ЗА ЧАШКОЙ КОСТА-РИКАНСКОГО КОФЕ С СОВЕТСКИМ ДЖЕЙМСОМ БОНДОМ
Совсем недавно на Кутузовском проспекте Москвы спокойно и весьма плодотворно доживал свой век человек, реальные приключения которого ничуть не уступали по риску и размаху выдуманным деяниям агента 007. В отличие от Джеймса Бонда с его разрешением официально лишать жизни противников островной империи, Иосиф Ромуальдович Григулевич «правом на убийство» не располагал – просто потому, что спецслужбы СССР подобными формальностями себя не утруждали. А вот быть участником и организатором нашумевшего на весь мир покушения и многих других диверсий ему доводилось!
Григулевич
В образе плейбоя из Южной Америки
…Посмотрев на мои истоптанные кроссовки, он укоризненно воскликнул: «Вам не добиться успеха в Латинской Америке. У Вас, – это было сказано с такой интонацией, что напрашивалась большая буква, – не начищена обувь!»
Тогда я слышал о Григулевиче только как о члене-корреспонденте Академии Наук СССР и авторе трудов по истории религии. Сам я учился в аспирантуре и по заказу газеты готовил статью об одной из тоталитарных сект, духовная агрессия которой тревожила не только власти, но и многочисленных родителей, засыпавших средства массовой информации письмами с призывами положить конец натиску чужестранных суеверий. Материала хватало с лихвой, но требовался именитый консультант. Ранее прочитанные книги Григулевича к моей теме прямого отношения вроде бы и не имели, но их автор казался столь сведущим в вероисповеданиях, что я начал добиваться встречи.
Тихий латиноамериканец
В ту пору Кутузовский проспект был заповедником номенклатуры высшего ранга. Где-то здесь обитал сам Брежнев. В доме на Кутузовском седовласый консьерж, от которого веяло офицерским прошлым, потребовал документы. Редакционного удостоверения ему показалось мало, и он промурыжил меня в подъезде минут десять, созваниваясь с квартирой… Ледяной прием на дальних подступах к Григулевичу не предвещал радушной встречи. Но я был тепло принят, усажен, напоен крепчайшим кофе («Костариканский кофе», – подчеркнул хозяин) и вскоре получил категоричные ответы по всем интересующим пунктам.
Главный из них касался происхождения и стремительного распространения нетрадиционных верований. Григулевич прочел мне лекцию о роли неорелигий в уводе людей от тягот и забот современности в свои миры, не имеющие ничего общего с интересами общества. По мысли собеседника, распространение новых культов искусно и целеустремленно насаждалось извне, дабы отвлечь молодежь от любого созидательного труда.
Я поинтересовался, как же мирятся с теми же сектами за «железным занавесом». Он ответил, что, поскольку экономика развитых стран весьма эффективна, имеется избыток рабочих рук. Поэтому власти ничего не имеют против того, чтобы кое-кто из подрастающего поколения добровольно абстрагировался от обыденной жизни, так как достойного места в ней для него все равно не найдется. «Будьте спокойны, – сказал он в завершение, – если мы и впрямь перегнали бы Америку, на интересующих вас сектантов у нас никто не обращал бы внимания. Людей на свете слишком много, всем приличного дела не отыскать. Отсюда потребность в духовных резервациях, и жаждущие самоизоляции богатому обществу только в радость. Открыто об этом не говорят, но всем и так все понятно. Имейте в виду, все Братские ГЭС там уже построены, и стахановские движения не нужны. Это не для статьи, а для сведения...».
Григулевич, Кармен, Василевский, Сыроежкин
Григулевич, кинодокументалист Роман Кармен, разведчики Василевский и Сыроежкин. Испания, 1937 год
Фидель уверовавший
Мы проговорили еще с полчаса. Григулевич изучал в те дни скандальные для советской идеологии записи бесед некоего бразильского журналиста с Фиделем Кастро. Легендарный бородач, который поначалу усердно и рьяно закрывал на своем острове храмы, вдруг явил себя толерантным к католицизму политиком, намекавшим на постепенный возврат к христианским ценностям. Иосиф Ромуальдович, с листа переведя особо занятные пассажи из Фиделевских интервью, сразу предсказал вероятную реакцию Ватикана: «Карою Войтыле это понравится, а вот Пий XII Фиделю не поверил бы и того гляди издал бы буллу, не проклиная, но отвергая. Этот понтифик мир видел в двух красках: Запад – в белом свете, Восток – в черном. Но все же умнейший был человек. Не люблю я мужчинам руки целовать, однако ж на представлении ему ни малейшего смущения от этого ритуала не испытал. Впрочем, это уже не по нашей с вами теме…»
Последние слова изумили меня примерно так же, как булгаковского Ивана Бездомного взбудоражила фраза Воланда о личном знакомстве с Иммануилом Кантом. Римских пап у нас тогда принято было воспринимать подобно исчадиям ада, и встреча с человеком, удостаивавшегося аудиенции у понтифика, была из разряда событий экстраординарных! Но тут Григулевич изящно завершил разговор и, оставив для меня автограф на одной из книг, тут же снятой с полки, проводил до двери.
Книга повествовала об истории ордена иезуитов. По сию пору ломаю голову, был ли выбор подарка случайным, или же автор тонко намекнул на подробности своей биографии. Уверяют же, что девиз иезуитов – цель оправдывает средства. Этим тезисом еще до Троянской войны руководствовались все разведки мира.
Маршал Тито и посол Коста-Рики Кастро. 1953 год
Жизнь под псевдонимами
Классик англоязычной литературы Сомерсет Моэм писал, что «Труд секретного агента невыносимо скучен и по большей части бесполезен, так что у него немного набирается правдивых и в то же время интересных фактов для мемуаров». Спорить с ним бессмысленно, ибо знаменитому писателю некогда довелось послужить в Интеллидженс Сервис и даже пытаться предотвратить Октябрьскую революцию. Но нет истин в последней инстанции. Когда Григулевича не стало, по строке, по абзацу и стали просачиваться сведения о бурной и надолго засекреченной жизни суперразведчика и, чего греха таить, террориста. Выплыло, что именно он не просто продумывал планы первого неудавшегося покушения на «Иудушку» Троцкого, но и лично участвовал в штурме дома-крепости в пригороде Мехико. Автоматными очередями он, впрочем, стены не щербил. Его задачей было захватить архив опального «перманентного» революционера. Увы, документов и рукописей в указанной его агентом комнате не оказалось, Троцкий же удачливо спрятался от пуль под кроватью. Покушавшиеся благополучно скрылись.
Ко второму, уже успешному покушению «Фелипе», как именовали Григулевича в Мексике, прямого отношения не имел. Рамона Меркадера, пробившего ледорубом череп зловещего героя революции и гражданской войны, он знал, однако же еще по своей работе в Испании с пору борьбы республиканцев с франкистами. И совсем не исключено, что лично завербовал для советской разведки будущего исполнителя сталинского приказа. Есть версия и о том, что именно Иосифу Григулевичу первоначально предназначалось это задание. Интересно, виделись ли они с Меркадером в Москве, куда тот приехал, отсидев в мексиканской тюрьме без малого двадцать лет? Вспоминали ли эти «бойцы невидимого фронта» минувшие дни?
Неизвестно также, виделся ли он когда-либо потом со своим партнером по штурму «крепости» Троцкого Давидом Сикейросом. Великий художник был рьяным коммунистом, лично стрелял по спальне Троцкого и его жены Натальи Седовой, а после этого был вычислен полицией и на несколько месяцев угодил за решетку.
Кстати, перу «Фелипе» принадлежит первая у нас биография Сикейроса. Но описания подробностей знакомства в ней не найти: в 1980-ом время раскрытия тайн еще не пришло. Григулевича не рискнули даже назначить директором им же созданного Института Латинской Америки – из опасений, что в неизбежных заграничных командировках его может опознать кто-то, помнивший другие имена.
Пролистывая свою книгу о великом мастере монументальных фресок в серии «Жизнь в искусстве» с портретом Сикейроса на обложке, Григулевич, понятно, и предположить тогда не мог, что его собственное фото со временем появится на увесистом томе с эмблемой той же знаменитой серии. Книга будет озаглавлена «Григулевич» и посвящена таинственной хронике лет, прожитых им под разными именами и с паспортами многих стран.
По иронии судьбы, последние годы карьеры нелегала он прожил под псевдонимом «Кастро», выведя его на первые полосы газет задолго до первых деяний никому еще не ведомого Фиделя.
Посол в Риме
Между страшным финалом революционной карьеры Троцкого и размеренной жизнью почтенного латиноамериканиста пролегло немало лет, большинство сведений о которых по сию пору скрыто в секретных архивах. Известно однако, что Иосифу Ромуальдовичу удалось весьма успешно решить проблему самофинансирования своей деятельности в Италии, где он оказался после войны. Деньги на работу резидентуры он добывал, удачливо торгуя кофе из Коста-Рики. (Сколько их было – таких фирм, управляемых нашими нелегалами? Во что потом они трансформировались, как аукнулись крутившиеся в них деньги в постсоветский период нашей страны? Вопросы риторические: в дни всемогущества «бакса» в России валютные потоки плюс наработанные связи за рубежом имели значение буквально судьбоносное. Для некоторых частных лиц, и для страны в целом).
Привычку к бодрящему напитку из зерен, выросших в миниатюрном государстве Коста-Рика, Григулевич сохранил до самых преклонных лет. И не даром он тогда упомянул в разговоре о происхождении кофе в наших чашках, хотя и не пояснил, почему это важно.
Костариканские политики вскоре обратили внимание на успешного коммерсанта, заметно помогавшего экономике страны. Когда же заморское мини-государство решилось обзавестись в Риме чрезвычайным и полномочным послом, то пост этот был предложен Григулевичу или, точнее, сеньору Кастро, как значилось в его документах. Стал он и представителем при Ватикане. Вот почему довелось моему собеседнику целовать руку понтифика, о чем он случайно – или неслучайно – обмолвился в разговоре. Можно только гадать, какой важности информацию добывал он при ватиканском престоле, куда всегда сходились и сходятся самые конфиденциальные сведения со всей планеты...
Карьера дипломата, да и разведчика, оборвалась неожиданно, но все же благополучно.
Григулевичу было приказано покончить с непокорным Сталину югославским лидером Тито. Встретиться с партизаном-президентом Иосифу Ромуальдовичу было не слишком сложно, поскольку Григулевич совмещал обязанности «Чрезвычайного и полномочного» посла в Риме и в Ватикане с подобными же функциями в Югославии! К тому же еще до возникновения на Лубянке идеи, чреватой смертельными для него самого последствия, Григулевич уже имел аудиенцию у Тито, так что контакт был установлен.
Конечно, Тито хорошо знал Сталина, а потому не мог не беспокоиться за свою судьбу. Однако даже подозрительность бывшего партизана вряд ли подсказала бы ему с опаской отнестись к обаятельному латиноамериканцу, который, как выяснилось только лет через сорок должен был распылить при встрече… бациллы чумы! К счастью для Тито (и для Григулевича), лубянские верха передумали.
А вскоре после отмены покушения итальянские газеты пылко обсуждали исчезновение костариканского представителя при святом престоле...
Книги Григулевича
Книги Григулевича выходили под псевдонимом «И.Лаврецкий»
Рыцарь «холодной войны»
Разведчики старой школы не оставляли мемуаров. Однако советскому читателю Иосиф Ромуальдович был хорошо известен как писатель. Поклонники популярной серии «ЖЗЛ» до дыр зачитывали биографии Боливара, Че Гевары и других знаменитых латиноамериканцев, выходившие под псевдонимом «Лаврецкий». Не раз издавалась его книга «Папство XX века». Ее успех вполне понятен – автор весьма спокойно и объективно для тех времен описывал Ватикан.
О других, куда более бурных страницах биографии, заговорили только после кончины разведчика-академика. Не все его красит, но белоручкам за такую работу браться противопоказано. В ней соседствует вынужденная причастность к физическому устранению лидера испанских троцкистов Андреса Нина в пору гражданской войны в Испании, организация закладки «адских машин» на грузовые суда, шедшие из Аргентины в Германию во времена Великой Отечественной, и многое другое, о чем напишут еще не скоро.
«Разведки и контрразведка будут существовать всегда. Пусть меняются времена, обстоятельства, возрастают трудности, свирепеют военные машины – всегда будут существовать секреты, которые одна сторона хранит, а другая любыми путями стремится разведать. Не переведутся люди, за деньги или из ненависти предающие близких, так же как и те, кто из любви к приключениям или из чувства долга рискует жизнью ради блага своей родины», – уверял уже упоминавшийся бесспорный знаток предмета Моэм. Сам писатель, судя по описанию им деяний своего alter ego полковника Эшендена, видимо, тоже обрекал людей на смерть, в чем его по сию пору никто не корит.
Словом, нет необходимости обелять Иосифа Григулевича, а тем более чернить память о нем. Разведчик был верен долгу и безукоризненно выполнял приказы. До него не смогло добраться ФБР, он искусно уходил от подозрений и от ловушек других контрразведок на трех материках! Коллеги относились к нему с уважением и восхищением. Одна из сотрудниц Григулевича по работе в Институте Латинской Америки отзывалась о нем, как о рыцаре «холодной войны», отмечая, что он намного превосходил по уровню и способностям тех, кто его направлял и кто им руководил.