Дневник Кирилла Крючковца. Изучение языка Вымысла. Последняя запись.
"С смаого возеикнонвния псьмиеноснти чеоевлечсвто прлшоо некьослко этпаов ошетнония к ней. Првеотныбый чевлоек расзыскавал итсриои на стнеах пеещр с пощмоью рискунов. Зтаем они преватирлись в иогерлифы, ктороые озчанали чстаи расксаза -- свлоа. Пожзе слвоа расапилсь на слгои, а солги -- на бкувы. Они и стлаи на врмея эмелентраными часицтами яызка. Но высянлоись, что их мжоно пестаревлять без ущреба для обещго смсыла. Знчаит, стртуукра рчеи и письнмености сотит на доругм фндаументе".
Мысли Кирилла Крючковца путались тем больше, чем ближе он подъезжал к нужной станции. Вечером в метро мало народу -- можно вольготно рассесться, достать смартфон и читать. За такую роскошь приходится платить -- удобная поза располагает ко сну. Так и проходит поездка -- в борьбе между дремой и попытками уловить смысл прочитанного.
Пока Кирилл побеждал текст.
Но спать хотелось неимоверно. Особенность работы верстальщика: неделю валяешь дурака, а перед подписанием номера в печать вкалываешь за двоих. Новости не только живут один день, они имеют противное свойство появляться в последний момент. И рад бы подогнать журналиста, но ничего не поделаешь.
Кирилл успевал работать в двух изданиях, дни выхода которых разнились. Плюс подрабатывал корректором -- грамотных людей почему-то не хватало. Он знал: только тот, кто много работает, имеет право пенять на трудности. Сам этим правом не пользовался -- некогда. Крючковец мог бросить обе работы в любой момент -- позволяли заработки родственников. Однако тогда он не был бы тем Кириллом, которого в свое время знал весь филологический факультет -- симпатичным здоровяком, блондином с пытливыми глазами, нелогично смотрящимся в компании будущих "училок". Словно откормленный породистый пес, которому место на лугах, возле отары, -- в замшелом курятнике. Безделье наверняка превратило бы его в толстого до неуклюжести бизнесмена, читающего лишь телетекст и сообщения в телефоне.
Никакого волшебства: просто бери деньги у тестя.
Крючковец такую философию не признавал и трудился самоотверженно. Будто играл, веруя в правила, собою придуманные. Когда жена Аня покупала новый плазменный телевизор или представительский седан, Кирилл искренне удивлялся -- откуда? Ведь супруга работала рядовым менеджером в отцовской компании.
Во всяком случае, она сама так говорила.
Кирилл считал Аню идеальной женщиной. Внешность интересовала его мало, он искал красоту в сути человеческой. Вспомнить тех же очкариков-однокурсниц -- ничего зазорного в их обществе Крючковец не находил. Он и сам первые два курса носил очки. Затем сменил их контактными линзами.
Всматриваясь в крупный шрифт текста, Кирилл ловил себя на том, что отвлекается.
Буквы глотаются автоматически и никакой информации не несут. Внимание привлекает что-то другое, находящееся за пределами экрана. Думать хочется о разном: в чем смысл жизни, когда я начну работать на себя, сколько денег нужно для полного счастья... и зачем, черт побери, они пишут такие романы, от которых жутко клонит в сон?
Главное -- не проспать остановку...
...Проснулся он оттого, что кто-то дергал за плечо. "Наверное, проспал, заехал в депо, милиционер разбудил, спасибочтопокарманамнелазил", -- спросонья Кирилл толком не рассмотрел побудчика и рванул в открытую дверь (поезд стоял на станции), а дальше -- по ступенькам, к выходу.
Бормоча оправдания, Кирилл семенил по туннелю. В спешке не заметил отсутствия рекламы и ларьков. А когда вынырнул в прохладный, но приятный осенний вечер, не обратил внимания на троих молодчиков, стоящих поодаль.
С полузакрытыми глазами устремился домой, еще не зная, что находится в гостях.
Они настигли прохожего в середине аллеи. Окликнули, остановили, окружили. Кирилл поднял взгляд с мокрого асфальта. Вечером, когда контуры смазаны мраком, трудно говорить с уверенностью -- где что находится. Свой район Кирилл знал, а этот -- нет.
Стало неуютно.
Попятился, чтобы не оставлять противника за спиной. Схватки корректор не боялся. Хотя трое на одного, пусть и физически развитого, -- многовато. Надвигаясь, один из троицы вышел в полоску света. Одежда на незнакомце была странной: подобие туники с фирменным знаком на груди, облегающие брюки и ботинки с высоким голенищем. С учетом погоды, парень оделся легко.
Упершись в скамейку, Кирилл остановился. Трое стали кругом. Подошли близко, можно разглядеть лица: наглые, самоуверенные. Мелькнула тень -- тот, который сзади, поднял руку...
-- Не-не-не-не-не! -- донеслось из кустов. Через мгновение оттуда появился маленький худенький человечек. В руках он держал поводок, уходящий в заросли. Человечек отряхнулся, поправил накидку и строго посмотрел на поздних гуляк. -- Нападение?! -- Малыш смело двинулся на хулиганов. Из кустов вынырнула собачонка и засеменила вслед хозяину. -- Ц-ц-ц. Трое на одного.
-- Ты, дядя, шел бы своей дорогой... -- попросил здоровый детина.
-- Что-что? -- человечек подошел ближе и привстал на цыпочки.
-- Непонятно, что ли? Иди, куда шел, -- прогнусавил тот, кто стоял сзади.
Коротышка резко обернулся. Все четверо застыли, глядя друг на друга. Напряжение чувствовалось такое, будто защитники футбольной команды молча решали, кто виноват в пропущенном голе. Глаза мелькали белками в полутьме, смягченной отблесками фонаря.
Один из парней качнулся, но устоял. Прохожий резко склонил голову. Другой молодчик втянул живот и тут же выпрямился.
Все это они проделывали с застывшими лицами, глядя перед собой.
Нужно было действовать, но Кирилл не знал как -- испугался. Из ступора его вывел звук упавшего тела. Это рухнул человечек. Троица продолжала стоять со сжатыми кулаками. Крючковец попрощался с остатками сонливости и обратился к гнусавому.
-- Что с ним? -- Кирилл тронул парня за предплечье. Тот не шелохнулся. -- Слышишь?
Пришлось потеребить молчуна за складку туники. Ноль эффекта.
Кирилл легонько толкнул истукана в спину.
Трое хулиганов, как по команде, очнулись. Свели взгляды на Кирилле.
-- Ну вот, другое дело! -- от такого внимания Крючковец повеселел. -- А то стоите, как памятники...
Чтобы убедиться, -- молодчики действительно ожили? -- он дружески хлопнул по плечу ближайшего из них -- худого с длинным носом. Тот вскрикнул, шагнул назад, поскользнулся на мокрой листве. Упал, поднялся и опрометью бросился по аллее. Подельники тоже попятились, но в другую сторону, обратно к метро. Кирилл развел руки в стороны, показывая -- драться не намерен. Но пацаны уже неслись по дорожке, мелькая в полосках света.
-- Беспределишь? -- раздалось со спины.
Коротышка сидел на земле, держась за левый глаз. Кирилл помог ему подняться и присесть на лавочку.
-- Просто хотел в чувства привести.
-- Круто.
-- Послушай, я его почти не трогал.
-- Я видел.
-- Что ты видел?
Коротышка порылся в карманах и уголком рта ответил:
-- Ладно, спасибо.
Человечек достал сигарету и прикурил. Пока горел огонь, Кирилл успел заметить кучерявую рыжую шевелюру и россыпь веснушек.
-- Если честно, испугался я очень... -- Крючковец понурил голову.
Он задрал тунику и стал массировать больное место левой рукой. Под мешковатым балахоном мелькнула тельняшка. Правую руку протянул Кириллу.
-- Андрюха.
-- Кирилл.
-- Тебе куда?
-- Домой, на Корчагинцев.
-- Нет здесь такой улицы.
-- Как нет? Вот за этим домом будет девятиэтажка, потом "свечка"... -- Кирилл и сам слабо верил, что так оно и есть.
Андрюха пристально посмотрел на нового знакомца и цокнул языком.
-- Не местный. У меня переночуешь.
-- Мне до дома десять минут ходу.
-- Идем, -- рыжий повернулся спиной и поднял с асфальта поводок. Собака появилась из-за дерева. -- Милиция зафиксировала.
-- Что тут фиксировать?
Сверху донесся рокот.
-- Нарисовались, -- Андрюха взял собаку на руки. -- Побежали, Стропа!
На бегу особо размышлять не получается. Ни во время пробежки трусцой, ни в погоне. Пока бежали, Кирилл про себя удивлялся манере, с которой говорил Андрюха. Словно дрова рубил -- резко опускал топор на чурку.
Местность Крючковец не узнал -- сплошь шикарные коттеджи. Беглецы добрались до перекрестка и свернули на щебенку. Андрюха остановился, вынул ключи и отпер ворота.
-- Заходи, -- пропустил гостя, закрыл калитку и поставил Стропу на землю.
Обстановка в доме была завидная. Жилище оказалось просторным -- со двора и не скажешь. Одним словом -- поместье.
-- Здорово у тебя, -- Кирилл стянул ботинки и надел комнатные туфли. Назвать их тапочками было бы оскорбительно. -- Ты кто, Андрюха? Олигарх, что ли?
Хозяин ответил из конца коридора, где, судя по запаху, находилась кухня:
-- Сторож. -- Пока слово летело к Кириллу, оно успело пропитаться ароматами кофе и горячих бутербродов. Поэтому дошло до мозга позже положенного.
-- Что же ты сторожишь?
Андрей вкатил в комнату уставленный яствами столик.
-- Овощи, -- буркнул хозяин и снова исчез в дебрях жилплощади.
Закусками и кофе не ограничились, -- выпили по паре-тройке рюмочек коньяку. Полился разговор -- насколько позволяла "общительность" Андрея.
Здесь материальные ценности во многом уступают духовным. Район, где живет Андрюха, сплошь состоит из особняков дворников, слесарей, рядовых менеджеров и им подобных "пролетов". В центре города (его название осталось без изменений) ютятся в маленьких комнатушках труженики от интеллекта -- "думатели". У первых -- много денег, у вторых полно астров -- мыслительной валюты. Если ее нет -- все равно, какая сумма наличных в кармане: не возникнет желания что-либо покупать. Те, у кого нет фантазии, живут роскошно и сытно, зато без устремлений. В тиши, спокойствии и стабильности. А те, кто знает, как потратить деньги, видеть их не хотят. Используют "питательный минимум", как выразился Андрюха. Редко, но случаются те, которые и умом сильны, и деньгами богаты. Переправщики. Сами по натуре думатели, они продают идеи и интеллектуальную рабочую силу, имея с того процент. Работяги ненавидят переправщиков -- те, дескать, крадут народные деньги. На самом деле -- завидуют: поменять придумку на купюры можно, а наоборот -- нельзя.
-- И ты, значит, тоже завидуешь? -- Кирилл выпил и погрузил ломтик лимона в сахар.
-- Нет, -- морщась от послевкусия, ответил Андрюха.
-- Ты же "пролет"?
-- Да.
-- Так почему спокойно терпишь думателей и переправщиков? -- Крючковец захмелел и ступил на грань между юмором и издевкой. -- А ну как взять все мысли и поделить?
-- Своих идей хватит, -- хозяин прожевал лимон.
-- Я смотрю, ты служивый -- китель вон висит, -- Кирилл указал на открытый шкаф.
Андрей молча встал и закрыл дверцу:
-- В отставке.
-- Танкист?
-- Летчик.
Андрей стал говорить по несколько слов подряд -- давал о себе знать алкоголь.
-- Давай спать, -- Кирилл зевнул, -- где положишь?
-- В гостевой спальне.
Хозяин пошел готовить постель. Стропа путался в ногах -- напоминал о себе.
-- Ты как тут оказался-то, Кирилл? Из подземки? -- спросил Андрей в дверях.
Объяснить, что произошло, Крючковец не мог. Да и не хотел -- клонило в сон.
-- Задумался, в чем смысл жизни, -- с улыбкой ответил гость.
Сторож медленно задрал подбородок и кивнул.
-- На учет тебе стать надо. Завтра сходим.
Перед отходом ко сну Крючковец перехватил хозяина в коридоре:
-- Слушай, а что тем троим нужно было? Деньги?
-- Нет, -- Андрюха перекинул полотенце с одного плеча на другое, -- астры.
И пояснил. Во время мысленной схватки человек превращается в сплошной нерв. Смысловой безналичный счет хорошо виден и легко доступен. Любой контакт с физической оболочкой воспринимается, как иголка под ногтем. Потому налетчики так болезненно восприняли дружеские похлопывания Кирилла. Пришелец действовал исключительно подло -- против установленных правил поединка.
-- На чем вы дрались там, в мыслях?
Хозяин замолк и напрягся. Думал, как верно объяснить.
-- Руками помахали...
Говорят, во сне мозг человека работает так же интенсивно, как днем. В таком случае Кирилл с головой окунулся в работу, как только улегся на подушку.
Дневник Кирилла Крючковца. Изучение языка Вымысла. Первая неделя.
"Самые прекрасные мгновения жизни человек переживает при отходе ко сну и при пробуждении, когда умом находится здесь, а мыслями -- там. Кажется, сон -- это перерыв между явью вчерашней и явью завтрашней. Незримая связь между подлежащим и сказуемым, основной и подчиненной частями предложения. По отдельности слова читаются ясно, но смысл поднимается со дна, невидимого под слоем мутной воды. Чтобы разобраться, нужно нырнуть в неприятную теплую жижу и тронуть пятками ил. А потом вылезти и не мыться, пока не прочтешь весь текст, не досмотришь сон полностью и окончательно не проснешься. Человек -- существо мнительное и излишне чистоплотное. Норовит уничтожить малейшие следы своего понимания мира. Вместе с пеной в канализацию стекают золотые крупицы, которых на жизнь вполне хватило бы. На всю жизнь. Вместе с остатками сна мы просачиваемся в реальность, как капля влаги в раскаленный песок, находя забвение.
Говорите, сон -- это всего лишь перерыв на отдых?
Или самая жизнь -- длинный и печальный промежуток между сновидениями?
А может быть, сон -- и есть жизнь?
Засыпай. Ответ придет сам собой".
С утра Кирилл напросился сходить с Андреем в магазин. При свете дня окончательно убедился -- он в другом мире. По ровным, чистым, чуть ли не выкрашенным дорогам, чинно двигались шикарные автомобили. Выглядывающие из-за заборов фасады являли образчик аккуратности. Исполнены они были в одном проекте, будто жителям лень ломать голову над внешним видом, и они всем районом наняли одного архитектора.
Супермаркет находился через дорогу от места вчерашнего нападения.
Бывший летчик не мог определиться, что покупать. Сначала Кирилл думал -- приценивается. Оказалось проще -- Андрюха плохо видел. В этой беде он не был одинок -- таких "потерянных" оказался полный маркет. Расфуфыренные женщины бездумно перебирали коробки со сладостями; мужчины в спортивных туниках лениво шаркали сандалиями по полу; дети -- вот кто обычно в курсе, что покупать, -- и те со скукой таращились на игрушки. Кирилл быстренько забросил в тележку все необходимое -- окружающие смотрели на него, как язычники на идола. Внимания привлекала одежда: куртка, кофта, джинсы, ботинки. Но главное -- проворство дивного покупателя. Победоносно взглянув на кассиршу, Кирилл укатил тележку к выходу и спросил Андрея через плечо:
-- Как же ты с таким зрением летчиком служил?
Андрюха положил руку Кириллу на плечо, развернул к себе и посмотрел в глаза:
-- Служил!
Всю дорогу до центра города они молчали. Прохожих становилось больше. В людском потоке мелькали камзолы, тоги, туники... Горожане одевались по всему спектру моды -- от шкур с костяными украшениями до тех же шкур в бриллиантах и стразах. Но фактура тканей, пошив и дизайн -- ультрасовременные.
Андрей остановил машину возле здания с колоннами, которое могло украсить древнегреческий город. На входе висел вмонтированный в стену аппарат -- к нему подходил, прислоняли ладонь и спустя секунды отходили.
-- Смысловая биржа, -- летчик кивнул на автоматически открывающиеся двери, -- иди.
Кирилл вышел из машины и направился вверх по ступеням. Андрей его окликнул:
Он протянул Кириллу похожую на колпачок шариковой ручки вещицу и жестом показал, -- нужно нажимать.
Перед входом висела табличка, на которой, видимо, значилось название учреждения. Написано по-русски, но как-то причудливо. Наметанным взглядом верстальщика Кирилл уловил необычный шрифт с растянутыми интервалами между буквами и словами. Не придав этому особого смысла, гость вошел внутрь.
Огромный зал разделен стеклянной стеной надвое. По ту сторону, возле окошек, сидят девушки в бледно-зеленых тогах. Возле крайнего окна в очереди стоят трое посетителей, сотрудницы с улыбкой смотрят в зал.
-- Вы -- последний?
Стоящий впереди юноша посмотрел с опаской. Отошел в сторону, пропуская.
-- Я за вами буду, -- категорично заявил Крючковец, вживаясь в образ завсегдатая очередей: взгляд в сторону, руки -- за спину.
Когда подошел черед, из угла зала возник человек в серой стретчевой рясе. Выглядывая из-под капюшона, он приблизился к разделительному стеклу и стал наблюдать.
-- Государственный смысловой учет приветствует вас, -- слова проползли бегущей строкой по стеклу. Девушка улыбалась сжатыми губами. -- Чего желаете: пополнить вклад, снять проценты, перевести астры на другой счет?
-- Мне бы узнать, -- Кирилл говорил прямо в отверстие, хотя догадался -- его слышно, стой он хоть как далеко, -- гм... насчет смысла...
Девушка округлила глаза. Кирилл и сам чувствовал, как глупо звучит фраза -- словно в магазине спрашиваешь, почем вкус у колбасы. Но, похоже, здесь мысли и идеи -- та же еда. И, судя по намерениям давешних хулиганов, они изголодались именно духовно.
-- Ваш номер? -- спросил монитор.
Кирилл ответил вопросительным взглядом.
-- Положите руку на стекло, -- скомандовала строка. Крючковец повиновался. Человек в капюшоне приблизился на пару шагов.
Секунды прошли в молчании. На мониторе горели точки. Затем строка ожила:
-- Ваших данных нет. Пройдите регистрацию.
Девушка протянула через отверстие плоский предмет, похожий на электронную книгу:
-- Заполните, -- сказала она звонким голосом.
На экране прибора тем же странным широким шрифтом загорелся первый вопрос: "Фамилия, имя, отчество". Соображая, чем писать, Кирилл посмотрел по сторонам. Девушка скосила взгляд -- туда, где на веревке болталась палочка. Кирилл взял стилус и взмахнул, примеряясь к мигающему курсору.
Человек в капюшоне подлетел сзади, схватил Крючковца под локоть и потащил к выходу. Кирилл еле успел бросить аппарат обратно в окошко.
-- В чем дело? -- Корректор стал, как вкопанный, а незнакомец по инерции дернулся.
-- Быстро! -- Долетело из-под капюшона.
Кирилл хотел уяснить, на кой ему повиноваться незнакомому и откровенно странному господину. Но девушка по ту сторону стекла сделала пасс рукой -- на двери мигнул красный огонек. Коллеги со страхом смотрели то на нее, то на Кирилла с незнакомцем. Монах дернул за ручку выходной двери -- заперто.
-- Туда! -- он указал на стеклянную стену.
Подойдя к преграде, остановился. Через мгновение раздался звук битого стекла -- в центре стены образовался проем. Следуя за капюшоном, Кирилл рванул на ту сторону.
Забежали в маленькую комнату, попали в длинный коридор, мигающий красными вспышками. Из динамиков несся тревожный писк. Коридор кончился заблокированной вертушкой. Преодолев ее, беглецы вырвались на воздух.
К ним спешили трое в латах. На ходу они достали короткие толстые трубки. Беглецов и преследователей разделял ступенчатый подъем. Монах откинул капюшон. Блеснула лысина, подернутая короткими седыми волосами. Крючковатый нос втянул воздух широкими ноздрями. На Кирилла смотрели усталые глаза с сеточкой сосудов на белке.
-- Представь, что летишь! -- Приказал монах.
-- В каком смысле? -- Латники сократили расстояние наполовину.
-- Закрой глаза и представь!!! -- прикрикнул спутник.
Корректор повиновался. Сомкнул веки и представил, как отрывается от мраморной площадки и летит над зданием с колонами и колесницей на фасаде; парит над диковинным городом, невесть откуда взявшимся; порхает над странными людьми: одним не хватает денег, другим -- ума. При этом все -- счастливы.
Ничего у него не получилось.
Через мгновение Кирилл почувствовал, как незримая сила берет его подмышки и тянет вверх. Сначала -- больно, потом -- прошло. Никакого удовольствия от полета: все промелькнуло, как во сне.
Может, это и есть всего лишь продолжение сна?
-- Приехали...
Комната с высоким потолком. Ровные ряды книг в шкафу диссонируют с общим беспорядком. Седой монах в одних кальсонах бьет пучками по столешнице -- набирает текст. На стене горит изображение, на котором появляются буквы.
-- Приехали, -- повторил монах, -- вставай.
Кирилл подошел к столу. Седовласый действительно печатал -- вытянутым, широким шрифтом, каким были сделаны надписи в городе.
-- Меня зовут Захар. У меня вопрос...
-- Вообще-то, у меня к вам тоже.
-- Тогда задавай первым.
-- Как я сюда попал и как отсюда выбраться?
Захар вкратце прояснил положение.
Люди, подобные Кириллу, всегда появлялись в городе ниоткуда и исчезали никуда. Причин никто не знал, -- кроме переправщиков. Свое название они получили потому, что им приписывалась способность переносить клиентов из одной реальности в другую.
О настоящем предназначении догадались позже.
Захар был потомственным переправщиком и слышал эти истории из отцовских уст. У посредников между деньгами и идеями ходила легенда, мол, астры пришельцев могут перенести переправщика в иную реальность.
-- Так вот, оказывается, зачем ты меня сюда притащил? -- Корректор спросил, глядя на корешки книг. Были среди них и знакомые названия. Кирилл достал один томик. -- Можно почитаю?
Монах махнул, не посмотрев на книгу.
-- Я не знал, что ты -- пришелец. -- Захар развел руками. Он оказался куда красноречивее летчика. -- Думал, очередной незарегистрированный умник из провинции...
Вспомнив об Андрее, Кирилл спросил, как бы между прочим:
-- Скажите, а человек со слабым зрением может служить в летных войсках?
Выяснилось: физическое здоровье не имеет значения.
Если солдат здоров мысленно, он может управлять самолетом. Крутить штурвал не нужно, кнопки жать -- тоже. Машина выполняет замыслы пилота, повинуется идеям. В современном воздушном бою побеждает не ловкий, а изобретательный летчик.
-- ...или взять, к примеру, спорт. -- Монах стукнул по столу -- на стене появилось изображение стадиона. -- Здесь тоже побеждает тот, кто сильнее духом.
Защитники перекатывали мяч на своей половине поля. Нападающие соперника стояли возле центральной линии и не пытались атаковать. После неточного паса мяч выкатился за боковую линию. Теперь игроки другой команды затеяли перепасовку.
Ужасное для любителей футбола зрелище ничем не отличалось от матчей из реальности Кирилла.
-- Невозможно смотреть, -- корректор отвернулся.
-- А ты представь, что смотришь увлекательнейшую игру.
-- Как?!
-- Закрой глаза... -- скомандовал переправщик, ровно так, как на смысловой бирже.
На трибунах -- тишина: видимо, весь стадион сидит и "представляет". Кирилл закрыл глаза, напряг фантазию...
Снова ничего.
-- Давай, помогу, -- предложил Захар.
Кирилл увидел абсолютно другой матч. Футболисты носились по полю, боролись за подборы и разыгрывали изумительные комбинации. Итогом одной из них стал красавец-гол.
-- Как это у них получается?
-- Не у них -- у нас. Владеющий астрами и не такое способен видеть.
-- И сколько астров я только что потратил?
-- Сотую долю одного. Это не очень затратный вид человеческой деятельности. Вот если бы пел бездарный певец, а подыгрывал ему дворовый гитарист, тогда пришлось бы раскошелиться. Увидеть в хаотичной мазне шедевр -- тоже дорогого стоит. Переваривание банального сюжета книги или фильма может влететь в воздержание от обычной еды.
-- Но можно не читать, не смотреть, не слушать?
-- Вот! -- Захар щелкнул пальцами. -- Пролеты так и делают. Но ты-то -- типичный думатель -- без культуры попросту загнешься.
Наставительный тон Захара настолько раздражал, что хотелось спорить -- из спортивного интереса, пренебрегая собственной позицией.
-- Но я же могу приберечь астры до лучших времен -- пока не появятся настоящие произведения искусства! Или положить астры под проценты. Или...
Переправщик кивал, при этом водил в воздухе указательным пальцем, дожидаясь очереди на реплику:
-- Так-то оно так. Получишь деньги, построишь дом, купишь машину. Потом обзаведешься семьей, детишек наделаешь, обеспечишь их. А дальше? Угомонишься?
Пришелец задумался. Женившись на Ане, он мог кататься как сыр в масле, но бездельничать не собирался.
-- Ну молчи, молчи, -- Захар погасил изображение на стене, -- хоть замолчись тут. У тебя есть то, чего нет у пролетов -- смысл! Они с ним пролетели либо при рождении, либо в процессе дурного воспитания.
-- Я думал, "пролет" -- это от слова "пролетарий".
-- Выходит, пролеты сюда не попадают? Только умники?
-- Во всяком случае, ни я, ни отец пришельцев-работяг не встречали. Некогда им, видать, по мирам шастать. По магазинам -- это пожалуйста.
Кирилл вышел на балкон. Улица пряталась за раскидистыми ветвями, облаченными в осенние краски. Машинного гула не слышно -- или автомобили сделаны по иной технологии, или люди стали реже ими пользоваться: представил, что летишь -- и на месте!
-- А смысл тебе все-таки придется зарегистрировать. Можно и бессмысленно ходить, но милиция обязательно остановит, спросит... не отвертишься, хоть завертись тут.
Предложение Кириллу не понравилось. От самого понятия "регистрация" пахло пыльным официозом. Хотелось спросить: "А нельзя ли как-нибудь без этого?"
-- Я здесь останусь навсегда? -- Кирилл в задумчивости пожевал язык.
-- Некоторые сидят до конца дней, другие исчезают. Никто не знает, вернулись ли они обратно или продолжили путешествия по мирам.
Беседа с Захаром притупила эфемерный страх перед чужой реальностью и обострила бытовое чувство голода. Кирилл собрался спросить, можно ли представить, что съел тарелку борща с пампушками и жареную картошку с грибами. Но вспомнил о "питательных минимумах" и впустую сглотнул слюну.
-- Где можно поесть?
-- Хороший вопрос. Философский. Везде. Если, конечно, ты при деньгах. А у тебя их нет. Отсюда другой вопрос: ты согласен продавать идеи?
-- Как это?
-- Грубо говоря, я тебя устрою на работу. Исчезнешь ты отсюда сегодня или через тридцать лет -- неизвестно. А есть хочется прямо сейчас, верно? И переодеться надо...
...Магазин одежды походил на дворец. По длинным анфиладам и просторным залам сновали пролеты. Иногда мелькали думатели -- Кирилл научился различать их по лицам.
Человек со смыслом даже внешне сильно отличается от бессмысленного человека.
Европейский отдел Захар отыскал по парящему в воздухе указателю.
В пустой рамке появилось изображение Кирилла -- абсолютно голого. Фигура сама собой одевалась в костюмы различных времен, покроев и материй. Когда карусель пошла по второму кругу, Крючковец догадался -- от него требовалось выбрать. Смена изображений замедлилась. Корректор выбрал славянский вариант -- широкие штаны, рубаха, подпоясанная на бедрах, и сапоги с отворотами. Еще приглянулась стильная котомка, в которую пришелец тут же переложил одолженную книгу.
Пока Захар расплачивался (чудесный дорийский хитон лишь слегка прикрывал формы продавщицы), Кирилл натягивал новые одежды. Костюм выглядел старинным -- хоть в музей вешай, и сидел, как на Кирилла шитый.
Выходя из магазина, пришелец в который раз обратил внимание на указатели, точнее, на то, как они написаны. Способ письма определенно хранил тайну. Еще через мгновение верстальщику померещилось, что он поймал догадку. Но внимание отвлекла симпатичная медийка в широком платье. Ощущение улетучилось быстро, и как появилось.
За Кириллом незаметно наблюдал человек в красной тунике с черной оторочкой. В здании висели зеркала, в которых мелькали десятки людей -- не мудрено спрятаться в круговороте отражений...
...Центр города пестрел постройками разных эпох. Рядом с языческими жертвенниками стояли остроконечные готические здания, возле домов в стиле ампир жались азиатские лачуги с закрученными вверх кончиками крыш. Было видно -- фантазия у местных архитекторов богатая и платили за нее немало. А вот городским властям мудрости в планировке следовало бы занять.
Превратить город в стилистический бардак и не пытаться привести внешний вид в порядок -- признак руководителя, преданного избирателям-пролетам. Кирилл ходил по улицам, не опуская головы: архитектурная эклектика показалась ему занимательной.
-- Кто правит городом и страной? -- спросил пришелец, кривясь от очередного архитектурного соседства.
-- Кто и всегда, -- Захар шагал широко, полы рясы выводили в воздухе ритмичный танец, -- те, у кого есть деньги.
-- Деньги, не идеи? -- Пришелец чуть не споткнулся.
-- У нас власть дается народом. Народу нужны деньги, а не мысли. Работяг в три раза больше умников. Без вариантов -- хоть завыбирайся.
-- Ясно. Одно и то же...
Спустились в переход -- из такого точно Крючковец появился в этом мире день назад. На станции собирались люди и поочередно растворялись в воздухе.
-- Транспортная локация, -- пояснил переправщик. -- Здесь тратится минимум воображения, чтобы переместиться в нужную точку. Проговори про себя фразу: "Остановка "Тонусный завод"" и не отставай. Днем так ездить лучше, на улице мыслепространство забито -- не пролетишь.
Знакомая, но по-прежнему неведомая сила подхватила пришельца и прижала к спине Захара. Сзади в Кирилла тоже кто-то уперся.
Так они и шли цепочкой, исчезая на одной станции и появляясь на другой.
-- Ты хорошо и... развернуто говоришь, -- слова Кирилла из перекошенного давкой рта доносились с искажением.
-- А я только с вашим братом и общаюсь, -- так же коряво ответил монах, -- умники меня не хотят слушать, а пролеты -- не умеют. Хоть заговорись.
На выходе из станции мальчишка раздавал рекламные листовки. Смотрелось это диковато в городе, пронизанном ментальными технологиями. Паренек ловко совал бумажки прохожим -- Захар и Кирилл моргнуть не успели, как получили "раздатки".
-- Опять просят купить какую-то чепуху? -- Переправщик мелком глянул на листочек, скомкал его и выбросил в урну.
Кирилл свой экземпляр прочитал и спрятал в сумку.
Идущий за ними человек в красной тунике не обратил на мальчика внимания...
...Заводской забор отделял предприятие от улицы чисто символически. Низкий и прозрачный, он, казалось, просто обозначает конец одного и начало другого. Внутренняя часть тоже отличалась от заводского двора в классическом понимании: ровные, размеченные дорожки и выкрашенные в нежные цвета лавочки.
-- Здесь работают автоматы. Слесарь нужен, чтобы ввести программу. Монотонное занятие, ничего не поделаешь. Но за него прилично платят. -- Захар приложил ладонь к приемнику -- калитка в заборе открылась. -- Вот здесь ты и будешь работать.
Головной корпус завода походил на бревенчатый терем. Но вблизи Кирилл убедился: кругляши на торцах не деревянные, постройку сложили из материала попрочнее.
-- А что выпускает "Тонусный завод"? -- спросил Крючковец, щурясь: внутри свет оказался ярче солнечного.
Преследователь в тунике с черной оторочкой постоял возле забора и отошел в тень.
-- Тонусы и выпускает. Таблетки такие, помогают сосредотачиваться и выполнять мыслительные процессы.
Они вышли на второй этаж. Внутренние перегородки и стены -- прозрачные. Рабочая зона просматривается далеко вперед: от одного конца коридора к другому. Внизу -- прямоугольный цех, в котором стоят массивная машина и конвейер. На выходе в огромный чан сыплются белые таблетки. Кругом -- колбы, компьютеры... Униформы как таковой у рабочих нет, но халаты разной степени загрязненности носят все.
Переправщик и клиент спустились к конвейеру (Кирилл успел схватить одну таблетку и сунуть в катомку), обошли машину и нырнули в маленькую дверь.
Словно перешагнули черту времен. За дверкой таилась лестница, ведущая вниз. Через захламленный коридор спутники попали в просторное, но мрачное, по сравнению со стерильным великолепием цеха, помещение.