Роза. Ирис. Пурпурное вино отдает деревом. Узкий высокий бокал - длинные белые пальцы. Бормотание или шепот. В щелках век серые тоннели радужек. На износ в глазах вспыхивают хрусталики. Снег скатерти хрустит, усеянный острыми вилками и ножами. Излом верхней губы змеится улыбкой. Раз, два, три - я оглядываюсь, где? Плечо есть, плеча нет - фокстрот. Престидижитатор слов наматывает на магнитную ленту свой баритон...
Я чувствую шеей его жидкий взгляд. Складки сердца хлюпают быстро, меня душит этот стол, его гордая спина питона. Соленые волны его пальцев нежатся в брызгах дыма. Затягиваясь, он подушечками каждый раз касается своих губ. Через час его тонкий малиновыя язык заскользит по моему запястью. Вспыхнет мех щиколоток, испещренный царапинами от его укусов. Темно-синей веной зальет выпотрошенные губы...
Неловкий жест - взмах бровей. Тонкий белый звук упавшего бокала. Рубиновые капельки на битом серебре.
Пальцы стоп купаются в вежливых 'pardon, madam'. Манжеты уносят на подносе кровь стекла. Смена кровей. И я уже на ранг ниже. Гладкие камешки си-минора вливаются в уши сладкой пыткой. Поле густеет розами, а снисхождение приторно покашливает. 'Диагональный ход приветствуется! Рантье приветствуется!'
Страх синим переливом влился в ткань беседы. Выкатились из орбит пальцы глаз, ощупывая воздух. Комната заерошилась острыми иглами и исколола карие подушечки. Зудели укусы слов. Не отмахнуться, вывернуть и вогнать обратно в твой жалкий мозг, инфантильный рот твоих шестнадцати лет. Из всех щелей ползут сомнения в твоей полноценности. Но мне не важно, я просто обожаю секс, быстро, крепко - как вытереть руки. Чтобы не быть слабым, я вцелую в тебя свою боль. Измятой кожей, скрученной в жаркие поцелуи исполосованного тела, тесными объятиями сваренных намертво рук. Вкус терпкого серого неба мешается с запахом дна твоего тела. Я беру ремень и накидываю тебе петлей на шею.
Рука - па... Соло шороха ног по паркету. В коридоре из трелей музыки мягким свинговым движением замша шагов выдыхает - па... Рояль. Черные полутона диеза наполняют его силуэт парадоксальной изнеженностью. В его ладонях соль заката запекается в сахар. Нити жил ритмично втягиваются под изгибом кисти на моей талии. Мягкий поворот надкусывает внезапной близостью его щеки. Мои губы полуоткрыто вздрагивают, но тут же смыкаются. Ресницы, присыпанные острым перцем его взгляда, немеют.
Музыка, подкрадываясь, заглядывает мне за шиворот. Вот сейчас, когда я так безоружна, по позвонкам всасывается в кровь минор. На сколько меня хватит? Еще минут десять... Взгляд. Такт.
Холодные лунки ногтей осторожно скользят по кайме моих губ. Указательный палец, напрягаясь, застывает в центре их горизонтальной расщелины. Он, задерживая дыхание, приближает свой полуоткрытый рот и влажно, слегка касаясь меня, приникает к кончику своего пальца, поворачивает голову набок и глубоко погружает в мой рот язык. Затем смещается в сторону. Его вишневая нижняя губа мягко полуобхватывает мою мочку. Срываясь каплей, стекает вниз по шее. Лепестки поцелуев срываются на плечи один за другим. Теплая латунь разжижает иней ключиц. Жемчужины пальцев рисуют многослойные узоры по атласу спины. Пятна свастикой, кожа рук покрывается трепетом мраморной извести. Темно-розовые островки напрягаются изнутри ответным вызовом. Две пары глаз одномоментно меняют цвет. Вспышка, разряд, волоски взмывают к поднебесью. Веки, веки не иссякают, микроны страсти выходят из тени, разрастаясь жаркими небоскребами желания. Время растекается, пространство расплавленным стеклом исчезает в сближающемся пламени. Соединяются глаза в глаза, руки в руки, сливаются стоны-вдохи, стоны-выдохи, намертво тела капля в капле замирают, останавливаясь между взмахами сердца.