Аннотация: Антология коротких литературных зарисовок, навеянных королем Ричардом III
Антология коротких литературных зарисовок, навеянных королем Ричардом III
Вступительное слово
Филиппа Грегори
Это собрание появилось, - как и множество прекрасных явлений - из мечты и шутки. Авторы Алекс Марчант и Венди Джонсон обменялись короткими историями о Ричарде III и пошутили, что им следует создать собрание рассказов о самом противоречивом короле Англии. Редактор- Алекс Марчант побеседовала с остальными авторами, и грезы о книге коротких новелл, описывающих разные стороны характера Ричарда - настоящего и вымышленного, - воплотились в действительность. Этот сборник был опубликован при поддержке Общества по проблемам сколиоза Соединенного Королевства.
История Ричарда оказалась помещена в тень силами пропаганды Тюдоров, и не самое последнее место здесь принадлежало Уильяму Шекспиру, и до сих пор окружающими данного монарха тайнами. Учитывая обаяние семьи Плантагенетов и их целеустремленное честолюбие, младший сын Ричарда Йорка никогда не собирался провести жизнь просто.
Когда его отец совершил первую попытку захватить трон Англии, Ричард был маленьким мальчиком. По мере взросления он стал пользующимся самым глубоким доверием брата полководцем. Однако энергия, которая помогла молодому человеку преодолеть физические сложности, мешавшие ему сражаться в доспехах из-за сколиоза, владевший им религиозный пыл, страсть, заставившая вступить в первый для себя брак путем похищения, и мощное желание продолжить традиции - привели Ричарда на путь жизни необыкновенной.
Даже смерть его оказалась особенной, пусть и запомнившейся неверно. Он стал последним английским королем, поведшим в бой кавалерию, и последним, кто погиб на поле боя. Ричард умер, защищая свой трон, как коронованный монарх Англии, от соперника, который - в те дни - являлся узурпатором без всяких королевских прав. Гибель властелина описана чудовищно. Пьеса Шекспира показывает Ричарда, призывающего коня, дабы совершить последний рывок, и обещающего за то самую высокую цену: 'Коня! Коня! Королевство за коня!' Это часто цитируется в виде воззвания мерзавца, намеревающегося сбежать. В действительности, последними словами Ричарда были: 'Измена! Измена! Измена!' Он произносил их, падая под ударами бывших друзей и союзников.
Это более драматичный финал. Более трагический. Можно ли усомниться, что Шекспир не использовал его, так как подобная концовка навлекала тень на соперника Ричарда - претендента на трон и его потомков - покровителей Шекспира - Тюдоров?
Похороны Ричарда и последующее обретение его, казалось бы, утраченной могилы - еще одно неожиданное звено в цепи событий этой истории. В конце концов, самый измученный из королей может упокоиться в мире, и наш сборник является очередной данью из множества, призванных отплатить ему за все, что пришлось перенести.
Йоркшир
Октябрь 2018 года
В начале 2016 года мне приснился сон - абсолютно буквально. Один из тех, что находятся на грани между сном и готовностью проснуться. Совершено явственный. Об испуганном мальчике, застигнутом метелью, к которому протянулась и спасла чья-то сильная рука. Я поняла, что это произошло на болоте, и ощутила непоколебимую уверенность, - данное болото располагалось где-то севернее Уэнслидейла, всего в нескольких милях от моего дома. И мне подумалось, - я знаю, кому принадлежала та сильная рука.
Странная вещь - воображение. Я проснулась, приняла душ, позавтракала и прогулялась с собакой - погрузилась в привычную повседневность. Но, тем не менее, уже через пару часов в голове почти полностью сформировалась история, ставшая впоследствии 'Чудовищем Миддлхэмского болота'. И, разумеется, касательно владельца руки я оказалась права.
Рискуя раскрыть содержание, я не стану называть имени. Но будет довольно сказать, - он являлся одним из главных персонажей двух недавно законченных мной детских книг. Думаю, я по нему 'соскучилась'.
Как автор, успевший провести два или три года в обществе определенных персонажей - не важно, выдуманных или настоящих, исторических или перенесенных в литературный контекст, - подозреваю, что совсем не является необычным тосковать по ним, завершив рассказывать вашу историю. В моем случае я так соскучилась по некоторым из них, что начала создавать третью книгу с повествованием об их жизнях. Конечно же, многие не появятся вновь, и на то есть различные причины, лежащие за гранью влияния писателя, если они были реальными людьми с реальными жизнями и финалами - не всегда заканчивающимися хорошо. Возможно, это чувство тоски, даже 'утраты', и вызвало мой обрывочный сон.
Я не единственная, кто чувствует себя околдованной своим персонажем, - и эта книга яркое тому свидетельство. В настоящий момент один герой объединяет произведения дюжины авторов (равно и именитого создателя нашего Вступительного слова), заставляя разными путями оживить собственный образ. Разумеется, наш герой - реальное историческое лицо. Реальный человек, живший в свой конкретный промежуток времени. Тот, кто вызывает восхищение множества людей, восхищение, раньше казавшееся другим отчасти странным, но сегодня их меньше, - вероятно, причиной этому послужило неожиданное обнаружение в 2012 году его на столетия потерянной могилы. И, повторяю, я не единственная - автор романов или представитель другой профессии - кто обладает опытом, ведущим к возникновению творческого порыва.
Здесь несколько плодов подобных порывов, - сборник коротких рассказов, навеянных этим человеком. Лично я скоро узнала главного героя моей истории, - потерявшегося мальчика, страдающего от сколиоза, и, как только произведение было закончено, поняла, - оно - одно из добрых вложений для достойного дела Общества сколиоза Соединенного Королевства(SAUK), помогающего поддерживать оказавшихся в подобном положении людей и их семьи. Нет сомнений, данное дело стало бы близким сердцу вдохновившего все эти рассказы короля, чей собственный сколиоз отныне, после раскапывания его могилы, широко известен публике.
Нет сомнений, на протяжение десятков лет после гибели наш герой подвергался злостной клевете. Этому способствовали авторы, жившие при похитившем его трон монархе. Почти столетие спустя доброе имя Ричарда, заставившее городской совет Йорка назвать короля 'самым известным принцем с благословенной народом памятью', было порвано на клочки, благодаря проклинаемому изображению, вероятно, величайшего в мире драматурга, творившего при внучке монарха-узурпатора. Настоящий сборник - один из множества работ, старающихся вернуть в поле зрения народа реального человека, того, о ком современный ему шотландский посланник сказал: 'он по своей природе никогда не поместится в менее масштабные рамки, ибо так велик его ум или так замечательны его способности'.
Особенно мне приятно, что одна из членов команды связанного с Ричардом исследовательского проекта, ответственного за обнаружение его могилы, - Венди Джонсон, в придачу к своему историческому труду, сама стала автором рассказов, два из которых попали в лежащий перед читателем сборник. Именно она натолкнула меня на мысль свести все имеющиеся истории вместе. Вероятно, совсем не удивительно, что, так близко соприкоснувшись с проектом через работу, Венди почувствовала вдохновение и написала о человеке, кому тот посвящен.
Другие вдохновляющие минуты подарены букетом белых роз, лежащих у подножья памятника, возможностью сегодня почтить их поднесением представителя Средневековья, живой грезой о молодой женщине, ходившей и дышавшей пять столетий назад и отдавшей сердце никогда не виденному ею человеку. Как знать, быть может, подобные минуты бывали и у вас. Если так, возможно, вы хотели бы ими поделиться. В конце книги находится призыв к участию в вероятном в будущем еще одном сборнике. В любом случае, я надеюсь, вам понравится и теперешний!
Наша книга посвящена одному из тех людей, кто способен вдохновить, чья кропотливая на протяжение многих лет работа привела к обнаружению вызвавшей к жизни этот сборник могилы, - доктору Джону Эшдаун-Хиллу. В текущем году он умер, что стало огромной потерей для ученого сообщества, особенно занимающегося концом XV столетия и королем Ричардом III.
Алекс Марчант
Октябрь 2018 года
Чистилище
Марла Скидмор
Переделанный отрывок из 'Возрождения': Падение и восхождение короля
После смерти в сражении при Редмор Плейн Ричард III обнаружил свою душу обязанной, как и все остальные, быть проведенной милосердным наставником через духовные суды чистилища. Однако, когда они добрались до Эдема, последней остановки перед подъемом на небеса, снисходительный проводник Ричарда, францисканский монах отец Гилберт, решил, что его молодой подопечный странно не желает сделать последний шаг...
Рука Ричарда нависла над слоном.
'Стоит ли мне пойти им?' - размышлял он вслух.
Наблюдая, как взгляд друга метнулся к королеве, монах внутренне усмехнулся, точно зная, что ему делать. Ричард совершенно не замечал своей одержимости ферзем. Когда бы они ни играли в шахматы, король выдвигал ее вперед и задействовал в маневры на всем пространстве доски, вместо того, чтобы использовать пешки, коней и ладьи. Отец Гилберт посмотрел, как Ричард скользнул ферзем вперед, и с забавным раздражением задумался над ходом. Несмотря на бесчисленные часы, проведенные в обучении его более тонкой игре, король продолжал оставаться в шахматной дуэли поистине ужасным партнером. Вместо использования хладнокровной оценки головой способов построить разные линии поведения он позволил управлять ходами чувствам.
Данный подход абсолютно не соотносился с природой человека, которого святой отец успел так хорошо узнать, - эрудированного мыслителя и предводителя народа, являвшегося последним королем-полководцем Англии. Будучи проводником и советчиком Ричарда, пока тот нес свою епитимью, удовлетворяя приговор небес за совершенные им прегрешения, отец Гилберт почувствовал, что начал ясно его понимать. Тем не менее, в душе подопечного находились грани, до сих пор представлявшие для наставника загадку. Связанная с необходимостью искупления работа Ричарда давно завершилась. Однако он не горел желанием сделать окончательный шаг в следующий мир. Что-то удерживало его. Настало время проникнуть в сердце намерения бывшего монарха остаться здесь. Стражи уже начинали проявлять нетерпение.
'Друг мой, из-за моих собственных эгоистических мотивов я бы откладывал ваш отъезд как можно дольше и был бы глубоко опечален нашей разлукой, но вам следует понять, - вы не можете задерживаться тут бесконечно'.
Ричард поднял голову и вопросительно взглянул на монаха, в глубоко посаженных синих глазах затаился намек на любопытство.
'Почему нет? Мне здесь уютно... Я ни в чем не испытываю нужды'. Король осмотрел обширную библиотеку, в которой они сидели. 'Эти полки содержат копию каждой книги и каждой рукописи, что когда-либо были написаны. Я чувствую себя благодарным и удостоенным большой чести, оказавшись допущенным к диспуту и возможности услышать мысли некоторых из величайших и мудрейших душ человечества...' Он не сумел подавить ухмылки. 'И развеявшись раздумьями самых безумных из них... Будьте уверены, святой отец, я доволен', - пробормотал Ричард и с полуулыбкой скользнул конем в расставленную отцом Гилбертом западню.
Монах фыркнул в молчаливом раздражении, но в атаку бросился не сразу. Станет поучительнее, если Ричард получит время осознать свою ошибку, прежде чем он сделает ответный ход. Иногда отец Гилберт задавался вопросом, не играет ли его протеже плохо намеренно, чтобы просто уязвить противника? Как бы то ни было, он решил, что перед тем, как их пути окончательно разойдутся, Его Величеству следует, по меньшей мере, стать в шахматах компетентным.
'Пусть так, но ваш период искупления завершился бесчисленные декады смертного времени назад', - сухо уточнил священник. 'Ни одна другая душа не задерживалась так долго здесь - в прихожей небес...'
И тут загорелся он - маяк сопротивления в глазах Ричарда.
Монах решил воспротивиться нежеланию подопечного покидать чистилище.
'Вы были подвергнуты испытанию, прошли исправление и очистили душу от всякого остатка греховности. Почему же у вас отсутствует желание принять небесное предназначение?' - спросил священник.
Поднявшись из глубокого кожаного кресла, в котором сидел, Ричард направился через наполненную шкафами с книгами комнату к находящимся в ее конце высоким многоярусным окнам. Пока король неподвижно стоял, задумчиво всматриваясь в полную буйной растительности плодородную долину, раскинувшуюся под ним, его худощавую фигуру четко обрисовывали яркие весенние лучи солнца. Единственным заметным знаком мучающих монарха тяжелых мыслей было незаметное движение мускулов в уголке рта. Вздохнув, он обернулся к наставнику с вопрошающим взглядом.
'Что конкретно является моим небесным предназначением, Гилберт? Что мне предначертано в вечности после оставления Эдема?'
Священник сделал ход пешкой и с мягкой улыбкой поднял взгляд на собеседника.
'Почему, Ричард...вам уже известно, что вас ждет...полный мир...совершенное счастье'.
Распознав в словах монаха уверенность, Ричард ненадолго закрыл веки.
Мир...счастье...для него...как такое возможно..?
Он обернулся и медленно прошагал по длинному залу назад. Опустившись в кресло, Ричард внимательно изучил положение дел на шахматной доске, - конь был обречен, и монарх подозревал, что следующей жертвой окажется слон. Мысленно пожав плечами, король согласился на потерю коня и отправил навстречу слону священника свою королеву. Сделав ход, он глубоко и надолго погрузился в размышления, а затем, прочистив горло, решительно посмотрел на человека, связь с которым обернулась близостью большей, нежели дружба или семейные взаимоотношения.
'Как-то давно вы мне рассказывали, что, обретя готовность, каждая душа поймет, какое время будет правильным для воспарения за отделяющую от жизни черту'.
Встревоженный острым напряжением в голосе Ричарда, отец Гилберт забыл об игре. Откинувшись на потертую кожаную спинку кресла, он сложил на широкой груди сильные руки. Вытянув ноги, священник скрестил лодыжки и поднял на собеседника проницательный взгляд.
'Поведайте мне, что вас беспокоит, Дикон', - попросил Гилберт. 'Какой груз отягощает вашу душу столь сильно, что вы не позволяете себе обрести небесный покой, ради достижения которого трудились так долго и мучительно?'
От произнесения монахом этого почти позабытого уменьшительного имени Ричард вздрогнул, он постарался отстраниться от всплывших в душе ярких воспоминаний о прошедшей жизни. Оставив локти на коленях, мужчина склонил голову. Стараясь привести мысли в порядок и найти слова для объяснения, глаза отсутствующе обнаружили на старом деревянном полу у ног зернышко. В конце концов, сделав глубокий вдох, король мрачно заговорил.
'В этом и проблема, Гилберт...Я не чувствую себя готовым покинуть это место... Так много осталось для меня нерешенным...Я не готов...' Голос Ричарда затих. Он поднял взгляд, и монах был ошеломлен глубиной увиденной там боли.
Его кустистые посеребренные брови сошлись вместе. 'Иисус Милостивый!' - тихо выругался священник в приступе самобичевания.
Как мог он этого не заметить?
В его душе беспощадно схватились чувства сопереживания и вины. Каким-то образом святому отцу удалось проявить к подопечному снисхождение. Гилберт принялся задавать себе вопросы...Был ли он благодушен, потому что Ричард брался за каждое задание и испытание, перед ним поставленные, с абсолютной отдачей и мужеством? И тем не менее...наставляя и служа проводником бесчисленным сменяющим друг друга душам в их путешествии по личному пути искупления, здесь - в чистилище, монах ни разу прежде не видел, чтобы кто-то колебался на этой дороге, ходатайствуя об окончательном приговоре Небес и противясь воссоединению с Творцом.
Отец Гилберт отодвинул в сторону низкий столик, на котором расположилась шахматная доска, и наклонился вперед.
'Объясните мне эту глупость, столь живо пустившую корни в вашем разуме', - хрипло велел он.
Ричард издал глухой смешок и, мрачно искривив губы, начал говорить.
'Мое имя стало синонимом зла. В мире смертных я горбатый король-убийца. У моих дверей лежат самые отвратительные преступления'. Ровным, но напряженным голосом он продолжил. 'После Тьюксбери я убил Генриха VI и его сына Эдуарда Ланкастера. Я казнил своего брата Джорджа Кларенса, - утопив несчастного в бочке с мальвазией. Я занял английский трон, на который не имел никакого права. Я убил собственных племянников. Я отравил жену, дабы вступить в кровосмесительный брак с племянницей. В истории мне принадлежит место среди первого ряда когда-либо существующих порицаемых и порочных негодяев. Как может кто-то, чья репутация столь погрязла в бесчестье, обрести мир на небесах?'
Чувствуя повисшее между ними глубокое страдание, священник вслушивался в речь Ричарда с нарастающим беспокойством. Душевное состояние подопечного оказалось намного хуже, нежели Гилберт предполагал прежде. Внутри него поднялась волна гнева. Почему вместо того, чтобы так долго мучиться, Ричард не пришел со своими страхами и сомнениями к наставнику?
Священник молниеносно встал на ноги. Нависнув над Ричардом, он начал было вещать, но потом, удерживая угрожающий поток упреков, его губы сомкнулись. Молчаливо покачивая головой и не доверяя своей речи, Гилберт прошел по комнате и остановился у массивного каменного очага. На протяжении долгих минут тишины монах хмурился, всматриваясь во взметающиеся языки пламени, после чего принялся бродить в разные стороны, быстрыми шагами заставляя полы грубого шерстяного одеяния подниматься на опасное своей близостью к горящим поленьям расстояние.
Святой отец резко остановился и суровым от тревоги и заботы о друге голосом огрызнулся: 'Это..' Он сглотнул, а затем строго потребовал: 'Это самобичевание необходимо немедленно прекратить!' Глядя из-под нависающих бровей, Гилберт внимательно изучил несчастное выражение лица собеседника. 'Хорошенько подумайте, прежде чем ответить, Ричард. Что вы боитесь принять? Утверждение Небесами чистоты вашей души или свой порочный образ, созданный пропагандистами Генриха VII и летописцами Тюдоров? Разве они всего лишь не отскребали милости у параноидальной и кровожадной династии, основанной Скрягой? Что для вас стоит на первом месте?'
Ричард неровно набрал в легкие воздух, его губы сжались от доли осуждения и еле уловимой нити гнева, услышанных в голосе наставника, но он поднял подбородок и прямо взглянул священнику в глаза.
'Правда в том, Гилберт, что репутация обладает огромным значением. С точки зрения всего человечества, моя душа не имеет права на искупление'.
Монах нетерпеливо фыркнул. 'Совсем не важно, как к вам относятся в мире смертных, если Небеса сочли, что вы достойны наслаждаться вечной жизнью пред лицом Господа Нашего'.
Плечи Ричарда резко опустились в бессильном смирении. 'Перестаньте воспитывать, Гилберт. Знаю, вы имеете право так делать...но меня терзает знание, что я обречен оставаться королем-чудовищем на протяжении целой вечности'.
Священник инстинктивно протянул к Ричарду успокаивающую руку, но затем заколебался и отдернул ее. На него снизошло осознание, - в процессе их долгого общения и он, и король так сильно сосредоточились на труде освобождения души от всякого намека на грех, что абсолютно пренебрегли сферой чувств. В подобном беспокойном состоянии разума Ричард оставить Эдем не сумеет, ему не удастся найти мира на небесах.
Гилберт понял, - он оказался в положении, которого не предусмотрел и с которым не имел опыта взаимодействия. Монах медленно прошел по залу, тщетно раздумывая о дальнейшем алгоритме поведения - алгоритме, что помог бы облегчить страдания его молодого друга.
На комнату опустилась тяжелая и протяженная тишина, словно оба мужчины без остатка предались своим невеселым мыслям.
Ричард беспокойно задвигался на своем месте, его встревоженный взгляд упал на оставленную шахматную партию. Король заметил, что выставил вперед, подвергнув ее опасности, королеву. Наклонившись, он поднял крохотную искусно вырезанную фигурку и бережно коснулся той указательным пальцем. Фигурка напомнила Ричарду о его нежной Анне...хрупкой и шаловливой фее из детства...против воли выданной замуж за этого надменного щенка - Эдуарда Ланкастера, - когда ее отец, граф Уорвик, оказался изменником. Которую он разыскал, до самого нутра перевернув Лондон. В те дни братец Кларенс спрятал девушку, вынудив служить посудомойкой в трактире, дабы сохранить в своих алчных руках наследство родственницы. О его драгоценной любви, чье нежное и разбитое горем тело не имело сил бороться с болезнью, подступившей сразу после смерти их возлюбленного сына...
Прикосновение к плечу вернуло Ричарда к настоящему. Он поднял глаза и увидел с раскаянием взирающего на него священника.
'Мне следовало быть к вам снисходительным, Дикон', - вздохнул святой отец. 'Следовало признать ваше чувство незаслуженности происходящего и не доводить его до нагноения и роста, как случилось сейчас. Я чувствую некую потерю, - не учтенную при выходе из затруднительного положения, в котором мы с вами очутились. Вы просите о небесном вердикте и сопротивляетесь естественному пути собственной души. Мне нужно обратиться за советом к Хранителям, - в бесконечностях их существования, они, несомненно, уже сталкивались с подобным раньше'. Гилберт печально усмехнулся. ' Теперь и наставник должен искать наставления'.
Пальцы монаха ненадолго сомкнулись в утешительном жесте, и вот он уже обернулся и зашагал по комнате. Однако, пораженный внезапной мыслью, на пороге священник остановился.
Ричард получил от Небес благословение и отпущение грехов, но эта редкая и сложная душа не силах простить себя сама!
Держа ладонь на широкой деревянной раме, Гилберт повернулся, чтобы взглянуть на друга.
'В какой-то степени все мы являемся творцами нашей судьбы, Ричард. Когда я уйду, кто знает, быть может, вам стоит пересмотреть события, происходившие в течение последних лет вашей земной жизни, и задаться вопросом, - почему вы до сих пор считаете себя недостойным Небес? Почему создание Тюдором демонического короля Ричарда обладает такой властью над вами?'
При этих мягко произнесенных словах глаза короля расширились. Он искал на лице священника скрытый смысл, но не мог проникнуть в его уверенную непостижимость.
Сумеет ли монарх вынести возвращение в то время, когда весь его мир осыпался золой и разрушился, когда в течение каких-то двух лет Ричард потерял всех, кого любил, - брата, сына и супругу? Когда, погрузившись в скорбь, недооценивал, пока не стало слишком поздно, опасную одержимость Маргарет Стенли возведением на трон ее сына и собственную уязвимость перед ядовитой сетью из слухов, коварства и предательства, сплетенной вокруг короля названной леди вместе с возникшими у той союзниками.
Ричард со вздохом откинул голову на высокую спинку кресла. Каким бы он не являлся неутешительным, совет Гилберта заключал в себе здравое зерно. Хранители не позволят ему вечно оставаться в убежище. Настало время раскрыть дверь в причиняющие боль воспоминания.
Тихий стук захлопнувшейся за удаляющейся фигурой священника библиотечной двери, искры и потрескивание от сгорающих в камине поленьев яблони были единственными звуками, нарушившими глубину опустившегося на комнату безмолвия.
Об авторе
Марла Скидмор выросла в маленьком средневековом городке на севере Англии, где и встретила своего будущего супруга-солдата. Прежде чем сумела вернуться домой, она успела провести типичную жизнь военных в различных гарнизонах Европы и Соединенного Королевства. Возвратившись в родные края, Марла получила образование, завершенное с двумя почетными степенями по английскому языку и истории, и стала магистром по литературе, лекции по которой начала читать в колледже.
Развлекаясь сочинительством со времен университета, Марла принялась писать всерьез в период затянувшегося перерыва в карьере. Ее первая новелла, - романтическая, смертоносная в своей загадочности и помещенная в эпоху Наполеоновских войн, оказалась отложена в сторону, когда вновь обнаружили могилу Ричарда III. Устроившись за вторым завтраком с университетскими друзьями и продолжая спор о месте повторного захоронения, Марла задалась вопросом, - что бы сам монарх сделал с этим пустым ажиотажем, и столкнулась с вызовом - написать историю: 'Создайте произведение о Ричарде в голубых джинсах'. Идея пустила корни, и так появилось 'Возрождение: Падение и восхождение короля'. Ричард Скидмор не носит голубые джинсы, однако автор, только ей принадлежащим способом, привела его в XXI век. Марла снова была вынуждена отвлечься от ранней повести, - сейчас она пишет продолжение. 'Отступник' посвящен самому верному из друзей Ричарда - Френсису виконту Ловеллу.
Долгой жизни королю
Наррелл М. Харрис
Элизабет оставила белые розы у подножия статуи. Каждый раз ее остро колола грусть. Совершенно ничего не зная, рабочие, копая, наткнулись на его ноги, прежде чем кто-либо понял, что здесь лежат останки короля. Дистальные и проксимальные фаланги. Части стоп, образующие их свод, клинообразные и бедренные кости. Кости ног смешались с костями лодыжек, кости лодыжек - с костями голеней. Король, уменьшенный в масштабе, чей изогнувшийся позвоночник покоился на жесткой земле.
Когда-то эта крошечная яма, в которую бросили останки, была полом монастыря. Потом над ней появилась парковка машин. Элизабет подумала, - бедный Ричард, какое же чудо, что он утратил лишь стопу.
Шекспир превратил его в великого злодея старины, обаятельного и коварного. В наши дни намечаются направления для новой битвы: добрый или злой монарх? Убийца детей или оклеветанный христианин?
Элизабет думала, - он мог быть любым, но считала, что ни одна из этих ролей им не исполнялась. Элизабет полагала, - способ действий, их побудительный мотив и возможность осуществления объединялись крайней затененностью прошедших 530 лет, поэтому множество вопросов осталось без ответов.
Элизабет была уверена, Ричард не заслужил рубки после смерти, полученных уже мертвым ударов такой силы, что они оставили на его костях рубцы. Может статься, он не заслуживал и быть сброшенным со все еще связанными руками головой вниз в яму, прежде оказаться забросанным землей и грязью (как на дне могилы, так и репутационно) и затоптанным. А потом и заасфальтированным.
Ее сестра Селия говорила, что она с ума сошла на этой испытываемой к давно погибшему королю нежности. Какая разница, убил ли он своих племянников или нет (возможно же, что убил)? Что данный факт меняет сегодня?
Меняет, ведь случившееся несправедливо, - хотелось ответить Элизабет.
Она не могла ясно объяснить, почему достойный сожаления конец этого монарха столь сильно ее трогает, что девушка каждый месяц приносит к его памятнику цветы. Как-то Элизабет читала книгу, где, быть может, правдиво давался ответ на любой возникающий вопрос, вызывая тем живое сожаление. В той книге Ричард являлся абсолютно настоящим, а не ходульным персонажем из сказки про тиранию.
В свое время он отличался храбростью. Искрививший его позвоночник сколиоз не помешал монарху снискать почести победами на поле брани. Со всех точек зрения - прекрасный администратор. Вероятно, Ричард действительно совершил что-то ужасное. Вероятно, его просто оклеветали. Некоторые утверждают, что у Генриха причин насчитывалось больше. Кто извлек выгоду? Кто выиграл? Генрих, разумеется, никогда бы не занял престол, окажись мальчики живы.
Элизабет возложила розы Йорков к металлическому подножию статуи Ричарда III. Позади нее располагалась привлекающая туристов история его жизни. Напротив - в соборе - лежали кости монарха (если не считать утерянных ног), и в определенное время года витражи храма струили на известняковую могилу переливающийся всеми цветами радуги свет.
'В другом мире', - сказала статуе Элизабет, - 'кто-то полюбит вас именно за то, каким вы являетесь, а вы также полюбите этого человека в ответ. В другом времени и в другом месте вы станете лучшей версией себя самого. И обретете счастье'.
В другом времени и в другом месте у статуи замер мужчина среднего роста с чуть склонившейся вперед спиной. Его спокойствие и взгляд привлекали сквозившей в них добротой. Отцовские пальцы были обхвачены ладонью маленького мальчика. В другой малыш держал букет маргариток.
Ричард поднял карапуза и держал его, пока ребенок возлагал свой дар к подножию статуи. Отец и сын посмотрели на лицо памятника, сияющее позади солнце создавало вокруг него настоящий ореол.
'Я не думаю, чтобы королева Бесс могла убить собственную сестру', - произнес мальчик.
'Я тоже, Недди', - ответил его папа. 'Некоторые говорят так, но в других отношениях она была так мудра... Возможно, Ее Величество совершила ужасную ошибку. Возможно, ее только обвиняют в ужасном поступке'.
Недди залез наверх и встал у цоколя с лежащим на ним букетом. Худенькими руками он обнял бедра памятника и закрыл глаза.
'Что загадываешь?' - со снисходительной улыбкой поинтересовался у сына Ричард.
'Я желаю ей стать счастливой где-нибудь в другом мире', - отозвался Недди. Его щека осталась прижатой к металлическому бедру королевы. 'Джек говорит, что моя симпатия к королеве Бесс глупа'.
Ричард облокотился о длинные металлические юбки их любимой самодержицы.
'Быть добрым не глупо, как и стараться смотреть на происходящее под разными углами зрения', - изрек мужчина. 'Желание быть справедливым - прекрасно. Но знаешь, что еще важно?'
Недди кивнул. 'Пытаться с каждым днем становиться лучше'.
'Попытка так же значима, как и результат', - подытожил Ричард. 'Прощение - доброе дело, когда мы не вполне способны справиться лучшим образом. Всегда можно повторить завтра. Какой у нас девиз?'
'Верность связывает меня', - рассмеялся мальчик и доверчиво кинулся вниз головой с основания памятника в объятия отца.
Недди был уже крупноват для подобной забавы, но пока еще продолжал ею наслаждаться. Ричард подхватил сына и крутанул его разок, прежде чем снова поставить на дорожку.
'Оставайся верным своему обещанию', - произнес отец. 'Становись лучше'.
'С каждым днем', - согласился ребенок.
На половине пути домой к Анне и девочкам - его сестрам - Недди захотел почувствовать, что значит - ходить, как папа. Он устроился на отцовских мысах, вложив поднятые ладони в сильные руки, и Ричард проделал довольно длинные шаги, дабы малыш ощутил себя большим.
Об авторе
Перу Наррелл М. Харрис принадлежат детективы, ужасы, фэнтези и эротика. Ее более чем 30 повестей и рассказов опубликованы в Австралии, в Соединенных Штатах Америки и в Соединенном Королевстве. Премии удостоили такие произведения, как 'Ночной полет' (номинирован на премию Неда Келли), 'Честь Ведьмы' и 'Вера Ведьмы' (обе работы находятся в списке на Премию Джорджа Тернера), 'Прогуливающиеся Тени' (Премии Хроноса, Премии Дэвитта). Мистическо-детективное произведение 'Джейн' из сборника 'Премии алых шпилек' выиграло в 2017 году приз Афинской библиотеки 'Тело в книгохранилище'.
Список трудов Нарелл М. Харрис включает в себя повести о вампирах, эротические приключения разведчиков, остросюжетные и эксцентричные романы, традиционные произведения Холмсианы, роман о Холмсе и Ватсоне 'Приключения мальчика из колоний' (2016 год) и произведение 'Мечта воздвигнуть поцелуй' (2018 год). Ее эксцентричный мистический роман-триллер 'Падение ворона' был опубликован в 2017 году. Следующие книги содержат сборник рассказов 'Сплетение скал и другие истории', выпущенные из печати в 2018 году, и остросюжетный роман-размышление 'Заземленный', появившийся в магазинах в марте 2019 года благодаря издательству 'Escape Publishing'.
На сайте Patreon Наррелл пишет повести в серии 'Duo Ex Machina' ('Бог из машины'), включающие романтические детективные произведения. Третье из них в серии 'Первый фанат' сейчас по просьбам поклонников получает продолжение.
Пять белых камней
Джанет П. Ридмен
Группа всадников приблизилась к воротам Йорка. Трубы испустили могучий звук, который тут же отразился от древних стен с их увенчанными сланцем смотровыми башнями и еще римским внушительным основанием. На северном ветру колыхались штандарты, демонстрирующие медведя и обтесанное древко - символы графа Уорвика. На других флагах располагались его геральдические знаки и девиз - Vix ea nostro voco, что означало 'Едва ли я могу назвать все это нашим'. Как бы то ни было, лорд Уорвик многие земли на севере назвал своими, включая замки Миддлхэм и Шериф Хаттон.
Именно в Миддлхэм отправили юного Ричарда Глостера вскоре после занятия его братом Эдвардом английского трона. Мальчику следовало под опекой графа Уорвика овладеть основами рыцарских навыков, приличествующих молодому человеку королевских кровей, обладающему титулом герцога и недавно ставшему Правителем Северных территорий и Хранителем замков Корф и Глостер. Разумеется, данное положение пока оставалось номинальным, но лишь до момента достижения подростком совершеннолетия. Тем не менее, каков подарок на день рождения для десятилетнего ребенка!
Но сегодня, находясь в обществе сопровождающих Уорвика, Ричарду не нужно было тревожиться о занятиях в Миддлхэме, о часах упражнений с деревянными мечами, доводивших его до состояния избитости и утомления, о часах действий в качестве пажа Уорвика, о наполнении кубка кузена на протяжении всей ночи, пока не появятся мысли о слипании век и опасности заснуть стоя.
Сегодня Уорвик входил в Йорк в соответствии со своими делами и оказался вынужден захватить с собой компанию юных дворян и пажей. Хотя он и надеялся на обычные услуги и поведение подопечных, но подразумевал, что не станет коситься, если мальчики начнут без вреда для команды рассматривать городские достопримечательности.
Ричард выглядел одновременно взволнованным и полным опасений. Он никогда раньше не был в Йорке, хотя и слышал рассказы о его огромном кафедральном соборе и широких улицах, тем не менее, мальчик знал, - город отличается приверженностью Ланкастерам. Когда-то, после битвы при Уэйкфилде, сторожевую башню Миклгейтской заставы украшала голова отца юного герцога вместе с головой его брата Эдмунда, которому исполнилось всего семнадцать лет. Конечно же, их давно сняли. После победы при Таутоне Эдвард велел убрать головы и захоронить с телами казненных родственников в доминиканском монастыре в Понтефракте. Однако, память об инциденте сохранилась, пусть видимых следов пережитого ужаса больше не находилось.
Именно этой причиной объяснялась неохота Ричарда посещать место отцовского унижения. Путь в город Уорвика лежал через другую из множества 'застав' - заставу Бутем.
'Выглядишь серьезно'.
На юного всадника кинул взгляд ехавший рядом Роберт Перси, один из его приобретенных в Миддлхэме друзей. Он был старше Ричарда почти на семь лет и казался последнему уже взрослым. Хотя Ричард, в силу нежного возраста, продолжал исполнять обязанности пажа, Роб числился в рядах приближенных к Уорвику дворян и, когда Его Сиятельство находился в резиденции, помогал графу присматривать за доспехами и лошадьми. В оставшееся время Перси занимался подготовкой пажей к будущему положению знатных дворян, - только если они не посещали в эти часы своего учителя грамматики и не учились играть в шахматы или танцевать.
Ричард вздохнул.
'Я просто размышлял...о Йорке...'
Роб сразу понял, что мальчик имеет в виду и не станет озвучивать.
'Не размышляй', - принялся он увещевать с ухмылкой. 'Ты слишком много размышляешь, Ричард. Мы собираемся прекрасно провести эти дни, разумеется, пока Его Сиятельство граф не соизволит обратить на нас внимание!'
'Да, оглядываясь назад, считаю. Уорвик убежден, что юношеству следует увидеть мир и не быть чересчур опекаемым. Зубы Христовы, ты же знаешь, он не верит в неженок, и поэтому позволяет нам плавать в Блэк Даб за стенами замка и отправляться на исследования старого замка Рыжего Алана...да и других мест, где тебя, как делать нечего, возьмет под белы ручки случайно заплутавший шотландец'.
Ричард скорчил Робу рожицу. 'В Йоркшире нет шотландцев'.
'Нет?' - поднял Роб брови. 'Хорошо, но ведь встречались же. Даже в Йорк заглядывали. Пытались похитить находившуюся в городе королеву Изабеллу...' Он замолчал. Монархиня, которую упомянул Перси, считалась возлюбленной Роджера Мортимера, одного из предков Ричарда. В сущности управлявший Англией во время несовершеннолетия Эдварда III, короля-предка герцога по обеим линиям, Роджер, словно обычный преступник, оказался повешен на дереве на холме Тайберн... 'Это было давно', - неуклюже подытожил Роб.
'Знаю', - согласился Ричард. Он слышал историю, но едва ли содержание его задело. В семье высокого происхождения всегда происходит слишком много смертей, гибель Мортимера имела место чрезвычайно давно, чтобы испытывать по этому поводу чувства. Даже родной дед Ричарда, Ричард Конисбург, сильно отставал по времени от появления на свет внука. Лишь убийство при Уэйкфилде отца оставалось саднящей раной, но мальчик прикладывал все возможные усилия, дабы надежно скрыть свою боль...
Компания проехала под выступающей надвратной башней заставы Бутем Бар, спокойно миновав оснащенную шипами опускную решетку. Внутри облаченные в красное именитые горожане еще раз выступили вперед, приветствуя лорда Уорвика, в развевающемся за спиной на ветру малиновом плаще и на сером скакуне возглавлявшего процессию.
'Надеюсь, раскланивания не затянутся надолго', - прошептал Роб, когда мэр города, Томас Скауби и местный шериф начали произносить в честь графа Уорвика свидетельствующие об их радушии речи.
Внезапно его внимание было привлечено движением в одном из отходящих от главной улицы и замощенных булыжником переулков. 'Ричард, посмотри! Они планируют устроить для графа спектакль'.
Ричард завертел головой, чтобы оглядеться. Из переулка, кружась в танце, вынырнула компания фигляров. В подавляющем числе облаченные в декорированные перьями маски птиц они играли на флейтах и ударяли в крохотные барабаны. За ними следовал увенчанный оленьими рогами человек с горном, чей спутник с головой кота заставлял звучать волынку. Далее шествовал косматый и спотыкающийся медведь, - не настоящий зверь из медвежьего загона, а влезший в меховую шкуру актер с утыканной острыми железными зубами деревянной головой. Двое других паяца медведя пихали и кололи, их нарядили в рыцарей прошедших веков, один был в кроваво-красном, второй - в черном плаще, со шлемов свисали длинные пышные перья.
Черный рыцарь выступил вперед, привлекая к себе внимание собравшейся толпы.
Средь Круглого Стола друзей Артгаллусом зовусь.
И лорда защищать ни днем, ни ночью не ленюсь.
Как и его, мое прозванье переводится - 'Медведь',
Мечом других рубил вчера, сегодня и, надеюсь, буду впредь.
Вытащив бутафорский деревянный меч из ножен на поясе, он сделал выпад в сторону товарища в костюме медведя, притворяясь, что хочет звонко уколоть животное в нос.
Ричард и остальная компания разразились смехом, особенно веселились младшие члены делегации.
Пока медведь прятался за спины музыкантов, подкручивая свои длинные усы - созданную из конского волоса щетину, Артгаллус снова вышел вперед.
Я граф Уорвик первый, счастлив плодотворно вам служить.
Любезность мою с леди, рыцарями, простаками - сложно изменить.
И напугать, и рассмешить вас до упаду мне совсем легко,
Как вышвырнуть косматого зверюгу острым древком далеко.
Вновь возник черный рыцарь и бросил в животное украшенное гирляндами цветов крупное узловатое дубовое древко. Медведь взвыл яростным криком и кинулся на обидчика, колотя по боевому шлему. Схватившиеся актеры покатились по земле, а народ смеялся над ними, свистел и улюлюкал. Затем рыцарь взял древко и прошествовал к противнику, чтобы его поразить. Закрывший пораненную голову медведь издал хныкающий звук, похожий на мяуканье новорожденного котенка, и метнулся, чтобы спрятаться за спины музыкантов, пока дети из толпы осыпали несчастного камнями и ветками.
'Прекрасно сыграно, абсолютно все прекрасно сыграно', - произнес по окончании представления граф Уорвик, когда музыканты принялись водить вокруг также танцующего и машущего в воздухе неуклюжими лапами медведя хоровод. 'Но сейчас мне нужно уделить внимание делу в зале Гильдий'.
Уорвик опять поднялся на коня, и его свита поехала за ним следом. Ричард бросил взгляд через плечо. Толпа вокруг паяцев рассредоточилась, и он увидел, как снимает с лица маску самый маленький из музыкантов. Под ней оказалась хорошенькая девчушка, приблизительно одних с Ричардом лет...но она была не только хорошенькой, но еще поражающей воображение и необычной. В ее лице не находилось ни кровинки. Словно малышку создали из выпадающего зимой на высоких вересковых пустошах снега. Украшенные крохотными голубыми цветами волосы отливали белым золотом, а на щеках не находилось и пятнышка румянца. Девчушка подняла глаза, будто ощутив, что кто-то смотрит в ее направлении, и маленький герцог встретился со взглядом самого светлого оттенка из палитры голубого, цвета зимнего неба после недавно прошедшей мороси.
Она робко улыбнулась Ричарду и тут же ринулась вглубь средоточия группы своих старших товарищей.
Роб Перси видел все. Парень незаметно подтолкнул друга локтем.
'Да, Дикон, она прекрасна...Но не слишком ли ты еще юн? Чересчур юн, дабы следовать примеру брата'.
Ричард покраснел до ушей. 'Мой...мой брат - король!' - прошипел мальчик.
Роб вспыхнул и замолчал. Оказалось легко вчистую забыть о значительности этого худощавого невысокого подростка с неподвижным серьезным лицом. Плантагенет...брат человека, завоевавшего корону огнем и кровью при Мортимер Кросс и Таутоне.
'Ричард, мне не следовало так говорить. Иногда я распускаю язык и изрекаю глупости. Ты же знаешь, ничего плохого в виду не имелось'.
'Знаю', - ответил Ричард, чей всполох гнева уже пошел на спад. 'Просто...Я...Я...Мы же можем остаться друзьями?'
'Разумеется, как положено. Я не вовремя разболтался. И во взыскание позволю тебе победить меня в битве на мечах'.
Ричард ухмыльнулся. Вид этой ухмылки подарил Робу расслабленность. Юный Глостер временами чересчур серьезен. Для своего возраста мальчику пришлось пройти через многое. А сейчас его брат - король, и перед ним открывается целый мир.
Сопровождающие графа направились к Залу Гильдий, где лорд Уорвик решил свое дело, а его юные пажи и свитские дворяне выполнили данные им поручения, пока вельможа затворился с мэром города с глазу на глаз. После того, как все завершилось, Уорвик поманил молодежь к себе.
'Вы хорошо мне сегодня послужили. Я обещал всем вам некоторую степень свободы в городе, который многие из присутствующих никогда не видели. Теперь - идите, но оставайтесь вместе, - западни могут поджидать и в самом дружелюбном месте'.
Он обернулся к Робу, подозвав того ближе мановением пальца.
'Вы - Перси. Приглядите за Глостером и без промашек. Не называйте его на улицах по имени'.
'Ему не требуется называть меня, упоминая титул, мой господин!' - высунулся Ричард, серьезный и обеспокоенный, что Уорвик способен удержать его с собой и вынудить пропустить все мальчишеские забавы. 'Я всегда разрешаю Робу обращаться ко мне как к Дикону!'
Уорвик поставил руки на бедра.
'Хорошо, если я могу доверить тебе о себе позаботиться и слушать Перси, тогда ты свободен, кузен Дикон'.
Вместе с другими оба юноши быстро спустились на поиски приключений по извилистым переулкам, известным как Сниклвейс. Они остановились в Шемблс, где мясники подвешивали на крючья над сточными канавами мясо, а потом проследовали посмотреть на высокие башни Кафедрального собора, в лучах заходящего солнца отсвечивающие золотым блеском. Испытывая, в конечном итоге, немилосердную жажду, молодые люди зашли в оживленную таверну с видом на Кафедральный собор и церковь, называемую храмом Святого Михаила Ле Белфри. Роб принес две маленьких кружки пива - одну для себя, вторую - для Ричарда. Сделав глоток, тот скорчил мину, напиток оказался хуже и сильнее по запаху, чем готовившийся в Миддлхэме.
С наступлением окрасивших небо в багрянец сумерек таверна наполнилась посетителями. Роб уже немного захмелел, и почувствовавший себя неуютно Ричард забился в угол, когда рядом, во всю глотку горланя от радости, споткнулся глубоко набравшийся незнакомец. Его ноги заплелись, и весельчак почти упал на мальчика, расплескав тому на камзол богатое пеной прогорклое пиво.
Ричард подскочил.
'Роб, я возвращаюсь в Зал Гильдий к лорду Уорвику'.
Роб находился к нему спиной, игриво беседуя с миловидной румяной и энергичной девушкой.
'Роб!' - снова позвал Ричард, теперь более резко.
Роберт не слушал. Ричард попытался поймать его взгляд, но старший товарищ оказался безнадежно занят. Потерявший надежду и утомленный мальчик выскользнул из переполненной таверны и устроился на краю водосточного желоба, так что булыжники впивались ему в бедра. Начало моросить, и тоскливое подобие дождя постепенно превратило его волосы в спутанные колечки. Всматриваясь во мрак, юный герцог нахмурился.
Внезапно из ближайшего переулка появилась целая рать гуляк. Они танцевали, пели, хохотали, некоторые из них были заметно набравшимися горячительным. Проходящие мимо держали в руках для освещения пути в успевшей настать ночи яркие факелы. Их отсветы озарили влажную брусчатку, и глазам веселящихся предстал с несчастным видом сидящий на краю водостока мальчик.
'Что это у нас здесь?' Высоко подняв свой факел, один из группы пошатнулся. Он отличался высоким ростом и странным, с точки зрения Ричарда, произношением. Плащ и шляпа незнакомца были испещрены серебряными дисками солнца и луны. Его длинная борода переплеталась голубыми лентами.
'Судя по картине, потерянный кукленок!' К бородачу присоединилась женщина с черными неприлично свободно лежащими на плечах волосами. От нее исходил аромат специй и экзотических духов. 'Откуда ты появился, малыш?'
Ричард не хотел отвечать этим чужакам и оборонительно скрестил на груди руки. В тот же миг кто-то пискнул: 'Он был со свитой лорда Уорвика. Я видела его во время нашего представления!'
Сквозь толпу протиснулась маленькая фигурка. Ричард вгляделся, - это была крохотная белокурая девочка, которую он впервые увидел вместе с актерами в момент прибытия в Йорк! Она укутывалась от холода, но, несмотря на дождь, оставила капюшон откинутым, поэтому ее прозрачные как лунный свет локоны лежали распущенными, словно знамена взлетая на легком ветру.
'Это был ты, правда?' - спросила девочка. 'Я заметила тебя...Ты был особенным. Другим'. Актеры, так как именно ими являлись гуляки, сгрудились вокруг Ричарда.
'Особенный, особенный', - прошептала женщина постарше. 'Если наша маленькая Айрлис, наш маленький Подснежничек, считает, что ты особенный, значит, именно так дело и обстоит! Она видит вещи, видит'.
Актеры образовали подобие круга. Ричард мог видеть лишь находящийся позади переулок, тускло мерцающий в факельном свете сквозь оставшиеся в ногах прогалы. Складывалось впечатление, что его окружили...намеренно.
Уколола тревога. Где в этом большом городе церковная и ночная стража? И где Роб Перси? Нет никаких сомнений, до сих пор старается произвести впечатление на девчонку из таверны...
'Выглядишь испуганным', - отметила темноволосая женщина, сверкая в сгущающейся тьме белоснежными зубами. 'Мы не причиним тебе вреда'.
'Я ничего не боюсь', - упрямо заявил Ричард. Обвинение в испуге являлось почти худшим из возможных для него оскорблений.
'Тогда ты не побоишься пойти с нами', - предложила женщина. 'Пойдешь?'
Труппа тронулась с места, и мальчик оказался в ее середине, подталкиваемый колеблющимися плащами и толкающимися руками. Некоторые из актеров начали наигрывать на своих инструментах, в которых тонул звук его голоса, обращенного к темноволосой даме и человеку с заплетенной бородой: 'Я не могу пойти с вами. Мне нужно вернуться к лорду Уорвику! Если я не вернусь, он....он отправится на мои поиски со стражниками, клянусь вам!'
'Тише'. На плече почувствовалось легкое прикосновение. Оглянувшись, Ричард увидел светловолосую девчушку, Айрлис. 'Они тебя не обидят'.
'Тогда скажи им, - пусть меня отпустят!'
Айрлис опустила глаза, на ее прозрачных ресницах заблестел редкий дождь.
'Это я во всем виновата. Я сказала им, что ты - особенный. А они уверовали, что видеть тебя тут - удача. Как обладать талисманом'.
'Ты что - ведьма?' - процедил Ричард. Но немедленно испытал вину за проявленную агрессию. Девочка свесила голову, будто ее унизили.
'Конечно...конечно нет. Но у меня всегда была способность....видеть вещи. Мама, упокой Господь ее душу, сказала, что это дар, а не проклятие. Господь Всемогущий благословил меня Зрением'.
'Ты видишь мое возвращение домой?' - спросил Ричард? 'Возвращение к лорду Уорвику? Неужели не понимаешь? Я не могу остаться здесь на улице...даже, если бы и захотел. Чего я не хочу. Уорвик пошлет своих людей, и для твоих товарищей дело вряд ли обернется добром. Я не лгу'.
'Ты такой важный?' - прошептала Айрлис. Внезапно ее глаза засверкали. 'Я знала. Я видела это!'
'Молчи, никому не следует говорить. Пожалуйста, Айрлис, помоги мне выбраться из вашей актерской труппы, прошу тебя'.
Казалось, сейчас она осознала безотлагательность сложившегося положения.
'Куда мы направляемся?' - обратилась девочка к двум предводителям, протанцевав вперед, когда комедианты заиграли в свирели и со свистом завели колесную лиру.
'Через холмы и дальше' - ответил со смехом бородатый мужчина. Он что-то потягивал из глиняного кувшина.
'Через холмы и через долины', - подхватила женщина с черными косами. 'И Удаче придется нас сопровождать!'
'Айрлис...пожалуйста...' Ричард потянул девочку за рукав. 'Мне не следует более задерживаться. Надо возвращаться!'
Айрлис закусила губу. 'Это я виновата в случившемся. Приложу все силы...'
Старшие актеры пересекали соединяющий берега реки Уз мост, темный каменный горб с мчащейся под ним водой. У Ричарда часто забилось сердце. Скоро покажутся одни из городских ворот. Наступил ли уже комендантский час, или его недавние похитители собираются танцевать всю ночь напролет? Стоит ли закричать и потребовать помощи, или же стража посмотрит на него лишь, как на невоспитанного беспризорника?
Айрлис дернула Ричарда за руку. Они на несколько шагов отстали от продолжающих кружиться и весело танцевать актеров, которых освещали блики озаряющих верхнюю часть моста угасающих и наполовину потухших факелов. 'Прыгай, Ричард, прыгай, пока они не смотрят!'
Оба ребенка забрались на широкие перила, приземлившись на илистый выступ ниже по реке. Айрлис схватила ладонь Ричарда и потянула его под пилоны моста и дальше по береговой линии.
В процессе скрываемого темнотой забега, Ричард окинул свою странную спутницу взглядом.
'Разве для тебя не лучше будет вернуться?'
Айрлис покачала головой. 'Они могут ждать. Запомни, за то, что я позволила тебе сбежать, меня побьют. Скоро все они упадут от опьянения и заснут. Мне удобнее разговаривать с ними в трезвом и здравомыслящем состоянии. Только тогда они поймут, как глупо вели себя'.
Дети продолжили путь во мраке под каплями начавшегося дождя. Преследования не случилось, несмотря на расстояние, с которого можно было услышать музыку и пьяные возгласы. Окружившие их тени задвигались. Вдруг у стены показались два накрытых капюшонами силуэта, съежившихся у еле заметного костра.
'Что это за место?' - спросил совершенно заблудившийся Ричард. 'Кто эти люди?'