Горъ Василий : другие произведения.

Закон переполнения... главы 1-7

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.99*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    добавил еще 2 главы. Обновление от 7.8.9 Изменил 5 главу - добавил потерянную часть.

  Закон переполнения.
  Глава 1. Орис.
  Выход из метро 'Юго-Западная' загораживала длиннющая очередь ожидающих маршрутного такси людей. Поискав глазами место, где сквозь нее можно было бы просочиться, Орис с трудом протиснулась между грязной, заваленной окурками и пустыми пачками из-под сигарет урной и массивным, основательно поддатым дядькой, ожесточенно обсуждающим какую-то проблему по телефону. Зябко поежившись, девушка кинула взгляд в витрину книжного магазина и тяжело вздохнула: ее по-летнему легкая одежда мало подходила для прогулок по свежему воздуху. Впрочем, еще утром синоптики во весь голос утверждали, что день обещает быть теплым, и температура воздуха вряд ли опустится ниже двадцати пяти градусов по Цельсию.
  Двадцатью пятью не пахло. По ощущениям Орис, воздух остыл градусов до десяти, и, судя по небу, затянутому невесть откуда взявшимися облаками, вот-вот должен был начаться дождь.
  - Привет, подруга! А с тобой можно познакомиться? - тембр голоса, раздавшегося у нее за спиной, оказался на редкость неприятным, и она, не оглядываясь, ускорила шаг.
  - Слышь, красотка! Куда мы так спешим? - не унимался преследователь. - Каблуки сломаешь! Але, слышь меня, ты?
  - Я на улицах не знакомлюсь... - стараясь, чтобы в ее голосе не было слышно страха, пробормотала она, и свернула налево, на Покрышкина, взглядом выискивая автобусы, подъезжающие к остановке около Академии. Автобусов было предостаточно, но они почему-то не двигались!
  - Черт... - про себя подумала девушка. - Авария! И что мне теперь делать?
  - Оп-па! Какая засада! - увидев безумную кашу из пытающихся как-то объехать столкнувшиеся автобус и 'Газель' автомобилей, расхохотался ее очередной ухажер: - Думаю, что это надолго... Может, завалимся в Макдак? Пока припрутся мусора, пока все тут разрулят, пройдет часа два. В лучшем случае. Не пешком же ты, в натуре, попрешься?
  - Спасибо за предложение, но меня ждут. И отвезут домой на машине... - пробормотала девушка и скользнула в небольшую щель между автомобилями.
  - Ну и хрен с тобой... - зло буркнул преследователь и, судя по всему, отстал.
  Авария была так себе: маршрутное такси, явно пытавшееся протиснуться между подъезжающим к остановке автобусом и встречным автомобилем, задела и тот, и другой, и теперь их водители, ожесточенно ругаясь, пытались объяснить лихачу степень его кретинизма. Судя по всему, ругались достаточно давно: на лице водителя маршрутки успел нарисоваться свежий синяк, а бейсбольная бита, зажатая в руке водителя пострадавшего 'Мерседеса' свидетельствовала о том, что гонщик пытался сопротивляться.
  - Слышь, чмо, ты вообще догоняешь, сколько стоит этот бампер? - постукивая битой по своему бедру, возмущался сильно перекачанный хозяин легковушки. - Платить охренеешь, тварюга!
  Судя по выражению лица водителя 'Газели', он знал. Или догадывался. И не питал особых надежд на то, что ему удастся отвертеться.
  А толпа на остановке все прибывала и прибывала: несмотря на то, что час пик должен был вот-вот закончиться, желающих добраться до Солнцево, Ново-Переделкино или Очаково было предостаточно. И каких-либо теплых чувств к тем, кто лишил их такой возможности, они не испытывали. Особенно возмущалась подогретая пивом молодежь: то и дело то один, то другой 'борец за справедливость' принимался материть виновника аварии, а особо дерзкие швыряли в него пустые банки из-под коктейлей. В общем, ожидание автобуса обещало быть долгим...
  - Замерзну к чертовой матери... - очередной раз кинув взгляд на небо, подумала Орис. - Может, правда зайти в Макдональдс? Или пройтись пешком? Нет, уж лучше пешком... - всплывший в памяти рассказ кого-то из подружек о том, что, попав в аварию, они как-то ждали прибытия инспектора шесть с половиной часов, оказался тем самым аргументом, который помог принять такое нелегкое решение. И девушка, очередной раз вздохнув, принялась протискиваться сквозь толпу, пытаясь пробиться к тротуару, ведущему в сторону Никулинской...
  ...- Эй, красотка, тебя подвезти? - жизнерадостный голос водителя четвертой по счету притормозившей около тротуара машины еще больше испортил ей настроение: казалось, что вид ее задницы, обтянутой мини-юбкой, действовал, как красная тряпка на быка, на хозяина каждой машины, сворачивающей с Анохина на Покрышкина. И заставлял давить на тормоз.
  - Вот дура! И надо было так вырядиться? - который раз подумала она, еще больше ускоряя шаг. - Может, срезать дворами?
  - Че мерзнуть, а? У меня в тачке тепло, и мухи не кусают... - вопил через опущенное боковое стекло 'джентльмен'. - И музон суперский... Харе ломаться, залазь... Не обижу...
  Миновав перекресток, Орис решительно направилась в сторону прохода между домами, и навязчивый кавалер, рыкнув на прощание, сорвал с места свои 'Жигули'...
  - Холодно-то как... - ежась от порывов пронизывающего насквозь ветра, пробормотала девушка. - Пока доберусь до дому - заиндевею... Как же тут всегда дует... Ладно, хватить ныть - не так уж и много осталось-то...
  ...Резкий рывок за руку оказался для Орис абсолютно неожиданным: еще мгновение назад вокруг нее вроде бы никого не было, и вдруг ее развернуло лицом к высокому, широкоплечему парню с совершенно безумным взглядом черных, как ночь, глаз!
  - Не торопись... - выдохнул очередной ухажер, и, склонив голову на плечо, окинул ее оценивающим взглядом. - А ты ничего так... Симпатичная... Сиськи, кстати, свои?
  - Руки убери! - попытка вырваться из его захвата не удалась, и пытающаяся не показать своего страха девушка рванулась еще раз.
  - Сиськи свои, я спрашиваю? - абсолютно не обращая внимания на ее сопротивление, парень шагнул навстречу, и свободной рукой грубо вцепился ей в грудь. - Ого! Судя по всему, да... Надо же, такая худенькая, и такие буфера... А ты мне нравишься...
  - Зато ты мне - нет! - вырывалось у Орис.
  - А что это меняет? - ухмыльнулся он. - И потом, еще не вечер... Хотя... вечер, но я не в том смысле... У-у-у... и кто тебя этому учил? - легко сместившись в сторону от удара в пах, он отбил ее колено влево, и потерявшую равновесие девушку развернуло к нему спиной. - Решила прижаться ко мне задницей? Что ж, принимается...
  - Руки убери!!! - почувствовав, что его пальцы стискивают ее ягодицы, Орис не выдержала и заорала.
  - Еще раз откроешь рот без спросу - дам по башке... - жутким шепотом сообщил он. - Не заставляй меня выходить из себя... Тебе же хуже будет! Кстати, ты должна меня поблагодарить!
  - За что то? - опешила девушка.
  - Ну, еще минуту назад ты мерзла, а сейчас, судя по тому, что соски не рвут майку, тебе стало значительно теплее! Блин, а мне нравилось, когда их было видно... Впрочем, это дело поправимое...
  Через секунду раздался отвратительный хруст рвущейся ткани, и Орис почувствовала, что ее майка, а вместе с ней и лифчик превратились в лохмотья.
  Сорваться с места не удалось - резкий рывок за 'хвост', в который были убраны ее волосы, чуть не уронил Орис на землю.
  - Куда рванула? - раздалось за спиной. - Я еще не закончил... Посмотри сюда, ты, тварь! И реши, что тебе нравится больше - порадовать меня своими ласками, или... тоже порадовать, но посмертно?
  Повернувшись на не слушающихся ее ногах, Орис посмотрела на своего мучителя, и чуть не упала в обморок: в его руке откуда-то возник небольшой, но выглядящий ужасно неприятно нож.
  - Ты удивишься, но особой разницы между обладанием красивой женщиной или трупом красивой женщины я не вижу... - криво ухмыльнулся насильник. - И у того, и у того есть свои плюсы и минусы... Живые бабы иногда преподносят приятные сюрпризы, зато мертвые не орут, не дергаются и не пытаются сделать мне больно... То на то и выходит...
  - Как можно любить труп? - дрожащими губами спросила Орис.
  - А что тебе в этом не нравится? Да большинство так называемых супруг изображают в постели бревно! Или супер-оргазмы... А на самом деле думают о шмотье, подругах или любовниках. Труп - искренен до предела и ничего не изображает...
  - А кровь?
  - Могу свернуть шею, чистюля! - хохотнул парень, и, подтянув ее поближе, расстегнул пуговицу на юбке. - Впрочем, пока не поздно проявить покорность - наши женщины почему-то не любят, когда над ними доминируют... А жаль - могли бы получать море удовольствия... Ну, перебирай конечностями! Вылазь из юбки, нафиг!
  Странное состояние обреченности и леденящий спину страх не давал пошевелиться. Здоровяк, заглянув ей в глаза, удовлетворенно осклабился и захохотал:
  - Вот таких баб я люблю больше всего! Впала в ступор, да? Интересно, а это состояние твои ощущения приглушает или нет? Ну, говори, овца! - неожиданно разозлившись, он грубо сжал пальцами соски и потянул их на себя. - Что чувствуешь, шалава?
  - Б-больно... - выдавила девушка, и почувствовала, что плачет.
  - А так? - царапнув ее щеку щетиной, он приник к ее груди губами.
  - Так - нет...
  - Приятно, дура? - оторвавшись от соска, зарычал он.
  - Н-наверное...
  - Вот и отлично... марш в кусты - там моя тачка... - расстегивая ремень, скомандовал он, и подтолкнул Орис к еле видимой в темноте машине. А через мгновение в ее глазах что-то мигнуло, и силуэт 'Вольво' стал идеально четким. С расстояния метров в восемь девушка умудрилась рассмотреть наклейку техосмотра, очки под лобовым стеклом и кронштейн с зажатым в нем телефоном 'Nokia'. Темнота вокруг стала какой-то прозрачной: кроме автомобиля, Орис умудрялась видеть каждую жухлую травинку, смятые фантики из-под конфет, обломок кирпича, невесть откуда взявшийся в недавно облагороженном парке и даже какое-то насекомое, деловито идущее куда-то по своим делам. Так же обострился и слух: сквозь фон из возбужденного дыхания идущего следом мужчины она умудрялась слышать звуки музыки, доносящиеся из находящихся довольно далеко домов, рев пролетающих где-то на Мичуринском проспекте машин, шебуршание птиц в ветвях деревьев и еще много-много всякого.
  - Откидывай спинку... - забросив ее на пассажирское кресло, скомандовал здоровяк. - Молодец! Теперь снимай трусы и ложись...
  - Я не хочу... - собравшись с силами, воскликнула она.
  - Зато хочу я... - боль от его пятерни, сдавившей грудь, не смогла перебить странного, иррационального удивления от того, что в кромешной тьме она прекрасно видит черты его лица, шрам рядом с уголком правого глаза и каждый волосок на небритой физиономии.
  - Мама... - почувствовав на себе его пахнущую потом тушу, Орис попыталась закрыть глаза и не смогла.
  - Любишь посмотреть? - заметив, что ее глаза широко открыты, хохотнул насильник и впился ей в губы поцелуем...
  ...Странное состояние отрешенности, в которое она впала практически с первого его поцелуя, что-то сделало с ее восприятием времени и ощущений. Время тянулось, как резиновое, а каждое его действие откладывалось в памяти с мельчайшими подробностями, от которых хотелось завыть. А вот тело и мозг пребывали в полуобморочном состоянии: несмотря на все угрозы вошедшего в раж мужчины, Орис никак не могла заставить себя пошевелиться, и тем более, сопротивляться! Казалось, что ее сознание полностью абстрагировалось от происходящего, и не среагировало даже тогда, когда парень выхватил нож:
  - Вылезай из тачки, сука... Вылезай, я говорю! - поддев острием клинка ее правую грудь, он легонько надавил на рукоять, и девушка почувствовала, как по ее животу потекла теплая струйка крови.
  - Ну же, шевелись! Машину заляпаешь!!! - вгоняя клинок параллельно ее телу, прошипел он, и рывком выбросил ее на траву.
  Боли от удара об землю она не почувствовала - ощущение ожога от нового надреза, на этот раз от колена по внутренней части бедра и вверх, оказался намного острее. Вымотанное истязаниями тело почти не отвечало на вспышки боли - парень даже забеспокоился, и, вбив клинок в левое подреберье, возмущенно зарычал:
  - Ты что, обкуренная, что ли? Чего не орешь?
  - Обними меня... - неожиданно для себя самой пробормотала Орис. - И поцелуй, милый...
  - Охренела? - дернулся было здоровяк, и попробовал отшатнуться. Но было уже поздно: рука девушки, взметнувшаяся к его лицу, нанесла страшный удар в подбородок, от которого его немаленькое тело отбросило на добрые полметра.
  - Что за фигня? - удивленно подумала Орис, и обмякла - импульс силы, понадобившийся для того, чтобы нанести этот удар, словно выскреб все остававшееся в ней здоровье...
  ...Тело умерло довольно быстро: Орис испуганно ощутила, как перестало биться ее сердце, как бились в конвульсиях конечности, как расслабились мышцы и связки, и сходила с ума от ужаса от того, что все еще способна думать и ощущать!
  Свет фар, осветивший заросли кустов, около которых она лежала, больно резанул по все еще открытым глазам. Щелчки открывающихся дверей прозвучали, как выстрел над ухом, а потом над ней склонилось чье-то смутно знакомое лицо:
  - Она еще жива?
  - Она? - Нет! - пробормотал кто-то еще. - Остаточные явления от работы 'Оттиска'.
  - Глаза открыты... - в глазах мужчины, присевшего рядом с ней на корточки, промелькнула легкая грусть. - Красивая баба была, правда?
  - Все они одинаковые... - вздохнул его собеседник. - Что расселся? Помоги загрузить клиента! Тяжелый, скотина... Михальчук был заметно плюгавее...
  - Девочку жалко... - вздохнул первый. - Я бы, на ее месте, сошел с ума...
  - Ты уже сошел, Валера! Это клон! Пятьдесят пять килограммов органики и наш 'Оттиск' в голове. И несколько управляющих программ... О чем тут жалеть?
  - Она была женщиной, дурень... - потянувшись к ее глазам, он осторожно опустил ее веки, и в сознании Орис наступила тьма...
  
  
  Глава 2. Екатерина Петрова.
  
   Плацкартный вагон, как ни странно, оказался чистым, аккуратно убранным, и в нем практически ничем не пахло. Удивленно покосившись на электронное табло над выходом в противоположный тамбур, на котором весело мигала надпись 'туалет свободен', Катя на всякий случай выглянула наружу - поезд еще стоял. Впрочем, за двадцать с лишним минут до отправления последнее было неудивительно. А вот работающий в пределах города туалет - очень.
   - Давно не ездили поездом? - заметив ее взгляд, ехидно поинтересовалась идущая навстречу проводница.
   - Есть такое дело... - не могла не признать Петрова.
   - Оно и видно! Вагон оборудован биотуалетом и кондиционером. Так что путешествуйте Российскими железными дорогами...
   - Спасибо... - улыбнулась Катя. - А что, есть варианты? В смысле 'железки'?
   - Слышь, подруга, шевели поршнями! - голос, раздавшийся сзади, настроения не испортил, но заставил вспомнить, что она в вагоне не одна.
   - Ой, извините! Секундочку... - юркнув в свое купе, Катя приподняла нижнюю полку, и попробовала впихнуть под нее свою сумку. Сумка зацепилась, и никак не желала помещаться.
   - Але, крошка! Задница у тебя, конечно, ниче, но стоять в раскоряку так долго все-таки не стоит! - не унимался обладатель колоритного прокуренного баса.
   - Сумка застряла... - слегка поморщившись от такого панибратства, девушка кое-как утрамбовала свои пожитки, опустила полку и уселась на диван. То же мгновение в купе стало тесно: вслед за невысоким небритым субъектом неопределенного возраста, сжимающим в руке початую бутылку пива, в помещение ввалились еще двое таких же 'красавцев', и беззастенчиво уставились на нее.
   - Не, жопа у тебя симпатичнее мордашки... - заявил последний из тройки ее соседей. - Впрочем, водку мы еще не пили...
   - Я, пожалуй, лягу на верхней полке... - ужаснувшись количеству пивных бутылок, выкладываемых на столик, буркнула она.
   - А стоит? Может, тяпнешь с нами? - не отводя взгляда от ее груди, ухмыльнулся мужчина лет сорока, уже порядком 'подшофе'.
   - Извините, но мне нельзя... - снова вспыхнув от радости, ответила она, и, не дожидаясь продолжения уговоров, полезла наверх.
   - Ты больная, что ли? Или с нами выпить впадлу? - с легкой угрозой в голосе поинтересовался он.
   - Вообще-то я в положении... - мысль о том, что эту новость первым узнала какая-то пьянь в поезде, а не законный муж, отчего-то здорово расстроила, но девушка решила, что это не считается, так как относится к 'синдрому попутчика' или как он там правильно называется.
   - Мда... Это залет! А ведь, в натуре, залет! Она же залетела!!! - расхохотался обладатель баса. - Леха, за это надо выпить! В смысле, чтобы в нашей жизни не было залетов! Особенно таких!
   Дикий хохот, потрясший купе, заставил Катю грустно улыбнуться - беременность после двух лет ожидания лично для нее была огромным, просто запредельным счастьем, и пить за то, чтобы ее не случилось, она бы не стала. Ни за какие коврижки. Ощущение того, что уже завтра, когда она расскажет про нее Косте, наступит новая жизнь, в которой будет все чудесно и замечательно, снова заставило ее улыбнуться, и девушка, сложив руки на животе, в котором уже начал развиваться ЕЕ ребенок, мечтательно прикрыла глаза...
   ...Может, ты останешься хотя бы на эту ночь? - придерживая рукой дверь машины, спросила Катя у мужа, на ощупь пытающегося вставить ключ в замок зажигания. - Завтра же воскресенье! Выедешь часов в пять, и к утру будешь дома...
   - Ага, и сразу на работу. Не выспавшийся, с красными глазами и ничего не соображающей головой... - скривился Костик. - А Николай Алексеевич мне за это премию выпишет... В размере среднегодового дохода какого-нибудь европейского государства... Нет уж - лучше я поеду сейчас, а завтра выдрыхнусь до упора.
   - Я буду скучать... - наклоняясь и целуя мужа в неохотно подставленную щеку, прошептала она.
   - Тебе будет некогда! - усмехнулся Костик. - Насколько я понял, тещу нельзя оставлять одну. Значит, думать ты будешь о ней, а не обо мне... Ужас!
   - Как я могу думать не о тебе? - захлопала ресницами Катя. - И не надейся! А потом, когда она пойдет на поправку, я вернусь домой, и... - наклонившись пониже, так, чтобы мама, сидящая в кресле-каталке неподалеку, не слышала того, что она скажет, девушка прошептала на ухо мужу несколько коротких предложений. И тут же покраснела...
   - Ого! Мне нравится ход твоей мысли... - шаблонная фраза в его устах прозвучала как-то суховато. - Ладно, вернешься - обсудим... Ну, не дуйся - я тоже буду скучать... Правда-правда...
   Захлопнув дверь машины, Катя грустно вздохнула, зачем-то протерла ветровое стекло подолом сарафана, и помахала ладошкой вслед выехавшему со двора автомобилю.
   В ответ рявкнула 'крякалка', на установку которой Костик зачем-то выбросил аж триста с лишним долларов, но пользоваться которой в городе побаивался, и 'Тойота-Авенсис', объезжая колдобины, медленно потащилась в сторону выезда из деревни.
   - Не любит он тебя, дочка! - зябко кутаясь в шаль, пробормотала мать. - А меня так вообще на дух не переносит!
   Зачем ты так, мама? - вспыхнув, возмутилась Катя. - Любит! Я точно знаю...
   - Ой, надо же, знает она! А кто тебя в прошлом году забыл у Смирновых на дне рождения?
   - Сколько тебе можно повторять? Он пришел с работы голодный. Оля не умеет готовить, нарезку и салатики, которые она купила в магазине, съели до его прихода, поэтому, выпив натощак, он быстро захмелел. Потом почувствовал себя плохо и уехал домой. На такси. А меня он, по-моему, и не видел - мы с Люськой на кухне трепались. И вообще, сколько можно вспоминать одно и то же? Да если хочешь знать, дай Бог, чтобы у каждого мужчины было так мало недостатков, как у него!
   - Ой, Катюха, и дурища же ты у меня! Точно Одуванчик! Ничего не соображаешь! Видел бы покойный батя, кого мы воспитали на свою голову! Глаза разуй, доча! Как можно быть такой слепой? Любовь, ексель-моксель! - скривившись, пробормотала она. - Подленький он у тебя, и гнусный. Как можно этого не видеть?
   - Может, хватит? - не выдержала Катя. - Он - мой муж. Не тебе с ним жить. Не надо его хаять, ладно? И не заставляй меня жалеть, что я приехала. Давай договоримся - тему Костика мы поднимать не будем! И вообще, мама, нам что, больше не о чем поговорить? Мы же два года друг друга не видели!
   - Вот именно! Как закончила свой дурацкий институт, ни разу ко мне не приехала! А все он, зараза...
   - Мама, я обижусь... - Катя нахмурилась, и сжала кулачки. - Мы же договорились!
   - Ладно, не буду... - женщина удивленно посмотрела на дочь и... улыбнулась: - Я смотрю, Одуванчик научилась злиться! Надо же, до чего доводит жизнь в столице! Мне казалось, что это просто невозможно!
   Катя покраснела до корней волос и пулей влетела в дом. А со двора продолжал доноситься хохот матери:
   - Небось, твои второклашки дают тебе прикурить?
  
   ...Коряга приперся за бутылкой в половине пятого вечера:
   - Эй, хозяйка, прими работу, что ли? Огород в одеяльном состоянии! Любо дорого смотреть!
   - В каком-каком? - не поняла Катя.
   - Ну, все путем... Одеяльном, значица! - посмотрел на нее дядя Коля. - Принимай и... давай пузырь, что ли - трубы горять!
   - А, идеальном! - сообразила девушка, и, улыбаясь, вытолкала работягу во двор. - Сейчас посмотрю...
   - Ты там в своей Ма-аскве ваще заумной стала! И че тебе в деревне-то не жилось? Вон, у Игоревны сын подрос - мы бы тебя за него сосватали! Глядишь, брюхатая бы уже ходила! А то и разродилась бы уже. - разглагольствовал почувствовавший близость 'зарплаты' мужчина. - Видел я твоего хахаля - ну, разве это мужик? Ручонки беленькие, мягонькие - небось, отродясь лопаты в руках не держал! Не говоря уже о мотыге или топоре. Хлюпик! Шурик Федуловский его одной левой землю грызть заставит!
   - Зато умница! Книги читает всякие разные. Обходительный и добрый... - вступилась за супруга Катя.
   - А чо баб обходить-то? - удивился Коряга. - За космы и в кровать! А книги, они и не нужны особо! Вот посмотри на меня - чем не мужик? Еще года два назад на спор подковы гнул! А этой дряни в обложках после школы в руках и не держал!
   - Мужик! - усмехнулась девушка, оглядывая огород - дядя Коля, при всей своей любви к алкоголю, остался таким же добросовестным работягой, как и до ее отъезда в столицу. - А он - интеллигент!
   - Дурища ты, Одуванчик, прости меня Господи! На кой ляд тебе эти винтелигенты? Какой с них потомство? Как телок у Манькиной коровы в прошлое лето - весь кривой и с пятью ногами...
   - А мне люб и такой! - слегка нахмурилась девушка. Потом посмотрела на грядки и добавила: - Ладно, дядя Коля, работу приняла! Идем за бутылкой... Хотя, может, все-таки деньгами? Купишь домой конфет, что ли?
   - Доча, не смеши мои калоши! На кой ляд мне конфеты? - ошалело остановившись, Коряга квадратными от удивления глазами уставился на нее. - Их разве пьют?
   - Ну, бывают конфеты с ликером! - хмыкнула девушка.
   - Это как так?
   - Ну, снаружи шоколад, а внутри - ликер!
   - Баловство это, детка! Зачем жрать шоколад, если хочется выпить? И потом, ликер - не водка, по шарам не шибает. Так что мне пузырь беленькой, пожалуйста! Честно заработанный, между прочем! Или не так?
   - Все так, дядя Коля! - рассмеялась Катя. - Пройдешь в избу? Покормлю тебя, что ли...
   - Не, тащи сюда... Пойду домой, к своей клуше... А то потом опять пилить будет, что искала по всей деревне... Ты лучше сама поешь, а то вон как на городских хлебах отощала - ни сисек, ни задницы! Стыдобища, да и только! И кто на тебя такую позарится?
   - Там так модно, дядя Коля! - представив себе себя, идущую по Москве а-ля та же соседская Глаша, Катя захихикала. - Сисястые и задастые никому не нужны! Девки сидят на диетах и тренируются в фитнесс-клубах... Чтобы быть стройными, как тростинка!
   - Ужас, что деется! Постой-постой, на чем, говоришь, они там сидят, Катюха?
   - Диета - это когда кушаешь всякие там салаты, овощи. Вечерами не ешь совсем. В общем, делают все, чтобы не располнеть...
   - И за что там потом держаться? Откуда сиськи-то возьмутся? - удивился Коряга.
   - Сиськи можно в клинике сделать. Силиконовые... Ну, искусственные... - увидев в его глазах недоумение, девушка попробовала было объяснить, но не тут-то было:
   - А свои, значит, не катят? Дуры, прости меня, Господи. Сбрендили совсем! Тьфу... Брось ты этого хлюпика, Одуванчик! Айда обратно! Чего-то мне там уже не нравится, дочка...
   - Да нет, там все не так плохо, дядя Коля! Жить можно!
   - Жить можно и в сортире... - буркнул Коряга. - Только надо ли? Ладно, сама с усами - учить не буду... Живи, как знаешь... Ладно, разболтались! Дуй за пузырем! Пойду я, что ли... Если что - зови. Знаешь где...
   - Ага! С удовольствием! Подожди секундочку - уже бегу...
  
  ...Как ни странно, здорово набравшись, компания на нижних полках цепляться к ней не стала. То ли забыли про ее существование, то ли плавно перешли в состояние, когда на женщин уже не тянет: мычание 'ты конкретный пацан, Семен' и 'а ты помнишь, как мы тогда зажгли?' все реже перемежалось звоном сталкивающихся бутылок, и часам к двум ночи пьянка плавно сошла на нет. Полежав минут двадцать в полной тишине, Екатерина осторожно повернулась на бок, посмотрела вниз и чуть не упала с полки: картину внизу можно было смело отправлять на конкурс 'Нарочно не придумаешь'! Относительно нормально спал только один из троих собутыльников: скрючившись на половине нижней полки, он умудрялся дрыхнуть, лежа лицом на куче пустых бутылок, в процессе попойки, видимо, забрасываемых за спину. Второй монстр общения по душам стоял на полу на коленях, навалившись грудью и лицом на противоположную полку. Причем его абсолютно не беспокоил тот факт, что на его спине валялся ботинок третьего пропойцы. Хозяин ботинка спал сидя. Корпусом навалившись на столик...
   - Может, щелкнуть на мобильный? - усмехнулась девушка, потом немного подумала, и решила, что не стоит. Полювобавшись на соседей по купе еще немного, она сходила в туалет, умылась, вернулась в купе, и, забравшись на свою полку, провалилась в сон...
   Поезд прибыл на вокзал минута в минуту - что тоже мало походило на ее прошлые путешествия этим видом транспорта. Выходя на перрон, Катя даже сделала комплимент проводнице, чем вызвала у той гордую улыбку:
   - Давно уже так, милая! Кстати, тебя эта пьянь не доставала? Сказала бы - я бы тебя переселила...
   - Как ни странно, спали, как убитые... - вспомнив их позы поутру, хихикнула девушка, и, помахав на прощанье собеседнице, выскочила на перрон.
   Ехать домой на метро не хотелось, поэтому, отойдя от площади трех вокзалов подальше, она подняла руку и снова улыбнулась: поток машин, блики солнца в стеклах несущихся мимо автомобилей и рев их двигателей, от чего она уже успела отвыкнуть, заставил ее, наконец, поверить, что она снова в Москве.
   - Куда эдэм, дэвюшка? - из окна остановившейся рядом машины на нее смотрело лицо, как это сейчас принято говорить, азиатской национальности.
   - Мне на Сокол. Улицу Песчаную знаете?
   - У миня навигатор! - усмехнулся водитель. - Давизу...
   - Двести рублей хватит? - на всякий случай поинтересовалась она: для бомбил, стоящих рядом с вокзалами, это были вообще не деньги.
   - Да... - не стал кочевряжиться таксист.
   - Ну, тогда поехали...
   ...С пробками им повезло: в этот час основной поток машин двигался в центр, и ехать по Ленинградке в сторону области можно было практически с любой скоростью. Поэтому через каких-то минут двадцать пять она выскочила из машины возле своего подъезда, и, улыбнувшись узбеку или таджику - определять по лицу, кто из них кто, она никогда не умела, - принялась набирать код на домофоне.
   - Сломан, дочка! - чуть не сбив ее с ног выбитой могучим плечом дверью, из подъезда вынеслась тетка, живущая в пятой квартире. - Уже две недели как починить не могут, сволочи! И за что мы только деньги платим? А ты откуда такая загорелая? Небось, по заграницам моталась?
   - Откуда такие деньжищи, тетя Оля? - захихикала Катерина. - В деревне была, у мамы... Болела она очень...
   - Что с ней было? - насторожившись, как заметивший жертву стервятник, женщина замерла на полушаге и вопросительно уставилась на нее.
   - Ой, я в этом всем не разбираюсь... - солгала Екатерина: слушать мнение крупного специалиста по всему на свете ей абсолютно не улыбалось. - Врач сказал, что выздоровела, и я выехала обратно...
   - А что болело то? - так просто Ольгу было не остановить.
   - Секундочку? - выхватив из сумочки телефон, девушка приложила его к уху, и сделала вид, что кого-то внимательно слушает. Потом помахала недовольной соседке рукой, и, 'не заметив' ожидания в ее глазах, дернула на себя дверь подъезда.
   Короткая пробежка до третьего этажа - 'пока еще можно, надо бегать', подумала Катя, - и ключ, звякнув, скользнул в замочную скважину...
   - Интересно, какие у него будут глаза? - подумала девушка, входя в квартиру, и вздохнула. - Наверняка, лучиться от счастья...
   ...Глаза у него оказались закрыты. И ничем не лучились: по крайней мере, вспоминая этот момент через какое-то время, Екатерина так и не смогла вспомнить этой подробности. А вот лицо женщины, мирно спящей на плече мужа, наверное, смогла бы описать до самых мелких деталей - родинки под левым ухом, завитка рыжих волос на виске или тоненькой сеточки морщинок около глаза.
   - Что это значит? - окинув взглядом весь тот бедлам, в который эти двое превратили ее спальню, Катя брезгливо отпихнула носком туфельки валяющиеся на полу трусики пассии ее мужа, и обессилено села на стул рядом с дверью.
   - Катюшка? Что ты тут делаешь? - дернувшись так сильно, что голова любовницы свалилась у него с плеча, Костик дурными глазами посмотрел на висящий на стене календарь с голыми тетками. - Сегодня же только пятое число?
   - Да вот, хотела сделать тебе сюрприз. Порадовать... - чувствуя, как у нее немеет левая рука, выдохнула девушка. - Но у меня что-то не получилось...
   - Константин? А это кто? - от тембра голоса открывшей глаза женщины у Кати заныли зубы. - И что она тут делает?
   - Моя бывшая жена... приперлась непонятно с чего ... - слова мужа, прорывающиеся в ее сознания, отчего-то почти ее не задевали: видимо, боль, разливающаяся в груди, была сильнее морального потрясения от их смысла.
   - Да. Бывшая. Уйду сейчас... - с трудом собравшись с силами, пробормотала она, встала, и, наступив на валяющийся на полу лифчик, механически отметила, что он гораздо дороже, чем ее белье. Не меньше трехсот долларов за комплект.
   - Ну и пожалуйста... - промелькнуло в голове. - Зато она старая... Как ни пытается это скрыть... Вон, на что шея стала похожа...
   Десять метров до входной двери дались с безумным трудом - казалось, что она двигается сквозь толщу воды, и к моменту, когда ее рука все-таки дотянулась до дверной ручки, Екатерина почувствовала, что сейчас упадет.
   - Я позвоню тебе. Потом. Не приходи сюда, ладно? - шепоток Костика за ее спиной прервался, еще не начавшись, и вместо него она услышала полный возмущения голос:
   - Если тебе что-то было нужно - надо было позвонить и предупредить, что хочешь приехать! Да, кстати, а почему ты не отдала мне свои ключи после развода? Что за свинство?
   - Свинство? На! - связка, вывалившись из ее рук, со звоном ударилась о порог. - Я ухожу...
   - Куда? - шепнул Костик. И тут же добавил для НЕЕ: - Ну, и вали, откуда пришла... Надо же, все выходные испоганила...
   - А ты мне испоганил жизнь... - шепнула девушка, и сползла по стене рядом с дверью...
   - Руку сдвинь... Прищемлю... - прозвучало над головой.
   Подтянув правую руку поближе, Катя закрыла глаза, и уже не увидела, как лязгнула захлопнувшаяся над ней дверь...
  
  Глава 3. Валерий Беликов.
  
  Жестяная банка из-под 'Пепси-колы', стараниями кого-то из охранников превращенная в пепельницу, оказалась полна под завязку. Задумчиво осмотрев высоченную пирамиду из окурков, возвышающуюся над нею, Валера расстроено вздохнул: пристроить еще один было уже некуда - в конструкции, свидетельствующей о недюжинном инженерном таланте его создателей, не оказалось ни одного места для дополнительных элементов.
  - Гады... - буркнул Беликов, и, отшвырнув докуренную до фильтра сигарету в кусты, лениво посмотрел на часы. До конца обеденного перерыва оставалось двадцать семь с половиной минут.
  - И угораздило же меня вчера купить этот чертов торт? - подумал он, и, прислушавшись к урчанию в животе, все еще напоминающем о еще не пережитом пищевом отравлении, выругался. Вслух. Однако это не помогло: желудок, периодически напоминающий о своем существовании спазмами и резью, упорно противился даже мыслям о приеме какой-либо пищи.
  - Надо заняться делом... - стараясь отогнать от себя мысли о том, что все его сотрудники сейчас уминают вкусный и сытный обед в институтской столовой, и, небось, похохатывают над его проблемами, Валера пару раз подбросил на ладони отказывающееся нормально работать 'изделие ? 42-17-31а', в просторечии называемое 'Оттиск', и зачем-то подергал торчащие из него шунты: - Ну, что же ты, падла, тупишь-то, а? Вроде, по расчетам, и глючить уже нечему... О, а если изменить настройки четвертого блока так, чтобы...
  - Вы что тут расселись? - зашедший во внутренний дворик института мужчина в армейском камуфляже без знаков различия был ему не знаком, но держался так, как будто, как минимум, был начальником отдела режима. Или представителем заказчика.
  - Обед. Курю. Вопросы? - упустив интересную мысль, и от этого мгновенно разозлившись, зарычал Беликов. - Че надо?
  - Ноги в руки, бля, и выметайся с территории к чертовой матери! - показывая пальцем куда-то в сторону отдела снабжения, командирским голосом приказал незнакомец. - Минута времени. Иначе мои мальчики выпихнут тебя за ворота пинками!
  - Чего? - обалдело уставившись на хама, Валера автоматически убрал 'Оттиск' в карман белого халата, и, набычившись, вскочил с лавочки. - Кому ты тыкаешь, скотина?
  Несмотря на свои метр шестьдесят восемь и шестьдесят один килограмм веса, трусом Беликов не был. Отсутствие физической силы и умения за себя постоять с лихвой компенсировались наличием бойцовского духа и безбашенностью. Поэтому, услышав в ответ список ожидающих его неприятностей, перемежаемый многоэтажным матом, он рванулся навстречу военному и раз пять от души врезал ему по физиономии. Увы, сбить с ног девяностокилограммовую тушу противника ему не удалось. И нанести серьезные увечья - тоже. А через пару секунд он ощутил первый удар под дых, потом пропустил пару ударов в голову, и 'поплыл'...
  - Жека, Щегол! - вышвырните этого урода к чертовой матери!!! - надрывался военный, ощупывая разбитый нос и тыльной стороной ладони стирая кровь со своего камуфляжа. - Вот сука, а? Нос сломал!
  Улыбаясь разбитыми губами и с трудом вдыхая и выдыхая из-за острой боли в сломанных ребрах, избитый, но не сломленный морально Беликов обложил здоровяка по матери, и, покачиваясь на руках волокущих его к проходной громил, лишь немного опоздавших к началу драки, с чувством морального удовлетворения любовался гримасой ненависти, появившейся на лице победителя...
  
  - Ого... За что это тебя так? И кто? - осматривая его расквашенную физиономию с профессиональным интересом, поинтересовался Слава. - Ты что, впал в детство?
  - Да нет, не впал... - поморщившись от боли в боку, хохотнул Беликов. - Прикинь, нашу контору выселили!
  - Не понял? - приоткрыв створки шкафчика и громыхая какими-то склянками, без особого интереса спросил Арбенин. - Что значит 'выселили'?
  - Приехали какие-то уроды, показали документы на землю, поставили по всей территории охрану и выбросили всех сотрудников на улицу!
  - Постой! Насколько я помню, у вас не шарашкина контора, а секретный институт! Который пашет на оборонку... Так?
  - Угу... - криво ухмыльнулся Валера. - Только вот восемь гектаров в центре города - это такие бабки, что охренеть... В общем, говорят, что там, - он показал пальцем в потолок, - договорились. Продали землю, попилили бабки и разбежались...
  - И все-таки я не врубаюсь! Что значит 'продали'? А государство? - смочив ватный тампон какой-то едкой гадостью, Славка аккуратно прикоснулся им к лицу зашипевшего от боли Беликова. - У вас же там режим, охрана!
  - Какой, нахер, режим, Ланцет! Охрана получила приказ и в полном составе умотала на базу. А приехавшие с покупателями ЧОП-овцы выкинули меня за проходную прямо в белом халате! Не дав забрать ни куртки, ни пропуска, ни дипломата! Да что там дипломат? Смотри, что у меня с собой! - вытащив из кармана 'Оттиск', Валера продемонстрировал его товарищу.
  - Что за хрень? - без особого интереса осмотрев чип, Арбенин продолжил обрабатывать ссадины.
  - Это - последняя разработка института! Чтобы ее увидеть, надо получить столько допусков, что проще застрелиться!
  - Забавно... И что теперь? Тебя будут ловить по всей России?
  - Ага, щазз! - скривился Беликов. - Пока я к тебе добирался, поболтал по телефону с Копыловым. Ну, с моим непосредственным начальником. Так он сказал, что продали не только землю, но и девяносто процентов оборудования, и завтра за ним приедут покупатели... Охренеть - ты бы видел нашу лабораторию! И все это отдадут каким-то коммерсантам?
  - А что будет с вами? Кстати, сейчас будет больно. У тебя тут рассечение, и я должен его зашить...
  - Хорошо, хоть не резать... У-у-у... жжет! А анестезии нет?
  - Обойдешься... - хохотнул Арбенин. - Так ты не сказал, что с вами будет...
  - А ничего. Копылов сказал, что мы теперь безработные. Что теперь делать - ума не приложу...
  - Мда, приехали... Ну, а подрался-то с кем?
  Валера растерянно посмотрел на товарища, потом сообразил, что о самой драке не сказал ни слова, и, вздохнув, начал издалека. Со своего позднего ужина...
  
  
  Глава 4. Леха Мельников. Ретроспектива.
  
  ...Класс затих не сразу - появление директора с новым учеником, видимо, давно никого не удивляло: новый район, постепенно вселяющееся в растущие, как грибы, многоэтажки и постоянно увеличивающееся количество 'переселенцев' сделали свое дело - появление в классе нового ученика стало делом обыденным, не вызывающим ничего, кроме легкой скуки.
  - Здравствуйте, дети!
  Судя по тому, как ребята отвечали на приветствие сухонького, одетого в потрепанный серый костюм директора, особым уважением он тут не пользовался.
  - Это ваш новый одноклассник. Зовут его Алексеем. Фамилия - Мельников. Прошу любить и жаловать!
  - Любить - не обещаем... Да и жаловаться как-то западло... - оглядев его с ног до головы оценивающим взглядом, и решив, что такой типаж не в ее вкусе, отозвалась надменная девица с третьей парты, стоящей около окна. - Хотя можете оставить. На что-нибудь да сгодится...
  - Фу, Кольцова! Как тебе не стыдно? - покраснев до корней волос, тоненько вскрикнул Максим Александрович.
  - Да почти никак... Чай, не голая сижу...
  - А еще комсомолкой называешься! - директор побледнел, как полотно, и дрожащими пальцами вцепился в узел собственного галстука.
  - О, так что, комсомолки должны сидеть голыми? - ехидно поинтересовался белобрысый парнишка с задней парты. - Слышала, Кольцова? Ну-ка, сымай юбку, пока не поздно! Дай комсомольцам полюбоваться на твою задницу!
  - Валеев! Зайдешь после уроков ко мне в кабинет!
  - А ну-ка рты закрыли! - тихий голос училки, стоящей у доски, заставил заткнуться всех. Включая директора. - Мельников, значит? Марш на свободное место. Нет, не на галерку! Вторая парта. Вот здесь, передо мной... Идите, Максим Александрович! Мы тут сами разберемся...
  - Спасибо, Елена Васильевна! До свидания, дети... - облегчение в голосе директора было настолько сильным, что Алексей поморщился: такие мямли ему не нравились. Никогда...
  Соседом по парте оказался мелкий чернявый парнишка с тонкими, как у девочки, запястьями, болтающимися в рукавах форменного пиджака, как карандаш в стакане.
  - Валера... - отложив в сторону какую-то железяку, представился он.
  Называвшись, Алексей пожал протянутую руку и еле сдержал улыбку: потирая расплющенные его рукопожатием пальцы, мальчишка смешно оттопырил нижнюю губу и прошептал: - Ну, ты и силен, однако! Вы в какой дом переехали?
  - Двенадцатый корпус. Рядом со школой...
  - Здорово! А я живу в десятом! Соседи почти...
  - Беликов! Рот закрой! И скажи-ка мне, что такое... хотя, пожалуй, определение закона Ома для участка цепи нам скажет твой новый товарищ. Мельников, если я не ошибаюсь?
  - Угу... - поморщившись, буркнул Алексей, и встал. - Закон... Ома...
  - Да, для участка цепи... - мгновенно почувствовав, что определения он не помнит, ухмыльнулась Елена Васильевна. - Как он формулируется, Алексей?
  - Сила тока прямо пропорциональна напряжению и обратно пропорциональна сопротивлению... - не заглядывая в учебник, прошептал сосед по парте.
  - Беликов! Я и так знаю, что для тебя это не новость! Дай товарищу проявить свои знания!
  - Если они есть... - хохотнула та самая девица, которая издевалась над директором. - Судя по росту и ширине плеч, на голову здоровья могло не хватить...
  - Ну, судя по размерам твоей груди, мы с тобой пострадали одинаково... - отшутился Алексей.
  - Оба - вон из класса. Послезавтра с каждого спрошу по два лишних параграфа. Вот тогда и проявите свои рост, ширину плеч и другие качества...
  
   В принципе, класс оказался ничего - двадцать два человека, двенадцать из которых составляли девочки, мало чем отличался от старого. Правда, ярых ботаников в нем не было - оба отличника, Валера Беликов, его сосед по парте, и Славка Арбенин, сидящий прямо за ними, - внешне выглядели редкими босяками. И вели себя приблизительно так же: при первой возможности с удовольствием сбегали с уроков, спокойно давали списывать домашние задания и не стучали учителям на своих одноклассников. Единственное, что отличало их от остальных учеников - это книги. И один, и второй вечно таскали с собой кучу посторонней литературы, причем не каких-нибудь там Майн Рида или Дюма, а какие-то толстенные справочники! Кроме того, у Беликова, откликающегося на кличку Изя, что, как оказалось, не имеет ничего общего с евреями, а является сокращением от слова 'извилина', половина портфеля была забита железяками, отвертками и тому подобной дребеденью. Как оказалось, при необходимости Валерка мог починить все, что угодно, начиная от велосипеда и заканчивая дверным замком, а Ирка Лапшина утверждала, что он умудрился как-то заставить заработать их старый черно-белый телевизор.
  Арбенин болел биологией и медициной. И кличка у него была соответствующая - Ланцет. Видимо, потому, что он мечтал стать хирургом. И хобби у него было соответствующее - анатомия, биология, химия. Причем занимался он этим все свободное время, не обращая внимания ни на то, что происходило вокруг, ни на то, что по этим предметам давно знал раза в три больше, чем наши учителя...
  Остальные ребята учились средненько - шесть ударников, остальные - троечники. Поэтому в школу Алексей ходил с удовольствием - это было лучше, чем сидеть дома и слушать непрестанную грызню родителей, нытье матери, сетующей на безденежье и свое чертовое счастье, заставившее ее выйти замуж за алкоголика. Или слоняться по практически пустой квартире, в которой, кроме панцирной кровати родителей, дышащего на ладан шкафа и газовой плиты почти ничего не было - вся обстановка была пропита отцом еще до обмена, в процессе которого вместо их трешки в центре они получили двушку на окраине. И полное списание его долга...
  Спортсменов в классе было трое - Дима Скобелев занимался шахматами, Саша Колосков - легкой атлетикой, а Света Сизова - плаванием. Причем последняя доплавалась до кандидата в мастера спорта.
  Глядя на рослую, широкоплечую девицу, Алексей периодически ловил себя на мысли, что его первый разряд по боксу по сравнению с ее КМС-ом как-то не звучит. Однако ездить в старый зал через весь город не мог - не хватало времени. И средств. Поэтому шансов догнать и обогнать упертую одноклассницу было мало, и через полгода, возвращаясь из школы и лениво поглядывая на висящую в коридоре самодельную грушу, он все реже и реже вспоминал про большой спорт. У него появились новые интересы...
  ...Гену Быкова по кличке Танк из девятого 'Б' ему показали недели через две после того, как он первый раз появился в новой школе. И с придыханием в голосе рассказали про его 'подвиги': участие в групповых драках школа на школу; про побитого им пьяного милиционера и нож, который он носит в кармане, не боясь ни директора, ни участкового; про ребят, которые ходят под ним и про то, что у него есть собственный мотоцикл. Купленный на невесть откуда взятые деньги...
  Кличке парень соответствовал полностью - невысокого роста, коренастый, с широченными плечами, накачанной шеей, сломанными, как у борца ушами, мощным, тяжелым подбородком и неприятным, пронизывающим взглядом исподлобья. Двигался он неторопливо и вальяжно, зная себе цену, и никогда никуда не спешил. Да и куда было торопиться тому, кого не боялась разве что их физичка и пара учительниц, разменявших седьмой десяток лет? На урок? А зачем? Появляясь в школе к большой перемене, Быков обычно устраивался в школьном буфете и решал там одному ему известные проблемы. А, закончив общение с вызванными прямо с уроков ребятами, тут же уходил домой. Или на пятачок перед гастрономом, где после обеда собиралась одна и та же компания, судя по татуировкам на пальцах, стоящих по ту сторону закона. Кстати, говорили, что он чувствовал себя среди них, как минимум, равным...
  Поэтому, столкнувшись с ним в первый раз на лестнице, Алексей сделал шаг в сторону, и, не отводя взгляда от хорошеньких ножек идущей чуть выше Маши Фомичевой, сделал следующий шаг...
  - Как зовут, пацан? - рывок за рукав оказался таким сильным, что Мельников еле удержал равновесие.
  - Руку убери... - привычно рявкнул он, и тут же мысленно чертыхнулся: вступать в конфронтацию с этим человеком ему совершенно не улыбалось.
  - А ты борзый, я погляжу... - ухмыльнулся Танк. - Что, некому воспитывать? Так обратись - помогу с удовольствием... - и, холодно прищурившись, добавил: - Я спросил, как тебя зовут!
  - Зовут Алексеем. Воспитывать меня не надо - сам с усами... - стараясь не показать страха, Мельников уставился в глаза собеседнику.
  - Ну, что ж, Леха, это решать не тебе... Через десять минут жду тебя за школой... Посмотрим на твои усы... и цвет крови, заодно... - демонстративно засунув руку в карман, где, как известно, должен был лежать нож, Быков презрительно сплюнул на ступеньки, и, не дожидаясь ответа, продолжил спускаться по лестнице.
  - О, черт! Ну, ты и влип! - голос возникшего рядом Беликова неприятно резанул по нервам. - Не идти нельзя. Идти тоже как-то стремно...
  - Не стремно... - пожал плечами Алексей, и, развернувшись, двинулся вслед за Танком...
  
  ...Струйка крови, сочащаяся из уголка рта Быкова, становилась все тоньше и тоньше, зато опухоль под левым глазом все увеличивалась в размерах. Что не могло не радовать: драка один на один завершилась боевой ничьей, и, судя по настроению Танка, дурных последствий после нее не ожидалось:
  - А ты ниче, нормальный боец... - покачав пальцами передние зубы и удостоверившись, что они на месте, хохотнул он. - Я думал, сдрейфишь...
  - Че это вдруг? - двумя пальцами пытаясь вправить сломанный нос, поинтересовался Мельников. - Не первый бой, поди...
  - Ну, спорт и улица - вещи разные... Знаешь, сколько спортсменов ползало передо мной на коленях? - от души врезав недавнему противнику ладонью по плечу, ухмыльнулся Танк. - Дух, он важнее мышц и реакции... Вон посмотри на твоего защитничка! Ведь знал же, что я его урою! Ан нет, все равно полез...
  Алексей посмотрел на валяющегося навзничь Беликова, зачем-то пытавшегося остановить выяснение отношений. Валяющийся без сознания мальчишка явно переоценил свои силы или способность к убеждению:
  - Может, не ожидал, что ты его ударишь?
  - Кто, Изя? Он знал. И совершенно точно! - с уважением глядя на неподвижное тело, хмыкнул Танк. - Не первый раз его мордую. Бесполезно. Сломать его нереально. Дерется до потери сознания. Будь у него столько силы, сколько у меня - переехал бы, как каток, и не поморщился бы... Не веришь? Попробуй сам... Умрет, но не отступит...
  - Мда... ты меня удивил... - присев над одноклассником, Леха легонько постучал его по щекам, и, дождавшись, пока тот придет в сознание, повернулся к Быкову: - Так чего ты от меня хотел-то?
  - Проверял тебя на прочность...
  - И как, проверил? Что теперь?
  - Проверил. Хочу предложить тебе перестать хлопать ушами и заняться делом. Вместе со мной и моими ребятами. Рублей двести в месяц гарантирую. Правда, не без риска... Что скажешь?
  - Двести? Ого! А выбор есть? - вырвалось у Мельникова.
  - Неа...
  - Тогда согласен...
  
  Глава 5. Борис Левченко.
  
   - Рота! Р-р-равняйсссььь!!! Смир-р-рно!!! Слушай сюда, душары... - на лице сержанта Переведенцева играла подленькая улыбка, предвещающая очередные неприятности, и Борис еле сдержал расстроенный вздох: ему, как самому мелкому и слабому бойцу подразделения, неприятностей перепадало заметно больше, чем остальным.
   - Прекрасный летний вечер, не так ли, салабоны? - расстегнув пару пуговиц на камуфляжной куртке и еще сильнее ослабив ремень, сержант полной грудью вдохнул теплый воздух, и, прикрыв глаза от удовольствия, картинно потянулся.
   - Так точно, товарищ сержант! - наученный горьким опытом, слитно рявкнул строй молодых солдат.
   - Ну, вот, опять орете... Нет, чтобы вслушаться в эту вечную тишину? Неужели никто из вас не может понять, что все эти ваши мелкие мечты и устремления - ничто перед великолепием матушки-природы?
   - Никак нет! Так точно! - растерянно отозвался строй.
   Группа дембелей из роты материального обеспечения, восседающая на лавочках, потягивающая пиво, смолящая сигареты и предвкушающая будущее шоу, довольно расхохоталась: логические тупики были любимым коньком Переведенцева.
   - Ну, вот, опять вы начинаете тупить? - 'расстроено' вздохнул зам. командира взвода. - Что значит 'так точно'? Вы согласны, что не можете понять? И чему вас учили в школе? А те, кто орал 'никак нет', видимо, уверены, что вслушиваться в тишину - это несусветная глупость? Что замолкли-то, гении доморощенные?
   Отвечать на его вопросы, естественно, никто не собирался: прошлый опыт таких вот вечерних 'бесед' однозначно свидетельствовал о том, что сержанту не нужны умные собеседники. А вся его 'душевность' и интеллигентность - не более чем способ найти очередную жертву для последующего издевательства.
   - Мда... Молчите... Что ж, тоже вариант... - ухмыльнувшись, заявил Переведенцев. - Вместо того, чтобы на вас обидеться, я, пожалуй, дам вам шанс почувствовать, что значит тишина. Однако в процессе этой медитации... - те, кто не могут осознать смысла этого термина, я прошу не задуряться, - я постараюсь совместить приятное с полезным. Ибо службу Родине еще никто не отменял. Вы поняли ход моей мысли, душары?
   - Никак нет, товарищ сержант! - во всю мощь глотки заорал Борис. Вместе со всей ротой.
   - Ну, да, где уж вам, вчерашние школьники-недоучки... - маске грусти, возникшей на лице замкомвзвода, наверное, поверил бы сам Станиславский. Правда, в том случае, если бы он смотрел на все происходящее со стороны. И в первый раз.
   - Ладно, так и быть, я не буду томить вас ожиданием. Итак, сегодня я не буду заставлять вас отжиматься или бегать так надоевшие кроссы. И одевать ОЗК или противогаз мы сегодня тоже не будем - это было бы неоригинально. Вместо этого вы будете просто расслабляться. Эдак минут двадцать-тридцать... Слушать природу и думать о моем гуманизме... Но в процессе этого расслабона мы все-таки определим тех трех счастливцев, которые сегодня ночью решат помочь доблестным защитникам наших рубежей в их нелегких обязанностях в наряде по роте. Видите их уставшие, вымотанные от непереносимых нагрузок лица? - Переведенцев мотнул головой в сторону своих друзей и ехидно ухмыльнулся.
   - Так точно, товарищ сержант! - дождавшись знакомой паузы, заорал строй. Хотя лица отъевшихся и отоспавшихся дембелей совершенно не выглядели утомленными.
   - Итак, как я понимаю, вас так и подмывает спросить меня, как мы будем определять этих везунчиков? Тихо, тихо, зачем так орать? Я и без этого способен понять устремления ваших мятущихся душ! И я не буду вас мучить неизвестностью. А скажу прямо - драить туалеты и чистить картошку будет тот, кто первым пошевелится. То есть трое самых нетерпеливых. Вы удивитесь, но мы не будем бросать вам под ноги дымовые шашки или взрывпакеты. Зачем? У нас немерено добровольных помощников! Прислушайтесь: вокруг каждого из вас сейчас вьется как минимум один представитель племени насекомых, малюсенький аналог ужаса средних веков, помесь вампира с геликоптерами под названием комар обыкновенный. Если вы не в курсе, то, кусая свою жертву, это паскудное изобретение эволюции выделяет секрет, который действует, как местная анестезия. Умные слова можно не запоминать... - ухмыльнулся он. - Таким образом, перетерпеть пару укусов умирающих от голода братьев наших меньших не так трудно, как могло бы быть, не будь в их слюне этого секрета. И каждому из вас придется не так уж и сложно. Подумаешь, комарики? Да их тут всего ничего!
   Дембеля из РМО дико расхохотались: расположенное рядом с парком и артскладами болото и неимоверное количество деревьев, среди которых располагались казармы полка, являлись идеальным местом для размножения этих гнусных насекомых. По крайней мере, такого их количества, как в этом Богом проклятом месте, Борис не видел никогда.
   - Ну, ты и отжег, земеля! - перестав ржать, уважительно хмыкнул младший сержант Клопов, видимо, заступивший дежурным по роте материального обеспечения. - А ставки делать можно?
   - На время, которое продержится первый заморыш, на конкретное лицо, на вероятность стерео-реакции и на самого терпеливого... - Переведенцев, отучившийся два курса в университете, и отчисленный за прогулы, отрывался по полной. - Естественно, выигрыш будет разным... Ладно, салаги, не буду ездить вам по ушам - суть вы уже поняли. Итак, мы ищем слабое звено...
   Борис, сглотнув подкативший к горлу комок, полуприкрыл глаза, чтобы сержант не заметил огонек ненависти в его глазах, и, скосив глаза, с завистью посмотрел на дембелей, одетых в камуфляж и отмахивающихся от комаров полотенцами - в отличие от старослужащих, роту молодых солдат заставили строиться по форме одежды номер два. То есть в трусах и майках. Что для роящихся вокруг комаров наверняка явилось приятной неожиданностью.
   - Пусть сожрут живьем, суки, лишь бы не пошевелиться... - подумал Левченко и, почувствовав очередной укус в спину, скрипнул зубами.
   Первые минут десять было еще терпимо, а когда начало темнеть, летающие кровососы словно сошли с ума - на спине стоящего перед ним Бузыкина Борис насчитал тридцать одну штуку, причем добрая половина из них, нажравшись до отвала, даже не могла взлететь!
   - Ненавижу... - стараясь не концентрироваться на своих ощущениях, подумал он, и чуть не взвыл во весь голос - один из самых наглых комаров, не удовлетворившись имеющимися в его распоряжении просторах, решил залезть ему в нос. Удержать руку, рефлекторно рванувшуюся к носу, удалось не сразу, а сержант Переведенцев с товарищами проблемами со зрением не страдали. И поэтому сейчас, мило улыбаясь, жестами просили выйти из строя!
   - И отчего я был уверен, что Прыщ сдастся первым? - буркнул младший сержант Переведенцев, пересчитывая протянутые ему Клоповым деньги. - Нет, это не везение, пацаны! Это - голый расчет... И знание характера этого чмыря... Что ж, в этом есть свой кайф - благодаря вот этому бойцу я поднял на пустом месте полторы штуки, а, значит, постараюсь быть великодушным! Слышь, Прыщ, сегодня ты можешь лично выбрать фронт работ из имеющегося в наличии у Клопова... Как тебе мой подарок?
   - Спасибо вам, товарищи сержанты! - по-уставному рявкнул Борис. Умышленно назвав сержантом и Клопова. И хотя такой прогиб не был чем-то особенным, как показывал его горький опыт, забывать про такую лесть не стоило.
   - О, бля, душара выразил мне свою благодарность! - скривился расстроенный потерей денег Клоп. - Я должен умереть от счастья?
   - Ну, думаю, можно обойтись и без крайних мер... - хихикнул кто-то из его дневальных.
   - А ты рот закрой, Мыло! Тебя никто не спрашивал... - удар кулаком в лицо сидящему рядом солдату оказался таким сильным, что того опрокинуло на спину и воткнуло головой в куст давно ободранной от ягод, но от этого не менее колючей ежевики.
   - Ладно, кто там следующий, тварюги? - не обращая внимания на возню за своей спиной, рявкнул Клопов. - Я что-то не врубаюсь - вам че, не хочется помочь моим друзьям?
   Судя по каменным лицам поедаемых заживо солдат, желающих помочь кому бы то ни было за последние полчаса среди них не появилось.
   - Ладно, жду еще пяток минут, и начну придумывать что-нибудь особенное. Для тех, кто сильно терпелив... - пообещал он, и, врезав ладонью по комару, пытающемуся присесть к его бедру, грязно выругался.
   К счастью для двух следующих, терпение у них закончилось чуть раньше, чем Клоп придумал очередное издевательство - Андрей Колобков и Миша Власов дернулись почти одновременно.
   - Во! Гони штуку, Верзила! Я же говорил, что шкаф не выдержит! - взвыл от счастья Клоп. - На такую тушу, бля, помещается миллион комаров, сука!
   Сержант Переведенцев, улыбаясь, протянул товарищу две бумажки по пятьсот рублей, и, посмотрев на часы, продемонстрировал их циферблат дневальным:
   - А вы с баблом пролетели... Время вышло, господа... Поэтому можете попрощаться со своими ставками, и утешаться только тем, что вашу работу за вас сделают вот эти герои...
  
   Прерогатива выбрать себе обязанности оказалась не такой уж гуманной штукой: взгляд зверски искусанного комарами Колобка, двухметрового здоровяка с пудовыми кулаками, не обещал Борису ничего хорошего, и, подумав, Левченко сразу выбрал худший вариант - чистку туалета и вынос мусора из контейнера, стоящего за казармой, в такой же, но уже за территорией полка.
   - Слышь, чмо, ты что такой напуганный-то? - выслушав его просьбу, ошалело посмотрел на него Клоп. - В натуре, бля, ты мог пойти чистить картошку или потягать Машку . Ты че, ссышь этого вот амбала?
   Борис отвел взгляд в сторону, и, вздохнув, просто пожал плечами.
   - Бля, а, случись война, что ты будешь делать для врага? - младший сержант, презрительно глядя на него, сплюнул на пол, и, зачем-то от души врезав в живот тут же согнувшемуся Колобкову, вполголоса матерясь, ушел в свою каптерку...
  ...Шум в коридоре раздался где-то в половине третьего - определить время точнее Боря не мог, так как купленные перед призывом дешевые наручные часы у него отняли еще на призывном пункте. На всякий случай прикрыв поплотнее дверцу кабинки, он втянул голову в плечи и с удвоенной силой зашкрябал лезвием бритвы по ржавому 'посадочному' месту туалета. Привести его в божий вид было в принципе невозможно, но заставить блестеть хотя бы на несколько часов - вполне. Что не могло не радовать заступивший на дежурство наряд: отполированный 'добровольными помощниками' туалет легко сохранял достойный по армейским меркам внешний вид до начала седьмого вечера. До времени, когда с развода приходили очередной дежурный с дневальными.
  - Я не шарил ни по каким карманам! - в голосе Колобка, раздавшемся в умывальнике, не было ни капли страха. - Я просто задел Машкой за ножку табурета, и он перевернулся. А когда вы зашли, я как раз складывал упавшее на пол шмотье...
  - Слышал, Верзила, что мне втирает эта падла? - Клоп явно не верил ни одному сказанному слову. - Макс! Сколько у тебя было денег в карманах?
  - Штук восемь... - услышав столь откровенное вранье, Борис аж привстал: оставлять в карманах даже десять рублей их отучили еще в первые дни. Так как любая сумма, оставленная без присмотра, тут же меняла хозяина.
  - Вот видишь, шкаф! Там были бабки. Восемь штук. А сейчас их нет...
  - Можете меня обыскать... - Колобков упрямо стоял на своем. - Я в майке и трусах. Куда, по-вашему, я мог засунуть эти деньги?
  - А ведь он тебе дерзит... - перебив матерную тираду Клопа, в которой младший сержант высказывал свои догадки относительно места, где могла обретаться украденная сумма, буркнул Переведенцев. - Слышь, душара! А тебе не кажется, что это может выйти боком?
  - Деньги я не брал. Так что вряд ли... - уверенно ответил Колобков. - С чего это вдруг?
  - То есть ты утверждаешь, что я вру? - прошипел Клопов. - Ах ты сука! У, бля, рука...
  Следующие несколько минут из умывальника раздавались звуки ударов, мат и воинственные восклицания Клопа. Верзила избивал жертву молча, видимо, как и Левченко, сомневаясь в том, что кража действительно состоялась. Однако это не мешало ему ставить на место зарвавшегося духа...
  Судя по всему, Колобков пытался сопротивляться, и, скорее всего, даже зацепил кого-то из сержантов, так как избиение, вместо того, чтобы прекратиться через пару минут, становилось все ожесточеннее:
  - А вот это ты сделал зря... - получив подтверждение своим мыслям, Борис на мгновение представил себе лицо взбешенного Переведенцева, и поежился: прощать сержант не любил и не умел.
  - Мама... - звук удара об умывальник и раздавшийся после него хрип звучали так страшно, что Левченко чуть не выронил из рук лезвие и побледнел.
  - Вот тебе и мама, бля... - в воинственном голосе разгоряченного дракой Клопа вдруг прозвучали панические нотки. - Что это с ним, Верзила?
  - Ну, ... ... ...!!!
  - Бля, пульса нет!
  - Откуда он появится, дурень, если он затылком долбанулся? Посмотри на его шею! - довольно спокойно ответил ему Переведенцев. - Перелом основания черепа. Мгновенная смерть...
  - Бля, сколько раз тебе говорил - не бей так сильно! - взвизгнул Клопов. - Терминатор, мать твою!
  - Тебе что-то не нравится? - в голосе Переведенцева прозвучала угроза.
  - Да нет, все нормально, брат! - тут же залепетал Клопов. - Просто... ну, не ожидал...
  - Ладно. Считай, выкрутился... Давай, зови Макса... Надо оттащить тело за продсклад... так, стой! А где Прыщ?
  Услышав последнюю фразу, Борис вскочил на ноги, и чуть не взвыл от страха - выйти из туалета, кроме как через умывальник, было невозможно!
  - Эй, душара, ты тут? - 'добрый' голос младшего сержанта Клопова, раздавшегося за соседней дверью, ничего хорошего не предвещал. - Голосок подай, птенчик! Я ведь все равно тебя найду...
  - Я... я тут... - срывающимся от ужаса голосом пробормотал Левченко, услышав, как от удара ноги распахивается соседняя дверца. - Туалет чищу...
  - Какой же ты молодец! Выйди-ка сюда, малыш, и расскажи нам, что ты тут слышал...
  - Ничего... Вода журчит... Не слышно ничего, товарищ сержант... - понимая, что городит чушь, затараторил Борис. - А что такое?
  - А, ну тогда продолжай, продолжай... - дверь, распахнутая Клоповым, начала было закрываться, и в то самое мгновение, когда Борису показалось, что все обойдется, створка, вырванная из рук дежурного по РМО ударом ноги, чуть не сорвалась с петель:
  - Ты что, Клоп, охренел? Это же Прыщ! Он застучит, даже если ему 'козу' показать! Ты хочешь, чтобы нас приняли завтра же? Или как?
  - А, сука... В натуре... - младший сержант, скрипнув зубами, повернулся к Левченко, и, схватив его за шиворот, выволок из кабинки. - Это чмо даже не задумается...
  ...Вслед за легким помутнением в глазах по телу Бориса прокатилась волна озноба, а вслед за ней наступило странное состояние отрешенности: он вдруг заметил, что его зрение стало в несколько раз острее, и точно так же усилился слух. Волочась по полу за оттаскивающим его в умывальник Клоповым, он успел разглядеть не замеченное им ранее пятно ржавчины, черную полоску от ботинок на кафеле пола, тоненькую трещину на побелке потолка. И еще десятки мелочей, увидеть которые в свете единственной лампочки было практически невозможно. А вот его конечности словно заледенели: попытка вцепиться в запястье Клопова, чтобы ослабить давление майки на горло, не увенчались успехом: его рука отказалась повиноваться. Как и ноги, ставшие ватными...
  - Не повезло тебе, парнишка... - совершенно спокойный голос Переведенцева, раздавшийся над его головой, как ни странно, не вызвал никаких эмоций. Вместо того, чтобы запаниковать, Борис спокойно оглядел умывальник, вгляделся в валяющееся на полу тело Колобкова, отметил неестественное положение его головы, а потом перевел взгляд на лицо присевшего перед ним на корточки сержанта.
  - Ты смотри, парень в ступоре... - усмехнулся Верзила. - Что ж, не будет мешать своими судорогами. Отпусти его...
  Замедлившееся течение времени позволило отметить, как легко Переведенцев подхватил его падающее навзничь тело. Как уверенно захватил его голову своими ладонями. И даже почувствовать шероховатость мозолей, оцарапавших его подбородок и затылок. А за мгновение до рывка, который должен был сломать ему шею, - Левченко откуда-то знал это совершенно точно, - правая рука Бориса с все еще зажатым в ней лезвием вдруг метнулась к его горлу. И, не останавливая движение, вскрыла его почти до самого позвоночника!
  - Бля... - еле-еле двигающиеся губы Колопова еще шевелились, когда оказавшийся на ногах Борис оказался прямо перед ним, и, слегка отклонив голову от судорожно задергавшихся рук младшего сержанта, дотянулся бритвой до его горла...
  
  
  Глава 6. Екатерина Петрова.
  
   - Тетенька, вам что, плохо? - тоненький голосок, раздавшийся над головой, заставил Катерину собраться с силами, открыть заплаканные глаза и сфокусировать взгляд на лице стоящего перед ней мальчугана. Пацанчик лет восьми, видимо, собиравшийся пойти погулять с искренним сочувствием смотрел прямо ей в глаза, и от этого Петровой стало еще хуже: скотина Костик, видевший, что ей стало плохо, за час, прошедший с момента ее приезда так и не выглянул и не проверил, оклемалась она или нет!
   - Да, есть немного... - прислушиваясь к пульсирующей боли в груди, призналась она. - Но ничего, сейчас пройдет, наверное...
   - А мама говорит, что не надо терпеть боль! - нахмурился мальчишка. - Нужно пить лекарства и вызывать врача. Вернее, наоборот: сначала врача, а потом - лекарства. А то станет совсем плохо, и вас положат в больницу...
   - Хуже мне уже не станет... - криво улыбнулась Катя. - А с лекарствами у меня, увы, не очень...
   - А что у вас болит? - с видом крупного специалиста по медицине поинтересовался ребенок.
   - Сердце, малыш! - переждав очередной приступ, выдохнула девушка.
   - Мама говорит, что это от нервов... - услышав это заключение, Екатерина чуть не разрыдалась. - Давайте я вам принесу лекарство... Правда, я не знаю, сколько капель надо накапать в рюмку, но где стоит пузырек от сердца, помню...
   - Да ладно, малыш, я потерплю...
   - Я не малыш, а уже почти совсем взрослый... - обиделся мальчишка. - И мне не трудно за ним сбегать. Так что не спорьте, больная, а лежите и ждите...
   Нахмуренные брови и сжатые губы пацана вдруг напомнили Кате о ее беременности, и ей стало еще хуже:
   - А куда я денусь? - прошептала она, и заплакала...
   - Я быстро! - перепуганный мальчишка вихрем унесся вверх по лестнице, и вскоре этажом выше лязгнула дверь...
   ...Как ни странно, спаситель не ошибся - взяв из его рук пузырек с Валокордином, Катя накапала в рюмку с водой двадцать пять капель, потом подумав, добавила еще пяток, и, заранее поморщившись, залпом выпила получившуюся смесь.
   - Теперь надо немного подождать, и вам станет легче... А когда вы почувствуете себя лучше, я помогу вам встать. Ведь сидеть на полу в подъезде нельзя. Грязно...
   - Спасибо большое... - чувствуя, что боль в груди понемногу стихает, сказала Катя. - Если бы не твоя помощь...
   - Людям надо помогать... - сказал малыш. И, покраснев, добавил: - Особенно таким красивым, как вы...
   На этот раз слезы удалось удержать: сглотнув подступивший к горлу комок, Петрова осторожно оперлась левой рукой о грязный до безобразия пол, и, кое-как привстав, мрачно посмотрела на испачканную ладонь:
   - Представляю, во что превратилась моя юбка и блузка...
   - Дайте, я гляну... - деловито повернув ее к себе спиной, мальчик присвистнул, и расстроено заключил: - Я бы, на вашем месте, ее застирал. Выходить на улицу в таком виде стыдно...
   - Мне негде, малыш... - неожиданно для себя призналась девушка, и, вспыхнув до корней волос, медленно двинулась вниз по лестнице.
   - Пойдемте к нам. У нас есть горячая вода. Вчера включили... - неожиданно предложил ей мальчишка.- Вы краснеете, значит, хороший человек. Думаю, мама не будет ругаться...
   - Посторонних в квартиру впускать нельзя... - отрицательно покачав головой, сказала Катя. - Тебе ведь это говорили?
   - Да. Но вам нужна помощь... - догнав еле спускающуюся по лестнице девушку, пацаненок вцепился ей в левую ладонь и, схватившись другой за перила, заставил ее остановиться: - Пойдемте! Чего вы стесняетесь? Я дам вам мамин халат, пока вы будете ее стирать...
   ...Мальчишка тараторил не переставая. Слушая его детскую болтовню, Екатерина то забывала о недавно пережитой ссоре, то вспыхивала от обиды на Костика, оказавшегося такой же свиньей, как и те мужики, о которых ей когда-то рассказывали сокурсницы, отговаривая ее от скороспелого замужества. Вот и в семье этого малыша оказались те же самые проблемы: 'папа-космонавт', 'находящийся в длительной командировке', явно был всего лишь семейным мифом. По крайней мере, ни одной фотографии отца Коли ни в единственной комнате квартиры, ни на кухне, куда мальчик пригласил ее попить чаю, она не увидела. Зато снимков самого Коли и его матери было хоть отбавляй. И, что интересно, практически на каждой из них лица обоих просто светились от счастья. Притом, что, судя по рассказам малыша, его мама Аня работала сразу на двух работах. А по вечерам, кроме всего прочего, подрабатывала уборщицей в офисном здании напротив.
   - Мама у тебя золотая... - допив чай и решив, что слишком засиделась, Катя потрепала гостеприимного хозяина по растрепанной шевелюре, и, бросив взгляд на мокрое пятно на подсыхающей над включенной газовой плитой юбке, добавила: - Береги ее, ладно?
   - Когда я подрасту, я тоже начну работать, и ей станет легче... - без тени улыбки ответил малыш. - Я, конечно, маленький, но вижу, как ей тяжело...
   - Ладно, я сейчас переоденусь и пойду... - сдерживая вновь подступившие к глазам слезы, Катя грустно улыбнулась. - А ты передай маме, что она растит очень надежного мужчину... Спасибо за помощь, Николай!
   - Будете около нашего дома - заходите в гости... - надувшись от гордости, буркнул малыш. - Мы будем рады вас видеть...
   'Я в этот дом больше ни ногой' хотела сказать Петрова, но удержала рвущиеся наружу эмоции, и вместо этого довольно спокойно пообещала: - Если буду поблизости, то обязательно зайду. Еще раз сказать тебе спасибо...
  
   ...Здание детского дома, как и ожидала Екатерина, выглядело обшарпанным до безобразия. Оглядев серый, давно не крашенный фасад с грязными, видимо, никогда не моющимися оконными стеклами, она чуть не развернулась и не пошла обратно к автобусной остановке: работать тут еще три дня назад она бы не согласилась ни за какие деньги! А сейчас, проведя две ночи на вокзале, и оббегав полгорода в поисках вакантного места преподавателя, она поняла, что для того, чтобы выжить в Москве, надо забыть про слово 'не хочу'. И идти работать туда, где ей готовы предложить хоть какое-то жилье.
   - Представляю себе, что там творится по вечерам... - собираясь с духом, буркнула она себе под нос, и, еще раз посмотрев на забранные частыми решетками окна первых четырех этажей, решительно направилась к проходной.
   - Девушка, вы к кому? - скрипучий голос и подозрительный взгляд подслеповатых глаз старой мегеры, выглянувшей из-за покосившейся двери, чуть было не поколебал ее решимость.
   - Я по поводу устройства на работу. Думаю, к вашему директору... - растерянно улыбнувшись, призналась она.
   - Такая фифа, и на работу сюда? - непритворно удивилась старуха. - Надо же, до чего мир-то докатился... Че, небось хахаль бросил? А ты, чай, не на сносях-то будешь, а? Лучше признайся сразу, а то, как пузо попрет, будет поздно. Да и зачем нам очередной сотрудник в декрете? Иван Сергеич таких не берет...
   - Нет, как вы могли такое подумать... - вспыхнув до корней волос, воскликнула она. - Просто я очень люблю детей, и мечтаю их воспитывать...
   - Этих чудовищ уже не воспитаешь... - с ненавистью посмотрев на слоняющуюся за высокой оградой ребятню, окрысилась старуха, и, с неожиданной для нее силой рванула на себя вертушку. - Проходи, дурында! Посмотри на них сама. А потом подумай, стоит ли... А кабинет директора на втором этаже. Слева от лестницы.
   - Спасибо... - стараясь не встречаться взглядом с охранницей, Катя проскользнула на территорию и быстрым шагом двинулась к парадной лестнице здания.
   Вблизи пятиэтажка производила еще более гнетущее впечатление: она бы легко послужила фоном во время съемок документального фильма о послевоенной разрухе, или, при большом желании режиссера, о фантастическом сериале про аномальную зону возле Чернобыля. Да что там здание - территория внутри забора выглядела так, как будто ее долго бомбили, а потом перепахали гусеницами танков. Ржавые металлические конструкции, возле которых кучковалась основная масса находящихся вне здания воспитанников, можно было назвать детским городком, только обладая больной фантазией. Или точно зная, что тут пытались соорудить. И в каком веке. По крайней мере, дети в них его не признавали, и играть на нем явно не собирались.
   Стараясь выглядеть поуверенней, Катя добралась до крыльца, потянула на себя массивную деревянную дверь, и, чувствуя заинтересованные взгляды оставшихся во дворе сирот, проскользнула в образовавшуюся щель.
   В коридоре пахло гнилью, давно не стираным бельем и туалетом. Посмотрев по сторонам, Петрова наугад свернула направо: лестницы, ведущей на второй этаж, от входа видно не было, а спросить дорогу было не у кого. И, как ни странно, в выборе не ошиблась: на одной из дверей в самом конце коридора оказалась табличка с изображением ступенек. Толкнув ее от себя, она, поморщившись от отвращения, пробежала по усыпанной окурками и донельзя заплеванной лестнице на второй этаж, и, выскочив в коридор, перевела дыхание...
   ...Кабинет директора выглядел не в пример лучше - расположенная за массивной стальной дверью комната оказалась заставлена довольно современной офисной мебелью. Светлые обои с репродукциями картин Айвазовского, покрытый ковром паркетный пол, компьютер на массивном столе - все это жутко диссонировало с тем, что осталось снаружи. Как, собственно, и внешний вид восседающего за столом мужчины с одеждой его воспитанников: неплохой костюм, галстук, белая рубашка, часы на запястье, холеные пальцы, чисто выбритое лицо и аккуратная, волосок к волоску, короткая стрижка.
   - Екатерина Константиновна, как я понимаю? - осмотрев ее с ног до головы, и слегка задержав взгляд на груди, мужчина радушно развел руками и улыбнулся. - А я вас ждал, ждал...
   - Да, я... Можно просто Катя... - Петрова присела на краешек стоящего около двери стула и одернула слегка задравшуюся юбку.
   - Ну, что, просто Катя, приятно познакомиться. Признавайтесь, основной причиной того, что вы готовы у нас преподавать, является желание получить комнату в нашем общежитии?
   Петрова густо покраснела:
   - Знаете, у меня неожиданно возникли некоторые личные проблемы, и сейчас мне действительно негде жить. Но я действительно закончила институт по спе...
   - Ладно, не будем вдаваться в подробности ваших семейных проблем... - перебил ее директор интерната. - Знаете, в наше время не так много желающих тратить свою молодость на такую неблагодарную работу, как воспитание сирот. Поэтому я ничуть не погрешу душой, если скажу, что мы будем рады даже такой причине появления у нас нового коллеги... Какие предметы вы бы могли вести?
   - Русский язык и литературу, физику, химию...
   - О, отлично! - восхитился работодатель. - А если немного поднапрячься, сможете взять на себя еще и историю?
   - Ну, н-не знаю даже... - судорожно вспоминая то, чему ее учили в институте, заволновалась Екатерина. - Если готовиться к каждому уроку, то, пожалуй, смогу...
   Директор расхохотался:
   - Девочка моя, вы не понимаете специфики нашего учебного заведения! Тут нет надежды вырастить ни нового Ломоносова, ни Кулибина, ни Складовскую-Кюри. Детям нужно хоть какое-то образование. Поверьте, заканчивая интернат, большинство из них вообще не открывают книги... Перед ними открывается жизнь, в которой надо выгрызать себе место. И в ней нет места любовнойю лирике Пушкина... Ладно, это все мелочи. Как я понимаю, вы бы хотели получить ключи от своей комнаты уже сегодня?
   - Да, я готова приступить к своим обязанностям хоть сейчас... - призналась Катерина.
   - Вот и отлично... Тогда, если позволите, я вас провожу...
  
  
  
  Глава 7. Алексей Мельников.
  
   На стук входной двери Валера, как обычно, не отреагировал - копался в очередном приборе. Алексею пришлось легонько стукнуть друга по спине, отчего тот выронил из рук какой-то тестер и беззлобно выругался:
   - Что, пару минут подождать нельзя? Я как раз заканчивал разбирать...
   - Отвлекись! Я 'Оттиск' привез! - хмыкнул Мельников. - Надо посмотреть, что там записано. Давай, заводи свой проектор!
   - Как все прошло? - мгновенно забыв про полуразобранное устройство, Беликов вскочил с кресла, вцепился в протянутый ему кейс и бросился к стоящему неподалеку металлическому шкафу.
   - Не знаю пока... - криво усмехнулся Алексей. - Я же говорю, надо посмотреть...
  - А вообще? - не выпуская из рук чемоданчика, Валера два раза провернул ключ, и, распахнув створки, принялся чем-то громыхать.
  - Ну, если тебя интересуют предварительные итоги, то все как обычно: труп жертвы и два трупа предполагаемых убийц. 'Оттиск' сработал штатно... - пожал плечами Мельников. - Система самоуничтожения тоже не тупила: клон повесился на ремне прямо на месте преступления...
  - Проблемы были? - следующий вопрос опутанный кабелями Беликов задал абсолютно автоматически.
  - Ну, небольшие. Часа три убили на то, чтобы забрать тела... - понимая, что Валера вряд ли вдумается в ответ, буркнул Мельников. - Если бы не Славка, думаю, пришлось бы вламываться в морг. Ночью...
  - Фигня... - ухмыльнулся Беликов. - Шрама на месте имплантации не заметит даже специалист, так что могли и не торопиться. Кстати, а где Ланцет?
  - Ему кто-то позвонил. Стоит во дворе, болтает... - подтаскивая стул поближе к монитору, Алексей устало вздохнул. - Зато дорога до Москвы задолбала. Под каждым кустом - менты. И каждый хочет денег.
  - Твои же коллеги! Что, проблема договориться? - расхохотался Беликов. - Ты им ксиву, они - тебе ксиву. Ты - руку к бестолковке, они - к фуражкам...
  - Тебе бы все издеваться, крыса лабораторная! - скривился Мельников. - Я не ДПС-ник, а сыскарь...Нашел, с кем меня сравнивать!
  - Да ладно! Все вы одним миром мазаны. По мне что угрозыск, что ДПС - одна и та же ментовка... И чего это я с тобой до сих пор дружу - не понятно...
  - Ну и гад же ты, Изя! - усмехнулся Алексей. - Ладно, не томи! Врубай!
  - А че, Ланцета ждать не будем?
  - Зачем? Его во всем этом мероприятии интересует только сама имплантация и процесс выращивания клонов! - поморщился Мельников. А потом, заметив, как потемнело лицо друга, тяжело вздохнул: - Извини, не хотел напоминать...
  - Проехали...
  
  ...Просматривать записи закончили в пятом часу. А следующие часа два молча глушили коньяк: на душе было муторно до безобразия, и совершенно не хотелось говорить. В принципе, все было ясно и так: с довольно большой вероятностью виновники смертей всех четверых солдат были найдены и наказаны, а очередную акцию можно было назвать состоявшейся. Но на душе легче не стало: не смотря на то, что в армии стало двумя ублюдками меньше, ощущение неудовлетворенности не прошло. Видимо, потому, что мельком просмотренные сцены издевательств над новобранцами до сих пор стояли перед глазами. И смерть двух сержантов не могла изменить систему при всем желании...
  'Мочить надо всех... - подумал Алексей, мрачно глядя на темный экран монитора. - Или кардинально менять структуру... Причем всю - от армии и до уголовного права... А может, все это зря?'
  - Мужики! Может, зря мы все это затеяли? Видели ведь, там кроме этого Клопова и Переведенцева каждый второй такой же!
  - Леха, ты охренел? - поперхнувшись соленым орешком, Ланцет вскочил на ноги и метнулся к окну: - Посмотри на улицу! Сколько там всякого быдла, которому плевать на человеческую жизнь? Им плевать на закон, на гуманные речи правозащитников и тому подобную хрень! Что их может удержать от насилия, а? Что, кроме страха возмездия?
  - На одну акцию у нас уходит несколько месяцев... - глядя в пол, пробормотал Мельников. - 'Оттиск' всего один. Сколько ублюдков мы сможем замочить?
  - Не пори чушь... - в голосе Беликова звучала такая тоска, что Мельников поежился. - Сколько женщин изнасиловал и зарезал Кошмар?
  - Двадцать три...
  - За полтора года... Значит, на сегодняшний лень их было бы около сорока... Семнадцать человек живы и здоровы... Михальчук убил двенадцать... С тех пор прошло два года... Считай, повезло еще полутора десяткам... А теперь приплюсуй сюда несостоявшихся жертв Семенова, Оганезова, Шелеста, Чирка... Тебе мало?
  - Нет... Но мне иногда кажется, что мы возимся в песочнице... Если бы этим занималось государство...
  - Если бы этим занималось государство, - перебил его Беликов, - то ты все еще работал бы в своем угрозыске, я бы пахал в институте, а Ланцет вместо выращивания органов для миллионеров оперировал бы простых смертных. А моя Оля... В общем, дурак ты, Мельников! И мысли у тебя дурацкие...
  
   Валентина не спала - зябко кутаясь в халат, она стояла у окна и задумчиво смотрела куда-то вдаль, туда, где над крышами домов вот-вот должно было появиться солнце.
   Бросив на кресло спортивную сумку, Алексей подошел к ней вплотную, и, приобняв за плечи, поцеловал жену в щеку.
   - Опять что-то не ладится? - не отводя взгляда от одной ей известной точки, грустно спросила супруга.
   - С чего ты взяла?
   - Приехали еще вечером. Полночи работали. Потом пили... - усмехнулась Валентина. - Домой приперся мрачный, как туча... Думаешь, я поверю, что у вас все хорошо?
   Мельников посмотрел на окна Беликовской квартиры и вздохнул:
   - А вдруг мы не работали, а просто пьянствовали? Или играли в карты? Или баб притащили?
   - Дурак ты, Лешка... И шутки у тебя дурацкие... После смерти Ольги Валерка вообще на женщин внимания не обращает. А ты - 'баб'... - передразнила она. - Свет горел в его кабинете... Потом - в гостиной... Говорю же, что-то у вас не ладится...
   - Ну, как тебе сказать, милая? - повернув жену к себе лицом, Алексей грустно посмотрел ей в глаза. - Вроде бы мы получили желаемое... А на душе что-то стало еще тяжелее...
   - Опять не расскажешь? - потрепав его по волосам, поинтересовалась она.
   - Увы, не могу...
   - Мне кажется, что ты просто устал. Морально. Может, тебе надо немного отдохнуть? Давай возьмем путевки и съездим куда-нибудь к черту на рога. На море там, в горы, в степь... Все равно куда - лишь бы там не ловил твой телефон и в номер не врывались Славка с Валеркой. Неделька растительного существования - и все твои проблемы как рукой снимет!
   - Не могу... - привычно буркнул Мельников, потом подумал, вспомнил, что акция, собственно уже завершилась, выдохнул: - Кстати, а почему бы и нет?
   Валентина ошалело посмотрела на мужа:
   - Ты что, серьезно?
   - Да.
   - Готов взять отпуск и куда-нибудь махнуть?
   - Да!
   - И выключить телефон?
   - Да!
   - Мельников! Я тебя люблю... Жрать будешь, кстати?
   Алексей расхохотался:
   - Валька, ты только что говорила о Любви!
   - Любовь - любовью, а обед по распорядку... - счастливая донельзя женщина встала на цыпочки, чмокнула мужа в кадык, и, пританцовывая, побежала на кухню: - Сам говорил! Да и вряд ли в холодильнике у Валерки есть что-нибудь, кроме дохлых тараканов. Марш за стол - я сейчас рис с котлетами разогрею...
   ...Уминая вторую порцию, Алексей смотрел на суетящуюся вокруг него супругу и вдруг вспомнил их первую встречу. В далеком восемьдесят пятом...
  
   Пару скамеек, стоящих друг перед другом в парке перед гастрономом, прохожие старались обходить стороной. Особенно часов с трех дня и до поздней ночи. И определенный резон в таком поведении был - собиравшихся здесь ребят побаивался даже участковый, старший лейтенант милиции Пахомов по кличке Хомяк. Увидев любого из их компании, он старался незаметно ускорить шаг, 'вспоминал' о неотложных делах и скрывался в ближайшем подъезде, благо придумать предлог для посещения какой-нибудь квартиры у него получалось без особых проблем. Видимо, поэтому компания, облюбовавшая это место, частенько вела себя, мягко выражаясь, нескромно.
   В принципе, хамства по отношению к прохожим Мельников не любил. Но его мнения, несмотря на заработанное им за год уважение, по этому поводу никто не спрашивал: подогретых дешевым вином ребят постоянно тянуло на подвиги. Особенно при виде симпатичных девчонок. И останавливать тех, с кем он прошел огонь, воду и медные трубы, ему было как-то не с руки. Поэтому он обычно занимал место с противоположной от асфальтированной дорожки стороны, откидывал голову на спинку скамейки и смотрел на проплывающие над головой облака. Или поглядывал за ограду расположенного через дорогу детского сада, где резвились выпущенные погулять дети. В тот раз все началось так же.
   Вопль Ушастика услышали, наверное, даже на Красной площади - у Алексея аж заложило уши:
   - Эй, ты, пацан! Где таких чувих откопал? Веди их сюда - полюбуемся!
   Лениво повернув голову в сторону дорожки, Мельников поискал взглядом этих самых чувих, и не нашел: на том участке, который был виден с его места, не было никого, а приподниматься, чтобы посмотреть через головы сидящих рядом товарищей было лень.
   - Стоять! - взвыл Ушастик. - Я сказал, все сюда!!! Малыш! Этот хам не из твоей школы?
   Услышав свою кличку, Алексей вздохнул и встал: отдохнуть ему давать явно не собирались.
  Лениво повернув голову, он окинул взглядом замерших неподалеку девчонок, и вздрогнул: перед ними, набычившись, стоял его одноклассник и приятель Славка Арбенин.
  - Это мой кореш, Ленька. Оставь его в покое... - буркнул он. - Пусть идут своей дорогой...
  - Без проблем. Пусть канает, куда хочет. А вон ту белобрысую красотку пусть оставит нам...
   Мельников оглядел блондинку с ног до головы и непонимающе пожал плечами: по его мнению, ничего особенного в ней не было. Высокая, стройная, но почти без груди девица была не в его вкусе. А вот вторая, стоящая практически за Славиком, заставила его застыть на месте: во взгляде ехидно улыбающейся огненно-рыжей красавицы было что-то притягательное. Настолько, что с Алексея мгновенно слетела сонливость:
   - Пусть идут, Ленька. Свои...
   - Тебе, может, и свои, а я хочу познакомиться! - разгоряченный вином Ушастик вскочил со скамьи, и, засунув руки в карманы, направился к испуганной девчонке.
   - Ушастик! Я сказал, что это - СВОИ! - слегка повысил голос Мельников. - Ты меня что, не слышишь?
   Парень, не обращая внимания на его рык, поравнялся с Арбениным, и, сдвинув его в сторону, бесцеремонно взял блондинку за подбородок:
   - Как зовут, красотка?
   - Руки убери! - не достающий ему и до плеча Ланцет сорвался с места, и, подпрыгнув, со всего маху заехал обидчику своей подруги кулаком в ухо.
  Ударить в ответ Ушастик не успел: оказавшийся рядом Мельников рванул его на себя и пару раз чувствительно встряхнул:
  - Это МОЙ ДРУГ. И ЕГО ДЕВУШКИ!
  - Девушка МОЯ! - взбеленившийся парень мигом выхватил из кармана складной нож и попытался его открыть.
  Ждать, пока его ударят, Алексей не стал, и, сместившись в сторону, правым боковым отправил товарища в нокаут. И сразу пожалел о содеянном: сзади поднялся возмущенный гул: в этой компании Ленька пользовался большим авторитетом.
  - Эй, Малыш! Тебе не кажется, что ты... - развернувшись всем телом, Мельников поднырнул под тянущиеся к его рубашке растопыренные пальцы Мяса и, оказавшись к нему вплотную, бешенным взглядом уставился в бесцветные, ничего не выражающие глаза:
  - Прежде, чем что-то сказать, хорошо подумай! Это - девушки моего друга! Вопросы?
  Мясо не испугался. Но предложение не закончил:
  - Зачем было бить так сильно?
  - Он достал нож. Оклемается - поговорим. А пока я провожу ребят... Буду через полчаса...
  - Мы ПОДОЖДЕМ... - с нажимом в голосе произнес Мясо. - ИДИ...
  ...Славку трясло весь путь до остановки троллейбуса. Блондинку, которую, как оказалось, звали Ольга - тоже. А вот понравившаяся ему рыжая, видимо не испугавшаяся возможных проблем, вела себя, как ни в чем не бывало. И, отойдя от скамейки метров на сто, задумчиво посмотрела не него:
  - Валентина. А как зовут тебя?
  - Леха. Приятно познакомиться...
  - Что ж, спасибо тебе, Леха... Только вот провожать нас дальше не стоит. И пожирать меня взглядом - тоже: я не общаюсь со всякой шантрапой. И с уголовщиной тоже. Так что мое имя можешь сразу же забыть. Как ты там им сказал? Вопросы? Отличное выражение! Надо взять на вооружение. Все, Леха, можешь идти. Прощай...
  - А... - начал было Мельников, но, наткнувшись на презрительный взгляд своей новой знакомой, тут же замолчал.
  - Молодец. Понятливый. Иди, Леха. Не позорься...
  
  
Оценка: 4.99*5  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"