Аннотация: Место, что называется в городе Виннице Парижем не совсем обычное: центр города, где пересекаются люди и судьбы. Один фрагмент всего одной судьбы.
Влад Тарханов
ПОДЛИННАЯ ИСТОРИЯ АФАНАСИЯ УГОЛОВНИКОВА
Векторная алгебра не в силах описать направление человеческих чувств. Архимедова сила почему-то уступает силе смеха. Выталкивая человека на свет Божий женщина почему-то кричит, а мужчина подле неё - радуется... Мир полон противоречий. Еще больше в мире несоответствий с правилами формальной логики. Встречаются и полные опровержения всех законов физики, которые, при внимательном рассмотрении, оказываются чистой воды шарлатанством, но не все и не всегда...
Афанасий Уголовников носил чёрный берет, замшевые коричневые ботинки на грубой подошве и ярко-сиреневую рубаху-апаш. Когда приходили холода, он натягивал на себя чёрный, почти до пят плащ из плотной ткани, в дождь Афанасий из дому не выходил и кутался в одетую поверх рубашки кожаную жилетку, в единственном кармане которой навечно привязались луковицеобразные часы на цепочке с приятным и мелодичным боем...
Часы не ходили лет с полста. Впрочем, когда какой-то английскоговорящий экстрасенс по TV заводил всем часы, Афанасий тоже вытащил на свет золотую луковку, открыл ее и прокричал: "Идти!"... Часы пошли... Но что удивительнее всего, всего через два часа остановились. И если предположить, что часы действительно пошли! А это было именно так! И не иначе - то почему они, чёрт подери, остановились? И почему именно в этот день шел дождь? И почему Афанасий имел привычку ковырять в носу и одевать в дождь именно этот жилет с именно этими часами в кармане?
Я попытался провести вероятностный анализ событий - получилось две целых и четыре десятых, помноженных на десять в минус хрен его знает какой степени. Я возмутился - вероятность появления кожаного жилета у рассказчика за период описываемых событий - всего две с половиной стомиллионных, что тоже, согласитесь, неплохо.
Но теперь вернемся к, собственно говоря, Уголовникову, точнее, с Вашего позволения, к его внешности. Лицо у Афанасия - самое что ни на есть обычное. Следы от прыщей, горбатый нос, бесцветные глаза, трехдневная щетина на подбородке... Лет сто с лишком назад Афанасий сошел бы за итальянского инсургента, однако время народников, контрреволюционеров и тайных заговоров уже прошло, оставив Уголовникову типичную инсургентскую внешность и любовь к длинным (до плеч) волосам.
Женщин Афанасий не любил. Мужчин (что при таком раскладе кажется удивительным) - тем более. Из всех живых существ он любил только свою кошку Мурку, которая платила ему за это чувство полным равнодушием и даже показательным презрением. Импотентом Уголовников не был, что доказывал на каждый уик-энд какой-нибудь из своих подружек... К девчатам сиим Афанасий относился почти что с муркиным презрением, менял их практически ежемесячно и был постоянным клиентом одного частнопрактикующего дерьматолога, что по Киевской, 21.
Занимался Афанасий где-то по рекламной части. И не то что бы занимался. И не то чтобы по рекламной... В общем, занимался из рук вон плохо. Жил - не думая... Думал, не живя... Ой, простите... Вообще не думал. Ибо мыслительный процесс для Афанасия был слишком болезненным. Во всём он полагался на свою неотразимую внешность и Госпожу Удачу. И иногда (минимум - на уик-энд) эта дама подмигивала Афанасию левым глазом.
День 20 октября 1999 года начался для г-на Уголовникова более чем удачно: с самого утреца заключил он договор на рекламу рифлёных презервативов то областному TV (TV про это ещё не догадывалось), закадрил в кафе "На Берлине" классную чувырлу с ярко-оранжевыми волосами и трёмя зелёными прядками на висках. Она была одета в полосатые гольфы, шузы - "мустанги" белого цвета на и ярко-красно-зеленый комплект (издали напоминающий дезабилье) на тонюсеньких бретельках на худющих плечах. Ей можно было дать от четырнадцати до сорока четырех. Афанасий дал пятёрку за хот-дог, сто грамм и кофе... Сам же ограничился бутылкой пива.
Вот эта бутылочка "Черниговского" и была, по-видимому, в тот день совершенно излишней. Афанасию захотелось куда-то срочно перебежать... Он успел что-то промямлить новой знакомой про классный уик-энд на ближайшее воскресенье и тут же умчался за угол ближайшего здания (господа читатели наверняка знают, что кафе "На Берлине" подобных удобств лишено из-за удобства собственного расположения).
Чтобы понять, что далее произошло, не лишним будет напомнить, что думать Афоня-то не любил. Жил он только чувствами. Когда чувствовал голод - вытаскивал из холодильника пачку пельменей... Когда чувствовал дождь - кутался в кожаный жилет... Когда чувствовал, что кончился уик-энд, вытряхивал очередную гёрлу из своей постели и направлялся к частнопрактикующему дерьматологу.
Выскочив из подворотни, которая для Афанасьевых дел была оборудована не то чтоб на две звёздочки - и одной не насчитать... Афанасий остановился, как вкопанный и... обомлел. Причиною его обомления и внезапного приторможения было тщедушное юное существо в стареньком розовеньком халатике с сиреневыми цветочками, шлёпанцах на босу ногу и с ярко-синими, невероятно синими глазами. Смотрели эти глаза на Афанасия Уголовникова с очевидным презрением, даже как-то пренебрежительно возможно потому, что обладательница этих глаз терпеть не могла горбоносых мужчин или же горбоносых мужчин, забывших застегнуть ширинку джинсов, или же вообще терпеть не могла итальянских инсургентов. В прошлой жизни она, скорее всего, была австрийским кирасиром.
Тут Афоня почувствовал, что Госпожа Удача покинула его. И не сработает его ослепительная внешность. И не сработает обычный нахально-презрительный напор. Да и в кармане осталась трёха, что для подкупа девицы было совершенно очевидно, что совершенно недостаточно.
И тут в голове Афанасия что-то заскрежетало, треснуло, лопнуло, заскрежетало еще сильнее... Скорее всего, пошёл ограниченный мыслительный процесс...
- Э-э-э... - выдавил из себя результат процесса Афанасий.
Девушка пожала плечиками и повернулась на носках стоптанных тапочек, показав ослепительно-розовые пяточки.
Скрип в голове Афанасия стал столь явственным, что из соседних домов повысовывались праздные наблюдатели. Двое из них даже освоили крышу, чтобы оттуда понаблюдать попраздничнее. Они держали по такому случаю в руках по банке "Heineken" и орали гимны английских бой-скаутов.
Наконец что-то в голове Афанасия окончательно лопнуло и скрип перешёл в скоростной скрежет - от его громового шума всех любопытствующих посдувало с подоконников обратно в постели, а эти, на крыше, уронили свои "Heineken" на мостовую.
Афанасий заправился...
Мыслительный акт закончился окончательно...
Девушка тут же исчезла.
Уик-энд оказался испорченным окончательно. Обычное посещение д-...лога обычного успокоения не принесло.
Афанасий Уголовников ощутил, что он смертельно болен... Но что делать с этим новым чувством Афоня не знал... А запустить мыслительный процесс вновь ему никак не удавалось.
Он ходил каждый день на то самое место, где мысль посетила его в последний раз (надо сказать, что Афанасий совершенно забыл, какая это была, собственно говоря, мысль, но она была же, чёрт подери!)...
Однажды...
Буквально на черезследующий уик-энд... Та девушка опять появилась во дворе. Но она была одета в светлокоричневый костюм на голое тело и туфли-шпильки на десятисантиметровом каблуке... Она опять не заметила Афанасия.
Но и Афанасий при её приближении ничего нового не ощутил...
Он вернулся домой и почувствовал, что что-то из его жизни ушло навсегда. Солнце светило вовсю, но Афоне Уголовникову показалось, что идёт дождь. Он натянул на голое тело жилет... Что-то неприятно оттягивало единственный карман... Афанасий вытащил на свет Божий чуть проржавевшую луковицу часов... Они шли... Второй раз за последнее десятилетие... Шли... И на сей раз уже ничто не могло их остановить. Афанасий Уголовников смотрел на них час... два... три... четыре... пять... шесть... семь... восемь... девять... десять... А часы всё шли и шли.