Аннотация: Панк-вариации на тему приключений Самого Короче Сыщика, Шерлока Холмса(и его друга доктора Ватсона, типа)
Из "Новейших приключений Шерлока Холмса"
Войдя в комнату, я увидел Шерлока Холмса в его потрёпанном халате склонившимся над ретортами и пробирками в своём "химическом уголке". После обмена приветствиями и мельком брошенного на меня взгляда, Холмс сказал, убавляя огонь под колбой, в которой лениво кипела какая-то смолистая жидкость:
- Ватсон, если вы и дальше будете по ночам есть варёные яйца и запивать их кефиром с чёрносмородиновым варением у вас а) начнётся гастрит и б) вы заработаете себе нервное расстройство, ибо я знаю как вы боитесь миссис Хадсон, а ваши носки лежат вон в том углу.
- Холмс, вашу мать!...
- Ватсон, вы уже достали каждое утро говорить одно и тоже!
- Это так, но откуда вы знаете, что я всё утро ищу свои носки и что вчера ночью я лазил в холодильник?! - мой друг разогнулся от опыта и засмеялся своим беззвучным смехом.
- Это элементарно, Ватсон! Только человек занятый какой-то мыслью (вы почти каждое утро ищете свои носки) может забыть умыться. А те великолепные усы, что за ночь выросли у вас, дают прекрасное представление о том, что вы ели ночью. Я специально изучал кулинарный раздел криминалистики и даже написал книгу о методах ведения следствия по остаткам пищи на месте преступления. Я даже скажу точнее: вы пили трёхдневной давности кефир "Таллинский", тот самый, что миссис Хадсон хотела выбросить давеча.
- Холмс, вашу мать! - но тут мой друг разразился забористой бранью и я так и не узнал каким образом он догадался о столь интимном факте.
- А что за опыт вы ставите? Снова хотите анализировать ацетон?
- Нет. Я, доктор, решил себе чефирчику сварить.- Я стоял у косяка широко разинув пасть.
- Но Холмс!...
- ... тэк- с! Теперь пятьдесят граммов водочки... и вот элексир готов! - Холмс подставил ладонь полочкой к подбородку и мелкими глотками стал пить из пробирки смолоподобную жидкость. Выжрав, он с удовольствием крякнул и трахнул пробирку об пол. В руке у него была какая-то бумажка.
- Прочтите это, Ватсон, и пользуясь моим методом, попробуйте отгадать, что за человек наш клиент. - Это была, по сути, записка: "Дорогой мистер Холмс! В связи с таинственным и в высшей мере прискорбным происшествием надеюсь получить вашу консультацию, с чем и буду у вас завтра в 12.00. С уважением, Сайрус Брэдфорд."
- Он должен быть через пол часа.... а письмо... письмо как письмо и ничего о человеке его написавшем я сказать не могу.
- Милый мой друг Ватсон! Вы слепой, тупой и ленивый м...дак! Абсолютно ясно, что писал письмо весьма тучный человек. Он неряшлив, склонен к алкоголизму предпочитает "Херес" и пьёт не закусывая. Писал письмо он с могучего похмелья и, очевидно, работа у него связана с транспортировкой экскрементов...
- Он ассенизатор!
- Во-во!... Он курит "Мальборо", но в последнее время дела у него идут из рук вон...
- Холмс, мать вашу за ногу!
- Ватсон!...........! Я вас сколько раз просил, ........ : " Оставьте в покое мою мать!!!"
- Но каким образом вы всё это узнали?
- Видите ли, Ватсон ! Это письмо (для меня, конечно), - раскрытая книга, а я её просто читаю. Вы же смотрите в неё и что вы там видите?
- Фигу. - откровенно признался я и покаянно повесил голову.
- Ладно. Судя по тому до чего усрано письмо трудно не догадаться, что писавший его - человек низкой бытовой культуры. Вот эти складки в нижней части бумажки... они явно указывают нам на раздутое чрево, которым он и мял письмо. Радужные пятна по всему полю означают ни что иное как пролитый спиртной напиток, судя по спектру пятен - это "Херес". Но пятен от закусок и крошек нет, следовательно наш клиент не закусывал. Волнообразные строчки с резкими скачками указывают на сильное похмелье, и я бы даже сказал, на 33-й портвейн (впрочем это уже из области догадок). Бумага отличная, но совершенно ясно что её собирались употребить по прямому назначению (посмотрите как она тщательно измята), то есть дела плохи, если наш клиент собрался подтираться гербовой бумагой. Но, как мы видим, бумагу использовали под письмо, то есть дела обстоят ещё хуже чем мы предположили в начале.
- Опупеть!
- Да-да. - Холмс сильно закосел от чефиру и понемногу впадал в торчок, а между тем к нам должен был явиться посетитель. Но сколь я ни бился, я не смог вырвать своего друга из цепких объятий дурмана. Плюнув другу в глаза и не заметив никакой ответной реакции я понял, что дело плохо и стал выстукивать на оконном стекле какой-то марш.
Без пяти минут двенадцать у нашего подъезда остановился кэб и из него медленно вылез толстый некто, одетый в ядовито- зелёный фрак. Расплатившись с кэбмэном он двинул к нашей двери. В отчаянии я обернулся, ожидая увидеть "торчащего" в кресле Холмса и вместо этого увидел его у себя за спиной с хитро прищуренными глазами. От неожиданности я вздрогнул:
- Холмс! Вы меня заикой сделаете! - Холмс засмеялся своим беззвучным смехом.
- Всегда приятно подъе- нуть друга. Садитесь скорее в кресло. Я уверен, что мы услышим занимательнейшую историю.
- Звать меня Сайрусом Бредфордом. Я президент Гильдии Ассенизаторов, - тут Холмс значительно взглянул на меня:
- А кто вам присоветовал обратиться ко мне?
- Кэнди Роджерс, вы помогли ему отмазаться от уплаты алиментов...
- Ватсон, вы, кажется, описали это дело под заглавием "Все бабы- б- ди".
- Так вот: он мой старый друг и как только я рассказал ему о наших злоключениях, он сразу сказал: "Сайрус, дружище, бери свою задницу в обе руки и беги к мистеру Холмсу. Уж ежели, говорит, и эдакая выжига не поможет, значит, твоё дело - табак.
- Лестно, не скрою. А теперь расскажите нам с доктором в чём ваша проблема.
- Думаю, не надо раскрывать вам специфики нашего труда, но вот, не так давно, все ассенизаторы города решили соединиться в организацию: разработали устав, настроили фирменных сортиров по всему городу (вы, наверное, видели эти зелёные уютные флигельки, я думаю) и наладили всё так, что денежки к нам потекли рекой. Мы думали: "Кататься нам теперь на бочках до конца дней и печали не ведать", но позавчера, ребята ушли в рейс и вскоре начали возвращаться: в сортирах было, что зовётся "шаром покати". Мы решили подождать денёк: вдруг это хим.комбинат спустил в Темзу какие- нибудь закрепляющие вещества и весь Лондон страдает запором. Но и на следующий день случилась та же самая история. Самое важное то, что граждане исправно шли в заведения, но когда на утро приезжала бочка, в ямах ничего не было. Да ладно бы только дерьмо пропало. Это пол беды. Наша Гильдия сейчас находится под угрозой раскола. Смотрите, какое объявление я нашёл в газете:- и наш гость протянул свежую "Pimple Boy Telegraph", в которой было жирно обведено следующее:
"Экспериментальное кондитерское объединение "Горячие Овны" примет на работу водителя- ассенизатора со стажем работы не менее пяти лет. Желая облагодетельствовать лондонцев и в плане связи с сельскохозяйственным сектором страны, объединение берет на себя инициативу по откачке, вывозу и дезодорированию туалетов в домах частного сектора.
Из экскрементов будут организованы "общественные загородные компосты", весь перегной с которых будет передан в фонд фермеров Земли Франца-Иосифа. Собеседование с претендентами на роль будет проводиться в помещении общественного центра занятости плав. состава Темзинского пароходства."- покуда мы с Холмсом стукаясь головами читали объявление, наш клиент продолжал говорить:
- Все парни, понятно, сразу заговорили о новых горизонтах ассенизаторского дела, даже этот дюбель Джонни, который никогда не просыхает. Короче, все парни решили податься по объявлению. Они понимают, что место получит лишь один из них, но идея о новых горизонтах, плюс резкое обнищание Гильдии неизбежно приведет к расколу, а я этого не перенесу.
Холмс, все время рассказа сидевший с таким видом, что мне казалось - чифир снова берет свое, устремил свой орлиный взор на несчастного председателя:
- Брал ли кто-нибудь из членов Гильдии отгулы позавчера?
- Да. Питер Горди отпросился у меня и сказал, что поедет на своей бочке в лес и устроит там небольшой пикник. А вчера он прислал мне записку, что схватил в лесу насморк и по этому не выйдет на работу, - Холмс встал, показывая, что пора бы гостю и честь знать.
Тот немедля вскочил, и они обменялись рукопожатиями. В то время, когда наш гость нацеплял на баклан свой светло- зеленый цилиндр, Холмс задал ему ошеломивший меня вопрос:
- Скажите, Вы часто в детстве употребляли идиоматическое выражение "Говно на палочке"? - но еще поразительнее оказалась реакция нашего клиента:
- А как же! С этой фразой на устах я рос и мужал, - и он расплылся в улыбке.
- Отлично.
- Мистер Холмс, можем ли мы надеяться? Вы найдете наше говно?
- Надейтесь.
- Размеры нашей благодарности не имели бы границ!
Когда Холмс выпроводил гостя, я спросил:
- Холмс, Вы подозреваете этого самого Питера Горди?
- Я подозреваю всех!
- Неужели?!
- Да- да! И Вас, доктор, тоже!
- Но я...
- Миссис Хадсон жаловалась мне давеча, что Вы очень подолгу сидите в сортире: чем Вы там занимаетесь? - я покраснел:
- Это некорректный вопрос.
-то-то! - и Холмс исчез. Я сразу понял, что он отправился в город на поиски нитей и звеньев цепочек.
***
Я лежал на диване в приемной и от скуки плевал в потолок так, чтобы получился вензель матерного слова, когда ко мне вломился пьяный ассенизатор (как я понял по запаху) и исчез в комнате Холмса. Скоро он вынырнул оттуда уже в облике моего друга, усиленно прыскаясь одеколоном:
- Ну, чего новенького, Холмс? - спросил я, оживлённый столь неожиданным появлением:
- Дело почти завершено. Кстати, Ватсон, вам не в падлу будет совершить со мной некий ночной вояж?
- А куда?
- Да так. Надо п- дануть один документик.
После обеда Холмс удалился в свою конуру и на недавно купленном баяне до самого вечера шпарил классические хиты "Sex Pistols" и иных панк- корифеев. Своим хриплым голосом, без перерыва гнусящим: "Cos I wanna be anarchey" он доводил меня до полного иступления. Миссис Хадсон страдала мигренью, но на ее просьбы прекратить музицирование Холмс отвечал: "Fuck you! Stupid dirty whore!" и баян снова ревел как умирающий слон, а Холмс матерился под "музыку".
Около восьми в нашу дверь позвонили и Миссис Хадсон пошла открывать. Оказалось, что пришел инспектор Лестрейд с констеблем Макферсоном. Я усадил их в гостиной, а миссис Хадсон принесла кофейник и чашки. К моему удивлению, Холмс никак не отреагировал - из- за дверей его комнаты всё так же слышались надрывные вопли баяна перемежаемые гнусной матершиной. Не прошло и пяти минут, а в нашу дверь снова звонили. На сей раз, это был директор Лондонского Кондитерского объединения. Этот был весь в поту, а усевшись, то и дело дергался так, будто ему под зад высыпали совок горячих углей. Так мы и сидели, попивая кофе, поглядывая друг на друга, да на дверь Холмса (надо отметить, что с приходом нашего третьего гостя вопли баяна стихли). Через некоторое время дверь отворилась, и перед нами предстал мистер Шерлок Холмс собственной персоной. Но, Боже мой!.. в каком он был виде!.. Голова его по бокам была небрежно выбрита, а оставшаяся прядь торчала ядовито- зелёным гребнем ; от моего друга за три метра разило пивом, а на голое тело была натянута кожаная "косуха" со множеством металлических бирюлек. Чтобы закончить портрет, скажу, что на Холмсе были грязные драные джинсы, а в носу сверкала булавка. Все наши гости так и ахнули, а нервный директор кондитерского общества плеснул себе горячего кофе на брюки. После краткого затишья, вызванного ошеломляющим нарядом моего друга, грянул шквал вопросов, в ответ на которые Холмс оглушительно рыгнул пивом и заорал:
- Ша! Пацаны! - после чего с шумом выломился на улицу. Нам же ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Когда мы поймали кэб и расселись по местам, Холмс крикнул:
- Ямщик, гони, что духу в твоих дохлых клячах, и двадцать гиней на водку, если довезёшь в пол часа! - но кэб всё не трогался. Тогда Холмс назвал кэбмэна ублюдком и спросил в чём дело.
- Адресок-то не изволили, сэр.
- Ах да! Угол Парка им. двадцатипятилетия Её Величества Королевы и Нэд-роуд! - наш кэб наконец-то двинулся. Мы не решались задавать вопросы Холмсу в его новом обличии, а сам он всю дорогу только пил пиво из банки и с такой иронией поглядывал на инспектора Лестрейда, что бедняга не знал куда и глаза-то девать. Когда же к этому добавились смачные жирные плевки, усеивавшие его ботинки и пол вокруг, инспектор чуть не расплакался, но тут снаружи послышалось мощное "Тпру!" и кэб остановился. Холмс расплатился, лишив кэбмэна, однако, обещанной за скорость премии и мы двинулись по тёмной Нэд- роуд. Я часто удивлялся знаниям Холмса относительно лондонской географии, но сейчас удивлялся всё больше и больше. Улочка казалась тупиковой, но Холмс, ловко развернувшись среди контейнеров с мусором, вывел нас на освещённую редкими фонарями Джампинг- баллз стрит и повёл к панк- клубу, над входом в который приветливо раскачивался неоновый "fuck".Тут он указал на незаметный переулок за углом панк- клуба и сказал: " Десятое окно справа. Ждать!" - после чего скрылся за дверями клуба, выпустив на улицу облако невообразимого зловония с отрывком гитарной фразы и воплем "ЖОПА!". Очевидно, панки веселились.
Я, директор и инспектор Лестрейд с констеблем двинулись по указанному Холмсом маршруту. Окна, о которых сказал мой гениальный друг, были окнами панк-клуба и мы могли наблюдать это гнездо разврата во всей его неприглядной красе, а также Холмса продвигавшегося меж пивными стойками, как его зелёный гребень мелькает меж гребнями всех цветов радуги. Так незаметно мы добрались до десятого окна. Тут было темно и мы стали ждать. Скоро у окна образовался Холмс и пустил нас внутрь. Вокруг страшно пахло травкой и перегаром. Щёлкнул выключатель и оказалось, что мы все находимся в нужнике панк- клуба. Указав на рундуки, Холмс пригласил всех садиться, а сам примостился меж двух писсуаров.
- Итак, джентльмены, я полагаю, будет нелишним представить вас друг другу. Вы, Ватсон, уже хорошо знакомы с инспектором Лестрейдом и констеблем... Макферсоном. А это, сэр Генри Пушель- директор Лондонской Кондитерской ассоциации. - произнеся вслед за сим типовое "доктор Ватсон- сэр Генри", "сэр Генри - инспектор Лестрейд" мой друг обратился к сэру Генри:
- Зная, сколь Вы заняты на производстве, мы не осмелились бы Вас тревожить по пустякам, но обстоятельства принудившие нас сделать это столь серьёзны для возглавляемого Вами концерна, что время потраченное Вами на это дело не будет потраченным зря. - Сэр Генри ответил, что высоко ценит предупредительность мистера Холмса.
- Надеюсь, Ватсон, что вы захватили свой армейский револьвер. - Мой армейский "кольт" лежал в брючном кармане, я пощупал его для верности и кивнул.
- Ну, что же, господа, не будем тратить времени попусту. - За сим Холмс согнал сэра Генри с его унитаза и потянул рундук на себя. Мы все с интересом наблюдали за тем как он пыжится и корячится. Скоро унитаз сдвинулся вместе с окружающим полом и нашим взорам открылась глубокая яма из которой пахнуло сырым сквозняком. Вниз вели ступени, и мы стали спускаться вслед за Холмсом. Это был какой-то потайной ход, причём оборудованный на скорую руку, так как отовсюду сыпалась земля, а пытаясь исследовать на ощупь потолок, я всадил в мизинец здоровенную занозу. До самого конца пути я пытался вытащить её зубами и дорога не показалась мне долгой. Холмс уже гоношился где-то наверху и спустя миг в наше подземелье хлынул свет, а мы снова оказались в нужнике, правда куда более респектабельном нежели тот, что остался на том конце туннеля. Мы кильватерным строем пробрались к какому-то кабинету, причём я в темноте различал очертания станков и автоматизированных линий. Холмс уже привычно орудовал отмычкой у двери. Что-то щёлкнуло и дверь отошла.
- Лестрейд и Макферсон, вы встанете по углам и приготовите свои револьверы, но ничего не делайте без моей команды. Вы, Ватсон, и вы, сэр... а где же сэр Генри?! - короче, выяснилось, что мы где-то посеяли сэра Генри и даже пришли к общему мнению, что посеяли мы его именно в нужнике панк- клуба Надо полагать, бедняга так и не решился лезть в дыру образовавшуюся на месте унитаза- вот вам пример вреда приносимого хорошим воспитанием. Но Холмс утешил нас, сказавши, что этот сэр Генри нам на хрен не спёрся и принялся курочить сейф, что стоял в дальнем углу комнаты. Я присоединился к инспектору и мы стали ждать чего-то. Сейф уже почти поддался под натиском штурмовавшего его с монтажкой, кувалдой и зубилом Холмса, когда в коридоре застучали подошвы, дверь широко открылась, на пороге появился здоровило с гребнем на голове (сколько их за один день) и гаркнул:
- Это ты, что ли, Гной? - Холмс вдруг здорово качнулся и рыгнув пивом ответил пропитым голосом:
- Х- йле, сам не видишь?
- А х- йле ты у шефа в кабинете делаешь?
- Я давеча пузырь где-то заначил, а сейчас, видишь, ищу.
- А-а.- Дверь снова затворилась, здоровило даже не озадачился вопросом как заначка какого-то Гноя может располагаться у шефа в сейфе, и мы с инспектором, проторчавшие весь разговор сжимая рукояти своих пистолетов, расслабились. Холмс, тем временем, выгребал из сейфа какие-то бумажки и складывал их к себе за шиворот.
Я не думаю, что у почтенных читателей этой истории возникнет желание снова услышать как мы зашли в один нужник, залезли под унитаз, шли и вылезли уже в другом нужнике. Важно только то, что мы надеялись обнаружить сэра Генри там, где его забыли, но никоим образом его там не нашли. Обнаружился он только у входа в панк- клуб. Директор кондитерского объединения был в жопыньку пьян, а из гардероба на нем значились только трусы. На почти целиком выбритой голове высился ядовито- зеленый гребень. Прислонившись к стене, он глупо ржал над чем-то и ковырял пальцем в носу.
Завидев Холмса он заорал: " Панки! Хой!" и стал прыгать и плеваться, но на долго его не хватило и скоро мы уже волокли его на угол парка и Нэд-роуд, наблюдая гибельные последствия общения нормального человека с панками. Короче, сэр Генри, под наблюдением констебля Макферсона, отбыл в свою резиденцию, а мы втроём поехали на Бэйкер-стрит. По дороге Холмс нудил инспектора тем, что вот, мол, снова он- Холмс, раскрыл дело, а такими детективами как Лестрейд надо нужник протирать. Кончилось тем, что наш инспектор разревелся и на ходу выпрыгнул из кэба, а мой гениальный друг, высунувшись из окна ещё долго орал ему в след, что "Инспектор Лестрейд - бычара голимый", чем и будоражил жителей окрестных домов.
Но всё когда-нибудь кончается: кэб наконец-то остановился возле нашего дома на Бэйкер-стрит, окна которого приветливо светились и звали вернуться из сырой и тревожной лондонской ночи к камину и позднему ужину в уютной тёплой комнате.
После позднего ужина мы сели в свои кресла у камина и Холмс, уже без всей этой панковской мишуры, но (куда деваться) с выбритой по бокам головой принялся набивать трубку.
- Холмс! - начал я неприятный для себя разговор- несмотря на то, что я детально изучил ваш дедуктивный метод, процесс раскрытия этого дела покрыт для меня непроницаемым мраком: я даже не знаю, завершено ли оно.
- Завершено, друг мой, и завершено полностью, а виновные понесут кару.
- Да, но каким образом, я не видел ещё ничего...
- Слушая нашего уважаемого клиента, сэра президента этой Навозной Лиги, я думаю, даже вы, Ватсон, не смотря на вашу глубокую умственную неполноценность, могли заметить до чего хилые отмазки лепил этот малый, Питер Горди (я с важностью покивал головой): то у него пикник на бочке, то простуда какая-то липовая, - продолжал мой друг, усердно насасывая мундштук своей трубки и окутывая нас клубами табачного дыма.- Сразу же после визита сэра президента я отправился в пивную, что расположена рядом со штаб-квартирой Гильдии Ассенизаторов и, как и ожидал, встретил там почти всех служащих этой достойной организации. Представившись безработным ассенизатором, я быстро втёрся в доверие к этим простым работягам и меж парой кружек пива заикнулся насчёт того злосчастного объявления в " Pimplе boy telegraph", тут в пивной поднялся крик: все сыпали проклятиями в адрес этой самой экспериментальной кондитерской фабрики "Горячие овны", но как выяснилось, никто из них, где она находится, толком не знает. Тогда я тишком выведал где можно найти Питера Горди и, обнаружа его неподалёку, подсел к нему за столик. Угостив его раз эдак десять выпивкой и сочтя вполне готовым для допроса, я начал задавать наводящие вопросы. Он долго отказывался понимать о чём я говорю, но после пятнадцатой выпивки он шёпотом поведал мне, что "ежели парни чего узнают, то ему - каюк". Я понял, что дело на мази и пропустив ещё пару стаканчиков мы пошли отлить. Там, в кустах за пивнушкой, он и раскололся. Он рассказал, что в конторе по найму сидела какая-то секритутка и она сказала, что дерьмо надо будет сваливать под окнами панк- клуба, что на Джампинг- Баллз- стрит ("им ведь это по фигу, панкам-то, даже приятно"), и что сам он лично отвёз туда три партии товара, который собирал спозаранку по заведениям Гильдии. Распрощавшись с этим питером, я помчался к панк- клубу, что на Джампинг-Баллз-стрит. Это грязный безрадостный район, Ватсон, даже днём его население составляют одни мусорные баки да панки, которые скачут и плюются, тряся своими разноцветными ирокезами. Побродив немного вдоль клуба, я обнаружил, что другой фасад выходит окнами на одну из оживлённейших магистралей нашего города и на нём написано, что мол в этом здании находится кондитерская фабрика "Red October". Тут я решил, что уже достаточно потрудился на сегодня и имею полное право повеселиться и отдохнуть. Поэтому я, сказавши вахтёру, что мне срочно надо в уборную, и обманув его таким образом, проник на территорию фабрики. Но, полазив по цехам и вдосталь натрескавшись готовой продукции, я и в правду захотел в туалет. Сидя на рундуке, я по привычке стал стучать тростью в пол. ТАМ БЫЛО ПУСТО, ВАТСОН!!!
- Где, Холмс?
- Под рундуком, тупица вы безмозглая!
- Но ведь под рундуком и должно быть пусто!
- Нет, милый мой Ватсон. Это был бетонный облицованный кафелем рундук с вмурованным в него унитазом. Я специально изучал клозеттарный раздел криминалистики и сразу понял, что дело не чисто. Поскольку туалет находился на первом этаже, я позволил себе предположить, что под рундуком проведён подкоп. Тщательно исследовав кафель у себя под ногами с помощью лупы, я не нашёл ни щелки: подкоп вёлся на фабрику, а не с неё. Я совсем уже собрался уходить, как вдруг вспомнил о деле нашего уважаемого клиента, президента Гильдии Ассенизаторов и за то время, которое курил одну трубку, сложил в голове чёткую цепочку "говно- кондитерская фабрика". Очевидно, кто-то захотел изготавливать сладости из фекалий на оборудовании фабрики, ... иначе зачем подкоп? Но откуда же тогда будет подаваться исходный материал? - Задался я вопросом и... Вы помните, Ватсон, трубу проложенную по потолку подземного хода? (Я не захотел сознаваться, что всю дорогу вытаскивал зубами занозу из пальца и утвердительно кивнул.) - Вот по ней то и должен был подаваться исходный материал из туалета панк-клуба. Вы ведь заметили, Ватсон, что сидите не на рундуке, а на огромной ёмкости с дерьмом? - Я уже совсем собрался снова кивнуть, не желая признавать, что в тот момент меня, как врача больше беспокоило состояние сэра Генри, близкого к обмороку по поводу, что он сидит в общественном нужнике на писсуаре, как вдруг меня осенило:
- Холмс, вашу мать, а ведь там не пахло следами пребывания человека!
- Ебстественно, глупышка мой, Ватсон. Ёмкости были тщательно изолированы.
- Но как же вы догадались, что под нами не просто рундуки, а люки огромных резервуаров оборудованных для перекачки и хранения фекалий? - Холмс снова зашёлся доставшим меня за этот день беззвучным смехом. Отсмеявшись от устремил свой орлиный взор куда-то за мою спину и, попыхивая трубкой, сказал:
- Я специально изучал психологию лондонских панков. Видите ли, Ватсон, они никогда не пользуются туалетами по назначению, а предпочитают справлять свои потребности и нужды не сходя с того места, где они дали о себе знать. Другими словами: я сразу знал, что под рундуками должно быть пусто.
- Но как же ваши слова насчёт того, что это ... рундуки... э- э- э... со вмурованными унитазами...- слабо попытался запротестовать я. Эффект тем не менее оказался значительным: казалось, мои слова озадачили Холмса. Он попыхтел своей трубкой и вдруг со смехом ударил себя ладонью по лбу.
- Из головы вон! Совсем забыл вам сказать, что я специально изучал тайны аускультации и перкуссии у индийских врачей. Поэтому, войдя в туалет панк - клуба я, по особому стукнув каблуком у каждого рундука, установил, что под всеми кроме одного находятся огромные массы какого-то коллоида, тот же под которым пусто я, совершенно верно принял за вход в подземный переход в туалет кондитерской фабрики! Каково?!!! - Друг глядел на меня петухом, в его глазах горела гордость за тот хитроумный вольт ушами, который он только что выдал.
Я, поражённый способностями моего гениального друга, только выпятил вперёд нижнюю губу и показал ему большой палец. - Остальное было делом чистой логики, - сказал мой друг, истекая слезами, вызванными дымом трубки, которую он не мог вынуть изо рта, поскольку руками он в это время доставал из футляра свою скрипку и натирал смычок канифолью.
- Как приятно видеть, Холмс, что Вы бросили это своё увлечение панком и баяном.
- А знаете, Ватсон, что делает меня таким непредсказуемым?
- Что же, Холмс?
- Ваше занудство, дорогой мой, - тут, к вящему моему удивлению, Холмс схватил скрипку за гриф и зашвырнул в дальний угол залы, а из- за кресла появилась балалайка и зазвенела вариациями на тему песни "Светит месяц, светит ясный".Лихо отбивая указательным пальцем правой руки сложный ритм по дребезжащим струнам и щурясь от табачного дыма, Холмс продолжал:- Итак мы установили истинного преступника - панков.
- Да, но их мотивы...
- Если бы Вы, уважаемый доктор, как и я изучали...
- Холмс, ТЫ УЖЕ ДОСТАЛ!-
- ...раздел психологии, посвященный панкам, Вы бы сразу поняли их мотивы. Договариваясь о встрече с сэром Генри Пушелем, я выяснил что, примерно неделю назад панки предложили Лондонскому Кондитерскому Объединению снабжать их бесплатно пивом по выходным, на что дирекция объединения ответила отказом. Таким образом, мотивы преступления открываются перед нами окончательно - это месть, месть путем дискредитации нашей кондитерской промышленности. Из сейфа, подломанного нами сегодня, я добыл вот эти две бумажки, - Холмс кинул мне отпечатанные листы. Один из них был рецептом и начинался словами "На кило дерьма - кило сахара", другой, судя по всему, был готовой к публикации статьей, завизированной глав. врачом Лондонской СЭС, и называлась она "Чем нас кормит родной общепит?"
- Да, Ватсон, вся эта история с пропавшим говном чуть не обернулась трагедией для бедного сэра Генри...- тут в нашу дверь позвонили, зашаркала в прихожей миссис Хадсон, и в комнату ворвался давешний толстяк в зеленом фраке, неся свой, зеленый же, цилиндр на отлете.
- Господа! Господа! - кричал он, улыбаясь и захлебываясь счастливыми рыданиями,
- Вы вернули нам наше дерьмо, вы вернули нам работу! - пока он надрывался и лез целоваться, в дверях появились два детины в зеленых комбинезонах, влекущие с собой ящик водки "Лондонская особая", и президент вручил нам нагрудные знаки "Почетный Ассенизатор".
- Зная, что Вы не берете со своих клиентов денег...
- Ну почему же?..
- ...мы взяли на себя смелость...- он указал руками на ящик, - ...вот! После того, как ящик занял почетное место у камина, миссис Хадсон стала выпроваживать гостей, и вскоре радостный визг Президента Гильдии Ассенизаторов слышался уже из прихожей. Раздался крик: "Эй, залётные!", прогремели копыта, и все стихло. Холмс ударил в ладоши, и звучно потерев их друг о друга, сказал мне с приятной улыбкой:
- Что-то мы с Вами зап- здились, дорогой доктор, давайте- ка лучше ё- нем.
В ту ночь свет еще долго горел в окнах дома 221б, что на Бейкер-стрит.