Сказ про то, как Смерть ориентацию сменила.

Известно, что Богатырю мягкотелым дозволено лишь в сказках, да и то тех редких, о которых вспоминают, когда сон ложится на ресницы, а потому никак и не вспомнить чем там дело кончилось?

Во времена, когда сгинули хазары, а татары еще не народились, к богатырям пришли скука - сестра лени, да равнодушие - брат тоски, когда всякий юноша семени богатырского, дабы добиться доброй славы, заявлял о собственной готовности погибнуть на войне, но проверить не имели возможности, поскольку войн не было и не предвиделось, когда черти, и даже самые образованные, жили по болотам, а иного им не предлагали, ибо чертям там самое место, когда яблоки были спелее, а девки краснее, жил-был (точнее - бытовал) самый, что ни на есть, простой русский богатырь, что любил засыпать между Василисой Прекрасной и Еленой Премудрой с мыслями о Марье Искуснице. Та, что слева, была сплетена его воображением, но было оно столь велико, что хватало и на ту, что справа. Воображение было на столько забористо, что получалось с ними беседовать, и в разговорах этих, Прекрасная нахваливала его красоту, Премудрая ум, рассеянные мысли об Искуснице тяжелили чресла и поутру вставал опустошенным. Мягким!

Богатырь, о котором речь, был добряк, каких поискать. Но лечился! Молоко хлебал от бешенной коровы, а потом просил дать в морду, к Яге сватался, надеясь на первую брачную ночь до подписания контракта. Не помогало! Ковырялся в земле на своих шести сотках, платя налоги, каждый год перемеряя их под требования очередного последнего кадастра. Богатырь жил на воинскую пенсию, не терзался прошлым, вечерами было хорошо, утром нет, но дневной злости не прибавляло лишь тоска, что что-то не доделал но знать бы что! - и к какому-то солнцестоянию, когда русалки на мелководьях водят хороводы, когда лешие бьются лбами, а божьи посредники торгуют отпущениями, совсем раскис. Все лучшее имеет запас прочности. А богатырей клепала лишь Русь.

Сами знаете - богатырской душе семь верст до небес, да все лесом - охай, не охай, а жизнь свою богатырскую нести до упаду на обе коленки разом, когда начинают крестить лоб двумя руками разом и гнуть спину, что не сгибается.

Все нескладно. Вот уже отмерил метры под вечное лежание, выдолбил под размер колоду, подкатил камень к месту и углем начертал что на нем выбить следует. А все непутево. Не идет Смерть, и все тут! Нет никаких намеков на нее, крепок, ничего не болит, никогда не хворал - не получается побороться со смертью.

Всяк знает, что Смерть мужик, потому как никакой бабе - царских ли кровей, вдове ли великой мудрости, такого ответственного дела поручать нельзя! И до того богатырю досадно стало, что забыли о нем, что теперь он вроде как ненужный, что

Всяк мечтает о будущем на основе прошлого, в котором все ясно, надеждой, что придется той же дорогою идти. Но жизнь - вода, часами - квас, минутками - вино.. Богатырь ценил минутки, а запомнился людям той порой, когда сидел на воде. Человек взрослеет насыщаясь. Голодный вечный ребенок Можно ли что-то противопоставить любопытству, кроме как насытить его, превратив в равнодушие? Не будь Бог ребенком, разве смог бы он растягивать собственную жизнь на вечность?..

Все жаждут божьего взгляда. Никто не смотрел на Бога сзади. Смерть прячется за его спиной. Бог ребенок, и все его игрушки спереди

Винюсь! Было про богатыря, соскочил на Бога. Несоразмерно! Хотя и по-родственному. Всяк русский богатырь внук божий, а становясь дедом, считал его своим ребенком. Но не было на земле русской греческих философов, что разъяснить эту дилемму относительности, а потому, способные ощущать, испытывали виноватость. Истина ли в вине? О христианстве едва знали, никто не допился до философии, что Русь есть питие. Но вино ценили, и особо - зеленое, понимали в нем толк, а Менделеев, по счастью, еще не народился. Все было привычно, годами не менялось. В Киеве пили, в Царьград опохмеляться ходили. Меж Киевом и Царьградом, если припомнить, это и произошло

- Халтурка будет! сказал кто-то, призывая товарищей таких же богатырей.

На всякой халтурке есть и косвенная прибыль-убыль.. Знатоки средь девок баб ищут. Нет слаще вдовой, но не та, что сам вдовою сделал. Хоть, признаем честно, случались и средь богатырей извращенцы до первого вдовьего ножа.

Одиночка ходит с опасениями, оравушка пред собой пути не высматривает. А если оравушка из богатырей? Куда идут, туда и дорога делается. Короче заплутали и разбрелись!

В одиночку всех доблестей не спознать. Скучно без свидетелей. Богатырь, растеряв богатырей-товарищей, богатырствовал уже незатейливо ломился напрямки, на вечернюю звезду. Дремал ли дорогой, но очухался, как в сказках принято и некоторых сказаниях, во дворце, которого в этих краях вовсе не должно бы быть. Но добралась налоговая. А если не так, то не иначе, как сработал морок, провал во времени и альтернативная реальность.

Богатырь видал виды, исполнял желания всяких царевен, и очень даже нескромные, но тут озадачился. А озадачившись, пригорюнился.

Приведи мне тень Бога, поймай мне Смерть для веселья! - сказала Несмеяна. Батюшку моего! А затем убей!

Совпали желания, но не во всем. Если убить, то живым ходить, а утомился. Дать себя убить уговор нарушить, слово данное, а оно крепче смерти.

По безлюдью смерть не ходит. Надобно нагнать людишек, с ними и смерть придет. Родня Несмеяны тому большие затейники: то башню надоумят строить, то ненужный канал копать - людишки мрут, а смерть не словить! Не допросить никого - при смерти умолкают.

Призвал ангелов хранителей. Сразу двух! У людей они разные. На Древней Руси (а другой тогда не знали для всех она была древняя и вечная) частенько таковыми выступали два старика. Один в белых одеждах черными пятнами, второй в черных одеждах с пятнами белами. Ибо ни черное ни белое не может быть таковым окончательно.

- Сходи налево! шепнул Левый в левое ухо.

- Будь правым! брякнул Правый, и его привычно заложило.

Лучше верный черт, чем неверный ангел! По-счастью, тут и конторка попалась с вывеской: Верный Черт - психиатр, платные консультации. Предоплата!

Врут, что у черта нос пяточком, большей частью они горбоносые.

- Ищи в себе насекомого! изрек Консультант, и пояснил: - Выживут городские вороны, но ты, как я вижу, и так ворона, раз зашел. Еще помоешчные крысы. А это не про тебя. Потому совет хочешь здесь выжить, стань тараканом, либо клопом. Ищи в себе насекомого!

- Кого в себе нашел? Клопа?

- А-то-ж!

- То-то запах!

- А-то-ж! возгордился черт вторично.

- А если придавить, то запах жестче будет?

- Будет, но заклада не верну! строго сказал черт.

Кому деньга господин, того не вразумишь

- А попытку под пытку?

- Вижу, не знаешь кто за мной и сколько нас. Смерти ищешь!

И здесь угадал!

Еще ни один из богатырей не ходил Смерть не искать на то, чтобы ее убить. Жизнь неостановочна! Кого не убей, а наследник найдется. Смерть убей, и здесь преемник объявится. Место пусть холодное, но теплое, что касается уважения. Решила Несмеяна сама смертью стать.

Это притча! решил Богатырь. Против притчи не попрешь!

Катящиеся камни мхом не обрастают, но такой только у Сизифа, и рассмотреть - что написано, когда тот катится, еще никому не удавалось. Сизиф что-то царапал на нем, когда катил, и Богатырь догадывался что именно. Когда христианство, агитатором которого выступил Алеша-Попович, первым разом накатилось на Русь, оно посбивало все надписи на камнях, а следом и непонятные ему знаки. После чего они стали непонятными окончательно, а потому можно сказать, что их и вовсе не было. Остались камни говорящие. Большие и маленькие. С больших становишься молчаливым, а с маленького, попади он в голову, скажешь то, что он тебе подскажет.

У говорящего камня на распутье заканчивался заряд дни стояли сумрачные, и он плохо нагревался.

- Страшно будет? спросил Богатырь.

- Не страшнее, чем засадная утка! заявил Камень.

Богатырь задумался. А задумавшись, встревожился. Главным образом в счет того, что решился подумать! Нет ничего более опасного для себя, чем думающий богатырь. Каменное предупреждение взбухло прецедентами. Вот Святогор тот не только подумал, но и на эксперимент решился, лег в каменный гроб, а тот спорталил, и гула нема. Другой решил поиграть в предсказателя, мол налево не ходи, там ТАКОЕ будет!. Можно ли богатырей так провоцировать? И вот опять! О какой такой засадной утке идет речь? О той, что сидит в засаде? Знавали таких злобных уток. Или той, которой можно засадить? И куда? Знание, что утка бывала в зайце, а тот в налоговом инспекторе, что по лесу разбрелись плоды экспериментов Кощея, а на почве психологической травмы скрестились и мутировали, уверенности не добавляло. Сходить уточнить? У Кащеевой лаборатории давно устраивали ярмарки, и торговали билетами на просмотр Лучше об этом не думать! И вообще не думать. Начнешь думать растеряешь смелость. Так говорят. Знавши - обмыслим, обмозгуем, обварганим, прикинем, примерим, просчитаем, а незнавши - сделаем. Тогда и посмотрим что получилось. По обыкновению все немыслимое получается кучеряво лучше, чем по чертежам. Ибо черт в черте, а черта по смыслам. Черт с горы, что знавал Данилу-Мастера, и ходил в приятелях Богатыря, много про то рассказывал. А рассказавши, плакал боялся Хозяйки. Есть бабы, которых и черт боится. Вот помнится впрочем, сейчас не об этом.

Говорил ли я, что русский богатырь случается и чуточку кривой, хромой, горбатый? Но отважный! Способный выполнять ту же самую работу, что и богатырь смотрящий соколом, бегающий волком, стройный телом, бодрый духом. Кривые дрова жарче горят! Плохи ли буквы, что порой складываются в неудобные разуму слова? Но это все оправдания, которые удалось сыскать к этой сказке. Ну, не свезло ей!

Богатырь держался речи русской - задорной. Гнилое словцо от гнилого сердца. В те времена этим не болели.

Заборной ругани тогда не знали. Она там, где заборы и запоры. В те времена еще не было обычая людям от людей городиться, души в замочные скважины не протекали, поскольку не было таковых.

- Вот и Хорс-Даждь-Бог вашей матери вменять русской душе комплекс покаяния за великий хазарский эксперимент! отрезал богатырь, чем навлек на себя подозрения в нетолерантности.

Что случилось, как было, теперь под грифом Для Служебного. Пользования ли, расследования ли не суть! Но песцам отрезали языки, затем, подумав, пальцы, а следом, додумавшись, и головы, чтобы не изобрели азбуки перемигивания. (Потому-то первым изобретателем ее и стал какой-то заморский Морзе.)

История сия выглядит обрезанной и рваной по объективным причинам. Царя делает окружение, зовись оно придворными, депутатами, сенаторами а сам он президентом или генсеком, ничто не меняется, - царь не виноват. Это бояре гадят! (с) Был составлен протокол, поясняющий благо народа, который не созрел. Он длинный, но точный, не оставляющий пересказчикам и лазейки. Можете ознакомиться с судебным постановлением в Кадастре запрещенной литературы. Примером - считать смысл запрещенным от слов: послал в до слов и те утерлись. Или вот еще: Изъять из текста неоднократно цитируемое в нарицательно-обзывательных значениях такое определение, как бывший медицинский термин пидераст (поскольку богатырь не имеет докторской степени, чтоы судить о диагнозе), а также такие производные, как пидор-македонский (поскольку богатырь не получил специального исторического образования, чтобы судить о греках), а равно созвучно-завуалированные, такие как: педраст, передаст и другие (поскольку богатырь не лингвист, филолог, этимолог - и даже справки о том не имеет).

Там же, если смотреть исходник, можно обнаружить приписку синим карандашом, обзываемую резолюцией и неизвестно кому принадлежащую: Русский дух - есть русский язык, а потому до крайности важно, не дозволить русским определять свою судьбу через составления смысловых правил своего языка, ставить в этом препоны и, перепоручив это инородцам, поставить дело на постоянный и жесткий контроль!)

Все уйдет, одна Правда останется. Голая, тощая, избитая, падет на колени и будет выть по Лжи. Много ли прошло, но вернувшись, приняв баньку, выпив чарку (с первого став краше, со второй, богатырской, храбрее), пошел докладывать.

Коридоры власти длинные, первым его перехватил царский Шептун с заморским прозвищем Спойлер, и спросил:

- Будет ли смеяться?

- Будет! уверенно сказал Богатырь.

Шептун исчез. Но за ним стоял Советник и предупредил:

- Нам не нужно, чтобы бегала по городу и смеялась неправильно поймут.

- А что нужно?

Советник обернулся и спросил у своего Советника.

- Что нам нужно?

И передалось эхом по цепочке очередь выстроилась большая. На запретный товар весь базар сбегается. Наконец, вернулось обратно, неизвестно чьей мысли, но на которой сошлись все.

- Пусть молчит и загадочно улыбается.

- Так и будет! ободрил Богатырь. Теперь пропустите?

Пропустили. Второго пола прибавило, но каки-то не такие. Не девки, а плацебо! В остальном все так же, но напряженней. Ближний круг всегда страшен. Сидят сфинксами, лягушками во льду, какие-то молчат, какие-то отозвались гулом сонным. На сытое брюхо душа не голодает, ее мысли жирны. А главная во дворцах не едок ли пришел, не придется ли потесниться, хватит ли?

- Первое неглавное: Смерть не твой отец!

- Второе неглавное: - Ему похр не придет, и меня послал!

- Третье, уже главное: - Можешь!

- Что могу?

- Можешь все, что можешь! Но до времени. А время вот оно!

Достал из кармана песочные часы, показал сколько осталось. А осталось три крупинки. И с последней на лице Несмеяны проявилась улыбка, обнажаясь оскалом черепа.

* * *

- Что еще? спросил царь-государь за завтраком.

- Богатырь в казематах сидит, место занимает.

- Давно сидит?

- Не упомнить от каких времен.

- За дело?

- Бездельников не сажаем!

- Пусть опытный палач богатыря сказнит, - проявил снисхождение Государь.

- А неопытному на ком учиться? радел о государственном его Советник.

Потому Государя любили, а Советника не очень - желали ему всякого. Слово в те времена еще было весомо, вспухало чиряками. Впрочем, Советнику еще в молодые годы за наушничанье так скособочили рожу, что сами залюбовались. Но приелось быстро - не к столу оскоминка.

- Смотри мимо! Мы кушаем!..

/Написано за три часа 28 января 2025 года с перерывом на чаевничание. Справлено осьмицу спустя за тем же чаем, а ушло на то минуток сорок. Образец того, что пишется легко и быстро, практически на чистовую, не обращаясь к черновикам, отталкиваясь от известного, цепляющегося, что репей, а освободится можно только перенеся на бумагу/