Аннотация: Может посторонний человек присвоить чужую добычу? Оказывается может, да еще на законном основании. Хотя...
Петр Крикунов тихо сидел на складном стульчике, держа в правой руке удилище, конец которого, как всегда, опирался на рогатину в метре от берега пруда. Раннее утро прошло, было уже ближе к девяти часам и рано вставшего Петра смаривал сладкий полудрем. Ему нравилось это местечко: и от родной деревни недалеко, и живописные поросшие лозинками места крупного естественного водоема приманивали всех рыбаков в округе наличием самой разной подводной дичи. Были, конечно, дни, когда рыба клевала неважнецки, но сегодняшний день она, можно сказать, просто обнаглела - за три часа только две слабые попытки поплавка погрузиться в воду, но - увы! - безрезультатные. Уходить домой в такой дивный солнечный день не хотелось, к тому же жена Варвара уже третий день с Петром не разговаривала. Причина размолвки была настолько дурацкой, что Крикунов почти о ней совсем забыл и несколько раз вчера нечаянно заговаривал с супругой, но, к сожалению, бесполезно. И сейчас, глядя на тихую поверхность широкого пруда, ему не сильно хотелось возвращаться. К тому же половина бутылки самогона, лично изготовленного Петром для рыбных дней, еще была не израсходована и изредка он прикладывался к горлышку для повторения вкусовых ощущений. Естественно, что возникло желание подремать. Глаза закрывались, поплавок двоился, вовсю поднявшееся из-за горизонта солнышко сильно мешало зрению.
Проходившая в этот момент мимо окончательно задремавшего рыбака бабка Дуся не могла не воспользоваться ситуацией. Она ею и воспользовалась, подобравшись поближе и громко крикнув прямо в ухо Петра золотое рыбацкое слово:
- Клюет! - и, чтобы не схлопотать по уху, бабка Дуся, недолюблившая шастающего в их края Крикунова и знавшая, что он в ответ питает к ней те же чувства, отскочила в сторону подальше и с удовольствием смотрела, как Петр испуганно вскочил и дернул из пруда удочку. Леска натянулась и с большим трудом ему удалось вытащить на берег огромного карася. Таких рыбин он здесь не ловил, поэтому с удивлением взирал на улов и оглядывался на спугнувшую его бабку Дусю.
- Ты что здесь над ухом орешь? - неприязненно проговорил Петр, пряча карася в свою сумку, решив, что рыбалка на сегодня закончилась.
Но не так посчитала гостья. Она неожиданно решила, что нечестно прятать добычу, которую рыбак не заслужил.
- Эй, Петь! - начала она. - А чтой-то ты рыбу спрятал? Ты бы ее разве поймал, пройди я молча?
- Ты что хочешь сказать, старая вобла? - удивился Крикунов.
- Рыбу отдавай, вот что! - решительно шагнула к нему бабка. - Ты же не ловил, а спал на табуретке, я хорошо видела! И когда карась клюнул, я тебе скомандовала дергать!
- Отдавай моего карася, и я пойду! - не уходила бабка Дуся, подступая к чужой сумке, где трепыхался не меньше, чем полуторакилограммовый улов.
- Да отстань ты от меня! - вновь махнул рукой Петр. - Чего пристала? Делать нечего?
- Почему нечего? Сегодня выходной день, и мне повезло, что такую рыбку подцепила! А ты как хотел: чтобы рыба к тебе сама на крючок цеплялась? Так не бывает! Учти, не отдашь карася - подам на тебя в суд! Здесь и свидетель происшедшего есть!
- Какой свидетель? Что ты мелешь? - начало доходить до нашего героя.
Он и впрямь увидел сидевшего невдалеке на поваленном дереве местного парнишку, которого видел очень редко, но знал, что у него не все дома, короче, немного ненормальным был пацан. Похоже, что на суде, если Дуська его затеет, свидетель окажет ей полную поддержку. Постоял немного Крикунов, подумал и молча вынул рыбину из сумки. " Авось не обеднею! "- подумал он и, взобравшись на велосипед, поехал к своей Варваре мириться.