В Челябинской области к 2030 году не будет никаких сельских поселений, останутся только городские округа.
"В 7 из 16 моногородов трудоспособное население сократится на треть. Это в первую очередь миграционные потери. Они окончательно изменят социальный портрет самых маленьких городов и существенно скажутся на тех, которые в масштабах региона относятся к средним".
Мы предлагаем поэтапно укрупнить и усилить муниципалитеты. Сейчас область разделена на 16 городских округов и 27 муниципальных районов - всего это 43 объекта управления. В итоге всех предлагаемых нами изменений в статусе городских округов останутся только населенные пункты с численностью населения от 100 тысяч и выше".
Тактика вытягивания слабых заведомо несостоятельна. Их экономики мизерны, а гигантские траты на поддержку таких территорий не дают заметного результата. Куда больше смысла в поддержке сильных".
(Доклад министра экономики Челябинской области Сергея Смольникова, сделанного на общероссийском форуме "Города России 2030: перекрестки возможностей", в Ельцин Центре).
Древняя, массивная ложка легла на стол, перед стоящим на подставке планшетом. Планшет был недорогой, китайский. Ложка была мастеровая, с приклёпанными к плоской ручке, деревянными плашками с объёмной резьбой. Пожилой человек в планшете, одетый в шерстяной, с "водолазным" воротом, серый свитер переключил район на карте мира, что сейчас была развёрнута на большом экране у него за спиной.
Молодой человек перед планшетом, прибавил к ложке, во всём подобную ей вилку.
- ... попали в окружение, и были полностью уничтожены. Как говориться - сгорели. - в речи диктора возникла небольшая пауза. - " Похоже, проклятье котлов, котелков и настоящих топок, по-прежнему преследует Окраинских военных. Теперь о положении на Дунайско-черноморском лимесе...
Независимый канал "Боевой листок", вещал по Seti, и был действительно детищем энтузиастов, и зависел только от Господа Бога. Ежедневно, из десятков достоверных источников, из сотен мест на земле, в студию "Боевого листка" стекались оперативные данные по всем боевым действиям, ведущимся в мире. Здесь можно было услышать мнение матёрых разведчиков о тактических сторонах прошедших боевых операций. Послушать рассказы участников сражений. Услышать аналитику войсковых операций опытных генералов в отставке. Порассуждать с конструкторами вооружений о будущем армии. А каждое утро, в одно и то же время, канал рассказывал о тех конфликтах и войнах, в которых принимали участия либеросийские солдаты. Будь они представители вооружённых сил, или частных армий страны.
Владимир перевернул вилкой на сковородке два больших ломтя пшеничной булки, и легко постучал по румяной корочке. В ожидании, когда дойдёт до готовности и вторая сторона, он влил в большую кружку стакан молока. Открыл холодильник, и достал оттуда четыре яйца. Вытянул из подставки увесистый нож. По привычки, стесал тончайший слой стружки с ногтя большого пальца.
Острый.
Как всегда...
- туранским войскам удалось взять первый и второй редут в системе укреплений. Что поставило в серьёзную опасность захвата весь Боровский колпак. При штурме враг понёс потери в живой силе, а так же, в беспилотных средствах ведения боя. Четыре туранских команд-танка полностью уничтожены... - Владимир быстро снёс верхушки яиц ножом, и, вылив их содержимое в кружку, принялся взбивать. - Потерь в живой силе обороняющихся нет. Серьёзно повреждённый атлант "Бесогон", отведён в тыл. Однако, по сообщениям ремонтных служб крейсера, для введения его в строй, понадобятся заводские мощности.
На старом, с толстенной столешницей, коричневатом обеденном столе, появилась большая банка. Владимир смёл с неё мокрой тряпкой лёгкую сеть паутины, и заглянул за стекло. Оттуда на него глянули крупно нарезанные овощи, утушенные в кабачковую икру. Несильно размахнувшись, Владимир вломил ножом-открывашкой в жесть покрывавшей всё это дело крышки. Повернув плоскостью, Вран словно рычагом, вскрыл банку.
Человек в мониторе вздохнул, и переключил на своём планшете тему. Его голос был ровный и по-деловому сосредоточенный. Не было никаких знаков, дающих узнавание в нём военного. Однако, Владимир и без того прекрасно чувствовал в ведущем "Боевого листка", признаки закоренелого армейца.
И это незримая причастность к чему-то большому, армейскому... боевому, будоражила Владимира. Побуждало к действию.
- Руген. Бывшая Померания, Микленбург, а ещё прежде Германия. Ныне Федеральная земля Ругланд, год назад провозгласившая независимость и республику... - ведущий закопался в сводках на своём планшете, и вновь сделал паузу. - На сегодня новостей нет. Как и все прошлые пять дней славянское население острова держит захваченными все центральные объекты управления. Полиция и национальная гвардия проводит зачистки городов и операции по деблокированию захваченных зданий. Националистическая группировка Вальдмор, взявшая на себя ответственность за уничтожение моста на континент, вступила в пределы столицы Ругена - Штральзунд. Правительственные части не делают попыток разоружить их, и не пресекают зверств со стороны нацистов. Морской, и страто-космический флоты Либероссии, по-прежнему блокируют остров. Посол Либеросии в Ругене предъявил ноту протеста, по поводу пыток и насильственных методов, по отношению граждан Либеросии, находящихся в числе протестующих против ущемления их прав. В ноте предъявлен ультиматум властям, в котором говориться, что со стороны Либиросийских войск, возможны любые действия по защите своих соотечественников и граждан Либеросии. Власти Рейхсланда объявили президента Скрепина в разжигании конфликта на острове.
Вран снял с огня сковороду, и, подставив под неё доску, поставил свой завтрак на стол. Удобно усевшись на стуле, обжигаясь и хватая ртом воздух, он принялся есть. Под звук русской речи, на мониторе сменялись видеокадры горящего моста, митингующих на площади людей, флаги триколора над толпой, каре полицейского строя, вооружённые люди со стилизованной буквой "W" на кожаных куртках, и спутниковые снимки огромного десантного корабля на рейде. Было видно, как на палубе выстраиваются крохотные военные, и бликуют стальные поверхности.
Да... Вран хотел бы сейчас оказаться там. Он мечтал об этом. Каждый раз, когда вот так, поутру, усаживаясь за завтрак, он смотрел сводки боевых действий. Планета, словно лицо подростка, была покрыта красными фурункулами "горячих точек". Мир болел военными конфликтами разной тяжести, и на каждый угасший, появлялось по два разгорающихся. Окраинные земли, острова, шов дунайских укреплений, непотухающая Ливия, и тлеющая Сирия... Всё это, и не только, были точки на карте, где воевали русские войска и частные армии Либеросии. И Врану просто до жути хотелось туда.
Он чувствовал душой и сердцем, что отсиживаясь в благополучном Чубайсигорске, он предаёт тех, кто был сейчас там.
- Центральная Азия. Продолжается наступление талибов и боевых частей "Джихада стального полумесяца". Большая колонна военной техники альянса "Кровавых султанов" была разбита либеросийскими атлантами при переходе границы с Афганистаном. - ведущий вздохнул, обозначив невесёлые сводки. - Однако этот театр военных действий сильно растянут, и боевые силы либеросии здесь представлены недостаточно. На севере республики, по направлению Герат-Мары, были замечены разведгруппы противника. Вдоль Каспия на территорию Казахстана, и дальше, в Поволжье, уже просачиваются отдельные группы репатриированных, запрещённых исламистов. Силы Южно-Уральского центра оперативно-стратегического командования "Малахит" приведены в повышенную боевую готовность.
Вран зачерпнул большую ложку овощей из банки, и выложил на сковороду.
Он давно уже собирался бросить это никому не нужное, совершенно собачье дело - сторожить добро Рашпильникова, и записаться добровольцем в один из боевых полков. Воевать - вот что хотел Вран. Действовать. Быть в строю с теми мужиками, ребятами в боевых костюмах, что показывали по многочисленным каналам Seti. Быть причастным к армейскому братству. Бежать, стрелять из осава, брать города, зачищать от врага кварталы, спасать мирное население. А потом, в казарме, блиндаже или окопе, пить спирт с товарищами, перевязывать раны и вести разговоры вокруг костра. Он понимал, что это глупо,... но Вран чувствовал ответственность перед страной. "Наивный патриотизм", как называл это чувство его отец, горело в нём. И звало.
Владимир просто до жути хотел изменить свою жизнь.
- Военная база Либеросии на Эландских островах, вот уже более месяца не получает материально-технического пополнения. - ведущий переключил карту местности за своей спиной. - Местные жители, а так же националистические элементы, окружили базу, и препятствуют подвоз даже продуктов питания. Требования те же - "русские должны уйти". Финское правительство запретило либеросийским атлантам пересекать воздушную границу страны. Таким образом, блокирование воинской части, обладающей экстерриториальным статусом, вышло на государственный уровень. Напомню, что находящаяся на Эландских островах либеросийская база, действует по Хангутскому договору. Срок действия, которого истекает только через сорок лет. В то же время, стало известно о переговорах финских властей с германским генштабом, о постройке ряда боевых станций на тех же островах.
Вилка шкрябнула по дну. Владимир доел остатки хлебцов, и, закрыв ополовиненную банку, отставил сковороду в сторону. Налил крепкий чай и забарабанил ложкой о стенки глиняной кружки, перемешивая сахар. А в его голове, вот так же, кипела и барабанила мысль: - "На фронт"!
В Либеросии не было призывной армии. Как собственно и во всём мире. Благо современные военные конфликты и не проходили в масштабах прошлых лет. Срочная служба была признана унижающей достоинства личности, и попирающей права человека. Учёные из Хорвардского института, признали её травмирующей психику, и влияющей на половую ориентацию молодой особи. Однако, в Либеросии армия была. Как была она и во всех мировых государствах. Комплектовалась она из добровольцев, которых набирали не только, и не столько из агломераций, сколько из внеагломерационных пор. Агломерация поставляли на службу практически только выпускников НКО-интернатов, и частных детдомов, которые только и наличествовали в нынешней Либеросии. Армии было всё равно, где родился её новый солдат. И армии было в высокой степени всё равно, в каком виде приходил к ней её новый служащий. Ворота военных частей были закрыты лишь для людей с высокой степенью инвалидности. Прочих же, так или иначе, распределяли по местам, соответствующим их личным данным и качествам. От дворника в военгородке, до узкопрофильного диверсанта по глубоким тылам противника. Но каждый прошедший отбор, и попавший в этот военный мирок, становился настоящим членом армейской республики. И почти всегда, дети военных, оставались в городках, при части, продлевая преемственность поколений. Они получали особый статус. У них были свои города - военнчасти. Они учились в собственных школах, училищах и университетах. У них было своё снабжение - арммаги и военсклады. Агломерации неохотно принимали отслуживших, да и сами военпенсионеры, прожившие полжизни в строгих, уставных законах 20-го века, не спешили переселяться в эти концентрированные рассадники либерализма, так что у армейцев имелись и внутренняя система раздачи собственного жилфонда. И наконец, у них была собственная, внутренняя валюта - лист slatrew-бумаги с личной подписью начдива, и заверенный печатью в бухгалтерии о выдачи необходимого со склада армейской части. В общем, это было настоящее служивое сословие, со своими служивыми родами и фамилиями. Это было настоящее государство в государстве. Ещё одно параллельное агломерациям, социально-внутригосударственное образование. И здесь-то, отстранённый от всех внутригосударственных дел, отошедший от финансово-экономической сферы страны, президент Скрепин властвовал и владел. Ведь он оставил себе внешнюю политику... а, как известно, война, это политика проводимая иными средствами.
И Вран надеялся, что и ему, в этой дружной семье, найдётся подходящее его способностям место.
- Под конец сводки о Сирии. Отряды Пешмерга, при поддержке либеросийских войск, вышли к границе с Тураном. Сообщается об одиннадцати убитых со стороны войск пешмерга, и о двух подбитых комманд-танка либеросийских войск. Так же, атлант класса линкор был отведён на базу Хмеймин для ремонта. Сегодня ночью было совершенно нападение с применением лёгкой техники на оборонительные позиции нефтяных полей Румейлан. Бойцами либеросийского ЧВК "Святовит" атака была отбита. Нападающие полностью уничтожены. О потерях не сообщается. - ведущий устало отложил планшет и взглянул в камеру. - Океанский линкор загоризонтного действия "Доблесть Америки", продолжает огонь по курдскому городу Синджар. Корабль имеет "рельсовое" вооружение, состоящее из двух палубных орудий среднего, и одного тяжёлого класса. Сообщается о разрушениях в черте города, и жертвах среди гражданского населения.
Кулак Врана сжал ореховую рукоять ножа. Его челюсти свело. Он пойдёт, и запишется. Хотя бы даже в ЧВК. И пусть отец говорит, что он променял сторожевую службу частной собственности Рашпильникова, на такую же частную собственность Прихожина. Пусть. Для самого Владимира, разница будет "на лицо". Хотя... всё же надо для начала попробовать попасть в армию. Попробовать, поскольку у Владимира с этим была проблема - по причине рождения и проживания во внеагломерационной зоне, он не числился ни на одном призывном пункте. Ну а уж войн и вооружённых конфликтов, для него найдётся сполна. Ведь теперь они шли постоянно.
Перманентная война. Это то, что сменило на планете Земля все прошедшие, ушедшие в прошлое войны. Перманентная война, или как её ещё называли "мирная война", Была действительно мирной, но только для жителей официально признанных КАГМ агломераций. Перманентная война, это была целая россыпь Строго конвенциональных военных конфликтов. Конвенция которых под угрозой запрещала военным силам приближаться к агломерациям в прямом смысле "на пушечный выстрел". Это была война, ведущаяся по правилам "добропорядочной войны" - bonne guerre. Вернувшаяся к рыцарским принципам джентльменов... Вооружённых джентльменов gent d'armes. Мировые, холодные, тотальные, гражданские, вирусные, финансовые, гибридные... всё это было замещено, а точнее, всё это было включено в Перманентную войну человечества. Война all inclusive. Десятки и десятки разнокалиберных войсковых операций ежедневно шли по всему миру. Спорные территории, последние капли "чёрного золота", экономическое влияние, изменение транспортных коридоров, насаждение либеральных ценностей, религиозные трения, делёжка символов веры... и даже женщины - всё это, и не только, становилось причиной возгорания очагов конфликтов. Ну а если старых и тлеющих было не достаточно, то возжигались новые пожары войны. Обе расколотые Америки, Имперокитай, Франглия, Туран, Рейхсланд, и даже Либеросия - все мировые игроки играли в эту игру. Непрерывную, постоянно продолжающуюся войну. Варгейм на территории всей планеты. Агломерации - единственно, что стояло в правилах игры под запретом военных действий. Весь остальной мир считался "terra monstrum", "hic sunt monstres", и представал как игровое поле-боя. Для этого был даже основан клуб. КАГМ - клуб агломераций глобального мира. И война, это смертельное оружие политики, являлась одним из многочисленных дел, которыми заведовал данный клуб. Вхождение в него стоило больших денег. Нахождение в нём гарантировало жизнь по правилам клуба. Нарушение правил клуба, каралось серьёзным штрафом, взимаемым из суммы взноса. Исключение означало смерть. Правила же игры, были следующие. При возникновении конфликтной ситуации среди членов КАГМ, она рассматривалась на общем заседании. Не член КАГМ, так и члены клуба без санкции, не имели права развязывать войну, и карой за это, становился объеденённый контингент войск в гости к нарушителю. Если конфликт не был улажен, начинались строго регламентированные, и чётко прописанные в созданных под это дело договорах, боевые действия. Границы конфликта, стороны конфликта, союзники и участники, виды вооружения, определение "мирный житель", статус гражданских лиц, выбор нейтральной стороны принимающей военнопленных, назначение суммы за те или иные нарушения правил, и наконец, приз, получаемый победителем. В правилах указывалось всё, и всё имело свою цену. В клубе даже существовал легальный тотализатор с крупными ставками,... но всё же это считалось "моветоном". Установив животную природу человека как факт, признав на уровне человечества, что человек человеку волк, люди придумали "максимально возможно гуманный способ разрешения споров.
И были весьма горды этим.
"Блин! Надо у Сармата спросить по поводу условий рекрутинга", - в очередной раз подумал Владимир. - "Он точно знает, что и как".
Вран выключил планшет, и решительно поднялся из-за стола.
У него были две, параллельные и не стыкующиеся одна с другой мечты. И если мечта о любящей и большой семье до сих пор не "вырисовывалась" даже на горизонте, то мечта о семье боевой, была вполне исполнима. Ведь в отличие от налаживания семейных уз, узы боевого братства зависели только от него одного. Решив во время сегодняшнего патрулирования поговорить с Сарматом, Владимир отправился мыть посуду и "разогревать" Курьер.
Вран, в защитном драйверском комбинезоне и в шлеме, накручивая руками в перчатках скорости триангла, мчался по пустым дорогам пустого города.
И вновь этот город. И вновь он радовал его до сладкого и детского чувства счастья. Город, который без внимания к нему людей, превращался по-настоящему в город-сад. Где не подрезали крон древ, где не боролись с молодняком и порослью, где не скашивалась трава, где берёзы, яблони и липы, дробя дорожки и тротуары древнего, отечественного положения асфальт, перекраивали план города и меняли его облик.
Этот город убаюкивал его. Обнимал поутру сонно. Не спешил в рассвет. И каждое утро, выбирая дорогу, драйвер вольный вёл своего композитного скакуна по самым заброшенным улицам, по тем, где не ездят большие люди. Где нет этого неуязвимого покрытия трасс "дядюшки Лю". И каждый раз: вчера, сегодня, завтра, этот брошенный всеми, одинокий город, учил его не чувствовать собственной боли. Поил его своей любовью закатов и рассветов.
Атмосфере зари, нового дня и просыпающегося города вторили звуки из динамиков триангла. Сегодня не рок... ни в коем случае не металл. Но единственно Uplifting trance. Дивная музыка ди-джеев, композиторов и музыкантов, всех тех, чьи творения укладывались в стиль определённым Враном как "sky style". В нём были и встречный ветер, и бесконечная дорога, и полётная скорость, и свобода движения, и мощь движка. И воля мчаться на все стороны света. Музыка, медленная, как движение по орбите. Задумчивая, как восход над Орионом. Импрессивная, как чувство любви. Экспрессивная, словно радостный прыжок со скалы. Свежая, будто морской бриз, запутавшийся в парео обнажённой красавицы. Мощная, как ветер в парусах бригантины... жизнеутверждающая, и воодушевляющая, как сама жизнь.
Это был дивный город. Город, каких и в древности то было - пересчитать по пальцам. Город линейного типа расположения. Тремя лентами проспектов длился он вдоль Урала, не сворачивая и не закольцовываясь. Словно стрела, пущенная из 1929 года в далёкое и необозримое, но обязательно светлое, советское и счастливое будущее. И как его линейный тип планировки, сам дух его, сама сущность и суть, были прямыми, честными и открытыми. Ровно, как и советские люди, кои когда-то давно проживали здесь.
Здесь не было тупиков и петель. Не было кольцевых дорог и многоэтажных автомеридианов. Не было узких улочек и проулочков. Полностью отсутствовала радиальная паутина автодорог. Только три широких ленты проспектов и соединительные тесьмы между ними. Да "седой", щедро разлитый во все стороны, широкий пояс "батюшки" Урала.
Когда "Курьер" уже был поставлен на суточный прикол в ангаре автохозяйства базы, рабочий день резко переменил свой бег. Владимира выловил командир его экипажа Булан Сидор, по поименованию "старшОй", и обрадовал приказом начальства бросать всё и бежать на пополнение конвойной бригады. Сам Булан уже был обряжен по полному "ахтунгу", и щеголял литой по форме, тускло-воронённой бронёй. Звеньевой, хлопком по спине, направил Врана на переукомплектовку в арсенал, и тот, едва поздоровавшись с возившимся под боевой машиной Германом, побежал в оружейку.
На сегодня, мечты о воинской карьере, как и о намеренье, поговорить с Сарматом, были вновь отложены в "долгий ящик".
Дежурный, смурной и столь же многоопытный дед Христофор, без каких либо вопросов и вообще слов, кроме приветственного кивка головы, выдал бойцу "снарягу". "Раздатка" этой смертельной кухни, строго по формуляру норматива, выложила на видавшую виды сканирующую поверхность "прилавка", местные продукты боепитания. Две гранаты-вонючки, одну грозную гранату "Громовержец", жезлообразное стреляющее шоковое устройство "Стек" с парой обойм мощных конденсаторов, электроумбоны акустических щитов "Мелодика", наручники с целым "припевом" электронных неприятностей для их жертв. А так же главный "овощ" - малокалиберный, сверхскорострельный автомат концерна "Калашников" в конструктивном исполнении bullpup - АК 37ГС. Именуемый так же ГАКом. К этой крючкообразной, жуткоскорострельной, но аккуратной и стильной, дико футуристического вида "булке", прилагались несколько боекомплектов.
Всё это было бережно покладено Христофором Борисовичем на коцаную поверхность стола-сканера. Компьютер мгновенно считал цифровые кодировки со всего на него покладенного информацию о количестве данного добра, и его состоянии при передачи. Программа вывела столбцы наименований, обозначений и символов. Прямо на чёрно-матовой поверхности столешницы, вычертилась вся история всего на ней находящегося. Мигнуло приветливо маячившее окошко с датчиком отпечатка пальца. Вран кинул взор и, отметив отсутствие в выданном ему последнего пункта столбца данных, вопросительно посмотрел на дежурного по оружейке. Тот скосил глаза вниз и в бок, указывая на большой, пластиковый ящик с крупной, стилизованной под логотип, надписью AME. Владимир, подтверждая предложенное ему программой выдачи вооружения и ответив на пару-тройку её вопросов, ткнул пальцем в нескольких местах на электронном табло. Приложил палец к датчику, и собрал всё выданное на пластиковый ящик.
Зайдя со всем ему выданным в помещение с табличкой "личный кабинет заступающего на дежурство", он принялся переодеваться. Предусмотренное нормативами помещение, именовавшееся в милицейском народе как "биотуалет", было выплавлено одной формой, и единым куском, без швов и стыков. Кабинка содержала в себе большой стол с "тубаретом", два небольших стола и сейф. Который был так же вылеплен из пластика. Стальным здесь был лишь замок и ключ, которым запиралась вся эта конструкция. Вран разложил все полученные им "убийственные вещи века" по полкам, и поставил на стол полученный им ящик. Пара щелчков металлических застёжек, и он открыл крышку. В свете диодных ламп, тускло сверкнули вороненые стали. Вычернелись "глухой" неотзывчивостью на свет, матовые поверхности комбипласта. Ящик хранил то, что Вран одевал сам лишь пару раз, И ещё раз пять видел в настоящем деле...
Тактический Комбинезон Реакции - ТКР B+.
Где после буквы "B", плюсами отражалось количество дополнительных компонентов сопротивления, приданных ему. Бронекостюм патрульного, который в рабочее время носил Вран, имел класс брони "A", и редко когда начальство выдавало к нему два плюса к базовой броне. ТКР B+, был самым начальным по боезаряженности в его классе. Но даже он, одетый на бойца, придавал тому гораздо больше уверенности и отваги, нежели их, так же напичканная бронёй и электроникой, но всё же многажды лёгкая и "беззубая", повседневная униформа урбан-патруля.
Как знал сам Вран, в распоряжении СПКМ таких компонентов было три дополнения. А так же, закрома дядьки Христофора, таили несколько комплектов костюмов "C" класса.
Сам боевой костюм был гордостью Российского ЦНИИ Eccumech eng. (Eccurate Mechanical engineering), а столь дивное для российских широт название научного заведения и его детищ, было заслугой новых, и в основном очень молодых людей в правлении института. Они и начали дикий и перманентный ребрендинг всего и вся. Изменения коснулись практически всех названий и изображений в институте.
Вран расправил на табурете комбинезон, выложил на стол его сегменты, и быстро сняв гражданские вещи, убрал их в шкафы. Оставаясь абсолютно обнажённым, он одел тонкое и плотное, нанофибровое бельё первого слоя. Бледно-молочного цвета, оно представляло собой эластичный и донельзя растягивающийся покров, скрывающий всю поверхность кожи на человеке. Вран взял следующий слой своей брони, и, ослабив на нём утяжки и расстегнув клипсы, облачился в жёсткий пласткордовый панцирь. Это был глубокого цвета космической черноты вечной ночи, отлитый по среднестатистической форме человека данной комплекции, роста и массы, армопластовый комбез. Он был элементом первого защитного контура, и идеально распределяя нагрузку на всё тело бойца, выполнял функцию каркаса для примыкаемых сегментов панциря. То там, то здесь в пластик были впаяны стальные гнёзда для установки дополнительных компонентов сопротивления. Он полностью, от ступней ног, до подбородка и затылка, скрывал своего хозяина неровным, создающим рельефы, объёмы и складки, разным по плотности и эластичности слоем. Его чернота накрыла собой молоко нательного белья, оставив его лишь обтекающим голову капюшоном. Вран подсоединил к разъёму второго слоя микрокомпрессор и закачав воздуха в его внутреннюю подушку, прокладку между телом и пластиком, уплотнил прилегание комбеза точно по своей фигуре. Затем, дошло дело до компонентов усиления. Для пущей уверенности, Владимир достал наглядное руководство по установке из ящика и, сверяясь по схематическим изображениям на пластиковых карточках, начал инсталлировать объёмные бронепластины. Воронёные, комбиметаллические "чушки" сегментов, несколько посопротивлявшись неумелым рукам Врана, плотно входили в зацепы, становились в пазы и защёлкиваемые крепежам, верно, вставали на свои места. Оплечья. Рамень. Хребет. Запястья. Стень. Плесна. И отдельно, мощные пластины персей. Всё это тяжёлыми накладками высоколегированной стали заняло свои подобающие места на комбинезоне и ещё более живописно преобразили фигуру внешнего вида Врана. Ремень из наборных пластин с креплениями и карманами, последним из обмундирования охватил могучий стан закованного в железо русского богатыря.
Владимир прикрепил на запястье диск акустического умбона, убрал в подсумки на доспехе три гранаты, разместил по обоймицам два автоматных магазина, повесил на пояс наручники, пристегнул дубинку, закрепил на спине в крепежах автомат, взял подмышку шлем и упаковал в пустующую пистолетную кобуру свой старенький смартфон. А затем, он положил пару своих носков в сейф. Было это суеверием, или примета такая, но никакой боевой скафандр наивысшего класса, не смог бы отменить сию многолетнюю и чрезвычайно распространённую операцию, проводимую практически всеми бойцами СПКМ пред дежурством. И у милиционеров Магнитки были достоверные сведения, что и в соседнем армейском гарнизоне, чтились подобные языческие замашки.
Заперев пластиковую дверь личного кабинета, Вран спрятал ключ в потайном кармане и вышел в коридор.
Дед Христофор встретил его взглядом и всё так же молча, указал движением глаз и бровей на шлем подмышкой. Владимир улыбнулся въедливому дядьке, надел шлем на голову и, примкнув контакты и разъёмы, включил электропитание. Шлемовой монитор засветился ровным, серебристо-голубым светом. На нём показалась надпись: "Права администратора. Пройдите дактилоскопическую идентификацию".
Вран снял перчатки, и приложил четыре пальца каждой руки к внешней стороне шлемового монитора. Компьютер бронекостюма попросил ввести полное ФИО, и после этого, "порывшись" в полковой базе данных, нашёл, сверил и сопоставил всю исходную информацию с данными СПКМ. Кто-то из командного состава, планируя это задание, уже с самого утра, забронировал один из ТКР за Враном. И теперь, ему оставалось только доказать свою личность.
"Принято. Аршинин Владимир Степанович, получены права администратора. Работа с бронекостюмом разрешена". - высветилось на серебристо-голубом мониторе.
Картинка мигнула, и Вран увидел оружейку, и сидящего перед ним дядьку Христофора, в обрамлении командных значков на интерактивном экране. Владимир показал ему кулак с поднятым вверх большим пальцем, и, улыбнувшись, отдал сегодняшнему владыке арсенала честь. Христофор утвердительно кивнул и припечатал свой палец в окошко сканера для подписи выдающей стороны.
Сбор был намечен у выхода из ангара автотехники. И чтоб в лишний раз полюбоваться на таившиеся в его недрах боевые машины, Вран не пошёл по улице, а двинул по внутренним переходам. Пропуск пискнул при приближении к пешеходному пропускному пункту и замок, откликнувшись на призыв ключа, мигнул зелёным глазом. Владимир толкнул дверь, дверь отсалютовала ему надписью на экране "только одна персона" и попал в то место, которое прозывалось в народе "парк чудес". Это был Автопарк боевой, тяжёлой техники специального назначения СПКМ Магнитогорска. И здесь и впрямь были собраны очень многие чудеса военной техники ВПК России. Однако, все парково-хозяйственные работы в связи с выездом спецгруппы сопровождения были отложены и почти все вооружённые и опасные гиганты чутко дремали под покровами брезентовых одеял. Лишь в самом конце ангара, сразу за раскрылатившейся фигурой винтокрылого птеродактиля Ка-БУТ (бронированный ударный транспорт), напротив широко раздвинутых ворот, в пятне утреннего солнечного света, стояли и грелись несколько машин.
Вран поспешил к ним.
Он проходил мимо стальных зверюг, больших и малых размеров массы и поражения. Замедлял шаги в тени самых крупных из них. Касался ладонью, и втягивал запах их бронированной кожи, атомных сердец и крови их смазочных систем. Парк чудес городской автономии ММКгорска недаром носил такое величание, ведь количественное и качественное составляющее его ангаров и гаражей, было поистине чудом отечественного военпрома. Конечно, в ангарах армейских гарнизонов вокруг Московии, или Санкт-Путинбурга можно было понайдти ещё и не такое,... но на то они и "два горба" Либероссии. Однако, своим богатством выбора предметов "ухайдокать" ближнего своего, город Чубайсигорск славно выделялся на фоне более жалкого существования всех прочих гарнизонов по стране. И причиной того, можно было считать не только его стратегическое положение меж Европой и Азией. И даже не наличием важнейшего стратегического производства стали, сплавов и машиностроения. Причиной того была личная заинтересованность гендиректора ММК Рашпильникова, и хозяина всея Чубайсигорска, господина Морозовецкого.
Два джентльмена, похоже считали все эти земли, нечто вроде своей вотчиной... наделом, который требовал заботы и обороны. Это были настоящие помещики прошлого. "Красные директора" в океане рыночного либерализма. Они были настоящими, истыми, классическими капиталистами. Большие семьи, патриархат в доме, воспитание по канонам, почитание предков и героев, "сильная рука", отчизна... и никакой гомосятины. Они достаточно сытно кормили и поили людей батрачивших на них, в меру лечили больных, и обеспечивали пенсией стариков. Холили и лелеяли главных инженеров и умелых мастеров на производстве. Обучали детей работающих масс, развлекали сами эти массы, а так же старались держать эти же массы "в узде". Ну и естественно, для защиты всей этой собственности, господам требовалось вооружение и вооружённые им люди. Криминальная милиция, по сути своей, уже являлась подразделением муниципального, то есть местного подчинения. Задачей ему ставилось защита особо важных, стратегических объектов, таких как весь огромный кластер ММК, а так же газотранспортный узел, обеспечивающий газом "Бухара-Урал", весь Южно-Уральский лимитроф и некоторые соседние. Да и люди, что служили в полку КМ, были едва ли на 60% местными жителями,... То есть, людьми своими... подданными. Ну а вооружить их наилучшим образом, имея огромный кусок прибылей с ММК, и мощный административный ресурс, не составляло никакой проблемы.
Завидев подошедшего Владимира, командовавший "прогулкой" Игнациус, спрыгнул со щитка боевой машины и скомандовал на построение. Сидор старший первым встал у передней оси здоровенного броневика. СПБМ-"Клинч", специальная, бронированная полицейская машина. Приземистая, долотообразная, о шести спаренных огромных колёсах, она длилась почти на шесть метров. Вдоль неё, в ряд, стояли девять командировочных бойцов. Вторым командиром назначался Сидор старший, подле которого и пристроился Вран. Игнациус произвёл ртом приказ о конвоировании незаконно пересёкших границу граждан иных стран, поинтересовался о наличие возможных вопросов, приказал провести проверку боеготовности и отдал команду "по машинам".
Кроме одного полицейского бронетранспортёра "Клинч", в конвое участвовала одна бронемашина "Надёжная отвага", отличавшаяся от той, на которой нёс свою вахту Вран тем, что была обвешана дополнительными модулями брони, украшена станиной с пулемётом на крыше, усложнена потоками электроники и превращена в абсолютный вседорожник. Приняв в салон Игнациуса, водителя и пулемётчика, она сразу же заняла место позади броневика, выпустив вперёд небольшой колонны два триангуляра "Рикошет".
СПБМ "Клинч" разместил в себе одного водителя сидящего впереди, по центру в окружении целого комплекса управления. Владимир и Булан размещались сразу за ним, в отдельном стрелковом модуле. Ещё двое автоматчиков расположились в отдельном, вместительном десантном отсеке. В подобной компоновке десантного модуля было шесть кресел, сейчас примкнутых к бортам и развёрнутых лицом друг к другу, на которых, с краю от кормовых аппарелей, и заняли места два бойца. А так как "Клинч" имел классность аэродесантируемой машины, то каждое кресло было оборудовано прочной рамкой безопасности, крепящейся в походном положении откинутой к потолку машины. Именно эту особенность страхования бойцов при десантировании в СПБМ была использована при конвоировании преступников из числа депортируемых нелегалов.
За рекой, не далеко от бара "Чёрный металлург" на смотровой площадке, находилась древняя тюрьма. Ныне сидельцев в ИК практически не было, в Либеросии с преступниками разговор был очень короткий, основным же контингентом на зоне состояли несколько человек по лёгким преступлениям, коим суд определил общественные работы, да непостоянная количеством группа отловленных эмигрантов нелегалов, и их нарушивших закон, легальных собратьев. Именно за таким иностранным контингентом и отправилась колонна сопровождения.
Подле главных ворот исправительной колонии, караван уже ожидал тюремный фургон с парой дюжин заключённых. Ещё четверых вывели отдельно, закованными в наручники и в сопровождении автоматчиков. Здоровенные метисы хаски и росомахи, хрипя горлом с удалёнными голосовыми связками, рвали поводки в руках инструкторов. Снайпера на вышках, неспешно из стороны в сторону поводили своими длинными "вёслами".
Пока Игнациус расписывался в получении живого груза в планшетах тюремного начальства, Вран с пятью бойцами устроили живой коридор, по которому провели четырёх крепких мужиков, натворивших нечто такое, что их не просто выдворяли за границы страны, но ещё и давали пинком под зад на прощание. Уголовников затолкали в десантный отсек и усадили на четыре кресла, подальше от торцевых аппарелей. Когда стальные трубки рамок безопасности опустились и, встав на свои места, защёлкнули двойные электромагнитные замки, с них сняли наручники и два бойца охранения заняли свои места у входа. Колонна включила решечённый фургон меж "Надёжной отвагой" и "Клинчем", вывела курс на транспортную магистраль Магнитогорск-Карталы и, набрав крейсерскую скорость, двинулась к цели.
Булан уселся в кресло по левую от Врана руку, снял шлем и выдохнул.
- Теперь рысью до старой кулачихи, пописать-покурить, и через пару часиков будем на месте. - Его правая рука сама-собой, уже наверное по привычки, коснулась резьбы узкобородого топорика, что крепился на кожаной петле, на ремне бронекостюма. - Дай Боже... и выведи нас грешных.
Булан, как и всё большое семейство Сидоров, был истым Православным. Однако, у любого святого старца в истории Православия на Руси, вызвал бы оторопь, это не совсем обычное верование. Сидоры, как и многие-многие другие семьи в Либеросии, считали принадлежащими себя к некоему Православному движению Ревнители. Движение образовалось где-то под Ладогой, получило развитие на Урале, и распространилось на всю Либеросию. Ревнителей было трудно найти в агломерациях, немногим больше их было разбросано и по диким землям. Зато в техзонах, и городских автономиях при них, Ревнители чувствовали себя прекрасно. В заброшенных городах оставалось предостаточно древних храмов, которые требовалось восстанавливать и защищать. Это движение выступало если не за агрессивное Христианство, то за активную защиту оного от надвигающегося конца света и власти демонов. По сути, это были военизированные семьи-общины, боевые братства, всегда готовые к отпору дружины зелотов. Эдакое "добро с кулаками". Ну а если учитывать их традиции приёма в дружину, то это было "добро с топором". Ревнители носили одежды "бородатой" Руси, славили обычаи дохристианской эпохи, почитали духи умерших предков и практиковали ратное дело. Они следовали некоторым языческим традициям, и использовали символику языческой Руси. И наверно их можно было бы назвать сектантами,... Если бы Ревнители не соблюдали бы в строгости, как Православный типикон, так и Христианские законы. По всем религиозным догмам, нормам и принципам, ревнители остались верны Христианству. Они так красиво, без стыков и шероховатостей, вплавили всё дозволенное из язычества, в Православные правила, что ни один современный иерей не смог бы придраться. Если конечно захотел. Ревнители выступали в качестве защиты сильно побиваемой веры, и гнать этого защитника, никто не желал.
Вот и сейчас, Булан нежно поглаживал пальцами славянский узор резьбы на деревянном топорище, плавно переходящий в объёмное Распятье.
Владимир тоже расположился поудобнее, отключил и снял с головы шлем, отложил его в сторону. Затем открепил с держателей на спине ГАК и установил его в зажимы спецстойки у борта. Пока Булан разговаривал с сидящим впереди водителем, Вран отщёлкнул фиксатор бронешторы, и рывком сдвинув её вниз, открыл живописный вид на пробегавшие мимо леса и поля.
К тому времени, кортеж, порыскав по тропам меж развалин древних сооружений советской цивилизации, отыскал широченную трассу китайского асфальтового пластификатора, и понёсся по ровнейшей ленте её идеальной поверхности. Эта дорога, соединяющая Магнитогорск и Карталы, была сделана ещё пятнадцать лет назад, и казалось, совсем не изменилась. Лишь кое где, где покрытие пластификатора по тем или иным причинам начало утрачивать нормативные стандарты, участки полотна изменили свой обычный цвет. Да и само покрытие всей трассы, с каждым прошедшим годом службы, постепенно меняло свой цвет на более светлый. Тем самым давая понять, где необходим ремонт, и сколько процентов покрытия вышло за пределы нормы.
Вырвавшись на оперативный простор "коридора М-К74", кортеж прибавил скорости и, выровняв движение по тюремному фургону, самому медлительному из машин, рванул к промежуточной цели. Активировав устройство "клиринговой вариабельности" шести своих заключённых в бронеколпаки колёс, "Клинч" сильно снизил дорожный просвет, и гоночным болидом припал к трассе. Два "Рикошета" сминали пространство и пыль дорог шестью своими широкими колёсами впереди, чётко соблюдая режим движения при конвоировании. Переодически, то один, то второй, начинали постепенно сбавляя скорость приотставать и пропуская мимо себя машины конвоя, двигались далеко позади всех.
Или наоборот, один из них, резко набирая скорость, сильно отрывался от остальных и шёл с таким отрывом некоторое время, совершая разведывательный выезд. Станины "Юнитрона", обычно забивающие своими "X" образными крестовинами стали и электроники, здесь отсутствовали как данность. "Коридор М-К74" оставив в за собой конечную станцию рельсовой дороги, в полном одиночестве стремилась вперёд, к госгранице Либеросии.
Небо было высоко и чисто.
Несколько раз, над головами появлялся их дозорный беспилотник, и, вычерчивая в светлом небе плавные зигзаги, следил за движением машин. Булан, получив от оператора управления доступ к камерам БЛА, несколько раз подключался к его видео-объективам, и тогда они с Владимиром получали удовольствие от наблюдения великолепных ранневесенних пейзажей вокруг дорожного полотна с высоты птичьего полёта. Но их беспилотник был не единственным механическим летуном в воздухе над трассой. "Коридорные" операторы, следили за состоянием, безопасностью и целостностью покрытия транспортных коридоров Либеросии со своих летающих дронов. Их БЛА провожали, насколько позволял служебный регламент кортеж, а затем отводили своих электронных "питомцев" на приданные им маршруты.
В этом современном мире, дороги страны, превращённые тридцать лет назад в "транспортные коридоры Либеросии", и подключённые к "глобальной транспортной системе", приняли более чем просто транспортную функцию, Они превратились в ещё одну, помимо газовой зависимости, зависимости от паразитической транзитной экономики. Как древняя, Русь изначальная, была расположена вдоль речных путей, так и современная Либеросия, тоже была нанизана на эти полимерно-кадабровые, судоходные реки. Ведь транспортные артерии страны и, тем более, мира - это не только транспорто- и пассажиропоток, но и поток денежный. Это были по настоящему "коридоры власти". "Из варяг в греки" - так назывался древний торговый маршрут. Торговый путь современности, носил название "шёлкового червя". То есть, "Из китайцев, в европейцы".
Вот только было в этом одно "но". Все дороги "дядюшки Лю", по закону о концессии, на полвека вперёд полностью принадлежали Имперокитаю. Да и весь струнный транспорт, вся сеть "Юнитрон", являлась собственностью совместной Китайско-Либелорусской компании "UNIco". 75% акций которой находилось у китайского государства. То есть... струнный транспорт так же был во власти "поднебесной". Это были частички того шёлкового шнура, на котором была стянута половина мира, входившая в зону китайского влияния. Ну а попутно, путь "Шёлковый червь", кормил ютившихся по его обочинам, либеросийских жителей.
Кризисные явления, деиндустриализация страны, истощение ресурсной базы, перманентно возникающие локальные вирусные эпидемии... всё это год за годом базарно-рыночной экономики, вносили чудовищные прорехи в наполняемость бюджета Либеросийской Федерации. Что и заставило правительство страны оптимизировать даже средние по размеру города. Начавшийся полтора века назад процесс миграции жителей из сёл в города, не остановился. Он продолжился повальным исходом населения из городов в агломерации. Ко всем экономическим бедам, случилась ещё и катастрофическая убыль населения Либеросии. Первопричиной, которой и стала семейная политика и потребительская идеология либерально-капиталистической власти. Демографический провал оставил населённые пункты без критического количества жителей и тем самым, запустил процессы ликвидация инфраструктурных элементов. А установленные лимиты на предельную численность муниципальных сотрудников и госслужащих, вынудили оптимизировать все институты социализации городского типа даже в крупных городах.
Горожане, поначалу сами и бесконтрольно расселявшиеся по законам рыночной экономики, вскоре были направлены жёсткой рукой государства. Созданная им "национальная система расселения", резко увеличило количество пустых, "мёртвых" городов, и даже целых регионов. Выгода бизнеса от концентрированной локализации оказалась чрезвычайно, и непреодолимо высока. Территориальное распределение промышленности и населённых пунктов, создало чрезвычайно не равномерную, и чрезмерно плотную концентрацию народонаселения в нескольких успешных агломерациях. В окружении пустых, "диких" территорий. В капиталистической конкуренции городов Либеросии за людские ресурсы, случилась самая настоящая "война городов.
Буржуазное правительство не могло обеспечить хоть какое-нибудь качество жизни в умирающих городах. Постепенно, оно отказалось поддерживать в них какие либо государственные институты, предложив всем желающим собираться в ближайших к ним агломерациях. Так были сформированы двадцать макрорегионов-лимитрофов, наметились шесть городов-претендентов, и выявились четырнадцать сформировавшихся агломерации. Их то и "нанизали" на "нити" транспортных коридоров, назвав Либеросией. Все прочие неконкурентные города, оказавшиеся по "волчьему" закону лишними, жестоко и прагматично добили.
"Город - городу волк и корм" - стало девизом современности.
В свою очередь, отступающая цивилизация стала постепенно оставлять за собой мёртвые территории, которые в дальнейшем превратились в "поры агломерации", а по сути, огромные чёрные зоны. Время шло и все граждане в прошлом великой страны, были окончательно сегрегированны на три неравные части: агломироеды - жители цивилизованных гигаполисов, урбанЫ - самое меньшее по количеству население городских автономий и техноплощадок, а так же архосы - население всего того, что называлось внеагломерационными зонами или же порами агломераций. По сути, это были деревенские жители, кое-как распределённые по 80% всей остальной, напрямую неподконтрольной государству территории страны. К тому моменту, жителей агломераций и техзон, насчитывалось уже лишь 70 миллионов человек. Сколько же миллионов выживало в диких землях... знал лишь Господь Бог.
Однако такая система не была ноу-хау Либеросии. Ровно все эти процессы проходили на поверхности всей планеты. Весь мир скукоживался в гигантских гигалополисах. Закрывался за высокотехнологическими защитными барьерами. Словно амёба поджимал жгутики-ложноножки... удушал себя в ядовитых объятиях рыночного самопотреблятства.
Объявленное в начале 21 века эпоха "Нового средневековья", наконец свершилась!
Дикие земли по обоим сторонам дороги постепенно перешли в обрабатываемые человеком территории. Весна лишь только стояла у порога времени мира, а пластиковые и легковозводимые теплицы на этих полях, уже были готовы принять семена будущих урожаев. В промежутках между пирамидами теплиц, виднелись всё новые и новые их ряды. Наконец появилась высокая стела Ассоль с большим шаром регистрирующей аппаратуры на плоской верхушке. Следом за которой, из-за невысоких плодовых деревьев показались пика вышки связи, строенная площадками зарядно-обслуживающая станция беспилотников, и пятнадцать-двадцать, разномастных домов. Проживающих в них людей, было трудно заподозрить в пристрастии как к чувству прекрасного, так и вообще к различным красивостям. Частных домов было мало. Основу же, составляли строения барачного типа. Заборы, сбитые из чего попало, сараи мазанные для теплоты коровьим дерьмом, стены без окон, и серая тональность во всём. Возле первого же дома, въезжающий на единственную улицу деревни кортеж, увидел моющую стекло в низком окне, укутанную в тёмные тона длинного, тёплого платья, женщину средних лет. Быстро глянув на машины, она натянула горловину растянутого свитера на лицо и, оставив открытыми два колючих взором глаза, скрылась в калитке ворот.
Конвойный транспорт въехал в село, и, сбросив скорость, остановился на его середине. Подле самого большого и богатого дома. На воротах его был прибит пошарпанный герб Либеросии. На зубочистке его антенны висел выцветший триколор. Всё это означало принадлежность данного населённого пункта к техзоне ММК, и гарантировало защиту государства. На территории большого двора, под защитой высоченного забора, стояли стела Ассоли и станция беспилотников. Одну из площадок последнего занимал заряжающий аккумуляторы, крылатый разведчик.
Всё это официально именовалось НКС (наблюдательно-контрольная станция), плодовоовощная ферма Карталинская. А наспех одетого человека выскочившего из дома неофициально именовали Салошмат.
Должно быть у деревушки было какое-то местное, тюрское и сложно произносимое названии., Да и у человека, постоянно кланявшегося приезжим, именовали как-то иначе, возможно даже и Салаватом, но Вран о сих тонкостях не знал. Об этом знал лишь присутствовавший здесь его начальник, и он, если дослужится до подобных званий, так же будет обладать этими знаниями. Но сейчас, для того, чтоб расположившись за богатым достарханом в хозяйском доме, сытно поесть и вдоволь наслушаться последних новостей и сплетен, было достаточно и этой информации.
Салошмат был распорядителем Карталинского, отцом большого семейства из трёх жён и десятерых детей, а так же, старшим сыном главы поселения байши Зулейхи. В Чубайсигорске, её называли просто - кулачиха. Она являлась главой поселения НКС Карталинская, баем всех здешних дехкан, и ответственным за сохранность государственного оборудования размещённого на территории свободного поселения. Всё "разношёрстное" население коего состояло из восемнадцати семей, нескольких старых бобылей и пятерых одиноких парней. Национально деревушка была гораздо богаче. Здесь было таджикское большинство, башкирские, узбекские и кыргызские семьи, парубки из Окраины, батыры из Казахстана, три афганца, и пакистанское меньшинство в представлении семейной пары средних лет. Все они обслуживали НКС и работали на ферме. А кулачиха, пользуясь серым статусом своего села, владела всеми этими людьми. Ни Морозовецкому, ни тем более Рашпильникову, как собственно всему этому буржуазному правительству, было совершенно безразлично, кто и кем владел в диких землях. Главное для них было то, что НКС работал, а все они получали натуральные овощи прямо с грядки.
Кроме поставки продуктового налога в закрома городской автономии, Зулейха была обязана следить за зарядочным портом, своевременно докладывать о всём происходящем вокруг, и оказывать любое требуемое содействие любым представителям власти.
расположившись между Чубайсигорском и Карталами, между белыми бандами и администрацией ММК... между техно-прогрессом цивилизации и эко-архаикой диких земель, НКС Карталинская пользовалась плодами всех этих сторон, и с уверенностью смотрело в будущее. Станция представляла собой своего рода опорный пункт милиции в диких землях агломерационных пор. И служила не только источником экологически девственных продуктов, не только базой ретрансляции связи и зарядной станции для беспилотников, но и небольшим обжитым островком какой-никакой цивилизации, в море не подконтрольных правительству Либеросии, огромных пространств страны. Напрямую не подконтрольных. Именно с этим последним уточнением и была связана первая встреча Врана с его сегодняшним боевым доспехом ТКР A+.
Свободное поселение Карталинское, возникло на пепелище древнего, ещё советского посёлка. Оно, пепелище, ещё около пяти лет оставалось таковым после окончания "войны городов" и было заново воссоздано Двумя большими семьями перекочевавшими из Татарии, по причине межродовых разборок. Поселенцы смогли , среди хаоса тех лет, не только выжить, но пополнить своё поселение ещё тройкой семей, спасающихся от гонений уже на религиозной почве из разных стран и государств. Так развиваясь, и батрача на одну из нелегальных банд, что в те времена сотнями кочевали по порам агломераций страны, посёлок расширился до сегодняшнего количества поселенцев. Однако время шло, мелкие, "чёрные," нелегальные банды либо объединялись и поглощались, либо подписывали договоры с правительствами агломераций. И тогда получали сертификат делегирование прав на насилие, и переходили в статус официальных, "белых" банд. Через которые государство если и не осуществляло контроль, то по крайней мере опосредовательно следило за тем супом, что варился в порах её агломераций. Одновременно с этим, усилилась и окрепла правительственная власть в лимитрофах. Вошедшие в свою силу тамошние кланы и "башни", дотянулись до поселений, ближайших к их "родовым угодьям", и быстро прибрали их к рукам. Ровно то же самое произошло и с Карталинским. И десять лет назад, оно поменяло и статус и подчинение. Хозяин Чубайсигорска Морозовецкий, при официальном кивке одобрения со стороны высшего командования СПКМ, решили слегка "замутить" передел собственности. Результатом чего, два свободных поселения перешли из рук банд, в руки... в смысле под защиту, ну и естественно и контроль, управления городской автономии.
Но если с первым поселением, расположенным где-то в стороне Башкирии, всё прошло гладко, то за "Карталинский" вступился его прежний хозяин - Фюрер среднего размера "чёрной" банды. Случился вооружённый конфликт, и по тревоге сформированную бригаду СПКМ бросили на обеспечение правопорядка в Южно-Уральском макрорегионе. Здесь-то Врану и выдали впервые "Тактический комбинезон реакции". Быстро зачистив сам посёлок от оставленных там надсмотрщиков, бойцы выдвинулись и вступили в сражение с основным кублом "чёрных", засевших в руинах древнего завода комбикормов. Здесь разгорелся короткий, но очень горячий бой. Вран был в звене поддержки и прикрывал работу штурм-звена. Но хватило и на его долю. Огневой контакт, дробины в броне, адреналин в венах, товарищи в крови, и даже один им уничтоженный бандит. Собственно, именно этот первый на его счету убитый человек, и стал причиной его воспоминаний. Этот первый раз смерти, был навсегда связан в памяти Врана, с первым разом использования боевого комбеза.
- Где Зулейха? - спросил Игнациус, выходя из машины и разминая суставы. - И почему какая-то херотень висит на государственной собственности?
Салошмат бросил быстрый взгляд на баранью шкуру, что так удобно была растянута на двух пиках в ограждении зарядной станции. Он ещё шире заулыбался и ещё сильнее прогнулся в спине. Подманив к себе одного из мальчишек, что сопливой толпой глазели на приезжих, он пинком отправил его снимать шкуру.
- Одну минуточку. Хозяйка сейчас подоспеет. - ответил он Игнациусу. - Добро пожаловать, господин начальник. Прошу вас, проходите.
Командир повернулся к машинам, и сделал знак рукой выгружаться. Вокруг них уже начали собираться люди. Батраки кулачихи были худы и грязны. По лицам многих можно было увидеть их болезни. По телам некоторых, их увечья. Толпа собралась небольшая, так как абсолютное большинство народонаселения, в данный момент пребывало на плодоовощных плантациях Зулейхи.
В этот момент отворились большие двери в дом, и из тёмной прихожей появились носилки. Палантин тащили восемь крепких человека. Длинные шесты прогибались под весом нескольких подушек, богатого драпа, тонких одежд и толстенной тётки. Байша Зулейха наполовину возлежала на этих тюфяках, тяжело дыша и слегка колыхаясь телесами при движении носильщиков.
"Паучиха", - промелькнуло сравнение в голове у Врана. - "Обожравшаяся крови паучиха".
Паланкин остановился перед Игнациусом, и его тень легла на кулачиху. Зулейха с явным трудом подняла заплывшие жиром веки. По всей фигуре этой женщины, было видно, что ела и пила она вдоволь всю свою жизнь.
- Здрасте. - кивнул Игнациус байше, когда носильщики отошли в сторону. - Вас должны были предупредить о нашем появлении. Наш специалист сделает проверку станции, и мы двинем дальше. Вам разрешена агитация... и предписан гостеприимный приём.
- Дааа... Всё будет. - голос Зулейхи был сиплым и перемежался отдышкой. - Мой сын всё сделает.
И она, подняв мясистую руку, махнула Салошмату. Вторым знаком, она подозвала носильщиков, и те унесли её в дом.
Пока водитель "Решительной отваги" подключившись к стеле Асссоль проверял её работоспособность, четверо бойцов, оставленных в охранении депортируемых, прижавшись спинами к забору, грелись на солнце, остальные, возглавляемые комсоставом, обедали в гостях у Салошмата. Хозяин улыбался Игнациусу, и, интересуясь здоровью его семьи, а так же делами по службе, лично накладывал в чашу жирный плов с овощами, и подливал крепкий чай в расписную пиалу ремесленного изготовления. Игнациус расспрашивал толстого и стелящегося ниц хозяина о "чёрных" бандах в регионе, о возможных встречах с незнакомыми личностями, о делах внутрипосёлка и о том, какие новости приносят "сороки на хвостах" для поселенцев с их неласковых родин. Под конец трапезы, хозяин одарил игнациуса здоровенной головнёй козьего сыра, несколькими порциями сочного шашлыка и здоровенной змеёй самокрученной колбасы. А так же преподнес целую петицию для передачи её в руки полковника Забубённого. Игнациус внимательно выслушал просьбы изо всех сил улыбающегося начальника поселения и кивнул головой в знак согласия. Салошмат рассыпался в благодарностях и благословлениях, смахнул пыль с сапог майора и открыл пред ним дверь. Увидев выходивших из дома, четвёрка охранников поднялась с мест и направилась на обед.
Конечно, Зулейха была не самой лучшей хозяйкой фермы. Вся её власть держалась исключительно на силе большого татарского рода, основавшего этот посёлок. Конечно, она водила сомнительные знакомства с чёрными бандами и нацистским союзом татарской молодёжи Азатлык. Ведь всё это так же помогало держать власть в руках. Конечно она совершала плохие деяния, среди которых избиение, незаконное удержание и помощь разыскиваемым лицам. Но ведь в диком мире волка кормят как ноги, так и зубы. И конечно же Зулейха прикуркуливала себе "энную" часть собранного урожая. Трудно всё-таки быть подле источника и не напиться. Однако, пока Морозоветский сполна отгружал с "Карталинского" положенный оброк, СПКМ получал опорный пункт правопорядка, а все желающие честно и мирно трудиться на свежем воздухе обретали новый дом, никому до этого дела не было. И никто не интересовался положением поселян, их здоровьем, климатом в общине, взаимоотношением между баем и его дехканами, возможно ли увеличить продуктивность, добровольно ли здесь берут в жёны и куда порой деваются некоторые жители посёлка. С некоторых пор и до тех самых пор, покуда аграрная дань натуральным продуктом течет в Магнитогорск, про это будут знать только те, кому это надо знать. Но в ход дел вмешиваться не станут.
Ведь не даром же Салошмат расшаркивался и расщедривался. После того, как бойцами СПКМ практически полностью была уничтожена вся банда бывших хозяев поселения, у того появился новый покровитель. Официально свободное поселение заключило договор с городской автономией Магнитогорск и в обмен на агропромышленную продукцию собственного производства, получала сельскохозяйственные инструменты, иные орудия труда, строительные материалы, медикаменты, а так же вооружённую протекцию со стороны отрядов криминальной милиции города. Таким образом, из нескольких похожих друг на друга свободных поселений вокруг Магнитогорска, на столах администрации города и в столовых СПКМ, появлялись практически даровые, но очень натуральные и свежие фрукты, овощи и мясо.
Возле боевых машин конвоя, скрестив руки на груди, молча, стояли два работника. Тихо переговаривались несколько стариков. Галдели и тыкали пальцами в стволы сопливые мальцы. Игнациус гаркнул на путающихся под ногами детей, махнул рукой бойцам и залез в ГПМ. Водитель тюремного фургона открыл двери зарешечённого кунга, и маявшиеся там люди, по одному, не спеша, принялись выходить на свет Божий. Вран увидел несколько семей, пару стариков и толпу молодых, здоровых мужиков. Двое сопровождающих повели выстроившихся в колонну, помятых и несчастных видом нелегалов. Люди скопились у двух больших, отдельно выстроенных "скворечника", на которых в городах обычно пишут буквы "М" и "Ж". Закутанная в походную паранджу женщина вынесла в огромном чане воду и пару кружек. Люди, освободившись из одной очереди, подходили к чану и становились во вторую. Вран с удивлением для себя отметил, что многие взявшие кружки, не пили воды, но лили её себе на руки и омывали лица. Из домов стали появляться пожилые люди и дети. Они несли завёрнутые в серую, самодельную бумагу варёные овощи, вяленое мясо и сахар. Продукты быстро исчезали в котомках и ртах возвращаемых на родину беженцев.
Когда все напились и расселись на траву у заборов, усиленный конвой вывел четырёх уголовников. Крепкие парни, ссутулившись и стараясь незаметно стрельнуть глазами по сторонам, посетили один из "скворечников" и были отправлены обратно в "Клинч".
Но вот пообедала и вторая партия конвоиров и депортируемых стали сгонять в кучу подле фургона. Появился Салошмат с молодым человеком. Они подошли к группе нелегалов и управляющий поселения принялся негромко и завлекающее, объясняться на таджикском языке. Он верно подметил национальность большинства среди собравшихся у фургона, и теперь уверенно вещал на их родном языке. Молодой человек, стоя немного сзади, переводил речь предводителя на узбекский. Салошмат приветливо им улыбался, указывал вокруг себя и прикладывал руки к сердцу. Вран молча, смотрел на эти старания и ковырял веточкой в зубах. Даже он, плохо понимавший любой язык кроме русского, прекрасно понимал, что местный бай сманивает себе в улус новых работников.
Всех нелегалов вернут на пограничный пункт, и всадят особый, предупредительный чип. Далее преступникам дадут увесистого пинка и запрет на въезд. А вот все прочие, могут попытаться получить визу, и разрешение на работу в Либеросии. Тем кому повезёт, маркер предупредительного чипа перекодируют на разрешительный. И вот тогда, кто-нибудь из обработанных Салошматом дехкан, плюнет на сомнительную жизнь впроголодь в городской автономии под властью шейха, и выберет свободное поселение колхозников середины 20 века. Где хоть и под властью своего, феодального бая, но сытые своим трудом, они будут жить деревенски-трудной жизнью. Ведь всё что им было нужно, так это только их семья, их земля, их дом и их Аллах.
- Сколько в полку служу - всё одно и тоже. - прошептал Игнациус, и сплюнул в пыль дороги. - Сначала они тараканами в наши дыры,... а потом я их за шиворот обратно.
У всех отловленных на сегодняшний день нелегалов, в теле либо не было никаких чипов, либо был разрешительный. Но проштрафившись однажды, гастарбайтер выдворялся из страны без права на возврат. В том же самом Чубайсигорске нелегалов было больше половины всего "зоопарка", однако вышвыривать вон этих "курочек"-несушек" золотые яйца, никто не спешил. Надо было сильно "засветиться", чтоб такого нелегала отправили обратно домой. Но тогда, он лишался разрешительного, и получал предупредительный. А с этим чипом, нахождение на территории Либеросии, грозило очень крупными неприятностями. Вплоть до смертельных.
" Ну а как иначе, если граница не охраняется? - вздохнул и выругался Булан. - Открытый мир... манду его в качель.
Пойманного с предупредительным чипом нелегала, если он не оказывал сопротивления и не пытался скрыться, осуждали по закону, и отправляли на ПМЖ в поселенческие зоны. В ссылку, одним словом... восстанавливать древние совгорода. В случае же неповиновения при задержании, нелегал уничтожался. По закону. Это и называлось "открытым миром", считалось честным, и либеральным.
Главное же для нелегального эмигранта, было правило "не отсвечивать".
Председатель "улусколхоз" окончил агитацию. Бойцы завели всех конвоируемых в фургон. Расселись сами по прежним местам и кортеж, развернувшись, покинул гостеприимное поселение. Последним что видел Вран, был тяжёлый БЛА, севший на одну из зарядных площадок. Его мощные, видом схожие с трёхпалыми птичьими лапами, две выдвигаемые опоры, вышли из-под бронированного корпуса и, сверкнув на солнце плоскостями контактов, произвели стыковку. Платформа слегка завибрировала, и вокруг неё вспыхнули красным цветом предупреждающие диоды. БЛА заглушил двигатели, остановил винты, запустил процесс мониторинга состояния и начал зарядку своих аккумуляторных батарей.
- Средневековье какое-то... - проговорил Владимир, когда их "Клинч", выехал на ровную трассу. - Здесь даже не капитализм, а какая-то Российская империя. Вместо автоматизированных агропромышленных холдингов, вот это... кулак, оброк, батрак. А мы - государевы люди.
- А, кому нужны эти холдинги. Это же надо денги за роботов платить... зарплату людям повышать. А здесь, всё задарма! - Булан махнул рукой на остающийся позади НТС.
- Раскулачить бы её... - задумчиво проговорил Вран. - Глядишь, похудела бы. Здоровья прибавилось. А землю этим же людям раздать. И пускай так же, на Морозовецкого работают. Так у них же смысл жизни, желание лучше работать появиться!
- Раскулачишь её, как же... Тронь - такая вонь пойдёт. Она ведь кулачиха, только если на всё её крепостничество собственными глазами смотреть. А из далека, по документам, она эффективная собственница. Успешный фермер. Буржуазия... А что на счёт здоровья... Я слышал, что если резко похудеть, то можно ослепнуть. И волосы лишние вылезут. - Сидор хохотнул, и ткнул пальцем куда-то вдаль. - Вон, погляди лучше... какая технология ползёт!
В это время кортеж миновал знак с предупреждением о дорожных работах, и свернул на боковую, просёлочную "гравийку".
Там, где показывал палец Булана, висел над землёй гигантский овал. Дирижабль жёлто-стального цвета, со звездой китайского государства, приплыл сюда из дальней, "поднебесной страны". Это был стратохарвестер - огромный по любым меркам, дирижабль-фабрика. Медленно двигаясь вдоль по над лентой вышедшей из строя дороги, он тщательно срезал её толстый слой, и буквально сжёвывал, заглатывая в своё чрево. Трудолюбивые и квалифицированные китайские рабочие, пригнавшие сюда эту высокотехнологичную технику, уже сняли большую часть повреждённого полотна дороги огромным ножом. Тут же, весь этот вышедший из гарантийного срока асфальт, поднимался на борт дирижабля. И на месте, во чреве стратохарвейстера, он перерабатывался в новую вспененную массу. Пройдёт совсем немного времени, и тот же дирижабль, совершив разворот, уложат на обратном пути, новый и ровный пластификатор.
Пройдёт время, и как это уже было неоднократно, люди живущие подле неё или ездящие по ней, нарекут её "дорогой дядюшки Лю", Чиновники из официальных кабинетов и учёных аудиторий, внесут обновленную трассу во все государственные карты и атласы как Коридор М-К74. А белые банды, подчиняясь необходимым требованиям к условию собственного сосуществования, разберут эту трассу, на зоны своей ответственности перед дарующим всем им жизнь, либеросийским государством.
В Карталы въехали ещё через пару часов. Приключений никаких не последовало, и ровная "дорога дядюшки Лю", прямой стрелой вонзилась в нечто административно-военное.
Ранее город, позднее городишко, а ныне почти посёлок, втянувший под своё одноклеточное обжитых домов тело, все свои жгутики и члены - инфраструктурные элементы с институтами социализации. Крупный, мощный и сверхсовременный в советское время, целый ракетный город - щит родины, был пущен на растопку буржуазного костерка потребления сразу после разрушения СССР. Теперь же, и сам городок жил исключительно таможенным постом, приграничным гарнизоном, да ещё большой тюрьмой-концентратором. Куда и свозили отловленных и обречённых на выдворение гастарбайтеров. Правда, за несколько последних лет, министерство обороны вновь, как и в древние времена, разместила здесь свои части ракет стратегического назначения. Так что, городок пополнился ракетчиками и их семьями.
Сдав с рук на руки сотрудникам Министерства исполнения наказания томившихся в фургоне таджиков и прикованных уголовников в недрах "Клинча", Игнациус с Сидором поднялись в кабинет к начальнику тюремного концентратора для отчёта приёма-передачи. Два бойца сопровождавших уголовников в СПБМ сдвинули три кресла и кинув на них ватные одеяла, кемарили при откинутой аппарели. Ещё один боец из ГПМки сидел под раскидистым тополем с планшетом в руках. Оба водителя по самый пояс залезли в моторное нутро своих стальных зверей. Один из сопровождения на трианглах, прихватив большой пакет с подарком, побежал к родне проживающей здесь. А к Врану, надумавшему прогуляться до центра поселения, примкнул второй мотоциклист.
Солнышко изливало ласковые, позднелетние свои лучи на родной, изрытый оспами времени и шрамами транспорта, российский асфальт. Старые тополя, невысокие плодовые деревца и совсем ещё молоденькие кустики древовидных роз, наслаждаясь концом тёплого дня, грели свои лиственные покровы. Древние, разной степени восстановленности здания, теплили совершенно провинциальную, размеренную жизнь. Население в абсолютной своей части представляло служивый люд. Погранцы-лимитаны, таможенники, миграционные службисты, казачьи вольники, ПСЫ-тюремщики. Всё здесь принадлежало либо людям состоящим в силовых службах государства, либо членам их семей. Лишь небольшая разнонациональная группка прижившихся здесь легальных эмигрантов, выполнявшая в поселении "чёрную" работу, разнообразило национальными одеяниями и традиционными ритуалами жизнь и, внешний облик Карталов.
На большой центральной площади, образованной перекрёстком двух широких улиц, сидели несколько торгующих собственным разносольем жителей. Вран и водитель триангла, сержант Роман Ростов, купили целый пакет горячих чебуреков у пожилой таджички, поговорили со старым казаком починяющим армейское кожаное обмундирование, пофлиртовали и посмеялись с молоденькой рыбачкой, поторговались с мужиком за затворную группу к охотничьим винтовкам, и приобрели двухлитровую бутыль свежего молока у румяной женщины в казачьем наряде. Кормёжки в Карталах для них положено не было, а потому, избрав для трапезы ближайший подъезд с древними лавочками, они расположились на одной из них, прикрывая своё столование раскидистыми ветвями сирени. Когда чебуреки были съедены, а молоко выпито, из дома к ним спустился средних лет мужчина в пограничном кителе и при лейтенантских погонах. Он закурил контробандные из Казахстана папиросы, предложил милиционерам и завёл беседу "за служивую жизнь". Погранец представившийся именем Иван, оказался разговорчивым и доброжелательным человеком. Он наотрез отказывался называть себя оскорбительным официальным новоязом - лимитан, настаивал на дедовском величании - пограничник, но с удовольствием поведал все слухи и новости в Карталах и окрестностях.
- Постоянно идут. На машинах, в автобусах... даже атлант зафрахтовали. Угу... мне свояк рассказывал - он у меня на "воздушном пульте" "сидит". Все в Казахстан двигаются. Здоровые, крепкие ребята... девки есть... все в камуфляже и в "сбруе". А команды нет. Не тормозить, не пропускать. Так и идут... как будто ничего не происходит. А обратно никто не возвращается... никого. Зачем идут-то? Ведь там теперь больше батальона собралось. Так они же ещё и продолжают пребывать... - говорил Иван, затягиваясь сигаретой и пуская дым в сторону. - А эти миротворцы... закладки уже почитай что у самой границы делают. Если раньше несколько раз в год схроны оставляли... то теперь каждый месяц. И схроны... я вам доложу... войну маленькую устроить можно. Тоже мне... контингент ООН... нам запрещают и шагу на казахскую территорию ступить. А наших бандитов, даже до своих схронов сопровождают...
На рассказе о боестолкновениях неопознанных подразделений на территории соседского Казахстана, в пистолетном кофре у Врана раздался тревожный зуммер звонка.
Попрощавшись с общительным пограничником, они вернулись к товарищам. Игнациус с Буланом уже поджидали их, водители раскочегаривали пары своих боевых монстров, а в тюремном фургоне сидело шестеро пассажиров - попутчиков в сторону Чубайсигорска. Это были новые, только что легализовавшиеся на таможке, "рабочие руки". Стране требовались только квалифицированные профессионалы, и поэтому, избранных было так мало, а очередь на КПП никогда не уменьшалась. И это не важно, что таджикский врач, попав в Либеросию, будет работать дворником... главное, это чтоб у себя в Таджикистане он не работал дворником. Их первым пунктом будет Чубайсигорск, ну а дальше... кто знает, где окажутся эти "руки", и где приткнут свои ноги, эти смуглые и неразговорчивые люди. Страна-то ведь большая.
Вран заметил троих, особо выделявшихся из группы, уже не молодых мужиков. Какие-то особо смуглые, с красивым, миндалевидным разрезом глаз, они не были похожи на своих, местных азиатов. Ссутулившиеся их спины были покорны к любой работе. А головы и глаза низко опущены, ожидая приказов и распоряжений. Но вот их повадки... Владимир видел, как последний из тройки, дав отсканировать Ореше свой РИ-чип под сердцем, уверенно и ловко хватаясь руками за выступающие места в кузове, вскочил в кунг автозака. Словно он делал это каждый день.
"Тренировка. Сноровка...", - автоматически пришло на ум Врану. - "Очень квалифицированные, опытные профессионалы".
- Месхетинцы. Да, сильно им досталось от своих же сородичей... - заметив любопытство Врана, Ореша показал ему экран сканера. - Вот у этого вся спина взрывом разворочена.
На мониторе была фотография одного из гастарбайтеров. Ничем не примечательная внешность. Краткие сведения, личные данные... профессия энергетик. И насколько успел увидеть Владимир, всё тоже самое было и у остальных.
Последовала команда "По машинам", и кортеж, выстроившись походным порядком, тронулся в обратный путь.
Совершенно не весеннее, какое-то летнее, послеполуденное солнце залило всё вокруг. Оно марило, навевало сон и обвалакивало молодую зелень приятной негой. Казалось, что засыпали даже боевые машины, рвавшие пространство по маршруту "коридор М-К74". И уж кто спал точно, так это весь начальствующий состав. Вран из-за узких, тонированных окон бронемашины, не видел Игнациуса, но был уверен в том. Булан же, хлебнув из бутылки минеральной воды, устроился поудобней в кресле, и, положа голову на стекло, вот уже как с час дремал.
Спать мог бы отправиться и их водитель. Покрытие трассы обладало пятой, высшей степенью технологичности, и включённые в её состав радио маячки и навигационные датчики, вкупе с круиз-системой "Клинча", могли бы спокойно довести бронетранспортёр прямиком к воротам базы СПКМ. Однако водитель, повинуясь уставу, не спал, тем самым мучая совесть Владимира. Спать офицеру, когда подчинённый бдит, Вран попросту не мог. Чтоб отвлечься, он положил руку на джойстик управления беспилотником. Воздушный разведчик, оставленный в автоматическом полёте, вздрогнул, приняв управление от человека. Владимир погнал его вперёд, вдоль дороги, потом резко свернул в сторону и завис над красивой луговиной. Трекбол в руках человека приблизил множество белых точек внизу.
"Ещё немного, и здесь будет полным-полно земляники", - улыбнувшись, подумал Вран, рассматривая в максимальном приближении маленькие цветочки.
Пискнул зуммер, и на большом экране появилась точка. В непосредственной близости от конвоя пронёсся крупный БЛА. Владимир видел, как он сделал петлю, и вернулся тем же маршрутом.
Не успел он выйти из поля зрения радара, как другой, схожий моделью и расцветкой беспилотник, пронёсся по над вдоль колонны. Серебристо-голубая птица мелькнула в небе и, оставив след на сетчатке успевшего заметить её Врана, пропала где-то вдали. Повинуясь рефлексам, Владимир прислонился лбом к стеклу, и задрал голову, пытаясь проследить, полёт крылатого механизма. И узрел ещё один БЛА, зависший серебряной точкой далеко по правую руку от направления движения. Удивляясь такой концентрации беспилотников, Владимир отпустил свой БЛА, вернув его в автоматический режим.
В следующую минуту, он получил объяснение этому технологическому явлению.
- Конвой-500... Конвой-500... приём.
Неожиданно оживший канал связи с базой СПКМ, заставил проснутся Сидора. Протерев сонные глаза, и вновь надвинув на лоб шлем, он выпрямился в кресле. В командирской машине так же проснулись, и на вызов ответил сонный голос Игнациуса.
База предупреждала о проводимых в этом районе боевых действиях. Назвав представителя от военных, оператор базы переключил связь на армейское управление.
- ... в данный момент, проходит войсковая операция с применением авиации. - послышался в динамиках спокойный и ровный голос военного оператора. - Конвой-500, вам предписывается продолжать движение, и не в коем случае не выходить за пределы отведённого вам транспортного коридора.
- Ого! - взметнул брови Буран, когда над колонной прорезали воздух три боевых вертолёта. - А давненько такого не было... мож года два-три назад, армейцы свою авиатехнику по-боевому расчехляли.
В то время, как Вран с Сидором крутили головами стараясь высмотреть цель и направление винтокрылых машин, Игнациус из своего командного поста на колёсах вёл переговоры с базой. Каким-то макаром, ему удалось выпросить прямую трансляцию с одного из контролирующих БПЛ, и теперь большой экран в кабине "Клинча", показывал сильно пересечённую местность под ним. Вторая его камера догнала приближающиеся вертолёты и отслеживала их перемещение.
- Классификация "Охотчий"... все три штуки. - быстро определил наименование вертолётов Булан. - Десантных нет. значит есть приказ всех киля...
Боевые машины разделились широким трезубцем и зашли на цель. Целью оказались какие-то камуфлированные люди, пытающиеся скрыться в подлеске.
Центральный "Охотчий" блеснул эбонитовой матовостью вставок РЭП "Белуха", привёл в "ноль-готовность" бортовые системы боя и ещё больше клюнув носом, атаковал цели. Тучи щепы, ворох листвы и облака взрытой земли поднялись ввысь. Два других вертолёта, сделав по дуге, зашли с двух сторон с тыла и так же открыли огонь. Несколько ракет вырвалось из под полога недалёкого леса чуть в стороне и понеслись было к средней машине. Ответ на этот вызов почувствовала даже аппаратура стремительно удаляющегося от поля боя конвойной колонны. Беззвучный рёв систем радиоэлектронного подавления "Белуха", разметал в стороны от вертолёта все направленные в него ракеты и на пару мгновений оглушил приёмники СПБМ "Клинч".
Во армейцы кроют! - уважительно помотал головой Вран. - Кто же это им дорогу перешёл? Неужели "чёрные" так обнаглели?
- "Чёрные" ещё пол беды. Разведка армейцев поделилась сведениями о соединении двух националистических банд с Мазит Адгамом. Кроме того, всю эту фашкирду накачивают вооружением со стороны. - внезапно нахмурившись, Сидр скосил глаза на Врана. - Ты только смотри... никому. Это вообще-то секретная информация, знаешь ли.
Удивившись, откуда у такого столь не высокого званием столь секретные сведения, Владимир вовсе не удивился величиной их значимости. Банда Мазит Адгама, считавшаяся до сего времени белой и легальной, уже давно "мозолила" глаза как КАОСу, так и армейцам в лице Южно-Уральского центра оперативно-стратегического командования "Малахит". Её плохо скрываемые связи с окрепшими в последнее время националистическими и остро-радикальными, криминальными группировками, участившиеся нападение и открытый террор башкирского населения внеагломирья, были хорошо известны военизированным структурам Урала. И то, что все эти факты могут вылиться в открытый мятеж, можно было с натяжкой отнести к секретному разряду.
Зато смело можно отнести к разряду экстраординарных событий. Этот тлеющий очаг "оренбургского коридора", раздуваемый ветрами Великого Турана, не мог не вспыхнуть. И теперь, чтоб затушить этот степной пожар, потребуется пустить ему наперерез встречный пал.
Тройка "Охотчих", взвихряя пыль на дороге, исполнив приказ, пронеслись в обратном направлении. Оба военных БПЛа, подтвердив в комцентр об исполнении, испарились в небе. А на экране, подоспевший к "шапошному разбору" БЛА СПКМ, демонстрировал лишь вывороченный кусок подлеска, поваленные с десяток деревьев и не маркируемые в тепловизорах, тела лежащих в буреломе людей.
Обратная дорога оказалась быстрой и прошла без приключений. В ознаменовании чего, въезжая в город, Булан трижды и размашисто перекрестился на монументальный крест при въезде.
- Ну и слава Богу. - вздохнул он, устало откидываясь на спинку кресла. - Отвоевались на сей раз.
Солнце прищурило своё око в едва заметную полоску. За бортом раскидывался тёмный, покинутый левобережный город. В салоне бронемашины было темно и немногие оставшиеся включёнными экраны и диоды на приборных панелях машины, бросали блики на позёвывающего впереди водителя. Вран, так же почувствовав накатывающее на него усталость, снял шлем и повесил его на рукоять пулемёта между ним и Сидором. Последний широко зевнул, и повернувшись к Владимиру, подмигнул ему сквозь станину пулемёта.
- Ну что, атеистический мой друг, - весело сказал он. - заедешь к нам? Отец тебя уж давно требует. Как пиво на святого Николая сварил, так и тебя поджидает. Никому даже откупоривать не велит.
- Конечно спасибо.. - Вран попытался вежливо уклониться от предложения. - но как-то ради пива... неудобно.
- Почему это только ради пива! Про тебя вот и Катерина недавно спрашивала. - хитро сощурив глаза, усмехнулся командир. - Да и не договорили вы в прошлый раз. Отец тебе как раз начал рассказывать, как Царица небесная его вспоротый живот целила... нас тогда по тревожке выцепили.
- Командир... - Вран нахмурился и отворотил лицо в сторону. - договорили мы уже.
- Не веришь. - Сидор упёр стальной взгляд и каменное обвинение во Владимира. - Как ты не веришь, если он Её видел? Вот как я тебя сейчас.
- Как я могу верить в то, что видел только он один? - Владимир пошёл на логический выверт из капкана крепчайшей веры. - Вот как сам увижу,... так и поверю.
- Но я то верю! И Ореша, хоть и дурак ещё, верит. И мамка верит. - Сидор даже вскинул брови от такого удивления. - Или ты считаешь, что отцу поблазилось?
Вран не нашёлся что ответить. Обижать хорошего человека - Сидора старшего, обижать его большую чету... подвергнуть сомнению его видение... он не хотел. Владимир конечно не верил в откровение, явившееся Бурану старому. Не верил, потому, что хорошо знал этого ярого, по-прежнему ещё по неофитски верующего, благочестивого Христианина. Знал его поразительную живучесть, и удивительное умение заживлять на себе практически любую рану. Знал и склонность его к преувеличениям, чтобы самому себе "привидеть" что угодно и потом искренне поверить в это. Но и самому Врану, доказать что либо обратное, было невозможно. Коса здесь нашла на камень, а вера одного, на неверие другого.
Владимир улыбнулся и не желая ссоры, поднял обе руки в примирительном жесте.
- Ну, раз требуется спасать пиво... тогда с удовольствием. Выберу время, куплю подарок Катерине и нагряну.
Колонна машин промчалась по левому берегу. Оставив у ворот тюрьмы автозак, она вкатила на "казачью переправу". За спиной боевых машин, на "смотровой" горе, урчали моторы комбипластовых коней, и гомонили подвыпившие их ездоки. Раздался громкий хлопок, и от туда, в темнеющее небо, тонкой и длинной свечёй, вонзилась яркая ракета. Ровный столб её протянулся от земли к небесному куполу, и расцвёл там колючей звездой. Звезда, словно сигнал к каким-то событиям, на миг замерла, а затем, невесть что предвещая, покатилась дугой к далёкому горизонту.
Словарь.
Лимес - Лимес (лат. Limes - "дорога", "граничная тропа", позже просто "граница") - укреплённый рубеж (вал, стена) со сторожевыми башнями, ... Здесь, сапёрно-архитектурная конструкция, сложная система долговременных укреплений и огневых точек. Имеет как подземные, так и наземные сооружения. Может включать в себя казармы, оружейные казематы, склады, хранилища, ангары техники, посадочные площадки, вышки, банно-прачечные комплексы, лазареты и госпитали, а так же глубинные шурфы и каналы для забора питьевой воды и скрытые пути отступления. Главным в системе является колпак, который получает собственное наименование. Таких бронеколпаков, во всей системе лимеса, может быть до двух десятков, соединённых между собой подземными галереями и надземными траншеями.
Осав - осадный автомат, особый вид вооружения, отличающийся повышенной мощностью, а так же несколькими режимами ведения огня. Может использоваться только в комплекте с бронекостюмом класса ТКР и выше.
Комманд-танк - или комботанк, командный боевой танк, боевая машина, располагающая орудием загоризонтного боя (рельсотрон или пушка-Гаусса), имеющая систему оптического сокрытия, обладающая возможностью ведения цифрового боя и постановки электронных помех, а так же, являющаяся командно-тактическим центром своего "копья". В отличие от основного боевого танка, или триангла, никогда не является передовой, фронтальной боевой единицей. Нуждается в защите и поддержке. Используется только в составе сводной группы - "копья". "Копьё" как правило состоит из отряда стрелков с широким спектром вооружения, несколько боевых экзоскелетов, 5-7 трианглов различного класса, и до 5 основных боевых танков. Экипаж 6 человек: 1 командир, 2 механика,1 электронщик, 1 IT специалист, 1 наводчик-специалист по разведданным. Такой порядковый расклад назывался "копьём", "баталией", или "ордонансовой группой".
Слэйтроу - от англ. Slatrew "slate - лист, и rewriting - перезапись".
Парео - женский, пляжный платок, тонкий и лёгкий, чаще всего носится обёрнутым вокруг талии.
Bullpup - Булл-пап (англ. bullpup) - схема компоновки механизмов стрелкового оружия, при котором спусковой крючок вынесен вперёд и расположен перед магазином и ударным механизмом. Благодаря такой компоновке существенно сокращается общая длина оружия без изменения длины ствола и, соответственно, без потерь в кучности и точности стрельбы, а также в эффективной дальности стрельбы.
Умбон - лат. umbo, выступ, выпуклость") - металлическая бляха-накладка полусферической или конической формы, размещённая посередине щита, ... Здесь, небольшой полиметаллический круг-шишак, со встроенным акустическим генератором. В активном режиме работает как щит, генерируя звуковую волну, а так же, как оружие, аккумулируя электрический заряд.
Пласткорд - эластопластовый материал повышенного сопротивления, и усиленный ферро-титановым кордом внутри. Эластичность полимера и проволочная сеть корда, даёт большую степень свободы движения. Тогда как сверхпрочная сталь плетения обеспечивает пуленепробиваемую защиту.