Суперагент сталинской эпохи Если на Земле когда-нибудь состоится чемпионат по разведывательно-диверсионному многоборью среди резидентов-нелегалов, то первое место на нём наверняка получит сотрудник госбезопасности СССР Иосиф Григулевич… В принципе, он может занять даже весь пьедестал, если поделит свою работу на этапы и выступит под разными псевдонимами. Будущий разведчик родился 5 мая 1913 года в Виленской губернии Российской империи в семье литовских караимов. Его отец Ромуальд Григулевич был фармацевтом. После революции 1917 года Виленский край неоднократно переходил из рук в руки: от «красных» к «белым», от русских к литовцам. В 1922 году здесь утвердилась польская власть, однако ещё 16 лет Литва отказывалась это признать. Вести дела в условиях политической неопределённости было очень трудно. В 1924 году глава семейства продал свою аптеку и уехал за «лучшей жизнью» в Аргентину, оставив семью в Вильно. Его сын Иосиф увлёкся марксистскими идеями, когда учился в гимназии. В 13 лет он вступил в ЛКСМ Литвы и занялся революционной деятельностью. К маю 1933 года в активе у 20-летнего коммуниста имелось уже три года партийного и семь лет подпольного стажа, включая два года виленской тюрьмы Лукишки. Пока длился срок заключения, от сердечного приступа умерла мать Иосифа. Вскоре после его освобождения из-под стражи местную партийную ячейку раскрыла полиция. Начались аресты. Григулевичу грозил новый срок… В августе 1933 года молодой подпольщик бежал во Францию. Чтобы легализоваться в стране, в октябре он поступил на учёбу в Высшую школу социальных наук при университете Сорбонны. Одновременно Иосиф работал в Международной организации помощи революции (МОПР), писал статьи в коммунистическом журнале, выступал на антифашистских митингах. В августе 1934 года Григулевич получил письмо из Аргентины. Отец серьёзно заболел и попросил приехать, чтобы помочь с делами фирмы. Их фармацевтическая компания к тому времени успешно освоила местный рынок и выходила на уругвайский. К письму прилагались: въездная виза и пароходный билет до Буэнос-Айреса. Руководство МОПРа, узнав о скором отплытии своего активиста, испытало двойственные чувства: с одной стороны, было жалко терять талантливого пропагандиста, с другой – радовала возможность усилить им латиноамериканский филиал. Несколько месяцев Иосиф провёл в провинции Энтре-Риос, в поместье отца. Он знакомился с процессами производства лекарств, их хранения, перевозки и сбыта, изучал испанский язык – родной для большинства аргентинцев. По-русски и по-литовски Иосиф умел говорить с детства. Идиш и польский он освоил, общаясь с родственниками матери. Французским в совершенстве овладел за время учёбы в Сорбонне. Так что испанский был уже шестым языком, и Григулевич выучил его без проблем. Через полгода на встрече с представителем Коминтерна в Аргентине молодой подпольщик получил задание – наладить связи с региональными отделениями южноамериканского МОПРа. Требовалось добиться лучшей координации в их работе. Особенно это касалось иммигрантских групп: польской, украинской, еврейской и т.д. Григулевичу новая работа давалась легко. Благодаря знанию языков и умению копировать интонации собеседника его всюду принимали за своего. То же касалось и местных диалектов испанского. В каждой стране Иосиф старательно подмечал характерные слова и выражения, используемые её жителями в разговорной речи. В результате с аргентинцами он общался «по-аргентински», с уругвайцами – «по-уругвайски» и т.д. Этап первый: чистильщик-ликвидатор Хосе Окампо Как только стало известно о мятеже генерала Франко, Григулевич отправился в посольство Испанской республики за въездной визой. Борьба народной демократии против фашизма перешла в военную плоскость, и молодой МОПРовец хотел биться против него с оружием в руках. Посол Осорио-и-Гильярдо выдал ему испанский паспорт на имя Хосе Окампо и объяснил, как быстрее добраться до Мадрида. Пройдя курс в учебном лагере для новобранцев, Григулевич попал в 5-й «коммунистический» полк Энрико Листера. Как это часто бывает во время гражданской войны, ранг подразделения не соответствовал его численности и составу. В подчинении у Листера были не только пехотные батальоны, но и танковые роты, сведённые в бригаду под командованием полковника Давида Сикейроса, известного мексиканского скульптора-монументалиста. Имелась в полку и собственная авиация. Общее число бойцов превышало 22 тысячи человек. Путь от рядового до командира Хосе Окампо прошёл за считанные дни. Со своей интернациональной ротой он отличился в боях за Толедский мост и был отправлен на повышение – помощником начальника штаба Центрального фронта. Но кабинетная работа казалась горячему «аргентинцу» скучной, и он вернулся к Листеру… Вскоре 5-й полк переформировали в 11-ю дивизию. В её составе Хосе Окампо сражался под Гвадалахарой и на Сарагосском направлении… После одного из удачных боёв Листер устроил «протокольный» ужин, куда пригласил видных испанских политиков, известных журналистов и иностранных дипломатов. На этом приёме Хосе Окампо познакомился с атташе посольства СССР по политическим вопросам Львом Николаевым. Под этой «легендой» скрывался старший майор госбезопасности Лев Фельдбин (резидент ИНО НКВД по кличке «Швед»). Позже, в июле 1938 года, когда Ежов развернул чистки в ИНО НКВД, Фельдбин через Францию и Канаду бежал в США, где долгие годы успешно скрывался от всех, кто его разыскивал. Позже, выйдя из подполья, написал несколько книг о своей работе под псевдонимом Александр Орлов, но никого из прежних соратников американцам не выдал. А знал Фельдбин многих, ведь только в Испании им было завербовано более 30 агентов – в их числе и будущий убийца Троцкого Рамон Меркадер. На ужине Хосе Окампо получает предложение перейти из армии в Сегуридад – контрразведку республиканского правительства. Фельдбин уверен: «пятая колонна» готовит республиканской армии удар в спину. У него есть информация, что «фалангисты» тайно стягивают в Мадрид боевые группы, завозят оружие… И всё это прячется в посольском квартале, защищённом дипломатической неприкосновенностью. Необходимо пресечь их деятельность, пока не поздно. Хосе Окампо энергично принялся за дело, и вскоре ему удалось внедрить своих людей в состав путчистов. Агенты выяснили, что «фалангисты» концентрируются в домах перуанского генконсульства, турецкого посольства и финской дипломатической миссии. Группа Окампо тут же нанесла удар. В результате было арестовано свыше трёх тысяч «фалангистов», изъяты сотни ящиков с винтовками, пистолетами и патронами, множество другого вооружения, оборудование для изготовления ручных гранат. По мере того, как росли успехи Хосе Окампо в Сегуридад, его всё чаще стали использовать в операциях советской разведки. От своих агентов Фельдбин узнал, что анархисты прячут от правительства одного из лидеров «Испанской фаланги» Фернандеса де Куэсто. Было известно, что он сидит в какой-то из тюрем под чужой фамилией. Фотографий Куэсто у Фельдбина не было, искать пришлось по приметам. Окампо быстро выполнил задание. Куэсто был доставлен в Мадрид и, после согласия сотрудничать с советской разведкой, отправился в штаб Франко. Испанское правительство часто конфликтовало с руководством провинций. Особенно напряжёнными были отношения с Каталонией. В её столице Барселоне большим влиянием пользовались анархисты и сторонники Троцкого из POUM (Рабочая партия марксистского единства). К началу мая 1937 года партийные разногласия перешли в стадию уличных боёв. Несколько раз сражения в городских кварталах сменялись попытками договориться, но лидеры сепаратистов на уступки не шли. В результате к середине июня восстание было подавлено частями центрального правительства, а его главный организатор – руководитель POUM Андрес Нин – арестован республиканской контрразведкой. Было объявлено, что его ждёт справедливый суд… Однако 20 июня Нин из тюремной камеры исчез и больше его никто не видел. Оставшиеся на свободе члены POUM подозревали, что их лидер похищен и убит по заданию Сталина. Исполнителем приказа они считали Окампо, который 16 июня арестовал руководство POUM в отеле «Фалькон», а перед исчезновением Нина инспектировал его тюрьму. POUMовцы были недалеки от истины. Окапмо действительно участвовал в похищении Нина, но руководил ликвидацией резидент ИНО НКВД Фельдбин. Он убил Нина выстрелом в затылок и велел водителю закопать тело. Окампо ждал их в машине. Осуществляя руководство репрессиями против POUM и анархистов, Фельдбин старался «соблюдать приличия». Как правило, аресты производили работники испанских спецслужб – во главе с Хосе Окампо, советские специалисты и бойцы интербригад играли вспомогательные роли. POUMовцы не оставались в долгу. Сторонники центрального правительства исчезали в Каталонии с той же интенсивностью, что и сепаратисты. Но если арестованные боевиками Окампо имели шанс выйти на свободу (как это случилось, к примеру, с английским писателем Джорджем Оруэллом и будущим канцлером ФРГ Вилли Брандтом – перед ними Окампо даже извинился), то людей, попавших в руки ликвидаторов POUM, можно было сразу зачислять в покойники. Вскоре НКВД получило информацию, что каталонское подполье собирается похитить и убить Хосе Окампо. По рекомендации Фельдбина руководство ИНО отозвало перспективного агента в Москву. Больше полугода Григулевич провёл в Малаховке – на спецкурсах для нелегальных резидентов. Он изучал политологию и страноведение, всемирную историю и международное право, способы добычи секретной информации и принципы вербовки, тайнопись и шифровальное дело. Перспективный новичок практиковался в радиосвязи и закладке тайников, отрабатывал приёмы наружного наблюдения и выявления наблюдателей, знакомился с принципами организации агентурной связи и подготовки докладов в Центр. В мае 1938 года молодого резидента (с оперативным позывным «Макс») отправили в США и Мексику для организации убийства Льва Троцкого. К осени 1939 года Григулевич доложил о готовности и в ноябре его вызвали в СССР для подробного отчёта. В Москве план ликвидации был одобрен на самом верху. Максу приказали уклониться от личного участия в «акции», ограничившись контролем со стороны. Перед ним поставили новую задачу – организовать обширную нелегальную резидентуру в странах Южной Америки, которые до того были «белым пятном» для советской разведки. 24 мая 1940 года два десятка боевиков под командованием Давида Сикейроса атаковали виллу Троцкого в Койоакане. Участники покушения не были новичками. Они получили боевой опыт в Испании. Операция шла, как «по нотам». Часовых, дежуривших на улице, скрутили без шума. Завербованный Максом дежурный Боб Харт по условному стуку открыл входную калитку. Внутренняя охрана нападения не ждала и сопротивления не оказала. Пройдя сквозь кабинет Троцкого в спальню, боевики открыли огонь из автоматов. Казалось, в комнате восцарился ад. В считанные секунды пули изрешетили всё вокруг. Позже полиция насчитала их более 300. Жуткий грохот, дым и огонь выстрелов, разбитая в щепки мебель, тысячи перьев из разорванных перин. Бойцы Сикейроса люто ненавидели Троцкого, считая его виновником своего поражения в Испании, но они были воинами, а не ликвидаторами… Про осмотр тела и контрольный выстрел никто не вспомнил. Троцкий остался жив и даже не был ранен. Услышав шум шагов и хлопающие двери, они с женой скатились с кровати в «мёртвую зону» у стены. Автоматные пули не смогли пробить толстые дубовые доски. Сикейрос был готов повторить налёт. Его боевики клялись, что возьмут виллу штурмом, сколько бы человек её ни охраняло. Но Григулевич дал команду рассредоточиться и выехать из страны. У него в запасе был другой вариант. За два месяца до атаки на виллу в ближайшем окружении Троцкого появился канадец Жак Морнар. Это был испанский коммунист Рамон Меркадер. 20 августа 1940 года он убил Троцкого ударом ледоруба по голове. Иосиф Григулевич покинул Мексику месяцем раньше. Ему помогли скрыться будущая жена Лаура Араухо и генеральный консул Чили в Мехико поэт Пабло Неруда. Закрытым указом Президиума Верховного Совета СССР Меркадеру за эту акцию присвоили звание Героя Советского Союза. Его мать получила орден Ленина. Иосифа Григулевича, как «подлинного руководителя» покушения, наградили орденом Красной Звезды. Этап второй: операция «Д» в Буэнос-Айресе Известие о награде догнало его в Аргентине, куда молодой резидент вернулся 24 декабря. Иосиф встретился с отцом и договорился о сотрудничестве с его фармацевтической фирмой. В прежние времена Григулевич выполнял поручения аргентинского МОПРа как Хосе Ротти. Теперь он оформил на это имя удостоверение коммивояжёра для поездок в Чили и Уругвай. Первые вербовки он проводил среди старых знакомых – местных коммунистов и соратников по войне в Испании. Пока основным направлением работы была политическая разведка, этих кадров хватало, но с началом Великой Отечественной войны перед Григулевичем поставили задачу по срыву поставок в Германию стратегических материалов из Южной Америки. Достичь этого предполагалось с помощью широкомасштабных диверсий. Основная масса грузов отправлялась через порт Буэнос-Айреса. Для перевозки использовались суда нейтральных стран: Испании, Португалии, Швеции. Работа минёра-взрывника – дело очень непростое и одной храбрости для него мало. Организаторам требуются обширные знания по физике и химии, исполнителям – артистизм, находчивость и хладнокровие. Григулевич решил, что у ключевых агентов «Д-групп» должна быть личная заинтересованность в победе над Германией и стал вербовать туда людей, чьи родные земли были захвачены фашистами. Диверсионная деятельность началась с Буэнос-Айреса. Местную «Д-группу» возглавил уроженец Западной Украины поляк Феликс Вержбицкий. Его помощником стал аргентинец Антонио Гонсалес. Он работал в химической лаборатории и взялся изготовить зажигательные бомбы с взрывателями замедленного действия. Первую акцию решили провести в книжном магазине «Гёте», расположенном в центре Буэнос-Айреса. Это был не совсем обычный магазин. Он принадлежал немецкой общине. Кроме торговых залов, где лучшие стенды занимала нацистская литература и пресса, в здании имелись огромные складские площади, откуда эта «коричневая зараза» расползалась по всему континенту. Как всякому пропагандистскому центру, магазину были нужны распространители, и «Д-группа» этим воспользовалась. Их агент «Грета» быстро вошла в доверие к нацистам, и во время одного из визитов на склад оставила там хозяйственную сумку с «сюрпризом». Как и рассчитывал Григулевич, бомба сработала глубокой ночью. Человеческих жертв – никаких. А вся «литература» сгорела дотла. Причину взрыва полиции установить не удалось, но всем стало ясно, что сотрудничество с нацистами может привести к большим убыткам. Число желающих закупать литературу у «Гёте» заметно поубавилось. Следующим объектом атаки стал склад, расположенный недалеко от порта. Первая бомба не сработала, и тогда агенты Вержбицкого заложили вторую – сдвоенную. Огонь уничтожил десятки тысяч тонн селитры, доставленной из Чили и ждущей отправки в Германию. Жертв удалось избежать и на этот раз. Всем стало ясно – в городе орудуют диверсанты-антифашисты. Они стремятся нанести максимальный ущерб нацистам и всем, кто сотрудничает с Гитлером. Две первых акции не только продемонстрировали всей Аргентине намерения и решительность «Д-группы», но и отвлекли внимание властей от главного объекта диверсий. Пока полиция прочёсывал городские кварталы, Григулевич снял в порту склад для товаров своей фирмы и оборудовал в нём мастерскую по массовому производству мин. С помощью своих агентов он наладил сбор информации о том, какие фирмы сотрудничают с Германией и чьи суда перевозят их грузы. Основную массу стратегического сырья, предназначенного для Третьего Рейха, составляли негорючие материалы. Сорвать их доставку можно было только одним способом – минируя и взрывая суда. Главными поставщиками гитлеровцев были: Аргентина (вольфрам, медь, продукты и шерсть), Чили (натриевая селитра), Боливия (олово), Бразилия (кофе и какао). Все грузы отправлялись морем в Испанию и Португалию через порт Буэнос-Айреса, который агенты Григулевича знали, как свои пять пальцев. Сначала бомбы прятали в банки из-под оливкового масла – обычно в такой таре докеры приносили из дома еду. Однако после первых взрывов в море полиция стала тщательно обыскивать всех поднимавшихся на борт. Усиление бдительности не помогло – Вержбицкий к тому времени уже наладил производство плоских мин. Диверсанты крепили их к ногам бинтами – от колена и выше. Немцы пытались вывозить грузы через другие порты Южной Америки, но и там Григулевич создал аналогичные «Д-группы»… Вплоть до лета 1944 года, когда союзники перерезали пути снабжения Германии через Пиренейский полуостров, и Центр отдал приказ свернуть диверсионные операции, ни один из агентов Григулевича не был арестован. Всего члены «Д-группы» Буэнос-Айреса изготовили около 200 мин, из которых более 180 «отправили в плавание». Было уничтожено свыше 1 млн тонн идущих в Германию грузов. Точно известно о 14 потопленных взрывами судов, но в порты назначение их не пришло значительно больше. Южноамериканская операция обошлась советской разведке в смехотворную сумму – чуть больше двух тысяч долларов. Остальное Григулевич оплатил из прибыли фирмы… Впрочем, тратиться пришлось только на материалы и оборудование. За три года рискованной работы участники «Д-групп» не получили ни песо – они сражались за идею и не требовали наград. Прекратив деятельность, диверсанты переправили оставшиеся бомбы со склада в порту на конспиративную квартиру, и Вержбицкий стал их демонтировать. Случайно он уронил на одну из бомб металлический инструмент. Грянул взрыв. Прибывшая полиция обнаружила на полу истекающего кровью человека. Ему выжгло взрывом глаза, а левая рука пострадала так сильно, что её пришлось ампутировать. Вскоре Григулевич заметил за собой слежку. Он свернул деятельность местной резидентуры и выехал в Монтевидео. Раненому руководителю «Д-группы» нашли опытного адвоката, который сумел добиться освобождения узника под залог. Агенты Григулевича сразу переправили Вержбицкого в Уругвай, следом вывезли его жену и детей. С окончанием войны перед советской разведкой встали новые задачи. Предстояло налаживать работу против вчерашних союзников – Англии и США. Делать это в Америке для Григулевича было затруднительно: слишком долго он путешествовал по одним и тем же странам, слишком много фамилий сменил. За это время только Коста-Рика оставалась вне сферы интересов предприимчивого резидента. И наверное, именно поэтому он решил использовать её как плацдарм для триумфального рывка в Европу. Григулевичу требовались новые документы и легенда. К августу 1945 года они были готовы, и в сентябре Теодоро Бонефиль Кастро – костариканец, проживший много лет в Сантьяго – перебрался в Бразилию и принялся обрастать там нужными связями. Период третий: посол в Италии, Югославии, Ватикане Созданная Григулевичем легенда может по праву считаться образцовой. Здесь были и подлинные – официально полученные – документы, и детальное знание биографии умершего «прототипа», и даже «друг детства» – завербованный в годы войны работник костариканского консульства в Сантьяго – готовый подтвердить, что знает Теодоро Кастро с юных лет как незаконного сына Педро Бонефиля, умершего в 1931 году владельца богатых кофейных плантаций. В годы войны фирмы Григулевича занимались многими видами деятельности: производили лекарства и стеарин, торговали продуктами питания и алкоголем. Всё это помогало собирать информацию о поставках в Германию и закупать материалы для бомб, не вызывая подозрений. Теперь Теодоро Кастро перебрался в Бразилию и сосредоточился на поставках кофе в Европу. Это позволило выйти на контакт с основными конкурентами – костариканскими плантаторами – и их лидером, Хосе Фигересом, который в то время возглавлял оппозицию президенту Рафаэлю Гуардии. В 1948 году партия Фигереса выиграла выборы, но Гуардия отказался признать их результаты. Оппозиция подняла восстание и захватила власть. В течение года Фигерес возглавлял временное правительство. Он добился принятия новой, более демократичной, Конституции (есть информация, что писать её помогал Григулевич), реформировал силовые структуры и передал полномочия избранному президенту – своему стороннику. К концу 1950 года в общественной жизни Коста-Рики наступило затишье, и у Фигереса появилось больше времени для бизнеса. Проблемы экономики он решал с той же неукротимой энергией, что и политические. Узнав, что старый знакомый – Теодоро Кастро – занят оптовой торговлей кофе в Италии, Фигерес предложил ему объединить усилия и «подвинуть» бразильских конкурентов на западноевропейском рынке. Условия были очень заманчивыми – советскому резиденту, как главному реализатору товара, предлагалось 50% прибыли. – Я благодарен вам за доверие, дон Хосе, – ответил Григулевич, – но боюсь не оправдать ожиданий. Бразилия – огромная страна, в Европе к ней относятся с уважением. А когда в местную Торговую палату приходит костариканец, на него смотрят как на насекомое. Мне приходится месяцами решать вопросы, которые коллеги утрясают за три дня. И дело не в мастерстве переговорщика! Им помогает статус… – Не переживайте, Теодоро! – усмехнулся Фигерес. – Мы решим эту проблему. Статус будет такой: ни одному конкуренту не дотянуться! Дипломатический ранг заставит итальянцев относиться к вам с уважением. Правда, нам придётся взять кое-что из прибылей… Но дело, думаю, того стоит! В июле 1951 года посольство республики Коста-Рика в Риме переехало в старинный дворец на улице Бруно Буосси. Это здание было арендовано, капитально отремонтировано и превращено в фешенебельный посольский особняк стараниями вновь назначенного Первого секретаря костариканской миссии Теодоро Кастро. Понятно, что таких огромных расходов правительство республики позволить себе не могло, и сеньор Кастро выложил деньги своей фирмы. Щедрость была по достоинству оценена правительством: к маю 1952 года Кастро становится Чрезвычайным Посланником в ранге полномочного министра республики Коста-Рика в Италии, Югославии и Ватикане. Посольские круги Рима принимают это назначение с восторгом: дон Теодоро и его жена, очаровательная донья Инелия – любимцы всего дипломатического корпуса. Через две недели его избирают Ответственным секретарем Ассоциации глав миссий стран Центральной Америки в Италии. К этому времени синьор Кастро уже считается политиком мирового масштаба. В январе 1952 года на VI сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Париже он несколько раз вступает в полемику с главой советской дипломатии Андреем Вышинским. Речи костариканского посла великолепно выстроены. В них есть и железная логика, и ссылки на Библию, и цитаты древних философов. Советским представителям приходится несладко. В кулуарах Вышинский возмущается речами Кастро: «Не скрою, по части красноречия он достиг больших высот. Но как политик – он пустышка. И место ему не здесь… а в цирке». Костариканца успокаивает госсекретарь США Дин Ачесон: «Друг мой, если Вышинский кого-то публично отругает, это только придает публичный вес и известность». Дружба с американцами не остаётся незамеченной: президенты Чили, Боливии, Уругвая и Венесуэлы награждают Теодоро Кастро орденами высшего достоинства. Он в прекрасных отношениях с премьер-министром Италии, в дружбе с послом Франции в Риме. Папа Пий XII за подвижническую деятельность во славу Церкви награждает советского резидента Мальтийским орденом и возводит в рыцарское достоинство… Все они обсуждают с Теодоро Кастро важные политические вопросы, делятся секретной информацией, которая тут же уходит в Москву. Грандиозный успех, равного которому ещё не знала история разведки! И вдруг 5 декабря 1953 года Григулевич отправляет в Коста-Рику телеграмму: «Вынужденный серьезной болезнью жены, выезжаю сегодня в Швейцарию». А затем бесследно исчезает вместе с семьёй. Почему его отозвали в Москву? Скорее всего, виной тому стал технический прогресс. В 1952-1953 годах телевидение добралось до Южной Америки. У Григулевича была яркая внешность и его вполне могли узнать бывшие партнёры по бизнесу. Лицо то же, фамилия другая – вот и готово подозрение. Которое, кстати сказать, очень нетрудно проверить. У полиции латиноамериканских государств в 1940-е годы существовало правило: дактилоскопировать въезжающих в страну иностранцев. Григулевич пересекал их границы десятки раз. ФБР достаточно было сравнить его отпечатки пальцев с теми дактокартами… И самых грандиозный в истории успех нелегального резидента превратился бы сокрушительное поражение советской разведки. В руки врага мог попасть человек, чья память содержала сведения о шпионской сети всего южноамериканского континента! Допускать этого Москва не хотела. В России Григулевичу пришлось начинать новую жизнь. Из разведчика он превратился в историка – ведущего специалиста по странам Латинской Америки. Защитил кандидатскую, а затем и докторскую диссертацию, стал членом-корреспондентом Академии наук СССР. В 1970 году сослуживцы Григулевича направили рапорт начальнику внешней разведки Александру Сахаровскому: «Учитывая огромные заслуги Макса перед Советским государством при выполнении боевых заданий за рубежом в период с 1937 по 1953 год и в связи с 50-летием советской внешней разведки, полагали бы справедливым возбудить перед Президиумом ВС СССР ходатайство о присвоении звания Героя Советского Союза разведчику-нелегалу И.Р. Григулевичу». Бумага эта и поныне хранится в его архивном личном деле без какой-либо резолюции…