Ну, кто же еще мог меня узнать и так окликнуть в моем родном городе? Я заскочил сюда на недельку, чтобы проведать маму, и представить ей заодно мою девушку: маме любопытно, кто может терпеть третий год мои суточные бдения за компьютером и легкомысленные полеты "с рюкзачком к черту на рога". Мама никогда не была за границей и ей кажется, что в далеких экзотических странах человека сразу же в аэропорту ограбят, убьют и съедят.
- Кто эта элегантная леди? - заинтересованно спросила Юлька.
- Школьная учительница!- отвечаю я, восклицая про себя - "О, Боже! Маргарита! Марго!"
*
В тот день в школе не было света. На большой перемене мы придумали достойное "прыщавых балбесов" развлечение - караулили в темном коридоре девчонок, идущих в буфет и в полной темноте лапали их за сиськи.
"Твоя очередь!" - подтолкнул меня вперед школьный авторитет десятиклассник Мишка Пастухов. Приказ вожака - закон для койота! Краснея, в абсолютной темноте, с растопыренными пятернями, как зомби, я двинулся на едва уловимый звук шагов, и через пять секунд пальцы вонзились во что-то необыкновенно упругое и мягкое. Инстинктивно стиснув эту нематериальную сущность, я замер в параличе - этим летом на речке мы играли в пятнашки, и у Ленки Загорской развязался купальник. Ленке плевать, деловито упрятала свое сокровище куда положено и продолжила игру, зато я весь август продолжал видеть "ЭТО" во сне, а соседского Диму мать даже таскала к урологу, вопрошая, "нормальное ли дело еженощные поллюции у 15-летнего мальчика"?!
Ярко вспыхнул свет и... На виду у всей школы я держал за грудь молодую учительницу физкультуры Маргариту Николаевну.
- Ну-с, - насмешливо сказала физручка, - давайте познакомимся, сэр, раз уж мы вступили в близкие отношения!
... На последнем уроке в кабинет зашел классный руководитель и сказал, что после занятий в спортзале меня ждет Маргарита Николаевна.
- Побьет она тебя, - сочувственно прошептала соседка по парте Верочка, - Раз директору не нажаловалась, то уж точно, сама побьет.
*
В пустом спортзале было сумрачно, только из приоткрытой двери тренерской пробивалась полоска света. Мысленно я приготовился к самому худшему, но... кареглазая красавица-физручка, удивительно напоминающая актрису Наталью Варлей, встретила меня иронической улыбкой: "Садись... Итак, начнем с того, что по моему предмету тебя аттестовали условно. Михаил Лукич, передал мне, что ты безнадежен и тройку поставил только... ну, в общем, потому, что по физкультуре обычно двоек не ставят..."
Я густо покраснел, на этот раз на свету. Седого грузного физрука Лукича ученики не любили: Лукич был груб, лапал девчонок за ягодицы, а ребятам раздавал оплеухи. В мае он выгнал меня из спортзала, за то, что с пятой попытки я так и не смог прыгнуть через гимнастического "коня". Потеряв терпение, физрук затрещиной сбил меня со снаряда и коротко рявкнул: "Вон из зала! Не аттестован!". После долгих уговоров классного, Лукич сказал, что ставит мне тройку лишь потому, что уходит на пенсию. Выходит, успел настучать...
Физручка встала из-за стола, задумчиво прошлась по ,дра - красивая и беспощадная: "А ну-ка, встать!". Я покорно встал, втянув голову в плечи, в ожидании заслуженной оплеухи, но Марго пренебрежительно пощупала мои бицепсы: я видел в кино - так немцы щупали военнопленных, чтобы определить, кого расстрелять сразу, а кого отправить в концлагерь.
- Значит так! - резюмировала учительница - Марш в раздевалку, найдешь там треники, чешки, переоденься и с голым торсом в спортзал. Даю десять минут! Посмотрим, какой ты на деле лихой кавалерист.
Через десять минут я стоял перед ней в спортзале - маленький, ушастый, ребристый, в чужих грязных тренировочных брюках.
После разминки она заставила меня три раза прыгнуть через короткого "козла", а потом подвела к "коню": "Смотри, "конь" - это тот же "козел", только длиннее. Разбег, сильный толчок, полет - так, чтобы руки попали вот сюда (она положила свою ладонь на снаряд и сказала, что уберет ее в самый последний момент, а меня подстрахует). И учти - прыгнешь, прощу тебе твою выходку, а нет - узнаешь, как трудно жить, непрощенным женщиной. Вперед!
И вот она стоит впереди - красивая, стройная, сильная, положив ладошку на "коня" - в то самое место, от которого я в полете должен оттолкнуться руками. И я должен прыгнуть, я не могу не сделать этого, даже если я сломаю шею, я поправлюсь, выйду из больницы и прыгну.
- Что, Вова, не так страшен "конь", как его малюют? Теперь - еще три разика подряд и без моих рук!
А потом она сказала мне коротко и просто: "Молодец! Всё. Иди"... "Это как?"- не понял я. "Просто так, - улыбнулась Маргарита, - Иди, Вова, иди..."
*
Ее звали Марго. Как королеву в романе Дюма. Через полгода половина девчонок в классе носила прическу "каре", пацаны горячо обсуждали ее ноги и красивую грудь, ходили легенды о том, что кто-то видел ее в душе голой, что военрук по прозвищу "Пиночет" получил от нее по роже букетом цветов, что Марго, ко всему прочему - мастер спорта по дзюдо и уже успела кому-то свернуть шею, за что ей дали условный срок и сослали в райцентр преподавать физкультуру. А она, тем временем, организовала в школе секцию легкой атлетики, "заразила" девчонок волейболом, жестко пресекла попытки скабрезного флирта со стороны старшеклассников, а потом... Потом городок долго смаковал роман красивой физручки с директором спортшколы Николаем Николаевичем - непревзойденным в округе красавцем и ловеласом: "Красивая пара, но, поматросит и бросит"... Я слушал разговоры соседей и плакал от обиды по ночам: как можно бросить такую женщину?! К этому времени Маргарита стала "женщиной моих сновидений".
Солнечным мартовским днем под перезвон капели, мы собрались на чердаке Мишкиного дома по весьма пикантному поводу. Раздувшийся от гордости, как индюк, Мишка Пастухов торжественно предъявил нам новенький номер американского журнала "Плейбой", подаренный ему старшим братом - моряком загранплавания. Часа два кряду семь пар возбужденных мальчишеских глаз блуждали по глянцевым телам заморских красавиц, впрочем, нас возбуждали не только "голые тетки": где-то там, за горизонтами, на далеком Западе, за колючей проволокой и контрольно следовыми полосами, существует совсем иная загадочная жизнь с шикарными автомобилями, парфюмом, часами "Ориент", напитками и сигаретами, а главное - возможностями, которых у нас нет и, наверное, никогда не будет. И нам становилось обидно, хотелось как-то приземлить и унизить эту фантастическую западную жизнь.
Маленький Димка Новоселов очнулся первым и, с шумом втянув в себя огромную желтую соплю, пренебрежительно произнес: "Па-а-думаешь тетки! Да наша Марго в сто раз красивее самой красивой из них!"
-Даун! - взорвался Мишка и так хлопнул Димку по шапке, что сопля выскочила обратно, - Кто лучше? Марго?! Да она обыкновенная баба, каких сотни, тыщи! Я видел ее голой 8 марта. Клянусь - обыкновенная баба!" И Мишка рассказал, как поздним вечером, набрав полные ботинки мокрого снега, прокрался к окошку общежития, где жила физручка. Мишка увидел Марго и Ник Ника за столом с букетом тюльпанов и бутылкой вина. Ник Ник о чем-то говорил, а по лицу физручки текли слезы. Потом Ник Ник встал, подошел к ревущей Марго, поднял ее, сорвал с нее халат и повалил на диван. "Я видел, как он ее трахал, пацаны! - распалялся Мишка - Ник Ник трахал вашу богиню - грубо и примитивно, как папки трахают мамок!.."
И тогда я встал, подошел к Мишке и изо всей силы, подпрыгнув, ударил его кулаком в лицо. С минуту Мишка
ошалело смотрел на меня в абсолютной тишине. Высокий и сильный, он мог запросто завязать меня в десять морских узлов, выбить мне зубы, поставить фингал размером с тарелку. До сих пор не пойму, почему Мишка этого не сделал, а сплюнул кровью мне под ноги, забрал у сопливого Димки журнал и ушел. Перед тем, как хлопнуть дверью, Мишка, обернулся и сказал, что трахнет физручку, чего бы это ему не стоило, расскажет всей школе, как это было, и только потом разберется со мной.
*
Через два месяца Ник Ник получил повышение и увез Марго с собой в Гродно, где в сентябре они поженились. Мишка поступил в лесотехнический институт, а я еще целый год учился в десятом классе и видел физручку во сне. А еще я ежедневно отжимался от пола - сто раз каждый день, как научила меня полтора года назад Маргарита: "Сто раз ежедневно, неважно по сколько - сразу сто, два раза по пятьдесят или десять раз по десять. Этого без всяких спортзалов достаточно, чтобы стать таким, как Гойко Митич".
Марго продолжала сниться мне и через год, когда я, выдержав конкурс в 18 человек на место, поступил в Ленинград, в Военно-медицинскую академию. Приезжая домой на каникулы, я мог часами бродить вокруг школы или в тенистом переулке, ведущем к общежитию, в котором когда-то жила физручка. Но Время лечит: на фоне штормов, уготованных мне офицерской судьбой, родной белорусский райцентр казался болотом, миром, в котором "ничего не происходит и вряд ли что-нибудь произойдет"...
И все же произошло. В очередной приезд мне позвонили из школы и попросили выступить перед старшеклассниками, а когда я вежливо отказался, ко мне домой заявился лично сизоносый "вечный" военрук Пиночет... Пришлось одеть форму и прийти в школу. Кабинет военной подготовки был забит "до отказа": три десятых класса и дюжина учителей! Пацаны пялились на мою форму и наградные "планки", девчонки кокетливо улыбались, что меня очень смущало. И тут... в самом последнем ряду, на "камчатке" я увидел Маргариту Николаевну! Физручка сидела, подперев щеку ладошкой, и приветливо мне улыбалась, отчего сердце забилось под мундиром как много лет назад.... Я плохо помню, что происходило в кабинете. Майор Пиночет торжественно представил меня: мол, смотрите дети, в жизни всегда есть место подвигу, 12 лет назад Владимир Андреевич был "такой же, как вы", а теперь, в 30 лет он - герой, подполковник с орденами и медалями, а еще кандидат наук и писатель! "А теперь он вам расскажет о своих подвигах в Афганистане и в Африке!" - торжественно подытожил военрук. Я готов был сквозь землю провалиться, но нашел силы ответить, что никаких подвигов я не совершал, просто "хорошо делал свою работу военного врача", а рассказать я могу только о людях, которых я помню и люблю, о настоящих героях, с которыми был счастлив, быть рядом...
Когда я закончил, в комнате какое-то время стояла тишина, потом грянула буря оваций, высокая красивая десятиклассница подарила мне огромный букет цветов и поцеловала.... А, потом я проводил Маргариту домой, уже не в общагу, а в новенькую пятиэтажку, где ей недавно выделили однокомнатную квартиру.... Марго сама подошла ко мне и попросила ее проводить. "Разве ты не женат? - удивленно спросила она - Любая, из этих девочек не раздумывая, выпрыгнет за тебя замуж. Хочешь, я все устрою?"
Я ответил, что мне меньше всего хочется, чтобы за меня "выпрыгивали", и она рассмеялась. В уютной квартирке мы выпили бутылку шампанского. Марго расспрашивала меня о войне, потом рассказала, что Ник Ник в областном центре "запил и загулял", и когда она его оставила, ей предложили вернуться в нашу школу и дали квартиру. Когда стемнело, мы зажгли свечи, она продолжала рассказывать, а потом вдруг растерянно сказала: "Знаешь, Вова, я не знаю, как мне жить дальше...это тупик". И тогда я рассказал ей о том, как она снилась мне ночами, как я брел за ней вечерами по темному переулку и со слезами на глазах ожидал, когда загорится свет в ее окне... А потом... я встал перед ней на колени и прижался лицом к ее стройному сильному телу, ощущая, как дрожат ее ноги, и пылает низ живота.
Она нежно и долго гладила меня по голове, потом сказала, что она "несовременная дура", потому что хочет ЛЮБИТЬ, а не заниматься сексом, даже страсти ради или для здоровья, что ей "почти сорок лет" и она слишком стара для меня, и мне нужна девушка лет на пять-семь моложе. Когда же я смог, наконец, оторваться от нирваны ее лона, наши взгляды встретились, Марго с грустной улыбкой подытожила, что шанс у меня все-таки есть - мне надо изобрести машину времени, вернуться (такому, как я сейчас!) в маленький белорусский райцентр и похитить, забрать, увезти с собой из школьного спортзала "дурочку-идеалистку" по имени Маргарита: "Она с тобой пойдет, Вовка... Она с тобой пойдет...". Уходя, я оставил у нее тот огромный букет георгин, астр и хризантем...
*
На следующий день, проходя мимо грязной закусочной, я в упор столкнулся неопрятным, небритым Мишкой Пастуховым.
- О!!! - воскликнул Мишка, - Герой нашего времени! Угости водкой школьного кореша, если не брезгуешь!
С каждой рюмкой Мишка пьянел все больше и рассказывал только о себе. После института, он работал в каком-то заказнике в Сибири, женился, развелся, запил. А когда дело стало совсем плохо, родители настояли, чтобы он вернулся и теперь Мишка трудится мастером производственного обучения в нашем ПТУ: "Нет. Не надо меня жалеть... Я на днях сходил в церковь и вдруг понял, что я еще могу-у-у... Но это все херня, Вовка. Я тебе лучше вот о чем расскажу. Помнишь, как ты на чердаке дал мне в морду (ай молодца-а-а!), а я в запале пообещал трахнуть Марго? Помнишь? Ну, слушай...".
И Мишка рассказал мне, как спустя месяц вечером, после занятий секции волейбола подкараулил физручку в душевой: спрятался в кладовке, а когда девки помылись и ушли, в душ пришла Марго. "Слушай! Клянусь, я видел ее голой - в упор! Во всей красе! Она даже руками не закрывалась!"
Если верить Мишке, а он вряд ли соврал, Марго спокойно и насмешливо спросила, что он тут забыл и предложила убраться, Мишка в ответ стал признаваться в любви, говорил, что жить без нее не может, что хочет её, что, доставит ей неземное блаженство, что у него большой красивый член.... " В общем, - подытожил Мишка, - когда она сказала, что вышвырнет меня вон, я рассвирепел, решил взять ее силой и как только схватил... В общем, не помню, что она такого со мной сделала, но я оказался вдруг лежащим на полу, навзничь, а она наступила на меня ногой, а потом... В общем, потом... она на меня поссала... прямо в лицо, а потом пинком вышибла из душевой...А ведь верно рассчитала - кому я после этого похвастаюсь, кому пожалуюсь?! Слушай, возьми мне еще стопятьдесят!.."
Я заказал пьяному Мишке еще стакан водки, потом отвел домой и сдал на руки причитающей матери.
- Твоя учительница?! Никогда бы не сказала что ей пятьдесят! - с восхищением произнесла Юлька, а вечером великодушно отпустила меня к Марго на чай.
Она была все та же, и комната ее была такой же, и мне казалось, что я ушел отсюда вчера, а не десять лет назад. Она сказала, что у меня "очень хорошая девочка", а я ее, кажется, разочаровал, честно сказав, что так и не стал полковником, потому что "служить бы рад, прислуживаться тошно", и теперь я "типа журналист". А еще пишу книги и езжу по миру, когда деньги водятся. На прощанье она почему-то спросила, что такое подвиг. Улыбнувшись, я ответил, что грудью на амбразуру, в самолете на таран, или прикрыть отход - конечно же, героизм, но настоящий подвиг - это ежедневно побеждать рутину и быт, ежедневно быть самим собой, но хоть чуточку лучше, чем вчера и, например, ежедневно сто раз отжиматься от пола, как она меня когда-то учила.
- Боже, Вовка! Неужели ты до сих пор отжимаешься?!
- Признаюсь, не всегда, Рита.... Так что никакой я не герой...
И мы рассмеялись - весело и легко.
*
Этой же ночью мне приснилось, что я все же изобрел машину времени - серебристый зеркальный аппарат с множеством антенн - усиков и щеточек, но почему-то очень похожий на отечественный автомобиль "Ока", и мы с Юлькой стоим возле этого аппарата. Юлька знает - куда и зачем я еду, ее глаза полны слез, а я растерянно стою рядом и не знаю, что мне делать...