую жизнь. И правда, она оказалась восхитительной. Повсюду радостные лица, бенгальские огни, хлопанье пробок шампанского...
   Леша попрыгал с нами чуть-чуть и уехал поздравлять маму. Скоро и мы разгоряченные всеобщим ликованием, вернулись к елке, в однокомнатную.
  Мы снова пили шампанское, строили планы на ближайшие дни и на далекую перспективу. Ленка разгулялась не на шутку. Она разделась, танцевала на столе в одном купальнике, признавалась Славе в вечной любви и грозила выброситься с балкона, если сегодня Слава ей не овладеет.
   К утру мы все улеглись. Ольга обняла меня, во мне зазвучала небесная музыка, я провалился в блаженство и мне отказали все мои 'тормоза'. Никаких подробностей я не помню.
   Днем всех разбудила Ленка. Она самостоятельно тяпнула шампанского, включила музыку на всю мочь и начала стаскивать со всех одеяла. Она не желала бездарно проспать остаток праздника, стыдила нас и применяла окропление холодной водой. Благодаря последнему приему ей удалось быстро расшевелить остальную команду и праздник продолжился...
  
  В последующие дни я не заметил перемен в поведении Ольги. Внешне она вела себя так, будто ничего не произошло. И только глаза ее выдавали. Мы продолжали встречаться с ней, она ни разу не вспомнила о новогодней ночи, взгляд ее был все так же строг или насмешлив, но... только до момента близости. Преображение происходило мгновенно. Глаза ее вдруг темнели, расширялись, становились бездонными... Эта бездна манила, притягивала, завораживала... И я уже ничего не соображал.
   Но мне и не надо было соображать. Она становилась волшебницей, безраздельной владычицей и управительницей таинствами нашего метафизического блаженства. Мне кажется, я и физически чувствовал, что растворяюсь в ней. Теперь речь уже не шла об экспериментах. Теперь, если пользоваться прежней метафорой, происходило полное слияние музыканта с инструментом, где уже нельзя было точно определить музыкант ли заставляет звучать инструмент или тот своим откликом заставляет музыканта не отклоняться от высшей гармонии...
  
  Это сейчас я так думаю, а тогда я чувствовал себя опытным наставником, покорителем женских сердец, который всё знает, всё постиг и всё умеет. И мне казалось, что теперешняя Ольгина страстность - исключительно моя заслуга.
   С небес на землю спускаться пришлось ближе к весне. В воскресенье на лыжной прогулке Ольгу внезапно и беспричинно вырвало. Во вторник на работу мне позвонила Ленка.
  Вань, Ольга залетела. Только ты меня не выдавай. Она меня убьет.
   Сказала, как петлю на шею набросила. Параноидальная мысль о покушении на мою свободу вновь обуяла меня и затмила все остальные.
   Ольга пришла ко мне на следующий день, как обычно, ничем не выдав волнения. Я был готов к любым атакам и был благодарен Ленке за полученное на подготовку время. Я ждал упреков, слез, угроз покончить с собой...Но готовился я напрасно. Во время чаепития Ольга сказала как бы мимоходом.
  Мне нужен врач.
  Какой врач? - деланно удивился я.
  Объяснить поподробнее? - она усмехнулась. - Я наверное у тебя не первый случай?
  Я проглотил колкость.
  - Если пользоваться моими связями, то тебе три дня придется пробыть в больнице.
  Я скажу родителям, что ухожу в турпоход.
   Я обрадовался такому неожиданно простому разрешению проблемы.
  Хорошо, я дам тебе телефон, тебя проконсультируют и назначат день.
  Я говорил спокойно, да я и не чувствовал волнения. Мои замужние партнерши прибегали к абортам то и дело и по моим представлениям операция эта была нестрашной. Так, неприятным пустячком, чем-то вроде удаления плохого зуба. Только много позже я узнал, что за три месяца там образуется не бесчувственный сгусток клеток, а полноценный ребятенок, который пытается забиться, спрятаться в самый дальний уголок маминой утробы, чтобы избежать страшных железных крючьев, раздирающих его на части...
   Старик помолчал...
   Все прошло как по маслу. Родители не почуяли обмана, операция прошла благополучно и наши встречи продолжились.
   К этому времени я сменил место работы и стал часто отлучаться в длительные командировки. Легкие случайные ни к чему не обязывающие связи в разных городах вконец развратили меня. Меня больше не интересовали качества души партнерши. Достаточно было одного привлекающего внешнего фактора, чтобы запылать безудержной страстью, которая, однако, бесследно исчезала сразу после удовлетворения любопытства. Я невольно сравнивал Ольгу со всеми прочими. Ничего похожего с другими не получалось, но зато я был свободен, что казалось мне самым главным. Ольга терпеливо дожидалась конца моих вспышек страстей к другим и я действительно каждый раз к ней возвращался. Я так привык к тому, что Ольга мне безоговорочно прощала все мои выкрутасы, что был крайне удивлен, когда она однажды мне заявила.
  Вань, у меня тут появился друг на работе, который тянет меня замуж.
  Я насторожился. Наверное выдумывает, чтобы у меня выведать не поменялись ли мои намерения.
  А ты?
  А я не хочу.
  А я тут причем?
  Я сказала, что у меня есть ты. Он хочет с тобой познакомиться.
  Вот это оборот. Конечно, теперь понятно, что она не выдумывает. Зачем ему это знакомство? Не просто же посмотреть на соперника. Скорее всего, разведка боем. Значит действительно у него серьзные виды на Ольгу. В любом случае, если я откажусь, буду выглядеть трусом. Я согласился. Чтобы избежать неловкости, натянутости, искусственности ситуации, я пригласил к себе на вечер одну из подружек.
  Толя оказался небольшого роста коренастым мужчиной постарше меня. Внешне он напоминал крепенького боровика без единой червоточинки. Мы выпили, поговорили о том, о сем. Он оказался интересным собеседником, остроумным, толковым, в нем чувствовалась твердость... В общем мне он понравился. Взаимоотношений с Ольгой он не касался и к концу вечера мы распрощались почти друзьями.
   Наши встречи с Ольгой продолжались как и прежде. Она мне звонила, приезжала. Толи будто не существовало. Когда Толя выступал инициатором встречи, мы встречались вчетвером: я обязательно брал с собой какую-нибудь подружку. Так продолжалось с полгода.
   Однажды в три часа ночи в мою квартиру раздался звонок. На пороге стоял Толя с бутылкой виски и улыбался во весь рот.
  Вань, я приехал с тобой поговорить.
  Мы сели за стол, я пить отказался. Утром ждали дела, требовавшие светлой головы.
  Ты собираешься жениться на Ольге? - начал Толя без обиняков.
  Нет.
  А я собираюсь.
  Я рад за тебя.
  Ванька, брось ты эти формулы вежливости. Я ее люблю. Понимаешь?
  Понимаю. Только ты не по адресу...
  По адресу...по адресу... Ты у нее первый...Первый... Сильные чувства и так далее...
  И что?
   И ты мне должен помочь.
  Каким образом?
  Ты ей больше не звони.
  А ты у нее спросил? Если она этого хочет...
  Этого я хочу. Ты перестанешь звонить, она тебя забудет.
  Толя, это как в анекдоте, когда два джигита договариваются. Все зависит не от тебя и не от меня.
  Но ты же девке погубишь жизнь. Ей нужна семья, дети. А ты - перекати-поле. Я же тебя насквозь вижу. Ты обещай мне, что не будешь звонить, а дальше - мое дело.
  Как ни обидно мне было слышать Толины слова, как ни топорщились в моём мозгу бесспорные аргументы в защиту свободной любви и свободы выбора личностью своей судьбы, подкоркой я чувствовал справедливость его упреков.
  Обещаю.
  Я слукавил. Я ничего не пообещал ему, в случае, если Ольга сама позвонит мне. В конце концов мне хотелось от нее услышать ее решение. А я был уверен, что она мне позвонит, я был уверен, что она в меня влюблена и я был уверен, что замуж за Толю она не пойдет и все останется как есть.
   Она действительно позвонила мне, пришла. Я в упор спросил ее.
  Толя хочет на тебе жениться, а ты?
  Она с укором посмотрела на меня и тихо сказала.
  Он очень настаивает.
  А ты? Ты что хочешь? - нажимал я.
  Я не знаю. Ты мне что посоветуешь? - в глазах ее засветилась робкая надежда, но я намеренно жестко бросил.
  Конечно выходи замуж.
  Она так на меня взглянула, что мне на секунду стало совестно: столько муки было в ее глазах! Но я тут же взял себя в руки.
  Ну да, тебе нужна семья, дети, а я всего этого не хочу, я уже пробовал.
  Хорошо, я подумаю, - тихо и отрешенно прозвучали ее последние слова.
  То, что Ольга в моем присутствии превращалась из независимой и гордой 'княгини' в беспомощное существо 'рабу любви', тешило мое тщеславие. При ней я себя чувствовал сердцеедом, ловким искусителем, покорителем и повелителем женских сердец. И в этот раз я не сомневался, что мои чары возьмут вверх, и в конце концов она отобьется от Толиных притязаний.
  Недели три Ольга мне не звонила, но так случалось и раньше, поэтому ее молчание не вызвало у меня никаких подозрений. Но вот она мне позвонила и вместо обычного: 'Я зайду', сказала.
  Мы с Толей хотим зайти к тебе в гости.
  Я конечно не возражал и подумал, что Ольга хочет просто отмстить мне, позлить меня появлением вместе с Толей. Они пришли. Толя был в самом веселом расположении духа, Ольга тоже. Мы выпили: Толя принес какую-то сногсшибательную водку из 'Березки'. Проболтали мы до полуночи. Потихоньку развеселился и я.
  Давай мы у тебя останемся, - предложил Толя, - я много выпил, за руль опасно.
  Валяйте, - я не чувствовал никакого подвоха. - Только у меня один диван.
  В другой комнате - мама спит.
  Да какие проблемы, мы все свои! - расхохотался Толя. - Правда, Олюш?
  Ольга весело поддакнула.
  Диван у меня был большой, я постелил, и мы, хохоча, разделись и улеглись. Ольгу положили в серединку. Оставалось погасить свет. Я, как лежащий с краю, встал и нажал на выключатель. Не успел я лечь рядом с Ольгой как Толя набросился на нее как голодный зверь...
   На следующее утро всем нужно было на работу. Мы быстро и молча собрались. Толя довез меня до метро. Голова гудела, на душе у меня было прескверно. Мы не сказали друг другу ни слова, только выходя из машины, у меня вылетело: ' Пить надо меньше'.
   В метро, я попытался осмыслить происшедшее. Зачем, Толя устроил этот 'спектакль'? ... Хотя тут-то как раз понятно. Ему нужно было ясно мне продемонстрировать свою власть над Ольгой. Я тоже хорош... Расслабился: 'оставайтесь, оставайтесь...'
  Пусть любят друг друга где хотят... Ольга тоже хороша... Я же вижу, чувствую, что она его не любит... Она вполне могла пресечь эту демонстрацию...Ну да все плохие, я один в белой сорочке. Я же ведь сам Ольгу подталкивал в его объятия! Вот она и сдалась... пресекла бы она показательный 'акт' или нет, какая разница? Суть от этого на меняется... Я Ольгу потерял...
   Внезапная неожиданная мысль эта меня ужаснула. За много лет я так привык к ее верности, к ее постоянной готовности приехать ко мне в любую минуту, как только я пожелаю, что другой ситуации я себе и представить не мог... И вот получил...Чтобы как-то себя подбодрить, я стал успокаивать себя мыслью, что Ольга все равно меня любит и рано или поздно мне позвонит... Но она не позвонила. Ни через год, ни через два...
  
  - Женщины быстро забывают о любви, если даже и способны любить. Они как кошки трутся о ноги тех, кто кормит, - зевнув, проговорил молодой собеседник.
  Я тоже так думал в молодости, - откликнулся старик. - Но, вот два года спустя произошел случай, изменивший мое представление о женщинах.
  Мне понадобилась большая сумма денег на короткое время, чтобы прокрутить выгодное дельце. Надо сказать, что это не моя стихия. В какие бы мероприятия по добыче денег я не ввязывался, я всегда оказывался в дураках.
  Но чтобы это понять, Господу Богу несколько раз пришлось приложить меня мордой об стол, чтобы я это уяснил окончательно.
  В этот раз мне как всегда показалось, что дело верное: купить и перепродать электронный орган. Было у кого купить, было кому продать, не было только денег. И тут я вспомнил про Ольгу. Я знал, что Толя, в отличие от меня, деньги делать умел, и они в его доме водились. Я позвонил Ольге на работу. Оказалось, что она уже там не работала, но мне любезно подсказали ее новый домашний телефон.
   Ольга не удивилась моему звонку и говорила со мной так, будто только вчера мы с ней виделись. Так же легко она отнеслась к моей просьбе и назвала мне адрес новой квартиры, где они теперь жили. Вечером я подъехал, Ольга вышла к подъезду и вынесла мне пачку денег, равнявшуюся моей пятилетней зарплате.
  Только, пожалуйста, не позднее трех дней, верни, - просто сказала она, не попросив никаких расписок.
  Рассказывать о коммерческой неудаче я не буду, но на третий день вернуть деньги я не смог. Я позвонил Ольге и обещал железно привести их на следующий день.
  Хорошо, но как бы не было поздно. Завтра возвращается Толя из командировки. Привези на работу.
  Встав на уши, я назанимал правдами и неправдами нужную сумму и привез их Ольге концу рабочего дня.
  На следующий день я перезвонил ей.
  Ну как, обошлось?
  Обошлось. Толя вчера не вспоминал о деньгах. Только мне пришлось задержаться с работы и попрыгать по сберкассам, чтобы поменять твои деньги на сторублевые купюры. Ты привез в разных, а у него все деньги в сторублевках.
  Ни упрека, ни даже легкого раздражения в голосе.
  А если бы он обнаружил пропажу? - бестактно брякнул я.
  Пришлось бы всё рассказать, - холодно ответила она.
  Я тогда не очень задумывался над происходящим. Все мне казалось в порядке вещей. И только позже, когда стали накатывать приступы одиночества, перебирая в памяти события давно минувших лет, я вдруг понял как велик был риск для нее. Она не сомневаясь поставила на карту всю свою дальнейшую жизнь, благополучие семейной жизни, ради единственной пустяковой прихоти легкомысленного гуляки...
  - И больше вы никогда не виделись? - спросил сосед скорее из желания закончить разговор, чем из любопытства.
  Да, уже почти тридцать лет. И за это время я не встретил ни одной женщины, любившей меня по настоящему, как Ольга... Так вот , чтоб закончить: по настоящему нежными могут быть только любящие женщины...
  Оба больше не проронили ни слова. Через короткое время старик услышал ровное похрапывание с противоположной полки...
  Молодой человек проснулся, когда поезд уже подходил к конечной станции. Старик полностью готовый к выходу, причесанный и побритый сидел у окна. Молодой человек оделся и присел тоже. Словоохотливый старик выглядел сегодня замкнутым и напряженным. Он неотрывно смотрел в окно, коротко ответил на приветствие и снова устремил свой взгляд на приближающийся перрон. Вот поезд пошел совсем медленно. Появились в окне встречающие.
  Старик напрягся еще больше. Вдруг лицо его просияло и молодому человеку показалось даже, что он весь засветился. За движущимся окном бодрым шагом двигалась энергичная женщина средних лет. Она улыбалась приветливо махала рукой старику.
  Оля! - выдохнул старик.
  Он вскочил и с несвойственной старикам проворством кинулся к выходу.
  До свидания, я побежал. Это Оля, про которую я вам рассказывал. Она меня отыскала, вчера вдруг позвонила и сказала, что у нее изменились обстоятельства....
  И он счастливый убежал.
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"