Я ехал домой, чтобы отпраздновать с дедом день Победы. Дед прошёл всю войну и то, что остался жив, считал несомненным чудом.
Я ехал домой потому, что в день окончания той Великой войны наши родные и близкие всегда собирались вместе, чтобы помянуть погибших и пожелать здоровья и счастья тем, кто остался жив и с победой вернулся домой.
Церковь я увидел ещё из автобуса. Она стояла посреди деревни, сверкая голубым куполом. Из тёткиных писем я знал, что в деревню приезжали какие-то богатые иностранцы и, неожиданно для всех, в память о каком-то чудесном исцелении, построили церковь и одарили наших старушек.
Бабушка с дедом встретили меня у ворот.
-Мы уж заждались, думали к Пасхе поспеешь,- сказала бабушка.- Наши-то все пришли. Я и стол во дворе собрала.
Мы вошли во двор. Баба Дуня с бабой Пашей сидели на лавочке у крыльца.
Пахло дымком от дымокура. В загончике бодались телята - смешно упираясь лбами друг в друга.
Дед разогнал телят:
-Озорники! Скоро в стадо пойдёте, там и озоруйте!
Пришла тётя. Обняла и поцеловала меня.
-Христос воскрес!- похристосовалась с ней баба Паша.
-Воистину воскрес!- ответила тётя, и они расцеловались.
-А со мной Параня ты не будешь христосоваться?- спросил дед.
-И с тобой Миша будем,- ответили старушки,- и с Димой тож!
Похристосовались и сели за стол. Я достал подарки, которые приготовил старикам ко дню Победы.
Дед своими гостинцами остался доволен.
-Ты, Дима, чё же бабкам-то подарки привёз?- лукаво спросил он.- Дак, они ж не воевали!
-Они работали много и вас ждали,- ответил я.
-Эт верно, им досталось тож!
Бабушка вздохнула, поставила на стол самовар, куличи, крашенные яйца и обрадовано заметила:
-Куличи-то ныне в церкви святили! Всё по правилам. Много лет так-то не было. Думала уж и не доведётся в церкву сходить.
-Не допустил Господь! Хоть на старости лет в церкви на Пасху службу стояли,- вставила баба Дуня.
-Да молиться-то мы завсегда молились! Может, нашим-то молитвам и внял Господь, даровал Победу,- сказала баба Паша.
-В храме-то Господнем как ладно! И исповедались, и причастились. Народу вон сколь пришло - со всей округи. Крестный ход, какой был! А колокола-то как звонили, аж всё округ просветлело! Великое это чудо - вера Христова!
Дед утвердительно закивал:
-Я тож подивился. Даже не думал, что столь народу к службе придёт. Видно зря нас столь годов от церкви отучали. Я ить и то ходить стал в церкву-то.
-Ой, Миш! Ты жа партейный, тобе это, небось, совестно!- сказала баба Паша.
-Мне своей партейности стыдиться неча! Я на фронте вступал. У меня одна привилегия была - первым в атаку идтить. Как что - Коммунисты вперёд! За Родину! За Сталина! Ура-а-а!
-Да ты, Мишь, не горячись,- сказала бабушка. - Те пусть совестятся, кто в партею за ради денег аль должностей вступал, а потом Россею разорил.
-Должно, за грехи наши!- перекрестилась баба Дуня. И помолчав, добавила:
-Он, Господь-то, кого любит, того и испытует.
-Господь-то ещё их покарает,- добавила баба Паша.- Батюшка вот говорил - Иудин-то грех, мол, смертный! Не замолить.
-Да шут с ими!- сказала бабушка.- Вы кушайте, кушайте! Куличи каки удачные!
-А кто церковь-то построил?- спросил я.- Кто спонсор?
-Тьфу, Димка, како слово-то мудрёное!- буркнул дед.
-А церковь построил и бабок одарил один странный человек,- сказала тётя. И попросила бабу Дуню:
-Баба Дуня, расскажи про это чудо!
-Давай, Дуня, обсказывай!- поддержал дед.- А мы, ежели что, добавим.
-Ну, слушай, как было,- начала рассказ баба Дуня. - Богач-то этот из наших мест был - русских кровей человек. Из наших краёв на войну его взяли. И така судьба ему вышла, что в плен попал, да на чужбине и остался. А уж как там было, он не сказывал. Однако, потом пофартило ему. Женился, разбогател. И всё бы хорошо, кабы не тоска по дому, по родной земле.
-Да, наши-то везде живут, а Родину помнят,- вставил тут же дед.
Баба Дуня поджала губы, строго посмотрела на деда и продолжила:
-Так вот. Этот богач ещё молодой был, как его неизвестна болезнь скрутила. Куды он только не обращалси, никто не мог его вылечить.
-Вишь ты,- сказал дед,- даже заграничны доктора не помогли.
-Не помогли,- повторила баба Дуня, - болел он сильно. Доктора уж говорили, что скоро помрёт.
И тут ему один знакомец привёз в подарок картину. Вот, мол, кака хороша картина с твоей родины, с Россеи.
Ну, картина, как картина. Речка, берег, сопка, пасека вдали. На берегу две молодые девки сидят. У одной венок на голове. Рядом с девками бадейка деревянна стоит и ковшик резной в ней плавает. Девки, прям живые, смотрят, улыбаются.
Он эту картину в спальню свою повесил.
Вот лежит он бедный, и совсем ему худо стало. Всё болит, без лекарств уснуть уже не может. Вот лежит он так-то, лежит, на картину смотрит, и не заметил, как уснул. И сон ему привиделся. Будто девки с этой картины ожили. И к себе его зовут. Он и пошёл. И очутился на берегу речки.
Девки смеются. Сесть его приглашают. А рядом с ими брёвнышко лежит, и цветок алый растёт. Глядит - по брёвнышку ящерка побежала, и бабочка над цветком порхает. Он на брёвнышко-то рядом с ими и сел. Руку в траву опустил - трава мягкая руку холодит. Речка журчит, плещется. Тайга шумит, смолой и травой дурманно пахнет. Солнышко ласково так греет. Птицы щебечут. Кукушка закуковала. И небо над ими голубое-голубое и облачко белое, как барашек, по небу плывёт. Девчата таки приветливы. У одной на голове венок из лилий красных, у другой косынка голубая, как её глаза. Девки ему напиться воды предлагают. Та, что в косынке-то, говорит ему:
-Вот испей водицы, она целебная, родниковая, таёжная. Тебе полегче станет. Ты хворать перестанешь. Вода-то у родной земли силу взяла! Эта сила тебе поможет.
Ковшиком она из бадейки воды зачерпнула и даёт ему. Он-то удивляется:
-Откуль она знает, что я болен?
А девки-то обе ласково так на него смотрят! Он ковшик взял. Вода в ём прозрачная, как слеза, и цветами пахнет. Он напился и враз проснулся. Ничего не понимает. Он лежит в своей спальне на широкой кровати, а перед ним дарёна картина на стене. И чувствует, чё полегчало ему. На много легче стало! Он лекарствов в этот день не пил.
Ночь пришла. Он опять тот же сон видит. Будто опять он к девчатам пошёл и снова они ему напиться воды целебной дали.
Ну, и так-то некоторо время, сколь ночей точно не скажу, сон он энтот видел, пока не поправился.
Говорить про это чудо он никому из своих не стал - не дай бог в юродивы запишут! Картину в особу комнату повесил, и входить туда никому не позволял. Как совсем поправился, пошёл в русску православну церковь, исповедался и обет дал - поехать в те места, чё на картине, церковь там поставить в память о чудесном избавлении от болезни, а девок, чё к нему во сне приходили, найти и одарить. И накрепко решил - ежели сам обет выполнить не сможет - помрёт, то чтобы внук его по завещанию всё исполнил.
А тут времена вдруг изменились. Он сам в Россею приехал и всё по обету сполнил. Церковь-то в два месяца срубили и обустроили.
-А девки-то, что на картине были нарисованы, нашлись?- спросил я.
-Ну, как жа! Это же Параня с Трофимовной молодые,- ответил дед.- Я их сразу угадал.
Лет сорок тому назад, а может и поболе, к нам в деревню приезжал один с городу. У Бондаря на пасеке жил. Художник! Всё патреты с девок и молодых баб рисовал, а ещё тайгу. Так это его картина.
-И я себя сразу узнала,- сказала баба Паша.- А смолчала по первости! Испугалась даже. Думаю, чёй-то они так вопрошают, интересуются? За таки километры приехали к нам! Ну, нарисовано и что? Шуму-то сколь из-за этого! Я и не помню, когда он нас срисовал. Венок-то из лилий у меня на голове, а косынка голубая газовая - у Маньки. Такие косынки тогда модны были. Ей Бондарь подарил. А ковшик-то мой! Его Одой резал. У меня счас ещё один такой осталси. Остальные я на родник в часовню снесла.
-А дальше-то что было?
-Так боле ничего,- сказала баба Дуня.- Все пока живы-здоровы. Завтра вот день Победы. Праздновать будем. Великий это праздник. Служба в церкви большая будет.
-Пойдёшь в церкву-то с нами?
-Пойду,- сказал я.- Обязательно пойду.
-Ну ладно, завтра тогда и пойдём вместе. А потом - к памятнику. Всех и помянем, мужиков наших деревенских, кто сложил голову на той войне. Постоим, помолчим, а потом придём к вам, Ульяна.
-Обязательно к нам,- сказал дед.
Вечер тихо-тихо опустился на землю. Посвежело. Зазвонили колокола. Старушки заторопились - не опоздать бы к службе. Дедушка пошёл их провожать.
Я сидел один и слушал колокольный звон. Он плыл над всей округой. Торжественный вечерний звон нашей деревенской церкви.