Отец Иоанн, входивший в лета иерей, уже шестой год по окончании духовной семинарии служил в Куревском районе. Начинал служить диаконом в храме Николая Чудотворца. Большой приход, много верующих из интеллигенции. Присматривался к протоиерею Георгию. Думал, что после повышения старшего священника его самого в том же храме оставят. Ошибся. Другого священника прислали. Отца Иоанна после рукоположения в иереи направили в молитвенный дом железнодорожного посёлка Фансово. В пригород.
Сегодня отец Иоанн, закончив воскресную литургию в молитвенном доме, поспешил домой, не заходя в строящийся рядом под его началом храм Ксении Петербургской. Он с утра неважно себя чувствовал, но службу не отменил: и так много разговоров среди прихожан, особенно среди старушек, что батюшка полжизни был обычным человеком, как все, а под старость в Бога поверил и священником стал. Слышал он также, что эти старушки уже двух иереев "спровадили": одного - за излишнюю строгость, другого - за опрометчивые высказывания во время проповеди на амвоне. Недолго задержались здесь и тот, и другой.
Еле добравшись до дома, священник, весь почерневший от боли в низу живота, лёг на диване в гостиной. Боль всё усиливалась. Матушка Наталья, испугавшись, забегала по дому, спрашивая у детей, кто из них взял её мобильный телефон. Дочка Софьюшка, самая младшая из приёмных детей, быстро нашла телефон и радостно прибежала с ним. Матушка вызвала "скорую помощь".
В ожидании спасительной помощи взволнованная супруга в течение получаса металась: то выбегала на высокое крыльцо посмотреть, не приехала ли машина с красным крестом, чтобы поскорее проводить фельдшера к больному мужу; то, стоя на коленях перед иконами, вместе с детьми молилась о выздоровлении отца семейства.
Слава Богу, "скорая" прибыла!..
С "острым животом" отца Иоанна доставили в больницу. Довольно быстро приступ купировали. Пожилого пациента обследовали в течение нескольких часов, диагностировали острый катаральный аппендицит и настойчиво рекомендовали операцию.
Ближе к вечеру иерею полегчало, и он решил, что может вернуться к своим делам служителя храма. "Не раз в жизни меня здоровье прижимало, но каждый раз обходилось, - думал отец Иоанн. - А тут - больница! Поспешила моя матушка, поспешила. Нужно надеяться на помощь Божию. Всё-таки маловерна она ещё".
С этими мыслями иерей приоткрыл дверь в ординаторскую. Около окна за столом сидел его лечащий хирург, известный в городе врач, и что-то быстро писал. Иерей вспомнил, что забыл постучаться, прикрыл дверь и, небрежно постучав в неё костяшкой среднего пальца, снова открыл. Нерешительно шагнул через порог.
- Извините, доктор. Я к Вам с просьбой.
Пожилой врач приподнял голову, что-то промычал и снова уткнулся в бумаги.
- Извините, доктор, много работы сейчас. Не могу лежать в больнице - прихожане ждут. Выпишите меня, пожалуйста, домой.
Врач не сразу отреагировал на просьбу. Только через несколько секунд он оторвался от записей, поднял голову и вгляделся в просителя.
- Вы священник из пятой палаты? - быстро вспомнил хирург, увидев перед собой высокого, статного, уже седеющего мужчину с клинообразной бородкой. Он больше напоминал профессора из старых советских фильмов. Без рясы и не отличишь от светского человека.
- Из пятой, да, - кивнул иерей.
- Прихожане подождут. О здоровье своём думайте, - дружеским тоном сказал хирург. - Я уже сказал, что у Вас острый катаральный аппендицит. Вам показана аппендэктомия. - И вдруг спохватился: - Почему Вы ходите? Вы должны лежать. Завтра с утра сделают ещё анализы, а потом подготовят к операции. - Врач встал из-за стола и приблизился к иерею: - Как мне Вас называть?
- Называйте отцом Иоанном. - И заговорил тише: - Великий пост, доктор. Много людей приходит исповедоваться, родительские субботы, записки... - начал перечислять священник.
- Я Вас понимаю, отец Иоанн, - мягко прервал своего больного медик. - У всех у нас работа, служба, так сказать. Но... не забывайте о здоровье. Им разбрасываться нельзя. Мы уже немолодые люди, согласитесь.
- Да ведь не о возрасте речь, - заговорил громче отец Иоанн.
- И о возрасте тоже, - остановил священника врач. Затем, мягко улыбнувшись, ещё более приблизившись, с предыханием заговорил, заглядывая при этом в глаза: - А как церковь относится к здоровью человека? Насколько я знаю, для верующих людей здоровье - это дар Божий, поэтому к нему нужно относиться трепетно. Бог послал Вам испытание. - Иерей вздрогнул при последнем слове и поднял глаза на стоящего рядом врача. Тот продолжал говорить: - С испытанием Бог и врача посылает. Верно? Может быть, мы с Вами неслучайно встретились - всё где-то уже решено за нас.
Иерей был в растерянности и не знал, что сказать. Врач явно пользовался волнением пациента и невозмутимо продолжал:
- Отец Иоанн, я слышал, что Вы недавно стали священником. Вы же наш, местный?
- Да, - ответил иерей, приготавливаясь к каверзному вопросу. Он уже устал от косых взглядов бывших друзей, мрачных слухов о том, что решил найти ещё одну лазейку для пополнения кошелька. Вот так решит человек изменить жизнь - и грязным селевым потоком накроют его суды и пересуды людские. - Я не понимаю, к чему вы клоните, доктор, - недовольно произнёс отец Иоанн.
- Я не хотел Вас обидеть, простите, - спохватился доктор. - Я хотел только поинтересоваться, кем Вы работали раньше.
Отец Иоанн слышал много раз такие вопросы, и они всегда волновали его, потому что вслед за вопросами следовали насмешки, а порой и открытые оскорбления. Вот и теперь, разволновавшись, он ничего не ответил, молча выйдя из ординаторской. Снова появилась ноющая боль в низу живота. Идя по коридору в свою палату, он думал: "Как на допросе у прокурора. Неужели всем так интересно знать подробности моей жизни? Такие вопросы может задавать архиерей и те, кто повыше его по сану. Ещё мои близкие. Больше никто. "Не судите да не судимы будете". Забывают об этом".
Ночью приступ повторился с удвоенной силой. Поняв, что без операции не обойтись, священник обречённо согласился.
Чем меньше времени оставалось до операции, тем всё чаще стали посещать его незваные гости - мысли о смерти. Они изматывали душу. Божий служитель гнал их от себя молитвами, но опасные гости, дружно атакуя, неотступно стучались в клеточки его сознания, и с каждой такой атакой неприступная до того крепость ослабевала.
Священник не мог никому высказать своих опасений и стал слёзно молиться Господу, читая достойные молитвы про себя и шёпотом. Он чувствовал, что люди в больничной палате прислушиваются. Вот дед, лежащий рядом, вначале мерно посапывал, потом смолк на какое-то время, шумно вздохнул и повернулся на другой бок, что-то пробубнив. За иереем на койке развалился толстяк с гниющими стопами ног. Сначала он храпел, как богатырь после тяжёлого боя, потом затих. Только молодой парень подошёл и спросил, чем он может помочь. Отец Иоанн попросил телефон, чтобы позвонить матушке: его мобильный разрядился.
Матушка прибежала в палату рано, как только открыли отделение для посещений. Она принесла икону Владимирской Божией Матери, икону святого, имя которого носил отец Иоанн, и молитвослов.
За час до операции хирург побывал в палате, где находился необычный больной, чтобы тот поставил свою подпись, как знак согласия на операционное вмешательство.
- Помогает присутствие святых? - вкрадчиво спросил врач, увидев иконы и объёмистый молитвослов на тумбочке больного.
Батюшка в душе был возмущён сомнениями врача-безбожника, хотел наставить заблудшую в духовном невежестве душу, но остановил себя - это не его епархия. Да и ситуация не располагала к православной беседе.
- Помогает, - проронил он.
Старый дед тут же вставил:
- Доктор, Николай Павлович, а разве в больничной палате можно читать молитвы? - И не дожидаясь ответа, заговорил быстро, как будто выучил свою речь наизусть: - Жена этого батюшки сегодня утром приходила, всех разбудила. Часа два здесь просидела. Сначала всё про детей стрекотала, мозги промыла всем в палате. Да так стрекочет быстро, что из пулемёта строчит! У меня аж в голове ломить стало. А потом додумалась здесь молитвы петь и поливать палату святой водой. Пусть у себя где-нибудь молятся и песни свои поют. И брызгаются своей водой, а мы из-под крана умоемся.
Дед не соврал. Действительно, худенькая, измождённая на вид матушка, заметившая страх в расширенных зрачках мужа, без остановки говорила, что нужно жить, чтобы поднять последних двух своих чад (слава Богу, трое уже самостоятельно живут), потому что, не дай Бог ничего худого, пособий на троих приёмных детей никак не хватит на всех. Прочитала одну молитву и сбрызнула принесённой в баночке святой водой отца Иоанна и угол палаты над его головой. На лежащего рядом деда, старого коммуниста, попало несколько брызг святой воды. Но для него это было страшнее моровой язвы. Дед хрипло выругался. Выкарабкиваясь из палаты, как травленый таракан, он пополз к сестринскому посту и пожаловался на моральные издевательства работников церкви над больными людьми.
Священник чувствовал себя виноватым перед дедом, дышавшим на ладан, но до сих пор люто ненавидевшим "опиум для народа". Он просил у деда прощения и снисходительно был прощён, как прощает нашкодившего школьника строгий директор школы, растроганный искренней мольбой о помиловании.
- Так нельзя, батюшка, - мягко заговорил врач, - здесь разные люди лежат. Вы это должны понимать.
- Я понимаю, - тоном извиняющегося начал отец Иоанн, - я уже попросил прощения у дедушки. Извините, что так вышло, - повернул голову священник в сторону деда, положа руку на грудь.
Старый коммунист торжествовал: он никаких церковных песнопений не допустит (дали волю церкви!). И улыбка на его лице обнажила ряд редких прокуренных зубов.