Грибодеевич Полина : другие произведения.

Ребёнок Баала (полная версия книги)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    На каждую рыбу найдётся рыба побольше. Рядом с человечеством, бок о бок, уже живёт та самая "рыба". Но может ли она чего-то бояться? И чего бы хотелось бессмертному вместо смерти? Чему может поклоняться целая высшая цивилизация? Или кому?..
  
  
  
  
  Полина Грибодеевич
  Ребёнок Баала.
  ?
  
  
  
  Не мёртв, кого навек объяла тьма.
  В пучине лет умрёт и смерть сама.
  
  Г. Ф. Лавкрафт
  ?
  6 августа 1927 года.
  
  Я, наконец, добрался до Галифакса. Сильно утомился после 4 часов пути. Погода была ужасная: лил дождь, гремел гром, на тёмном небе даже сверкала молния.
  Я вышел на железнодорожной станции "Галифакс" и понял, что не знаю здесь ни единой улицы, что уж говорить о дальних улочках, на одной из которых стоит арендованный мной особняк. Зря я отказался от встречи меня Кайлом. Кажется, теперь придётся искать Окленд-роуд 123 самому.
  
  *
  
  Дождь нещадно хлестал своими мелкими тяжёлыми каплями всё, что под него попадало. Мною было пройдено уже три улицы, но не было обнаружено никаких указателей или небольших путеводителей для приезжих. Я, конечно, мог бы обойти весь город и потратить всю ночь, чтобы найти свой дом, но заледенелые от времени эмоции внутри своеобразно подавали признаки жизни. Шум бьющихся о ткань зонта капель воды выводил меня из себя, журчание стекающих с крыш ручейков до одури надоело, ощущение влажности и прямое её осязание сводили с ума. Безумно хотелось бросить всё здесь и броситься на скорость ветра, "облетая" все улицы. По приходу обязательно высеку прислугу, которая, несомненно, будет обретаться на моём участке. От вездесущих хлюпающих звуков у меня задёргался глаз.
  Хатс-авеню, Агрикола-стрит, Янг-стрит... На Виндзор-стрит я медленно остановился у 19 дома, затянутый в мысли прекрасным ликом.
  У открытого окна сидела молодая девушка с печально-задумчивым видом. Каштановые волосы прямыми локонами лежали на хрупких плечиках, а насыщенные светло-голубые глаза излучали тоску. У неё была светлая кожа, алые губы, мягкие черты лица... И я был бы безумно рад, окажись это молодая искусительница, ожидающая свою жертву, но я видел чистейшее существо. Ни одна жрица любви не сравнилась бы с ней.
  Через минуту рядом с ней показалась младшая, почти идентичная этой, девушка, сильно похожая внешне на, видимо, родственницу. Только эта имела глаза тускло-зелёного, болотного цвета, веснушки и крупные кудри. И выглядела ребёнком. В то время как Красавица была воплощением всемирной женской красоты...
  Они заговорили между собой. Младшая заметила меня, пристально и жадно вглядывающегося в её сестру, нахмурилась, что-то сказала ей и сделала шаг к входу в дом с лоджии. Девушка с голубыми глазами обернулась, удивлённо уставилась на меня и, утянутая настойчиво девочкой, всё же удалилась из моего поля зрения. Даже свет в той комнате погас. Я вернулся к мокрой, противной реальности. Через минуту уже стоял у входа в девятнадцатый дом и стучался в дверь. Внутри снова послышались голоса, и в приоткрывшемся проходе показалось милое девичье личико.
  - Здравствуйте, - вежливо улыбаясь, произнесла она, глядя на меня.
  - Вы... чего-то хотели? - Вдруг перед ней вылезла и младшая, отталкивая сестру от проёма. - Вы к кому?
  Их, кажется, двое в семье...
  - Здравствуй... - Едва успел вдохнуть я, глядя в ответ только на голубоглазую, вновь завороженный необычной красотой.
  - "Что-то", - заговорил другой голос, и теперь вместе с девочками стояла светловолосая женщина, - "Что-то хотели", Лиза, - исправила она, и младшая, буркнув:
  - Помню я, мама, помню, - юркнула обратно в прихожую.
  Та, что постарше, соприкасалась со мной взглядом до последнего, но в итоге тоже отвернулась и ушла. Я проследил за ней взглядом и всё же замер, остановив глаза на лестнице, по которой она взошла.
  - Господин? - Позвала меня хозяйка, привлекая к себе внимание.
  - Простите, - спокойно отозвался я, собравшись, - меня зовут Хьюго Роллс-Ройс, я приехал из Бристоля и, видимо, потерялся в здешних улицах. И я был бы очень признателен, если бы вы позволиле мне остаться у вас на ночь, миссис...
  - Гринвуд, - подсказала она, - куда вы направляетесь?
  Я протянул ей листочек с координатами своего пункта назначения и добавил:
  - Я могу заплатить, у меня имеется 60 фунтов.
  - Окленд-роуд? - Прочла она и подняла на меня взгляд. - Это на другом конце города. Входите, - она отступила в сторону.
  - Благодарю, - я чуть поклонился и пересек порог. За мной закрылась дверь. Я оказался в обиталище девушки лучшей земной красоты. Возможно, мне повезёт...
  Мне показали выданную на втором этаже особняка комнату и пригласили вернуться на первый отужинать с хозяевами дома.
  - Откуда вы? Какого рода? Сколько вам лет? С какими целями в Галифаксе? Надолго? - Глава семьи - Купер Гринвуд - после трапезы стал меня расспрашивать и угощать своим элем. Его жена Наталья была русской. Они с девочками давно уже покинули стол. - Часом не невесту ли ищите, а? - Хитро прищурился он и засмеялся. - Двадцать пять лет, всё-таки пора уже искать продолжательницу рода, как считаете, Хьюго?
  - Как-то я не особо об этом задумывался, - ответил я, хмыкнув, - но думаю согласиться с вами, мистер Гринвуд.
  Эти... пожившие своё мужчины всегда, как один, несут, бывает, такую несусветную чушь.
  - И правильно думаете, - весело кивнул он, - потому что я прав. А коли жениться надумаете, господин Хьюго... так и моя младшенькая, Лизка, не плоха в этом плане. - Я едва не подавился предложенной ветчиной, что могло нарушить моё напускное спокойствие, пока хозяин дома продолжал: - Хозяйственная, творческая, молодая - всего 15 лет от роду - так что за хозяйством долго ещё сможет следить и ухаживать, и сдержанная она, воспитанная, а главное - много не по делу не говорит и надоедливой не бывает. - Он подмигнул мне и громко позвал: - Элизабет! Лизка, поди сюда!
  - Я думал, вы предложите мне старшую дочь, - вежливо и не без намёка поддел. - Всё же я мужчина, а не юнец.
  - За Чарли и так ухажеры толпами ходят, - отмахнулся, - едва ли в очередь не собираются. Ещё бы не собирались - красавица выросла! Сроду скромной не была, всегда на рожон вылезала, вот всем и понравилась давно ещё. А Лизка тихая, я за её будущее больше беспокоюсь. - Хозяин дома хмыкнул. - Но если уж вы так хотите... Шарлотта!
  Лёгкие шаги ровным темпом приближались от верха лестницы, и я с нетерпением ждал, когда из сумрака ступенек всё же спустится дивный светоч. Её миловидный облик вскоре появился перед нами, и светло-голубые глаза обвели нас удивленным взглядом. Следом появились и тёмные Бермудские глаза, искрящиеся недовольством.
  - Да, папочка? - С готовностью вопросили обе в унисон.
  - Лиззи, сколько тебе, пятнадцать ведь? - Спросил у первой глава семейства.
  - Шестнадцать, папенька, - недовольно скривилась она, - почти шестнадцать.
  - А тебе, Шарли?
  - Девятнадцать, - покорно ответила вторая.
  И я упивался её нежным голосом. Уверен, именно этого и добивался Гринвуд. Вот только в сторону Элизабет.
  - Ну? - Испытующе спросил мужчина, с хитрым прищуром глядя на меня. - Нравится? Хоть одна? А чем Лизка не жена?
  Последняя покраснела и опустила голову, а я вынужденно согласился:
  - Красивая, - и покачал головой, - но не слишком ли юна?
  - Поверьте мне, господин Хьюго, это самый лучший возраст - уже взрослая, но всё ещё с душой ребёнка, - объяснил мужчина, - это самый чистый возраст. А Чарли даже не пытайтесь окучивать, - ухмыльнулся, - скольким парням она сердца разбила.
  - Папа! - Возмутилась та, но не сдержала смущённой улыбки.
  Чувствуя себя некомфортно под выжидающим взглядом мистера, я встал из-за стола, подошёл к младшей дочери Гринвуда и протянул ей руку, с полупоклоном произнеся:
  - Хьюго Роллс-Ройс.
  - Элизабет, - смущаясь, прошептала она и нерешительно вложила свои тонкие пальчики в мою ладонь. Когда я коснулся губами её руки, она покраснела ещё сильнее, скорее вырвала свою ручку из моей и, абсолютно пунцовая, убежала вверх по лестнице.
  Тогда я протянул руку старшей, и она, обольстительно улыбнувшись, ответила:
  - Шарлотта, - после по знаку отца покинула нас, и я вернулся за стол.
  - Вы зацепили маленькую, - рассмеялся Гринвуд, а я вернулся за стол.
  Если он так хочет, я могу жениться на младшей и взять в любовницы старшую... Хах!
  
   7 августа 1927 год.
  
  Утром меня пригласили на завтрак, а после одолжили коня. Видимо, я попал в самую глушь, раз здесь ещё не все обзавелись машинами.
  - Шарлотта проводит вас до Окленд-роуд, - сообщила миссис Гринвуд, наблюдая за тем, как на выданного мне вороного жеребца крепят мой чемодан.
  - Премного благодарен, - я с почтением поклонился и легко взобрался в седло.
  Кивнув, женщина удалилась, а через минуту из-за дома показалась её дочь. Каштановые пряди были собраны в аккуратный высокий хвост, голубые глаза сияли на солнце цветом родниковой воды, тонкие руки слабо держались за узду шедшего рядом серого коня "в яблоках". Обтягивающая одежда мисс Шарли очень шла, подчёркивая выдающиеся части тела, а высокие сапоги до колен, казалось, визуально удлиняли её ноги. Рядом с ней шли Элизабет и молодой парень. Они о чём-то разговаривали и даже смеялись. В моей груди взволновалось странное чувство...
  - О, господин Роллс-Ройс, вы уже здесь, - заметила старшая из девочек Гринвуд, ткнув парня локтем в бок, и ускорила шаг, - простите, что заставила ждать.
  - Доброе утро, - натянуто улыбаясь, выдавила младшая.
  - Всё хорошо, мисс, - вежливо отозвался я, непрерывно следя за голубоглазой.
  - Позвольте вас познакомить, - остановилась передо мной, - это один из моих старших братьев.
  Темноволосый парень, что был схож с девочками только едва заметными чертами лица, протянул мне руку и с широкой улыбкой представился:
  - Орислав.
  - Хьюго, - пожав его ладонь, ответил я.
  В это время девушка взобралась на своего коня. Младшая также попыталась оседлать стоящего неподалёку скакуна, но потерпела очевидное поражение - конь был слишком высок для неё. Пронаблюдав фиаско младшей сестры, Орислав, взявшись за бёдра, подтолкнул её, и та всё же оказалась в седле. И выглядело это так забавно и неуклюже, что неосознанно мыслями я проследил сходство зеленоглазой Гринвуд с гадким утёнком из сказок Андерсена.
  - Спасибо, - пропыхтела она, поправила прическу, дождалась, пока усядется в седле и брат, и они двинулись к выходу.
  - Всего доброго, - кивнул парень мне и получил в ответ:
  - Был рад знакомству.
  - Пойдёмте, господин Роллс-Ройс, - улыбнулась мне Шарлотта, - я помогу вам добраться до вашего особняка.
  И рысью направила жеребца к выходу.
  
  *
  
  Всю дорогу она молчала, и я даже смог убедиться, что характеристика от Купера Гринвуда о ней весьма правдивая: с ней по пути постоянно здоровались молодые люди, заворожённо разглядывая затянутую в облегающую одежду фигуру леди. Она скакала чуть впереди и постоянно оборачивалась, проверяя, не отстал ли я. Думаю, она не понимала, что в моей ситуации отстать было невозможно - её вид сзади просто-таки изумлял.
  На преодоление нами пути ушло чуть меньше часа. Она остановилась у двухэтажного коттеджа и развернулась ко мне.
  - Мы на месте, - объяснила, окончательно прекратив движение у нужной калитки.
  - Большое спасибо, - я вежливо улыбнулся ей и ловко оказался на земле, также свободно высвобождая свой багаж. Передал ей узду, взяв вместо неё холодную ручку средней хозяйки. - Большое спасибо, мисс Шарлотта, - произнёс и коснулся губами тыльной стороны её ладони.
  На этот раз она улыбнулась шире, не стала отнимать руку до тех пор, пока я сам не отпустил её.
  - До свидания, господин Роллс-Ройс, - отозвалась голубоглазая и пришпорила коня "в яблоках".
  Я продолжал смотреть на неё до тех пор, пока силуэт наездницы не скрылся за поворотом. В следующее мгновение рядом со мной материализовался мой помощник.
  - Рад вас снова видеть, господин, - склонился он, - я забеспокоился, когда вы не прибыли вчера вечером.
  - Здравствуй, Кайл, - задумчиво кивнул я, развернулся и пошёл к дому, хмыкнув на ходу: - Были бы мы одного возраста, я бы ещё поспорил с этим утверждением, - у него это тоже вызвало лёгкую улыбку, - но ты ещё молод, и эмоции не до конца наскучили тебе, что радует. Так что я верю.
  Мы поднялись по пяти ступеням, вошли в дом, и я понял, что прислуги здесь больше нет: в закрытых коридорах и комнатах особняка не витал вездесущий неприятный запах людей. Я, возможно, мизантроп, но попробуйте принюхаться к любому человеку - они все действительно источают жуткие ароматы. Особенно прислуга: от уборщицы чувствуется запах мыла, от повара вечно несёт смешавшимися в единую вонь духами всевозможных продуктов питания...
  Сменив одежду, я прошёл в столовую, где меня покорно ожидали кружка кофе и МаккльМернаг. Мы пили молча, а потом он всё же осмелился нарушить тишину:
  - Вы не расскажете о той девушке? - Неуверенный багровый взгляд смотрел на меня осторожно и без тени сжигающего любопытства. Сдержанность - первое, чему я учил своего ассистента.
  - Шарлотта Гринвуд с Виндзор-стрит, - спокойно ответил я, откинувшись на спинку стула. - Живёт с родителями в девятнадцатом доме, обворожительна, пользуется всеобщим вниманием.
  - Это она? - Не раздумывая, предположил мой собеседник, что был чистокровным англичанином.
  - Скорее всего, - кивнул я, одновременно продолжая трапезничать. - Если так, надеюсь, после доставки мне позволят работать с ней и дальше.
  - Если лорд Дациан Балаур не возведёт её сразу же на алтарь, - серьёзно добавил он, допивая свой напиток и выходя из-за стола.
  
  9 августа 1927 год.
  
  В двенадцать часов утра я был приглашен на праздник к Дарок, в восемь вечера уже был в нужном зале. Я не стал искать старшую дочь Гринвуд глазами, потому что точно знал, что она здесь.
  Я заметил её через 30 минут. Она стояла с одной девушкой, чуть постарше её самой, у шведского стола и взволнованно о чём-то разговаривала. Подруга, видимо, подшутила над ней, и голубоглазая девушка с каштановыми волосами чуть покраснела, ткнув её в бок. Затем их веселье внезапно прекратилось, и обычная леди с хитрым прищуром глазами показала собеседнице на меня. Мы встретились взглядами с Шарлоттой. С минуту мы просто смотрели друг на друга, а потом её лицо залила краска, и она стремительно отвернулась, дернув за руку знакомую. Тогда я допил содержимое своего бокала и направился к своей подопечной. Да, я уже более уверен в том, что она и есть моя "подопечная".
  - Он идёт? - Шепча, спросила она, не поворачиваясь ко мне и застыв каменным изваянием.
  - Да, Чарли, он идёт, - довольно ответила обычная, - и он, кажется, хочет позвать тебя на танец.
  - Лика, не неси чепухи, - прошипела она.
  - Мисс Гринвуд? - Обратился я к ней, сделав вид, будто не слышал последних слов.
  - А, господин Роллс-Ройс, - рассеянно улыбнувшись, кивнула она, оборачиваясь, - не ожидала вас здесь увидеть.
  - Волею судьбы я здесь, - ответил, обведя взглядом гостей.
  - Познакомьтесь, - запоздало опомнилась красавица, - моя кузина Ликтория.
  - Очень приятно, - с полупоклоном я взял её руку и поцеловал ладонь, - Хьюго Роллс-Ройс.
  - Взаимно, - с улыбкой ответила та.
  Мы встретились взглядами, и я узнал в ней свою. Сородича. А это означало...
  Едва заметно побледнев, девушка дернулась, чтобы, похоже, склониться передо мной, но вовремя остановилась и, бросив:
  - Простите, что так быстро убегаю, но я обещала танец своему другу, - стремительно удалилась.
  - Нет, Лика, - девушка попыталась остановить сестру, схватив за руку, но не успела. И действительно ли сестру?
  - Пусть идёт, - мягко высказался я, - обещание леди должно быть исполнено.
  - Да, вы правы, - вздохнув, извиняющимся тоном пробормотала она, стараясь не встречаться со мной глазами.
  Музыка продолжала играть, отовсюду слышались светские речи, цокот каблучков и звон фужеров. А она передо мной молчала и разглядывала потолок. Я лениво обвел большой зал взглядом и остановился на её чуть смущенном личике.
  - Мисс Шарли, - позвал, с минуту полюбовавшись непорочно-привлекательной внешностью девушки, - не подарите мне танец?
  - Нет, - выдохнула она и тут же испуганно исправилась: - то есть да, конечно. Извините, господин Роллс-Ройс, - её лицо опять залила краска.
  Я тихо рассмеялся и вывел её на специальную площадку. Она незаметно подрагивала, и это было приятно - чувствовать власть над чужим телом. Гринвуд старалась держаться увереннее, показывать, что в общении с мужчинами довольно опытна. Но, видимо, я запал ей в душу, раз она не может с собой совладать.
  - Господин Роллс-Ройс, - до этого избегавшая моего взгляда, девушка робко посмотрела на меня, - вы простите моего отца. Он не умеет шутить... Не держите на нас обиду.
  - Ничего страшного, - вежливо отозвался я.
  - Мне правда очень стыдно за него, - продолжила она, - папенька просто смеётся над тем, что у матери на родине в года Элизабет девушки давно замужем, а она всё медлит. Наш брат, Орислав, ну, вы помните его, он пытается сдерживать отца, но он... он же...
  - Шарлотта, - я погладил её пальчики в своей руке и снисходительно улыбнулся, - перестаньте оправдываться, я всё понимаю. Ваш отец - замечательный человек. - Она всё ещё краснела под моим взглядом. - И вы потрясающая.
  Её розовые щёчки бесподобны.
  
  13 августа 1927 год.
  
  Мы со средней Гринвуд часто встречались. "Случайно". Она понемногу оттаяла в отношениях между нами и улыбается теперь без смущения. Сегодня мы с ней ходили на прогулку по набережной.
  Её улыбка, как и всегда, была самым прекрасным видом. Она даже беззаботно смеялась. Мы прекрасно провели время. Её волосы и глаза в свете закатного солнца будто светились насыщенными цветами.
  - Может, вы сходите с нами в церковь? - Предложила Чарли, немного подумав. - Завтра воскресная служба, а я, вы знаете, не фанатка веры, и мне каждый раз там очень скучно. - Её щёки внезапно вспыхнули, и она затараторила: - Извините, если вы вдруг верующий человек, господин Роллс-Ройс, я ни в коем случае не хотела вас оскорбить.
  Её запоздалые осознания выглядели забавными и смешили меня каждый раз. И сейчас я тихо хохотал.
  - Нет, Шарли, вы ничуть меня не обидели. - Я осторожно и ненавязчиво глажу её по руке, лежащей на моём локте. - Но я навряд ли смогу принять ваше приглашение: храмы не внушают мне доверия, я чувствую себя неловко, не в своей тарелке.
  - Я понимаю, - энергично закивала она, широко улыбнувшись, - всё хорошо, не переживайте, мы сможем встретиться также вечером.
  Смысл сказанного дошёл до её крохотного разума, как обычно, с задержкой, и румянец смущения снова занял свою позицию на её лице. Не сказал бы, что она глупа, но красоты в ней больше.
  - Вы очень красивая, - высказал я вслух, когда мы остановились у каменных узорчатых перил набережной.
  - Вы мне льстите, - весело фыркнула она, обхватив руками каменное изваяние, - не надо, я этого не люблю.
  Что ж, скромность ей не к лицу.
  - Нет, что вы, - я удивленно вскинул брови, - я говорю правду! С вашего образа будут рождаться лучшие поэмы. Например, ваши волосы напоминают гладкую кору тонкого редкого дерева, ваши глаза копируют светлые драгоценные камни, а ваша кожа... точно белый бархат, - выдохнул я, а она элегантно, но в то же время звонко рассмеялась. - Вы вся просто потрясающая, - я едва сдерживался, чтобы не засмеяться ей в ответ.
  - Глаза у меня холодные, а волосы - цвета старой влажной ржавчины, - чуть скривившись, но всё ещё с весельем парировала девушка.
  И теперь смеялись мы оба. Напрашивается на ещё большие комплименты? Или пытается флиртовать? Что за несусветные создания эти самовлюблённые женщины... Но что ни сделаешь ради дела.
  - Глупая, у вас слишком низкая самооценка.
  - Что? - Искусственно возмутилась она, легко вытащила из кармана моего пиджака декоративный маленький цветок и бросилась бежать, довольно смеясь.
  Поддержав её веселье, я быстро двинулся следом. Думаю, то, что я бегал быстрее неё, её ничуть не смущало, и это, скорее, именно то, чего она добивалась, - чтобы я её догнал. А бежала она грациозно. Буквально бабочкой порхала по каменным плитам набережной. Белоснежным лебедем с чёрным ободком на голове. Такая красивая, безобидная... невероятная.
  Настигнув её лёгкую фигурку, я резко пригвоздил её к перилам, зажав голубоглазую в кольце своих рук, всё ещё задорно улыбаясь. Она продолжала хихикать и сунула тонкий стебелёк мне за ухо, положив после этого обе свои ладони на мою грудь. Этот вид ей, видимо, показался забавным, потому что средняя Гринвуд вновь залилась смехом. Отсмеявшись, она невольно задержала взгляд на моём лице, и улыбка её стала нежной.
  - А у вас глаза красивые, - тихо заметила она, разглядывая вышеупомянутые, - такие голубые, цвета Аляски, светлые-светлые. И у вас веснушки... И кожа такая белая и холодная, - добавила она, и её губы вернулись в положение прямой. - Скулы красивые...
  Чарли чуть приоткрыла ротик, - наверняка от удивления своих действий, - как-то быстро и легко подалась вперёд и аккуратно коснулась моих губ, почти сразу отстранившись.
  В тот момент изумленный, но только внешне, я надеялся, что на этот раз осознание не дойдёт до неё вообще, но судьба не любит под кого-то подстраиваться, и поэтому девушка в моих руках густо покрылась смущенным румянцем. Но не убрала руки. Голубые глаза стыдливо были опущены вниз. С кем ты вздумала играть, ангел?..
  Необдуманные поступки - это прекрасное и одновременно неприемлемое качество человека. Именно качество, да. Это есть только человеческий порок. Проклятье всех их родов. Они в момент совершения этого действия совершенно отключают мозг и не заботятся о дальнейшем. Особенно молодые люди не задумываются о последствиях. Они - маленькие дети.
  Сейчас мы с Шарлоттой со стороны выглядели, я уверен, довольно неприлично. Вовремя объявились уличные музыканты и воспроизвели весёлую кадриль, разгоняя напряжение. Я хохотнул своевременной случайности и без спроса утянул леди в задорный танец. Она стала улыбаться и даже хихикать.
  
  *Тот же вечер. 23:51 местного времени*
  
  Зазвонил домашний телефон. Я немедленно оказался у него и мгновенно взял трубку.
  - Здравствуй, Хьюго, - произнёс спокойный голос поставленным тоном, - как поживаешь ты, твой помощник? Как поживает твоя находка?
  - Добрый вечер, мой лорд, - серьёзно отозвался я, машинально поклонившись, хоть собеседник этого и не мог видеть. - Всё идёт превосходно. Обольстительные методы действуют идеально. Девушка проявляет ко мне симпатию, её родители прониклись доверием ко мне. Уверен, довольно скоро я смогу доставить её ко двору.
  - Чудесно, - беззаботно подытожил мой начальник. Уверен, в этот момент он вальяжно сидел в своём кабинете и лениво потягивал какой-нибудь напиток. - Мне не терпится увидеть своё творение, узнать её способности.
  - Она полностью подходит, но... Мне всё же кажется, она не та, кем вы её предположили, - подумав, вставил я и сунул одну руку в карман брюк в попытке расслабиться. - Она пригласила меня в церковь на воскресную службу завтра и сказала, что каждую неделю бывает там с родственниками. Не думаю, что тёмная сущность, пусть и половинчатая, смогла бы столь часто и легко пересекать границы священной земли.
  - Ты сомневаешься во мне? - Иронично спросил мужчина. - Или ты сомневаешься в моих силах и чувствах?
  - Ни в коем случае, мой лорд, - тут же покорно ответил я.
  - В таком случае просто выполняй свои обязанности. Только не перегибай палку. Сломаешь девушку - падёшь сам. Я не даю вторых шансов, мой дражайший преемник, я надеюсь, ты это помнишь.
  - Да, сир, - в тот же момент по инерции склоняюсь снова.
  - Меня это радует. - В реальности Бессмертный Император наверняка сейчас медленно и размеренно стучал ногтями по деревянной части подлокотника любимого кресла, как это часто бывало. - И сходи завтра в храм с подопечной. Поговори, может, вы лучше сблизитесь. Если она верующая, иконы не дадут ей солгать словами и эмоциями. Хорошая возможность ускорить процесс затуманивания.
  - Да, - смиренно соглашаюсь.
  - Я позвоню завтра в это же время, - безэмоционально оповестил собеседник, - бессонной ночи.
  - Бессонной ночи, - пожелал я на прощание и, как только оборвалась связь, повесил трубку на место. С минуту я продолжал стоять на том же месте и молча анализировал всё сказанное. - Кайл, - отмерев, появился в проёме гостиной, где оставил ассистента, - приготовь на завтра всевозможные лекарственные отвары и настои от ожогов. Ухожу утром.
  - Будет сделано, господин, - спокойно отозвался тот, кивнув.
  
  14 августа 1927 года.
  
  Я встал рано, как и обычно. Солнце ещё не пробивалось сквозь плотные ткани штор моего дома, но я чувствовал, как нагревается здание. Кайл, всегда спящий совсем немного времени, нашёлся в саду, у внутреннего выхода из дома, в тени. Он смотрел на нехотя, медленно раскрывающиеся бутоны цветов, и я невольно вспомнил, как учил его этому второму уроку - созерцанию. Как только я появился на маленьком крыльце, он мгновенно обернулся ко мне, блестя бликами окон в красных глазах.
  - Доброе утро, господин, - чуть склонившись, произнёс.
  - Я бы с радостью поспорил с тобой насчёт этого утверждения, - усмехнулся я, лениво спускаясь по лестнице и останавливаясь у её подножия, облокотившись на перила крыльца правой рукой, - для кого-то оно ужасное, а для кого-то вполне сносное. Мы не можем знать наверняка, хорошее ли это утро. - Я медленно отпил из кружки сваренный помощником кофе и улыбнулся ему хитрой, как и обычно, улыбкой. - Но, так уж и быть, Кайл, я скажу это ради тебя. Доброе утро.
  Он улыбнулся мне в ответ, тихо хохотнув. Мы молчали около минуты, наблюдая, как незаметно и мучительно медленно уменьшается тень дома на земле.
  - Хьюго, - вдруг повернулся ко мне парень лет 23 с небольшой задумчивостью, - зачем философствовать каждый раз? Почему бы вам хоть раз не ответить мне простым "О, доброе утро, дружище, я так рад, что ты проснулся сегодня"? - Небольшая пауза, и мы оба легко рассмеялись. Он признал: - Ладно, да, с "дружище" я уж загнул.
  - Понимаешь ли, Кайл, - успокоившись, с улыбкой и тяжёлым вздохом начал я, поставив кружку на самую верхнюю ступеньку, - мир - это невероятно большое поле для игры. Предугадать чей-то ход невозможно. Вселенная необъятна, и в ней не бывает случайных случайностей, из которых состоит всё бытие и все утра. Возьмём, например, нашу подопечную. Я говорю "например", обрати внимание на это слово, потому что это не значит, что с ней случилось, случится или случалось когда-то что-то подобное. Итак, допустим, Чарли, средняя из Гринвуд, прогуливалась по улице пешком и внезапно попала под опасные колёса такого страшного аппарата, как автомобиль. В нашей версии мира всё произошло так: её сбило, переломало несколько костей, и она теперь вынуждена провести в больнице, как минимум, полгода. А теперь начнём с самого начала...
  - Начала? - Удивлённо переспросил он. - Но, господин, разве мы и так не начали с начала?
  - Это я и имею ввиду, когда говорю, что ты ещё молод и неопытен, - лукаво вздохнул я. - Мы начали с самого конца, Кайл. А теперь поговорим о начале цепной реакции, в итоге которой Шарлотта Гринвуд оказалась под машиной. - Мой ассистент с нетерпением и ожиданием смотрел на меня, и я объявил: - Пастор.
  - Причём тут он? - Тут же вопросил МаккльМернаг. - Кажется, мы говорили о мисс Шарлотте.
  - Цепная реакция, Кайл, - напомнил я, - мы говорили не о девушке, а о цепной реакции. Она может начинаться с кого угодно и даже замкнуться в круг. То, что ты, к примеру, уронил монету, расплачиваясь в магазине, тоже возымеет свои последствия. - Он хотел что-то сказать, но я твёрдо прервал: - Итак, мы рассматривали случай нашей подопечной. Всё началось с пастора загородной церкви Галифакса. Недалеко от святого строения давно уже располагается особняк некой знатной леди, овдовевшей с пару лет как. Пастор давно привлекал её внимание, а смерть нелюбимого мужа ещё и расчистила ей путь. Но служащий церкви верно придерживается строгого обета и взаимностью влюблённой женщине не отвечает, хотя и жёстко осадить её не может. Она страдает, но уделяет по-прежнему свои мысли только ему, не обращая внимания на стеснительного садовника, заболевшего своей госпожой. От неразделённых чувств каждые выходные он проводит в грязных тавернах и обильно напивается алкогольными напитками. В нетрезвом состоянии он повадился ходить по ночам к жене местного трактирщика. В один поздний вечер рогатый муж выслушал сплетни пожилой интриганки, живущей по соседству, и устроил разбор полётов жене после работы. Ссора была в самом разгаре примерно всю ночь, а тонкие стены пропускали абсолютно все звуки, что мешало уснуть их соседу - торговцу с рынка. Из-за недосыпа мужчина всё утро был рассеян и, отгоняя мух, случайно хлестнул чью-то лошадь, которая сразу встала на дыбы от неожиданности и толкнула копытами механический экипаж некоего господина, сразу бросившегося за скатывающейся с горки вниз машиной. Господин так и не сумел догнать свой транспорт, а тот в свою очередь налетел со спины на беспечно гуляющую тем днём чуть позже, чем обычно, Шарлотту. - Мимика моего слуги и друга выражала растерянность и глубокую задумчивость. - Попробуй создать альтернативный исход, - предложил я, вернув чашку с остывшим кофе в свою ладонь.
  - Сложная схема, - пробормотал он, но всё же кивнул, сунув руки в карманы брюк. - Ну, хорошо. Допустим, если бы пастор загородной церкви не испытывал терпение вдовы, а отверг её напрямую, та погрузилась бы в печаль, а садовник-воздыхатель пришёл бы её утешить, и она, скорее всего, наконец, обратила бы на него своё внимание. Если бы он стал ей не безразличен, то он не пил бы каждые выходные в грязных тавернах, тогда жена трактирщика не изменила бы мужу с садовником, они бы не устроили ссору, а торговец спокойно бы спал. Выспавшись, крупный мужчина был бы более собранным на работе и не хлестнул бы лошадь, которая не стала бы толкать машину, и мисс Гринвуд осталась бы цела. - Он улыбнулся, выглядя при этом вполне довольным от собственного маленького успеха, и покачал головой. - Это бред.
  - Нет, Кайл, - усмехнулся я, поднявшись на первую ступеньку небольшой лестницы и потянув друга за собой, не давая лучам яркой дневной звезды коснуться нас, - это закон Вселенной. Всякое действие имеет своё продолжение. Поживя чуть больше, уверен, ты поймёшь меня однажды, но сейчас ты лишь упиваешься продолжительностью своей молодости. - Он не изменил эмоций на своём лице, но моё чуткое наблюдение заметило его недовольство. Я не первый раз говорил ему это. - Я тоже был таким, - решил я его поддержать и немного рассказать о своём прошлом, хоть не особо любил об этом распространяться. - Я был беспечным, ленивым и безрассудным, пока на меня не наткнулся граф Балаур и не взял в свои ученики.
  - Что ж, господин, вам повезло с мэтром, - хохотнул он и поднялся ещё чуть выше. - Но смотрите, - тут же продолжил, чтобы я поскорее переключил своё внимание с его колкости, - ведь жена трактирщика могла изменять мужу с кем угодно, и он бы всё равно узнал и устроил ссору, и торговец бы всё равно не выспался. - Я задумался, а он развёл руками. - То есть мисс Гринвуд было не спасти. Или бы другие соседи торговца устроили разгром по какой-нибудь иной причине. Что тогда? Значит ли это неизбежность случая? Не всех случаев, но хоть одного?
  - Возможно, - размышляя, протянул я. С минуту помолчал и улыбнулся. - Ты уже вник в систему, которую я попытался тебе объяснить? - Он удивлённо вскинул брови, осознав, что выиграл битву, но проиграл войну. Образно выражаясь. Солнечный свет медленно продвигался, всё больше пожирая тень, и даже настигая уже ступени, на которых мы с Кайлом стояли, и я принял решение поскорее скрыться в доме. Допил свой кофе и, уходя, дружелюбно повторил: - Доброе утро.
  Не верится, что лорд Балаур приказал мне пойти за Чарли даже в церковь... Но кто я такой? Навряд ли кто-то действительно что-то значащий, чтобы противиться своему мэтру и своему императору.
  
  *
  
  - Все настойки и отвары будут готовы к вашему приходу, мой господин, - пообещал Кайл, стоя рядом, в тени конюшни, пока я в нерешительности, уже оседлав своего гарцующего коня, стоял перед порогом, где заканчивалась тень навеса.
  Мне идти совсем не хотелось. Более того - хотелось кому-нибудь пожаловаться на своего правителя и покровителя. Но я не мог сказать о своих переживаниях даже Кайлу. Вернее, тем более Кайлу. Он - не только мой ассистент, но и мой ученик, которого я учу стойкости да и жизни в сумраке в целом. Он никогда не увидит слабость во мне. Я не позволю себе этого.
  - Надеюсь, больше двух часов это не займёт, - не выдав своего нежелания подчиняться своему сиру, добавил я и всё же пустил коня сначала рысью, а потом и галопом.
  
  *
  
  Церковь. Большое белое здание с множеством шпилей. Собор Пресвятой Девы Марии. Весь он лучился своей напускной святостью и пах родниковой водой. Сверкая на солнце, он даже слепил глаза.
  Постояв недолго на другой стороне дороги, я нехотя зашагал к собору, всё никак не переставая мечтать о том, чтобы сбежать отсюда как можно дальше. Не люблю я церкви.
  Внутри всё было ещё живописнее: фрески, каменные узоры, иконы, свечи, благовония. Войдя, я сразу стал разглядывать немалое сборище людей и искать взглядом каштановую макушку, едва не задыхаясь от сладких запахов. К сожалению, попалась на глаза мне только младшая из сестёр. Она стояла у одной из фресок и разглядывала рисунок. Пока я шёл, не спуская с неё глаз, к ней подошла какая-то бабушка, и я услышал едва различимый среди общего гомона разговор:
  - Доченька, вы бы надели платок, - попросила пожилая женщина, и только сейчас я понял, почему Элизабет так выделялась среди всех - у неё не была покрыта голова.
  - Зачем? - Она недовольно повернулась к ней и напомнила: - Служба ведь ещё не началась.
  Недовольство это так не шло ей, но я по воле судьбы заставал её лишь в этом состоянии, так что представить её спокойное лицо давалось довольно нелегко.
  - Так ведь положено так, - нахмурившись, повысила голос старуха и потянула вверх платок, который младшая Гринвуд держала в руке. - Надень, тебе говорят.
  - Да знаете, что, бабушка?! - Девушка дёрнула свою вещь в сторону, отнимая из цепких пальцев прихожанки, и зло зашипела: - Шли бы вы на своё место, а то сейчас возьму да как прокляну вас!
  Испуганная старуха мгновенно отшатнулась от неё и, крестясь, зашагала прочь, что-то бормоча себе под нос. Интересно, а Чарли также бы высказалась?..
  - Лиз, - как раз появилась и моя "жертва", - что она хотела?
  Странно, но голова старшей дочери Купера тоже не была под платком.
  - Просила завязать косынку, - буркнула та.
  - Прокляла её? - Коротко спросила голубоглазая.
  - Пригрозила, - отозвалась конопатая.
  - Зря, - спокойно ответила она и отвернулась вместе с сестрой к фреске. И обе едва заметно хихикнули.
  Зря, видимо, я сказал вчера своему лорду, что тёмного в ней нет ничего. Тихий смех от забавной раздражённости на лице подростка и от ситуации в целом я сдержать не смог, да и не хотел, и поэтому гадкий утёнок заметила меня первой, ещё в пяти метрах от себя. Она дёрнула за руку Чарли, та обернулась, мгновенно просияла и, помахав рукой, направилась ко мне навстречу.
  - Господин Роллс-Ройс, - она с лучезарной улыбкой остановилась передо мной, протянув руку, - я так рада, что вы всё-таки пришли.
  - Я не мог разочаровать вас, - с вежливой улыбкой я поцеловал её ладонь и выпрямился. Со стороны я видел, как, заметив меня, приближались её родители.
  - Спасибо, - смутилась она, - мне очень приятно.
  - О, господин Хьюго, - глава семейства был явно мне рад, а вот его супруга, как и обычно, выглядела недовольной. Теперь, видя их с младшей дочерью рядом, я отметил явные сходства. - Не думал, что вы тоже веруете.
  - Ну, я думаю, меня можно таковым считать, но совсем не серьёзно, - признался я, чувствуя себя некомфортно. - Каждый человек во что-то верит, но у каждого своё...
  - Верует, - почти шёпотом буркнула себе под нос вредная девочка с зелёными глазами и тут же была одернута матерью за руку.
  - Что ж, в таком случае, мы будем рады видеть вас впредь и здесь, - хмыкнул мужчина, и мне даже предложили сесть рядом с ними.
  
  *
  
  Это всё, конечно, было занимательно и очень познавательно, но оно того не стоило. Вот честно. Весь день после церковной службы я провёл лёжа на диване в гостиной пластом. И не то чтобы все байки про нашу чувствительность к святости правдивы - нет. Запахи - вот что по-настоящему убийственно. А этих благовоний в церквях сколько!..
  МаккльМернаг всё приносил мне то травяной чай, то мёд с той же травой перемолотой, то делал мне компрессы и даже "подбадривал" издевательствами типа:
  - Хьюго, что-то вы красный весь. Вы, случаем, не коммунист?
  - Господин, да вы холодный! Чай помирать наконец-то собрались? Ну, слава Баалу, я уж и не надеялся до этого дожить.
  Я его даже и не слушал, свиноту такую. Издеваться над больным, тем более над своим наставником! Над своим сиром! Множество комментариев рвалось у меня из головы, но ни один так и не прозвучал.
  К полуночи его шутки закончились, и я наслаждался не полной, но хоть какой-то тишиной, всё также без движений лёжа на диване в одной из комнат. Воздух был прохладным, даже влажным из-за моря неподалёку, но всё тело невыносимо жгло. Грубо говоря, многие сородичи имеют аллергию на запахи масел. Вот я и покрылся весь сыпью, почти полностью схожей с ожогами.
  Как только я вернулся домой (а время было обеденное), моё сознание впервые за последний век помутилось, и я рухнул прямо на пороге. Вся кожа покрылась красными пятнами и небольшими воспалениями. Всё зудело и огнём пекло даже под охлаждающими компрессами. Ещё постоянно хотелось пить. Просто пить, пить и пить; мне бы реку дали - я бы и её выпил.
  Раздался звонок телефона. Кайл прекратил втирать в мои руки свои целебные домашние мази (удобно иметь универсального ассистента под боком), замер на мгновение, а как только звонок раздался во второй раз, склонился к моему уху и негромко спросил:
  - Мне подойти, господин?
  Я нехотя открыл глаза и, сглотнув жалкие остатки слюны, чтобы хоть как-то смочить горло, попытался сказать "да", но обнаружил, что язык меня не слушается, а голосовые связки не могут издать вообще никакого звука.
  Мой помощник понимающе кивнул, встал и, оставив всё как было, удалился в коридор. От мучений у меня даже закладывало уши, поэтому я не особо мог разобрать, что говорит парень в коридоре и, уж тем более, что говорят в трубке телефона. Слышались только обрывки фраз красноглазого:
  - Да... Не может сейчас подойти... Вы уверены?.. Может...
  И неожиданно отчётливо прозвучало холодное от его собеседника:
  - Пусть Хьюго немедленно подойдёт, я буду разговаривать с ним лично!
  Я даже не успел осознать, как быстро вскочил с дивана и вмиг оказался перед Кайлом, выхватывая у него телефон.
  - Мой лорд, - хрипло отозвался я, вздрогнув от накатившей внезапно темноты в глазах, - рад слышать вас.
  - Да кому ты это рассказываешь, Хьюго, - усмехнулся собеседник, мастерски скрывающий бешенство в голосе, - ты не так юн, чтобы всё ещё быть верным эмоциям. - Звук глотка был почти неслышным, но мои воспалённые уши всё же уловили этот незаметный звук, отчего рот тут же наполнился слюной. - Как прошла ваша утренняя встреча с подопечной? Как твоё самочувствие?
  - Всё прекрасно, - сдавленно выдавил я, - о встрече. И со мной тоже. - Кайл принёс мне стул. - Ничего особенного ею сказано не было, кроме... - Я почувствовал, как в горле предательски пересохло в самый неподходящий момент. В это же мгновение ассистент появился передо мной со стаканом воды и заваренной в нём травой. Даже до сих пор порой меня снова и снова охватывает гордость Кайлом и собой за верный выбор ученика.
  - Кроме чего? - Нетерпеливо переспросил мужчина, я уверен, подавшись в этот момент вперёд.
  Я залпом выпил всё, что было, и тихо откашлялся, чтобы как можно скорее продолжить:
  - Она призналась, что часто ссорится со своими родителями и мечтает убежать. Чаще всего причиной их конфликтов становится недопонимание в семье. Отец кричит на мать и подозревает её в измене, моя подопечная встаёт на защиту оскорблённой матери, но та не принимает помощи собственного ребёнка и обвиняет её и младшую девочку во всех бедах. На лицо...
  - Не надо дальше, - спокойно прервал сир и замолчал. Томительные секунды, которые я ранее не замечал, ослеплённый своим долгожительством, теперь стали для меня нечто адовым. - Не предпринимай пока с ней решительных шагов, используй вместо них более дружеские предложения отправиться с тобой в путешествие. Что-то вроде этого. Влюблять в себя окончательно пока не стоит, если уж она так влияет на людей. С родителями продолжай сближаться - это тебе в любом случае не помешает. Как только всё сойдётся к нужной точке, не медля переправляйтесь в Фюссен. Если возникнет нерешаемая проблема, можешь позвонить мне, но не заставляй меня разочаровываться в твоих умственных способностях, мой дорогой ученик, ты ведь уже не птенец. - Он хмыкнул и оборвал разговор после своего прощального: - Бессонной ночи, Хьюго.
  - Бессонной... - выдохнул я уже в никуда и устало откинулся на спинку стула, на котором сидел, тут же болезненно зашипев от напомнивших о себе воспалениях на спине.
  - Что он сказал? - Заинтересованно спросил МаккльМернаг, стоя рядом и глядя на меня горящими багровыми глазами. - Я не услышал, вы слишком шумно дышали.
  "Слишком шумно дышали"... От этого его высказывания мне вдруг стало смешно. Слышал ли моё истощение император? И почему тогда не обратил на это никакого внимания, если слышал? Сир, подаривший мне Объятье, придирчиво относился ко всем моим поступкам ещё с 1893 года. Будто всё ещё проверяет, достоин ли я своей не-жизни.
  Я поднял запрокинутую голову и с грустной усмешкой на губах посмотрел на своего ассистента.
  - Что я уже не птенец, - ответил и почти сразу добавил: - А вот ты - птенец.
  Когда я нашёл Кайла, его сир, кажется, был убит, а беспомощный "новорождённый" упивался кровавыми слезами посреди кишащего зверьём леса. По-моему, он даже находился на территориях клана Гостов - возможно, один из них и стал его "родителем", после чего, наверное, попал в руки вездесущего в лесах зверья.
  - Я предлагаю выпить, - выдавил с тяжёлым вздохом, не без его помощи поднявшись.
  
  *Тот же вечер, 23:11*
  
  - Тебе нравится?
  Я повернулся к парню, закончив окидывать зал взглядом. А тот с довольной лыбой поедал свои жареные куриные крылышки в сырном соусе и запивал сливочным элем.
  - Очень, - с набитым ртом ответил он, а улыбка его была уже от уха до уха. Губы блестели от жира и были присыпаны панировкой от крылышек. Его так легко обрадовать... Да, такого парня можно найти только если ты вселенский любимчик. Странно, я ведь им никогда не был.
  - Ну, кушай, кушай, - хохотнул я и легко похлопал его по плечу, - приятного аппетита.
  Не помню, когда вообще в жизни я встречал кого-нибудь настолько же живого и любящего всё земное, как Кайл, среди сородичей. Несмотря на его совсем небольшой возраст, даже для своих лет он крайне необычно влюблён в жизнь. Он юн, я осознаю это и пытаюсь как можно больше смысла и собственного опыта вложить в каждый урок, который преподаю ему порой, вынужденно, не словами. Он так чист, что не может принять некоторых вещей этого жестокого мира, противясь даже слушать - не то что уж слышать. Это вот таких, подобных ему, единиц мы должны называть "чистыми детьми", а не грязную полукровку человека, ведь она ничуть не чиста! Мне кажется, временами наш император делает неправильные выборы и возносит не те ценности. Мы и так...
  Внезапно парень подавился, глядя изумлёнными глазами куда-то мне за спину.
  - Чересчур красивая... - пробормотал он, даже не моргая.
  "Чересчур" - явно не давало ему покоя. Он вставлял это слова, когда не мог правильно сформулировать своё мнение. Чаще всего он выражал это насмешливо или когда был недоволен, но сейчас, видимо, открылось у него и новое направление. Повернувшись, я проследил за его взглядом и усмехнулся находке. Стройная высокая девушка была облачена в обтягивающее тёмно-зелёное платье, того же цвета плащ с рукавами ?, милую болотную шляпку и тёмные перчатки. Она привлекала своей лёгкой пародией на изящность, которой сопутствовали её худоба и подходящий высокий рост. Светлые волосы, собранные в пучке, видимо, прятались под головным убором, голубые глаза под чуть нахмуренными бровями напряжённо оглядывали помещение.
  - Ты просто ещё мало видел женщин, - спокойно отозвался я, взял салфетку и аккуратно вытер его лицо, приводя к рентабельному виду, - поживёшь подольше и поймёшь, что эта в твоей жизни была ещё и не самой привлекательной.
  - Возможно, - легко допустил он и весело мне улыбнулся, - но сейчас именно она занимает всё моё внимание.
  Хмыкнув, я ещё раз посмотрел в сторону эстетичной незнакомки и тоже застыл. Она стояла рядом с повёрнутой к нам спиной девушкой, волосы которой были собраны в высокий хвост каштанового цвета. Но та была ничуть не в платье, а в... удобной для воина форме. "Карманного" воина, я бы сказал. Девушка в зелёном взяла какой-то мешочек у неё, и та скрылась, оставив знакомую одну за столиком. Я огляделся в поисках подходящего собеседника и кивнул Кайлу:
  - Можешь пойти и познакомиться с ней.
  Я не стал оставаться за нашим столиком ни секундой дольше, сделав вид, что не заметил усмешки на его губах и колкого замечания вслед:
  - Эка вы засуетились.
  Я заметил здорового мужика с повязкой на глазу в углу бара, который на мгновение переглянулся с зеленоглазой загадкой, и стремительно направился к нему. Надеюсь, жертва выбрана мною правильно...
  - Привет, дружище, - усевшись напротив, весело начал я, поздновато заметив, что их за столом двое. - Как ваше ничего? Выпить на халяву хотите? - Не дожидаясь ответа грозных громил, я громко позвал официанта и сделал заказ: - Повторите моим друзьям их напитки. - Оба угрюмо посмотрели в сторону бара, и тот, что приглянулся мне первым, и заговорил первым:
  - Пытаешься подкупить?
  - Выкупить информацию, - исправил я, с ухмылкой усаживаясь удобнее. Не будь я уверен в своём силовом превосходстве, давно бы уже дал дёру... Ну, ещё бы, кто угодно на моём месте дал бы дёру - эти двое каждый как двое меня. - Девушка, с которой вы обменялись взглядами десять секунд назад. Каштановые волосы, зелёные глаза, чёрный костюм с длинными свободными рукавами...
  - Неплохая охотница, - перебил одноглазый амбал, - инквизиторша, погоняло "Бабл". Берёт любые заказы, кроме как если заказать ей ребёнка. Это всё.
  Так-так-так, да кто-то у нас тут церковный фанатик? Но если она исполнитель, а клиенты - заказчики, то почему та светловолосая в платье брала у неё деньги? Да и вообще я был уверен, что с женским желанием убивать в Англии покончено уже лет так с 200.
  - Уверен? - Провокационно спрашиваю, подавшись вперёд. - Может, найдётся что-нибудь ещё, любая мелочь? А то как-то мало информации. - Оба переглянулись и помотали головами. - Дорого она берёт?
  - Зависит от сложности заказа, - фыркнул до этого молчавший.
  - Относительно вас.
  Широкая ладонь громко хлопнула по столу, и громила медленно поднялся, пытаясь меня запугать.
  - Мы. Не наёмники. - Зло сплюнул.
  - Бабл не берёт обычные заказы, - менее эмоционально ответил одноглазый, - к ней обращаются только те, кто знает, к кому обращаться. - М м м, ах вы маленький инквизитор!
  Принесли заказанные кружки. Кореша взяли их, встали и, не прощаясь, ушли за другой столик. Разговор, похоже, был окончен. Я остался сидеть на месте, раздумывая над услышанным. Означает ли это, что Элизабет уже давно втянута в секреты мира сего? А что, если и Шарлотта? Поэтому императору кажется, что в ней есть наша Тьма, хотя на самом деле девушка чиста, а слепок Мрака - лишь осевшее на ней послевкусие? Но разве не различил бы Балаур осадок от истинного раствора?..
  Отдав молодому официанту деньги, я накинул снятый недавно шарф на шею, сунул руки в карманы и стремительно вышел из заведения. Надо позвонить сиру.
  
  23:41.
  
  В ночном прохладном воздухе повсеместно чувствовались запахи кожи, крайне терпкого парфюма и дешёвого алкоголя. Я и сам, наверное, начинал медленно пьянеть - воздушно-капельным путём, так сказать. И везде витали звуки. В пабах веселились и вели разговоры, в окнах жилых домов ругались, в переулках шумно возились в мусорных баках. За углом послышалась возня и негромкое рычание.
  - Ты просто женщина, - фыркнул насмешливый голос с хрипотцой, - слабая и безрассудная. Женщина не может быть охотницей.
  - Ещё как может, - сдавленно ответил голос той самой, которую я ожидал встретить по классике жанра.
  - Ты такая тупая, - расхохотался тот. - Не сопротивляйся, откажись добровольно, и, обещаю, ты даже не почувствуешь.
  - Пошёл к чёрту, - прохрипела девушка.
  Последовал глухой удар и судорожный вздох. Я в несколько быстрых шагов преодолел расстояние до нужного угла, и мне предстала обычная для таких маленьких городов, как Галифакс, картина: красноглазый оголодавший сородич сначала эмоционально доводил жертву до ужаса и отчаяния, а потом только собирался выполнить задуманное.
  Странно, но факт: многие обладатели светло-красных глаз (то есть те, кто ещё не достиг своей зрелости в не-жизни) уверены, что умрут без человекопотребления. На самом же деле это полная чушь. Кровь людей действует на нас словно усилитель способностей, самое сильное успокоительное или болеутоляющее. Но сами по себе они это либо поймут лишь к "старости", либо никогда не поймут. Обычно такими предрассудками болеют "новорождённые" без сира. Ибо сир сразу бы им объяснил что к чему, избавив от ощущения сказки.
  Но мы, обученные сородичи, всё же иногда питаемся этим "Нектаром Богов", как его называют поэты. При истощении, при необходимости повысить силы или что-то вроде того. Но перед этим необходимо спросить у императора.
  - Тебя найдут, - бормотала она, сидя на земле у стены и зажимая свободной рукой окровавленное плечо другой руки, - за меня отомстят, так что подумай несколько раз, прежде чем... - Её голос становился всё тише. Парень не слушал, глядя только на меня.
  - Разрешения у тебя нет, - задумчиво протянул я, не предпринимая пока попыток приблизиться. Он медленно покачал головой, осторожно поднявшись с корточек, но также оставшись на месте. - Понятно, - кивнул я.
  Передо мной был совсем молодой каинит. Его глаза горели неестественно-красным цветом, но в них, помимо голода, читалось затаённое отчаяние. А теперь и незаметный страх. Он чувствовал, что я сильнее, как и я чувствовал его слабость.
  - Постой, - он выставил вперёд одну руку, когда я сделал плавный шаг вперёд. - Мы можем поделить её.
  Я застыл на мгновение и подумал: чего он добивается?
  - Нельзя, у нас есть свои законы, - я сделал маленький шаг к нему. Он не двинулся. - У тебя нет сира, да?
  - У меня нет клана, - нахмурившись, выдавил он и кинулся на меня без предупреждения.
  Удары были неумелыми, движения хаотичными. Он то двигался как обычно, то пытался перейти на более высокую скорость, но от этого быстро уставал и терял координацию. Оставлять меня он не хотел, и мне пришлось его убить, как бы скорбно это ни было. Надеюсь, к утру труп рассыплется в пепел полностью...
  Повернувшись, я обнаружил не свою подопечную... Элизабет без сознания лежала на земле. С закрытыми глазами и без вечно нахмуренного выражения лица она казалась милее. Такая якобы непорочная, невинная на вид. Как она может оказаться сестрой ребёнка Баала?..
  Я поднял её на руки и по подворотням направился к девятнадцатому дому на Виндзор-стрит. Не оставлять же её в переулке.
  
  Орислав Гринвуд.
  15 августа 1927 года.
  
  Поздним вечером 14го Элизабет, как всегда, ушла. Чем она занимается, знал только я...
  - Однажды у меня будет достаточно денег, и я уеду отсюда, как и ты, - с горящими глазами рассказывала она мне свои замыслы два года назад, - мы уйдём из-под надзора родителей и поедем путешествовать по миру.
  Она ещё не понимала что к чему, наивный подросток. В мире уже тогда творилось чёрт знает что... Как было возможно объяснить обиженному ребёнку, что безопаснее ей оставить свои глупые мечтания покинуть Галифакс и остаться здесь с мамой и папой? Как объяснить, почему я не могу вытащить её и забрать с собой?
  
  "Она не смогла понять их,
  Не смогла вернуть в лучший путь,
  И тогда решила веревкой
  Шею себе свернуть."
  
  - Что это? - Не веря свои глазам, я показал ей тетрадный лист, исписанный стихотворением в множество строф. Неужели это её мысли?..
  - Сама написала, - отмахнулась Лиза, мечась по комнате и собирая вещи в большой чемодан.
  Ей было всего 13, и она серьёзно собралась уехать со мной... Я оставил её дома, естественно, но возвращаясь через год, боялся увидеть в любимых тёмно-зелёных глазах обиду. Не увидел. Вместо этого она поделилась своим "грандиозным" планом насчёт денег для поездки. Что самое страшное - я позволяю ей делать это! И сейчас она снова где-то на перекрёстке ночных улиц... Одна... С огнестрельным оружием в руках...
  На первом этаже послышалась возня. С надеждой на то, что это вернулась сестра, я, в чём был, спустился вниз, чтобы поговорить с ней и попробовать отговорить от этого опасного дела, и так и застыл на последних ступенях, увидев, как Изабелла (наша медсестра) впускает в дом неизвестного мужчину с бессознательной Лизой на руках.
  - Сюда, пойдёмте, - взволнованно лепетала молодая женщина, уводя позднего гостя в свою комнату.
  Тёмные волосы, цвета Аляски глаза... Я скорее последовал за ними. Младшую положили на кровать служанки, и та стала вокруг неё хлопотать. У моей сестры всё левое плечо было в крови.
  - Что произошло? - Негромко спросил я, заставив и мужчину, и нашу служащую резко обернуться. В лице первого я смутно припомнил... того, кто в последнее время занимал, в основном, все мысли Чарли.
  - Хьюго, - кивнув, напомнил.
  - Орислав, - хмуро вторил я.
  - На мисс Гринвуд, кажется, напали грабители, - рассказал он, обернувшись на девочку на постели, - я возвращался домой и заметил её между домами.
  - Спасибо, что не оставили там, - поблагодарил и отошёл от входа в комнату, пропуская молодого мужчину вперёд. - Я вас провожу. - И совсем без намёка.
  - Да, благодарю, - выдохнул, пройдя вперёд.
  
  *
  
  Придя утром в себя, она так и не рассказала мне, что на самом деле с ней случилось. Узнав, кто её принёс, она вздрогнула, как-то стушевалась и ответила, что не помнит, как вернулась. Я начал подозревать Роллс-Ройса в изнасиловании моей младшей сестры.
  Весь день Лиза была чем-то взволнована и взбудоражена, но причину не говорила ни мне, ни матери, ни пришедшей перед уходом с ночёвкой к подруге Чарли. Меня это нервирует ещё сильнее от того, что скоро уезжаю и я, и Элизабет останется снова одна на долгое время.
  
  ?
  Хьюго Роллс-Ройс.
  15 августа 1927 года.
  0:17.
  
  Я прогуливался по ночному городу, надеясь, что свежий воздух поможет мне восстановить силы. Как я вчера выяснил, та девушка в зелёном оказалась медсестрой семьи Гринвуд. И сегодня Кайл отправился на встречу с ней. Не думал, что он преуспеет так быстро в её обольщении... Да он вообще, как я заметил, парень удачливый.
  Позади меня послышался весёлый женский смех и негромкий разговор. И голос одной из них я узнал точно. Остановившись, обернулся, застал их прощание. Обняв подругу, голубоглазая красавица с каштановыми прямыми волосами с широкой улыбкой поспешила меня догнать.
  - Здравствуйте, Хьюго, - пролепетала она, протягивая мне руку. Н-да, теперь я понял, откуда такая весёлость - от леди сильно разило алкоголем.
  - Добрый вечер, Шарлотта, - в ответ кивнул я и поцеловал её холодные пальчики. - Что вы делаете так поздно на улице без сопровождения? Это время суток слишком опасно для юных дам.
  - А я не одна, - заявила, глядя на меня задорными глазами. - Меня провожала подруга, да и сопровождает меня, - она потрясла бутылкой в левой руке, - отличный Вишнёвый Эль. - Она рассмеялась над собственной шуткой и повисла на моей руке. Она, видимо, была весьма рада моему появлению на её пути. М-м-м, а я-то как... рад.
  - Не уверен, что это надёжный защитник, - хмыкнул, мысленно противясь её состоянию. Выглядело эту ну крайне мерзко и до жути неприлично.
  - А, может, мы с вами выпьем? - Предложила она, опуская левую руку и заглядывая мне в глаза. - Только представьте: мы вдвоём, бутылка сладкого напитка, ваш пустой особняк...
  - Звучит заманчиво, - усмехнулся я и сунул руки в карманы брюк, показывая тем самым своё неуважение к средней Гринвуд. Не знаю, как в нынешнее время, но несколькими годами ранее на такое леди могла спокойно обидеться. И не то чтобы я сейчас стремился оскорбить её или что-то вроде того, просто держать её скользкую руку очень не хотелось.
  По дороге она трещала обо всём, что только могла вспомнить. И вот не понятно: то ли в ней говорил алкоголь, то ли таким образом она пыталась заполнить молчание. Чарли продолжала говорить, даже когда мы выпивали в арендованном на время для меня особняке. Она рассказывала всё, что только вообще могла, что шло, не стану отрицать, мне на руку.
  Сначала шли рассказы о друзьях, а дальше и о семье. Как выяснилось, жаловал её только отец, мать же косо смотрела, как и на всех своих детей, в принципе. В семье их было всего четверо: самый старший брат, которому было уже 34, имел жену и детей, вторым являлся Орислав, потом родилась Шарлотта, и последней на свет появилась Элизабет. Старший, женившись, уехал и с ними больше не общался. Орислав души не чаял в младшей и частенько ругал среднюю за то, что у неё слишком много ухажёров. А сама Элизабет строила из себя невинную, но на деле была "маленькой сукой": цитата.
  В итоге она уснула в гостевой спальне. Когда пришёл донельзя довольный Кайл, он изумлённо застыл ещё на пороге, судорожно принюхиваясь.
  - Мне кажется, или здесь действительно был объект нашего внимания? - Настороженно спросил он.
  - Скажу больше, он до сих пор здесь, - усмехнулся. - Только не смейся, пока я буду рассказывать.
  
  16 августа 1927 года.
  
  Проснувшись утром, девушка старалась не смотреть мне в глаза. Видимо, помнила, как перед сном рьяно и страстно признавалась мне в любви. Не желай я сохранить с ней приемлемые отношения, посмеялся бы и тогда, и сейчас.
  За завтраком я попросил Кайла не появляться, чтобы не смущать Гринвуд ещё сильнее. Во время трапезы она подняла всё же на меня глаза и натянуто улыбнулась.
  - Знаете, Хьюго, - негромко заговорила, - а, может, сбежим?
  - Ты серьёзно? - Скептически спросил я. Это отличный шанс, если да.
  - Почему нет? - Пробормотала, нехотя доедая овсяную кашу. - Мне здесь делать нечего, меня ничто не держит. Если вам не трудно будет взять меня к себе на родину, я бы с радостью поехала. У меня есть деньги на путь. Там найду работу. Я не стану вам приносить проблемы.
  Я молчал, тщательно всё обдумывая. Мне даже делать ничего не придётся - она пришла в руки сама! Идеально...
  - У меня для тебя хорошие новости, - хмыкнув, произнёс я, заставив тем самым Чарли поднять на меня расстроенный взгляд. - Кайл, - громко позвал, не отрывая от неё глаз, - собирайся, пора вернуть ребёнка Баала отцу.
  
  20 августа 1927 года.
  
  Когда я сказал Шарлотте, что Купер Гринвуд не является ей отцом, она не просто легко поверила мне, но и заявила своё ошеломлённое:
  - Я знала!
  В её голову не закрались сомнения в правдивости моих слов, даже когда я заговорил о каинитах. Странная она. Может, сир всё же ошибся? Или наоборот более точно нет?
  В итоге было решено, что мы, дабы не тратить время, отправимся с ней вдвоём пешком. Ну, вернее, я своим ходом, а она на моих руках... Звучит глупо. Кайла я попросил остаться, так как вернусь позже сделать вид, что не знал об исчезновении средней Гринвуд, попрощаться с их семьёй и официально уехать вместе с МаккльМернагом, полностью отводя от себя подозрения.
  Мы отправились с подопечной прямо тем же утром. С необходимыми остановками мы преодолели весь путь за три дня. На четвёртый мы условились с Дацианом встретиться в нашем гостиничном номере... Что было, кстати, странно, потому что логичнее императору было бы принять нас в своём кабинете. Но буду ли я спорить со своим сиром? Пожалуй, нет.
  Его Вечность приехал ровно в 4 часа после полудня с профессором Ярославом Вишневецким. Без лишних формальностей жадным взглядом разглядывал около 5 минут смущённую, но широко и радостно улыбающуюся девушку с такими же прямыми каштановыми волосами, как у лорда Балаура. Молчание затянулось. Я-то знал, что для него это вполне нормально, но вот она...
  
  
  ?
  Дациан Балаур.
  20 августа 1927 года.
  
  Я смотрел на девушку перед собой снисходительно и совершенно точно осознавал - не та. Какая-то схожесть присутствовала, соглашусь: волосы одного цвета, но оттенок немного отличался. Незаметно для людей, но сильно бросаясь в глаза для меня и Ярослава. Да и лицо было больно смазливое у неё. Разве я так выгляжу?
  Хьюго терпеливо стоял чуть в стороне. Высокий, худой, серьёзный... Милый мальчик. Особенный, как и я. У всех каинитов изначально глаза алые, постепенно переходят в угольно-чёрные цвета. Только у нас двоих они стали голубыми. Не знаю, как это сработало, но временами жалею, что и мой правая рука (Ярослав) не был одарён таким цветом радужки глаза. Светловолосый трудяга смешался с общей массой сородичей своими истинно чёрными глазами.
  - Отец... - сначала поджав губы, пробормотала девушка, но была резко оборвана:
  - Не смей, - твёрдо отрезал я, - меня так называть. - В изумлённый ступор впали оба прибывших. Я медленно повернулся к преемнику. - Так, значит, правда мне виделась, что ты от искомого отдаляться начал в последние несколько дней.
  - Отдаляться? - Не понимая, переспросил он.
  - Да, - усмехнулся, - это значит, что расстояние между вами стало больше.
  - Простите, мэтр, но больше никого подходящего я не видел.
  - Врёшь, - спокойно парирую, - я видел, что ты совсем с ней близко. Как и она, - брезгливый взгляд на самодовольную девчонку. Даже её мысли были только о самодовольстве собой. Какая мерзость!.. - Сомневаюсь, что они могут быть подругами, но отрицать с полной уверенностью не смею. Зато точно знаю, что это не она. Это не ребёнок Баала.
  - Но как же... - Попыталась возразить она.
  - Вот так, - холодно отрезал до этого молчавший Ярослав, ледяным взглядом окинув её с головы до ног, - и ни слова больше, падшая женщина. К императору нельзя обращаться без разрешения.
  Её лицо побелело. А в мыслях и воспоминаниях я уже считывал всю информацию о том, что из себя представляла эта эксцентричная дама.
  - Мой император... - Попытался вступиться за неё Хьюго, кинув недолгий и нерешительный взгляд на моего старинного друга и помощника.
  - Если бы, - насмешливо заговорил я, искоса встретившись глазами с Вишневецким, явно считывающий сейчас то же самое, что уже откопал я, - мой дорогой ученик, ты знал все её похотливые истории с разными мужчинами, ты не стал бы защищать эту жрицу любви. - Я повернулся к Гринвуд и пристально уставился. - У нужного объекта русское имя.
  "Орислав? - Пронеслось в её маленькой бестолковой головке, и вдруг снизошло громкое озарение, которое, как мне показалось, заполнило всю комнату: - Элизабет... Лиза!"
  Но на деле в лице мерзавка постаралась не измениться, только выдавила виноватую улыбку и прошептала:
  - Простите, но, боюсь, вы ошиблись. В нашей семье нет русских имён... Разве что у матери, но ведь...
  По комнате разлетелся небольшим эхом звук хлёсткой звонкой пощёчины.
  - Не ври, дрянь, - не дрогнув мускулом, спокойно припечатал я. К любому другому человеку я бы не захотел притронуться, предоставив возможность насилия Ярославу, но сейчас речь шла о той, что стоит между мной и моей исконной целью. Когда ученик дернулся подойти к ней, чтобы помочь подняться на ноги, я знаком приказал ему не приближаться. Я смотрел ещё минуту на жалкое женское существо, а потом с насмешкой повернулся к преемнику. - Возвращайся сегодня же в Галифакс и чтобы к 21 сентября был с Элизабет в моём замке как штык. - Последний брезгливый взгляд на девушку. - Эту убрать.
  Я развернулся и вышел. Ярослав - за мной и, закрыв дверь, фыркнул:
  - Надо было ехать самим, мой лорд, тогда всё сразу и сделали бы как надо.
  - Да понял я уже, - вздохнул я, - понял.
  
  
  ?
  Хьюго Роллс-Ройс.
  23 августа 1927 года.
  
  Чарли долго плакала, говорила, что не вернётся к семье. Оставлять её мне не хотелось у Гринвудов. И убивать, честно говоря, тоже. Но, как я уже неоднократно говорил, что есть я и моё мнение перед словом Вечного императора?
  Я оставил её в лесу за Фюссеном. И один вернулся в Галифакс. Полностью вымотанный, я еле дополз до своего особняка на Окленд-роуд.
  - Как всё прошло? - Радостно улыбнулся мне Кайл, представив перед этим мне свою спутницу, которая до моего прихода нежилась в его объятиях на диване.
  - Она оказалась не той, - недовольно сплёвываю. Я увлёк его в свой кабинет, вежливо попросив леди подождать, чтобы рассказать всё.
  
  *
  
  Силы восстанавливались медленно. Я чувствовал, как тяжело проходит внутренняя регенерация. Всё ещё давал о себе знать поход в Церковь - бессмысленный, как оказалось. Кайл пришёл много позже меня этой ночью и был весьма довольным. Лорд Балаур приказал мне добыть больше информации о тайном занятии моей подопечной до отъезда.
  Весь следующий день я снова лежал, изредка поднимаясь, чтобы хоть немного размять мышцы. Переход на скорость ветра - нелёгкая способность, отнимающая огромное количество энергии у тех, чьей особенностью она не является. И я, к сожалению, в их списке.
  В полночь, когда я уже проваливался в сон (хоть время это было для меня ещё совсем ранним) под бормотание своего помощника, который, кажется, рассказывал мне о той девушке, за которой ушёл из бара, зазвонил телефон. Мне было безразлично, и ответить пошёл МаккльМернаг.
  - ... Простите?.. - Парень с багровыми глазами и без тени улыбки в них вернулся через 10 секунд после своего ухода. - Император Балаур просит вас к телефону, - напряжённо произнёс он.
  Сжав зубы, я открыл глаза, поднялся с дивана и максимально быстро двинулся к висящему в коридоре телефону. Взяв трубку нетвёрдой рукой, прижал её к уху.
  - Мой лорд, - с уважением кивнул я.
  Повисло недолгое молчание. И в эти минуты я боялся, что он по привычке своей спросит один вопрос, который задавал из раза в раз после приказа принести смерть: "Всё сделано?" И что мне тогда ответить, если он спросит? Нет? Да?! После последовал безэмоциональный ответ:
  - Ты можешь выпить дважды по два пункта. Я даю добро. - И сир сам отключился.
  Кайл, стоявший до этого рядом, отвёл глаза, глядя на часы.
  - Нам придётся и сегодняшнюю ночь не спать, - сказал я, сунул руки в брюки, в которых был, и отправился надевать рубашку. - Одевайся, дружище.
  
  24 августа 1927 года.
  0:41.
  
  Темнота была для меня охлаждающим бальзамом. Охлаждающим, но не излечивающим, к сожалению.
  - Хьюго, - мрачно заговорил ассистент, идя чуть позади меня, - каков объект наших поисков?
  - Человек, - просто ответил я, - желательно молодой и трезвый.
  - Неужели чувствуете себя настолько старым, что боитесь в одиночку не справиться с парнем? - Усмехнулся он.
  Я искоса взглянул на него с лукавой улыбкой и спокойно произнёс:
  - Не плюй в колодец, Кайл, а то придётся напиться.
  - Да уж давно полной чашей хлебаю, - буркнул всё же себе под нос и, наконец, замолчал.
  Мы прошли по тихим безжизненным улицам, пролезли через узкие переулочки. Меня слегка одолевало волнение от предстоящего. Я давно не выходил на охоту.
  Где-то неподалёку послышался звук одиночных шагов. Мы остановились, и Кайл тенью метнулся за угол, через мгновение пришпилив к стене рядом со мной юношу.
  - Та-дам, - насмешливо выдал, одной рукой зажимая ему рот, - всё для вас, господин, всё для вас.
  Я удовлетворённо кивнул и подумал, что Кайл всё же ещё ребёнок по нашим меркам. Несдержанный максималист... Жертва изумлённо взирала на нас и пыталась отбиваться, но что он такое в противовес сородичу?
  - Бон аппети, - пожелал я, заложив руки за спину, и направился к широкой улице, прочь от тёмного закоулка. Юноша протестующе замычал, не оставляя попыток освободиться.
  - Что? - Не поверил красноглазый и попытался меня остановить, повысив голос: - Но, господин...
  - Два пункта, - проигнорировал.
  - Нет, - решительно фыркнул он, - император разрешил ВАМ, а не мне.
  Он не отступит, пока я не угомоню его самостоятельно... Я остановился, медленно развернулся к нему, стараясь не замечать ошарашенного парня, прижатого к стене, и с улыбкой сказал то, что давно уже пытаюсь объяснить:
  - Если ты ещё не понял, дружище, ты - часть меня. Можно сказать, мы одна семья, и ты в ней играешь отнюдь не второстепенную роль. Я разделяю с тобой всё, так что глупо прерывать эту цепочку. Ты в последний раз ел ещё раньше меня, так что ещё более глупо отпираться. Дают - бери. - Я развернулся и, уходя, тихо добавил: - А бьют - беги.
  Больше он не стал спорить, негромко выругавшись.
  
  2:12.
  
  Отыскать ещё одну "антилопу" мне не составило труда. Молодой человек был почему-то почти безвкусным и практически не сопротивлялся. Странно, конечно, но куда деваться, я не в том положении, чтобы выбирать, да и мне, перепробовавшему уже стольких людей, как-то всё равно, нежели Кайлу, подобному подростку.
  Отстранившись, я посмотрел на затуманенный взгляд прохожего и довольную улыбку, которая всегда встречала любого насытившегося сородича. Вот что называется умер счастливым. Но разве я убил его? О, нет, ни в коем случае.
  Я положил временно бесчувственное тело на землю и выпрямился, только собрался достать из внутреннего кармана носовой платок, чтобы вытереть рот, как отчётливо услышал щелчок предохранителя пистолета за спиной.
  - Так это правда? - Хоть это и была, скорее, констатация, чем вопрос, голос в неверии дрогнул. Я обернулся и увидел наставившую на меня огнестрельное оружие Элизабет. Её чёлка теперь была заколота, кожа в темноте казалась бледной, брови хмуро встретились над переносицей. Выражение лица было собранным и напряжённым, но в Бермудских глазах в свете фонаря блестели слёзы. - Я надеялась, что та ночь мне приснилась. Или, хотя бы, что вы мне приснились. Не думала, что мы с вами встретимся в такой постановке ситуации.
  - Лиза? - Удивлённо выгнул брови, жалея, что не вытер сначала губы от доказательств моего преступления. - Что вы...
  - Мне заказали вас, - выдавила сквозь зубы, сжав пистолет сильнее.
  Даже так?.. Очень интересный поворот событий.
  - Лиза, я...
  - Я не скажу вам, кто заказчик, - твёрдо отрезала, не двигаясь с места. - Просто хочу сказать, что никогда не могла подумать о вас так, что вы... - Она осеклась и закусила губу.
  - Договаривай, Лиза, - спокойно кивнул я.
  - Что вы проклятый, - повиновалась она и всхлипнула, после чего сразу плотно сжала губы и переступила с ноги на ногу. - И не называйте меня Лизой, это только ухудшит ваше положение.
  - Так... ты пришла убить меня? - Уточняю я, сунув руки в карманы.
  - Мне жаль, - кивнул гадкий утёнок, проронив-таки одну слезу. - Я бы не хотела этого делать, потому что моя сестра влюблена в вас... Но она исчезла, и, я уверена, из-за вас. Поэтому я взялась за этот заказ. В мире нет места таким, как вы.
  Как комично выглядит ситуация: Чарли ненавидит её, но та в свою очередь искренне любит сестру несмотря ни на что. После стольких её оскорблений?..
  - Почему? - Заговорить ей зубы и просто обезвредить было бы лучшим исходом. - Потому что ты считаешь нас противоестественными? Мы появились одновременно с вашей цивилизацией. И мы не одни; в мире много других народов, существующих одновременно с вами и нами...
  - Хватит разговоров, господин Роллс-Ройс, - оборвала она, снова переступив с ноги на ногу и зарядила своё оружие. - Приятно было с вами познакомиться. - Это что, последнее слово? Прощальное? Забавно.
  Далее время для меня будто замедлилось. Младшая Гринвуд выстрелила, но пуля летела со скоростью неспешно падающих листьев с верхушки самого большого дерева осенью. Я в несколько шагов преодолел расстояние между нами, крепко взялся левой рукой за её предплечье и, пока время неспешно приобретало прежнюю скорость, утёр свободной рукой мокрую щёку зеленоглазой девчонки. Напуганная и решительная одновременно она показалась мне на мгновение "ученицей Олимпа", как написали бы поэты. А о ней будут писать, я в этом уверен. По крайней мере, пусть не как о неумелом гадком утёнке, какой она являлась на самом деле, но как о Спасении всего рода Бессмертного.
  Элизабет заметно вздрогнула, увидев меня прямо перед собой. Я отвёл её руку вверх, вышиб правой пистолет. Она попыталась нанести удар, и я уже по инерции схватил её за горло. Она замерла, глядя на меня большими округлёнными глазами, и судорожно выдохнула, видимо ожидая моего нападения. Я вздохнул, осознавая, каким монстром сейчас кажусь в её глазах, и опустил голову.
  - Ох, Лиза, если б вы только знали... - Пробормотал и надавил средним пальцем на особую точку на её тонкой шее, которая способствовала потере сознания.
  ?
  Орислав Гринвуд.
  26 августа 1997 года.
  
  Пока зеленоглазой "мелкотни" опять не было дома, мне снова не спалось. Я ворочался и всё вспоминал наши совместные забавные моменты из детства. 7 лет - довольно немаленькая разница в возрасте, она делает нашу с Лизой жизнь только тяжелее. Раньше всё было более-менее в порядке, но сейчас она, видимо, даже доверие ко мне потеряла.
  Я её так и не дождался, уснув.
  А утро оказалось ещё более утомляющим, чем ночное ожидание: начнём с того, что я проснулся от рыданий за стеной. Было часов семь утра, а за стенкой слышалась настоящая истерика. Я вскочил в то же мгновение, когда понял, что звук исходит из комнаты Лизы. Оделся я за несколько секунд, затем выскочил в коридор и бросился к нужной двери, распахнув её резким размашистым движением. Девочка нашлась у раскрытого окна стоящей на коленях и что-то зажимающий в кулаке.
  - Элизабет, - тихо позвал я.
  Она медленно обернулась ко мне и посмотрела так, словно увидела мёртвого.
  - Орислав, - не веря, прошептала она, неуклюже поднялась и кинулась мне на шею. Её всю трясло, щёки раскраснелись, лицо побледнело, лёгкие судорожно хватали воздух, плечи в рыданиях вздрагивали. - Они... они не понимают!
  - Что? - Я прижал её к себе и потянул назад, чтобы осторожно посадить на мягкую постель и аккуратно попытаться вытереть одной ладонью её слёзы. - Что не понимают? Кто?
  - Они выдают меня замуж, - прохрипела, отстранившись и заглянув в мои глаза.
  Слова давались ей с трудом, это было видно, и я не хотел бы утруждать её сейчас сильнее. Лучше всего сейчас было бы поддержать и успокоить, но меня неутолимо беспокоила одна очень важная вещь:
  - За кого? - Чуть нахмурившись, спросил у неё, погладив пальцами мокрую, скользкую щёку. Я никогда ещё не видел её в таком состоянии. Она не отвечала мне, задыхаясь. - За кого замуж, Лиза? Элизабет?!
  Она зажмурилась и выкрикнула, прикрыв рот дрожащей рукой:
  - Хьюго... Хьюго Роллс-Ройс...
  ?
  Хьюго Роллс-Ройс.
  26 августа 1927 года.
  
  Прошлым вечером подопечная снова попыталась убить меня. Подготовилась она лучше, чем в прошлый раз, но и это не принесло ей победы. Днём она ранила меня в руку откуда-то из засады, а вечером напала открыто. Скрутив, я попытался отговорить её от этого заказа, но кто я для неё такой, чтобы она хоть немного меня слушала? Я теперь даже больше, чем никто, - враг.
  - Если ты не откажешься от этого, я приму определённые меры, чтобы усмирить тебя насильно, Элизабет, - пригрозил, но на неё не подействовало и это. Она как будто действительно не слушала или не слышала.
  Тогда я подумал, что это и не мой объект пристального внимания. Не она. К тому же сегодня на ней была маска, скрывающая лицо... Я сорвал её в ту же секунду, как мне в голову пришла эта мысль. Это была Гринвуд, но под глазами отчего-то залегли крупные тени. Она зашипела от яркого света фонаря, под которым бросилась на меня, а я воспользовался этим, связал её руки собственным шарфом и перекинул через плечо. Донёс её до дома, впихнул внутрь, благосклонно закрыв следом дверь, и спокойно ушёл. Правда, перед уходом я услышал внутри дома всхлип.
  Ночью не спал, как и сверхэнергичный Кайл. Мысль об укрощении дерзкой наёмницы не давала мне покоя, и я поделился ею с помощником, подняв и ещё одну проблемку: перемещение новой подопечной ко двору в сжатые сроки. Мы пришли к удивительной идее, и поэтому я с самого раннего утра решил навестить девятнадцатый дом на Виндзор-стрит.
  
  *
  
  - Извините за небольшой беспорядок на столе, - произнёс Купер, встретив меня и проводив в свой кабинет. - Чем могу помочь в столь ранний час? - Мы сели друг напротив друга на соответственные места.
  - Простите ещё раз, что потревожил, - виновато улыбнулся я.
  Я сам этому не рад, но куда деваться? Проклятый гадкий утёнок!
  - Ничего страшного, - отмахнулся он.
  Я кивнул и решил, что нет смысла тянуть время.
  - Откровенно говоря, мистер Гринвуд, я пришёл узнать, всё ли ещё актуально ваше предложение насчёт замужества мисс Элизабет. - Думаю, этим заявлением я не сильно удивил мужчину - он пребывал в весёлом расположении духа. И я решил добить: - Если да, то я хотел бы взять вашу младшую дочь в жёны.
  На пару минут повисло молчание, в которое ненавязчиво вклинивались только настенные часы, отмеряя своим тиканьем новые секунды. Инженер авиазавода загадочно улыбался и задумчиво потирал щетину на подбородке и скулах.
  А мне ещё было интересно, предположит ли он это странным? Наверняка он заметил мою увлеченность Чарли. Может, я пришел сделать Лизу своей только для того, чтобы сблизиться со старшей их дочерью и время от времени изменять с ней младшей? Или, вдруг, под этим моим помыслом скрывается что-то ещё более коварное и замысловатое?
  - А поделитесь со мной своими мыслями, уважаемый господин Роллс-Ройс: сначала вы говорили, что вам спутница жизни пока не нужна, что изменило ваше мнение теперь?
  - Ну, - я ухмыльнулся ожидаемому вопросу, - можете считать, что я влюбился. Да и ваши убеждения в прошлый наш разговор о женщинах были очень весомыми и подействовали на меня.
  Поверит ли? Влюбился... Да, звучит крайне странно, ведь ещё совсем недавно я носился с её сестрой-обольстительницей.
  Глава семьи, приютившей меня в первую мою ночь в Галифаксе, тихо рассмеялся и отсалютовал мне своим бокалом с кофе, прокомментировав прежде, чем отпить:
  - Не буду скрывать, вы мне нравитесь. - Отхлебнув горячего напитка, он поставил его на стол и теперь со спокойной улыбкой посмотрел на меня. - Ещё больше вы мне нравитесь в роли зятя. Я дам своё благословение вам, так что можете начинать подготовку к торжеству. Лиза уже знает о ваших намерениях? - Я покачал головой, чем заставил хозяина снова смеяться. - Никогда не устану удивляться вам.
  Я в ответ радушно улыбнулся, не посчитав нужным что-либо говорить. Но оставалась и ещё одна вещь, которую неправильно было бы скрыть от мистера Гринвуда.
  - Но есть одна проблема...
  - Мы её решим, - даже не задумываясь, парировал мужчина, - что не так, Хьюго?
  Я хмыкнул от такой уверенности, но свои сомнения решил не показывать.
  - Боюсь, Элизабет может быть против, - честно признался, взглянув в окно. - Я почему-то даже уверен в этом.
  - С чего вы взяли? - Усмехнулся.
  - В прошлую нашу случайную встречу она обвиняла меня в исчезновении Шарлотты... - Ответил я, тщательно подбирая слова. - Элизабет говорила, что ваша старшая дочь влюблена в меня... Простите, что приходится это говорить. Я сочувствую вашей проблеме с ней, но хочу решить всё сейчас.
  - Ничего, Чарли уже уходила несколько раз, - отмахнулся Купер, - а потом возвращалась. - Я незаметно нервно сглотнул. Чувствовал себя, честно говоря, крайне неудобно. - Насчёт Лизы... Она просто женщина, не беспокойтесь об этом, - хмыкнул, - она не посмеет вам отказать.
  Интересно, как он отреагирует, когда мы с девочкой уедем, и они никогда боле не услышат о ней? Будет ли искать её? А Шарлотту?
  
  *
  
  Мы спустились вниз, Купер пригласил меня позавтракать с ним, и я почувствовал, что не могу отказаться. Во время трапезы мы обсуждали происходящее в городе и прочее. К нам спустилась его супруга.
  - Господин Роллс-Ройс? - Она остановилась удивлённо на пороге, почему-то не заходя внутрь. - Не ожидала вас увидеть у нас так рано. Что-то случилось?
  - Не усложняй, Наталья, - не дал мне ответить её муж, протянув ей руку в пригласительном жесте. - Хьюго пришёл просить руки нашей младшей девочки.
  - И ты отдал её? - Вложив пальцы в раскрытую ладонь мужа, женщина застыла.
  - Конечно, - спокойно кивнул он, целуя её ладонь, - и только попробуй что-то сказать про то, что она ещё не доросла до этого. - Отпустив, с превосходством улыбнулся ей и предложил: - Позавтракаешь с нами?
  - Нет, - натянув улыбку, выдавила она и отступила на шаг, - спасибо, я уже поела.
  Она развернулась и хотела уйти, и тут я отчётливо расслышал, как по ступеням неспешно идут маленькие ножки, как медленно скользят пальчики по лакированным перилам, как шелестит, соприкасаясь со ступенями, платье. Женщина была на пороге столовой, когда её дочь окончательно спустилась и появилась в прихожей, одновременно попадая в наше поле зрения. И взгляд Бермудских глаз мгновенно пал на меня.
  - Элизабет, - приветственно произнёс я.
  - Лиза, - выдохнула миссис Гринвуд, перебивая меня и хотела добавить что-то ещё, но была остановлена раздражённым от мужа:
  - Наталья.
  Она умолкла, опустила голову и сделала несколько шагов назад, возвращаясь в помещение. Девушка, не понимая происходящего, теперь заняла место перед порогом, пройдя в столовую лишь на шаг.
  - Мама? - Обеспокоенно позвала светловолосую женщину, но та не отреагировала никак. Тогда она повернула голову к столу и снова вперила взгляд в меня, спросив, ни к кому не обращаясь: - Что он здесь делает?
  - Будь уважительнее, Лиза, - твёрдо припечатал Купер.
  - Элизабет, - я поднялся, но она шарахнулась назад, приказав:
  - Не приближайтесь. - Нахмурила брови.
  - Как скажешь, - не стал настаивать. Какой смысл было тянуть? Я даже не испытывал ничего к ней, чтобы сейчас переживать о её чувствах, как бы не ранить юную "ангелицу". Я должен был, как и всегда, сохранить своё хладнокровие, но где оно было в тот момент? Вместо этого я ощущал некую спешку. - Элизабет Гринвуд, хочу спросить у тебя одну важную вещь. - Я достал из кармана брюк и кинул ей бархатную красную коробочку, приобретённую этой ночью у знатного в этом городе ювелира за увеличенную в 10 раз из-за позднего визита цену. - Ты станешь моей женой?
  - Чт... - Поймав бархатный кубик, она впала в шок и заметно вздрогнула, распахнув глаза шире. - Вы...
  - С сегодняшнего дня, - не поднимая головы, теперь уже холодно заговорила её мать, - решением твоего отца, Лиза, ты становишься невестой господина Хьюго Роллс-Ройса.
  - Нет, - не веря, прошептала она. - Нет! - Выкрикнула и выпустила из руки коробочку, так её и не открыв. - Мама, что ты такое говоришь?! - Она с гневом посмотрела на Наталью, а потом, не дождавшись опровержения, в ужасе уставилась на меня. - Ни за что! - Попятилась назад. Я не двигался с места, хотя, наверное, стоило бы, как в романах, подскочить к ней, прижать к себе, поцеловать, признаться в любви... Но я просто стоял и спокойно смотрел на то, как её охватывает истерика. Потому что мне было всё равно. - Никогда! - Её лицо исказила гримаса боли-страха-обречённости, а из глаз полились целые реки слёз. Девушка сползла на пол и прижалась к дверному косяку, зажав рот рукой. - За что? - Вопрос адресовался, кажется, главе семьи, хотя она на него и не смотрела.
  - Может, вы успокоите свою избранницу? - С нажимом предложил мужчина, продолжая сидеть.
  - Дайте ей свыкнуться с новостью, - я покачал головой и вышел из-за стола.
  Элизабет вскинула голову, взглянув на меня, тут же вскочила и бросилась вверх по лестнице. Я остановился, глядя ей вслед. Наталья вздохнула, утёрла почему-то также мокрые щёки, попросила прощения и ушла в гостиную. Купер сделал глубокий терпеливый вдох.
  - Они всегда такие эмоциональные, - рассказал, поднявшись, - ох, уж эти русские...
  - Точно, - я издал смешок, чтобы утешить его зачатки расизма. Мне равно что русский, что англичанин.
  ?
  Орислав Гринвуд.
  30 августа 1927 года.
  
  Я решил, что пока останусь с сестрой. Более-менее успокоив её, я поехал на железнодорожную станцию и сдал свой билет. Весь тот день провёл с горюющей малышкой. Она металась по своей комнате в панике, но всё равно не рассказывала причин такой реакции на то, о чём мечтают многие девушки, в том числе и её возраста. Вечером 26го она уснула, держа меня за руку. Я сидел поверх её одеяла и поглаживал тонкие холодные пальцы.
  Двадцать седьмого она всё ещё ходила сама не своя, вздрагивая от каждого неожиданного шороха и постоянно озираясь по сторонам. Она не выходила весь день из дома. Я снова провёл с сестрёной весь день.
  Двадцать восьмого её нервозность переросла в апатию. Она всё время выглядела как будто усталой настолько, что сил не хватало даже для эмоций. Я сопровождал её только на приёмы пищи.
  Двадцать девятого казалось, что она понемногу начала отходить от шока, но мы всё также старались не заговаривать на эту тему. После обеда я позвал её на ярмарку, но она наотрез отказалась, опасливо оглянувшись на открытое окно.
  Тридцатого небо затянулось тучами, скрывая солнце и предвещая дождь - любимая погода Лизы. Я не видел её на завтраке, дверь её спальни оказалась закрыта. Этой ночью она сказала, что не нуждается в моём присутствии во время сна, поэтому я остался у себя. Девушка вышла только к обеду. Она поела с нами, пару раз даже улыбнулась, а после изъявила желание прогуляться. Моё предложение сопроводить её она отвергла, переоделась в светлого тона платье и ушла.
  Её не было несколько часов, уже начинался закат, на настенных временных механизмах было 19:41. Я забеспокоился и хотел пойти поискать её. Ровно в восемь зазвонил домашний телефон, ответила мама. Я стремительно подошёл и решил прислушаться.
  - Да?.. Да... Угу... - Она вздрогнула. - Что?.. Простите?.. Адрес? Нет, стойте, нет, спасибо, я знаю... Да?.. Хорошо, я сейчас же приеду.
  Она повесила трубку и бегом бросилась вверх по лестнице.
  - Мам? - Я изумлённо изогнул брови и поспешил её догнать. - Кто это был? И что сказали?.. Да стойте же, мама!..
  
  *
  
  Я стоял на входе в больничную палату, в которой лежало пять человек. Одна кровать пустовала, а её временная хозяйка стояла у окна с небольшой повязкой на голове. Лиззи стояла ко мне спиной, а остальные пациенты просто не обращали внимания. Мама и отец остались в коридоре, разговаривали с врачом. Мне не разрешили входить к больным, но дозволили стоять на пороге.
  - Элизабет, - нерешительно позвал я внезапно охрипшим голосом и откашлялся.
  Врач сказал, её привезли какие-то прохожие, которые видели, как она упала с крыши большой городской библиотеки.
  - Мы думаем, она спрыгнула оттуда самостоятельно, - говорил доктор, - вы знаете, что могло подтолкнуть её к этому богохульному поступку?
  Отец на это только качал головой. Мама опустила голову и молча плакала, позволяя обнимать себя за плечи.
  Прошла мучительно-долгая секунда, и зеленоглазая медленно повернулась. Встретившись со мной взглядом, она выдавила жалкую улыбку и неспешно направилась ко мне. Остановившись в шаге, опустила глаза, пробормотав в жесте приветствия:
  - Братец.
  Она постояла ещё секунду, а затем крепко прижалась к моей груди, зажмурив глаза. Я немного опешил, но быстро сориентировался и неловко обнял её в ответ, погладив ладонью по спине.
  - Почему ты это сделала? - Тихо спросил я не в силах сдерживать сильное желание узнать истину.
  Лиза потёрлась щекой о мою куртку, тяжело вздохнула, открыла глаза и, заглядывая мне за спину, нехотя призналась:
  - Для меня лучше смерть...
  
  
  ?
  Хьюго Роллс-Ройс.
  1 сентября 1927 года.
  
  Последние дни я раздумывал над тем, как лучше поступить: обвенчаться здесь, подвергая нежелание Элизабет выходить за меня замуж всеобщему обозрению, или просто увезти её с собой в Фюссен, предоставить во власть императора, да и дело с концом. Проблема будет с убеждением родителей девушки - они, наверняка, без бракосочетания не отпустят дочь со мной. А если я решусь просто её утащить, как и Чарли, это вызовет ненужный шум и лишнее внимание к моей персоне на годы вперёд.
  - Я так понимаю, мы уезжаем совсем в скором времени? - Уточнил Кайл, сидя рядом со мной в гостиной и допивая травяной отвар из багровых водорослей.
  - Как можно скорее, - задумчиво подтвердил я, крутя в руках уже пустую чашку, - из-за моего неосторожного кормления мы начинаем опаздывать. Будет большой удачей, если мы успеем к празднику Возрождения. Если лорду Балауру придётся передвинуть его из-за нашей медлительности, то обычным наказанием... мне не отделаться.
  - Нам, Хьюго, - максимально спокойно исправил он, небрежно качая ногой на ноге. Он продолжал ещё что-то говорить, но я погряз в раздумьях, не особо прислушиваясь. - Очень жаль, что нам на выполнение этого задания выдали так мало времени. Я ещё какое-то время буду думать только об Изабелле. - На губах парня заиграла улыбка.
  - Прости? - Я тряхнул головой и посмотрел на него.
  - Вы не слушали, - понял он, прикончил полностью чай и встал, собираясь уйти.
  - Я слушал, - попытался опровергнуть, но под насмешливым взглядом вынужденно добавил: - Краем уха.
  - И я о том же, - констатировал он, забрал мой бокал и удалился.
  - А с какой вообще стати я перед тобой оправдываюсь?! - Прикрикнул ему вслед.
  Он бы ещё обиделся, как мальчишка. Такой живой и эмоциональный... Это ценно в наших не-жизнях, но является недостатком. Если я не научу его сдерживать свои чувства, мы с ним рискуем попасть в нехорошую ситуацию. Но проблема ещё и в том, что он сам не хочет терять свою открытость.
  - Но всё равно как-то не хочется уезжать, - налил мне чай.
  - Не хочу, - скривившись, покачал головой, но всё-таки принял стакан, - вторая сейчас в меня не влезет.
  - Ничего не знаю, - фыркнул он, - вы сейчас кофе пили, а не миттвок. - Я тяжело вздохнул. - Давайте, Хьюго, не будьте ребёнком. - МаккльМернаг сунул освободившуюся руку в карман брюк и достал какую-то сладость в бумажной цветной обёртке. - Я вам даже конфету дам. - Он кинул её мне и спокойно уселся рядом, удовлетворённо пожелав: - Приятного аппетита.
  Глубоко вздохнув повторно, я немного отпил, сначала осторожно пробуя, и стал разворачивать угощение. Надо бы сменить тему разговора, а то такими темпами и рассориться можем.
  - Что ещё насчёт той девушки? - Интересуюсь, разглядывая чаинки на дне бокала.
  - Изабелла, - без каких-либо лишних эмоций напомнил он её имя, - и я планирую временами навещать её. С вашего позволения, конечно.
  - Зачем?
  Мотивы мне, честно, были непонятны. Женщины - уходящее и приходящее, тем более в наших не-жизнях. К чему ему цепляться за одну?
  - Вы не поймёте, - уклончиво ответил он. Я никак не отреагировал и ещё отпил свой горячий напиток. Молодой сородич не устоял и решил продолжить: - Это особые чувства. Почему-то стыдно произнести фразу, которая подошла бы сюда больше: "любовь с первого взгляда". - Он усмехнулся над самим собой. - Печально оставлять её здесь одну...
  - Так укради её, - спокойно посоветовал я, чем вызвал шок у собеседника.
  - Что? - Не веря, прошептал он. - Серьёзно?
  - А чему ты удивляешься? - В тон ему отозвался я, отставив наполовину выпитый чай и отдав теперь всё своё внимание помощнику. - Она, можно сказать, служанка...
  - Частная медсестра, - возразил Кайл, - это разные вещи.
  - Сейчас не важно, - покачал головой. - Просто чаще всего те, кто находится в подчинении, не любят своё положение. Ты можешь забрать её с собой, я разрешу даже оставить её подле себя и, соответственно, меня. Обучишь её всем особенностям нашей физиологии, будет с нами в роли всё той же медсестры, но уже по специальности каинитов. Таким образом ваши чувства пройдут некое подобие проверки, и если у вас всё не серьёзно, - я серьёзно посмотрел на ассистента, - ты убьёшь её. Сам. - Повисло тягостное молчание, во время которого он смотрел на меня округлёнными глазами. Что тогда творилось в его голове, я не знал, и даже по глазам не мог определить, но одно знал абсолютно точно - ещё не дорос до того, чтобы решиться на убийство, хоть и отложенное во времени на несколько лет вперёд. - И...
  Запела негромкая трель, оповещая о том, что кто-то позвонил в дверной звонок.
  - Подумай об этом хорошенько, - добавил, встав, и направился к входной двери, по пути думая, кто бы это мог быть. Открыв, я удивлённо поприветствовал: - Добрый вечер, мистер Гринвуд.
  - Здравствуйте, господин Роллс-Ройс, - он ответил мне кивком и почему-то без тени улыбки, которая всегда пребывала на его лице. - Надеюсь, я не отвлёк вас ни от чего серьёзного?
  - Нет-нет, - я покачал головой и отступил в сторону, - всё в порядке. Пройдёте?
  - Да, благодарю, - он снял шляпу и вошёл.
  Как только я закрыл дверь, в прихожей появился Кайл.
  - Позвольте ваше пальто, - пробормотал он.
  Мы прошли на кухню, и парень заварил нам чай. Обычный. Мы вели обычную беседу, пока мне в голову не взбрело спросить банальный для "жениха" вопрос:
  - Как поживает Элизабет?
  - Кстати, об этом, - мужчина поставил свой бокал на стол и хмуро посмотрел на меня. - Не буду тянуть ещё дольше и перейду сразу к делу. Моя дочь... немного не в себе. - Я удивлённо уставился на него. - И я настаиваю на том, чтобы вы наладили с ней контакт.
  
  *
  
  Я быстро собрался, почти за считанные секунды, и мы поехали на привезшей его машине к девятнадцатому дому на Виндзор-стрит. И в нём царила суматоха. Прислуга сновала туда-сюда, куда-то спешила, и причём только в направлениях со второго этажа и на него.
  - Господин! - К нам подскочила девушка в форме уборщицы.
  Мы уже оставили на вешалке верхнюю одежду, и хозяин дома, видимо, решил всё-таки разобраться, в чём дело.
  - Эмили, что за беготня?
  - Мисс Элизабет, сэр, - затараторила она, - она заперлась в туалетной комнате и... мы не можем открыть дверь.
  - Давно? - Обеспокоенно спросил я, мягко вклинившись в разговор.
  - С полчаса, - проблеяла служанка и под гневным взглядом мистера Гринвуда была вынуждена попытаться оправдаться: - Мы дали ей снотворное, как вы просили, она действительно уснула, мы проверили. Мы оставили её в комнате. Наш повар видел, как она вышла и двинулась к уборной, а через десять минут мы начали предпринимать попытки открыть дверь. Мисс Элизабет не отзывается и вообще никак не реагирует.
  Купер тихо выругался, я же, бросив на него взгляд через плечо, стремительно поднялся вверх по лестнице. Пытаясь не задеть подчинённых семьи Гринвуд, я взбежал на второй этаж и протиснулся к той двери, возле которой собралась толпа и как раз пребывала миссис Наталья.
  - Она здесь? - На всякий случай уточнил я, ни к кому не обращаясь.
  - Вы?! - Изумлённо прошипела женщина, пока служащие мне кивали.
  - Наталья, - в поле зрения показался глава семьи.
  - Отец, - в разговор влез старший ребёнок семьи Гринвуд, - что он здесь делает?.. Неужели вы не понимаете, что с Лизой это происходит из-за него?!
  - Замолчи, Орислав! - Прикрикнул на него Купер.
  Я полностью повернулся лицом к деревянной преграде и спокойно постучал. В ответ не услышал ни звука. Это было странно, учитывая ещё и то, что мой слух намного лучше человеческого.
  - Отойдите, - я заставил всех отойти на пару шагов, упёрся спиной в косяк, а руками - в ручку. Несколько секунд, и металлическое изделие под моими ладонями оказалось погнутым.
  Открыв дверь, я на мгновение замер. Девушка с каштановыми волосами, небрежно растрёпанными, сидела на полу, выпятив запястье левой руки вверх и держа пальцами правой портновское лезвие для вспарывания швов. Остекленевший взгляд смотрел на меня пустыми, непонимающими глазами бермудского цвета. Я не мог поверить своим глазам...
  - Элизабет, - пробормотал я, медленно опускаясь на корточки, - что происходит? - Она никак не реагировала, тупо глядя на моё лицо. - Что с тобой случилось? - Снова не получив ответа, я неспешно протянул к девушке руку. Она судорожно вздохнула, но боле ничем не подала признаки жизни. - Спокойно, Лиззи, всё хорошо. - Я разговаривал с ней, но, думаю, каждому, кто наблюдал за этой сценой, было понятно, что она не слышит. Миссис Гринвуд волновалась и что-то постоянно шептала, а Орислав скрежетал зубами едва ли не над самым моим ухом. Я осторожно коснулся девичьих ледяных пальчиков, почувствовав, как она вздрогнула от этого, и мягко отобрал её маленькое оружие. - Вот так, - неслышно бормотал, аккуратно передавая его ближайшей служанке.
  Холодные пальцы младшей хозяйки, которых я всё ещё касался, чуть дёрнулись, немного раскрылись, и зеленоглазая вдруг сделала глубокий вдох. Её глаза стали приобретать здоровый блеск, а взгляд - осмысленность. Она быстро заморгала и посмотрела на меня теперь в замешательстве.
  - Вы... - Это был, скорее, даже не испуг, не претензия, а попытка связно говорить.
  - Не переживай, - я облегчённо выдохнул, а в коридоре за моей спиной снова засуетилась прислуга. Я крепко взял её за обе руки и неспешно потянул вверх, вставая. - Пойдём.
  Осторожно выведя из тесной комнаты, я поднял её на руки, ощущая, как сильно девушку колотит изнутри. Я быстро перенёс её в комнату, на которую мне указал Орислав, и положил там на кровать. Она ещё не совсем пришла в себя и посмотрела в окно будто бы без сознания. Я хотел снова повторить, что всё теперь хорошо, что я не дам её в обиду, но промолчал, не стал даже касаться её и молча вышел, закрывая за собой дверь. Какой смысл строить из себя влюблённого для бесчувственной?
  - Как она? - Обеспокоенно спросила Наталья, вцепившись в обнимающую её за талию руку супруга. - Ей что-нибудь нужно?
  - Покой, - подумав, ответил я и мрачно посмотрел на главу их семьи. - А сейчас, мистер Гринвуд, я бы хотел услышать объяснения: что происходило последнюю неделю?
  
  3 сентября 1927 года.
  
  В тот день я забрал Лизу и оставил в своём доме, в гостевой комнате, а сам, отчего-то испытывая нечто сродни обиде, ушёл. Я не хотел никого видеть, поэтому скрылся в лесу на окраине города.
  Вернулся только утром сегодняшнего дня. Молодой сородич не вышел меня встретить, но без промедлений явился, когда я из своего кабинета позвал его. Он даже заварил мне миттвок и ненадолго остался, присев на стул напротив.
  - Элизабет не выходила из комнаты с тех пор, как вы привезли её, - стал рассказывать он. - Она отказывается от еды, на мои вопросы о причинах такого поведения не отвечает. В обе ночи сбежать не пыталась, а в эту, кажется, даже вообще не двигалась. Я несколько часов стоял у неё под дверью и не слышал вообще ничего. Я ещё посчитал это очень странным, что она всё же решилась уснуть в вашем доме, зная о вашей сути и не зная о вашем отсутствии, но заходить на проверку её состояния я не стал.
  - Что-нибудь ещё? - Спросил я, большими глотками допивая большую кружку чая.
  - Нет, - ответил он, заправив мелкую прядку волос за ухо, - всё остальное как обычно. Вчера сразу после вашего ухода я съездил на местный вокзал и приобрёл все необходимые билеты.
  - Хорошо, - я кивнул, встал, тяжело вздохнув, и окинул усталым взглядом помещение.
  Средних размеров комната кабинета пребывала в светлом полумраке пробивающегося сквозь неплотные занавески утреннего света, из-за чего она казалась пыльной, хотя на самом деле таковой не являлась. На столе было пусто - я не привёз с собой никаких документов, кроме удостоверяющих личность. На улице неожиданно защебетали птицы, и во мне отчего-то вспыхнуло раздражение.
  - Спасибо, - подумав, выдохнул я и старательно отмахнулся от эмоций.
  Я ещё раз посмотрел в окно, куда смотрел и мой ассистент. Он выглядел в тот момент таким взрослым, тоскливым и... неживым. Исчезла вся его энергичность, легкомысленность, испарилась жизнерадостность. Он будто в мгновение стал старше на полвека и обременился мыслью, которая, рано или поздно, настигает всех нас, - о смысле существования. Оставить его в таком состоянии я не мог - частично и из-за собственного эгоизма: рядом с постоянно улыбающимся Кайлом я чувствовал связь с окружающим миром и своей человечностью. Его всегда "живое" лицо свидетельствовало, что на Земле ещё остались те, кто искренен со мной.
  - Эй, дружище, - я усмехнулся, но мимика повернувшегося ко мне парня не изменилась, - разогрей завтрак, пожалуйста. - Он всё ещё не реагировал. - Спорим на сотню фунтов, я уговорю нашу гостью поесть?
  - Зачем уговаривать? - Удивился он. - Она и так ведь ест.
  - А что ты мне тогда тут пять минут назад заливал? - Растерявшись, я выгнул одну бровь дугой, недоумевая.
  - А, - МаккльМернага внезапно осенило, и его щёки покрылись румянцем, - простите, - пробормотал, тут же отвернувшись.
  Что только что произошло?
  - Ладно, - я тряхнул головой и попытался вернуть ему былой азарт к жизни: - Не забудь про завтрак и, если хочешь, даже можешь заварить мне ещё один бокал миттвока. - С запоздалой реакцией он хмыкнул и просто кивнул.
  Я поднялся на второй этаж арендованного дома, неспешно прошёл по коридору и остановился перед нужной дверью. Чувствовал я себя всё ещё неважно, органы чувств будто притупились, немного подташнивало. Да и ко всему прочему ощущалась лёгкая... боязнь заходить. Я переживал от необходимости объяснять всю сложившуюся ситуацию Элизабет и никак не мог представить, какой будет её реакция.
  Я негромко постучал в деревянную изгородь и, не дожидаясь ответа, открыл, нерешительно входя. Девушка с каштановыми волосами сидела на стуле у окна и смотрела на улицу. Слабая, дрожащая, но спокойная и смирившаяся. На ней было надето то платье, которое Кайл наспех купил для неё на рынке, выбирая размер на глаз, ноги оставались босыми, а мягкие завивающиеся волосы были небрежно распущены.
  Когда я вошёл и полностью закрыл за собой дверь, она чуть повернула голову в мою сторону, чтобы видеть боковым зрением, и негромко высказалась:
  - Я так и знала, что вы придёте. - Отвернулась снова к пейзажу. - Хотя в какой-то степени даже надеялась. Не хотелось бы покинуть родной город без объясняющего хоть что-то разговора. Но предупреждаю сразу, угрозами вы на меня никак не сможете воздействовать.
  Я подошёл к гадкому утёнку со спины и остановился прямо позади неё, невольно погладив легко по волосам.
  - Я не буду тебе угрожать, Лиза, - спокойно начинаю, заложив руки за спину, - и убивать тоже, если ты подумала изначально именно об этом.
  - Я истребляю ваш Красный род, почему бы вам не поступить со мной также, - привела свой довод. - Обычные представители стремятся защитить только себя, а вы ведь довольно высокого положения в своём обществе, как я заметила. Вы вполне могли бы казнить меня как преступницу своего мира.
  Слышать от неё такое было как-то забавно.
  - Нет, Лиза, этого не произойдёт, - со снисходительной полуулыбкой произнёс я.
  - Тогда зачем я вам? - Тут же вопросила, даже не повернувшись. - Что вы хотите?
  Я на какое-то время задумался. Стоит ли выдавать ей всё сейчас? Если я последую плану и лишь размыто обрисую ситуацию, уверен, пытливому юному уму будет этой информации недостаточно. Что делать тогда? Я не имею права говорить лишнего даже "по секрету".
  - Если у тебя есть вопросы, - я сделал шаг в сторону и протянул ей руку в жесте, приглашающем подняться, - давай спустимся, и я за завтраком отвечу на некоторые из них - те, на которые знаю ответ.
  Она повернула голову ко мне, и я смог разглядеть её бледное лицо, на котором чётко выделялись большие Бермудские глаза, как два Бермудских треугольника, в которых можно было и правда затеряться, и тёмные синяки под ними.
  Она пару секунд колебалась, не решаясь поддаться любопытству, но в итоге всё же вложила свои тонкие ледяные пальцы в мою ладонь, которая по сравнению с её казалась ещё и горячее. А когда она начала вставать, её затрясло втрое сильнее. И меня осенило: она не ела больше суток. Легко перехватив её почти невесомую ладошку другой рукой, правой я обхватил талию, поддерживая.
  - Не отказывайся от моей помощи, - попросил я, когда она нахмурилась, слабо попыталась отстраниться и открыла рот, чтобы начать возмущаться, - ты не сможешь идти сама, это видно невооружённым взглядом. - Она сомкнула губы, но по глазам я всё равно видел, что желание показать свою гордость у девочки не иссякало. - И не злись на меня в этой ситуации, - уже более спокойно парирую, медленно поведя её в коридор, - ты сама виновата в этом.
  Ох, зря я это сказал...
  
  *
  
  Мы прошли в столовую, где Кайл как раз начинал накрывать стол. Закончив, он пожелал нам приятного аппетита и ушёл, чтобы не смущать наш якобы личный разговор. Есть мне совсем не хотелось, но для поддержания сравнительно домашней атмосферы всё же принялся лениво поедать тосты, запивая чаем.
  - Так вы расскажете мне? - Напряжённо спросила подопечная, даже не притронувшись к своей порции.
  - Конечно, - я кивнул, - но ты можешь слушать и во время приёма пищи. - Она снова осмотрела стол. Я услышал, как заурчал её голодный желудок, и тогда девушка всё же приступила к поеданию сытных бутербродов. Прожевав, я улыбнулся и заговорил: - Видишь ли, Лиза, ты стала объектом пристального внимания нашего Бессмертного императора. - Она едва не подавилась, и, понимая её немой вопрос, я объяснил: - Ты обладаешь некими способностями, которые были бы нам полезны. Нет, мы не можем найти кого-то другого, - покачал головой, предугадывая её следующие слова, - твои эти умения незаменимы. Ты уникальна, единственная в своём роде. И ты необходима нашей цивилизации. Можешь не беспокоиться, от твоих действий не будет зависеть жизнь всех нас и вообще чья-то жизнь. - На секунду я задумался и добавил: - Ну, разве что самого императора. - Она хмурилась и смотрела в свой бокал с чёрным чаем и тремя ложками сахара. Любимый чай лорда Дациана Балаура. - Ты особенная, но мы призываем тебя не для игры на публику.
  - Призываете? - Переспросила она. - Это теперь так называется?
  - Да, Элизабет, именно так, - спокойно кивнул, отпил своего миттвока. - Не сочти это грубостью, но я уверен, что, уехав отсюда, ты жалеть не будешь.
  - Вот как, - буркнула себе под нос и поставила свой стакан на стол. - И что же меня ждёт у вашего главаря?
  Я хмыкнул. В окно ударилась маленькая птица, не рассчитав скорости, видимо, и не заметив стекла, и упала на карниз, но тут же вскочила на лапки, встрепенулась и упорхнула прочь, клюнув разок напоследок раму окна и зачирикав.
  - Ты думаешь, будто мы дикари... Элизабет, пойми, мы такие же разумные, как и люди. Боле того, мы даже стоим выше в пищевой цепочке. - Я второй раз за последний час ляпнул лишнего, но мозг как-то не особо старался подобрать нужные фразы. - Наша эволюция происходит быстрее, поэтому мы уже достигли сознательного согласия между собой, поэтому у нас недовольства народа - огромная редкость. - Я невольно подался вперёд. - Мы, в отличие от людей, давно достигли точки невозврата, едва не подверглись вымиранию, но смогли перевалиться за грань рационального мышления и достигнуть более-менее хоть какого-то единства. Поэтому у нас не бывает войн. Поэтому мы способны скрываться в тени. - Меня охватили энтузиазм и оправданное благоговение перед своим народом. - Понимаешь, Лиззи, мы вознеслись над человечеством, как более развитые существа, и временами помогаем людям продвинуться в той или иной сфере деятельности. Мы не монстры, мы просто ещё одни обитатели Земли. Соседи по планете, если так будет проще. - Она смотрела на меня удивленно и озадаченно одновременно. - Мы встали в тупик, - немного тише повторил, - и занимаемся поисками выхода на следующий "уровень". Я уверен, присоединившись к нам и сотрудничая с нашим императором и всеми, кем нужно, однажды именно ты прорубишь нам заветный ход сквозь прочную лозу живой изгороди этого тупика.
  - Хорошо, - вздохнув, она прикрыла глаза и откинулась на спинку стула, - допустим, я всё же переступлю через себя и свои моральные устои о жизни, которую ваш род своим существованием оскверняет. Тогда что? В том, что вы доставите меня своему вождю вне зависимости от моего мнения, я не сомневаюсь. Но что дальше? Чем, например, я принесу вам пользу?
  - Ты, кажется, не поняла, - с лёгкой лукавой улыбкой произнёс я, снова отпивая свой напиток из заваренных водорослей. - Ты уникальна, Элизабет, - повторил, - запомни это раз и навсегда, хорошо? Тех способностей, которые заложены в тебе, ни у кого в мире нет и не будет. Точную информацию я пока не знаю, но сомневаться в их наличии нет поводов.
  - И почему?
  Мне этот вопрос показался смешным.
  - Потому что император никогда не ошибается, - хмыкнул.
  - Все ошибаются, - фыркнул гадкий утёнок.
  - Только не он, - парировал я, и повисло молчание, во время которого - я видела это в её глазах, - девушка растерянно размышляла.
  Вошёл Кайл с пустой посудой в руках, прошёл к раковине и решил сразу вымыть её. Пусть лицо его я разглядеть не успел, но чётко ощущал печальную напряжённость, появившуюся вместе с ним.
  - Спасибо, Кайл, - выдавив улыбку, заговорила моя подопечная, - было очень вкусно.
  Он даже не повернулся. Вообще никак не отреагировал. Она занервничала, и я твёрдо позвал:
  - Кайл. - Он вздрогнул и в следующий же миг оказался ко мне лицом. - Что происходит?
  Он сначала почему-то засомневался, стоит ли говорить, но потом просиял и еле слышно выдавил:
  - Я украл.
  Переспрашивать я не стал, через пару секунд поняв, о чём идёт речь, и удовлетворительно улыбнулся, принимая решение ассистента.
  - Простите? - Девушка с каштановыми волосами изумлённо и непонимающе переводила взгляд с меня на него.
  - Не подумай ничего плохого, - я мотнул головой и передал ей тарелку с печеньем, - это долгая история.
  - А мы, как я поняла, никуда не спешим, - возразила, не осознавая, что принимает угощение и начинает медленно его поедать, запивая переданным Кайлом чаем с всё теми же тремя ложками сахара. - Вы что, ещё и воры? - Спросила и потребовала: - Объясните.
  С холодной решимостью и требованием ответов во взгляде сейчас она сильнее всего походила на Балаура. И эти каштановые волосы того же оттенка, что и у императора сородичей, обрамляющие худое красивое лицо. Я за последние пару лет видел множество девушек с такого цвета волосами, и каждая из них имела небольшую схожесть с моим мэтром. Эта была лишь одной из них, отличаясь разве что запахом - она пахнет не человеком, а сладкой запретной ведической кровью.
  Однажды - в декабре 1925 года, - я встретил девушку, которая была почти полной копией моего императора. Я тогда подумал: "вот оно! идеальная жертва для Дациана". Но он позвонил мне спустя два дня и заявил, что это не она. Во снах ему видится какая-то юная леди, совершенно на него не похожая. По его рассказам, он видит обрывками её жизнь - то, что она делает в момент его, так называемого, ментального вторжения в её жизнь, но, как правило, лицо либо видит очень смутно, либо не видит вообще.
  Он описывал мне черты, которые всё более явно со временем проявлялись в его "видениях", а я катался по свету и искал сначала похожие на описанные пейзажи, а затем и саму представительницу. За все года мы абсолютно точно и неизменно знали только о том, что волосы избранной для принесения в жертву нашему богу Баалу имеют тот же цвет, что и у императора. И что она девушка.
  Поиски начались очень давно и длились вот уже десятки лет, но Судьба всё никак не улыбалась нам. А именно - мне. Эта бесконечная и безрезультатная погоня за чем-то неизведанным и непонятным приводила меня в отчаяние и депрессию. Теперь же, когда лорд Балаур почему-то стал уверен, что я у цели, и мне осталось лишь протянуть руку и схватить её, я побоялся спугнуть надежду, что наконец мои страдания и бег вслепую закончены.
  - Понимаешь ли, - протянул я, крутя в руках свой бокал, кивком головы разрешив МаккльМернагу идти, - бывают такие ситуации, о которых ты ещё не знаешь. В них замешаны только чувства - ничего того, что могло бы вызвать негативные мысли. Вся соль в том, что сейчас у нас нет времени ждать, поэтому мой дорогой помощник вынужден взять свой объект обожания с собой.
  - Конкретнее, - настаивала на своём.
  - Разве это столь важно? - Немного нахмурившись, переспросил я, поставив опустевшую кружку на стол. - Заботит ли тебя сейчас по-настоящему что-то иное, кроме твоей собственной судьбы? Минуту назад ты хотела больше узнать о том, что ожидает только тебя, а теперь, видимо, смирилась? Отлично, в таком случае тема закрыта, боле не задавай мне вопросов по этому поводу.
  - Но это несправедливо, - немного подавшись вперёд, уже неуверенно выдавила зеленоглазая, - по отношению к девушке. Может, она не согласна покинуть всё, что составляет её нынешнюю жизнь.
  - Лучше вымаливать прощения, - спокойно парирую, - чем позволения.
  Ответить ещё что-либо она не решилась. Сделала глубокий вдох, выдох и устало откинулась на спинку стула, прикрыв глаза ладонью. Я видел и понимал её терзания, но не мог их пресечь. Уж таков этот суровый мир.
  
  23:01
  
  Темнота мне нравилась больше, чем день. И не только по причинам моего вынужденного существования во тьме. Тёмное время суток всегда представлялось мне более спокойным и безмятежным, чем наполненный суетой день. Сейчас, учитывая особенности моей не-жизни, ночь была по-особенному замечательной. Даже терпкие ароматы некоторых цветов сада, находившегося на заднем дворе арендованного мной коттеджа, ощущались слабее и мягче.
  Перед сном я предложил Элизабет посидеть немного на свежем воздухе. Мы молчали и слушали тихо доносящиеся из радиоприёмника новости. Лично я не вслушивался, размышляя о своём. Меня больше всего тревожила мысль о том, что завтра предстоит сесть на паром.
  Мы сидели на расстеленном на траве покрывале между аккуратными кустами садовых цветов и молчали. Становилось всё холоднее: воздух наполнялся холодком быстрее всего, земля остывала медленнее, но не менее стремительно. Не говоря ни слова, я накинул на хрупкие плечи Лизы свой пиджак и немного откинулся назад, опершись на руку. Как только она попыталась возразить и скинуть с себя мой элемент одежды, я почти неощутимо коснулся её волос и спокойно произнёс:
  - Не снимай, здесь и правда стало прохладно. - Я был уверен, что её это не убедит, но в тот момент почему-то этого моего довода оказалось достаточно.
  Её внезапная покорность заставила меня улыбнуться и погладить мягкие каштановые волосы. Собранные в простую косу, они словно сами притягивали мою ладонь, как Венерина мухоловка. Проскользив медленно по всей длине тёмных кудрей, я аккуратно снял стягивающую их резину, сунул её в карман брюк, вернул ладонь на густые локоны и зарылся в них пальцами. Приятное ощущение. И они были ещё тепловатыми. Такие мягкие, пушистые, обвивающие пальцы завитками кудрей прядки. Я видел, как кожа девочки усеялась мурашками.
  Момент показался мне романтичным, но будь оно действительно так, я бы нарушал позволенную мне дистанцию и подвергал сомнениям свою компетентность... Не бойся, гадкий утёнок, я ничего к тебе не питаю. У меня просто фетиш на волосы.
  Из дома выбежала растрёпанная девушка со светло-русыми волосами в чёрно-белом платье. Женщина Кайла, кажется. Я всё никак не могу понять, как это он решился на то, чтобы украсть её с неизбежной участью самоличного убиения. Он ведь всегда такой миролюбивый: людей не убивает, даже за бездомными животными время от времени присматривает. Что переменилось?
  Та, которой было суждено по решению МаккльМернага стать моей служанкой на её ближайшие 15 лет, была отчего-то в ужасе и беспокойстве. Она подбежала к нам, на бегу упала на колени перед Элизабет и резко схватила её за руки.
  - Госпожа! - Затараторила она, глядя в её Бермудские глаза своими светло-голубыми заплаканными. - Мне очень жаль, но мы в Аду. Не уже, но стремительно к нему близимся. Бог со мной, я смогу пережить это, но вы!.. Вы в большой опасности, мисс Элизабет! Они отдадут вас тирану, который убьёт вас, понимаете?.. - На крыльце чёрного выхода из арендованного нами дома появился Кайл и стремительно направился сюда, к месту драматической сцены. - Он полностью подчинит вас себе, лишит всего, вы станете игрушкой в его умелых руках.
  - Изабелла, пожалуйста, пойдём, - настойчиво попросил подлетевший красноглазый, силой поднимая её с земли, и потянул к дому.
  - Не верьте никому, госпожа, - продолжала та, говоря всё громче, чтобы моя спутница точно расслышала, - он призовёт вас служить Дьяволу!
  Парень в одну секунду испарился из виду, и между нами с подопечной повисло тягостное молчание. Она изумлённо смотрела на входную дверь, а я наблюдал за тем, как начинает немного хмуриться и приобретать оттенок страха её лицо. Она медленно повернула голову ко мне и, едва дыша, прошептала:
  - Это правда?
  - Лиза, - я спокойно поднял взгляд на секунду к небу, затем вернул всё внимание ей и вздохнул, - если бы мисс Шоу сейчас раскрывала вам правду, позволил бы я ей сказать это?
  Я попал в самое "яблочко". Она замялась, опустила взгляд, лихорадочно размышляя, и на пару минут замолкла. А по небу летели и кричали стаи птиц, стремящихся подготовиться к перелёту на юг перед зимой.
  - Наверное, вы правы, - в итоге всё-таки признала девочка, - извините.
  Так-то лучше. Я думал, не поверит.
  
  4 сентября 1927 года.
  
  Ранним утром мы сдали ключи хозяину дома и на заказанной Кайлом заранее машине поехали в порт. Обе дамы были тихи и спокойны. В 19:00 мы сели на паром, идущий из Галифакса до Бристоля. Как только мы расположились в своих каютах, Элизабет принялась читать.
  
  6 сентября 1927 года.
  
  В 6 утра мы прибыли в порт Бристольского залива, остановились на день в гостинице, а уже вечером снова были в пути: экипаж до самого Портсмута.
  
  9 сентября 1927 года.
  
  Вчера вечером мы прибыли на место и в доходном доме были вынуждены остановиться на ночь. В полдень сели на паром.
  
  11 сентября 1927 года.
  
  Вечером мы оказались в порту Уистреама. Ещё одна ночь в съёмной квартире, а утром следующего дня - поездка на машине до Парижа.
  
  14 сентября 1927 года.
  
  Элизабет предложила отдохнуть от постоянного движения вперёд и пару дней провести в столице Франции, погулять, купить пару безделушек. Я был вынужден ей отказать, ссылаясь на то, что мы и так можем опоздать. Время нас действительно поджимало.
  Этим же вечером, что мы приехали, наш "квартет" пересел на поезд до Берлина.
  
  19 сентября 1927 года.
  
  Послал телеграмму лорду Балауру о том, что мы выезжаем из Берлина, и указал число.
  Пересели на самый быстрый экипаж до Фюссена. Надеюсь, успеем...
  
  20 сентября 1927 года.
  
  Мы приехали днём, и в городе, на месте нашей конечной остановки, нас уже ждал посланник от императора. Он передал записку, ключ от городской квартиры моего сира и платье для Элизабет.
  Мы оставили чемоданы в квартире. Кайл со своей спутницей отправился по магазинам в поисках подходящих им нарядов. А я повёл Элизабет по местным салонам красоты, чтобы полностью стереть след долгой утомительной дороги. Она и вправду выглядела после этого непривычно долгого для неё пути ослабшей и изнурённой.
  - Очень жаль, но на празднике Возрождения меня рядом с вами не будет, - говорил я, пока её, уже вымытую, мазали за ширмой разными кремами и маслами. - Ты... - Как бы это правильнее сказать? - Наш неприкасаемый символ, важнейший гость торжества, без которого оно не состоялось бы вообще. Но при этом получается так, что тебя покажут остальным лишь на несколько минут, так что не бойся возможности оказаться среди нас.
  - Но если без меня оно не состоялось бы, - откашлявшись, негромко проговорила она, чуть подрагивая от усталости, - то почему мы опаздывали? По-моему, моя важность самостоятельно устанавливала дату празднества, а это значило, что все остальные могли бы и подождать. - Быстро она задрала нос... - Разве нет?
  - В этом гожу нам выпал отличный шанс именно на официальную дату ночи Возрождения, - поджав губы, попытался я объяснить. - Нужное созвездие ночью будет в нашей половине видимой сферы пространства, а оно открывает... М-м-м... Скажем так, коммуникационный канал между нами и нашими богами. Такую ночь упускать нельзя. Благодаря ей ты не только будешь врождённо отмечена своей особенностью, но и благословлена на дальнейшую жизнь, дальнейшие действия, какими бы они не были; вся Вселенная будет тебе благоволить. - Она молчала, всё ещё слабо хмуря брови. - То есть тебе будет легче... - Я задумался, подбирая слова.
  - Легче? - Хрипло переспросила.
  - Всё, - закончил и повторил: - всё будет легче.
  Этого ей хватило. Боле вопросов не последовало.
  Мне не верилось, что уже совсем скоро нам с ней придётся расстаться. Я больше не увижу её в том виде, в каком она есть сейчас... И слава Баалу. Больше не буду лицезреть этого гадкого утёнка.
  
  *
  
  На месте назначения, в замке Нойшванштайн, нас встретили двое - помощник Его Вечности и "рядовой" из прислуги. Едва мы вошли, они твёрдо попросили девушку с каштановыми волосами следовать за ними. Она попыталась неповиноваться, и сородичи силой потащили её за собой. Её уводили так быстро, что я даже не успел сказать ей своё последнее "прощай".
  Что ж, может, оно и к лучшему...
  ?
  Дациан Балаур.
  20 сентября 1927 года.
  
  Все гости уже собрались, и я стоял среди них на своём "небольшом выступе". Обычно меня сопровождали на таких (особо важных) мероприятиях Хьюго и Ярослав, но в этот раз я стоял один. Ученик, скорее всего, всё ещё пробирался со своим ассистентом ко мне через толпу приглашённых, а вот мой "правая рука" был занят сейчас как раз по моему приказу. Я всё никак не могу дождаться, когда выведут Её...
  Многие годы, многие десятилетия - столько лет потрачено было на поиски той самой. Столько опытов было сделано в попытке создать то, что мне нужно. Наш Заказчик был абсолютно прав, когда сказал, что она одна на всю Вселенную. Ни один опыт не увенчался успехом. Многие образцы были утеряны (некоторые женщины сбегали, в некоторых я слишком рано разочаровывался), поэтому Хьюго пришлось искать по всему свету с тех пор, когда мне впервые привиделась во сне Азалия - наш цветок вознесения.
  - Здравствуй, Хьюго, - спокойно заговорил я, почувствовав, как ко мне со спины приблизился его запах, - мой дорогой ученик.
  - Мэтр, - с почтением кивнул он, терпеливо дожидаясь, пока я всё же повернусь к нему. Сделав глубокий вдох, я обернулся и взглянул на него с лёгкой улыбкой на губах.
  Он выглядел всё так же, как и 2 года назад (когда мы виделись последний раз), в течение которых он искал наше Спасение. Это радовало. Его помощник, вопреки моим ожиданиям, также остался прежним, и его глаза отливали багровым оттенком. Это не радовало.
  В не-жизни каждого каинита есть некие этапы существования и развития его личности. Сначала он чувствует себя самым могущественным на Земле, думает, будто находится на высшей ступени эволюции - куда выше стоит, чем люди, убивает их без разбора. Его сир, дав "новорождённому" время нагуляться, далее приструнивает своего подопечного и начинает учить жизни. То есть, не-жизни. Всё время путаюсь. Проходя своё "обучение", юный сородич набирается ума, перенимая мудрость своего учителя, и задумывается о Вечности с другой, менее радостной, стороны. Многие не выдерживают и кончают с собой. Те, кто посильнее, продолжают жить - и в этом есть доля заслуги его сира. Бoльшая доля. Но более двух веков мало кто выдерживает. Некоторые обращаются к ведьмам за смертностью, а некоторые уходят в безлюдные долины, обрекая себя на медленную гибель от неумолимо истощающего голода. Что происходит с теми, кто выбрал смерть в отшельничестве, не знает никто, доходят лишь слухи.
  Мне в следующем году исполняется ровно 8 веков, и я жив разве что чудом. Я надеялся, что за эти 2 года ассистент моего ученика "повзрослеет" и уверенно пройдёт эту тонкую границу, когда мозг юного сородича может задуматься о своей обречённости и уйти. Я едва вытащил из-за грани Хьюго и боялся, что и МаккльМернага застану в этом обезумевшем состоянии.
  - Кайл, - приветственно произнёс я, разглядывая парня, который мне, не буду скрывать, действительно нравился. Не больше, чем мой Роллс-Ройс, конечно. Он улыбался мне в ответ такой улыбкой благоговения, какой улыбается младший сын, мечтатель по призванию, своему отцу. В таком случае Хьюго смотрел на меня взглядом старшего отпрыска, готового перенять всю мудрость своего родителя.
  - Позвольте представить вам, мой лорд, - заговорил красноглазый, поглаживая - и я заметил это только сейчас! - женские пальчики. - Изабелла Шоу.
  Обычная девушка с грязно-голубыми глазами и светло-русыми волосами. В ней не было абсолютно ничего особенного. Простой человек. Что привлекло в ней Кайла? Может, что-то на подсознательном уровне? У неё даже мысли - обычные женские тараканы. Раскрой мне секрет, единственный живой сородич, что?! - Приятно познакомиться, мисс Шоу, - вежливо произнёс я, целуя её тёплые пальцы, - надеюсь, вам у нас понравится.
  Отпустив её, я сделал шаг вперёд, подался к Кайлу и прошептал то, от чего он широко улыбнулся, а после моего кивка поклонился и энергично увёл свою даму от нас. Он радовался, как ребёнок.
  - Что вы ему сказали? - Спросил Хьюго, как только я снова повернулся лицом ко всем гостям, и встал рядом со мной.
  Он не услышал. Хах, значит, я ещё не потерял сноровку.
  - То, что мечтает услышать любой влюблённый каинит, - усмехнулся я, окидывая взглядом большой зал со сводчатыми потолками. - О чём ты мечтал, когда был влюблён?
  - Думаете, я был влюблён? - Хмыкнул он.
  - Ну, все мы способны любить, - парирую, - каюсь, даже я нет-нет да поглядываю на женщин не с желанием съесть или просто воспользоваться.
  - Разве? - Удивлённо выгнул бровь. - Вы серьёзно?
  Я искоса взглянул на него и негромко рассмеялся.
  - Нет, конечно. Какая мне, к Баалу, любовь? Я слишком долго живу в этом мире и слишком хорошо его знаю, Хьюго, так что да, ты прав, не мне говорить об этом. - Короткий хитрый взгляд на него. - Но ты всё ещё хочешь узнать, так? - Прочитал его мысли, так что парню даже не пришлось кивать в ответ. Я ещё раз обвёл зал взглядом и спокойно сказал: - Я разрешил Кайлу подарить своей избраннице Объятья Тьмы.
  Между нами повисло молчание. Мне-то было всё равно, но вот брюнет, перенявший от меня голубые, цвета Аляски, глаза, кажется, усиленно размышлял над сказанным.
  - Но это же проклятие, - выдавил он в итоге. - Мы сломаем девушке жизнь.
  - Она сама её себе уже сломала, - безэмоционально говорю, - когда влюбилась в каинита.
  - Она не выдержит этого, мой лорд, - попытался настоять на своём.
  - Хватит, Хьюго, - твёрдо отрезал я, повернувшись к нему, - ты не понимаешь, да и не знаю, поймёшь ли в жизни вообще, но паре легче вместе справиться со своей участью. Они будут зализывать друг другу души, чтобы те не треснули окончательно. Этим разрешением я, возможно, спасаю твоего ассистента.
  - Но, мой лорд, - никак не мог уняться он, - а если это не любовь? Если между ними только лёгкая влюблённость? Спустя время они поймут это, и, будьте уверены, жизнь каждого станет намного хуже, чем могла бы быть.
  - Если так, то он сам подчистит за собой, - фыркнул я, снова отворачиваясь. - А если не сможет, за ним подчистим мы. Он ведь так молод, Хьюго, позволь ему, пока эмоции не иссякли, жить, а не существовать.
  Он замолчал. Я был прав, и воспитанник это осознавал. Мы оба с завистью смотрели на то, как русоволосый парень с глазами багрового оттенка улыбается и радуется каждому достойному моменту. Он ещё мог чувствовать, но мы с Роллс-Ройсом уже омертвели внутри.
  Мы соблюдали безмолвие ещё какое-то время. Рядом появился мой помощник.
  - Всё готово, мой лорд, - отрапортовал он, пожав руку моего преемника.
  - Как она? - Спрашиваю, не оборачиваясь.
  - В ужасе, - также без лишних эмоций ответил он. - Сначала пыталась сопротивляться, но потом смирилась.
  - Хорошо, - я кивнул и поправил белоснежный галстук. Все гости были облачены в абсолютно белые наряды - таков канон события сегодняшней ночи. - Ждём начало двадцать первого.
  
  21 сентября 1927 года.
  0:00.
  
  Все присутствующие облачены в белое. Везде белый. Даже зал окрашен в светлые тона. Это благородный цвет.
  Отзвучали мои речи, разносимые эхом в святом безмолвии, о том, как важно для всех нас это событие, ради которого мы собрались. В полной тишине зазвучали жуткие звуки органа. Эта мелодия страха всегда знаменует Начало. Большие массивные двери из светлого дерева с тяжёлым звуком были открыты парой слуг также в белом. И вошла она...
  Невысокий рост, тихо стучащие острые каблучки, шуршащее и сверкающее белизной платье. Розовая тёплая кожа, сильно отличающаяся от показательно альбиноской нашей кожи, указывающей сегодня на наше превосходство, гулко бьющееся живое сердце, которое слышал, я уверен, каждый в этом зале, и испуганный взгляд. Дрожащее тело, покрытое мелкими нервными мурашками, и дрожащая аура, видимая абсолютно всем присутствующим и красноречиво говорящая об ужасе предоставленной сегодня жертвы. Она была так чиста, невинна и непорочна, что я на секунду задумался, задавая себе вопрос: а смогу ли я обескровить её? Смогу ли я хотя бы прикоснуться к ней? Смогу ли я остановиться, если мои клыки всё же сожмут мёртвой хваткой хищника её тонкую лебединую шею?
  Я надеялся, что поборю сомнения в своей голове, но девушка шла так медленно, соблазняя многовековую страсть, что во мне с каждым её шагом просыпался древний голод, рвущий все оковы в одну секунду. Ведьма. Её кровь уже слабо представлялась мне на языке, сначала ласкающей вкусовые рецепторы, а затем стекающей по горлу. От предвкушения я едва не подавился слюной. Её походка, её дрожь, её страх невыносимо дразнили меня; я готов был в мгновение сорваться с места и наброситься на эту беззащитную антилопу, всё ещё одолеваемый слабой неуверенностью.
  Моя жертва медленно близилась ко мне, явно пытаясь оттянуть неизбежный момент, и, думаю, вполне могла остановиться и даже убежать с криком, но позади неё с угрозой шипел провожатый, один из слуг, и заставлял её двигаться, почти не сбавляя темп. Я жадно разглядывал все открытые участки её тела и в какой-то момент, кажется, даже позволил себе плотоядно облизнуться. Заметив это, девушка, чьи каштановые волосы нарушали гармонию белого на её теле, едва не сбилась с шага. Я заметил, как в её глазах заблестели слёзы. Но на лице всё ещё старательно изображалось гордое смирение.
  Я стоял на выступе, на уровень которого вела небольшая пологая лестница. Слуга остановился у её подножия, и моё лакомство, вынужденное теперь идти по ступеням с осознанием своей скорой кончины в одиночку, задрожало ещё сильнее, но мелкой амплитудой, будя аппетит у всех гостей церемонии. Её тонкие пальчики до побеления в страхе сжимали ткань пышного платья.
  Она поднялась на мою платформу, и я чуть не облизнулся снова. Губы сохли от нетерпения вкусить сладостный и доселе запретный плод. Рядом с её появлением преобразовался другой слуга с красной бархатной подушкой в руках и моей драгоценной короной Императора Каинитов на ней. Девушке предстояло самой увенчать мою голову этим острым чёрным украшением, значимым для моего народа всё, но она лишь мимолетно взглянула на нашу главную реликвию, стоя прямо передо мной, и устремила молящий взгляд на меня, пытаясь, наверное, воззвать к моему милосердию или совести. Подносящий подушку зашипел, и она, вздрогнув, всё же решила выполнить свою первую обязанность. Повернувшись к молодому и ещё красноглазому парню, она с максимальной осторожностью взяла чёрное изваяние и вновь полностью обернулась на меня. Я чуть нагнулся вперёд, и дрожащие тонкие пальчики нерешительно разместили украшение на его законном месте. Я выпрямился, когда девушка опустила руки и снова вытянулась по струнке. Бермудские глаза были полны слёз отчаяния и смотрели на меня в ужасе.
  Ведьма. Как же сладок запах её тела! Вся она пьянит и одурманивает, способная свести с ума. Мне уже не первая сотня лет, и, о, как же долго я ждал возможности снова почувствовать вкус испорченной пряной крови у себя на губах, во рту!.. Я никогда не понимал фразу "я долго ждал, значит, подожду ещё". Потому что если моё ожидание затянулось, то отложить момент не представляется возможным. Передо мной стоит совсем чистая, такая нежная, невыносимо покорная тьма, чей запах уже перекрыл мне все дыхательные пути.
  - Пожалуйста, - одними губами, умоляя, прошептала она.
  Баал, как чертовски она хороша! Тёплая кожа, живое дыхание, горящее сердце и кипящая кровь. Нет сил больше ждать, я не удержался бы от соблазна, даже если бы захотел.
  Я аккуратно коснулся пальцами её щеки, медленно погладил и опустил ладонь. Как приятно касаться её девственной красоты. Неспешно склонился сначала к девичьему испуганному личику, которое мгновенно зажмурило тёмно-зелёные глазки, лишь бы не видеть моего устрашающего аппетита, отражающегося прямо в моём голубом взгляде, затем, не касаясь, двинулся ниже.
  - Леди, - тихо прошептал у самого её ушка, скользнул по воздуху к манящей открытой лебединой шее, пульсирующую жилку в которой я учуял ещё когда девушка была у дверей, - будет не больно, - пообещал.
  Я мягко прильнул на секунду к желанной части губами, будто помечая свою территорию и отмечая свои права на всё её тело, а через пару мгновений уже осторожно пронзил своими острыми зубами будто папирусную кожу в самом лакомом месте. Из её маленького рта неосознанно прозвучал болезненный стон, который напомнил мне о забытом звере. Его имя - Голод.
  Почувствовав божественный нектар на своём языке, я внезапно осознал, что был все эти века до безобразия ненасытен. Вот чего мне не хватало! Распробовав окончательно её наркотическую кровь, я отметил, что недостаточно силён. Мне не хватило силы воли, чтобы медленно смаковать победу, и я жадно поглощал её жизненные потоки за доли секунд.
  Девушка пошатнулась, теряя силы, но я среагировал молниеносно: схватил за плечи и с диким рыком продолжил пить. Удерживать её маленькое тело было совсем не сложно.
  Я чувствовал всё: от её тела до её души. Всё передавалось мне с этим напитком Богов. Когда крови в ней осталось совсем мало для жизни, я с большим трудом отстранился, запачкав струями красного свой белый костюм и её белое платье, и выпрямился. Я тут же отпустил жертву, и она изящным камнем, закатив глаза, свалилась без сознания на пол. Секунды, чтобы разглядеть и запомнить её, мне хватило. Тогда я поднял холодный взгляд на своих приближенных подданных и громко возвестил:
  - Отсчёт новой эры каинитов начался.
  Большой светлый зал со сводчатыми потолками наполнился довольным шипением и едва заметным хрустом при прокусывании человеческой кожи. Каждый сородич, придя сюда, либо привёл свою жертву с собой, либо получил её от меня. Так мы знаменуем что-то новое - выпивая жертв досуха. Но не я. Сегодня моя жертва не умрёт. Она - наш цветок спасения. Она - наша Азалия.
  Заиграла живенькая музыка какого-то танца, и гости отправились в центр зала, который пустовал до этого момента, чтобы зеленоглазая девушка могла спокойно пройти. Прислуга принялась убирать безжизненные тела, и только девушку рядом со мной никто из них не решался трогать. Повернувшись к ней, я достал из нагрудного кармана белоснежный носовой платок, присел на корточки и прижал его к всё ещё кровоточащей ране на шее той, что была призвана быть отданной в жертву.
  - Ярослав, - спокойно позвал я, разглядывая отчего-то холодным взглядом бесчувственное детское личико. Как только помощник появился в метре от нас, я поднялся. - Отнеси её в подготовленную комнату.
  - Её сразу переодеть?
  - Нет. Пусть сначала придёт в себя.
  
  *
  
  Всё оставшееся до рассвета время я снова и снова прокручивал в голове церемонию и вспоминал вкус запретной крови. Надеюсь, дальше всё пойдёт также гладко.
  
  7:18
  
  Ближе к рассвету гости понемногу стали расходиться. Я не провожал их - за меня это делал Хьюго.
  - Я увезу её отсюда на какое-то время, - сказал я, прежде чем уйти. - Ты и Кайл должны восстановиться после утомительных поисков. Если здесь что-то изменится, отправляй ко мне посланца, я появлюсь сразу же, как только смогу. Я буду присылать тебе наши координаты, но они должны остаться в тайне.
  - На сколько вы уезжаете? - Негромко спросил.
  - Война план покажет, - с полуулыбкой ответил я, пожал ему руку и ушёл. Ярослав сообщил мне, что девушка пришла в себя.
  Я шёл по коридору, направляясь к тому месту, где в этот момент несколько моих подданных в буквальном смысле запугивали наше Спасение. Они ухмылялись, хватали её тёплую плоть своими холодными пальцами, довольно слушая её негромкие вскрики и просьбы прекратить. По мере того, как я приближался, в воздухе всё больше ощущался запах слёз и адреналина, всё отчётливее слышалась канонада ударов человеческого сердца. Странно, как она ещё не оглушила близко находящихся к девочке "не-живых".
  Я вышел из-за угла в тот коридор, где и происходило "покушение" на зеленоглазую девушку, и теперь мог лицезреть эту сцену своими глазами. Теон, смотрящий замка, и ещё пятеро окружили свою жертву, и как раз более приближённый ко мне каинит явился главным нападающим.
  - Знаешь ли ты, что значит быть любимой Бессмертным? - Говорил он, усмехаясь.
  - Пожалуйста, оставьте меня, - умолял дрожащий голос юной девушки, обнявшей себя за плечи. Они разорвали её платье, оставив лишь в нижней рубашке.
  Я остановился на расстоянии пятидесяти метров от них, и последний мой шаг вышел довольно громким и разнесся эхом по всему коридору, словно хлопок. Мои подданные мгновенно отступили от "Элизабет" на пару шагов и склонились. Последним поклонился Теон. Заплаканная девушка заметно дрожала, пытаясь прикрывать руками скрытую лёгкой тканью грудь, и со страхом наблюдала за тем, как я медленно и неизбежно приближаюсь. Её мысли в истерике метались в голове, и даже я не мог толком уловить ни одну из них. Она судорожно повторяла мысленно моё имя, связывая его с воспоминаниями разговоров с Хьюго, и изо всех сил пыталась в чём-то себя уверить.
  Мой путь закончился в двух с половиной метрах от неё. Своё любопытство, с которым я разглядывал девушку, скрыть я не мог, и это, кажется, пугало её только больше. Мне не хотелось отталкивать Чистого ребёнка, и я протянул к ней руки. Она готова была разразиться рыданиями и криками отчаяния - для того, чтобы понять это, не нужен был дар телепатии, хватало лишь взгляда в её Бермудские глаза, - но ментально всё же я чувствовал в ней и некое облегчение.
  Поджав губы, она в несколько быстрых шагов преодолела расстояние между нами и, обвив мой торс своими тонкими ручонками, прижалась к ледяной груди, спрятав лицо. Я застыл на миг в шоке, но почти сразу пришёл в себя и осторожно, нерешительно коснулся сначала только одной рукой её волос, а затем второй - её плеч, спины. Прижавшись щекой к её голове, я прикрыл глаза и обнял чуть сильнее. Плечи "Элизабет" стали трястись от рыданий, в то время как всё тело дрожало от ужаса. Попытавшись проникнуть в её мысли, я снова потерпел поражение.
  Теон поднял голову и выжидающе посмотрел на меня. Я коротко бросил ему спокойное, но твёрдое:
  - Прочь. - И он со своими последователями словно испарился в следующее мгновение. Кожа девочки в моих руках покрылась мурашками. Я подождал ещё минуту, чтобы дать ей больше времени успокоиться, а после этого осторожно отстранил, накинул на плечи свой пиджак и мягко произнес: - Расскажи мне, маленькая, что случилось.
  Её белое лицо, на котором выделялись красные и распухшие нос и глаза, показывало только страх и сомнения. Мокрые щёки блестели в свете пробивающегося сквозь окно рассвета. Зелёные глаза бермудского оттенка смотрели на меня испуганно и с попыткой принять то, о чём говорилось в сжатой в её маленькой ладоне записке. Она открыла рот, силясь сказать хоть что-то, но не смогла и просто закрыла его.
  "Отец?.." - Сдавленно подумала она, глядя на меня паникующим взглядом. И это было единственным, что я смог разобрать в сумятице её мыслей.
  - Пойдём, - я предложил ей свой локоть, - мне кажется, ты замерзла. Как насчёт горячего чая?
  Она не ответила, получше запахнув на себе мой элемент верхней одежды, а я приобнял её за плечи, с трудом приноравливаясь к маленьким шагам.
  Я провёл её в спальню, чтобы она смогла одеться, а затем в гостиную, где для нас уже был накрыт ранний, но плотный завтрак, помог забраться в удобное кожаное кресло и попросил разбавить её чай холодной водой. Странно, что первой мыслью, как только она села за стол, было: "Пар обильный... Наверное, кипяток. Опять придётся ждать..."
  Сев напротив, я пожелал ей приятного аппетита и первым приступил к еде, чтобы показать расслабленность атмосферы. Конечно, расслабленной она не была, но я пытался её таковой сделать.
  - Как твоё самочувствие? - Негромко спрашиваю, кусая бутерброд и запивая его горячим кофе. - Надеюсь, ты полностью восстановилась.
  Чтобы восполнить смертельные убытки крови в её теле, Ярослав ввёл ей в вены 50 мл моей крови, и это позволило организму девочки быстрее прийти в норму. Странная ирония, ведь в ней и так текут мои гены. Могу ли я сказать, что, в таком случае, пил собственную кровь?
  - Всё хорошо, спасибо, - выдавила она, даже не пытаясь улыбаться. И я понимал её. За последний месяц её жизнь кардинально поменялась. Наверняка она устала и хотела покоя.
  Повисло молчание, во время которого я пытался решиться высказать собеседнице смущающее меня - как бы дико и нелепо для меня это ни звучало:
  - Прости, что пришлось укусить тебя, - глядя только в свою тарелку, произношу, - ты символ новой эры для всего мира глазами каинитов.
  - Хьюго пытался мне объяснить, - тихо призналась, нерешительно попивая чай, - но я так и не могу понять.
  - Ничего, - я поднял взгляд и улыбнулся, - я буду объяснять тебе снова и снова - тысячу раз, если понадобится, пока однажды ты не поймёшь.
  Она меня боялась.
  
  8:50.
  
  Когда мы закончили трапезу, все вещи, которые я планировал взять с собой, были уже укомплектованы. Ярослав ожидал нас в машине. Я проводил зеленоглазую до комнаты, в которой её оставили после Церемонии, позволил ей спокойно переодеться в удобную дорожную одежду, подобранную Кайлом заранее, и пригласил пройти в наш экипаж.
  - Надеюсь, ты понимаешь моё стремление увезти тебя, - произнес я, под руку ведя её по коридорам замка моего старинного друга. - Многие сородичи не смогут чисто из прошлых убеждений сразу признать человека подле императорского трона, и, останься мы, такие ситуации, как сегодняшняя, происходили бы с тобой поразительно часто. Пока что здесь не безопасно.
  В глазах бермудского оттенка я видел и, скорее, чувствовал, чем слышал, волнения юной леди от перспективы уехать с неизвестным мужчиной сомнительной расы в какой-то окраинный особняк на неопределённый период времени. Но сейчас было не время уговаривать её, и, думаю, сама англичанка это понимала. Она молча кивнула и сжала пальчики свободной руки в кулак. Очень надеюсь, что мы довольно быстро привыкнем друг к другу.
  Ехать предстояло около десяти часов, и я думал, что мы сможем поговорить на многие темы, что поспособствовало бы смягчению напряжения между нами, но, вопреки моим ожиданиям, в кабине воцарилась тишина. Может, она стесняется беседовать при посторонних? Но в машине нас всего трое: я, "Элизабет" и Ярослав.
  На секунду прислушавшись к её мыслям, я уловил гул хаотично роящихся в девичьей голове нескончаемых вопросов. Я был прав: она не решается начать их задавать из-за ещё одного незнакомого человека - за рулём.
  - Это Ярослав, - заметив её нерешительный взгляд, сказал я, кивком головы указав на водителя, - мой помощник и ассистент. Не волнуйся насчёт него. Я ему доверяю. От него я не скрываю ничего, так что и ты не должна.
  Это, конечно, её не убедило, но результат дало:
  - Так, - голос звучал негромко, - позвольте спросить, что вы собираетесь со мной сделать?
  - "Сделать"? - Удивлённо переспросил я и по-доброму хохотнул. - Ничего, что могло бы тебе навредить, не переживай.
  
  21:41.
  
  Мы приехали около половины десятого вечера. Хорватия, Фунтана, Врсар. Окраинный особнячок на побережье Адриатического моря. Он был построен ещё многие годы назад, но до сегодняшнего дня пустовал. И создан он был для одной единственной цели, помочь реализации которой помогут здешние пейзажи: море с одной стороны и лес - с другой.
  Наши с зеленоглазой девочкой комнаты являлись соседними. Разложив вещи по местам, что заняло у меня совсем немного времени, я зашёл к юной леди и обнаружил её сидящей в растерянности среди вещей на кровати. Я остановился на пороге, когда она подняла на меня смятенный взгляд.
  - Я не понимаю, - честно призналась она, сжимая руки на коленях в кулачки. - Это не мои вещи.
  - Не глупи, они твои, - парировал я, улыбаясь, - Кайл МаккльМернаг купил их для тебя.
  - То есть, - она чуть нахмурилась, - вы решили устроить мне нечто вроде жизни с чистого листа?
  "С чистого листа"?..
  - Я смотрю, ты довольно начитана, - не удержавшись, я рассмеялся.
  - Весьма, - буркнула в ответ.
  - Тебе не о чем беспокоиться, - повторил я, успокоившись, - и я буду повторять это для тебя столько, сколько понадобится. Если тебе так будет легче, можешь считать, что да, я устроил тебе новую жизнь.
  Я помог ей разложить вещи по примерным их местам и предложил спуститься на первый этаж дома перекусить.
  
  29 сентября 1927 года.
  23:11.
  
  Мы вдвоём сидели на широких качелях, слегка покачиваясь, попивали горячий чай и смотрели на небо. Я обнимал девушку за плечи, она, подобрав колени к груди, прижималась ко мне и прятала нос краешком пледа, которым мы укутались. Мне-то было всё равно - что с пледом, что без него, - но для неё это было важным символом обычной жизни. А сейчас я хотел напоминать ей о том, что простое бытие закончилось, как можно меньше. Она сидела, подобрав ноги и обхватив мой торс рукой.
  - Очаровательно, - пробормотала, запрокинув голову.
  Вокруг витали мягкие ароматы цветочных запахов Ночной Красавицы, не обжигающие, как ароматы прочих растений, а слегка обволакивающие. Девочка рядом со мной их почти не чувствовала, но со временем ощущала всё яснее.
  - Когда я ещё был ребёнком... - Начал я, но не смог договорить.
  - Небось, ещё в каменном веке, - протянула она и хихикнула.
  Я рассмеялся и щёлкнул её по носу.
  - Почти. - Поправил её волосы, чтобы не лезли в глаза. - Тогда ещё ночью ничто не освещало мир, кроме Луны и звёзд. В те времена ночное небо было очень красивым, и можно было увидеть Млечный Путь.
  - Что увидеть? - Озадаченно переспросила, искоса взглянув на меня.
  - Млечный Путь, - задумчиво повторил я, повернув к ней голову. На девичьем лице отражалось непонимание. - Ты не знаешь, что это, - констатировал и получил отрицательное покачивание в ответ. - Ну, - я обнял её крепче и погладил по руке, - это галактика, в которой находится наша планета и все сопутствующие звёзды, видимые невооружённым взглядом. Скопление звёзд, иначе говоря.
  - Почти поняла, - с улыбкой произнесла она, вытащила из-под пледа руку и протянула к небу, перебирая пальцами и любуясь белыми точками сквозь них. Повисла недолгая пауза, после которой она, будто констатируя, спросила: - Так вы мне отец?..
  Всё это время мы устанавливали только некие дружеские отношения, и о нашей семейной линии она решилась заговорить лишь сейчас. Меня всё устраивало, но, в конце концов, рано или поздно это должно было произойти.
  - Знаешь, - я поставил свою кружку на столик с моей стороны от качелей и перевёл взгляд на кусты Ночной Красавицы, - я не могу рассказать тебе всего, но постараюсь поведать как можно больше. - Её взгляд приобрёл оттенок внимательного прислушивания к моим словам, но с ночного неба так и не опустился. Её ручка вернулась под плед, и я, тщательно подбирая слова, продолжил: - Ты невольно стала результатом неординарной связи в итоге любовных привязанностей. Но свою роль сыграли и различия наших с твоей матерью народов, из-за чего ты...
  Мой взгляд неосознанно застыл на одной точке, и мысли мгновенно потонули в потоке сомнений. Я её прародитель, она - моя кровь. Дурная, смешанная, "грязная", но всё-таки моя! Что бы ни говорили сородичи, что бы ни говорила Наталья, что бы ни говорили Боги, эта девочка - моё биологическое продолжение, моё дитя. Смогу ли я отдать её, когда придёт время?..
  - Я? - Напомнила она о себе негромко, уже разглядывая моё лицо.
  Я повернул голову к ней, мягко улыбнулся и погладил по щеке.
  - Моя дочь, - ответил, поцеловал в лоб и прижал к себе, проведя по её каштановым волосам ладонью. - Моя уникальная дочь.
  Она покорно положила голову на моё плечо и неловко почесала нос.
  - Как-то нелогично вы закончили своё высказывание, - тихо заметила, - как будто вы не это хотели сказать.
  - Ну, конечно, - усмехнулся я, - конечно, я хотел сказать именно это. Не заморачивайся.
  Мы снова обратили взгляды к небу, и я подумал, что было бы неплохо привязать её к себе именно сейчас. Я достал из кармана брюк багровый драгоценный камень на серебряной тонкой цепочке и поднял так, чтобы подвеска находилась на уровне глаз девочки.
  - Что это? - Спросила, разглядывая кулон, но не решаясь его коснуться.
  - Это пироп , - я с улыбкой наблюдал за её реакцией. - И я хочу, чтобы ты носила его всё время, не снимая.
  На плоском серебряном диске посередине была выделена небольшая окружность, внутри которой маленькими капельками всё пространство занимал сам бордовый камень.
  - Красивый, - заворожённо рассматривая, протянула зеленоглазая, - это какой-то оберег?
  - Можно сказать и так, - я кивнул и надел его ей на шею, тут же закутывая девочку обратно в плед.
  - Внутри как будто кровь накапали, - заметила, со всех сторон его теперь ощупывая, а затем подняла на меня сияющие глаза и пролепетала, снова прижимаясь: - Спасибо.
  Пара минут спокойствия, и зеленоглазая снова напомнила о себе:
  - А как долго вы с моей матерью были вместе? - Она даже подняла голову, чтобы заглянуть мне в глаза.
  - Неугомонный ребёнок, - рассмеялся я, заботливо заправив выбившуюся прядку волос ей за ухо. - Я не помню, - уклончиво ответил.
  - А почему она ушла?
  - Кто знает, - пожал плечами.
  - И зачем было меня красть, если можно было прийти и попросить хотя бы видеться?
  Её интерес мне нравился, её любопытство обещало ей великие открытия. Единственное, мне не нравилось, что она пытается дознаться до того, что знать ей пока не положено.
  - Ну, сама посуди, - хмыкнул я, - она сбежала от меня, наверняка, не просто так. Заявись я к ней с такой просьбой, уверен, живым бы не ушёл, да и до тебя навряд ли когда добрался бы.
  - Вы правы, - вздохнула она, опустила на мгновение взгляд, но в следующую минуту подняла снова, требуя новых ответов: - А как вы познакомились?
  - Не помню, - снова повторил и ухмыльнулся, почувствовав подходящий момент, - но точно помню, что не хотел называть тебя так, как назвала Наталья.
  Забавно, но пока Хьюго не сказал мне, я даже не помнил эту женщину, бывшую для меня всего лишь одной из миллиона.
  - А как вы хотели меня назвать? - Заинтересовалась, не скрывая озорного огонька в зрачках.
  Я выдержал драматическую интригующую паузу и спокойно сказал:
  - Азалия.
  - А почему так? - Не унималась она.
  - Это красивый, благородный цветок, в легендах обозначающий спасение.
  - Я ваше спасение? - Изумилась.
  - Конечно, - улыбаюсь.
  Моё спасение от вечного одиночества.
  
  20 января 1928 года.
  
  За последнюю неделю сегодня выдался единственный довольно солнечный день без сильного ветра. Хороший день, если честно, чтобы выйти на улицу прогуляться. Зеленоглазая высказала желание пойти в лес и даже вытащила из дома вместе с нами Ярослава. Конечно, он не мог ослушаться её слова, но меня всё же удивлял тот факт, что он в итоге согласился без моего приказа.
  Снег здесь, в Хорватии, огромная редкость, поэтому гулять по хрустящему белому ковру, пусть и тонкому, было особенным удовольствием на ближайшие года.
  - Мы с братом всегда снеговиков лепили, - с широкой улыбкой рассказывала девочка. - Каждый год, как только начиналась зима, у нас начиналась снежная "война", и на улице всегда приходилось быть начеку, потому что оба любили выкидывать что-то новенькое каждый раз.
  - Брат? - Тем временем моё внимание отчего-то заострилось не на том, о чём она пыталась донести.
  - Орислав, - спокойно объяснила, подпрыгивая и ударяя по голым заснеженным веткам, стряхивая с них снежинки. - Сын отца от первого брака. Старше меня на 7 лет.
  - Первого брака, - эхом повторяю. - Но имя не похоже на английское.
  - Отец... - Она запнулась и немного смутилась. - То есть Купер долгое время жил в России. Эх-х, хотела бы я там однажды побывать... - солнечный луч упал сквозь ветки на её лицо, и Азалия сладко прищурилась.
  - Интересно, - протянул я, немного замедлившись, а девушка наоборот ускорилась, восторженно позвав:
  - Смотрите, озеро застыло! - Она в прыжке повернулась ко мне лицом, идя теперь вперёд спиной. - Если сапоги скользить будут, давайте покатаемся? - Не дождавшись от меня ответа, она снова развернулась и вприпрыжку направилась к цели.
  Среди деревьев располагался идеально ровный, полностью белый диск, окружённый пологим спуском и большими тонкими стволами. Вода? Застыла?
  - Дациан, сомневаюсь, что следует позволить ей это, - негромко заговорил Ярослав, всю дорогу до этого молчавший. - Этот водоём ни на одной карте не значится на этом месте.
  - Ну и что? - Отвлечённо парирую.
  - Да даже если опустить этот факт, - нахмурился он, - в Врсаре температура воды не опускается даже зимой ниже +10?С ни один водоём никогда не застывает, здесь и снег-то равносилен солнечному затмению. Лёд, раз уж он здесь всё-таки появился против всех природных законов этого города, очень тонкий.
  - Я тоже об этом подумал, - нехотя признал. Тем временем юная леди добралась до места назначения, аккуратно ступила на твёрдую, но хрупкую поверхность, повернулась к нам, помахав рукой, и оттолкнулась ногой от берега, заскользив. - Но в мире существует много вещей, идущих вразрез со всякими, там, законами. Выдержал же, - констатировал я.
  - Сомнительно, - буркнул он. Ещё один толчок, и до нас долетел неясный, почти неслышный треск, а после него - всплеск воды. - Азалия!
  Парень среагировал быстрее: в то же мгновение сорвался на скорость ветра, сбросив свою куртку, и за считанные секунды вытащил жертву глупости на берег, укрыв в свой элемент верхней одежды. Но она уже успела наглотаться воды и сейчас активно пыталась откашляться. Я подоспел в тот же миг и укрыл её ноги своим пальто.
  - Вот это приключение, - стуча зубами и кашляя, выдавила она и попыталась улыбнуться, - зато будет что в старости вспомнить.
  - Ты идиотка! - Рявкнул Ярослав и без колебаний ударил её раскрытой ладонью по лицу.
  Зеленоглазая застыла в шоке, и я видел, как на глазах у неё наворачиваются слёзы.
  - Прекрати, - отрезал я, аккуратно поднимая её на руки так, чтобы не появились щели в одежде. - Поставишь чайник, сходи за врачом.
  Мы оба сорвались на стремительный бег до дома.
  ?
  Ярослав Вишневецкий.
  28 января 1928 года.
  
  Звуки раздирающего кашля меня невообразимо раздражали. Эти бухающие, надрывные, зверские... Агрх!
  Балаур ухаживает за ней, периодически проверяет самочувствие, вчера даже купил несколько книг, чтобы ей не было скучно. А лучше бы уже придушил! Она не выглядит как Избранная. Вполне может быть, что он ошибся в своих видениях. С другой стороны, разве настоящая Азалия заболела бы?! Бессмертие не может заболеть! И оно не может быть таким легкомысленным и глупым, как она.
  Последние несколько дней она не встаёт с постели и постоянно кашляет. Меня раздражает каждое напоминание о ней, а их в последнюю неделю более, чем достаточно. Не могу никак смириться с тем, что всю оставшуюся жизнь прослужу этой... нелепице!
  - Ярослав, - от нерадостных мыслей меня оторвал император, незаметно вошедший в кухню, - сделай, пожалуйста, горячий кофе.
  - Ей? - Недовольно прошипел я, обернувшись.
  И такой неожиданной стала его по-доброму лукавая улыбка, выбившая меня в тот же момент из колеи.
  - Мне, - спокойно ответил он, проходя и садясь за стол.
  Ничего не ответив, я стал выполнять просьбу, делая всё в точности так, как делал уже сотню тысяч раз. Висевшая тишина меня слегка нервировала, но когда во всём доме снова раздавался надрывный кашель, мыслями я вспыхивал снова и возвращался к немой ненависти.
  - Почему она тебе так не нравится? - Задумчиво спросил самый древний из всех ныне живущих сородич. И насколько же правильным был его вопрос. - М?
  - Она ребёнок, - выпалил я, не думая, - беспечная, расточительная, бездумная, бестолковая!..
  - Несмышлёная, - перебил и продолжил за меня Балаур, - беспомощная, беззащитная. Слишком чистая, чтобы не любить её... да, Ярослав? - Я изумлённо застыл под проницательным взглядом своего правителя. О чём он подумал? Всё не так. - Слишком невинная, чтобы не бояться её поранить. Слишком хрупкая, чтобы не трепетать от взгляда на неё. - Слова его безжалостно резали мою голову, полосовали яростью получше самого острого ножа. Я не мог пошевелиться, едва дышал от бешенства, вызванного недопониманием со стороны друга. - Ты просто забыл, как обращаться с детьми, - покачал головой и закинул ногу на ногу. Я всё ещё не шевелился. Да что он несёт?! - Кофе, Ярослав, - с полуулыбкой кивнул мне за спину.
  Я с трудом вернулся в реальный мир и обратил внимание на недовольное шипение убегающего кофе за спиной. Развернувшись, быстро выключил газ и перелил напиток в кружку. Как он может меня упрекать?!
  - Не сопротивляйся желанию оберегать её, - посоветовал каинит, - не зря же я именно тебя поставил ей в няньки. - Подмигнув мне, мужчина взял свой бокал и ушёл.
  И оставил меня в глубокой задумчивости...
  
  11 марта 1929 года.
  
  В большом гостином зале стоял лакированный рояль из красного дерева. Через окно проникали мягкие солнечные лучи, раздражающие кожу сородича и освещающие помещение в светлых тонах. На специальном стуле перед музыкальным инструментом сидело воплощение святости и греха, чистоты и одновременно хаоса. Оно ловко стучало тонкими пальчиками по чёрным и белым клавишам, легко перемещаясь с октавы на октаву, и боле было неподвижно. Волшебная музыка, вырывающаяся из недр рояля с помощью манипуляций исполнительницы, прекрасно гармонировала с безмятежным силуэтом девушки с волосами каштановых тонов, переливающимися под солнечными лучами всеми багровыми и красными оттенками.
  Я стоял у стены залы, хоть немного укрываясь в тени большого комнатного цветка, и с затаённым дыханием наблюдал за музыканткой. Она сидела ко мне спиной и была покойна, точно сама Смерть. Лишь выскальзывающие из-под изящных белых пальцев ноты, складывающиеся в такты и, в итоге, в целую мелодию, напоминали о том, что жизнь ещё не покинула юное тело, не знавшее этой самой жизни.
  Смертность девушки иссякла в ту ночь, когда она, взойдя на пьедестал императора, добровольно отдала свою кровь и душу вместе с ней. В момент, когда обескровленное оно коснулось ледяного мраморного пола, в безвольном тельце уже не было того, что люди привыкли называть "жизнь". Она умерла в момент, когда холодные руки Балаура впервые коснулись её тёплой, словно парное молоко, кожи.
  Музыка на этот раз звучала непрерывно, без явных ошибок, чувственно и мягко, как и подобает музыке. Бермудские глазки бегали по клавиатуре инструмента, даже не пытаясь вспоминать и восстанавливать последовательность нот. Я добился своего - её руки играли машинально. И так выглядело это красиво, что мне даже подумалось, будто Дациан был прав, сказав год назад мне позволить себе полюбить наше Спасение. Пусть временами она могла довести своими выходками до бешенства, но в этом и была её своеобразная прелесть...
  
  Азалия, что в имени твоем?
  Загадочна, таинственна, капризна.
  Как мало знаем мы об имени, о нём -
  Какое место занимает в жизни?
  Азалия - прекрасен сам цветок.
  Он подчиняется лишь нежности и ласке,
  И если видит мало о себе забот,
  Засохнуть может, поменяет краски.
  Желанно имя, как и сам цветок-
  Азалия! Азалия! - звучит прекрасно.
  Вобрало имя тайну, волшебства глоток,
  И хочешь разгадать, а всё напрасно.
  
  - Чётче левую руку! - Перекрывая звуки, громко приказал я, отчего-то почувствовав острую нужду выкрикнуть ей это, испугавшись, кажется, собственных мыслей о возможной любви к этому беспомощному существу.
  Мелодия прервалась. Тонкие пальцы больше не играли на клавишах в своеобразную чехарду, извлекая из древесного изделия прекрасные трели. Идеально ровная до этого спина немного сгорбилась, и девушка медленно повернулась лицом. Недовольный взгляд вперился в меня той же нетвёрдой хваткой, что и раньше.
  - Шутишь? - Возмутилась юная леди. - Ты повторяешь одно и то же уже третий раз.
  - Это не значит, что от этого ты играешь лучше, - спокойно парирую, выходя из редкой тени листьев растения и неспешно двигаюсь к ней. - Во-первых, ты действительно будто не чувствуешь левую руку. Во-вторых, ты просто играешь, как играл бы патефон. Нет никаких...
  - Чувств, - передразнила она, чуть скривившись. Я бросил на неё раздражённый взгляд, заставивший дочку императора стушеваться и, кажется, даже испугаться. - Я поняла, не надо больше повторять, - попыталась дерзко ответить, но чувствовала себя по-прежнему "в опасности".
  - Я буду повторять это до тех пор, пока в твоей голове это всё не уляжется, и ты не сыграешь так, как мне надо, - твёрдо припечатал я, остановившись рядом с её небольшой скамьёй. - Начнём с двадцатого такта.
  - Так далеко? - Обиженно протянула.
  - Начинай, - непреклонно повторил я.
  Насупившись, но ничего не ответив, Азалия повернулась к клавиатуре и начала. Волшебное звучание тёплой волной приятных ощущений затмило мой рассудок, унося в неконтролируемые мысли.
  Что насчёт Дациана? Думаю, он заключил сделку с Дьяволом. Но сейчас дело было пока не в этом. Я не видел в его "дочери" ничего особенного, но он её почти боготворил. Ключевая её роль заключается в том... что она спасает его от одиночества. Он питал к ней привязанность, в этом не было сомнений.
  Я видел в ней только девушку, опьяняющую одним лишь запахом своей крови, но для Его Вечности она стала действительно продолжением его рода. Невозможным продолжением, чудом во плоти. Дочерью. Он одевал её, как куклу, причёсывал, как куклу... Время от времени мне даже казалось, будто он хочет, чтобы Азалия вечно была для него куклой. Как средство от одиночества. И она боготворила его также.
  - Стоп, - холодно командую. Она резко прерывается и в мгновение обращает на меня злой взгляд. - Всё те же ошибки, Азалия, - безэмоционально констатирую.
  - Ты просто придираешься, - вспылила она.
  - Нет, - фыркнул и приказал: - Заново.
  Не выдержав, девчонка вскочила с места, схватив с подставки нотную тетрадь, кинула листы с нотами на пол с звонким хлопком и с разъярённым видом тяжёлыми шагами убежала на второй этаж, в свою спальню.
  
  *
  
  Мы часто конфликтовали с ней. В тот вечер, помню, я, спустя несколько часов, пошёл отнести ей нотные записи. Не замечая меня, впереди шёл Дациан. Он открыл дверь её комнаты и вошёл, но в те крошечные секунды, пока дверь была открыта, я почувствовал резкий запах соли и услышал всхлип в сочетании с судорожным вздохом. Император быстро закрыл за собой, и тогда я остановился перед деревянной преградой и прислушался к тому, что происходило за ней.
  - Азалия, что случилось? - Обеспокоенно спросил он, несомненно, присаживаясь рядом.
  И я подумал, что она сейчас нажалуется ему на меня, как и было, возможно, раньше, но в ответ услышал только её тихое:
  - Книги, папа, - попыталась улыбнуться, - очень грустные у вас книги.
  ...
  Что она творит?..
  
  
  13 июля 1929 года.
  
  День выдался очень жарким. Весь день я, как и мой лорд, провёл в плотно занавешенной комнате, полностью обставленной ёмкостями с ледяной водой. Но стены дома неизбежно грелись.
  Раньше мы избавлялись от жары в гробах, но Балаур не хотел пугать Азалию пока этим. А я просто мечтал все 17 часов о том, чтобы закрыться тяжёлой деревянной крышкой...
  После перехода в состояние неизменности любой живой организм приобретает слабый иммунитет к губительному теперь витамину D и солнечной радиации. Как раз поэтому мы и пьём наш замечательный миттвок. Этот чай из водорослей, горький на вкус, смягчает страдания от Солнца, поддерживает человеческий вид и помогает восстановить силы после их исчерпывания. Пусть крайне медленно (намного медленнее, чем кровь), но всё же помогает. Однако в такую жару даже он не спасал.
  Поздним вечером, когда уже стемнело, зеленоглазая вытащила всё же нас на улицу и попросила сходить к воде. Одна она почему-то боялась идти даже при свете дня, пока мы пытались не умереть. Но эта прогулка оказалась не такой скучной, как казалось сначала.
  Смотреть на то, как юная девушка в лёгком платье, приподняв подол, с широкой улыбкой бегает по мели, поднимая в воздух сотни брызг, нашлось довольно увлекательным. Я давно не созерцал кого-то развлекающегося так расслабленно. В одном Дациан был абсолютно прав - она слишком чистая и невинная, чтобы её любить. Да я, кажется, и разучился это делать.
  Мы стояли босиком на берегу и молча наблюдали. Азалия пыталась танцевать, неуклюже вскидывая ноги и вздымая небольшие струи воды, размахивая широкими краями свободного шифонового платья из стороны в сторону и кружась. Ей и одной было весьма весело, как я заметил. В какой-то момент она остановилась, чтобы помахать нам рукой, заметив наше пристальное наблюдение, после чего снова крутанулась, на этот раз неудачно, и плюхнулась в набегающую волну. Но всё ещё оставалась донельзя довольной.
  - Пойду присоединюсь к ней что ли, - с предвкушением пробормотал мужчина рядом со мной и быстрым шагом устремился вниз по камням.
  Хмыкнув, я сунул руки в карманы штанов, развернулся и пошёл обратно к дому. Мне здесь делать нечего.
  
  Дациан Балаур.
  26 сентября 1932 года.
  23:13
  
  Ярослав остался почему-то дома. Мы с Азалией вышли на перекус. В конце концов, должна же она наконец познать наш тёмный мир. Она пока училась только заманивать, пить "напиток Богов" ещё не решалась. Отдав жертву мне, зеленоглазая стремительно старалась скрыться за ближайшим поворотом, чтобы не видеть самого процесса.
  Она интересует меня в последние несколько лет больше всего. И так долго рядом с ней тянется время, что любопытство и нетерпение буквально сжирают меня.
  - Отец! - Как только тело человека в возрасте передо мной бесчувственно упало, она неожиданно появился в этом проулке, где и оставила нас. Быстрым шагом она подошла и присела на корточки перед человеком. С пару секунд вглядывалась в его лицо, а затем обернулась на меня с неимоверно страдальческим выражением. - Многие здесь страдают. Они голодают, пока власти... - Вернула всё внимание мужчине. - Лучше убейте его. Он всё равно не протянет здесь. Как и все.
  - Что я слышу, - довольно бормочу, - ты говоришь об убийстве, Азалия?
  - Это благо для них, - мрачно ответила она, встала, не поднимая головы, и выдохнула: - Убейте его, папа, и дело с концом.
  Ситуация нынешняя сложилась как нельзя лучше. Мне она шла на руку.
  - Я не могу это сделать, - спокойно качаю головой, - это идёт вразрез с законом каинитов. - Она чуть сгорбилась и вздрогнула, услышав: - Но ты можешь. Пока ты - да и никто вообще - не понимаешь и не поймёшь этого в ближайшее время, но к сородичам тебя нельзя отнести. И, тем более, тебя нельзя отнести к людям. Ни нашим, ни их законам ты не подвластна.
  Она вытянулась по струночке и резко обернулась ко мне. В глазах читался плохо скрываемый страх от предоставленной перспективы.
  - Нет... - Одними губами прошептала.
  - Ты сделаешь это во благо, - попытался уверить её, стараясь скрыть своё нетерпение. - Ты ведь сама только что сказала: им здесь плохо.
  - Люди предчувствуют нечто ужасное, - кивнула, покрываясь мурашками. Я невольно повторил её жест головой. - Нет, - подумав, она нерешительно отступила на пару шагов назад, - я не могу.
  - Наоборот, - плавно приближаюсь, - только ты и можешь.
  - Нет! - Теперь категорично ответила она и убежала за угол, стремясь, наверное, скорее попасть домой.
  Я выругался и презрительно посмотрел на медленно приходящего в себя мужчину. Сплюнув, я развернулся и медленно пошёл за ней.
  
  
  ?
  Ярослав Вишневецкий.
  27 сентября 1932 года.
  0:18.
  
  Азалия вернулась одна. Быстро взлетела по лестнице, вбежала в свою комнату и захлопнула дверь. Странно, ведь она обычно не ходит по улицам одна.
  - Мне всё чудится, будто отцовские враги, или, наоборот, вассалы, идут за мной попятам, неотрывно наблюдают и готовятся вот-вот схватить, - негромко поделилась она со мной однажды своими переживаниями после того, как Дациан отправил её уже в сумерках передать нечто важное его знакомому в конце соседней улицы.
  - У твоего отца нет врагов, - откровенно и сдержанно рассмеялся я тогда, наливая ей горячее какао, - а подчинённые не посмеют ослушаться.
  - Значит, мои личные незримые враги, - с содроганием прошептала она и поёжилась. - Но ощущения очень явные, что вот-вот меня схватят, скрутят, уволокут в какой-нибудь подвал и... - Я заметил, как она передёрнула плечами.
  - Ну, какие у тебя могут быть враги? - Хмыкнул, пододвигая к ней полный бокал. - Ты что, римский полководец?
  - Ярослав! - Возмутилась девушка, надув обиженно щёки..
  - Ты дочка Императора Каинитов, - продолжил я, -самой главной персоны на планете. Сородичи тебя из уважения и трепета не тронут, а люди - чисто из инстинктов.
  - Но чудиться-то чудится, - хмуро буркнула себе под нос и отпила горячий напиток. - И ты не прав, заявляя, что ни одни из отцовских последователей не пойдут против него. Однажды же пошли. Ещё когда я только приехала.
  - А, ну, да, - отстранённо отвечаю, вспомнив, как Его Вечность просил запугать его девочку, - точно. - Спокойно пытаюсь приободрить: - Но тогда они ещё не знали, что ты его дочь. Думали, просто жертва. Теперь они в курсе. Тем более, что в замок мы пока не вернёмся, да и я от тебя не отойду, если всё же придётся поехать.
  Она тогда только тяжело вздохнула в ответ и выдавила неуверенную улыбку.
  Поднявшись на второй этаж, я подошёл к нужной двери и размеренно постучал. В ответ ничего не услышал - реакции не последовало. Молчание я посчитал согласием и открыл без разрешения. В комнате было темно, и немного разгонял сумеречную тьму только настенный светильник возле тумбы с зеркалом. Девушка смотрела на себя в зеркало обезумевшими, но при этом пустыми глазами, сдвинув, как часто это делала, брови к переносице и чуть вверх.
  - Азалия? - Негромко позвал, прикрыв за собой дверь.
  - Яр, - приглушённым голосом отозвалась она, впервые осмелившись сократить моё имя. - Уже 15 лет прошло, - как-то сдавленно говорила зеленоглазая, - а я осталась такой же, какой была в начале. Это Балаур меня такой сделал?
  - Нет, Азалия, - отвечаю и подхожу неспешно ближе, - ты с рождения такая. Тело само определило самое оптимальное состояние и заморозилось в этом положении.
  - То есть... Это значит, что я больше никогда не постарею? Никогда не повзрослею? Навсегда останусь такой? - Я не ответил, не найдя подходящих слов. И неожиданно почувствовал себя юным мальчишкой перед взрослой женщиной, знающей почти всё на свете. Внезапно пришёл страх, что Азалия почти достигла своего уровня наполненности. - А что, если я захочу измениться? - Её взгляд опустился на столик перед зеркалом. - Изменить свой внешний облик?
  - Думаю, ты можешь сменить гардероб, начать накладывать макияж, перекрасить волосы... - неуверенно заговорил я так тихо, что, умолкнув, не был уверен, расслышала ли она меня.
  - Волосы, - выдохнула будто облегчённо, взяла что-то в руки, снова подняв глаза на своё отражение, и повторила: - Мои волосы. Они нравятся тебе?
  В полумраке она казалась не просто взрослой женщиной - самой древней и самой мудрой из всех людей. Или, правильнее будет теперь сказать, из всех похожих на неё людей. И у меня вдруг появилось большое желание остаться при ней до конца своей треклятой жизни, обречённой на бессмысленное скитание. Вместо присущих всем каинитам бесцельных блужданий и поисков ответов на вопросы, ответов к которым не существует, я в тот момент осознал и принял в себе неопределённое рвение служить той, что, несомненно, переживёт всех людей, всех сородичей, всю планету и всю Вселенную.
  - Да, - едва шевеля губами от изумления столь резкого открытия, ответил я, цепляясь взглядом за каждый миллиметр её лица, отражающегося в отражающей поверхности, - они замечательные, Азалия. Такой оттенок довольно редок...
  - Мне они тоже нравятся, - нехотя протянула зеленоглазая и подняла предмет, который взяла со столика, повыше, чтобы он блеснул в свете настенного светильника и чтобы я смог его разглядеть. В белой тонкой руке дочери моего господина лежали острые и стройные портновские ножницы из блестящего посеребрённого металла. Тонкие её пальчики, идеально подходящие для игры на фортепиано, аккуратно проделись в кольца рукоятки этого режущего предмета, девушка поднесла руки к волосам и решительно отрезала первую непослушную прядь каштанового оттенка.
  - Азалия, - оторопело бормочу, не зная, как на это реагировать и что делать.
  - Помоги мне, - попросила она, не оборачиваясь.
  Моё тело стало действовать само, пока я пытался включить мозг. Я подошёл, взял у неё ножницы и твёрдой рукой укоротил вторую прядь, проследив после за тем, как бoльшая её часть упала на пол.
  - Верхние сделай короче, чтобы не было слишком пышно, - то ли подсказала, то ли попросила леди, посмотрев на меня через отражение в зеркале.
  Кажется, я влип по уши...
  
  ?
  Дациан Балаур.
  28 сентября 1932 года.
  
  Увидев Азалию с новой прической, я, мягко говоря, был шокирован. Неужели этому способствовала моя попытка сделать её жёстче? Так просто и быстро воздействовало на неё это обстоятельство? Означает ли это, что при нужном давлении с одной стороны я могу теперь добиваться нужного эффекта с другой стороны? Но как тогда верно направлять эти ей стихийные действия?..
  К особняку подъехала машина, из которой вышли трое: мой ученик, его ассистент и их домохозяйка с ярко-алыми глазами.
  - Мой лорд, - поздоровался Хьюго, остановившись перед лестницей, ведущей на крыльцо, и с уважением поклонился. Остальные прибывшие последовали за ним.
  - Здравствуй, - кивнул я, пока девочка рядом со мной нервно переминалась с ноги на ногу. - Кайл, - с улыбкой обратился к парню, чьи глаза, что стало для меня приятным сюрпризом, потемнели и боле не отливали багровым оттенком так сильно, как раньше, - я смотрю, ты всё же решился?
  - Спасибо вам большое, - с блестящими восторженными глазами произнёс он и поклонился повторно.
  - Изабелла, - сдвинув брови к переносице и чуть вверх, пробормотала Азалия, а совсем юная представительница сородичей в свою очередь, чуть скривившись, но всё же улыбаясь, смотрела на неё.
  Не отреагировав, я кивком головы пригласил гостей войти, первой пропуская дочь. Мы прошли в гостиную, где уже был налит чай, и сели за стол.
  - Я вчера купила печенье у мистера Петерса, - вдруг вспомнила зеленоглазая, замерев. - Я сейчас... - Она развернулась и остановилась от:
  - Азалия, - позвал мой ученик.
  Она вздрогнула и резко обернулась, в изумлении глядя на него, не веря, видимо, в то, что имя это он адресовал ей. В маленькой девичьей головке роилось столько испуганных мыслей, что я не мог не погладить её по волосам, успокаивающе улыбнувшись.
  - Мы ждём, милая.
  - А? - Растерянно переспросила, мотнула головой и поспешно кивнула, убегая из комнаты. - Да, сейчас...
  
  7 апреля 1938 года.
  
  Надвигалась мировая война. Мы должны были как можно скорее скрыться, поэтому, собрав вещи, мы были вынуждены покинуть свой прибрежный особняк в мирном Врсаре, покинуть вообще Хорватию и вернуться в замок Нойшванштайн. Азалия была этому не особо рада, но против ничего не говорила. Всю дорогу она читала вслух Шекспира, часто путаясь в английских словах. С 1930го года Ярослав понемногу занимался с ней немецким языком, - и мы старались дома разговаривать только на нём, - а с 1935го и румынским, поэтому временами на созвучных словах она путалась в смыслах и произношении.
  Я не раскрыл ей истинного смысла нашего переезда, сказав лишь, что пришло время вернуться. Она смолчала. Когда вышедшие встретить нас и помочь занести сумки слуги нехотя здоровались с ней и всё же склоняли головы под моим насмешливым, но с явной угрозой взглядом, зеленоглазая вежливо улыбалась и тихо говорила нерешительное "добрый вечер". Я проводил её и слуг до нужной комнаты.
  - Такая большая, - пробормотала она, стоя на пороге своей новой спальни, пока прислуга вносила два её небольших чемодана и сумку. - Папа, вы уверены, что хотите дать мне её?
  - Королеве королевские апартаменты, - с лёгкой улыбкой произнёс я, допивая принесённый мне миттвок. - Большой простор для фантазии, - добавил, читая её мысли, - украсишь стены плакатами, рисунками, фотографиями - чем угодно.
  
  *
  
  Когда спустились сумерки, я вывел её прогуляться вокруг замка под ночным небом. Она молчала, как и всегда во время прогулки по незнакомому месту, оглядывала окрестности спокойным, но твёрдым и цепким взглядом, изучая и запоминая местность. В какой-то момент она вскинула голову к звёздам и, не заметив, сбавила темп. Я почувствовал изменения в её настроении.
  - Что-то не так? - Заинтересованно спросил, заглянув сначала ей в лицо, а затем, проследив за взглядом, попал на одну из звёзд.
  - Мне всё кажется, - негромко начала она, наблюдая лишь за одним светящимся белым светом объектом безграничного космоса, - что там кто-то есть.
  - Возможно, - улыбнулся я, обняв своё дитя за плечи. - Мы наверняка не одни в этой огромной, голой Вселенной...
  - Я не об этом, - тихо перебила она, не сводя глаз с небосвода и теребя в руках свой кулон с пиропом. - В Солнечной Системе словно стало на планету больше.
  - От какого числа больше? - Заинтересовался уровнем её познаний в астрономии.
  - От восьми, - напряжённо ответила, сглотнув.
  - Удивительно, - заворожённо разглядывая её взволнованное лицо, пробормотал я и с мягкой улыбкой погладил её по щеке. - Восемь лет назад астроном Клайд Уильями Томбо открыл девятую планету. Может...
  - Я не слышала об этом, - перебила, чуть нахмурившись, - по крайней мере, из привычных нам источников.
  Я вздохнул, стараясь не спугнуть её любознательность и чувствуя некую сверхспособность за этим её озарением.
  - Знаешь, Азалия, ещё в 17 веке люди начали разглядывать ночное небо в телескопы. Мы разглядывали его вместе с ними. Наше зрение острее, чем человеческое, поэтому большинство открытий были сделаны сородичами. Конечно, все планеты давно видны невооруженным глазом, отличаясь от звёзд лишь движением в космосе, и точных дат их открытия нет, но, например, Тихо Браге указал на точное расположение Марса в 1576 году. Галилео Галилей увидел в телескоп в 1610 Венеру, Меркурий, Юпитер... Он видел почти все планеты. В 1659 году Христиан Гюйгенс назвал миру Сатурн со всеми его спутниками. Уильям Гершель обнаружил Уран в 1781. Нептун был открыт Урбеном Жаном Жозефом Леверье 23 сентября 1846 года. И как раз недавно...
  - Юггот , - снова перебила она. - Я слышу, как оно себя величает.
  Последнее предложение было сказано так тихо, что я, каинит восьмисот лет жизни, было подумал, что мне показалось.
  - Что? - Удивлённо переспросил.
  - Ничего, - девочка мотнула головой, коснулась губами драгоценного алого камня на серебряной цепочке и рассеянно повернулась ко мне. - Простите, папа, так что вы там говорили?
  - Плутон, - отстранённо произнёс я, пытаясь понять природу её волнений, - открыл Клайд Уильям Томбо 18 февраля 1930 года. Это девятая планета, самая маленькая из ныне известных и самая дальняя от Солнца.
  - Самая маленькая? - Внезапно придя в ужас, выдохнула она и резко остановилась. Я кивнул, не в силах заговорить от того, насколько заворожили меня быстро сменяющиеся эмоции на её лице. - Неужели уже? - Одними губами прошептала она, боязливо обернулась на звёздное небо и взмолилась: - Отец, прошу вас, давайте скорее вернёмся.
  
  15 апреля 1938 года.
  
  День шёл как обычно. Ночь спускалась как-то медленно, словно бы нехотя. Уложив Азалию спать, я вернулся в свой кабинет для разборки разных сортов документов, доставленных сегодня утром. Я благодарил своё проклятие в подобные моменты за способность бегло читать и понимать всё с первого раза.
  Я сидел два часа. Три. Три с половиной. Когда буквы уже плясали в моих глазах, я тяжело поднялся со своего кресла, размял шейные мышцы, потянулся и невольно повернулся к окну. Небо было ясное, Луна огромным прожектором освещала внутренний двор замка. Для меня это было родное место.
  Со времён Людвига II моя резиденция обитает здесь. Я до сих пор помню тот день, когда был заложен первый камень для строительства замка, и мы вдвоём его как раз и заложили... 5 сентября 1869 года. Людвигу было 24 года тогда, и он готов был склониться передо мной. Юный мальчишка. Он боготворил весь мир сородичей, верил в нас как в спасение. Он любил слушать рассказы о прошлом, о предшествующих эпохах. А я любил его... Как сына, как племянника, как дорогого сердцу друга. Он не мог этого понять, ослеплённый восхищением перед вечной жизнью.
  Он верил в нас как в спасение. А оказалось, что нас самих необходимо спасать.
  Я услышал отдалённые шлёпающие шаги, и через несколько секунд дверь в кабинет медленно и нерешительно открылась.
  - О... отец?.. - Азалия смущённо сжалась, когда я обернулся к ней, и опустила глаза на собственные ноги, облачённые лишь в тонкие чёрные чулочки. На ней, помимо них, были только ночная рубашка и шерстяной плед.
  - Что такое, милая? - Я полностью развернулся к ней, всё ещё держа руки сцепленными за спиной.
  Воспоминания о Людвиге заставили меня вспомнить о том одиночестве, которое одолевало меня последние века. Я изменился после смерти великого Баварского короля: стал жестоким, беспощадным. До этого я был... как Азалия. Она хрупкая, нежная, ей так сильно нужна моя защита, что я и сам не знаю, как она может быть той самой. Сейчас она словно оживляет меня, и так сильно греет мысль о её неизменности из года в год. Она не умрёт. Никогда не умрёт, даже если этого пожелает.
  - Извините, что я ворвалась к вам среди ночи, - замямлила она, нервно перебирая пальчиками край пледа, - просто... понимаете... мне кажется...
  - Азалия, - я мягко ей улыбнулся и протянул руку в пригласительном жесте. Когда она нерешительно, но скоро подошла, я прижал её к своей груди, гладя по мягким, словно шёлковым, волосам, - успокойся и скажи внятнее, иначе я ничего не пойму.
  Она подняла на меня глаза, пребывающие в смятении, и прошептала:
  - Я слышала, как под моими окнами кто-то разговаривает. Они думают, как меня выманить.
  - Зачем? - Задумчиво спросил я. Кто-то из сородичей? Навряд ли, мой авторитет непоколебим... Тогда кто это мог быть? - И как ты можешь слышать, как кто-то говорит под твоими окнами? До земли с нашего этажа очень далеко.
  - Я... - По глазам стало сразу понятно, что её настигло просветление, и тут же накрыл стыд. - Я как-то об этом не подумала... Но я слышала, как кто-то размышлял, как вытащить меня наружу.
  - Скорее всего, тебе просто приснилось, - парировал я, немного отстранил её от себя и поправил сползающий плед на узких плечиков. - Если плохо спишь, попроси Ярослава каждый вечер приносить тебе успокаивающий чай. Думаю, вся проблема твоих кошмаров - а они ведь не в первый раз, да? - состоит в твоих эмоциональных перенапряжениях. Я слышал, сегодня ты наткнулась в лесу на гнездо убитых сов?..
  - Да, - вздохнула она, опустив пурпурное лицо и закусив нервно нижнюю губу, - простите, папа, вы правы. Я зря вас побеспокоила. Простите, пожалуйста...
  - Не извиняйся чрезмерно, милая, - я с улыбкой поцеловал её в лоб и приобнял за плечи, неторопливо потянув к дверям, - я понимаю. Как насчёт травяного чая? А затем я провожу тебя до твоей спальни. Угу?
  
  16 апреля 1938 года.
  
  Я начинаю уставать. Живым себя не чувствую, но появились отвращение к убийствам и любовь к смертным радостям. Мой Цветочек заново учит меня чувствовать этот никчёмный, обречённый на смерть мир. Каждый день мы завтракаем вместе, идём на небольшую прогулку вокруг замка, занимаемся ерундой, вместе нюхаем книги, как бы глупо это ни звучало. Сегодня она учила меня технике оригами. Складывать фигурки из бумаги - бесполезное дело, пустая трата времени и письменных принадлежностей. Но абсолютно всё приобретает смысл, если делается руками Азалии.
  Мне не нравится то, что она со мной творит. Она меняет меня. Точнее, пытается. И успешно, должен я признать. Но меня дико раздражает этот явный прогресс.
  - Она раздражает тебя, - укорял Ярослав, - но ты всё равно пытаешься отсрочить ей взросление и подольше оставить возле себя. Дациан, я хочу спросить: ты больной? В чём логика?
  - Не она раздражает меня, - попытался я защититься, - а её на меня влияние. Это разное...
  - Нет, - фыркнул он, - это автоматически переносится на понятие "она меня бесит". Хватит уже, ты же и сам понимаешь, что она тебя только гробит. Да, и, кстати, может, ты не знаешь, но она переписывается с Хьюго.
  - Как ты мог подумать, что я чего-то не знаю, - я позволил себе усмешку, чувствуя некоторое преимущество.
  На мой стол упала внушительная стопка конвертов, стянутых плотной лентой.
  - Неужели? - С жёсткой насмешкой парировал сородич и, оставив меня наедине с ошеломлением, лениво удалился.
  Сейчас я сидел и со скоростью света раскрывал, прочитывал и аккуратно убирал снова в конверт одно за другим каждое письмо. Я не мог поверить, что упустил это из виду. И чувствовал волнение, как мальчишка, боясь разоблачения.
  Азалия просила Хьюго приехать. Ссылалась на скуку. На его вопросы о наших с ней отношениях отвечала односложно, тщательно подбирая, видимо, слова. Она знала, что до меня дойдёт эта переписка? Не доверяет мне? Или догадывается, что будет? Почему она мне не рассказала? И отзывается обо мне в письмах так сдержанно?
  Я услышал маленькие быстрые шаги ещё тогда, когда тонкие девичьи ножки шли по лестнице с верхнего этажа на этот. В мгновение ока я спрятал все конверты в ящик стола, прикрыл папками и уже готов был встретить девочку, снова страдавшую бессонницей. Ждать её оказалось невыносимо долго. Она снова замедлилась у моих дверей. А когда открыла их, не спешила входить. Заметив мой прямой обеспокоенный взгляд на себе, зарделась, наступив одной стопой на другую и потерев левый глаз кулачком.
  - То же самое? - Обеспокоенно спросил я, встав и направившись к ней нарочито медленным шагом. Азалия только кивнула, щурясь от яркого света лампочки. Может, я мало уделяю ей времени? - Не бойся, - я обнял её за плечи и осторожно прижал к себе, отчего-то робко и с небывалым наслаждением вдыхая сладкий своеобразный запах её волос, - это просто неспокойные сны. Они вредят лишь твоим видениям - тебе не навредят никак.
  - Я знаю, - охрипшим от сна голосом выдавила и прокашлялась, - но они звучат так реалистично... С каждым разом всё ближе и ближе.
  - Тебе только кажется, - попытался успокоить её, стараясь не выдать собственной смятенности.
  - Мама говорила, - хмыкнув, заговорила, положив голову на моё плечо, - когда кажется, креститься надо.
  - Да, - пробормотал я, неожиданно вспомнив некоторую деталь, - твоя мама любила шутить.
  
  24 апреля 1938 года.
  
  Я устал. Меня нервируют подчинённые, спрашивающие и просящие глупость. И меня раздражают упрёки Ярослава. Да кто из нас император - я или он?! Как может он оценивать столь критично и беззастенчиво всё, что я делаю? С другой стороны... он мой лучший друг. Единственный друг, я бы даже сказал. У меня нет сил с ним бороться.
  А ещё Азалия... Она приходит ко мне спать. Не может больше слушать ночами какие-то "разговоры, пытающиеся её доконать". Я не привык пускать кого-то в свою постель, а она критически отказывается спать одна. А я даже не могу понять, что происходит! То ли она пытается привлечь моё внимание, то ли что-то в её голове сломалось. Потому что позапрошлой ночью я поставил подчинённых дежурить, и они ничего не видели, не слышали, а девчонка всё равно пришла спать ко мне, ссылаясь на голоса.
  Я стал в последнее время слишком раздражительным. Может, стоит вновь принимать успокаивающие отвары и ванны?..
  Я начал переодеваться, снял рубашку и расстегнул брюки, когда в коридоре услышал бег. Хотелось выйти и отправить её сразу же обратно в свою комнату. Боюсь, однажды я накричу на неё, ибо это не может продолжаться вечно.
  Она ворвалась в мою спальню в слепом ужасе. Глядя на меня истеричным взглядом, в доли секунды подлетела, прижавшись с большой силой ко мне, но тут же, не отпуская, отстранилась и в панике стала озираться вокруг, будто боясь здесь что-то увидеть. Её лицо было бледнее моего, залито слезами. Она рыдала и шумно дышала, не переставая оглядываться в некоем безумном приступе ещё около минуты.
  - Азалия, - строго позвал я, хотя внутри всё как-то похолодело от беспокойства. Не думаю, что она смогла бы такое симулировать.
  Она в смертельном испуге остановила глаза на мне на секунду, а затем опустила их, спрятала мокрое лицо на моей оголённой груди и, не выдержав, разрыдалась.
  - Они повсюду, - невнятно заговорила она, то и дело шмыгая носом и шумно дыша, что разжигало во мне негодование ещё больше. - Говорят на непонятном языке. Они приходят, я даже видела их у своей кровати. Они хотят со мной что-то сделать. Мне нельзя оставаться здесь. Исчадия Ада!
  Меня переклинило. Я впал в ступор. Ад! Неужели они пришли за ней?..
  - И что они делают? - Как можно равнодушнее спросил я, держа руки в карманах брюк и стараясь не выдавать своих переживаний.
  - Просто говорят, - сквозь непрерывную истерику выдавила, не желая отлипать от моего торса. - Рассматривают меня и обсуждают, как выманить к себе. Угрожают. Говорят, какая я ничтожная и нелепая, хотят "разбить" меня.
  Чуть склонив голову набок, я невольно взглянул на прилипшие к вспотевшей шее тёмно-каштановые кудри и отстранённо отметил, что чего-то не хватает. Плечи и шея Чистого дитя выглядят как-то... голо. Не как обычно.
  - Милая, - настороженно позвал после некоторых размышлений, стараясь привлечь её максимально рассеянное внимание на себя. - Где твой кулон?
  Она хрипло и негромко вскрикнула, отшатнулась от меня и прижала руки к груди, сжавшись и зарыдав с новой силой.
  - Это всё он, - выла сквозь всхлипы. - Всё дело в нём. Когда за мной приходят эти, камень начинает светиться. Они проходят через него. Я... не могу...
  Больше ни одного связного слова из её уст произнесено не было. Подхватив дочь на руки, я за пару секунд оказался в спальне Ярослава, бросив её тут же на кровать. Ассистент стоял у окна, обернулся при нашем появлении и застыл в удивлении.
  - Успокоить, - приказал я и исчез.
  Я спустился, как был, во внутренний двор замка, обогнул его по периметру трижды, но ничего и никого не нашёл. Под окнами её комнат было пусто. В них тоже. В комнатах, соседних с её, снизу, сверху, справа и слева, было либо пусто, либо мирно спали служители Нойшванштайна.
  Людвиг создал этот замок как цитадель легкомыслия и сказок чудака Вагнера. Люди поговаривают, из-за большой любви Баварского короля к этой постройке его дух остался в этих стенах. Я никогда не верил. Но если это так, то почему он беспокоит именно наше Спасение?
  - Луи? - Не веря в то, что я повёлся на мистические сплетни и слухи, всё же прошептал, стоя на том месте, где в сотне метров вверх располагались окна спальни Азалии, и глядя как раз на них. - Лебединый рыцарь?
  ...
  Конечно, никто не ответил мне. Чего я вообще ждал? Что старый друг явится передо мной воочию с распростёртыми объятиями и скажет, как сильно скучал? Я свожу себя с ума! И ещё меня сводит с ума Азалия, её выдумки!
  Или, возможно, я надеялся ещё хоть раз заглянуть в его синие спокойные глаза... которых мне сильно не хватало.
  Я хочу сына.
  
  
  ?
  Ярослав Вишневецкий
  25 декабря 1944 года.
  
  Сегодня между Азалией и Дацианом произошёл конфликт. Он заставил опять её медитировать, чтобы успокоиться и взять над собой контроль, но после двух часов девушка взревела, раскричалась, что больше не может "копаться в себе", и между ними завязалась ссора: один пытался убедить в необходимости медитаций, а другая просто кричала, категорически отказывалась и уверяла в их бессмысленности. Также умудрилась припомнить за многие свои уступки перед родителем: и всё, что надо, делает, и пироп этот треклятый (цитата) снова носит... Однако последнее слово было за мужчиной.
  - Замолчи, - прикрикнул он на неё, - ты не знаешь, о чём говоришь.
  - Так посвяти!.. - Быстрее, чем сообразил мозг, выпалил её язык, и на девичьем лице тут же отразился ужас. Она впервые ТЫкнула ему.
  - Уйди, - раздражённо отмахнулся он, отворачиваясь.
  Бледная, но со стыдливым румянцем на щеках "кронпринцесса" выбежала из кабинета и, не останавливаясь и не сбавляя скорость, направилась в свою комнату, пролетев мимо меня. Я вошёл в кабинет лорда и нашёл его у открытого.
  - А не поступаю ли я неправильно, намеренно пытаясь притупить её силу? - Задумчиво спросил он то ли у себя, то ли у меня, облокачиваясь на каменный подоконник. - Притупляя саму суть её сущности? Как думаешь, я делаю это зря? Это говорит во мне эгоизм...
  - В тебе говорит отцовское чувство, - спокойно парировал я, аккуратно раскладывая папки, документы и даже книги на его столе по своим местам. А они пребывали в полном хаосе. - Не просто же из вредности ты пытаешься удержать её возле себя.
  - Мне кажется, всё зря, - голос звучал убито. - Сам посуди, мы же не можем скрыть то, что она есть. Как человек не может скрыть слона в комнате.
  - Зато мы можем отсрочить её уход от нас.
  - Но это останется на нашей... моей совести, - покачал головой, подошел к столу, взял кружку миттвока, принесённую мной, и вернулся к свежему воздуху.
  - Не вешай всё на себя, Дациан, - недовольно ворчу, - Боги знали, на что шли. Мы люди. Бессмертные, изменённые, но люди. И я разделю твою участь, какой бы она ни была, хочешь ты или нет.
  - Тебе не кажется, что она как будто сама чувствует наше вмешательство в её спокойный поток эволюции? - Игнорирует мои высказывания. - Поэтому и противится...
  - Всё, - я покачал головой, убирая книги со стола самого старого в наше время каинита в его книжный шкаф со стеклянными дверцами, - хватит. Перестань думать об этом.
  - Ты боишься правды? - Иронично вскинув вверх правую бровь, он обернулся ко мне.
  - Хватит, - огрызнулся я, едва не сломав одну из дверей, и раздражённо взглянул на него искоса. В повисшей тишине я аккуратно сделал глубокий вдох и попытался успокоиться. Сунув руки в карманы брюк, я подошёл к входной двери и повернулся к всё ещё наблюдающему за мной сородичу лишь взявшись за ручку. - Приведи себя в порядок, - попросил и вышел.
  Что за муха его укусила? Так до этого доводит любовь? До отчаяния, самотерзания, глубокого расстройства? Как, в таком случае, можно назвать её светлым и, тем более, великим чувством?
  Азалию надо утешить...
  В её комнатах было пусто. Вернее, абсолютно точно пустовали спальня, "кабинет", небольшая гардеробная; дверь в ванную была плотно закрыта, но вода не шумела. Девушка могла бы быть там, но её там могло и не быть.
  Медленно повернув ручку, я открыл дверь и вошёл, закрывая её за собой, будучи на интуитивном уровне абсолютно уверен, что младшая Балаур пряталась здесь. Конечно, она думала, что никто не знает о её склонности во время обиды скрываться от всего мира в тёмной ванной, как ребёнок, но я, благодаря неким "привилегиям" знал о ней всё. Однако сейчас свет здесь был включен, и вода текла, тихим шумом разбиваясь о каменную плитку пола... что я заметил лишь войдя и подняв взгляд на неё.
  Девушка. Уже не девочка - молодая девушка. Полностью обнажённая, со стекающими по тёплой розовой коже струями воды. По-женски красива, по-живому маняща... она расчёсывала пальцами мокрые волосы, смывая с них мыло, и переминалась с ноги на ногу, балансируя на довольно скользком полу. Такая волшебная, такая чистая, желанная, но недоступная. Будь она моей, я защищал бы её от всего, что только может угрожать!..
  ...
  Как же я не услышал звук льющейся воды из-за двери?..
  Умыв лицо и растерев его ладонями, она открыла глаза и, заметив, наверное, только краем глаза, обернулась ко мне и в шоке отскочила к стене, с ужасом прикрываясь, и, конечно, по классике жанра, поскользнулась. Я не мог в то же мгновение скрыться, как предписывал этикет, и стал действовать быстрее, чем осознал. Быстрее молнии метнулся к начавшей стремительный полёт в объятия каменного пола Азалии, успев даже окинуть всю её в последний раз оценивающим взглядом. Поставив на ноги хрупкое неустойчивое тельце, заглянул на ничтожную долю секунды в её испуганные Бермудские глаза и со скоростью ветра выскользнул в спальню.
  Всё равно не понимаю, как я пропустил тот факт, что вода оказалась включенной.
  
  *
  
  Прошло 3 часа, а я всё никак не мог сменить ход мыслей. Перед глазами будто наяву светился образ девушки с каштановыми волосами под хрустальными водяными каплями. Она невообразимо красивая... и живая! Она не одна из нас.
  Каиниты... Теперь это слово почему-то звучало в моей голове оскорбительно, презренно, отвратительно. Мы холодные и бесчувственные, как скалы. Как северные ледники. Мерзкие, бездушные, богохульные создания, невольные последователи проклятого братоубийцы. Но за что его грехи достались нам?
  Дверь в мою спальню медленно открылась, и я резко вернулся в реальность. Я сидел на постели, облокотившись на подушки, и перечитывал третью строчку двадцать пятой страницы книги Баал знает который раз. На пороге, неспешно закрывая за собой дверь, показалась сонная, потирающая сощуренные глазёнки Азалия... в одной ночной рубашке.
  - Ярослав, - прохрипела, зевнув, и потёрла одну ногу о другую в попытке хоть немного согреть, - что ты хотел?
  - В каком смысле? - Сдвинув брови к переносице, спросил я, пока она тёрла пальцами веки.
  - Что? - Нахмурившись, переспросила. - В прямом. Ты же позвал меня. Минут 20 назад заходил и просил прийти.
  Я застыл. 20 минут? Что я делал последние 20 минут?! А я не помню... Замечтавшись, я совсем перестал чувствовать реальность. Но я сидел тут. Вроде бы. Может ли тело действовать вне зависимости от присутствия разума? Видимо, может. Или нет?
  - Я не заходил к тебе, - как можно спокойнее сказал, строго следя за своими мышцами лица.
  - Что это значит? - Из глаз девушки пропала вся сонливость, и вспыхнул тот огонь, который горел в ней всегда. - Что за шутки?
  - Не мели чепуху, - фыркнул я, открывая демонстративно книгу, выдавая это за жест прекращения нашего разговора.
  - Но я видела тебя собственными глазами! - Взбунтовалась она. - Ты говорил со мной, всё было как обычно!..
  - Азалия, хватит, - я немного повысил голос, чтобы пресечь её попытки что-то доказать. - Я уже два часа как лёг, и перед этим к тебе не ходил. - Она мириться с этим явно не хотела, но хранила молчание. - Всё, разговор окончен, возвращайся в свою комнату.
  Я вернул всё своё внимание книге, наблюдая за своей подопечной периферийным зрением. Меня одолевало любопытство: всё-таки она упряма по своей натуре и донельзя упёрта. Порой, чаще всего во время ссор, когда она злится, мне видится в её тёмно-зелёных глазах адский пламень, передавшийся ей, видимо, от истинного отца. Не знаю, стоит ли затыкаться в моменты его пробуждения, но, даже заметив божественную угрозу, я всё равно смотрю в детское лицо Азалии и чувствую необходимость преподать ей урок, научить тому, что она своим криком и протестом отказывается усвоить.
  Я отчётливо услышал её тяжёлый вздох и заметил краем глаза, как она зашагала ко мне. Подойдя, хмуро и решительно забралась на мою кровать, залезла под одеяло, отчего немного сползла её ночная рубашка, - оголяя правое плечо! - и, почти улегшись, обернулась на мой взгляд.
  - Если что-то не устраивает, сам иди в другую комнату, а я 100% останусь здесь. И без тебя, знаешь ли, проблем хватает... - Продолжала тихо ворчать, вытягиваясь под моим большим ватным одеялом, поверх которого я сидел, облокотившись на подушки.
  Она легла в мою постель! И не то чтобы я был брезглив - меня, скорее, беспокоило её столь близкое и откровенное нахождение. Открытое маленькое плечико словно светилось в темноте, как сокровище затерянного Эльдорадо бесцельно опьяняя и маня к себе.
  Девушка больше не двигалась, и я попытался также замереть: уткнулся взглядом в книгу и затаил дыхание. Если она повернётся, меня покроет несмываемый стыд!.. Она слишком красивая.
  Как она могла так нагло и беззастенчиво залезть в постель к мужчине?! Где её манеры и чувство стыда? Этикет? Чувство самосохранения, в конце концов? Надо успокоиться...
  Восстановив через какое-то время спокойствие потока своих мыслей, я снова начал читать страницу 25 с самого начала, и тогда случилось страшное. Зеленоглазая медленно перекатилась ближе ко мне, повернувшись лицом, и оказалась так близко, как только было возможно. Положила голову на моё плечо и обхватила рукой мой торс. Баал покровитель, надеюсь, она спит.
  Прошла минута, мои мысли всё ещё бешено носились в голове, Азалия всё ещё молчала, и я, было, уже уверил себя в том, что она повернулась во сне, но тишина внезапно прервалась тихим:
  - О чём ты задумался?
  - Оставь мне личное пространство хотя бы в голове, - фыркнул я в ответ.
  И снова молчание. Тяжело вздохнув, она придвинулась ещё ближе, - хотя, казалось бы, куда ещё-то?! - голову уложила теперь на ключицы, касаясь волосами моих скул, и обняла одной рукой крепче. Я от такой её "смелости" забыл, как дышать. Сердце пропустило удар, в душе едва заметно всколыхнулся страх.
  - Ты боишься меня? - Негромко спросила она.
  - Скорее последствий тебя, - буркнул, не подумав.
  - То есть? - Тон её стал чуть мрачным, но в целом не изменился. Я не ответил, решив, что это будет ей лучшим одолжением. Наверняка молодой девушке не хотелось бы знать, что её отец тайно, негласно, одним лишь взглядом угрожает каждому, кто хотя бы смотрит на неё неподобающе, вне зависимости от пола, возраста, расовой принадлежности и политических взглядов...
  Ещё в первые годы нашей жизни в том безмятежном особняке на берегу Адриатического моря, когда Азалия максимально нуждалась в поддержке и друзьях, она начала общаться с сыном соседки через дом. Дациан решил уберечь её от Земной порочности, пусть она и есть сама Порочность во плоти. Сначала император просто сказал парню, что эта девочка - всё, что у него есть дорогое в этом мире. Икк, сын той самой соседки, видимо, не понял намёка, так как мы стали замечать, что взгляд его всё чаще отливал явно не дружеским оттенком. Тогда "заботливый отец" дал ему чётко понять, что без промедлений покалечит его, если тот не отстанет от его драгоценной дочки. Вскоре младший сын милой старушки Гэтчет съехал от матери в другой город.
  Я был приставлен к "кронпринцессе" нянькой, грубо говоря, и если перерастёт эта родительская любовь в некую другую любовь... Боюсь, исхода подобной ситуации я попросту не переживу. Да и не дай Баал такое пережить - лучше сразу умереть.
  - Мне одиноко здесь, - честно призналась девушка, заглядывая в мою книгу. - Я...
  - Я понимаю, - перебил я, уверенный в необходимости пресечь назревающее признание, - это всё плохо, конечно, и я готов поддерживать тебя, но именно сейчас, Азалия, ты мне мешаешь. Иди к себе, утром поговорим.
  - Нет, - чуть подумав, она ухмыльнулась и потёрлась щекой о мою кожу, - ты ведь даже не читаешь.
  - Да что ты говоришь, - недовольно фыркнул я и чуть оттолкнул её левой рукой - а она как раз лежала слева от меня.
  - Да, - буркнула, придвигаясь обратно, - я здесь уже семнадцать минут, а ты страницу всё никак не переворачиваешь.
  - Может, я просто медленно читаю?..
  Ответа не последовало. И меня это нервировало куда больше, чем если бы она стала хамить. Сейчас напридумывает себе лишнего, и всё!..
  - Как думаешь, - через какое-то время она снова заговорила, - моё имя можно как-нибудь сократить?
  - В каком смысле? - Теперь мой голос почему-то звучал спокойно и безэмоционально. Вообще не понимаю себя в те моменты, когда дочь императора рядом.
  - Ну, - вздохнула, - вот тебя можно назвать Ярик. Или Слава. А меня? Аза, Лия?.. Это вообще два разных имени. - Она чуть приподняла голову, чтобы заглянуть в мои глаза. - Ты, кстати, читал легенду моего цветка?
  - С чего бы, - фыркнул.
  - Однажды я расскажу тебе, - пообещала она, снова роняя голову на мои ключицы. - Жаль, моё имя создано, чтобы быть полным. А мне бы так хотелось...
  - Раз уж тебе так приспичило, - парирую, - так уж и быть, я могу изредка называть тебя Залей. - Искоса смотрю на неё. - Так подходит?
  Девушка снова приподняла голову, глядя на меня и забавно улыбаясь.
  - Подходит, - кивнула и, опять улегшись, обняла меня ещё крепче.
  Ух, чувствую, добром это всё не кончится... Её внимание необходимо срочно переключить на кого-то другого. Мне, конечно, льстит её привязанность, но сомневаюсь, что её отца она обрадует также.
  
  1 января 1945 года.
  
  Чистое дитя не должно было быть девушкой. Мы все предполагали, что родится мальчик. Дациан первое время был уверен, что его наследник будет блондином с передавшимися от самого императора голубыми глазами. Но в итоге обнаружилась полная противоположность ожидаемого. Я бы ещё свыкся с Шарлоттой, учитывая, что её отличием являлся бы только пол и цвет волос, но нет же. Я хочу спросить. У Бога. За что?!
  Девочки... с ними так сложно. Они явно глупее мальчиков. Азалия - яркий тому пример. Вот уже 13 лет как мы приступили к её "впаиванию" в мир сородичей, но она не сроднилась с нашей расой даже наполовину. И от неё много шума. А ещё капризов. Зато Балаур в восторге от возможности наряжать её и причёсывать. Когда она отрезала волосы на нервах, он относился к ней как-то холодно ещё с полторы недели...
  В ночь с 25 на 26 декабря я понял, что острым ребром для меня встал вопрос пристроить любовь Азалии куда-нибудь подальше от меня. А утром 26 как раз прибыл юный Роллс-Ройс со своим ассистентом. И тут я осознал: вот оно! Они переписывались до этого, так что, думаю, сблизиться в эту неделю, которую преемник императора проведёт здесь, у них не составит труда. По крайней мере, я на это надеялся.
  Мы праздновали человеческий праздник. Новый Год. Его Вечность пригласил... можно сказать, своих друзей. Тех, с кем он общался вполне неплохо, он и приглашал в свой замок на праздники. В нашем обществе нет деления на сословия или что-то подобное. Прислугой нанимаются только те, кто любит, например, готовить или убирать. Всё в нашей цивилизации делается лишь по обоюдному согласию. Единственное сходство наше с людьми - мы подчиняемся одному лидеру, и лишь он один для нас является настоящим существенным авторитетом.
  Дациан занимал своё место на небольшой платформе чуть поодаль от стены в кресле с высокой спинкой, и за его спиной не мог находиться никто, кроме меня и Азалии. Я стоял по левое его плечо, она - по правое. Так полагалось по этикету, пусть я и был его "правой рукой". Место справа от императора отдаётся уважаемой персоне, а слева как раз стоит тот, кто отдал место справа по причине меньшей своей важности. Чтобы не посягать на престижность Императора даже на ментальном уровне, мы встали именно так. "Кронпринцесса" в силу своей принадлежности к прекрасному полу никак не влияет на отношение каинитов к своему лидеру.
  Самый древний сородич скучающим взглядом разглядывал присутствующих, возможно, даже прислушиваясь к их разговорам. Я смотрел перед собой, но на самом деле полностью погряз в мыслях, анализируя всю свою жизнь. Девушка с каштановыми волосами кого-то искала взглядом в толпе.
  В какой-то момент немного хмурый Дациан резко поднялся с кресла, натянул улыбку и повернулся к дочери с теперь полной мягкостью на лице.
  - Милая, пойдём потанцуем, - протянул ей руку, оглядываясь куда-то в сторону.
  - Конечно, папа, - вежливо ответила, вложив свои едва тёплые пальчики в его ледяную ладонь. Она чуть приподняла подол платья, опустила голову и позволила утянуть себя вниз по ступенькам к танцующим.
  Я смотрел на них какое-то время, а потом, словно на себе, ощутил вперенный в величественную пару взгляд. Это Хьюго?..
  ?
  Хьюго Роллс-Ройс.
  1 января 1945 года.
  
  Мы немного опоздали. Многие уже танцевали. Кайл увёл свою даму к столам, а мы остались. Оба молчали. Не знаю, почему она, но я задумался о Спасении. Изменилась ли она за эти года? В последний раз мы виделись с ней в 1932 году. Для сородичей это ничто, но для полукровки... Осталась ли она такой же? Может, подросла и зафиксировалась в другом состоянии? В таком случае, узнаю ли я её? А интересно, будет ли она в жизни так интересоваться мной, как интересуется в письмах? Обратит ли она на меня вообще своё внимание?
  Они в центре... Мой сир и его дочь. Всё такая же маленькая. Всё тот же гадкий утёнок в нашем безупречном обществе. Тонкая гусиная шея, неестественно худые руки, почти отсутствующая талия, вечно блестящие, словно грязные, каштановые волосы. Прекрасна? Император говорил, Спасение - само совершенство. А разве она совершенна?
  Судьба зла - я уяснил это ещё из своей смертной жизни, но не-жизнь временами снова заставляет меня об этом вспомнить. Как часто я жалею, что не Шарлотта - сестра Элизабет, - является дочерью самого древнего каинита. У Вселенной плохое чувство юмора.
  - Если твоя судьба не вызывает у тебя смеха, значит, ты не понял шутки, - заговорила негромко моя спутница и с улыбкой повернула ко мне голову.
  - Ого, - хмыкнул я, поворачиваясь к ней, - то есть ты всё-таки можешь слышать мысли?
  - Только твои, - покачала головой и осторожно указала на танцующую с Его Вечностью девушку, - и это сказала не я, а она.
  - Она? - Удивлённо переспрашиваю, но в голосе моём, я чувствую, всё равно протиснулся оттенок безразличия и скептицизма.
  - Да, - протянула леди рядом со мной, улыбаясь, и перекинула через плечо свои тёмные пряди. - Я думала, мне не услышать чьи-то ещё, кроме твоих, но её ментальный голос звучит весьма звонко и отчётливо и разбивает все барьеры. Странно, но он даже абсолютно спокоен.
  Я ничего не слышал. Обычно я стараюсь скрыться от чужих сознаний, - да и все сородичи стараются, потому как даже свои мысли невыносимы.
  Сир был как всегда превосходен, но вот та, кто составлял ему сейчас пару в танце... Оставалось желать лучшего. Он жестом подозвал кого-то и в ту же секунду оказался прямо передо мной. Вплотную.
  - Ваша Вечность, - я сразу отступил на шаг и неловко поклонился, насколько позволяло расстояние между нами. Но он был не настроен на радушный приём.
  Нечеловечески сильные руки схватили меня за плечо и силой потащили за собой. Мы двигались с такой скоростью, что даже я едва успел заметить, куда мы направляемся. Оказались в одной из гостевых спален.
  - Почему она здесь? - Без лишних предисловий резким и раздраженным тоном заговорил он.
  - Простите? - Невинно переспросил, пока девушка рядом приходила в себя после стремительного забега.
  - Восемнадцать лет прошло, - шипел мужчина, прожигая меня металлическим взглядом, - а эта... - Презрительный взгляд на леди. - Особа ни капли не изменилась. И я не припомню, чтобы давал тебе разрешение на дарение ей Объятий Тьмы.
  - Вы разрешали мне в том веке, - осторожно напоминаю, - но тем шансом я не воспользовался и решил, что могу его использовать в любое другое время.
  - Но ОНА?! Почему ты сделал именно такой выбор, Хьюго?
  Я невольно усмехнулся и выдавил:
  - Помните, что вы мне говорили, когда даровали разрешение Кайлу?
  Лорд замолчал, а через минуту энергично тряхнул головой и невесело рассмеялся.
  - Ты тогда меня рьяно убеждал, что никогда не любил и не сможешь. И что я слышу сейчас? Мой юный Роллс-Ройс, вы влюблены вот уже 18 лет? - Мягкая отечественная улыбка, скрывающаяся под яростью в глазах. - Не верю.
  Только сейчас я понял, что на какое-то мгновение из моей головы выпала Чарли. Повернув к ней голову, я нашёл на её лице неподдельный страх. С двадцатого августа 1927го года в ней плотно засел ужас перед императором каинитов. Я ничего не мог и не хотел с этим поделать. Пусть лучше она опасается, чем льстится к нему.
  Таким злым я весьма давно не видел Балаура. Странно, что он позволил себе рассвирепеть при сводной сестре своей дочери. Может, так он показывает своё к ней безразличие? Или решил убрать с дороги в скором времени?
  - Я не одобряю твой выбор, - всё же высказал спокойно мужчина, - но он, увы, уже сделан. С настоящего момента и до следующих моих распоряжений я запрещаю рассказывать Азалии об этом и, тем более, показываться тебе, - строгий взгляд голубых глаз цвета Аляски на Шарлотту, - ей на глаза. - Вновь всё внимание его сосредоточилось на мне. - Она может присутствовать сегодня, но чтобы Спасение не видела.
  *
  
  В этот вечер я станцевал с "кронпринцессой" пару раз, сделал около трёх комплиментов, вежливо улыбался - всё как положено. Она довольно растягивала губы в ответ, смущалась и хихикала над какими-то шутками. По сияющим Бермудским глазам было отчётливо видно, что как раз эта особа ко мне неравнодушна. Эхх, будь она похожа на сестру... Гадкий утёнок.
  
  2 января 1945 года.
  
  Сегодня утром за завтраком Азалия подсела ко мне в большом зале столовой, в то время как Чарли осталась в комнате. Мы мило беседовали, обсуждали даже банально погоду. В конце трапезы от гадкого утёнка последовало предложение прогуляться. Я сослался на холод и выставил всё так, будто я забочусь о её здоровье, а не просто не хочу никуда идти. Тогда она предложила пройтись по замку:
  - Всё равно во многих коридорах даже днём пусто.
  Настырная девчонка. И что я должен сказать?
  - Уверена, что свободна сегодня? - Уточнил я, допивая кофе. - Нет никаких занятий с профессором Вишневецким?
  - Он уехал вместе с отцом в Фюссен, - покачала головой и вдруг встрепенулась, - и почему "профессором"?
  - Ярослав знает почти всё в мире, - спокойно объяснил я. - Говорит на всех языках, прочёл все имеющиеся в библиотеке книги...
  - То есть он?.. - Её глаза удивлённо округлились. Я только кивнул, незаметно раздражаясь такой реакцией. Ну и глупая же она. - Надо же, - бормочет, - я даже и не подозревала...
  - Император позаботился о твоём образовании, - добавляю, нетерпеливо поглядывая на наручные часы. - Прошу простить, Азалия, но сейчас у меня есть некоторые дела, и я должен тебя покинуть. Встретимся позже.
  - Да, конечно, как скажешь, - затараторила она, энергично закивала и улыбнулась своей обычной рассеянной улыбкой.
  Я кивнул в ответ, развернулся спиной и оставил зеленоглазую в одиночестве за небольшим круглым столом.
  
  3 января 1945 года.
  
  Я завтракал в своих апартаментах, вместе с Шарлоттой. Мы вышли на террасу, где нам накрыли столик, и спокойно трапезничали, обсуждая неважную чепуху. Мне нравилось вот так сидеть с ней.
  - Такой расслабляющий холодок, - протянула она, запрокинула голову, открывая шею, которая уже давно больше не манила теплотой, и широко улыбнулась.
  Я поднял глаза, чтобы насладиться её обликом, но девушка сейчас была так неудачно ко мне повёрнута, что на секунду мне показалось, что передо мной... Азалия! И я застыл, в шоке снова и снова разглядывая прекрасное лицо, чтобы точно и окончательно убедиться, что это старшая Гринвуд.
  Она приоткрыла один глаз и спросила:
  - Хьюго, чего завис?
  - Думаю, - попытался оправдаться, откашлялся и усмехнулся, придавая лицу обыденное выражение. - Ты же не любишь рассвет.
  - Но холодок-то всё равно хороший, - хихикнула, пожав плечами и обняв себя тонкими белыми руками.
  Я вспомнил, что и дочка мэтра стала бледной, точно полностью примкнувшая к нам. Видимо, она, как хамелеон, неосознанно пытается слиться с обществом, в котором теперь вынуждена жить до конца бесконечной жизни. Пусть её кожа и приобрела похожий белый оттенок, жизнь не даст девушке окончательно побелеть, пока Тьма не обнимет её полноценно.
  
  Весь день я провёл со своей дамой. К вечеру мы вышли на улицу, обошли пару раз замок вокруг и вернулись. Интересно, можно ли вернуться из не-жизни в жизнь?..
  
  4 января 1945 года.
  
  Азалия и профессор Вишневецкий собирались на конную прогулку. Дациан "ненавязчиво" предложил мне составить им компанию. Думаю, он заметил тот самый взгляд полукровки, какой она направляла на меня каждый раз, и хотел добиться от меня составления ей отличной компании не только на день или два... на всю жизнь, думаю. Она смущалась каждый раз, когда случайно касалась меня или пересекалась со мной взглядами. Маленькая девочка. Мне подсунули ребёнка!
  Что ж, деваться было некуда, и мне пришлось согласиться. Мы выехали после обеда, проехались по лесу. Втроём было куда легче, чем когда мы "наслаждались" одиночеством. "Правая рука" императора не отходил от подопечной ни на шаг. Да, с выбором Его Вечность не ошибся.
  Мы вернулись в замок к шести часам вечера, вместе поужинали, и я вернулся в свои комнаты. И лишь улегшись в кровать я понял, что мыслей об Азалии в моей голове стало как-то больше.
  
  5 января 1945 года.
  
  Остался сегодня с Чарли снова. Отметил, что они с сестрой схожи много больше, чем я думал. Вечером пошёл на прогулку по замку с Азалией. Понял, что они почти идентичны.
  
  6 января 1945 года.
  
  Гадкий утёнок. Она была сегодня странно неразговорчива. Мы завтракали вместе на первом этаже, и она не трещала без устали, как раньше, а только молчала, уткнувшись в свою тарелку. Днём мы пару раз пересекались в коридорах. Перед сном она перехватила меня прямо перед дверью в мои апартаменты, - и я поблагодарил Баала, что не успел ещё войти в комнату, - и попросила отойти с ней кое-куда.
  В большой светлой гостиной мы сели на кресла друг напротив друга. В течение минуты девушка с каштановыми волосами смотрела на меня в упор немигающим взглядом, в котором читались... мучения. Я оторопел, впал в ступор и никак не мог отвести взгляд, неотрывно глядя в два Бермудских треугольника её глаз. В итоге "кронпринцесса" покачала головой и тихо произнесла:
  - Я люблю вас, Хьюго.
  У меня сердце пропустило удар... Не могу поверить, что она сказала это...
  - Да, - я натянул свою привычную ухмылку (или, скорее, её жалкое сейчас подобие) и кивнул, - я тебя тоже люблю...
  - Нет, - удивлённо перебила она, глядя на меня так, будто видела насквозь и знала от и до весь мой внутренний мир, - вы не понимаете. Я люблю вас, - как можно чётче отчеканила.
  И я не смог больше ответить ей хоть что-то. А что я мог сказать? "Я знаю", как идиот? Потому я молчал, опустив голову и лихорадочно раздумывая над тем, что же полагается мне сказать. Может, извиниться и сказать, что влюблен в другую? Или ответить взаимностью, дабы удовлетворить и её желания, и желания моего мэтра?
  - Вы ничего не скажете мне? - Еле слышно спросила, подавшись ко мне и пытаясь снова заглянуть мне в глаза.
  Я понял. Её оружие - глаза. Как только ты смотришь в них, ты мгновенно теряешься. Попадаешь в сети, из которых нет выхода. Да и как только ты начал тонуть в этих Бермудах... пути назад уже нет. Пути на поверхность опасных вод нет. Ты полностью переходишь во власть Адовой дряни.
  - Прости, Азалия, боюсь, наш с тобой союз невозможен. - Я стремительно поднялся и посмотрел на неё сверху вниз. - Ты мне неинтересна. Не хочу сделать больно, но, согласись, будет хуже, если я попытаюсь сыграть с тобой в ложную любовь. - Я поклонился ей и направился к входной двери, по пути бросив прощальное: - Я пойду. Ещё раз извини.
  Вроде бы не особо грубо вышло... Надеюсь.
  
  
  ?
  Дациан Балаур.
  7 января 1945 года.
  
  Мы с дочерью встретились на завтраке. Вернее, я позвал её позавтракать в моём кабинете. Она была несколько печальной, пусть и улыбалась почти как всегда. Не видь я её каждый день, не заподозрил бы ничего, но сегодня её глаза не искрились... почему-то. Обычно в Бермудских глазёнках постоянно плещется юношеский максимализм.
  - А ещё мне нравится Лермонтов, - без устали щебетала она, расчёсывая мокрой расчёской непослушные волнистые пряди и глядя на меня поддельно-улыбчивым взглядом. - А его "Герой нашего времени"? Вы читали?
  - Если не помнишь, - с улыбкой начал, мягко разглядывая миловидное детское лицо, - именно я подарил тебе эту книгу. А всё, что попадает к тебе, изначально проходит через меня.
  - Ой, и как вам? Понравилось? - Просияла она, отчего-то ускоренно став расчёсывать каштановые локоны. - Григорий Александрович такой ужасный человек, - восклицает, глядя куда-то под потолок, и улыбается, - но я так прониклась романом, что едва сама не влюбилась в него, - хихикает над собой. - И ещё...
  Мне нравится, когда она вот так говорит со мной ни о чём. В процессе монолога её лицо сменяет не менее 10 раз своё выражение. И так интересно за этим наблюдать, что неосознанно отключаешься от внешнего мира, уходя внутрь собственной головы в немом восхищении. Я слышал, кто и что думает об Азалии: ни один не посмел допустить даже мысли о непригодности её для нашего всеобщего Спасения. Меня это радует.
  Я горд, что её волосы того же оттенка, что и мои. Сначала, когда во снах мне являлся лишь размытый образ ребёнка, я боялся, что моих черт в нём будет меньше, но, слава Баалу, моё дитя истинно моё. Помню, как насторожился её выходке в ночь на 27 сентября 1932 года. С тех пор я стараюсь действовать более мягко.
  - Вы не устали ещё сидеть? - Вдруг резко перескочила большеглазая девчонка на другую тему. - Может, пойдём, погуляем? На улице сегодня довольно тепло, да и ветра нет. - Удивлённо смотрю на неё. Давно от неё именно мне не поступало таких предложений. - Пожалуйста, папа, давайте сходим!..
  Неожиданно. С чего бы это? И мне показалось, или перед этим она тяжело вздохнула? Её улыбка стала искусственнее?
  - Одевайся, - всё же кивнул я, махнув ей рукой, - зайду за тобой через 20 минут.
  - Спасибо, - просияла полукровка, вскочила с кресла и тут же убежала, оставив на столе свой гребень.
  
  *
  
  Она носилась по недавно выпавшему снегу, как маленький ребёнок радуясь пробивающемуся сквозь белые тучи солнцу и хрусту под ногами так искренне и самозабвенно, словно для неё ничего важнее в жизни и не было. Она так не радовалась даже мне.
  Мы играли в снежки. Вернее, пока мы были во внутреннем дворе, Азалия самостоятельно развлекалась, а как только оказались в лесу, подальше от лишних глаз, меня посетила мысль, что через такой пустяк я, возможно, смогу почувствовать прикосновение живой жизни.
  Когда мы уже хотели возвращаться, нам "неожиданно" встретился Хьюго... ведущий под руку Шарлотту Гринвуд. Цветочек перестала улыбаться, даже замедлила шаг, усиленно вглядываясь вперёд.
  - Папа, - сдавленно позвала, не поворачиваясь ко мне, - вы тоже это видите? Или мне чудится?..
  - Нет, - спокойно отвечаю, - я тоже это вижу.
  Всё верно. Сегодня утром, перед тем, как встретиться с девочкой, я зашёл к своему преемнику и дал разрешение на раскрытие тайны его спутницы. Печальные глаза девочки всё утро меня настораживали, но оставляла надежду мысль, что родная сестра поднимет ей настроение. Но пока я не наблюдал радости на детском личике.
  Когда между нами и ними было примерно 100 метров, взрослая леди помахала младшей рукой, подхватила полы платья повыше, чтобы не стесняли шаги, и бегом бросилась к нам. Подбежав, она крепко сжала Азалию в объятиях и восторженно прошептала:
  - Эл... Азалия.
  - Как ты?.. Что?.. - Ни один вопрос не мог нормально сформулироваться на её языке.
  И тут меня как молнией поразило. Я ведь почти приручил наше Спасение. Она совсем забыла о прошлой жизни, семье...
  ...
  Я, кажется, совершил самую глупую в своей жизни ошибку.
  
  *
  
  Возвращались мы все вместе. Всю дорогу Шарлотта не отпускала ладонь моей девочки, а та в свою очередь мёртвой хваткой, как испуганная кошка, вцепилась в мой локоть. Льстило, что она так жмётся ко мне.
  После позднего обеда девушка увела её пройтись по коридорам замка. Уверен, чтобы скормить полукровке придуманную ими с Хьюго историю появления Шарлотты здесь в том же облике, в каком они виделись ещё в 1927 году. Эту легенду они придумывали долго. Мне её рассказал Хьюго: заботясь о моей дочери, он обратил старшую Гринвуд и все эти годы воспитывал, чтобы она не навредила хрупкой Азалии, и теперь они наконец встретились. Как по мне, так это полный бред. Но во что только ни поверит детский ум?
  
  
  ?
  Ярослав Вишневецкий.
  15 января 1945 года.
  
  Меня лично познакомили со старшей сестрой моей подопечной ещё 1 января, утром после бала. "Официально" Азалия представила её мне 7го. И все дни они таскались вместе. И не то чтобы мне это не нравилось... Хотя да, мне это совершенно не нравилось. Даже по рассеянному лицу зеленоглазой было понятно, что она не в восторге от такого поворота событий. К вечеру каждого дня она была немного хмурой и какой-то заторможенной.
  - Знаешь, - призналась она мне, когда я зашёл к ней перед сном, - думаю, это неправильно. Для меня все они - моя... прошлая семья - умерли навсегда. А Чарли осталась... это неправильно, что она не разделила их участь, я считаю. - "Кронпринцесса" сидела на пуфике перед зеркалом и неотрывно смотрела на свой алый кулон в отражении, пока я расчёсывал щёткой её короткие непослушные волосы.
  - Разве ты не рада? - Безэмоционально переспрашиваю. - Она ведь твоя сестра, единственный родной человек здесь. Тебе разве не было одиноко?
  - Вы мои родные люди, - опровергла она, - ты и отец. - Тяжёлый вздох. - Я не хочу, чтобы она была здесь, - честно ответила, хмурясь, и опустила глаза на свои пальцы. - Я знаю, что это подло и грязно, но я просто... не хочу, чтобы здесь кто-то был из моего прошлого.
  - Боишься каких-то воспоминаний? - Удивлённо смотрю на её отражение и возвращаюсь к своему делу, наслаждаясь мягкостью и шелковистостью её волос. - Или воспоминаний вообще?
  - Нет, - твёрдо буркнула, надув неосознанно щёки. - Не могу назвать тебе чёткую причину прямо здесь и сейчас, но мне отчего-то неприятно быть с ней рядом. В детстве мы не особо дружили, а позже, повзрослев, вроде нашли общий язык. Попросту мне не нравится её общество... - Она резко вскинула голову и посмотрела на меня через зеркало. - Только никому не рассказывай.
  Я замер, глядя только в её тёмные глаза с большими зрачками, в которых отражался ярко-золотой свет настольного светильника. Выглядело довольно завораживающе.
  - Азалия, - вздохнув, спокойно заговорил я, - запомни: всё сказанное между нами даже без пометки "секретно" не выходит за рамки нашего с тобой разговора. - Я аккуратно взял её голову обеими руками, медленно наклонил назад, поцеловал девушку в белый, но притом приятно-тёплый лоб и отпустил, собираясь уходить.
  Возможно, я сделал это, - что вернее всего, - из-за своих смешанных чувств к этой девчонке зря, но, глядя в её жалобные детские глаза с ещё не потухшей жизнью, я не могу придерживаться необходимого для меня же самого расстояния. Кто знает, а вдруг я стану ей словно бы вторым отцом? Настолько сильно мы сблизимся?
  - Заплетёшь косичку? - Восторженно глядя на меня, тихо спросила она, также "перевёрнуто" глядя на меня.
  Я кивнул и снова взялся за пушистые густые локоны. Теперь я, кажется, понимаю, отчего Дациан не хотел, чтобы она "взрослела". Не хотелось бы её потерять. Ибо в таком случае вернётся холодная реальность, пустое одиночество. Азалия как наше с императором личное Солнце. Гложет мысль, что мы с ней сближаемся больше. Она стала доверять мне свои тайны - это уже хоть какой-то прогресс. Мне нравится.
  - Всё, - оповестил я, закончив, погладил её осторожно ладонью по макушке и отошёл, позволяя отодвинуть пуф и встать.
  - Спасибо, - вздохнула она, поднялась, крутанулась, глядя в зеркало, чтобы осмотреть себя, и повернулась ко мне с грустной улыбкой. - А ты долго спишь? - Вдруг спросила, уходя к кровати. - В смысле, во сколько ложишься и во сколько встаёшь?
  - Ну, - её вопрос заставил меня задуматься, - когда теряешь способность умирать, перестаёшь куда-то спешить, и сама собой отпадает необходимость следить за временем. Да я как-то и не задумывался на этот счёт. Меня не волнует, сколько я сплю.
  - Я такая же, как вы, - возмутилась Зали, забравшись на кровать и пытаясь поудобнее улечься, - а за моим распорядком дня вы с отцом строго и неустанно следите. Почему так?
  Я усмехнулся, укрывая её тёплым ватным одеялом.
  - Пущенный на самотёк ребёнок зачастую вырастает злым и жестоким. Мы же с Его Вечностью хотим сделать из тебя хорошего человека. - Я поправил для неё атрибут постели удобнее всё с тем же безэмоциональным выражением лица.
  - Не уверена, что уместно под "ребёнок" иметь ввиду меня, - лукаво заметила она, улыбаясь от моей заботы. Она всегда улыбается, когда я за ней ухаживаю. - Если посчитать, сейчас мне... - От её лица неожиданно отхлынула кровь, а глаза сами по себе шокировано округлились.
  - Сколько? - Мягко спросил, стараясь не акцентировать на этом внимание, и присел на край кровати. Я не имею права оставлять Чистое дитя наедине с этой пугающей мыслью. В первые два века меня она тоже пугала. Со мной в этот период был Даци. А с ним тогда не было никого...
  - Тридцать один, - прошептала зеленоглазая, не веря в сказанное. - Мне исполнился тридцать один год седьмого ян...
  - Но тебе ведь по-прежнему двенадцать, - хмыкнув, я покачал головой и коснулся ладонью её плеча, не давая тем самым безумию охватить совсем юный по нашим меркам разум "кронпринцессы". Она непонимающе смотрела на меня. - Что, не угадал? - Чуть прищурившись, переспросил. - Одиннадцать?
  Уловив мою попытку пошутить, Азалия растянула губы в грустной улыбке и покачала головой тоже, дав правильный ответ:
  - Шестнадцать.
  - Разве? - Наигранно удивляюсь. - Странно, ты выглядишь младше. - Решив сделать ей такой своеобразный подарок, я посмотрел в её Бермудские глаза с нескрываемой нежностью. - И навсегда останешься маленькой девочкой. Для меня. Для нас с твоим папой. - В её взгляде снова засветилось то благоговение, с каким она частенько на меня смотрела, и теперь я чётко видел, что страх и паника окончательно отступили. - Спокойной ночи, золотко.
  - Спокойной, Ярослав, - кивнула она, поворачиваясь на бок и складывая под щекой ладошки.
  Я вышел в коридор, закрыв дверь за собой, и остановился перевести дух. Неужели? Я действительно позволил себе показать действительные чувства к ней? Какой кошмар!..
  Приведя более-менее мысли в порядок, я сунул руки в карманы брюк и направился в комнату Хьюго. Помню, как я обучал его полтора века назад...
  
  ?
  Дациан Балаур
  16 января 1945 года.
  23:18.
  
  День прошёл довольно спокойно. Мы с Хьюго занимались делами, Азалия гуляла с сестрой, Ярослав сопровождал их. Закончили мы только к вечеру. Ассистент сказал мне, что, как только они вернулись в замок и поужинали, моя дочь объявила, что устала, и отправилась спать, даже отказавшись от сопровождения её... гувернёра, скажем так.
  Освободившись, я сразу решил зайти к ней, надеясь застать ещё не спящей. По пути перебирал все возможные варианты причин её расстройства, но их было слишком много, и все по-своему могли подходить. Они могли поругаться с сестрой. Мог состояться очередной конфликт с Вишневецким. Или она на самом деле устала.
  Вежливо постучав, я открыл дверь и вошёл. Сразу же в нос ударил запах соли. Девочка обнаружилась на полу у кровати, прижавшей колени к груди, обхватившей ноги руками и спрятавшей на коленях лицо. Всхлипывая, она даже не заметила, как я подошёл.
  - Милая, - тихо позвал, отчего она вздрогнула и резко вскинула голову, обращая на меня испуганный, отчаянный взгляд. Мокрые щёки, заплаканные глаза... Кажется, сегодня прольётся кровь обидчика нашей святыни.
  - Папа, - удивлённо прохрипела она, стремительно вытирая ладонями влагу с лица, - почему вы здесь?
  - Ярослав сказал, ты ушла от него сильно уставшей, и я решил проверить, всё ли у тебя в порядке, - ответил ей, усаживаясь рядом на пол. - И, как вижу, не зря. - Попытался заглянуть в её глаза. - Что случилось? - Посмотрев на собственные ноги, она не решалась сказать о своих тревогах, но мне, как отцу, необходимо было знать. - Азалия, ты должна доверять мне, - тихо напоминаю, - мы семья, между нами недопустимы тайны. Согласна?
  Она неуверенно кивнула, не сдвигая глаз с одной точки, но в итоге повернулась и выдала невероятное:
  - Я влюбилась, папа, - сдавленно пробормотала, - в вашего ученика. - Снова смотрит только вниз, не в силах выдержать мой прямой изумлённый взор на себе. - В Хьюго.
  Я знал, что она неравнодушна к нему, предполагал симпатию, но влюблённость?.. Может ли Святая Скверна любить? Хм. Ну, видимо, может. Хотя, возможно, это её собственное испытание для себя же? Или это человеческая в ней остаточность?
  - Тогда почему ты плачешь? - Ничто разумнее так и не появилось в моей голове, и я спросил то, что спрашивал однажды у себя же - почему я в отчаянии от своих чувств, если я могу сделать с ними, что захочу. - Это не плохо, так что поводов для слёз у тебя пока нет, верно? - С мягкой улыбкой объясняю, осторожно утирая тыльной стороной пальцев её снова скатывающиеся по блестящей от влаги коже слёзки.
  - Нет, - судорожно вздохнула и передёрнула плечами, упорно глядя лишь в пол, - поводов у меня достаточно, вы просто ещё не знаете. - Минута тишины, в которой я не решался подтолкнуть её поделиться переживаниями, прекрасно понимая психику подростка. - Две недели назад я призналась ему в свои чувствах, - бормочет себе под нос, - но, к сожалению, господин Роллс-Ройс не разделяет моих настроейний. Он сказал, что я ему неинтересна, и ушёл.
  - Понятно, - чуть нахмурившись, я поднялся на ноги и протянул ей руку, предлагая также встать.
  - Но он хотя бы извинился, - подняв на меня жалобный взгляд, попыталась девочка защитить сородича, не обращая внимания на мою немую просьбу.
  - И ты все эти дни вот также страдала?
  - Не так, - покачала головой и сжалась сильнее, опять не смотря на меня.
  - Тогда что заставило тебя так расстроиться сейчас?
  Тяжёлый вздох и едва слышное:
  - Чарли проговорилась, что все эти года она провела вместе с господином Роллс-Ройсом, и между ними... Я, скорее, сама догадалась по её словам, что происходит между ними.
  "...с господином Роллс-Ройсом"! раньше она не называла его на "вы". Быть может, так ранимая душа ребёнка пытается отдалиться от и без того недосягаемого?
  - Вставай, милая, хватит сидеть на полу, - выдохнул я, поджав губы.
  На этот раз она послушно взялась за мою ладонь и поднялась, тут же запрокинув голову, чтобы иметь возможность смотреть мне в глаза.
  - Вы только не злитесь на него, папа, - попросила, сдвинув брови домиком, жалко улыбнулась и неуверенно попыталась снова защитить моего преемника: - О-он ведь не виноват. Чувства - это не контролируемый процесс, и... ни он, ни я, ни кто-то ещё в этом не виноваты. Оно само как-то. Давайте не будем ничего менять? Пусть всё останется так, как уже есть? Сердцу не прикажешь.
  Прикажешь, милая. Запомни: прикажешь, если захочешь.
  Разглядывая сквозь Бермудские блестящие глаза почти неразличимые и неслышные мысли дочери, я неуверенно улыбнулся, не находя в них ни единого оттенка злости, но ясно ощущая, что вся она - сплошной сгусток Тьмы, и погладил Чистое дитя по голове.
  - Ты слишком добрая, моя девочка, - прошептал, целуя её в лоб и прижимая к своей груди. - Однажды тебя это погубит, но я так не хочу, чтобы ты менялась. Обещаю, я сумею защитить тебя абсолютно от всего, только оставайся этой Азалией, ладно?
  Почувствовав, как её губы растягиваются шире, услышал тихое "Ладно" и понял, что расстаться с ней не смогу. Моя. Моё! Ох, милая, знала бы ты всё...
  
  ?
  Ярослав Вишневецкий.
  17 января 1945 года.
  
  Император всё мне рассказал. Я же в свою очередь уклончиво добавил, что наше Спасение чувствует себя некомфортно рядом с сестрой. Сошлись на решении, что дорогим гостям поры бы уже отчалить. Балаур пошёл поговорить со своим преемником без меня, намереваясь попросить уехать не объясняя причину. К обеду они попрощались со всеми нами и отбыли в Нюрнберг.
  Азалия оставалась грустной, но к вечеру стала обычнее улыбаться.
  
  8 февраля 1945 года.
  
  Шарлотта часто писала и звонила Азалии, буквально требовала её внимания. Потом они прекратили на какое-то время общение - две недели назад. Неделю назад дочь императора рассказала нам, что ей снится старшая сестра, и во сне они разговаривают, словно бы в жизни. Вечером этого дня ей позвонила сама Гринвуд с вопросом о том же сне. Так мы выяснили, что наше Спасение способно затягивать чужую душу вне зависимости от её желания в некий сон, при котором отдыхают физические тела, в то время как ментальные соединяются в созданной полукровкой сфере сновидений. Но сама Азалия говорит, что ничего не делала для этого.
  - Я даже не думала о ней перед сном, - говорила она, переводя озадаченный взгляд с меня на Дациана и обратно, - и не имею ни малейшего представления, как выходить из тела, а тем более призывать чью-то душу.
  Императора это насторожило. А меня нервировала настырность старшей Гринвуд поддерживать нежеланное для моей подопечной с ней общение. А не всё ли ей равно, что происходит в жизни дочки её императора? Что задумала эта скользкая дамочка? Пытается всеми путями и силами всё же подмазаться к Его Вечности?
  Три дня назад Зали сказала, что в этих "снах" ей очень некомфортно - и с каждым разом всё больше и больше. Два дня назад она метафорически выразилась, что как бы чувствует, как из неё "выпивают соки". Стоило сложить лишь одно к одному, и всё встало на свои места! Балаур незамедлительно послал самого быстрого своего подчинённого незаметно для Хьюго похитить предательницу, пошедшую против своего Рода, и доставить сюда в максимально сжатые сроки. Вчера она была уже здесь. Последние сутки сир жестоко, но стараясь не оставлять физических следов на её теле, допрашивал Шарлотту - узналось точно, что Хьюго, слава Баалу, был не при чём, и о её замыслах даже не подозревал. Затем император дал ей несколько часов отдыха. И сегодня днём, после обеда, он поручил мне морально настроить Азалию, а потом привести к старшей сестре.
  По дороге в её кабинет, в котором она любила сидеть целыми днями, мы обсуждали, как всегда, ерунду, но как только оказались в нужном помещении серо-коричневых тонов, я посерьёзнел. Девушка плюхнулась в своё кресло, а я - в кресло гостя.
  - Зали, - тщательно подбирая слова, начал я, - скажи мне, ты понимаешь, что такое предательство?
  - Конечно, - кивнула она, всё ещё улыбаясь и отстранённо разглядывая свой кабинет в тысячный раз. - А у нас что, очередной урок?
  - Тогда скажи, - проникновенно заглядываю ей в лицо, игнорируя последнее высказывание, - что в твоём понимании будет считаться предательством каинитов?
  Девичья улыбка померкла, в глазах отразилась задумчивость.
  - Ну, - протянула, почесав висок, - выдача нашего секрета смертным. Причинение вреда сородичу. Неподчинение императору...
  - А также попытка причинения вреда самому императору и его семье, - спокойно добавляю. - Ты ведь осознаешь, насколько ты важна для нас?
  - На самом деле... - Виновато улыбается. - Нет. Наверняка за 7 столетий я не единственный ребёнок императора сородичей, и вот вопрос "почему именно я" не даёт мне покоя. Когда я спрашивала у отца, он сказал, что я особенная - и больше ничего.
  - Он сказал тебе только то, что имел право сказать, - кивнул я, принимая такой ответ, и решил немного прояснить ситуацию: - Из всех них тебя выделяет сила. Можно сказать, все они были низшими гибридами, а ты - первый и, думаю, последний на Земле представитель высшего сорта полукровок. Единственная в своё роде.
  - Звучит масштабно, - пробормотала, хотя на самом деле, я уверен, не понимала всей серьёзности.
  - Ни один сородич не посмеет даже допустить мысль о том, чтобы поднять на тебя руку, - продолжил я тем временем, - и не только из-за сильнейшего покровителя за плечами. Богами предначертано, что Чистое дитя, ребёнок высшего порядка, приведёт весь наш Красный Род на новую ступень эволюции. Поэтому мы также называем тебя Спасением. А попытаться тебя убить - значит предать всех нас, предать себя, предать весь мир и предать самого Баала. Ты это понимаешь?
  - Почти, - чуть хмурясь, кивнула, отчаянно шевеля шестерёнками в голове.
  Вздохнув, я постучал размеренно ногтём по деревянному столу и всё же подобрал нужные слова, чтобы закончить свою мысль:
  - Такие существа для нас - ошибка природы, которую необходимо устранить. И таких "смельчаков" сейчас нет. И не будет никогда. Как мы думали... Но он, - хмыкаю, - единственный в своём роде, как и ты, сейчас находится в одной из подвальных комнат замка.
  - То есть меня пытались убить? - Изумилась она, размышляя почти в правильном направлении.
  - Больше всего тебя должно ужасать не это, - качаю головой и выдаю главное: - Этим предателем является Шарлотта Гринвуд.
  
  *
  
  Всю дорогу вниз мы молчали. "Кронпринцесса" судорожно сжимала мой локоть, подрагивая временами от собственных мыслей, и смотрела растерянным взглядом лишь себе под ноги. Как только мы оказались в нужном тёмном помещении, освещаемом лишь несколькими лампочками под потолком, сидящая до этого на полу поникшей куклой "старшая сестра" в отчаянии кинулась ползком в нашу сторону с полным боли и страдания криком:
  - Лиза!
  Азалия сильно вздрогнула и застыла, будто действительно окаменела в момент. Я накрыл её ладонь на своей руке свободной ладонью и сжал её тонкие, похолодевшие в мгновение пальчики. Растрёпанная, явно подвергшаяся мучениям, изменница, кажется, стремилась пробудить в зеленоглазой сейчас воспоминания и прошлое, надеясь, видимо, что та сможет убедить Его Вечность пощадить "несчастную" дрянь. И надеялась она зря.
  - Не сметь, - холодно приказал отец нашего Спасения откуда-то от левой стены и зашагал по направлению к нам. Жертва была в центре большого пустого зала. Остановившись напротив неё в двадцати метрах, полуобернулся к нам и протянул с немым приглашением руку, как можно спокойнее позвав: - Азалия.
  Она чувствовала себя виноватой в том, что сейчас здесь происходило - это было бы понятно даже дураку. Я почувствовал, как её дрожащая рука сжала меня ещё раз, после чего отпустила. И девушка, опустив голову, робко направилась к своему прародителю. Он взял её за руку, и теперь они вдвоём стояли лицом к Гринвуд. Я же нашёл себе местечко в углу, откуда открывался довольно хороший обзор.
  - А теперь, - с металлическим оттенком в голосе произнёс он, глядя на женщину в центре помещения, - скажи ей правду, грязное создание.
  - Эл...
  - Неверный ответ, - отрезал, не дав закончить.
  Повисла минута напряженного молчания, в течение которого император каинитов, излучая угрозу, смотрел на Шарлотту, а та, тихо хрипя, медленно и заметно лишь проникновенному глазу каинита покрывалась подкожными синяками.
  - Азалия, - сдавленно попыталась сказать она, зажмурившись и опустив голову.
  - Нет, - снова оборвал мужчина. Полуобернулся к дочери, также смотрящей испуганно лишь вниз, на подол своего любимого платья.
  Платье тёмно-зелёного цвета, с длинными рукавами и свободной юбкой, достающей до середины голени. Оно ей очень шло - особенно к глазам. Оно нравилось ей белыми воротничком и манжетами. Думаю, ещё оно нравилось ей и оттого, что выбрала его Зали сама.
  Он мягко коснулся её подбородка и заставил поднять голову, чтобы смотреть на виновницу сего собрания. Она не смогла сопротивляться и округлёнными глазами взглянула на когда-то любимую сестру.
  - Я сказал, смотри ей в глаза, дрянь! - Рыкнул Дациан, повернувшись снова к женщине перед собой. - Не думаю, что у тебя есть совесть и, уж тем более, душа, чтобы ты могла чувствовать стыд и раскаяние, так что смотри.
  Его глаза с каждой минутой багровели... И зрелище это было жуткое - лицезреть, как небесно-голубые глаза цвета Аляски становятся кроваво-тёмными.
  Обе девушки вздрогнули, едва в давящей тишине прозвучал злой голос самого сильного и древнего сына Каина. Гринвуд медленно подняла голову, гулко сглотнула и через силу выдавила, паникующим взглядом рассматривая зрачки "кронпринцессы":
  - Я ненавижу тебя, - едва слышное признание. - И ненавидела всегда. Всю жизнь.
  - Нет, - сдвинув брови всё тем же привычным домиком, пробормотала, не веря, девочка с Бермудскими глазами.
  - И я пыталась убить тебя, - продолжала она, сжимая зубы и кулаки. - Много раз. Ещё с подросткового возраста.
  - Нет, Чарли, - попыталась вразумить её младшая, что выглядело очень глупо.
  - Да! - Огрызнулась без сил та.
  - ...Почему? - Шепчет, едва ли не плача.
  - Потому что я должна быть на твоём месте, - зашипела изменница, теперь злясь.
  - Ну, всё, - отмахнулся Балаур, собираясь прекратить дальнейший её "крик души", и развернулся, чтобы уйти и увести дочь, но последняя осталась стоять как вкопанная.
  - Это не ты особенная, а я! - Выкрикнула Шарлотта, подавшись вперёд. - Все знают это, но не глупый император. Ты же сама понимаешь, что в тебе нет ничего, ты, пустышка! Да чтоб ты!..
  Как только ситуация грозила перерасти в угрожающую Чистому дитя проклятиями, сир мгновенно оказался перед мерзавкой и с силой ударил её наотмашь по щеке, отбросив к стене. Через миллисекунду уже сидел перед ней на корточках и недовольно переспросил:
  - Что ты там хотела сказать? - В ответ только отрывистое шумное дыхание. Я быстро подскочил к ним, и мы вместе с Дацианом подняли женщину на колени, встав за её спиной и крепко зафиксировав обе руки в подобии распятия. - Азалия, - приказным, но в каком-то смысле мягким тоном позвал Его Вечность. Она нерешительно подчинилась, остановившись прямо напротив некогда сестры в двух шагах. - Ты осознаёшь всю тяжесть её преступления против тебя? Против нашего народа?
  - Осознаю, - просипела она, с ужасом глядя на предательницу.
  - Нельзя оставлять её в живых и не-живых. Даже вечное заточение не составит ей подобающее наказание, как Ад, в который она отправится за свои нечестивые помыслы.
  - Вы предлагаете убить её? - Изумилась Балаур младшая, повернув голову к отцу.
  - Я предлагаю ТЕБЕ убить её, - поправил он.
  - Мне? - Кожа её тут же стала на оттенок белее. А приговорённая к смерти тем временем истерично рассмеялась.
  - Пойми, рано или поздно жизнь заставит тебя убивать, - нахмурившись, попытался объяснить отец, перекрывая безумный смех. - Когда убиваешь виновного, совестно не становится. Она хотела убить тебя, обратилась к ведьмам, чтобы как можно мучительнее извести тебя, и ты должна убить её. Хотя бы из чувства самосохранения.
  - Нет, - с округлёнными глазами она замотала головой.
  - Да, - сплюнул мужчина, - я так сказал. Давай! Неужели тебе ни капли не обидно от того, что она только что наговорила? Тебя это не злит?
  - Нет, я не могу, - она собиралась убежать, но император действовал быстрее.
  Он схватил её за плечи, насильно обхватил её ладонями голову виновной и, надавливая сверху своими руками, заставил дочь свернуть "старшей сестре" шею.
  Прекратился раздражающий хохот. Полностью безжизненное тело с шорохом упало на каменный пол. Зеленоглазая издала некий хрип и осталась недвижима, лишь опустив бессильно руки. И, кажется, даже в её багровом драгоценном камне задребезжал и тут же погас некий огонёк, подражая угасшей жизни предательницы. Дациан отступил от неё на шаг, едва ли ядом не плюясь от бешенства.
  - Как видишь, ничего сложного, - недовольно фыркнул, указывая на труп. - Молодец. - Посмотрел на меня, приказал: - Сжечь. - И ушёл.
  Мягко отодвинув на пару шагов шокированную девочку, я вынул из кармана брюк спички, стал по одной зажигать и аккуратно, чтобы они не упали, укладывать в разных частях мертвого тела на материи, которая легко воспламенялась.
  - Пойдём, - я обнял подопечную за плечи, когда пламя дало понять, что точно не потухнет, - скоро здесь не останется воздуха, нужно уходить.
  Она всё ещё не реагировала, и мне пришлось силой уводить её, крепко удерживая, чтобы не потерять где-нибудь по пути.
  
  ?
  Дациан Балаур.
  9 февраля 1945 года.
  
  Со вчерашнего дня мы с Азалией не виделись. Я сказал Ярославу привести её на завтрак, но он вернулся один, заявив, что она не желает выходить из своей комнаты и отказывается завтракать. Что ж, пусть будет так. Если ребёнок хочет покапризничать, пусть капризничает сколько влезет. Осознав, что никто с ним нянчиться не собирается, он самостоятельно выберет верный путь.
  К вечеру неожиданно прибыл Хьюго. Один. В мой кабинет он явился недовольным. Мы вежливо поздоровались, но дальше любезничать он не стал.
  - Чарли Гринвуд пропала. Вы слышали?
  - Пропала? - Приподнимаю одну бровь. - Разве это возможно? Я думал, ты неустанно за ней следишь. - Наступила тишина. - И что, не нашёл?
  - Нет, - спокойно ответил, вглядываясь мне в глаза, чуть сощурившись.
  Снова молчание. Меня эта игра начинала раздражать.
  - Ну, а от меня-то ты что хочешь? - Вздохнув, я опустил глаза на документы в руках. - Чтобы я выделил тебе кого-нибудь на её поиски? Сам же знаешь, что откажу.
  - Нет, - снова просто и кратко.
  - Тогда давай быстрее, - недовольно ворчу, - своим молчанием ты начинаешь меня бесить.
  Но он не ответил. Только через минуту спросил:
  - Может, это вы её украли? И убили заодно?
  Я оторвался ещё раз от важных бумаг с прямым безэмоциональным взглядом. Как же всё-таки хорошо, что мои мысли никому не доступны, кроме, собственно, меня.
  - И чем я, по-твоему, руководствовался?
  - Она вам категорически не нравилась, - пожал плечами, держа руки в карманах брюк. - Да и вам как-то виднее.
  - Подумай сам, - я вздохнул и устало помассировал двумя пальцами переносицу, - если я хотел её "украсть и убить", как ты говоришь, то почему именно сейчас? Хотел бы - уже давно прикончил бы. Я мог от неё избавиться ещё после первой встречи или прямо первого января. Я знал ваше местоположение и при этом никак не действовал. Тебя это немного не смущает? И ты знаешь, что я не стал бы убивать её чисто из неприязни.
  Преемник мириться с этим не хотел. Он смотрел на меня в упор и искал, видимо, ответы в моих глаза. Мальчишка...
  - Вы правы, - нехотя ответил он, выдохнул и расслабился. - Простите.
  - И больше меня в этой ситуации удивляет то, что ты обеспокоился о её пропаже, - честно хмыкнул я. - Раньше ты не особо гонялся за дамами. - Он усмехнулся. - Назло мне её приволок, да?
  - Виноват, - не стал отпираться. - Мне очень не нравилась Азалия, а тут ещё Шарлотта донимала меня намёками на вечность. Вот я на эмоциях её и Объял Тьмой, чтобы хоть что-то поперёк вашего мнения сделать.
  - Детский поступок, - констатирую.
  - Да, глупо вышло, - снова согласился парень. - Простите. Просто я всё делаю, что вы мне говорите, и порой возникает мысль, что я не преемник, а кукла вашего руководства. Ну, вот я и... Каюсь, легче мне от этого не стало ни тогда, ни до сих пор. Однако даже если учитывать факт того, что вы всегда говорите правильные вещи, всё равно от постоянного повиновения становится не по себе.
  - Ты слишком молод, Хьюго, - снисходительно улыбаюсь, - чтобы понять преподаваемую мной тебе мудрость, видимо. Но я надеюсь, уроки ты извлекаешь?
  - Сполна, - покорно кивнул и даже улыбнулся мне.
  Неужели? Мой суровый ученик улыбнулся? Мне?
  Я повнимательнее пригляделся к нему и обнаружил совсем не здоровые мелочи: испещренные алыми нитями капилляров белки, мешки под глазами, уставший вид.
  - Ты странно выглядишь, - оповестил я удивлённого моим пристальным взглядом Хьюго, - давно пил миттвок?
  - Каждый день во время еды, - кивнул, хмыкнув, и опустился в гостевое кресло.
  - У тебя какой-то болезненный вид, - я чуть нахмурился, потянулся через стол и коснулся ладонью его лба.
  - Ну, - он явно не хотел со мной делиться информацией.
  - Ну? - Настоял я на необходимости быть осведомлённым.
  - Недавно я встретил очередного нашего голодного нарушителя, - нехотя заговорил он, выбирая слова. - Отрывая ему голову, поцарапался и искупался в его крови.
  - И?..
  - И подхватил заражение, - всё же сдался и признался он. Я на минуту задумался, усиленно переваривая полученные сведения и лихорадочно прорабатывая следующие действия. - Почему вы молчите? - Занервничал преемник.
  - Потому что не знаю, что сказать, - фыркнул, указывая на очевидное. - И точно сейчас я могу сказать только одно: ты идиот. На этом абсолютные знания пока прерываются. - Вздохнув, я поднялся. - Пойдём, оставлю тебя в гостевой спальне.
  
  ?
  Хьюго Роллс-Ройс.
  12 февраля 1945 года.
  
  С каждым часом мне становилось всё хуже. Стоит ли пытаться описать моё состояние на четвёртые сутки после заражения? Сомневаюсь, что даже смогу это словесно описать.
  В замке за мной ухаживали лучшие среди сородичей врачи, но ни одному каиниту доселе ещё не удавалось выжить после заражения крови. Так что я уже давно - по моим личным меркам, где час казался днём - оставил даже крохотные намёки на надежду. Мысленно я всё время представлял, как в одну прекрасную минуту перестану чувствовать постель под собой и провалюсь в самое пекло Преисподней, куда мне самая дорога. Куда нам всем самая дорога.
  Императорскую дочку ко мне не пускали по приказу Его Вечности. Да и я сам не хотел бы, чтобы последнее её воспоминание обо мне изобиловало жалостью и бессмысленным состраданием. И я сам не хотел бы, чтобы в мою память врезался её плачущий образ. Уверен, она бы плакала, увидь она меня в таком полубредовом состоянии.
  Я давно потерял в этих муках гниения изнутри счёт времени, но отчётливо, как никогда, помню, что в тот день было холодно на улице, и сквозь открытое окно в мою комнату влетали мелкие снежинки, звеня на лету волшебными переливами едва слышных звуков. Странно, но именно на смертном одре начинаешь ценить всю красоту жизни, таящуюся в мелочах. Залюбовавшись зимним чудом природы, я внезапно осознал, что впервые за долгое время могу спокойно дышать, пусть и с сиплыми хрипами. А ещё будто физически я почувствовал, что в комнате находится кто-то ещё помимо моего быстро тлеющего тела.
  - Хьюго, - вдруг донеслось до меня тихое эхо нерешительного зова. Я было подумал, что вот, наконец, и пришёл мой час, и ангел Смерти в образе прекрасной девы явился по мою душу, но мягкое прикосновение нежной тёплой ладони к моей щеке оказалось вовсе не призрачным.
  Я перевел свой стеклянный взгляд на объект рядом и с бессильным удивлением приветственно прошептал:
  - Азалия... Я знал, что ты придёшь.
  - Откуда? - Изумилась она, всё ещё лаская мою смертельно-белую впалую щеку. - Даже я этого не знала.
  - Ты не могла оставить меня мирно умереть, - спокойно объяснил, переведя заторможенный взгляд снова на пролетающие над головой снежинки. - Тебе бы хотелось попрощаться, помучить меня подольше...
  В ответ грустная усмешка.
  - Но я не пришла проститься, Хьюго, - покачала зеленоглазая головой, - и вы не умрёте, я обещаю.
  - Почему ты так уверена? - Скептически спросил и получил упрямый ответ:
  - Потому что я могу вам помочь.
  - Глупый гадкий утёнок, - едва не задохнувшись от вырвавшегося полусмешка, выдохнул я, смиренно наблюдая за танцем замёрзших кристалликов воды в воздухе, оседающих позже на моих заледенелых ладонях и даже не тающих, - мне ты уже не поможешь ничем. - Ещё один болезненный смешок. - Разве что вгонишь в моё и так почти небьющееся сердце кухонный нож, прокрутишь пару раз и прекратишь этим мои страдания.
  Я с трудом немного повернул голову в её сторону и заглянул в Бермудские глаза, неожиданно не обнаружив в них сознания. Сильно увеличенные зрачки смотрели на меня обезумевшим взглядом. И вот тут я взволновался: а стоило ли мне высказывать последнюю мысль?..
  - Вы не понимаете, - негромко пролепетала девочка, погладив меня теперь по волосам. - Я знаю, как помочь вам.
  - Нет необходимости, - решив не пререкаться напоследок, одними губами пробормотал я. Солнце за окном вышло ненадолго из-за туч и заставило заблестеть мирно покоящийся над ложбинкой груди Чистого дитя серебряный кулон с пиропом. Красивое украшение. На красивом месте.
  Возможно, смерть станет для меня и облегчением, великим освобождением от мирской скуки и сомнительного удовольствия существования на Земле. Попав в Ад, я, возможно, хотя бы познаю новые краски мироощущения.
  - Нет, есть, - спокойно заявила, чуть склонившись ко мне и разместив вторую свою руку на моём плече. - Да и этот путь к выздоровлению вам понравится. - Одно это её обещание мне уже не нравилось. - Вам нужно будет всего лишь испить моей крови, - закончила юная леди свою мысль, поудобнее перехватила мою голову и медленно потянула мой торс на себя, заставляя с неимоверными мучениями сесть.
  - Нет, Азалия, - хрипло попытался я возразить, - перестань. Что за глупости ты несёшь?
  - И ничего не глупости, - шёпотом ответила, удерживая меня одной рукой, а второй выудив из кармана складной походный нож и приставив его к собственной шее, - а всего лишь необходимые меры.
  Она надавила острием на свою папирусную кожу, почти без усилий рассекая её, и придвинулась ближе ко мне. Изголодавшийся по свежей крови и одурманенный опьяняющим запахом Азалии, я лишь вздрогнул в момент, когда моих губ коснулась алая дорожка, и сам приложился клыками к бледной шее Спасения, неспособный сопротивляться своим желаниям и потребностям.
  Не помню, сколько я выпил её, но в красках помню все ощущения следующих суток, когда мой почти умерший организм стал стремительно восстанавливаться и набирать силу. Тот день я не помню. Зато отчётливо знаю, как открыл глаза 13 февраля 1945 года, самостоятельно подошёл к окну, молча радуясь тому, что жив, и услышал за спиной холодный голос мэтра:
  - Она спасла тебя.
  ?
  Дациан Балаур.
  13 февраля 1945 года.
  
  Когда достоверные источники донесли мне, что мой Цветочек всё же навещал нашего главного больного, я остался недоволен. Когда сказали, что Роллс-Ройс ещё и отхлебнул её крови, сначала не поверил. Вернувшийся с совместного с ней завтрака Ярослав подтвердил, что отметины, уже почти зажившие, виднеются. Вот такой подставы от своего дорого преемника я не ожидал.
  Тогда я отправился в его комнату, где молча сидел в углу на кресле и задумчиво рассматривал его на глазах приходящее в норму тело. Когда Хьюго без чьей-либо помощи встал, обошёл кровать и остановился перед открытым окном, туманно улыбаясь, у меня уже не оставалось сомнений в правдивости всплывшей информации.
  - Она спасла тебя, - бесстрастно констатировал я, заставив парня тут же обернуться. Осуждающе глядя на него, я крутил в руке срезанный сегодня с небольшого куста азалии в оранжерее на верхних этажах цветок. - Ничего не хочешь мне рассказать?
  - А смысл? - Пробормотал, возвращаясь к кровати, чтобы достать из-под неё чемодан и переодеться. - Вам уже и так всё, наверняка, принесли на блюдечке с голубой каёмочкой. - Он поднял абсолютно здоровый взгляд на меня. - Только хочу сказать, Её младшая Вечность сама пришла ко мне и сама предложила свою кровь как лекарство.
  - Но ты знаешь наши законы, - парировал я, сжимая тонкий стебель пальцами сильнее, - и ты знал заранее о том, что тебя ожидает за осквернение нашей святыни.
  - Знал, - не стал отпираться Хьюго, выпрямился и серьёзно посмотрел мне в глаза. - И готов ответить за это.
  
  *
  
  Мы в напряжённом молчании спустились втроём в подвалы, - я, Хьюго и каратель с железными нервами, - прошли в нужную комнату, посередине которой был возведён столб. Уже зная, что делать, мой ученик без лишних приказов снял с себя белую рубашку, просто бросив её на пол у стены, прошёл к столбу и покорно позволил заковать свои руки, встав на колени и с готовностью опустив голову.
  - Это во имя урока, - непонятно зачем высказался я.
  - Не беспокойтесь, сир, - как можно спокойнее выдохнул он, - я на вашем месте поступил бы точно также.
  Я промолчал и кивком головы подал знак крепкому каиниту в чёрном приступать. Плеть с оглушающим свистом рассекла сначала воздух, а потом и плоть провинившегося. Первый удар всегда был самым больным. Зарычав сквозь сжатые зубы от боли, Роллс-Ройс стиснул что было силы кулаки и постарался как можно больше расслабить туловище. После восьми ударов красные полосы-следы стали накладываться друг на друга, доставляя ещё большие страдания.
  Где-то над нами я услышал сквозь вскрики и толстые каменные блоки какие-то разговоры. Через пару минут я услышал тихий стук костяшек по камню и робкое:
  - Папа, мне сказали вы меня иска... - Она запнулась на полуслове, разглядев, что творится в помещении, и поспешил войти без разрешения. - Что происходит?.. - Не веря своим глазам, сипло спросила и хотела, наверное, кинуться к прикованному к столбу парню, пока каратель менял плеть, но я остановил дочь, выставив руку, как преграду для неё.
  - Вершится закон, милая моя, - холодно ответил, не сводя взгляда с искалеченного ученика. - В нашем мире, как и в человеческом, есть свои духовные ценности, одной из которых является идол Спасения. Испить крови идола - всё равно что плюнуть в икону по человеческим меркам.
  Палач уже снова занёс руку, чтобы нанести очередной удар, и у меня под ухом раздался пронзительный крик:
  - Нет! - С которым девочка бросилась вперёд.
  Не знаю как, но в мгновение ока она оказалась перед Хьюго, закрывая его собой и попадая прямо под траекторию удара. Тот каинит, что был при мне карателем, среагировал не сразу, потому что Азалия появилась под его рукой настолько неожиданно, что даже я не успел её остановить. Как бы он ни старался увести хлесткий удар, кончик орудия наказания всё же задел её щеку, нещадно оставляя кровавую рассеченную отметину. Пискнув, дитя прижала обе ладони к лицу, тут же испачкав их в собственной крови, но выдержала и не сдвинулась с места.
  - Азалия, - из последних сил агрессивно огрызнулся парень у столба, - ради Баала, уйди!
  - Нет, - набрав побольше воздуха и надув щёки, она испуганно, но решительно посмотрела на мужчину перед собой и отрицательно покачала головой.
  - Тупица! - Зло зашипел я, крепко вцепившись в её плечо, и оттащил подальше. - Ты хоть понимаешь, что натворила? Ты знаешь, что ты значишь для нашего рода? Ты понимаешь свою ценность? - Я с силой тряхнул её. - За каким Дьяволом ты раздаёшь свою кровь?! - Она молчала, в ужасе глядя на меня заплаканными глазами, и даже не пыталась вырваться, только безмолвно всхлипывая. - Может, в таком случае, будем раздавать части тебя всем? Раздадим твою кровь! - Я оттолкнул её от себя, взбешённый тишиной в ответ. Она упала на пол и перестала двигаться. С секунду наблюдая за стремительно белеющим лицом, скрытым наполовину упавшими на него каштановыми кудрями, я холодно приказал ожидающему моего слова карателю: - Продолжай.
  
  21 февраля 1945 года.
  3:29.
  
  Мне не спалось последнюю неделю. Мысли, мысли, мысли... Я так устал! В голове рождались миллионы вопросов, сомнений, необходимостей. И все по одной и той же теме - Азалия!
  Я не ел все эти нервные дни, только упивался миттвоком с невообразимым количеством сахара. Ярослав заходил ко мне время от времени, чтобы проверить самочувствие, но я просил его уйти всякий раз, чтобы вновь остаться наедине с собой.
  Той ночью я по-особенному внимательно слушал тиканье настенных часов, вместе с ними отсчитывая секунды и отдельно считая в то же время взрывы за окном. Это успокаивало. В какой-то момент гармонию чисел в моей голове нарушил быстрый нерешительный стук в дверь моего кабинета.
  - Папа? - Тихо позвала похожая на меня девочка, просунув голову в комнату. Внутри царила темнота, которая создавала вокруг меня примерную зону комфорта, и Азалия, наверное, подумала, что меня здесь точно быть не может, потому закрыла дверь со стороны коридора. Я облегчённо выдохнул, осознав, что отчего-то не хочу её видеть. Но в следующую минуту дверь открылась уже без стука, и она вошла, закрывая за собой. Медленно обвела комнату взглядом, заметно вздрогнув, когда взгляд Бермудских глаз упал на мою тёмную фигуру в кресле. - Отец? - Сипло уточнила она.
  - Ты что-то хотела? - Безэмоционально спросил я, не двигаясь.
  - Хотела, - кивнула, опустила голову, стушевалась, но подошла поближе к письменному столу, за которым я сидел. - Знаете... Я бы хотела извиниться перед вами, папа.
  Повисла пауза, и я кивнул:
  - Извиняйся, раз хотела.
  Она сделала ещё шаг ко мне и заговорила, глядя только в пол:
  - Я поступила глупо, и понимаю это. Вы правы, я слишком безалаберна и расточительна по отношению к себе. Не осознавая своей действительной важности для вас, я поступила непростительно-дурно. Простите.
  Интересно, это ей Ярослав продиктовал и посоветовал заучить? Больно умно и поэтично звучит.
  Мне нечего было сказать ей. Я не знал, как реагировать, и поэтому молчал. Девушка же растолковала моё безмолвие по-своему: тяжело вздохнула, развернулась и ушла. Хорошо, теперь она хотя бы будет видеть рамки приличия пользования своим телом.
  
  ?
  Ярослав Вишневецкий
  8 марта 1945 года.
  
  Природа в последнее время неспокойна. Мир окутан беспросветной, кровавой войной. Азалию было велено оставлять в неведении, чтобы не травмировать сильнее после событий 8 и 13 февраля. Но она, кажется, и сама догадывалась о чём-то неладном. С неделю тому назад она начала жаловаться на грохоты и крики по ночам, и каждую прогулку она хмурится и говорит, что вокруг всё не так, как было раньше.
  - Небо темнее, - задумчиво бормочет, оглядываясь, - и растения словно в пыли все.
  Каждый день мы утром и вечер вдвоём с ней выезжали на конную прогулку, без которой она не могла просто жить. В замке ей очень скучно. Она прочитала почти все книги, - по крайней мере, большую их половину, - сыграла все ноты на рояле, какие только были, выучила все песни на трёх разных языках, какие только нашла, выучила французский. Без конных прогулок она не могла - ей требовалось хоть за кем-то ухаживать.
  Ей требовалось кого-то любить. Порой я даже замечал, что она начинает по-другому на меня смотреть. В том месяце она стала поправлять мне волосы, когда они вдруг не так ложились, потом вызвалась сама налить чай. И я невольно задумался: а не стал ли я опять случайной жертвой её естественной необходимости любить? Упаси меня Баал от такой участи... Нашей Святой нельзя любить априори, а если под её живой взгляд попаду я...
  - Слышишь? - Вдруг заговорила негромко, полуобернувшись ко мне. Под скрытыми за кронами высоких деревьев лучами послеполуденного солнца мы ехали к Лебединому озеру неподалёку, но в этот момент замедлились.
  Я максимально напряг свой слух и услышал вдалеке мужской смех.
  - Может, лесники? - Предположил я, задумчиво вслушиваясь в нарушаемое спокойствие леса вокруг нашего убежища. Но я сам не верил в этот вариант - ходили слухи, что Германия вот-вот проиграет Вторую мировую войну, и здесь уже совсем скоро ожидалось появление армии. - Решили устроить привал? - Добавил, ощущая ещё и запах костра.
  Начинался закат.
  - Не знаю, - пробормотала она в ответ, хмурясь, и сжала сильнее уздцы. - Здесь никогда не было лесников.
  - Ну...
  Она даже не собиралась меня слушать. Пришпорила своего коня и отправилась на голоса. Я последовал за ней, держась немного позади, и задумался: а навредит ли её святости осознание аморальности мира? Перед своей целью она остановилась неожиданно, резко дёрнув уздечку на себя. Сидящий у костра отряд солдат мгновенно вскочил, нацеливаясь на Азалию оружием. Она застыла в шоке, во все глаза рассматривая представившуюся картину, и даже Велес под ней застыл, будто каменное изваяние.
  - Красавица, - первым заговорил один из мужчин, медленно опуская винтовку, - а ты чего тут... делаешь? Одна?..
  Они говорили на обыденном немецком, и Солнце нашей цивилизации понимала их не так легко, как хотелось бы... Как надо было бы, так как мы с ней разговаривали на безупречном немецком. На литературном немецком. Она не успела ещё ничего ответить, введённая в ступор, и я подоспел как раз перед тем, как ей предложили бы спуститься с коня.
  - Не ведись на их обольстительные улыбки, - заговорил я на французском, останавливая своего скакуна рядом с её, - по глазам вижу, что они жадны до женской любви.
  - Почему? - Негромко переспросила она, додумавшись, слава Баалу, ответить также на французском.
  - Да вас двое, - констатировал другой, но все они уже опустили огнестрелы, видя нашу безоружность.
  - Это твой брат?
  Всё ещё безучастно разглядывая солдат, она хранила молчание, то ли не понимая, то ли не слушая их.
  - Простите, - произнёс я уже на немецком, надеясь в глубине души, что тот язык, который я знал, ещё не слишком устарел, - мы не хотели вас потревожить. Случайно наткнулись. Мы уже уходим.
  - Вы не местные? - Раздался откуда-то с дальнего "ряда" серьёзный грубый голос. Кажется, это был их предводитель, раз этот вопрос звучал как утверждение, да и вообще был едва ли не приказом. Я не отреагировал, лишь повернувшись к нему чуть боком, выказывая тем самым своё недоверие. - Вы можете остаться. Мы давно не общались с мирными жителями, хотелось бы узнать о новостях.
  - Он предложил посидеть с ними? - Спросила негромко Азалия на иностранном. Мне нравилось, что наши с ней мысли сходились хоть в чём-то. Впервые она слушала голос своего чувства самосохранения. Наконец-то!
  - Да, - нахмурился я, и мой Грант в этот момент нервно переступил с ноги на ногу.
  - Мы посидим? - Посмотрев на меня, пробормотала она, но в этом случае я был уверен, что вопрос - не вопрос, а просьба.
  Я не счёл нужным отвечать. Только в полной тишине, нарушаемой фырканьями лошадей, легко спрыгнул на землю и подал руки своей подопечной, чтобы помочь выбраться из седла.
  
  *
  
  - Так вы семейная пара?
  - Нет, - пока девушка разглядывала новомодное для её устарелых воспоминаний обо всём мире оружие, слушая попутно рассказы солдат, я разговаривал с командиром отряда разведчиков, - я, грубо говоря, её опекун.
  - Она сирота? - Удивился Огаст, подливая мне в кружку их выпивки.
  - Нет, не дай Б-бог, - я покачал головой, разглядывая мерцающую поверхность напитка. - Не знаю, как выразиться точнее, - немного хмурюсь. - Её отец - очень занятой человек, поэтому он приставил меня к ней. Чтобы ничего не случилось, так сказать. - С усмешкой поднимаю взгляд на местами усеянное рваными шрамами суровое лицо офицера. - Вы же знаете, девушки могут легко навредить сами себе. Например, своим неосторожным любопытством, как сегодня...
  Он понял меня с полуслова. Солидарно покивал, глядя, как и я, на Азалию. Военные пешки смотрели на неё плотоядными взглядами, так что я пребывал в напряжении, чтобы отразить любой их непристойный жест мгновенно. Да и мысли их меня не радовали. Сдержаннее был только мой собеседник.
  - С этой войной мы давно не ощущали объятий женщины, - подтвердил главный вояка мои опасения. И замолчал, погружённый в какие-то свои мысли. Мне оставалось только надеяться, что он не разглядывает зеленоглазку с того же ракурса, что и его подчинённые. - Так вы с Хоэншвангау? - Вдруг спросил, повернув ко мне голову, таким тоном, будто мы не обсуждали только что опасность мужских потребностей для моей... для Чистого дитя.
  - Нет, Нойшванштайн, - отстранённо отвечаю, - это недалеко.
  - ...Вот такая у нас фронтовая романтика, - тем временем с обольстительной улыбкой негромко рассказывал ей один из молодых парней.
  - Своеобразная романтика, - пробормотала в ответ девушка с каштановыми волосами тёмного оттенка.
  - А ты не хочешь...
  По-моему его лицо слишком близко! И глаза его косятся вовсе не на кулон с пиропом!
  - Золотце, - резко окрикнул я, отчего парень даже немного вздрогнул. Дочь императора резко повернулась, недоумённая моим недовольством в голосе. Наивное создание, - темнеет уже, ты заметила?
  - Да, - вздохнув, кивнула она и поднялась с бревна, на котором сидела, - вернёмся домой.
  Я также встал, подвёл её к Велесу и подсадил, помогая взобраться.
  - Эй, друг, - окликнул меня командир, подходя, и протянул руку на прощание, - знаю, что сейчас нигде не безопасно, но вы бы завязывали со своими прогулками. Мало ли.
  Я молча кивнул, пожал его ладонь и сам взобрался на лошадь.
  - Был рад познакомиться, - бросил на прощание я и хлёстко шлёпнул коня подопечной, чтобы она ехала впереди меня.
  Я опасался, что по возвращении в замок меня ждёт целый допрос по поводу её возмущений тем, что все утаивали от неё факт мировой войны. Но девчонка молчала, когда мы оставляли лошадей в конюшне, не проронила ни слова, когда мы ужинали, и продолжала сохранять тишину, даже когда мы распрощались на ночь перед дверями её комнаты. Это было очень странно... Я ведь всё время прислушивался к тому, что ей там нашёптывали солдаты. Что такого они могли ляпнуть, что заставило бы её замолчать?
  Меня волновал этот вопрос перед сном, и поэтому я уснул чуть позже, чем обычно.
  
  27 апреля 1945 года.
  0:47.
  
  Сегодня ночью меня разбудил один из слуг. Было двенадцать или уже час после полуночи.
  - Господин Вишневецкий? - Темноволосый парень стоял у моей кровати, чуть склонившись. - Чистое дитя попросило вас немедленно прийти.
  - Прямо сейчас? - С тяжёлым вздохом разлепляя веки, переспросил я и сел на постели.
  - Да. Она только что проснулась, встревоженно бродит по своей комнате в ожидании вас.
  - Дал же Баал женщину, - проворчал, поднимаясь с кровати. - Спасибо, можешь идти.
  - К вашим услугам, - почтительно отозвался парень и поспешно скрылся за дверью.
  Я медленно надел штаны, натянул рубашку, не застёгивая, и пошёл вдоль по коридору, направляясь в другой его конец к нужным апартаментам. Зевая, я сунул руки в карманы штанов и прикрыл по пути веки, чтобы не мучить уставшие и съеденные недавней бессонницей глаза. За каким Дьяволом вообще Азалия позвала меня в такое позднее время? Надеюсь, у неё веские причины, иначе я совершу над ней моральное насилие. Или, возможно, даже физическое. Зависит от причины.
  Ноги сами привели меня к нужным дверям, и только остановившись я посмотрел на деревянную преграду и медленно постучал. Когда она уже научится спокойно относиться ко всем посторонним звукам, которые можно услышать в замке? Она не изменится больше внешне, но внутренне ведь должна поумнеть.
  - Азалия, - охрипшим после сна и недовольным голосом заговорил я, входя и закрывая за собой дверь, - если тебе опять чудится чей-то разговор, то лучше беги сразу - я удушу тебя собственными руками.
  - Ярослав, - выдохнула она, тут же подскакивая ко мне, хватая за руку и силой волоча к окну, - иди сюда, вот тут. Мне кажется, что я схожу с ума, но если ты тоже это услышишь, значит, мои догадки подтвердятся. Вот, стой, вот здесь. Смотри туда. Слушай!
  Я облокотился устало на каменный подоконник, вглядываясь в ночной весенний пейзаж за окном и вслушиваясь в происходящее на улице. Где-то далеко слышались выстрелы, взрывы, крики и тарахтение танков или, возможно, пулемётов, автоматов...
  - Ну, и? - Раздражённо спрашиваю, всё ещё глядя на тёмный лес.
  - Как это? - Оторопело переспросила она, округлёнными глазами глядя на меня. - А взрывы? А грохот? Вопли?..
  - И они тебя пугают? - Иронично изогнул удивленно левую бровь, складывая руки на груди. - Ну, что я могу сказать, это война, и поёт она именно этим голосом, золотко, тут уж ничего не поделаешь. Придётся свыкнуться с этим, дорогуша, по крайней мере до ухода войск подальше от Фюссена.
  - Постой, - забормотала, стараясь меня удержать от ухода обратно в свою спальню, - разве ничего нельзя сделать?
  - Увы, - фыркнул я.
  - И мы никак не можем им помочь? - Сдвинув брови к переносице и чуть вверх, как часто делала, попыталась найти альтернативу. - Может, устроить им переговоры, привести к миру, вмешаться, закончить войну?..
  - Никак, - отрезал я, - хватит, успокойся. Мы здесь ничем не поможем. Даже не пытайся.
  - Но это невыносимо, - застонала зеленоглазая, вцепившись в мою руку и упрямо топнув ножкой. - Даже если представить, что я руковожусь чисто эгоистическими целями: под такой шум невозможно уснуть.
  - Неугомонная девчонка, - потерев переносицу, выдавил я и зло посмотрел на неё. Только строгость может иметь над ней власть. Ничто не берёт эту строптивую натуру, кроме авторитета. - Азалия, я сказал тебе, угомонись. Только посмей хоть что-то попытаться сделать - я привяжу тебя к кровати стальными цепями. Если не можешь уснуть, я приготовлю тебе успокоительное, но только, ради Баала, не суйся на рожон. И ладно бы сама лишь убилась - всю нашу цивилизацию подставишь. О заповедях Каина не слышала? Так вот там строго прописано самой рукой нашего прародителя, что мы, высшие существа, должны держаться на периферии мира, вечно в тени, пока люди не вымрут.
  - А может, сами их и истребим? - В попытке пошутить нерешительно предложила и вяло улыбнулась.
  ...
  Я промолчал. Просто не знал, что сказать. Неужели с её чувством юмора настолько всё плохо?
  - Без комментариев, Балаур, - покачал головой и думал уже откланяться, но дверь с хлопком открылась, впуская Дациана.
  Ну, всё, думаю, он мне потом выскажет за то, что девочку его "обижаю".
  - Что-то случилось? - Безэмоционально спросил он, остановившись перед нами и как-то брезгливо сплюнул: - Опять? - И мы оба как-то от такого холода со стороны самого заботливого отца мира растерялись. Оба впали в ступор, как громом поражённые. А вот императора это только, видимо, бесило. - Ну, и?
  И наша "кронпринцесса" отчего-то вдруг смущённо хихикнула, прикрыв рот ладонью!
  - Ой, - улыбается, - папа, а у вас с Ярославом фразы одинаковые. Даже тон голоса похожий.
  Не найдя ответной улыбки на лице родителя, она не отчаялась и хотела, видимо, добавить что-то ещё, но я сдержанно кашлянул в кулак, как только она набрала побольше воздуха, и парировал:
  - Советую помолчать, Ваша многоуважаемая младшая Вечность.
  Поняв теперь, что сейчас вообще не до шуток, она сжалась вся, опустила голову и наконец-то заткнулась. Правитель смотрел на неё так зло, что я даже задумался, а не обзавёлся ли он братом-близнецом.
  - Что произошло, Ярослав? - Спросил, не отрывая глаз от макушки девчонки с волосами того же цвета и оттенка, что и у него самого.
  - Азалию беспокоят шумы с улицы, - подумав, ответил я. Никогда я раньше не отвечал ему витиевато... Теперь тот же вопрос у меня: что произошло?!
  - Они пугают меня, - промямлила она, пытаясь добавить свою лепту.
  Заткнись, Азалия, умоляю, просто заткнись! Знаю, что ты этого не умеешь, но, прошу тебя, постарайся попридержать свой чёртов бескостный язык хоть на минуту!
  - Пугают, значит, - эхом повторил самый древний каинит, медленно протягивая руку и беря тонкую прядь непослушных каштановых волос. Он чуть наклонился вперёд, вдыхая запах девушки, и коснулся мягко губами той самой пряди, что оказалась в его широкой ладони. - Я, по-моему, говорил, что ТЫ ничего не должна бояться, - произнёс, неспешно выпрямляясь, - что моя дочь должна быть бесстрашной. Говорил? - Провокационный вопрос.
  - Говорили, папа, - вздрогнув от последнего, выдавила она, всё сильнее ёжась.
  - Ну, и? Результат? - Грозно прошипел. Такого его побаивался даже я, честно говоря. Что вдруг так сильно могло изменить нашего лидера?..
  Окинув его беглым, почти незаметным взглядом, я заметил, что он ещё, похоже, не ложился: волосы всё ещё уложены, хоть немного и растрепались, костюм, в котором он ходил обычно, был точно таким же, в каком я видел друга утром.
  - Простите, я не могу, - прошептала она совсем осипшим голосом.
  Атмосфера вокруг явно помрачнела. Я почти физически ощутил, как похолодел воздух. Не церемонясь, император крепко схватил дочь за плечо, быстрым шагом вышел в коридор и, не сбавляя темпа, направился к лестнице.
  - Балаур, приди в себя, - недовольно буркнул я, идя следом за ними с видом полной безразличности, хотя меня, признаться честно, не на шутку это взволновало.
  Мы спустились на первый этаж, и он поволок её к большим входным дверям...
  - Дациан, не пора ли остановиться? - Вновь окликнул я, не отставая.
  - О-отец? - Испуганно переспросила Чистое дитя, даже не пытаясь вырвать руку, избавиться от его мёртвой хватки, остановить его или хотя бы замедлить. Насколько сильно она ему доверяет?
  Но мужчина не собирался отвечать. Одним лёгким движением руки открыл обе двери и швырнул маленькую леди на холодные каменные ступеньки под ночное пасмурное небо.
  - Раз ты сама не можешь себя контролировать, - грозно заговорил он, глядя на пребывающую в ужасе Азалию сверху вниз немигающим взглядом, - будем клин клином вышибать. Ты останешься здесь до утра, чтобы перебороть эту мерзкую свою черту. И только посмей войти обратно без моего разрешения. - Он посмотрел на наручные часы. - У тебя есть 8 часов, чтобы справиться со страхом и навсегда от него избавиться, милая моя. - Небольшая пауза. Он смотрит в её большие Бермудские глаза ещё раз, пытаясь разгадать их истину или, возможно, прочитать её вечно суматошные мысли, а затем разворачивается и уходит без лишних слов.
  
  1:31.
  
  - Ты выкинул на улицу ребёнка, - констатировал я, нервно меряя большими шагами кабинет императора, пока он стоял у большого окна и смотрел вниз. - Своего ребёнка, Дациан, которого создавал на протяжении 4 веков и искал в течение 57 лет. У меня вопрос к тебе, дорогой друг. Ты нормальный? Чего ради ты теперь злишься на неё? Сначала хотел оставить при себе, поэтому ничему не учил, а теперь пытаешься наверстать всё в ускоренном темпе. Скажи, ты просто садист, да? Если да, то только намёк мне подай, я всё устрою в лучшем виде, - усмехаюсь, остановившись возле кресла гостя и облокотившись на него руками.
  - По-твоему, они не придут за ней через определённое время? - Спокойно отозвался он. - Мне ясно дали понять ещё в первую нашу встречу, что у меня нет права на ошибку. Как бы ни было трудно это признавать, ты был прав, Ярослав, сказав, что я зря привязался к ней в начале своего пути. Но я не могу не сделать этого - она мой единственный выживший потомок, унаследовавший ген каинита и ген Баала. Я на подсознательном уровне чувствую к ней отеческую любовь... Этому трудно сопротивляться. Хотя ты не поймёшь.
  - Да будет тебе известно, - нахмурившись, зашипел я, сжимая спинку стула пальцами, - до того, как ты "убил" меня, я был живым человеком. У меня была семья, Дациан, что значит родители, жена, дети.
  - Ты её терпеть не мог, - слишком безэмоционально парировал один из единственных в мире каинит с голубыми глазами цвета Аляски. - Тебе всё это было в тягость. Тебе нужна была сила, власть над людскими жизнями, возможность истреблять их.
  - Нет, - огрызнулся я, машинально отшвырнув к стене атрибут мебели, который только что был под моими руками, - не скидывай всё на меня! Тебе нужен был помощник, который бы слепо выполнял твои приказы. Тебе, тогда ещё простому новородышу, уродцу своей расы, просто нужен был хоть кто-то рядом. Маленькому королю было одиноко!..
  - А ну прекрати, - шикнул он, чуть повернув ко мне голову, но всё ещё не дотягиваясь взглядом до, собственно, моей персоны, - ты не знаешь, что несёшь, Яр.
  - Что, правда слишком нелицеприятна, а? - Усмехнулся я и жестоко хохотнул, чтобы в следующее мгновение прикрикнуть с горящей в глазах ненавистью, какой я очень давно не испытывал: - Ты! Ты, это всё ты! Ты, Дациан, виноват в том, что и кто сейчас вокруг тебя! Ты! А не я! Ты виноват во всём, что только случалось в мире. Потому что ты, мой дорогой - или, скорее, единственный, (о чём, кстати, тоже Ваша Вечность позаботилась) - друг, имеешь своё поганое косвенное влияние на абсолютно всё, что творится на этой треклятой Богами планете.
  - Замолчи, пока не наговорил лишнего, - приказал, повернувшись теперь полностью.
  - А ты попробуй заткни, - огрызнулся я повторно, отчего-то разжигая внутри былой огонь, который полыхал во мне в первые годы не-жизни. Этот огонь я каждый день вижу... в Азалии. - Я просто не могу понять, откуда в тебе столько гнили? Это прилагается к бессмертию? Забудем обо всём мире; за что ты дочь свою так?
  - Я воспитываю её, - попытался оправдаться.
  - Поздновато опомнился, не считаешь? Сначала манил пряником, а теперь резко перешёл к кнуту. Какие-то рваные у тебя действия.
  Взревев, мужчина бросился на меня. Всё-таки вывел его...
  За долю секунды я оказался прижатым к каменной стене тёмного коридора разъярённым Балауром, который сдавливал моё горло, не причиняя особой боли, но заставляя молчать.
  - Не говори так. - В его глазах проглядывались отчаяние и мальчишеская обида. - Ты не знаешь, что было до нашей встречи, и не знаешь, что в моей голове. Ты не поймёшь меня, пока не сольёшься со мной мыслями. А ты этого не сделаешь никогда...
  Он отпустил и отступил на два шага, кусая нижнюю губу - нервничает. Я немного согнулся, невольно потерев шею, и хмыкнул, не в силах удержаться от последнего слова:
  - Вот, значит, что...
  - Не заставляй меня, - хмурясь, покачал головой.
  - ... Неужели ты боишься?
  Он ударил меня кулаком по лицу без предупреждения. Но я ожидал. Ноги подкосились, роняя тело на пол, и тогда я умолк. Что было, кстати, более разумно.
  - Прошу тебя, - выдавил он, развернулся и ушёл.
  4:09.
  
  Мы сидели всё ещё в его кабинете. Молчали. Дациан разбирал отчёты, докладные и доносы своих подчинённых, почти с головой скрытый за стопками документов. Я производил разные расчеты, требующиеся также в делах огромной компании, за счёт которой он содержал замок, лихорадочно прислушиваясь к звукам за окном, надеясь не услышать среди пения войны женский визг. Думаю, он тоже вслушивался в практическую тишину.
  - Не пора ли вернуть всех младше двадцати одного в кроватки? - Спросил я, не отрывая глаз от так любимых мной цифр. - Время-то не детское.
  Император посмотрел на наручные часы и спокойно ответил:
  - Нет. Ещё четыре часа.
  - То есть ты ещё и определённое время установил? - Искоса слежу за его реакцией.
  - До рассвета, - ответил, подняв на меня недовольный взгляд.
  Я ничего не ответил, но он продолжил сверлить меня яростными глазами.
  - Что? - Спросил всё-таки я, подняв голову.
  - Ты опять начинаешь? - Мрачно поинтересовался.
  - Что? Я не...
  - А по-моему да, - припечатал он, возвращаясь к своим документам, показывая тем самым, что последнее слово останется за ним. - Не нарывайся пожалуйста.
  
  7:19.
  
  - Ну, и? - Стоя у окна, потребовал я внимания друга. - Уже рассвет. Ты будешь её возвращать, нет?
  - Ярослав, это первые просветы, - устало проворчал тот в ответ. - Не выводи меня. И ты, кстати, предложил мне однажды избавиться от неё. Почему тебя не радуют сейчас мои действия?
  - Ты сказал мне полюбить её, как собственного ребёнка, - хмурюсь сильнее.
  - Но своих-то ты не особо жаловал, - усмехнулся Дациан. И лучше бы он закрыл свой рот!
  - А ну повтори, - сквозь зубы зло прошипел я, резко обернувшись на императора.
  Он медленно поднял на меня глаза, стараясь сделать как можно более грозный вид. Такое уж у нас правило: не можешь обороняться - нападай.
  - Успокойся, - полу-приказ, - я не хочу повторять...
  - Ты что-то сказал про мою семью? - Уточняю, делая шаг вперёд.
  - Ты хочешь разобраться с этим сейчас? - Скривился он, не двигаясь и безотрывно глядя на меня.
  - К чему ты об этом вспомнил?!
  - Да, Баал создатель, Ярослав, прекрати этот балаган! - Не выдержав, мужчина вскочил с места, хлопнув ладонью по столу. - Её уже 5 веков как нет, а ты продолжаешь скорбеть - это глупо. Приглядись к какой-нибудь девушке, хоть из сородичей, влюбись, езжайте устраивать семью, наконец. Если ты захочешь, я буду не против, только избавь от своей изъеденной тоски по тем, кого ты даже не любил.
  Мне стало ужасно неприятно. Может, в какой-то степени даже обидно.
  - Ты не знаешь, что я к ним чувствовал, - пытаюсь оправдаться.
  - Ты забыл, - невесело усмехнулся он, - я читаю человеческие мысли.
  
  7:54.
  Его Вечность решил остаться наверху. Наверняка только потому, что не хотел смотреть в заплаканные глаза девочки своими бесстыжими. Весь путь до выхода из замка я представлял, как заберу её сейчас и прижму к себе. Отведу в спальню и успокою. Побуду хотя бы сегодня для неё тем защитником, в котором она всегда нуждается.
  Я спустился за несколько секунд. Перед теми, кто сторожил входные двери, - понятно, зачем, - я не мог позволить себе показать свою привязанность к младшей Балаур, поэтому смотрел на них холодно, брезгливо, нехотя заговорил:
  - Открывайте. - Ослушаться меня не посмели, и оба парня легко открыли вход в замок. Она... - Какого хрена?.. - Я ошеломлённо повернулся к отошедшим в сторону двум охранникам и прошипел: - Кто-то был здесь до меня?
  - Нет, - озадаченно покачали они головой и настороженно спросили: - Что-то случилось?
  - Случилось, - выдохнул я, в ужасе разглядывая крыльцо, многочисленные ступеньки и всю местность, попадающую в моё поле зрения. Двое вышли из-за дверей и также посмотрели туда, что судорожно оглядывал я. - Ещё как случилось... - процедил сквозь зубы.
  ЕЁ ТАМ НЕ БЫЛО!!!
  Шарахнув со злости дверью, я со скоростью пули рванул обратно в кабинет императора, ещё даже не подозревая, что про пули-то я вспомнил очень некстати.
  ?
  Ёлоу. Воин.
  27 апреля 1945 года.
  9:01.
  
  Искали Её Младшую Вечность всеми силами. В замке не осталось никого - задействованы были действительно все. Нас распределили на небольшие группы, равномерно распределяя так, чтобы в одной группе не было двух сородичей с одной и той же более развитой способностью. Каждая группа исследовала свой участок, будто лучи от солнца расходясь в разные стороны от замка Нойшванштайн. Я считаю, тем, кто был отправлен в соседний замок, Хоэншвангау, повезло, потому что просто так хозяин замка внутрь никого не пускал, а мне бы так хотелось там побывать!.. Интересно же, как там всё обустроено? Так ли, как у нас?
  То, как расставил нас по отрядам лорд Балаур, лишний раз убедило всех, что он внимателен ко всем своим подчинённым. Дело в том, что у каждого из нас есть свои особенности: кто-то развивается на ментальном уровне, кто-то расположен гипнотизировать, у кого-то обострён слух, кто-то ощущает все знакомые и ещё не открытые запахи, кто-то быстро регенерируется, у кого-то не так быстро и не помногу затрачиваются силы при быстром перемещении, кто-то открывает в себе и развивает левитацию, кто-то способный воин - как я, например. И определить лишь по внешнему виду выделяющуюся у сородича особенность нельзя. Именно поэтому знание лидером не только нас по именам и в лицо, но и знание наших способностей, вселяет уважение и благоговение к нему.
  Я считаю, он идеален как правитель. Никаких бездумных поступков, бессмысленных законов, действий на эмоциях, злоупотреблений и пользований властью в свою личную выгоду - это ли не пример для подражания? Я считаю, он самый и есть. И я просто счастлив, что моему сиру позволили одарить кого-нибудь Объятьем Тьмы и что он выбрал именно меня. Думаю, это будет самая приятная вечность для меня, какая только могла бы быть.
  - Ой, я что-то вижу, - вдруг сообщила девушка, обладающая рентгеновским тепловидением. До этого мы шли молча, улавливая любые изменения в окружающей среде. Мы, кстати, шли по направлению к границе Германии, что меня настораживало. Всё-таки война, и войска где-то тут... - Впереди большое скопление людей, - сообщила хорошенькая служанка, вглядываясь выпученными глазами куда-то вдаль, и ускорила шаг. А вместе с ней ускорились и мы. - Они стоят линией... Впереди них большое вскопанное местами поле... А над полем в воздухе зависает что-то холодное... - Она нахмурилась, мотнула головой и удивлённо воскликнула, указывая перед собой: - О, вот она! Я вижу пятно, непохожее ни на нас, ни на них.
  - Где? - Все мгновенно оживились. - В какую сторону идти? Она далеко?
  Если мы приведем Спасение, возможно, станем героями. Хотелось бы, почему нет.
  Рука леди с тепловидением медленно указала на северо-восток, а сама она добавила:
  - ...Она поднимается из какого-то оврага на это поле... - Зажмурившись, сородич сильнее тряхнула головой и посмотрела на нас в следующую секунду уже осмысленным, видящим взглядом. - Может, это бабочки такие?
  - Сомневаюсь, - пробормотал я и сорвался на стремительный бег.
  Я ринулся в указанное девушкой направление, останавливаясь периодически, чтобы оглядеться. Ух-х, ну и выматывает эта скорость!
  Когда подобрался к нужному месту, я, наконец, увидел хрупкую фигуру Чистого дитя. Овраг?.. Окопы! И не бабочки это были, а пули! И наша святыня лезла прямо к ним! Зарываясь тонкими пальцами в рыхлую землю, она карабкалась из глубокого окопа. Я добрался сюда поздновато - она была уже у самой верхушки рва и выбралась-таки на ровную поверхность поля. Как не вовремя солдаты отвернулись перезарядить своё оружие! Заметь бы они её, сейчас наше Спасение не находилась бы в очевидно опасной ситуации.
  Рассекая воздух, пули создавали свист, неотрывно являющийся частью мелодии Войны. Её младшая Вечность выпрямилась во весь рост и решительно-твёрдой походкой двинулась медленно вперёд. Снаряды пролетали мимо, но один, только вылетевший из винтовки, намеревался исполнить желание "кронпринцессы". А на ней была лишь ночная рубашка!..
  - Ваша младшая Вечность! Азалия! - Не сдержавшись, я выкрикнул её имя и, собрав последние силы, бросился к ней.
  Счёт пошёл на доли секунд. Я видел всё словно в замедленном действии. Глаза девушки были закрыты, руки разведены в стороны, на лице читалась готовность слиться с природой навсегда. Быстрее, чем пуля успела насадить грудь дочки нашего императора на себя, я толкнул Балаур на землю, заставляя упасть плашмя, и накрыл собой. Когда смертельный для неё выстрел пришёлся на одного из солдат, я за шкирку схватил её, поднял на ноги и быстрым шагом, полуприсидя потащил обратно в окраинные окопы.
  - Я, конечно, извиняюсь, - начал громко говорить, снимая свой китель и пытаясь перекричать вездесущий шум, - но вы что, совсем голову потеряли? Такие шутки с жизнью бесследно не проходят. - Накидываю элемент своей одежды ей на плечи и застёгиваю три верхние пуговицы. - Леди Спасение, вам что, жить надоело? - Обнимаю крепко за плечи и стремительно силой увожу её в сторону оставшихся позади коллег.
  - Даже если и надоело, - каким-то мёртвым, безжизненным голосом заговорила, глядя только под ноги и нехотя плетясь, - тебе-то что?
  Нахмурившись, я повернул голову к ней и понял, что выглядит она ребёнком даже вблизи. Таким милым, несмышлёным... Пока не поднимет глаза и не покажет всю свою усталость в них.
  - Вы это бросьте, - строго наказываю, запоздало надеясь, что мне потом ничего не будет за поучение самого Чистого дитя. - Вашей жизни все наши вместе взятые не стоят. Если депрессия, поговорите с кем-нибудь, зачем уж сразу такие радикальные меры? Вы если не о себе, то хотя бы о сородичах подумайте. Вас ждали 4 века, и вот, обретя вас, должны так глупо лишиться?
  - Что ты сказал? - Вдруг прошипела она, округлила глаза и подняла искрящийся зарождающейся яростью взгляд на меня. - Что-то там про века?..
  - Да-да, вы не ослышались, - хмыкнул, невольно думая, будто имею над ней какое-то преимущество. Мне так казалось из-за её детской внешности... Внезапно нахлынула слабость. - 4 века Его Вечность, наш единственный император Дациан I Балаур, создавал полукровок, но чего-то, видимо, ему не хватало, и результат появился только спустя 400 лет. И вот вы здесь, мечтаете покинуть нас.
  Сжав зубы и кулаки, девушка снова опустила глаза и молчала теперь всю дорогу. Да и я сам как-то не горел желанием вести диалог, пугаясь своей смелости сейчас.
  
  ?
  Дациан Балаур.
  9 июня 1945 года.
  
  Азалия, кажется, устроила своеобразный "бойкот". С того дня, как я снова попытался ближе двинуть её к исполнению своего долга, она не выходит из своей комнаты и даже не встаёт с постели. Почти неделю она провела лёжа на подушках и глядя в бардовый балдахин своей кровати. Сначала с ней пытался поговорить Ярослав. Потом я. Она только молчала и оставалась недвижима. Мне эта её реакция не понравилась сразу. 30 апреля я отправил посланца с приглашением приехать и просьбой помочь тому, кто, без сомнений, справился бы с поставленной задачей. Сегодня, ровно в 19 часов он показался на пороге Нойшванштайна.
  
  ?
  Каинит, способный воспитать воина.
  9 июня 1945 года.
  
  То, что сам Его Вечность, наш единственный император Дациан I Балаур, просит помощи у меня, мне очень сильно льстило. Давно я не видел ни его ученика, ни его ассистента, ни его самого. Я думал, обо мне уже давно забыли. Но догадывался, что сир не забывает ничего.
  Когда императорский посланец нашёл меня, я мирно попивал расслабляющие напитки на берегу Восточно-Сибирского моря в своём маленьком домике в прекрасном селе Айон. Я смотрел в окно и слушал радио, вещавшее о продвижениях войны и диктующее "Письма по радио", когда раздался резкий стук в дверь. Пришедшего пришлось впустить.
  - Господин Мор, - едва я закрыл за ним дверь, сразу начал сородич, - вам срочное письмо от императора Балаура. - В руки мне он сунул кипельно-белый конверт без каких-либо подписей "кому" и "от кого". - Ответ требуется незамедлительный, так что прошу прочесть его прямо сейчас и написать ответное.
  - Ну, как угодно нашему повелителю, - усмехнулся я. Распечатав конверт, быстро пробежался глазами трижды по содержимому, отошёл к компактному столику, черканул на единственном чистом листе бумаги пару предложений, сложил его и сунул обратно в тот же конверт. - Пожалуйста, - протянул посланцу.
  Тот резко выхватил его из рук и с некой надеждой спросил:
  - Вы согласились?
  Я удивлённо выгнул бровь, но парень молчал. Тогда я хмыкнул и пожал плечами, прокомментировав:
  - А позволили бы мне не согласиться?
  Юный каинит только хмуро кивнул и ушёл также стремительно, как и появился. А я посмотрел в зеркало и невольно увидел в своих голубых глазах отголосок глаз брата. Когда-то он назвал нас за этот странный для бессмертных оттенок глаз особенными.
  И вот я здесь. Иду с походным рюкзаком за плечами по немецкому лесу под Фюссеном. Следов войны здесь не было лишь в середине леса - вокруг знаменитого замка Людвига Баварского Нойшванштайн. Он был всё также величественен, каким я запомнил его ещё с 1883 года. Дациан пригласил меня на праздник по случаю конца стройки замка. Тая в себе давнюю обиду, я всё никак не мог решить: идти или не идти. В итоге в последний момент бросил вещи в чемодан и со всех ног рванул на последний поезд до Германии. Благо, жил я тогда не так далеко, как сейчас.
  Перед крутым подъёмом в гору я остановился, облокотился на ближайшее дерево и перечитал письмо в сотый раз:
  
  " Дорогой Аклест,
  Так много лет прошло с нашего расставания, что я порой ловлю себя на мысли о невозможности вспомнить причины наших обид. Жаль, гордость и твоё безразмерное эго не позволяют тебе приезжать хотя бы раз в десяток лет или хоть интересоваться моей жизнью и чувствами через письма. Я был бы очень рад, пришли ты хотя бы рассказ о даже самом мелочном своём достижении. Рассказал бы, как идут твои дела...
  Надеюсь, нынешнее время не в тягость для тебя, потому что больше всего мне не хотелось бы отвлекать тебя от чего-то более важного. Хотя, признаться честно, брат, важнее, чем дело, с которым я тебе пишу, ничего быть не может.
  Уж 18 лет минуло, как мы нашли пророченное нам Богами Спасение, - конечно, общайся ты хоть с одним из сородичей, ты бы непременно знал, но увы, - и наши надежды медленно, но верно оправдываются. Мне, считай, оставалось лишь подтолкнуть юное божество к нужному пути. Но мы забыли, что Оно - Святость в человеческой плоти и потому обременено человеческими сознанием и чувствами. Проще говоря, подтолкнутое, оно пошло вперёд, но неожиданно свернуло с пути, который, к сожалению, оказался для него немного тяжеловат. В силу отцовской привязанности я не могу воспитать Спасителя должным образом - также жёстко, как мог бы воспитать его, к сожалению, ты один.
  Вот я и подошёл к цели этого письма. Я прошу тебя приехать в Фюссен, в замок Нойшванштайн, и помочь вернуться нашему Спасению в истинное русло. К моей большой скорби, без тебя, брат, никак не обойтись.
  С наилучшими пожеланиями,
  твой Д. Б. "
  
  И на обратной стороне:
  "Письмо от 30 апреля 1945 года."
  
  Замечательная весточка. Просто замечательная, если он хотел показать, что тоже не хотел бы меня видеть ещё лет 200.
  В тот вечер, когда письмо добралось до меня, я ещё выскочил вслед за поздним гостем на крыльцо, запоздало вспомнив главный вопрос, и, как только алоглазый парень обернулся на меня, спросил только одно:
  - Кто?
  Усмехнувшись, сородич поджал ненадолго губы и всё же крикнул, медленно уходя:
  - Девочка.
  
  
  *
  
  Когда я появился у главных ворот "Нового лебединого камня" и охрана узнала моё имя, один из них мгновенно исчез из виду, отправившись, видимо, докладывать своему императору о моём приезде. Когда я входил через парадную дверь, дорогой правитель всея каиниты уже с нетерпением ожидал меня на входе.
  - Аклест, - улыбнулся он, пожал мою руку и заключил в объятия, чему я рад особо не был, - я так рад, что ты приехал. - Недовольство проскользнуло в его голосе. - Только вот позволь мне узнать, почему так долго? Прошёл месяц! Мы потеряли драгоценное время.
  - А я, по-твоему, должен был в тот же миг сорваться с твоим посланцем сюда, бросив все дела? - Спокойно парирую. За его левым плечом стоял светловолосый мужчина с чёрными глазами. Его неизменный помощник со времён князей на Руси. - Ярослав, - почтительно кивнув, я протянул руку и ему.
  - Аклест, - также ответил тот в тон мне и принял рукопожатие. Хороший мужик, к нему я вопросов и претензий не имел. Разве что сочувствие - столько лет терпеть эту занозу...
  - Что ж, раз ты считаешь, что тебе можно было спокойно помедлить, - насмешливо хмыкнул Дациан, развернулся, безропотно уходя, уверенный, что мы последуем за ним, и продолжал говорить уже на ходу: - позволь рассказать тебе, милый брат, чего нам стоило хранить наше Спасение все эти дни и недели, в кои ты показывал свою гордость и равнодушие. Пока мы будем идти к её спальне...
  Нам с Вишневецким ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться и пойти следом. Я едва ли не скрежетал зубами от необходимости снова подчиняться ЕМУ, но мой "брат по несчастью" был полностью спокоен, уже, видимо, привыкший к своему сиру.
  Я в каком-то смысле считаюсь для них полупредателем, так как отдалился самовольно от всего общества каинитов и наотрез отказался с ними ещё как-либо контактировать. Но мне плевать, что они там себе думают - я сам по себе, я не сородич. Я, скорее, ошибка природы, которая не должна была появиться на свет.
  - Ну, и? - Напомнил о себе я, когда мы уже прошли один лестничный пролёт.
  - Подбираю слова помягче для тебя, - ухмыльнулся Балаур, но всё же начал увлекательную историю: - Всё началось с попытки самоубийства. Это был конец апреля, здесь неподалёку шёл как раз бой немецкой армии против советской. Благо, мы вовремя нашли её и спасли от самой большой ошибки Вселенной. С того дня она лежала в постели, ничего не ела и только молчала. До середины прошлого месяца. В один пасмурный день она поднялась с постели. - Он незаметно сглотнул ком в горле. В голосе больше не слышалось усмешки. - Мы думали, она "ожила", но встала она не поесть. Дежуривший под её окнами сородич рассказывал, что не слышал ничего сначала. Потом свист ветра. Поднял голову, а там она... Летит с высоты своего окна прямо вниз, на каменный бугор, выступающий из земли. Поймал, закутал в свой плащ, вернул в комнату. Говорит, всё это время её лицо не выражало ни единой эмоции - как застыло в маске безразличия, так ею и осталось. С того утра мы поставили часовых и в её комнате. Она снова не встаёт. Кормим через силу. - Губы Его Вечности снова исказились в усмешке, и он повернулся ко мне, остановившись, как только лестница закончилась. - Что, стоило оно того? Так долго выжидать, и только спустя месяц явиться?
  Я не ответил. Только передал свой рюкзак помощнику брата и пошёл вперёд по коридору.
  - Седьмая дверь по правую сторону, - вслед прикрикнул светловолосый. - И её зовут Азалия.
  Когда я вошёл, сначала не поверил, что здесь вообще кто-то живёт. В первую секунду в голову даже закралась мысль, что меня заманил в ловушку самолюбивый младший братишка, не терпящий игнорирования собственной звёздной персоны. Но потом мой взгляд наткнулся на белые покрывала постели. Свет был выключен, но черты милого девичьего лица я смог разглядеть и в свете неполной луны, врывающемся в комнату сквозь открытое окно.
  Недвижима, точно скульптура искусного мастера, девушка лежала на больших подушках, накрытая лёгким покрывалом, и смотрела в окно. Подойдя медленно ближе, я остановился у её ног на углу кровати, заглянул в гипсово-белое лицо и не увидел абсолютно ничего. В направленном на ясное летнее небо сквозь окно взгляде не отражалась ни одна эмоция, мысль, даже признак живого сознания.
  - Здравствуй, - тихо заговорил я, глядя на полностью неподвижное лицо, - меня зовут Аклест Мор. - В ответ молчание... Хотя на что я надеялся? Что она при моём появлении тот час же вскачет и бросится снова радоваться жизни, как всякий ребёнок? - Ты, наверное, Азалия, так? - В полной тишине я обошёл кровать так, чтобы видеть её глаза. - Я немногое знаю о тебе, но надеюсь, ты однажды сможешь рассказать мне сама. - Подошёл ближе, сел на край постели и мягко, осторожно, едва касаясь, погладил девушку по нежной щеке тыльной стороной своей грубой ладони. Жалко её было неимоверно. Не каждый вытерпит Дациана столько времени. Вот она и не вытерпела.
  Опустив руку, я посмотрел туда же, куда так безжизненно и отчаянно смотрело Чистое дитя.
  - Красивое небо, - произнёс я, стремясь нарушить гнетущее безмолвие. - Из твоего окна звёзды кажутся ближе, чем с земли... - Я чувствовал себя полным глупцом, но останавливаться не хотел. Я ощущал словно бы в воздухе, в самой позе Спасения немой крик о помощи. - Ты, вроде как, моя племянница, Азалия. Я буквально минуту назад узнал о твоём состоянии в последний месяц. - Качаю грустно головой. - Меня крайне беспокоит и огорчает то, что ты делаешь с собой. Я считаю это неправильным. - Мне кажется, она видит в небе не только звёзды... - Я понимаю тебя. Я тоже такой. Но нас различает то, что я нашёл способ жить, имея также возможность умереть. Я выбрал жизнь не потому, что в ней есть что-то хорошее... - Вздыхаю и внезапно понимаю, что не смогу высказать ей всё сейчас. Мне надо подумать. Отсеять информацию.
  Не сказав боле ни слова, я легко поднялся, неспешно пошёл к двери выхода из комнаты. Мне даже посмотреть на неё на прощание не хотелось. И притом я был уверен, что не желаю возвращаться в это логово Тьмы ещё хоть раз.
  - Вы знак конца света? - Вдруг прохрипело у меня за спиной нечеловечески жалобным, отдалённо лишь похожим на девичий голосом.
  - Что? - Переспросил я, обернувшись и всеми силами стараясь не показывать своего удивления и удовлетворения.
  - Мор - как Всадник Апокалипсиса? - Перефразировала она, спустя несколько секунд молчания, в ответ жалко улыбнулась и снова отвернулась к окну, застывая в том же положении, в каком я застал её, войдя.
  Ничего не ответив, но всё же кивнув, я вышел и направился к ожидающим меня всё ещё на лестнице брату и его ассистенту.
  - Я выведу её из апатии, - сразу начал с дела, не дав никому заговорить, - но только при условии, что она уедет со мной.
  
  11 июня 1945 года.
  21:18.
  
  Очень жаль, но я так и не смог поднять девочку на ноги. За весь день разговора, по большей части являющегося монологом, она отвечала мне от силы только два-три раза.
  Дациан ехидничал. Ярослав предпочитал молчать. Моё терпение иссякало слишком быстро. К вечеру третьего дня я принёс Азалии суп на подносе и поставил перед фактом:
  - Через сорок минут мы - ты и я - уезжаем в ваш особняк в Врсаре. В течение этого времени прислуга будет собирать твои вещи, а ты - есть. По сути, мне плевать, поешь ты или нет, - заберу-то я тебя в любом случае, - но поехать обессиленной, беззащитной куклой или хоть немного вменяемой больной девчонкой - решать тебе. - Я постоял ещё несколько секунд, вглядываясь в безэмоциональные тёмно-зелёные глаза, пожелал спокойно: - Приятного аппетита, - и ушёл. Перед тем, как отвернуться, правда, заметил на её груди блестящий красным кулон. Хм, не помню, чтобы видел его вчера или позавчера...
  По тихим перешёптывающимся голосам и "охам" служанок в комнате я, Дациан и Ярослав поняли, что "кронпринцесса" приняла верное решение.
  - Спасибо, - с улыбкой кивнул мне император, - но я всё ещё не уверен, что вам необходимо ехать вдвоём. Уж на свою персону я точно намекать не могу, возьмите хотя бы Вишневецкого.
  - Знакомые лица ей будут только мешать, - фыркнул я, уходя в выделенную мне гостевую комнату, чтобы забрать походный рюкзак.
  Когда вернулся, она была уже одета, - уверен, не без помощи девушек-слуг, - лежала всё на тех же подушках и неизменно смотрела в открытое окно. По лицу и бледному оттенку кожи было сразу понятно, что суп-то особо сил ей не прибавил. Поэтому я вытащил из бокового кармана своей дорожной сумки маленький пузырёк с тёмно-алой (почти чёрной) жидкостью.
  - Пей, - приказал, протянув. Она с подозрением покосилась и не взяла. - Это железо, - хмыкнул, открывая для неё крышку, - не кровь, не бойся.
  Ярослав нёс её на руках только на первый этаж, а от лестницы и до самой машины у главных ворот замка она шла самостоятельно, лишь вынужденно опираясь на свою няньку. Что ж, она стремится за мной последовать, это уже хорошо.
  
  31 августа 1948 года.
  
  Я сидел за столом и любовался, как нестареющая девушка, на вид которой было не больше шестнадцати, нарезала овощи на кухонном столе. Бедное проклятое дитя... Бедное проклятое Чистое дитя. Ребёнок, безвозвратно и против воли обречённый жить Бог знает сколько лет. Ладно уж мы - мы потерянные грешники, - но за что Господь не смилуется над ней?
  "Да уж, это точно выглядит странно, - усмехаюсь над собой, - каинит, обращающийся к Господу Богу."
  За все три года, которые мы провели наедине в этом особняке, я не позволял никому из сородичей хоть на милю приближаться к нам - таково было моё условие работы. И за эти 3 года я, считаю, сделал из Азалии-цветка Азалию-герб-сильного-государства.
  Всё это время она сохраняла некую свою молчаливость, холодность, безразличие ко всему. И почему-то временами в ней, порой и без повода, вспыхивала ярость. Зато я уничтожил из неё ошибки, допущенные Дацианом и его "отцовской любовью". Она мало что могла делать сама: готовила так, будто стремилась отравить меня, убиралась, как будто не убиралась, а как она дралась я вообще молчу.
  Сейчас же, глядя, как Азалия умело нарезает салат, периодически отвлекаясь на скворчащий на сковороде ужин, меня пробирала гордость.
  - Ну, что, белоручка, чем собираешься кормить сегодня? - Усмехнулся я, без особого интереса разглядывая её действия.
  - Баланьезе, - ответила и буркнула: - Я не белоручка.
  - Да, - парирую я. Мне нравится её поддевать, бесить, насмехаться. Она просто так злится, но мне нравится её хмурая оскаленная мордашка.
  - Я не белоручка, - чуть повернув голову, недовольно бросила через плечо.
  - Белоручка. - Я спокойно посмотрел в окно и констатировал: - До сих пор с содроганием вспоминаю те завтраки.
  - Я умею готовить!
  - ... И те застланные пылью шкафы.
  - Я просто не дотягивалась.
  - Отговорки?
  - Я не белоручка! - Уже откровенно злясь, выкрикнула девушка, бросила нож и резко обернулась на меня.
  Я тут же вскочил и в мгновение оказался на улице, через дверной проём наблюдая с выжиданием за племянницей. Зарычав, она выскочила за мной из дома и тут же бросилась в атаку.
  - Вот ты дурашка такая, - продолжал я издеваться, уклоняясь и попутно делая выпады, - ведешься на самое глупое, что я только мог сказать. Ты сама не понимаешь этого, возможно, но тебя так легко вывести из себя, что складывается впечатление, будто ты легкомысленный ребёнок...
  - Я не ребёнок! - Рассерженно рычит, быстро выдыхаясь от злости и неправильной расстановки сил.
  Уклонившись от слишком размашистого её выпада, я ушёл в сторону, позволяя девчонке вылететь вперёд и упасть пластом на желтеющую траву.
  - Да? - Насмешливо удивляюсь, пока она остаётся в горизонтальной плоскости, восстанавливая дыхание. - А по твоей чрезмерной эмоциональности и не скажешь.
  
  8 сентября 1948 года.
  
  На самом деле Зали - бунтарка. Её многое не устраивает в мире, и она рвётся менять всё вокруг себя. Не отрицаю, что может быть так, что невольно она изменила и меня. Но я в этом сомневаюсь. Например, по брату было сразу видно, что он действительно стал другим. По его ассистенту не особо, но что-то тоже незримо меняло весь его хладнокровный образ. Однако признаки настоящего Спасения я в ней пока так и не видел.
  Зато ощущал. Ежедневно мы проводили с ней медитации, и когда она сосредотачивалась на себе и своём теле, я всё ещё видел перед собой многолетнего ребёнка, но вот чувствовал рядом саму Древность. Так и сейчас: мы в комнате, предназначенной быть кабинетом, я сижу за столом на месте хозяина, а она, неестественно вытянувшись, сидит на полу в середине комнаты, подобрав под себя колени и уложив поверх руки ладонями вниз.
  Вот я вижу Азалию, простую девочку-полукровку. Но когда закрываю глаза... В нос сразу ударяет терпкий запах сырости, тлена, песка и чего-то такого же старого, как барахло матери в кладовке, которую она открывает раз в пять лет, чтобы кинуть туда очередную вещичку. Когда я был маленьким, несмышлёным ребёнком, - даа, было это очень и очень давно, - мы жили в небольшом доме, но в достатке, и у матери был как раз чуланчик, где она хранила приданое. И как только она собиралась его открывать, мы, все братья и сёстры, собирались вокруг и с наслаждением вдыхали этот чудный запах сырости и минувших лет.
  Думаю, причина того, что я заставляю дважды в день Азалию ежедневно выполнять медитации, кроется частично и в этом желании вернуться к почти потерянным воспоминаниям. Вот только помимо прошлого от её медитаций во мне просыпалось и уважение. Чувствовалась некая мощь этого хрупкого тела передо мной. А ещё, разглядывая уже открытыми глазами её сосредоточенную мордашку, я снова чувствовал гордость. Она ещё не превзошла моих ожиданий, но стремительно поднимала свою планку, активно её же и догоняя.
  В какой-то момент я словно проснулся от сна. Все посторонние запахи исчезли из комнаты, всё, что невольно всплывало у меня перед глазами, рухнуло в мгновение ока.
  - Ну, что, всё? - Приоткрыв один глаз, спросила Азалия и, наткнувшись на мой сурово-насмешливый взгляд, снова опустила веко, но не успокоилась. - Сколько там времени прошло? Такое ощущение, что сегодня мы дольше, чем обычно.
  Я взглянул на часы, отстранённо думая о своём. И правда, сегодня я что-то совсем выпал из реальности, тешась мыслями о семье, которой нет вот уж несколько столетий.
  - Лишние двадцать минут медитации ещё никого не убивали, - хмыкнул я, кидая ей полотенце - что странно, у "кронпринцессы" во время этих тренировок сильно потели ладони и покрывался лёгкой испариной лоб - и поднялся, потягиваясь. - Ладно, иди, занимайся своими делами, бездельница.
  Зло сверкнув Бермудскими глазами, она проглотила всё, что хотела сказать, и, лишь скрипя зубами, молча вышла.
  16 сентября 1948 года.
  
  Гостиная. Темнота за окном. Едва тлеющий огонёк в камине, не согревающий дом, а, скорее, создающий атмосферу уюта. Тишина, нарушаемая только тиканьем часов на кофейном столике и обволакивающим мягким голосом Азалии, читающей вслух одну из множества книг:
  - "...Вздохнув, я смиренно кивнула, мысленно отметив вернуться к этому вопросу позже, и снова максимально спустилась в воду..."
  Как только она открывала рот и погружалась в воображаемый мир, созданный автором-демиургом буквами на бумажных страницах, голос её мгновенно становился нежным, блаженным. Вот, что творят мечты с неокрепшим умом, - он расслабляется и перестаёт ощущать реальность. И очень зря себе такую роскошь позволяла "кронпринцесса", потому что реальность, жестокая, алчная, желающая сломать её саму и сломить её дух, всё ещё была здесь, и, не будь меня рядом, она точно воплотила бы свои планы. Как тогда, когда Спасение хранил Дациан.
  Однако мне льстило, что рядом со мной Зали может расслабиться, полностью доверяя мне свою безопасность. Но тогда вопрос состоял в другом: а не зря ли она доверяет?
  Как я понял, до меня она была действительно наивным ребёнком, которого холили, лелеяли и не рассказывали о страшном внешнем мире, неизменно сохраняя её целомудренность в стенах неприступного сказочного замка.
  И её оптимизм, я знаю, не угас и до сих пор. Он скрылся за маской агрессии, используя шипы для защиты нежной сердцевины. А, как известно, чем мягче эта самая сердцевина, тем острее, длиннее и опаснее меры её обороны. И как раз "шипы" я и пытаюсь отрастить нашей ранимой девочке с чересчур тонкой душевной организацией.
  
  17 сентября 1948 года.
  
  Мы снова сидели в гостиной. Мы появлялись здесь каждый вечер. Я считаю, всё сложилось как нельзя лучше - я любил слушать, а моя племянница любила говорить.
  - Аклест, - негромко позвала она, возвращая меня из мыслей обратно в действительность. Странно, я даже не заметил, как она перестала читать минуты три назад. Не дожидаясь моего ответа, девочка задала неожиданный вопрос: - Кто такой Баал?
  - К чему ты это? - Прищурив глаза, переспросил я. - Насколько я понял, в книге речь шла совсем не об этом...
  - Мне просто интересно, - покачала головой, глядя на меня с обычно свойственной ей теперь безразличностью.
  - Ну, раз интересно, - хмыкнул и сел ровнее. - Это самый древний и самый кровожадный демон. Раньше ему поклонялись как главному богу, но потом решили, что он всё же главный демон.
  - А почему тогда каиниты поклоняются ему? - Тут же последовал следующий вопрос, как только я закончил мысль. - Ему, а не Каину?
  - Потому что Каин вообще не бог и даже не демон, - фыркаю в ответ. - Он всего лишь прародитель цивилизации, но не её покровитель.
  Повисло недолгое молчание, в итоге которого девушка открыла книгу и продолжила спокойно читать. Что-то как-то странно...
  
  18 сентября 1948 года.
  
  - Транскрипцию смотри, - вздохнув, сотый раз повторяю ей, - если слово тебе ещё не известно, смотри транскрипцию и перевод.
  - Я уже видела его, - хмурый ответ, - просто так оно звучит лучше.
  Удивлённо вскинув брови, я рассмеялся и бросил очередную колкость:
  - Так оно звучит неправильно. И, кстати, если произнести слово неправильно, оно кардинально меняет свой смысл, и в итоге получается совсем не то, что ты хотела сказать. - Покорно молчит. - Читай ещё раз с третьего предложения.
  Капризно цыкнув языком и специально громыхнув пустой кружкой из-под чая, она нависла над книгой с таким лицом, будто грозила бедному переплёту расправой.
  - Чуни цуо тин ти тшру, - обиженно забубнила она, снова бегая глазами по иероглифам, - Тьан тюинмин бин ти миан хо рэйнхо ти цай хомийе квэншан та шэнноу дье мэн.
  - ... дЭ мэн, - машинально поправляю, уже почти лёжа на столе. - И произноси чётче интонацию. Весь китайский построен на интонации, говорю тебе сто первый раз, белоручка.
  - Я чётко её произношу, - огрызнулась и тем же тоном добавила: - И не называй меня белоручкой!
  - Шенма, ни де янтин тэнх ма? - Усмехнулся я, на что Азалия вскочила, не в силах сдержать эмоции, и яростно прошипела:
  - Да не нравится мне этот язык, я хочу учить русский.
  - А я сказал, пока не выучишь этот, другого тебе не видать.
  - Да иди ты со своим китайским... чи сенлин! - Зло сплюнула и стремительно побежала к лестнице, ведущей на второй этаж.
  - Ты хочешь поругаться за два дня до отъезда? - Нахмурившись, громко спросил в спину, но она не ответила, метеором взлетая вверх по ступеням.
  
  20 сентября 1948 года.
  
  Мы с Азалией приехали в Фюссен и сняли на трое суток номер в отеле. Балауру не терпелось встретиться со своей дочкой спустя три года, но она, как я видел по лицу и мог прочитать в глазах, не горела желанием встретиться с родителем.
  На встречу с ним и Вишневецким мы шли через многолюдный городской центр. "Кронпринцесса" держала крепко мой локоть, прижавшись и боясь отпустить. Несмотря на обиду, чувство самосохранения в ней работало лучше. Пусть она и жила под Фюссеном около 6 лет, в нём самом, к сожалению, ни разу не была. Император постарался.
  В толпе я временами замечал сородичей, поглядывающих на нас удивлённо и настороженно. Когда толпа чуть рассеялась, нам наперерез на дорогу вдруг выскочил мальчик лет семи. Он горящими любопытством глазами исследовал всю Азалию, и, когда я попытался увести её, чтобы обойти пацанёнка, девушка чуть дёрнула меня назад и остановилась.
  - Ты что-то хочешь? - Глядя на него величественным взглядом с высоты своего роста, безэмоционально спросила она, заглядывая в голубые глаза ребёнка. От такого обращения мальчонка не стушевался, ожидая, видимо, этого изначально.
  Недалеко впереди я увидел тех, с кем здесь у нас намечалась встреча. Они также заметили нас и ускорились, остановившись в шести-восьми метрах. Странно, что Балаур младшая не заметила их появления.
  - Вы ведь наша принцесса? - С ходу задал ребёнок нескромный вопрос, сверкая своими глазёнками.
  И теперь я понял, что как раз моя племянница ребёнком не являлась уже давно. Рядом со мной была мудрая женщина, навеки заточённая в подростковом теле. Вот она - действительно проклятая. Стоп, но откуда этот мальчуган?..
  - Ты знаешь меня? - Без особого энтузиазма удивилась зеленоглазая.
  - Ханнес! - Откуда-то со стороны громко позвала женщина, выглядевшая моложе своего возраста, но была остановлена одним только моим угрожающим взглядом. Азалию заинтересовал этот ребёнок, значит, мы можем потратить на него пару минут.
  Мальчик, непонятно каким образом связанный с одной из нас, продолжал рассматривать живыми человеческими глазами мою давно неживую внешне, но живую внутри спутницу.
  - Вы дочка нашего императора, - с лёту выдал он, из-за чего стали оборачиваться простые прохожие.
  - Вот как? - Хмыкнула она.
  - Да, - активно закивал головой и изобразил поклон, тараторя: - Азалия Балаур, кронпринцесса и Спасение всего нашего Рода, Ваша младшая Вечность. - Закончив выговаривать её небольшой титул большого значения, он поднял голову и заворожённо добавил: - Когда я вырасту, я стану вашим личным помощником и буду служить вам до конца своей жизни.
  Я чуть нахмурился. И что это значит? Может, это кто-то подослал шпиона? Я как-то раз слышал, что в какой-то стране практикуют такое - ссылают детей в военные лагеря и воспитывают солдат с младенчества.
  - Вот... как? - Повторила девушка с каштановыми волосами, с задумчивой улыбкой глядя на подозрительного пацана.
  - Аз...
  - Подожди, - перебив, отмахнулась она. А вот я не понял!..
  Покопавшись быстро в кармане своей кофты, он вынул руку, протянул к ней, отчего я напрягся, и раскрыл кулак. А там лежал маленький цветок. Берёзка, кажется, называется.
  - Вот, - сделал шаг ближе, - возьмите. Положите его между страницами книги, и пусть хранится до того момента, как придёт время. Когда вырасту, я найду вас и попрошусь в помощники. - Он вдруг нахмурился и серьёзно заявил: - Но вы не берите меня к себе только потому что мы друзья. Я буду много учиться, и докажу вам, что я лучший в своей сфере. И тогда вы возьмёте меня к себе на работу.
  Впервые за долгое время я услышал искренний смех племянницы. Хотя, наверное, я не слышал его никогда. С тех пор, как я забрал её с собой и буквально "за уши" вытащил из депрессии, она была холодной, как глыба метеорита, и улыбалась только изредка. А сейчас смеялась так легко и непринуждённо...
  - Хорошо, - с уже мягкой, а не стальной улыбкой кивнула мальчику и приняла его подарок. - Но скажите мне хотя бы своё имя, сэр, чтобы я знала, кого ждать.
  Просияв, тот засмущался и с почтением повторил поклон:
  - Ханнес Кадельбург, Ваша Вечность.
  - Что ж, приятно познакомиться, Ханнес, - она протянула ему руку, лыбясь так, как никогда не лыбилась! По-доброму! - К сожалению, сейчас мне пора, но напоследок хочу сказать, что я буду ждать вас столько, сколько понадобится. Но не ищите меня, маленький сэр. Вы можете прийти в замок Нойшванштайн, где вам всегда будут рады, остаться на время работать там, у моего отца, а позже я приеду, чтобы удостовериться в вашей уникальности.
  Радостно блеснув глазёнками, мальчик активно закивал, пропел "До свидания" и убежал, счастливый, к матери. А вот я был недоволен.
  - Не смотри на меня так, - поморщилась "кронпринцесса", но улыбаться не перестала. - И вообще, тебе же только что сказали, я кронпринцесса, так что это мой приказ: не смотри на меня таким хмурым взглядом.
  Ах вот как?!
  
  ?
  Ярослав Вишневецкий.
  21 сентября 1948 года.
  1:18.
  
  Азалия вернулась в город вчера днём в моём сопровождении. Мы нашли-таки дом, где живёт тот мальчишка с площади со своей семьёй, и пригласили их на праздник 21 года с ночи Возрождения. Сначала, конечно, зеленоглазая оповестила - да-да, именно оповестила, а не спросила разрешения - отца о своём намерении и только потом потащила меня в город.
  Когда мистер и миссис Кадельбург (оба сородичи) увидели на пороге своего жилища Спасение, напугались и впали в ступор. Но та поспешила их успокоить, что за смелость сына им ничего не будет, как они думают. И улыбалась она при этом так, как улыбалась всегда... до всплеска идиотизма императора.
  После трёх лет тишины я увидел её вчера сначала издалека, но по спокойному лицу было понятно, что прежнюю Её, которую я полюбил, как ребёнка, мне больше не увидеть. Но маленький Ханнес спас Азалию. И меня. Я буду молиться за него Баалу, чтобы тот смиловался над дитя и уберёг его от мук.
  Сейчас среди пар каинитов пошла интересная идея. Хотя более интересно: как она между ними передаётся? Сами стали догадываться до такого извращения?
  Суть в том, что влюблённые - что бессмертные, что смертные - ещё на инстинктивном уровне желают продолжить свой род, создать семью. Вот только у сородичей это невозможно. Если ещё у сына Каина и человека могут рождаться полукровки, то у двух детей братоубийцы никогда не появится отпрыск. И сородичи сами нашли выход: из дома малютки они забирают себе брошенного ребёнка ещё младенцем, воспитывают его до определённого возраста, а затем даруют Объятья Тьмы. Вообще-то пока это считается незаконным, но Балаур уже думал об этом и хочет составить подходящий документ.
  Так и семейство Кадельбург. И бояться при виде императорской дочки им стоило, как минимум, по двум причинам: младший член семейства обратился к ней без разрешения, да ещё и в неподобающей форме, и этот самый младший у них был. Им очень повезло, что Зали вернула себя прежнюю, иначе гореть им всем в священном пламени. Но мы пришли к ним тем днём не за арестом.
  
  *
  
  Супруги стояли в стороне, чувствуя себя в бальном зале резиденции императора Дациана I не особо комфортно. А вот Ханнес чувствовал себя просто лучше всех. Азалия таскалась с ним весь праздник, посвящённый, кстати, ей. Почти все танцы она танцевала с мальчиком, они вместе смеялись, всё время разговаривали. Надеюсь, у неё не атрофировались мозги...
  - А они хорошо спелись, - заметил Его Вечность, стоящий чуть впереди меня и по правое от меня плечо. - Как думаешь, может оно и к лучшему? Азалии будет не так одиноко.
  - Может, и так, - не стал спорить я. Если взглянуть на это объективно, оставалось всё также много вопросов, но была очевидна возможность сближения этих двоих.
  - Мой император, - подал голос только подошедший и поклонившийся Аклест.
  - Брат, - кивнул тот в свою очередь и усмехнулся, - поднимайся.
  Он, видимо, ждал этого, поэтому буквально взлетел по ступеням возвышения и встал на моё место, в то время как я отодвинулся к правому плечу нашего правителя.
  - Так ты не рассказал ей, кто она такая? - Негромко прошипел Мор, явно находясь в не особо положительном расположении духа.
  - О чём ты? - Переспросил самый древний каинит.
  - О твоей дочери, - фыркнул. - Она спрашивала меня о сущности Баала, кто это такой. Сделав некоторые выводы, я позволил себе предположить, что всю настоящую её ценность девочке ты не рассказал, это ведь так?
  - Так, - подумав, спокойно ответил Балаур.
  - Почему?
  - А какой смысл?
  - Она должна знать, - огрызнулся, - ты так не считаешь?!
  - Знать о чём? - Шикнул Дациан, повернувшись полностью к нему. - Что этот мир - всего лишь груда мусора, из которой невозможно выбраться? Что все мы - просто мусор, забытый всеми существующими Богами? Что она мне дочь только биологически, а на самом деле является дочерью Баала? Что все в этом подлунном мире только и мечтают о том, чтобы поскорее умереть? Что она призвана сюда ради эксперимента? Что она и есть эксперимент? Это, ты хочешь, чтобы я сказал? Это, Аклест?!
  - Она должна знать, - сквозь зубы стоял он на своём.
  Тяжело вздохнув, сородич только отвернулся и отмахнулся от брата:
  - Уйди. Тебе не понять.
  ?
  Ханнес Кадельбург.
  5 ноября 1980 года.
  
  Вот уже 12 лет прошло, как я работаю садовником у самого нашего императора Дациана I. Родители подарили мне Объятия в мои 26 лет, и я, помня об обещании двадцатилетней давности, сразу попросился на службу в Нойшванштайн. Так как мать любила цветы и всё время возилась с ними, я невольно перенял её опыт садоводства и пошёл именно по этой профессии.
  За 12 лет я не утратил надежды на исполнение Её Вечностью своего обещания, но прыть, как и само желание этого исполнения, поубавились. Дни, месяцы, года тянулись своей чередой, я понемногу привыкал к своей новой жизни. Вернее, не-жизни.
  Временами император приходил проведать меня. Я не знаю почему, но лорд Балаур иногда хотел пообщаться со мной просто так. Когда я всё же решился спросить его о причине таких приступов коммуникабельности, ответу, честно говоря, не поверил:
  - Ты напоминаешь мне Азалию. Тот же юношеский максимализм. Да и ты мне просто нравишься.
  Я частенько замечаю, что он скучает по "кронпринцессе". И никто не знал, куда и почему она делась. Вот вообще никто. Уверен, только сам император и его помощник, имени которого я, кстати, тоже не знал раньше, и знали. Как раз года полтора назад одна из служанок обронила, что некий господин Ярослав Вишневецкий снова заваривал Его Вечности чай из ромашки. И только после моего закономерного "Кто это?" меня соизволили просветить.
  Сегодня случилось чудо. Я обрабатывал растения в нашей небольшой оранжереи почти под самой крышей, в то время как мой товарищ ухаживал за цветами на первом этаже. День был ясный, солнце струилось сквозь окно мягко, но раздражало нежную кожу сородича вовсе не мягко. Однако задёргивать шторы как-то не хотелось. Я ощущал себя словно на одной волне с травами, произраставшими здесь - им нравилось, и мне нравилось.
  Порой я с тоской вспоминал свою человеческую жизнь. Хотелось бы ещё раз провести весь день под палящим солнцем, веселясь и не получая никаких ожогов.
  Я опять слишком утонул в мыслях и не заметил, как провёл с безмолвными растениями весь день. Опомнился только тогда, когда пришёл мой коллега, Ратко Боро, и позвал меня на ужин.
  - Опять пропадаешь, - хмыкнул он, помахав у меня перед глазами, - приём, Хан, не спи. Земля вызывает Кадельбурга.
  - Да, прости, задумался, - виновато улыбнулся я, почесав затылок, - ко всему привык, а к тебе в своей голове всё никак не могу.
  - Нет, ну, если тебе не нравится, - протянул друг, неспешно шагая со мной по коридору, - я могу стараться не читать твои мысли. Ну, или хотя бы не буду подавать вида, когда всё-таки прочитаю. Хочешь?
  - Да нет, зачем, - я пожал плечами, сунув руки в карманы штанов. - Мне от тебя скрывать нечего, так что...
  Я умолк, и через пару шагов остановились мы оба, синхронно склонившись и в унисон произнеся уважительное:
  - Ваша Вечность.
  За ту секунду в моей голове пронеслось столько эмоций и слов, сколько, уверен, никогда не носились одновременно. Перед тем, как склониться, я увидел рядом с императором юную конопатую девушку с тускло-зелёными глазами и каштановыми волосами того же оттенка, что и у Дациана I. Выпрямляясь, я затаил дыхание.
  - А, Ханнес, - отозвался он, улыбаясь своей обычной улыбкой благородного властителя, - а мы как раз хотели поискать тебя. - Он чуть повернул голову к спутнице. - Надеюсь, ты помнишь эту прелестную леди, - от этих слов она улыбнулась чуть смущённо. - Моя дочь, Азалия Балаур.
  - Что вы, - поторопился покачать головой я, осторожно ловя её протянутую ручку, - я не смел забыть вас и нашу первую и единственную до сегодняшнего дня встречу.
  - Приятно, - заговорила она, пока я покорно целовал её ладонь, и я неслабо удивился тому, что голос её остался тем же, как тридцать два года назад... Разве что стал нежнее. - Я тоже не забыла тебя. - Когда я нехотя выпустил её руку, она не опустила её, а сделала шаг вперёд и коснулась моей щеки, заглядывая прямо в глаза. - Как сейчас мальчишкой помню. - Грустно вздохнула, отступая. - Жаль только, глаза больше никогда не вернут того глубокого цвета таупа.
  Не могу поверить, что за все эти годы она ничуть не изменилась. Абсолютно неизменна. Разве что мой ракурс сменился: спустя столько лет я смотрел теперь на "кронпринцессу" сверху вниз, и она казалась мне совсем маленькой. А ведь на самом деле она действительно выглядела, словно ребёнок. Подросток навсегда... Какой ужас.
  Снова взяв отца за локоть, девушка повернула голову к моему другу и вежливо кивнула. Он настолько оторопел, что едва смог отмереть и заторможено кивнуть. Попрощавшись, двое важнейших каинитов мира ушли, и Ратко в изумлении повернулся ко мне. Молчал долго, а я всё не решался заговорить, только стараясь подобрать правильную форму, в какой всё расскажу.
  - Вот если бы не мой дар считывать мысли и воспоминания, - сощурив глаза, проговорил негромко Боро, - никак ты бы сейчас не выкарабкался из закономерной догадки, которая первой пришла мне в голову.
  - Какое же всё-таки счастье, что ты менталист, - признал я, по-дружески пихнул его в бок и пошёл, куда мы шли раньше.
  
  *
  
  Я уже собирался ложиться спать, когда ко мне заглянул один из поваров и сказал, что меня звала младшая Вечность. 1:18 было на часах, вроде бы. И приход Марка меня взволновал. Я, кажется, начал нервничать, отчего неосознанно временами переходил на мгновенную скорость. И от этого на меня наваливалась жуткая усталость.
  - Вы просили прийти, Ваша Вечность? - Постучав, я просунул в просторную комнату голову.
  Это оказался кабинет в светлых тонах. Она сидела в кресле и читала книгу до того, как я потревожил её покой.
  - Да, - улыбнулась мне, закрыла переплёт и встала, - проходи. - Я вошёл, нервничая ещё больше от мысли, так теплившейся в подкорке моего мозга. Неужели она собирается воплотить детские бредни в реальность? Она села на небольшой диванчик и жестом пригласила меня сесть рядом. А хочу ли я этого? Или не хочу? Или хочу? Что делать?! - Расслабься, Ханнес, - хмыкнула, когда я приземлился на сиденье и отвёл взгляд, напрягшись под её откровенным взглядом, - ничего ужасного я делать не собираюсь, если ты этого опасаешься.
  Наивная, знала бы, чего я боялся! Возможно, даже исполнения своих идиотских желаний.
  - Нет, - выдохнул, - не беспокойтесь, я ничего такого не подумал.
  - Тогда хорошо, - кивнула она. - Будь со мной откровенным, я не умею читать мысли.
  - Я думал, Спасению подвластно всё, - робко признался я, на что зеленоглазая рассмеялась.
  - Это всё сказки. Я такая же, как все сородичи, только кровь разве что не пью и миттвок. - Я не мог поверить своим ушам. Может быть, это и есть возвышенность Святой Скверны над нами?.. - Какая твоя особенность, Ханнес?
  - Внимательность, Ваша Вечность, - ответил я. И снова почему-то повисла тишина, напрягающая меня с каждой секундой всё больше.
  Я старался не смотреть на леди рядом, остановившись взглядом на полупустом книжном шкафу напротив дивана, на котором мы сидели. Через несколько минут молчания "кронпринцесса" снова коснулась моей щеки, заставляя посмотреть на себя. Волшебные глаза Бермудского тона зелёного цвета смотрели на меня нежно, но одновременно с невыносимой тоской.
  - Не жалеешь, что всё же обрёл Объятия? - Негромко спросила, с некой грустной улыбкой разглядывая моё лицо. - Всё же это проклятье.
  - Нет, - уверенно отвечаю, боле не сводя глаз с юного девичьего лица, обладающего мягкими чертами.
  - Хорошо, - повторила Чистое дитя, и на этот раз в её голосе прозвучало удовлетворение. - Я приехала за тобой, Ханнес, но если ты не желаешь больше быть моим ассистентом, я не стану заставлять тебя и силой увозить. Но и возвращаться за тобой, если ты откажешься сейчас, а позже передумаешь, я тоже не буду. Так что лучше ты хорошенько подумаешь и дашь точный ответ.
  - Прямо сейчас? - Удивленно прошептал я.
  - Нет, - покачала головой дочь нашего императора и встала, - я дам тебе всю эту ночь. Через час после завтрака, ровно в 9:00, я буду ждать тебя с вещами у входа в замок. Если ты придёшь, я приму это за согласие. Если нет - за отказ.
  
  8 мая 2015 года.
  
  Это был очередной спокойный вечер. Мы сидели в гостиной под мерное негромкое гудение ноутбука и шорох страниц тоненькой книженции. Со скучающим видом Азалия по моей просьбе искала в интернете всё о новых видах комнатных растений, но делала это с таким выражением лица, будто прочитывала миллионный раз свою переписку с Роллс-Ройсом. Хотя мы о нём не слышали с 1990го. И не вспоминали с нулевых.
  В последнее время с ней творится что-то странное. Грусть поселилась на милом и всегда улыбчивом до этого лице. На все мои расспросы ответ был один:
  - Не знаю.
  И я верил, потому что между нами никогда не было недомолвок. Спасение от затяжной апатии мы не могли найти нигде. Да, Зали могла над чем-то посмеяться, улыбнуться мне или порадоваться жизни, но в ту же минуту, стоило исчезнуть объекту её хорошего расположения духа, девичьи губы снова вытягивались в прямую, глаза тускнели, настроение ухало в самую непроглядную бездну. И вот что могло так резко на неё повлиять две недели назад? Всё было как обычно каждый день!
  В общем, чтобы отвлекать от нерадостного свою леди, приходилось придумывать хоть что-то. Например, как сейчас, просить что-нибудь поискать в тексте, чтобы даже на мысли другие отвлекаться было нельзя.
  - Вот сидишь себе целыми днями в этом компьютере, - заговорила она, крутя колёсико мышки, - сидишь, и даже зрение себе толком испортить не можешь.
  - А ты стремишься испортить зрение? - Скептически переспрашиваю.
  - Нет, но... - Могу поспорить, она сама не поняла, зачем это сказала. - Жить, когда ничего не меняется, скучно.
  - Мир вокруг меняется, - напомнил я, переворачивая страницу. - Появились эти всеми любимые гаджеты, телефоны, усовершенствованы машины, проведено телевидение, интернет. Разве тебе не нравится всё это?
  - Нравится, - нехотя признала.
  - И со всем этим не скучно, правда?
  Ответа не последовало. Как и всегда, когда я был прав. Пусть она и Спасение и старше меня, но ей нравилось оставаться подростком. Самое хорошее и одновременно обидное в том, что она, кажется, действительно навсегда останется с душой ребёнка. Глядя на неё, всегда можно будет увидеть лёгкую улыбку, наивное выражение лица и доверчивый взгляд. Окружающие не раз воспользуются этим, и она не раз будет страдать от этого, но неизменно будет снова и снова бросаться в костёр боли, водоворот интриг, огромную пропасть бессмысленной лжи. Она будет понимать, что ею пользуются, но всё равно будет протягивать свою руку тем, кто об этом просит, с детской преданностью отдавая всю себя. Такова участь "особенной" - её участь.
  Раздалось механическое птичье пение, издаваемое звонком на двери, и Азалия, тяжело вздохнув, поднялась на ноги.
   - Я открою.
  Отложив книгу, я пошёл бесшумно следом. Я вообще из поля зрения выпускать её права не имею, хотя на встречи с мужчинами отпускаю, так что такая поблажка, как наблюдение за открытием двери кому-то незнакомому, должна сойти мне с рук.
  На крыльце стоял высокий жилистый мужчины, по-модному одетый в джинсы и водолазку. Его светлые волосы едва касались плеч, небесно-голубые глаза поблескивали в свете люстры в прихожей и живым взглядом оглядывали девушку на пороге. Мне этот человек с плотоядной улыбкой и рюкзаком за спиной доверия не внушал...
  
  ?
  Гость.
  8 мая 2015 года.
  
  Пройдя через всю окраинную набережную улицу мирного хорватского городка, я подметил свою цель и ускорился. Через минуту уже стоял на пороге небольшого особняка таинственных хозяев, особо ни с кем не общающихся и живущих, возможно, в этом особняке намного дольше, чем кто-либо на этой улице.
  Дверь мне открыла невысокая девушка, выглядевшая на вид не старше восемнадцати. Каштановые завивающиеся волосы, тёмно-зелёные глаза, светлая кожа, заплаканный взгляд с оттенками недовольства. На вид типичная привередливая мадам, отличающаяся особой капризностью и перфекционизмом.
  - Здравствуйте, - я растянул губы в своей обычной улыбке. В ответ девушка только чуть нахмурилась и посильнее укуталась в свободную вязаную кофту, в которую была облачена. - Меня зовут Исаак Сатанешский, - решил всё же продолжить я, - и я ваш новый сосед.
  - Малия Крижевцев, - настороженно ответила она, нехотя протягивая мне руку.
  Я пожал её маленькую ладонь и заметил молодого мужчину, стоящего на входе некой комнаты и наблюдающего за нами.
  - Ваш молодой человек? - Заинтересованно спрашиваю, взглядом указывая ей за спину.
  Светло-русые "рассыпчатые" волосы, чёрные глаза, крепкое телосложение. Возможно, он занимается требующей большой силы работой...
  - Даже если и так, вам какое дело? - Тихо спросила она, недовольно за мной наблюдая, в то время как парень подошёл и протянул мне руку.
  - Малек Ороковец.
  - Не сочтите за грубость, - повторив рукопожатие, заговорил я, переводя теперь взгляд с хозяйки на хозяина, спокойно глядящего не меня, а не прожигающего взглядом, подобно девушке, - я только переехал сюда и хотел познакомиться со своими новыми соседями. Это... простое дружелюбие. Я даже принёс печенье. Так сказать, небольшое проставление.
  Злюка хмуро обернулась на своего возлюбленного, но тот не сводил любопытных глаз с меня. Он первым и кивнул, вежливо улыбнувшись:
  - Проходите. Мы всегда рады гостям.
  Меня впустили и провели на кухню, поставили греться чайник и оставили на минуту. Я вытащил из рюкзака два пакета разных видов печенья и бегло осмотрелся. В интерьере, вроде бы, ничего подозрительного не было: обычная кухонная обстановка любого дома нашего времени. В холодильнике обычные продукты, никаких медицинских пакетов.
  Когда они вернулись, мы спокойно попили чай, разговаривая. В основном, меня спрашивали о причине моего переезда, в каком доме я теперь живу, о моей профессии... всё обо мне! В то время как о себе говорить не особо хотели и отвечали на мои вопросы слишком сухо и витиевато. Но вот, что мне удалось узнать: эти двое - партнёры. Поставляют на заказ те или иные растения, перед этим выращивая их самостоятельно. Малия - флорист. Малек - прирождённый садовник. Они сказали, что живут здесь не дольше двух лет... А вот среди людей ходит слушок, что видят их на протяжении уже тридцати лет. Неизменными. Лишь под разными именами. И потому я решил вывести их на чистую воду.
  Я скормил им свою псевдо историю, что приехал из Загреба, где раньше был хирургом, и теперь работаю в местной маленькой больнице кем придётся. Надеюсь, втереться к ним в доверие будет не так сложно, как кажется на первый взгляд.
  
  9 декабря 2016 года.
  
  Полтора года. Полтора, мать их, года я активно подбирался всё ближе и ближе к этой странной парочке, но они - чтоб их! - так и не раскрыли мне свой секрет. Собирая всё больше слухов по всей округе об этом "особняке с таинственными жителями", я выяснил, что последние 30 лет здесь видят их именно вдвоём. А вот дамочка обитает в стенах окраинного дома лет так все 60. Причём раньше жила одна. Из года в год у них меняются лишь документы и имена. Пару раз менялась внешность, но ненадолго. Типа эти двое пытались сделать вид, будто выкупили дом у старых хозяев, а те съехали, но народ не настолько слеп, чтобы не заметить схожесть первых и вторых.
  От того, что я взялся за это "расследование", мне самому порой становилось смешно - профессиональный охотник-криптозоолог и в погоне за двумя нестареющими особами, образ которых родился из вездесущих местных сплетен. И ведь я поверил сплетням! Хах, ну, вот и кто я после этого?..
  Но факт остаётся фактом: на протяжении полутора лет я отказывался от предлагаемых мне дел и оставался в Врсаре, поддерживая и сближая общение с двадцать девятым домом. Временами, стоя перед зеркалом, я рассматривал своё лицо и с невесёлой насмешкой понимал, что прямо у меня на лбу невидимыми чернилами написано: и д и о т.
  За все 576 дней знакомства с Малией и Малеком я действительно - и осознаю это с ужасом - отказывался от всех дел, которые мне предлагали! Кроме одного. Его раскрытие значило для меня даже больше, чем возможный прорыв в криптозоологии через раскрытие тайны загадочного особняка.
  Это был май. В Китае нашли тело второго в мире цилиня. И тоже мужской особи. Значит, где-то есть живая женская особь, раз они размножаются. Я взялся за исследование тела только потому, что из тканей даже давно мёртвого цилиня можно выудить приличное количество ранее неизвестных веществ. С их помощью можно было бы далеко вперёд продвинуть и алхимию, раз на то пошло.
  И я уехал. Вернулся через два месяца. Июль был по-настоящему жарким. Малек в это время болел и сидел в своей комнате с включённым на полную мощь кондиционером и задёрнутыми плотно шторами. Он лежал под мокрой простыней и тяжело дышал. Это только ещё больше подогревало мой интерес.
  После приезда я зашёл к ним и узнал о болезни хозяина дома. Мне стало любопытно, почему ни капли вреда от жары не получает его спутница. Ведь каждый вечер она выходит поливать многочисленные кусты цветов на их участке. Придя как-то вечером проверить состояние девушки, в надежде, что и она сляжет, и я смогу беспрепятственно совершить над ними пару опытов, я обнаружил её в полном здравии. И она даже улыбалась! Мне! Я принёс ей небольшой сувенир из Китая - ожерелье из клыков вымершего тилацина. Она была от такого подарочка не в восторге, но только потому, что не понимала всей его ценности.
  С того дня, вроде как, наладилось общение между нами. Она всё ещё раздражалась при виде меня, но смотрела теперь чуть спокойнее, не таким свирепым взглядом охраняющей логово волчицы, как раньше.
  Я всё-таки надеялся их расколоть. Но сегодня, зайдя в очередной раз вечером в гости, я был послан судьбой пешей далёкой прогулкой. Мне, как и всегда, дверь открыла Малия, ничто не предвещало разочарования века. Пройдя в гостиную, я изумлённо застыл на пороге и обречённо протянул, заметив в одном из кресел знакомое вечно, зараза, молодое лицо:
  - Да ладно?!..
  - Что, неужели не скучал по мне? - Усмехнулся тот, поднялся и подошёл ко мне, чтобы по-дружески обнять.
  - Да ты хоть представляешь, сколько времени я убил на этих двоих? - Простонал я. - От каких грандиозных дел отказался? За что?!
  - А я вот скучал, Иссак, не представляешь даже, насколько сильно.
  - Верю, Дациан, - ухмыльнулся я, отстранившись. - И так печально, что ты до сих пор не выучил моё имя. Меня зовут Исаак. И вообще, какими ты здесь судьбами?
  - Приехал проведать дочку любимую свою, - хмыкнул тот, протянул в сторону руку, и Малия без слов подошла, позволяя ему приобнять себя за плечи.
  - Хочешь сказать... - У меня в голове многое не складывалось. - Подожди, нет, - протянул, сощурившись. - Её зовут Малия. И она не Балаур. - Хитрое веселье в глазах давнего друга меня настораживало. - То есть меня надули? - Изумляюсь сильнее.
  - Похоже на то, - ответил он и рассмеялся. - Ну, согласись, должна же была моя девочка иметь маскировку.
  - Вы мне солгали, дамочка, - всё ещё удивлённо, но с лукавым оттенком в голосе пробормотал я, глядя теперь на неё в упор. Ма... Азалия же в свою очередь смотрела только в пол. - Что, в глаза смотреть стыдно? - Усмехнулся.
  И молча она вскинула голову, заглядывая в мои глаза своими Бермудскими с немым вызовом в них. И вот тогда я поверил, что она дочь императора каинитов.
  - А ты тогда, Малек?.. - С насмешкой перевожу взгляд на стоящего чуть в стороне парня.
  - Ханнес Кадельбург, - улыбнулся он, протягивая мне руку, - ассистент Её младшей Вечности.
  - Так вы не влюблённая пара? - Попутно спросил, пожимая его ладонь. - А то я ведь до последнего надеялся, что мне попались возлюбленные.
  - Нет, - спокойно парировал "ассистент", - я лишь помощник своей начальницы.
  Что ж, просто замечательно. Такой план провалился! Планировалось столько опытов! Столько открытий!
  - Ладно, - всё же смирился с этим я и дал совет: - В таком случае, мисс злюка, держите подаренное мной ожерелье подальше от своего подмастерья и тем более родственника.
  - Это ещё почему? - Как можно вежливее поинтересовалась она.
  - Там на клыках тилацина растёрта пастушья сумка, а она обладает уникальным кровоостанавливающим свойством, - покорно объяснил, отчего застыли каиниты, но так и не поняла Спасение. - Не хотелось бы, чтобы их и так мёртвые сердца остановились окончательно.
  - Вот как, - нахмурившись, сквозь зубы прошипела она и усмехнулась. - Не хочу вас разочаровывать, но Ханнес выкинул его ещё в первую неделю.
  - Я безмерное благодарен своей внимательности, - просипел он в шоке, - безмерно.
  
  14 января 2017 года.
  
  С того момента, как выяснилось, что между давно обитающими в особняке на окраинной улице нет и быть не может никаких любовных связей, я почему-то почувствовал азарт и некое ощущение охоты на самую дорогую дичь - само Спасение всея каинитов и мира в целом. Я ощутил себя хищником, нападающим на хищницу другого стада. Ну, то есть, мы грызлись, конфликтовали, я максимально бесил её, что нравилось только мне, но всё равно между нами, как мне казалось, зарождались чувства с розовым налётом.
  Азалия всегда щерилась при виде моей довольной улыбки на горизонте, в наших разговорах всегда фыркала, при прикосновении ко мне тут же отскакивала, будто ошпаренная. Явно же, я ей не безразличен. Из всех моих ей "подарков" она носила только один: брошь в виде дракона. И то только потому, что отец её заставил. Балаур, в переводе с какого-то там языка, означает "дракон".
  В тот месяц я готовился совершить самую большую ошибку своей жизни...
  
  ?
  Дациан Балаур.
  14 января 2017 года.
  16:41.
  
  Иссак, я считаю, идеально Азалии подходит. Он чем-то похож на меня. В те времена, когда я не смогу находиться рядом, он будет оберегать и сдерживать её. А то мало ли, что эта буйная душа может учудить, почувствовав полную свободу и безнаказанность. Ханнес её только поддерживает во всех начинаниях, а Иссак сможет даже осадить.
  - Милая. - Она сидела на полу, облокачиваясь спиной на диванчик, который занял я в горизонтальном положении, и читала вслух очередную фантастическую книжку. Возможно, повествование в ней велось и о вампирах.
  Меня так раздражала эта увлечённость людей какими-то вампирами, так похожими частично на нас! Что за сказки? Откуда это взялось в людских головах?! Но если они под этим дурацким термином имеют ввиду каинитов...
  Мне не нравится то, что происходит вокруг. Люди слишком много интересуются нами и делают из нашего великого Бессмертного рода милых зверюшек, которыми они хотят любоваться и которых хотят постоянно обсуждать. Все эти книги, фильмы, картинки и их так называемые "косплеи" на тему нашей расы - всё это жутко нервирует меня и неимоверно бесит. Мы ведь не делаем праздники в честь знаменитых людей, не делаем пародии на них, почему тогда человечество себе это позволяет? Азалию это только забавляет. Она смеётся каждый раз, как мы об этом заговариваем.
  - Ох, папа, - с улыбкой вздыхает она, - вы слишком старый, чтобы так легко влиться и понять новую моду. - Каждый раз она подходит ко мне сзади, обвивает шею своими тонкими руками и наваливается, прижимаясь щекой к моей голове. - Это всего лишь очередной тренд, который вскоре утратит заинтересованность публики. Не переживайте.
  Может, и так... Но я даже не понимаю некоторых слов, которые она говорит. "флекс", "фетиш", "хайп" - что это вообще такое?!
  - Да, папа? - Она повернулась ко мне, заложив указательный палец между страницами.
  В воздухе витал пряный запах разных цветов, украшающих собой все подоконники этого дома, и терпкий, но мягкий запах огня, исходящий от растопленного камина, обогревающего весь дом и эту комнату в первую очередь.
  - О чём ты думаешь сейчас? - Задумчиво разглядывая её лицо, спросил я, как и всегда тщетно пытаясь расслышать её мысли.
  - О том, что ему не следовало отнимать у неё имя, - бросив взгляд на обложку книги, произнесла она и снова посмотрела на меня. - Вам не кажется, что это уже самодурство?
  Невольно остановив взгляд на её алом кулоне с пиропом, я мысленно усмехнулся. Иронично.
  - Возможно, так оно и есть, - не стал спорить я, смутно припоминая сюжет романа, - но он ведь дал ей другое. Хотя мог этого не делать. И вообще, если смотреть объективно на сложившуюся у них ситуацию, этот жест - самый мягкий способ показать женщине её место.
  Очень надеюсь, что Азалия не проведёт очевидные параллели.
  - Вы же не поддерживаете его? - Чуть прищурив глаза, настороженно спросила она.
  - Нет, конечно, - я улыбнулся шире и замолчал. Девочка не спешила возвращаться к чтению, в ожидании глядя на меня. - А что ты думаешь об Иссаке?
  - Об этом напыщенном индюке? - Переспросила удивлённо и фыркнула: - Ничего хорошего. Странный мужчина, смахивающий своей хитростью на лиса. Самодовольный, самоуверенный, самовлюблённый...
  - Он хороший парень, - покачал я головой, заставив невольно дочку замолчать, - просто у него специфические и своеобразные способы ухаживаний. Нынешнее поколение сильно отличается от того, в котором ты выросла.
  - Как по мне, так он просто издевается, - буркнула, опуская глаза.
  - Он просто не знает ещё, что за чувство его одолевает, - я хмыкнула, осознавая, насколько верно подобрал слова, и уставился взглядом в потолок. Думаю, она должна понять, так как сама была в подобном положении в январе 1945 года. - Любить-то он любил только мать, которая оказалась в итоге его неродной матерью. Отца у него никогда не было, так что обращению с дамами его научить было некому. Бедный мальчик, - тихо вздыхаю, растирая лицо ладонями. Азалия сделала вид, будто не услышала. Но она слышала, в этом я уверен. - Так что ты не злись на него. Он просто не осведомлён о твоих предпочтениях. Но тебе ещё представится возможность перевоспитать его...
  - Это его проблемы, - упрямо стояла она на своём. - Если ему нравится над всеми смеяться и издеваться, то пусть так оно и будет. Просто в конце концов он сам поймёт свои ошибки, но уже останется один. Это не наши заботы, я так считаю.
  - Боюсь, он уже одинок, - пробормотал я, искоса наблюдая за ней, - причём настолько, что ты даже не сможешь представить. - Я повернулся на бок, чтобы видеть теперь нормально её хмурое лицо, и спокойно добавил: - Без тебя он дальше не справится.
  - Ну, вот ещё, - фыркнула снова и отвернулась, демонстративно уткнувшись в книгу, продолжая ворчать: - Только гнилушкам я и не помогала.
  - А помочь всё-таки придётся, - без лишних эмоций констатировал, снова уваливаясь на спину и разглядывая своё отражение в глянцевом натяжном потолке. - Потому что ты тоже, как и он, оказалась в тупике своей эволюции. Тебя разве не тревожил вопрос "почему, раз ты Спасение, за все 90 лет с тобой ничего так и не произошло"?
  - К чему вы клоните? - Была вынуждена снова оторваться от переплёта в руках и с подозрением в прищуренных глазах обернуться ко мне. - Неужели в спутники жизни мне этого Дьявола в штанах пропихнуть пытаетесь?
  - Не пытаюсь, - хмыкнул. - Скорее, ставлю тебя перед фактом, милая.
  - Отец, да вы рехнулись! - Пискнула девочка, тут же взвившись на ноги.
  - Сегодня он сделает тебе предложение, - оповестил я, насмешливо глядя в её гневные глаза, - и ты ответишь "да".
  - Да... Да я... Да никогда!.. - Закричала, задыхаясь от возмущения.
  - Вы предназначены друг другу, Азалия, глупо это отрицать. И с взаимной помощью сможете продвинуться каждый в своих делах далеко вперёд. Ты обретёшь себя. И Иссак, - ухмылка, - обретёт тебя.
  - Нет! - Снова закричала, глядя на меня изумлённо округлёнными глазами. - Мы не сможем жить с ним мирно. Только представьте себе этот абсурд! Да он же полный придурок!
  - Ничего не знаю, - я пожал плечами и встал с дивана, глядя на дочь теперь сверху вниз, - сегодня ты согласишься стать его женой, в апреле вы обручитесь. И ты будешь верной и самой любящей в мире супругой. Учитывая твои невероятные способности отравлять людям жизнь, я отдаю тебе приказ даже мысли не допускать о том, чтобы испортить парню всю жизнь. Ты избавишься от него только тогда, когда он сам примет решение покинуть тебя. По собственному желанию, на которое ничто не будет воздействовать насильно со стороны. Понятно?
  - Но, отец!.. - Она никак не унималась. - Как нам дополнять друг друга? Хоть убейте, нельзя склеить две половинки, если одна от яблока, а другая... от пса!..
  - Я всё сказал, - строго отрезал, коснувшись её плеча. - Это ясно?
  Неспособная мне сопротивляться, Спасение поджала губы, сдвинула брови к переносице, но всё же выдавила послушно:
  - Да.
  - Вот и хорошо, - я мягко ей улыбнулся и погладил осторожно по щеке. Как бы она мне после такого руку не откусила...
  Сейчас она ещё не набралась нужной мудрости, - что удивительно, ведь почти век уже в наших рядах находится, - но позже, пожив с Сатанешским хоть немного, обязательно всё поймёт. Обязательно.
  
  Исаак Сатанешский.
  14 января 2017 года.
  20:13.
  
  Бестия явилась ко мне на порог по просьбе Дациана. Странно, но она была в этот раз полностью спокойна, даже вежливо мне улыбалась. С чего бы это вдруг? Интересно, а не балуется ли она тихими холодными вечерами чем-то таким же белым и рассыпчатым, как снег?..
  Я впустил её, закутанную в один только шерстяной плед поверх повседневной одежды. Джинсы, толстовка, собранные в хвост волосы - чем не обычный житель 21 века?
  - Папа сказал, у тебя все цветы болеют, - объявила причину своего визита, сунув руки в карманы штанов и разглядывая всё вокруг. Она редко бывала в моём доме, и я как-то не особо стремился заманивать эту пташку в свои апартаменты - мне было вполне достаточно и того, что мы просто виделись каждый день.
  - Да они мне и не особо-то нужны, - честно признался я, хмыкнув, и тоже сунул руки в карманы, чувствуя себя комфортнее так. - Но раз уж ты считаешь это живодёрством, то, пожалуйста, они в твоём распоряжении.
  - Только благодаря растениям и их фотосинтезу мы всё ещё живы, - объяснила она, оставив плед на кресле в гостиной и пройдя к подоконнику. - И дома всегда должны быть комнатные цветы, потому что даже если проветривать, вредные пары остаются внутри
  - Это ты вредная, - хмыкнул негромко, - а пары вредоносные. - Та промолчала. Её сосредоточенная мордашка, не пышущая злостью в моём присутствии, выглядела весьма мило и обворожительно. Залюбовавшись, я даже улыбнулся. - Может, будешь кофе? - Предложил. - Я поставлю чайник, пока ты с лианами своими возиться будешь.
  - Поставь, - кивнула, разглядывая листки какой-то травы в горшке на окне, - только я буду чай. Крепкий. С тремя ложками сахара.
  Я наслаждался видом её личика ещё пару секунд, заметил ту самую брошь-заколку, о которой давеча вспоминал, приколотую к резинке, стягивающей вьющиеся каштановые волосы, улыбнулся своим мыслям и ушёл на кухню.
  На мысли о неких чувствах между нами меня натолкнуло и то, что в ответ на мои презенты Азалия дарила мне свои. Пару раз. Правда, последним был цветок в белом горшке с светло-розовыми цветочками, собранными природой в аккуратный шар.
  - Это комнатная герань, также известная как Пеларгония, - оповестила она, пока я удивлённо разглядывал подарочек. - Говорят, она стоит в каждом русском доме. - Неужели злюка запомнила, откуда я родом? - Едва тронешь её, вонь поднимается неимоверная, аж глаза режет. - Небольшая пауза затянулась, и я поднял взгляд на дочку своего друга, обнаружив, что она прожигает меня своими Бермудскими глазами. - Надеюсь, однажды ты хорошенько растормошишь её и задохнёшься. - И ушла, не оборачиваясь. Странная она, а?
  Но подарок был символичный... Моя мать всегда держала у нас в квартире два или три горшка с целыми семействами этого цветка. Каждый раз, как я приезжаю навестить её, количество герани на наших подоконниках растёт. Думаю, они с Азалией чем-то похожи: например, своей ненормальной увлечённостью растениями. Но если так размышлять, к ним можно причислить тогда и Ханнеса... Брр, нет, спасибо. Но ещё двух главных женщин моей жизни объединяет слепое добродушие. Сколь бы скрытым оно ни было в Азалии, оно всё равно присутствовало.
  "Дочка моего друга"... Трудно осознавать, что девушка, в которую я влюблён, является дочерью моего друга, с которым мы часто пересекаемся ещё с моего совершеннолетия. А выглядит Дациан годами не больше, чем на тридцать! И вот мне, человеку, которому не очень давно исполнилось 25, сложновато осознавать всю ситуацию в полном размере.
  
  *
  
  Закончив со своими "зелёными друзьями", бестия присоединилась ко мне на кухне. Чайник ещё не согрелся. Разговор между нами зашёл как-то не в то русло, которое подходило бы к моему намерению на этот вечер. Как итог: очередной конфликт, из которого я вышел довольным и весёлым, а императорская дочка - раздражённой и обиженной.
  В глубине души я знал, что, даже выйдя замуж, заведя свою собственную семью, она не станет нормальной женщиной с нормальным характером а не тем нечто, которым она была сейчас и которое попахивало биполярностью... Да я, признаться честно, и не желал этого её перевоплощения, потому что любил именно своеволие и непредсказуемость её характера.
  И вот сидим мы молча на кухне в ожидании закипания чайника. Она смотрит в свой телефон, бессмысленно листая ленту одной из соцсетей; я любуюсь мрачным лицом маленькой дамочки.
  - Эй, самка, - насмешливо позвал я, выключив плиту и оставшись так перед ней и стоять.
  - Что? - Недовольно отозвалась с всё ещё надутыми щеками.
  - У тебя же нет сейчас ухажёра?
  - Ну, и?
  - И тебе хорошо со мной? - Скорее уточнил, чем спросил.
  - Угу, аж сдохнуть хочется, - фыркнула, повернувшись.
  - Тогда, - я усмехнулся, сунул руку в карман и через мгновение уже протянул ей серебряное обручальное кольцо с полоской драгоценных маленьких камней посередине, - вот тебе кольцо. Выходи за меня.
  Миловидное девичье личико вытянулось от удивления. Азалия медленно встала, подошла ближе, оставив между нами ровно метр расстояния, и негромко спросила, глядя мне проницательно прямо в глаза:
  - Ты серьёзно?
  - Ну, а что, - хмыкнул, - ты всё равно никому не нужна, кроме меня.
  - И что?! - Возмутилась, снова повысив голос. - Почему тогда сразу замуж? А где конфетно-букетный период?
  - Так а что медлить-то? - Хохотнул я, чувствуя, как во мне поднимается радость. Думаю, это моя маленькая победа, если она согласится.
  - Да знаешь, что!..
  - Так, ты если сейчас выделываться будешь, я передумаю.
  - Да ты цветы хотя бы купил!..
  - Я сейчас заберу, - повторно пригрозил.
  И больше она ничего не сказала. Только возмущённо надула щёки, забрала кольцо и надела себе на безымянный палец, обиженно буркнув:
  - Я согласна.
  
  
  26 февраля 2017 года.
  2:18.
  
  Мы сидели с Азалией на полу перед камином с горящим огнём внутри. Странно, конечно, но эти "печки" были неотъемлемым атрибутом всех домов Врсара. Зато можно точно знать, что в каждом доме на твоей улице царит такой же уют, как и у тебя самого, а это значит, что маньяки здесь появиться просто априори не могут.
  Девушка с мягкими каштановыми волосами прижималась ко мне с левого бока, уложив уставшую голову мне на плечо и легко обхватив тонкими руками мой торс. Я был доволен от ситуации даже с учётом того, что Зали что-то от меня скрывает. Сегодня она весь день провела в библиотеке в своём особняке, перебирая какие-то "тайные" документы, информацией из которых она со мной делиться не хотела. Было немного обидно, но всё же грела мысль, что совсем скоро вся её жизнь будет мной контролироваться полностью.
  Прошло уже около двух часов с того момента, как мы закончили в очередной раз скандалить, перекусили и уселись здесь. Не знаю, как и почему, но бестия сегодня сильно утомилась. По-моему, сейчас она даже уснула, вымотанная за день.
  - Исаак, - негромко в какой-то момент позвала она, приоткрыв глаза и потеревшись щекой о мою кожу.
  - Да? - В тон ей отозвался я, невольно погладив большим пальцем тонкую талию, где лежала моя рука с той самой минуты, как мы уселись.
  Повисло ненадолго снова молчание.
  - И всё-таки, почему ты сделал мне предложение? В смысле, без предварительного периода совместного проживания или типа того, чтобы мы могли узнать друг друга лучше, стать ближе?
  - А ты бы разве согласилась? - Усмехнулся я и получил в ответ ожидаемое отрицательное покачивание головой. - Ну, вот, видишь. Да и не серьёзно это всё - мы с тобой оба документы меняем как перчатки, следовательно штамп в паспорте для нас, считай, почти ничто, так что, если что-то не сойдётся, сможем просто мирно разойтись... А так я, можно сказать, этим предложением тебя к стенке припёр, где либо "да", либо "нет". И тебе просто деваться от меня было уже некуда.
  - А ты был уверен, что я соглашусь? - Вопрос был каким-то совсем уж безэмоциональным. Неужели устала даже ругаться?
  - Нет, - легко отвечаю, не переставая улыбаться от понимания, что мы в кои-то веки мирно беседуем.
  - Тогда почему всё-таки предложил? - Не унималась Зали. - И вообще, с чего вдруг решил жениться на мне, если моё к тебе отношение... оставляет желать лучшего?
  - Потому что влюбился, - усмехнулся я, тупым взглядом глядя на танцующее в камине алое пламя, - в тебя такую, какой ты передо мной предстала. А жениться... просто в какой-то момент пришла мысль, что тебе уже сто с лишним лет...
  - И ничего не с лишним, - фыркнула.
  - А точнее? - Провокационно спросил.
  - Сто шесть, - буркнула и умолкла.
  - Ну, вот, - хмыкнул, - и за весь твой век тебя ещё ни один мужчина и не присвоил. Кроме как отец твой. Тогда я ещё подумал, что Судьба сама мне тебя послала. И если я пропущу такой подарок, то буду полным кретином. - Я повернул к ней голову и мягко поцеловал в лоб. - И вот на следующий день я мчался в Загреб, чтобы посетить лучший ювелирный магазин Хорватии и приобрести для тебя обручальное кольцо.
  На этом, видимо, её любопытство было утолено. Девушка молчала, не двигаясь и даже дыша через раз. Я неосознанно вслух ухмыльнулся своим мыслям и погладил её по руке.
  - Исаак, - нерешительно позвала так мягко, что я будто физически почувствовал её ко мне расположенность. Она приподняла руку, до этого перекинутую через мой живот в подобии объятия, раскрыла маленький кулачок и показала серебряное кольцо с чёрными вкраплениями драгоценных камней. Догорала минута в языках нашего домашнего пламени, но мы оба продолжали молчать. - Ты женишься на мне? - Едва слышно прошептала девочка, всё ещё удерживая руку с символом брака на весу.
  - Несомненно, да, - в ответ шепнул я, прижимая невесту к себе крепче, но с тем и аккуратнее, и позволил ей самостоятельно расположить кольцо на его законном месте.
  Без лишних слов она, закончив, чуть запрокинула голову, мягко чмокнула меня в скулу и вернулась в прошлое положение, растянув губы в лёгкой улыбке.
  Что ж, зато теперь я точно знаю, что с выводами насчёт "химии" между нами я не ошибся. И меня это очень радует. Хотя, в принципе, кто бы сомневался.
  
  
  ?
  Дациан Балаур.
  24 апреля 2017 года.
  
  Сегодня знаменательный день. На улице тепло, небо ясное... Мне не верилось, что я отдаю свою дочь другой фамилии. Более того - я отдаю другой фамилии Спасение. Причём тот, кто с этого дня стал для неё всем, к каинитам не имел никакого отношения. И это скорбно.
  Но меня радовало, что наш с ней разговор не прошёл мимо маленьких ушек. До сегодняшнего дня она всё ещё относилась к жениху с недовольством. Но сегодня, после их росписи в ЗАГСе, - кстати, я вообще не знал, что он тут имеется, - Азалия будто расцвела. Сияла счастливой улыбкой, не отпускала руку Иссака...
  Сегодня собрались только близкие. Со стороны Сатанешского приехали лишь его мать и лучший друг, который по совместительству ещё и был его коллегой. Дарья Сатанешская оказалась тихой, милой, довольно спокойной женщиной. Худенькая голубоглазая блондинка среднего роста, ни капли не похожая лицом на отпрыска. Её сыном нам было велено изображать простых людей. Правда, он забыл подумать о том факте, как эта женщина-божий-одуванчик должна поверить в то, что Азалия моя дочь. А она поверила!.. А вот Степан Чернев - высокий темноволосый мужчина с карими глазами и крепким телосложением - был посвящён во все подробности, из-за чего весь вечер задавал чрезмерно доброжелательному и отзывчивому Ханнесу вопросы относительно нашей цивилизации.
  Со стороны Азалии были только я, Ярослав, Ханнес и, как ни странно, Аклест. Приглашение было отправлено и Хьюго, но он так и не явился, хотя Цветочек ждала его до последнего. Надеялась, видимо, что Роллс-Ройс спасёт её "из лап кровожадного дракона", как в сказках. Но я был даже рад тому, что мой ученик не явился на торжество. Может, хоть так она по-настоящему привяжется к своему новому спутнику жизни.
  Они так красиво смотрятся вместе... Чутье подсказало мне и вправду правильно. Значит, не зря я навязал Спасению этот брак. Однажды она скажет мне спасибо.
  Мы вынесли стол из нашего особняка, поставили его на заднем дворе, празднично накрыли, и теперь сидели здесь оставшийся вечер. Мы разговаривали друг с другом (для меня это было и вправду необычно, потому что я и не помню, когда в последний раз общался с кем-то новым), мило беседовали с госпожой в возрасте, Дарьей Вячеславовной, а молодожёны о чём-то тихо и спокойно переговаривались между собой. И всё это время, разглядывая их, я пытался найти всевозможные ответы на один-единственный вопрос: что на самом деле заставило Чистое дитя так кардинально в один момент поменять своё отношение к этому молодому человеку?
  Мать жениха, приехав пару дней назад и впервые познакомившись с невесткой, была приятно удивлена, о чём свидетельствовали её оптимистичные мысли, полностью соответствующие словам:
  - А ты красивая, - говорила она Азалии, держа обе её ладони и лучезарно улыбаясь. - И в глазах отражается красивая душа. Я так рада, что моему мальчику досталась такая хорошенькая девочка.
  Сегодня, перед отъездом на церемонию бракосочетания, женщина отвела её в сторонку и что-то, видимо, рассказала, потому что после этого моё вечное дитя впало в глубокую задумчивость, а потом и стало светиться счастьем. И вот вопрос: что она сказала ей?
  В колонке негромко играла музыка, создавая фон для мирных разговоров. Когда две главные здесь персоны решили потанцевать, я невольно задумался над тем, какая Азалия всё-таки взрослая. Белое платье ей очень шло. Но больше всего, конечно, шла улыбка и Сатанешский рядом.
  - Надеюсь, - заговорил сидящий рядом Аклест, - это не очередная твоя ошибка, братец.
  - Не беспокойся, - отстранённо отозвался я, - на этот раз всё как надо. Она будет счастлива. - Я невольно усмехнулся, указывая взглядом на оную. - Смотри, как улыбается...
  - Не каждый, кто смеётся, счастлив, - покачал он головой. Я промолчал, не желая ругаться в такой день.
  ?
  Хьюго Роллс-Ройс.
  29 августа 2017 года.
  
  Рядом со мной лежала очередная дама, имя которой я мог вспомнить с большим трудом. Иногда было и такое, что я не спрашивал у спутницы её имени, сначала напаивая, а потом уводя к себе. Сегодняшнюю звали Джули. Мы лежали на кровати под простыней и смотрели в окно. Я рассказывал всякую дрянь, какую только знал, а она рисовала пальчиком на моей груди невидимые узоры и хихикала, время от времени задавая вопросы.
  - ...Ты слишком приземленно мыслишь...
  - Джулиана, - вдруг перебила она с померкшей улыбкой.
  - Что? - Не понял я.
  - Я Джулиана, - повторила, совсем перестав улыбаться.
  - А я что сказал? - Изобразил глубочайшее изумление. В последнее время я всё чаще путался в их именах.
  - Азалия, - она обиженно надула губы, приподняв голову.
  ...
  В последние два месяца она не покидает мою голову. Я часами могу сидеть и только и делать, что вспоминать её облик, наши случайные прикосновения, какие только были, и её улыбки, посланные мне. И вот как? Как она проникла в мою занятую только документами и алкоголем голову?
  Меня стали беспокоить сны. Потому что дочь моего мэтра была и в них! Да такой реалистичной, что я просыпался с одной единственной мыслью: куда она делась? В моих снах мы дружелюбно общались, разговаривали на любые мелочные темы, смеялись, непроизвольно касались друг друга. Она больше не смущалась под моим взглядом, смотрела мне прямо в глаза, чего раньше не могла себе позволить, и больше не лучилась влюблённостью. Она держалась спокойно, и я подумал: а не подают ли высшие силы мне некие знаки?
  На утро своим звонком разбудил лорд Балаур, позвав нас с МаккльМернагами на Праздник Совета в норвежский замок Оскаршал. Этот праздник пропускать было нельзя, и я ответил, что мы будем. С другой стороны, мой временный отъезд из Нюрнберга пойдёт мне даже на пользу и на руку. Судя по бредовым ночным монологам лежащей сейчас рядом со мной красавицы, она отпускать меня ещё долго не собирается. А так найдёт себе кого-нибудь другого за те несколько дней, которые я проведу в Осло.
  Поздним утром я зашёл к своим спутникам, - благо, жили мы по соседству, - и оповестил, что вскоре придется уехать. К вечеру уже закрывали квартиры и уходили.
  Я всё боюсь, что уже скоро Кайл поставит меня перед фактом, что больше не может мотаться за мной в разные уголки мира и хочет создать семью, какие создают влюблённые каиниты с помощью брошенных человеческих детей... Это же дикость!
  
  *
  
  Мы приехали на праздник точно ко времени. Встретил нас только профессор Вишневецкий. Празднование проходило в саду, под открытым ясным небом Норвегии. Кайл с Иззи тут же смешались с толпой, упиваясь друг другом. Я же сразу пошёл на балкон, где находился император. Всё вокруг было в светлых тонах, даже цветы в этом году выросли исключительно светлые. Интересно...
  С низкого императорского балкона было видно большое шахматное поле, вырезанное прямо на траве. Гости, желающие немного поиграть, надевали шляпы с обозначением их шахматной фигуры и играли все вместе, но при этом молча. Зрителей посмотреть на эту забавную игру собралось тоже немало.
  Играла спокойная музыка, извлекаемая музыкантами неподалёку от поля, зрители переговаривались негромко между собой и хлопали, когда им нравился ход одного из игроков.
  - Замечательно, - бормотала постоянно женщина под балконом, где мы стояли. И меня бы это давно уже вывело из себя не будь рядом сильно отвлекающей девушки.
  Рядом со мной стояла Азалия. Лорд Балаур как раз только что отошёл на пару минут куда-то, оставив нас со своей дочерью наедине. Она немного щурилась от солнца и также наблюдала за игрой, попутно глазея по сторонам и разглядывая цветущую растительность. Как жаль, что однажды я упустил свой шанс в её глазах.
  - Я смотрю, ты сильно изменилась, Азалия, - искоса взглянув на неё, произнёс я, - повзрослела.
  Снаружи её тело было всё также молодо, но вот внутри, в душе, отчётливо прослеживались кардинальные изменения. Будто бы за те года, что мы не виделись, императорская дочка пережила целое цунами эмоций, переосмыслила нравственные ценности, подумала о жизни и смерти... Она сильно постарела глазами.
  - Да, - хмыкнула она, не поворачиваясь ко мне, и вскользь вспомнила: - ты ведь всегда считал меня ребёнком.
  - Извини, но так оно и было, - я позволил себе полуулыбку. - Ты была капризной, беспомощной, наивной и эмоциональной, как маленькая. Буквально пороховая бочка с фейерверками. - Я мимолетно посмотрел на неё и снова вернул внимание игре. - Теперь я вижу перед собой настоящую леди. Спокойную, собранную, мудрую, здраво мыслящую женщину.
  - Ну, спасибо, - ухмыльнулась она, всё ещё противясь полноценному диалогу.
  Я замолчал на минуту, повернул к ней голову и продолжил:
  - Но ты всё такая же нежная. Даже против своей воли ты излучаешь доброту, улыбаешься всякому, кто относится к тебе по достоинству. Наверняка ты всё ещё отзываешься на любую просьбу. Ошибившись раз, стремишься ошибиться снова. Это то, что в тебе неискоренимо. - Я никогда ранее не слышал её мыслей, но сейчас отчётливо услышал недовольное шипение: "Столько лет прошло, откуда тебе знать?!" - И то, что мне в тебе неизменно нравится. - Внешне она всё ещё не реагировала, и я повернулся к ней полностью, глядя на белое личико в профиль. Помолчав, всё-таки признался: - Я влюбился в тебя, Азалия. - Она вздрогнула, и я добавил с большей решимостью: - И я предлагаю тебе уехать вместе со мной.
  Тогда девушка резко повернулась ко мне и возмутилась, сдвинув брови к переносице и чуть вверх:
  - Только сейчас? Только сейчас, когда у меня есть муж, Хьюго?! - Её глаза стали блестеть от гневных слёз, но выражение лица ещё не выражало большой уж ярости. В нём ясно отражалось разочарование. - Ты предлагаешь это замужней женщине по глупости? Или же ты пал так низко, чтобы глумиться надо мной?
  - Нет, что ты, - я протянул руку, чтобы погладить её по щеке, но она решительно сделала шаг назад, - ни в коем случае.
  - Не смей! - Прошипела, сжав ладони в кулаки. - Это грустно, что ты разобрался в себе только сейчас, но время упущено. Столько раз я была тобой отвергнута, и тебя это нисколько не заботило. Уехать... Ты предлагаешь изменить мужу? Отречься от своей семьи? От своего долга? Народа? О-о, нет, ты этого не получишь. - Её голос незаметно дрогнул, и некогда маленькая леди спешно покинула балкон, где мы стояли.
  Мда... Я ожидал не этого. В моём воображении всё было куда более радужно. Я думал, что признаюсь ей, и она радостно кинется мне на шею... Я не ослышался? Она что-то лепетала про мужа? Нет, быть того не может. Дациан ни за что и никогда не отдал бы свою любимую и единственную дочь кому-то другому навсегда. У неё есть предназначение, и она должна чётко идти по намеченному пути. Замужество бы ей только мешало. Но тогда что? Неужели она соврала мне, лишь бы поскорее отвязаться?
  Её торопливые шаги звучали эхом в пустынных коридорах. Я пытался её догнать. Во мне почему-то была уверенность, что, если я поймаю её сейчас и повторю своё предложение, полукровка не сможет мне отказать. Думаю, она чувствовала то же самое, и, наверняка, именно поэтому стремилась скорее скрыться. У одного из больших окон она притормозила, перекинувшись с одним из гостей парой слов, а затем, обернувшись на меня, зашагала вдвое быстрее.
  - Азалия, постой! - Я ускорился, но не мог почему-то себе позволить в одну секунду оказаться рядом с ней. Во мне будто отмерли все гены каинитов разом, оставив разуму лишь никчемную человеческую оболочку.
  Спасение перешла на бег, и так мы переместились с ней во внутренний двор замка. Она быстро сбежала по ступенькам, и тогда мне стало не по себе. Азалия легко оказалась внизу и бросилась в объятия незнакомого мне мужчины. Я медленно остановился на ступеньках и пронаблюдал, как он легко подхватил её и закружил, крепко прижимая к себе. Пшеничные волосы, голубые глаза... Теперь всё стало понятно.
  Изначально все думали, что Спасение примет облик мужчины и станет полной копией отца. Не моего мэтра - Баала. И образ его предполагался самым чистым: светлые волосы, светлые, подобно нашим с императором, глаза, белая кожа, но при этом жёсткий и неумолимый характер настоящего сына Дьявола. В идеале это должен был быть парень-альбинос. Когда в видениях сиру явилась девушка, мы с достоинством приняли этот факт. Возможно, наш Бог решил так сыграть со всем миром шутку: на протяжении всей своей истории человечество, да и род сынов Каина, обходилось с представительницами слабого пола неподобающе, и таким способом, послав женщину Спасением, все боги решили посмеяться. Когда всплыло, что у дьявольской избранницы тёмные волосы, стало не до шуток. Азалия явилась полной противоположностью всем нашим ожиданиям: женщина, темноволосая, с карими глазами, с добродушным характером. В общем, для всех это был полный шок и ужас.
  И вот, взглянув на супруга "кронпринцессы", я понял, почему ему, человеку, было дозволено так близко подобраться к нашему роду и к нашей святыне. Он почти полностью подходил под наши представления о ребёнке Баала. Неужели это для Его Вечности сыграло весомую роль?
  Он остановился, поставил девушку на землю и поцеловал в губы, что-то пробормотав. Отстранившись, повернулся в мою сторону и удивлённо вскинул брови. Проследив за его взглядом, Чистое дитя взяла его за руку и кивнула мне, прося (или, скорее, разрешая) подойти. Я нерешительно спустился и пожал свободную правую руку молодого человека.
  - Это Хьюго, - представила меня девушка, - ученик моего отца.
  - Исаак, - кивнул с ухмылкой он, - супруг Азалии. Наслышан о вас.
  - Приятно познакомиться. - Я улыбнулся так вежливо, как только мог. - Надеюсь, вам рассказывали только хорошее обо мне.
  - Будьте уверены, - его губы растянулись в какой-то поганой усмешке. - Вы простите, Хьюго, что мы не можем составить вам компанию, просто сейчас у нас есть кое-какое дело...
  - Ничего страшного, - смиренно кивнул я, - я понимаю.
  Они быстро ушли куда-то вглубь дворца. За ужином, однако, мы с ними встретились снова. Император собрал нас за большим столом, заставив невольно начать разговор. Мне была поведана история любви Сатанешских... Как мерзко. Ей совсем не идет эта фамилия!
  - Изначально я надеялся на два варианта развития событий, - говорил Исаак, - либо это люди, заражённые той неизвестной бактерией, прекращающей в теле все стареющие процессы, и я смогу её извлечь из их крови, либо это каиниты, над которыми я смогу в тайне от любящего свой народ императора ставить опыты. А потом явился сам Балаур и расставил все точки над "i". В итоге я понял, что оттенок наших с Азалией отношений отдаёт романтикой, и вот, - они продемонстрировали кольца на своих безымянных пальцах, оба довольно улыбаясь.
  - Почему вы не рассказали мне раньше? - Спросил я, посмотрев на сира недовольным взглядом. Каким же чувствую себя глупцом!
  - Я посылала тебе приглашение за две недели до свадьбы, - подала голос Спасение, попивая персиковый сок.
  Я, наверное, выкинул его вместе с остальными цветными буклетами спама, которые меня жутко бесили... Чёрт!
  - Зачем? - Елейным тоном поинтересовался тем временем, пока я вспоминал, как мог проглядеть приглашение на свадьбу, блондин.
  - Он часть маленького круга приближённых к отцу, - пожала она плечами, - и он привез меня к отцу в 1927ом. думаю, Хьюго имел право присутствовать.
  - Позже, - чуть подумав, выдохнул тот, хмыкнул и уделил внимание собственной тарелке.
  Неужели ревнует?
  
  *
  
  После трапезы мы с семейством моих ассистентов вызвали такси и отбыли в аэропорт. Вот так и разрушились мои мечты о девушке, которая когда-то была в меня безумно и бесповоротно влюблена.
  
  ?
  Исаак Сатанешскай.
  23 мая 2018 года.
  23:53.
  
  Вообще изначально мы собирались спать, но как-то так и не собрались. Сначала ругались, потом перешли на смех... Не понимаю я эту особенность Азалии резко менять настроение. Порой в мою голову закрадываются подозрения: либо у неё биполярка, либо я накосячил с защитой и скоро нас ждет пополнение. Третьего не дано уж точно.
  Потом она нашла где-то на дне давно забытых сумок мою тетрадку с зарисовками объектов криптозоологии. И вот сидим мы, значит, перелистываем рисунок за рисунком, я рассказываю истории встреч с теми или иными "животными", и внезапно этот "тихий и семейный" вечер прервал звонок телефона.
  Фрид Кёнингер, здешний следак.
  - Да? - Ответил я, попросив девушку передо мной пока не переворачивать страницу.
  - Нашли опять тело, - коротко ответил тот.
  - Дай угадаю, - хмыкнул, - почти полное сходство?
  - Как обычно.
  - Плевать, - отмахнулся я, отстранённо опершись на правую руку и став расчёсывать волнистые локоны жены, чувствуя облегчение от ощущения её рядом, левоц, - Азалия сидит прямо передо мной и тихо-мирно разглядывает картинки в детской книжке, - за это она без особых эмоций ткнула меня пальцем в грудь.
  - Но взглянуть тебе стоит, - настаивал на своём служитель закона, попутно отдавая своим подчинённым приказы, - случай интересный.
  - Если на лице мелкие царапины, подписывай как жертву женской драки, - усмехнулся я, погладив бестию по щеке, сполз с кровати, на которой мы сидели, и вздохнул, натягивая свитер поверх футболки: - Надеюсь, ты уверен в необходимости моего присутствия, Фрид, потому что свой законный выходной, который ты пытаешься у меня незаконно выкрасть, я бы хотел провести со своей благоверной, а не с очередным трупом.
  - СМСкой скину адрес, - только ответил он и сбросил.
  - Опять? - Недовольно спросила императорская дочка, глядя на меня исподлобья. Последний месяц меня выдёргивают из дома в позднее время суток и, как сегодня, даже в выходные. Бывшую Балаур это нервирует. И вот я всё боюсь, как бы она начальству моему своё недовольство не высказала. А ведь может!
  - Приходится, - пробормотал я, переодеваясь в уличную одежду.
  - Почему пострадавшие похожи на меня? - Спросила, всё же решившись, и отложила тетрадь в сторону. - Кому я могла перейти настолько дорогу?
  - Сомневаюсь, что кто-то действительно нацелился именно на тебя, - я обернулся к ней и ободряюще улыбнулся. - Просто в этих краях тёмно-русые или иссиня-чёрные и вообще тёмные волосы распространены. Глаза у жертв немного отличаются. А то, что все девушки... Один раз был мужчина.
  Через минуту мы вышли в прихожую. Азалия всегда провожала меня, когда я уходил, как будто действительно любила и беспокоилась. Как будто.
  - Да, но он отрастил волосы до ключиц, - напомнила, облокотившись спиной на стену, - и в темноте нападавший мог не отличить его от женщины.
  - Спутать широкоплечего двухметрового мужика с просто рожавшей женщиной? - Я скептически приподнял одну бровь, но через пару секунд усмехнулся и поцеловал её в щёку, прокомментировав: - Не льсти себе, родная.
  - Ой, больно надо, - фыркнула она, - просто беспокоюсь за то, чтобы ты не стал вдовцом раньше меня.
  - Так, - протянул я, всё ещё усмехаясь и изучая присланные коллегой координаты, - новое тело здесь недалеко, - хитрая ухмылка, - так что без меня не ложись.
  - Только быстрее, - проворчала, целуя меня на прощание и складывая зябко руки на груди, как бы защищаясь от подувшего прохладного ветерка из подъезда через приоткрытую мной входную дверь.
  - Постараюсь, - пообещал, выходя, - но ничего не обещаю.
  
  *
  
  В переулке, где наши обнаружили мертвяка, стоял жуткий смрад. Смерть, конечно, сама по себе не благоухает, но вот этот случай пах похуже перекопанного кладбища.
  - Что скажешь? - Спросил, с надеждой глядя на меня, невысокий парень с угольно-чёрными волосами и светло-карими, выгоревшими на солнце глазами, дыша только через платок.
  - Звездец, - честно признался я, закрывая нос таким же кусочком ткани, капнув перед этим на него масло чайного дерева, и морщась от отвращения. - Вы когда нашли ЭТО?
  - Звонок поступил пару часов назад, - отрапортовал Фрид, с нетерпением ожидая, когда же я уже перестану стоять столбом и приступлю к осмотру тела. - Мы приехали минут за десять. Как выяснил наш криминалист, этому не меньше недели.
  - Это и так понятно, умники, - фыркнул я, натянув перчатки, закрепил тряпку у носа и рта с помощью медицинской маски, освободив тем самым обе руки, и присел перед мёртвой женщиной на корточки. - Скажу вам больше, ей и при жизни было не восемнадцать, как моей драгоценной, - констатирую, разглядывая на лице, испещрённом непонятными сквозными отверстиями размером не больше миллиметра в диаметре, многочисленные морщины. - Ты совсем уже что ли, Фрид?
  - Не на её сходство с Азалией смотри, - попросил друг, не спеша подходить ближе. - Такими же маленькими дырками, как на лице, покрыто всё тело.
  - Дырками, - эхом повторил я, раздраженно хохотнув, и чуть обернулся, комментируя: - Я тебе позже покажу, где у тебя "дырки", сладенький, - и даже послал воздушный поцелуй, пусть он его почти и не заметил. - А на теле убиенной миниатюрные отверстия, нанесённые, предположительно, прочной швейной иголкой.
  - А на самом деле?.. - Прищурил глаза следователь, поскорее желая дознаться до истины.
  - А на самом деле... - Я выдержал интригующую паузу, разглядывая и ощупывая тем временем правую руку, уже начавшую медленно разлагаться. Отпустив, вздохнул и встал, выпрямляясь. - А на самом деле, Кёнингер, сделаны они действительно иглой.
  - Шутишь? - Осведомился он.
  - А как же, - хмыкнул я, показательно снимая одноразовые медицинские перчатки.
  - То есть как - иглой?! - Возмутился он, подавшись вперёд. - А чуть опалённые края ранок?
  - Фрид, ну вот что ты как маленький? Раскалили на огне иголку да начали тыкать ею везде, где только дотянулись. Рана сразу прижигалась - отсюда и опалённые края, - раздражённо объяснил я, выбрасывая использованные перчатки в уличную урну. Парень изумлённо молчал. Он только-только закончил стажировку, когда встретил случайно ночью меня, убивающего очередную таинственную зверушку, поэтому с тех пор судорожно ищет во всём мистику. А мне теперь отдуваться. - Фрид, ты меня выдернул посреди ночи из дома в мой выходной, - напоминаю хмуро, пока тот изумлённо молчал. Может, хоть к совести удастся воззвать... - Это тело бы и так ко мне попало, но чуть позже, а ты вот просто из-за каких-то там своих иллюзий вызвал меня на место убийства.
  - Прости, - выдохнул он, - прости, Исаак, я просто не знаю, почему такое простое решение мне в голову не пришло...
  - Зато я знаю, - усмехнулся. - Потому что тебе пора перестать верить в магию и повзрослеть. Криптозоология - не та наука, которая встречается ежедневно и кроется в каждом трупе. Я живу здесь не потому, что здесь обитают мои объекты изучения, а потому, что у меня молодая жена, быстро утомляющаяся от частых переездов и необходимости засыпать одной, понимаешь?
  Сказать Кёнингер ничего не мог, потому что стыдился оказываться неправым снова. А он был не прав.
  
  14 июня 2018 года.
  
  Сегодня я снова задержался на работе и возвращался домой поздним вечером. Ночью воздух был много прохладнее, чем днём. На улице уже не было никого, потому что нормальные люди давно вернулись в свои дома и, скорее всего, даже досматривали пятый сон. Но не я. Я, как порядочный сотрудник судебного медицинского отдела, сидел до последнего, исследую тело за телом и записывая отчёт за отчётом.
  Самое интересное - Азалия позвонила только один раз, и то за 10 минут до конца рабочего дня, чтобы оповестить, что за чаем уже сходила сама, и его покупать не надо. И после этого - тишина. А я задержался на 4 часа. И всё равно от жены ничего: ни звонков гневных, ни сообщений с угрозами. В голову так и норовила заползти тревожная мысль: а вдруг что случилось? Но разум тут же её отметал, напоминая мне, КТО она такая. Если напасть на это Спасение, тем более нервно ожидающее сильно опаздывающего меня с работы, то спасать надо будет уже самого нападающего.
  Впереди меня показалась небольшая фигура, время от времени опасливо озирающаяся по сторонам и закрывающая лицо шарфом. Заметив в шестидесяти метрах позади меня, некто поспешил скрыться за поворотом в самом тёмном переулке. И раз он так старался скрыться и, по-моему, прятал что-то под своей кофтой... думаю, можно считать это подозрительным. Я последовал за ним. Господи, я превращаюсь в Фрида!
  Подозрительная персона, чувствуя за собой хвост, всё ускорялась, пытаясь оторваться от моего цепкого взгляда, но если бы ему это удалось, я не был бы охотником криптозоологии. То, что он скрывал под ветровкой, поблескивало в свете фонарей. Когда фигура перешла на бег, я только собрался поступить также, как прямо на меня вдруг кто-то налетел.
  - Исс? - Послышался удивлённый голос моей жёнушки, едва удержавшейся на ногах после столкновения. - А ты чего здесь?
  - Я... - Я до последнего пристально следил за стремительно удаляющимся незнакомцем, а как только он скрылся за новым поворотом, вернулся к месту нашей с Азалией встречи. - Меня больше интересует что ты здесь делаешь, - хмуро произнёс я, оглядывая в свете луны её растерянное белое лицо. - Поздно уже вообще-то, все порядочные девушки сидят по домам и носа не высовывают. За каким бесом ты выперлась?
  - Я ещё не возвращалась, - оторопело ответила и указала себе за спину, - на работе большой заказ был, вот я и осталась, чтобы доделать и не откладывать на потом. - Странно, я даже не заметил, по какой части города гоню подозреваемого... Возможно это был наш убийца, пожинающий в последнее время сильно походящих на мою единственную девушек. Возможно это потому, что он намеренно, скорее всего, стремился попасть сюда - на эту улицу и к этой двери... И тут проснулась её гордость: - А ты почему вообще фыркаешь на меня? Сам здесь стоишь, и я же не требую объяснений.
  - Опасно девушкам в одиночку по темноте шататься, - огрызнулся я, крепко хватая её за руку, и быстрыми шагами повёл в сторону дома. - Мало ли что может случиться. А ты в темноте и сориентироваться не успеешь, как отдашь Богу душу - Баалу этому вашему.
  - Вот скажи, что может случиться в окраинном городке Германии? - Она стала ворчать, едва успевая за мной. - Клайнвелька - место наитишайшее. Люди, живущие на улицах, по которым я возвращаюсь домой, боязливые, чтобы оружие в руки брать. Монстров своих ты сам уже поубивал всех. Меня в темноте могут разве что собаки изнасиловать - и то не факт, что отличат издалека от летящего пакета...
  - Я тебя сам изнасилую, если ты рот свой не закроешь! - Раздражённо зарычал я, насильно натянув ей капюшон на голову, ещё крепче сжал маленькую ладонь и взглядом ястреба снова "просканировал" улицу. Одному Богу известно, что может таиться в этой темноте, уж мне ли не знать. - Если бы здесь было "наитишайшее" место, мне не приходилось бы задерживаться на работе, вскрывая десятки трупов в день. И не беси меня больше, иначе точно сегодня в слезах спать пойдёшь!
  
  20 июля 2018 года.
  
  Я опять сильно задерживался. Благо, на этот раз моя благоверная сидела смиренно дома и, как часы, звонила каждые 30-40 минут с возмущениями. Снова стемнело... А каждый день лета до этого мы наблюдали вместе закат. На улице включили фонари, заморосил неощутимый дождь. Постояв перед дверями морга, наслаждаясь прохладой и спокойствием вокруг, я отстранённо подумал о том, что дома, возможно, будет скандал. И в который раз по одной и той же проблеме: моя неблагодарная работа. Платят-то прилично, но терять на рабочем месте в компании мёртвых часы, которые я мог бы провести рядом с Азалией, - такое себе удовольствие. Её это тоже не устраивает.
  Хотелось бы прийти, молча поужинать и лечь спать. Хотелось бы, чтобы я, придя домой, обнаружил жену спящей. А на утро хотелось бы видеть её нежную улыбку и услышать довольное, протяжное "Доброе утро-о", которое я слышал сравнительно редко. И хотелось бы, чтобы мне дали внеплановый отпуск. Вот просто так взяли и дали. И я бы провёл все эти выходные вместе с Зали. Увёз бы её подальше отсюда...
  Последний час она не звонила. Обиделась, наверное... Буду увольняться. Мы слишком долго сидим на одном месте, пора переезжать.
  Надо хотя бы примирительные конфеты ей, что ли, купить...
  Неспешным шагом я прошёлся по улице вниз от рабочего здания, всё больше намокая с каждой минутой, наслаждаясь тишиной даже в собственной голове. Вот уже и вывеска круглосуточного магазина, я подошёл к двери и потянулся к ручке, как в кармане брюк зазвонил телефон.
  - Ам Вассертурм 11, срочно, - взволнованно проговорил голос с того конца телефонного сигнала.
  - Фрид, я только вышел с работы, - устало выдохнул я, закрыв глаза и помассировав переносицу, - а это в другую сторону от моего дома...
  - Все твои тирады я выслушаю потом, - торопливо пообещал, - а сейчас ты нужен здесь. Прямо сейчас! - И сбросил.
  Вздохнув ещё раз, я с тоской посмотрел на закрытую дверь магазина прямо перед собой, развернулся и побрёл в сторону улицы Ам Вассертурм. Это не так уж далеко, пойду посмотрю, что он там на этот раз нашёл. Может, так Зали придёт в ещё большее бешенство и накричит на него... Было бы неплохо, вдруг тогда он угомонится?
  
  *
  
  И не зря я всё-таки пришёл. Очень не зря. Прям максимально не зря.
  На углу одного из домов, где было небольшое расстояние между зданиями, стояли и машины полиции, и машина скорой помощи. Ни за что бы не поверил Кёнингеру на слово, но вот увидев собственными глазами...
  В своей "больничке на колёсах" медики оказывали первую помощь моей жене. Полицейские рассматривали место, где её, видимо, нашли. На земле у стены валялась разодранная в клочья светло-розовая кофта, которую императорская дочка носила не снимая, псиный труп, превращённый едва ли не в фарш, и целёхонький женский рюкзачок. И вот у меня только один по этому всему поводу вопрос:
  - Что за нахрен? - Меланхолично спрашиваю сразу же подлетевшего ко мне возбуждённого парня, отчего он опешил.
  - Что это с тобой? - Оторопело пробормотал. - Шок?
  - Усталость, - я хмыкнул и сунул руки в карманы штанов. Становилось всё холоднее. - Откуда такая картина?
  - Не хочешь сначала проверить состояние Азалии, нет?
  - Ближе к делу.
  - Ладно, - сдался. - Не знаю, как и почему, но художниками сего пейзажа предположительно являются бездомные собаки.
  - Сомневаюсь...
  - Дело было так: полчаса назад к нам в участок поступил звонок. Какая-то женщина видела из своего окна, как за угол дома зашли парень и девушка, потом слышался лай собак, и в итоге под нескончаемый вой и лай вышел только парень. Предполагали изнасилование, но можешь быть спокойным, там всё целое и нетронутое никем другим, кроме тебя. - Под моим безэмоциональным взглядом следователь кашлянул нервно в кулак и перешёл к сути дела: - Так вот, найдены: искусанная девушка, убитая собака, которая, скорее всего, и нанесла ей ранения, но никаких следов таинственного парня. Кошелёк, ключи от квартиры и телефон в рюкзаке остались нетронутыми. А! И ещё приблизительная порода собаки - доберман.
  - А говоришь "бездомных"...
  Кивнув, я направился к медицинской "карете". Забравшись внутрь, без слов показал врачам своё удостоверение и подошёл к каталке, на которой лежало смертельно-бледное тело. Первым делом невольно потянулся к её глазам, чтобы открыть один из них и проверить зрачки. Живая. Все открытые участки тела были действительно разукрашены множеством следов звериных зубов. Кровь уже давно остановилась, но тело, видимо, не справлялось с потерей хоть и небольшой её части.
  - Собака бешеной не была? - Спрашиваю, проводя рукой по всем ранам.
  - Ну, по тому, что мы смогли определить, нет, - пробормотала медсестра, переглянувшись со своим коллегой.
  - А если и была, то всё равно не страшно - мы все укусы тщательно обработали, - добавил врач.
  Я кивнул, чуть нахмурился и обернулся к ним.
  - Ну, и чего стоим? Ждёте, пока я её волшебным поцелуем в чувства приведу? Спирт где?
  - Умно, - усмехнулся врач, - но мы и без вас догадаться могли. Нашатырь на неё не действует. Организм, видимо, в момент отключения был и физически, и эмоционально перегружен, поэтому, пока он сам не перезагрузится, предпринимать какие-либо действия бесполезно.
  Я задумчиво проскользил пальцами по её животу, также пострадавшему и сейчас оголённому, и мысленно приступил к быстрому анализу полученной информации. Если Азалия не реагирует на нашатырный спирт, значит у неё что-то с нервной системой. Найдя более-менее подходящий способ, который, по моему мнению, должен был сработать, я подвинул немного супругу к дальнему краю горизонтальной поверхности, оперся коленом на ближний край и пригляделся к её шее. Поднёс руки, примеряясь.
  - Что, решил, милосерднее будет добить? - Усмехнулся всё тот же мужчина в белом халате.
  - Делаю за вас вашу работу, - спокойно парировал я, осторожно надавливая двумя пальцами на горло своей единственной и перекрывая тем самым поток дыхания. - Считай до пятнадцати, - попросил я, можно считать, ни у кого, но врач понял, что делать.
  Он вскинул руку, вперил взгляд в циферблат наручных часов, но я не стал ему доверять и мысленно отсчитывал секунды самостоятельно.
  - Пятнадцать, - объявил он, опуская руку. - И что теперь?
  Я медленно отпустил шею девушки, позволяя сделать необходимый вдох и заставляя сердце забиться в ускоренном темпе от неосознанно выброшенного в кровь адреналина. Прошло ещё секунд десять, после чего веки Азалии затрепетали и медленно открылись. Взгляд был неосознанным, но пытался зацепиться за моё лицо и сфокусироваться.
  - Сделайте одолжение, - попросил я медиков, не оборачиваясь, - своими силами такого никогда не повторяйте, иначе на тот свет отправите половину своих пациентов в лучшем случае. - Моя благоверная медленно приходила в себя, и, когда её глаза восстановили свою способность чётко видеть, я склонился над ней и поинтересовался: - Как самочувствие?
  - Страшно, - пробормотала, потерев глаза пальцами и неспешно села не без моей помощи. - Что-то меня не радует твоё здесь присутствие, - честно призналась, посмотрев на улицу.
  - А меня твоё, - фыркнул я, достал из кармана маленькую шоколадную конфету и протянул ей. - На, порадуйся последние пять минут своей спокойной жизни, - и вышел, направляясь к Фриду.
  
  *
  
  Выяснилось, что за угол императорская дочка забежала сама, пытаясь скрыться от неизвестного преследователя, лица которого так и не увидела. Он был с собакой, но потом собственными руками её убил.
  - Голос был хриплый и истеричный. Парень был слишком резвый, трясся всё время. Мне угрожал ножом, но воспользоваться им по отношению ко мне точно не смог бы - руки тряслись так, что я при любом его приближении легко могла бы не только выбить оружие из рук, но и руку ему при этом сломать. Он смахивал на какого-то психа своим дёрганым поведением. Пёс был хорошо натренирован, потому что на команды отзывался мгновенно. Когда я отпихнула его ногой, взвыл, а после того, как парень ударил меня рукоятью ножа по голове для смирения, бросился беспорядочно кусать. На улице, по-моему, убийце послышались шаги и разговоры, потому что он испугался, убил пса и ушёл. Я отключилась минут через 7 после его ухода... Нет, говорю же, лица не видела!
  После допроса на месте Кёнингер довёз нас домой, где мы сидели в кухне молча и глазели друг на друга уже 40 минут. Я в упор смотрел на жену, а она пыталась не обращать на меня вниманиея, думая, что это спасёт её от разбора полётов.
  - Вот у меня просто один вопрос к тебе: ты нормальная? - Всё же начал я, устало глядя на неё. - Вышла одна из дома ночью, без хоть какой-то защиты, в городе, где орудует серийный убийца... Ты понимаешь, что, если бы этот тип не напридумывал бы себе голосов, всё могло закончиться весьма и весьма плачевно? Ты понимаешь, что могла сегодня умереть вот прямо там, на улице? Ты чем думала, скажи пожалуйста?
  - Сердцем, - возмущённо выпалила она, большими глазами уставившись на меня в попытке, наверное, защищаться нападением. - Тебя не было 3 часа, а ругаться на тебя смысла нет, как я вижу. Решила прийти и надавать всем на орехи на месте.
  - И поэтому пошла окольной дорогой, - хмыкнул я и откинулся на спинку стула. - Ну, я понял.
  - Что ты понял? - Хмуро переспросила она, поджав губы.
  - Что ты полнейшая тупица, и пора бы нам наведаться в гости к твоему доброжелательному папеньке, - уведомил и добавил: - Завтра же увольняюсь, и мы переезжаем в Фюссен жить до тех пор, пока Фрид не позвонит мне и не скажет, что преступник пойман и сидит за решеткой.
  Она промолчала. Я покачал головой, усмехнулся и встал.
  - Куда ты? - Недовольно спросила.
  - Спать, - фыркнул я, начав раздражаться. Кто ещё из нас в этой ситуации виноват? - Можно?! - В ответ ничего.
  Я ушёл, переоделся и так и застыл, сидя на кровати. Разом снова напомнила о себе жуткая усталость после чересчур долгого рабочего дня. Спать хотелось неимоверно. Но ещё больше хотелось, чтобы Азалия поняла свою ценность для меня. Я вернулся на кухню и застал её в том же положении, в каком оставил. Сел напротив и после небольшой паузы тихо попросил, наклонившись вперёд и опершись локтями в расставленные колени:
  - Заль, давай вот сейчас ты отбросишь все свои обиды и просто мне всё расскажешь? - Она посмотрела на меня мрачным блестящим взглядом и промолчала. Вздохнув, я растёр лицо ладонями и спросил: - Что тебе тот тип говорил?
  - Всё то же самое, что я уже сказала Фриду, - упрямо ответила она.
  - Милая, пожалуйста, - шикнул я, отчего она поёжилась.
  - Не называй меня "милой", - почти неслышно буркнула.
  Насколько мне известно, так постоянно называет её отец, а с ним у моей благоверной почему-то связаны, видимо, не лучшие воспоминания.
  - Расскажи мне, - повторил просьбу, - я не скажу этого полиции. Обещаю, тебя не вызовут на повторные допросы.
  Она смотрела таким мученическим взглядом, будто не доверяла мне, но хотела хоть с кем-то поделиться информацией. В этот момент я поблагодарил её бога, - Баала, - что подруг у неё нет.
  - Он сказал, - выдохнув, всё же начала она, - что я являюсь причиной появления у него психических отклонений.
  - То есть он реально псих?
  - По-видимому. Голос был и так высокий довольно, накладывалась хорошо слышимая истеричность, и тогда он вообще срывался чуть ли не на ультразвук. Говорил ещё, что кто-то ему приказал меня сначала запугать, а потом убить. Я, говорит, запугал, конечно, но не ту, и тогда мне приказали тебя просто убить. По его словам, долго не мог понять, на кого именно ведёт свою "охоту", потому что мой образ ему показывали только в видениях, а видения он смутно может вспоминать. И из-за этих видений его сопровождают сильные головные боли.
  - Каинит?
  - Сто процентов человек. Наверное, поэтому и головные боли - организм человека более хрупкий, нежели организм сородича.
  - И кто сказал ему тебя прикончить?
  - Не знаю, - поджала губы. - Он называл их богами и передал от них весточку.
  - Записка?.. - Я загорелся воодушевлением, но жена покачала головой.
  - На словах. "Ты засиделась, дорогая. Пора домой."
  
  ?
  Дациан Балаур.
  6 октября 2018 года.
  
  Прошёл месяц. Исаак всё не поправлялся, и меня это волновало. Более того, ему постепенно становилось хуже - и это волновало меня ещё больше, ведь без него моя девочка сова остановится в развитии.
  Азалия ухаживала за ним ежедневно, но как-то безрезультатно. Каждый раз она выходила из комнаты, где мы его расположили на время недомогания, мрачно-задумчивой и никого вокруг не замечала, затянутая в омут мыслей. А что, если её супруг погибнет? Станет ли она скорбеть и оплакивать его? Или же тихо возрадуется?
  Я сидел в своём кабинете, когда она нашла меня, спокойно попивающего кофе у окна. Она молча вошла, присоединилась к стоящему у подоконника мне и даже навалилась устало на моё плечо. Никто из нас так и не решался заговорить, наслаждаясь комфортной тишиной. Но разговор должен был состояться. Дитя непринуждённо отобрала у меня кружку и отпила.
  - Милая, тебя не тревожит затянувшаяся болезнь Исаака? - Негромко спросила я, погладив её по голове.
  - Мой муж на грани смерти, как меня это может не тревожить? - Спокойно парировала она, прикрыв от наслаждения глаза.
  Из уст ребёнка это звучало забавно. И я не поверил ей, потому что знал истину, таящуюся в Бермудском взгляде.
  - Скажи мне правду, - попросил я, - что ты делаешь? Пытаешься его вылечить?
  Промолчав, она отстранилась и, чуть нахмурив брови, заглянула в мои глаза.
  - У вас есть сомнения, папа?
  - Есть, - безэмоционально кивнул, повернувшись к ней всем корпусом. - Я многое вижу, Азалия, и всё понимаю. Если ты думаешь, что я могу что-то не заметить... Будь уверена, во внимание я принимаю всё. И то, как и что ты делаешь, я также не упускаю из вида. И я, по-моему, говорил тебе ещё в самом начале вашей с Сатанешским семейной жизни, что ты никогда не освободишься от уз с ним. Как истинно Чистое дитя ты должна принять это, а не пытаться его убить, списав всё на "болезнь", которую ты подсадила ему весьма неаккуратно и потому заразилась частично сама. - Она вздрогнула и побелела, отскочив на метр назад, в ужасе глядя на меня.
  - Что вы говорите, папа?.. - Просипела, состроив брови домиком. - Разве могу я?..
   - Я никому не скажу, но ты должна знать, что я вижу всё. Запомни и постарайся боле не допускать таких ошибок как попытка меня ослушаться, - проигнорировав, закончил мысль и демонстративно повернулся к окну.
  
  ?
  Исаак Сатанешский.
  8 октября 2018 года.
  
  Пару месяцев назад я ездил по очередному делу моей основной профессии. Во время экспедиции один из людей, которых я брал с собой, подцепил какую-то инфекцию, симптомы которой не могут одновременно быть в одном определённом диагнозе. Месяц врачи пытались его спасти, но не поняли, чем он болен и, соответственно, от чего его лечить. Когда он умер, я вернулся в Фюссен. И нашел у себя те же самые симптомы. Слёг. Две недели меня лечили местные врачи, и возилась со мной Азалия, а потом я впал в беспамятство и уже не понимал, кто и как меня пытается с того света достать.
  Время для меня ничего не значило, воспалённый разум ничего не соображал. Зато я видел красочные галлюцинации, какие не увидит ни один нормальный человек под сильнейшим наркотиком. Полмесяца беспрерывных фантастических видений... Ну и фиаско, скажу я вам.
  Когда стал хоть немного осознавать мир вокруг себя, чувствовать жару и одновременно холод, ощущать постель, я смог с большим трудом открыть, наконец, отёкшие глаза и посмотреть на стену напротив, старательно пытаясь сфокусировать взгляд. Получалось что-то совсем уж с трудом. Чем меня умудрилась заразить мать-природа?
  Моего пресса коснулось что-то мокрое и тёплое, а со лба по виску скатилась капля пота. Опустив чуть веки, я посмотрел на свою левую руку и минуту ждал, пока восстановится зрение настолько, чтобы я мог понять, что происходит. В это время нечто похожее на гель растиралось по моему животу и бокам. Я лежал у края кровати, а на полу рядом сидела Азалия, упершись головой на зажатую между подбородком и кроватью подушку. Она растирала одной рукой что-то по моему торсу, держа чашку с непонятной субстанцией в другой, и витала мыслями явно где-то не здесь.
  Я попытался поднять руку, чтобы погладить её по голове, привлекая к себе внимание, но с большим разочарованием был вынужден столкнуться с огромным бессилием. В итоге всё, что я смог, - приподнять ладонь и положить её на лежащую рядом холодную, держащую пиалу ручку супруги. Та вздрогнула, тут же отдёрнув от меня обе руки и резко обернувшись к моему лицу. Я слабо ей улыбнулся и, не в силах больше держаться, невольно опустил веки.
  Во внешнем мире послышались торопливые возгласы, усиленные втирания в мою кожу того же неведомого геля, а мне было уже как-то всё равно. Главное я смог прийти в себя, хоть и ненадолго, а это уже что-то да значит. Надеюсь, уже можно облегчённо выдохнуть.
  ?
  Хьюго Роллс-Ройс.
  16 октября 2018 года.
  
  В замке Нойшванштайн у меня есть свой человек, который докладывает мне все важные события. Тайно, разумеется. Поставлял информацию он исправно и всегда без опозданий. С появлением компьютеров, интернета и соцсетей это стало даже легче. Мне доложили, когда Спасение вернулась в родную резиденцию. Докладывали её ежедневные действия и дела, будь они важными или нет. Доложили и о её заболевании, когда оно только появилось. Я хотел сорваться в тот же день, взяв билет на первый же самолёт до Фюссена, но остановило следующее сообщение:
  
  "Его Вечность следит за всеми пристальнее обычного. Боюсь, мои с вами переписки будут также вскрыты, если мы их продолжим. Предлагаю прекратить обмен инф-ей на некоторое время. Я отпишу, как всё поутихнет."
  
  И я остался сидеть в томительном ожидании. Две с половиной недели я ждал, а потом позвонил Дациан и предложил приехать по причине "мы так давно не виделись". Сомневаюсь, что год для самого древнего сородича - много. Но тогда для чего я ему там нужен?
  
  *
  
  Когда мы приехали, Кайл и Изабелла отправились с чемоданами в комнаты. Я поспешил к Азалии, весь путь утопая в мыслях и представлениях, как всё пройдёт. А перед дверьми остановился и осознал, что не решаюсь войти. Что она мне скажет? Выгонит? Или всё же обрадуется? Может, она вообще спит?
  Собрав волю в кулак, я постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл. Внутри царствовала темнота и холодный воздух, но никаких признаков кого-нибудь живого не обнаруживалось. И, кажется, здесь давненько никого не было, тем более болеющей императорской дочери - все окна открыты нараспашку. Закрывая за собой дверь, я вышел обратно в коридор и как раз поймал одного из слуг. Он указал мне её верное местоположение - кухня.
  Робеть перед новой деревянной преградой мне не пришлось. Как только я оказался перед ней, широко открыв эту дверь, вышла девушка, держа на подносе глубокую тарелку с супом, над которой клубился пар. Служанка, едва не налетев на меня, только нервно ойкнула, отскочила в сторону и стремительно ушагала прочь. Глубоко вздохнув, я вошёл в тёплую комнату с витающими в воздухе пряными запахами. У стола стояла она.
  Современный стиль одежды ей очень шёл. Свитер с длинными рукавами (длиннее, чем сами девичьи ручки), облегающие эластичные штаны... которые по-особенному ей шли, пока девушка стояла ко мне спиной.
  - Азалия, - изумлённо и одновременно заворожённо позвал я, остановившись, едва переступил порог.
  Она быстро, но плавно обернулась ко мне, держа в руках сквозь рукава большую кружку. Её странно бледная кожа была теперь одного тона с моей, под глазами выделялись тёмные круги, губы не аллели, как раньше, а насыщенные теперь глаза нездорово блестели. Её вид сразу говорил о плохом состоянии здоровья.
  Увидев меня, девушка улыбнулась обычной своей доброжелательной улыбкой и заговорила:
  - Привет, Хьюго. Не знала, что ты приехал. Как дела твои? Как Кайл? Изабелла? Они с тобой?
  - Я... - Все слова комом застряли у меня в горле, не давая хоть что-то ответить, и я будто бы физически ощутил, как широко расширены мои зрачки и как глупо смотрится выражение моего заторможенного лица.
  Смущённо и одновременно понимающе улыбаясь, она опустила глаза и отвернулась, возвращаясь к своему делу на кухонном столе. Потеряв возможность тонуть в Бермудских треугольниках её глаз, я всё же отмер и осознал в полной мере каким дебилом теперь кажусь в голове "кронпринцессы". Моргнув несколько раз, я решил сделать вид, что ничего не было, и как можно спокойнее ответил, кашлянув нервно в кулак:
  - Мы приехали все вместе, - кивнул, - сейчас МаккльМернаги разбирают вещи и обедают, а я... - А действительно, что я? - предпочёл поскорее тебя проведать, беспокоясь о твоём самочувствие.
  - МаккльМернаги? - Удивлённо переспросила она, не оборачиваясь. - Всё-таки связались официально? Надо будет поздравить... Тебе налить чай?
  - Нет, спасибо.
  В ответ кивок.
  - Мне льстит твоё внимание, - продолжила Азалия, - но причём тут моё самочувствие? Насколько мне известно, поводов беспокоиться оно не давало.
  Не понял. Она же даже выглядит больной. Что за?..
  - Но как же... - Я растерянно сделал шаг к ней. - Мне сказали, ты больна - подхватила какую-то заразу... - Вынул и продемонстрировал бутылёк с густой тёмно-багровой жидкостью. - Я даже привёз лекарство.
  - Боюсь, тебя дезинформировали, - виновато улыбаясь, выдохнула она, налила кипятка в большую кружку, взяла её сквозь длинные рукава, чтобы не обжечься, и вышла в коридор, дожидаясь, пока я присоединюсь к ней. Мы направились к какой-то из комнат. Я предложил свою помощь и забрал горячую бокал, отдав лёгкую склянку густого настоя. - Не я больна - мой муж.
  - Исаак? - Удивился я, повернув голову к девушке.
  - В очередной экспедиции подцепил от заболевшего чем-то коллеги неизвестную болячку, - кивнула.
  - Неизвестную? - Да что со мной такой?!
  - Этот коллега умер, и врачи не успели определить, что его убило. - Она опустила на пару секунд глаза.
  - И они до сих пор не могут найти решение?
  - Я не даю им приближаться к Иссу, - спокойно ответила. - Я знаю, как ему помочь, а медики будут только мешать.
  - Ты уверена? - Нерешительно кошусь на неё. - Они квалифицированные специалисты и могли бы быстрее помочь ему.
  - Они нарушат его спокойствие, - фыркнула, - а сейчас это самое важное - покой. - Когда перед нами появилась нужная дверь, дочка императора остановилась и повернулась ко мне. - Давай скажем ему, что ты привёз это специально для него? Это, конечно, мелочь, но ему будет очень приятно. - На мой вопросительный взгляд добавила: - Ему сейчас и так мучительно, и я не хочу, чтобы он переживал ещё и из-за твоего ко мне внимания.
  - Я понимаю, - грустно улыбнулся я и получил в ответ дружелюбное её отражение на лице собеседницы.
  - Спасибо, - пробормотала и открыла дверь.
  Внутри царили запахи трав, современных медикаментов и самой болезни. На большой двуспальной кровати громоздились друг на друге несколько одеял, прикроватная тумбочка была заставлена маленькими коробочками, пузырьками, пластинами с таблетками. А сам больной нашёлся у открытого окна на подоконнике.
  - О, сладкая, - широко растянув губы в улыбке, протянул глухо блондин, сразу закашлявшись, - а я тут заскучал уже без тебя.
  - Исаак! - Нахмурившись, громко возмутилась она, поставила привезённое мной на тумбочку и поспешила к нему, на ходу ругаясь: - Ты идиот? Вот скажи мне, совсем больной на голову? Раздетый, встал с постели, окно открыл, ещё и рядом сидишь!
  - Мне жарко было, - хмыкнул, весело наблюдая, как девушка, привстав на носочки, закрывает окно, - а потом я просто понял, что обратно самостоятельно не доберусь. Решил тебя тут подождать. - Он притянул её лицо к себе, обняв щёки ладонями, и мимолётно поцеловал. Вот как она заразилась. Ну что за осёл! - К тому же, надо было проветрить, - хитро добавил, медленно сползая с подоконника на пол, и поднял взгляд на меня. - Привет, Хьюго. Какими судьбами?
  - Привет, - я кивнул в ответ. - Да вот услышал о твоей болезни и решил проведать. Мало ли помрёшь сегодня-завтра, а я попрощаться не успею.
  Хотя я был бы только рад.
  Азалия округлёнными от изумления глазами посмотрела на меня с возмущением, а её супруг, напротив, рассмеялся и с улыбкой согласился:
  - Продуманно, ничего не скажешь. Засчитано.
  Спасение утянула его вглубь комнаты от окна и уложила в постель. Я подал мужчине кружку поостывшего уже чая и, придвинув стул к кровати, сел напротив него, пока Сатанешская стала понемногу прибираться в комнате.
  - Ну, рассказывай, - закинув ногу на ногу, произнёс я, - как ваши дела? Что нового произошло, пока мы не виделись?
  - Мы очень давно не виделись, - усмехнулся парень, попивая какую-то тёмно-зелёную бурду, - тебе с чего начать: с Ледникового периода или Куликовской битвы?
  - Давай немного и обо всём, - ухмыльнулся я, поглядывая за девушкой. Мне было интересно узнать о ней побольше. Даже самую неважную мелочь. Раз уж она сама не хочет рассказывать, спрошу у главного Сатанешского.
  - Ну, тогда коротко о главном, - согласился он. - Мы когда в последний раз виделись? На... Забыл, как называется, - наморщил нос.
  - Праздник Совета, - в унисон ответили мы с дочерью императора и невольно переглянулись.
  - Да, спасибо, - улыбнулся он. - Как раз сразу после этого мы уехали втроём в Россию.
  - Втроём? - Не понял я.
  - Мы с Азалией и её хвостик, - с ухмылкой ответил человек, отпивая снова из кружки, и добавил на мой вопросительный взгляд: - Хан Кадельбург.
  - Ханнес мой ассистент, - недовольно напомнила девушка, подняв на него раздражённый взгляд, - поэтому я беру его везде с собой, как ты не понимаешь? Скажи спасибо, что в Клайнвельке мы жили вдвоём. Уж несколько раз его можно было с собой взять в путешествие.
  - Вот так и не понимаю, - фыркнул, - хоть убей. У тебя есть муж, другая семья. Он не думает, что...
  - Пусть я и сменила фамилию и принадлежность к семье, - гневно заговорила, поднимаясь с колен с некоей угрозой в движениях, - я всё ещё по крови Балаур. Я всё ещё мой народ!
  - А, вот как ты теперь заговорила? - Жёстко усмехнулся блондин, бросив искоса на неё раздражённый взгляд.
  - Исаак...
  - Азалия. - Его голос звучал твёрдо, холодно, неумолимо. Назвав лишь её по имени таким тоном, он пресёк любые её восстания против него. Раньше я не понимал утверждения моего мэтра о его с охотником схожести, но теперь ясно понимал: власть над этой бунтарской леди имеют только избранные. Хотел бы и я войти в их число, но мой поезд ушёл... А жаль.
  Кареглазая опустилась снова на пол и, не поднимая головы, всё своё внимание вернула комоду. Мужчина повернул голову ко мне и улыбнулся тем же насмешливым оскалом, как ни в чём не бывало.
  - В России возобновилась активная деятельность Мумтаз Бегумов тогда. У этих зверей закончилась малая спячка... - Я, честно говоря, о чём он говорит, не понимал вообще, и это, по-видимому, отразилось на моём лице, потому что мужчина решил мне объяснить: - Ну, это такие похожие на гривистых волков животные с человеческими лицами. Они питаются травами и животными, но главное угощение для этих тварюшек - человеческое мясо. В период спаривания (летом) они впадают в спячку на месяц-два. А после спячки становятся агрессивными и пожирают жителей близлежащих деревень. Вот мы и поехали туда. Я по долгу профессии был призван, а Зали увязалась за мной чисто из интереса. - Он перевёл взгляд на супругу. - И я был приятно ею удивлён.
  - Ты позволил ей погрузиться в опасность и участвовать в противостоянии с чудовищами-людоедами, отличающимися в то время особой кровожадностью? - Изумился я, обернувшись на секунду на бесстрастную девушку.
  - Ты бы видел её тогда! - Постарался убедить он. - Там в опасности были только сами Мумтаз Бегумы. Я ещё переживал всё время, как бы она всех их не переубивала.
  - А чего они такие мерзкие? - Скривившись, обернулась на нас "кронпринцесса". - Так и хотелось выстрелить в это морду, так сильно напоминающую лицо человека, чтобы больше они не смели подражать людям.
  Исаак рассмеялся. А мне было не до смеха.
  Позже она вышла, чтобы сходить за перекусом для мужа, а он заговорил:
  - Азалия, похоже, заразилась от меня.
  - То есть?.. Думаешь, она тоже скоро сляжет? - Я вскинул одну бровь.
  - Ну, ты не видишь? - Он оторвал, наконец, глаза от двери, которую девушка за собой закрыла минуту назад, и посмотрел на меня. - Её тоже одолевает слабость. Но я ещё не в состоянии хоть что-то сделать. Пока что я прикован к постели и не могу за ней ухаживать также, как она ухаживает всё это время за мной... - Он закашлялся ненадолго. - Может, приедет Хан?..
  - Приедет? А где он сейчас?
  - Дациан отправил его к своему брату, - спокойно ответил мужчина, отмахнувшись, - чтобы под ногами у нас не мешался. - Тяжело вздохнул. - Я беспокоюсь о Зале.
  - Меня пригласил приехать лорд Балаур, - вспомнил я, - может быть, за этим? Чтобы ухаживать за ней?
  Посмотрев на меня удивлённо, Исаак рассмеялся и покачал головой, хохотнув:
  - Только приблизься к ней, Роллс-Ройс, я даже ослабленным встану и сверну тебе шею. - Весело подмигнул. - Не рискуй лучше, не надо.
  ?
  Ярослав Вишневецкий.
  17 ноября 2018 года.
  
  Мы с Азалией сидели в гостиной и уже долго обменивались историями из того периода жизни, когда мы не могли быть рядом. А не виделись мы давно - с самого 1980го года. В день её свадьбы у меня не было возможности выкроить свободную минутку с ней, а в январе 2017 лорд Балаур оставил на мне все бумаги и уехал один.
  Сейчас, глядя на её миловидное девичье личико, я почему-то не скрывал своей опекунской к дочери императора любви. Наверное, свою роль сыграло и чёткое осознание, что я сильно скучал и по раздражающей меня ранее наивности в Бермудских глаза, и по странно-несуразной улыбке, которой постоянно светилось её лицо, по живому взгляду, по тому, как она не выговаривает "л"... Мне сильно не хватало её в рутинные будни, как ярких цветов на чистой палитре.
  Мы смеялись и пили чай. Она сказала, что сейчас со мной легче общаться. Она поведала об их с Исааком "весёлых" выходных, и я в тему про выходные решил рассказать свою историю из позапрошлого века. Повествование шло плавно, без каких-либо неожиданностей, но "кронпринцесса" вдруг вздрогнула, сжалась и вся окаменела.
  - Что? - Удивлённо спросил я, разглядывая её испуганное, напряжённое лицо. - Я же ещё ничего такого не сказал. - Она только сжала зубы и медленно покачала головой. - Азалия, тебе плохо? - Я обеспокоенно подался вперёд и коснулся её плеча.
  Через несколько секунд молчания она выдохнула и пробормотала:
  - Нет, всё нормально, прошло. - На мой вопросительный взгляд виновато улыбнулась, как делала это всегда, и призналась: - Всё тело как будто иголкой прошило, я и вздохнуть-то не могла, не то что ответить тебе.
  - Может, к врачам? - Взволнованно предложил я, ободряюще погладив её по руке.
  - Нет, не надо, - девушка снова покачала головой, - всё уже окончательно прошло. Такое бывает, не обращай внимание. Пустяк.
  
  ?
  Дациан Балаур.
  3 декабря 2018 года.
  
  Я просидел весь день в своём кабинете, разгребая документы. Утомился жутко. Выйдя в коридор, потянулся и хотел направиться в комнату Азалии, но, повернув только голову в нужную сторону, я заметил её, идущую впереди. Сначала собирался догнать, но, засмотревшись, предпочёл оставаться позади, любуясь её ровной лёгкой походкой и хрупким станом со спины.
  В ней чувствовалась сила даже на расстоянии, и это вызывало уважение у всех сородичей на подсознательном уровне. И в ней ощущалась моя кровь. Моя маленькая великая девочка.
  Она спокойно шла, держа руки в карманах джинс, а потом вдруг остановилась и замерла. Даже отсюда, с двадцати метров, я увидел, как напряглось всё её тело. Согнувшись, она медленно, держась за стенку, сползла на пол, прижимая свободную руку к животу. Осев на холодные камни, согнулась сильнее и сдавленно выдохнула.
  Я в мгновение оказался рядом и присел перед Спасением на корточки, заглядывая в детское лицо.
  - Милая, что такое?
  Сжав с силой зубы, отчего отчётливо проступили очертания скул, она натянуто улыбнулась и мелко передёрнула плечами.
  - Ничего, - выдавила, делая усилие над собой и вставая, - всё хорошо, папа, я просто ногу ушибла.
  - Точно? - Я прищурил с подозрением глаза. - Ты...
  - Точно, - поспешно перебила она, опуская руку и даже выпрямляясь, поджав губы, - не беспокойтесь.
  Мне это всё не нравилось. Ей есть что скрывать? А смысл? Что именно?
  - Так не пойдёт, - я спокойно покачал головой, поднялся и осторожно приобнял её за талию, заставляя опереться на себя, - пойдём, спросим у Канни, в чём дело.
  Балли Канни - одна из наших медиков, постоянно обитающих в замке. Все медики-каиниты, живущие в Фюссене, по очереди проводят в Нойшванштайне нечто вроде дежурств. К сожалению, быстрой регенерацией обладают не все сородичи, поэтому временами им необходима помощь специалистов. Это, как и большая сила, быстрая скорость и прочее, особый дар. Дар "исцеления ближнего своего" представляет собой способность видеть всё живое буквально насквозь. Что-то вроде рентгеновского зрения, которое для многих стало бы наказанием.
  - Явных причин не вижу, - пробормотала девушка в белом халате, разглядывая лежащую на кушетке "кронпринцессу" чёрными бездонными глазами, пребывающими сейчас в задумчивости. - Всё в норме, Ваша Вечность. - Она моргнула и вежливо улыбнулась, обернувшись ко мне. - Возможно, боли появляются на нервной почве. Лучше пропить месяц-другой либо современные лекарства, либо чай из пустырника, ромашки и чего другого. Профессор Вишневецкий точно знает список препаратов.
  - То есть серьёзных проблем нет? - На всякий случай переспросил я, пока моя дочь растерянно смотрела в потолок.
  - Нет, - подтвердила ещё раз Канни, покачав головой, - тем более, учитывая наше усовершенствованное тело, даже если бы и были, Её младшей Вечности это ничем не грозило бы.
  
  ?
  Ханнес Кадельбург.
  25 декабря 2018 года.
  
  После долгих моих уговоров Аклест всё же согласился дать согласие на приглашение императора встретить Новый Год вместе с ними в замке Нойшванштайн. Мы приехали за неделю до праздника. Всю дорогу я провёл в трепетном преддверии встречи с Азалией...
  Сидя в самолёте, в машине, в зале ожидания аэропорта, я всё думал и думал о ней, представлял, как она с радостью меня встретит, как будет в нетерпении мне рассказывать главные события последнего года, который мы провели вдалеке друг от друга. Когда временами между нами с Мором заходил разговор о его племяннице, он насмехался над тем, как я ею восхищаюсь и боготворю. Он почему-то уверен, что я влюблён в свою госпожу.
  Для меня Азалия есть земное воплощение бога - непорочное, чистое, священное. Если смотреть на неё не как на посланницу Баала, а как на обычную женщину, то причин не восхищаться ею я всё равно не вижу. Хороша собой, миловидна за счёт детских черт... За это Мор называет меня педофилом...
  Когда мы приехали, нас встречали профессор Вишневецкий и Её младшая Вечность. Завидев нас, она просияла улыбкой и кинулась ко мне, крепко прижавшись. От такого радушного приёма я впал в ступор, выпустив из пальцев ручку своей спортивной сумки и даже забыв обнять её в ответ. Через несколько секунд всё же отмер и обхватил руками тонкую талию.
  
  Сегодня мы пошли прогуляться вокруг замка. Под нашими ногами хрустел снег, отражающий яркий солнечный свет и сверкающий за счёт этого. Мне до сих пор было неловко за тот момент при встрече, но её обычная оживлённость и активность возрождали то свободное дружеское общение, какое было с нами целых 30 лет. Мы вели разговоры обо всём на свете. И в какой-то момент ей отчего-то поплохело.
  Зали хрипло застонала, резко упала на колени и скрючилась, прижимая к себе руки. Я обеспокоенно присел рядом, испуганно глядя на неё округлёнными глазами.
  - Что с тобой? Мне позвать врача?
  - Нет, - выдавила она, пытаясь превозмочь боль, и лишь негромко шипела сквозь зубы. Я видел, как она мучилась, считай, у меня на руках, и ничего не мог сделать. Вот это беспомощность!
  - Оставайся здесь, я сейчас кого-нибудь позову, - нерешительно проблеял я и собирался перейти на скорость ветра, но она мёртвой хваткой схватила меня за руку, вцепившись ногтями в кожу, и рыкнула:
  - Нет! - Я изумлённо остался стоять, непонимающе глядя на подругу и госпожу. Она учащённо дышала, ослабив силу сжимающих меня пальцев, и смотрела только на землю. - Мне уже лучше, Хан, спасибо, не надо. - Не без моей помощи она поднялась и утёрла рукавом испарину со лба. - Ты только... не говори никому, ладно?
  - Не уверен, что это хорошая идея... - Попытался переубедить я, но был грозно прерван:
  - Это приказ, Кадельбург, а не просьба.
  
  ?
  Аклест Мор.
  1 января 2019 года.
  
  Не люблю большие скопления людей. Шум, чужие разговоры, мало свободного места... Люблю приходить в этот большой и светлый зал со сводчатыми потолками только тогда, когда ни здесь никого нет, ни меня никто не сопровождает. Хах, я бы мог сказать, что приехал сюда ради своей племянницы, но нет.
  Азалия весь вечер провела со своим издавна любимым Ханнесом, который чуть ли не силой меня сюда приволок (и смешно от того, что императорская дочка в электронном сообщении попросила приехаь вместе со мной), а позже, сбагрив его мужу, присоединилась ко мне, одиноко стоящему особняком у стола и старающемуся кого-нибудь не убить. Она подошла, светясь противной радостной улыбкой, которую ежедневно копировал из сознания и воспроизводил на своём лице Кадельбург. Жуткое зрелище эта их "доброжелательность"!
  Она встала рядом со мной и сначала молчала минуты две. Я усмехнулся с её тактики, но промолчал. В итоге девочка с лучезарной своей лыбой повернулась и спросила, как у меня дела.
  ...
  И что мне на это ответить?
  Как выяснилось позже, она решила завести разговор ни о чём. А я взял и поддался, куда деваться. Дорогая племянница рассказывала мне о том, как пригодились ей те навыки, каким научил её я, и несколько раз благодарила, нахваливала... Льстится, лиса. А потом зашёл разговор про её мужа, и она стала благодарить меня за то, что приехал на свадьбу.
  - Я вот одного понять не могу, - хмыкнул я, повернув к ней голову, - как этот герой-любовник смог уговорить тебя на свадьбу? Вы же совсем друг другу не подходите.
  - Ну, - она замялась и опустила глаза, смущаясь, - ты не прав, мы хорошо вместе смотримся.
  - Смотреться и на самом деле быть - разные вещи, - фыркнул я.
  - Мы и на самом деле... - Подняв на насмехающегося меня взгляд, она возмутилась и выпалила: - Да мы счастливы!
  - Нет, - я покачал головой, - хотя, он, может, и да. А ты вот нет. Чтобы быть по-настоящему счастливой, ты должна научиться вдохновлять мужчин, а не ждать, пока к тебе придёт один из них, выбрав наобум.
  - Да вдохновляю я мужчин! - Она возмущённо надула щёки. - Знаешь, скольких я уже вдохновила?..
  - Нет, - перебиваю, - ты вдохновляешь мужчин плакать, пить и прятаться. Ты помнишь, как я три дня подряд пил?.. Дорогая, это не то.
  - То есть как?.. - От недовольства у неё не хватало слов. - Чем?
  - Да вот улыбкой своей подозрительной и заставляешь, - по-доброму усмехнулся я, ткнув пальцем в её щеку. Впервые пытаюсь с ней нормально пошутить... - Так и кажется, что ты убить собеседника хочешь. Я бы, лично, спрятался.
  Удивлённо вытянув лицо, "кронпринцесса" опять растянула губы в улыбке и рассмеялась, прикрыв рот рукой. И смеялась заливисто так, довольно, заразительно... Она хотела что-то сквозь смех сказать, даже набрала в лёгкие побольше воздуха, но в одну секунду побелела и упала на пол без сознания. Я тут же подскочил, присаживаясь рядом на корточки, проверил пульс и поднял на руки, стремясь в спешном порядке под изумлённые возгласы гостей унести из душного шумного зала.
  
  ?
  Исаак Сатанешский.
  11 января 2019 года.
  
  Супруга всё больше пугает меня в последнее время. Обморок первого числа, нервность, частая бессонница, синеющие круги под глазами... Факт того, что она подхватила ту заразу, которой страдал я, был очевиден. Но почему та всё ещё сидит в ней спустя столько времени? Меня спас именно конец срока действия этих болезнетворных бактерий, а вот в Азалии... Её организм, кажется, совсем не справлялся с инфекцией. И я не знал, чем ей помочь. Никто не знал.
  Я бы не хотел потерять её. Ещё и таким постыдным образом - самому заразить болячкой! Да я свою жизнь готов Дьяволу продать! Кстати о нём... Однажды, в очередной ссоре, ещё до помолвки, Зали высказала мне всё, что думала о Князе Тьмы.
  - Как можно быть таким жестоким? - Возмущалась она, крича. - Ты хуже, чем 5 утра. Да ты просто демон во плоти. Сатана! У тебя даже в фамилии скрытое послание: САТАНешский. - Я тогда от такого толкования моей фамилии в осадок выпал и как-то не особо понял, а вот девушка моё молчание приняла по-своему, самоуверенно фыркнув: - Что, съел?
  Порой она ведёт себя как ребёнок... Но оно и понятно. Навечно застрять в подростковом теле - такое себе удовольствие, как я уже говорил. Однажды в пасмурный зимний вечер, когда ей стало грустно, а рядом оказался только я, она призналась, что часто проклинает свою жизнь и ненавидит себя за то, что родилась такой.
  - Я, получается, и не каинит, и не человек. Просто гибрид, мутант, по ошибке появившийся на свет. Неизвестный биологический вид. Мерзкая аномалия поднебесного мира.
  - Прекрати, - прошептал я ей тогда, притягивая к себе ближе и заключая в объятия. И переживая, как бы за это не получить по морде. Мало ли... она такая - очень загадочная, девушка-настроение. А настроение - вообще отдельный зверь, пути к которому я не нашёл даже до сих пор. - Ты же знаешь, что это не так. Знаешь ведь. Ты появилась не по ошибке, а с одной конкретной целью. Ты была рождена особенной, призванной для спасения целой цивилизации. - Я поцеловал её в лоб и утешительно погладил по волосам, продолжая шелестеть на ушко: - И спасения меня. Ты же помнишь, что я тебе говорил?..
  - Помню, но... Если я спасаю всех, то кто спасёт меня?..
  Мне жаль, что она вынуждена терпеть эти душевные терзания. И я с ней только год. А что было до этого? Последние 90 лет, что она живёт жизнью сородича? Страшно представить, какие мысли имеют место быть в её голове. И страшнее от того, что в её глазах я вижу больше мира, чем за окном...
  Невольно выплывая из задумчивости, я остановился перед дверью в нашу спальню и открыл её. На пороге стояла Азалия, собираясь, видимо, тоже открывать дверь. При виде меня она широко улыбнулась и пробормотала:
  - Ой. - Взяла меня за руку и потянула в комнату. - А я как раз тебя хотела искать.
  - Зачем? - Хмыкнул я, обхватывая её талию одной рукой и приподнимая над полом, тем самым показывая своё маленькое превосходство. Ей обычно это нравилось, и вот сейчас она довольно закряхтела, замахав ногами и руками. - Неужели соскучилась? Ну, тогда пойдёмте, мисс, будем вас... Хех!
  - Что? - Завопила она, хихикая, пока я тащил её к кровати.
  От её веселья мне тоже становилось как-то не до самобичевания и размышлений на тему жизни и смерти. Кинув девушку на кровать, я тут же навис сверху, злобно хохоча и легко кусая её плечи, щёки, захватывая игриво губами волосы. Она заливисто смеялась и пыталась отбиться, выгибаясь и извиваясь. Мы оба как дети. И мне это нравится.
  Постепенно, как и всегда, наша шуточная драка переросла в нечто более интересное, и я уже показательно намекнул жене, к чему идёт дело, как вдруг она резко задрожала подо мной и негромко вскрикнула, тут же перекатываясь на бок и сворачиваясь клубком.
  - Зали? - Ошарашено пробормотал я, попытавшись повернуть её к себе. Спрыгнул на пол и, присев на корточки у края кровати, заглянул в лицо, искаженное сейчас мукой. - Азалия, что случилось? Что-то болит? Где?
  - Везде, - на выдохе выдавила, жмурясь и сжимаясь сильнее. Она снова закричала, а я в шоке пытался что-то придумать, чисто машинально надавливая некоторые нужные точки на её теле, нажатие которых способствовало автоматическому расслаблению всего тела. Но ни одна из них не работала.
  Я не знал, что делать: нести её к врачам или звать их сюда? Тревожить и так страдающую Азалию не хотелось. И оставлять её здесь одну тоже не хотелось. А ведь если я просто выйду в коридор и громко позову на помощь, никто не откликнется, как в фильмах!
  - Прости, родная, так надо, - пробормотал я, приняв решение, что медлить и ждать, пока всё само пройдёт, нельзя.
  Я поднял её на руки и максимально быстро зашагал по коридору, с обливающимся кровью сердцем слушая её крики и всхлипы. За что ей это? А мне за что?
  ?
  No name.
  21 января 2019 года.
  
  Полдень. Всю ночь шёл мелкий снег, отчего сугробы стали больше и мягче, и с самого утра местные дети играли на улице. Младшие возились в снегу, а те, кто постарше, просто прогуливались по зимнему лесу, находившемуся рядом. Двое мальчишек-близнецов вместе со своей младшей сестрой не оставались в стороне, в свою очередь играючи убегая всё дальше в хвойные дебри.
  - Стойте! - Задыхаясь от смеха и бега, кричала им вслед отстающая девочка в малиновой курточке и с двумя выглядывающими из-под красной шапки русыми косичками. - Аслан, Кика, я не успе!..
  На последнем слове она из-за отчаянного стремления успеть за братьями, не уследила за дорожкой под ногами, зацепилась ногой за торчащий из-под снега корень дерева и с испуганным вскриком плюхнулась в сугроб прямо лицом.
  "Вот растяпа! - Подумала про себя, медленно и неуклюже вставая."
  Поднявшись на ноги, она скорее стала отряхиваться, пока одежда не намокла, и хотела снова ринуться вдогонку, но осталась стоять. Заметив невдалеке спокойно идущую девушку, ребёнок неотрывно следил за ней взглядом, перестав даже стряхивать снег. Почувствовав на себе чей-то взгляд, таинственная дама, выглядевшая не старше семнадцатилетней сестры девочки, повернула голову к ней, улыбнулась и помахала рукой. Растерянный и завороженный одновременно, ребёнок помахал в ответ и всё равно остался стоять на месте. Тогда незнакомка подошла сама, пробравшись сквозь сугробы.
  - Ты чего тут одна? - Дружелюбно улыбаясь, спросила девушка. - Заблудилась?
  - Нет, - наконец-то отмерев, ребёнок тоже растянул весело губы, - просто братья убежали.
  - Ну, ладно, - не стала спорить она. - Побежишь догонять?
  Ответа не последовало. Девочка так и не двигалась с места, разглядывая большую собеседницу.
  - А ты кто? - Беззастенчиво спросила маленькая, вызвав тем самым негромкий смех старшей.
  - Азалия, - ответила та, присаживаясь перед ней на корточки, - а ты?
  - Ребекка, - произнесла и выпалила: - Не правда. Азалия - это цветочек такой есть. А ты же не цветочек.
  - Ну, меня назвали в честь этого цветочка, - рассмеялась девушка. - Или этот цветочек назвали в честь меня.
  - Нет, - упрямо протянула девочка, - цветам дали названия ещё очень давно. А тебе столько же лет, сколько и Глории, моей сестре, поэтому это тебя назвали в честь него, а не его в честь тебя, - выпалила на одном дыхании и слегка потянула её за торчащую из-под шапки тёмно-каштановую прядь волос вниз, как бы карая за смех над собой.
  - Ладно, - снова не стала спорить неизвестная, когда детские ручонки её отпустили, - пусть будет так.
  - Бекка! - на пригорке показались две маленькие фигурки, направляющиеся стремительно к двум собеседницам.
  - Беги к ним, - посоветовала девушка, проведя пальчиками по одной из косичек дитя.
  Та кивнула и поспешила к братьям, на прощание помахав рукой. И даже не задавшись вопросом: что же заставило её с чужой леди заговорить?
  Сатанешская поднялась и так и осталась стоять, провожая её тоскливым задумчивым взглядом даже тогда, когда троица скрылась из виду. Стало грустно... А потом - ужасно больно. Зашипев сквозь зубы, девушка согнулась пополам, потеряла от сильного напряжения в теле сознание и утонула в белом пушистом сугробе. Незаметно следивший за ней всё это время сородич напряженно сглотнул, но тут же бросился на максимальной скорости в замок.
  Когда девушка была найдена, она уже пребывала в сознании. Стояла на четвереньках посреди протоптанной дорожки, шумно и глубоко дышала и время от времени сплёвывала кровь, лужица которой уже растопила небольшую часть снежного валуна. Все открытые участки тела были абсолютно белыми, что придавало картине ещё большую жуть наряду с тянущейся до самой земли тонкой нитью кровавой слюны с нижней губы Чистого дитя.
  - В... Ваша Вечность, - тихо и нерешительно прошептал один из группы примчавшихся каинитов, ни один из которых не решался подойти, - что с вами случилось?..
  - Я, - убитым голосом начала она, мелко дрожа и позволяя крови самой капать с губ и подбородка, - встретилась кое с кем.
  - С кем? - Проблеял всё тот же осипшим голосом, ощущая невиданный доныне ужас, как и его коллеги.
  С невольной угрозой подняв измученный взгляд абсолютно чёрных глаз на сородичей, она сплюнула на выдохе холодное:
  - С праотцами.
  
  ?
  Дациан Балаур.
  21 января 2019 года.
  
  Я перестал что-либо понимать.
  Когда её привели обратно в замок окровавленной, "ищейки" сказали, что нашли уже такой. Сама она ничего не сказала. Когда я обратился к ней, только с презрением посмотрела мне в глаза, развернулась и ушла. Она закрылась в комнате и на протяжение двух часов мы слышали внутри рык, яростные крики и грохот, оповещающий о том, что моя девочка устроила внутри погром. Странно, но факт: мне стало не по себе называть её своей дочерью. А Азалия ли она теперь?
  Я надеюсь на одно: лишь бы всё было не зря. Столько лет попыток, столько лет поисков, столько нервов и сил, потраченных на реализацию этого договора - только бы не зря!
  Я ощущал смешанные чувства. Ужас, отчаяние, растерянность, безысходность. По нашему Договору самым сложным являлось вырастить Спасительницу и воспитать в ней силу, достойную богам. Но теперь я понял, что самое сложное для меня и всей моей цивилизации наступит после выполнения договора. Весь мир покачнётся от получения мной того, за чем я гнался целыми веками. Сейчас, находясь в непонятном для меня самого страхе, я начинаю задумываться: а необходимо ли оно мне до сих пор? Я молод тогда был, необуздан, жаждал свободы и революции...
  Это был конец XIV века. Я прожил полтора века в теле проклятого сына Каина, - будь он трижды неладен вместе со своим братом! - и понял, что Вечность - не такой уж и сладкий плод, каким все грезят. Я осознал тогда, что впереди нет манящих вселенских познаний. Увидел, что впереди только пустота. Я двадцать один раз пытался себя убить. Двадцать. Один. Раз... Было невыносимо больно. И когда ко мне явился Баал, я думал, что он моё спасение. Он обещал мне насыщенную жизнь. Обещал мне смысл жизни. Он обещал мне всю Вселенную. А я, дурак... взял и повёлся.
  Дверь моего кабинета открыл и вошёл мрачный Ярослав, закрывая её за собой и медленно проходя к моему столу, за которым я сидел в задумчивости последние два часа. После того, как шум в её спальне утих, мы, наконец, смогли открыть дверь. Но внутри никого не обнаружили. Она исчезла. Искали всем замком.
  - Нашли? - Тихо и даже без тени надежды спросил я, переведя на него пустой, обречённый взгляд.
  Он не кивнул, не покачал головой... Только заговорил. Знал, что, получив ответ, я не стану слушать дальше.
  - Абсолютно все комнаты замка пусты. - Сородич смотрел на меня отчаявшимся взглядом бездонно-чёрных глаз. - В гостиной мы нашли обезглавленное тело Исаака. - У меня из рук выпал стакан с недопитым миттвоком, вынужденно разбиваясь о каменный пол. Ассистент констатировал: - Она убила своего мужа. И скрылась.
  
  ?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ?? Продолжение однажды последует... ??
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"