Учитель очнулся в реанимационной палате. Он не сразу осознал, что пришёл в себя. Беспорядочные звуки гулко наплывали издалека и через некоторое время с оглушительным шумом откатывались, словно морские волны, не достигшие берега из-за невидимой, но прочной преграды. Больному казалось, что он качается на этих волнах в каком-то большом тёмном саркофаге, больно ударяясь о его стенки. Затем "волны" стали спокойнее, тише. И совсем стихли. Стенки саркофага постепенно светлели, точно свет понемногу проникал сквозь их толщину.
Наконец, учитель услышал мерный звук. Он силился определить, с какой стороны исходит этот монотонный ритмичный звук. Открыл глаза. В туманной пелене различил чьё-то лицо. Свет показался очень ярким, и учитель зажмурился. Когда снова открыл глаза, различил улыбающегося человека в белом халате. Услышал мягкий баритон:
- Пётр Петрович, слышите меня? Слышите?
Учитель, чувствующий слабость во всём теле, только моргнул и с трудом произнёс:
- Слышу.
Это был чужой голос, глухой и слабый.
- Ну, слава богу, всё позади, - облегчённо вздохнул кардиолог, сидя на краешке кровати. - Как вы нас напугали. Полбольницы на ноги поставили. - Врач взял руку пациента и нащупал пульс. Поддерживая руку больного с воткнутой в вену иглой капельницы, встал и подошёл к прикроватному кардиомонитору. - Но теперь всё будет хорошо. Поправляйтесь. - И направился к двери, давая на ходу указания медсестре.
- Спасибо, - только и смог выговорить учитель вдогонку, с усилием вспоминая слова.
Кардиолог повернул голову в сторону пациента, по-доброму ему улыбнулся. Петру Петровичу на мгновение показалось, что белый колпак врача засветился прозрачно-золотистым светом. "Это он", - подумал учитель и счастливо погрузился в лёгкий сон.
Уже через неделю учителя переводили из реанимации в общую палату. Врач удивлялся:
- Честно признаюсь вам, мало кого мне удалось с такими осложнениями вернуть к жизни. Но вы, Пётр Петрович, оказались крепким орешком. Да ещё так быстро идёте на поправку. Наверно, Бог на вашей стороне - не иначе.
- И вы мой ангел-хранитель, - улыбался довольный учитель.
В общую больничную палату к Петру Петровичу пришли члены школьного профсоюза. Подбодрили его, вдохнув надежду на дальнейшую полноценную жизнь.
Когда Петру Петровичу уже разрешили немного ходить, его посетили заботливые ученики. Он прослезился, увидев собранный для него букетик ветреницы. Первые весенние цветы, нежно-голубоватые - предвестники новой жизни. Он подносил цветы к лицу, вдыхая тонкий аромат.
Через окно солнечный апрель протягивал, как ласковые руки матери, свои светоносные лучи, вместе с голыми ещё деревьями расцвечивал стены скучной больничной палаты забавными золотистыми узорами, согревал больное тело и воодушевлял на новые задумки.
Выдержав тяжелейшее испытание судьбы, учитель дал себе зарок изменить жизнь, помогать людям больше, чем делал это до клинической смерти.
Учитель помнил всё - до подробностей, что видел на том свете. Ни врачу, ни коллегам, ни соседям по палате - никому не рассказал он своих потусторонних видений. Может быть, потому, что до встречи с потусторонним миром Пётр Петрович верил только в законы природы. Учитель никогда не считал себя атеистом. Не мнил себя материалистом. Не отрицал Бога. Он считал себя здравомыслящим человеком, который живёт в реальном, а не в сказочном, придуманном мире. И сейчас он боялся поделиться с другими людьми своими новыми мыслями, которые пока ещё страшили его. Эти мысли были не устоявшиеся, сумбурные. Хотелось говорить много. Рассуждать, рассуждать... Не каждый поймёт. Могут принять за сумасшедшего. Скажут: "Человек пережил такое потрясение - выкарабкался из лап вечной старухи - вот и тронулся умом".
Новый духовный опыт не разрушил совсем его прежних убеждений, лишь надломил их. Так что старые и новые взгляды сплелись, схватились между собой, как неуживчивые соседи.
Пётр Петрович порой представлял себя только что родившимся человеком, который уже имел опыт жизни, но в другую эпоху - материальную, греховную. Теперь он очистился от грехов - и возродился. Может отличить добро от зла. Знает, что человек волен сам выбирать свой путь - линию жизни или линию смерти. Достоинство и честь, пороки и бесчестие - всё по собственному желанию. Возродившему, ему открылось всеобъемлющее значение слова подвиг - "движение души". Только в творении добра заключается движение души. Живая душа не может не бороться со злом, которое меняет свои личины с каждой новой эпохой. Чем сильнее духом человек, тем труднее его жизнь.
Учитель стал задумчив. Не поддерживал разговоров соседей по палате. Часто выходил из кардиологического отделения на улицу: то сидел на скамейке, то ходил среди старых высоких сосен, заложив руки за спину. Солнце набирало силу к Пасхе - Воскресению Христову. Прибывало силы и решительности у Петра Петровича.
"Может, в церкви помогут мне найти ответ", - всё чаще с надеждой думал учитель.