В истории принимают участие герои произведений Максима Горького - романа 'Жизнь Клима Самгина' (Клим Иванович Самгин), романа 'Мать' (Пелагея Ниловна Власова), пьесы 'Дачники' (Суслов Петр Иванович и его жена Юлия Филипповна), пьесы 'Мещане' (Кривцова Елена Николаевна) и пьесы 'На дне' (Константин Сатин).
Как быстро летит время! А ведь прошел почти год, как в Нижнем Новгороде случились те страшные события. Погибли от яда миллионщик Семен Семенович Двоеточие и его сын Нил, после чего их наследником стал Петр Иванович Суслов, теперь один из богатейших людей на всей Волге, затем был задушен странник Лука, а потом отравился Павел Власов, бывший революционер, которого и посчитали виновником всех трех уходов.
И вот опять наступило лето!
У Константина Сатина дела шли все лучше и лучше, и, хотя Чайная рядом с домом требовала много внимания, он решил открыть еще одно подобное заведение на нижегородской Макарьевской ярмарке. Притом музей, который сделал Суслов в развалинах старинного дома, собрав туда разные диковинки, которые были у него дома и которые он скупил у знающих людей, тоже был теперь под присмотром Константина. Словом, работы у Сатина было через край.
Ниловна же, его жена, взяла себе в помощь двух девушек, сама же только за ними присматривала, но теперь разнообразие начинок в пирожках значительно увеличилось, как и количество самих пирожков, а, значит, и посетителей в Чайной, и приносимый ею доход. И, казалось, что Пелагея Ниловна, обрела, наконец, свое семейное счастье.
Сам же Суслов, перестав заботиться о хлебе насущном по причине получения огромного наследства, ушел с головой в исторические изыскания, интересовавшие его еще с детства. И, когда ему стало известно, что никто до сих пор не разгадал тайну каменных узоров на храмах во Владимире, то загорелся идей самому это сделать. Поэтому он выписал много необходимых ему в работе книг и весь погрузился в историю Древней Руси.
Елена Николаевна все так же блистала на подмостках. Бурный роман с Самгиным еще продолжался, впрочем, Климу Ивановичу Леночка уже начинала надоедать. Она это, похоже, чувствовала, поэтому начала вести с ним разговоры о своем переезде в Москву, впрочем, такие мысли посещали ее уже не в первый раз. Но ехать туда без денег было рискованно, а нового ухажера из местных богатеев ей найти пока никак не удавалось, к примеру, тот же Суслов вот ею совсем не интересовался и даже на спектакли с ее участием ни разу не пришел после того, как его жена покончила с этой забавой после гибели Нила.
Хотя вот той же Юлии было откровенно скучно. Дачу в этом году они решили не снимать, потому что ее муж Петр собирался ехать во владимирские земли, а что ей порядочной женщине там одной делать? О возвращении участия в любительских спектаклях не могло быть и речи, ей и так ее партнер до сих пор лежащим на сцене мерещился, когда она мимо нее иногда проходила.
Вот если бы у нее был мил дружок... Можно было бы с ним и на лодке поплавать, и на тройке по проселочной дороге прокатиться. Только вот заводить роман с кем-то из своих знакомых она не хотела, потому что ей мечталось влюбиться по-настоящему. Притом так же сильно, как когда-то в Павла, но, увы, больше такие люди на ее пути не встречались...
Впрочем, что уж скрывать, ей нравилось незаметно наблюдать за Константином Сатиным, когда она его встречала, и который был ей совсем непонятен, как те же нижегородские купцы. И хотя выгоду свою в делах он тоже никогда не упускал, но мог и рассмешить ярким словом, и силушку свою молодецкую показать. Также Юлия знала, что Сатин образован и когда-то даже ходил на службу, но потом что-то в его жизни пошло не так, и он опустился на самое дно, но сумел через несколько лет все-таки оттуда подняться. К тому же муж ее, Петр Иванович, всегда о нем хорошо отзывался. Но вот только Константин почему-то ее, Юлию Филипповну совсем не замечал...
Суслов же всегда помнил слова, которые ему сказал Павел Власов перед тем, как выпил яд, о том, что его мать все знала.
И он пару раз пытался как бы случайно завести с ней разговор на тему, что конкретно той было известно, впрочем, ответа так и не получил.
Но не рассказала ли она кому-нибудь другому об этом?
Также он попытался поговорить об этом с Сатиным, но тот как-то легкомысленно отнесся к разговору.
- И почему тогда не скажет, что знает?
- Может, скрыть чье-то имя хочет?
- И чье?
- Я думаю, лучше все забыть, как будто ничего и не было.
- Забудешь тут...
Но наступило лето. И была жара, жара была, жара плыла...
И в один из таких дней Юлия Филипповна прогуливалась у Волги, а потом по лестнице поднялась наверх и зашла в Чайную. К ней сразу же вышла Пелагея Ниловна.
- Добрый день!
- Добрый, только жаркий! Гуляла вот по набережной и захотелось мне чашку чая. Можно? Тут у вас хорошо, прохладно...
Через минуту чай, сахарница и кувшинчик со сливками были уже на столе.
- Муж-то ваш где, Ниловна, что-то его не видно?
- Так Константин только ночуют дома, потому что все дни на ярмарке проводит, скоро там вторая наша Чайная открывается. А я вот работниц для нее взяла, обучаю.
- Не жалеете, что за него замуж вышли?
- Что вы! Он очень хороший! Я только сейчас в жизни счастье и узнала.
- А вот мой муж в августе уезжать собирается.
- Куда это?
- Во Владимир.
- По делам, что ли?
- Если бы... Историей вдруг увлекся, хочет церкви какие-то там изучать.
- А вы, значит, с ним отправитесь?
- Я? Нет уж. Что мне там делать? Тут останусь. Между прочим, скоро годовщина ухода дяди мужа Семена Семеновича, кому Петр теперешнему богатству обязан.
- А ведь точно! Уже год с того времени прошел!
- Я вот думаю, что мы здесь у вас поминальный обед и проведем. Ведь он всего в нескольких шагах отсюда ушел, как раз у сцены, которая до сих пор стоит. И дядю помянем, и сына его Нила, и твоего сына Павла, и старичка того древнего. Только сначала все вместе на кладбище и в церковь сходим, а потом уж сюда и придем.
- Так мы все сделаем в самом лучшем виде...
- Хорошо... И, как я понимаю, на подмостках тут до сих пор представляют?
- Каждую неделю. Леночка, ой, Елена Николаевна, теперь здешний кумир!
- Когда-то и я им была...
- Так вы лучше были, и сравнивать нечего, но Леночка тоже очень хороша. Клим Иванович от нее без ума!
- Самгин? Представляю...
- Приходит, смотрит отсюда на сцену. Иногда долго у нас сидит, ждет, когда она на сцену выйдет.
- Кто бы подумал, что он может быть так ею увлечен... Страстный, значит... Но что-то вас беспокоит Ниловна? Разве не так?
- Так... Знаете, я посоветоваться с вами хочу.
- О чем?
- Павел ко мне стал ночами приходить.
- Сын ваш? Как это?
- Во сне уж. Только глаза закрою, а он тут как тут стоит.
- Наверное, это жара на вас так действует.
- Нет, не жара...
- А что же тогда?
- Не знаю. Только говорит он мне, что не виноват ни в чем. Не убивал он никого... Оклеветали его.
- Не убивал?
- Да.
- Зачем же тогда он яд принял?
- Не знаю. Может, запутался или на каторгу опять идти не хотел... Может, еще что...
- Но если не он, то кто же тогда убил? Ведь не мы же с вами... И кто тогда? Елена? Вряд ли. Тогда кто? Самгин?
- Ему-то зачем?
- Вот и я о том же.
- Хотя для вашего мужа уход дяди очень выгоден был. Был он обычным инженером, а сейчас кто? Богач! Даже вот во Владимир ехать хочет!
- Нет-нет-нет, Ниловна! Это не он!
- Может, и не он, только дядя его и вас не обидел, как мне известно.
- Даже слушать такие слова не хочу, Ниловна. Не хочу! Пойдя я ...
И Юлия быстрым шагом пошла прочь. Очнулась она только на набережной, где села на скамейку. Ах, как тяжело... Не хочу я те дни опять вспоминать! Забыть все хочу! Забыть! Да, деньги у меня теперь есть, а вот счастья, как не было, так и нет... Хотя... Вот ведь гибель двух человек рядом с домом той же Ниловны произошли, сын ее с собой буквально в нескольких метрах от него покончил, старика Луку во дворе ее дома задушили... А ведь она как-то с этим смирилась...
Может, из-за Сатина, мужа ее, это он ей силы дает? Но как он мне нравится! Ну, почему все так несправедливо? И как некстати мой муж этими соборами увлекся, ехать во владимирские земли собирается, а про жену свою, получается, совсем забыл! Даже Елена свое счастье нашла, Самгин ведь не случайно так ей увлекся, может, и женится потом на ней. А я? Между прочим, я знаю, что тоже ему нравилась, и вот чем все закончилось... Значит, так и буду вдоль Волги одна ходить и на закаты смотреть? Получается, что так.
Но что же делать? Любви хочу! Страсти! И какое же это все-таки искушение - мужчины...
Да если вдруг еще Ниловна кому-нибудь свой сон про Павла начнет рассказывать? Опять разговоры, что ли, пойдут? А это кому-нибудь надо? Нет, как все сложно и несправедливо в этом мире!
Когда же поздно вечером вернулся Сатин, он нашел жену, сидящей за столом в размышлении.
- Что с тобой, Поленька?
- Юлия Филипповна приходила, сказала, что муж ее хочет обед поминальный у нас провести в годовщину ухода дяди Суслова.
- Вот и хорошо. Сделаем все в лучшем виде!
- И Павла в это день хотят помянуть, и Нила, и Луку.
- И это тоже правильно!
- А на сцене на тот день представление назначено, вон афиша висит.
- Елена Николаевна расстроится. Она там в пьесе главную роль играет, а Самгин ей всегда по случаю премьеры подарок дорогой делает и корзину роз дарит.
- Потом подарит, не отменять же обед из-за этого.
- Наверное, ты прав, Костенька. Между прочим, Юлия сегодня вспоминала, как она тоже на сцене представляла.
- Разве такое можно забыть! Ох, и красивая же она тогда была!
- Что?
- Не обижайся, Полюшка, я же тогда еще холостой был. Мог и на других женщин посмотреть. Елена, конечно, тоже хороша, но Юлия... Да что сейчас вспоминать! Теперь же я только тебя люблю.
- А я тебя, Костенька!
- Нет, ты у меня золото, и я это знаю.
Сатин поцеловал жену в щеку.
- Подожди Костя. я хочу тебе кое-что рассказать.
- Это ты постой. Пойдем лучше вечерять, Поленька! Устал я сегодня. И еще эта жара бесконечная! Тяжело мне эта вторая Чайная на ярмарке дается. За столом все и расскажешь.
- Да, пойдем в дом. Там и поговорим.
Тем временем репетиции на сцене рядом с домой Ниловны теперь шли каждый вечер, и вот однажды мимо музея, который сделал Суслов в развалинах, надстроив второй этаж, поднимаясь с Волжской набережной, шла Елена Николаевна, теперешняя прима любительского театра.
Те прошлогодние события, конечно, оказали на нее сильное влияние, отчего она какое-то время о них часто вспоминала, но потом роман с Самгиным отодвинул все воспоминания на задний план. Конечно, он не тратил на нее столько денег, сколько ушедший Семен Семенович, дядя Суслова, и не был так молод, как Нил, его сын, но зато Клим Иванович часто дарил ей дорогие подарки и цветы, словом, был совсем не плох.
Впрочем, Леночке иногда приходило в голову, что пора все-таки изменить свою жизнь и подыскать себе в мужья какого-нибудь богатого купца и подальше отсюда. И хотя она и раньше мечтала уехать в Москву из этого города, но пока все шло, как шло. Вот и сейчас она, подходя к этому месту, размышляла как раз об этом, тем более, что приближалась годовщина тех роковых событий, о которых было невозможно забыть. Нет, место здесь какое-то нехорошее, проклятое! Столько непонятных уходов!
И тут вдруг она увидела стоящего на крыльце Суслова, создателя сего музея. А как-то так получилось, что в здании этом она никогда не была, потому что у нее и так была насыщенная жизнь и, скажем так, другие интересы.
- Добрый вечер, Петр Иванович!
- Добрый, Леночка! Давно вас не видел.
- А я вас! Можно мне зайти в дом?
- Вам все можно, Елена Николаевна.
Та улыбнулась и поднялась по ступенькам в музей, но быстро оттуда вышла.
- Сколько у вас там всего!
- Всю жизнь эти вещи собирал, а что-то потом прикупил, когда деньги получил в наследство.
- Вы молодец! И здесь все так изменилось с тех пор... Ну, вы знаете, с каких... Второй этаж вот появился... Красиво стало.
- Спасибо, Леночка!
Елена Николаевна спустилась с крыльца, стала обходить дом и вдруг остановилась.
- А это что?
- Где?
- Вот.
- Табличка какая-то, ей лет сто, наверное.
- И что на ней написано?
- К сожалению, теперь уже не узнать. Стерлось все, не прочитать...
- Не прочитать, говорите? Но, по-моему, все очень просто. Это же...
- Что? Леночка, вы поняли, что на ней написано?
- А вы разве нет?
- Нет.
- Но это же.... Впрочем, я пойду.
- Подождите!
- Нет, не могу больше здесь оставаться, я и так с вами заговорилась, у меня же репетиция. Да, приходите на премьеру, Петр Иванович.
- Конечно, Леночка, обязательно приду.
И Елена Николаевна, помахав ему рукой, пошла в сторону сцены.
В день же годовщины ухода дяди Суслова все перед поминальным обедом встретились утром на кладбище.
Юлия Филипповна не стала надевать темный наряд и оделась достаточно скромно. Елена тоже, хотя платье ее было светлым и очень изящным. Приехала она вместе с Самгиным, который сразу ее оставил, подошел к Суслову и его жене, и, когда он легко дотронулся до ее руки, Юлия неожиданно подумала, что слишком уж краток был сей миг, мог бы длиться и подольше. После чего, отпустив руку мужа, она с раскрытым зонтиком подошла к Елене и предложила той под ним укрыться, потому что солнце очень уж пекло.
Затем они вдвоем медленно пошли по аллее, а мужчины двинулись за ними. Остановились все у двух памятников, которые был установлены на деньги Суслова, и он их явно не пожалел. И монумент из черного мрамора у его дяди был просто огромным, чем сразу приковывал к себе взгляд. Нила же Петр Иванович тоже не обидел, все-таки он был сыном Семена Семеновича, поэтому надгробие ему сделали точно таким же, как и отцу, только вот размерами поменьше.
Павел же нашел упокой в другой части кладбища, поэтому Сатин и Ниловна, выглядевшая в этот день очень печальной, пошли туда. Там же Константин оставил жену одну, а сам дошел до могилки Луки, положил ему на холмик два цветка и вздохнул. Эх, старик, старик... Привык я к тебе... Даже, наверное, полюбил.
На обратном пути им встретились Леночка и Юлия, которая с любопытством посмотрела на Сатина, похоже, она никогда раньше не видела его в костюме, а он в нем смотрелся великолепно. И откуда только что взялось!
Нет, лучше всех этих мужчин не видеть. И, наверное, это жара на меня так действует!
Как странно, что такие мысли приходят в голову именно здесь. Но, как же я хочу любви. Любви хочу!
Но потом все встретились около церкви и вошли внутрь.
Народу там было много, потому что день был праздничным.
Неожиданно на входе Ниловна тихо вскрикнула.
Юлия Филипповна, которая была рядом, и Самгин, шедший сзади, переглянулись. Что это с ней?
А потом была долгая служба, и Пелагея Ниловна неистово молилась и явно как будто была не в себе.
Юлия же стояла рядом с ней и просила о земной любви. Видеть рядом с собой привлекательных мужчин, и быть для них невидимой? Увы, но она вообще не хотела с этим мириться! И разве это грех?
Любви хочу, любви... Страстной, горячей, сумасшедшей...
Затем все отправились в Чайную Константина Сатина и сели за стол.
Никто ничего не мог сказать, поэтому слово взял Самгин.
- Друзья! Я надеюсь, что мы все-таки друзья. Прошел год с того дня, как от нас ушел Семен Семенович. И теперь мы можем точно сказать, что мы совсем его не знали, как не знаем и людей, с которыми знакомы сейчас.
В этот момент Юлия почему-то вдруг на него посмотрела, и ей показалось, что он обращается именно к ней. Они встретились взглядами. Неужели он...
И тут Константин закричал.
- Поленька, что с тобой? Поля, ты вся дрожишь!
Та хотела что-то ему ответить, но, увы, не могла произнести ни звука. Она стала сползать со стула и почему-то инстинктивно схватила со стола вилку и упала с ней на пол.
А потом вокруг появилось много людей, и местный лекарь вынес вердикт, что это был несчастный случай, и у Пелагеи Ниловны стало просто плохо с сердцем от такой жары.
На Сатина же было жалко смотреть. Потому что вся его жизнь в одно мгновение разлетелась в прах!
Прошло несколько дней, и Пелагея Ниловна упокоилась там же, где и ее сын Павел. Ее муж Константин Сатин очень тяжело переживал уход любимой жены, но дело есть дело, потому что две Чайные постоянно требовали его внимания.
И в той, что рядом с домом, он быстро нашел толкового управляющего, и пирожки там опять были свежими и вкусными, как и раньше, при Ниловне. Только вот Косте они не казались такими, потому что была сделаны не руками его женушки.
Вторая Чайная на ярмарке быстро понравилась посетителям и неожиданно начала приносить доход даже больше, чем первая.
Только вот вечерами Сатин подолгу сидел на высоком берегу и часами смотрел на Стрелку, то есть на место слияния Оки и Волги.
Но жизнь продолжалась, и участники событий пытались понять, что же на самом деле произошло.
Константин постоянно вспоминал, как Суслов как-то говорил ему, что Ниловна что-то знает, а он ему не поверил. Но что именно она, по его мнению, могла знать? Кто на самом деле всех убил или что?
Ведь тогда возможно, что настоящий убийца так и остался ненайденным, и все ужасы прошлого года могут повториться.
И еще ему все время виделась Поленька, лежащая с вилкой в руке. Почему она в свой самый последний миг вцепилась именно в нее, а не, к примеру, в нож, который как бы был бы намеком на то, что ее убили.
А так вилка... Может, она знала, кто именно погубил ее, и давала этим предметом кому-то знак? Но понять его может только убийца или кто-то уж очень умный.
Или она просто случайно схватила первое, что попалось ей под руку? Непонятно.
Самгин тоже постоянно думал о произошедших событиях, и поэтому через несколько дней он подошел к Юлии Филипповне и заговорил с ней.
- Мы можем с вами кое-что обсудить?
Юлия сначала удивилась такому вопросу, но потом согласилась.
- Конечно.
- Знаете, я часто вспоминаю то наше посещение церкви, когда мы с вами поднимались по ступенькам позади Ниловны.
- Да, тогда Пелагея еще была жива.
- Вы помните, что тогда происходило?
- Помню. Вокруг было почему-то много людей
- Так в тот же день был праздник.
- И мы со света оказались сразу в полутьме.
- Да-да. Потому что за дверью, через которую мы вошли, ярко светило солнце, а там впереди были только огоньки свечей.
- И мы, можно сказать, протискивались в толпе.
- И тут вдруг Ниловна вскрикнула.
- Да.
- И мы с вами переглянулись.
- Да.
Юлия смутилась, и Самгин почему-то тоже вдруг отвел взгляд.
- Скажите, о чем вы тогда подумали?
- Я? Хорошо, скажу. Возможно, это важно.
- Да? Я вас внимательно слушаю.
- Знаете, я никогда никому об этом не говорила, но однажды Пелагея Ниловна рассказала мне, что часто видит во сне сына Павла, где тот без конца повторяет ей, что ни в чем не виноват...
- Не виноват?
- Да, и я тогда подумала, что, может быть, там на входе Ниловна увидела привидение, то есть дух Павла.
- Привидение? И вы в это верите?
- Не знаю.
- Хотя это хотя как-то объясняет то, что я каким-то боковым зрением заметил.
- И что это было?
- Это, конечно, странно звучит, но как будто кто-то черный внезапно появился рядом с ней, и именно его она испугалась.
- Кто-то черный?
- Да.
- А если этот кто-то в черной одежде был похож лицом на ее сына? Представляю, какой это могло вызвать у нее испуг...
- А потом жара доделала свое дело, и Ниловны не стало...
- Да, ее сердце не выдержало...
- Может быть... И хоть что-то теперь стало более-менее понятно. И как хорошо, что мы с вами поговорили!
- Наверное, так и есть.
Но про себя Юлия подумала, а что же тут хорошего? И вообще-то не таких отношений она хотела бы с Самгиным. Но, расставшись в этот день с ним, она долго еще не могла сдержать улыбку, потому что все-таки все совсем неплохо, мы хотя бы с ним разговаривать наедине начали, а это уже кое-что...
Также ей казалось забавным, что она не приметила тогда Самгина при входе в церковь, пока Ниловна не вскрикнула. А тут повернула голову, а он, словно черт из табакерки, откуда-то вдруг взялся и рядом идет...
Суслов тоже не понимал, что же все-таки случилось с Ниловной. Несчастный случай или что? И у него была своя версия случившегося. Поэтому он еще раз попытался поговорить с Еленой Николаевной о том, что же все-таки было написано на той табличке.
- Я просто теряюсь в догадках, Леночка!
- Нет, извините, я не хочу больше об этом разговаривать, не просите.
- Скажите хотя бы, что это не то, о чем я думаю?
- А о чем вы думаете?
- О том, что на ней написано, что это место плохое, проклятое, и что тут нельзя находиться людям. Ведь неслучайно же здесь расстались с жизнью уже пять человек.
- Знаете, у меня одно время тоже были такие мысли, но то, то я увидела на табличке, скорее всего, было нечто положительное.
- Положительное? Но я никак не ожидал такое от вас услышать.
- Да, совсем не относящееся к плохому, а даже совсем противоположное.
- То есть табличка не указывает на место, где, скажем прямо, почему-то действует Дьявол?
- Нет-нет, что вы... Там нет ничего такого. Просто я в тот момент думала о своей судьбе и случайно увидела этот металлический квадратик. И мне показалось, что на нем есть все ответы на мои вопросы, но, увы, нет...
- Так что же, в конце концов, там написано?
- Извините, но то, что я на нем увидела, это первое, что сразу приходит в голову, то есть это так просто, что не может быть правдой.
- Просто?
- Можно, я пойду. Я больше не хочу об этом говорить. Простите.
Вот так все и закончилось, но, когда подошло время отъезда во Владимир, Петр Иванович срисовал табличку в записную книжку, которую взял с собой в поездку.
Но наступил август, и последний месяц лета был явно жарче двух предыдущих.
Юлия Филипповна же, проводив мужа, наслаждалась предоставленной ей свободой, и как бы случайно несколько раз прошла мимо Чайной Сатина, но хозяина там не увидела. Поговорив с управляющим, она узнала, что повстречаться с Константином можно только вечером, когда тот сидит на скамейке на берегу недалеко от дома. И хотя в это время года темнело поздно, Юлия все-таки не побоялась приехать туда и, действительно, наконец, увидела Сатина. Чайная к этому времени была уже закрыта. Она велела извозчику ее подождать, а сама подошла к Косте и присела с ним рядом на скамью. Тот заметил ее, но ничего не сказал. Так они молча посидели какое-то время, а потом Юлия ушла, сказав на прощание, что возможно придет сюда еще раз.
Следующий вечер, хотя и дался ей нелегко, она пропустила, зато через день опять была около дома Сатина, боясь только одного, что того на берегу не будет. Но он там был! Она подошла к нему.
- Я рада, что вы меня дождались.
- Вы единственный человек, которого я хотел бы сейчас видеть. Но давайте только не будем сегодня говорить о моей ушедшей жене.
- Хорошо. Я согласна.
- Я вспоминал вчера, как вы играли на подмостках, которые сейчас находятся рядом с нами.
- В пьесе про любовь?
- Да. Вы были в ней очень хороши. До сих пор помню, как я смотрел на сцену и представлял вас в своих объятиях.
Юлия не знала, что на эти его слова ответить. Вместо этого она взяла руку Константина и сильно сжала ее. Он же положил свою вторую руку поверх ее.
У Юлии Филипповны закружилась голова, а Сатин в упор посмотрел на нее. Нет, она не предполагала, что все произойдет так быстро, но встать и уйти она тоже не могла. Константин обнял ее и поцеловал, она склонилась к нему на плечо, и случилось то, что должно было случиться.
А потом они встретились уже днем и долго гуляли по набережной, и их отношения развивались стремительно, потому что им было хорошо друг с другом.
Конечно, Константин иногда вспоминал Ниловну, но в глубине души он понимал, что всегда хотел быть с такой женщиной, как Юлия, которая хотя бы понимала его шутки. А Юлия была просто счастлива! Словом, они теперь почти не расставались, но в городе их не видели, потому что Юлия Филипповна сняла дачу в пригороде Нижнего Новгорода, и никто не знал где.
Роман же Самгина с Еленой Николаевной продолжался, но как-то вяло. Впрочем, скоро должна была состояться очередная премьера на сцене рядом с Чайной, и Лена возлагала на нее большие надежды. Но однажды Клим Иванович поинтересовался у нее, почему это Сатина в его Чайной почти не видно, неужто все время на ярмарке проводит? Леночка же, не особо задумываясь о последствиях, рассказала ему, что у Константина бурный роман с женой Суслова, и ему совсем не до пирогов. Клим просто рассвирепел! Как? Эта красавица, жена одного из самых богатых людей на Волге, опустилась до владельца каких-то Чайных? Но как-то он встретил ее на прогулке в окрестностях города, где он был вместе с Еленой, и удивился произошедшим в Юлии изменениям. Она очень похорошела и просто светилась счастьем. Нет, такая женщина будет только моей! Будет!
Впрочем, однажды в конце лета, узнав, что Юлия вернулась в город, Самгин нанес ей визит.
Она удивилась его приходу, но все-таки приняла. Тот же, сделав несколько комплиментов, сразу перешел к делу.
- Я узнал, что у вас роман с Сатиным.
- Откуда?
- Не важно. Не хотите сменить любовника?
Юлия Филипповна улыбнулась.
- Себя, что ли, предлагаете?
- Да.
- Нет, не хочу.
- Жаль!
- Судя по вашим словам, я поняла, что вы меня совсем не уважаете.
- Я же вам не философствовать предлагаю, а совсем другое, и уважение в этом деле лишнее.
- Так знайте, я никогда не буду вашей. Никогда!
Он ничего на эти ее слова не ответил, но вдруг схватил ее за руки и прижал всем телом к стене комнаты.
Неожиданно она почувствовала такую силу, такую ярость, что испугалась. Что он задумал?
Но Клим Иванович лишь страстно ее поцеловал, и ей показалось, что этот поцелуй длился вечность, а потом отпустил и быстрым шагом ушел прочь.
Она посмотрела на свои руки и увидела, что запястья стали красными, причем еще очень болела спина. Но ощущения, которые она пережила, того стоили. Это было совсем не то, что с Сатиным, а намного сильней и притягательней. Такого с ней никогда еще не было. Его грубость так ее возбудила, что Юлия подумала, что сходит с ума.
После этого она легла в постель, сославшись на головную боль, и не выходила из комнаты до следующего утра и без конца думала, что это было? Что?
Но пришли осенние холода и из Владимира вернулся весьма довольный своей поездкой Суслов, привезя с собой несколько экспонатов для своего музея, и уже думал о планах на следующее лето.
Он быстро все понял про свою жену Юлию Филипповну и Сатина, но, уяснив для себя, что Жар-птицу в клетке все равно не удержишь, дал ей полную свободу. Она же в благодарность за это, скажем так, не лишала мужа своей благосклонности.
Самгин же продолжал отношения с Еленой Николаевной и все так же дарил ей подарки и цветы.
Так прошла зима с ее рождественскими праздниками, которые внесли в жизнь некое разнообразие.
Но с приходом весны Юлия Филипповна почувствовала, что ей очень скучно. А Сатин ее даже раздражал, и она с ним часто ссорилась, хотя затем они, конечно, мирились, и какое-то время казалось, что все идет, как раньше, но потом Юлия опять находила какой-нибудь повод для ссоры, и все начиналось сначала.
Словом, ей хотелось чего-то большого и светлого для души, но, как говорится, слона рядом не было. Поэтому она плохо спала ночью, потому что ей почему-то часто снилось что-то страшное. Тогда она просыпалась и долго сидела у окна, смотря на звездное небо.
А потом наступило лето.
И окончательного разрыва у нее с Константином пока еще так и не было. Но Юлии Филипповне уже хотелось новых отношений и более сильных ощущений, потому что ей просто категорически надоело сладкое, поэтому пусть будет хоть горькое, но иное.
Еще Юлия часто вспоминала Самгина, но тот, казалось, совсем забыл о ней, только почтительно здоровался при встрече и все. Она же иногда даже подумывала о том, чтобы самой заговорить с ним, но что-то ее все-таки удерживало
Впрочем, приближалась вторая годовщина ухода Семена Семеновича и первая - Пелагеи Ниловны.
А в природе опять было какое-то адское пекло!
Все договорились в этот день быть в церкви, но, когда Юлия туда прибыла, она не увидела там Самгина, хотя он вроде тоже должен был быть
Все остальные же, ее муж Суслов, Сатин и Елена Николаевна, перед ней прошли внутрь. И Юлия Филипповна, поднимаясь за ними по ступенькам, не могла не вспомнить, как год назад тут вскрикнула Ниловна, и как они в этот миг переглянулись с Климом Ивановичем.
В полумраке же храма она подошла к любимой иконе и стала молиться. Неожиданно она почувствовала, что кто-то подошел сзади и обнял ее за талию.
Она обернулась и увидела, что это Самгин. У нее подкосились ноги, и она чуть не упала. Он же крепко прижал ее к себе и повел к выходу. Юлия Филипповна пошла с ним, как во сне.
Выйдя на свет, он и не подумал убрать руку, а подвел Юлию к скамье и усадил ее рядом с собой. Пальцами же другой руки он как будто случайно смахнул невидимую пылинку с юбки Юлии Филипповны, а затем медленно провел ладонью по ее ноге. И жар его рук просто опалил ее.