Аннотация: Только представьте, что Человечество - это маленький мальчик, выросший, но оставшийся ребёнком. И его мама презирает увлечение разведением людей.
Это пошло, кажется, далеко из детства. Вернее, так мне сказали врачи. В принципе, я и сам это понимаю. Я пытался дарить свою любовь всем дорогим мне людям, но никто этого не принимал, никому это не надо было, никто не мог так же полюбить маленького ребёнка. И, между прочим, никто не может отнестись ко мне достойно до сих пор.
Вчера это стало желанием убивать. Я просто не смог вынести всех проблем, не смог исправить все свои минусы, не смог пережить очередной переломный момент в своей жизни, не смог понять и дать отпор таким же, как я. А, нет, я искал себеподобных, хотя абсолютно понимал, что найти так и не смогу. Возможно, это явилось ещё одной отправной точкой нового меня.
Я много не понимаю. Во мне живёт 7 миллиардов меня, и я не могу понять себя, своё поведение. Не могу понять, почему одни клеточки вынуждены страдать от деяний других, почему одни составные части верят в меня, а другие насмехаются и откровенно заявляют, что меня нет, почему я не могу управлять собственными мыслями, почему позволяю себе себя же разрушать. Я глупый?
Сначала я любил себя, позволял развиваться и прощал мелкие шалости, которые нередко заканчивались немного не так, как надо бы моему организму. Несколько раз из-за этого умирала или уродовалась какая-то моя часть. А мне плевать, я всё снова и снова лезу в разные передряги, которые сам же и создаю, а потом с неподдельной наивностью изумляюсь, почему моя родина мне мстит. Она ругает меня, всё время прожигает угрюмым взглядом и пытается меня проучить. Но всё, как не странно, проходит просто мимо моего сознания, и я думаю, что мои мелкие бедствия это просто совпадение, случайность, скоро пройдёт. Рада говорит, что не может меня простить.
Некоторые частицы меня уже ненавидят меня всего, потому что более безрассудного и безответственного существа у нашей родины нет. Но я их не понимаю и даже не слышу. И я сам себя бью, я сам себя калечу, я сам себя унижаю перед братьями, я сам себе незаметно рою яму. Кстати, братьев я никогда не видел. Ни одного. Никогда. На самом деле моих сородичей довольно много во Вселенной, они невидимкой наблюдают за мной, но не вмешиваются в моё одиночное существование, надеясь, что мой организм сам поймёт, насколько быстро и глупо я разрываю себя и раскладываюсь на атомы.
Мне больно и обидно, и хочется плакать, но Рада говорила, что мальчики не плачут, поэтому я терплю и держу в себе штормы и бури, цунами и наводнения, проливные дожди и целые потопы. Иногда я понимаю, почему она жестоко меня бьёт, отчего даже остаются шрамы. Потому что я самый непослушный изобретатель в её доме. Мне выделена одна маленькая комнатка, в которой мои маленькие клеточки единого организма уже не помещаются. Они появляются слишком быстро, другие не успевают так быстро умирать, поэтому самым безжалостным частицам меня приходится убивать многих самим. За это их наказывают и ненавидят, но я так и не могу разобраться почему. Они же помогают освободить место для новых жителей меня, почему все не воспринимают их помощь?
Я рисую бумажных человечков. Их крайне много, и все они - маленькие составляющие меня. Они рождаются, учатся, работают, мучаются и умирают. Но перед этим хорошенько будоражат меня, доводят до бешенства родину и уничтожают всех своих близких простыми и неощущаемыми вещами. Мне обидно за них и очень-очень стыдно. Родина часто попрекает меня, что я создаю и оживляю ужасных существ, но... я ведь этого не хотел, правда? Я просто сделал фигурку и представил, будто она живая, что она двигается и делает прочие свои дела.
И я очень любил свои маленькие куколки. Очень-очень, честно! Я пытался их научить хорошим манерам, нормальной речи, письму и математике, открыть для них множество тайн и потрясающих вещей, даже сам однажды с ними говорил, но они всё же, как-никак, частицы меня, а я далеко не лучший сын родины. Я вижу, как эти клеточки внутри меня спорят друг с другом, как они боготворят друг друга, как они друг друга бессознательно убивают. Они не понимают, что они живут просто понарошку, и на самом деле это я убиваю себя, ища оправдание в них.
Я устал их любить. Все видели, что я был терпеливым мальчиком, что я отчаянно верил в них до конца, но уже всё, они не смогут исправиться и стать из того, что получилось в итоге, тем, что было в начале. Я просто не могу поверить в то, что мои творения так сильно испортились. Они не могли стать такими чудовищами, правда? Ох, похоже, что неправда.
Вчера мы с Радой вместе завтракали. Она молчала, и поэтому мне приходилось молчать тоже. После трапезы родина отвела меня в магазин игрушек, а потом она меня там забыла. Я уверен, что она сделала это не нарочно, она ведь любит своих порождений, несмотря на все их проказы. Я подожду, пока она меня заберет. И я всё ещё её жду.
Со мной всегда мои бумажный человечки, я разложил их на полу и дал провести пару часиков без меня. Я сказал им, чтобы они отдохнули от меня, а на самом деле это я отдыхаю от них. У меня, наконец появилось время побыть наедине со своим Ничего в голове и поделать что-нибудь другое, а не наблюдать за своими клеточками и устало злиться.
Я не знаю, сколько уже провёл времени в этом пустом магазине. Бродя среди поднадоевших полок и убивая время с мягкими медведями и монстриками, я понял много чего. Я не нужен родине, не нужен Вселенной, не нужен никому из своих взрослых прародителей. Кажется, меня здесь просто бросили и решили забыть всё, что со мной связано.
Я собрал уже тысячи разных конструкторов, я распечатал всех кукол, я лично знаком со всеми здешними пушистыми кроликами и лошадками, но я всё ещё не могу найти детали для большого пазла с рисунком космоса. Наверное, Рада хотела, чтобы я всё понял. Наверное, сейчас она смотрит на меня через скрытые видеокамеры, и как только я соберу всю картинку Вселенной, она выйдет из потайной двери и скажет, что я исправил свои минусы, что я пережил все трудные и переломные моменты, что я наконец-то справился с многочисленными проблемами и теперь достоин братьев.
Я задумался, глубоко впал в свои мечтания и не заметил, как стал ходить кругами. И среди больших стеллажей с игрушками я увидел пищащих бумажных человечков. Они снова ругались друг с другом, готовилась мировая война. И я только сейчас в полной мере осознал, насколько ужасны маленькие жители меня. Я оставил их на пару дней, и эти существа стали дикарями. Тогда я нахмурился и принял твёрдое решение, что время их вышло. Я быстро собрал старые частички меня в большую-большую чашку, стащил со стола кассира спички и остановился со всем этим в укромной уголке.
Я собирался уже покончить со своими неудачами, но по пустому магазину эхом разнёсся тихий щелчок входной двери и зовущий меня нежный голос родины. И я сорвался с места, радостно крича ей, что я здесь, что я в полном порядке и очень соскучился. Она облегчённо выдохнула, сначала крепко обняла меня, тараторя о том, как сильно я её напугал, потом предупредила, что позже мне ух, как влетит, и снова запричитала, какой я негодник. Я отстранился, попросил её подождать и убежал к тем полкам и к тому незаконченному делу. И уже через несколько секунд я стоял перед большой чашкой с маленькими живыми частицами меня и держал в руках спички.
- Вы разочаровали меня, ребята, - серьёзно заговорил я, - я в вас верил, а вы меня подвели. Из-за вас я подвёл родину, и она долго на меня злилась. Я надеюсь, что следующие мои творения будут умнее вас, люди. В добрый путь!
Спичка зажглась с одного удара, и в одну секунду пламя охватило напуганных бумажных человечков и их бумажные города.