Аннотация: Юмореска о контролерах и "зайцах" в городском транспорте.
Виктор Губарев
Иностранец
Иностранцев надо любить. Для всех, кроме китайцев, они составляют подавляющее большинство человечества. У нас в эпоху "застоя" любить иностранцев не рекомендувалось. Поэтому граждане относились к ним с трепетным благоговением...
21 мая 1977 года, в 9 часов 46 минут, в троллейбус, ползущий по улице Больших Миражей, протиснулись двестирублевые джинсы "Левис", а в них - флегматичного вида молодой человек. Японская куртка и французские очки красноречиво намекали на то, что обладатель этих сокровищ не иначе как иностранец. Не обращая внимания на двух зардевшихся возле него студенток (вот что значит хорошее воспитание!), он небрежно прислонился спиной к одной из них и сразу же углубился в свои непонятные для окружающих мысли.
Неожиданно до слуха пассажиров долетел с детства знакомый всем начальственный голос:
- Талончики, пожалуйста! Ваш талон? Так... А ваш?
Молодой человек рассеянно взглянул на контролера, зевнул и принял благопристойный вид отреченного от мирской суеты монаха-капуцина.
- Так, так, а где ваш талон? - на сей раз контролер обозревала подозрительно фирменные доспехи иностранного гостя.
Иностранец привычно расплылся в непривычной для переполненного троллейбуса улыбке.
- Ты мне зубы не скаль! - не разделяя веселья иностранца, перешла на "ты" контролер. - Где твой талон? Или ты русского языка не понимаешь?
- Си, - утвердительно кивнул головой заезжий гость. - Йо но авло эн русо.
В троллейбусе стало тише, чем в краеведческом музее.
- Итальяно? Но, но, сеньора! Сой эспаньол. Компрэндэ?
Контролер растерянно оглянулась, ища поддержки у пассажиров. Толпа, обычно встающая на защиту безбилетчика, пока держала нейтралитет. Помявшись, контролер вдруг представилась:
- Анна Петровна Семечкина, синьор.
Иностранец вежливо кивнул и тоже назвал себя:
- Мэ йямо Хуан Касабланка.
- Что он сказал? - вконец растерялась Анна Петровна. - Граждане, кто-нибудь понимает язык этого синьора?
Граждане этого языка не понимали. И тут вперед выдвинулся сутулый интеллигент в очках.
- Я переведу, можно? - несмело улыбнулся он контролеру.
- Да, да, синьор... то есть, товарищ. Но... э... где ваш талон?
- Проездной, - улыбка покинула лицо интеллигента.
Все с осуждением посмотрели на Анну Петровну. Она опустила накладные ресницы и побагровела. Ей стало стыдно оттого, что она чисто профессионально усомнилась в честности столь образованного с виду человека в очках.
- Он испанец. Его зовут Хуан Касабланка.
- Вот это да! - ахнула контролер и тут же попросила очкарика взять у сеньора Касабланки автограф и адрес.
Интеллигент слегка изменился в лице, сморщил и без того изъеденный морщинами лоб и, кашлянув, обратился к Касабланке:
Изящным жестом он достал из кармана японской куртки английский блокнот и швейцарскую авторучку, потом быстро написал по-испански: "Хуан Касабланка. Пласа дель Торо, 1, Севилья, Ла Эспанья".
- Чудно! - изумилась Анна Петровна. - Покажу своему Володьке, то-то хохма будет!
В это время троллейбус подкатил к остановке. Иностранец стал протискиваться к выходу, на ходу прощаясь: "Аста ла виста! Адьос! Аста луэго! Аста пронто! Чао!" Интеллигент поспешил за ним.
Очутившись на тротуаре, Касабланка облегченно вздохнул и обернулся к восторженному очкарику.
- Эй, толмач, огоньку не найдется?
- Что? - интеллигент не поверил своим ушам. - Карамба! Так вы и русский знаете?
- С детства на нем говорю.
- Как? Разве вы не оттуда? - переводчик махнул рукой на запад. - А зачем же вы трепались на их языке?
"Иностранец" хмыкнул:
- Не понимаешь разве? Талона не было!
- А-а...
- Ага. А ты зачем полез переводить, если не шпрехаешь по-испански?
- Талона не было, - виновато повел плечами очкарик, давая "испанцу" прикурить.