Человек - это паровоз. Странно звучит, но ты вдумайся. Ему же двигаться надо, а тебе что не надо разве? Ну, вот сам себе ответил. Молодец. Человеку в принципе свойственно задаваться вопросами к самому себе, да и наверное только эти вопросы можно назвать самыми настоящими. Ведь что требует сама идея вопроса, правильно она ответ требует. А если человек врет никакой это не ответ, этому даже определения нет, так как не требуется, настолько это ничтожная вещь. Так вот скажи на милость, часто ли человек отвечает честно на поставленный другим субъектом вопрос? Правильно, ни хрена не часто. То есть примерно четверть, если не половину, так называемых вопросов во всей вселенной человеческого бытия ни в коем случае нельзя вопросами назвать, так пустая болтовня. Для человека святая идея слова давно потеряла всякую значимость, помню то что говорил Демчог за маской Фримена, что слова в наше время используют только для того чтобы подтереть тишину, святая простота, а в простоте то вся истина, разумеется если речь не идет о квантовой физике или чём то подобном ей. Так вот, кому человек не соврет на поставленный вопрос. Да самому себе, вот кому! По этому диалоги с самим с собой самые честные и чего греха таить одни из самых захватывающих, именно они возносят нас на вершины, причем у каждого вершины разные, в меру фантазии, испорченности и еще миллиона с лишним различных факторов. И также именно они засасывают нас в глубины наших страхов и ужасных желаний. И самое ужасное, что с каждой секундой этот вполне вменяемый диалог сменяется монологом больного не уравновешенного ублюдка обнажая суть разума а то и души человека.
Вот и двигается человек всегда куда-то, то к сумасшествию, то снова от него. Как паровоз. Паровозу что нужно чтоб ехать? Уголь, верно, ну ресурс другими словами. Так и человеку нужны ресурсы, как материальные так и ментальные. При чем одним конкретным ресурсом тут не обойдешься, ну не сможет человек одно и тоже потреблять из раза в раз. Каждый день есть только картошку, и читать только 'Архипелаг Гулаг' да мозг и организм затрахаются с этаким образом существования. А паровозу по барабану, жрёт уголь, едет прямо, по рельсам. Никому ни на что ни жалуется, да конечно он и не может, но я думаю, что даже если бы и мог, то не выражал бы недовольства по поводу того что с ним происходит и тем более по поводу того что происходит в окружающий его среде. Паровозу в принципе будут глубоко по боку проблемы современной русской поэзии или проблемы свободы слова в Белоруссии, а человек как всегда чем-то недоволен. Так что можно сказать, что человек не паровоз, ведь паровоз лучше человека!
Хочу чая. Чаю хочется, сейчас помру без него. Хотя какой к черту чай?! Да мне бы просто воды попить.
Мысли путались в голове бедного Антона Сергеевича, что вполне нормально в состояние похмелья. Но вот только кого-то оно настигает поздним утром в теплой постели, а вот Антона оно ментально повалило навзничь посреди грёбаного поля в 4 часа утра. На улице градусов 10-15 а Антона дрожь бьет, голова раскалывается, а по всюду уже солнечный свет, не жизнь а жопа. Пока шли размышления насчет паровоза, внешние раздражители отходили на второй план, как во время войны на второй план отходят институты миролюбия, милосердия и здравого смысла. Вот опять, какая-та философчина пошла, а во рту как будто Есенин повесился.
До автобусной остановки было ещё минут сорок пешком, а усталость и желание просто упасть и заснуть, били ключом. Там на остановке тенек, посидит отдохнет, главное автобус не проспать, обидно будет, следующий только в 8 . Пригородные автобусы одна из самых мерзких вещей в мире. Набитые бабками и прочим загородным колоритом постсоветского космоса. А вообще эти автобусы можно было бы сравнить с клетками, которые когда-то были частью огромного социалистического организма, но который уже покинул этот мир в муках либерализации цен.
Ах, какой же я бедный, думал Антон. Зачем пил ведь даже не понятно. Ну водка как водка, что я её раньше не видел, не пробовал. И видел, и пробовал. Чаю, бы...
Поле кончилось. Началась свалка, очень большая. Теперь от шоссе Антона Сергеевича отделяла тонкая стена березок. В такое-то время, неужели кому-то куда-то надо будет мчаться с огромной скоростью. Фурам надо будет! Два шестиколесных гиганта промчались в нескольких метрах от хиленьких как русская демократия березок. Ооо, бедная головушка Антона, и главное даже таблеток даже никаких рядом нет, какая печаль. Единственное что нес Антон в своем рюкзаке это: пузырек обеззараживающего раствора, пачка пластырей, запасная футболка, шорты и зарядка для мобильного. Вещи нужные, но не данный момент. Нужна жидкость, да и только. Но водка ведь тоже жидкость, не сходится, да.
От одной только мысли о водке в глубинах организма Антона всё съёжилось, какая гадость думал он. В данный момент Антон выпил бы что угодно кроме крепкого алкоголя и разумеется каких либо органических выделений живых существ.
Но есть у похмелья одно неоспоримое превосходное качество. Когда твоя голова раскалывается с силой ядерной бомбы 'Fat man' сброшенной на Хиросиму, а всё тело болит, будто ты вплотную видел взрыв на четвертом энергоблоке в Чернобыле, начинаешь по- настоящему ценить жизнь. Не именно свою, далеко нет. Все вокруг кажется спокойным и безмятежным в отличие от твоего взбунтовавшегося организма и сознания. Подобные периоды особенно прекрасны, если переносишь груз похмелья в людных местах. Ты только задумайся, едешь ты такой в вагоне метро, народу не особо то и много (главное это присесть, тогда приходит нужный эффект), смотришь на них и понимаешь, сколько разных индивидов вокруг, сколько интересного несет в себе каждый, лично я в такие моменты даже немного перестаю ненавидеть людей. Звучит глупо, наверное, но никто не говорил, что речь будет идти о, умных вещах. Умные вещи далеко не всегда интересные, а иногда они бывают ужаснее любого глупого времяпровождения. Ведь если человек так и продолжал бы сидеть в своей наполненной мраком и уютом пещере, ничего плохого бы не явил на взор Демиурга. Но в разуме его уже тогда был заложен вектор в тьму неизведанного. Геноциды, ядерное оружие, тоталитаризм, все это родилось в головах далеко не глупых людей. А Демиургу только и остается просто смотреть на это.
Стоп! А сигареты остались? Да, да, вот они золотые! Рука Антона нащупала в кармашке рюкзака почти пустую пачку красного винстона, какая радость. А зажигалка? Ох, есть родная. Ах, то прекрасное чувство, когда огонёк мягко поглаживает сигарету даря частичку себя, зажигая в ней настоящий пожарчик, очень маленький, не значительный, но дающий столько услады тому кто держит другой конец сигареты губами. В сигаретах почти всегда привлекает не эффект а сам процесс (прям как с сексом). Её белоснежный ствол обугливается, превращается в пепел, начинает опадать или легко сдувается нежным ветерком. А красное пламя, корень этого удовольствия движется к тебе, неумолимо, чётко, верно, как кинжал, направленный в твое сердце убийцей. Потом этот дым, как же он красив, человек часто не замечает вокруг себя самых красивых вещей в мире, потому что они по аналогии самые простые. Причем дым от самой сигареты и тот что выдыхает человек очень разные. Первый выглядит грациозно, рисует узоры и медленно с изворотами и виражами растворяется. Второй же больше схож с густым паром. Неровные, ассиметричные клубы быстро расходятся в стороны и исчезают за доли секунды. Мне кажется это можно считать ещё одним доказательством того что к чему бы, не прикасался человек, делает только хуже первостепенной природы этого предмета.
Очень не просто уловить момент, когда сигарета скурена наполовину. Этот миг всегда тонет в реке других мигов и нами не замечаем. А ведь иногда удается выцепить момент и при взгляде на дымящуюся радость понять, что еще половина всего наслаждения у тебя впереди. Как и стоило, ожидать, эта прекрасная минута была Антоном успешно утеряна.
Он понял это только тогда когда при новой затяжке пальцами почувствовал жар того самого пожарчика, он был уже совсем близко. Через ещё две, уже более горькие, затяжки, сигарета израсходовала свои 'полезные' свойства и была выкинута Антоном проч.
Остановка. Отлично вроде не так долго и шёл. Кому вру, долго, даже устал порядочно. С похмельем время извивается круче, чем после принятия знатной дозы ганжи, не у всех, но у Антоши было именно так. Колени ныли адски, как и в общем то все тело, о чем было уже сказано, но думаю меня никто не упрекнет за повторение этой информации.
Синея испещренная бумажными объявлениями и их обрывками остановка, находилась на повороте к песчаной потрескавшейся сельской дороге. Хвала всевышнему, на ней никого не было. Антон плюхнулся, на металлическую, с засохшими потеками краски лавку, под навесов остановки. Часы на мобильнике показывали 5:06.
Ожидание, забавная пространственная субстанция, наполняющая пустые, по сути, моменты смыслом. Оно либо приятное и щекотливое, либо может быть устрашающим и сводить с ума, разумеется, если таковой присутствует. Но конечно бывают и другие типы ожидания, было не корректно с моей стороны заявлять, что их всего два. К примеру наш Антон сейчас испытывал скорее раздражение но также и приятные эмоции ведь автобус наконец-то унесет его из этого мерзкого местечка. Этот загородный колорит красив, прекрасен, но людям страдающим похмельем, привыкшим переносить его в черте города, строго противопоказан!
Воды! Воды!
Сейчас, немного осталось. И не с таким рубались.
Автобус, а потом что, ах да, электричка. Минут тридцать в ней. А дальше... Такси надо будет заказать, точно, от вокзала до дома не так дорого выйдет. А деньги то есть? Должны были остаться.
Антон судорожно полез по карманам, как он раньше не вспомнил проверить наличие денег?! Что-то есть, чёрт, пачка сигарет. Так, так, так. Ах, отлично вот же. Бумажник! Так,450 рублей. Прекрасно. Хорошо, что вчера их не потратили. Правда, учитывая то, что придется потратить на автобус и электричку на такси может не хватить. Ну, хрен с ним, по ситуации действовать буду. Может хотя бы полдороги на такси проеду.
Пока Антон планировал свой путь до мягкой пастели. Из-за угла позади остановки медленно как этому 'старику' и полагалось, выполз белый автобус. Остановившись у остановки, двери его гостеприимно открылись. Через мутные оконца можно было разглядеть в салоне двух, нет трех, бабулек.
Резко подскочив, Антон, мягко и не спеша поплыл к дверям, радушно приглашающим его в прекрасную поездку до станции электрички. Взойдя в автобус и отдав водителю 50 кровных. Антон прошел вглубь салона и сел на одном из задних сидений, у окна. Дверь с грохотом закрылась.
За стеклом куда смотрел Антон оставалась та синея изуродованная временем остановка, хиленькие березки, та самая свалка, которую уже не было видно. Все это осталось где-то там, за стеклом. Та ода сигарете, вся эта философчина, тот повесившейся во рту Есенин, тот паровоз.