Самая трудная профессия - быть человеком. (Хосе Марти)

Кулек на песке с двумя маленькими и еще трепыхающимися ершиками успокоил Никусю - теперь у них с хозяйкой будет отличный обед. Можно немного расслабиться. Она блаженно растянулась рядом с уловом. Да, конечно, хозяйка все больше нуждается в ее заботе и защите. Пусть она думает, что по-прежнему опекает Никусю, но ведь всем уже понятно, что на самом деле все как раз наоборот. Оставляя их с хозяйкой неделю назад здесь, не хозяйке, а ей, Никусе, сказали: "Смотри тут!" Поэтому, не по-собачьи сообразительная, она редко теперь позволяла себе утрачивать бдительность.

Как и в прежние годы с наступлением первого тепла их вдвоем привезли сюда, за город, в небольшое летнее сооружение при садово-огородном участке. Таким образом, в теплый период года крошечная городская квартирка семьи становится просторнее, а у них двоих, не связанных с работой и учебой, появляется возможность целые дни проводить на свежем воздухе. По выходным им привозят хлеб, кое-что из продуктов и увозят немного того, что успело созреть на участке.

Никусин покой нарушил шорох поспешных движений хозяйки. В них чувствовалась тревога. Собака тут же помчалась вслед за старушкой. Та уже доковыляла, опираясь на свою палочку, до кромки воды и развязывала узел на коряге. Ника знала, что нужно делать дальше и, уцепившись зубами в петлю прикрепленную к сшитому обрывку сети, стала вытягивать его из воды. Наверное, опять рыбка поймалась! Но нет, пусто.

Старушка тем временем уложила в углубление кулечек с двумя пойманными ранее рыбками, накрыла сверху подтянутым собачкой нехитрым устройством из сетчатого обрывка и быстро забросала все это песком. Никуся обнюхала песок над зачем-то зарытым уловом и присела на задние лапки рядом с ним в недоумении. Она ведь рассчитывала полакомиться его частью во время обеда. Эти действия старушки поставили собаку в тупик, несмотря на то, что она давно научилась понимать и, даже предугадывать действия своей хозяйки. На ее вопрошающий лай та даже не обернулась.

А несколькими минутами ранее на пригорке неподалеку остановились двое. Молодой парень в милицейской форме снял не по погоде жаркую фуражку с кокардой и провел по лбу тыльной стороной ладони.

- Красота же тут у вас! - медленно проговорил он и осмотрелся вокруг. Отсюда, сверху, действительно, открывалась живописная панорама.

- Красота, - равнодушно согласился его пожилой спутник без формы и, доставая бинокль из висящей на плече сумки-планшета, добавил, - вот и погуляй сегодня здесь, сержант, полюбуйся окрестными красотами, а заодно, пообщайся с местными браконьерами. Есть очень оригинальные экземпляры, реликтовые, можно сказать, - неторопливо продолжал он, разглядывая что-то в бинокль на берегу. - Тебе ведь жить теперь в этих местах. Считай это прекрасной возможностью, так сказать, "без отрыва от производства" познакомиться с местной флорой и фауной.

На его в прошлом голубой рубашке теперь можно было разглядеть какие-то погоны, но они отличались от сверкающих на солнце новеньких наплечных знаков на форме залюбовавшегося пейзажем парня. Место, где они стояли, и впрямь было будто созданным для пейзажных съемок. Словно на ладони расстилалась гладь лимана с отлогим противоположным берегом, покрытым ковром сочно-зеленого луга, на котором, то здесь, то там были разбросаны небольшие пасущиеся стада. Пара деревенек обозначила себя сгруппировавшимися деревьями и выглядывающими из-под них белыми и голубыми хатками.

А от крутого холмистого берега, над которым они стояли, поднимался лесок, становясь дальше за их спинами все гуще. Слева, примерно в километре отсюда виднелось небольшое дачное поселение, нарушающее своей рукотворной геометрией естественные пропорции природного пейзажа. Справа в легкой дымке монументально нависал над лиманом длинный и суетно-оживленный мост, опираясь в нескольких местах водной глади на массивные опоры. Но сержанту больше нравилась зеленая береговая зона перед ним. Как раз там что-то и рассматривал в бинокль пожилой инспектор.

- А я что говорил? Старые знакомые на своих местах. Чтоб справиться со всеми, мне бы в помощь роту таких сержантов! Держи, - он передал бинокль парню, - видишь вон там внизу у прибрежных кустиков старушку с собачкой? С нее и начни. Бланки не забыл?

- Так ведь...

- Нарушает закон! - твердо перебил инспектор. - А ты представитель закона. Так что ли? - и, хлопнув дверцей, выцветший от солнца и времени уазик отъехал.

Сержант спускался по заросшему кустарником склону. Из-под его ног то и дело разбегались юркие серо-зеленые ящерицы. На берегу залаяла собака. Вот и широкая песчаная полоса берега показалась сквозь заросли. Он отодвинул одной рукой ветки последнего кустарника, а второй одел фуражку. Для официальности вида. Старушка, опираясь на палочку, возвращалась на место, где сидела раньше, а небольшая собачка, почему-то лаявшая ей вслед, теперь переключилась на сержанта и настороженно вертелась вокруг того места, откуда ковыляла ее хозяйка.

- Здравствуйте! - сержант представился и объяснил цель визита. Старушка, охая, усаживалась на свою пустую матерчатую сумку, разостланную на песке:

- Здравствуй, сынок! Угомонись Ника! - слегка замахнулась она своей палочкой на подбежавшую лающую собачку. Та послушно замолчала, но в позе "готовность номер 1" устроилась между хозяйкой и незнакомцем.

- Ну, какой из меня браконьер? Степаныч же знает. Бывало, как-то раньше и случалось пару рыбок поймать нам с Никусей на обед. А сегодня я не рыбак. Приходили с ней просто погреться на солнышке, да уже обратно собираемся. Пора. Пока доковыляем до поселка, как раз воду включат, обещали сегодня. Петрушка-зеленушка совсем полегла без влаги. Никуся, домой! - она, кряхтя, подняла с песка пустую авоську и, опираясь на палочку, пошла было к тропинке в сторону дачного поселка. Но собачка не двинулась с места, а когда старушка обернулась на ее удивленный лай, та начала как бы звать хозяйку назад, туда, где ее увидел сержант, когда спустился на берег. Она вертелась, подпрыгивала, лаяла и всем своим видом явно звала хозяйку к себе.

Старушка, шедшая впереди сержанта, не оборачивалась. Только повторяла негромко: "Никуся, идем. Ох-ох. Домой Никуся". Сержант не выдержал:

- Что это с ней?

- Разбаловала я ее, она давно неотлучно при мне. Уж лет десять прошло, как внучка принесла ее в дом брошенным щенком. Дочка с зятем твердят: "Отнеси туда, где взяла, и без собаки повернуться негде". Внучка рыдает: "Какая она хорошенькая, давайте оставим". А беспомощный комочек прижался к ней так испуганно и доверчиво, что я не удержалась. В общем, отвоевала. Щенка оставили, назвали Никой. Победительницей она оказалась благодаря своим умным глазкам. Внучка через пару недель охладела к игрушке, требующей ухода. С тех пор мы с ней неразлучны.

Сзади собачий лай не прекращался, наоборот, становился все настойчивее. Сержант оглянулся. Взволнованное животное с лаем, явно обращенным к хозяйке, крутилось на одном и том же месте, обнюхивая его то и дело. Старушке подъем давался не без труда, она остановилась перевести дух и, не выдержав, тоже оглянулась. Собачка, издав звук, похожий на возглас удовлетворенности, тотчас начала энергично рыть передними лапами песок, как бы показывая ей что-то.

Никусин разум недоумевал, почему хозяйка так необычно долго не откликалась на ее зов. Она же, Ника, всегда сразу реагирует на хозяйкины команды. Как можно было забыть на берегу такую ценную добычу? Совсем плохо стало у нее с памятью, глаз да глаз нужен. Она разрывала песок, торопясь показать хозяйке, что они забыли на берегу. Вот она, упираясь всеми четырьмя лапками, ухватилась зубами и вытянула показавшийся из песка сетчатый обрывок, а вслед за ним с удовольствием извлекла и кулек с уловом.

Сержант стал спускаться, старушка сникла и последовала за ним. Ника теперь гордо сидела на песке, а перед ней рядышком лежали кулечек с двумя рыбками и что-то вроде обрывка сети. Она, казалось, никакого внимания не обратила на остановившего неподалеку сержанта, зато ее хвостик заметно завилял при приближении понурившей голову хозяйки. На юношеском лице отражалась мучительная растерянность. Умная, но по человеческим понятиям наивная собачка вызывала у него восхищение; растерянно стоявшая рядом старушка - жалость (она так напоминала ему собственную бабушку); а он сам - ...

Он сам был в тупике, ощущая какое-то новое, неиспытанное ранее, трудно выражаемое словами чувство. Как будто стоял здесь вовсе не он, а две его копии. Одна, чувствуя тяжесть своего новенького, не по погоде одетого мундира, видела явный факт браконьерства, налицо были и средство, и сам улов. Оставалось только конфисковать и то, и другое, составить по данному факту нарушения закона акт и наложить материальное взыскание, выписав штраф.

Со второй его копией было не все так просто и логично, как с первой. Она не владела такой механически четкой, определенной законом, схемой действий и руководствовалась не разумом с его математической логикой "если - то...", а чувствами человека, внутри которого есть такой орган, как сердце. А оно не признает инструкций. Оно вообще не умеет размышлять и делать выводы, зато чувствует как надо, а как не надо.

Каждая из его двух копий подталкивала сейчас сержанта к противоположным действиям. Разрываемый ими надвое, он потянулся было к новенькому, как и вся его форма, планшету за бланками, но замешкался, вспомнив неосторожно рассказанную Степанычем историю про то, как его вынудили в прошлые выходные закрыть глаза на коллективное развлечение районного судебного руководства с использованием не только запрещенных орудий лова, но и плавсредств.

Старушка, виновато и беспомощно понурившись, молчала рядом, а когда увидела бланки, спокойно заговорила:

- Понимаю сынок, по закону я должна заплатить штраф. Знаю. Но смогу это сделать только со следующей пенсии, эту почти всю вчера отдала за починку крыши. За зиму совсем прохудилась она... - неловко потопталась, потом взяла на руки собачку и стала ласково гладить ее по холке.

Сержант по-прежнему молчал. Нерешительность выражения его лица и всей позы резко контрастировали с невеселым спокойствием старушки. Как просто было ему решать подобные задачи во время учебы, и каким, оказывается, сложным может быть то же самое в жизни. Где-то он слышал: "Практика без теории опасна, теория без практики - бесполезна". Стало быть, вся фишка в единстве того и другого. Но как их соединить? К тому же, юридический закон не регулирует нравственных отношений между людьми...

В поисках трудного решения своей первой практической задачи, сержанту пришла в голову хрестоматийная история из судебной практики более чем столетней давности. Известный адвокат Ф. Н. Плевако однажды защищал в суде совсем бедную старушку, вина которой состояла в том, что несчастная присвоила жестяный чайник стоимостью в 50 копеек. Нужда горькая, кража незначительная, однако прокурор перед речью адвоката напомнил, что собственность священна, и если позволить людям посягать на нее, то страна может погибнуть.

"Много бед и испытаний пришлось перенести стране, - сказал адвокат, - терзали ее и печенеги, и половцы, и поляки, и татары. Все вытерпела страна, только окрепла от испытаний. Но теперь старушка украла чайник за 50 копеек. Этого страна уж, конечно, не перенесет, погибнет". Старушку оправдали.

- Пиши сынок, - после тихого вздоха услышал сержант. - Фамилия моя... - старушка запнулась, глядя на удаляющуюся спину. Ее рука, гладившая собачку, замерла, и Ника, весьма любившая прекратившийся процесс, напомнила о себе, лизнув хозяйку в лицо. Та продолжала смотреть вслед парню. Скрывшись в прибрежных кустах, сержант, не глядя, бросил в заросли рваный кусок сетки.

Старушка еще немного постояла, затем повернулась и медленно, опираясь на свою палочку, пошла в сторону дома, а собачка взяла зубами кулечек с уловом и, обогнав свою хозяйку, заняла свое привычное место впереди.

- Ладно, Никуся, ты заслужила. Будет сегодня нам рыбка на обед. Но это в последний раз, - услышала она усталый голос хозяйки. Его тональность означала одобрение, а в тонкостях юридических и житейских законов людей ей, собаке, нет нужды разбираться.

Елена Григорян 03/ 2011