-И чё вы, девки, всё по углам шушукаетесь да хихикаете?- спросила баба Нюра.- Ай, под Новый год каку шкоду затеяли?
-Да нет! Мы бабуля погадать собрались,- ответила Надя.- Вот вечером к Маньке Голубенковой пойдём ворожить, у неё потом и заночуем.
-Ну и ладно. Счас святочна неделя идёт. На святках чай гадать не грех. Мы в молоды-то годы тож гадали. На суженого. Какой будет? Молодой ай старый, богатый али бедный? Далеко ли живёт?
-А как гадали-то?
-Да разно. На воске гадали, на луковицах, по лаю собачьему, по дыму из печи. Прохожих окликали. А сами отчаянны суженого в луну ночь в проруби выглядывали али в зеркале пыталися углядеть. Некоторы девки угадывали.
-Скажешь тож! Так прям и угадывали!- засмеялся дед.- Чего угадывали-то? Баловство всё это.
-Конечно баловство, а интересно,- сказала баба Нюра.- Да вы девоньки токмо на зеркале не гадайте, поостерегитесь. Это всё ж сурьёзное гадание.
-Да мы ж для развлечения только.
-Ну, коли для развлечения,- хмыкнул дед, то и ладно, тады гадайте. А тож - бывали случаи. Тобе, Надь, матерь, небось, сказывала?
-Нет.
-Нюра,- улыбнувшись, попросил дед, - расскажи, как Петрова сестра себе козла в женихи нагадала.
-Да это ж всё рыжий Борька тоды утворил, он, озорник.
Было это под Новый год лет тридцать тому назад. Борька перед самыми праздниками заленился и в школе двоек нахватал за арифметику. А тут в клуб кино привезли - "Ночь перед рождеством".
Отец-то Борькин строгий был. Дневник у его завсегда проверял и, коли в дневнике двойки али замечания по поведению были, то в кино не пускал, ни в коем рази.
Ну, как тут быть?
Борька думал, думал и придумал. Пришёл к другу Петьке и говорит ему:
-Дай Петька мне свой дневник. Я его бате заместо свово покажу. У тебя двоек-то на этой неделе нет, а у меня - по арифметике. Батя узнает - в кино не пустит.
-А ну как он углядит, что дневник не твой?
-Не углядит! Я дневник в газету оберну, он и не заметит.
Петька добра душа друга выручил. Дневник дал.
Взяли тут же у Петькиной старшей сестры с тумбочки газету "Пионерску правду", обернули дневник, и Борька понёс его отцу показывать.
Дома дневник на стол положил, а сам гулять побёг.
А Петькина сеструха Тонька была в школе по стенной газете главной. Она-то из этой "Правды" чё-то списать хотела.
С гулянки пришла, собралась выписывать ... Глядь! А газеты-то нет. Куда делась? Как тут быть?
Пошла к подружке. Подружкой-то у ей Борькина сестра Наташка была.
Спрашиват:
-Нет ли у тебя газеты энтой?
Та отвечат:
-Нету.
А смотрят - дневник на столе лежит газетой обёрнутый.
Тонька посмотрела:
-Да вот же она!
Взяла, развернула дневник, а он - Петькин.
-Ну,- думает,- наверное, Петька с Борькой дневники перепутали.
И унесла дневник домой.
А тут как раз Борькин отец с работы пришёл.
-Где дневник Борькин?
Наташка и говорит:
-Его, наверное, Тонька взяла. Он в нужную ей газету обёрнут был. Счас сбегаю, принесу.
Ну, пошла и настоящий Борькин дневник от Петьки принесла. А там две двойки!
Какая тут уже "Ночь перед рождеством". Тут друго кино было!
Борьке здорово досталось. Вот и затаил он на девок за эту трёпку обиду.
Подошли святки. Наташка с Тонькой погадать на женихов решили. Девкам-то интересно. Заневестились уже - в седьмом али восьмом классе учились.
А как гадать - не знают, комсомолки ведь!
Спросили бабушку. Она им всё обсказала. Всё боле про гадания на зеркалах.
Сказки всяки. Про то, чё гадать надо в предбаннике али в старой пустой избе, чтобы непременно в тишине да в молчании, да лучше в полночь и при свечах.
А коль покажется суженый, надоть его быстро да хорошо рассмотреть и, не мешкая, крикнуть: "Чур, меня!" или "Чур, сего места". Дале - быстро свечи гасить и зеркало платком прикрыть. А коли не зачураешь привидение, то всяко может случиться. Потому - гадание это страшное.
Вот, мол, когда она молода была, слыхала, будто одна девка в Ивановке так-то замешкалась, и нечистый её к себе уволок. Так она до новых святок весь год у чертей работала! Только через год домой заявилась. Правда сказать - с наградой: придано богатое черти ей справили - и кольцо, и позументы, и бусы, и платье шёлково, и десять червонцев!
-Это ж надо тако придумать!- не вытерпел дед.- Должно совсем беспутна девка была. Цельный год гдей-то дикошарила, а на чертей спёрла!
- Да ты не кипятись, Миша,- попросила баба Дуня.- Пусть Нюра дале сказывает.
-Ну ладно,- продолжила баба Нюра,- бабка, значит, рассказками девок попугала и довольная к подружке утопала.
А Борька во время рассказа рядом сидел, тож слушал, и решил девкам в отместку такого жениха предоставить, чтоб им тошно стало и всей деревне на смех.
Через день али два собралися девки гадать.
Наташка и говорит:
-У нас стара изба пуста. Там свету нет, а печь большая - затопим, так и светло и тепло будет.
Ну, взяли зеркала, свечи и туда. Устроились у печки как раз супротив сеней. Одно зеркало, которо побольше, на стену повесили. По обе стороны от его свечи зажгли. Тонька у стенного зеркала села, друго зеркало в руках держит, наставляет его так, чтоб в стенном-то дорога виделась, огнями освещённая.
Да. Сидят не шелохнутся, смотрят в стенно зеркало в дальнюю даль.
Ну и разморило их, не заметили, как и забылися, задремали.
Вдруг Наташка-то сквозь сон слышит - ктой-то вроде в избу взошёл.
Она Тоньку в бок как толкнёт!
Та с просыпу и шепчет:
-Суженый, ряженый! Объявись, в зеркале покажись!
Токмо прошептала - глядь в зеркало-то. А там нечисть кака-то в шапке, в лентах да с козлиной мордой.
Она в крик.
Наташка тож увидала, завопила и давай сразу свечи гасить.
Темно стало - хоть глаз выколи. Слышно только, как ктой-то в избе топочет да тяжко дышит.
Тонька по избе мечется, визжит:
-Нечиста сила!
Опрометью во двор выскочила. По двору в одном платьишке бегает, орёт дурным голосом, а за ей чудище скачет.
Дед Лапшёв пьяненький от кума возвращался. На крик во двор заглянул. Видит девка по сугробам раздета бегает, а за ей ктой-то гонится. Ему с пьяну да со слепу привиделось, что это мужик за ей на четвереньках скачет - в треухе, драном балахоне и лентами изукрашен.
Видит - к нему всё это несётся. Он с перепугу на дерево влез.
Вопит:
-Караул! Спасите!
На крик-шум соседи сбежались.
Тут-то всё и разъяснилось. Смеху было на всю деревню.
Козла, конечно, в сараюшку увели. Борьке с Петькой озорство за ради праздника простили. Ну, а девки, почитай, все каникулы в клубе не показывались. Дразнилок стеснялись.
-Вот я и говорю,- сказал дед,- баловство все эти гадания. Суеверия!
Потом помолчал и нерешительно добавил:
-Оно, конечно, суеверия... Однако, мужик Тонькин, Колька, и обличьем и норовом, как есть - козёл!