Весна в этом году была отвратительна. Весна была грязна и черна. "Грязное черное лето" - это песня Глена Дэнзига, а у нас - грязное черное время года, что приходит перед летом. Впрочем, знающие люди поговаривают, что Дэнзиг - сатанист, а этих рокеров-сатанистов хлебом не корми - дай спеть про что-нибудь черное и грязное. В общем, весна вызывает омерзение: снег то растает, то снова выпадет, на улицах серое месиво липнет к обуви.
Да еще тяжелый день - понедельник.
Зов я услышал на рассвете и поэтому проснулся раньше, чем планировал. В итоге - не выспался, на работу поехал с больной головой. Еле влез в автобус, в автобусе люди теснились, толкались, ругались, пинали друг друга грязными ботинками, грязными сапогами, грязными туфлями. Извиняться при этом никто и не помышлял.
В одном повезло - Аркадий Борисович с утра был на работе. Секретаршу я миновал без особого труда, она только и успела сделать, что крикнула мне вслед - "..., а вам разве назначено?" - но я уже приоткрыл дверь и, всем свои видом демонстрируя, как мне неудобно нарушать покой (или отрывать от работы - это уже как он сам поймет) любимого шефа, - а приходится, приходится, потому что дело очень и очень важное - осведомился:
- Аркадий Борисович, можно?
В кабинете директора имелись: стол письменный - одна штука. Шкафы с бумагами и сейфы с ними же - общим счетом пять штук. Компьютер - одна штука. Телефоны, порой звонящие - две штуки. Директор ООО "Восход" Аркадий Борисович Фолькнер, сегодня модель демократическая, не в костюме, а в джинсах и свитере (но все равно при галстуке) - одна штука.
- Ну, заходи, Вадик,- шеф оторвался от каких-то бумаг и выжидающе посмотрел на меня.
- Аркадий Борисович, тут такое дело... В общем, не могли бы вы мне предоставить небольшой отпуск. За свой счет, разумеется. На неделю.
- На неделю? Вадик, а ты в курсе, что ваш отдел еще не сдал план-отчет за квартал? А?
Шеф вновь уставился на меня испытующим взглядом. В нем ясно читалось: ну, давай, придумай что-нибудь. Вот за что не люблю некоторых начальников, так это за то, что они хронически неспособны быстро принять решение. Или, вернее, не так. Решение-то они принимают быстро, но прежде чем довести его до подчиненного, этого самого подчиненного необходимо самого довести. До белого каления. Чтобы его мыслительные способности заработали на пределе и выдали нечто потрясающее.
- Аркадий Борисович, я-то свою часть сдал. Это Готовцев с Шениным тормозят, всех задерживают. А мои циферки только в общую бумажку подставить и посчитать, это же все равно Танечка делать будет.
- Точно?
- Совершенно точно.
- Ну, предположим... На неделю... За свой счет... А что случилось-то, Вадик?
Испытующий взгляд шефа готов был смениться на соболезнующий. Вдруг у меня прабабушка умерла. Надо же сделать вид, что начальство заботится о сотрудниках, принимает к сердцу все их беды и горести.
Да ладно, зарплату бы лучше повысили, а с помирающими прабабушками я сам разберусь.
- Ох, Аркадий Борисович. Личное. Правда, очень личное.
Лучше не врать. Лучше сделать вид, что речь идет о чем-то ну очень значительном. И заметно превышающим способности простого отечественного начальника помочь простому своему сотруднику.
Аркадий Борисович вздохнул демонстративно. Мол, что ж мы без тебя, Вадик, делать будем.
- Давай заявление, подпишу.
Я отдал.
Он подписал.
Уже на пороге меня вновь настиг зов, я споткнулся, чуть не упал. Видимо, это добавило деталей в общую картину, которую Аркадий Борисович уже нарисовал для себя, потому что он сказал мне вслед:
- Ты береги себя, Вадик. Сильно-то не надрывайся.
- Спасибо, Аркадий Борисович, - ответил я. - Обязательно поберегу.
А про себя подумал - знал бы шеф, как придется мне надрываться на самом деле.
Так, с работой разобрались. Что дальше?
Дальше - решить проблему с транспортом. Вы никогда не пытались добраться из простого уездного российского городка N в африканскую страну Верхняя Уругванда? Причем сделать это быстро, недорого и с минимумом пересадок? Я раньше тоже не пытался. Справедливо решив, что поездом туда не добраться вообще, а из нашего аэропорта прямыми рейсами самолеты даже в Западную Европу не летают, я отправился в туристическое агентство.
За компьютером скучала миловидная брюнеточка. Конечно, откуда в конце апреля найдется много отдыхающих, желающих заказать тур хотя бы по России, про заграницу вообще умолчим.
Я поведал ей о необходимости попасть в Верхнюю Уругванду. Очень надо. Когда? Девушка, милая, да лучше бы еще вчера. Что? Вы не знаете, где вообще находится эта страна? Да, конечно, подожду.
Девушка застучала по клавишам, на экране компьютера замелькали таблички, картинки, текстовые страницы.
К счастью, Верхняя Уругванда в компьютере нашлась быстро.
К несчастью - выяснилось, что страна не пользуется спросом со стороны туристов. Нет там ни пляжей с развитой гостиничной инфраструктурой, ни заповедников, в которых устраивались бы сафари для богатых бизнесменов. Есть дикие джунгли, в джунглях водятся дикие звери и почти такие же дикие туземцы. Столица - единственный город во всей стране, который действительно можно назвать городом. Для полного комплекта в Уругванде недавно произошел военный переворот, вследствие которого началась гражданская война.
- Ну, даже не знаю, как вам и помочь-то, - виновато потупила глазки брюнеточка. - Сходите к нашему начальнику, Анатолию Сергеевичу, с ним поговорите.
Анатолий Сергеевич тоже не знал, что такое Верхняя Уругванда. Он привык работать с людьми, которые стремятся провести свой отпуск в местах менее экзотических: в Анталии, например, или в Арабских эмиратах. Но про Верхнюю Уругванду ему на пару поведали брюнеточка со своим компьютером, а еще Анатолий Сергеевич очень хорошо понимал тот факт, что если человеку, вот как мне, скажем, на самом деле очень-очень надо куда-то попасть, то он заплатит много-много денег тому, кто поможет. На том и порешили.
И я отправился добывать деньги.
А зов стал тем временем чуть более слышным.
Какая-то сумма лежала у меня в заначке, что-то удалось занять у друзей. И все равно не хватало, катастрофически не хватало. А ведь нужно было не просто доехать до Верхней Уругванды - там требовалось найти вполне конкретное место, а потом еще очень хотелось вернуться обратно. Вовремя. До конца отпуска.
Я отправился в банк за кредитом.
А молодой человек в строгом деловом костюме спросил, что могу я предоставить в качестве залога.
Я подумал над этим вопросом и не нашел решения. Тогда молодой человек в строгом деловом костюме предложил подумать вместе, и выяснилось, что залогом сможет служить только моя квартира, ибо действительно ценного имущества у меня попросту больше нет. Я поставил подпись под договором, получил деньги и покинул банк, плохо понимая, как я буду рассчитываться по процентам, когда вернусь из Верхней Уругванды.
И в голову закралась шальная мысль - может, лучше и не возвращаться?
Когда я покидал город N, зов стал еще громче.
О том, как я добирался до Верхней Уругванды, то на самолете, то на поезде, то на автобусе, а потом - вновь на самолете, долго говорить не стоит. Главное - что мне удалось достичь своей цели.
По приезду в Верхнюю Уругванду мне сначала повезло. Я, разумеется, не говорил на уругвандийском языке, однако ко мне мгновенно подбежал какой-то черный парень в драных джинсовых шортах и соломенной шляпе и объяснил на ломаном английском, что может помочь мне с моими проблемами. По-английски я тоже - не очень, однако кое-как мы поняли друг друга. Черный парень нашел машину, я забросил в багажник свою дорожную сумку, уселся сам, черный парень сел за руль - и поехали. Поехали туда, откуда, все более требовательно, доносился лишь мне слышимый зов.
А потом мне не повезло. Как я понял, черный парень, взявшийся мне помогать, на самом деле работал на какую-то банду, именовавшую себя Непобедимым Фронтом Национального Возрождения Истинно Великой Уругванды, и регулярно поставлял им таких лохов вроде меня. В общем, неожиданно черных парней вокруг меня стало много, они тыкали стволами автоматов в мою сторону и говорили что-то по-своему.
Мой проводник сообщил мне, что обычно таких как я, берут в заложники, затем отпускают за деньги, а на вырученные деньги покупают оружие, чтобы продолжать войну за возрождение Уругванды. Но мне не повезло, потому что близится праздник Мулунгу-Дулунгу, во время которого в обязательном порядке должен быть съеден хотя бы один человек. И моей персоне придется предстать на празднике в роли главного блюда.
Меня связали и бросили в хижину, однако вскоре полоса невезения закончилась. Когда я кое-как перетер связывавшие запястья веревки и принялся размышлять над тем, как мне бежать из хижины, а затем еще и скрыться в джунглях от местных жителей, которые наверняка знают эти джунгли как свои пять пальцев, ко мне пришел шаман. Пришел он за тем, чтобы поверить, гожусь ли я в пищу и не являюсь ли я злобным демоном, посланным силами тьмы. И тут выяснилось, что этот шаман - никто иной, как Мукуру, один из семи человек, которые должны были ответить на зов и собраться в джунглях Верхней Уругванды во исполнение древнего пророчества.
Все уже собрались. Ждали только меня.
- Ты что здесь делаешь? - прошипел Мукуру на безукоризненном русском языке.
- Ты как будто не знаешь? - огрызнулся я. - Жду, пока меня съедят. Сделай уже что-нибудь, объясни им, что я несъедобен.
- Сейчас, - усмехнулся Мукуру и начал шаманить.
Действо было великолепным. Ни облачка не было на ночном небе. Танцуя под звездами и луной в одной юбке из пальмовых листьев, потрясая бубном и шаманским жезлом, оплетенным высушенными змеями, Мукуру поведал бандитам, что я - никто иной, как демон Бонго-Бонго, поедание которого грозит людям невероятным количеством горестей и бед. А мой проводник - слуга темных сил, что подсунул доверчивым простакам демона и надеялся получить за это плату от темных сил. Бандиты тотчас же схватили проводника и отправились готовить из него жаркое для праздника, а Мукукру удалился, прихватив и меня с собой, чтобы, как он объяснил уругвандийцам, изгнать меня по всем правилам в особенно священном месте.
Мы пришли на поляну, где нас ожидали еще пятеро человек, вместе с которыми мы должны были встретить рвущееся в мир зло из другого измерения. Почему были избраны именно мы? Почему - именно семеро? Никто не мог бы ответить на этот вопрос, но все мы с детства знали о пророчестве и ждали, когда же раздастся зов. И вот - зов раздался и собрал нас здесь, посреди маленькой африканской страны, чтобы спасти мир. Как это уже делали наши деды и наши отцы и как, возможно, сделают наши дети. Многие из нас никогда не были знакомы друг с другом, но в глазах каждого видна была упрямая мрачная решимость стоять до конца.
А потом была безумная ночь, полная огня и смерти. Дикая первозданная сила рвалась сквозь Врата в наш мир, дышала нам в лицо предчувствием близкой беды, скалили клыки, плевалась ядовитой слюной. Взявшись за руки, мы встали пред ней, преграждая путь - семь человек против бесконечного древнего ужаса. Языки пламени хлестали нас, свирепый ветер пытался разорвать круг, но мы держались, держались...
К утру на ногах стояли только двое: я и пожилой китаец, имени которого я не знал. Мы чуть не падали от безумной усталости, но уже всходило солнце, отгоняя ночь, а с ночью уползало в свою обитель и древнее зло, чтобы вновь повторить свою попытку лишь много лет спустя.
Мы вновь спасли мир.
Но я, шатаясь от усталости, думал вовсе не об этом.
Меня ждала обратная дорога по изобилующим опасностями уругвандийским джунглям. Меня ждал кредит, который надо было гасить. И меня ждала работа.
Отпуск заканчивался, и в понедельник утром я должен был появиться на рабочем месте.