День начинался прекрасно. Погода с утра разгулялась - ласковое солнышко уже согрело и обсушило землю, но воздух всё ещё был наполнен ароматом ночных цветов и скошенной травы.
На чисто вымытом полу водили хоровод солнечные зайчики, и рыжий кот Андрюшка тщетно пытался отловить хоть одного, смешно ударяя по полу лапкой.
-Старайся Андрюха, старайся,- засмеялся дед,- можа чё и получится.
Мы вышли во двор. Раскочегарив самовар, я сел покурить на стоявший у крыльца берёзовый чурбан, а дед уселся на скамью под черёмухой.
Бабушка вернулась из магазина раньше обычного.
-Данилыч,- спросила она, войдя в калитку,- ты рассказку о златых кружевах помнишь ай нет?
-Это котору рассказку? Ту, чё покойница Афанасия сказывала? Про духов тайги да заклятое золото, чё сыскать невозможно? Так я про это допреж неё слыхал. А на кой тобе?- удивился дед.
-Так вроде, Миш, сыскались они.
-Ты чё, мать? Где сыскались? Кто тобе эт наплёл?
-Вот истинный крест! Провалиться мне на этом месте!- затараторила, войдя во двор запыхавшаяся Комариха.- Сыскались! Степановна божилась, чё мужики в старой избе у лесхоза схрон нашли. Дед Иван ей по секрету сказывал.
-Эт, поди, мужики пошутковали!- рассмеялся дед.
-Нет, нет, Данилыч! Надоть сходить, посмотреть. Параня с Дуней туды уж побегли.
Весть о кладе быстро облетела деревню и, к тому времени, когда мы добрались до лесхоза, у разобранной избы собралась шумная толпа.
-Господи!- крестились старушки,- эт надо жа, золоты кружева объявились. К добру ли?- и почему-то шёпотом спрашивали,- Властям-то сообщили?
-Эх, хлебен квас!- вздохнул старик Шавкин.- Дознаться бы, кто их сюды упрятал!
-А он, Вань, имя-отчество не оставил,- ухмыльнулся Полукарпыч и, почесав в затылке, добавил, ему ить это не с руки было.
-Вот ведь тоже... Простоваты наши мужики-то. Нашли, так чё объявлять-то было? Поделили бы по-тихому,- пожалел одноногий Василий.
-Была бы охота за эт в тюрьму садиться!- досадно сплюнул дед Иван.
-Так уж и в тюрьму?
-К гадалке не ходи. Враз упекли бы. Вона они, кружева-то, каки диковинны. Поди, поболе мильёна стоят.
-Да, этот кус не для наших уст!
-Диковинка ещё та!- поддержал разговор дед Матвей.- Это ж надо, кому-то такой фарт выпал - лешака за бороду ухватить! И когда?
-Так кто его знат!- заулыбался пастух Ясень Пень,- избе-то, поди, сто лет, а и бесхозна стоит почти полвека. Здеся кто тольки не квартировал - и лесорубы, и корневщики, и разны испидиторы. Всяк, кому не лень, толклись.
- Ну, завсегда ты всё знашь!- напустилась на пастуха Комариха.- Не иначе тобе коровы на ухо мычат.
-Верно Нюр, его надоумить окромя коров некому,- засмеялась Бедраниха.
-Зря вы!- обиделся пастух.- Вот, к примеру, испидиторы: так они завсегда в тайге золото искали.
- Ну, накой им в избе-то клад прятать? Совсем у тебя, Ясень Пень, котелок дырявый, не соображат! Испидиторов-то завсегда цельна артель быват. Как жа тут тайну соблюсти? Нет. Нашли б, так с собой бы и упёрли.
-Бесовска это захоронка!- пробурчала бабка Фрося.
- А чё! Можа и правда за их ктой-то нечистому поклонилси. Вона они, в какой короб чудной сложены. Сказывают ведь, чё золоты кружева за так в руки не даются, счастья не приносят,- тихо, боязливо оглядываясь, сказал пастух.
- Ох, и сметливый ты мужик, Ясень Пень,- хлопнул его по плечу дед Иван.- В этой жа избе гуторят, ведьма жила!
-Ты чё, сдурел окаянный!- ткнула кулаком в спину деда Ивана баба Дуня.- Чё мелешь, идол?! Это ить изба бабушки Афанасии. А она набожная была. Набожная! Судьбу девкам предсказывала, заговоры знала - эт верно. А чтоб колдовать, зло какое учинить - эт брехня!
Старушки кольцом обступили деда Ивана.
-А ну, сказывай! Кто тобе наплёл про ведьму-то?
-Так Матрёха. Бабка, мол, на её за чтой-то озлилась и заклятие наслала.
-Я - к коням,- сказал дед и направился в сторону старого лесничества.
-Так ты жа уже ходил сёдни!- удивилась бабушка.
Дед только рукой махнул.
-Чё-то он затуманился,- заметила баба Паша.
-Затуманишься тут,- вздохнула баба Дуня.- Меня саму ноги не держат. Кабы чего не случилось. Вона и Иван ужо о заклятье болтал. О том, чё на Матрёху наложено!
-Так она мне давно жалобилась,- сказала бабушка,- чё мимо Афанасьиной избы ей ходить боязно, прям ноги отымаются. А в последнее время, говорит, сны ей странные снятся.
-Чё снится-то?
-А будто молодая она, на свиданку бежит. Он, вроде, рядом уже. Она к ему бежит, руки-то тянет. Глядь, а его нет. Пусто и туман едкий. И просыпается кажинный раз вся в слезах.
-А кто он-то?
-Да Шурка Голуб, чё на войне сгинул.
-Во непутёвая, до си им бредит,- пожалела Матрёну баба Дуня.
-Он что, жених её был?- поинтересовался я.
-Нет Дим. Они даж не гуляли, да ндравился он ей сильно. Она ить его обженить на себе хотела по хитрому. Чрез эту хитрость парня и сгубила.
-А чё-то я сёдни её не видала,- всполошилась Комариха.- Она, кажись, и на схрон глянуть не приходила.
-Была она, была,- усмехнулся Полукарпыч.- Бочком, бочком подошла. Глянула, рот ладошкой прикрыла и побегла, да так прытко, как чёрт от ладана.
-Верно Семён! Для её эти сказочны кружева пострашнее, чем чёрту ладан.
-Хватит вам ерунду молоть!- сердито оборвала незаметно подошедшая бабка Матрёна. - Тож сказку нашли. Афанасия придумала, а вы и поверили. Вишь ты! Заклятое золото! Небывальщина! Сыскать невозможно! Конечно, невозможно, коль они у ей в простенке лежали. Вот ведь ведьма! Ещё и заклятие на меня насылала:
-Ожгёшся об их, коль они сыщутся!
-Ты чё?!- Полукарпыч даже привскочил,- совсем сдурела на старости лет?
-А то! Вы ж знаете, чё Афанасия придумала небылицу о диве-дивном да в мир её пустила, чтоб свово крестника непутёвого из тюрьмы вызволить.
-Ах ты, зараза!- взвилась Комариха,- ты жа за его замуж набивалась. А счас - непутёвый! Да есть ли крест на тобе? Хоша бы и впрямь проклятие Афанасии сбылось!
- Ты зачем прибегла?- рассердилась баба Дуня.- Думаешь, мы не понимаем? Овцой-то не прикидывайся. На тобе грех!
-Эт, какой ещё грех? Я за собой греха не знаю.
- Как не знаешь?!- возмутилась бабуля.- А кто робят в тюрьму упёк?
-Ты чё, Ульян? В тюрьму их власти упекли.
-Власти-то власти, но кабы не ты с Карасёнком, так ничего бы и не случилось.
-А болтать языком меньше надо было. Не бахвалились бы, глядишь - ничего бы и не стало.
-И чё врёшь!- подскочила баба Дуня.- Шурка никоды не бахвалился! Шутковал с девками, сказками забавлял - это да, а насчёт бахвальства - не было такого!
-Да Егор, Егор про золоты кружева Катьке Туманихе набрехал. Он давно её обхаживал, хвост пред ей распускал. С того всё и началося. Катька ко мне прибегла. Мол, Егорка, брехун, обещал ей волшебны кружева добыть. Васька-то, как про то узнал, так со смеху и покатилси.
-Кто ж ещё? Васька-то к Катьке тож клинья подбивал. Потому на гулянке он Егорку и зацепил за ради смеху. Мол, пустобрёх и хвастун - сказки девкам здоров сказывать - нет, чтоб колечко подарить.
Егор его по уху. Сцепились они. Тут Шурка и встрял за друга - не врёт, мол, Егор. Не сказка это. Всем докажу - золоты кружева есть!
А Васька Карасёнок, не будь промах, его на спор и подзадорил.
-Так выходит, один Васька во всём виноват? А кто заклад-то такой мудрёный придумал? Не ты ли?- возмутилась бабуля.- Я всё Матрёна помню!- погрозила она ей пальцем.- Уговор-то, какой был? Коль не сыщет Шурка к Покрову кружев - на тобе обженится! Это как жа?
-Да спор-то шутейный был. Никто ведь в сказку про золоты кружева, окромя Шурки, не верил. Да и сколь лет-то нам было?
-А кто, как не вы с Карасёнком, на робят властям донесли - мол, нашли, да скрывают они золото?
-Да не виноватая я! Эт всё дядька Архип! Ему Васька смехом как-то о споре сказал. А дядька-то в начальниках ходил, он властям, кому надо, и донёс. Выслужился. Хлопцев и заарестовали.
-Не виноватая! Власти хлопцев забрали!- передразнил Полукарпыч бабку Матрёну.- Ну и злыдня же ты! Из-за тебя ведь да сродников твоих парни пропали.
-Зря ты, Семён, меня виноватишь. На фронте ведь Егор с Шуркой сгибли. А про донос-то я только после войны узнала, когда дядька Архип помирал и перед смертью в грехах каялся.
-На фронте робята погибли,- перекрестились старушки.- Царствие им небесное!
-Ну да, на фронте,- повторил Полукарпыч.- Однако, кабы не донос, могёт быть и живы остались бы. А так их прям из лагеря в штрафные взяли. В первом же бою и убило.
- Чё толку вспоминать-то? Дядька да Васька-брательник давно уж упокойники. А я чё? Я за свой невольный грех и так всю жизнь каюсь. Любила я Шурку-то,- почти прошептала бабка Матрёна и засеменила проч.
-Эх,- огорчился Полукарпыч,- жизть наша окаянная!
-И куды понеслась?- вздохнула бабушка, помолчала и, оборотясь к бабе Паше, спросила:
- Ты жа вроде в район сбиралась? Так с милицией и езжай. Пахомыч, поди, не откажет.
-Чё ты, Ульян,- возразила баба Дуня.- Он счас никого не возьмёт. Сам бы доехал.
- А чё с им будет-то? Он - власть.
-Не скажи. Тут особенно дело. Тревожно мне чтой-то. Сердце ноет. Как бы худого чего не стряслось. Вона как притихло всё да потемнело.
- И то,- вздохнула бабушка,- как бы грозы не было. Над сопками-то зарницы уж три дня полыхают.
Вдруг резкий порыв ветра сорвал с меня кепку. Блеснула молния, раскаты грома разорвали тишину, и первые тяжёлые капли дождя упали на пыльную дорогу.
-Царица небесная,- закрестились старушки,- и впрямь гроза.
Мы еле успели добежать домой до того, как разразилась буря.
Под ураганным ветром стонала тайга. Было слышно, как с грохотом ломались и падали деревья. Улица превратилась в бурный поток, который нёс под гору грязь, мусор, камни и сломанные ветки. От ударов грома сотрясалась изба, звенели стёкла и ходуном ходила крыша.
Дед прибежал промокший до нитки. Но настроение у него было приподнятое.
-Батюшки мои,- заохала бабушка,- чё не переждал-то? Куды тебя несло?
-Куды, куды... До дому,- засмеялся дед.- Я до лесничества-то не дошёл. Матрёха, окаянна баба, прицепилась. Еле от неё отвязался.
-А чё ей надоть-то?
-Да чё и всем - выпытывала о кладе, о золоте, о кружевах.
-Вот кутерьма!- вздохнула бабушка.- Чё вопрошать-то?- помолчала и добавила: - А и то. Доведётся ли ещё тако диво увидать?
Как бы в подтверждение её слов оглушительно загрохотал гром, порывы ветра усилились, и по крыше забарабанил град.
Гроза утихла только к утру.
День выдался ясным, тихим. Природа как будто извинялась за вчерашние бесчинства.
Ураган, точно, наделал в деревне бед: поломал деревья, порвал линию электропередач, ливень размыл улицы и дороги.
У нас повалило забор, калитку сорвало с петель и забросило на огород к бабе Дуне, а у неё упавшая берёза разворотила крыльцо и выбила стёкла в избе.
-Она как ахнет,- жаловалась старушка,- так у мене аж коленки подломились.
Хорошо хоть не на сарайку, а то без кур бы осталась...- потом, помедлив, добавила: - Да чё куры! Я боле всего за Филимона боялась. Не дай бог такого голосистого петуха лишиться!
-А у меня,- встрял Полукарпыч,- Колчак, бедный, так грозы спужалси, так спужалси..., дрожит, под кровать залез и носа не кажет. До си выманить не могу! А ежели по чистой совести сказать, кады гром над самой избой грянул, я тож хотел под кровать сигать, да Зинка, ржа въедливая, не дозволила - разоралась.
- А боле урону у тобе, Семён, нету?- засмеялись старушки.
-Боле нету. Вона у Галки Кузьменчихи урон так урон! У ей нужник да с хахалем вместях снесло. Вишь, приспичило ему в аккурат в саму грозу! Еле вытащили да отмыли. Хорошо ливень.
-Ну, слава богу, сам живой осталси,- перекрестилась баба Паша,- а нужник-то новый изладят.
-До чего хорошо-то, когда вёдро,- радовалась баба Дуня.- В сырую погоду даж сны мокрые снятся.
-Эт как?
-Да вот хоть сёдни. Я во сне всё чё-то мыла да мыла. А чё не помню.
-А мне Матрёха в курином обличье привиделась. К чему это?
-А к пересуду, Ульян,- пояснила баба Паша.- Матрёха ить балаболка, чё та курица.
-А пауки во сне, Параня, к чему?- спросил Полукарпыч, подсаживаясь к старушкам.
-А пауки, Семён, к известиям. Должно, чё-то скоро узнаешь.
-Вы мне скажите, почему эт токмо у нас така страсть разыгралась!?- петушился Полукарпыч.- В Костюковке, на Хуторе да в Ягодном сказывают, погрохотало, обычен дождь полил и - всё. За чё така напасть?
-А золоты кружева трогать не надо было,- пробурчала Комариха,- заговорённые они!
-Ой, Нюрка! Ну, чё ты тако мелешь?- ухмыльнулся Полукарпыч.
-Ну, не верь, не верь! А кады случиться беда по боле этой, все будем знать.
-Данилыч!- зашумела бабушка,- Чё ты всё стучишь там, подь сюды!
-Ну, чё тобе?- вздохнул дед и отложил работу.
-Слышь, об чём люди-то гуторят? Буря будто из-за золотых кружев разыгралась. Будто заговорённые они.
-А чё, может и заговорённые. Я, к примеру, об этом ещё парнем слыхал.
-И чё ж ты молчал-то! Надоть было людей упредить, чтоб не трогали.
-Во придумала!- хмыкнул дед.- Да, хоть криком кричи, никто бы слухать не стал.
-Эт верно,- кивнул Полукарпыч,- ещё б и обсмеяли. Потому - лучше смолчать.
-Неужт, Миш, и таперича не обскажешь?- спросила баба Паша.
-А чё Парань, сказки-то сказывать. У меня работы, вишь, непочатый край.
-Да ить ужо обедать пора,- схитрила бабушка.- У нас и шти готовы, и самовар вскипел, и ватрушки к чаю поспели.
-Тут тако свершилось,- буркнул дед, а ты - к чаю!
-Эт я понимаю,- улыбнулась бабушка,- ладно уж, по такому случаю и выпить не грех.
-Ну, тады айдате обедать, а я вам обскажу всё, чё сам знаю.
-Было это ещё до войны,- начал дед, усаживаясь за стол,- Ладили мы с хлопцами в верховьях Кружилихи на изюбриных тропах, чё к водопою ведут, солонцы.
-Эк вас куды занесло,- ахнул Полукарпыч,- на заповедну речку!
Да, дивные там места,- сказал дед,- в те давни времена почти безлюдные. Редко, когда охотника-гольда встретить было можно.
Кружилиха-то с высоченных сопок начало берёт, через пороги, водопады к морю мчится. Тайга по берегам - вековая. Я таких агромадных кедров боле нигде и не видывал.
-А правда, Миш, чё водопады там цветные?
-Правда. В межень вода в реке родниковая, прозрачная, как слеза. Потому и водопады, где камень-гранит розовый - розовыми на солнце кажутся, а где светло-серый - голубыми. В ясный солнечный день над водопадами радуга дрожит-играет.
Ну, а как набегут с моря тучи, ударят грозы, зарядят на месяц проливные дожи, так сразу станет страшной Кружилиха. Взбухнет река, почернеют её воды, заревёт она, как раненный медведь, закружит водоворотами. Бьётся Кружилиха, будто в падучей, о скальны берега, хочет выпрыгнуть из теснин к морю - тогда уж к ей близко не подходи.
-А с кем жа ты там был-то?
-Да с дружками моими закадычными,- вздохнул дед,- с Шуркой да Егором.
-Царствие им небесное!- перекрестились старушки.
-Ох, как эт давно было,- вздохнул дед.- А мне, иной раз, кажется, чё вчерась. Глаза закрою - всё явственно так вижу. Пошабашили мы, значит, как-то. Встали на ночёвку. Место хорошее выбрали - на высоком берегу под двумя кедрухами. Кедры-то виноградом обвиты - будто шатёр под ними получилси. Нигде я потом такой могутной лозы не видывал - у корня с ногу толщиной будет. И что интересно, куст, думаю, столетний, а весь в ягоде.
Ну, расположились мы, значит. Котомки сняли, берданки у кедрух поставили, хворосту да сухостоя притащили, смоляк для розжига костра нашли, пихтового лапника себе на подстилку нарубили. Всё, как следоват, для ночёвки, для костра и дымокура приготовили.
Шурка котелок взял, за водой к речке спустилси.
Ждём, ждём - нет его. Покричали. Слышим - зовёт. Мы к нему. Я топор да верёвку прихватил, Егор - бердану. Мало ли что - может Шурку из беды выручать придётся.
Спустились мы к реке. Смотрим - Шурка по пояс в воде стоит, чё-то разглядыват.
-Шурка!- орём,- Ты чё нас звал? Чё сыскал-то здеся?
-Ой, хлопцы,- отвечат,- тут тако диво, тако диво - золотая паутина по реке плывёт. И коряжина, гляди, тож золотым кружевом оплетена.
-Мы смотрим, и правда, в камнях недалече от берега коряжина застряла и точно, чтой-то на ей блестит, переливается, вроде даж золотом отблёскиват.
Егор-то и говорит:
-Эт солнце её золотит. Солнце к закату склонилось, вот всё округ и позолотило - и каменья, и воду, и паутину на коряжине. Чё ж ты орёшь?! Мы спужались, выручать тебя прибегли, а ты здеся всяку ерунду разглядываешь. Бери-ка лучше котелок да пошли кашу варить.
А Шурка ему:
-Я,- грит,- котелок-то в воду сронил, когда золоту паутину выловить пыталси.
Егор озлилси:
-Ты чё, совсем сдурел?! В чём жа мы воду-то согреем?
Да с досады как хватит из-за всей мочи по сухостоине, чё над водой нависла. А она возьми да и обвались. И сбила Шурку. А течение-то сильное - враз его понесло, да на стремнину.
Река в том месте петлю даёт, так мы сразу наперерез бросились - решили Шурку ниже по течению за поворотом ловить.
Прибегаем, смотрим, а Шуркина голова метрах в двадцати от берега среди бурунов маячит. Он, вишь, за топляк ухватилси. Здоровенно дерево в каменюках застряло, комель такой разлапистый, как нечёсанна голова водяного, из воды торчит. Он за эти лохмы ухватилси и держится.
Мы ему верёвку пробовали кидать. Никак!
Тогда нашли чуть выше по течению дерево развесистое над самой водой нависшее. За ствол да нижни ветки верёвку накрепко привязали. Егор верёвку держал, а я деревце срубил да в воду столкнул. Течением его как раз к Шурке и вынесло. Он за ветки ухватилси и мы его на берег вытянули. Одёжу-то мокрую с его сняли, смотрим - батюшки, а он весь в синяках да царапинах кровоточащих - об остры камни да коряжины сильно поранился.
Ну, чуть отдохнули и потопали в свой лагерь.
Приходим к своему пристанищу, смотрим - пожитки наши на месте, целы, и бердана у кедрухи стоит нетронута. А в лагере - гость незваный, старичок. Сидит у костра, на костре - чайник медный кипит. Старик ноги под себя поджал, трубку курит. Не наш старик, не русский - лицо тёмное широкое, глаза узкие щёлочками, волосы длинные седые. Одет в халат короткий, штаны-шаровары, сапоги мягкие из изюбриной шкуры. На голове платок белый, а поверх его шапочка-невеличка. Рядом со стариком заплечный короб стоит, лосиной шкурой обшит да ружьё старинное длинноствольное.
Мы поздоровкались. Он тож кланяется, здоровья желает. По-русски плохо говорит, однако, понять можно.
Спрашивает:
-Чё паря здеся котомки и бердану бросили? Чё, однако, случилось-то?
Мы ему всё подробно рассказали: и про то, как Шурка золотую паутину в реке увидал, и про то, как он чуть было не утоп и весь изранился, и про то, как мы его спасли.
Старик языком поцокал. Берестяной туесок узорчатый достал, из него снадобье какое-то вынул, сказал, чтоб Шуркины раны смазали. Потом порошок духовитый в чайнике заварил, сам выпил и нам всем дал. Сразу веселее стало.
Помолчал старик, а потом и говорит, мол, шибко нехорошее видение вам было. Вам золоты кружева духов привиделись. Заговорённые они. Должно на друга вашего, Шурку то-есть, духи морок наслали. Нельзя было золоту паутину трогать. Поверье у наших людей есть - кто золоты кружева увидит, до них дотронется - непременно в беду попадёт.
Эти места, говорит, наши родовые охотничьи угодья. Раньше нас много было. На кажной речушке стойбище стояло. Однако, чёрная болезнь всех сгубила. Один я из всего рода осталси. Хочу я вас остеречь. Расскажу вам одно наше древнее предание.
-Да знаем мы сказку-то про золоты кружева,- перебила деда бабушка.
-Ну, чё ты, Ульян, меня сбиваешь!- рассердился дед.- Ты, Дим, уйми бабку-то, а то я дале сказывать не буду.
-Сразу и уйми!- обиделась бабушка.- Раз так, боле слова не скажу.
И тут же, сменив гнев на милость, попросила:
-Ладно уж, сказывай дале.
Улыбнувшись, дед продолжил:
-Рассказку про золоты кружева, чё в деревне кажный знат, я вам пересказывать не буду. Одно скажу - с тем, чё нам у Кружилихи старик поведал, она мало схожа. Афанасия-покойница, хоть и с Шуркиных слов свою рассказку сложила, да много чего утаила, а другое - изменила и от себя добавила. Старый гольд-то долго нам сказывал, не всё и понятно было. Временами замолчит, глаза прикроет и поёт чтой-то по-своему. Но суть рассказа я хорошо помню.
Сказывал он вначале про заветы да верования предков, про злых и добрых духов тайги. Потом - о том, как в стародавни времена задумали злые духи день погасить, жизнь под корень известь. Как такое сделать? Решили духи солнце с неба украсть. В глубоку пещеру посадили волшебных золотых пауков золоту узорчату сеть плести. Той сетью хотели солнце изловить, с неба стянуть, в подземном мире, где души мёртвых таятся, спрятать. Чтоб тайну соблюсти поставили пещеру стеречь злых великанов. От взгляда их сердце каменело, от голоса скалы трескались. Однако, глупые были великаны. Всем зверям да людям бахвалились шибко, чё солнце погасят.
Узнал про бахвальство могучий Агды-гром. Разгневался. Бросил в великанов своё огненное громовое копьё. Потряслась земля, разразилась буря, пролился на землю огненный дождь, повалилась и загорелась тайга. Обвалилась проклятая пещера, придавила волшебных пауков. Хотели бежать великаны, да не смогли - обратил их Агды в каменные столбы. И сейчас в тайге стоят. А золотая сеть рассыпалась пылью да самородками. Разнесло их бурей по таёжным речкам до края земли.
В том месте, где громовое копьё на землю упало, где волшебну пещеру завалило, теперь огромно болото пузырится. Синие огоньки по нему по ночам порхают. Лесные люди туда ходить бояться - проклятое это место. Болотный чёрт его стережёт - заманивает туда охотников, чтоб утопить в трясине.
Сказывают, однако, будто из того болота временами вытекает красный ручей. Тот, кто смел, сердцем чист да некорыстен, могет найти в нём сказочны самородки - золотые кружева. Да только счастья это золото не сулит, заклятое оно - беду приносит.
Старик рассказ закончил, помолчал, трубку докурил, и спать лёг.
-А вы Данилыч чё?
-И нас сон сморил. Проснулись поздно. Стали домой сбираться. Смотрим - берестяной короб узорчатый на валежине стоит - старик оставил. Давай смеяться:
-Во Шурка! Эт тобе оставлено. Найдёшь золоты кружева - в короб и сложишь!
Он тож смеётся, головой киват:
-Обязательно сыщу и в его сложу.
-Эт короб,- вмешалась баба Паша,- у лесного-то народа чумашкой прозывается. Мне Одой сказывал. В обиходе - знатная вещь!
-Ну, вот. Шурка эту чумашку взял и пошли домой. Всю дорогу, значит, над Шуркой смеялись. А выходит, чё здря! Выходит, сыскал Шурка кружева-то.
Он ить опосля спора с Карасёнком боле двух месяцев в тайге пропадал. Должно тогда и нашёл и крёстной на сохранение отдал. Никому боле, даж Матрёхе, ничего не сказал. Толи не схотел, а может, не успел - их ить с Егором как раз вскорости арестовали.
-Царица небесная!- ахнула Комариха.- Выходит эт Шуркин схрон?!
-Нет, схрон-то выходит бабушки Афанасии. Это она кружева-то спрятала от лиха подале. Хотела, должно, Шурку от беды уберечь. Знала ведь, чё золото заклятое. Да уберечь всё одно не смогла. Беда-то ужо, как цепной пёс, у двери поджидала.
-И чё ж ты, Миша, вчерась-то смолчал,- укорила деда бабушка.
-Да остерёгся при чужих-то людях.
-Слово - не воробей,- забрюзжал Полукарпыч.- Бабы враз раззвонили бы. Скажи курице, а она всей улице. Это ж золото! Эт и в нонешне время - опасный разговор. Шурка и Егор из-за этих кружев как пострадали! Поостеречься надоть, не болтать здря.
Вдруг дверь со стуком отворилась и в комнату вбежала запыхавшаяся Татьяна.
-Ой, родненькие, чё я узнала, чё узнала!
-Да чё случилось-то? Чё ты голосишь, как оглашенная?
-Кружева-то пропали! Не довезла их милиция.
-Куды ж они делись?- удивился дед.
-Да, люди говорят, в бурю мост у Разводного смыло. Рухнул в реку вместях с машиной.
-Тань, а Пахомыч-то с хлопцами живы ли?
-Живы баба Нюр, живы. Их спасли. Лесорубы их вытащили. А машину унесло и кружева утопли. Бабы гуторят, чё Пахомыч с этой напасти совсем головой повредилси. Всё о пауках каких-то талдычит.
-Повредишься тут, кады тако богатство река унесла.
-Не река их унесла,- всхлипнула, входя в избу, бабка Матрёха.- Сгорели они.
-Господи! Царица небесная!- закрестились старушки.- Как эт сгорели?
-На моих глазах, девоньки, их молонья сожгла!
-Тю!- засмеялся Полукарпыч,- совсем ты, Матрёха, спятила. Тако придумала.
-Ой, Семён,- заплакала бабка Матрёна,- мне таперича не до выдумок. Видно и впрямь я согрешила, раз заклятие Афанасии сбылось.
Бабка Матрёха громко всхлипнула и закрестилась забинтованной рукой.
-Матрёха, а чё ты руки-то забинтовала?- удивилась баба Дуня.
-Ожгла я их, Дунь, о кружева ожгла. Они ить у меня в руках сгорели.
-Да как жа они к тобе в руки-то попали? Их жа милиция увезла!
-Не знаю Семён. А только я их со свово крыльца подняла.
-Как так?
-А так. Вчерась во время грозы я прилегла с устатку. Вдруг слышу - позвал меня ктой-то. Поначалу я идтить не хотела. А меня будто ктой-то прям, толкает и толкает - глянь да глянь. Я и вышла на крыльцо.
-О Господи!- опять всхлипнула бабка Матрёна.- Вышла я на крыльцо, а там золоты кружева лежат. И слышу, будто Шурка меня кличет.
-Ну, эт ты брешешь!- замахал руками Полукарпыч.
-Да уймись ты, окаянный, дай послушать,- одёрнула его Комариха.
-Ну, слухайте. Ври Матрёха дальше.
-Чё ври. Его, Шуркин, голос был. Ясно так говорит:
-Гляди Матрёха - вот они златые кружева. Эт я их добыл.
-Я и взяла,- заплакала Матрёна.- А молонья как сверкнула, вдарила прям в кружева. Они и сгорели у меня в руках. Сгорели и руки мне ожгли. Я от боли взвыла и очнулась.
-Ну, не дура ты, Матрёха?- засмеялся Полукарпыч.- Эт жа сон тобе привиделся.
-Какой сон? Я чё руки во сне ожгла? Глянь вон каки на них волдыри огненны.
-Эт Семён,- вздохнула бабушка, заботливо усаживая бабку Матрёну на лавочку,- не сон, а видение. Эт Шурка, сорви голова, чрез столь лет кружева Матрёхе принёс. Сполнил своё обещание. Должно простили тебя хлопцы.