Природа в последнее время неспокойна. Мир окутан беспросветной, кровавой войной. Азалию было велено оставлять в неведении, чтобы не травмировать сильнее после событий 8 и 13 февраля. Но она, кажется, и сама догадывалась о чём-то неладном. С неделю тому назад она начала жаловаться на грохоты и крики по ночам, и каждую прогулку она хмурится и говорит, что вокруг всё не так, как было раньше.
- Небо темнее, - задумчиво бормочет, оглядываясь, - и растения словно в пыли все.
Каждый день мы утром и вечер вдвоём с ней выезжали на конную прогулку, без которой она не могла просто жить. В замке ей очень скучно. Она прочитала почти все книги, - по крайней мере, большую их половину, - сыграла все ноты на рояле, какие только были, выучила все песни на трёх разных языках, какие только нашла, выучила французский. Без конных прогулок она не могла - ей требовалось хоть за кем-то ухаживать.
Ей требовалось кого-то любить. Порой я даже замечал, что она начинает по-другому на меня смотреть. В том месяце она стала поправлять мне волосы, когда они вдруг не так ложились, потом вызвалась сама налить чай. И я невольно задумался: а не стал ли я опять случайной жертвой её естественной необходимости любить? Упаси меня Баал от такой участи... Нашей Святой нельзя любить априори, а если под её живой взгляд попаду я...
- Слышишь? - Вдруг заговорила негромко, полуобернувшись ко мне. Под скрытыми за кронами высоких деревьев лучами послеполуденного солнца мы ехали к Лебединому озеру неподалёку, но в этот момент замедлились.
Я максимально напряг свой слух и услышал вдалеке мужской смех.
- Может, лесники? - Предположил я, задумчиво вслушиваясь в нарушаемое спокойствие леса вокруг нашего убежища. Но я сам не верил в этот вариант - ходили слухи, что Германия вот-вот проиграет Вторую мировую войну, и здесь уже совсем скоро ожидалось появление армии. - Решили устроить привал? - Добавил, ощущая ещё и запах костра.
Начинался закат.
- Не знаю, - пробормотала она в ответ, хмурясь, и сжала сильнее уздцы. - Здесь никогда не было лесников.
- Ну...
Она даже не собиралась меня слушать. Пришпорила своего коня и отправилась на голоса. Я последовал за ней, держась немного позади, и задумался: а навредит ли её святости осознание аморальности мира? Перед своей целью она остановилась неожиданно, резко дёрнув уздечку на себя. Сидящий у костра отряд солдат мгновенно вскочил, нацеливаясь на Азалию оружием. Она застыла в шоке, во все глаза рассматривая представившуюся картину, и даже Велес под ней застыл, будто каменное изваяние.
- Красавица, - первым заговорил один из мужчин, медленно опуская винтовку, - а ты чего тут... делаешь? Одна?..
Они говорили на обыденном немецком, и Солнце нашей цивилизации понимала их не так легко, как хотелось бы... Как надо было бы, так как мы с ней разговаривали на безупречном немецком. На литературном немецком. Она не успела ещё ничего ответить, введённая в ступор, и я подоспел как раз перед тем, как ей предложили бы спуститься с коня.
- Не ведись на их обольстительные улыбки, - заговорил я на французском, останавливая своего скакуна рядом с её, - по глазам вижу, что они жадны до женской любви.
- Почему? - Негромко переспросила она, додумавшись, слава Баалу, ответить также на французском.
- Да вас двое, - констатировал другой, но все они уже опустили огнестрелы, видя нашу безоружность.
- Это твой брат?
Всё ещё безучастно разглядывая солдат, она хранила молчание, то ли не понимая, то ли не слушая их.
- Простите, - произнёс я уже на немецком, надеясь в глубине души, что тот язык, который я знал, ещё не слишком устарел, - мы не хотели вас потревожить. Случайно наткнулись. Мы уже уходим.
- Вы не местные? - Раздался откуда-то с дальнего "ряда" серьёзный грубый голос. Кажется, это был их предводитель, раз этот вопрос звучал как утверждение, да и вообще был едва ли не приказом. Я не отреагировал, лишь повернувшись к нему чуть боком, выказывая тем самым своё недоверие. - Вы можете остаться. Мы давно не общались с мирными жителями, хотелось бы узнать о новостях.
- Он предложил посидеть с ними? - Спросила негромко Азалия на иностранном. Мне нравилось, что наши с ней мысли сходились хоть в чём-то. Впервые она слушала голос своего чувства самосохранения. Наконец-то!
- Да, - нахмурился я, и мой Грант в этот момент нервно переступил с ноги на ногу.
- Мы посидим? - Посмотрев на меня, пробормотала она, но в этом случае я был уверен, что вопрос - не вопрос, а просьба.
Я не счёл нужным отвечать. Только в полной тишине, нарушаемой фырканьями лошадей, легко спрыгнул на землю и подал руки своей подопечной, чтобы помочь выбраться из седла.
*
- Так вы семейная пара?
- Нет, - пока девушка разглядывала новомодное для её устарелых воспоминаний обо всём мире оружие, слушая попутно рассказы солдат, я разговаривал с командиром отряда разведчиков, - я, грубо говоря, её опекун.
- Она сирота? - Удивился Огаст, подливая мне в кружку их выпивки.
- Нет, не дай Б-бог, - я покачал головой, разглядывая мерцающую поверхность напитка. - Не знаю, как выразиться точнее, - немного хмурюсь. - Её отец - очень занятой человек, поэтому он приставил меня к ней. Чтобы ничего не случилось, так сказать. - С усмешкой поднимаю взгляд на местами усеянное рваными шрамами суровое лицо офицера. - Вы же знаете, девушки могут легко навредить сами себе. Например, своим неосторожным любопытством, как сегодня...
Он понял меня с полуслова. Солидарно покивал, глядя, как и я, на Азалию. Военные пешки смотрели на неё плотоядными взглядами, так что я пребывал в напряжении, чтобы отразить любой их непристойный жест мгновенно. Да и мысли их меня не радовали. Сдержаннее был только мой собеседник.
- С этой войной мы давно не ощущали объятий женщины, - подтвердил главный вояка мои опасения. И замолчал, погружённый в какие-то свои мысли. Мне оставалось только надеяться, что он не разглядывает зеленоглазку с того же ракурса, что и его подчинённые. - Так вы с Хоэншвангау? - Вдруг спросил, повернув ко мне голову, таким тоном, будто мы не обсуждали только что опасность мужских потребностей для моей... для Чистого дитя.
- Нет, Нойшванштайн, - отстранённо отвечаю, - это недалеко.
- ...Вот такая у нас фронтовая романтика, - тем временем с обольстительной улыбкой негромко рассказывал ей один из молодых парней.
- Своеобразная романтика, - пробормотала в ответ девушка с каштановыми волосами тёмного оттенка.
- А ты не хочешь...
По-моему его лицо слишком близко! И глаза его косятся вовсе не на кулон с пиропом!
- Золотце, - резко окрикнул я, отчего парень даже немного вздрогнул. Дочь императора резко повернулась, недоумённая моим недовольством в голосе. Наивное создание, - темнеет уже, ты заметила?
- Да, - вздохнув, кивнула она и поднялась с бревна, на котором сидела, - вернёмся домой.
Я также встал, подвёл её к Велесу и подсадил, помогая взобраться.
- Эй, друг, - окликнул меня командир, подходя, и протянул руку на прощание, - знаю, что сейчас нигде не безопасно, но вы бы завязывали со своими прогулками. Мало ли.
Я молча кивнул, пожал его ладонь и сам взобрался на лошадь.
- Был рад познакомиться, - бросил на прощание я и хлёстко шлёпнул коня подопечной, чтобы она ехала впереди меня.
Я опасался, что по возвращении в замок меня ждёт целый допрос по поводу её возмущений тем, что все утаивали от неё факт мировой войны. Но девчонка молчала, когда мы оставляли лошадей в конюшне, не проронила ни слова, когда мы ужинали, и продолжала сохранять тишину, даже когда мы распрощались на ночь перед дверями её комнаты. Это было очень странно... Я ведь всё время прислушивался к тому, что ей там нашёптывали солдаты. Что такого они могли ляпнуть, что заставило бы её замолчать?
Меня волновал этот вопрос перед сном, и поэтому я уснул чуть позже, чем обычно.