Да если вдруг еще Иван кому-нибудь свой сон про Кручинину начнет рассказывать? Опять разговоры, что ли, пойдут? А это кому-нибудь надо? Нет, как все сложно и несправедливо в этом мире!
Но Великатов, хотя и сказал своей невесте, что идет в театр, совсем туда не спешил. И очень обрадовался, когда встретил на набережной Лыняева, потому что ему совсем не хотелось быть сейчас в одиночестве.
- Какая все-таки стоит жара!
- Это да, Иван Семеныч. Устали уж все от нее.
Неожиданно разговор зашел о бывшей жене Михаила Борисовича.
- Ваша Глафира, между прочим, делает нам в театре большие сборы.
- Она теперь, к счастью, не моя.
- Понимаю. Но я хочу вам сказать, что из нее получилась хорошая актриса.
- Хорошая? Не смешите! Вот Александра Николаевна- это да! Это она актриса! Жаль только, что ее сейчас редко можно увидеть на сцене. И женщина она необыкновенная! А Глафира кто? Красивая, конечно, дама, но не то...Вот Сашенька для меня бриллиант чистой воды
- Но, к моему сожалению, всем правит касса! Купцы от Глафиры без ума! И Егор Дмитрич, между прочим, тоже.
- Не удивительно!
- Корзины цветов ей дарит, и подарки дорогие делает.
- Пусть. Но думаю, что Глумову она тоже быстро надоест, как и мне.
- А вы, Михаил Борисович, жестоки...
- Какой уж есть...
- Глумов, кстати, собирается в день годовщины гибели Бориса Григорьевича поминальный обед в ресторане сделать.
- Да?
- Придете?
- Не знал про это, но, конечно, я приду.
- Всех там сразу помянем. И его брата Вадима, и Паратова, и Кручинину.
- Кручинину?
- Да.
- А Муров будет?
- Вроде обещался.
- А сын их? Его и Кручининой?
- Вот про него не знаю. Но думаю, что он вряд ли из столицы сюда приедет.
- Да, дела...
- Но, если уж у нас такой разговор зашел, ответьте мне, Михаил Борисович, еще на один вопрос.
- На какой
- Вы Сашеньке моей тоже в свое время конфеты и цветы посылали, как те же Борис и Сергей, не к ночи будут помянуты.
- Да как вы можете так думать? Я тогда женатым мужчиной был, супругом верным. А вот сейчас я бы ... Да что говорить! У вас же свадьба скоро. Рады, наверное, Иван Семеныч? Детки теперь пойдут.
- Об этом говорить еще рано. Но знаете, Михаил Борисович, я хочу вам кое-что рассказать.
- Потом расскажете, потом. Пить очень хочется. Поэтому не зайти ли нам, Иван Семеныч, в ресторан?
- И то правда.
- Вот там мы разговор и продолжим.
С тех пор прошло несколько дней. И вот однажды Глафира Алексеевна тоже пришла утром на набережную, потому что репетиции должны были в этот день позже. Ей в одиночестве хотелось подумать о своей изменчивой судьбе. Ведь совсем недавно она была женой Лыняева, а сейчас вот играет в театре. Но что потом? Вряд и Мишель второй раз попадется в ее сети. А Глумов... Нет, он, конечно, ею восхищается, подарки дарит, но вряд ли когда-нибудь назовет ее своей невестой. Он женится только на деньгах. А как же она? Как все сложно! И уже год с тех событий прошел. Ох, как же тогда было страшно! Никто ничего не понимал, да и сейчас все так до конца и неясно. Нет, место здесь какое-то нехорошее, проклятое! Столько непонятных уходов! Уезжать отсюда надо. А куда? В Москву? Там купцов много, и некоторые побогаче здешних будут. Да и зачем мне тут сидеть, пока я еще хороша! Я же вижу, как на меня мужчины из партера смотрят! И тут неожиданно она услышала чей-то голос.
- Глафира Алексеевна! Вы ли это? Вот никак не ожидал вас здесь увидеть!
Перед ней стоял Григорий Львович Муров.
- Захотелось отдохнуть и подышать свежим воздухом! А вы здесь какими судьбами?
- Теми же, что и вы. Вас проводить к воде?
- Буду только благодарна.
Глафира кокетливо протянула ему руку, и они стали спускаться вниз по лестнице. Неожиданно она остановилась на ступеньках.
- Что это?
- Где?
- Вот же.
Глафира Алексеевна указала на металлическую табличку с буквами.
- Ах, это... А вы разве этот квадратик раньше не видели?
- Нет,
- Странно.
- Но вы, Григорий Львович, видите эту надпись на нем?
- Конечно. Хотя никто, увы, не понимает, что конкретно тут написано.
- Никто? Странно! Так ведь это ...
- Что?
- Вы серьезно? Неужели вы не понимаете, Григорий Львович?
- Нет.
- Знаете, я, наверное, все-таки пойду к себе. Тут тоже очень жарко.
- Я вас провожу.
- Нет, не надо. Я хочу побыть одной. Вы уж извините...
И Глафира Алексеевна стала торопливо подниматься по лестнице.